Глава 4. Принципы воспитания, необходимые для формирования чувства психологической безопасности

Самопознание и инстинкт самосохранения являются основными составляющими процесса обеспечения психологической безопасности. Без них воспитательные усилия, вероятно, не достигнут цели. Наши представления о себе в значительной степени влияют на то, как мы относимся к детям. Когда мы знаем и любим себя, это передается детям. Мы проецируем на них собственные чувства надежности, душевной уравновешенности и благополучия.

Научиться любить себя и хорошо относиться к окружающим нелегко, особенно если в детстве мы ощущали себя нелюбимыми детьми. Поэтому следует обратить внимание на собственное внутреннее «я». Мы перевоспитываем наше внутреннее «я» при помощи средств, описанных в этой книге. Мы примерим к себе то, что хотим предложить своим детям. Это будет детально обсуждено в главе 6. А сейчас давайте изучим шесть ключевых принципов воспитания.

Вот они:

принятие ребенка таким, каков он есть;

уважение; признание;

одобрение;

подтверждение

утешение.

Существует прямая связь между тем, как мы воплощаем в жизнь эти принципы, и тем, как дети приходят к ощущению безопасности.

Не существует способа избавления детей от переживания чувства страха или беспокойства. Обеспечить им достаточную безопасность — не значит вычеркнуть из жизненного опыта ребенка эти чувства. Однако, хотя мы не можем изменить его жизненного опыта, большое значение имеет, если рядом с детьми находится тот, кто осознает, что происходит, и стремится оказать им благожелательную поддержку.

Как и большинство людей, которые глубоко любят своих детей, мы хотим стать совершенными родителями и защитить их от переживания ненужного страха. Увы, стремление к совершенству — пустая затея, ибо никто не может достичь его. Когда мы требуем совершенства от наших детей, то в действительности проецируем на них отсутствие его в нас самих. Мы ожидаем, что дети будут такими, какими, как мы считаем, следует быть нам самим, и в то же время чувствуем, что не являемся образцом для подражания.

Д. В. Уинникотт, английский педиатр и психиатр, который посвятил всю свою жизнь изучению детей, представляет неидеализированную точку зрения на воспитание, которая заключается в том, что, избавляясь от необходимости «делать все только правильно», мы можем помочь и себе, и детям относиться друг к другу более человечно.

Когда мы рассматриваем воспитательные принципы, обеспечивающие детские потребности в психологической безопасности, могут быть полезны два замечания. Первое, как было рассмотрено выше, касается освобождения родителей от комплекса совершенства. Второе касается «меры совершенства» при оценке качества воспитания. «В меру хорошее», по Уинникотту, воспитание означает, что мы даем детям лучшее из того, что знаем, и берем на себя ответственность за последствия. Это означает стремление как можно больше узнать о себе и нуждах своего ребенка и руководствоваться этим в своих действиях. Установление взаимопонимания с ребенком предполагает откровенное признание своей некомпетентности.

Пройдет много времени, прежде чем заговор молчания, которым окутаны отношения родителей и детей, будет нарушен. Умалчивание объясняется тем, что слишком много родителей верит, будто их переживания, решения, проблемы должны быть окружены тайной, особенно если это имеет отношение к ребенку. Последний берется в данном случае в союзники, так как родителям кажется, что дети должны быть защищены от проблем взрослых, пока они «не вырастут достаточно, для того чтобы понимать». В результате дети извлекают информацию о реальной жизни из своих наблюдений, умозаключений, разговоров с другими детьми, то есть из недостоверных источников, а это приводит к тому, что они часто приходят к ложным выводам.

Некая молодая женщина обратилась к психотерапевту по причине несложившихся отношений с начальником. Она описывала себя как милого человека, с которым приятно работать. В то же время внутри нее нарастало чувство презрения к человеку, с которым она работала». По ее словам, он никогда не обращал на нее внимания и редко интересовался ее делами. Интересно, что и раньше бывали случаи, когда ей приходилось бросать место из-за того, что она начинала ненавидеть мужчину, под началом которого работала. При этом она была яркой, стремительной, напористой личностью и отличной служащей, так что ее всегда с нежеланием отпускали с работы.

