Главизны практические и богоразумные

1. Бог телесно смотрящим — так нигде, ибо невидим.

Духовно умствующим — везде есть, ибо присутствует.

Ибо во всем, и вне всего.

В этом и близок боящимся Его,

И далече от грешных спасение Его.

2. Память Христова просвещает ум и демонов изгоняет.

Свет Святой Троицы явен в чистом сердце,

Все оставляющем мира,

И участником его уже отныне исполнения творит грядущей славы,

Насколько человеку вместимо,

Вышней милостью споспешествуемому,

Покрываемому же еще завесой плоти.

3. Ни что другое, вместо мимохождения видимого, —

А только один Бог есть, есть и будет.

Всецело Его благодати в мире этом богато причастившиеся,

Если и на земле присутствуют,

Много больше уже будущему веку примкнуты.

Если и вздыхают отчего, —

«Тенью» и «обузой» (т.е.телом)* отягощаясь.

4. Господь не просто «учащих»* блажит,

Но прежде через заповедей делание воззрит на удостоенных,

И увидевших в себе просвещающий свет Духа сияющий,

И через Него внявших,

В истинном этого зрении и внимании, и действии,

Тому, о чем сказать и других научить.

Нужно потому, что прежде сказано,

Отвести на учение руки налагающих,

Чтобы о них же не постигают говорящие,

Доверяющих им и себя самих, обманув, не погубили бы.

5. Не боящийся Бога не верит, что есть Бог, ибо безумен.

В это верующий — боится Его,

Боящийся — блюдет Его заповеди.

«Страшение», говорящий, Бога,

Не хранящий заповеди Его — лжец,

И страха Божьего нет в нем.

Ибо где, говорится, страх, — заповедей соблюдение.

Нет его в нас, нет и хранения Божиих заповедей,

Ничем от язычников и неверных мы не отличились.

6. Вера и Божий страх, и соблюдение Его заповедей,

По мере очищения награды доставляют.

Ибо насколько очищаемся,

Настолько в любовь Божию от боязни Его отводимся,

И так переходим от страха только сообразно преуспеянию,

На то, чтобы любить Бога.

И тогда слышим от Него:

«Имеющий заповеди Мои и соблюдающий их, тот — любящий Меня.»

И так да приложим к подвигам подвиги,

Да любовь от дел докажем.

Когда это происходит, Он Сам, как подъявший, нас любит.

Когда же Он нас любит, и Отец Его также нас любит,

И, конечно, прокладывает путь Дух,

И храмину предуготовляет,

Да во едино собрание ипостасей обителью быть нам,

Отца и Сына, и Святого Духа.

7. Внятно и ясноощутимо,

Происходящее вселение Триипостасного Божества в совершенных,

Не исполнение желания есть,

Но более начало и причина,

Сильнейшего и большего желания.

Ибо с того времени не оставляет принявшего Его спокойным,

Но как огнем всегда разжигающегося и сжигающегося,

Возноситься в пламень желания божественнейшего творит.

Ибо объятие и совершение желаемого обрести ум не могущий,

Меру желанию и любви не может дать,

Но нескончаемым совершением достигнуть и объять нудясь,

Нескончаемое всегда желание,

И неисполненную любовь в себе проносит.

8. На этот край пришедший,

Не мнит обрести власть над желанием или любовью Бога в себе

самом,

Но как нелюбящий Бога располагается,

Полноту любви объять не возмогая.

Потому за последнего признавая себя из всех,

Боящихся Бога,

Недостойным себя считает от души и среди верных спасению.

9. «Все возможно верующему»,

Ибо «вера в праведность вменяется»,

«Совершение закона — Христос».

В Него же вера оправдывает и совершает верующего,

Как за дела закона,

— Вменяющейся (в закон)* в Христа веры,

Которая через заповеди Благовестия,

Утверждаясь и выказываясь,

Жизни вечной в Самом Христе участниками верных соделывает.

10. Вера есть ради Христа за Его заповеди умереть,

И верить — смерть эту жизни посредником иметь,

Нищету как богатство разуметь,

Простоту и уничижение — как славу, в сути, и знаменитость.

И верить — обретать — в ничто держать все,

Более же стяжать «неисследимое богатство разума Христова»,

И пылью или дымом все видимое зреть.

11. В Христа вера есть не только презреть жития утехи,

Но и выдержать и вытерпеть всякое искушение,

Находящее в печалях и скорбях, и несчастьях,

Пока не восхочет и не посетит нас Бог.

Ибо «терпя», говорится, «потерпех Господа, и внят ми».

12. Своих родителей в чем-либо предпочитающие Божией заповеди,

Веру не стяжали ко Христу,

Ибо всецело своей судимы совестью,

Если и совесть живую имеют от неверности своей.

Ибо верных то есть, чтобы ни в чем и никак,

Великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа,

Не преступать заповедь.

13. Вера в Бога пожелание доброго родила и страх мучений.

Лучших пожелание и страх мучений,

Соблюдение заповедей точным соделали.

Точное же заповедей соблюдение,

Собственную людей показывает немощь.

Постижение же истинной немощи нашей смерти память породило.

Сожительницей ее стяжавший,

Сам уведать болезненно возревнует,

Чем станет ему исход и из жития этого удаление.

И о грядущем внять тщащийся,

Прежде всяческого себя лишить настоящего должен.

Ибо в этом и до умеренного пристрастием держимый,

К тому внимания совершенного не может стяжать.

Если и вкусит его по домостроительству некоему Божиему,

И скоро не оставит ими же и в них держится по пристрастию,

Весь и такового станет внимания,

И всякого другого вне разумения, — вольно принимая,

И то, которое мнит иметь, возьмется от него.

14. Отречение от мира и всесовершенное удаление,

Изгнание принявшие из всех, что в житии, материй и нравов,

И расположений, и лиц, и отвержение от тела и хотения, —

Великих польз ходатаем бывают,

Так горячо отрекшегося в короткий срок.

