5. Он зависел от нее — Билли и Нелл Санди

Остался ли Билли Санди на всю жизнь ребенком?

Почему он всегда называл свою жену, Нелл, «Ма»?

В какой степени Нелл, управлявшая его делами, контролировала его жизнь?

Билли нравились «крутые» ковбойские типы. Ведь это была эпоха Тэдди Рузвельта. Но он нуждался в жестком руководстве Нелл. Он сказал однажды: «Моя жена не получила бы первый приз на конкурсе красоты, но у нее гораздо больше крепкого здравого смысла, чем у любой другой женщины». А единственное, к чему Билли относился с уважением, было здравомыслие.

Хотя Билли все время был на виду, а Нелл оставалась за кадром, они были одной командой. На первый взгляд, Билли Санди, невероятно популярный проповедник, был очень самоуверенным человеком. Но за этой вызывающе независимой внешностью скрывались робость и неуверенность. Билли был очень живым и подвижным. Нелл была практична и настойчива. Все, кто работал с ними, любили Билли, несмотря даже на то, что его частенько заносило. Но когда начинала говорить Нелл, ей подчинялись беспрекословно.

Евангелизация в стиле Билли Санди рассматривается как бизнес, где Билли возглавляет совет директоров, а Нелл руководит исполнительным органом.

Но брак — это нечто большее, чем бизнес.

?

Невозможно было оставаться безразличным к Билли Санди, бейсболисту, который стал проповедником. Кое-кто называл его самым великим проповедником со времен апостола Павла. Кое-кто называл его шарлатаном.

Некоторые сравнивали его с Савонаролой, реформатором эпохи Возрождения. Другие говорили, что, если бы он сосредоточил усилия на спасении душ, а не на шумной антиалкогольной кампании, его служение стало бы намного эффективнее. Некоторые говорили, что его собрания по эффективности превзошли все когда-либо имевшие место со времен Пятидесятницы. Другие говорили, что его развязные манеры, его карьеризм и стремление к тому, чтобы все финансовые затраты были с лихвой покрыты, дискредитировали дело Христа.

Сам Санди сказал однажды: «Я бы встал на голову в луже грязи, будь я твердо уверен, что это поможет мне обратить людей к Богу». И если бы он это действительно сделал, Нелл, безусловно, была бы рядом, собирая аудиторию.

Когда они впервые встретились, Билли был методистом (по семейной традиции, а вовсе не по убеждению). Нелл была верным членом Шотландской Пресвитерианской церкви. У Билли никогда не было настоящего отца; отец Нелл, состоятельный чикагский производитель мороженого, очень заботился о дочери.

В 1862 году, когда родился Уильям Эшли Санди, его отец записался рядовым в армию Соединенных Штатов. Он так и не вернулся. Его вдова осталась с тремя детьми, ни одному из которых не исполнилось еще и пяти лет. Она вновь вышла замуж, и у нее родилось еще двое детей. Но в следующие десять лет беды сыпались на нее одна за другой. Когда Билли исполнилось шесть лет, он уехал жить к деду, за несколько миль от дома матери, поскольку совсем не ладил с отчимом. Один из его братьев стал слабоумным — его ударила копытом лошадь, и травма головы оказалась очень серьезной, так что его практически перестали выпускать из дома. Обгорела и умерла его сестра — на ней вспыхнуло платье, когда она разводила костер за городом. И наконец, в самый разгар депрессии 1874 года второй муж миссис Санди бросил ее. У него явно сдали нервы.

Когда Билли исполнилось двенадцать, его вместе со старшим братом отдали в солдатский сиротский приют, где они провели два года. В приюте он получил кое-какое образование и выяснил, что он отнюдь не силен в математике, но может прекрасно драться и бегать.

