7. Находя путь домой

Как начать движение по направлению к Божьей совершенной любви, чтобы суметь вытеснить сиротское сердце? Помните, что сиротское сердце нельзя изгнать; его можно только вытеснить. Это сердце, которое не чувствует, что у него есть дом в отцовских или материнских объятиях. Вот почему в том, что касается любви, такое сердце не чувствует себя в безопасности и сражается со страхом довериться, страхом отвержения и близких отношений. И хотя мы были сотворены Богом, Который есть Совершенная Любовь, таким образом, чтобы мы могли принимать Его любовь и отдавать ее, еще будучи детьми, мы стали чувствовать себя неуверенно с этой безусловной любовью. Потом незащищенность и страхи заполнили те области нашего сердца, которым не хватало утешения. Слова из 1Ин.4:18-19 наводят на мысль, что ты не можешь просто изгнать эти страхи, но должен вытеснить их, познакомив сироту с Совершенной Любовью. Тогда сироте предстоит сделать выбор: либо рискнуть открыть свое сердце и покориться любви, либо продолжить строить стены самозащиты и снова отвергнуть любовь. «В любви нет страха, Но совершенная любовь изгоняет наш страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви. Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас» (1Ин.4:18-19).

Как начать движение от того, чтобы жить так, как будто у нас нет дома, к тому, чтобы жить так, как будто он у нас есть?

В заключительных четырех главах этой книги я представлю восемь определяющих истин из моего собственного путешествия, которые помогли мне поменять мое сиротское сердце на сердце сына. Эти восемь принципов являются личным откровением, в котором я нуждался, чтобы перестать ощущать себя сиротой и начать чувствовать защищенность и покой, как любимый сын. Не совершайте ошибку, начав использовать эти восемь шагов как закон или «формулу». Все люди разные, и путь каждого человека к трансформации будет уникален в отношении его (или ее) конкретной ситуации.

Важно здесь не просто пройтись по списку и вычеркнуть пройденные шаги, но поместить свое сердце в положение соответствия сердцу Отца и как можно дальше от отца лжи. Это потребует смирения и готовности подойти ко всему процессу с простой верой, как у ребенка. Как сказал Иисус: «Если не обратитесь и не станете как дети, то не войдете в Царство Небесное. Кто при этом умалится, как это дитя, тот и наибольший в Царстве Небесном» (Мат.18:3-4, Библия в переводе «Новый Американский стандарт»). Царство Небесное — это царство смирения, невинности и любви; и только подобные ребенку ~ те, которые готовы смирить себя, чтобы стать сынами и дочерьми, — войдут в него. Глубина смирения, которую мы принимаем, определяет глубину жизни Царства, которую мы будем переживать. Эти истины поведут вас по пути смирения — готовности показать, кто (какой) вы на самом деле.

Истина №1

Простите своих родителей за то, что они не были в состоянии являть вам любовь Отца, не искажая ее

Процесс перехода от рабства к сыновству начинается с прощения. Особенно важно начать с прощения наших родителей за то, что они не были в состоянии являть без искажения любовь Отца. Без прощения нет прогресса. Никто из нас не является совершенным родителем, и ни у кого из нас не было совершенных родителей. Может быть, ваши родители были замечательными, и, может быть, вы не осознаете наличие у себя аспектов непрощения по отношению к ним. В этом случае это чудесно; вы поистине благословенны. Тем не менее, позвольте мне вдохновить вас исследовать свое сердце по этому вопросу. Просто попросите Святого Духа открыть вам моменты гнева, боли, горечи, разочарования или крушения иллюзий, которые возможно прячутся за чем-то, что ваши родители сказали или сделали по отношению к вам — любые моменты, когда вы могли закрыть свое сердце по отношению к ним. Это не обязательно должно быть что-то «глобальное». Сара пережила мое отвержение, когда ей было 5, и ей хватило этого, чтобы закрыть свое сердце от меня на 12 лет.

Если ваши детские переживания с вашими родителями были похожи на мои, то, возможно, у вас есть некоторые вопросы, ответы на которые затянулись. Мои мама и папа были столпами местного общества, высоко ценимыми в своих сферах. Отца любили и уважали как профессионала местного теннисного клуба, а мама была одним из самых уважаемых Учителей в штате Флорида, на стене у нее была целая галерея почетных значков и других наград — свидетельство ее успеха в профессии. Мои родители были замечательными людьми, но они просто не знали, как быть мамой и папой и как выражать любовь, привязанность и поддержку своим родным.

