Авторский комментарий к проповеди «Друзья Бога»

Здесь следует упомянуть о существовании одного спорного и, на наш взгляд, ошибочного толкования слов и действий Христа.

Как известно, фраза Иисуса: «Друг, для чего ты пришел?» (Мф. 26:50) — написана Матфеем на греческом языке (на котором изложен и весь текст Нового Завета). В греческом языке есть два слова, которые соответствуют русскому слову «друг». Это «филос» и «хэтайрос». Первое — явно однокоренное с «филео», любовь. «Хэтайрос» же формально с «филео» не связан, что совсем не трудно заметить.

Так вот, суть, как мы упомянули выше, ошибочного толкования заключается в следующем. Новый Завет подтверждает слова Ветхого Завета о том, что Авраам был наречен «другом Божиим» (Иак. 2:23). И при этом используется слово «филос». К Иуде же, как написано в Евангелии от Матфея, Иисус обращается: «Хэтайрос, для чего ты пришел?» Следовательно, отношение Господа к Аврааму и к Иуде совершенно несопоставимо. Авраама Господь любил («филос»)! А к Иуде относился без этого теплого чувства-«хэтайрос». Два совершенно разных слова разводят по разным полюсам отношение Бога к этим двум людям. И тем самым якобы подтверждается принципиальное различие в отношении Бога к ним. Ведь Иисус обращается к ним по-разному. Иисус обращался к Иуде лишь как к «компаньону», «товарищу», но ни в коем случае как к другу. Обращение Христа можно даже рассматривать как эквивалент междометия. Так что слова Иисуса следует воспринимать приблизительно так: «Эй, ты зачем пришел?..»

Подобное толкование умаляет благодать Божию. Получается, Господь относится хорошо к праведникам и плохо к безнадежным грешникам. Такое состояние отношений вполне естественно для языческого божества. Но Бог, явленный в Иисусе Христе, не таков. Нас влечет к Богу Истинному именно то, что Он сохраняет доброе отношение даже к самым последним грешникам. Правда, это их не всегда спасает. Поэтому плачет Иисус над Иерусалимом, который завтра Его распнет. Его слезы вызваны не гневом, а жалостью к безнадежным грешникам.

Кроме того, чтобы прояснить отношения Христа и Иуды, необходимо учитывать контекст происходящего. На Востоке совместное вкушение хлеба и другой пищи подразумевает особое дружеское расположение. Пренебрежение таким расположением практически немыслимо. Обычно кусочек хлеба используется как своеобразная ложка. Его окунают в общее блюдо, а затем используют в пищу. Если хозяин или инициатор трапезы пожелает оказать наивысший знак уважения и почтения кому-то из приглашенных, то он обмакнет хлеб в общее блюдо и поднесет его прямо ко рту любимого гостя, то есть друга. Стоит ли напоминать о том, что в главе 26 Евангелия от Матфея, в стихе 23, записано, как во время Тайной Вечери Иисус тихо произносит: «.. .Опустивший со Мною руку в блюдо, этот предаст Меня»? А евангелист Иоанн дополняет: «Иисус отвечал: тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам. И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту» (Ин. 13:26). Очевидно, это была одна из последних попыток Христа выразить Свою любовь к Иуде и спасти его от ужасного греха.

А теперь продолжим лингвистический разбор и комментарий. Да, действительно «филос» этимологически связан с «филео», любовью. Таким образом, «филос» может подразумевать друга, в отношениях с которым существует дружеская любовь. В том числе взаимная (но не обязательно, о чем будет сказано ниже). Слово «хэтайрос» не имеет формальной связи со словом «любовь». Но это вовсе не означает, что «хэтайрос» не может нести в себе значение отношений дружеской любви. Подразумевается лишь, что любовь в таком случае может быть и не взаимной. Нетрудно догадаться, почему при обращении Иисуса к Иуде в Евангелии от Матфея использовано не слово «филос», а именно слово «хэтайрос». Но это не означает, что любовь Сына Божия к Иуде «резко уменьшилась», или ее никогда не было, или она наконец иссякла. Бог не перестает быть Любовью, хотя в это бывает трудно верить. Но дружескую любовь Иисуса к Иуде уже нельзя назвать взаимной. И это очевидно. Вероятно поэтому Матфей прибегает к слову, которым, похоже, старается подчеркнуть ущербное отношение Иуды ко Христу. Но никак не наоборот. И слово это произносит Сам Христос, чем еще раз подчеркивается Его осведомленность об истинном отношении к Нему Иуды.

