Глава 7. Плотские христиане (3:1-9)

«Я и не мог говорить с вами, братия, как с духовными, но как с плотскими, как с младенцами во Христе. Я питал вас молоком, а не твердою пищею, ибо вы были еще не в силах, да и теперь не в силах, Потому что вы еще плотские. Ибо, если между вами зависть, споры и разногласия, то не плотские ли вы, и не по человеческому ли обычаю поступаете? Ибо, когда один говорит: «я Павлов», а другой: «я Аполлосов», то не плотские ли вы? Кто Павел? кто Аполлос? Они только служители, чрез которых вы уверовали, и притом поскольку каждому дал Господь. Я насадил, Аполлос поливал, но возрастил Бог; Посему и насаждающий и поливающий есть ничто, а все Бог возрастающий. Насаждающий же и поливающий суть одно; но каждый получит свою награду по своему труду. Ибо мы соработники у Бога, а вы Божия нива, Божие строение» (3:1-9).

В своей книге «Новая жизнь» Михаэль Грин передает рассказ одного своего друга, который недавно вступил в христианскую жизнь, примерно такими словами: «Я чувствовал себя вроде велосипедиста, который взбирается по данному склону наверх и думает, что с другой стороны холма он сможет свободно съехать вниз. И, пока он не доберется до вершины, он не узнает, что его трудности только начались и что дорога идет вперед по еще более крутым холмам, чем том, по которому он только что взобрался наверх».

И так думают многие христиане. Вести жизнь, поистине христианскую, со временем становится все труднее, такая жизнь предъявляет к христианину все больше требований. На что она похожа меньше всего — так это на дорогу, плавно спускающуюся вниз. Христос действительно решил все наши важнейшие проблемы. Он действительно принес в нашу жизнь мир, радость, смысл, предназначение и много других благословений, о которых неверующие ничего не знают. И все же христианская жизнь нелегка. Во многих отношениях жизнь становится гораздо более требовательной, чем до того, как мы были спасены.

Как же это возможно? Как — после того, как мы приобрели Дух Самого Господа, Христов ум и силу Божию, -может нам стать труднее поступать правильно и делать то, чего хочет от нас наш Господь? Причины этому две: мир и плоть. Первая — вне нас, вторая — в нас. Это — самые главные инструменты, которыми пользуется сатана для искушения верующих и для того, чтобы мешать им быть верными и побеждать.

Обетование Нового Завета во Христе — это обещание нового духа и нового сердца (Иезек. 36:25-27). Когда человек становится христианином, он становится новым творением, обладающим новой природой, новым внутренним существом, расположенным к восприятию божественной истины, -вне Христа ничего этого человек иметь не может (2 Пет. 1:4; 2 Кор. 5:17). С этой точки зрения становится понятным, что с тех пор, как Господь берет человека плыть рядом с Ним, человек начинает плыть против течения. Подобно лососю, возвращающемуся на нерест, он обнаруживает, что сила тяжести и течение постоянно против него. Его новое сердце тянет его в совершенно другую сторону, чем идет мир вокруг него.

Думая о мирском, церковь часто вспоминала только о таких явлениях, как танцы или алкогольные напитки. Но мирское — это не только плохие привычки, это нечто гораздо более глубокое. Это — ориентация, образ мыслей и верований. Быть мирским — значит следовать мирской философии, человеческой мудрости. Это значит жить с оглядкой на мир: на людей-руководителей, на тех, кто влиятелен или популярен, на соседей, на коллег, на товарищей-студентов, — в поисках норм поведения, т.е. того, как «следует» к чему относиться, в чем «следует» искать смысл. Быть мирским — это значит принимать те определения, которые дает мир, мирские мерки, мирские цели.

Второе большое препятствие, с которым встречается христианин, — это плоть. По сути дела именно плоть и строит тот мост, по которому затем добирается до нас мир. Когда нам дается божественная природа Христа, наша плоть тем самым не устраняется. Этого не случится до тех пор, пока мы не прославимся (Рим. 8:18-25). До тех самых пор плоть постоянно сопротивляется новому сердцу и враждует против него. Павел рассказывает об этой борьбе в своей собственной жизни:

«Ибо не понимаю, что делаю; потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю… Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю… Ибо, по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; Но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного…» (Рим. 7:15, 19, 22-23).

