Хребет мятежа сокрушен

Полные силы призывы Эллен Уайт не остались без результата. Многие увидели всю ситуацию в ином свете и поняли, что поддались влиянию заблуждения. Эллен Уайт считала, что «это было самое жесткое, долгое и упорное сопротивление», с которым она когда-либо сталкивалась. «Некоторые исповедовали свои ошибки, и довольно большое число тех, кто прежде бродил во мраке, исповедовали обращение ко Христу и свободу в Господе». Все больше свободы ощущалось в собраниях, и тьма перестала быть господствующей силой». И все же Эллен Уайт надеялась на «еще большую меру Духа Божьего»; она надеялась увидеть «этих служителей свободными в Господе и радующимися о своем Боге».⁴¹

Понедельник, 10 марта, принес Эллен Уайт добрую весть, которой она поделилась с сыном В. К. Уайтом: «Я была счастлива узнать, что профессор Прескотт проводит в своем классе те же занятия, какие проводил брат Ваггонер. Он рассказывает о заветах. Джон [Фрум] считает, что тема излагается в ясной и убедительной манере. Поскольку в прошлую Субботу я сделала заявление, что понимание заветов, как ей учил брат Ваггонер, является истиной, похоже, великое облегчение сошло на многие умы. Я склоняюсь к мысли, что брат Прескотт принимает свидетельство, хотя он и не присутствовал, когда я делала это заявление. Я решила, что пришло время озвучить свою позицию, и я рада, что Господь призвал меня выступить со свидетельством, которое я представила».

Эллен Уайт также ощутила, что на ней больше не лежит тяжесть ситуации, когда не можешь свободно выражать себя: «Я свободна и говорю, как Дух Божий дает мне провещевать». Она заявила, что в результате этого «люди, служившие препятствием, теперь не имеют власти». «Большинство присутствующих» теперь принимали ее Свидетельства. Было также много таких, кто «со слезами признавался», как они устали «из-за невозможности слушать учение пастора Ваггонера, поскольку его постоянно перебивали». Итак, те, кто «держал класс во тьме», начали видеть результаты своего бунта.⁴²

На следующий день Эллен Уайт снова делилась с братьями словом. Она рассказала им, как в 1844 году верующим пришлось столкнуться с «предубеждениями и с насмешками, колкостями и критикой», и это было проявлением «того же самого характера, с которым нам пришлось столкнуться здесь, на этой конференции». Итак, их «долг — не проявляя духа, который проявили в то время церкви, и который так отличен от Духа Христа», самим обращаться к Слову Божьему. «Великой ошибкой церквей всех веков было то, что они достигали определенного рубежа в понимании библейской истины и останавливались на достигнутом. … И — отказывались от света». Но у Бога есть «более великий свет», «более яркий свет», который готов «просиять более ясно ис избытком на всех, кто использует свет уже данный им». Им надлежит «ожидать света», который «будет продолжать светить из Слова Божьего» и открывать истину все более и более отчетливо, как она есть в Иисусе».⁴³

Побуждая к более глубокому изучению Библии, Эллен Уайт также предостерегала, что «как народ мы, несомненно, находимся в большой опасности … считать собственные идеи — поскольку мы долгое время их вынашивали — библейскими доктринами, непогрешимыми по всем пунктам, и всех измерять мерилом своей собственной интерпретации библейской истины. В этом состоит грозящая нам опасность, и это было бы величайшим злом, которое только может постичь нас как народ». Склонность возлагать «все свое упование на руководителей» и не учиться самим — это вполне в духе «Римской церкви». С торжественной серьезностью Эллен Уайт предупреждала о результатах такой позиции:

«Мы уже убедились на собственном опыте, что, когда Господь посылает своему народу лучи света из открытой двери святилища, сатана помрачает умы многих. Но это еще не конец. Будут и такие, кто захочет противиться свету и оказывать давление на тех, кого Бог соделал Своими каналами для излития света. … Стражи не идут в ногу с открывающимся провидением Божиим, и потому подлинно ниспосланная с неба весть и ее провозвестники — презираемы.

«Из этого собрания выйдут мужи, которые утверждают, что знают истину, которые облекают свои души в одежды, не сотканные на ткацком станке небес. Дух, который они приняли здесь, двинется за ними. Я содрогаюсь от страха за будущее нашего дела. Те, кто не покорится в этом самом месте свидетельствам, данным Богом, будут вести войну против своих братьев, которых использует Бог. Они сделают ее очень жестокой. … У этих людей будут все возможности убедиться в том, что они вели войну против Святого Духа Божьего. Некоторых из них удастся убедить; иные же будут твердо держаться за свой собственный дух. Они не умрут для своего «я» и не позволят Господу Иисусу войти в свои сердца. Они будут впадать во все больший и больший обман, пока не окажутся неспособны распознавать истину и праведность. Они будут, находясь под влиянием другого духа, стремиться привнести в работу закваску, неодобряемую Богом, и стараться действовать сообразно чертам характера сатаны, пытаясь контролировать человеческий разум и, таким образом, контролировать работу церкви и дело Божье».⁴⁴

Сразу за утренней беседой Эллен Уайт прозвучало множество свидетельств и исповедей. Брат Ларсон «исповедовался в том, что его мнение было неправильно». Брат Портер, который до этого выступал против Ваггонера в ходе исследования вопроса заветов, поднялся, «настолько сокрушенный, что в течение нескольких секунд не мог ничего сказать». Он исповедовал то зло, которое причинил Эллен Уайт и пастору Ваггонеру, и смиренно попросил их «простить его». Брат Прескотт «плакал как ребенок, когда братья Ларсон и Портер исповедовали свой грех». Фактически, «весь зал плакал навзрыд, и люди хвалили Бога за явление Его силы». Мужи «столь сильные и гордые» начали понимать, что «действовали против Духа Божьего». При этом, как писала Эллен Уайт к В. К. Уайту, «хребет восстания» был «сокрушен в тех, кто прибыл из других мест».⁴⁵ Бог поистине жаждал излить Свой Дух на едва теплящуюся церковь. О, если бы все признали это и покаялись!