В возрасте четырнадцати лет он снова поселился у деда. Но и у Билли, и у его деда были очень непростые характеры, так что вместе они представляли собой в высшей степени взрывоопасную смесь. Билли вскоре сбежал. В Неваде и Айове он приобрел три профессии: конюха, посыльного и дворника. Заработков хватало на то, чтобы оплатить учебу. В 1883 году, когда ему было двадцать, он работал в похоронном бюро в Маршаллтауне (Айова) и выступал за местную бейсбольную команду. Когда они выиграли чемпионат штата, Билли привлек внимание «Попа» Энсона, менеджера команды «Белые чулки», принадлежавшей А. Дж. Сполдингу.

Билли попал из Маршаллтауна сразу в высшую лигу. Игрок из маленького городка был потрясен этим до такой степени, что сумел отбить тринадцать мячей подряд. Со временем он стал прекрасным полевым игроком. За все время его спортивной карьеры его средний личный счет составляет двести пятьдесят девять мячей, что, в принципе, немного (хотя однажды он за один сезон отбил триста пятьдесят девять мячей), но его скорость стала в бейсболе легендой. Он был способен обежать все базы за четырнадцать секунд. Как-то за один сезон он сумел взять девяносто баз. Этот рекорд до 1962 года сумел побить только один игрок — Тай Кобб.

Спортивный комментатор писал: «Санди совершил, пожалуй, самые великие броски за всю историю игры, и это благодаря тому, что он способен достигать первой базы со скоростью молнии». Специалисты нередко критиковали его манеру игры, зато фанаты обожали его. Каждый день, возвращаясь в отель с бейсбольного поля «Белых чулок», Билли проходил мимо пресвитерианской церкви. Эту церковь посещал один из его товарищей по команде. Он пообещал Билли познакомить его со своей сестрой, если тот хоть раз появится на богослужении.

Итак, однажды воскресным вечером Билли Санди отправился на молодежное служение в пресвитерианскую церковь в Джефферсон-парке. И первое, на что он обратил внимание, была Нелл Томпсон, которая вела это собрание. (Оказалось, что Нелл и есть сестра того самого приятеля Билли.) А поскольку она была за старшего, то решила, что именно ей и следует пригласить новичка на намечавшуюся вечеринку для молодых прихожан. Так все и началось. Шел 1885 год. Нелл было семнадцать, Билли двадцать два, и жизнь обещала быть прекрасной.

Хелен «Нелл» Томпсон исповедала Христа в двенадцатилетнем возрасте и теперь была преподавателем воскресной школы, а также лидером молодежного объединения, и ее отцу вовсе не нравилось, что она общается с неверующим, к тому же профессиональным бейсболистом, устроившимся на время отпуска работать кочегаром.

Конечно же, самой отрицательной чертой Билли было то, что он не был христианином. Но, помимо этого, он был и совершенно необразован. И трудно было предположить, что он способен заняться чем бы то ни было, кроме бейсбола. Билли понимал, что для дальнейших серьезных отношений с дочерью молочного магната шансов у него очень мало. Но он не сдавался.

Первая большая перемена произошла годом позже, в 1886 году. Как-то воскресным вечером, порядком «нагрузившись», Билли и его товарищи по команде утомились и присели на бордюр. В это время по улице проходила группа музыкантов — там были трубачи, флейтисты и тромбонисты, которые играли мелодии христианских гимнов. Музыка показалась Билли знакомой. Что-то пела ему в детстве мать, другие мелодии он слышал в церкви Нелл.

К бейсболистам подошел молодой человек и пригласил их в миссию Пасифик Гарден послушать о том, как бывшие воры, пьяницы и проститутки стали верующими.

Никого это не заинтересовало. А Билли пошел. В этот вечер он вышел вперед, чтобы принять Иисуса Христа как своего Спасителя. Несомненно, что Билли думал тогда о Нелл. «Она была пресвитерианкой, что ж, я тоже пошел в пресвитерианскую церковь. Будь она католичкой, я бы обратился в католицизм». Но нет никакого сомнения и в том, что обращение Билли было искренним. Всем в команде было ясно, что с Билли что-то не так. Он бросил пить, перестал сквернословить, не хотел играть в азартные игры. Вскоре он добился изменения в контракте, которое позволило ему не выходить на поле по воскресеньям. Путешествуя с командой по разным городам, он часто приходил в отделения XAMЛ и рассказывал о своем обращении. Он стал членом церкви, которую посещала Нелл.

