7. Поэзия

Только с выходом в свет Revised Standard Version в 1952 году англоязычному читателю открылось истинное место еврей-ской поэзии в священном каноне. Во всех прежних переводах по-этическую форму имели только Псалмы. Но в RSV вся библейская поэзия облачена в соответствующую форму. Много песен в повествовательных книгах (Быт 49; Исх 15.1-18; Втор 32; 33; Суд 5; 1 Цар 2.1-10; 2 Цар 1.19-27; 3 Цар 12.16; 4 Цар 19.21-34). Языком поэзии полностью написаны книги пророков Осии, Иоиля, Амоса, Авдия, Михея, Наума, Аввакума, Софонии, а также значительные отрывки других книг (Исаии, Иеремии, Ионы, Захарии). Ветхозаветная поэзия — это не только такие широко известные книги, как Псалмы, Притчи, Плач Иеремии, Песни Песней или книга Иова. Поэзии в Ветхом Завете гораздо больше. Поэзия часто проникает внутрь других жанров. Она, к примеру, выступает важным риторическим приемом в литературе мудрости и пророческой литературе.

Значение и теология Псалмов вызывают сегодня много споров. В нынешнем столетии укоренилась тенденция считать каждый псалом частью более общей Sitz гт Leben (жизненной ситуации) культовой жизни древнего Израиля (например, Олбрайт (Albright),Фридман (Freedman)). Этот диахронический метод использует поэтические работы, чтобы воссоздать систему израильского поклонения. Другие, однако, следуя принципам новой литературной критики (см. Приложение I), считают каждый псалом самостоятельной единицей и изучают только его особый художественный мир (Alonso-Schokel 1960). И все же большинство ученых не разграничивают коллективное (псалом как часть культового поклонения в Израиле) и личное (псалом как произведение конкретного автора). Они взаимосвязаны и должны изучаться неразрывно друг от друга (см. Gerstenberger 1985:424-25 и Brueggemann 1988:ix-x). Герштенбергер выделил несколько уровней, на которых шло создание гимнов: от отдельного человека — до семьи или племени — до самобытной религии нации, где основной темой гимнов был храм (Gerstenberger 1988:33-34). На самом деле есть как коллективные, так и индивидуальные псалмы, каждый из которых играет свою особую роль в формировании израильской псалмопевческой традиции.

Очень важно понимать, как функционирует еврейская поэзия. Было справедливо отмечено, что ни одну книгу Писания не читают так часто, как Псалмы. Карманный вариант Нового Завета часто дополняется книгой Псалмов, их также регулярно поют на большинстве богослужений. Частота, с которой Псалтырь цитируется в Новом Завете, показывает его важность в жизни ранней церкви. Однако псалмы поддаются пониманию не сразу. Параллелизм и метрические структуры нередко бывает сложно распознать, и иной опрометчивый читатель может привносить в параллельные места смысл, который недопустим по контексту. Кроме того, многие псалмы (например, передающие стенание или призывающие проклятие) на первый взгляд кажутся неприменимыми. К тому же ученые и пасторы часто проводят «чрезмерную экзегезу» образов или метафор в еврейской поэзии, неправомерно вкладывая в них больший теологический смысл. Чтобы понять семитские поэтические структуры, необходимо иметь некоторое представление об их формах и функциях.

Формы еврейской поэзии 1. Метрические структуры. Поэзию отличают метрика или ритм, а также параллелизм грамматики и языка. Последний аспект полезен преимущественно для специалистов и почти непригоден для проповедников. Поэтому я не стану подробно на нем останавливаться. Общее знакомство с метрикой, однако, необходимо; оно позволит читателю составить общее понятие о еврейской поэзии. До сих пор никому не удалось найти формулу, способную раскрыть тайну семитского ритма. Как указывает Фридман, каждый стих, похоже, несет в себе свои особенности (Freedman 1977:10-12). Ученые расходятся во мнениях по поводу способа классификации структур. Одни предлагают в качестве критерия ударение, другие — количество слогов. Оба способа основаны на знаниях еврейского и фонетики. Ударение связано с устной стороной поэзии. Строка получает разбиение на основании слогов, на которых еврейский читатель, произнося стих, делал ударение. Например, Псалом 102.10 делится следующим образом:

Не по беззакониям нашим/ сотворил/ нам @@и не по грехам нашим/ воздал/ нам.

Слог — это основная единица речи, и многие ученые (такие как Фридман) считают его более точным и явным критерием структурирования стиха. Например, Псалом 112 состоит из строк, в каждой из которых четырнадцать слогов, поделенных по схеме 7.7 и иногда 8:6.

Но не все стихи так легко разделить по первому или второму методу. Причиной тому слишком большое разнообразие стихов Писания, каждый из которых требует индивидуального подхода. Самое большее, что можно сказать о ритме, это то, что он является одной из главных отличительных особенностей еврейской поэзии. Опираясь на ударение, ученые делят псалмы на структуры 2.2,3.2,2.3 и многие другие. Деление по слогам дало множество структур, задействующих строки из десяти, двенадцати или четырнадцати слогов. Кроме того, строфы включают от двух (как в Пс 102.10, приведенном выше) до пяти строк параллельных идей. Внутри них возможны мириады форм, так как метрическая структура и параллелизм переплетаются между собой. Многие ученые полагают, что эти две системы могут представлять собой этапы в развитии еврейской поэзии. Хотя это остается непроверяемой гипотезой, очевидно и то, что древние поэты при выборе языка руководствовались в какой-то степени метрическими соображениями. В то же время звучание (помимо метрики включающее устное чтение, аллитерацию, ономатопею и тому подобное) часто играло решающую роль при выборе и объединении слов в строфы стиха (Gerstenberger 1985:413-16).

Одним словом, толкователь не вправе приписывать отдельным терминам больше смысла, чем позволяет контекст всего псалма. Исследование слов — не такой решающий фактор в Псалмах, как в новозаветных посланиях. Значение в Псалмах выводится не из частей, а из целого. Исходя из всех этих причин, мы должны сосредоточить основное внимание на параллелизме, а не на метрике.

2. Параллелизм. В 1750 году епископ Роберт Лаут (Lowth) разработал теорию о трех основных типах параллелизма: синонимическом, синтетическом и антитетическом. Его система находит многих сторонников и сегодня (например, Герштенбергер, Мерфи (Murphy), Грей (Gray)). Однако все большее число ученых (например, Кугель (Kugel), Олтер, Лонгман) ставят эту теорию под сомнение. По их мнению, она фактически сводит поэзию к прозе, «разглаживая поэтические строки» (Лонгман). Они утверждают, что вторая строка всегда вносит дополнительное значение, она, так сказать, поясняет первую. Этот подход не только завоевывает сегодня все новые и новые позиции; к нему склоняются практически все молодые ученые. Он, как говорится, «одерживает полную победу». Однако у меня есть предчувствие, что лет через двадцать ученые могут возвратиться к «золотой середине». Истина и вправду может находиться где-то между этими двумя подходами.

Как и во многих других сферах, указанные два типа — синонимический (где термины означают одну и ту же идею) и синтетический (где второй вносит новую идею) не существуют в голом виде. Между ними множество градаций. Одни отрывки обнаруживают фактически идентичные значения (см. ниже), в других же второй термин вносит небольшой нюанс. Есть и такие, в которых второй термин значительно обогащает смысл первого. Я постараюсь продемонстрировать это ниже.

