Глава 15

1. «Мы, сильные, должны сносить…»

Итак, любовь переносит всех и все (1Кор.13:7), и, следовательно, Моисей и пророки переносили [терпели] народ израильский. Более того, предполагается, что «переносящий» — принимает грехи других людей на свой счет и страдает вместе с ними. Ибо это то, что совершает любовь, и слова любви таковы: «Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся?» (2Кор.11:29). Таким же образом он призывает в Послании к Галатам (6:2): «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов». И еще, в этом же месте (стих 1): «Братия! если и впадет человек в какое согрешение, вы духовные исправляйте такового в духе кротости, наблюдая каждый за собою, чтобы не быть искушенным». А также в (1Кор.10:12): «Посему, кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть». И в (Гал. 6:3): «… Кто почитает себя чем-нибудь, будучи ничто, тот обольщает сам себя». В (Филип.2:5-7) мы читаем: «Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; Но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став, как человек». Это напоминает человеческое тело, в котором кости поддерживают плоть, и слабые члены не отвергаются сильными, и даже наоборот, о них проявляется еще большая забота, чем о сильных, тело, в котором почетными [благородными] членами покрываются менее почетные, как мы читаем в (1Кор.12:22 и далее): «Напротив, члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее, и которые нам кажутся менее благородными в теле, о тех более прилагаем попечения». В первую очередь, обратите внимание на отдельные социальные группы [слои общества]. Бог не покинул некоторые из них до такой степени, что даже не поставил среди них благих и достойных [благородных], чтобы они служили как прикрытие и слава другим. Так порочных женщин щадили из-за добропорядочных, так хорошие священники защищали плохих, недостойные монахи почиталиь за счет достойных. Но здесь безумцы вновь восстают против общего порядка, как будто они [были] святы сами по себе и не имеют в себе ничего нечистого, хотя на самом деле они представляют собой ничто иное, как сборище свиней и кабанов. Из этого источника не происходит ни женщины, ни священника, ни монаха. Из этого источника исходит апостольское слово: «Почему вы, безумцы, столь самодовольны, и почему вы полагаете, что представляете из себя что-то, в то время, как на самом деле вы — полнейшее ничтожество?» (Сравн. с Гал.6:3). Опять же, находятся такие, которые считают себя достойными и полагают, что являются прикрытием для других, а в результате — уходят прочь от других, от тех, кому они были даны как покров приличия. Эти люди являются наибольшими безумцами, потому что они думают, будто являются таковыми сами по себе, не осознавая, что на самом деле они таковы потому, что существуют другие. В результате они не любят их и не желают быть в их обществе. Таковы еретики, а также многие другие невежественные люди. Они не поступали бы так, если бы не были столь самодовольны. Такова [например] женщина, которая не желает общаться с другими женщинами, покуда они все не очистятся. Ей Апостол как бы говорит: «Послушай, сестра, ты стоишь? Конечно, это так, но берегись, чтобы не упасть». Ибо ни одна женщина не стоит столь твердо, что не может упасть. И ни одна не падает столь низко, что не может вновь подняться. Почему? «Ибо силен Бог восставить» ее (Рим.14:4). И Он также силен оставить ее. Многие женщины, стоявшие тверже и прочнее Вавилонских башен, пали. С другой стороны, многие из павших в глубины бездны, поднялись из нее. Первые [пали] — потому что они стали самодовольными, последние (поднялись) — потому что они перестали быть самодовольными. Подобным образом, если священник не желает быть священником по той причине, что не желает иметь дела с порочными людьми, да будет ему сказано: «Учитель Иоанн, ты стоишь и доволен собой. Смотри же, чтобы не упасть и не впать в большее недовольство собой, чем то неудовольствие, которое, связано у тебя с этими людьми сейчас». Подобным образом обстоит дело с религиями, которые разваливаются на части по той причине, что вынуждены служить никчемным людям и иметь с ними дело. Они выражают недовольство и умоляют о том, чтобы иметь дело, править и иметь дружеские отношения только с достойными, совершенными и благоразумными компаньонами. В результате они перебегают с места на место. Но тщетно, ибо было заповедано так: «Каждый должен нести позор другого»[1] (подобно тому, как горожане несут позор члена муниципального совета в случае, имеющем место прямо здесь).[2] И, когда невинный человек несет позор другого человека, это дело, хотя и нелегкое, тем не менее благое и добродетельное. И будет легко, если человек признает, что Христос добровольно и с радостью понес на Себе наш позор, хотя это было и тяжело для Него. Таким образом, «… никто из нас не живет для себя» (Рим.14:7).

Но самые большие глупцы — это те, кто (как я уже говорил) забывают, что они — самые нечистые из всех, и при этом совершают свои яростные выпады против священников, монахов и женщин, вменяя всем им то, что совершил один человек. Ответ такому человеку заключается в следующем: «Разве ты никогда не источал зловоние [будучи младенцем] в подоле своей матери? Или разве сейчас в тебе нет никакой мерзости? Или разве ни одна из частей твоего тела не смердит сейчас? Ибо если ты столь чист, то удивительно, как это аптекари до сих пор не покупают тебя вместо целительного бальзама, поскольку ты пахнешь не иначе, как бальзам. Если бы твоя матушка относилась к тебе таким же образом, то ты бы просто потонул во всем своем дерьме.

В этом заключается причина того, почему Бог даровал Даниила и его друзей народу Израильскому во времена вавилонского пленения (Дан.1:6), и почему Он даровал Есфирь и Мардохея Артаксерксу в Персии (см. Есф.2:7 и далее).