Тем не менее отец Нелл все еще сильно сомневался в том, что Билли Санди был человеком, достойным его дочери. У Нелл был и другой поклонник, юноша из хорошей семьи, который знал, чего хочет в жизни и у которого были все шансы добиться этого.

Когда отношения Билли и Нелл стали более серьезными, он решил рассказать ей о своем прошлом. В течение трех предыдущих зим он встречался с дочерью инженера на чикагской и северо-западной железной дороге, где Билли время от времени подрабатывал.

Нелл была шокирована. Она сразу сказала ему: «Надевай шапку, пальто, убирайся за дверь, на ближайшем же поезде поезжай вАйову и, прежде чем между нами что-нибудь будет, разберись с Кларой». Билли оделся и убрался за дверь.

Но неделей позже он опять стоял на пороге ее дома. Прежде чем впустить его, Нелл спросила: «Ну и что она ответила тебе, когда ты ей все объяснил?»

«Ну, — промямлил Билли, — я, в общем-то, ей пока ничего и не объяснял. Уж лучше я напишу ей». Билли и в самом деле написал письмо Кларе, но отца Нелл такое решение проблемы не удовлетворило. «Моя дочь, — сказал мистер Томпсон, — никогда не будет общаться с парнем, который три года морочил девушке голову, а потом ее бросил». Но Билли не дрогнул.

В 1887 году, когда Нелл уже поступила в бизнес-коледж, Билли почувствовал, что если у него появится какое-то образование выше среднего, то уж очень сильно оно ему вряд ли навредит, а отца Нелл, быть может, даже отчасти и впечатлит. Он попытался поступить в Северо-западный университет, но его школьный аттестат произвел на приемную комиссию угнетающее впечатление. Его пригласили стать университетским тренером по бейсболу. В результате переговоров он сумел все же добиться зачисления на подготовительные курсы. Поднатаскавшись на курсах, он смог бы, пожалуй, сдать вступительные экзамены.

Но в университет он так и не поступил. В этом отпала необходимость. Уильям Томпсон-старший сдался. Его сумели убедить в том, что Билли — добрый христианин и даже отчасти реформат, после чего мистер Томпсон с большой неохотой признал, что Билли кое-чего стоит. Кроме того, он был в курсе, что Нелл твердо намерена выйти замуж именно за этого человека, а твердые намерения Нелл были вещью, с которой обычно приходилось считаться.

В первое воскресенье сентября 1888 года, в День труда, Билли и Нелл сочетались браком в пресвитерианской церкви. Ей было двадцать, ему — двадцать пять.

Они провели медовый месяц в последнем турне годового чемпионата чикагских «Белых чулок». К тому времени Билли начал хорошо зарабатывать. Нелл часто сопровождала его и в следующем сезоне. Но с рождением ребенка она, конечно, прекратила эти поездки.

Словно бы нарочно, чтобы усложнить их семейную жизнь, Билли продали в другую команду. Большую часть лета ему пришлось теперь проводить в Питтсбурге и Филадельфии. Но на всю зиму он возвращался обратно в Чикаго и работал в XAMЛ. И чем большее участие он принимал в христианском служении, тем отчетливее осознавал, какой жизненный путь предначертал ему Господь.