Многие ученые, исследующие пары слов (устойчивые группы синонимов, которые постоянно были в обиходе), не согласны с тем, что последующая строка всегда развивает предыдущую (всестороннее исследование см. LaSor, Hubbard, Bush 1982:314-15*). Такие пары, как земля/прах, враг/противник, Иаков/Израиль, голос/речь, народ/нация и подобные сочетания иногда указывают на синонимический параллелизм. Контекст, как всегда, выступает решающим фактором в каждом случае.

а. Синонимический параллелизм состоит в том, что вторая строка повторяет первую, будучи тождественной или сходной с ней по значению. Это явление часто включает грамматические параллели, так как вторая строка дублирует грамматическую структуру первой * См. русский перевод книги: ЛаСор У. С., Хаббард Д. А., Буш Ф. У. Обзор Ветхого Завета: Откровение, литературная форма и исторический контекст Ветхого Завета — Одесса: Одесская богословская семинария ЕХБ, Богомыслие, 1998. — 616 с.

(по таким параметрам, как предложный оборот, подлежащее, сказуемое, дополнение) и, возможно, дублирует также ее значение. В некоторых случаях толкователю не следует придавать слишком большое значение семантическому различию между двумя строками, поскольку оно могло быть задумано скорее как стилистическое изменение с усилительной целью. С другой стороны, вторая строка нередко вносит дополнительный смысл, и это дает основания Олтеру, Берлин и другим оспаривать традиционный подход. Например, мно- е приводят отрывок Пс 2.2-4 в качестве примера синонимии. Рассмотрим каждую пару по отдельности. Пс 2.2а гласит:

Восстают цари земли, и князья совещаются вместе Хотя подлежащие («цари земли»/«князья»), как видно, синонимичны, между «восстают» и «совещаются» наблюдается развитие, гак как второе предполагает переговоры, сменяющие «восставание». Го же самое происходит и в стихе 3:

«Расторгнем узы их, и свергнем с себя оковы их».

Очевидно, что «узы» и «оковы» означают одно и то же, но меж- ty «расторгнем» и «свергнем» заметно развитие. Вряд ли это чисто ггилистические различия. С другой стороны, посмотрите на отрывок 4с 53.5:

Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились.

Первые две строки, скорее всего, демонстрируют синонимичес- ий параллелизм, так как в парах слов «изъязвлен/мучим» и «грехи/ еззакония» расхождение в значении несущественно. Сторонники интетического подхода утверждают, что вторая строка усиливает ервую, и поэтому она не просто синонимична. Между тем она не носит никакой новой идеи; значит, этот случай все же можно назвать синонимическим параллелизмом». Последние две строки явно син- гтичны. В третьей строке говорится о средстве, а в четвертой — о ре- /льтате. Более сложную параллельную идею содержит Пс 102.3.

Он прощает все беззакония твои, исцеляет все недуги твои;

I Зак. 3695

Некоторые утверждают, что во второй строке речь идет о физическом исцелении. Несомненно, в Библии прослеживается взаимосвязь между духовным и физическим исцелением; они нередко сочетаются в чудесах исцеления, совершаемых Иисусом (например, Лк 5.20). Однако нужно избегать «чрезмерной экзегезы» поэтического параллелизма в этом плане. Хотя указанное явление, безусловно, возможно, в Пс 102 оно довольно спорно. Эти две пары слов — про- щать/исцелять и беззакония/недуги — часто синонимичны в Писании. И в данном контексте, я уверен, не следует примешивать к духовному исцелению физическое. Параллелизм может быть слишком сильным, и, отсюда, глагол означает духовное исцеление. Однако в последнее время принято считать, что вторая строка означает физическое исцеление.

б. Ступенчатый параллелизм также носит название «синтетический параллелизм» и обозначает такое смысловое развитие, при котором вторая строка привносит в первую новые идеи. Некоторые ставят под сомнение состоятельность этой категории, так как дополнительное значение нарушает саму идею «параллелизма». Однако это одна из поэтических форм и поэтому заслуживает рассмотрения. Интересен тот факт, что синтетический параллелизм встречается гораздо чаще синонимического. И наглядный тому пример — отрывок Пс 1.3:

И будет он как дерево, посаженное при потоках вод, которое приносит плод свой во время свое, и лист которого не вянет; и во всем, что он ни делает, успеет.

В этом отрывке можно наблюдать три «ступени»: насаждение (строка 1) — плодоношение (строка 2) — стойкость (строка 3) — обильный урожай (строка 4, которая завершает метафору). Развитие в отрывке бывает таким стремительным, что многие даже отрицают наличие в нем параллелизма. Например, Иер 50.19 гласит:

И возвращу Израиля на пажить его, и будет он пастись на Кармиле и Васане, и душа его насытится на горе Ефремовой и в Галааде.

В первых двух стихах прослеживается некоторое развитие (кто- то даже назвал бы их синонимичными, но мысль о возвращении сме няется мыслью о мирном пребывании на пастбище, ожидающем Израиль). Вторая пара, вероятно, повторяет идею второй строки, причем параллелизм ее основан на метрике, а не на значении. Между тем налицо переход от пребывания на пастбище к результату (душа насытится). Но рассмотрим еще отрывок Пс 138.4:

Еще нет слова на языке моем, —

Ты, Господи, уже знаешь его совершенно.

Параллелизм в нем отсутствует, поскольку вторая строка довершает идею первой.

Итак, читатель всегда должен позволять строкам самим указывать, какое они занимают место на шкале «синонимический — синтетический — непараллелизм (метрический)». Признаюсь, мое собственное исследование убедило меня, что Берлин и Лонгман в об- щем-то правы, говоря о тенденции в еврейской поэзии вносить дополнительные нюансы во вторую строку. Почти все так называемые примеры синонимии, взятые мною для исследования (такие как Пс 18.2; 102.7,11-13), действительно обнаружили синтетическое развитие. Олтер выражает основной принцип этой школы мысли, утверждая, что «довод в пользу динамического развития от одного стиха к другому — [sic] был бы гораздо ближе к истине, гораздо ближе к тому способу, каким, по мнению библейских поэтов, аудитория лучше всего воспринимала их слова» (Alter 1985:10). Но, хотя такой принцип и в самом деле «ближе к истине», утверждение новой школы, что движение присутствует «всегда», явно преувеличено.

Рассмотрим Пр 3.13-20, еще один отрывок, который часто используют как пример синонимического параллелизма. Почти все пары фактически обнаруживают ступенчатый параллелизм. Например, стих 16:

Долгоденствие в правой руке ее, а в левой у нее богатство и слава.

Или стих 17:

Пути ее — пути приятные, и все стези ее — мирные.

Но стих 14 действительно синонимичен:

Потому что приобретение ее лучше приобретения серебра, и прибыли от нее больше, нежели от золота.

