Глава 14. Общие черты адвентизма в России в дореволюционный период

Факторы, способствовавшие распространению адвентистской вести в России. Факторы, мешавшие распространению вести. Общий характер российского адвентизма в дореволюционный период.

В настоящей лекции, заканчивающей первый раздел курса, мы попытаемся обобщить все то, что было сказано до сих пор об истории становления и развития адвентистской Церкви в России. Хотя становление адвентизма в России проходило на фоне весьма сложной и противоречивой общественно-политической ситуации, тем не менее период до 1917 года в истории адвентизма следует рассматривать как некий законченный этап. Несмотря на всю свою противоречивость, этот этап развития Церкви АСД приходится на годы царской монархии и доминирования православной идеологии в общественном сознании. После 1917 года Церковь АСД окажется в совершенно иных условиях существования. Начнется новый, «советский» этап ее истории. Учитывая этот переломный момент в истории, было бы уместно остановиться на общих чертах адвентизма в дооктябрьский период и проанализировать те факторы, которые определяли развитие Церкви АСД в России.

Безусловно, проникновение трехангельской вести в Россию явилось свидетельством неустаннолюбви Божьей ко всем людям земли русской. Русскому народу, веками прозябавшему во тьме полуневерия, полуязычества, лишенному возможности читать Слово Божье и полностью находящемуся в зависимости от духовенства, пришла евангельская весть, обрамленная в эсхатологический контекст, весть, подчеркивающая непреложность и значимость скорого Второго пришествия Христа. Принятию этой вести народами России способствовал целый ряд объективных предпосылок, отражающих определенное общественно-политическое и религиозное состояние тогдашней России.

Прежде всего, следует отметить важность тех преобразований в общественной жизни России, которые имели место в правлении Александра II. Проводимые правительством Александра II реформы, в частности, крестьянская реформа 1961 года, способствовали раскрепощению народного сознания, пробуждению в русском народе интереса к общественно-политической жизни, к знаниям. И хотя на смену этим «великим реформам» 60-х годов пришла политика «контрреформ» Александра III, повернуть исторический процесс вспять было уже невозможно.

К сожалению, Русская Православная Церковь во второй половине XIX века не могла удовлетворить духовные запросы русского народа в новых общественно-политических условиях. Будучи государственной религией, низведенной до уровня одного из правительственных департаментов, церковь в лице обер-прокурора Св. Синода К. П. Победоносцева противилась тем прогрессивным демократическим преобразованиям, которые наметились обществе. В жизни православной Церкви проступают явные признаки кризиса, которые не могут не замечать многие мыслящие иерархи. Вся религиозность народа сводится к внешнему исполнению предписаний церкви и обрядов, тесно переплетенных с языческими праздниками и обычаями.

Ищущую русскую интеллигенцию не устраивала религия, низведенная до уровня слепого отправления культа и обильно приправленная суеверием. В среде интеллигенции нарастает равнодушие к делам веры и даже враждебность ко всему, что связано с церковью. Именно неутоленным религиозным голодом объясняют исследователи массовое движение «в народ», отмечавшееся среди радикальной русской интеллигенции в 70-х годах XIX столетия.

Переживало упадок и традиционное православное богословие, совершенно оторванное от жизни, схоластическое, лишенное религиозно-философского творчества. Это порождает сложное и многоликое движение, известное как богоискательство и ставящее перед собой задачу оживить старую религию, придать ей новый «дух». Наиболее радикальные представители движения, разочаровавшиеся в православном христианстве, говорят даже о создании новой религии.

Мощнейшим фактором, подготовившим принятие русским народом идей западного протестантизма, в том числе и адвентистской вести, были многочисленные религиозно-реформационные движения в России, которые представляли собой попытки вернуться к библейскому христианству, свободному от многовековых языческих наслоений. «У нас были и существуют протестантские секты — был существует народный русский протестантизм», — писал известный русский историк М. Н. Покровский, несмотря на распространенную точку зрения, что в России никогда не было Реформации*. (* Покровский М. Н. Очерк русской культуры. — Курск, 1924.-С. 237). Во многих из этих религиозно-реформационных движений можно усмотреть истоки тех вероисповедных положений, которые отличают сегодня вероучение Церкви адвентистов седьмого дня. Интересным для Церкви АСД, хотя и еще до конца не исследованным, представляется движение жидовствующих или субботствующих, более целостно воспринимающих Божье откровение, выраженное как в Ветхом, так и в Новом Заветах. Появление религиозно-реформационных движений на всем протяжении истории русского народа свидетельствовало о неудовлетворенности верующего человека мертвыми по духу предписаниями господствующей церкви. Искренние христиане пытались искать удовлетворение своим духовным запросам.

В немалой степени этому содействовало появление во второй половине XIX века Священного Писания на родном языке и целого движения, связанного с его изучением простым народом, — штундизма. Подчеркивая значение штундизма в евангельском пробуждении во второй половине XIX столетия, нельзя не отметить и той значительной роли, которую сыграли в этом протестантские немецкие колонии, разбросанные по южным окраинам России и в Поволжье.

Многочисленные немецкие колонии в Крыму, в Поволжье, на северном Кавказе, живущие идеями протестантизма, отличающиеся чистотой нравов, порядочностью, уважительным отношением к Библии и к самой вести о скором пришествии Христа, были чуть ли не идеальной средой для принятия адвентистской вести, которая воспринималась многими колонистами как подлинно библейская весть. Более того, следует учесть и то, что испокон веков царское правительство ссылало в эти места всех «неблагонадежных» и несогласных с учением православной Церкви. Исторически окраины России, где подчас лютеранская кирха, иудейская синагога, православный храм и молитвенный дом протестантов соседствовали друг с другом, отличались большей религиозной терпимостью. Первые миссионеры-адвентисты имели определенный успех, проповедуя именно в этих местах. К сожалению, немецкие колонии на окраинах России и сама православная Россия были далеко не одно и то же, а методы проповедования, используемые адвентистами среди немцев-протестантов, совершенно не годились для проповедования среди русского населения.

Говоря о возникновении и дальнейшем развитии Церкви АСД в России, мы не можем обойти стороной и те негативные моменты в истории адвентистского движения, которые отнюдь не способствовали успеху проповеди трехангельской вести. Мы выделяем эти моменты не для того, чтобы бросить тень на своих предшественников и используемые ими методы работы, а для того, чтобы извлечь уроки. Во всяком случае, отдавая должное пионерам адвентизма в России, мы еще раз подчеркиваем, что они делали все возможное со своей стороны, чтобы донести весть о скором пришествии Христа народам России. Это были искренние, ревностные миссионеры, жертвующие свободой, а иногда и собственной жизнью ради проповеди Евангелия.

Первый негативный момент заключается в полном отсутствии попыток контекстуализации адвентистской вести к условиям новой культуры. К сожалению, приехавшие в Россию миссионеры-адвентисты России совершенно не знали. Не знали ее народа, ее церкви, ее истории, не знали самого элементарного, без чего проповедь просто невозможна, — языка. Между тем, проповедуя в такой огромной, пестрой по национальному составу, крайне противоречивой стране, не считаться с русской самобытностью, отличной от Запада культурой, с исключительно высоким мнением русских о своих духовных достоинствах, было просто нельзя.

Сам по себе факт, что первый проповедник из числа русских был рукоположен лишь в 1908 году, говорит сам за себя. Почти все адвентистские проповедники были иностранцами, а если и были среди них выходцы из России, то преимущественно немецкой национальности. Бондарь сообщает, что на 1 января 1911 года, т. е. уже спустя четверть века после организации первой адвентистской общины из 58 адвентистских проповедников было: «13 природных русских, 37 инородцев и 8 иностранных подданных»*. (* Бондарь С. Д. Адвентизм 7-го дня. -СПб., 1911. -С. 146). А. М. Демидов, бывший в 20-е годы

редактором журнала «Голос истины», описывая связанную с этим проблему, с определенной долей иронии говорил: «На Россию они [иностранцы] смотрели с обычным для западников презрением, всего русского чурались, на русских людей смотрели они со страхом, как на полуварваров. Настоящими людьми в России они, естественно, считали только немцев, да разве еще говорящих по-немецки русских аристократов. Никаких особых приемов для работы в России никто из них не имел, да и не думал вырабатывать»*. (*Демидов А. М. Из истории АСД в России. — Москва, 1981 г. (неопубл.).

Не случайно то, что адвентистские проповедники столкнулись с серьезными препятствиями, когда потребовалось обратиться к русскому населению, преимущественно православному. То, что легко проходило среди колонистов-менонитов, оказалось совершенно неприемлемым в работе с русскими. К сожалению, адвентизм в том виде, в каком он проповедовался в России, представлялся русским людям в виде сплошных запретов: креститься нельзя, отмечать праздники нельзя, ставить свечи нельзя, молиться за усопших нельзя, целовать икону нельзя. И хотя все это было правильно, но простому человеку, для которого в этих религиозных обычаях, обрядах и праздниках заключалась вся духовная жизнь, уходящая корнями в глубокое прошлое, отказаться разом от религии отцов было крайне трудно, более того, просто страшно. Недоставало нашим предшественникам позитивного начала в методах евангелизации, стремления найти

что-то общее и объединяющее, хотя, может быть, в условиях, когда господствующая Церковь с нетерпимостью относилась ко всякому инакомыслию, прибегая для его подавления к полицейским мерам, сделать это было очень трудно.

В этом отношении гораздо подготовленнее к восприятию адвентистских идей была русская интеллигенция, мечущаяся, ищущая, явно не удовлетворенная православной схоластикой. К сожалению, интеллигенция с ее поисками и идеалами не привлекла внимание пионеров адвентизма, полагающих, что простой народ скорее откликнется на спасительную весть. Недооценка передовых слоев русского общества — один из серьезных просчетов в нашей церковной истории. Кстати, эту возможность не упустили баптисты и пашковцы (евангельские христиане). От начала в своей проповеди они ориентировались не только на рабочих и крестьян, но и на интеллигенцию и имели при этом ощутимый успех. В числе членов баптистской церкви в Петербурге, например, были такие видные люди, как граф А. П. Бобринский, княгини Н. Ф. Ливен и В. Ф. Гагарина, вдова генерала адъютанта Е. И. Черткова, влиятельный сановник Н. Ф. фон Краузе и др.* (* Митрохин Л. Н. Баптизм: История и современность (философско-социологические очерки). — СПб.: РХГИ, 1997. — С. 229). И, несмотря на то, что баптизм стал распространяться в России всего двумя десятилетиями раньше адвентизма, число его последователей в начале XX столетия исчислялось уже сотнями тысяч человек.

Проповедь адвентистской вести в России требовала церковной организации, которая и была создана. Благодаря организации все движение представляло собой единое целое. Организация помогала в трудные времена сохранить идейное и организационное единство. Но и здесь мы не можем не отметить того негативного влияния, которое оказало на развитие дела преобладание в церковном руководстве иностранных подданных. Вовсе не случайно Церковь адвентистов называли в России «иностранной верой», «немецкой сектой». Вместе с евангельской истиной и вестью о скором Втором пришествии проповедующие в России немцы несли свою культуру, обычаи, традиции, свой язык. Большинству простых русских людей все это представлялось как что-то чужое. Да и как не назвать новую веру «немецкой» или «иностранной», если Церковь адвентистов седьмого дня в России возглавляли люди, не знающие даже русского языка. Все председатели и секретари Церкви АСД в России, кроме Г. И. Лебсака, нуждались в переводчиках.

И опять же мы вынуждены обратиться к опыту баптистской церкви. Уже на Втором своем съезде баптисты избрали председателем русского человека. И за ними не закрепилось название «чужой» или «иностранной веры», хотя основная роль в распространении баптизма и евангельского христианства в России принадлежала поначалу также зарубежным проповедникам.

Наконец, если говорить о доктринальном портрете развивающейся Церкви адвентистов седьмого дня в России, то невозможно умолчать о том перекосе в сторону законничества, который от начала наметится в позиции многих ее проповедников и простых членов. Основной упор в проповеди чаще всего делался на отличительные доктрины. Посмотрите на названия распространяемых на русском языке брошюр: «Какой день вы празднуете и почему?» «Чистая и нечистая пища». «Конец нечестивых». «Состояние мертвых». «День суда». «Кто изменил субботу на воскресенье» и т. д.

Анализируя содержание адвентистских журналов тех лет, можно также заметить преобладание в них статей доктринального характера. Причем большая часть статей посвящалась отличительным пунктам вероучения, таким как Закон Божий, суббота, состояние мертвых, десятина, нечистая пища и т. д. Статей, представляющих основополагающие догматы христианства и подчеркивающих то общее, что связывает всех христиан, было сравнительно немного.

Повторялась ошибка, допущенная американскими проповедниками адвентизма в 70-80-х годах прошлого столетия, когда акцент в проповеди делался на отличительные доктрины адвентизма. И хотя многие из этих проповедников оставались верными общехристианским принципам веры, тем не менее акцент на исключительности создавал в глазах христианской общественности мнение, что адвентисты седьмого дня верят в спасение «по делам». На Миннеаполисской конференции Церкви АСД в 1888 году была предпринята попытка повернуть церковь в сторону истины о праведности через веру во Христа, которую подчеркивали молодые проповедники из Калифорнии А. Джоунс и Э. Ваггонер. Луис Конради, игравший первую скрипку в проповеди адвентистской вести в России, выступил на той знаменательной конференции с решительной оппозицией вести о праведности по вере, считая, что акцент на этой вести размывает основы адвентистского вероучения, подрывает авторитет Закона Божьего, заповеди о субботе и других доктринальных столпов адвентизма. Известный адвентистский историк Л. Е. Фрум пишет, что Конради на сессии 1888 года был среди наиболее яростных критиков и хулителей вести о праведности через веру*. (*Froom L.E. MouementofDestiny (Washington, D.C.: Review and Herald Publishing Association, 1971), 248. Следует отметить, что в 1932 году Конради порвал с Церковью АСД. Основными причинами разрыва было несогласие с учением церкви об искуплении, о небесном святилище и о даре пророчества в лице Е. Уайт.). К сожалению, та идейная борьба, которую пережила Всемирная Церковь АСД после Миннеаполиса и которая в конечном итоге поставила истину о спасении через веру в Иисуса Христа на должную высоту, не всегда находила свое отражение в содержании адвентистской проповеди в России**. (**О примирении двух позиций, защищающих исключительно адвентистское, с одной стороны, и общехристианское — с другой, в истории Церкви АСД см. обстоятельную статью Дж. Найта «Адвентистское богословие в период с 1844 по 1994 годы» // Альфа и Омега. — 1995, № 1 (2). — С. 8-13).

Таким и пришел в Россию адвентизм: «немецким» и в какой-то степени законническим. Но, как бы то ни было, трехангельская весть Божья стала проповедоваться в России и, учитывая многовековую борьбу между добром и злом, вряд ли следовало бы ожидать, что эта весть не встретит на своем пути препятствий и придет идеально чистой. Борьба продолжается. Враг рода человеческого не спит и делает все возможное, чтобы исказить учение Священного Писания о спасении, заставить человека смотреть больше на себя, чем на Христа. Однако каким бы трудным и многострадальным ни был путь истины к сердцам человеческим, Господь Сам хранит ее и выводит на ту высоту, которую она по праву должна занимать в сердцах людей.

Вопросы для обсуждения:

1. Какие факторы способствовали успешному развитию Церкви адвентистов седьмого дня в России?

2. Почему первые миссионеры адвентистской Церкви имели успех в своей проповеди главным образом среди немецких колонистов?

3. Какими причинами, по-вашему, объясняется тот факт, что первый русский человек был рукоположен в проповедники Церкви АСД только в 1908 году?

4. Какие моменты контекстуализации следует учитывать, чтобы проповедь в иных культурных условиях была более эффективной?

5. Чем, по-вашему, объясняется «законнический» характер адвентистской вести, проповедуемой в начале XX века в России?