Было очевидно, что оратор он весьма посредственный. Сам же он говорил: «Когда я только-только стал христианином, на молитвенном собрании я не мог связать и двух слов». Гораздо лучше у него получалось говорить об Иисусе Христе, когда это происходило не на публике, а в частной беседе. Они обсуждали с Нелл, стоит ли ему бросить бейсбол и пойти работать в ХАМЛ. Проблема была в том, что он только что подписал очень выгодный контракт с Филадельфией. Раньше он высылал деньги матери и брату, а теперь надо было содержать и жену, и маленькую дочь. Действительно ли Господь хотел, чтобы он бросил бейсбол и пошел работать в ХАМЛ за одну шестую часть того, что получал раньше, и к тому же с задержкой на полгода? Билли колебался. Он попросил Господа дать ему ясный знак. Не особенно рассчитывая на успех, он направил в Филадельфию запрос с просьбой о расторжении подписанного контракта. Он молился: «Господи, если мне не ответят до двадцать пятого марта (в это время должны были начаться тренировки), то я решу, что ты хочешь, чтобы я продолжал заниматься бейсболом».

17 марта он получил по почте подтверждение о расторжении контракта. И в тот же день «Краснокожие» из Цинциннати предложили ему очень выгодный контракт на год. Билли был мрачен, он снова не знал, что делать. Почему Господь не дал ему предельно четких указаний? Он пошел к Нелл и спросил, что она думает по этому поводу. Она всегда хорошо справлялась с решением трудных задач. И в этом деле у нее не было ни малейших сомнений. Она ответила: «Тут не о чем и думать. Ты пообещал Богу бросить бейсбол».

В течение следующих двух лет Билли и Нелл жили на нищенскую зарплату, а еще чаще на пустые обещания. Билли изучал литературу, проводил молитвенные собрания и помогал опустившимся людям обрести «спасение и рабочие места». Это было нелегким испытанием для молодого человека, проведшего восемь лет на пике популярности.

Когда разразился финансовый кризис 1893 года, ХАМЛ перестала даже давать обещания, и Билли снова не знал, что ему делать. И тут он получил предложение войти в команду Дж. УилбураЧэпмэна, одного из самых выдающихся проповедников того времени. Билли с радостью согласился.

Перед началом евангелизационной кампании Чэпмэна Билли приезжал в город, создавал комитеты, собирал средства на аренду зала и на рекламу, а также организовывал работу добровольцев. Это был очень ценный опыт.

Но в 1895 году на семью Санди обрушилось новое испытание. В рождественские праздники от Чэпмэна пришла телеграмма. В ней сухо сообщалось, что он оставляет проповедническую деятельность и вновь возвращается к пасторскому служению. Это означало, что Билли и Нелл снова оказались без средств к существованию. Теперь у них было уже двое детей и никаких сбережений. Билли вспоминает: «Мы были в ужасе, молились и спорили о том, не начать ли мне снова играть в бейсбол».

Через несколько дней, когда никаких решений они еще не приняли, Билли предложили самому провести евангелизационную кампанию. Ехать нужно было в небольшой городок в Айове, с населением в одну тысячу человек. Но величина городка не имела значения. «Мы поняли, что это прямой ответ на наши молитвы», — говорил Билли. Но собрания должны были начаться через десять дней, а у Билли не было приготовлено ни одной проповеди. Кроме того, приехав в город, он обнаружил, что там невозможно найти человека, который мог бы руководить пением. Ему пришлось заняться этим самому, хотя, как он говорил, «медведь мне наступил на ухо задолго до этого». Результатом этой семидневной акции было обращение ста человек, и это стало началом карьеры Билли как проповедника.

В течение следующих пяти лет он провел более шестидесяти евангелизационных акций в маленьких городках Среднего Запада. Пожертвования, собиравшиеся в последний день кампании, были очень ненадежным обеспечением его существования. С каждым годом Нелл принимала все большее участие в его работе. Она занималась организационными вопросами, и вскоре все стали воспринимать ее как бизнес-менеджера Билли. Да и потом, она ведь закончила бизнес-колледж. «Он терпеть не мог заниматься финансами, а я всегда любила цифры», — просто объясняла она.