И, таким образом, выражение «угождать себе» означает [предполагает] недовольство собой во всех отношениях. Ибо не может человек одновременно угождать кому-то и быть самодовольным. Такие люди желают носить не бремена других (Гал.6:2), но лишь свои собственные выгоды. В действительности они хотят лишь того, чтобы все носили их тяготы, но сами не хотят носить ничьи бремена. Подобные люди занимаются лишь тем, что порицают, осуждают, обвиняют и презирают других. Они не имеют ни малейшей милости к другим, но, скорее, негодуют по отношению к ним, и ничто не кажется им чистым, кроме их самих. О таких у Исаии написано (Ис.65:5): «Который говорит: ‘остановись, не подходи ко мне, потому что я свят для тебя’. Они — дым для обоняния Моего, огонь, горящий всякий день». И таким человеком был тот описанный в Евангелии фарисей, который только порицал, обвинял и осуждал мытаря и других людей, пребывая в совершенно пустой радости по поводу собственой праведности. Все эти люди похожи друг на друга. Поэтому блаженный Августин в своих комментариях к Псалму 70 говорит о том фарисее: «Тебе нравится, что ты благ, и что он — порочен? И затем что он добавляет? ‘… Грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь’ (Лук.18:10). Это уже не радость, но презрение».[3] Таким образом, этих людей характеризует, скорее, презрительное отношение к неправедности других, чем радость по поводу их праведности. И если другие люди были бы столь же праведны, как и они, то это не вызвало бы у них ни малейшей радости. Ибо это раздражало бы их.

2. «Каждый из нас должен угождать ближнему…» Как говорит блаженный Григорий: «Так любовь простирается к другому человеку для того, чтобы она могла быть любовью. Ибо сказано, что никто не имеет милосердия по отношению к себе[4]»[5]. И в первой части данной книги я подчеркивал, что милосердие является любовью не к себе самому, но к другому. Подобным же образом, поскольку Апостол отвергает самодовольство [самоудовлетворенность], он сразу же начинает учить о том, что нам следует угождать ближнему своему[6]. То есть, угождать ближнему своему означает не угождать себе самому. Но похоже, что это утверждение Грегория, а также и наше утверждение противоречит известному определению различных способов [проявления] любви и их порядка. Ибо, согласно блаженному Августину, учитель Изречений [мастер Сентеций] утверждает: «Во-первых, мы должны любить Бога, затем нашу собственную душу, затем душу ближнего своего и, наконец, собственное тело».[7] Предписанная [заповеданая, упорядоченная таким образом] любовь, следовательно, начинает сама с себя [ставит себя на первое место]. Ответ заключается в том, что это одно из явлений, которым мы уводимся прочь от любви, покуда мы полностью не понимаем ее. Ибо покуда мы используем всякое благо в первую очередь для себя, мы не заботимся о ближнем своем. Но истинная любовь по отношению к себе — это ненависть к себе. Как сказал наш Господь: «Ибо, кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее» (Марк.8:35). И в (Филип.2:4) Апостол говорит: «Не о себе только каждый заботься, но каждый и о других». А также в 1Кор.(13:5): «[Любовь] не ищет своего». Поэтому кто ненавидит себя и любит ближнего своего, тот воистину любит себя. Ибо он любит себя вне себя, и, таким образом, он любит себя исключительно постольку, поскольку он любит себя в ближнем своем.

Поэтому, со всем уважением к суждению других и с почтением к отцам [церкви], я хочу высказать то, о чем думаю, даже если [кажется, что] я говорю, как безумец: Когда закон любви к ближнему истолковывается таким образом, что мы говорим, будто в этой заповеди человек, который любит, является эталоном [моделью] (forma), посредством которого [в котором] он любит ближнего своего, потому, что в этой заповеди сказано: «Как самого себя», то такая интерпретация не кажется правильной. В результате [этого неправильного истолкования] люди приходят к выводу, что необходимо прежде возлюбить самого себя, и затем, руководствуясь примером (exemplar) такой любви, возлюбить ближнего своего. И в поддержку этой позиции они приводят слова мудреца (Сирах.30:21): «Угождая Богу, пожалей (сжалься) о своей душе»,[8] ставя ударение на местоимение «своей», как бы говоря: «Сначала пожалей свою собственную душу, а затем — душу ближнего своего». Но я не отвергаю такого истолкования, хотя и полагаю, что ударение в этом предложении стоит на слове «душа», то есть значение таково: «Не щади своего тела для того, чтобы душа могла быть спасена. Будь жесток по отношению к Ветхому Адаму, для того, чтобы ты мог быть милостив к новому человеку, ибо: «Лучше порочность мужчины, чем женщина, творящая благое» (Сирах.42:14)[9], то есть более целительно, когда душа навлекает зло и невзгоды на тело, нежели когда тело балует душу и льстит ей или «творит благое» в соответствии с тем, что кажется «благим» ему. Лучше, когда человек, как дух, творит по отношению к своей плоти то, что кажется ему плохим, нежели когда он позволяет ей творить то, что кажется ей благим. Ибо плоть удивительно мудра в своих интересах, она [образно выражаясь] «хитрее всех зверей полевых» (Быт.3:1). И желание игумена [попечителя] лучше, даже если оно приводит к потерям, чем желание непокорного слуги — желание, которое может казаться полезным и дающим какие-то премущества.