Я пережил словесное, эмоциональное и в некоторой степени жесткое физическое обращение со стороны родителей, в основном происходившее под влиянием алкоголя. Я чувствовал, что, чтобы я ни делал, это никогда не было достаточно хорошо; все, что я делал, это разочаровывал их. Как я уже упоминал раньше, к двенадцати годам я закрыл свое сердце от родителей. Я стал бунтарем и никого не уважающим тинэйджером, который также подсел на наркотики, алкоголь и порнографию. Когда дело дошло до прощения родителей, у меня было много неразрешенных моментов.

Псалмопевец говорит: «…забудь народ твой и дом отца твоего. Тогда возжелает Царь красоты твоей; ибо Он Господь твой, и ты поклонись Ему». (Пс.44:11-12, Библия в переводе «Новый Американский стандарт»). Прощение не означает забыть то, что сделали твои родители, и не означает развестись с ними в твоем сердце. Это означает не отождествлять себя с сокрушенностью и надломленностью, вынесенными из дома твоих родителей — это состояние, которое несовместимо с любовью и которое держит других на расстоянии вытянутой руки. Прощение означает обрести новое самосознание, самосознание сына или дочери в Отцовском Царстве любви. И это обдуманный выбор, который ты можешь сделать прямо сейчас. Тебе не нужно ждать.

Царство Бога характеризуется любовью, радостью, миром, терпением, благостью, верностью, кротостью и воздержанием (см.Гал.5:22-23); это наше наследие во Христе. Мы просто начинаем сосредотачивать нашу жизнь на том, на чем Иисус сосредотачивал Свою: на исполнении воли Своего Отца. Бог Отец заповедал нам прощать, и прощение начинается дома.

Было что-то внутри меня, что хотело, чтобы мои родители подошли ко мне и сказали: «Джек, прости меня за то, что я плохой родитель», чтобы они конкретно признали свою ответственность за то обращение со мной, которым они причинили мне боль. Но чтобы я мог полностью простить моих родителей, мне необходимо было отказаться от всякого ожидания того, что они признают свои ошибки. Иначе это было бы подобно тому, как одной рукой простираться за любовью Отца, а другой крепко сжимать горло моих родителей, до тех пор пока они не попросят у меня прощения. Тогда бы я застрял на полпути, замерзнув в «узах оцепенения», неспособный двигаться ни в одном направлении.

Вместо этого я решил отказаться от всех обвинений, которые у меня были по отношению к моим родителям. Я избрал «снять их с крючка» и дать им дар, которого они не заслуживали — дар почтения, понимая, что они, как большинство родителей, были также духовными сиротами, обладающими большей частью характерных для сирот черт. Они не могли дать мне то, чего сами никогда не получали. (Об этом намного более подробно написано в моей книге «В объятиях Отца» в главах «Отцовский вопрос» и «Материнский вопрос»).

Простить твоих земных родителей чрезвычайно важно Для того, чтобы стать сыном или дочерью; потому что, когда ты отверг твоих земных родителей, ты также отверг в своем сердце отношение сына или дочери и стал духовным сиротой. Теперь, для того чтобы вытеснить сиротское мышление, тебе нужно познакомиться (или заново познакомиться) со своим любящим Отцом. Также обязательно необходимо восстановить отношения со своими земным отцом и земной матерью (во многих случаях это невозможно по причине смерти или других обстоятельств). И я говорю о том, чтобы отпустить боль, оставшуюся от жизни в доме твоих земных родителей, чтобы ты мог простереться и принять Бога как своего любящего Небесного Отца, мог довериться Ему в том, что Он будет удовлетворять глубочайшие потребности в твоей жизни.

Прощение не гарантирует исцеления. Прощение открывает дверь для исцеления, но прощение и исцеление не одно и то же. Почему? Потому что прощение и доверие — это две разные вещи. Будучи взрослыми, вы могли многократно изливать ваше сердце в молитве, пройти через много часов консультирования и сделать все, что вы знаете, чтобы простить родителей, возможно, даже испытывая мир в осознании, что вы простили их; но как только кто-нибудь или что-нибудь напомнит вам об обидевшем вас родителе, вы либо впадаете в волнение, либо удаляетесь от этой темы. Вы, может быть, и простили их, но все еще полностью не доверяете им из-за того, что не были полностью исцелены. Важным моментом здесь является начать движение по направлению к сыновству через прощение.

