14. День Искупления

Левит (16)

Целая глава в Книге Левит посвящена описанию дня Искупления. В Левит (23:26-32) — часть священного календаря — этот день упоминается еще раз под названием “день искупления (ий)” — йом (хак)китурим. В раввинской литературе он просто назван “день” или “великий день” (см. трактат в Мишне — “Йома”). Новый Завет так же краток в используемом им названии — “пост”: “… потому что и пост уже прошел…” (Деян.27:9).

Мнения критиков относительно дня Искупления

Большинство комментариев посвящены литературному анализу 16-й главы. Два вывода относительно целостности главы находят едва ли не всеобщее признание среди критиков. Один из них состоит в том, что в период Моисея дня Искупления как такового не существовало. То есть его нынешнее положение является очевидным анахронизмом, эквивалентом дня почитания Мартина Лютера Кинга-младшего во времена Линкольна. Более чем вероятно, утверждают критики, что день Искупления появился в истории Израиля относительно недавно — не только после вавилонского пленения, но даже после Ездры и Неемии!

Это истолкование основывается в первую очередь на аргументе отсутствия сведений[139]. Ни один текст, относящийся ко времени до вавилонского пленения — ни в исторических, ни в пророческих книгах, — не упоминает этот день. Поэтому в то время он не существовал. Но мы должны осторожно использовать аргумент отсутствия сведений, и заинтересованный читатель должен обратиться, в этом конкретном случае, к комментариям Иезекииля Кауфманна[140] и Иакова Милгрома[141].

Согласно второй широко признанной теории, 16-я глава Книги Левит является неоднородной единицей, подразделяемой на многочисленные литературные сюжетные линии. Показателен комментарий Мартина Нота:

Очевидно с первого взгляда, что эта глава в своем настоящем виде является результатом, вероятно, довольно долгой предыдущей истории, которая оставила свои следы в странном отсутствии непрерывности и единства целого. Материал настолько сложен, что все попытки до этого времени фактического и литературного анализа не привели хоть к сколько-нибудь убедительным результатам. Но сам факт, что глава обрела свое существование посредством сложного процесса роста, в большинстве случаев признан и принят[142].

Причины, высказанные в пользу этой идеи, включают наличие дублетов, или повторений. Так, мы читаем в 6-м стихе: “И принесет Аарон тельца в жертву за грех за себя, и очистит себя и дом свой”. Эти же слова повторяются в 11-м стихе. Является ли повторение бесспорным доказательством двойственных традиций? Разве 6-10-й стихи не могут рассматриваться в качестве общего плана событий? Стихи 11-28-й были бы тогда тщательным, детальным повествованием о тех же событиях.

Второй причиной различения разнородных источников в этой главе является заключение — 29-34-й стихи, которые кажутся более поздним добавлением.

Наряду с другой информацией в этих стихах читателю сообщается, что день Искупления должен соблюдаться ежегодно в десятый день седьмого месяца, то есть Тишри (ст. 29). Обычно дата или день соблюдения ритуалов стоит в начале раздела.

Здесь он находится в конце. Вывод? Автор, по крайней мере, не тот, кто описал праздники в 23-й главе Книги Левит. (Это можно оспаривать, сославшись на пример из Нового Завета, что если молитвы Павла стоят в начале или в середине его посланий, то молитва, записанная в Первом Послании к Фессалоникийцам (5:23, 24), не принадлежит Павлу. По всей видимости, порядок или размещение имеют небольшое отношение к подлинности.)

Аспекты искупления

Вероятно, не случайно фраза “день Искупления” буквально звучит на иврите “день искуплений”. В этой главе искупление охватывает три сферы: сам первосвященник; святилище; народ.

Посредством использования повторений, по крайней мере ключевых фраз, 16-я глава Книги Левит подчеркивает некоторые важные идеи. Перед тем как может произойти что-либо искупительное, первосвященник должен очиститься от своих собственных грехов. “И принесет Аарон … жертву за грех за себя … очистит себя … жертву за грех за себя … очистит себя … жертву за грех за себя… очистит он себя… очистит себя” (ст. 6, 11,17,24). Таким образом, фраза “за себя”, использованная семь раз, подчеркивает абсолютную необходимость того, чтобы занимающий высокое положение священник исправлял вначале свои собственные ошибки. Было бы немыслимым и ересью считать, что первосвященник мог находиться выше этого требования.

