Предисловие

Внимание! Публикуемый текст может быть использован только в ознакомительных целях.

Термин «герменевтика» происходит от греческого слова, означающего «толковать». Традиционно он означал «науку, которая изучает принципы и приемы толкования значения слов отдельного автора». Однако такая его трактовка оспаривается, и во многих кругах сегодня наблюдается тенденция сужать данный термин к разъяснению современного значения текста, а не его первоначального смысла. Этот вопрос изложен в двух приложениях, где я попытаюсь доказать, что исследование первоначального значения является обоснованным и даже необходимым, и «герменевтика» включает в себя как то, каким это значение было тогда, так и то, каким оно является теперь. Я не могу согласиться даже с сегодняшней традицией использовать «экзегезу» для исследования значения текста и «герменевтику» для толкования его смысловой нагрузки в настоящее время. Правильнее будет сказать, что герменевтика является общим термином, в то время как экзегеза и «контекстуализация» (межкультурная передача значимости текста в разрезе сегодняшнего дня) представляют собой два аспекта этого более широкого понятия. Чтобы правильно понять проблему толкования, необходимо рассмотреть ее в трех ракурсах.

Во-первых, герменевтика — это наука, поскольку она предлагает логическую, последовательную классификацию законов толкования. В первой части, которая составляет большую половину данной книги, я попытаюсь изложить «законы» толкования с учетом огромного количества материала из родственных дисциплин, таких как лингвистика или литературная критика.

Во-вторых, герменевтика — это искусство, поскольку она представляет собой приобретенный навык, требующий как воображения, так и умения применять «законы» к отдельным отрывкам или книгам. Ему невозможно научиться в классе, оно должно быть результатом продолжительной практики. Я попытаюсь проиллюстрировать герменевтическое «искусство» многочисленными примерами, взятыми из самого Писания.

Третье, и наиболее важное, использование герменевтики в толковании Писания — это духовное действие, зависящее от водительства Святого Духа. Современные ученые слишком часто игнорируют духовную сторону, подходя к Библии только как к литературе, рассматривая сакральный аспект почти как жанр. Однако никакие человеческие усилия не помогут правильно разгадать истинное послание Слова Божия. Хотя Карл Барт ошибочно учил, что Писание обладает только инструментальным авторитетом, он, несомненно, был прав в том, что оно обращается к человечеству посредством контролируемых свыше «проблесков откровения». Исследуя Писание, мы должны полагаться на Бога, а не просто на герменевтические принципы, изобретенные людьми. Учение об «озарении» будет рассмотрено в одной из последующих глав.

Герменевтика как наука также имеет три ступени. Я бы обсудил их с позиции личного местоимения, помогающего раскрыть суть. Начнем с третьего лица, задавая вопрос «что это означает» (экзегеза), затем перейдем к первому лицу и выясним, «что это означает для меня» (личное назидание) и, наконец, подойдем с позиции второго лица и определим, «как поделиться с тобой тем, что это означает для меня» (проповедь).

Эти ступени являются скорее взаимосвязанными, чем взаимоисключающими. Евангелическая герменевтика сконцентрирована в основном на первой ступени, предоставляя остальное гомилетам. Экзистенциальная герменевтика всегда была направлена на вторую и третью ступени, причем, по утверждениям некоторых, первая на сегодняшний день утратила свою актуальность. В действительности, все три ступени входят в структуру целостной методологии. Игнорировать первую означает переступить порог хаотического субъективного мира, где мнение одного человека так же правильно, как и мнение другого («поливалентность», см. Приложение I). Игнорировать вторую означает отвергать саму основу Писания, встречу человека с божественным, требующим измененной жизни. Пренебрегать третьей означает отвергать второе библейское повеление о том, что божественное откровение следует распространять как благую весть, а не удерживать в себе для собственной радости. Толкователи должны придерживаться такой последовательности, чтобы толкование Библии было правильным: первоначальный смысл Писания служит необходимым основанием, на котором мы выстраиваем значимость сперва для себя, а затем для тех, кому мы служим. Например, если я с первой ступени перескакиваю сразу на третью, я становлюсь лицемером, поскольку я никогда не осуществлял в жизни того, чего требую от своей церкви или аудитории.