В 1986 году я начал практиковать прощение по отношению к своим родителям, после того как прошел через много часов молитвенного консультирования. К тому моменту я уже был спасен шесть лет и окончил библейскую школу. И хотя я простил свою маму и отца за все эти годы мучений, у меня по-прежнему было много проблем с гневом, недостатком доверия и боязнью близости. Я все еще был ранен и испытывал боль. Прощение не гарантирует исцеления-

Исцеление обычно требует более радикального и более сложного, но равноценно важного шага. В 1989 году я начал делать шаги по направлению к прощению.

Истина №2

Попросите своих родителей простить вас за то, что вы причинили им боль и разочаровали их

Прощение твоих родителей — это первый шаг по направлению к сыновству. Но иногда простить их недостаточно для обретения свободы. В зависимости от твоих обстоятельств, для тебя может быть необходимо искать прощения у твоих матери и/или отца. Легко вспомнить и прокрутить заново все то плохое, что они сделали и как они неправильно обошлись с тобой, но намного сложнее откровенно признаться во всех тех ситуациях, когда ты мог причинить боль или разочаровать их. Часто процесс прощения приводит к служению «возмещения ущерба», когда вы предлагаете возместить ущерб, нанесенный другим вашим отношением, поведением и поступками, которые причинили вред окружающим.

Служение «возмещения ущерба» утверждает, что если наши действия или отношения причинили боль другому человеку, то, может быть, необходимо пойти к этому человеку, исправить нанесенный вред и сломать разрушительную модель поведения в наших отношениях. И хотя Бог простил нас за все то конкретное зло, что мы сделали, когда мы в первый раз попросили у Него прощения, мы можем продолжать пожинать то, что мы сеяли. Поэтому, для того чтобы разорвать этот круг и начать восстанавливать доверие, Часто необходимо предпринять все усилия, чтобы принести Исцеление другим, искать восстановления разрушенных взаимоотношений. Даже если мы чувствуем, что другой человек неправ на 98 процентов, а мы неправы только на 2 процента, мы на все 100 процентов несем ответственность за то, чтобы ходить в прощении и покаянии за наши 2 процента (см. Мат.5:22-26). Может быть, будет недостаточно, чтобы другой человек простил тебя. Ты все еще можешь неосознанно носить вину или стыд за обиду, и, может, все еще нуждаешься в том, чтобы попросить его простить тебя, чтобы пережить свободу. Препятствие в отношениях может по-прежнему оставаться до тех пор, пока ты не признаешь свою вину. Другой человек, возможно, простил тебя, но его доверие к тебе подорвано. До тех пор пока ты не признаешь свой проступок, ему будет сложно доверять тебе снова, потому что прощение и доверие — это две разные вещи.

Когда я начал разбираться с прощением по отношению к своим родителям в 1986 году, я знал, что мне нужно разрешить еще много проблем. По мере того как душепопечите- ли с молитвой помогали мне проходить через эти моменты, Бог начал восстанавливать целостность в моей жизни. Но мне еще через многое нужно было пройти.

В 1989 году настал день, когда я осознал с помощью одного из моих душепопечителей, что я должен попросить моих родителей простить меня за все то, что я им причинил. Сначала я воспротивился. В конце концов, почему я должен идти к ним просить прощения, после того как мне пришлось пережить сколько боли, исходящей от них? Им следует прийти ко мне! В своей ярости от причиненной ими боли, я был слеп в отношении той боли, которую сам причинил им.

Начиная с того момента, как мне исполнилось двенадцать лет, и я перестал быть сыном своих родителей, закрыв свое сердце для них, я обращался с ними как с грязью. Из-за того что моя жизнь была несчастна, я хотел, чтобы их жизнь тоже была несчастна. Я делал все, что мог, чтобы отомстить, причинить им боль, ранить и предать их.