Таким образом, я полагаю, что словами: «Как самого себя», человеку не заповедуется любить самого себя, но, скорее, ими выставляется напоказ та грешная любовь, которой он фактически [уже] любит себя, то есть, в этой заповеди как бы говорится: «Вы совершенно извращены[10] и нацелены на любовь по отношению к себе — состояние, от которого вы не будете избавлены, покуда не перестанете любить себя, и покуда, забыв о себе, вы не возлюбите ближнего своего. Ибо порочно то, что мы хотим быть любимы всеми и преследуем свои интересы во всех людях. Однако верно, что если вы совершаете по отношению к кому-то то, что, в силу своей извращености, вы хотите, чтобы было сделано по отношению к вам, то вы творите добро с тем же усердием, с каким вы творили когда-то зло.[11] Этим нам, конечно же, не заповедуется делать зло, но усердие должно быть таким же как в случае, когда мы совершаем его. Точно так же, как Адам является «образом будущего» (Рим.5:14), то есть образом Христа, ворого Адама. Как в Адаме мы все порочны, так во Христе мы должны быть благими. Это сказано для сравнения, но не для подражания. Поэтому здесь также говорится: «Люби ближнего своего как самого себя», но это не означает, что вы должны любить себя — в противном случае это было бы заповедано [отдльно]. Но здесь это не заповедано так, что заповедь основывается на указанном принципе. Таким образом, если вы любите себя, то поступаете плохо — это порок, от которого вы не избавитесь, покуда не возлюбите ближнего своего таким же образом, то есть покуда не перестанете любить себя. Но если вы поступаете так, то этот закон также отпадает, потому что в этом случае уже нет нужды любить другого человека так, как вы любите себя, поскольку вы более не любите себя. Поэтому вам не нужно будет любить самого себя так, как вы любите ближнего своего, ведь тем самым вы воистину [уже] любите себя и в ответ все любят вас.

Обратите внимание на то, как аккуратно и точно выражается Апостол. Он не говорит: «Нам не следует угождать самим себе», но: «Каждый из нас должен угождать ближнему».[12] Ибо, если бы они угождали нам, то нам было бы не нужно переносить их немощи, то есть терпеть их неприятные качества. Но напротив, мы должны угождать другим, как мы читаем в (1Кор.10:32-33): «Не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией, так-как и Я угождаю всем во всем…». Блаженный Августин замечательно и полно раскрывает это в проповеди о словах нашего Господа[13], показывая, почему человеку следует поступать так, а именно — как Апостол говорит в том же контексте: «… Ища не своей пользы, но пользы многих, чтобы они спаслись» (1Кор.10:33). Ибо он не противоречит поговорке: «Всякому мил не будешь»[14]. В самом деле, он угождает всем людям, то есть том смысле, что он делает все от него зависящее, чтобы угождать всем людям надлежащим образом. И, в результате, он также продолжает:

«… Во благо», то есть «ко благу», то есть чтобы человек был побуждаем ко благому, которое угождает — не к тому, что является благим само по себе, но «к назиданию», то есть к тому благу, которое назидает, поскольку существуют также и благие вещи, которые не назидают. И мы должны заметить, что Апостол находит способ сопоставления назидания со злоупотреблением и наоборот, о чем он также говорит выше (Рим.14:19): «Итак будем искать того, что служит к миру [а именно, чтобы они не были оскорблены] и ко взаимному назиданию [то есть, чтобы это не стало причиной их претыкания]». Мир — как противоположность злоупотребления [нанесения оскорбления], назидание — как противоположность к поводу для претыкания, забота о немощных — как противоположность их изнеможения. Таким образом, он использовал выше эти три концепции (Рим.14:21): «От чего брат твой претыкается [то есть он впадает в душевные терзания и беспокойства, вместо того, чтобы пребывать в мире], или соблазняется [то есть он падает, вместо того, чтобы укрепляться, и, таким образом, он становится хуже, чем он есть], или изнемогает» — как противоположность истинности [общепринятости].

3. «Злословия злословящих Тебя». Это указание не только на злословия иудеев, ибо тогда это не могло бы быть применено к тому, что здесь обсуждается. Потому что Апостол хочет привести Христа в качестве примера, в качестве Того, Кто понес на Себе немощи всех, как сказано в (Ис.53:4): «Но он взял на Себя наши немощи, и понес наши болезни[15]…» Подобным же образомон говорит в (Филип.2:5): «Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе». Ибо как мы прославляем Бога, совершая благое, «чтобы они видели ваши добрые дела,- как Он говорит в Евангелии от Матфея (5:16),- и прославляли Отца вашего Небесного», так своими порочными поступками мы бесславим Бога и навлекаем злословия и позор на Него — то есть мы даем возможность для Его порицания и упреков, о чем Павел говорил выше (2:23-24): «Хвалишься законом, а преступлением закона бесчестишь Бога? Ибо ради вас, как написано, имя Божие хулится у язычников». Потому мы молимся также: «Да святится имя Твое», то есть: «Да будет оно почитаться и наводить страх Божий, как священное имя». Возможно, некоторые склонны считать, что термин «злословия» описывает наказание или расплату за наши грехи, павшую на Него. Но Апостол не может уклониться от констатации того факта, что наказания не порочат Бога, в отличие от нашей вины. Таким образом, наша вина пала на Него, то есть Он заплатил за наши грехи и удовлетворил Бога за нас. Если бы Он хотел удовлетворить Себя самого и возлюбить Себя самого, Он, конечно же не совершил бы того, что Он совершил. Но Он возлюбил нас, возненавидев и смирив Себя, Он всецело предал Себя за нас. Итак, любовь является причиной того, почему ближний наш не вызывает у нас отвращения, и почему мы можем терпеть его. Любовь не позволяет нам находить удовольствие в себе, поскольку сама она терпелива, и без нее всякий надменный праведник является просто невоздержанным [нетерпеливым] и самодовольным человеком. Таким образом, он показывает, что это было сказано о Христе, но все же написано «к назиданию, … чтобы мы терпением» к ближнему своему «и утешением из Писаний сохраняли надежду».