Девятая глава Послания к Евреям гласит, что Иисус сломал этот шаблон. Он вошел однажды, а не входил ежегодно, в святилище, и со Своей собственной кровью, а не с кровью какого-либо животного (Евр.9:11-14).

Интересно заметить, что не только люди, но также и неодушевленные предметы нуждались в тот день в искуплении. Обратите внимание на следующие высказывания: “И очистит святилище” (ст. 16); “и выйдет он к жертвеннику… и очистит его” (ст. 18); “и очистит его, и освятит его” (ст. 19); “И совершив очищение святилища, скинии собрания и жертвенника” (ст. 20); “И очистит Святое Святых и скинию собрания, и жертвенник” (ст. 33).

Итак, в самом прямом смысле суд начинается с Божьего дома. Храм нуждается в очищении, которое было совершено Иисусом. Быть может, Ветхий Завет предполагает, что грех является почти материальным, чем-то, что вкрадывается в Божье присутствие в результате грехов Божьего народа и окружает святые сосуды в святилище?

Интересно употребление глагола киппер — “искупать, очищать”. Мнения семитологов резко расходятся в отношении оттенков значения этого глагола. Согласно умеренному предположению, этот глагол означает “стирать”. Что-нибудь можно либо стереть (например, уничтожить либо очистить грех), либо натереть (например, покрыть грех). Знаменательным является то, что Таргум Книги Левит из Кумрана (II столетие до н. э.?), от которой сохранилось только несколько стихов из 16-й главы, переводит древнееврейское слово каппорет (“крышка, покрытие киота завета”) арамейским словом ксай, означающим “покрытие, крышка”[143].

В чем мы здесь, в частности, заинтересованы, так это в том, как иврит обращается с дополнением, стоящим после этого глагола. Человек редко, особенно в литургической литературе, является прямым дополнением глагола киппер. В Книге Левит подлежащим этого глагола является священник, и никогда — Бог. Если дополнением является человек, то существительному предшествуют какие-нибудь предлоги: “для”, “от имени”, “что касается”. Человек не является объектом обрядов искупления — кровь не льется и не кропится на него — но он извлекает из них пользу.

Напротив, неодушевленные предметы могут быть прямым дополнением глагола киппер без какого-либо предшествующего предлога. Левит (16:33) показывает разницу между двумя: “И очистит Святое-святых и скинию собрания, и жертвенник очистит (киппер плюс прямой объект, обозначенный непереведенной частицей ‘ет), и священников и весь народ общества очистит” (киппер плюс предлог каль перед “священников” и “весь народ общества”).

Б. Левин предполагает, что Книга Левит и родственная ей литература избегали конструкций глагола киппер плюс прямой объект — в отношении человека, — чтобы исключить ассоциацию, будто именно сами ритуалы автоматически производят какое-то действие[144]. Ритуалы необходимы как предварительное условие, но не действия, ведущие к желаемому результату. Они являются только средством достижения определенной цели. Прощение и очищение дарует Сам Бог.

Использование крови

Исследуя 1-7-ю главы Книги Левит, мы заметили частое упоминание крови в жертвах искупления. Одной из характерных особенностей 16-й главы является то, что в день Искупления, и только в этот день, кровь вносилась в Святое Святых — самую сокровенную часть святилища скинии. Библейские фразы звучат так: “За завесу … спереди … и пред крышкою” (ст. 12-15). Изучение рис. 7 проясняет процедуры, упомянутые в этих стихах.

Мы изумляемся, почему именно в этот день кровь вносилась в самую святую часть скинии. Вероятно, ответ находится в одном стратегически важном слове, которое встречается в этой главе, в 16-м и 21-м стихах, — “преступления”. Герхард фон Рад замечает, что из восьмидесяти шести случаев употребление этого слова в Ветхом Завете только два находятся в том объемистом разделе, который критики приписывают “С”[145]. Этими двумя случаями являются Левит (16:16,21). Они не встречаются больше нигде во всей книге. Это слово взято из языка политики и международных отношений. Оно несет в себе значение восстания или бунта. Фон Рад далее пишет, что “оно (т.е. пешак) бесспорно является самым серьезным словом, означающим грех, особенно в устах пророков”[146].