15. Бегущий из мира,

Да и на час не дашь ты свою душу в утешение,

В нем, поначалу, жительство творящий,

Если и все тебя это делать родственники и друзья понуждают.

Ибо так их демоны подъущают,

Да горячность угасят сердца твоего.

Ибо, если и не совершенно связать твое изволение смогут,

Хоть вялым его, всеми способами, и немощным,

Но соделают.

16. Когда на всякую жития приятность,

Будешь обретен ты мужественным и неутешимым,

Тогда в сострадание, конечно, демоны сродников преложив,

Рыдать творят и плакать ради тебя пред лицом твоим.

И это воистину познаешь:

Когда ты неизменен и в таком пребудешь приражении,

Тех в бешенстве, что по тебе,

И ненависть внезапно выказавших увидишь,

И как от врага от тебя отвращающихся,

И смотреть не желающих.

17. Родителей и братьев, и друзей твоих,

Скорбь видящий, по тебе бываемую,

Улыбнись ради подъущающих на это,

Так разно против тебя возникающих демонов,

И со страхом, и тщанием многим отойди,

И Бога прилежно моли,

Да скоро в пристанище доброго отца (духовного)* придти тебе,

Где душу твою,

Утружденной и обремененной пребывающую,

Он успокоит.

Много, ибо, имеет пучина жития причин бед,

И погибели последней.

18. Возненавидеть хотящий мир,

Любовь из глубин души иметь должен к Богу,

И память о Нем приснотекущую.

Ибо ничем другим, как этим,

С радостью всего оставление он творит,

И как от сора, право, от этого отвращение.

19. Не хоти ради благословесных причин,

Или тем более бессловесных,

С миром стать воедино.

Но когда зван будешь — скоро послушайся.

Ибо ни о чем другом Бог так,

Как о быстроте нашей возвеселяется.

Потому, что лучше послушание скорое с бедностью,

Чем промедление с многим имением.

20. Если мир и то, что в мире — все преходит,

Бог же един вечен и бессмертен,

Радуйтесь, столь великие,

Что, благодаря Ему, тленное оставили.

Тленное — не только богатство и имения,

Но всякое удовольствие и вкушение греха растление есть.

Одни Божии заповеди — свет есть и жизнь,

И так всеми и зовутся.

21. Если пламя принял, брат, и, бежав,

Пришел в общежитие или к духовному отцу ради этого,

То если и будешь ты предпосылаем со стороны его,

Или сподвизающихся тебе братьев к баням или брашну,

Или другим телесным служениям послужить,

Успокоения ради,

Это да не примешь ты.

Но всегда уготовленный внутри к посту,

К злостраданию, к воздержанию крайнейшему,

Если от твоего о Господе отца,

Предпослешься ты приобщиться утешению,

То обретаешься и тому послушливым,

И не собственную свою в этом творящим из расположения волю.

Если же нет — с радостью потерпишь,

Как волею сотворить захотев, душевно получая пользу.

Это, ибо, храня, будешь всегда во всем как постящийся,

И воздерживающийся, и своей отрекшийся всецело воли.

И далее находящееся в сердце твоем пламя,

Неугасимым соблюдешь, —

Все презирать тебя нудящее.

22. Если все от себя демоны сделают,

Да по Богу наше намерение обратить не смогут или связать,

Тогда к благоговение лицемерящим вкрадываются,

И через них подвизающихся связывать покушаются.

И прежде, как от любви, конечно, и сострадания движась,

В телесное упокоение приводить молят себя,

Да и тело не обессилится, говорят,

И в уныние вы не впадете.

Потом в собеседования бесполезные созывая,

Дни в таковых растрачивать себя творят.

Если же кто, послушав, из усердных будет уподоблен им, —

Обращаются к нему, да возвестят его погибель.

Если же не завлекся их словами,

Но блюдет себя чуждым от всего и серьезным, и недерзким,

То подвигаются в зависть и все творят и делают,

Пока и из обители его не изгонят.

Не выносит, ибо, тщеславие бесчестное,

Похвальное смирение зреть, противоположное ему.

23. Тяготится тщеславный смиренномудрым,

Видя проливаемые слезы и вдвойне пользующегося.

Бога ублажаю, их самих ради действующего,

И людей к хвале приводящего невольно.

24. Сам свое все на духовного твоего возложи отца.

Будь как чужой, и есть,

Для всех внешних, если что принесешь,

Человеческих, говорю я, вещах и имениях.

Без него ничто в них сделать или (ими)* сотворить,

Да не возжелаешь ты,

Но ни малой,

Ни большой не попросишь вещи самому оставить себе,

Если только не что он собственным изволением,

Или повелит взять тебе,

Или сам собственноручно тебе передаст.

25. Да не дашь ты без по-Богу отца твоего милостыню,

Из того имения, что внес,

И да не через посредника тебе принять что-либо из того,

— Помимо него — ты восхочешь.

Ибо лучше быть нищим и странным, и слушать тебе,

Чем расточать имения и давать убогим, будучи новоначальным.

Верой же несмущенной как в руку Божию — духовного отца,

Возложить все ты да восхочешь.

26. Ни даже принять воды попросил бы ты питья,

Если и случилось тебе быть палимым жаждой,

До того, как от себя подвигнутый,

Духовный твой отец предложит.

Ибо тяготи себя и понуждай во всем, уповая,

И говоря помыслом: «Если хочет Бог…»

И если будешь достоин делания,

Он открывает, конечно, это духовному твоему отцу,

И тот говорит тебе: «Пей.»

И тогда питье — с чистой совестью,

Если и вопреки сроку — час.

27. Испытавший до конца духовную пользу,

И законнорожденную веру стяжавший,

Свидетелем истины Бога выставляя, сказал:

«Положил я таковой в себе помысел,

Что ни есть, ни пить не попросить когда-либо у отца моего,

Или без него принять что отнюдь,

Пока если Бог не известит его, и не повелит он мне.»

И так пребывающий, никогда, говорит,

В намерении моем не потерпел неудачу.

28. Веру стяжавший ясную к по-Богу отцу своему,

Смотря на него, Самого видеть помышляет Христа.