Содержание данной книги сводится к тому, что библейское толкование происходит но некой «спирали» от текста к контексту, от его первоначального значения до его контекстуализации, или значимости для сегодняшней церкви. С появлением Новой Герменевтики ученые часто описывали «герменевтический круг», внутри которого наше толкование текста ведет к его толкованию нас. Однако такой замкнутый круг является опасным, поскольку приоритет текста теряется в общей структуре «языкового события» (см. Packer 1983:325-27).

Спираль является более подходящей метафорой, поскольку она представляет собой не замкнутый круг, а скорее бесконечное движение от горизонта текста к горизонту читателя. Я не вращаюсь по замкнутому кругу, который может так никогда и не обнаружить истинное значение, а двигаюсь по спирали, постепенно приближаясь к исходному значению текста. При этом я совершенствую свои гипотезы и позволяю тексту оспаривать и корректировать альтернативные толкования, направляя ход моих размышлений о его значимости для моей сегодняшней ситуации. Первоначальное значение, заложенное священным автором, является важнейшей отправной точкой, а не самоцелью.

Задача герменевтики начинается с экзегезы и не заканчивается до тех пор, пока не выяснена контексту ал изация этого значения относительно дня сегодняшнего. Это два аспекта, отражающих то, что Гирш называет «значением» и «значимостью», или исходным значением для автора и его читателей (называемых «аудиторной критикой») и его значимостью для современного читателя (Hirsh 1967:103-26).

Важность герменевтики состоит в том, что она дает возможность двигаться от текста к контексту, позволяет богодухновенному Слову оставаться сегодня таким же актуальным и живым, каким оно было изначально. Более того, проповедники и учителя должны провозглашать Слово Божие, а не собственные субъективные религиозные домыслы. Только тщательно продуманная герменевтика позволяет не отклоняться от текста. Основным евангелическим заблуждением нашего поколений является «доказательство текстом», процесс, посредством которого человек «доказывает» доктрину или обряд, просто ссылаясь на текст, не принимая во внимание его первоначальное богодухновенное значение. Многие программы, ориентированные на заучивание стихов, хотя и ценны сами По себе, фактически побуждают людей пренебрегать контекстом и значением отрывка и применять его к настоящим нуждам поверхностно. Преодоление пропасти между двумя этими аспектами, исходным значением и современной значимостью, требует тщательно продуманного подхода.

Я избрал для своей книги структуру, построенную на отношении «значение — значимость». Данное понятие основано на различии, которое Э. Д. Гирш проводит между значением текста, изначально заложенным автором, — неизменным ядром — и многообразной значимостью, или указаниями текста для каждого отдельного читателя, применение первоначального значения, которое меняется в зависимости от различных обстоятельств (Hirsh 1976:1-13). Данный вопрос сегодня широко обсуждается, заставляя пересматривать распространенные точки зрения. Брюггеманн отмечает: «Различие между тем, “что это означало” и “что означает”… все больше игнорируют, оставляют без внимания и отрицают», поскольку псевдопонимание, или «герменевтическое самосознание» толкователя значительно затрудняет (и, как многие полагают, делает безосновательным) установление первоначального значения (Brueggemann 1984:1). Тем не менее, доводы, приводимые в Приложениях I и И, равно как и на протяжении всей книги, на мой взгляд, доказывают, что такая структура наилучшим образом отражает задачу герменевтики.

Библия не была явлена посредством «ангельских языков». Хотя она и является богодухновенной, она была написана человеческим языком и в человеческой культурной среде. По самой природе языка библейские однозначные истины передаются аналогическим языком. Это значит, что абсолютные истины Писания прошли через призму человеческих языков и культуры древних евреев и греков, и мы должны понимать эту культуру, чтобы правильно толковать библейские тексты. Поэтому Писание, раскрывая свое значение, не преодолевает культурные барьеры автоматически. Более того, судя по тому, что ученые весьма расходятся во мнениях при толковании одного и того же отрывка, мы делаем вывод, что Бог не открывает чудесным образом значение отрывков всякий раз, когда их читают. Несмотря на то, что евангельские истины являются простыми, задача раскрытия первоначального значения конкретных текстов является сложной и требует немалых усилий. Мы можем справиться с этой громадной ответственностью только в том случае, если мы выработаем и последовательно применим герменевтические принципы. Перед тем как приступить к нашей задаче, следует рассмотреть несколько важных вопросов.

