в Америке и в церкви

За Генеральной конференцией в Миннеаполисе последовала не одна волна возрождения: весть, ниспосланная с неба, открывалась народу. Тем не менее, противодействие Джоунсу, Ваггонеру и Эллен Уайт, которое продолжало оказываться, сильно тормозило работу и, наконец, остановило обильные потоки Святого Духа. Дж. Х. Моррисон и некоторые другие делегаты Конференции рано покинули Миннеаполис и вернулись в Батл-Крик с «красочными рассказами» «обескура-живающего характера».¹ Они доложили, что Джоунс — «просто псих», и, казалось, что, если кто-то думал иначе, это разбивало им сердца. Многие верили в «непогрешимость доктрины братьев из Батл-Крика» — Урии Смита, Г. И. Батлера и остальных, и представить себе не могли, как это возможно, чтобы такие люди заняли в споре ошибочную позицию.²

По возвращении в Батл-Крик Эллен Уайт узнала о многих слухах, привезенных из Миннеаполиса, которыми людей вынуждали считать, что «Сестра Уайт, должно быть, уже не та», и «характер ее свидетельств изменился». На собрании в Батл-Крике ей была предоставлена возможность «прояснить свою позицию, но в ответ не прозвучало ни слова от людей, которым следовало встать с [ней] рядом. … Ни один не осмелился сказать: «Я — с вами, сестра Уайт. Я буду вас поддерживать». Хотя после собрания «несколько человек пожали ей руку» и выразили облегчение, услышав «правду об этом деле», было «довольно много таких, кто крепко держался за свои лукавые подозрения и прилепился к превратным заявлениям. … Казалось, что верить лжи им нравилось больше».³ После каждого своего отсутствия Эллен Уайт обычно служила словом в церкви Батл-Крика в первую же субботу по возвращении в город. Именно об этом ее попросили и на этот раз; но поскольку «впечатления», что она изменилась, «были так сильны»,двое церковных служителей, братья Амадон и Сисли, пришли к ней в субботу утром и стали спрашивать, о чем она планирует говорить. Эллен Уайт хорошо поняла смысл вопроса и укорила служителей, спросив при этом, получит ли А. Т. Джоунс возможность передать «весть, данную ему от Бога»:

«Братья, оставьте этот вопрос в руках Господа и сестры Уайт, ибо ни Господь, ни сестра Уайт не нуждаются, чтобы братья диктовали им, какую тему она поднимет перед собранием. В Батл-Крике я — у себя дома… и мы не просим разрешения на слово в церкви. Здесь я считаю кафедру своим законным местом, предоставленным мне от Бога. Но есть еще брат Джоунс, который не может чувствовать себя так, как чувствую я, и поэтому будет ждать от вас приглашения. Вы должны выполнять свой долг относительно этого вопроса и открыть перед ним путь».

Служители заявили, что не чувствуют себя в праве пригласить его выступить, пока не посоветуются с братом Смитом и не узнают, даст ли он официальное одобрение, поскольку пастор Смит старше них. Я сказала: «Тогда сделайте это немедленно, ибо время дорого; есть весть, которая должна быть донесена до народа, и Господь требует от вас, чтобы вы открыли перед ней путь».⁴

Приглашения Джоунсу обратиться к народу не поступило; без малого через неделю Эллен Уайт послала за служителями церкви, чтобы спросить о причине задержки. «Прескотт, Амадон и Сисили [буквально с оригинала] единогласно засвидетельствовали», что брат Смит «решил, что давать Джоунсу слово – не самое лучшее, поскольку он занимает жесткие позиции, и слишком далеко зашел в вопросе национальной реформы». Смит считал, что «Джоунс слишком экстравагантен в выражениях, занимает крайнюю точку зрения, и он [Смит] едва ли считает, что просить его выступить – самый лучший вариант». Услышав их ответ, Эллен Уайт «почувствовала глубокое возмущение настойчивыми попытками закрыть дверь перед всяким лучом небесного света». Она отреагировала «очень резким свидетельством», говорила пятнадцать минут, и свидетельство было «острым и ревностным, как [она] всегда и говорила, всю [свою] жизнь». «Она достаточно полно выразила им свое мнение о планах такого рода»:⁵

«Я ответила: Что ж, если такова позиция пастора Смита, Бог обязательно удалить его с пути, ибо Бог не давал ему власти диктовать, что допускать в церковь из нашего же собственного народа, а что — нет. Но если он держится этой позиции, мы снимем зал в городе, и слова, которые Бог поручил брату Джоунсу передать народу, прозвучат там».⁶

«Я рассказала им немного о том, как это дело велось в Миннеаполисе, и изложила занятую мной позицию: что здесь, в Батл-Крике, весь стан бродит от фарисейской закваски, и церкви адвентистов седьмого дня затронуты ею. …