Пребывая с ним и последуя ему,

С Христом пребывать и последовать твердо верит.

Таковой не восхочет к другому кому обратиться когда,

Не предпочтет чего из мирских вещей,

Его памяти всецелой и любви.

Ибо, что больше и полезней в преходящей и грядущей жизни,

Чем пребывать со Христом?

И что прекраснее и слаще зрения Его?

А если и беседы удостаивается с Ним,

Всецело жизнь вечную из нее черпает.

29. От расположения поносящих или онеправдывающих,

Или ненавидящих и обижающих его любящий,

И за них молящийся,

В преуспеяние — малым — великое восходит.

Ибо чувством сердца бывающее это,

В бездну смирения и слез источники, помышляемое,

Он сносит, —

В них же утопает троечастность души,

Возводит в небеса бесстрастия ум,

И понятливость возделывает.

И вкушением тамошней благости,

Всего в сор преходящего жития вменение творит,

И это, именно, брашно и питие,

Не насыщаясь и чаще принимает.

30. Веру ясную показал,

И место, на котором вожатый и отец его стоит —

Как святыни (его)* благоговеющий,

И прах с ног его руками берущий ревностно,

И посыпая на свою главу, и сердце умащая,

Как лекарство своих страстей и прегрешений очищающее,

К нему же самому даже приблизиться не дерзая,

Ни просто дотронуться до каких-нибудь его одежд или покрывал,

Без того повеления.

И беря в руки что-либо его,

Со страхом и стыдом это делает,

Недостойного себя осуждая не только зрения его и служения,

Но и в келье его пребывания.

31. Многие от жития этого и от жития предметов отрекаются,

Малые же и от воли своей.

О них и Божие Слово хорошо объявляет,

«Многие званы», говоря, «малые избраны».

32. Когда если за всякую сядешь трапезу братскую,

Так и разумно твоим тень всяческую очам наводить,

И приятности брашен да не почувствуешь ты, —

Но всю имеющую быть душу чудом устрашенной,

И слезами наполненной.

Тогда знай Божию мне радость так это почитать,

Ради от страха многого твоего смирения, —

Чтобы, увидя творения Божии,

И будучи наученным чувств неозабоченности,

В любовь духовных да перепривил бы ты страх твой.

И это есть духовное внимание,

Которое, глаголемое, и слышишь,

Которое между страхом и любовью обретается,

И из первого во вторую переводит незаметно и безбедно человека.

33. Не принимается иначе к Богу,

Совершенной любви неотрывной стяжание никакое,

Если не по мере духовного внимания,

Которое помалу взращивается практически,

Болезнующей постоянно душой.

Это, ибо, ведая, и Апостол сказал:

«От величия и доброты творений соразмерно Творец бытия понятен.»

34. Величие небес и земли широта, и прочего всего,

Слова никакие достойными усмотреть не могут чувственных очей.

Ибо переступающее через ум и мышление,

Как глазами уразуметь тела возможем? —

Что едва и ум, очищенный от помыслов,

И освобожденный от предрасположенностей,

Милостью же и благодатью Божией просвещенный,

По мере просвещения и пониманию сущего,

Достойно сможет узреть.

35. Как ночью чувственными очами в том месте видим только,

Где если света светильник зажжем,

Остальной же весь мир, по-нашему, ночь есть,

Так и в ночи прегрешений спящим,

Благой Владыка Свет вмале является, —

Бог, всем невместимый, жалея немощь нашу.

И тогда, внезапно прозревая, человек,

И понимая естество сущего,

Поскольку никогда его не видал,

Дивится и без боли, сам собой проливает слезы,

Которыми очищается и омывается во втором крещении,

Том крещении,

О котором говорит через Благовествования Господь:

«Если кто не будет рожден водою и Духом,

Не войдет в царствие небесное» и, далее,

«Если не будет рожден свыше»:

И о «свыше» сказал, и «от Духа», добавил Он, рождение.

36. Первое крещение имеет воду,

Предначертывающую слезы,

Имеет миро помазания,

Предзнаменующее умное миро Духа.

Второе — уже не образ истины, но сама истина.

37. Не от дел только лукавых удерживаться должно,

Но и от помыслов и понятий противных,

Нужно тщиться подвижнику свободным быть.

Время же проводить всегда в полезных душе,

И духовных рассуждениях,

Чтобы так неозабоченным от житейского да пребыть.

38. Как все свое обнаживший тело,

Если покровом неким покрытые имеет очи,

И не захочет взять и стряхнуть его,

То не может от одной наготы остального тела увидеть свет,

Так и всеми иными вещами, вместе с имениями, пренебрегший,

И от самих избавленный страстей,

Если и от житейских рассуждений и ложных понятий,

Не освободит души око, —

Не узрит никогда умный свет,

Самого Господа нашего Иисуса Христа и Бога.

39. Как покров, на очи возложенный,

Так помыслы мирские и житейские рассуждения,

По смыслу беря, на око души бывают.

Ибо на какое если будут оставлены время они,

— Не видим мы.

Когда же будут изъяты смерти памятью,

Тогда ясно узрим свет истинный,

Который просвещает всякого человека,

В вышний мир грядущего.

40. От рождения сущий слепым,

Не увидит умом и не поверит пишущегося силе.

Увидеть же однажды удостоенный, —

Созасвидетельствует быть истиной глаголемому.

41. Видящий чувственными очами знает, когда ночь,

Когда день.

Слепой — обоим не внимает.

И духовно прозревший и умными зрящий очами,

Увидевший истинный и незаходимый свет,

Если из-за лени в прежнюю отвратится слепоту,

И света лишен будет, —

Ясноощутимо чувствует его оскудение,

И откуда то случится быть, не не ведает.

Пребывающий же слепым от рождения,

Никаким испытанием и действием это не постигает,

Если только что на слух не услышит и не узнает о том,

Чего никогда не увидел,

И не поведает другим, как услышал,

Причем самому и слушающим быть не уведавшими,

О коих вещах друг другу говорят.