Когда мы родились физически, мы унаследовали от Адама плоть с ее склонностью ко греху. Когда мы были рождены духовно, нам был дан новый дух, было дано новое сердце и Бог сломал хребет греху, привел в негодность его способности и заплатил за его вину. Но тенденция ко злу все же остается. Лучше всего характеризует плоть, нашу человеческую сторону, нашу Адамову природу одно слово — эгоизм. В грехе Адама, как и в грехе низвергнутого искусителя, главное то, что он поставил себя, свою волю и свои интересы против воли и интересов Бога; и это извечно было главным в грехе.

Мир и плоть тесно связаны. Они используются одной и той же силой — сатаной, и они служат одной и той же цели -злу. Они дополняют друг друга, и их часто трудно отличить друг от друга. Но в этом нет необходимости, потому что они оба — наши духовные враги, и с обоими нужно бороться одним и тем же оружием — Божьим Словом и Божьим Духом.

Мы можем быть уверены в том, что в конечном счете мы победим мир и плоть, но мы можем быть уверены и в том, что нам придется постоянно бороться с ними в этой жизни. Мы победим в окончательной битве, но можем потерпеть поражение во множестве схваток по пути. Коринфским верующим приходилось вести особенно тяжелую борьбу против этих двух врагов — борьбу, в которой они редко побеждали. Они не порывали ни с миром, ни с плотью, и постоянно становились жертвой и того, и другого. Поэтому они впадали в один грех за другим. Почти все это послание посвящено определению и исправлению этих грехов.

Грех разделения был тесно связан с многими другими грехами. Грехи всегда взаимно связаны. Изолированных грехов не бывает. Один грех ведет к другому, и последний подкрепляет первый. Каждый грех — это сочетание грехов, их комбинация, и грешный верующий не может ограничивать то одним измерением.

В стихах с 1:18 и до 2:16 Павел указывает, что коринфяне были разделены из-за мирской ориентации, из-за того, что они продолжали любить человеческую мудрость. А в стихах 3:1-9 апостол показывает, что причиной их разногласий была плоть, то, что они продолжали подчиняться своей человеческой стороне, склоняясь ко злу. Он указывает причину их недуга, его симптомы и способ исцеления от него.

Причина разногласий: плоть

«И я не мог говорить с вами братия, как с духовными, но как с плотскими, как с младенцами во Христе. Я питал вас молоком, а не твердою пищею, ибо вы были еще не в силах, да и теперь не в силах, Потому что вы еще плотские» (3:1-За).

Причиной разногласий в церкви было не только внешнее, мирское влияние, но и внутреннее, плотское. Коринфяне уступили давлению мира, но они уступили и приманкам их собственной плоти.

Прежде, чем упрекать их за незрелость и греховность, Павел вновь напоминает, что он обращается к ним как к братьям -к единоверцам. Братья — слово признания и слово любви. Итак, он напоминает своим братьям во Христе, что они были спасенными, и что их греховность, какой бы ужасной и непростительной она ни была, не отменяет их спасения. Он не пытался умалить серьезность их грехов, но что он действительно пытался умалить или предотвратить — это чтобы они, прочитав его письмо с упреками, не упали духом окончательно. Он стоял с ними как брат, рядом, а не как судья, над ними.

Но Павел не мог говорить с коринфянами как с духовными людьми. Они открыли для себя двери веры, но не прошли дальше. Большинство из них приняли Христа годами раньше, до того, как к ним обращался в этом письме Павел, но вели себя так, словно они были духовно новорожденными. Они все еще были младенцами во Христе.

В Новом Завете слово «духовный» употребляется по-разному. В нейтральном смысле оно просто указывает на область духовного, в отличие от мира физического. Однако, когда это слово употребляется по отношению к людям, оно указывает на их отношение к Богу либо в смысле положения, либо в смысле практическом. Неверующие в обоих смыслах этого слова абсолютно бездуховны. Они не обладают ни новым духом, ни Святым Духом. Их положение природное, и их практическая жизнь — это жизнь природных людей. А верующие в смысле своего положения абсолютно духовны, потому что им дано новое внутреннее существо, которое любит Бога и в котором пребывает Его Святой Дух. Но на практике и верующие тоже могут быть бездуховными.

В 2:14-15 Павел противопоставляет верующих и неверующих, и использует слово «духовный» в этом контексте по отношению к духовности по положению. «Душевный человек» (ст. 14) — неспасенный. «Духовный» (ст. 15) — спасенный В смысле положения невозможно говорить о бездуховном или же частично духовном христианине. В этом смысле «духовный» — синоним обладания жизнью Бога -в душе, или, как мы увидели в 2:16, обладания умом Христа.