Кто-то возразит, что вторая строка делает первую более яркой (то же можно сказать и об Ис 53.5), но это не то же самое, что различие в значении. Одним словом, я бы заключил, что в некоторых случаях (как, например, в Ис 53.5; Пр 3.14) дополнительное пояснение отсутствует. Это примеры «синонимического параллелизма» в чистом виде. Хотя тот или иной нюанс может добавляться (яркость или конкретность), это по-прежнему синонимия. При добавлении значения степень синтетического (или формального) развития в каждом случае будет разной; чтобы ее определить, нужно провести экзегетическое исследование.

в. Климактический параллелизм — это разновидность ступенчатого параллелизма, но в данном случае мысль получает развитие и доводится до кульминации. Рассмотрим, к примеру, Пс 8.4-5 (стихи 4-5 процитированы в Евр 2.6б-8а):

Когда взираю я на небеса Твои, — дело Твоих перстов, на луну и звезды @@которые Ты поставил @@То что есть человек, что ты помнишь его, и сын человеческий, что ты посещаешь его?

Первые четыре строки развивают одна другую, постепенно подводя к кульминационной развязке в параллельных строках стиха 5. Отто Кайзер указывает на особый вид климактического параллелизма, при котором во второй строке повторяется ключевое слово первой, после чего добавляется кульминационная мысль(Kaiser 1975:322). Например, Пс 28.1-2:

Воздайте Господу, сыны Божии, воздайте Господу славу и честь.

Воздайте Господу славу имени Его; поклонитесь Господу в благолепном святилище Его.

г. Антитетический параллелизм — это третий основной тип параллелизма (наряду с синонимическим и синтетическим), обратный двум другим. Вторая строка не развивает идею, а противопоставляется первой. И все же это явление относят к параллелизму, так как вторая строка повторно формулирует идею первой, утверждая при этом обратное. Например, отрывок Пр 3.1 гласит:

Сын мой! наставления моего не забывай, и заповеди мои да хранит сердце твое.

Обе части утверждают одну и ту же идею, но противоположными способами. Однако в иных случаях антитеза содержит элементы синтетического параллелизма, где вторая строка вносит дополнительное пояснение; к примеру, в отрывке Пс 19.8 говорится:

Иные — колесницами, иные — конями, а мы именем Господа, Бога нашего, хвалимся.

Первая строка говорит о том, на что не следует полагаться, а вторая — на что следует полагаться. Отметим также Пр 1.7:

Начало мудрости — страх Господень;

глупцы только презирают мудрость и наставление.

Мудрые и глупые составляют основной контраст в книге, но явно прослеживается развитие от «страха Господня» (строка 1) к «мудрости» (строка 2). Этом}· контрасту служит параллелью другой контраст «праведные/нечестивые», как в 3.33:

Проклятие Господне на доме нечестивого, а жилище благочестивых Он благословляет.

д. Интровертивный параллелизм — это особый вид антитетического параллелизма, в котором две строки противопоставляются двум другим. Нередко он имеет хиастическую структуру, где внешние пары противопоставляются внутренним (АБ БА).

Примером служит Пс 29.9-11 из Масоретского текста (Mickelsen 1963:326):

Тогда к Тебе, Господи, взывал я, и Господа умолял:

«Что пользы в крови моей, когда я сойду в могилу? будет ли прах славить Тебя? будет ли возвещать истину Твою?

Услышь, Господи, и помилуй меня;

Господи! будь мне помощником».

е. Неполный параллелизм состоит в том, что один из компонентов первой строки опускается во второй строке; это обычно происходит в синонимичных строках, как, например, в Пс 23.1, где отсутствует сказуемое.

Господня — земля и что наполняет ее, вселенная и все живущее в ней.

ж. Балластный вариант состоит в том, что вторая строка восполняет недостающий компонент путем внесения добавочной мысли (Kaiser 1981:220, из работы Сайреса Гордона (Gordon)). Балластный вариант встречается даже чаще неполной формы. Примером служит Пс 17.18:

Избавил меня от врага моего сильного и от ненавидящих меня, которые сильнее меня.

3. Поэтический язык и образы. Авторы псалмов употребляли многие из тех риторических приемов, которые были рассмотрены в предыдущих главах. Среди них синонимия, кульминация и хиазм. Они употребляли также парономазию (игру слов), аллитерацию (где строки начинаются с одной и той же буквы алфавита), акростихи (где первые буквы каждой строки идут по алфавиту) и ассонанс (сходные по звучанию слова). Парономазия представлена в отрывке Ис 5.7: «И ждал Он правосудия [mispat] но вот — кровопролитие [mispah]; ждал правды [sdaqih], и вот — вопль [saqah]». Псалом 118 служит яркой иллюстрацией, как аллитерации, так и акростиха. Строфы этого величественного гимна, прославляющего Слово Божие, начинаются с идущих по порядку букв алфавита, а внутри каждой строфы все строки начинаются на одну и ту же букву (другие примеры акростиха — Пс 24; 33; 36;110; 111; Плач 3). Ассонанс мы встречаем в отрывке Иер 1.11-12, где Бог показывает Иеремии «жезл миндального дерева» (saqed), связывая его с обещанием, что Он «бодрствует над» (soqed) Своим народом. Кайзер подбирает английский эквивалент: «God showed Jeremiah a “pussy-willow branch” and said, “This is what I will-a-do to my people if they do not repent”» («Бог показал Иеремии вербовую ветвь и сказал: «Вот что Я сделаю с Моим народом, если он не раскается») (Kaiser 1981:227; курсив его).

В поэзии метафорических образов особенно много. Поэты постоянно обрисовывают картины из повседневной жизни людей, чтобы проиллюстрировать духовные истины. В Пс 1.3-4 автор псалма противопоставляет праведных, которые «как дерево, посаженное при потоках вод, которое приносит плод свой во время свое», нечестивым, которые «как прах, возметаемый ветром». Подобные сравнения встречаются в поэзии очень часто (Иов 30.8; Пс 31.10; Пр 11.12; Ис 1.30). Еще чаще встречаются метафоры. Особо удачную метафору употребляет при обращении Амос (4.1): «телицы Вассанские … притесняющие бедных … говорящие господам своим: «подавай, и мы будем пить!» В Пс 18.2-3 творение персонифицировано и представлено в виде вестника («Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь») и иностранного эмиссара («Нет языка и нет наречия, где не слышался бы голос их»). Особенно удачны, конечно же, метафоры, описывающие Бога. Бог изображается как царь, восседающий на престоле, пастырь, воин, отец, скала, возничий на колеснице, живительный источник и во многих других образах.

Такие образы вовлекают читателей в текст и помогают им по-новому представить себе истину. В Пс 34.2 Давид просит Бога избавить его от бывших друзей, которые теперь клевещут на него: «Возьми щит и латы и восстань на помощь мне». Образ Бога как победоносного воина, который сражается на стороне Своего народа, обогащает значение этого псалма. А возможности использования таких образов в проповедовании и в самом деле огромны! Каждый из них — это готовая иллюстрация, которая только того и ждет, чтобы ее открыли.