4. «Чтобы … терпением и утешением из Писаний». Какое прекрасное сочетание слов, показывающее, что надежда может прийти через терпение и утешение из Писаний! Разумеется, если надежда не является категорией материальной. «Ибо, если кто видит, то чего ему и надеяться?» (Рим.8:24). Надежда, таким образом, устраняет все материальное. Следовательно, нам необходимо терпение. И вместо материальных вещей Он дает нам Слово утешения, которым мы поддерживаемся так, что не имеем недостатка в терпении. Таким образом, отказаться от осязаемого в отношении слов и Писания — это воистину большое дело. И люди не могут сделать этого, покуда они не умрут для всего материального, по меньшей мере — в своих чувствованиях, хотя на практике они по-прежнему используют их — скорее по необходимости, чем добровольно. Христианами являются те люди, которые услышали утверждение своего Учителя: «Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником» (Лук.14:33). Его ученики — это «пользующиеся миром сим, как непользующиеся» (1Кор.7:31) и они совершают добрые дела так, будто не совершают их. Ибо они делают все это для Бога, Которому они служат во всем этом, не ища ничего своего.

7. «Посему принимайте друг друга, как и Христос принял вас в славу Божию», то есть к славе Божьей, или для того, чтобы тем самым Бог мог быть прославлен. Слава Божья — это удивительная и чудесная вещь! Ибо Он прославлен — когда грешники и немощные [в вере] приняты. Потому что Его слава основывается на том факте, что Он — наш Благодетель. Таким образом, когда к Нему приводятся принимающие Его благословение, то это — Ему во славу, то есть это случай для проявления Его благости. Поэтому нам не следует приводить к Нему сильных, святых, мудрых. Ибо в них Бог не может быть прославлен, поскольку Он не может быть благословением для них, ибо они не нуждаются в Нем.

10. «Возвеселитесь, язычники, с народом Его». Лирский считает, что основанием для этого высказывания является Библейский фрагмент (Ис.35:1): «Возвеселится пустыня и сухая земля». Другие полагают, что это (Ис.44:23): «Восклицайте, глубины земли». Однако, по моему мнению, источником этого утверждения является фрагмент (Ис.66:10): «Возвеселитесь с Иерусалимомо и радуйтесь о нем, все, любящие его!» Ибо, когда это слово исходит от Иерусалима, то есть от народа Божьего к другим, оно, разумеется, направлено ни к кому иному, как к язычникам, которых нельзя назвать Иерусалимом, и это вытекает из слов Апостола, когда он добавляет слово «язычники», и поясняет, что Иерусалим — это «народ Его». С другой стороны, если он говорит это только в пророческом смысле, то это изречение похоже на конгломерат из нескольких Псалмов, таких, как Псалом (66:5): «Да веселятся и радуются племена! Ибо Ты судишь народы праведно…», и Псалом (96:1): «Господь царствует: да радуется земля; да веселятся многочисленные острова».

12. «Будет корень Иессеев…» Как мы уже говорили в «Заметках на полях»[16] , термин «корень» является здесь ссылкой не на самого Иессея, но на Христа, что основывается на фрагменте (53:2) из Книги Исаии. В противном случае он сказал бы: «Жезл Иессея», или: «Цветок от Иессея», как делается, например, в (Ис.11:1): «И произойдет отрасль от корня Иессеева…». Подобным же образом, в Книге Откровений (22:16) сказано: «Я есмь корень и потомок Давида». Таким образом, по плоти Христос укоренен в Давиде и в праотцах, от которых Он произошел, но по Духу Он Сам является корнем, от которого произросла вселенская церковь. В первом смысле Он является цветком, однако, во втором смысле — они являются Его соцветием.

Вдобавок к этому, нам следует обратить внимание на то, как согласуются между собой различные версии переводов. Блаженный Иероним представляет это в таком виде: «Который станет, как знамя для народов» (Ис.11:10). В Септуагинте сказано: «Который восстанет для того, чтобы стать Князем язычников». Павел же говорит: «И восстанет владеть народами; на Него язычники надеяться будут». Но тот, кто стоит, конечно же восстал, и тот, кто является знаменем для народов, конечно же владеет [руководит, управляет] ими. Таким образом, Он является знаменем, чтобы язычники могли быть приведены к Нему. И здесь мы имеем выражение сущности правления Христова, ибо это правление в вере, в знамении, в том, что не явно, но это не правление материальное [физическое]. Князья же мира сего правят людьми материальным образом, а именно — посредством своего плотского присутствия и физическими методами. И, таким образом, выражение «обратятся язычники»[17] легко согласуется с фразой: «На Него язычники надеяться будут» (Рим.15:12), ибо тот, кто обращается [умоляет], делает это с надеждой.

