6. Ситуационная этика

«Если бы кто—то попытался ворваться в мой дом и угрожал жизни родных, я бы стал сражаться до смерти». Эти слова принадлежали моему профессору теологии в колледже. Впоследствии, будучи уже пастором, я посетил двух маленьких старушек, живших по соседству друг с другом. Когда мы беседовали, разговор коснулся темы безопасности: что произойдет, если кто-то попытается залезть к ним в дом. Одна из старушек сказала: «Мне придется просто довериться Гос-поду». Другая же заявила: «У меня под матрасом лежит пистолет. Он заряжен, и предохранитель спущен». Я взглянул на ее дрожащую руку и подумал, что с такой дрожащей рукой она вряд ли попадет даже в стену!

Когда речь заходит о нравственных нормах, я твердо придерживаюсь убеждения, что религия Иисуса Христа в сердце побуждает нас не довольствоваться низким уровнем, а поднимает на самый высокий уровень нравственности. Она делает меня не менее, а более ревностным адвентистом седьмого дня. Любовь, прощение и принятие не упраздняют высоких нравственных норм. Они улучшают образ жизни на стороне Бога. Это не значит, что все женщины начинают собирать волосы на голове в пучок и носить туфли с квадратными каблуками, а все мужчины надевают на себя как можно больше черного и делают постные лица. Хотя подлинная религия Христа освобождает нас от некоторых традиций, но ни в коем случае не пачкает в пыли знамя христианского образа жизни. Если же это тем не менее происходит, то это вовсе не религия Иисуса Христа. Итак, я отстаиваю ту этику и нравственное поведение, которые преподаются в Библии.

В данной главе мы поговорим о ситуационной этике, новой морали последних лет. Она то и дело дает о себе знать. Возможно, вы слышали о ней в телепрограммах, читали в газетных или журнальных публикациях. Основные христианские вероисповедания пересматривают свои нормы, и некоторые из них стараются «плыть по течению». Другие сопротивляются течению и пытаются

твердо стоять на своих принципах. Эту этику стали обозначать новым понятием: «справедливость любовь». В обществе не прекращаются дебаты о том, куда она может завести нас.

Можно ли совершать плохие поступки из благих побуждений? В этом главная идеология нового подхода к морали. Согласуется ли эта идеология с Библией? Действительно ли сами поступки не так важны, коль скоро они движимы любовью?

Те люди, которым нравится мыслить современно, считают Десять Заповедей своего рода законничеством, чем-то давно известным. Но когда речь заходит о христианской вере, главный вопрос таков: поступаем ли мы так, как говорит Библия, или так, как думаем мы?

Я вспоминаю, как в незапамятные времена слышал евангелическую проповедь, которая называлась просто: «Бог говорит, но я думаю…» Мне даже не надо было внимательно слушать ее. Название говорило само за себя. Бог говорит, но я думаю. Заинтересованы ли мы в том, что говорит Бог, или в том, что мы думаем? Собираемся ли мы стать для самих себя Богом?

Обсуждая нравственные нормы, мы обнаружили, что один из принципов, помогающих нам в принятии решений, — это наше влияние. Как вы уже заметили, мы стараемся отойти от деталей и говорить только о главных этических принципах и нормах. Одним из таких основных принципов является влияние, оказываемое нами. Мы изучали это в посланиях апостола Павла. Хотя некоторые вещи вообще не относятся к нравственности, они становятся вопросом морали в тот момент, когда начинают оказывать плохое влияние на других людей или служат для них соблазном и преткновением (и, следовательно, становятся безнравственными).

«Я считаю, вы обращаете слишком много внимания на причуды других людей». «Нет, так велит поступать мне Бог».

«Но я думаю, что не следует угождать инфантильным людям».

«Имеет значение то, что говорится в Слове Божьем, а не то, что мы думаем».

В процессе изучения ситуационной этики мы проанализируем преднамеренное нарушение Божьего Закона — из добрых побуждений. Для примера представим себе женщину, которая неизлечимо больна. Она всегда заботилась о ближних, а теперь чувствует, что стала бременем для других и хочет свести счеты с жизнью из любви к людям, которые ухаживают за ней. Правильное ли это решение? Или тут что—то не так? Поступает ли она по любви?