Когда она стала вспоминать свое детство, то нашла определенное сходство между ее отцом и начальниками. Отец часто отсутствовал и никогда не объяснял причину отсутствия, (обстоятельства заставляли его работать в другом городе). А когда он, наконец, возвращался домой, то ему необходимо было сделать столько всяких дел, что ей казалось, будто он вообще и не приезжал. Ее гнев из-за отсутствия отца становился все сильнее, хотя она не знала, как назвать это чувство.

Когда он, бывало, долго не обращал на нее внимания, она дулась и отравляла их совместное времяпрепровождение. Поскольку она стремилась проводить время с отцом, она не могла понять, почему вела себя так отвратительно, когда ее желание осуществлялось. Естественно, из-за ее поведения отец все более отдалялся. Складывался порочный круг, разомкнуть который, казалось, невозможно.

В поисках разгадки молодая женщина обнаружила в своей памяти некоторые важные умозаключения, касающиеся ее и отца. В детстве она пришла к выводу, что отец не любил ни ее, ни мать и что его длительные отлучки каким-то образом связаны с нею. Она была недостаточно хорошим ребенком, иначе он оставался бы дома.

Она пришла к ложным выводам, потому что никто не помог ей идентифицировать и выразить свой страх и гнев, которые вызывались непонятным для нее поведением отца. Когда в конце концов она получила объяснение непосредственно из уст отца, она направила свой гнев по адресу — не на отсутствие отца, а на его нежелание объясниться. Отец был ужасно расстроен тем, что она решила, будто он ее не любит.

Теперь с помощью специалистов она начала осознавать связь, существующую между ее отношением к своим работодателям и ее негативными чувствами по отношению к отцу. Раздумывая о своем опыте общения с другими, похожими на ее босса мужчинами, она увидела, наконец, источник своих проблем. Таковы ложные представления, которые умалчивание порождает в детях, и вот как эти представления изменяют жизнь людей.

Многие родители полагают, что они должны заслонить ребенка от естественных проявлений жизни. Секс, деньги, смерть — от такого жизненного опыта, считают родители, детей надо избавить. Ребенок, кроме всего прочего, имеет пол, однако немногие родители признают эту реальность и помогают ребенку разобраться в различии полов. Ребенок смертен, как и все другие. Когда-нибудь он умрет. И все-таки мало родителей, помогающих ребенку справиться с фактом реальности смерти. Финансовые затруднения также скрываются от детей, так как считается, что они не поймут этого и потому не стоит их тревожить. Мы не способны разглядеть нервное напряжение, вызываемое необъясненной ситуацией, и то, как оно в дальнейшем трансформируется у ребенка в неумение понять и осознать случившееся. Нет более страшного монстра, стоящего между родителями и детьми, чем заговор молчания. Это чудовище растет быстрее детей, заполняя собой вначале сердце, дом, а потом входит и в жизнь ребенка. Свобода, о которой мечтает ребенок, — это свобода от этого чудища.

Многие родители игнорируют естественную любознательность детей, особенно в отношении вещей, которые представляются им «неудобными». Или же предполагается, что детская любознательность требует долгого и детального объяснения. В результате родители сообщают детям либо слишком незначительную информацию, либо слишком подробную или ошибочную. Между тем важно выслушать каждый вопрос, задаваемый ребенком, и ответить на него.

Во многих случаях шесть принципов воспитания, обсуждаемых в этой главе, являются взаимосвязанными. Они напоминают различные грани одного камня. Каждый из этих принципов необходим для психологической безопасности, а как они срабатывают, будет исследовано далее.

Принятие ребенка таким, каков он есть

Невозможно переоценить необходимость в самоодобрении и в расположении других людей, для того чтобы быть здоровым и уравновешенным. Это — отправной тезис для дальнейшего обсуждения. Принимать других такими, какие они есть, означает воспринимать себя и других такими, какие они есть, в данный момент времени. Хорошее отношение позволяет нам ощущать, что происходит вокруг нас, и воспринимать это без критиканства или осуждения.

Благорасположение очень часто подразумевает некоторую пассивность или фатализм, но на самом деле — это позитивное, активное чувство. Благорасположение признает, что сущность нашего «я» отличается от нашего поведения. Это не означает, что мы плохие, когда делаем выбор, который приводит к дурным последствиям. Поразительно, как часто мы слышим: «Все, что я делаю, никуда не годится. Я, должно быть, не очень хороший человек». Мы можем научиться принимать себя и других такими, какие они есть, при этом, признавая, что наше поведение бывает неправильным.