И выражение: «И покой его будет слава» (Ис.11:10), то есть слава, которую подразумевает Иероним, переводится им более ясно, когда он говорит: «И Его гробница [могила] будет славной», в том смысле, что в латыни использование слова «покой» (requies), вообще говоря, не исключает сна смерти.[18] Но для моего образа мышления это делает данное выражение даже еще более непонятным. Ибо некоторые[19] понимают его так, что могила Христа была славной потому, что она была вырублена из камня, и Сам Он был помазан драгоценными маслами, хотя ни блаженный Иероним, ни Септуагинта, ни Дух не имели этого ввиду. Но блаженный Иероним пытался описать «славу содержания посредством содержащего». Ибо значение этого таково, что смерть и могила Христова будут прославляться и праздноваться во всем мире вечно. Тем не менее, это нечто такое, что, естественно, противоречит смерти, поскольку смерть и могила других людей обычно лишает их славы, почестей и репутации — их погребают, и «погибает память их с ними» (см. Пс.9:7). Здесь же имеет место обратное — Он не только не был поглощен смертью и могилой, но сделал Свою смерть славной.

13. «Бог же надежды да исполнит вас». Какой чудесный титул: «Бог надежды»! Но это является признаком, по которому Апостол различает ложных богов и истинного Бога. Ибо ложные боги являются демонами, богами материальных субстанций, потому что они овладевают теми людьми, которые, положившись на материальное, не знают, как надеяться. Ибо тот, кто полагается на истинного Бога, когда все материальное отброшено, живет одной лишь надеждой. Таким образом, «Бог надежды» — это Бог тех, кто имеет надежду. Ибо Он не является Богом тех, кто боязлив и робок, и кто пребывает в отчаяньи, скорее Он их враг и судья. И, говоря кратко, Он является «Богом надежды», потому что Он — Тот, кто дарует надежду. Более того, Он является Богом надежды потому , что одна лишь надежда служит [поклоняется] Ему, ибо как Он назван «Богом Авраама, Исаака и Иакова» и «Богом Израиля», так Он назван также и «Богом надежды», потому что где надежда, там служат и поклоняются Ему.

«Всякой радости и мира», то есть с уповающей совестью и обоюдным соласием. На первое место он ставит радость, а затем мир, потому что радость дарует человеку мир и внутреннее спокойствие, а когда он сам становится спокоен, ему легче жить в мире с другими. Тот же, кто сам печален и обеспокоен, легко разочаровывается в остальных и имеет несдержанный характер. Но все это происходит в верующем, потому что наша радость и мир состоят не в чем-то материальном, но выходят за рамки материального и заключаются в надежде. В противном случае, Бог надежды не дал бы им — ибо это Он дает сокрытые блага — радость в печали и личном страдании, мир в душевном смятении и внешнем преследовании. Где недостает веры — человек впадает в печаль и терзания, потому что материальные категории, на которые он возложил свое упование в те времена, когда они были доступны ему, подвели его. Но терзания порождают обильную надежду, как он говорит выше, в главе (5:4): «… от опытности надежда»[20]. И это происходит силой Духа Святого. Не потому, что мы внутренне уповаем на то, что «испытания порождают надежду», поскольку в этом случае мы по-прежнему оставались бы слабыми и бессильными во время преследований, но Дух укрепляет нас в немощах наших — так, что мы не только выдерживаем, но совершенствуемся и выходим победителями из этих испытаний.

14. «… Вы полны благости…» Обратите внимание на то, как тщательно расставлен порядок слов — сначала «полны благости», а затем уже «исполнены всякого познания». Ибо знание без любви, которая назидает, делает человека надменным. Так же, как они не могут «наставлять друг друга», не будучи прежде исполнены благости. Ибо одно только знание ограничено само собой, надмевает и не «опускается» до наставлению другого, но лишь желает быть на виду, презирая всех. Любовь же изобилует знанием и назидает. Впрочем, любовь без знания также не назидает. Разумеется, святая простота [святая непритязательность], происходящая от благодетельной и примерной жизни, назидает, но образованная любовь делает это как сама по себе, так и словом своим, в то время как знание и примером своим, и словом своим злоупотреблят [оскорбляет] и не назидает. Таким образом, любовь в сочетании со знанием, и знание само по себе — это вещи совершенно противоположные друг другу. Знание без любви ищет своего, оно удовлетворено самим собой и презирает других людей, поэтому оно не боится злоупотребить [или нанести оскорбление] своим примером, и, тем не менее, оно не дает отчета ни единым словом. Любовь же, в отличие от этого, назидает своим словом и даже удерживает оскорбительным словом от любого деяния, которому она не способна научить.