Между прочим, примеры нестрогого отношения к употреблению слов «филос» и «хэтайрос» можно без труда найти в Новом Завете. «Нестрогого» в том смысле, что «филос» не обязательно подразумевает настоящего друга, а «хэтайрос» не обязательно указывает на друга, к которому относятся достаточно пренебрежительно. Например, в одной из своих притч Иисус говорит следующее: «Положим, что кто-нибудь из вас, имея друга («филос»), придет к нему в полночь и скажет ему: «друг («филос»)! дай мне взаймы три хлеба, ибо друг («филос») мой с дороги зашел ко мне, и мне нечего предложить ему»; а тот изнутри скажет ему в ответ: «не беспокой меня, двери уже заперты, и дети мои со мною на постели; не могу встать и дать тебе». Если, говорю вам, он не встанет и не даст ему по дружбе с ним, то по неотступности его, встав, даст ему, сколько просит» (Лк. 11:5-8).

Как видите, герой притчи, просивший хлеба, надеялся на взаимность, но ошибся. Кстати, данный пример помогает увидеть, что не специфическое понятие определяет реальные отношения, а реальные отношения наполняют смыслом то или иное понятие. В данном случае кажется, что тот человек выразился бы правильней, если бы употребил слово «хэтайрос». И все же Лука передает сказанное Христом, прибегая к слову «филос». И это несмотря на то, что взаимная дружеская любовь явно отсутствует. Тем самым еще раз подтверждается непринципиальное различие в употреблении слов «филос» и «хэтайрос» в Новом Завете. Хотя, разумеется, различие в словах придает определенный оттенок происходящему. Так, в упомянутой притче можно предположить следующий подтекст. Человек пришел к соседу, искренне думая, что тот ему настоящий друг. Но сосед таковым не оказался.

А вот еще любопытный пример, взятый нами из другой притчи Христа. Евангелие от Матфея, глава 22: «Тогда говорит он рабам своим: «брачный пир готов, а званые не были достойны; итак, пойдите на распутья и всех, кого найдете, зовите на брачный пир». И рабы те, выйдя на дороги, собрали всех, кого только нашли, и злых и добрых; и брачный пир наполнился возлежащими. Царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду, и говорит ему: «друг («хэтайрос»)! как ты вошел сюда не в брачной одежде?» Он же молчал. Тогда сказал царь слугам: «связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов»; ибо много званых, а мало избранных» (Мф. 22:8-14).

Как видно, отношение царя исключительно заинтересованное и доброе. Он ищет настоящих друзей, а не просто хороших знакомых. Но, заметив человека не в брачной одежде, царь понимает, что взаимностью этот гость ему не ответил. Царь не ошибся. Похоже, гость пришел лишь с целью поесть и попить. Но Царство Божье — это не пища и питие, а праведность, которую гость, видно, потерял по дороге на пир. Царь проверил свое предположение не междометием «эй», а теплым дружеским обращением «хэтайрос», которое было исполнено любви. Однако «друг» молчал. Последующие действия царя в притче никак не свидетельствуют о том, что у царя скверный характер. Это прекрасно поясняет другая притча, находящаяся чуть выше, в 20-й главе того же Евангелия.

Вот заключительная часть этой притчи: «И пришедшие около одиннадцатого часа получили по динарию. Пришедшие же первыми думали, что они получат больше, но получили и они по динарию; и, получив, стали роптать на хозяина дома и говорили: «эти последние работали один час, и ты сравнял их с нами, перенесшими тягость дня и зной». Он же в ответ сказал одному из них: «друг («хэтайрос»)! я не обижаю тебя; не за динарий ли ты договорился со мною? Возьми свое и пойди; я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе; разве я не властен в своем делать, что хочу? или глаз твой завистлив оттого, что я добр?» Так будут последние первыми, и первые последними, ибо много званых, а мало избранных» (Мф. 20:9-16).

Идентичное окончание двух притч указывает, что речь идет об одном и том же царе, который добр.