Будучи в состоянии отделить ребенка от его поведения, родители должны принять ребенка таким, какой он есть, даже если они не одобряют его поступки. В этом случае дети испытывают уверенность, что их любят, несмотря ни на что.

50-летний мужчина описывал, как его мать обращается с ним, словно он является ее вещью. Она могла позволить себе войти в его квартиру, открыв ее своим собственным ключом в любое время, когда ей того хотелось. Обычно она приезжала без предупреждения, просматривала его почту, подвергала ревизии его шкафчики и подсобные помещения и, конечно, критически высказывалась по поводу всего, что видела. Хотя он жаловался другим, что у него нет личной жизни, он был не в состоянии принять какие-либо меры, чтобы прекратить вмешательство матери в его жизнь. Одна лишь мысль об этом заставляла его испытывать чувство вины. «Как я могу быть таким злым по отношению к моей матери? Ведь она пожертвовала для меня всем, чтобы я имел то, что сейчас имею. Я чувствую себя негодяем, как только подумаю о том, чтобы запретить ей это, но она положительно сводит меня с ума!»

Вместо того чтобы выразить законное возмущение, этот мужчина реагировал так, как и в детстве. Вместо чувства гнева он испытывал огромную вину. Разве мог он позволить себе рассердиться на мать, которая «всем пожертвовала» ради него? Люди, несущие в себе чувство вины, редко находят понимание у других; в противном случае они не испытывали бы этого чувства. Вот что происходит в нас в том случае, когда нас не принимают такими, какие мы есть, или же мы сами не принимаем себя такими.

Чтобы выйти из неприятной ситуации, мы пытаемся воспользоваться известными нам способами. Такое поведение дает определенный эффект, по крайней мере временный. Оно, несомненно, откладывает развязку конфликта, избавляет от боли, страданий, замешательства или любой другой «катастрофы», которая, как мы полагаем, произойдет, если мы дадим волю своим чувствам. В течение некоторого времени мы чувствуем себя в безопасности. И хотя мы можем не осознавать этого, мы одновременно ощущаем, что с нами не все в порядке, поскольку в нас шевелится запрещенное чувство. Проблема заключается в том, что эти ощущения возвращаются вновь и вновь, а улучшение никогда не наступает. Напротив, становится все хуже и хуже, так как нет возможности освободиться от накопившихся чувств. И только в том случае, если мы принимаем свои чувства такими, какие они есть в действительности, мы способны нащупать правильную линию поведения.

Не следует путать восприятие вещей такими, какие они есть, с фатализмом. Восприятие вещей такими, какие они есть, предполагает: «Да, я именно такой». Оно отнюдь не предполагает: «Таким я и останусь навсегда». В этом контексте восприятие вещей такими, какие они есть, означает не конец, а начало перемен, которые невозможны без осознания того, что есть. Воспринимать все таким, какое оно есть, — значит видеть реалии своего существования, признавать такие чувства, как гнев, страх, боль, радость и грусть, брать на себя ответственность за последствия своего выбора без того, чтобы кто-то напомнил нам: «Ведь я говорил тебе…»

Отчего мы не принимаем себя такими, какие мы есть? Оттого, что нас не принимают такими наши воспитатели. Идет ли речь о том, чтобы вести себя тихо, получать хорошие отметки или правильно зашнуровывать ботинки, если мы не подчиняемся «правилам», нам внушают, что мы — нехорошие. В нашей культуре человека принято оценивать по поступкам, а не по тому, что он собой представляет. Независимо от того, что мы стараемся внушить своим детям, они будут ощущать наше критическое восприятие их. Мы хотим «исправить» их, манипулируя любовью. Они же, не понимая этого, считают себя плохими.

Поскольку дети не дифференцируют чувства, поступки и личность, они будут ощущать себя отвергнутыми, если родители тоже не делают между ними различий. Когда мы наказываем ребенка за проявление страха или гнева, мы одновременно внушаем ему, что он неприемлем. Естественно, ребенок приходит к выводу, что он «плохой». Обязанность родителей — помочь ребенку различать все эти аспекты, то есть отделять действие от деятеля. Довольно непросто дать ребенку понять, что его любят таким, какой он есть, и одновременно выразить неудовольствие его поведением. Это особенно трудно, если мы сами никогда не находили в этом разницы.