Человек, духовный в смысле положения, это — человек с новым сердцем, в котором пребывает и которым управляет Святой Дух. «Но вы не по плоти живете, а по духу, если только Дух Божий живет в вас. Если же кто Духа Христова не имеет, тот и не Его» (Рим. 8:9; ср. 14). Когда мы полагаемся на Иисуса Христа, Его Дух берет на себя заботу о нашей жизни и заботится о нас до нашей смерти. Он будет руководить нами, ведя нас к исполнению Его собственных конечных целей, подчиняемся ли мы Ему на этом пути или нет. «Притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу» (Рим. 8:28). Если мы будем сопротивляться, нам придется совершить много ненужных окольных путей, много задерживаться по пути, переживать много сердечной боли, но Он все равно совершит Свою работу в нас. «Начавший в вас доброе дело будет совершать (его) даже до дня Иисуса Христа» (Фил. 1:6).

На практике, однако, верующие могут быть какими угодно, но только не духовными. Такими были и христиане в Коринфе. Павел обращался к ним как к братьям, но он недвусмысленно показал, что ему пришлось говорить с ними на самом низшем духовном уровне. Ему пришлось обращаться к ним так, как если бы они были плотскими.

Плотские («саркинос») — буквально, «те, кто из плоти». В данном контексте это слово относится к падшей природе человека, к его Адамову эгоизму, к его телесным желаниям, которые бунтуют против Бога, к его прославлению себя самого, к его склонности ко греху. Как указывалось выше, плоть не исчезает, когда мы спасаемся. Она больше не может окончательно одерживать над нами верх или погубить нас, но она все еще может оказывать на нас огромное влияние. Вот почему мы жаждем «искупления тела нашего» (Рим. 8:23). В каком-то смысле прославление принесет с собой меньше изменений, чем оправданий. Если оправдание было преображением внутреннего существа/то прославление будет уничтожением внешнего существа, несущего на себе проклятие.

Итак, христианин не характеризуется грехом, грех не представляет собой основу его природы. Но христианин все еще способен грешить, и его грех не менее «грешен», чем грех неверующего. Грех есть грех. Когда христианин грешит, он практически бездуховен, он живет на том же самом уровне, что и неверующий. Следовательно, Павел вынужден обращаться к коринфским верующим во многом так, как если бы они были неверующими.

Возможно, для того, чтобы как-то смягчить свой упрек, он сравнивает их с младенцами во Христе. Это сравнение показывало, что они все же принадлежали Христу.

Коринфяне в духовном отношении были невежественными. Павел служил им 18 месяцев, а после этого им служил одаренный проповедник Аполлос. Некоторые из них были знакомы с Петром, а кому-то даже случалось слышать проповеди Самого Иисуса (1:12). Как и у «младенцев» из послания к Евреям 5:13, у них не было оправдания тому, что они в духовном отношении незрелые. Они были младенцами не потому, что недавно искуплены, а потому, что непростительно неразвиты.

Глупыми коринфяне не были. Их трудности состояли не в низком уровне умственного развития или в недостатке учителей. Они были невежественными в вере потому, что они были плотскими. Причина их невежества имела не умственный, а духовный характер. Поскольку они не хотели отступиться от своих плотских путей и плотских желаний, они стали тем, что Иаков называет «забывчивыми слушателями» (Иак. 1:25). Тот, кто не пользуется информацией, забудет ее, и духовная истина не составляет исключения из этого правила. Духовные истины, которыми мы пренебрегаем, будут все меньше запоминаться и станут для нас все менее значительными (ср. 2 Пет. 1:12-13). Если мы не живем по Божьей правде, это больше всего заставляет нас забывать ее. В свете Божьей правды грешный христианин находится в неудобном положении: либо он должен отвернуться от своего плотского поведения, либо он начнет загораживать Божий свет. Только когда мы откладываем «всякую злобу и всякое коварство и лицемерие и зависть и всякое злословие», — то есть плоть, — мы становимся способными «возлюбить чистое словесное молоко» и «возрасти во спасение» (1 Пет. 2:1-2).

«Я питал вас молоком, а не твердою пищею, ибо вы были еще не в силах, да и теперь не в силах; потому что вы еще плотские» (3:2-3).