А как насчет операции «Буря в пустыне» на Ближнем Востоке? Некоторые высказывали мнение, что все дело в Иракском руководителе, поэтому его надо просто-напросто «физически» устранить. В любом случае будет намного дешевле нанять снайпера, который его застрелит. Разве это не разумное решение, позволяющее сохранить множество человеческих жизней? Разве будет неправильно поступить так по мотиву любви, хотя сам по себе поступок плохой?

А как насчет классических примеров Джозефа Флетчера в конце его книги о ситуационной этике? Охарактеризовав новую мораль, он далее помогает своим читателям лучше понять ее на конкретных примерах. Возможно, вы вспомните случай с г—жой Бургемайер.

Когда советские войска выдвинулись в западном направлении, чтобы встретиться с американскими и британскими союзниками на Эльбе, армейский патруль арестовал г—жу Бургемайер, которая бродила повсюду в поисках еды для троих своих детей. Не разрешив ей даже попрощаться с детьми и не дав ей никаких вразумительных объяснений, ее отправили в исправительно—трудовой лагерь на Украине. Ее муж попал в плен и был отправлен в лагерь для военнопленных в Уэльсе. Вернувшись в Берлин, он занялся поисками своих детей, на что ушло немало времени. Затем они стали искать свою мать. Поиски не прекращались ни на минуту. Отец

и дети знали, что только она сможет сплотить семью в ужасающих условиях голода, хаоса и страха. На Украине г-жа Бургемайер узнала от сочувствовавшего ей коменданта, что ее муж и дети стараются держаться вместе и разыскивают ее. Однако по правилам лагеря, в котором она находилась, ее могли выпустить только в двух случаях. Во-первых, в случае болезни, требующей амбулаторного лечения. Но тогда ее отправили бы в советскую больницу вглубь страны. Вторая причина — беременность. В этом случае ее вернули бы в Германию в соответствии со взаимными обязательствами.

Она все взвесила и, наконец, попросила дружественно настроенного к ней охранника из поволжских немцев помочь ей выбраться из лагеря, что он и сделал. Когда врачи установили беременность, ее выслали в Берлин, где она встретилась со своей семьей. Ее приветствовал и с распростертыми объятиями даже после того, как она рассказала родным, каким образом ей

удалось освободиться из заключения. Когда родился ребенок, они любили его больше всех остальных, потому что маленький Дитрих сделал для семьи больше, чем кто-либо другой.

Когда настало время крестить мальчика, его отвели к пастору в воскресенье после обеда. После совершения обряда родители отправили Дитриха домой вместе с другими детьми, а сами шили в кабинет к пастору, чтобы узнать его мнение по поводу того, правы ли они в своем восприятии г-жи Бургемайер и Дитриха. Должны ли они быть благодарны охраннику из поволжских немцев? Хорошо ли и правильно ли поступила г-жа Бургемайер?

Несколько лет тому назад я рассказал эту историю в одной общине. Во время братского обеда после богослужения женщины обсудили услышанную историю и пришли к мнению, что г-жа Бургемайер поступила очен умно и прекрасно. Они также выразили надежду, что, оказавшись в подобной ситуации, смогли бы продумать нечто столь же хорошее и разумное.

Фриц Риденур обсудил эту же историю в своей книге «В зависимости от обстоятельств»² — Он бросает вызов новой морали и критикует ее. Риденур обращает внимание на другие грани данного случая: несмотря на то, что г—жа Бургемайер преследовала благородную цель, она, по сути дела, ловко эксплуатировала ближнего ради достижения своей цели. Неужели приверженцы ситуационной этики возьмутся утверждать, что она обращалась с охранником как с личностью? Была ли у него семья? Заботясь о своей семье, г-жа Бургемайер совершенно упустила из виду важность проявления любви для него. Так или иначе, когда мы преступаем Божьи правила, кто-то обязательно остается обиженным или травмированным.