Каждый ребенок имеет право на любовь уже в силу своего существования. Принимать ребенка таким, какой он есть, означает, что он не должен быть ничем особенным или не делать ничего особенного, чтобы угодить нам. Поскольку у ребенка очень велико желание угодить родителям, нет большего дара, который родители могли бы преподнести ребенку, чем принимать его таким, каков он есть.

Уважение

Уважение является естественным следствием восприятия человека таким, каков он есть. Если мы уважаем человека, мы относимся к нему с вниманием и интересом. Уважать человека — значит высоко ценить его и признавать его значимость для нас. Уважение предполагает, что каждый человек уникален и взаимосвязан со всем человечеством.

Часто уважение ассоциируется с авторитетом. Сколько раз нам говорили, что мы должны «уважать старших»! Не только родители, но и дедушки и бабушки, учителя и начальники требовали от нас уважения только в силу своего положения. Дети же не заслуживали уважения, так как были либо недостойны, либо еще не заслужили его.

Поскольку к взрослым следовало относиться с уважением, от нас ожидали немедленного подчинения (причем с охотой). Нас обвиняли в неуважении, если мы в чем-то не оправдывали надежд, и даже наказывали. Представление о том, что к людям, обладающим определенным авторитетом, надо относиться с должным уважением, внушалось нам постоянно, иногда подкрепляясь шлепком или поркой. Пожалуй, для родителей нет ничего более ужасного, чем неуважение, проявленное ребенком к человеку, занимающему определенное положение. Многие родители в таких случаях немедленно наказывают детей (иногда даже только при намеке на бунт). И ребенок приучается либо подчиняться, либо бунтовать. И когда он становится родителем, то чаще всего ведет себя по отношению к своим детям сходным образом.

У некоторых родителей сама мысль о том, что ребенок имеет право на уважение, вызывает негодование. Другие же считают, что они с полным уважением относятся к своим детям. «Разумеется, я уважаю своих детей!» — сообщила мне недавно одна молодая женщина, а затем поведала об одном эпизоде, который свидетельствует о чем угодно, только не об уважении. Ребенок участвовал в школьной драке и слегка пострадал. Таким образом, он уже был наказан за драку, хотя и не являлся ее инициатором. Когда он пришел домой и попытался рассказать матери о том, что произошло, она сразу рассердилась и отослала сына в его комнату, оставив без ужина. «Ты не должен был допускать, чтобы тот мальчик побил тебя. Если бы ты уважал себя или меня, тебе следовало бы просто уйти. А теперь отправляйся к себе в комнату и подумай об этом. Я не желаю, чтобы ты дрался, как хулиган». Она полагала, что таким образом демонстрирует свое уважение к ребенку.

Уважение к другим, неважно, взрослые это или дети, является производным от чувства уважения к самому себе. Если ребенок не испытал этого чувства, ему очень трудно понять, что означает истинное уважение и что значит уважать и быть уважаемым. Когда родители не проявляют уважения к своим детям, они делают это без злого умысла, просто они не в состоянии дать то, чего сами никогда не испытывали. Крайне важно помнить, что уважение к ребенку необходимо для того, чтобы он чувствовал себя защищенным и накапливал энергию для своего роста и развития. Уважение предполагает признание уникальности ребенка и его права быть самим собой. Уважение внушает ребенку: «Хотя твой жизненный опыт невелик, он все равно ценен. Ты имеешь право быть выслушанным и услышанным. И ты заслуживаешь моего серьезного отношения». Быть уважаемым означает возможность быть выслушанным, быть услышанным и быть воспринятым с пониманием. Уважение должно быть обращено к конкретному человеку, такому, каков он есть в данный момент, а не каким он должен быть или станет; оно разграничивает и отделяет «я» родителя от «я» ребенка, стремясь, насколько это возможно, избежать проецирования своих личностных качеств на другого.

Уважение также основывается и на соблюдении границ между нами и детьми. Мы чтим право ребенка на физическую и психологическую неприкосновенность, и это никогда не позволит нам совершить какое-либо насилие над его личностью, (что чаще всего происходит, когда мы деспотически относимся к чувствам детей, бьем их или совершаем сексуальное насилие). Избиение детей — всего лишь одна из разновидностей плохого обращения, которое всегда ведет к деградации личности, тем более что от них требуют, чтобы они продолжали уважать человека, бьющего их.

