Пасхальное Воскресение и философские спекуляции

Кто-то мог бы желать, чтобы Отцы использовали способность своего разума для того чтобы помочь христианам понять и принять полностью трагедию спасения, представленную образно заместительным жертвоприношением пасхального агнца. К несчастью им не удалось сделать это, потому что их понимание спасения было обусловлено их философским (гностическим) образом мышления, которое рассматривало спасение скорее как метафизическое обожествление посредством специального знания, чем моральное преображение посредством искупительной жертвы Христа.

Это помогает нам понять, почему многие Отцы искали значение Пасхи в философских спекуляциях о весенней поре весеннем равноденствии, ни словом символизме, и конфликте между светом и тьмою. Для них было важным добиться спасения посредством тайного знания таинств находящихся в Библии и в космических циклах. Таким образом пять дней, которые разделили выбор агнца 10 нисана от его жертвоприношения 14 нисана обладали для отцов мистическо-аллегорическим значением, а именно, они представляли пять веков (существования) мира, так высказывается, например, в «Пасхальных проповедях» Psendo-Chrysostom: «Пятидневный промежуток времени является числом всего времени (существования) мира, разделенного на пять периодов: от Адама до Ноя, от Ноя до Авраама, от Авраама до Моисея, от Моисея до прихода Христа, и от прихода Христа до настоящего времени. На протяжении всего этого времени спасение было представлено людям святой Жертвой, однако Жертва не была еще принесена в пятую историческую эпоху. Истинная Пасха была принесена в жертву и первый человек, спасенный ею, вышел в свет вечности».

Изобиловали спекуляции даже по поводу символизма четырнадцатого дня лунного цикла, в который должна была праздноваться Пасха. Являясь днем полнолуния, это интерпретировалось некоторыми отцами как триумф света над тьмою. Эта интерпретация удивляет, так как они больше не соблюдали Пасху 14 нисана. Григорий Нисский отмахивается от этой непоследовательности в своей «Проповеди о Воскресении», попросту говоря, что духовное значение было более важным, чем буквальное соблюдение.

В мистических космических спекуляциях Отцов, мы находим, как признает сам Jean Danielou «объединение в христианском таинстве всей солнечной мифологии. Конфликт света со тьмой выражается посредством мифа о Ormuzd и Ahriman, о Apollo и Poseidon. Но Христос является Солнцем нового творения. Он воскрес во время воплощения: Его имя Orient, Заря на Востоке. Он напал на власть тьмы, и в день Своего Воскресения полностью рассеял мрак смерти и греха. Так христианство отделяет космический символизм из языческих мифов… и смешивает их как образы истинных таинств. Эта направленность показывает, что мы находимся в четвертом столетии, во время упадка язычества, когда христианство само начало одеваться в его одежды».