Герменевтика и исходное значение

Современные критики все больше отрицают саму возможность раскрытия первоначального, исходного значения текста. Проблема в том, что древние авторы, писавшие свои тексты, вкладывали в них определенный смысл, который сегодня для нас утрачен, поскольку уже нет тех авторов, которые могли бы истолковать и разъяснить то, что ими написано. Современный читатель не может исследовать текст с позиции древности и постоянно привносит в данный отрывок современные реалии. Поэтому критики утверждают, что объективное толкование невозможно и исходный смысл, заложенный автором, навсегда для нас утрачен. Каждая община устанавливает свои традиции, в соответствии с которыми происходит понимание текста читателем, и эти традиции диктуют значение. Такое «значение» варьируется от общины к общине, так что любой отрывок фактически может иметь множество значений, каждое из которых в определенном ракурсе или определенном сообществе будет обоснованным.

Эти проблемы и в самом деле являются очень актуальными и сложными. Поскольку они затрагивают сложные философские вопросы, я не стану на них подробно останавливаться до приложений. Но с другой стороны, каждая глава данной книги является ответом на этот важный вопрос, поскольку сам процесс толкования закладывает основу для раскрытия первоначального значения библейского текста. В приложениях рассматривается теоретический ответ, в то время как вся книга в целом направлена на поиск практического решения этой дилеммы.

Богодухновенность и авторитет Писания

Библия обладает несомненным авторитетом, который виден в постоянном использовании «Яхве говорит» в Ветхом Завете и атмосферы дарованного свыше апостольского авторитета в Новом Завете (см. Grudem1983:19-59). Конечно, точные пределы ее авторитета широко обсуждаются, но я больше придерживаюсь допускающей нюансы формы непогрешимости (см. Feinberg 1979), чем более динамичной модели Ахтмайера (Achtemeier 1980), утверждающего, что богодух- новенными являются не только исходные события, но также и значения, привнесенные последующими общинами и канонической обработкой. Более того, он настаивает на том, что мы сами исполняемся Духа, когда читаем сегодня Библию. Ниже приведенная схема содержит важные указания для герменевтики, поскольку показывает, что, чем дальше мы удаляемся от исходного значения Слова, тем большим становится недостаток авторитета.

Как видно из схемы на рис. 0.1, уровень авторитета падает, когда мы переходим от текста к чтению, а затем к применению: поэтому мы должны двигаться вверх, когда убеждаемся, что наша контек- стуализация максимально близка к нашему толкованию, и что оно, в свою очередь, не расходится с первоначальным/исходным значением текста/автора. Единственным гарантом истинного авторитета в проповедовании и повседневной христианской жизни является использование герменевтики, позволяющей нашему применению максимально придерживаться нашего толкования и быть уверенными, что наше толкование не расходится со смыслом текста. Заявление Ахт- майера о том, что историческая традиция церкви и современные толкования также богодухновенны, умаляет приоритет текста, единственного источника Слова Божия.

Значение зависит от жанра

Как я постараюсь доказать в Приложении II и в разделе о специальной герменевтике, литературный жанр или стиль, в котором написан отрывок, диктует «правила языковой игры» (Витгенштейн), то есть герменевтические принципы, в соответствии с которыми его следует понимать. Совершенно ясно, что мы не истолковываем художественную литературу так же, как мы понимаем поэзию. И мы не ожидаем, что библейская мудрость будет построена по той же схеме, что и пророчества. Однако и этот вопрос вызывает много споров, поскольку один стиль часто накладывается на другой. Например, большие отрывки пророческих книг содержат поэзию, а другие отрывки содержат библейские пророчества. Мы встречаем эпистолярный материал в апокалиптическом (как напр. в Отк 2-3) и апокалиптический в Евангелиях (например, в речи Иисуса на горе Елеонской, Мр. 13 и параллельные места) и Посланиях (напр. 2 Фес 2). По этой причине многие подвергают сомнению роль жанра как средства толкования, утверждая, что смешение жанров не позволяет определить их границы настолько четко, чтобы они могли служить герменевтическими орудиями. Однако сам факт, что мы можем распознать апокалиптические или поэтические отрывки внутри других жанров указывает на действенность такого подхода (более подробную аргументацию см. Osborne 1984).

Наличие жанра является важным моментом в обсуждении того, можно ли установить исходное значение, заложенное автором (Гирш называет его «внутренним жанром»). Всякий писатель излагает свое послание в определенном жанре, предоставляя таким образом читателю необходимые правила для расшифровки своего послания. Эти подсказки направляют читателя (или слушателя) и служат ключами Мне известно о сомнениях относительно принадлежности Мк 13 или 2 Фес 2 к апо кал инти ке, но я прибегаю к традиционной точке зрения в иллюстративных целях.