Когда Павел проповедовал коринфянам в первый раз, он преподносил им наиболее легко усваиваемые, элементарные истины учения, — молоко. Но и теперь, когда он обращался к ним в письме, примерно через пять лет, они все еще нуждались в том, чтобы он питал их молоком. Они еще не могли усваивать твердую в духовном смысле пищу.

Подобно многим христианам в наши дни, коринфяне, кажется, были совершенно согласны оставаться на молоке. Некоторые общины не хотят, чтобы их пастор в своих проповедях «заходил слишком глубоко». Например, если проповедник застрянет на проповеди только евангельских вестей, это не будет угрожать их плотским привычкам. Проповедь благой вести — краеугольный камень церковной миссии, но эта проповедь для неверующих, а не для верующих. Бывает и так, что община хочет, чтобы Писание проповедовалось им так поверхностно, чтобы их грехи не выставлялись на показ — и тем более, чтобы их не упрекали за грехи и они не исправляли их.

Между истинами «диеты духовного молока» и диеты «духовно твердой пищи» нет разницы, если не считать подробностей и глубины. Учение в целом должно содержать в себе и «молочные», и «мясные» элементы. Это не значит, что нас должны учить постоянно новому для того, чтобы мы могли духовно расти; мы должны все дальше углубляться в учение, которое узнали с давних пор. Истину об искуплении, например, недавно ставший христианином может объяснить такими словами: «Христос умер за мои грехи». А тот, кто долго изучал Слово, объясняя ту же истину, будет вдаваться в такие подробности, как возрождение, оправдание, замещение и умилостивление. Одно объяснение не было бы более верным, чем другое, но первое было бы молоком, а второе — твердою пищею.

Для христианского проповедника или учителя давать своим слушателям только молоко, — неделю за неделей, год за годом, — преступление против Слова Божия и Святого Духа! Это невозможно сделать без того, чтобы не пренебречь многими частями Слова и без пренебрежения Святым Духом, ведущим нас и вливающим в нас силы, — нашим главным Учителем и Просветителем.

Нет ничего более драгоценного и чудесного, чем крошечный младенец. Но увидеть двадцатилетнего с умом младенца — это печально. Младенец, ведущий себя как младенец -радость, а взрослый, ведущий себя как младенец — трагедия, То, что христиане в Коринфе так и не вышли из своего духовного младенчества, несомненно, удручало Святого Духа, как удручало это и Павла. Эта трагедия намного больше, чем трагедия умственно или физически отсталых, которые не несут никакой ответственности за свое отставание. Ведь духовное отставание — это в первую очередь дело наших рук. Мы можем не иметь самого лучшего проповедника или учителя среди людей, но каждый верующий имеет совершенного Учителя, который живет в нем и стремится научить его всему, что от Бога (ср. 1 Ин 2:20, 27). Если мы не растем духовно, причина этого в том, что мы все еще плотские.

Времена роста верующего — это те времена, когда он «водится Духом» (Гал. 5:16-18). Важно понять, что плотскость — это не абсолютное состояние для верующего (Рим. 8:4-14; «мы не должники плоти» — 8:12), а модель поведения, которую он однажды выбирает. Другими словами, можно сказать, что христианин может быть плотским не по своему существу, но по своему поведению.

Симптомы разногласий: зависть и споры

«Ибо, если между вами зависть, споры и разногласия, то не плотские ли вы, и не по человеческому ли обычаю поступаете? Ибо, когда один говорит: «я Павлов», а другой: «я Аполлосов», то не плотские ли вы?» (3:3б-4).

Духовно незрелые и плотские христиане потому, что такими они сами решили быть. До чего разочаровывает и огорчает — видеть общину, полную христиан-младенцев, которые не растут, потому что пытаются удовлетворить свои плотские аппетиты.

Поскольку эгоцентризм — сердцевина плотского поведения, в незрелой общине всегда найдутся зависть и споры. Зависть — это отношение, а споры — проистекающее из этого отношения действие. Первое — внутреннее эмоциональное состояние, а второе — внешнее выражение эгоизма.

Однако, эти две проблемы представляют собой многие симптомы плотскости. Грешное желание подобно раку: оно имеет много форм и воздействует на многие части церкви разными путями — и все они губительны. Плотскость — это общее зло, имеющее много проявлений. Она портит мораль, ослабляет личные взаимоотношения, приводит к сомнениям Боге и Его Слове, разрушает молитвенную жизнь и предоставляет плодородную почву для ереси. Она станет нападать на правильное учение и правильную жизнь, на правильную веру и правильное осуществление ее на практике.