«Духовная слабость и слепота лежат на народе, который некогда был благословлен великим светом и драгоценными возможностями, и привилегиями. Как реформаторы, они вышли из конфессиональных церквей, но теперь играют роль, аналогичную той, которую играли их церкви [в 1844 году]. А мы надеялись, что необходимости в еще одном исходе не будет».⁷

Как будто попыток держать Джоунса подальше от церковной кафедры было недостаточно, «были приняты меры не допустить его в школу из-за страха, что туда может войти что-то противоречащее тому, чему там все это время учили». В апреле 1888 года Комитет Генеральной конференции предложил назначить A. T. Джоунса преподавателем в колледж Батл-Крика,⁸ «и хотя он приехал на Восток, рассчитывая преподавать в колледже, все выглядело так, словно место в нем ему предложено не будет». Когда на конференции в Миннеаполисе резолюция, предлагавшая ограничить то, что можно преподавать в колледже, не прошла, школьный попечительский совет во главе с Урией Смитом, заявил, что «на тот момент они еще не предприняли никаких официальных действий по назначению A. T. [Джоунса] на преподавание». Таким образом, вместо этого «они проголосовали за то, чтобы в качестве преподавателей Библии принять на работу У. Смита и Ф. Д. Старра».

Однако вскоре после этого Комитет Генеральной конференции предложил Ф. Д. Старру отправиться в Индиану, поскольку там им «был срочно нужен человек», и в очередной раз посоветовал колледжу «побеседовать с Джоунсом», так как он прибыл на Восток по их рекомендации. Специальный комитет из трех человек, Г. И. Батлера, Урии Смита и У. У. Прескотта (президента колледжа Батл-Крика), провел «длительное собеседование с пастором Джоунсом». И что это было за собеседование! Комитет настаивал на том, чтобы он заверил их «самым положительным образом, что, если он будет принят помощником преподавателя, то не станет сознательно учить каким-либо мнениям, противоречащим тому, чему желал учить Совет».⁹ То, что они не смогли провести через резолюцию в Миннеаполисе, теперь навязывалось Джоунсу напрямую.

Эллен Уайт был рассержена подобными действиями. Через некоторое время она задала вопрос, были ли попытки держать Джоунса подальше от школы и церкви «вдохновлены Духом Божьим?» Ее ответ: «Никакого вдохновения от Бога на вас, конечно, не было, но оно было из другого источника». Эта ситуация привела ее к мысли: «Сколь немногие понимают или пытаются выяснить для себя тайну отвержения иудеев и призвания язычников».¹⁰

Те пятнадцать минут, что Эллен Уайт общалась со служителями церкви, не прошли безрезультатно. Брат Амадон «развернул деятельность, отдавая распоряжения насчет вечера субботы и воскресенья», чтобы Джоунс мог выступить в церкви. По словам В. К. Уайта, Джоунс говорил о религиозной свободе и «выступил поистине хорошо». Присутствовали несколько видных граждан города, в том числе судья Грейвс и редактор Николс, которые остались «очень довольны». Презентации Джоунса были напечатаны в местном журнале “DailyJournal”; вышли «2300 копий» этого журнала.¹¹ Из-за возникшего интереса Джоунсу было разрешено продолжить свои выступления в здании церкви. В то время как руководители церкви отзывались о вести Джоунса и стиле его изложения уничижительно, мирская газета отозвалась положительно и о том, и о другом. Издание “DailyJournal” описывает его третье выступление так:

«Весьма многочисленная и глубоко внимательная аудитория, уже побывавшая на этих лекциях, является показателем большого интереса к ним наших граждан и лестно отзывается об искусной и красноречивой манере, в которой была представлена тема. На третьей лекции г-н Джоунс говорил более двух часов, на протяжении которых держал аудиторию в неослабевающем внимании».¹²

На следующей неделе Джоунс сопровождал Эллен Уайт в Поттервилл, штат Мичиган, где с 22 по 27 ноября проходили собрания. Эллен Уайт получила приглашение от брата Ван Хорна и была рада принять в них участие в надежде, что в ее присутствии предубеждения против Джоунса и Ваггонера будут устранены. Во время утренних собраний, «когда присутствовали только наши братья», Эллен Уайт без обиняков говорила о конференции в Миннеаполисе, «провозглашая свет, который Господь благоволил дать [ей] в предостережениях и обличении Своего народа».