Этот критик новой морали добавил к упомянутой истории несколько новых моментов. Допустим, эта женщина забеременела от охранника и вышла на свободу, но от дома ее отделяют триста с лишним километров, и дело происходит зимой. Она рискует умереть голодной смертью, если кто-нибудь не накормит ее, и тогда ее «жертвенное прелюбодеяние» окажется напрасным. Она приходит в дом колхозника, который предлагает ей еду на условии, что она… вы догадались, о чем идет речь.

Если связь с охранником была правильным поступком, тогда и в этой ситуации, чтобы не умереть голодной смертью, она должна уступить требованиям крестьянина. Она отдается ему и получает еду. Отправившись дальше, женщина вскоре понимает, что ей не осилить оставшуюся часть пути до дома. Она устала и может замерзнуть в поле. Мимо едет грузовик, и водитель предлагает подвезти ее на одном условии… Конечно, вы догадались, на каком именно. Если ее связь с охранником и колхозником была оправдана, то чем водитель грузовика хуже?

Итак, наконец она добирается до города, вблизи которого находится селение, где живут ее дети. Но, предположим, ее муж не может в данный момент прокормить семью. Едва ли можно признать практичным шагом решение воссоединиться с детьми, чтобы потом, любя их, вместе умереть голодной смертью. Однако в городе есть немало мужчин, которые также не прочь развлечься с этой женщиной. И вскоре у нее накапливается достаточно денег на банковском счете. Размер банковского счета убеждает ее, что если она накопит еще больше средств, то сможет еще лучше доказать свою любовь к детям и гораздо лучше позаботиться о них.

Фриц Риденур признает, что вся эта история доведена до абсурда, но потом задает вопрос: «В какой момент эта история становится абсурдной?» Неплохой вопрос.

Таким образом, мы вновь и вновь сталкиваемся с одним и тем же вопросом: можно ли совершать дурной поступок из правильных побуждений? Или кто-то в этом случае непременно будет страдать? И неужели Бог дал нам Свои десять правил, чтобы связать нас по рукам и ногам? Или Он дал их потому, что ему известен механизм, благодаря которому мы существуем? На Божьи правила можно смотреть не как на ограничения, а как на наставления. Если вы хотите, чтобы приобретенная вами вещь исправно работала, прочитайте инструкцию, в которой говорится, как вам правильно действовать.

У меня был один друг проповедник. Его жена падала духом всякий раз, когда пыталась что-либо сшить. Похоже, она так и не смогла закончить ни одной вещи.

Муж спросил у нее: «Ты выполняешь все инструкции?» «Стараюсь», — ответила она.

Тогда он сказал ей: «Дай мне ткань и выкройку, и я сошью платье».

² Fritz Ridenour. It All Depend

Он скрупулезно выполнял все инструкции и сшил красивое платье.

Я попытался пересечь пустыню Мохейв на своей хонде, употребив свою «свободу» на то, что несколько лет не менял антифриз. Я не утруждал себя чтением инструкции. Но разрушились алюминиевые головки, полетел сальник. И моя свобода не менять антифриз привела меня к потере свободы, когда я уселся на обочине пустынной дороги.

Если вы сомневаетесь, сверьтесь с инструкцией по эксплуатации! Это не ограничение, а откровение. В данном случае неуместны слова: «Неужели мне надо это делать?» Куда более уместно сказать: «Разве не чудесно знать об этом?» В тот момент, когда вы избавляетесь от правил, вы губите себя. Даже в любую игру невозможно сыграть без правил. Чудесно знать, к какой группе вы относитесь. Если вы этого не знаете, то не будете иметь покоя до тех пор, пока не узнаете.

Ректор одного из университетов как-то сказал мне, что безопасность ребенка напрямую зависит от предсказуемости его родителей. А безопасность любого человека зависит от предсказуемости Бога, сотворившего его. Люди имеют свободу выбора. Они могут сделать свой выбор в пользу Закона Божьего или против него. Но если они выбирают второе, то, рано или поздно, они так или иначе лишатся свободы. Таково реальное положение дел.