В 1901 и 1907 годах у них родилось еще двое детей, но Нелл не оставляла работу в команде мужа. Будучи бизнес-менеджером, она также проводила молитвенные собрания, преподавала в библейской школе, выступала на женских собраниях, а иногда даже руководила хором. «Детей оставляли с бабушкой, — пишет Уильям Дж. Маклафлин-младший, автор книги „Его действительно звали Билли Санди“, — а потом отправляли в частную школу».

В газете «Гражданин» в Колумбусе (Огайо) описывают такой пример: «Воскресным вечером, когда Билли Санди завершил вдохновенную проповедь в Мемориал Холле, а присутствовавшие колебались относительно принятия решения, Нелл взяла инициативу в свои руки, отдала распоряжения хору, и вот несколько сотен кающихся людей открыто признали Бога». И в этом не было никакого честолюбия: она действительно просто хотела быть хорошим помощником Билли.

Официальный биограф Санди Уильям Т. Эллис пишет: «Влияние миссис Санди на мужа было огромным. Они были дружной парой… и он полностью доверял ее мнению. Она была его главным консультантом. Он не принимал никаких важных решений, не посоветовавшись с ней. Она почти непрерывно сопровождала его, присутствовала на всех собраниях, была в курсе всех его дел и присматривала за ним самим, как любящая мать».

Через несколько лет стиль проповедей Санди начал меняться. Сначала он подражал величественности Дж. Уилбура Чэпмэна, но постепенно его манера стала более живой, драматичной и близкой слушателям, которым было намного интереснее слушать такого оратора. Он не был величественным ученым мужем. Он был спортсменом. Его биограф называет его «акробатом во имя Христа». Бостонская газета «Геральд» писала о нем: «Это сильный, гибкий человек, иногда клоун, иногда болтун, иногда бродячий актер, иногда проповедник».

Одна из его самых известных проповедей обычно была обращена к мужчинам. Он заканчивал ее собственной версией стихотворения «Катайся, Келли». На последних словах он совершал прыжок через всю сцену и падал на колени.

Маклафлин пишет: «Подсчитано, что на каждой проповеди он проходил целую милю по сцене длиной в тридцать футов, то есть сто пятьдесят миль за одну кампанию. Собственно, это не была ходьба: он бегал, прыгал, падал, скользил, кружился и метался по всей сцене. Он не оставался на одном месте или водной позе дольше тридцати секунд».

Отсутствие образования и скромное происхождение часто заставляли Билли чувствовать себя неуверенно. У него не было никакой богословской подготовки, и, судя по всему, это Нелл подтолкнула его добиваться рукоположения в пресвитерианской церкви. Хотя с годами он гораздо лучше стал разбираться в Писании, в его познаниях богословия и церковной истории имелись громадные пробелы. На экзамене самыми частыми его ответами были: «Это слишком сложно для меня» и «Этот вопрос я, пожалуй, пропущу».

Экзамен прекратили. Один из друзей Билли, присутствовавший в комиссии, сказал: «Бог избрал его обращать души, и он обратил их больше, чем все мы вместе взятые».

Хотя он и был рукоположен как священник пресвитерианской церкви, едва ли его назвали «преподобный мистер Санди» хотя бы раз в жизни. Свои ранние собрания он проводил в церквах; к 1898 году он стал отдавать явное предпочтение собранию под навесом, возведенному где-нибудь неподалеку от центра города. Но в начале 1900-х годов он построил деревянный молитвенный дом, который и заменил навес. С тех пор он настаивал на том, чтобы в каждом городе, в который он направлялся с проповедями, возводили молитвенный дом.

Много лет Нелл удерживала мужа от поездок в большие города. Она вела статистику, которая говорила, что, если население города превышало тридцать тысяч человек, кампания проходила с гораздо меньшим успехом, чем обычно. «Если жителей так много, — говорила она, — то невозможно достучаться до каждого из них». Они стремились к тому, чтобы обратить двадцать процентов населения каждого города, в который приезжали.