Зависть и споры — это не наименьшие из симптомов плотской жизни. Эти грехи гораздо более губительны, чем, видимо, думают многие христиане. Это — далеко не маленькие грехи, потому что, среди всего прочего, они вызывают разделение в церкви — в теле Христовом, за которое Он отдал Свою жизнь. Они — одни из вернейших признаков падшей человеческой природы, в точности как единство -это один из вернейших признаков преображения свыше.

Зависть — это жестокая форма эгоизма, когда мы жалеем другим то, что мы желали бы иметь сами. А эгоизм — это один из наиболее очевидных признаков младенчества. Жизнь младенца почти полностью сосредоточена на нем самом и эгоистична; она вся полна заботами о своих собственных удобствах, о голоде, о внимании со стороны окружающих, о сне. Для маленького ребенка типично быть сосредоточенным на самом себе, но это не должно быть типичным для взрослого, а в особенности — для взрослого христианина. Это духовная инфантильность — завидовать единоверцам и возбуждать с ними ссоры, и это — инфантильность, выдающая плотскую точку зрения.

Разделение может возникнуть только там, где есть эгоизм. Плотские, духовно незрелые люди сотрудничают только с теми руководителями и товарищами-единоверцами, с которыми они случайно соглашаются или которые им лично нравятся или льстят им. Там, где есть зависть и ссоры или любые другие формы плотскости, уберечься от возникновения группировок невозможно. Когда в общине возникают чувства приверженности по отношению к той или иной личности, это верный симптом духовной незрелости, верный признак беды. То, что вокруг Павла и Аполлоса образовались фракции было грехом, это грешно и в наши дни, когда вокруг церковных руководителей образуются расходящиеся во взглядах группировки. «Не по человеческому ли обычаю поступаете?» — спрашивал коринфян Павел. Другими словами: вы думаете и ведете себя по плотски.

Исцеление разногласий: прославление Бога

«Кто Павел? кто Аполлос? Они только служители, чрез которых вы уверовали, и притом поскольку каждому дал Господь. Я насадил, Аполлос поливал, но возрастил Бог; Посему и насаждающий и поливающий есть ничто, а все Ног взращивающий. Насаждающий же и поливающий суть одно; но каждый получит свою награду по своему труду Ибо мы соработники у Бога, а вы Божия нива,’ Божие строение» (3-5-9).

Исцеление от разделений состоит в том, чтобы отвернуться от самого себя и устремить взгляд к единому Богу. Если паше внимание будет сосредоточено на Господе — как это должно быть всегда — у нас не останется ни времени, ни возможности для разладов и распрей. Когда наше внимание принадлежит Ему, оно не может одновременно принадлежать, нам самим или же отдельным людям или группам людей.

Аполлос и Павел были просто служителями, чрез которых (коринфяне) уверовали. Они были инструментами спасения, а не его источником. Как Павел напоминал им выше, он, Павел, не умер за них, и они не были крещены в его имя (1:13). То же самое относилось, конечно, к Аполлосу и к Петру, как это относится ко всем служителям Господа во все времена. Все христиане, включая и тех, кого Господь использовал таким исключительным образом, не более, чем Его слуги («диаконои») или служители (Версия короля Джеймса). Это — не то слово, которое часто переводится как «раб», «слуга» или «крепостной» («доулас») (7:21-23; Рим. 1:1 и т.д.); употребленное здесь слово обозначает человека, выполняющего любую черную работу, будь-то труд свободного человека или раба. Это слово часто использовалось для обозначения официанта или помощника официанта, убирающего грязную посуду.

Фактически в этом отрывке Павел говорил: «никто не устраивает шумихи вокруг официанта и его помощника, никто не возводит им памятников. И Аполлос, и я, — мы только мальчики на побегушках у Господа, приносящие вам пищу. И вы не угодите нам, пытаясь почитать нас самих. Ваше почитание, ваши хвалы обращены не по адресу. Вы ведете себя по-мирски, «по обычаю человеческому». Возводя свои монументы, воздавайте хвалу Единому, Который приготовил ту духовную пищу, которую мы вам разносили».