17. «Итак я могу похвалиться в Иисусе Христе». Этим выражением Апостол пытается сказать, что это не он сам говорит или совершает вещи, которые он говорит и совершает «в покорении язычников вере» (см. стих 18), но это делает Христос — как Павел раскрывает во 2Кор.(13:3): «Вы ищете доказательства на то, Христос ли говорит во мне…». Таким образом, он утверждает, что не смеет говорить ничего, кроме того, что Христос говорит через него. И он делает так, что при сопоставлении двух его выражений слово «говорит» соответствует слову «совершает [совершил]» — чтобы выразить идею как о слове, так и о деле. Ибо это то же самое, как если бы он сказал: «Я не смею говорить или делать ничего, кроме того, что Христос говорит и совершает через меня», но, чтобы избежать многословия, поскольку в первой части он обсуждает то, что Христос говорит, ему было необходимо затем добавить представление о «работе», поэтому он помещает это во вторую часть. И здесь [к тому же] не было необходимости повторять термин «говорит», поскольку тот, кто действует, тем более говорит о Нем, потому что говорить даже легче, чем делать что-то. Более того, поскольку «совершение» включает в себя как слова, так и исполнение, он хочет особенно подчеркнуть то, что именно Христос совершил через него, чтобы показать, что не только его изречения, но и все что он делал — было Христовым. И — хотя мне небезызвестно, что по мнению других[21] Апостол говорит таким образом для того, чтобы исключить всякую надменность и всякое высокомерие, как бы говоря, что, хотя он и прославлен пред Богом во Христе, все же он не смеет славитья в том, в чем славятся лжеапостолы, а именно — в чем-то таком, чего Бог не совершает через них, ибо они хвалятся тем, чего они не совершили, и чего Бог не совершил в них — однако, первая интерпретация кажется мне более правильной. А именно — что отрицательное выражение обозначает утвердительное, что показывает следующее далее выражение: «В покорении язычников». Ибо Христос не «не совершил» чего-то «в покорение язычников», но Он совершил все через Апостола, и этим Апостол хвалится, а не вещами, которые он совершил сам. Таким образом, значение этого фрагмента таково: «Я хвалюсь потому, что я служу язычникам, освящая Евангелие. И я славлюсь [хвалюсь] потому, что не я совершил это, но Христос сделал это через меня, и через Него происходит все так, что мое прославление [то, чем я хвалюсь и то, что я хвалюсь] имеет цену даже в глазах Божьих».

20. «Притом я старался благовествовать не там…» Похоже, что переводчик здесь был напуган тем, что может звучать оскорбительно, если представить это так, как было сказано Апостолом. Потому что на греческом он говорит просто и прямо: «Я претенциозно [амбициозно] жаждал проповедовать Евангелие»[22]. И это не тот случай, когда слово «амбициозно» используется в своем основном значении, как, например, когда Плиний говорит об Иордане: «Он ambitiosus настолько, насколько это позволяют местные участки земли»[23] (Таким образом слово ambitiosus используется в том смысле, что человек желает окружить [охватить] многие места, старается распространить себя и «охватить собой» все, как река, разливающаяся и заполняющая собой многие пространства). Но здесь используется греческое слово jilotimoumeno , то есть «желание славы или почестей». Таким образом, по-гречески слова, записанные у нас как: «Я старался благовествовать», звучат, скорее, как: «Я амбициозно (ambitiosus) жаждал проповедовать», или: «Я стремился проповедоваать, будучи побуждаем стремлением к славе». И каков же ответ на этот вопрос? Был ли Апостол амбициозен? Дает ли он здесь амбициозным людям пример того, как защищать себя? Ни в коем случае. Ведь до этого он сказал: «Ибо я могу похвалиться в Иисусе Христе…» (стих 17), а также в (1Кор.9:15): «Ибо для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою[24]». Если бы он искал этой славы ради себя самого, то слава его была бы тщетна и напрасна. Но он, конечно же, искал ее ради других, а именно: Во-первых, для того, чтобы его апостольская власть не умалялась, что было бы помехой для веры язычников, для которых он и был рукоположен Апостолом, как было показано в первой части данной книги.[25]

Во-вторых, он говорит все это от обилия любви, а именно — из-за своего желания спасти как можно больше людей, он не хотел проповедовать в том месте, где Христа уже знали, и при этом не иметь возможности проповедовать тем, кто не знал Его. И он показыват это, цитируя Исаию: «Не имевшие о Нем известия увидят, и не слышавшие узнают» (стих 21; Ис.52:15), как бы говоря этим: «Необходимо проповедовать Христа там, Его еще не знают, потому что ежели Его проповедовать там, где уже знают о Нем, то может быть упущено время, отведенное для Его проповеди другим. Немаловажно также и то, что он не говорит: «Я не проповедовал там, где проповедовали другие Апостолы» ибо это было бы признаком амбициозности и надменности, как будто он брезгует проповедовать там, где уже проповедовали другие, но он говорит: «.Не там, где уже было известно имя Христово», чтобы показать, что он воздерживался от проповеди там, где в этом не было необходимости, для того, чтобы проповедовать там, где это было необходимо.

Но во всех этих случаях у нас имеется достаточно объяснений причин того, почему он так делал, но недостаточно оснований для объяснения того, почему он использовал слово jilotimoumeno. Потому что человек может делать все это, даже если он и не утверждает, что желает славы. Но здесь он явственно и отчетливо говорит, что совершал все это из ревностного стремления к чести и славе. Поэтому мы не должны спрашивать здесь — в какой степени он делал все это помимо стремления к славе, но, скорее, нам следует спросить — что представляла собой та слава. Таким образом:

В-третьих, мы должны отметить, что проповедь Евангелия была обязанностью, презираемой окружающими и постыдной с их точки зрения — как, впрочем это обстоит и по сей день — обязанностью, лишенной какой-бы то ни было славы и почестей, обязанностью, навлекающей на человека [который занимается этим] всевозможные нарекания, упреки, гонения и т.п. до такой степени, что Христос говорит: «Ибо, кто постыдится Меня и Моих слов, того Сын Человеческий постыдится, когда приидет во славе Своей и Отца и святых Ангелов» (см. Лук.9:26). И Иеремия (см.20:8) исповедут: «Слово Господне обратилось в поношение мне и в повседнвное посмеяние». Так же и в Пс.(13:6) сказано: «Вы посмеялись над мыслию нищего, что Господь упование его»[26] . И Христос также исповедует повсюду в Псалмах, что Он был презираем, и что «бесчестие покрывает лицо Его» (Пс.68:8). Подобным же образом, Он говорит: «Боже! Ты знаешь безумие мое…» и ту непочтительность, которой Я был осыпан. И то, что происходит со Христом, Который является истиной, ибо Христос есть истина, то также происходит и со служителями Христа, то есть служителями истины, о чем мы читаем в (1Кор.4:9-10): «Ибо я думаю, что нам, последним посланникам, Бог судил быть как-бы приговоренными к смерти; потому что мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков. Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе; мы немощны, а вы крепки…». И чуть позже (стих 13) он говорит: «Хулят нас, мы молим; мы как сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне».