к толкованию. Когда Марк записывал притчу Иисуса о сеятеле (4.1- 20), он поместил ее в такой контекст, который помогает точно передать читателю ее суть. Мы можем определить ее значение, исследовав, какую роль играют притчи, (см. главу XI) и обратив внимание на роль символов в контексте Марка.

Простота и ясность Писания

К концу периода Отцов Церкви с его regula fidei («правилом веры») в церкви начинают возникать прения относительно «понятности Писания», то есть действительно ли оно открыто и доступно пониманию. Частые обвинения библейских ученых в том, что они удаляют Писание от обычных людей, не лишены оснований. Проанализировав текст и сверив его с бесчисленными теориями богословов, обычный человек горестно восклицает: «Да, но что же он означает для меня? Могу ли я исследовать его?» Не вызывает сомнений, что само открытие множества мнений по толкованию библейских отрывков оказывает на новичков колледжа или семинарии сильнейшее потрясение. Вряд ли можно винить людей в том, что, столкнувшись со множеством различных толкований фактически каждого библейского утверждения, они перестают соглашаться с принципом, что Библия не сложна для понимания! Однако не следует при этом путать герменевтические принципы с самим евангельским посланием. Сложность представляет задача преодоления культурных расхождений, от исходной ситуации и до наших дней, а не итоговое значение.

Лютер (в книге «О рабстве воли») провозглашает фундаментальную ясность Писания в двух направлениях: внешнюю ясность, называемую им грамматическим аспектом, поскольку она достигается путем применения законов грамматики (герменевтических принципов) к тексту; и внутреннюю ясность, называемую им духовным аспектом, поскольку она является результатом просвещения читателя Святым Духом в процессе толкования. Очевидно, что Лютер, говоря о ясности, имел в виду конечный результат (евангельское послание), а не процесс (раскрытие значения отдельных текстов). Однако в прошлом столетии применение к Писанию шотландской философии здравого смысла, заставило многих поверить в то, что каждый может понять Библию самостоятельно, чтйг#ЙЕЩиШЗЮОйввдса текста способна произвести значение сама по /£бе. НготрмунеиоЕхр-

димость в герменевтических принципах для преодоления культурного расхождения игнорировалась, а число индивидуалистических толкований возрастало. Не ясно почему, но никто, похоже, не замечал, что это ведет к увеличению числа значений. Принцип понятности затронул также и герменевтический процесс, что привело к распространенному неправильному пониманию толкования Писания и сегодняшней критической ситуации. Герменевтика как наука требует сложного толковательного процесса для раскрытия первоначальной ясности Писания.

Однако это вызывает путаницу само по себе, и опасения обычного человека, что понимание Библии является прерогативой ученой элиты, вновь оправданы. Я настаиваю на том, что это не так. Начнем с того, что существует много уровней понимания: личное назидание, изучение библейских основ, подготовка проповедей, курсовая работа или диссертация. Каждый уровень имеет свою направленность и свой процесс освоения. Более того, изучать герменевтические принципы, имеющие отношение к этим уровням, могут все желающие. Они не предназначены только для «элиты», но доступны всем, у кого есть желание и силы изучать их. Основы герменевтики могут и должны преподаваться на уровне поместной церкви. Я намереваюсь обращаться к этим различным уровням на протяжении всей своей книги.

Единство и многообразие в Писании

Неспособность уловить соотношение между этими двумя взаимоза- висящими аспектами послужила причиной неправильного истолкования Писания как евангельскими верующими (подчеркивающими единство), так и неевангельскими (непротестантами) (подчеркивающими расхождения). Расхождения вызваны аналогическим характером библейского языка. Поскольку немногие книги Писания посвящены похожим ситуациям, мы можем наблюдать большое разнообразие средств выражения. Более того, сама доктрина о богодухно- вености требует, чтобы мы распознавали личности священных авторов в их работах. Каждый автор использует свои средства выражения, присущие только ему акценты и риторические фигуры. Иоанн, например, объясняет понятие «возрождение», пользуясь выражением «рождение свыше», тогда как Павел использует образ усыновления. Павел также подчеркивает, что только вера может приве сти к возрождению, в то время как Иаков утверждает, что только дела являются показателем живой веры. И это вовсе не противоречия, а различные эмфазы отдельных авторов.