Она предупредила братьев о том, как опасно становиться «карликами в духовных вопросах», ибо они возлагали свое доверие «на одного человека» — Г. И. Батлера. Эти братья все более отделялись от Бога, воздавая почести человекам. Эллен Уайт говорила также и о той атмосфере, что окружала их в силу их смехотворства, насмешек и перешучивания.¹³

В Поттвилле А. Т. Джоунс выступил с тремя лекциями, подобными тем, что были представлены им в Батл-Крике, «две из которых касались нашей страны с надвигающимися на нее проблемами,связанными с отношениями церкви и государства, а также вести-предостережения третьего ангела, которая должна быть передана нашему народу». Хотя И. Д. Ван Хорн сообщал в «Ревю», что «проявлений несерьезности или легкомыслия там не было», и что ежедневные свидетельства Эллен Уайт, «явно продиктованные Духом Божиим, усиливали увлекательность и силу собраний»,¹⁴ ее оценка происходящего была совершенно иной. Говоря языком позднего дождя, она однозначно заявила, что курс, взятый в Миннеаполисе, «был жестокостью по отношению к Духу Божьему», и «умоляла их остановиться и не заходить дальше». Она надеялась, что собрания в Поттервилле будут другими, но позиция пастора Батлера и пастора Смита повлияла на них, не допуская никаких изменений; они остались на том, на чем стояли и раньше. Никаких исповеданий не последовало. Благословенное собрание окончилось. Многие укрепились, но иных сомнения и тьма окутали еще плотнее, чем раньше. Росы и ливни небесной благодати, которые размягчили многие сердца, не оживили этих душ».¹⁵

Эллен Уайт имела веские основания для беспокойства. На протяжении 1880-х годов воскресное законодательство и преследование за нарушение воскресного закона набрали и силу, и размах. Но именно теперь, когда адвентисты седьмого дня должны быть остро заинтересованы в подобных темах, многие из них были заняты тем, что придирались к доктринам и не обращали никакого внимания на вопросы религиозной свободы, стоящие на кону.

Между 1885 и 1887 годами около двадцати хранителей субботы в одном только Арканзасе были обвинены в осквернении воскресенья и оштрафованы на сумму до $ 500 каждый. В 1887 году партия сухого закона и женский христианский союз встали на сторону Национальной ассоциации по реформе в ее стремлении установить воскресные законы с целью повышения американской морали. В начале 1888 года известный католический кардинал Джеймс Гиббонс объединил свои усилия с усилиями многих протестантов, одобрив поданную в Конгресс петицию (от лица национального воскресного законодательства). Это воскресное движение достигло пика 21 мая 1888 года, когда сенатор Х. В. Блэр внес в Сенат Соединенных Штатов законопроект о содействии соблюдению «дня Господня… как дня религиозного поклонения». Всего несколько дней спустя Блэр представил предложение внести изменения в Конституцию Соединенных Штатов и христианизировать систему государственных школ страны. Это был первый случай с момента возникновения Адвентистского движения в 1840-х годах, когда подобный законопроект был передан в Конгресс.¹⁶

Посреди этих монументальных событий, которые рассматривались как исполнение библейских пророчеств, в Миннеаполисе произошло одно из величайших столкновений в истории адвентистской церкви. Там «проявления Святого Духа», которые должны были подготовить людей к тому, чтобы устоять в подобные времена, «были приписаны фанатизму».¹⁷ Эллен Уайт определенно заявила на конференции: «Поскольку некоторые идеи не вполне соответствуют собственным идеям присутствующих по каждому доктринальному пункту … великий вопрос религиозной свободы нации, в настоящее время включающий в себя столь многое, для большинства – дело, не имеющее особого значения».¹⁸ Глядя на неприятие Джоунса и Ваггонера как на результат столкновения в Миннеаполисе, Эллен Уайт была весьма обеспокоена. Поскольку оба брата столь активно участвовали в деле религиозной свободы церкви, предубеждение против них, скорее всего, должно будет отразиться на отношении к этой важной работе.

Как Джоунс, так и Ваггонер являлись соредакторами журнала “AmericanSentinel”(ежемесячного церковного журнала, посвященного вопросам религиозной свободы, появившегося в 1886 году), и были, пожалуй, самыми активными авторами и учителями, хорошо сведущими в данном предмете. И тому, и другому в 1888 году было предложено прочесть новую редакцию книги Эллен Уайт «Великая борьба», провести «тщательный критический анализ и откорректировать» ее, прежде чем она будет издана.¹⁹

И не только это. Проповеди Джоунса на эту тему, когда он говорил в церкви Батл-Крика, также получили положительную оценку «выдающихся граждан» города. Как первый адвентист, представший перед Сенатом Соединенных Штатов, (13 декабря 1888 года он свидетельствовал перед Комитетом по вопросам образования и труда против воскресного законопроекта Блэра), он был вполне достоин одобрения. Хотя Джоунс и был, в основном, самоучкой, никогда не имевшим возможности учиться в адвентистской школе, его защитная речь перед Сенатом — о свободе совести и вероисповедания — была впечатляющей. Аргументы, представленные им, были аналогичны тем, которыми он поделился в церкви Батл-Крика. Но за те девяноста минут, в течение которых ему было разрешено говорить, один только председатель (сенатор Блэр) перебил его сто шестьдесят девять раз. Однако Господь дал Джоунсу слова, которые он должен был сказать, и законопроект почил вместе с истечением срока пятидесятого созыва Конгресса.²⁰