Итак, поскольку проповедь Евангелия не является делом, приносящим почести, с изумляющей апостольской любовью он рассматривает то, что является позором, как свою славу — только для того, чтобы быть полезным для других. Ибо, проповедовать там, где Христос известен, не является делом неблагодатным, потому что там уже пройден и преодолен первый позор Евангелия. Но там, где Он пока неизвестен, немилость, изливаемая на Благовестие, все еще является новой и весьма велика. Он высказывается в том же смысле в главе 1:14, где мы читаем такие слова: «Я должен и Еллинам и варварам, мудрецам и невеждам». А также в главе (1:16): «Ибо я не стыжусь благовествования Христова», где он как бы говорит: «Я рассматриваю проповедь Евангелия, как почетное служение, и я ревностно [амбициозно] стремлюсь к этому по той самой причине, что другие питают к этому отвращение из-за бесчестия, связанного с этим». Таким образом, мы читаем в Деяниях (5:41): «Они же [Апостолы] пошли из синедриона, радуясь, что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие». Разве слово «радуясь» здесь означает что-либо иное, кроме как то, что они приняли эту немилость [проявленную к ним], как оказанную им честь? Поэтому он также сказал ранее (Рим.15:17): «Итак я могу похвалиться в Иисусе Христе в том, что относится к Богу», как бы говоря этим: «Несмотря на то, что перед миром я имею бесчестие и среди людей — непонимание». Таким образом, мы читаем в Пс.(118:46): «Буду говорить об откровениях Твоих перед царями, и не постыжусь», то есть: «Я не смущаюсь говорить о Тебе, но рассматриваю это, как честь для себя». люди же, которые смущаются — испытывают раздражение и отвращение, поскольку они напуганы тем, что навлекут на себя бесчестие. В том же самом Псалме он часто молится об освобождении от «поношения», говоря: «Сними с меня поношение и посрамление…» (Пс.118:22). И еще: «Отврати поношение мое, которого я страшусь» (Пс.118:39). И в другом месте: «Довольно насыщена душа наша поношением от надменных и уничижением от гордых» (Пс.122:4).

В-четвертых, что, однако, лишь слегка отличатся от третьего пункта, он провозглашает то, что понимает эту славу — как славу совести пред Богом, то есть что он имеет не свидетельство порочной совести, но свидетельство доброй совести, как, например, когда он говорит в (2Кор.1:12): «Ибо похвала наша сия есть свидетельство совести нашей». Итак, чтобы он мог иметь чистую[27] совесть пред Богом, поскольку он исполнял свои обязанности весьма преданно, он спешил проповедовать Христа только там, где Его еще не знали до этого, точно также, как в (1Кор.9:15), о чем упоминалось выше, он говорит, что для него было бы лучше умереть, чем если бы исчезла его слава, то есть чем если бы он имел ущербную совесть. Ибо совесть — это нечто такое, что либо позорит, либо прославляет нас перед Богом. Это не говорит о том, что чья-то совесть такова, что иногда она не позорит его (иначе Христос умер бы напрасно), но человек должен стремиться нанести свой совести как можно меньший ущерб, и хранить ее как можно более более чистой, и тогда то, что отложено и остается сокрытым, покрывается, извиняется и прощается через веру во Христа и упование на Него. В этом смысле он имел амбициозное стремление проповедовать, потому что он пытался обогатить свою совесть, которая не может быть обогащена лучше, нежели через служение другим из любви, даже если это ведет к бесчестию и страданиям. Такое бесчестие является славой, потому что оно — слава совести. И я полагаю, что мысль Апостола была такова, что в этом открытом позоре он мог видеть сокрытую славу, внешне поносимую, но почитаемую в сознании, презираемую среди людей, но прославленную пред Богом. Ибо истина порождает ненависть. Но эта ненависть приносит благодать. Следовательно, мы должны ревностно и амбициозно искать ненависти, то есть благодати — даже через ненависть.