Итак, определение типа параллелизма значительно облегчает толкование. Оно не дает привносить чересчур много смысла в последовательные строки и помогает установить ключевые элементы отрывка. Структуры в соединении с заключенными в них образами обеспечивают богатые плоды, как в проповедовании, так и в личном назидании. Однако яркость и образность, достигаемые посредством метафор, влекут за собой одну проблему — недостаток конкретности и точности. Как указывает Герштенбергер: «Поэтический язык выходит за рамки рационалистического мировоззрения, интуитивно проникая в самую сущность вещей. Вот почему использование сравнительного, индуктивного и образного языка крайне важно для поэта» (Gerstenberger 1985:416-17). В таких случаях нужно искать не «буквальное», а скорее «подразумеваемое» значение, то есть значение, подразумеваемое в контексте стиха. Например, в Пс 43.20 мы читаем: «Когда Ты сокрушил нас в земле драконов», что означает в пустынном безлюдном месте. Сам псалом повествует о сокрушительном военном поражении (см. 10-17 ст.), и вышеприведенный стих подводит итог этому поражению, опротестовывая невиновность Израиля перед Богом (18-23 ст.). Хотя поражение и в самом деле было тяжелым, такие метафоры, как «земля драконов» и «овцы, обреченные на заклание» (22 ст.), говорят о поэтической вольности в описании неослабной ненависти, которую питали к Израилю враждебные народы, причинявшие ему столько страданий.

Виды поэзии Семитская поэзия берет свое начало в духовной жизни народа, как коллективной, так и индивидуальной. Прозой невозможно было выразить высокие душевные порывы, и поэзия, будучи эмоциональным, глубоким выражением веры и поклонения, стала необходимостью. Многообразие духовных нужд требовало различных видов гимнов. Еврейская поэзия играла не развлекательную, а функциональную роль в жизни народа и его взаимоотношениях с Яхве. Поэзия имела функцию поклонения, объединяя народ с Богом, и назидательную функцию, напоминая народу о его обязанностях перед Богом. Псалмы, к примеру, играли не второстепенную роль, часто отводимую гимнам сегодня, но были главным элементом богослужения, как в храме, так и в синагоге. Недаром Божьи пророчества часто изрекались в поэтической форме. Они не только легче запоминались. Благодаря такой форме их послание получало дополнительную эмотивность и силу.

1. Военные песни. Военные песни — одна из древнейших форм поэзии. Призыв к оружию Исх 17.16, военный клич Суд 7.18, 20 (и, наверное, Чис 10.35-36), по мнению многих, имеют поэтические черты. Самые известные в этой категории — победные песни Моисея (Исх 15.1-18) и Деворы (Суд 5); заметьте также песнь, воспетую после победы над Моавитянами в Чис 21.27-30, и возглас в похвалу воинской доблести Давида (1 Цар 18.7; 21.11; и 29.5, «Саул победил тысячи, а Давид — десятки тысяч!»). Хотя в последнем случае не упомянуто упование на Бога, в большинстве остальных случаев восторженно воспевается рука Божья, простертая против врагов Израиля. Хвала принадлежит Яхве, разделяющему военную добычу и славу со Своим народом.

2. Любовные песни. Любовные песни составляют вторую категорию поэзии. Сразу приходит на ум Книга Песни Песней Соломона, на протяжении многих веков остававшаяся для ученых загадкой. Чайлдс отмечает пять различных способов, которыми толковали эту книгу на протяжении истории (Childs 1979:571-73):

(1) иудаизм и ранняя церковь (а также Вотчман Ни (Nee) среди прочих в современное время) толковали ее аллегорически как изображение непостижимой любви Бога или Христа к Своему народу;

(2) Мидраш, или раввинские комментарии о божественной любви, написанные после вавилонского плена (сходный с первым способ);

(3) согласно распространенному мнению, это драма, участники которой либо девица со своим возлюбленным (традиционное мнение), либо три персонажа (король ищет способ увести девицу у ее возлюбленного);

(4) современные критики отрицают наличие структурного развития в книге и считают ее собранием мирских любовных песен, со-‘ зданных, вероятно, по образцу хвалебных гимнов;

(5) некоторые полагают, что книга изображает любовные образы в целях культового ритуала и ее использовали на израильских празднествах.

Из всех этих точек зрения наиболее вероятны третья и четвертая; лично я расцениваю книгу как лирическую поэму, описывающую любовные отношения прекрасной девицы и ее возлюбленного, предстающего то в образе сельского пастуха, то в образе царя. Поскольку оба образа относятся к Давиду и, как видно, к его сыну Соломону, я не вижу причин придерживаться более сложной (и запутанной) теории о драме в трех лицах. Кроме того, я не считаю структуру книги настолько свободной, чтобы ее можно было рассматривать просто как собрание стихов. Основное событие в ней, конечно же, любовь двух людей. В поэме лишь слегка вырисовывается сюжетная структура, а любовные отношения в начале так же сильны, как и в конце. Поэтому это преимущественно любовная песня, и ее хорошо было бы рассматривать на семинаре по вопросам брака·.

Π Ласор, Хаббард, Буш (LaSor, Hubbard, Bush 1982:604-605) описывают виды любовной поэзии: описательные песни, в которых каждый из влюбленных превозносит красоту другого (4.1-7; 5.10-16; 6.4-7; 7.1-9); песни, выражающие восхищение (1.9-11; 4.9-11; 7.7-9); песни, выражающие сильное желание (1.2-4; 2.5-6; 8.1-4, 6-7); повествования о поисках, в которых женщина страстно ищет своего возлюбленного (3.1-4; 5:2-7); любовные игры (5.8-6.1, следует за поисками 5.2-7); поддразнивания, в которых влюбленные добродушно подшучивают друг на другом (2.14-15; 5.2- 3); хвастливые песни, восхваляющие возлюбленных (6.8-10; 8.11-12); заигрывания (2.5, 17; 4.16; 7.11-13; 8.14).

I Многие ученые считают, что этот любовный стих изначально был частью из древнего свадебного обряда и литургии. Хотя эту идею нельзя доказать, она имеет свои положительные стороны.

3. Плач. Плач — это самый распространенный тип псалма. Псалтырь содержит более шестидесяти плачей, как индивидуальных (например, Пс 3; 5-7; 12; 16; 21; 24-27; 30; 37-39; 41-42; 50; 53-56; 68-71; 119; 138; 141), так и коллективных (например, Пс. 9; 11; 43; 57; 59; 73; 78-79; 93; 136), в которых отдельный человек или народ изливает свою скорбь Богу. Давид помимо псалмов произнес еще два плача, по Саулу и Ионафану (2 Цар 1.17-27) и по Авениру (2 Цар 3.33-34). Подобные гимны не только передают испытываемые страдания, но и молят Бога о помощи.