И на протяжении всех этих лет до 1989 года, я никогда не думал о той боли, которую я причинил им. Сироты знают только о своей боли; они не видят боли, которую сами причиняют другим, или, если они и осознают ее, им все равно, потому что они чувствуют, что боль заслужена. Я не осознавал той боли, которую я причинил сердцу капитана Клайна, оставив его в момент жизненного крена, когда ситуация больше не складывалась в мою пользу. Все, что я видел, было мое разочарование, и это (по крайней мере, в моем разуме) оправдывало мое предательство и мое неправильное поведение. Одним из величайших разочарований моего отца стал день, когда я сказал ему, что покидаю море и иду в библейскую школу. Вы бы видели, как он на меня посмотрел! «Со всеми теми деньгами, которые ты зарабатываешь, находясь на вершине своего бизнеса, ты все это бросаешь и идешь в библейскую школу?» Он был человеком, который не хотел иметь ничего общего с церковью и христианами. Он посещал церковь, когда был маленьким мальчиком, но только до семи лет, потому что был вынужден делать это. После того как его отец бросил его, все в его церкви отвергли его, потому что он был единственным ребенком в городе без отца. Отец не выносил Бога, Которого я знал и представлял, и на протяжении восьми лет после моего спасения он не позволял мне говорить с ним о Господе.

Примирение с моим отцом

Несмотря на весь этот багаж и историю наших взаимоотношений, когда я согласился попросить прощения у Моих родителей, я подумал, что с отцом мне будет проще, чем с мамой, поэтому к нему первому я и отправился. Мне было 38 лет. В то время отец жил от меня на расстоянии 400 миль, и мы виделись только пару раз в году. Мы оба любили гольф, поэтому, однажды, когда мы были вместе на поле для игры в гольф, я решительно начал: «Пап, я хочу попросить у тебя прощения за ту боль, которую я причинил тебе, когда был подростком».

Он остановил багги, посмотрел на меня и сказал: «Что? Откуда ты взял этот бред?»

Я сказал: «Пап, когда мне было 12 лет, я закрыл свое сердце для тебя и начал во всем противиться тебе и злиться. Пап, я прошу тебя простить меня». Он сидел просто остолбеневший. «Прости меня за ту боль, которую я причинил тебе и за те моменты, когда тебе пришлось вытаскивать меня под залог из тюрьмы, за те случаи, когда ты приходил в больницу, куда я попадал из-за передозировки наркотиками. Пап ты и половины не знаешь того, что я делал. Я был зависим от порнографии и наркотиков. Ты не знаешь обо всех тех случаях, когда меня арестовывали и обо всех других вещах, которые я делал, но Иисус Христос полностью простил меня. Я понимаю, как много боли я причинил тебе на протяжении всех лет, и я прошу тебя простить меня, потому что Иисус простил меня. Папа, пожалуйста, прости меня».

Отец был безмолвен. Спустя 10 секунд мой отец сказал: «Нет сын, я не прощу тебя».

«Почему, пап? Мне действительно нужно, чтобы ты посмотрел мне в глаза и сказал, что прощаешь меня».

Мой отец, который не мог произнести слова: «Я люблю тебя», мой отец, который не мог понять меня, мой отец, который не хотел иметь ничего общего с Богом и всей этой «религиозной чепухой», мой отец, который ни разу не попросил у меня прощения за физические и эмоциональные оскорбления, мой отец, который никогда не признавал свою вину, мой отец, которому сейчас было за 70, сказал: «Я не прощу тебя, сын, до тех пор, пока ты не простишь меня».

Я был в шоке. Мой отец начал плакать. Он был жестким человеком, который никогда не пролил слезы, но сейчас он плакал. Он продолжал: «Ты просишь простить тебя, в то время как это я был суровым и беспощадным. Я тот, кто проводил тебя через ад на теннисных кортах. Ты стал тем, кем ты стал, только из-за того что я сильно унижал тебя, кричал на тебя и как я называл тебя. Джек, я никогда не знал, как быть нежным с тобой; я не знал, как быть добрым. Мой отец бросил меня, когда мне было семь лет, и я рос в суровости, в гневе и в презрении со стороны всего сообщества. Я должен просить тебя простить меня, потому что я злился, что ты не играл в теннис так, как я этого хотел, и я переложил на тебя все свои потрясения. Я стыдил тебя, унижал, я принижал тебя. Пожалуйста, Джек, ты простишь меня?»