Рис. 7

Этот вид греха является прямой противоположностью греха, совершенного непреднамеренно. По этой причине в день Искупления, предназначенный для избавления греха в его самом грубом проявлении, кровь вносится как можно ближе в присутствие Божье. Ни медный жертвенник у входа в скинию, ни жертвенник курения внутри скинии недостаточны, чтобы послужить в качестве основного приемника крови.

Козел отпущения

Представление крови закланной жертвы за грех было лишь половиной церемонии дня Искупления. Вторая половина также предназначена исключительно для этого дня. Один из козлов, предназначенных в жертву за грех народа, должен остаться живым (ст. 5, 10, 20). В отличие от процедур, описанных в 1-7-й главах, в этом ритуале Аарон, а не поклоняющийся человек, возлагал свои руки на голову козла (ст. 21). Затем священник, совершающий ритуал, “исповедовал” грехи и преступления Израиля. И снова это отклонение от Левит (5:5), где сам поклоняющийся “исповедовал” свой грех. После этого козел “несет” беззакония в пустыню. (Читатель должен знать, что “нести” и “прощать” выражается на иврите одним и тем же глаголом.) Идея несения прочь греха является антецедентом песни Исаии о страдающем рабе, который “взял на Себя наши немощи” (Ис.53:4) и “понес на Себе грех многих” (53:12); или восклицания Иоанна Крестителя: “Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира” (Иоан.1:29). Типологическое значение этого события разъясняется в Послании к Евреям (6:19,20; 9:7-14).

Проблема перевода проявляется при сравнении переводов Американского исправленного издания Библии и Версии короля Иакова в следующих стихах:

стих 8: И бросит Аарон о обоих козлах жребий: один жребий для Господа, а другой жребий для Азазеля (АИИБ)

… а другой жребий для козла отпущения (ВКИ)

стих 10: А козла, на которого выпал жребий для Азазеля, поставит живого пред Господом, чтобы … отослать его в пустыню к Азазелю (АИИБ)

А козла, на которого выпал жребий для отпущения, поставит живого пред Господом, чтобы … отослать его в пустыню для отпущения (ВКИ)

Разница между двумя версиями очевидна. В АИИБ древнееврейское слово каза ’зел — имя некой личности (или места?), к которому посылается живой козел. В ВКИ это слово означает живого козла.

Перевод АИИБ пользуется популярностью у богословов. По этой причине принято считать, что Азазель — это сверхъестественная сила, вероятно, демоническая, пристанищем которой является пустыня. Предполагается, что наиболее действенным способом избавиться от зла будет отослать его к своему первоначальному источнику.

Дальнейшее подтверждение этой идеи обычно приписывается двум отрывкам. Во-первых, это несколько стихов в Ветхом Завете, которые предполагают веру в то, что пустыня была населена демонами. Левит (17:7) упоминает жертвоприношение “сатирам” (рус. перевод “идолам”) (‘секирим) в открытом поле. Наиболее часто цитируется отрывок из Книги Пророка Исаии (34:14), в котором пророк, описывая разрушение Богом Едома, говорит, что земля превратится в пустыню, наполненную дикими животными и птицами. Среди творений, упомянутых здесь, находятся сатиры (рус. перевод “лешие”) (как в Лев.17:7) и известная, или пользующаяся дурной славой, женщина — ночной демон, занимающаяся колдовством (АИИБ — “ведьма на помеле”) (рус. перевод “ночное привидение”). Существует третье упоминание сатиров как объектов поклонения во Второй Книге Паралипоменон (11:15). Представление о пустыне как о пристанище нечистого духа появляется также в Евангелии от Матфея (12:43).

Второй отрывок, где находит поддержку приравнивание Азазеля к демонической силе, находится в апокрифической литературе. В Первой Книге Еноха Азазель отождествляется с предводителем ангелов, которые, как отмечается в 6-й главе Книги Бытия, желали дочерей человеческих. В конце концов, Азазель связан Рафаэлем и брошен в темную пустыню.