За первые десять лет евангелизационной работы Билли девяносто процентов собраний было им проведено в городах с населением, не превышающим десять тысяч человек, но постепенно они стали принимать приглашения и в более крупные города. К 1914 году Билли уже выступал в таких городах, как Денвер, Питтсбург, Филадельфия, Канзас-Сити, Детройт, Бостон, Нью-Йорк, Чикаго, Вашингтон, Атланта и Лос-Анджелес. Наряду с размахом евангелизационных кампаний росла и команда. К 1917 году штат насчитывал множество сотрудников, среди которых был и Гомер Роудхивер, известный музыкант. Кроме жены Билли с ним сотрудничало еще шестеро женщин. У него был и личный массажист, бывший боксер-профессионал, который ставил его на ноги после каждого из изматывающих его выступлений.

Хотя их старший сын Джордж в 1917 году и был назначен бизнес-менеджером, все решения принимала Нелл. Без ее одобрения не принималось ни одно серьезное решение. Она определяла маршрут кампании и разрабатывала график. Позже она говорила о муже: «Будучи непревзойденным в деле проповеди, во всем остальном он зависел от меня. Его трясло, если меня не было рядом. Без меня он был совершенно беспомощным».

Накануне начала кампании Билли становился непредсказуем. Иногда он в гневе набрасывался на кого-нибудь. Если он чувствовал хоть тень пренебрежения к себе, то переживал это как тяжелейшее оскорбление, запирался в комнате и дулся, как маленький мальчик. В таких случаях Нелл всегда выступала миротворцем. Как она сама выражалась: «Моя работа — быть буфером». Когда он отдыхал, никому не позволялось тревожить его. Нелл действительно была своего рода посредником между Билли и остальным миром. Биограф Ли Томас пишет, что Нелл «присматривала за ним, как курица за своими цыплятами».

С 1908 года Билли и Нелл отдавали распоряжение местным комитетам арендовать частный дом (или несколько домов) к приезду команды, где все могли бы разместиться вместе. За еду обычно садились как большая семья, и общая атмосфера за столом напоминала совещание. Билли и Нелл сидели во главе стола, слушая доклады присутствующих. Билли все называли «босс». К Нелл обычно обращались как к миссис Санди, хотя некоторые называли ее, как Билли — «Ма».

Они оба молились очень неформально. Нелл это делала примерно так: «Отец, это Ма. Ты знаешь, что мистер Смит пригласил нас в Питтсбург. Что нам делать?» В ее молитвах, как и в молитвах ее мужа, никогда не появлялось слов вроде «еси» или «аз».

Все в команде обожали Билли. И он искренне наслаждался этим, относясь к сотрудникам примерно так же, как известный спортсмен к своим фанатам. Кроме того, он очень любил розыгрыши. Если иногда он и срывал на ком-нибудь раздражение, испытывая большие психологические нагрузки, то все это быстро забывалось и все друг друга прощали. К Нелл, напротив, относились очень уважительно, но без особенной теплоты. Она хотела, чтобы ей подчинялись, и добилась этого. Будучи очень работоспособной, она требовала того же и от других.

Куда бы Билли ни приезжал, его везде встречали как знаменитость. Когда ему было пятьдесят пять, он отправился на завоевание Нью-Йорка. Он оставался все таким же крепким, стройным и гибким человеком. Его манера проповедовать не претерпела изменений. Ростом в пять футов восемь дюймов, он очень изящно носил безупречный деловой костюм. Едва ли он был похож теперь на деревенского парня из Айовы.

Когда наступал день открытия кампании, становилось понятно, почему Билли часто бывал накануне нервным и раздражительным. Толпы народа приходили к дверям за восемь-десять часов до начала. Чтобы спокойно пройти внутрь, Билли и Нелл часто приходилось прибегать к помощи полиции. Во время кампании в Филадельфии в первый же день на его проповедь пришли семьдесят тысяч человек. Еще тридцать пять тысяч не смогли попасть в зал.