На протяжении 38 лет я никогда не слышал, чтобы мой отец сказал то, что я хотел и что мне нужно было услышать. Он никогда не извинялся или каким-либо другим способом не признавал боль, причиненную моей жизни. И теперь впервые я услышал извинение от него: «Ты простишь меня?»

Я подумал: «Вау!» И сказал: «Конечно, я прощаю тебя, отец!»

До тех пор пока я следовал своей миссии (самозащита, перекладывание вины, лелеяние своей боли), ничего не происходило между мной и отцом; ничего не менялось. Но когда я пришел к нему и попросил у него прощения, я стал следовать миссии Бога Отца — служению примирения. И когда я стал следовать миссии Бога Отца, я также стал повиноваться моему земному отцу. Каждый земной отец, неважно, какую боль он причинил своим детям, желает все уладить. Но многие из них понятия не имеют о том, как попросить прощения. Они не знают, как начать.

Мой отец никогда не смирялся передо мной, до тех пор пока я первым не склонился и не подчинился его миссии. Тогда он посмотрел мне в глаза и сказал: «Джек, я люблю тебя». Это был первый раз, когда я услышал от него это с тех пор, как лежал в больнице с передозировкой в девятнадцать лет; тогда он пришел ко мне, обнял и сказал, что любит меня. Теперь на этом поле для гольфа, 19 лет спустя, мой отец потянулся ко мне, обнял меня и сказал со слезами на глазах: «Сын, я люблю тебя. Спасибо, что простил меня». И мы плакали вместе, по мере того как просили прощения конкретно и детально за те вещи, которые мы делали друг другу. Было много слез, но, о радость! Я пережил возвращение домой и отца, открывшего мне свое сердце!

Прошел год, и в одно воскресенье зазвонил телефон. Это был отец. «Джек, — сказал он, — я хочу, чтобы ты знал: я ходил в церковь вчера».

«Что? Ты ходил в церковь?» — я не мог в это поверить. Отец едва ли был в церкви с юности.

«Это был мужской завтрак,- продолжал он. — Один из моих давних приятелей пришел домой в пятницу вечером и сказал: «Я беру тебя с собой в церковь завтра». Я сказал ему: «Я не собираюсь завтра в церковь». Он сказал: «Эй, я давал тебе бесплатные уроки игры в гольф, я тренировал тебя, я научил тебя всему, что ты знаешь. Ты мой должник, и я собираю долг. Завтра ты идешь в церковь вместе со мной». Я сказал: «Но в субботу нет церковных собраний». Он сказал: «Это мужской завтрак, и я там спикер». «Ты будешь выступать в церкви? — спросил я. — Ты же был одним из самых заядлых тусовщиков на всех вечеринках в городе!» Он ответил: «Это было в другой жизни».

Итак, я пошел с ним. В конце завтрака он поделился своим свидетельством о том, как недавно принял Христа у постели умирающей жены. Затем пастор помолился за тех, кто не знает Иисуса, чтобы принять Его. Джек, я хочу, чтобы ты знал, что вчера я принял Иисуса как своего Спасителя, но это было совсем не из-за того, что сказал мой друг во время завтрака. Это было, потому что год назад ты пришел и простил меня, и в тот день я понял, что где-то там должен быть Бог. И когда я посмотрел на твою жизнь, я понял, что только Бог мог сделать в тебе то, что произошло в тот день. В тот самый день я начал читать старую Библию моей матери и с того времени читал ее каждый день. Начиная с того дня я просто ждал правильного момента, чтобы принять Его. Это твое прощение изменило мою жизнь.

Даже после того как мой отец был спасен, он никогда особенно не испытывал большого энтузиазма по отношению к церкви из-за всей той личной боли, которая ассоциировалась у него с ней, но все последующие 10 лет он испытывал большой энтузиазм по отношению к Божьей любви. С того дня он читал Библию своей матери каждый день. Каждый раз, когда мы разговаривали по телефону, он говорил мне, что любит меня и что я его герой. Отец сейчас с Господом, но прежде чем он умер, мы двое полностью примирились друг с другом.

Все было улажено. Была полная близость. Какой мир это приносит моему сердцу. По-настоящему удивительно, что может произойти, когда ты начинаешь повиноваться миссии Отца.

