Глава 24. Церковь Адвентистов седьмого дня в годы репрессий и Великой Отечественной войны

Ужесточение государственно-церковных отношений и Церковь АСД. Адвентисты глазами советских сектоведов. Пленум ВСАСД 26-28 декабря 1931 г. Вынужденная реорганизация. Переход на конгрегациональный тип церковной организации. Состав совета Единого Союза и судьба его членов. Массовые аресты. Адвентистские мученики за веру. Закрытие церквей. Адвентисты седьмого дня в годы войны.

Церковь АСД не стала исключением из правила в период, когда в стране развернулись драматические события, связанные с коллективизацией и массовыми репрессиями. Уже начиная с 1927-28 гг., руководители церкви стали испытывать на себе давление со стороны государственных властей и почувствовали, как все сильнее и сильнее растет желание соответствующих органов подчинить своему контролю всю деятельность церкви. Особенно остро почувствовали это на себе делегаты 6-го Всесоюзного съезда в мае 1928 года, съезда, который бывший главный редактор журнала «Голос истины» А. М. Демидов назвал «полуликвидационным»*. (* Демидов A.M. Заметки по истории адвентизма в России.- М.,1981.Неопубл).

На Церковь адвентистов седьмого дня обрушиваются массированные атаки большевистских сек-

товедов, которые квалифицируют адвентистов как наиболее вредных и опасных для Советской власти и социалистического строительства. Вот как, например, пишет об адвентистах седьмого дня М. Галактионов в своей работе «Классовый враг под сектантской личиной»: «Сколочена эта новая религия по-американски: просто, крепко. Она бьет по сознанию масс сильно действующими средствами, отбрасывая прочь устаревшую поповскую труху. У адвентистов гвоздем всей системы одурачивания является проповедь „конца мира», который наступит в ближайшее время… Задача адвентистов прежде всего — напугать, поразить сознание мыслью о неизбежном конце в ближайшие дни. Их цель — нагнать на человека ужас и загнать его страхом в объятия Христа»*. (* Галактионов М. Классовый враг под сектантской личиной. — М.-Л., 1930.- С. 21). Г. Фризен и А. Рейнмарус особую опасность адвентизма видят в его рационализме, а также в демонстрируемой адвентистами лояльности к советской власти, за которой якобы скрывается их реакционность. А один из ведущих отечественных религиоведов, специалист в области изучения российского сектантства А. И. Клибанов, в своей работе «Адвентисты», признавая адвентизм наиболее реакционной религиозной организацией, писал так: «Помимо того, что адвентистские главари занимаются вредительством, шпионажем, стараются воспитывать в антисоветском духе трудящихся, помимо всего этого сама адвентистская идеология играет контрреволюционную роль. Ведь с точки зрения убежденного адвентиста, героическая борьба трудящихся за социализм совершенно бессмысленна. К чему тратить свою энергию, силы на индустриализацию, на социалистическую переделку сельского хозяйства, если должна наступить кончина мира? К чему бороться за освобождение человечества от гнета, к чему все это, раз должно наступить второе пришествие, раз должен явиться Спаситель?.. Обволакивая сознание трудящихся традиционными легендами о пришествии никогда не существовавшего Христа, запугивая их диким вымыслом о кончине мира, т. е. пропагандируя адвентизм, кулаки и нэпманы, перерядившиеся в проповедников, делают свое черное дело»*. (*Клибанов А. И. Адвентисты. -Л., 1931. — С. 32).

Как уже отмечалось ранее, в апреле 1929 г. было опубликовано постановление В ЦИК РСФСР «О религиозных объединениях», в котором по максимуму были урезаны права религиозных организаций. Новое законодательство о религиозных культах фактически поставило всю деятельность всесоюзной организации адвентистов седьмого дня вне закона. Функционирование прежней структуры церкви оказалось под запретом и просто невозможным. Требовалась срочная реорганизация работы церкви, чтобы выжить в новых условиях. Эту задачу частично выполнил Пленум Союза АСД, состоявшийся после получения разрешения на его проведение от соответствующих органов власти 26-28 декабря 1931 года в Москве.

Пленум, на котором присутствовали ведущие проповедники Церкви АСД, бывшие члены Совета

Всесоюзного Союза, бывшие председатели областных союзов, председатели местных объединений (всего 29 человек), обратился к членам Церкви АСД с Обращением, текст которого сохранился в церковных архивах. По содержанию Обращения можно судить об имевших на Пленуме место реорганизационных актах. В Обращении, в частности, говорилось: «Чтобы сохранить единство веры и организации, мы нашли более целесообразным и своевременным реорганизовать Всесоюзный Союз в Единый Союз адвентистов седьмого дня в СССР с единым центром, единым правлением, т. е. советом и единой кассой»*. (*Из обращения участников Пленума Союза АСД 1931 г. «Всем общинам и группам союза адвентистов седьмого дня в СССР». Архив Центральной Московской общины Церкви АСД).

Что означала подобная реорганизация? Означала она прежде всего то, что отныне все промежуточные звенья церковной организации, существовавшие ранее между местной церковью и Всесоюзным Союзом, как-то: местные объединения, областные союзы, просто упразднялись. Поместные общины Церкви АСД вынуждены были перейти на автономный режим существования. Церкви АСД в СССР как бы навязывался конгрегациональный тип церковной организации, совершенно не свойственный характеру организации Всемирной Церкви АСД и ее миссиологическому видению. Каждая община и группа, сохраняя полную самостоятельность в своей внутренней духовной жизни, присоединялась к Единому Союзу на добровольных началах, принимала на себя обязательства согласовывать свою деятельность с Союзом и проводить в жизнь все постановления съездов и Совета Союза, «сохраняя, таким образом, совокупно основные правила веры и организации АСД»*. (*Из обращения участников Пленума Союза АСД 1931 г. «Всем общинам и группам союза адвентистов седьмого дня в СССР». Архив Центральной Московской общины Церкви АСД).Конечно же, надеждам на проведение хотя бы в ближайшем будущем церковных съездов не суждено будет сбыться. В течение многих последующих десятилетий гонений и преследований церковь окажется разрозненной, лишенной самой возможности проведения официального съезда. В этом как раз и за- ; ключалась суть государственной политики по от- | ношению к религии — ослабить церковь организационно и постепенно вытравить ее как пережиток прошлого из сознания советского человека.

Руководство поместной общиной, которая обязательно должна была быть зарегистрирована в местных органах власти, осуществлял отныне председатель так называемой «двадцатки», своего рода исполнительного органа общины. Члены «двадцадки» как бы «нанимали на работу» пастора, который должен был лишь читать проповеди и не имел никакого права вмешиваться в хозяйственные, финансовые или организационные дела общины. Фактически вся внутренняя жизнь общины контролировалась органами НКВД.

В состав Совета Единого Союза, сформированного на этом Пленуме и призванного осуществлять хоть какую-то руководящую функцию для разбросанных по огромной территории СССР адвентистских общин и групп, были избраны пять ведущих руководителей церкви: Г. И. Лебсак, И. А. Львов, Я. Я. Вильсон, П. А. Капустин и В. Г. Тарасовский.

Для руководства и связи с местными церквами Центральный Совет Союза назначил так называемый институт уполномоченных, очень модную в те годы административную должность. Можно сказать, что в какой-то степени государство пыталось навязать церкви элементы структуры советской управленческой системы. Институтом уполномоченных было легко манипулировать. Каждый такой уполномоченный, а их было 17 человек (по данным А.Ф. Парасея — 13), отвечал за все общины вверенной ему территории, доводил до членов поместных церквей решения и постановления Центрального Совета Единого Союза АСД*. (*Скорее всего первоначально назначено было 17 уполномоченных, но позже число их сократилось в связи с массовыми репрессиями в стране.).

Касса Единого Союза АСД составлялась из добровольных пожертвований от общин, групп и отдельных членов, и эти средства расходовались на содержание Совета и уполномоченных на местах.

В своем обращении участники декабрьского Пленума 1931 года советовали перерегистрироваться всем общинам и группам в соответствии с Законом «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 года. После перерегистрации Церковь АСД в Советском Союзе насчитывала 203 общины и группы, хотя до этого их было более 600**. (**Из воспоминаний С. П. Кулыжского).

Таким образом, упрощенная и весьма удобная для органов власти организационная структура Церкви АСД в начале 30-х годов выглядела следующим образом:

|

|

Распуская под нажимом властей все областные союзы и местные конференции, руководители церкви пытались сохранить какие-то начала церковной организации, дабы обеспечить хотя бы минимальное руководство церковью. Оглядываясь назад, в то трагическое время, понимаешь, как нелегко было ответственным служителям церкви принимать решения, связанные с роспуском созданных с таким трудом церковных союзов. Вся церковная организация построена была таким образом, чтобы наиболее эффективно осуществлять свою основную миссию — проповедовать трехангельскую весть в столь великой стране. Руководители советского государства прекрасно понимали, что сила адвентизма — в его отлаженной организационной структуре, поэтому-то и нанесли свой очередной удар по церковной организации.

Представление о том, что после 1929 года история Церкви АСД обрывается, совершенно необоснованно. Хотя никаких легальных съездов, конференций, отчетных собраний, если не считать Пленума 1931 года, уже не проводилось, история церкви не прерывалась; она продолжалась, но писалась уже не в стенограммах и отчетах съездов, а в памяти тысяч братьев и сестер, переживших трагические годы массовых репрессий и в какой-то степени попытки физической расправы над религией в СССР и вместе с тем сохранивших верность учению Иисуса Христа, каким они приняли его от своих предшественников. Большинство верующих воспринимали постигшие их испытания как должное, памятуя слова апостола Павла: «Вам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него» (Флп. 1:29). Они понимали, что как последователи Христа они должны быть благодарны Богу не только во время благоденствия, но и во время страданий.

Члены Церкви АСД всегда старались быть добрыми гражданами своей страны, они добросовестно трудились везде, где им представлялась возможность. Но ситуация резко осложнилась после того, как в 1929 году была введена шестидневная неделя с пятью рабочими днями и одним выходным. Найти работу, которая позволяла бы адвентистам свободно соблюдать заповедь Божью: «Помни день субботний, чтобы святить его», стало практически невозможным. В лучшем случае, верным членам церкви приходилось менять место работы по нескольку раз в год, а в худшем — вообще оставаться без работы и попадать в категорию тунеядцев. Это нововведение было отменено лишь в 1940 году*. (* Walter Kolarz, Religion in the Soviet Union (London: Macmillan and Co., Ltd, 1961), 31).

Многие верующие были объявлены «лишенцами», что означало лишение их элементарных гражданских прав. Они не имели права пользоваться медицинской помощью, не имели права на получение хлебных карточек, не имели права голоса, права устроиться на работу на завод или в любое другое учреждение.

В 1930 году начались массовые аресты руководителей церкви и рядовых верующих, которые не прекращались на протяжении целого десятилетия. Многие из них объявлялись «врагами народа». Срок осуждения доходил иногда до 25 лет пребывания в лагерях. К концу 30-х годов были арестованы и осуждены практически все участники Пленума 1931 г., все уполномоченные Единого Союза, многие служители и члены церкви. По словам Г. А. Григорьева, в те годы было арестовано 150 проповедников и пресвитеров Церкви АСД и более трех тысяч рядовых членов*. (*Цит. по книге Мацанов П. А., Мацанова А. Г. По тернистому пути. — Заокский: «Источник жизни», 2003. — С. 12.).

К 1934 году из всех проживающих в Москве членов Совета Единого Союза АСД на свободе оставался только Г. И. Лебсак**. (**Из пяти членов Совета Единого Союза АСД после репрессий в живых остался только И. А. Львов. Многие годы он провел в лагерях для политзаключенных и в ссылке в Караганде, освободившись лишь в 1955 г. В декабре 1956 г. Львов был реабилитирован и вернулся в Москву. П. А. Капустин был арестован в 1934 г. В том же году он погиб в железнодорожной катастрофе. О судьбе последнего члена Совета В. Г. Тарасовского после его ареста в Ленинграде в 1936 г. ничего не известно). Ответом на его ходатайство о приглашении для работы в Москву новых служителей стало разрешение вызвать из Новосибирска Г. А. Григорьева, опытного и посвященного проповедника, который после ареста Лебсака на долгие годы останется единственным руководителем Церкви адвентистов седьмого дня в Советском Союзе.

Г. А. Григорьев, остановившийся в Москве на квартире Лебсака, стал свидетелем его ареста в ночь на 21 марта 1934 года. Он рассказывает об этом следующее: «Я приехал из Сибири в Москву. Остановился у брата Лебсака. В тот вечер мы долго беседовали. Днем брата Лебсака вызывали в Совет по делам религиозных культов*, (‘Скорее всего Лебсак был вызван в НКВД, поскольку Совет по делам религиозных культов будет создан позже, уже в годы войны). где его приняли любезнее обыкновенного. Такая непривычная любезность показалась ему подозрительной… Мы говорили о тяжелом положении дела Божия, о том, что может ждать нас впереди, если отношение к верующим не изменится. Многие из собратьев уже были арестованы, и никто не мог сказать, когда наступит его час. На исхудалом лице брата Лебсака была глубокая тоска, как будто он что-то предчувствовал.

После вечерней молитвы мы легли спать, но долго не могли уснуть. Сильный стук в дверь прервал наши скорбные размышления. Мы знали, что этот стук не предвещал ничего хорошего. Брат Лебсак встал с постели и открыл дверь. Один за другим в комнату быстро вошли несколько человек и закричали: „Генрих Иванович Лебсак, вы арестованы, предъявите оружие и драгоценности!» Последовал тщательный обыск. Несмотря на отчаянное положение, из которого не было видно никакого выхода, арестованный был совершенно спокоен. Он спокойно смотрел на все действия ночных гостей, молча выслушивал упреки, насмешки, ругательства. Когда перед ним открыли дверь, он обернулся и высказал свое последнее завещание остававшимся на свободе братьям. Слова эти были произнесены с такой твердой верой, что, казалось, даже враги должны были содрогнуться от их величия: „Братья, работайте, не унывайте. Дело Божие, как река, которую никто не в силах остановить!» Несмотря на то, что после этих слов он получил сильный удар по лицу, он все же продолжал окровавленными устами: „Работайте, работайте, не унывайте!» За ним захлопнулась дверь, и голос его умолк навсегда..».* (*Мацанов П. А., Мацанова А. Г. — С. 14, 15).

Первоначально Г. И. Лебсак был приговорен к трем годам лишения свободы. Какое-то время он находился в Бутырской тюрьме в Москве, затем был переведен в Ярославль и помещен в одиночную камеру. По истечении трехлетнего срока тюремное заключение было продлено на неопределенное время. В 1938 году Г. И. Лебсак умер, находясь в тюремном заключении**. (**SDA Encyclopedia (Washington DC: Review and Herald Publishing Association, 1976), 796).

В середине 30-х годов был арестован и приговорен к пяти годам трудовых лагерей с последующим

По некоторым сведениям, в 1938 г. Лебсак Г. И был расстрелян. В том же году была расстреляна в ссылке и одна из его дочерей — Амалия. Со слов покойной дочери Г. Лебсака Марты, в конце 70-х гг. ее отец был реабилитирован.поражением в гражданских правах на три года ответственный служитель Церкви АСД на Украине, уполномоченный по Киевской области Я. К. Рей-мер. Он был сослан на строительство Беломорско-Балтийского канала, а спустя год его выслали в Восточную Сибирь, где он стал работать в лагерном госпитале. По причине постоянно проводимой им евангелизационной работы (он крестил людей даже в трудовом лагере), ему было отказано в праве переписки, а чуть позже он был приговорен к десяти годам ссылки в отдаленные северные лагеря. В 1940 году он умер в лагере от пневмонии*. (* SDA Encyclopedia, 1197). В 1941 году была арестована и сослана в Сибирь на десять лет жена Реймера. Чудом ей удалось избежать смерти. Она вышла из заключения, потеряв зрение и оставшись на всю жизнь калекой.

Страшные испытания выпали на долю Яна и Альмы Вильсон, латышской семьи, переехавшей в Россию еще в 1916 году. В 1934 году Я. Вильсон, проживавший тогда в Москве, был арестован и выслан на поселение в Сибирь. Вернувшись в 1937 году, он был снова арестован и осужден на десять лет тюремного заключения. Вскоре забрали и его супругу. Ей было предъявлено обвинение в том, что у колодца она вела религиозную агитацию среди приходивших за водой женщин. Проведя несколько месяцев под следствием, она узнала приговор суда — восемь лет лишения свободы.

В те трагические дни многим верующим приписывались обвинения в религиозной пропаганде. Чтобы обвинения были законными, органы НКВД практиковали следующее. Они подсылали к тем, кого необходимо было арестовать, соседей, которые, проявляя притворный интерес к религии, провоцировали верующих на откровенный разговор о Боге, о Священном Писании. И верующие, ни о чем не догадываясь, искренне делились своей верой. После того, как подсылаемые люди докладывали о состоявшейся беседе, следовал арест. За подобную религиозную агитацию осуждали на 10-15 лет. И защиты в таком случае искать было просто негде. В судебных залах дела верующих просто не разбирались. Ни один адвокат не брался защитить их дела.

Старейший член Московской общины АСД И. Н. Федосов рассказал о своем аресте следующее. Он работал шофером в одной из московских организаций. Однажды с группой рабочих ему пришлось поехать на сельскохозяйственные работы в один из районов Московской области. Во время обеда рабочие разложили на траве хлеб, колбасу, водку. Предложили и Федосову. Он отказался. На вопрос, почему он отказывается от угощения, Федосов на основании Священного Писания объяснил, что Господь запрещает употреблять спиртное и «нечистое». Одна из женщин особенно заинтересовалась этим, и Федосов долго беседовал с ней. По возвращении домой в ту же ночь он был арестован. На суде та женщина выступила главной свидетельницей против Федосова, обвиняя его в том, что он вел религиозную агитацию среди рабочих. Приговор суда — десять лет лишения свободы*. (*Мацанов П. А., Мацанова А. Г. — С. 26).

В годы сталинских репрессий в заключении оказались многие проповедники, пресвитеры церкви, а также рядовые ее члены. Объем лекции, к сожалению, не позволяет даже перечислить имена мучеников за веру Христову. Подвиг этих страдальцев, однако, заслуживает того, чтобы навеки остаться в памяти всех последующих поколений верующих адвентистов*. (* Более подробно о репрессированных в 30-е гг. членах Церкви АСД см. Мацанов П. А., Мацанова А. Г. По тернистому путИ- — Заокский: «Источник жизни», 2003. Жукалюк Н. А. Вспоминайте наставников ваших (История Церкви адвентистов седьмого дня в личностях). — «Джерело життя», 1999. Юнак Д. История Церкви христиан АСД в России: в 2-х т. Т. 1. — Заокский: «Источник жизни», 2002. С5 адвентистских мучениках Ленинградской общины Церкви АСД см. Санкт-Петербургский мартиролог. — СПб: Из-во «Миръ», 2002). Упомянем лишь о двух из них.

В декабре 1937 г. адвентист Т. А. Иваненко из г. Майкопа был осужден на десять лет лишения свободы по религиозным мотивам. Наказание он отбывал в гос. Рудничном Вятлага НКВД. В лагере Т. А. Иваненко в субботние дни регулярно отказывался от работы по религиозным соображениям, вешал себе на шею фанерную дощечку или обычный лист бумаги, исписанный воззваниями морально-религиозного характера, и ходил по зоне с проповедью любви к ближнему, чистых семейных отношений и здорового образа жизни. Это лагерному начальству явно не нравилось, но административные меры воздействия не имели никакого результата. Тогда начальник лагпункта пишет рапорт по инстанции, где говорится, что Т. А. Иваненко регулярно отказывается от работы в субботу, подрывает дисциплину в бригаде. Судебной коллегией по Уголовным делам Кировской области Иваненко был приговорен к расстрелу по статье 58 пункт 10 часть 2 УК РСФСР. Осужденный подал заявление на обжалование с просьбой заменить часть 2 указанной статьи и пункта на часть 1. Следует отметить, что на обжалование давалось 72 часа с момента вручения копии приговора, которую Т. А. Иваненко получил 29.12.1939 г., а 1.01.1940 г. он подал заявление на обжалование. Можно представить, какую новогоднюю ночь пережил приговоренный к высшей мере наказания. 29.01.1940 г. судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РСФСР переквалифицировала деяние верующего на статью 58 пункт 10 часть 1, мера наказания была снижена до десяти лет лишения свободы и пяти лет поражения в правах.

Мужеству этого человека остается только позавидовать: находясь в тисках ГУЛАГа, он оставался свободным душой, его непорабощенный дух нес людям истину. «Зло злом не изжить» — написано на одной из фанерных дощечек, приобщенных к делу Т. А. Иваненко в качестве вещественных доказательств, тогда как власть имущие думали совершенно иначе: творя зло, можно даже построить земной рай и осчастливить навек таких «заблудших» людей, как Т. А. Иваненко*. (* Архив УВД Кировской области. Ф. 16. Оп. 1. Д. СО-10675. Цит. по Религия и право. — 2003, № 2. — С. 26).

Автор настоящей книги считает также своим долгом упомянуть имя человека, который оказал глубокое влияние на его обращение к Богу и выбор жизненного пути. Это Зайцев Степан Исаакович (1906 — 1985 гг.). В 1937 г. он был осужден по ст. 58

УК РСФСР на десять лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительно-трудовых лагерях. Дед рассказывал, как он со своим отцом и с другими арестантами шли по этапу 200 км пешком по декабрьскому морозу в Канск Красноярского края. Его отец отморозил пальцы. В тюрьме, куда их пригнали, никакой медицинской помощи оказано не было. Началась гангрена, обмороженные ткани омертвели. Как-то ночью, когда заключенные заснули, мой дед заточил на камне крышку от консервной банки, и в то время как его отец по памяти читал текст Евангелия: «Возлюбленные! огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения для вас странного, но как вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь, да и в явлении славы Его возрадуетесь и восторжествуете» (1 Петр. 4:12,13), он отрезал ему омертвевшие фаланги пальцев. Вскоре их разлучили, и о своем отце мой дед больше ничего не слышал. Вернувшись домой в 1947 г., С. И. Зайцев активно включился в проповедование евангельской вести, однако с началом нового витка антирелигиозной борьбы в конце 50-х годов снова был судим. На основании приговора общего собрания граждан г. Зыряновска Восточно-Казахстанской области от 25 января 1958 г. за «антиобщественный паразитический образ жизни» на основании Закона «Об усилении борьбы с антиобщественными, паразитическими элементами в Казахской ССР», Степан Зайцев был отправлен в ссылку в Убаганский район Кустанайской области. Однако никакие жизненные невзгоды не могли поколебать веры и надежды этого неутомимого труженика Евангелия. Он всегда находил в себе силы преодолевать их, поражая людей своей неистребимой энергией, оптимизмом, способностью не падать духом ни при каких обстоятельствах. В самые трудные минуты жизни он пел*. (* Настольный календарь служителя Церкви христиан адвентистов седьмого дня на 1986 год. — М., 1986. — С. 155).

Массовые репрессии не могли не сказаться на численности членов церкви. Многие общины закрываются. Так, если в 1927 году в Москве насчитывалось пять адвентистских церквей с общим количеством членов около 400 человек, то в 1930 году одна из общин прекратила свое существование, объединившись с общиной в Останкино, а затем и оставшиеся четыре слились в одну с общим числом членов 330 человек. Вот пример того, как бесцеремонно власти лишали верующих людей молитвенных помещений:

Протокол № 108 заседания Президиума Краснопресненского совета

от 20 марта 1929 г.

Слушали:

5. Ходатайство РК ВЛКСМ т Отдела Наробраза МВБ ж.д. о передаче им помещения бывшей Армянской церкви по ул. Б. Грузинская, 28, ныне занимаемой сектой адвентистов.

Постановили:

Учитывая нужды в помещении для культурной работы школьников 3-й школы МВБ ж.д. и № 50 и 60 РОНО, а также учитывая, что помещение большой Армянской церкви используется небольшой группой сектантов-адвентистов, просить Президиум Моссовета о передаче данного помещения под нужды школы»*. (*ЦГАМО,ф.бб, оп. 13, д. 396, л. 91,92).

Последующая динамика сокращения численности членов в Московских общинах выглядит так:

1931 г. — 302 члена церкви,

1932 г.-278,

1937 г. — менее 200 членов**. (**Из Архива Московской общины Церкви АСД).

Но если церковная жизнь Московской общины не прекращалась даже и в трудные 30-е годы, в других местах ситуация складывалась гораздо хуже. Арест служителя церкви означал фактически самоликвидацию общины. Так случилось, например, с церковью в Ленинграде. В Ежегоднике Музея истории религии и атеизма АН СССР о ликвидации общины говорится следующее: «В этой общине к началу 1937 года почти не осталось лиц моложе 40 лет. Денежные поступления в общине к 1938 году почти полностью прекратились… Следует сделать вывод о несомненном и значительном сокращении числа членов этой секты. В результате этого в феврале 1938 года от имени адвентистской двадцатки в райсовет Фрунзенского района поступило заявление о самоликвидации секты АСД в г. Ленинграде»***. (*** Ежегодник музея истории, религии и атеизма АН СССР Министерства культуры РСФСР. Вып. IV -М..-Л., 1962. — С. 145).

Мы уже упомянули о том, что единственным руководителем разоренной массовыми репрессиями церкви в 30-е годы оставался Г. А. Григорьев. 23 февраля 1934 года он был зарегистрирован как проповедник Московской общины и уполномоченный Единого

Союза АСД в СССР. Бог хранил этого посвященного, очень простого и открытого служителя в годы сталинского лихолетья. В его лице верующие Церкви АСД, разбросанные по огромной территории страны, всегда видели Божьего избранника, который послан был сохранить единство и организацию церкви. Скорее всего этот руководитель Церкви АСД нужен был на свободе и властям, которые в случае чего могли «показать» его зарубежным представителям адвентистской Церкви, иногда приезжавшим в Советский Союз, и продемонстрировать таким образом якобы существующую в стране свободу совести.

В те тяжелые годы страну посетил один из членов Генеральной конференции Церкви АСД, секретарь Ассоциации религиозной свободы Южно-Европейского дивизиона, видный общественный деятель Жан Нуссбаум*. (* Подробнее об этом незаурядном человеке можно прочитать в SDA Encyclopedia, 1013-1015.). О встрече с ним Г. А Григорьев рассказал следующее: «Мы имели возможность встретиться только два раза. Собрания тогда проходили в подвальном помещении старообрядческой церкви**. (**Эта старообрядческая церковь св. Николая находилась по адресу Заставный пер., Бутырский вал, дом 8/3. Церковь АСД заключила договор на проведение богослужебных собраний в подвальном помещении храма 15 июля 1930 г. Адвентисты собирались в этом месте до ноября 1940 г., когда по распоряжению властей получили возможность проводить богослужения в помещении бывшей Реформаторской церкви по Маловузовскому (Трехсвятительскому) переулку, дом 3). Были молитвенные дни, собрание было переполнено. Помещение освещалось керосиновыми лампами. Воздух был тяжелым. Брат Нуссбаум молился с переводом.

После собрания он обратился ко мне с вопросом: „Многих ли постигла такая же участь, как членов совета?» Видимо, им было известно об аресте членов совета. Что я мог сказать? Сто пятьдесят проповедников и пресвитеров было арестовано, более трех тысяч членов церкви. Я мог бы ответить словами пророка Ильи: „Жертвенники Твои разрушили и пророков Твоих убили. Остался я один, и моей души ищут, чтобы отнять ее». Я сказал: „На вашем месте я бы не стал задавать такой вопрос.» Далее брат спросил: „Нет ли у вас каких-либо нужд в средствах или в литературе?» Конечно же, во всех семьях, подвергшихся арестам, была изъята вся духовная литература — Библии, псалмы, книги Е. Уайт. Я вынужден был сказать то, что не хотел говорить и что раздирало мое сердце: „Мы ни в чем не нуждаемся, у нас все есть»».

Когда Жан Нуссбаум вернулся на родину, он рассказывал своим друзьям: «То, что брат Григорьев не мог высказать словами, я прочел в его скорбных глазах — сколько там было невысказанной боли души, тоски и горя, но он должен был молчать».* (*Мацанов П. А., Мацанова А.Г. — С. 25, 26).

Старейший служитель Церкви АСД А. Ф. Парасей в своих воспоминаниях рассказывает о том, как Г. А. Григорьев, будучи единственным официально зарегистрированным проповедником, оставшимся на свободе, подготавливал обычно чтения для молитвенной недели в конце года. Он брал «Чтения для молитвенных дней» из старых журналов, выбирал оттуда только библейские стихи, переписывал несколько экземпляров под копирку и высылал письма в общины. Верующие на местах радовались тому, что церковь жива и что ее руководители помнят о них.

Таким многосложным и трудным был путь, которым прошла Церковь адвентистов седьмого дня в 30-е годы. Вместе со многими верующими, представителями различных христианских конфессий, члены Церкви АСД и ее руководители разделили общую трагическую судьбу. И хотя происходящее в 30-е годы можно было бы квалифицировать как попытку атеистического государства физически расправиться с религией и церковью, тем не менее Церковь АСД вынесла достойно это испытание, оставив в лице своих многих мучеников и страдальцев за веру пример мужества последующим поколениям.

Церковь АСД в годы войны

С началом войны по распоряжению Моссовета правление Единого Союза АСД вынуждено было эвакуироваться в Сибирь. Г. А. Григорьев оставался там до августа 1942 года. Все это время московская община оставалась без пастора, но богослужения проводились, не прекращаясь, рядовыми членами церкви. Мы уже отмечали тот факт, что война стала в какой-то степени спасительной для религии и церкви в СССР. Возросшее влияние церкви, патриотизм верующих, участие церкви в материальной помощи фронту, переговоры советского правительства с США и Англией об открытии второго фронта, одним из условий которых было изменение отношения к свободе совести, — все это содействовало тому, что в годы войны ситуация с религией действительно изменилась в лучшую сторону. Дерзкие планы воинствующих атеистов потерпели полный крах. Основной печатный орган Союза Воинствующих Безбожников журнал «Безбожник» перестал издаваться и навсегда прекратил свое существование с июля 1941 года. Забегая вперед, следует отметить, что спустя два года после окончания войны прекратил свое существование и сам Союз.

Пользуясь некоторым улучшением государственно-церковных отношений, Григорьев пытается восстановить контакты с Всемирной Церковью адвентистов седьмого дня. Он отправляет письма президенту ГК Чарлзу Уотсону, не зная, что срок его президентских полномочий истек еще в 1936 году. Этот факт свидетельствует о степени изоляции, в которой находилась Церковь адвентистов седьмого дня в Советском Союзе*. (* Reuieiv and Herald, December 17, 1942). Следует отметить, что сразу же после открытия союзниками второго фронта в Москву буквально посыпался поток почтовой корреспонденции. Эдгар Чернявский в своей работе, посвященной П. А. Мацанову, писал: «Наши братья за границей ничего не знали о положении Церкви в Союзе. Все связи были прерваны, но так как США вступили в союз с СССР в борьбе против фашизма, то на старый, известный им адрес почтового ящика в Москве собратья стали писать письма, чтобы узнать что-либо о судьбе Церкви. Почтовый ящик постоянно наполнялся письмами, но не было ни одного адвентиста, кто мог бы заняться этой корреспонденцией. Однажды к дому брата Григорьева, где он жил после выселения из Москвы, подъехала машина. Григорьеву и его семье приказали собрать все вещи и сесть в машину. Его возвратили в Москву, выделили комнату и велели немедленно отвечать на присланную из-за границы корреспонденцию. Все это происходило в соответствующем учреждении под строгим контролем…»* (* Чернявский Э. П. А. Мацанов — феномен руководителя адвентистского движения в Советском Союзе. — Рига, 1997. Не-опубл).

В тяжелые годы военного лихолетья Григорьев нес ответственность не только за московскую общину, но и за всю разрозненную Церковь в целом. Он пытался поддерживать связь с общинами, разбросанными по огромной территории страны. К сожалению, связь с общинами, оказавшимися на временно оккупированных немцами территориях, была невозможна. Однако и на оккупированных территориях верующие регулярно проводили богослужения, вознося свои молитвы за скорейшее прекращение этого великого бедствия, обрушившегося на страну. Как только какая-то территория освобождалась от оккупации и налаживалась почтовая связь, Григорьев отправлял ободряющие письма, заверяя верующих в неустанной молитвенной поддержке со стороны руководства церковью. Он постоянно подчеркивал необходимость восстановления хоть какой-то организации, дабы легче решать проблемы разрушенной репрессиями и войной церкви.

Созданный в июле 1944 года Совет по делам религиозных культов пожелал получить максимально полную картину о численности сектантов в Советском Союзе. В связи с этим в ноябре Совет представил в Совнарком предложения «О порядке открытия молитвенных зданий религиозных культов», которые и были утверждены. Отныне вся работа по приему, учету и предварительному рассмотрению заявлений верующих, в частности, и по созданию общин, возлагалась на уполномоченных Совета по делам религиозных культов. Окончательное решение по регистрации новых общин, а также перерегистрации уже существующих предоставлялось Совету по делам религиозных культов.

По мере освобождения оккупированных территорий советскими войсками вставал вопрос о тех культовых зданиях, которые были открыты там в годы оккупации. Для разрешения этого вопроса 1 декабря 1944 г. Совнаркомом было принято постановление «О порядке открытия церквей и молитвенных зданий на территории, освобожденной от немецкой оккупации». В нем местным органам власти указывалось на необходимость воздерживаться от закрытия этих культовых зданий, не препятствовать церковным советам ремонтировать их, а в случае изъятия их под общественные нужды предоставлять верующим иное помещение*. (*На пути к свободе совести / Сост. и общ. ред. Фурмана Д.Е. и о. Марка (Смирнова). — М.: Прогресс, 1989. — С. 62).

По примеру многих других протестантских церквей, адвентистские церкви стали снова регистрироваться и возобновлять официальные богослужения. После 1944 года было зарегистрировано более 300 общин с численностью членов более 13 тыс. человек и числом служителей 76 человек . (**Парасей А. Ф. Указ. соч. — С. 64).

Хотя годы сталинских репрессий и военного лихолетья стали серьезным испытанием для Церкви адвентистов седьмого дня, равно как и для всего народа, по данным архивных материалов численно после 1935 года церковь оставалась довольно стабильной. Вот как выглядит движение численности членов Церкви АСД после 1931 года:

1931 год-15 404

1935 год-13 043

1940 год-13 027

1946 год -13 257* (*Из Архива ВСАСДа.).

Вопросы для обсуждения:

1. Каким образом изменились государственно-церковные отношения в СССР к концу 1920-х годов?

2. Как представлялась Церковь адвентистов седьмого дня в работах отечественных сектоведов в начале 1930-х годов?

3. С чем была связана реорганизация Церкви адвентистов седьмого дня в начале 1930-х годов?

4. Что представляла собой организация Церкви АСД после декабрьского Пленума 1931 года?

5. Назовите Состав совета Единого Союза АСД и расскажите о судьбе его членов.

6. Кто осуществлял руководство Церковью АСД в Советском Союзе после ареста председателя Совета Единого Союза АСД Г. И. Лебсака?

7. Каким образом репрессии 30-х годов повлияли на численный состав Церкви адвентистов седьмого дня?

8. Как изменился характер государственно-церковных отношений в годы войны, и каким образом это отразилось на Церкви адвентистов седьмого дня?