В больших городах Билли оставался по восемь — десять недель. Обычно пик интереса к его выступлениям приходился на последние дни. В Нью-Йорке, например, вдень закрытия пришло на семь тысяч человек больше, чем обычно.

Каждый вечер накануне служения Билли репетировал проповедь, даже если он уже и произносил ее сотни раз в других городах.

А в начале собрания он всегда представлял аудитории свою команду. После представления ассистентов, директора, руководителя хора и солиста он обычно подзывал Нелл. «А это Ма», — говорил он. И говорил он это очень тепло, с явным обожанием.

Спорным моментом в служении Билли были добровольные пожертвования, из которых выплачивалась зарплата персоналу, равно как и самим Билли и Нелл. Суммы собранных пожертвований ими не скрывались. Никогда прежде размеры собранных пожертвований проповедниками не разглашались. Так что пресса получила уникальный шанс. На заре карьеры Санди пожертвований едва хватало на пеленки его детям. Но когда он перенес свою деятельность в крупные города, пожертвования достигли сумм, которые и сегодня кажутся астрономическими.

У Билли было разумное объяснение этому феномену. Он рассуждал так: «Многие деноминации тратят несколько сотен долларов на обращение ко Христу одного человека. То, что я получаю за свою работу, составляет около двух долларов за душу, и мои доходы в пропорции на количество обращенных меньше, чем у любого другого из нынешних проповедников».

В начале своего служения, летом, когда не было евангелизационных собраний. Билли отправлялся в поездки по маленьким городкам Среднего Запада. Маклафлин пишет: «Проповедники, подобные Санди, выступали в перерывах между чревовещателями, лекторами, гипнотизерами, оперными певцами, акробатами, виолончелистами, менестрелями, актерами и колдунами. Такие представления организовывались через агентства и обеспечивали постоянную работу на все три летних месяца».

В одной из таких летних поездок Билли написал свою знаменитую «Проповедь о выпивке». Движение за принятие сухого закона тогда как раз начало набирать силу, и эта проповедь стала самой известной. Соответственно, Билли на долгие годы стал одной из значительных фигур этого движения. Трудно сказать, оказал ли он какое-либо влияние на принятие сухого закона и какова роль этой «Проповеди о выпивке» в его служении. Однако несомненно, что многие из тех, кто принял тогда решение бросить пить, не имели никакого интереса к Иисусу Христу как к Господу и Спасителю.

В 1910 году Билли и Нелл купили дом в Вайнона-Лейк (Индиана) и переехали туда жить всей семьей. Они были там в хорошем окружении. Там жил уже вышедший на пенсию проповедник Дж. Уилбур Чэпмэн, там же каждое лето собиралась на конференции Международная ассоциация проповедников.

Дом в Вайнона-Лейк был десятикомнатной виллой на берегу озера. Это было большое, но не вычурное здание. Билли говорил, что его постройка обошлась ему в 3800 долларов. Внутри на стенах висели портреты членов семьи Санди и картины, которые Нелл писала в молодости. Билли старался проводить как можно больше времени на воздухе, работая в саду. Кроме того, семейству Санди принадлежала плодовая ферма в Худ-Ривьер (Орегон), где они тоже часто бывали летом.

Репортер из «Трибьюн» как-то брал интервью у супругов Санди в их доме в Вайнона-Лейк. Он записал также и неформальную часть разговора между супругами. Посреди интервью Нелл повернулась к Билли и сказала:

— Папа, нам бы надо заняться рассадой, как раз дождь собирается.

-Да, пожалуй.

-Ты ее не пересаживал? (Билли молчит). Там стоит ведро. Может, стоит использовать его?

-Хорошо.

Спустя минуту умиротворенный Билли Санди пересекает газон с огромным ведром рассады. Жена показывает ему, где сажать, а сама подзывает маленького Билли (их младшего десятилетнего сына) и отправляет его на урок музыки.