Мир чтит великих людей, пытается обессмертить их имена, потому что человек — это наивысшее, что знает мир. Мир не может заглянуть за свои пределы. Но христиане знают Бога: Творца, Питающего, Спасителя, Господа вселенной’ и Источника всего. Он один достоин чести. А мы — только Его слуги, Его инструменты. Если вы собираетесь почтить художника, вам не придет в голову сделать статую из его кисти или поставить памятник его палитре. Если христиане станут прославлять людей, которые — не больше чем кисти и палитра в руках Творца, даже таких, как Павел или Аполлос, — в этом окажется не больше смысла, чем в прославлении инструментов. Таких людей следует уважать и любить за их работу (1 Фес. 5:12-13), но не благоговеть перед ними и выставлять их друг против друга.

У этих людей есть назначенное от Бога дело, которое им надо делать. Используя метафору, связанную с ведением сельского хозяйства, Павел признает, что он насадил, и что Аполлос поливал. Они выполнили свое дело хорошо и преданно. Но на самом деле все самое главное сделал Господь. Возрастил Бог. Ни один человек, будь он самый лучший фермер или агроном, не может дать растению физическую жизнь, не может заставить его расти. Настолько же менее того способен кто-либо, будь он даже апостол, дать человеку духовную жизнь, духовный рост. Самое большое, на что способен человек в обоих случаях — это подготовить почву и посадить семена. Остальное — за Богом. Посему и насаждающий и поливающий есть ничто, а все Бог взращивающий. Человек — это не что иное, как инструмент. Всю честь за исполненное дело надо относить на счет Бога.

Павел здесь упоминает только два вида служения: насаждающего и поливающего. Однако, этот принцип относится к любому типу служения. На наш взгляд некоторые виды христианской работы более эффективны, чем другие, или кажутся более важными и более значительными. Но если человек работает по Божьему призванию, то это и есть самое важное служение, которое может у него быть. Все Божьи дела важны. Прославлять один вид христианской деятельности, ставить его выше другого рода деятельности — так же грешно, как прославлять одного руководителя, ставя его выше другого; в таком прославлении сказываются те же самые плотские и разделительные наклонности.

Притча нашего Господа, приведенная у Матфея (20:1-16), говорит о том, что в день вознаграждения наши служения окажутся равными. Иисус рассказал эту притчу Своим ученикам, которым показалось, что они более достойны Божьего вознаграждения, чем другие люди (19:27-30). Мы все равно наследуем обещанную вечную жизнь, со всеми ее благословениями. В этом — тождество будущей славы.

Насаждающий же и поливающий суть одно. Все Божьи работники в Нем — одно, и Ему должна воздаваться вся слава. Признание нашего единства в Господе — это надежное и единственное лекарство от болезни разделений. Оно не оставляет места плоти и ее симптомам: зависти, спорам и разделениям.

Бог не забывает признавать верный труд Своих слуг. Каждый получит свою награду по своему труду. Бог даст «возмездие рабам (Его), пророкам и святым и боящимся имени (Его), малым и великим» (Откр. 11:18). В этом -уникальность будущей славы.

Бог вознаграждает на основании труда, а не yспеха или результата этого труда. Один миссионер может верой и правдой служить сорок лет — и видеть перед собой только горстку обращенных. Другой, может быть, за много меньше лет обратит много больше людей. Иеремия был одним из самых верных и преданных пророков, полностью посвятивших себя Божьему делу, — и все же он видел мало результатов своего служения. Над ним глумились, его преследовали, отвергали вместе с той вестью, которую он проповедовал. А другой пророк, Иона, был ограниченным человеком и работал неохотно, и все же через него Бог в одной битве победил целый город — Ниневию. То, насколько полезным и действенным окажется наше служение, зависит только от Божьей благодати (ср. 1 Кор. 15:10).

Это совершенно правильно, если верные Божьи слуги поощряются, пока они живут на земле, если их работа высоко оценивается окружающими. Но этих людей не следует прославлять, отделять от других или ставить в центре особых групп или движений.

Павел и Аполлос были не кем иным, как Божьими соработниками. Они трудились не на своем собственном поприще, а на Его. Что за божественное сотрудничество! И церковь в Коринфе была Божия церковь, а не Павлова, Аполлосова или Петрова. Верующие были Божьей нивой, Божьим строением — и только Божьим. И вся слава за любое доброе дело, сделанное в Коринфе или где угодно — также принадлежит Ему одному.