Вопрос состой! в том, являются ли эти расхождения взаимоисключающими или различные выражения многообразных традиций Израиля и ранней церкви скрывают под собой еще более прочное единство. Дж. Д. Г. Данн в своей книге «Единство и многообразие в Новом Завете» доказывает наличие почти полных расхождений в ранней церкви, утверждая, что единственной связующей нитью является неразрывность между историческим Иисусом и прославленным Господом. Однако само доказательство, которое он приводит, указывает на еще более прочное единство. Это единство началось с христологии (вопреки более поздней книге Данна «Формирование христологии» (James D. G. Dunn Making of Christology) и в последствии проявилось в библиологии (приверженность к вероучению ранней церкви и login Jesu) и даже в экклесиологии (как подчеркивает Павел в Еф. 2).

Однако мы не станем преувеличивать единство Писания настолько, чтобы отрицать различие акцентов, делаемых Иоанном и Павлом. Это может привести к неправильному использованию параллелей, так что слова одного автора (скажем, Павла) будут истолковываться на основании слов другого (Иоанна), и, как следствие, к неверному толкованию. Тем не менее, в основе различных выражений лежит несомненное единство. Концепция многообразия представляет собой сущность библейского богсловия, которое, на мой взгляд, служит необходимым связующим звеном между экзегезой и систематическим богословием (ориентированным на единство). Прежде чем выводить, к примеру, общую доктрину о неотступности святых, нам следует позволить Евангелию от Иоанна и Посланию к Евреям говорить самим за себя и только после этого связывать их воедино. В то же время концепция единства служит основой для систематического богословия. Хотя и верно то, что конечный человек никогда не может создать окончательную «систему» библейской истины, неверно то, что нельзя «систематизировать» библейскую истину. Идея заключается в том, чтобы вывести эту систему из текста посредством библейского богословия, отыскать библейские категории, которые объединяют различные выражения Писания в единое целое.

Аналогия Писания

В отличие от regula fidei («правила веры») римско-католической церкви, Лютер предложил analogia fidei («аналогию веры»). Лютер был противником ориентации на церковную традицию, полагая, что только Писание должно диктовать догму. На основании единства и ясности Писания, он утверждал, что основные доктрины должны совпадать и исключать противоречие с целостным учением Писания. Однако, по мнению Лютера, эта система все еще сохраняла некоторое господство. Поэтому в качестве альтернативы я бы предложил analogia scriptura («аналогию Писания»). Изречение Терри все так же справедливо: «Ни одно утверждение или малопонятный отрывок отдельной книги не может перечеркнуть доктрину, которая отчетливо подтверждается многими отрывками» (Terry 1890:579). Я бы добавил к этому еще и то, что доктрина не должна строиться на основании одного отрывка, она должна обобщать все то, что Писание говорит по данному вопросу. Если поясняющие отрывки отсутствуют (как например, о крещении для мертвых в 1 Кор. 15.29 или о наличии нескольких отделений ада в Лк. 16.22-26), нам следует осторожно подходить к выведению догматического положения.

Более того, все подобные доктринальные утверждения (например, о власти Христа или о вечной безопасности святых) должны делаться с учетом всех текстов по данному вопросу, а не на основании текстов-доказательств или «излюбленных» отрывков. Результатом такого подхода является «канон внутри канона», такое явление, когда одни отрывки субъективно предпочитаются другим на том основании, что они соответствуют системе, которая навязывается Писанию, а не извлекается из него. Это довольно опасная ситуация, поскольку из нее следует, что субъективные предубеждения являются более важными, чем сам текст. К тому же такой подход ведет к неправильному толкованию Писания. Немногие библейские утверждения являются теоретическими — то есть целостными — определениями догмы. Однако утверждения библейского автора применяют более общую доктрину к конкретной проблеме определенной церкви и подчеркивают тот аспект общего учения, который относится к данной ситуации. Например, послания Павла являются скорее письмами, касающимися проблем и важных вопросов поместных церквей, чем теоретическими трактатами, обобщающими доктрину. Это не значит, что они не являются богословскими; напротив, в послани ях избирается один аспект общего богословия (которое мы выводим из «библейского богословия»; см. гл. 13) и применяется к соответствующей ситуации. Следовательно, чтобы вывести доктрину, нам нужно поместить в ряд все утверждения по данному вопросу и тщательно продумать нанлучший способ обобщить библейское учение по данной проблеме. Analogia saiptura как раз и является тем методом, посредством которого мы это делаем.