Родители слишком часто прибегают к шлепкам и побоям в случае своего разочарования. Если вы обращаетесь со своим ребенком именно так, вы показываете ему свое неуважение. Но поскольку родители считают, что дети им «принадлежат», они не сомневаются в своем праве бить и шлепать детей по своему усмотрению.

Именно такое мышление ведет к тому, что некоторые родители совершают сексуальное насилие над своими детьми. В данном случае совершается насилие не только над личностью ребенка, но и эксплуатируется способность ребенка переживать приятные чувственные ощущения. По своему предназначению сексуальные ласки должны приносить удовольствие. Но если их инициатором выступает родитель, то ощущение насилия, удовольствия и желание угодить вызывают у ребенка замешательство и чувство вины. Ребенок инстинктивно ощущает недопустимость такого поведения со стороны взрослого, но в то же время испытывает чувство беспомощности и в какой-то степени наслаждения. Чувство вины калечит личность ребенка, хотя и не сразу.

Признание

Признание естественно вытекает из чувства уважения. Признание подразумевает, что мы, родители, видим в своих детях нечто знакомое. В них, как в зеркале, мы узнаем себя в детстве. То, что испытывают они, известно нам по собственному опыту. Признание также предполагает, что мы ясно понимаем, что происходит, и способны воспринимать ситуацию во всех деталях — со всеми ее противоречиями. Признание себя и других подразумевает, что человек ценит взаимозависимость всех людей и сам факт существования человека.

Как родители, мы, наблюдая за ростом своих детей, узнаем в них себя, но часто подавляем свои воспоминания, поскольку они нередко доставляют нам боль и страдания. В результате мы подсознательно стремимся не признавать и своих детей. Если существующий в глубине нас ребенок все еще страдает от накопившейся боли, то и процесс признания нами собственных детей может оказаться весьма болезненным.

Разве могли мы рассчитывать на признание, если, казалось, никто не обращал внимания на то, что мы ощущали, и никто не делал попытки помочь нам разобраться в своих чувствах? Отсутствие признания — это когда родители не обращают внимания на своих детей. Они полагают, что им известно все, происходящее с ребенком, и все, в чем он нуждается. Такое поведение проистекает из убежденности родителей, что нет никакой необходимости советоваться с ребенком. Подобное «замыкание общения» также является результатом нашего нежелания погружаться в воспоминания о своем детстве.

Подавляющее большинство взрослых не помнят и не хотят помнить, с какими трудностями им приходилось сталкиваться в детстве. И мало кто понимает, что в детстве они страдали от плохого обращения, что затруднило развитие и становление личности. И весь ужас в том, что эмоциональное насилие не признается за насилие, поскольку практически все в той или иной степени испытывают его.

Как-то семья из пяти человек отправилась в ресторан, поскольку для этого был повод. Возраст детей варьировался от одиннадцати до пяти лет. Подошла официантка, чтобы принять заказ, и последняя по очереди была пятилетняя девочка. Официантка спросила ее, чего бы она хотела. И все наперебой стали говорить, что ей нужно. Официантка терпеливо выслушала всех и вновь спросила пятилетнюю девочку, чего бы ей хотелось. Изумленный ребенок повернулся к матери и сказал: «Мам, она думает, что я настоящий человек!»Этот эпизод и смешной, и грустный. Он ярко демонстрирует отсутствие признания и его последствия для человека. Дети не считают себя «настоящими людьми», так как никто с ними не считается. И такой вывод вполне естествен. В результате такого отношения дети приходят к заключению, что они — люди второго сорта, не заслуживающие того, чтобы их замечали, выслушивали или принимали всерьез. Эта убежденность сопровождает их и во взрослой жизни, лишая их чувства защищенности и уверенности в себе, и это удел миллионов людей.

Одобрение

Одобрение — четвертый принцип, необходимый для хорошего психологического самочувствия людей. Проявление одобрения или неодобрения давно используется родителями как средство контроля за поведением детей. Ребенок очень остро нуждается в одобрении, которое имеет более видимые формы проявления, чем вышеперечисленные. Но для нашей культуры характерно пренебрежение к потребности в одобрении. Чаще всего ею манипулируют во вред ребенку, вместо того чтобы стремиться удовлетворить ее. И, как следствие, подавляющее большинство людей не могут однозначно утверждать, что родители относились к ним в детстве с одобрением.