Вместе с тем, находясь в горнице, Иисус говорит Своим ученикам (Иуды с ними уже нет): «Вы друзья (множественное число от «филос») Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам» (Ин. 15:14).

Дружеское отношение любви здесь взаимно, хотя все ученики вскоре оставят Иисуса. Однако к ним придет подлинное покаяние, чего не произойдет с Иудой. Но заметьте, на каком условии возможна дружба с Богом: «Если исполняете…» Иными словами, вы только в том случае можете быть причастниками Моего дружеского отношения любви к вам, когда в вас есть взаимность. Мое отношение к вам неизменно, но полнота отношений условна. И это условие — ваша взаимность. На меньшее в Своем Царстве Господь не согласен. При отсутствии взаимности в отношениях люди будут обречены на «плач и скрежет зубов», то есть нелюбящая сторона обречена на гибель. Ибо Жизнеда-тель в конце концов лишит Своего животворного присутствия всех, кто упорно отказывается от Его безусловной любви.

Кажется, выше было сказано уже достаточно, чтобы показать несостоятельность толкования об «ущербном» отношении Иисуса к Иуде. И все же сделаем еще несколько замечаний. Иисус и Иуда — иудеи. Их родной язык, на котором они говорили между собой, — арамейский. Наверняка в тот кризисный, волнующий момент они говорили на нем. В древнееврейском и арамейском языках есть два слова, которые переводятся как «друг». Это «хавэйр» и «рэа». В Ветхом Завете, в древнееврейском и арамейском тексте, нет никакого принципиального различия в применении этих слов (что вполне похоже на аналогичное словоупотребление в Новом Завете). Любое из них может использоваться как для описания самых близких отношений высокой дружбы, так и в значении «сосед, компаньон, товарищ». Таким образом, язык Ветхого Завета (и родной язык Иисуса) помогает увидеть следующее. На описываемый период в языке не существовало четко различимых слов для выражений «друг в большей степени» и «друг в меньшей степени». Почему же Матфей, записав арамейский диалог Иисуса и Иуды, воспользовался греческим словом «хэтайрос»? Конечно, не для того, чтобы указать на «почти» или «уже совсем не дружеское» отношение Сына Божия. Матфей отказался от слова «филос», скорее, для того, чтобы подчеркнуть безответную любовь Христа. Отношение Господа осталось таким же, каким было всегда. Но в Иуде уже не было никакой взаимности.

Итак, мы можем смело утверждать, что отношение Христа к Иуде было подлинно высоким. Господь ничем не умалил его. И именно поэтому в Иуде не возникло озлобления на Учителя, а лишь запоздалое отчаяние из-за того, что предал он «кровь невинную» (Мф. 27:4). И потому, хотя человеческая логика и противится, мы можем поставить отношение Бога к Иуде в один ряд с Его отношением к Аврааму и Моисею. И все же эти отношения не тождественны. Они особые с каждым человеком, исключительно индивидуальны. Здесь налицо парадокс: отношение одно, но не тождественное. Однако парадокс этот рожден не лингвистическим анализом, а чудом благодати Божией и драматической реальностью человеческого ответа на нее.

***

Избегать же крайностей с употреблением слова «друг» помогает сравнение двух евангельских отрывков. Обратимся к первому из них: «Сказал также Иисус ученикам: .. .Так и вы, когда исполните все повеленное вам, говорите: «мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать»» (Лк. 17:1,10).

Теперь прочитаем второй фрагмент, где Иисус говорит ученикам: «Вы — друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями (множественное число от «филос»), потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего» (Ин. 15:14,15).

«Вы говорите» (повелительное наклонение), и вместе с тем «Я назвал вас» (утверждение от первого лица). Итак, Господь называет и считает нас не рабами, но друзьями. Если мы правильно поняли это высокое обращение, то в нас должно возникнуть желание воскликнуть: «Мы рабы ничего не стоящие». Но от этого мы не становимся рабами. Мы лишь учимся адекватно воспринимать дружбу с Богом. Не злоупотреблять ею и не отвергать ее. Опасно «отгораживать» от себя Создателя Его же величайшей святостью и величием. Но и нельзя впадать в некое панибратство, ибо Бог — не человек. Как и сказал об этом Давид, «муж по сердцу Божию»: «Да славят великое и страшное имя Твое: свято оно!» (Пс. 98:3).