Один из сыновей написал ей в письме: «Дорогая Мама, Главный Менеджер, Главный специалист по решению проблем, Главный целитель скорбей мира..».. Так относились к ней близкие.

Билли любил Нелл. В этом нет сомнений. Его частные письма полны теплых фраз: «Любимая, я едва могу дождаться встречи с тобой».

Пиком карьеры Билли и Нелл стали годы с 1914-го по 1918-й. Когда окончилась Первая мировая война, успех Билли пошел на спад. Он провел евангелизационные кампании практически во всех крупных городах Америки. А теперь он снова сосредоточился на небольших городках. Пришли и печали. Лучший друг Билли, Уилбур Чэпмэн («Почти член моей семьи, — вспоминал Билли, — я очень любил его»), умер в 1918 году.

Потом начались проблемы и в семье. Проблемы, которые «Ма», хотя ее и считали главным специалистом по их решению, решить все же не смогла.

Старший сын, Джордж, менеджер нью-йоркской компании, в 1923 году совершил попытку самоубийства. В 1923 году его арестовали, затем выпустили на поруки, затем снова арестовали за неявку в суд и кражу автомобиля. В 1930 году он развелся с женой, а в 1933-м — выпрыгнул из окна шестого этажа, остался калекой и спустя несколько лет умер от полученных тогда травм.

Второй их сын, Билли-младший, в 1927 году развелся с женой, в 1928-м — женился вновь, а в 1929-м опять развелся. Причиной было его крайне жестокое обращение с женщинами. В возрасте тридцати семи лет он погиб в автомобильной катастрофе недалеко от Палли Спрингз (Калифорния).

Самый младший из сыновей, Пол, бежал в Европу от преследовавших его кредиторов (с которыми впоследствии расплатились его родители) и в возрасте тридцати трех лет погиб в авиакатастрофе.

Но смерть их единственной дочери Хелен стала, пожалуй, самой большой трагедией. Хелен всю жизнь отличалась слабым здоровьем. И вот, в возрасте сорока двух лет, она заболела пневмонией и умерла. Нелл говорила, что Билли был «просто раздавлен».

В тот год у Билли на нервной почве случился сердечный приступ. Он проповедовал в небольшой церкви в штате Айова. Внезапно он покачнулся, и руководитель хора бросился к нему, чтобы не дать ему упасть. Но Билли отказался остановить службу. Он попросил руководителя хора вместо него призвать людей к покаянию, а сам оперся на кафедру, чтобы не потерять равновесия. Он сказал: «Я лучше умру прямо здесь, чем уйду отсюда». Многие из присутствующих покаялись и открыто исповедовали Христа как Спасителя.

Билли оправился от этого приступа, но через два года скончался. Ему было тогда семьдесят три. Он отдал «Ма» распоряжения о своих похоронах: «В моем присутствии ни о каком трауре и речи быть не может».

Билли писал незадолго до смерти: «Мне безразлично, что обо мне пишут… Я есть и всегда был просто Билли Санди, который старался и старается исполнить волю Божью, проповедуя Иисуса распятого и воскресшего ради наших грехов».

За свою жизнь Билли проповедовал более чем ста миллионам людей и около миллиона обратил к вере. Нелл прожила почти на двадцать лет дольше мужа, почти не покидая своего дома в Вайнона-Лейк, Индиана. Брюс Локерби в своей книге о Билли Санди пишет: «Пожалуй, ни одна другая женщина в истории христианства в Америке не сыграла такой громадной роли в жизни мужа… Он зависел от нее».

Билли был звездой сцены, и его имя сияло огнями рампы. Но режиссером и продюсером была «Ма».

Библиография

Ellis, William Т. Billy Sunday: The Man and His Message.Philadelphia: John C. Winston,1936.

Lockerbie, D. Bruce. Billy Sunday.Waco, Tex.: Word, 1965.

McLaughlin, W. G., Jr. Billy Sunday Was His Real Name.Chicago: University of ChicagoPress, 1955.