42. Невозможно и плоть сытостью брашен наполнять,

И духовно умную и божественную вкушать благость.

Ибо насколько утробе кто послужит,

Настолько той себя лишит,

И насколько тело удручит,

Соразмерно духовной пищей и утешением будет исполнен.

43. Оставим все, что на земле, —

Не богатство только и золото, и другие материи жития,

Но и похотение к ним совершенно из душ наших изведем.

Возненавидим не удовольствия только тела,

Но и бессловесные движения его,

И умертвить их через болезни потщимся.

Ибо из-за них соделывается то, что от похотения,

И в деле поведывается.

И сущи живу ему,

— Непременно всей мертвенной душе нашей быть,

И труднодвижимой ко всякой Божией заповеди,

И вовсе недвижимой.

44. Как пламя огня в высоту всегда возносится,

Как только станешь ворочать вещество,

От которого оно возгорается,

Так и тщеславного сердце присмиренным быть не может.

Но как если скажешь ему полезное его,

Более и более восстает.

Так обличаясь или вразумляясь — прекословит неистово,

Хвалясь же или утешаясь — возносится зло.

45. Человек, уразумевши прекословить,

Сам для себя — обоюдоострый меч,

Убивающий, не замечая этого, собственную душу,

И вечной жизни чуждой ее соделывающий.

46. Прекословящий подобен есть волей предание себя творящему,

Сопротивным царю врагам.

Ибо прекословие удица есть,

Приманкой имеющая праведнословесие,

Которым обманываясь, крючок проглатываем греха, —

Им же и восхищаться привычно, как ради глотки и языка,

Духами лукавства жалкой душе,

И когда в высоту возношения возноситься,

Тогда и в хаос бездны греха погружаться,

И со с неба спавшими осуждаться.

47. Бесчествующийся и досаждающийся,

И сильно утруждающий сердце,

Да знает из этого, что древнего змия носит на груди.

Если в молчании претерпит,

Или со многим будет приведен к ответу смирением, —

Немощным его и расслабленным соделает.

Если же с горечью против скажет,

Или будет и разговаривать с дерзостью, —

Даст крепость змию яд излить в сердце свое,

И неукротимо внутренняя своя пожирать, —

Так здесь каждый раз возмогающего себя поедание творить,

О благих исправления и крепости жалкой этой души,

И жить ей оттоле для греха,

Мертвой всецело быть для правды.

48. Если отречься решил ты,

Да евангельскому житию будешь научен,

Ни неискусному,

Ни остращенному учителю себя не отдавай,

Да вместо евангельского,

— Диавольскому житию научен не будешь.

Ибо добрых учителей добры учения, злых же — злы,

Сеяний лукавых всецело лукавые возделывания.

49. Молитвами и слезами Бога умоляй,

Послать тебе вождя бесстрастного и святого.

Испытывай же и сам божественные Писания,

Особенно святых отцов практические письмена,

Чтобы с ними сравнив,

Со стороны учителя и предстоятеля тебе преподаваемое,

Как в зеркале увидеть смочь его и распознать.

И согласное с Божественными Писаниями,

Прикладывать к груди и удерживать мышлением,

Ложное же и чуждое — рассуждать и удалять,

Чтобы не быть обманутым.

Ибо многие, знай,

Обманщики и лжеучители во дни эти объявились.

50. Всякий не видящий, других же вести крепящийся,

Обманщик есть,

И следующих за собой в ров погибели положит,

По Господню гласу: «Слепой слепого если поведет,

Оба в яму впадут».

51. Кто слеп к Единому — слеп вовсе ко всему.

Видящий же в Едином — в понимании всего есть,

От понимания же всего воздерживается.

И в понимании всего становится,

И понимающегося вне есть.

В Едином этот сущий все видит,

И во всем сущий ничего из всего не видит.

52. Видящий в Едином через Единого и себя, и всех,

И все зрит, и сокрытым будучи в Нем,

Ничего из всего не видит.

53. В образ Господа нашего Иисуса Христа,

Небесного человека же и Бога,

В словесном и умном человеке,

Ясноощутимо и внятно не облекшийся, —

Кровь только еще есть и плоть,

Духовной славы чувство не могущий через слово получить,

Как и от рождения слепые,

Свету солнца через слово только внять не могут.

54. Слышащий так и видящий, и чувствующий,

Знает глаголемого силу, —

Как уже образ понесший небесного,

И в мужа совершенного пришедший исполнения Христова.

И так держащий,

Может и достойно вести в путь Божиих заповедей стадо Христово.

Неведающий же или иначе держащий явлен есть,

Что отнюдь чувства души проясненные и здравые не носит,

Ему и гораздо лучше ведомым быть, чем вести на беду.

55. Взирая на учителя и вождя своего как на Бога,

Прекословить не смей.

Если же кто думает и говорит, чтобы и то, и другое иметь,

Знай, — обманулся,

Каковое, ибо, Божии к Богу имеют расположение,

— Не ведает.

56. Верующий, что в руке пастыря его,

Собственные находятся жизнь и смерть, —

Не воспрекословит никогда.

К ним невнимание прекословие порождает,

Ходатая умной и вечной смерти.

57. Перед принятием приговора — осуждения,

Возможность дается ответчику самому говорить судье о том,

Что содеял.

После же содеянного выяснения и судьи приговора,

Ни в малом, ни в большом истязующим он не прекословит.

58. Перед вхождением в это судилище монаха,

И открытия своего сердечного,

Может быть прекословить можно ему, —

По невниманию ли,

Или как мнящему скрывать свое.

После же помыслов откровения и ясного объявления,

Нельзя прекословить после Бога судье,

И властителю своему до смерти никогда.

Ибо монах, в это изначально войдя судилище,

И обнажив тайная сердца своего,

Известился из предисловия,

Если по крайней мере и как-нибудь внимание стяжал, —

Что тысяч есть налицо смертей достоен,

И ради послушания своего и смирения,

От всякого мщения и мучения искупленным быть верит,

И если истинно, то, конечно, таинства образ постигает.