Хэйес указывает семь типичных структурных компонентов плача (Hayes 1976:58-59):

(1) обращение к Богу (как, например, крик оставленного, вознесенный в Пс 21.2, «Боже мой! Боже мой! для чего Ты оставил меня?») часто с исповеданием веры (Пс. 70.1, «На Тебя, Господи, уповаю; да не постыжусь вовек»);

(2) описание страданий, часто с высокой степенью образности (Пс 56.5, «Душа моя среди львов … у которых зубы — копья и стрелы»), иногда представленное как тревога за себя (Пс 68.3, «Я погряз в глубоком болоте») или даже недовольство в адрес Бога (Пс 43.10, «Но ныне Ты отринул и посрамил нас»);

(3) мольба об освобождении, то есть об избавлении (Пс 3.8а, «Восстань, Господи! спаси меня, Боже мой!»; в N1V «избавь меня») и поражении врагов (3.86, «Ибо Ты поражаешь в ланиту всех врагов моих, сокрушаешь зубы нечестивых»);

(4) выражение доверия Яхве и твердого упования на Него (Пс 11.8, «Ты, Господи, сохранишь их, соблюдешь от рода сего во век»);

(5) исповедание греха (Пс 24.116, «Прости согрешение мое, ибо велико оно») или утверждение невиновности (Пс 16.3-5, «Ты испытал сердце мое… и ничего не нашел… я охранял себя от путей притеснителя … да не колеблются стопы мои»);

(6) клятва или обет сделать что-то, если Бог исполнит просьбу (Пс 55.13, «На мне, Боже, обеты Тебе; Тебе воздам хвалы»), часто вместе с напоминаем Богу о Его обязательствах по завету (Пс 73.18, «Вспомни же…»);

(7) заключение в форме восхваления (Пс 56.12, «Будь превознесен выше небес, Боже, и над всею землею да будет слава Твоя!») или повторного произнесения просьбы (Пс 79.20, «Господи, Боже сил! восстанови нас; да воссияет лице Твое, и спасемся!»). Но немногие псалмы содержат все перечисленные компоненты. И все же это основные составляющие плача.

Значение таких псалмов для каждого верующего вполне очевидно. Болен ли кто (Пс 6; 12; 30; 37; 38; 87; 101), окружен ли врагами (3; 9; 12; 34; 51-56; 61; 68; 85; 108; 119; 138) или терзаем сознанием греха (24; 37; 38; 40; 50), плачи не только даруют таковым ободрение, они служат образцами молитвы. Многие утверждают, что это готовые молитвы, и ими нужно молиться слово в слово; я, пожалуй, соглашусь, но только наполовину. На мой взгляд, такие псалмы нужно хорошо обдумывать, контекстуализировать и только тогда ими молиться в той мере, в какой они отражают мою ситуацию.

4. Гимны, или хвалебные песни. Из всех типов библейской поэзии гимны, или хвалебные песни, наиболее близки к поклонению в чистом виде. Они не порождения печали и нужды; они прямо воспевают радость поклонения Яхве. Это важное напоминание подлинной цели христианской жизни, обозначенной в Вестминстерском Исповедании (Westminster Confession). Согласно ему цель человека состоит в том, чтобы «прославлять Бога и всегда радоваться в Нем». Почти все гимны имеют одну и ту же структуру: воззвание к Яхве (138.1, «Господи! Ты испытал меня и знаешь»); призыв к поклонению (110.1, «Славлю Тебя, Господи, всем сердцем моим», в NIV «Восхвалю Господа всем сердцем моим»); мотивационное предложение, содержащее восхваление Яхве и указание причин для поклонения, часто делающее упор на достоинствах и великих делах Бога (110.2, «Велики дела Господни»); и заключение в виде повторного призыва к восхвалению; часто включает ряд благословений (110.10, «Хвала Ему пребудет вовек»).

Фи и Стюарт отмечают три особых типа гимнов (Fee and Stuart 1981:176-77), в которых Яхве прославляется как Творец (Пс 8; 18; 103; 148), как защитник и покровитель Израиля (65; 99; 110; 113; 149) и как Господь истории (32; 102; 112; 116; 144-46). Несколько гимнов подробно описывают Бога как вершителя истории, перечисляя великие события в жизни Израиля (77; 104-105; 134-135). Эти псалмы перечисляют отступления Израиля и противопоставляют их Божьей верности, призывая народ к обновлению завета. Такие песни исполнялись на празднике урожая, при паломничествах в храм (83; 86;

121; 131), после военных побед (Пс 67; 1 Макк 4-5) и в особо радостных случаях. Хвалебные псалмы (112-117) занимали особое место на праздновании Пасхи и неизменно исполнялись на богослужениях в синагоге. Последовательность этих псалмов от Божьего сострадания к угнетенным (112) до Его избавительной силы (113) и помощи Израилю (114) до хвалы и благодарений, возносимых Яхве Израилем (115-117) служит сегодня таким же живым и ярким примером поклонения, как и тогда, когда они были впервые написаны и спеты.

5. Благодарственные гимны. Благодарственные гимны касаются более узкой сферы, чем просто гимны, или хвалебные песни. Они возносят благодарность Богу за ответы на конкретные молитвы. Они, если можно так сказать, образуют «до» и «после» духовной веры: плач раскрывает проблему Богу, а благодарение восхваляет Его за ответ. Как и плачи, благодарственные гимны делятся на индивидуальные (Пс 17; 29; 31; 33; 39; 65; 91; 102; 115; 117; 137) и коллективные (64; 66; 74; 106; 123; 135). В народе они исполнялись, когда Бог избавлял его от бед, приведших к плачу. Именно такую молитву вознес Иона, находясь в чреве кита (2.2-9). В своем благодарении он заново описывает постигшую его беду (2-5 ст.) и свое раскаяние (6-7 ст.), после чего дает обет принести жертву Яхве и уплатить долг (9 ст.).

Помимо благодарения за Божье избавление, такие псалмы, как правило, содержат торжественное обещание сохранять верность и поклоняться Богу в дальнейшем (Пс 17.50, «…буду славить Тебя, Господи, между иноплеменниками…»), а также воздают славу Яхве за поражение врагов псалмопевца (Пс 17.40, «Ибо Ты препоясал меня силою для войны и низложил под ноги мои восставших на меня») или за его выздоровление (Пс 29.4, «Господи! Ты ввел из ада душу мою и оживил меня, чтобы я не сошел в могилу»).

Можно выделить шесть структурных элементов благодарственных песен (Gerstenberger 1988:15; см. также LaSor, Hubbard, Bush 1985:519-20):

(1) Побуждение принести благодарность и хвалу Яхве (Пс 29.2, 5;

33.2- 4; 117.1-4)

(2) Сообщение о беде и спасении (Пс 17.5-21; 31.3-5; 39.2-4; 40.6-11;

114.3-4; 117.10-14)

(3) Восхваление Яхве, признательность за Его спасительное деяние (Пс 17.48-50; 29.3-5,12-13; 39.7; 91.6-7; 117.14, 28-29)

(4) Формулировка при жертвоприношении (Пс 117.21; 129.2; 137.1-

2; Ис 12.1)

(5) Благословения на участников церемонии (Пс. 21.28; 39.6; 40.3;

117.8-9)

(6) Наставление (Пс 31.8-9; 33.11, 13-16; 39.6; 117.8-9)

Несколько псалмов (10; 15; 22; 24; 26; 61; 90; 110; 124; 130) восхваляют Бога за Его великодушную защиту и призывают к вере в Его нежную заботу. Эти гимны имеют большое значение в стрессовых ситуациях и служат важными параллелями к новозаветному учению о доверии Богу (как, например, 1 Пет 5.7).