Одобрение, в котором нуждаются дети, предполагает, что они вполне хороши — такие, какие есть. Но поскольку родители часто не «разводят» саму личность и ее поступки, то и проявления одобрения лишь вносят сумятицу в представления детей. Сами они без нашей помощи не в состоянии понять эту разницу. Потребность в одобрении, о которой здесь идет речь, относится именно к личности, ибо это гораздо важнее, чем одобрение за «хорошие» поступки. Время от времени детей надо направлять и поправлять. Им также нужна помощь для принятия правильных решений. Иногда нужно сказать и «нет». Но нужно объяснить им, к каким последствиям могут привести неправильные решения. Только так они и учатся.

Мы обладаем гораздо большей властью, чем наши дети. И поэтому мы полагаем, что вправе и обязаны навязывать им свою волю, поскольку «нам лучше знать». Маленький и беспомощный ребенок старается изо всех сил угодить нам. Это удается ему за счет огромных издержек. Ребенку часто приходится делать выбор между формирующимся чувством собственного достоинства и потребностью в одобрении. Для нормального развития человека и то и другое крайне необходимо. И никогда

нельзя ставить ребенка в такое положение, чтобы ему приходилось делать выбор между этими жизненно необходимыми потребностями.

Поскольку в нем очень сильна потребность в одобрении, он будет стараться сделать все возможное, чтобы оправдать ожидания родителей. Ребенку кажется, что самый лучший способ обеспечить любовь родителей, любовь, в которой он так отчаянно нуждается, — это делать то, чего хотят от него мама или папа. Поэтому внешне ребенок может выглядеть послушным и даже пассивным, явно выполняющим требования родителей. Внутри же накапливаются горечь и несогласие, которые он обычно даже не может выразить.

Постоянно возрастающая недооценка своей личности приводит к потере чувства уверенности в себе, а это еще больше подталкивает к поиску одобрения. В результате у ребенка пропадает чувство самоуважения, а вместо этого возникает чувство своей неприемлемости. В такой ситуации любовь к себе невозможна. Но если дети не любят самих себя, они не могут рассчитывать и на любовь родителей и других людей, по крайней мере, так думают дети. Таким образом, они попадают в ловушку.

Если даже; хотя это и маловероятно, ребенок сделает выбор в пользу своего формирующегося чувства собственного достоинства, от этого на практике ситуация не станет лучше. Если в той или иной форме ребенок будет упорствовать в своем «нет», то его воспримут как трудного и упрямого, на что родители обычно реагируют одним из двух способов. Либо они делают все, чтобы сломить волю ребенка, либо в отчаянии опускают руки. И та и другая реакция наносит вред становлению личности ребенка, поскольку ему сразу становится ясно, что единственный способ добиться «любви» своих тиранов-родителей — это уступить и подавить свое «я» и делать только то, чего требуют родители. Чтобы противостоять родителям при таких обстоятельствах, ребенку требуется большое мужество. И дети, как правило, решают эту проблему, прибегая к «вызывающему» поведению. Они воплощают в жизнь то, что им внушили: «Так как меня все равно не любят, не стоит и стараться завоевывать одобрение родителей, выполняя их желания».

Если родители приходят в отчаяние и отказываются от попыток управлять ребенком, он страдает от отсутствия контроля. Он оказывается предоставленным самому себе, и ему предстоит справиться с охватившим его малодушным страхом. Дети вправе рассчитывать на то, что окружающие их взрослые несут определенную ответственность за них. А когда этого нет, они очень страдают от чувства незащищенности. Они не будут показывать своего страха, демонстрируя всему миру, что сами могут о себе позаботиться, но втайне будут весьма обеспокоены.

Одобрение заключается в том, чтобы дать ребенку знать, что он нужен и ценим даже тогда, когда нам не нравится его поведение. Одобрение отнюдь не предполагает, что мы всегда должны «ратифицировать» решения, принятые детьми. Его цель — внушить ребенку, что независимо от того, что он делает, его личность всегда имеет приоритетное значение.

