Два особых собрания

В среду, 12 марта, после полудня Эллен Уайт созвала «собрание важных работников церкви». Признавая, что Дух Святой совершает работу во многих сердцах, Эллен Уайт хотела, чтобы главные руководители церкви в Батл-Крике собрались вместе и попытались покончить с противостоянием, сохранявшимся со времени конференции в Миннеаполисе. Впервые у Эллен Уайт и Э. Дж. Ваггонера будет возможность дать ответ на многие из ложных обвинений, ходивших по церкви еще со времен до Миннеаполиса. После молитвы Эллен Уайт «объявила, что брат Ваггонер имеет кое-что сказать», и что она «желала бы, чтобы вы это услышали, ибо это вывело бы из заблуждения некоторые умы». Ваггонер при поддержке К. Х. Джонса (менеджера «Пасифик Пресс» и президента Международной Субботней Школы), заговорил об «Уроках субботней школы», поясняя, что им не было сделано ничего закулисного ради внедрения в пособие своих взглядов на заветы. Он пояснил, что Генеральной конференцией ему было предложено переписать два урока, которых в пособии недоставало, но при проверке он обнаружил, что ему придется переписать и несколько других уроков. Ничто из указанного, однако, не делалось без получения разрешения от Ассоциации субботней школы. Ваггонер ясно дал понять, что на каждом этапе он рассылал уроки по соответствующим каналам, и что уроки были опубликованы только после получения одобрения всех членов комиссии, в том числе и пастора Смита. Всем присутствующим была предоставлена возможность «свободно говорить то, что они считали нужным, задавая любые вопросы. Все это показалось вполне удовлетворительным». Эллен Уайт сочла, что Ваггонер «выступил хорошо», произвел «благоприятное впечатление …, и не было никаких резких возражений, ни духа противостояния по отношению «к тому, что он сказал».⁴⁶

Затем Эллен Уайт поделился тем, каковы были ее переживания до и во время конференции в Миннеаполисе, и как она старалась, «чтобы вестники и весть получили законные возможности». Она «прямо говорила» о «существующих в сознании людей предубеждениях» и о том, что на то время открыл ей Господь. Она рассказала, как со времени Миннеаполиса ее «свидетельство было сведено на нет», и как никто даже не пришел спросить, верны ли выдвинутые обвинения. Она спросила, как мог Урия Смит обойтись с ней так, как обошелся; что послужило причиной всего этого? «Наконец, все свелось к тому, что из Калифорнии брату Батлеру пришло письмо, в котором говорилось, что, чтобы поднять вопрос о законе в Послании к Галатам, все было спланировано заранее». Это обвинение было «выслушано, и были даны пояснения» самой Эллен Уайт и Ваггонером: «Никаких планов не было».⁴⁷

Собрание, продолжавшееся несколько часов, «оказалось большим успехом». Эллен Уайт считала, что «те, кто раздул из мухи слона, были весьма удивлены исходом рассмотрения этого вопроса». При всем успехе, однако, она ощущала «почти полную безнадежность своих ожиданий», ибо она ждала «общего прорыва душ под влияние Духа и силы Божьей». Всю оставшуюся часть недели она чувствовала себя больной и истощенной. Когда в субботу ее попросили выступить, она отказалась, потому что была «не в силах». Она передала Дэну Джонсу просьбу дать слово Ваггонеру, и с «некоторой неохотой» его, «в конце концов, пригласили». Ваггонер выступил «с ценнейшими рассуждениями о вести к Лаодикийской церкви, — как раз то, что было нужно. Для церкви это было еще одно щедрое благословение».

Во второй половине дня «в часовне офиса было проведено еще одно собрание». Несмотря на плохое самочувствие, Эллен Уайт присутствовала и несколько раз брала слово. Многие делились свидетельствами, «но решительного перелома не было». Брат Портер брал слово, «но не был непринужден». Эллен Уайт напомнила им, что, когда «Господь посылает нам свет и пищу, столь необходимую всем церквям, мы вполне можем ожидать, что враг всякой правды сделает все от него зависящее, чтобы не позволить свету достичь … народа». Тех, чьи умы «полны неверия и сомнений», сатана будет использовать, чтобы «преградить путь свету, который, по замыслу Божьему, должен сойти на Его избранных».⁴⁸

Утром в воскресенье, 16 марта, «усталая и почти лишенная моральных сил», Эллен Уайт рискнула прийти на собрание. Перед самым его закрытием она «сделала несколько очень уместных замечаний. Я указала им и на то, что они сделали, чтобы свести на нет все попытки Господа совершить Свое дело, и на то, почему они это делают. Закон в Послании к Галатам был их единственным преткновением». После такой речи Р. С. Портер «смиренно исповедовался со слезами», сказав Эллен Уайт: «…мы будем поддерживать вас на вашем пути вперед, в вашей тяжелой работе». Будет ли он поступать соответственно своим словам?⁴⁹

В тот же день на другом собрании Эллен Уайт продолжила обращение со своим призывом. Она повторила многие из прежних предостережений. Если грех не будет поистине исповедан, «каждый, кто занял позицию, аналогичную принятой в Миннеаполисе, уйдет во тьму неверия». Это заведет их туда, «где нет запасного источника силы, благодаря чему Бог мог бы достичь их. Все до одной стрелы в Его колчане использованы». На каждом собрании, где присутствовала Эллен Уайт, она «ощущала давление неверия». Она могла бы пойти к тем, кто «никогда не слышал истины; и их сердца были бы более восприимчивы, чем сердца тех, кто некогда был в истине». Когда Бог «проявляет Свою силу, как Он проявил ее», заявила она, «не верить Ему – состояние весьма близкое к хуле на Святого Духа»:

«Если когда-то кого-то надо было сместить, так это тех, кто занял ошибочную позицию в Миннеаполисе. …

«Пусть ни одна душа не выйдет отсюда во тьме, ибо таковой станет вместилищем тьмы, куда бы он ни пошел. Он повсюду разбрасывает семена тьмы. Он несет в себе все эти семена и начинает их демонстрировать, и это подтачивает доверие народа к тем самым истинам, которые Бог хочет до него донести…

«Я знаю, что у Него есть для нас благословение. Оно было и в Миннеаполисе. Было оно и здесь во время Генеральной конференции [1889 года]. Но у нас не было готовности принять его. …

«Это — нечто большее, чем все, что я когда-либо видела за все время моего служения, с тех пор как я впервые начала участвовать в работе. Народ Божий, у которого был свет, и были свидетельства, занял такую позицию, что Бог не мог позволить Своему благословению почить на них. Вчера в зале часовни сила Божия была готова сойти на нас. Какое-то короткое время у меня было чувство, словно я смотрела прямо в сияние славы; но дух, который там присутствовал, изгнал ее. …

«Некий брат считает, что сестра Уайт сама не понимает собственных Свидетельств. Я слышала это в Миннеаполисе. Почему? Потому что братья были не согласны с ними. Что ж, есть и такие вещи, которые я понимаю. Я понимаю достаточно, чтобы признавать Дух Божий и следовать голосу Пастыря. Ровно столько я понимаю».⁵⁰

В письме к Урии Смиту Эллен Уайт подтвердила свое предыдущее заявление. На «субботнем собрании в часовне офиса… Дух Господень приблизился к нам. Христос постучал к нам, желая войти, но для Него не нашлось места, Ему не открыли, и свет Его славы, такой близкий, был удален».⁵¹ Таким образом, точно так же, как это случилось на Генеральных конференциях 1888 и 1889 года, мы оттолкнули излитие Святого Духа.

Эллен Уайт хотела «понять, почему враг имеет такую власть над человеческими умами, какую он продемонстрировал здесь». Она хотела знать, почему братья «стояли здесь и выражали сомнения и были почти готовы отказаться от Свидетельств». Она попросила руководящих братьев «собраться снова … и если хоть что-нибудь можно удалить с пути Божьего, помоги нам Боже сделать это!»⁵² Поскольку A. T. Джоунс не смог принять участие в первом собрании, так как был в это время в Теннесси, Эллен Уайт хотела, чтобы он получил возможность ответить на «все приготовленные возражения». Она хотела, устранить «преграды с пути и помочь тем, кто говорил все эти вещи, похоронить их, если это возможно, и никогда не больше к ним не возвращаться».⁵³

В среду, 19 марта, состоялось второе собрание особого назначения. А. Т. Джоунс «очень ясно, но мягко говорил в отношении распространяемой о них молвы, но, руководимый братской любовью, не упоминал имен тех, о ком говорил». Ранее, на собраниях служителей, Урия Смит отреагировал на «письмо-призыв Эллен Уайт, написав ей ответ, обвинявший пастора Джоунса в расшатывании столпов нашей веры». Объяснения Джоунса показали, что Урия Смит «обвинил его неправомерно».⁵⁴ Дэн Джонс был «удивлен, увидев, как некоторые моменты, которые выглядели непостижимо, после немногих объяснений растаяли прямо в воздухе. Некоторые донесения относительно положений, которым пастор А. Т. Джоунс учил здесь, в школе для служителей, которые, как предполагалось, опирались на неоспоримые доказательства, все растворились, от них не осталось буквально ничего. Донесения оказались полностью ложными».⁵⁵ К сожалению, Урия Смит не признал несправедливости своих дел и не попытался прекратить ложные слухи, которые успел распространить. Сказать о ком-то ложь гораздо легче, чем потом отречься от нее.

Затем Эллен Уайт обратилась к братьям настолько прямо, насколько могла. Позже в тот же день в письме к сыну она напишет: «Вилли, я говорила с ними так, как не говорила никогда раньше. Я снова обратилась к спорам, возникшим в Миннеаполисе и существующим с того времени». Это было, воскликнула она: «такое торжественное собрание, какого я никогда прежде не видела». Эллен Уайт обратила «открытые замечания к пастору Смиту», воскликнув, что, хотя «и не удивительно», что братья, «имеющие мало представления о работе, порученной мне Господом, впадают в искушения, пастору Смиту это «непростительно». У нее «была причина ожидать, что [ее] братья будут действовать как разумные мужи, взвешивать доказательства, верить им, а не отворачиваться от света и фактов истины и не верить пикантным слухам и предположениям».

В результате этого собрания и данных на нем объяснений Эллен Уайт заявит: «…изменилась вся атмосфера». Многие смягчились, поняв, как глупо было их противление. Наконец, настало время перерыва, и последняя неделя работы школы прошла в по-настоящему другом духе.⁵⁶

Усталая и обессилевшая, Эллен Уайт покинула Батл-Крик до наступления последней субботы в работе школы. «Обратившись к собранию в последний раз», она ощутила, что ее «долг исполнен». Ей «больше было нечего сказать церкви и братьям-служителям».⁵⁷ Направившись в Чикаго, а затем — в Колорадо, прежде чем вернуться в Калифорнию, она надеялась, что прогресс, достигнутый в последние дни работы школы, будет продвигаться и дальше. К сожалению, эта надежда не исполнилась.