6. Песни празднования и провозглашения. Песни празднования и провозглашения охватывают несколько типов гимнов, которые восхваляют отношения Бога с царем и народом, установленные по завету (Fee and Stuart 1981:176-77). Эти гимны отображают присущее Израилю чувство самосознания, и поэтому их по праву можно отнести в одну рубрику, хотя большинство ученых все же разделяют их. Важнейшие псалмы в этой категории — псалмы обновления завета (49; 80), которые пелись, по всей видимости, на ежегодной церемонии обновления завета и полезны в плане духовного обновления сегодня. Давидовы псалмы завета (88; 131) восхваляют выбор Богом потомков Давида и имеют мессианский подтекст. Как таковые эти псалмы провозглашают избрание и призвание Израиля в качестве особого народа Божьего.

Царские псалмы включают несколько типов. Коронационные псалмы (2; 71; 100; 109) и псалмы возведения на престол (23; 28; 46; 92; 94-98) описывают все, что было связано с вступлением на престол, то есть ритуальную коронацию, приведение к присяге перед Яхве, помазание на царство и клятву народа в верности царю. Псалмы возведения на престол, возможно, сопровождали не только коронацию, но исполнялись также во время ежегодной церемонии празднования царства. Мнение некоторых ученых, что они отображают также воцарение Яхве над Израилем, основано на скудных доводах и поэтому маловероятно. Явный мессианский подтекст этих псалмов часто затмевает глубокий теологический смысл каждого из них в жизни народа. Прежде чем выяснять их эсхатологические особенности, нужно сначала постараться понять их историческое значение. К царским псалмам относятся также следующие типы: плач (88; 143) @@благодарение за победу (17; 117), подготовка к войне (19; 26) и царское бракосочетание (44). Во всех случаях центральное место отводится царю.

Еще один тип псалмов, Песни Сиона, восхваляет Бога за Его дар святому граду Иерусалиму. В таких псалмах воспевается история Иерусалима, от его роли во дни Авраама и Моисея до выбора его Давидом в качестве новой столицы, причем на первом плане — его святое название Сион. Хэйес разрабатывает темы более детально (Hayes 1976:42-52).

Ежегодное паломничество, обязательное согласно Торе, священное и радостное событие, — основная тема Пс 83 и 121. Вхождение во святилище после паломничества празднуется в Пс 14 и 23. Песни Сиона (45; 47; 75; 86; 124), по сути, провозглашают Божье избрание, защиту Им священного города и храма и безопасность города от врагов. Поэтому паломники, да и весь народ в целом получают повеление созерцать в нем дела Божии.

7. Псалмы мудрости и дидактические псалмы. Псалмы этой категории (1; 35; 36; 48; 72; 118; 126; 127; 132) находят параллели в Книге Притчей, поскольку они восхваляют мудрость как великий дар Божий Своему народу и ее связь с написанным на скрижалях Словом и Торой. Они призывают народ вновь осознать свою привилегию и обязанность держаться божественной мудрости посредством духовной чистоты и повиновения. Как и в Книге Притчей, путь праведных противопоставляется пути нечестивого (Пс 1; 48; 72) и верным обещано процветание (Пс 1; 111; 118; 126-127). Высокие нравственные принципы, заложенные в этих песнях, делают их вполне понятными и применимыми для современных христиан.

8. Псалмы-проклятия. Псалмы-нроклятия (11; 34; 51; 56-58; 68; 69; 82; 108; 136; 139) — это, как правило, плачи, в которых особо ярко выражены горечь автора и его жажда справедливости. Этим объясняется появление таких отрывков, как Пс 136.9: «Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень». Такие заявления, конечно, шокируют современную чувствительность и вынуждают многих усомниться в моральных устоях библейских авторов. Однако необходимо сделать несколько оговорок. На самом деле автор изливает свою жалобу Богу по поводу изгнания, как мы видим в Пс 136. Он также следует божественному повелению, записанному во Втор 32.35 (Рим 12.19): «У Меня отмщение и воздаяние». И, наконец, как отмечают Фи и Стюарт, автор требует справедливого суда в соответствии с проклятиями завета (Втор 28.53-57; 32.25). Эти проклятия предусматривают полное истребление нечестивых, включая членов их семей. Гиперболический язык, как указывалось выше, обычен для таких эмоциональных отрывков.

Одним словом, псалмы-проклятия не противоречат учению Нового Завета о любви к врагам. Когда чувство злобы изливается Богу, это действие само по себе открывает путь проявлениям любви, сродни тем, что описаны в Рим 12.20 (Г1р 25.21-22). И, конечно, размышление над применением этих псалмов окажет благотворное воздействие на тех, кому довелось пережить болезненную травму (например, жестокое обращение в детстве). Изливая накопившуюся горечь Богу, жертва сделается способной «любить врагов». Мы должны помнить, что тот самый Давид, чьей рукой написаны все из приведенных псалмов, кроме Пс 82 и 136, проявил великую милость и любовь по отношению к Саулу.

Поэзия в Новом Завете Хотя гимнов и поэтических отрывков в Новом Завете не так уж много, они, несомненно, есть и играют важную роль. Гебелайн выделяет пять видов поэтических отрывков (Gaebelein 1975:813-14):

(1) цитаты из древних поэтов (Деян 17.28, цитата из Эпименида, произнесенная Павлом в ареопаге; 1 Кор. 15.33, афоризм Менандра из Афин);

(2) фрагменты гимнов (1 Тим 3.16; Фил 2.6-11);

(3) поэтические отрывки, имеющие древнееврейские формы (гимны в Лк 1-2);

(4) отрывки, лишенные размера, но содержащие возвышенные поэтические выражения (блаженства в Мф 5.3-12 или пролог в Ин 1.1-18);

(5) апокалиптические образы, содержащие отрывки из гимнов (Отк 4.8,11; 5.9-10,12-13). Из всех этих видов отрывков самыми важными для наших целей являются два — гимны в Лк. 1-2, а также символы веры и гимны в Посланиях.

Очевидно, что новозаветная поэзия имеет близкое сходство с ветхозаветными структурами. Большинство описанных выше осо бенностей можно обнаружить и в Новом Завете. Один только гимн Девы Марии* содержит:

(1) синонимический параллелизм Величит душа Моя Господа @@И возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем (Лк 1.46-47)

(2) синтетический параллелизм Явил силу мышцы Своей;

рассеял надменных помышлениями сердца их (Лк 1.51)

(3) антитетический параллелизм Низложил сильных с престолов и вознес смиренных (Лк 1.52)

В Новом Завете, и особенно в Посланиях, теология гимнов выражена наиболее ярко. Написанные в поэтической форме, символы веры и гимны преподносят важнейшие новозаветные доктрины, особенно христологическую истину, часто выносящую на первый план уничижение и превознесение Христа (Фил 2.6-11; 1 Тим 3.16; 1 Пет 3.18, 22; см. также Еф 2.14-18; 5.14; 1 Кор 13.1-13; Евр 1.3-4; и, возможно, Ин 1.1-18). Эти гимны убедительно доказывают возможность соединения поэтической формы и в высшей степени теологического послания в библейские времена Теология Псалмов Многие современные критики, делающие упор на «поэзии» и «искусстве» Псалмов, приводят доводы против их теологического содержания и предпочитают рассматривать «мир», изображенный в Псалмах. Но верно и то, что в библейской поэзии находят выражение мельчайшие грани веры древнего Израиля, особенно план Божий. На самом деле основное в библейской поэзии — это ее теология. Израильские культовые гимны так многочисленны, что всякая попытка систематизировать их никогда не сможет отобразить все их величие и глубину. Однако же центральные темы Псалмов, определенно, стоят таких усилий. Основной темой Псалмов является поклонение и молитва;

* Также называемый Magnificat по первому слову этого гимна на латинском языке «Magnificat anima mea Dominum…», что означает «Величит душа Моя Господа…» (Прим, переводчика).