Примирение с матерью

Пережив такой неожиданный и полный успех в примирении с отцом, я почувствовал себя более оптимистично в отношении разговора с матерью. Поэтому спустя короткое время после того дня на поле для гольфа, я пошел к ней и сказал: «Мама, я хочу попросить у тебя прощения за ту боль, которую я причинил тебе, будучи подростком».

«Ты пришел почти вовремя, — отрезала она. — Знаешь ли ты, сколько боли ты причинил мне?» Она буквально взорвалась.

Ее злая, полная горечи реакция буквально сбила меня. Нет, я не знал, какую сильную боль я причинил ей. В то время я еще не принял откровение о любви Отца и не вошел в дух сыновства. Я по-прежнему ходил в сиротстве, а сироты нуждаются в том, чтобы все говорили правильные вещи, иначе они строят защитные стены, чтобы держать людей снаружи. Когда мама атаковала меня подобным образом, я просто оборвал разговор. На протяжении последующих 10 лет я всегда был осторожен в том, чтобы почтить мать в соответствии с наставлениями Павла в Послании к Ефесянам: «Чти отца твоего и мать (это первая заповедь с обетованием): да будет тебе благо, и да будешь жить долго на земле» (Еф. 6:2-3, Библия в переводе «Новый Американский Стандарт»). Я был всегда вежлив и сердечен. Я почитал ее, но в то же самое время эмоционально держал ее на расстоянии вытянутой руки. Мое взаимодействие с ней было на поверхностном уровне, поскольку я продолжал защищать себя от ее критики и возможности снова причинить мне боль. Затем в 1995 году, я принял откровение о любви Отца и начал ходить в этой истине. Стали открываться возможности для служения, и я начал учить и проводить конференции о любви Отца.

Летом 1999 года я посетил маму снова, как обычно каждый год. Они с отцом развелись, когда я был подростком, и сейчас жили на расстоянии пяти миль друг от друга. Каждое Рождество и каждое лето я проезжал 400 миль, чтобы увидеться с ними, обычно останавливаясь в доме у мамы. Однажды утром я, как обычно, встал рано. Услышав, что я встал, мама вышла переброситься парой слов, как мы это делали каждое утро. Она пыталась проникнуть вглубь меня, а я пытался держать ее снаружи: укол — защита, укол ~ защита. Я любил и почитал ее. Я благословлял ее. Я стремился думать о ней хорошо. Я даже привел ее к Господу в 1991 году. Но я не мог довериться и открыть свое сердце ей. Поэтому всякий раз, когда она пыталась найти незащищенное место в моей скорлупе, я отклонял ее и держал на «безопасном» поверхностном уровне.

В момент разговора с мамой вошел отец и спас меня, тут же начав говорить все эти чудесные вещи о том, как он мной гордится. На протяжении многих лет этот человек всегда указывал на все, что я делал не так, а теперь… Я не мог сделать ничего дурного в его глазах. Что касается меня, как только отец вошел в комнату, я воспрял и ожил.

Он пригласил меня поиграть с ним в гольф, и, когда мы уже собрались уходить, я краешком глаза взглянул на маму. Хотя я заметил, что она плакала и утирала слезы, но мое сердце, до определенной степени, еще оставалось сиротским, и до меня не дошло, что я был причиной ее слез. Я просто хотел сбежать. Итак, отец и я ушли.

Немного погодя, когда встала моя жена, мама спросила её: «Почему у Джека такие чудесные отношения с отцом, но, когда я пытаюсь поговорить с ним, все иначе, это как зубы разжимать?»

Триша в ее безупречной мудрости сказала: «Это между Вами и вашим сыном. Я не буду в это встревать». Тем не менее, позднее, когда мы ехали домой, Триша рассказала мне об этом разговоре. Я просто отмахнулся. Я почитал мою маму изо всех моих сил, что еще ей нужно? Я знал любовь Отца, но еще не произошло полной трансформации от сироты к сыну.

Несколько месяцев спустя, в ноябре, я говорил о любви Отца на крупной международной конференции. Это было крупнейшее собрание, на которое я когда-либо был приглашен. Там присутствовало более 3000 человек и несколько популярнейших проповедников. Размах конференции и присутствие помазанных мировых служителей такого высокого уровня настолько переполнили меня чувством незащищенности, что я боялся, что не смогу служить эффективно. Несмотря ни на что, Бог в Своей благодати благословил меня могущественно. Обстоятельства обострили мое сознание, и я понял, что, несмотря на то что я ходил в откровении о любви Отца на протяжении четырех лет, мое понимание все еще было поверхностным. Я все еще был более обеспокоен тем, что подумают люди, чем тем, что подумает Бог, и ключ к более глубокому прорыву и свободе продолжал ускользать от меня.