59. Неизгладимо это хранящий в своей мысли,

Сердцем никогда не подвигнется,

Наказуясь, вразумляясь и обличаясь.

Потому,что впадающий в таковые злобы, —

Говорю, конечно, прекословие и неверие,

К духовному отцу своему и учителю, —

В западню и глубину адову еще живым плачевно сносится,

И домом сатаны и всей его нечистой силы становится,

Как противления и погибели сын.

60. Умоляю тебя к послушанию этому,

Обращаться устремленно мыслью своей,

И со всяким тщанием подвизаться,

Да не сойти в реченные адовы злобы.

Но так молиться Богу горячо постоянно и говорить:

«Боже и Господи всяческих,

Всякого дыхания и души имеющий власть,

Единый исцелить меня могущий!

Услыши мое моление, окаянного,

И во мне угнездившегося дракона,

Всесвятого Твоего Духа нашествием, умертвив, потреби.

И меня, нищего и нагого от всяческой добродетели,

К святого моего отца стопам,

Со слезами припасть удостой,

И святую его душу в сострадание,

Помиловать меня, привлеки.

И дай, Господи, смирение сердцу моему,

И помыслы, подобающие грешнику,

Положившему Тебе каяться,

Да не вконец оставишь душу единожды устроенную,

И исповедавшую,

И вместо всего мира избравшую и предпочтившую — Тебя.

Веси бо, Господи, что желаю быть спасенным,

Если и лукавый мой обычай преткновение мне творит.

Но возможно Тебе, Владыко, все,

Которое человекам невозможно.»

61. Доброе основание веры и надежды в монастыре кладущие,

Благочестия со страхом и трепетом;

На камне послушания духовным отцам,

Стопы непоколебимые утвердившие,

И как из Божиих уст теми повеленноеслушающие,

И на основание это послушания,

Небесчинно назидающие его в смирении души, —

Вскоре преуспевают, и преуспевает к ним,

Великое это и первое преуспеяние — себя отвергнуться.

Ибо исполнение чужой воли, а не своей,

Не только отвержение своей души,

Но и то умерщвление, что к миру, все сотворяет.

62. Своему отцу прекословящему сорадуются демоны.

Смиряющемуся до смерти дивятся ангелы.

Ибо дело Божие таковой соделывает,

Уподобляясь Сыну Божьему,

Послушание исполнившему Своему Отцу до смерти,

Смерти же крестной.

63. Многое и неуместное сокрушение сердца,

Помрачает и смущает мышление,

И чистую молитву и смирение души изничтожает,

Болезнь сердечную сотворяет.

Здесь же и ожесточение и ослепление неискусное,

Через них же отчаяние в духовных демоны проталкивают.

64. Когда бы тебе это ни встретилось, монаше,

Обрети же ревность и желание совершенства в душе твоей многие,

Да хотеть тебе всякую заповедь исполнить Божию,

Вплоть до праздного слова не проронять и не согрешать,

И ни от кого же из древних не отстать святых,

По делу, вниманию и пониманию.

Если увидишь ты себя препятствуемого,

От бесплодствующих отчаяния плевелы,

Да не потерпеть вреда на таковом высоте святости,

В подъущении ей в тебе помыслов и говорении:

«Невозможно тебе среди мира быть спасенным,

И сохранить все заповеди, без упущения, Божии.»

Ты тогда в один севши наедине угол,

Собери себя и направь свой помысел,

И дай добрый совет своей душе, и скажи:

«Что прискорбна еси, душа моя, и что смущаешь меня?

Уповай на Бога, что исповедовать и буду Ему.

Ибо спасение лица моего не дела мои, но Бог мой.

Ибо кто от дел закона оправдится?

Ибо «не оправдится пред Тобой всяк живый».

Но по вере в Самого Бога моего уповаю спасенным быть,

Ради неизреченного Его благоутробия дара.

Иди за мной, сатана, Господу Богу моему поклонюсь,

И Ему от юности моей служу,

Могущему меня спасти по единой милости Своей.

И так отступи от меня.

Бог, сотворший меня по образу и по подобию Своему,

Да упразднит тебя.»

65. Бог с нас, людей, ничего иного не взыскивает,

Как только не грешить, и только.

Это не есть дело закона,

Но хранение непреступаемое образа и вышнего достоинства,

В которое по естеству встав,

И хитон нося просветленный духа, —

В Боге пребываем мы, и Он в нас,

Достоинства богов и сыновей Божиих принимая весть,

Светом внимания Богу знаменуясь.

66. Уныние и тягота тела,

От лености и нерадения присоединяясь к душе,

От обычного если отклоняют правила (молитвенного)*, —

И затмение мышления доставляют, и отчаяние так,

Что робости здесь и хуления помыслы наводить на сердце,

И ни в обычное место молитвы мочь войти,

Демоном уныния искушающемуся,

И лениться ему,

И против сделанного всего мыслить несуразное.

Узнав же причину, и откуда на тебя это нашло,

Со тщанием войди в обычное место молитвы твое,

Да к человеколюбцу Богу припавшему тебе,

Вымолено будет со стенанием и слезами,

В муке сердца твоего,

Избавление от тяготы уныния и лукавых помыслов.

И будет дано тебе,

В болезни пребывающему и толкущему,

От тех вскорости освобождение.

67. Чистое сердце стяжавший — этот робость победил.

Только очищающий, когда повергает ее,

Когда повергается ей.

Нисколько не подвизающийся —

Или всецело бесчувствует,

И в том друг есть страстям и демонам,

К тщеславию и самомнением недугует,

Мня быть чем-то, ничем сущи,

Или робости рабом бывает и подручным,

Трепещя, как по мудрованию младенец,

И боясь страха, где ни страха нет, ни робости, —

Боящимся Господа.

68. Боящийся Бога демонов устремлений не боится,

Ни немощи нападений их, ни человек лукавых прещений.