из всех библейских жанров в них наиболее ярко показано осознание и понимание Израилем важности Божьего покровительства. В них нет прямых теологических положений, но их почти безраздельное внимание к Богу само по себе высоко теологично. Все сферы жизни связаны с Богом, и Он представлен как владыка над всем. По словам Крейги, объяснением этому служит понятие завета: «Их познание Бога уходит своими корнями в завет; они обращаются к Богу в молитве, в хвале или в конкретных жизненных ситуациях в силу установленных по завету отношений, благодаря которым такое обращение возможно» (Craigie 1983:40). Бог, заключивший завет со Своим народом, изображен в близких отношениях с ним, и в этом смысле псалмы отражают народную религию, поскольку отражают живую веру, необходимую каждому верующему, будь то царь или обычный человек.

Первый этап в определении теологии псалмов, взятых как единое целое, равно как и отдельных псалмов, — это установление жанра Каждый тип имеет свое особое послание. Плач посвящен в основном страданиям и испытаниям, царские псалмы — царю (а иногда и Мессии), псалмы-проклятия — отношению к врагам. Однако во всех случаях центральное место занимают божественное владычество и обетования завета. Кроме того, Псалмы воспевают моральную ответственность Божьего народа, состоящую в том, что он строит с Ним взаимоотношения по вере и практикует их в каждодневной жизни. «Праведность» в псалмах тесно связана с жизнью и подразумевает моральную жизнь тех, кто испытал на себе Божью милость. Это, прежде всего, установление взаимоотношений с Богом и, как следствие, жизнь по вере.

Вторым ключом к пониманию теологии выступает целостная экзегеза. В силу высоко поэтической природы Псалмов и многочисленных метафор толкователь должен рассматривать части в свете целого. Гиперболы (в проклинающих псалмах) встречаются очень часто, и, чтобы правильно разработать исходные положения, нужно исследовать псалом как целое и установить общую теологическую нить, связующую различные псалмы со сходными положениями.

В-третьих, все указания в отношении литературы мудрости применимы также и к Псалмам. Читатель не вправе толковать отдельные высказывания, наподобие обещания сплошного процветания для праведных в Псалме 1, в отрыве от широкого контекста всех Псалмов @@взятых как единое целое. Некоторые псалмы (например, Пс 1) делают упор на позитивной стороне жизни по вере; другие же (например, Пс 37) подчеркивают негативную сторону, эфемерность бытия. Как указывают Риддербос и Крейги, «Псалмы, взятые как единое целое, отображают всеобъемлющее познание природы человеческой жизни во взаимоотношениях с Богом, меж тем как отдельные Псалмы могут содержать только фрагмент общей картины» (Ridderbos and Craigie 1986:1038).

И, наконец, любой аспект так или иначе связан с культом Израиля, с его системой ритуального поклонения. Даже отрывки, посвященные мудрости, в первую очередь отображают воспевание Израилем своей жизни и хождения перед Богом. В этом смысле Псалмы — это воспевание жизни, подчеркивающее тот факт, что бытие не имеет смысла без божественного присутствия и одобрения. Большинство ученых сходятся во мнении, что все псалмы использовались в израильском поклонении. Коллективные плачи и благодарственные гимны более всего отвечают такой целевой установке, но даже отдельные псалмы были косвенным образом связаны с культом. Толкование должно учитывать эту формальную обстановку, так как теология вытекает из этой цели.

Герменевтические принципы Хотя описание всех категорий библейской поэзии было, несомненно, полезным, оно все же не указало нам точный подход к поэтическим отрывкам и их толкованию.

1. Определите строфические (stanza) структуры стиха или гимна. Как уже отмечалось, установление структуры — это первый этап экзегезы. Главный элемент еврейской поэзии — это организация параллельных строк и строф. Современные переводы помогают читателю тем, что располагают строки друг подле друга, выделяя параллелизм и оставляя интервал между строфами. Самый важный критерий в определении разрывов между строфами — смысловое развитие. Например, в Псалме 30 первая строфа — это Давидова мольба о помощи (2-6 ст.), вторая содержит его выражение веры (7-9 ст.) и третья — его жалобу (10-14 ст.). Стилистические изменения также указывают на новую строфу. В Пс. 29 первая строфа содержит обращение к Богу (2-4 ст.), вторая — к святым (5-6 ст.), третья возвраща ется к взаимоотношениям псалмопевца и Господа (7-8 ст.), четвертая (9-11 ст.) представляет собой молитву и пятый (12-13 ст.) описывает результаты. К тому же разделение на строфы может быть обусловлено хиазмом или аллитерацией.

В Пс 118 отчетливо видна форма акростиха, где каждая строфа состоит из восьми строк, и первые строки каждой строфы начинаются с идущих по порядку букв алфавита. Роль selah более спорна, так как его значение пока еще точно не установлено. Кайзер справедливо призывает к осмотрительности, ссылаясь на использование этого термина в неожиданных местах (например, в заголовках или в середине строф), но гипотетически допускает его употребление в некоторых случаях для разграничения строф (в Пс 45, но не в Пс 56; 66-67)·.

2. Сгруппируйте параллельные строки. Поэт выражает свою мысль в больших текстовых отрывках, пользуясь эмотивным, ярким языком. Как уже отмечалось, толкователь должен идти по узкой тропе, пролегающей меж двух опасностей — опасностью привносить слишком много смысла в отдельные строки, с одной стороны, и предполагать синонимию всякий раз, когда мысли похожи, — с другой. Дауд приводит тысячу словесных пар или синонимичных терминов, которые используются и в угаритской и в еврейской поэзии (Dahood1976:669). Читатель вопреки соблазну не должен усматривать слишком большую разницу в значении в таких случаях. Но в то же время контекст должен подсказывать, синонимичны предложения полностью или нет. Например, три строки Пс 22.2-За образуют единый смысловой блок, и поэтому их нужно толковать вместе:

Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим @@Подкрепляет душу мою.

Давид не соблюдает хронологический порядок. «Подкрепление души» в строке третьей формулирует основное значение образов, представленных в первых двух стихах. К тому же важно отметить тип параллелизма. В этом отрывке мы имеем не чистый синонимический параллелизм. Как указывает Крейги (Craigie 1983:207), «луга» напо-

Kaiser 1981:215. Большинство ученых считают это слово музыкальным термином, значение которого было утрачено. Следовательно, они не имеет отношения к структурным соображениям.

минают «святую пажить» (Исх 15.13*), которая была целью выхода из Египта, а «воды тихие» наводят на мысль о «месте, где остановиться», к которому вел ковчег во время хождения по пустыне. Поэтому образы добавляют идею Божьего водительства и Божьей защиты из исхода и хождений по пустыне к настоящему опыту Давида. Основная идея похожа, но вторая строка привносит смысловой нюанс в первую.