Недостающий ключ

Спустя две недели во время нашей «семейного встречи» (ежегодное собрание нашей команды, ходатаев и людей, поддерживающих наше служение) спикер, Джеймс Джордан, обратился к теме духа сыновства и спросил: «Когда вы перестали быть сыном или дочерью своего отца и матери?» Он продолжал, добавив: «Когда вы отвергли вашего отца или мать, вы отвергли дух сыновства, а Бог будет иметь дело с вами только как с сыном».

Как только он сказал это, я понял, что нашел недостающий ключ. Я осознал, что мне нужно поехать к матери и еще раз попросить у нее прощения. Чтобы удостовериться в том, что я не струшу, я рассказал своей жене о своих намерениях. Мама приедет через несколько дней на Рождество, и тогда я поговорю с ней. Мне нужно было применить на практике служение «возмещения ущерба» по отношению к маме, потому что я начал осознавать, как сильно ранило ее мое отношение. Я любил ее, я простил ее от всего своего сердца и на практике ходил в почитании изо всех моих сил. Но чего-то по-прежнему недоставало, потому что моя любовь была осторожна в отношении мамы.

Я планировал поговорить с мамой в первый вечер после ее приезда, но не смог заставить себя сделать это. Ни на следующий вечер, ни в последующий. В конце концов, в пятый и последний вечер ее визита, я уже собирался ложиться спать, когда Триша остановила меня: «Ты собираешься поговорить с мамой или нет?»

Глубоко вздохнув, я пошел к ней и сказал: «Мам, мне нужно поговорить с тобой минутку». И это был я, человек, как предполагалось полный веры и силы, защищенный в любви Отца, но дрожащий в присутствии своей матери. Я был напуган до смерти.

Мы сели в моем кабинете и я сказал: «Мам, этим летом, когда я был дома, и папа приехал, и мы так чудесно провели время, я видел краешком глаза, как ты плакала из-за того, что у меня с отцом такие глубокие отношения, каких у нас с тобой никогда не было. Мама, мне необходимо попросить у тебя прощения за ту боль, которую я причинял тебе на протяжении многих лет жизни».

Мгновенно посыпались словесные уколы:

— А ты знаешь, какую сильную боль ты мне причинил?

— Да, мам, я знаю.

— Ты причинял мне боль, начиная с 12 лет, а я никогда не сделала тебе ничего плохого. Как ты мог так относиться ко мне?

— Мам, я прошу у тебя прощения.

— Я не прощу тебя до тех пор, пока ты не скажешь мне, в чем я была не права. Я была тебе идеальной матерью.

Я не мог поверить в то, что только что услышал. Она продолжала говорить о том, какой идеальной матерью она была, всегда восполняя все потребности моей жизни.

Я просто сидел там глубоко шокированный. Десять лет тому назад я замолчал, потому что мне не хватило простого доверия, что любовь Отца восполнит мои нужды в тот момент, когда меня атакуют. Мне нужно было оправдать себя, переложить вину и отвести внимание от себя. Мое сердце было закрыто. Не было откровения о любви Отца. Я жил как духовный сирота. В этот раз было по-другому. Я знал любовь Отца и начал воспринимать сердце сыновства. Я знал, что мне необходимо подчиниться миссии моей матери в качестве сына и признать, как сильно мое закрытое сердце ранило её.

Когда мне было восемь или десять лет, мои отец и мать перестали жить вместе, несмотря на то что продолжали жить в одном доме. Отец переехал в каминную комнату и перестал разговаривать с моей матерью. Всякое общение между ними происходило либо через меня, либо через моего брата. Отец переключил свое внимание на других людей, другие вещи, и это сломало мою мать. Она стала полна горечи и лечила свою боль алкоголем.