Но, чтобы не казалось, будто мы полностью и безоговорочно отвергаем мнение других людей, например, таких, как Эразм и прочих, подобных ему, мы соглашаемся, что Апостол также прилагал все усилия, претендуя, со своего рода «святыми амбициями» на то, чтобы быть Апостолом язычников (хотя данный фрагмент не говорит этого, потому что здесь не говорится, что он воздерживается от проповеди там, где проповедовали другие Апостолы, но говорится, что он не проповедует там, где имя Христа уже известно. Однако, даже среди язычников имя Его было известно, как, например, в Риме). Но давайте пойдем на уступку и согласимся с этим, потому что он [Павел] «призванный Апостол, избранный к благовестию» (Рим.1:1), он прилагал все усилия с благоговейными амбициями для осуществления свого служения, так, будто он один хотел принести свет язычникам — задача, в которой он самым убедительным образом доказал свою любовь. Ибо амбициозное устремление к сотворению добра — это воистину редкая и апостольская черта. Более того, проповедовать Евангелие — эзначит даровать величайшее благословение, даже если это делается в условиях жестоких преследований и враждебности всего мира. Таким образом, стремиться к такой славе (и это сильнейшее из желаний) принесения величайших благословений, причем, принесения их как дара, а также того [знания о том], что представляет собой этот дар, и не получать при этом ничего, кроме всевозможных упреков — разве это не являтся чем-то таким, что выше человеческих сил, и разве это не является воистину апостольской чертой? В самом деле, разве это нельзя назвать «божественными амбициями»? Если человек проявляет добросердечие и благотворительность, ничего не получая взамен, то позвольте спросить вас — разве это не является проявлением смирения? Подумайте об этом. Евангелие является неописумым даром, даром, который нельзя сравнить ни с какими богатствами, почестями, или удовольствиями. Более того, если кто-то дает благое даже своим врагам и тем, кто воздает ему злом за добро, что может быть для него большим благословением, чем Евангелие? Тем не менее, человек, дающий благое только своим друзьям, меньше такого человека, действительно являющегося очень редким. И еще меньше тот человек, который предается только своим благам [делает все только себе во благо]. И ниже его — тот, кто не разделяет ничего ни с кем. А хуже всех — тот, кто даже забирает эти дары либо в помыслах своих (что склонны делать почти все люди), либо делами своими (что делают очень многие). Таким образом, когда Апостол хвалится своим служением, он всего лишь возвещает похвалу Евангелию. И, что еще является более необходимым для людей, пренебрегающих, либо совершающих нападки на Евангелие, чем услышать, как оно восхваляется? Поэтому он ищет славы, но славы, заключающейся в спасении тех, среди кого он ищет ее.

Примечания:

[1] Einer muss des Anderen Schanddeckel sein.

[2] Это указание на ссору между епископом бранденбургским и городским советом Виттенберга. Совет посадил священника в тюрьму, несмотря на его неприкосновенный статус, связанный с тем что он укрылся в монастыре. Епископ отлучил городской совет от церкви, но местное духовенство встало на сторону совета и отказалось поддерживать (исполнять на практике) это отлучение. В коне концов, после того, как в это дело вмешались архиепископ и Рим, дело было улажено, совет принес свои извинения (1515 г.) и отлучение было снято.

[3] Августин, Enarrationes in Psalmos, Ps.70, n.4, Patrologia, Series Latina, XXXVI, 877 f

[4] То есть «милосердие» по отношению к себе не является истинным милосердием.- Перев.

[5] Григорий, Homiliae in Evangelia, I, 17, 1, Patrologia, Series Latina, LXXVI, 1139.

[6] Слово «угождать» в современном русском языке может восприниматься с несколько иным оттенком, искаженно. Поэтому читателю следует ориентироваться на библейский контекст. Хорошим ориентиром, например, может служить цитата: «А без веры угодить Богу невозможно» (Евр.11:6).- Перев.

[7] Августин, De doctrina christiana, I, 23, 22, Patrologia, Series Latina, XXXIV, 27; Peter Lombard, Collectanea in epistulas Pauli, on 1Tim. 1:1-5, Patrologia, Series Latina, CXCII, 329

[8] Данная цитата не обнаружена в русском переводе Книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова, (Сирах.30:20-21): «Так преследуемый от Господа, смотря глазами и стеная, подобен евнуху, который обнимает девицу и вздыхает».-Ред.

[9] Как в этом, так и в предыдущем случае приводится дословный перевод цитаты, использованной в английском переводе.- Перев. (Сирах.42:14) «Лучше злой мужчина, нежели ласковая женщина,— женщина, которая стыдит до поношения.»- Ред.

[10] Досл: «изогнуты в себе», «внутренне изогнуты».- Перев.

[11] У Лютера дословно сказано: tanto studio facias malum, quanto fecisti bonum, однако по всей вероятности он хотел поставить слова malum и bonum наоборот, что мы и сделали при переводе.

[12] Лютеровская фраза alii debent nobis placere не очень-то гармонирует с его аргументацией. Должно быть, он имел ввиду: alii non debent nobis placere или aliis debemus nos placere. Нам показался более предпочтительным второй вариант.

[13] Августин, Sermo 54, Patrologia, Series Latina, XXXVIII, 374.

[14] Досл.: «Никто не может угодить всем».- Перев

[15] В англ. тексте дословно: «…понес наши грехи…».- Перев.

[16] См. первую часть книги, соответствующий раздел.- Перев

[17] При досл. переводе с англ.: «Они будут просить [умолять] Его».- Перев.

[18] Иероним, Commentaries in Esaiam, по поводу Ис.11:10, Patrologia, Series Latina, XXIV, 152, приводит следующие комментарии: «Для того, чтобы сделать смысл этого ясным для читателя, мы использовали другое, но эквивалентное применяемому слово, обозначающее «сон» и «покой», а именно — «могила» [«гробница»].

[19] Лирский

[20] При дословном переводе английской цитаты, использованной в тексте: «Испытания порождают надежду».- Перев.

[21] Эразм

[22] Или: «Я претенциозно и вызывающе проповедовал Евангелие».- Перев.

[23] Pliny, Natural History , V, 15, par. 71. См. также соответствующее примечание в первой части данной книги.

[24] При дословном переводе цитаты, используемой в английском тесте: «… Чтобы кто уничтожил основание для моей похвалы».- Перев.

[25] То есть из Лютеровских заметок на полях по поводу фрагмента Рим.15:16,- см. выше.

[26] В варианте, приведенном в английском тексте: «Вы посмеялись над мыслию нищего, но Господь упование его».- Перев

[27] Досл.: богатую.- Перев.