Подтверждение

Одобрение выражается через подтверждение, которое в силу своей природы имеет позитивную направленность. «Подтверждать», как поясняет словарь Уэбстера, означает «утверждать положительно». Родительское разочарование нередко находит выражение в всплеске негативных эмоций, слов и поступков. Родители, как это часто бывает в кризисные моменты, стараются опереться на что-то им знакомое и вновь демонстрируют свою неспособность отделить деяние от деятеля.

Больше всего ребенку требуется подтверждение, что он нужен и любим. Особенно это важно тогда, когда дети допускают ошибки. Беспокоясь о том, чтобы наши дети росли такими, какими им следует быть, мы склонны чересчур часто, и навязчиво корректировать их поведение или «неприемлемые» для нас взгляды, которые они могут разделять. Мы упорно не желаем замечать разницу между личностью и недопустимыми формами поведения.

Мы не можем не выражать неудовольствия или неодобрения по поводу некоторых поступков детей, особенно если наша память подсказывает нам, что в детстве мы были «плохими» или не отвечали ожиданиям родителей. На поступки детей мы реагируем автоматически, не задумываясь об этом. Но автоматическая реакция не основывается на разграничении личности ребенка и его поступка; она, наоборот, укрепляет убеждение ребенка в том, что он «плохой».

Причины автоматических реакций могут быть разными.

1. Возможно, когда мы были детьми, нам не удавалось избежать того, чего нам хотелось избежать, и наш полузабытый гнев дает импульс подобной реакции. Если попытаться облечь это в слова, то получится нечто вроде: «Моя мать (отец) никогда не позволяла мне этого делать, и поэтому я не допущу, чтобы мои дети делали это!» Это — реакция того ребенка, сидящего внутри взрослого, который все еще требует справедливости, а сейчас относится несправедливо к своим детям, компенсируя этим свои обиды.

Эту причину можно также обозначить как «мстительный ребенок». Эта часть ребенка, сидящего внутри нас, все еще испытывает гнев из-за плохого обращения с ним в детстве. «Мстительный ребенок» направляет гнев родителей, гнев, не нашедший выхода в детстве и не осознаваемый ныне, на своих детей. Эта скрытая даже от нас самих сторона нашей личности стремится «свести счеты» с теми, кто заставлял нас страдать, и мы проецируем эти чувства на своих детей или кого-то другого, кто представляет собой безопасную мишень. Как правило, мы либо вообще не осознаем этого, либо тщательно маскируем истинные причины нашего гнева.

2. Другой причиной, вызывающей автоматические реакции со стороны родителей, может быть неосознанный страх. Он также может приводить к неспособности разграничить личность ребенка и его поведение, особенно в тех случаях, когда родители не в состоянии отделить свои страхи и опасения от страхов и опасений ребенка. В любом случае отношение родителей заставляет ребенка чувствовать себя не отвечающим их ожиданиям и поэтому не заслуживающим их признания и подтверждения. Когда мы верим в ребенка, мы признаем его цельность и изначальность всего хорошего, заложенного в нем. Доктор Уинникотт абсолютно убежден, что не существует аргументов в пользу теории о врожденной аморальности ребенка. Его концепция основывается на врожденной способности ребенка быть цельной личностью. А цельная личность — это то, чем каждый человек является в каждый определенный момент, и ничто иное. Уинникотт считает, что в каждом человеческом существе заложены могущественные силы, поддерживающие цельность его личности.

«Самая строгая моральность присуща раннему детству, и она сохраняется как черта человеческого характера на протяжении всей жизни человека. Аморальность для ребенка — это необходимость подчиняться за счет подавления своих личностных черт».

И именно эта «моральность» цельной личности ребенка и нуждается больше всего в нашей поддержке.

Утешение

Утешать — значит успокаивать и подбодрять человека, когда ему больно, страшно или что-то непонятно, и это касается как физического, так и психологического его состояния. Одна из кампаний с целью обратить внимание общественности на плохое обращение с детьми шла под лозунгом: «Не должно быть плохо быть ребенком». И хотя кампания была направлена против физического и сексуального насилия над детьми, это вполне уместный лозунг для всех сторон детства. Не должно быть плохо быть ребенком. Однако детство изобилует сотнями больших и маленьких обид, и, хотя некоторых избежать невозможно, слишком большое их количество являются следствием некомпетентного воспитания.