Прогрессивное откровение

Уже давно известно, что Бог открывался Своему народу поэтапно. Важной концепцией, соотносимой с analogia scriptura, является описание дальнейшего откровения, происходившего на протяжении всего библейского периода. Когда мы прослеживаем библейское учение о таких вопросах как полигамия или рабство, необходимо понимать историческое развитие этих доктрин в Писании. Однако последующие отрывки не исключают предыдущие; напротив, они поясняют их и показывают, что они представляли собой всего лишь стадию в развитии понимания народа Божьего. Например, обсуждение Павлом отношений слуги и господина в Еф. 6.5-9 или Кол. 3.22 не следует использовать для «доказательства» обоснованности института рабства. Напротив, принцип равенства в Гал. 3.28 или Флм. 16, а также тот факт, что рабство у евреев строго контролировалось (согласно Исх. 21.2 или Лев. 25.47-55 еврей мог быть выкуплен, но отпущен на волю в с едьмой пли юбилейный годы) со временем ослабили эту систему.

Разъяснительная проповедь

Я убежден в том, что конечной целью г ерменевтики является не систематическая теология, а проповедь. Настоящей целью Писания является не пояснение, а раскрытие, не описание, а провозглашение. Слово Божие говорит к каждому поколению, и отношение между значением и значимостью обобщает герменевтическую задачу. Не достаточно просто восстановить первоначальное значение отрывка. Мы должны разъяснить его значимость для нашего времени.

Вальтер Лифельд (Liefeld 1984:6-7) утверждает, что разъяснительная проповедь обладает герменевтической целостностью (точно воспроизводит текст), связностью (чувством единства), развитием и направленностью (раскрывает назначение и цель отрывка) и приме нением (раскрывает сегодняшнюю значимость отрывка). При отсутствии хотя бы одного из этих качеств, проповедь не является разъяснительной в полном смысле слова. Некоторые ошибочно полагают, что разъяснение — это не более чем раскрытие значения отрывка. В таких проповедях основное место отводится сложным умозрительным рассуждениям и изложению еврейских и греческих реалий. К сожалению, несмотря на то, что продемонстрированная ученость оказывает на людей глубокое впечатление, в их жизнях зачастую не происходит никаких изменений. В истинном разъяснительном проповедовании «горизонт» слушателей должен соприкасаться с «горизонтом» текста (см. рассуждение Гадамера в Приложении I). Проповедник должен размышлять над тем, как библейский автор применил бы богословские истины отрывка, если бы он адресовал их современной церкви.

Робинсон определяет разъяснительное проповедование как «передачу библейской истины, извлеченной посредством исторического, грамматического и литературного исследования отрывка в его контексте, которая применяется Святым Духом в первую очередь к личности проповедника, а затем через него к ею слушателям» (Robinson 1980:30). Это прекрасное определение, имеющее от ношение к некоторым ранее обсуждавшимся вопросам.

Современным толкователям необходимо вначале рассмотреть текст в его первоначальном контексте, а затем выяснить значимость этого первоначального значения для самих себя. Далее они излагают материал слушателям, знакомя их вначале с библейским контекстом и переходя затем к его значимости для их личных нужд. Слишком часто у проповедников наблюдается перевес то в одну, то в другую сторону, так что проповедь становится либо утомительным объяснением, либо увлекательным рассказом. Оба аспекта, первоначальное значение текста и современная значимость для нашей ситуации, являются необходимыми в разъяснительном проповедовании, истинной цели герменевтики.

Заключение

Процесс толкования включает десять этапов, каждый из которых поочередно рассмотрен в данной книге (см. рис. 0.2). Экзегетическое исследование можно подразделить на индуктивное (где мы имеем дело непосредственно с текстом, делая собственные выводы) и дедуктивное (где мы имеем дело с выводами других ученых и корректируем собственные заключения). Индуктивное исследование Библии уделяет основное внимание внутреннему построению книги и параграфов и имеет целью определение структурного развития послания автора как на макро- (книга), так и на микро- (параграф) уровнях. Следствием является ориентировочная концепция развития значения и смысла текста. Очень важно, чтобы мы использовали экзегетические пособия (комментарии и тому подобное) критически, а не просто механически повторяли чужие мысли (что чрезвычайно часто можно встретить в курсовых работах).