3. Изучите метафорический язык. В поэзии образный язык гораздо более распространен и временами более сложен для понимания, чем в прозе. Пс 18, где «небеса проповедуют славу Божию» отнюдь не излагает еврейскую космологию, так же как и 11с. 120.1 («Возвожу очи мои к горам») не означает, что там живет Бог. Однако происхождение таких образов обогащает и углубляет значение псалма. Едва ли можно переоценить красоту Псалмов 22 или 120, представленную в яркой символике образов пастуха и Синая. Однако образную систему псалмов-проклятий (см. выше) нужно тщательно изучать с позиции проклятий завета.

Теология редко вытекает из самой метафоры. Она, как правило, вытекает из всего контекста, в состав которого эта метафора входит. В данном случае структурные соображения подскажут читателю, как метафора вписывается во все послание. Определение организации псалма (климактический параллелизм, хиазм, инклюзия или повторение) — это первый шаг к выяснению того, как метафоры в соединении создают послание псалма.

4. По возможности определите исторический контекст псалма. Во многих случаях такую информацию сообщает традиционный заголовок псалма. Хотя заголовки были добавлены позднее и не являются частью канонических Писаний, они, как правило, представляют собой достоверные традиции. И, тем не менее, ученые расходятся во мнениях относительно степени их достоверности. Они содержат пять разных видов данных: автор псалма или лицо (лица), о котором идет речь в псалме; исторический контекст; вид музыкального сопровождения; литургические комментарии и тип псалма (например, Пс 119, «Песнь восхождения»). Из этого списка нас сейчас интересуют исторические данные, представленные в заголовках четырнадцати псалмов (3; 7; 17; 29; 33; 50; 51; 53; 55; 56; 58; 59; 62; 141) @@* В NIV — «святое обиталище», в РСГ1 — «жилище святыни». (Прим, переводчика).

все из которых связаны с жизнью Давида. Многие подвергают сомнению подлинность заголовков, утверждая, что они были добавлены на более позднем этапе образования традиции; точнее, когда они были добавлены к канону, указывая тот факт, что ко времени Христа (как засвидетельствовано в Септуагинте) большинство псалмов имели заголовки (см. Childs1971:137-50). Другие придают заголовкам каноническую силу и отстаивают их полную подлинность, ссылаясь на отсутствие доказательств, что эти псалмы когда-либо существовали без заголовков (см. Archer 1964:428-33).

Но, наверное, разумнее всего подойти к заголовкам оптимистично, но осмотрительно (см. Longman 1988:40-42, а также Ridderbos and Craigie 1986:1031). В целом нет особых причин сомневаться в достоверности заголовков; такого рода информация была обнаружена в подобных древних псалмах, и это, скорее всего, был распространенный древний обычай. Но в то же время нельзя ожидать, что Масорет- ские традиции всегда были точными, и поэтому нужно проверять историческую запись по контексту. В большинстве случаев заголовок вполне согласуется с фактами в контексте. Однако в некоторых случаях возникают сложности. Например, Пс 29 — это гимн благодарения за исцеление от тяжелой болезни, однако же в заголовке он назван «песнью при обновлении дома». Исходя из заголовка, некоторые связывают этот псалом с 1 Пар 21-22, считая особым доводом то, что Бог послал язву в 21.14-30, по окончании которой началась подготовка к построению храма в главе 22. Но другие (к примеру, Крейги и Лонгман) считают эту теорию сомнительной, так как речь идет об отдельном псалме, который, по их мнению, не имеет прямого отношения к храмовой литургии и поклонению. В целом, разумно в таких случаях проявлять осмотрительность.

Комментарии также помогут читателю в разрешении этих вопросов. Содержание самого псалма оказывает еще большую помощь. Добавление исторического материала из библейских записей сделает послание псалма более ярким. Например, заголовок сообщает, что Давид написал покаянный Псалом 50 после того, как Нафан вменил ему в грех его любовную связь с Вирсавией (2 Цар 12). Глубина духовных мук и покаяния Давида получают дополнительное значение в свете исторической обстановки отрывка. Служителям, занятым в душепопечении, не мешало бы ввести этот псалом в обязательное чтение для тех, кто падает жертвой сексуального искушения и греха!

Если проповедовать несколько псалмов Давида, повествующих о различных случаях из его жизни, в хронологическом порядке (на основании надписей), получится прекрасная серия проповедей.

5. Изучите псалом, принимая во внимание его тип и основную целевую установку. Каждую из вышерассмотренных категорий псалмов (плач, хвалебный, царский) нужно изучать по-разному. Некоторые из них смешиваются (например, царский плач) и должны толковаться соответственно. Высказывания о Боге и Его взаимоотношениях со Своим народом в каждом типе имеют свои отличительные особенности, и применение к сегодняшним обстоятельствам также меняется. Тот, кто желает поклоняться Богу, предпочтет хвалебный псалом плачу, тот же, кто поддался унынию из-за кажущегося отсутствия Бога в его жизни, явно нуждается во втором.

6. Изучите мессианские псалмы в свете их исторического назначения до того, как определять их эсхатологический смысл. Псалмы 2; 8; 15; 21; 39; 44; 68; 71; 88; 101; 108; 109 и 131 частично или полностью были сочтены мессианскими. Но они имеют также историческую важность, и, прежде всего, когда речь идет о ситуациях из жизни Давида. Чтобы постичь значение текста в полной мере, нужно установить оба аспекта и рассмотреть их во взаимосвязи друг с другом. Толкователь должен сначала провести экзегезу псалма, чтобы определить авторское исходное значение. Многие из «мессианских псалмов», возможно, вовсе не были задуманы как мессианские, но были истолкованы как таковые в типологическом смысле (см. Osborne 1988:930-31). В таких случаях нужно в первую очередь рассмотреть псалом в его изначальном смысле, и только после этого в его кано- ническом/мессианском смысле. Конечно же, подробное обсуждение здесь привести невозможно, но это общее предостережение может оказаться полезным (см. также Payne 1975:940-44).

7. Изучите псалом как единое целое, прежде чем делать выводы. Смысловое развитие псалма играет решающую роль в понимании его значения. Этот этап осуществляется в соответствии с принципами общей герменевтики, рассмотренными в главах 1-5. Определив основную структуру отрывка и проведя экзегезу деталей, необходимо возвратиться и заново проработать целое, прежде чем выводить его значение. Псалмы надлежит понимать как отдельные литературные произведения, так как они были написаны по отдельности и посвящены единичным случаям. Поэтому в поэзии еще больше, чем в прозе, справедлив принцип, что целое является ключом к пониманию частей.

8. Новозаветную поэзию нужно изучать па двух уровнях. Поскольку в ней часто цитируются символы веры и гимны, не исключено, что они имели литургическое значение в жизни церкви до того, как были включены в конкретный новозаветный отрывок. Более того, каждый из них имел «канонический» статус, так что это значение для нас также важно. Первый уровень — это оригинальное теологическое значение, а второй — использование символа веры или гимна в отдельном контексте. Фил 2.6-11, например, следует понимать, во-первых, как гимн воплощения (его оригинальное значение) и, во-вторых, как образец христианского отношения, образа мыслей и поведения (его использование в контексте Фил 2.1-11).