В то время как отец всю свою жизнь вкладывал в своего старшего сына, который был настоящим чемпионом и одним из лучших теннисистов в молодежной теннисной лиге страны, я проводил все свое время с матерью. Я стал ее единственным источником душевного равновесия и любви. Но когда мне исполнилось двенадцать, я решил, что с меня довольно и закрыл свое сердце для нее. Это ранило ее еще больше, потому что все, что она знала теперь, это была боль и отвержение со стороны каждого члена семьи. Время от времени, критика и горечь нарастали до тех пор, пока каждый разговор на протяжении последующих 36 лет не превращался в словесный поединок. И все 36 лет я держал ее на расстоянии и оправдывал это ее критикой и негативизмом. Мне недоставало сердца сыновства. Я был послушен собственной миссии, а не ее миссии или миссии Бога.

Начиная разговор с ней в тот вечер 1999 года, слушая знакомую яростную и полную горечи тираду, я знал, что Отец восполнит мою нужду даже тогда, когда моя мать атаковала меня. Вместо того чтобы закрыться, я чувствовал что-то подобное теплым волнам сострадательной любви, изливавшейся на меня, защищая меня в Его любви. Мягко и нежно я сказал:

— Мама, дело не в тебе, но во мне. Я прошу тебя простить меня.

— Я не прощу тебя до тех пор, пока ты не скажешь мне, что я сделала не так.

— Мама, а ты не знаешь? Ты не знаешь?

— Я была идеальной матерью. Я ничего никогда не делала, кроме как любила тебя.

Теперь я понял, что она на самом деле не помнила о тех оскорблениях, через которые я прошел. С понедельника по пятницу она работала учителем и считалась хорошей матерью. Хотя она не была сверхзаботливой, по крайней мере, она была рядом. Она приходила домой по пятницам и все выходные пыталась заглушить выпивкой боль от отверженности своим мужем и сыновьями. Когда она напивалась, она становилась буйной, часто вымещая свой гнев в отношении мужа на сыновьях. Неоднократно я обнаруживал мать в ее собственной крови от причиненных самой себе ран или падений.

«Мама, — сказал я, — расскажи мне хотя бы одно из твоих воспоминаний о проведенных выходных, начиная с того момента, как мне исполнилось 8, и заканчивая моментом, когда в 18 лет я ушел из дома».

Она не могла. Она не помнила тех выходных. Она спросила меня, что происходило, и, когда я рассказал ей о том, как просыпался ночью из-за того, что меня били без всякой на то причины, она сказала: «Я в это не верю».

«Дух Святой, — я молился беззвучно, — пожалуйста, покажи ей». Я снял трубку, передал ей и сказал: «Позвони своему другому сыну».

Она не хотела делать этого. Затем она посмотрела на меня и сказала: «Это на самом деле было так?» И в тот момент Дух Святой напомнил ей о том, как она избивала меня и моего брата. Внезапно она начала плакать, по мере того как всплывали воспоминание за воспоминанием. И в первый раз она сказала сквозь слезы: «Да, у меня были проблемы с алкоголем». Затем она сказала слова, которые я думал, никогда не услышу: «Ты простишь меня?» Точно так же, как и с отцом, прорыв с мамой не произошел до тех пор, пока я не склонился в послушании по отношению к ней как сын. Когда я открыл ей свое сердце и отважился рискнуть полюбить снова, облегчение пришло для нее и для меня.

В тот декабрьский день 1999 года я стал героем для своей матери. Ее критика обратилась в похвалу. Это была женщина, которая до этого момента никогда не просила у меня прощения, никогда не признавала себя ни в чем виноватой и даже никогда не признавала, что у нее проблемы с алкоголем. Теперь, впервые за 36 лет, у меня снова была мать. Такова сила прощения. Такова сила любви Отца. Такова сила сердца сыновства. В прошлом году мама также отошла к Господу, и я пребываю в мире, осознавая тот факт, что мы пережили исцеление до того, как она отошла во славу.

Прощение — это первый шаг на пути следования от рабства к сыновству. Без него тяжело сделать следующий шаг. Кого тебе нужно простить? Кого нужно просить о прощении? Под чью миссию ты должен склониться, для того чтобы принести исцеление, свободу и освобождение в свою семью и отношения? Как ты думаешь, помогло бы твоим взаимоотношениям, если бы ты пошел к своим отцу и матери и попросил их простить тебя за то, что ты разочаровывал их и причинял им боль?

(Смотри Приложение В для дальнейшего объяснения служения «возмещения ущерба», как приходить к людям и просить у них прощения).