Если нам и следует что-то осваивать сегодня, так это теологию взаимоотношений, которая намного превосходит теологию поведения. Сам принцип спасения по вере противоречит попыткам спасти себя. Он призывает нас доверить свое спасение Богу! И почему бы не последовать этому принципу там, на Украине, в тюремной зоне, или когда вам угрожает медленная смерть? И тут мне приятно вновь напомнить вам, что, изучая логическое обоснование тех норм и этики, которыми славится наша Церковь, вы можете найти очень точные высказывания по этому вопросу в сочинениях Елены Уайт.

Я хочу процитировать выдержку из ее книги о жизни Христа под названием «Желание веков».

В одной из глав она рассказывает о том, как Иисус сражался с коварным врагом в пустыне. Иисус голоден и нуждается в помощи. Но что Он делает? Дожидается того времени, когда Бог пошлет Ему облегчение и пищу. Христос пошел в пустыню, повинуясь Божьему призыву, и не желает утолять голод теми способами, которые предлагает Ему сатана. Своим примером Он свидетельствует о том, что лучше претерпеть любые страдания, чем отойти хоть в чем—то от воли Божьей.

«Часто последователь Христа оказывается в условиях, не позволяющих ему одновременно служить Богу и продолжать заниматься своими мирскими делами. Иногда кажется, что, повинуясь заповедям Божьим, он может лишиться материального достатка, и сатана пытается внушить человеку: вот случай, когда ты должен пожертвовать своими убеждениями. Но единственное, на что мы можем положиться в этом мире, — Слово Божье. “Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам”. В земной жизни отступление от воли нашего Небесного Отца приносит несчастья. И когда мы убедимся в силе Его слова, то не будем внимать внушениям сатаны и думать только о пропитании и спасении собственной жизни. Оказавшись в трудной ситуации, мы зададимся вопросом: что говорит Бог, каково Его обетование? Зная ответ на этот вопрос, мы будем повиноваться первому и доверяться второму» (с. 121).

Звучит рискованно? Такой путь кажется вам опасным? Или это единственно правильный путь?

Возможно, вы помните Джона Уейднера — христианина, который спас жизнь более чем тысяче евреев во время второй мировой войны. В конце концов его схватили и бросили в тюрьму. Приближался день казни. Находясь в тюремной камере, он начал думать о Библии. Он вспомнил о трех еврейских мужах и избавлении их из огненной печи и ободрился. Уейднер подумал о Данииле и его чудесном освобождении из львиного рва и почувствовал некоторое облегчение. Затем он подумал об Иоанне Крестителе и предпринял попытку выбраться из тюрьмы. О чем он думал тогда? И о чем думаем мы?

Что велит нам Бог? И что Он обещает нам? Всегда ли Бог обещает избавлять нас? Нет. Прочитайте последнюю часть 11—й главы Послания к Евреям. Из этого отрывка мы узнаем, что некоторые были перепиливаемы, а других пытали. Все они умерли в вере, не получив обетования Его пришествия. Но они умерли в вере. Доверяю ли я Богу в жизни или смерти? Знаю ли я Его настолько, чтобы вверить Ему свою жизнь? Доверяю ли я Ему достаточно для того, чтобы

сознавать: Он допустил те обстоятельства, в которых я в данный момент нахожусь?

Могу ли я доверять Ему даже до смерти? Вот в чем вопрос. Разве не Он велел нам не бояться убивающих тело, а бояться тех, кто может погубить душу (см. Мф. 10:28)?

Гус и Иероним умерли мучительной медленной смертью на костре из зеленых веток. Их прах был брошен в Рейн, но их гонителям не удалось даже приблизиться к их душам.

Итак, оправданны ли плохие поступки на основании любви? Принцип, которым мы предлагаем руководствоваться при ответе на этот вопрос, всеобъемлющ. Все очень просто: чему я больше доверяю? Тому, что могу сделать сам, своей сообразительности? Или я доверяю Богу и тому, что Он считает лучшим? Этот принцип охватывает множество этических и нравственных решений, с которыми мы сегодня сталкиваемся.

Однажды в субботу, после того как мы обсуждали эти принципы в церкви, кто-то из присутствующих сказал: «Мы признательны вам за то, что вы говорите о принципах, а не о деталях».

Затем одна женщина добавила: «Да, но я впервые поняла, почему мне следует задуматься над тем, стоит ли носить обручальное кольцо».

Я сказал: «Я даже не упоминал об этом».

«Я знаю, знаю, произнесла она, — вы ни разу не упомянули об этом. Но надо следовать принципам».

А как насчет принципов в наших учреждениях? Как насчет правильных или неправильных церковных нормах? Как быть с нормами для церковного руководства? Какими принципами должны руководствоваться комиссии назначения? На что им следует обращать внимание? Можно ли считать мелочными придирками и законничеством стремление выбирать таких руководителей церкви, которые не хотят обижать окружающих своими поступками?

Не так давно вышла книга под названием «Свободен» (Set Free). Ее автор привел традиционный список тех вещей, которые делают человека чистым. Он употребил термин «чис-тым до скрипа». «Не надевать в субботу лакированные ботинки, не есть мясную пищу, не принимать ванну после захода солнца, не печь в субботу, не употреблять кофе или чай, не есть в промежутках между приемами пищи, не носить обручальные кольца, не танцевать, не играть в шахматы, шашки, карты или кегли, не есть кетчуп, горчицу, перец, сыр и мороженое, не употреблять алкогольные напитки, не смотреть телевизор, не играть в теннис, не есть фрукты и овощи одновременно и ни в коем случае не страховать свою жизнь».

Однажды я прочел этот список в церкви, и маленький мальчик сказал своему папе: «Как это муторно! Правда, — добавил он, — я вполне могу прожить без овощей!»

Можете ли вы согласиться с чем-нибудь из этого списка? Если да, то на каком основании? Применимы ли здесь какие—то принципы? Как насчет добрых старых времен, когда наша Церковь говорила: «Отбросьте все то, в чем вы действительно не нуждаетесь, и проведите четкую границу». Сегодня мы во многих вопросах попытались провести границу в другом месте. В ре-зультате мы все время мучаемся, пытаясь определить, где же нужно провести эту границу. И мы постоянно катимся вниз. Разве это не так? Вы замечали это? Церковь все время снижает нрав-ственные нормы, вместо того чтобы повышать их.

В добрые, старые времена, когда мы проводили четкую границу, люди говорили: «Они обращаются с нами так же; как со слабоумными! Мы что, сами не умеем мыслить?»

Как лучше всего определять церковные нормы? В каких—то вопросах мы сами должны все тщательно взвесить и продумать. Но как? Как найти правильный ответ на все эти скользкие вопросы? Как принять правильное решение?

В поисках ответа давайте рассмотрим следующий текст Священного Писания:

«Итак, если вы воскресли со Христом [что это значит? Я был погребен с Ним в крещении и воскрес, чтобы ходить в обновленной жизни], то ищите горнего, где Христос сидит одесную Бога; о горнем помышляйте, а не о земном. Ибо вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге. Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе. Итак, умертвите земные члены ваши» (Кол. 3:1-5).

В современном переводе сказано: «Поэтому умертвите в себе все, что еще принадлежит греховной природе» («Слово Жизни»). Мы этого сделать не можем, но Бог может.

Несмотря на все наши логические построения и наш разум, мы вынуждены прийти к основой

предпосылке. Окончательный ответ во всех ситуациях — знать Бога как своего личного Друга, знать Иисуса и Его голос.

В 1 Ин. 2:15-17 мы видим, что Иисус предлагает нам смотреть вверх, а не по сторонам и не внутрь себя. «Не любите мира». Как это истолковать? Не имейте личных автомобилей? Не носите ручных часов? Не покупайте холодильник, потому что он сделан в мире? Что значит: «Не любите мира, ни того, что в мире»? Разве грех желать новую машину?

«Кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего. И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек».

Что имеется в виду под словами: «Кто любит мир, в том нет любви Отчей»?

Что значит любить мир до такой степени? И что означает «похоть плоти, похоть очей й гордость житейская»? Я предлагаю вам более современный перевод: «Вот то зло, которое существует в мире: первое — желание угождать своему греховному «я»; второе — желание греховных вещей, которые мы видим; третье — непомерная гордость достигнутым».

Хорошей иллюстрацией является мысль о посте. Когда Иисус сошел с горы преображения, ученики Его потерпели поражение. Они не смогли изгнать беса из одного отрока. Иисус же сделал это. Когда все закончилось, Иисус сказал: «Сей же род изгоняется только молитвою и постом» (см. Мф. 17:21). В Библии нет указаний на то, что Иисус постился. Насколько нам известно, Он не постился. Что же тогда значит «поститься»? Должно быть, речь здесь идет об отношении к посту, о внутреннем настрое и состоянии ума, необходимом для поста. Позвольте мне сказать, что я думаю по этому поводу: если бы мне пришлось выбирать между едой и пребыванием наедине с Богом, то я знаю, каков был бы мой выбор: я бы без колебаний выбрал последнее. Вот что озна-чает истинный пост.

Теперь давайте применим этот принцип к словам: «Не любите мира». Я могу превратить этот принцип в законнический контрольный список, который сделает меня отшельником или монахом. Но я могу иначе подойти к решению этого вопроса: мне надо отказаться от всего того, что я на сегодня предпочел бы Богу и моим взаимоотношениям с Ним. Если я знаю Иисуса, как своего личного Друга и Спасителя, то в моей жизни не должно быть ничего более важного, чем взаимоотношения с Ним. Грешно ли мне желать новый автомобиль, чтобы не сидеть больше в старом на обочине шоссе в пустыне? Нет, но если новая машина каким—то образом помешает мне сосредоточиться на личных взаимоотношениях с Иисусом, то это означает, что я пренебрег предостережением апостола Иоанна во второй главе Первого послания. Каков будет ваш выбор? Каков будет мой выбор, если речь зайдет о моей любви к Богу и личных взаимоотношениях с Ним? Это важный вопрос.

Давайте теперь приподнимем завесу и снова посмотрим на эту картину более крупным планом. Если бы вам стало известно, что Иисус вернется на следующей неделе, каким был бы ваш образ жизни? Что бы вы делали? Куда бы ходили? Как одевались? Что бы вы ели и пили? Какие развлечения выбирали бы? Справедливый вопрос? «О, — скажете вы, — это коварный вопрос». Ни в коей мере, если Иисус действительно стал вашим Другом.

Интересно пишет об этом К. С. Льюис:

«Я не думаю, что стихийные бедствия, небесные знамения, сворачивание неба подобно свитку могут помочь человеку в такой степени, как голая правда о суде. Мы не можем постоянно пребывать в возбуждении. Думаю, мы можем приучить себя чаще задумываться над тем, как будут выглядеть произнесенные нами слова, наши повседневные дела и неудачи, когда их осветят мощные потоки небесного света, который так сильно отличается от света нашего мира. Вместе с тем уже сегодня мы знаем вполне достаточно для того, чтобы принимать это знание во внимание. Иногда у женщин возникает проблема из-за того, что они при искусственном освещении пытаются представить себе, как их платье будет выглядеть при дневном свете. Наверно, всем нам надо ре-шить эту проблему: одевать себя не для электрического освещения этого скоротечного века, но для дневного освещения грядущего мира. Хорошее платье — это то, которое будет хорошо смотреться в настоящем свете, потому, что этот свет пребудет вечно».

Но каким будет для нас этот Свет — дружественным или враждебным? Все зависит от того, знаете вы Его или нет. Если вы познакомились с Ним, то вам известно, что Он — ваш лучший Друг. А кому не хочется сделать приятное лучшему другу? А затем вас ожидает главный сюрприз.

Вы обнаруживаете, что этот лучший Друг все время знал, что для вас будет самым лучшим. Порой мы обманываем себя, думая, будто знаем, что для нас лучше. Когда это происходит,

Иисус бывает сильно огорчен, ибо понимает, какую боль мы можем себе причинить. Слишком часто мы мыслим так же, как женщина в нижеизложенной истории.

Пока, Раввуни

— Иисус сказал ей: «И Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши».

Женщина стряхнула с себя испуг, распрямилась и собралась уходить. Но затем, внезапно осознав последние слова Иисуса, остановилась и вопросительно посмотрела на своего избавителя.

— Что значит „впредь не греши»? — спросила она.

— Думаю, ты понимаешь, что Я имею в виду, — сказал Иисус.

— Нет, не понимаю, Равви. Разве только Ты хочешь сказать, что мои отношения с Рувимом греховны?

— А как бы ты их назвала?

— Я бы назвала их важными для нас обоих отношениями, — ответила женщина, взаимными обязательствами, в которых каждый из нас стремится полностью раскрыть свои возможности.

— В самом деле?

— Мы с Рувимом любим друг друга. Ты, конечно, знаешь, что это означает. Как могут быть греховными отношения, если они являются выражением истинной любви?

— А как же быть с обетом верности, который ты дала своему супругу?

— Исааку? Равви, мы с Исааком никогда по-настоящему не любили друг друга. Нам с ним не удается в полной мере раскрыть свою сексуальность.

— Какое это имеет отношение к …

— Послушай, Раввуни, люди должны только самим себе. Ведь они имеют право на счастье.

— Неужели?

— Конечно! Зачем позволять старомодному законничеству связывать нас бесплодными и безрадостными отношениями?

— Так ты хочешь сказать, что Исаак бесплоден, и ты надеешься, что Рувим..?

— Равви, Ты разыгрываешь меня. Тебе хорошо известно, что я имею в виду. Бог знает, что Исаак не бесплоден, и я имею от него троих детей.

— Ты имеешь троих детей и намерена пренебречь своим супружеским обетом и продолжать отношения с этим мужчиной, Рувимом?

— Ты догадлив, Равви! „Продолжать отношения с этим мужчиной». Ты говоришь так, как будто живешь в эпоху судей. Я не говорю, что мы с Рувимом никогда не расстанемся. Вполне возможно, мы охладеем друг к другу, и нам придется продолжить поиск своего „я». Ведь ты знаешь, что люди меняются»

— Но как же дети?

— Дети не такие уж хрупкие, как Ты думаешь, Раввуни. Ты бы удивился, увидев, как хорошо они ладят с Рувимом, как они висят на нем, когда он остается на завтрак. То есть, когда Исаак уезжает на своем верблюде. Они называют его «дядя Руби». Он показывает им фокусы, и дети от него в восторге. Они явно предпочитают его Нафану.

— Нафану?

— С которым у меня до этого были серьезные отношения. Но он оказался ужасным занудой. Он говорил, что совесть обличает его, и нес прочую законническую чепуху. Я посоветовала ему больше обращать внимания на таких людей, как Ты.

— Как Я? Но чем бы Я мог ему.помочь?

— Да хотя бы Своими словами о том, что нам не следует бояться мнения людей и не быть в плену у чувства вины!

— Ах, вот оно что. Но скажи мне, если этот Рувим так сильно любит тебя, почему его не было здесь сегодня?

— Он хотел быть, поверь мне, Равви, очень хотел. Но он не переносит вида крови. Он слишком чувствительный, не то что Джошуа.

— Джошуа? Еще одни серьезные..?

— О, это было очень давно. И я не придавала им большого значения. Можно сказать, я только училась тогда летать.

— Но я не могу этого сказать.

— Да-а?

— Что ты скажешь своему мужу по поводу сегодняшнего происшествия?

— Я посоветую ему рассматривать это, как поучительный эпизод, возможность расширить свой горизонт. Ну, мне надо бежать. Пока, Раввуни. Счастливого тебе дня.

Иисус задумчиво смотрел вслед удалявшейся женщине. Потом Он перевел взгляд на землю у Себя под ногами. Слезы струились по Его щекам, стекая вниз»³.