Словно некое пламя или палящий огнь весь бывая,

В недоступных местах и несветлых ночь и день проживая,

Изгоняет он демонов,

Убегающих более от него, чем от них он,

Да не быть рассеченными исходящим от него,

Пламеновидным лучом Божьего огня.

69. Кто страхом Божиим ходит,

Тот, между мужами пребывая лукавыми, не боится, —

Страх свой внутри имея,

И нося непреоборимое оружие веры,

С ним же укрепляется и возмогает все совершать, —

И то, что мнится многим обременительным и невозможным.

Но как некий гигант среди обезьян,

Или лев, рыкающий среди псов и лисиц преходящий,

Вознадеясь на Господа,

Твердостью мудрования поражает их и пугает умы их,

Как жезл железный, мудростью слова налагаемый.

70. Да не удивишься ты, если робостью обладаясь,

Всего страшась, трепещешь.

Ибо еще несовершенен и некрепок, —

Как младенец, пугалища даваемый.

Ибо робость страсть есть младенцев,

И достойной смеха тщеславной души.

Против этого демона не хоти слова говорить,

Или пререкание творить.

Ибо душу трепещущую и колеблющуюся не попользуют слова.

Оставь же их и, елико в тебе силы, помысел свой смири,

Да скорее вонмешь, как робость потреблена.

71. Унынием некогда некто одержась,

Вялым ум и темным обрел, и распущенной свою душу.

Как малое из того — плачу (было)* иссякнуть из сердца его,

И пламени в себе стать угашенному Духа,

И всей храмине тела своего — наполненной чадом.

Кроме того, оцепенение, грядущее к нему,

Бывающее от лености,

В сон безмерный (его)* вносило.

Как по необходимости — сокращать ему и обычное последование

(молитв)*.

Этому через воздержание противостав и бодрствование,

Как сон он победил,

Скоро сердце его от самомнения ожесточалось,

И, при плаче иссякающем,

Робость в него прокрадывалась.

Когда же вновь заметил он ее, сущую в себе, —

Без срока из кельи своей вышел;

В мрачное место и темное уйдя,

Встав там и руки к небу возведя,

И знамение креста на себе запечатлев,

Око души к Богу возведя — как вмале смирил помысел —

Тотчас робости его демон оставил вмале.

Державнейший же, лютый тщеславие-враг,

Похищал его помышление, —

Стащить хотя его и вновь робости демону передать, —

Что, собственно, уразумев, он подивился,

И Бога молил горячо,

Да избавиться душе его от таковых сетей дьявола.

72. Многое и по всякому, знаю,

Есть труднопонимаемое этого сплетение,

И злоба, и способ демонов бывают.

Ибо узнал я робости демона с тем, что уныния,

Сходящегося и составляющегося,

И этого тому помогающего и слагающегося.

И одного — страх в душе с ожесточением сотворяющего,

Другого же — затмение и упущение,

Еще и ослепление души и ума,

И отчаяние соделывающего.

Испытание подвизающимся — уныние,

Ходатаем им смирения бывающее.

73. С преуспевшими в молитве или прилежащими молитве,

Уныния, особенно, демону более всего сражаться, обычно,

Ибо ни один другой из прочих демонов на таковых не крепится.

По домостроительному ли попущению этому на них быть

усилившемуся,

Или от телесных нарушений на нас принятой крепости, —

Чему и верю я особенно, и есть глаголемое таково.

Много съел и желудок отяготил, и в сытость поспал —

Возобладала над умом моим страсть, и был он побежден.

Потом, сверх меры воздержавшись,

Ум мой темным и труднодвижимым я соделал, —

Опять в ту же впал страсть.

Есть когда и из-за воздушного смешения, не знаю, как сказать, —

Мрачной плотности южного ветра,

Этому встречаться подвизающимся.

74. Уныние — смерть души и ума.

Ему если попустил бы Бог на нас подействовать по силе его,

и один не был бы спасен из подвизающихся никогда.

Наше же, однако, есть противостать ему,

По единой силе Божией, которой и воздвигать тайно нас,

И явно победителями явить самой.

Невозможно же никому из смертных восстать,

Без помощи из мертвых Себя восставившего.

75. Когда в самомнение украденный ум в себя углубится,

И чем-то быть имеющим боевито о себе возомнит,

В то время невидимо его просвещающая благодать улетучивается,

И скоро тща оставив, сразу обличает его немощь, —

Словно дикими псами, набежавшими на него страстями,

И пожирать ищущими его.

Он же и, отчаявшись, не имея же,

Куда бежать, чтобы быть спасенным,

К могущему спасти его прибегает, через смирение, Господу.

76. Вне бывающий мира всего,

Как в пустыне непроходной и полной зверья уразумевает себя быть.

Посему страхом неизреченным и трепетом неисповедимым одержась,

Вопиет к Богу как Иона из кита и моря жития,

Как Даниил из рва диких страстей и львов,

Как три отрока из пещи насажденного похотения огня жгущего,

Как Манассия из меднокованности бренного этого и смертного тела, —

Его же и, слыша, Господь избавляет,

Из пучины невнимания и дружбы с миром,

Как пророка из кита того,

Впредь да не обратится к нему,

Избавляет его из рва лукавых помыслов похотения,

Похищающих и пожирающих человеческие души, — как Даниила,

От страстных предрасположенностей огня,

Сжигающего и повреждающего саму душу,

И к делам неуместным насильно гонящего и влекущего —

Хранит его неопаленным,

Святым Духом орошая его душу, как и Израильтян тех,

И земной этой и тяжкой, и стоящей в страстях плотью,

Неуниженным соблюдя и непадшим,

Сына света и дня его соделывает,

И бессмертие уже здесь дает вкушать ему.

77. Душа, сложно живущая в унижении этом тела,

В удовольствиях его соревнуясь,

И к славе людей прилежа,

Или теми пренебрегши,

Ощущая же воздуха этого благодушие, —

Ко всякой добродетели и заповеди Божией недвижима бывает,

Совершенно и неохотна,

Как отягчающаяся и связывающаяся бедово реченными злобами.