Очень часто родители не обращают внимания на эти обиды; они сознательно или бессознательно умаляют их или игнорируют ребенка. Во многих семьях не принято утешать ребенка, несмотря на его потребность быть воспринятым всерьез. Как уже отмечалось, ребенок настолько сильно переживает боль и обиду, насколько глубокими они ему кажутся. И когда мы утешаем ребенка, мы тем самым признаем его значимость. Утешение может стать эффективным средством в тех случаях, когда родителям не удается установить тесный контакт с ребенком другими способами.

Как правило, с физической болью считаются, но боязнь вырастить «неженку» заставляет родителей иногда воздерживаться от утешения. К тому же детям часто говорят неправду о физической боли. Нередко можно услышать, как родители убеждают ребенка, что у зубного (или другого) врача «больно не будет», хотя очень многие медицинские процедуры сопровождаются болезненными ощущениями различной степени. Когда детям говорят неправду, они еще больше не доверяют нам.

Но гораздо чаще родители игнорируют душевную боль. И хотя душевная боль и обиды не имеют физического выражения, они требуют утешения в не меньшей степени. Если ребенок чего-то боится, то страх для него — реальность, как бы родители ни относились к этому. Поэтому страх нужно воспринимать всерьез. Когда ребенка что-то беспокоит, следует отнестись серьезно к его беспокойству. Если ребенок находится в замешательстве, разочарован или отвергнут друзьями, со всем этим нужно внимательно разобраться. «Не беспокойся» — отнюдь не подходящая реакция. Не имеет также смысла советовать ребенку: «Не стоит волноваться об этом».

Однажды отец посетовал на сложности, возникшие в его отношениях с шестилетним сыном. Дело в том, что у сына появилась «немотивированная» боязнь темноты; если его посылали в неосвещенную часть дома, он устраивал сцену. Когда наступало время идти спать и гасить свет, начиналась истерика. И что бы отец ни говорил сыну, это не давало никакого эффекта. В конце концов, отчаявшись, он отшлепал ребенка, чтобы заставить его не выказывать свой страх. Вместо того чтобы всерьез отнестись к его боязни темноты и утешить его, отец лишь заставил его испытать унижение. И ребенок перестал показывать страх темноты, но только потому, что стал испытывать гораздо больший страх перед отцом.

Когда мы по-настоящему утешаем и успокаиваем ребенка, мы облегчаем его боль и внушаем ему чувство уверенности. Утешение отнюдь не означает устранение негативных чувств, оно означает лишь признание их существования. Невозможно полностью оградить ребенка от боли и беспокойства, Это не в наших силах, и это факт — признаем мы его или нет. Но, утешая ребенка, мы можем помочь ему успешно справиться со своими чувствами. Такой утешение призвано внушать ребенку, что-то, что он чувствует, реально, то, что происходит, небезразлично родителям и что он, следовательно, дорог им.

Самый эффективный способ утешения — физический контакт. Многих из нас недостаточно ласкали в детстве, поэтому мы частенько воздерживаемся от ласк в отношении собственных детей, особенно по достижении ими определенного возраста. Наше стремление к ласке нередко путают с сексуальным возбуждением. В результате многие родители, особенно мужчины, полагают, что касаться тела другого человека и разрешать касаться себя допустимо только при половом акте. И даже в этом случае они испытывают смущение и неловкость.

Для того чтобы сформировать у детей чувство собственной значимости и нормальный психологический настрой, их необходимо тискать, обнимать и ласкать. Это нужно всем детям — как девочкам, так и мальчикам. Все родители должны прочитать книгу Эшли Монтагю «Прикосновение, значение кожного покрова человека». Монтагю указывает, к каким физическим и психическим заболеваниям может привести недостаток ласки. Широкое распространение внебрачных связей в нашем обществе имеет непосредственное отношение к недостатку ласки, которое ощущают многие люди.

Если дети сопротивляются ласкам, то это, вероятно, объясняется тем, что мы сами ощущаем неловкость, которая передается им. Возможно также, что им никогда не приходилось видеть, как родители обнимают или ласкают друг друга. У них создается представление, что ласки «на публике» недопустимы. Многие люди не могут ответить на вопрос, в каких формах проявлялось чувство любви в их семье. Они никогда не замечали, чтобы отец с матерью обнимались или ласкали друг друга. Поэтому они выросли в убеждении, что в ласках есть что-то плохое.

Иногда, когда мы ласкаем детей, нам может показаться, что у них возникает некоторое сексуальное возбуждение. