Часть I. Начало наследия

Глава 1. План целенаправленного воспитания в семье

Женщина, сидящая рядом с Майклом на кушетке в кабинете врача и судорожно сжимающая его руку в нетерпеливом ожидании диагноза, видела немного радости за двенадцать лет их совместной жизни. Надеясь на лучшее, она была готова услышать самое худшее.

За тридцать пять секунд врач вычеркнул из жизни Майкла тридцать пять лет:

— Мы определили причину внезапной потери чувствительности и чрезмерной усталости, от которых вы страдаете в последнее время. На медицинском языке ваша болезнь, Майкл, называется «атрофирующий периферический паралич». От этой болезни умер Лоу Гериг*.

Эти слова оглушили Майкла. Несколько долгих минут он не мог понять происходящее и лишь смутно догадывался, что врач продолжает что-то говорить, а жена плачет.

Погрузившись в себя, Майкл попытался уйти от действительности в мир воспоминаний. Он вспомнил, как аплодировали коллеги при объявлении о его назначении на руководящую работу; как на церемонии выпуска из колледжа он шел получать награду за отличную успеваемость; как отец во главе толпы болельщиков выбежал на поле после окончания бейсбольного матча, в котором его, Майкла, последняя подача — лучшая за все время его выступлений в бейсбольной молодежной лиге — оказалась решающей.

Картины, пронесшиеся в голове Майкла, были связаны воедино одной нитью: они напомнили ему о блестящем будущем, которое тогда открывалось перед ним. Теперь же ему приходилось хоронить все надежды.

Реально Майклу оставалось жить около трех лет. Единственное, что могли сделать врачи, — это ненадолго отсрочить смерть. Вся жизнь Майкла теперь умещалась в небольшой промежуток времени, состоящий из тридцати шести месяцев.

• Известный американский бейсболист.

Однако, осознав неизбежность скорой смерти, Майкл перестал думать о своей обреченности и переключился на мысли о том, что он может извлечь из своего положения. Судьба, определяющая, когда нам рождаться и умирать, была благосклонна к Майклу: он заранее знал дату смерти, которая будет выгравирована на его надгробии. Это было грустно, но в то же время и полезно: ведь теперь у Майкла появилось время, чтобы выполнить то, о чем многие не думают до той поры, пока не становится слишком поздно.

У него появилась возможность составить план, в котором будет учтен каждый из оставшихся дней.

Он тотчас же приступил к его разработке. Первое, что нужно сделать, — подготовить к неизбежному жену, плачущую сейчас рядом с ним, и проводить с нею как можно больше времени. Это было самым главным для Майкла, хотя жена этого не требовала. Другая часть плана касалась троих детей, которым необходимо было обеспечить будущее.

Майкл решил, что с этого момента он должен пересмотреть приоритеты в своей жизни и стать бережливым. Если раньше основное внимание он уделял карьере, финансовому и общественному положению (и это всецело поглощало его), то теперь все это показалось ему непозволительной роскошью. Положение, репутация и заботы о приумножении состояния обошлись бы Майклу теперь слишком дорого, ведь на них пришлось бы тратить время — а как раз времени у него и не было.

Майклу казалось, что сам Бог дал ему немного дней взаймы и требует, чтобы он использовал их рачительно. Понимая, что отпущенный кредит будет вскоре исчерпан, Майкл решил быть как можно более бережливым. Перед ним был выбор: если оставить детям наследие в виде денег, они его могут растратить; наследие репутации будет быстро забыто. Единственное наследие, которое могло пережить его, — это наследие любви.

Время ограничено

Дилемма, перед которой оказался Майкл, рано или поздно встает перед каждым: мы начинаем ценить время только тогда, когда его у нас уже нет.

Только попав в беду, мы начинаем делать не то, что хотим, а то, что нужно, ставя необходимость выше своих желаний. Только лишившись опоры, мы начинаем понимать, что главное в жизни — это отношения с близкими.

Случаи, подобные приведенному выше, открывают нам глаза на то, что мы не замечаем за чередой повседневных дел. Читая же о человеке, узнавшем, что ему осталось жить три года, мы мысленно пытаемся поставить себя на его место.

Давайте жить так, будто мы в самом деле оказались на месте Майкла. Ведь Бог постоянно напоминает нам, что на жизнь отпущено определенное количество времени, однако мы слишком заняты, чтобы обращать на это внимание.

Правда, иногда у нас проскальзывают мысли, что, например, осталось всего десять лет, чтобы воспитать в сыне черты характера, которые пригодятся ему в жизни; что через два года за дочерью начнут ухаживать юноши, а ее еще надо подготовить к этому; что сыну надо немедленно показать, как мы гордимся его поступком, иначе он забудет про него и у нас уже никогда не будет такой возможности похвалить его.

Порой, проходя через гостиную и глядя на заснувшую на диване восьмилетнюю дочь, мы с удивлением отмечаем про себя, что она занимает уже весь диван, а ведь, кажется, еще вчера засыпала у нас на руках! Видя, как подросток-сын роется в книгах по философии, отчаянно пытаясь найти в них ответы на волнующие его вопросы, мы задумываемся. Когда же, собирая вещи для поездки всей семьи за город, вдруг обнаруживаем, что с нами уже никто не хочет ехать, — только тогда мы начинаем по-настоящему беспокоиться.

Каждый день мы упускаем время. Многое мы упускаем потому, что слишком увлечены суетой повседневной жизни, напоминающей мышиную возню, или потому, что не умеем выбрать нужный момент.

Поэтому нам необходим план.

Иметь план — значит действовать обдуманно. Обдуманность — это как раз то, что в век информации нам требуется больше чем когда-либо.

Мы легко добиваемся успеха там, где все можно измерить. Когда же дело касается отношений с близкими, мы пробираемся на ощупь и потому спотыкаемся на каждом шагу.

Несложно объяснить, почему для многих работа важнее семьи: служебные обязанности можно четко определить, отношения между начальником и подчиненным не подлежат обсуждению, а успех можно измерить количеством денег, полученных в день зарплаты.

В отличие от коллег по работе наши близкие непредсказуемы: у них свои слабости, они питают иллюзии, мечтают и боятся. В отношениях с ними мы действуем методом проб и ошибок, полагаясь на авось. Чувствуя, что должны уделять семье не меньше внимания, чем всему прочему, мы не умеем осуществить это на практике. В результате все, что у нас остается, — это чувство вины за беды, причиненные нашим бессилием.

Фотография или коллаж?

На каком фоне вы предпочли бы сфотографироваться всей семьей? Лично я выбрал бы какую-нибудь картину из жизни небольшого городка, принадлежащую кисти Нормана Рокуэлла. Больше чем кому-либо другому ему удалось на своих полотнах изобразить, что такое наследие любви. Как-то зимой мне довелось читать лекцию недалеко от его родного городка Стокбриджа (штат Массачусетс) и побывать в музее, где собрана крупнейшая коллекция его произведений. Я переходил из зала в зал, и сердце мое трепетало при мысли, что я стою рядом с шедеврами, всколыхнувшими чувства людей во всем мире.

Многое можно сказать о творчестве Рокуэлла, однако первое, что приходит на ум при упоминании его имени, — это тема семьи. Она — основа его искусства. В каких бы ситуациях ни оказывались его персонажи, все время кажется, что невидимые нити соединяют их со своими близкими, — будь то дед, отправляющийся с внуком на рыбалку; молодая пара, подающая заявление о вступлении в брак; солдат, которого приветствуют соседи по возвращении со службы домой; девушка, смотрящаяся в зеркало и с удивлением обнаруживающая, что превращается из ребенка во взрослую женщину; семья, собравшаяся на ужин в День благодарения. И это ощущение принадлежности к семье не пропадает ни на миг.

Вскоре после моего возвращения из Стокбриджа мы получили на Рождество поздравительную открытку от хороших знакомых. На открытке была репродукция работы Рокуэлла, изображающая рождественскую сценку, а в конверт знакомые вложили фотографию своей семьи. Однако вместо того чтобы сняться всей семьей у рождественской елки, они сделали коллаж, наклеив на лист бумаги отдельные фотографии каждого домочадца. Хорошо зная их всех, я понял, что это было сделано не для того, чтобы удивить, а просто ради удобства: детей часто не бывало дома, а родители постоянно заняты, поэтому не было возможности собраться всем вместе, чтобы сфотографироваться.

Жизнь этой семьи напоминала калейдоскоп отдельных фрагментов из жизни ее членов.

Хотя на открытке и была репродукция картины Нормана Рокуэлла, но то, что находилось в конверте, больше напоминало произведение Пикассо.

Многие из нас хотят изменить свою жизнь, но не могут, * поскольку не в состоянии изменить самих себя. Мы полны желания одарить детей наследием любви, которое будет с ними всю жизнь, но почему-то нам все время кажется, что уже поздно. Я еще не встречал родителей, которые не любили бы своих детей. Хотя мы и не афишируем это, но все в глубине души хотим

заложить в них те качества и черты характера, с которыми им будет легче жить.

Однако нам постоянно мешает повседневная суета, в которой мы вязнем.

Мужчины слишком заняты профессиональной карьерой, считая, что романтические мечтания о будущем детей — это удел жен. Им кажется, что работа не терпит отлагательств и стоит лишь остановиться, чтобы покачать ребенка или почитать ему книжку, как конкуренты тотчас же опередят их.

В свою очередь и женщины стараются не отстать от мужчин в профессиональной карьере, и, пока дети проводят целые дни в школе, они успешно продвигаются по службе.

Все это напоминает мне жизнь в Калифорнии времен «золотой лихорадки», о которой я узнал, когда учился в школе. Целыми днями старатели, как рабы, трудились на жаре, промывая песок в поисках крошечных самородков, и в случае удачи наградой за их труд была «золотая пыль».

Эта пыль ценилась. На нее можно было купить товары в магазине или виски в салуне. Случалось, однако, что, когда старатель высыпал на весы «золотую пыль», кто-то открывал дверь и сквозняк сдувал золото, которое оседало в щелях пола и навсегда оставалось там. Случалось, что и сами старатели были беспечны и, торопясь купить нужную вещь, бросали на весы золота больше, чем требовалось. Частицы пыли носились в воздухе и в конечном счете опять же попадали в щели.

В отношениях с детьми мы часто уподобляемся этим старателям. Экономический бум конца XX века оказывает сильнейшее воздействие на наших детей, и, вынужденные идти в ногу с веком техники и информации, мы слишком часто расточаем попусту драгоценное время, которое могли бы с большой пользой провести вместе с ними.

Мы призваны быть наставниками наших детей, готовить их к самостоятельной жизни. Их разум — это чистый лист бумаги, а характер — необработанная глина. Пока они малы, они подражают и поклоняются нам.

Но нас отвлекает и приковывает к себе мир профессиональных интересов. Мы тратим миллиарды на рекламу, психологические исследования, пытаясь угодить клиентам, обхаживая и привлекая их. А ведь в это время дома несколько маленьких, но чрезвычайно любопытных существ с нетерпением ждут, когда мы сможем заняться ими.

Каждый день, увлеченные своими делами, мы упускаем массу возможностей, которые позволили бы заронить в сердца наших детей зерна любви. У нас порой не хватает времени, чтобы:

услышать первое слово, произнесенное ребенком;

увидеть его первые шаги;

преподать сыну урок честности, уличив его во лжи;

прокатиться на велосипеде, впервые починенном сыном;

услышать рассказ о первом свидании и первом поцелуе;

зародить мощное зерно мысли, улучив подходящий для этого момент (а таких моментов в жизни бывает мало, и повторяются они крайне редко).

Все это теряется и навсегда пропадает в «щелях» повседневности. Однако проблему нельзя решить, замазав щели. Это просто невозможно.

Чтобы уменьшить потери, нужно аккуратнее обращаться с золотом. Золото ценится оттого, что его мало. У нас тоже мало возможностей для того, чтобы оставить след в душах детей. Время нам может быть как союзником, так и противником. Если мы не будем относиться к нему с должным уважением, оно лишит нас самого ценного, что у нас имеется.

Каков отец, таково и наследие

Два молодых человека воспитывались в одинаковых семьях, на одинаковых нравственных ценностях и в одну и ту же эпоху. Однако в одном случае к воспитанию ребенка подходили обдуманно, а в другом упускали множество возможностей. Этих молодых людей зовут Джефф и Марк.

Джеффу двадцать восемь лет. Он чувствует себя узником и глубоко страдает оттого, что он гомосексуал.

В детстве Джефф изо всех сил старался привлечь к себе внимание отца, который был богатым и преуспевающим бизнесменом, проводившим почти все время, в том числе вечера и выходные, на работе. Отец давал Джеффу множество обещаний и клялся, что выполнит их, однако в результате все они оказывались невыполненными.

Чаще всего отец обещал Джеффу взять его с собой на рыбалку. Планы составлялись в начале недели, однако в самую последнюю минуту из-за «срочных» или «более важных» дел все откладывалось.

Наконец долгожданный день наступил. В субботу отец растолкал Джеффа затемно. Они плотно позавтракали, собрали удочки и наживку и отправились… на ферму по разведению форели на окраине города.

Джеффу так и не удалось изведать всех прелестей настоящей рыбалки: поездки за город, задушевного разговора на берегу спокойного озера, наставлений отца о пользе терпения, обеда на свежем воздухе, приятной усталости, охватывающей по дороге домой. Все, что он увидел, — небольшой бассейн с полудохлойрыбой. За пятнадцать минут они выловили причитавшееся им количество форели, которую тут же разделали специалисты. Уже через час они были дома. Отец гнал машину, чтобы успеть на работу, куда и исчез на целый день.

Джефф помнит тот день очень хорошо, будто он был вчера: «Это был самый лучший и в то же время самый худший день в моей жизни. Увидев, как отец торопится вернуться с «рыбалки», я понял, что я для него лишь помеха».

Полная противоположность Джеффу — Марк. Он тоже вырос в зажиточной семье, и его отец тоже был напористым бизнесменом. Однако на этом их сходство кончается. Сильная занятость на работе не мешала отцу Марка серьезно заниматься с сыном, и тот вырос правдивым и дисциплинированным юношей.

Сейчас Марку 31 год. На прошлой неделе я встретил его на деловом рауте. Мы поговорили о том, как тяжело приходится его отцу в новой экономической обстановке. Поразмыслив, он сказал, что надеется когда-нибудь стать таким же деловым человеком, как его отец. Даже в таком возрасте Марк все еще хотел быть похожим на отца!

В детстве родители наделили Марка даром любви. Придет время, и он передаст его своим детям, а те — его внукам. Этот дар бесценен именно потому, что он так и будет передаваться из поколения в поколение.

Сколько бы лет ни было нашим детям, никогда не поздно одарить их любовью. В этом у меня нет никаких сомнений. Сколько бы лет ни оставалось у нас для этого — двадцать или всего три, как у Майкла, о котором я рассказал в начале этой главы, мы всегда способны оставить глубокий след в душах наших детей.

Предположим, что у нас появилась возможность заглянуть в будущее и мы узнали, что нам осталось жить около трех лет. Можно ли за такой небольшой срок коренным образом изменить жизнь наших детей? Несомненно. И примером этому служит

Библия.

Я имею в виду Человека, который тоже узнал, что Ему осталось жить три года. У Него были убеждения, которые Он хотел передать Своим ученикам. Он верил, что если сделает это, то и они в свою очередь передадут эти убеждения другим. В Его распоряжении не было ни библиотек со справочной литературой, ни систем оперативной связи со всем миром. Хотя каждый день Он был очень занят, работа никогда не препятствовала исполнению Его миссии, так как Он понимал, что главное — передать наследие любви близким друзьям.

У Него было всего три года. Однако Он успел завершить Свою миссию. Когда Его бездыханное тело сняли с креста, враги

решили, что все кончено. Однако все только начиналось, и, прежде чем на надгробии успели высечь дату Его смерти, Он покинул могилу, сделав ее лишь памятником Своей святости. Прошло двадцать веков, и теперь весь мир поклоняется этому Человеку, сумевшему оставить человечеству наследие любви.

После Него остались следы. Давайте же пройдем по ним и посмотрим, куда они ведут.