Когда же,

Будучи воздвигнута болезнями злострадания и слезами покаяния,

Тяготу с себя стряхнет плоти,

И сланость земного мудрования потоками смоет слез,

И превыше унижения станет видимых,

И света вкусит чистого,

И свободы будет удостоена от тиранящих страстей, —

Тотчас пророчески и она вопиет к Богу:

«Растерзал еси вретище мое, и препоясал мя еси веселием,

Яко да воспоет Тебе слава моя, и не умилюся.»

78. Три Божественное Писание места,

В которых охотно водворяется ум, обычно указывает.

Я же двум, лучше, говорю быть, —

Не против Писания стязуясь, да не будет,

Но между началом и концом — середину не учитывая.

Говорю, как из града в град,

И из страны в другую перешедший страну,

Не и путь сам, которым путешествовал,

Страной или градом назовет,

Если даже и многие некие и чудесные на нем увидит вещи.

Ибо от Египта к обетования перешедший земле,

И в нее вселенный, все то, что между было, помнит,

И это поведывает всем,

Но не как из первого во второй, и из второго в третий град,

Или страну перейти говорит,

Но как от рабства в свободу, и из тьмы в свет,

И из плена в родное отечество устроение.

Так и от остращенности в бесстрастие,

И от страстям порабощения — в свободу Духа,

И от противоестественной предрасположенности,

Которую пленением духовный и называет закон, —

В надприродное восхождение,

От житейской пучины и бури к внемирной тишине назначение,

От горечи житейских забот и скорбей,

В неизреченную сладость и неозабоченность земной всякой вещью,

От о многом похотения несчастья и суматохи,

К единственному и влекущему состоянию своему и любви,

Ум наш, людей, переходит естественно.

79. Переход ума от видимого к незримому,

И от чувственных к тому,

Что выше чувства этого, охотное вселение, —

Забвение всего прежнего сотворяет.

Его же я безмолвием, подлинно,

И безмолвия страной и возможностью называю,

В которое взойти удостоенный, будет уже не как Моисей,

Который на горе сорок дней и ночей таковых сотворив,

Потом был оттуда сведен,

Но хорошо там быть утвержденный,

К нижним уже отнюдь не возвратится,

Домом Троицы здесь становясь,

И сам в Троицу, как в самом сущий Царствии Ее небесном, вселится,

Любви, именно, держащей его и не допускающей пасть.

80. Не безмолвствующий только или повинующийся,

Но и управляющий, и многим предстоящий — и сам служащий,

Беззаботным должен быть,

Управляя — свободным от всех житейских вещей недвусмысленно.

Ибо, если будем озабочиваться,

Преступниками Божией заповеди обретемся, говорящей:

«Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить,

Или во что одеться, ибо всего этого язычники ищут.»

И, далее:

«Глядите, да не отягчатся сердца ваши объядением,

И пьянством, и заботами житейскими.»

81. В житейских имеющий вещах помысел озабоченный —

Не свободен,

Ибо о них заботой держится и порабощается.

Если и о себе заботится это, если и о других.

От этого свободный ни о себе, ни о других,

Не озаботится житейски,

Если и епископ, если и игумен, если и диакон по участи.

Но да не укоснит когда,

Или чем пренебрежет простейшим и малейшим,

Богоугодно все творя и делая,

Неозабоченный во всяком совершении и в житии всем.

82. Есть забота недействующая, и есть деяние беззаботное,

Как и обратно, беззаботность деятельная,

И праздность озабоченная.

Как и Господь известил, сказав:

«Отец Мой доныне делает, и Я делаю», и далее:

«Делайте не брашно гибнущее,

Но пребывающее в жизни вечной», —

Не устраняя деятельность,

Но без заботы деланию научая нас, о том же сказав:

«Кто, озаботясь, может прибавить рост себе один локоть?», —

Устраняя недействующую заботу.

О действенно же являемой рек:

«И о одежде и пище что заботитесь?

Не видите цветы полевые, и птицы небесные,

Как то растет, их же Он препитывает?»

Одну устраняя, другую же утверждая, Господь учит нас,

Как должно неозабочивающимся,

Озаботившись, действовать,

И как беззаботным сущим от неподобающего делания удерживаться.

83. Да не разоришь ты свой дом,

Когда захочешь ближнего создать.

Ибо виждь то, как тяжкое дело и неудобное,

Да не изволяя на него когда — свой ты разрушишь,

А воссоздать другого не сможешь отнюдь.

84. Если совершенное беспристрастие,

К вещам и имениям не стяжешь ты житейским,

Да не возжелаешь на смотрение быть назначенным за вещами,

Да не окажешься захваченным ими,

И вместо принятия мзды служения,

Вора и грабителя храма осуждению не подвергнешься.

Если предстоятелем к этому будешь и принужден,

Как огнь беря в руки палящий будь расположен,

И прилог помысла через объявление и покаяние отгоняя,

Неврежденным, предстоятеля молитвой, да соблюдешься.

85. Не ставший бесстрастным,

Не только не является что о бесстрастии знающим,

Но даже не верит, что таковое на земле может быть.

Ведь сам от себя не отвергшийся прежде,

И кровь смело не истощивший свою,

Ради блаженной этой поистине жизни,

Иное что может почесть сотворить,

Чтобы стяжать бесстрастие?

Так же и мнящий Дух Святой иметь, ничего не имеющий,

Не верит никогда, о действиях Его бывающих слушая,

В Дух Святой имеющих.

И пребывает некто в роде нашем,

Наравне с Апостолами Христовыми и от века Святыми,

Божиим действуясь и движась Духом,

В зрении этого внятно и ясноощутимо являясь.

Каждый же по собственному состоянию,

О том, что у ближнего, судит,

Когда имеет о добродетелях ли сказать, или о пороках.

86. Иное — бесстрастие души, и иное — бесстрастие тела.

Ибо первое и тело освящает своей светлостью и светолитием Духа,

Второе же, само только по себе,

Ничем стяжающему полезно быть не может.