В дедуктивном исследовании 3-6 этапы выступают отдельными, но взаимозависимыми аспектами экзегетического исследования. При этом задействуются следующие пособия: грамматики, всевозможные лексические, морфологические, исторические справочники, словари, атласы, журнальные статьи, комментарии, — словом, все, что способствует углублению нашей базы знаний по данному отрывку и всестороннему раскрытию внутреннего содержания послания. Предварительное изучение и глубокое понимание, достигнутое в ходе исследования, взаимодействуют и корректируют друг друга, когда мы делаем окончательные выводы относительно первоначального значения текста.

Одна из главных целей дедуктивного исследования состоит в том, чтобы отвлечь нас от современного значения слов-символов в тексте, которое, в силу нашего псевдопонимания и личного жизненного опыта, мы не можем не привносить в текст. И наша задача — выяснить то исходное значение, которое намеревался передать древний автор. Мы не смогли бы справиться с этой задачей без экзегетических пособий, поскольку сами мы знаем слишком мало о том древнем периоде. Поэтому для понимания «значения» текста мы должны применять как индуктивный, так и дедуктивный аспекты.

И наконец, контекстуальное или богословское исследование завершает задачу толкования, ведущего нас от текстуального значения (что Библия означала) к контекстуальному значению (что Библия означает для нас сегодня). «Герменевтическая спираль» действует не только на уровне первоначального значения, когда наше понимание движется вверх по спирали (посредством взаимодействия индуктивного и дедуктивного исследований) к исходному значению отрывка, но также на уровне контекстуализации, когда наше применение движется вверх по спирали (проходя путь от библейской к систематической и от систематической к гомилетической теологии) к правильному пониманию значимости отрывка для сегодняшней христианской жизни. Библейская теология объединяет б отдельных отрывков и книг в исходную «теологию» Израиля и ранней церкви (объединяя таким образом Ветхий и Новый Заветы в единое целое). Историческая теология изучает то, как церковь на протяжении всей своей истории контекстуализировала библейскую теологию для удовлетворения нужд и разрешения трудностей на различных этапах своего исторического развития. Систематическая теология по-новому контекстуализирует библейскую теологию, обращая ее лицом к сегодняшним проблемам и обобщая богословскую истину для сегодняшнего поколения. И наконец, гомилетическая теология (название которой призвано подчеркнуть, что подготовка проповеди является частью герменевтической задачи) применяет результаты каждого из данных этапов к практическим нуждам современных христиан.

Сама схема была впервые предложена Найдой и Тейбером (Nida and Taber 1974) в их работе по исследованию процесса перевода. В основе данной теории лежит убеждение, что межкультурная передача понятий никогда не происходит по прямолинейному континууму, поскольку не существует двух языков или культур, которые настолько тесно соприкасались бы друг с другом. «Буквальный» или единичный подход всегда приводит к неправильной передаче значения. Вместо этого каждая единица информации должна быть разбита на «ключевые идеи», или основные утверждения, а затем переформулирована в соответствии со способами мышления и языкового выражения перенимающей культуры. Это является необходимым не только на основном уровне перевода, но также и на более общем уровне толкования в целом. Именно экзегетический аспект (грамматика, семантика, синтаксис) способствует определению ключевых идей и процесса контекстуализации, который переформулирует их таким образом, ч тобы они в том же значении были применимы к нашей сегодняшней культуре.

Читатели обратят внимание на то, что я поместил рассмотрение библейских жанров не в конец книги (во многих книгах по герменевтике этот вопрос освещается последним как «специальная герменевтика»), а перед изложением общих герменевтических принципов.

Поскольку жанры в основном связаны с «что это означает» (первоначальным значением текста), их рассмотрение на данном этапе вполне уместно. Более того, каждый жанр предусматривает исследование «конкретных случаев» и применение экзегетических принципов в зависимости от стиля библейской литературы.

Читатели также заметят, что на протяжении большей части книги мною используются транслитерированные греческие и еврейские термины; исключение составляет только вторая глава, посвященная грамматике. Мы с редакторами сошлись во мнении, что это поможет тем, кто не часто сталкивается с греческим и еврейским, проследить за ходом нашей дискуссии и, возможно, понять некоторые лексические вопросы. Технические вопросы, изложенные во второй главе, требуют от читателей умения применять языки оригинала; поэтому нам представляется более удобным использование греческих и еврейских Писаний.