Имеем ли мы дело с остатком мифа, от которого так и не избавили израильскую религиозную историю? Можем ли мы считать, что главная часть такого важного события — когда бы оно ни произошло — предполагала отсылку животного в логово демона?

Г. Уэнхем приводит слова Дж. Хертца по этому поводу, на мой взгляд, довольно резкое замечание. “О жертвоприношении “сатирам” уже в следующей главе говорится как об отвратительном преступлении (17:7); поэтому поклонение демону пустыни не может ассоциироваться с самым святым из храмовых ритуалов в непосредственно предшествующей этому главе”[147]. Могло ли Писание подтверждать в одной главе активность Ваала в буре, а затем в соседней главе употреблять Ш’ма?

Почему, в таком случае, ВКИ переводит это слово как “козел отпущения”? Во-первых, слово каза’зел состоит из двух семитских слов: древнееврейского слова, означающего “козел”, и арамейского глагола “идти”. Следовательно, Азазель — это козел, который уходит, то есть козел отпущения. Во-вторых, именно так это слово понималось многими древними версиями, в частности, Септуагинтой и Вульгатой.

По мнению Кауфманна, Азазель, если это место назначения козла, не играет никакой активной роли. “Пока грех не выслан прочь, может пробудиться страшный гнев ЯХВЕ, но Азазель не причинит никакого вреда… Значение ритуала не в том, чтобы изгнать опасную нечистую силу, а в исполнении повеления Божьего”[148]. (Критика Левина истолкования Кауфманном Азазеля основана на переводе Лев.16:10 и отстаивает гораздо большее магическое назначение в ритуале, чем это замечено Кауфманном.)[149]

Роль народа

Должно быть очевидным, что народ играл в церемониях только минимальную роль. Аарон выбирает двух козлов. Аарон возлагает свои руки на живого козла. Другого козла Аарон убивает в качестве жертвы за грех за народ. Один Аарон входит в святилище.

А что же народ? Находится ли он в пассивном состоянии и не принимает никакого участия? Едва ли. Суть 29-го и 31-го стихов состоит в том, что день Искупления должен выполнять функции субботы. Народ должен не только воздерживаться от работы, но и “смирять свои души”. Это, конечно же, не означает самоистязания или самобичевания. Это означает, что день Искупления для простого народа должен был быть национальным днем молитвы, поста и покаяния. См. также Левит (23:27-32) в поисках идеи “смирения” в день Искупления.

Церемонии в скинии являются нужными и предопределенными Богом, но они становятся эффективными только в том случае, если они сопровождаются искренним раскаянием верующих. Ни разу Библия не приветствует идею, что ее ритуалы являются экс опере операто.

Библиография

Ahituv, S. “Azazel”. EncJud 6 (1971): 111-119.

Eichrodt, W. Theology of the Old Testament. Пер. J. Baker. 2 vols. Philadelphia: Westminster, 1967, т. 1, с. 130, 131.

Fearghail, F. “Sir 50:5-21: Yom Kippur or the Daily Whole Offering?” Bibl 59 (1978): 301-316.

Feinberg, C. “Atonement, Day of”. В ZPEB, 1, 413-416.

Fitzmyer, J. A. “The Targum of Leviticus from Qumran Cave 4”. Maarav 1 (1978): 5-23.

Kaufmann, Y. The Religion of Israel. Перевод Moshe Greenberg. Chicago: University of Chicago Press, 1960, c. 114, 115.

Kraus, H. J. Worship in Israel Richmond: John Knox, 1966, c. 68-70.

Levine, B. A. In the Presence of the Lord: A Study of Cult and Some Cultic Terms in Ancient Israel Leiden: E. J. Brill, 1974, “Sacrifices of Expiation”, c. 55 и последующие.

Lyonnet, S., and Sabourin, L. Sin, Redemption, and Sacrifice. A Biblical and Patristical Study. Rome: Biblical Institute Press, 1970, особенно с. 61-184.

Milgrom, J. “Atonement, Day of”. В IDBSuppl, c. 82, 83.

Rad, G. von. Old Testament Theology. Пер. D. M. G. Stalker. 2 vols. New York: Harper and Row, 1962, т. 1, с. 262-272.

Vaux, R. de. Ancient Israel, vol. 2, Religious Institutions. New York: McGraw-Hill, 1965, c. 507-510.