87. Одно — неподвижность душевных и телесных суставов,

Другое — стяжание добродетелей.

И первое от природы прилежит,

Второе и природные движения все делает безмолвными.

88. Не желать чего-либо из мира утех и удовольствий,

Не есть равно вечных и незримых получению благ.

Ибо одно — то, и другое — это.

И первыми многие пренебрегли,

О вторых же малые из людей озаботились.

89. Не так, что если что отвергать,

И не искать славы людей,

Это и есть славой увенчиваться Божией,

Но большая разница между этими двумя.

Ибо иными страстями многие обладаясь,

Отринуты были от того,

Что малые очень, трудами и болезнями многими,

Принять были удостоены.

90. Не так, что когда простой одеждой удовлетворяться,

И не желать одеяний светлых — то есть и облечься светом Божиим.

Ибо это — одно, а то — другое.

Ибо тем тысячами похотениями низлагаемые некто удобно

пренебрегли,

Единые же облекаются,

Неуклонно это ищущие через всякое злострадание,

И сынами света и дня через заповедей становящиеся исполнение.

91. Одно — смиреннословесие, и другое смиренномудрие.

И другое смирение, и другое — цвет смирения и его плод.

Но и плода этого красота, и красоты услаждение — другое.

И, кроме этого, от плода этого действия.

Из этого же одно при нас есть,

Другое — не при нас.

И при нас — всяческая мыслить, всяческая мудрствовать,

Всяческая помышлять и говорить,

И делать то, что к смирению нас ведет.

Святое смирение и прочее, его свойства,

Дарования, и действия его — дар Божий, и не от нас.

Их же никто никогда не будет удостоен,

Если достойные в себе не предпосеивает семена.

92. Не негодование в бесчестиях и досаждениях,

В искушениях и скорбях — одно.

И другое — благоволение к ним.

И молитва за это творящих нам — другое.

И другое — от души их возлюбление,

И другое, кроме этого,

Мысленное представление лица каждого из (творящих)* их,

И как искренних друзей, без страсти,

Обнимание в слезах любви чистой,

Следов, именно, неприятности отнюдь никакой,

Не обретая тогда в душе.

Более же всего того, о чем сказали мы,

Когда если и в само время искушений,

Равное имеет кто и подобное, неизменно, расположение,

К в лицо поносящим и онеправдывающим, и осуждающим,

И обвиняющим, и досаждающим, и плюющим в него,

И к в расположении дружбы внешне располагающимся,

Тайком же подобное соделывающим, но не утаивающимся.

Несравненно же этого, далее, большим быть принимаю,

В забвении совершенном бывание:

Им же, если случись кто, из оскорбивших его,

Ни отсутствующим, ни присутствующим,

Не припоминать чего из бывшего,

Но, подобно друзьям и их, без понятия о случившемся,

Принимать в общение и вместе ядение.

93. Ни как памятование о Боге, так и любление Бога,

Ни как страшение Его, так и блюдение Его заповедей.

Ибо то одно, а это другое.

Совершенных же, однако, и бесстрастных — оба есть.

94. Одно — безгрешность, и другое — заповедей делание.

Ибо это — подвизающихся и по Благовестию живущих,

То — единственных, первое стяжавших бесстрастие.

95. Не то, что если всецело праздность, то и безмолвие,

И не то, что если безмолвие, то и молчание.

Иное же это и иное.

Первое — не хотящих знать ни кого есть в благах Божиих участие,

Ни что есть доброе справить.

Второе — во внимании Богу творящих всегда учение,

И приседящих слову насажденной премудрости Божией,

И глубины Духа испытывающих,

И дивящихся тайнам в научении встречающимся Божием.

Третье же — умное делание делающих есть,

С внимательностью к озабоченной мысли помыслам.

96. Не то удаление, что с места на место переход,

Само по сути истинное странничество.

Но одно то, и другое это.

Ибо первое есть верующих,

Да, по мелковатости, непостоянным переносимых умом,

Или из-за излишка горячности домогающихся еще лучших подвигов.

Второе же — распявшихся миру и мира вещам,

И с одним Богом и ангелами быть всегда желающих,

И не возвращающихся к человеческому вовсе.

97. Одно — противостоять и сражаться с врагами,

Другое — совершенно победить и покорить, и умертвить их.

Ибо первое — сначала,

Подвизающихся и производящих воздержание.

Второе же — бесстрастных и совершенных.

Но это все деяния в свете бесстрастия ходящих святых.

Этого же вне себя быть усматривающие,

Не будут прельщены ничем,

Ни же свои обманут души,

Но пусть видят, как во тьме всуе идут.

98. Многие, один из-за одного чего,

Из-за другого — другой,

От этого были оттеснены.

Малые очень — с насажденным страхом и любовью к Богу,

Дела свои приняли, —

Единственные, вышней благодатью вспомоществуясь,

Скоро исправляют они добродетели делание,

И к реченному простираются.

Другие же да оставятся как «по непроходней» блуждать вокруг,

По реченному «не по пути», по —

«И отпустих я по начинаниям сердец их,

Пойдут в начинаниях своих.»

99. Таковых в искушении бывший,

Ради тщания к красоте, вонмет глаголемого силе.

Иначе же держащий чувственно сказанное уразумеет, —

Духовно и умно реченное.

Плоские будет иметь умышлений понимания,

Более же выдумает выдумки ложные в собственном своем смысле,

От истины же глаголемого далеко,

Словно обманутый, будет весьма.

100. Всякий раз, когда если выше тела унижения будешь,

Ради болезней и потов многих,

И из своих изойдя понуждений,

Легко это и как духовно понесешь,

Словно ни усталости, ни глада, ни жажды не чувствуя,

Но во время то более «в зеркало»* смотря на то,

Что выше ума,

И открытыми очами слез,

Видя то, что никто никогда не видел,

И угрызаемой твоей душой тем влечением,

Рыдание соделаешь, к слезам добавленное,

Тогда да буду помянут я и прекрасное смирение,

Как с Богом до конца соединение,

И дерзновение к Нему непостыдное.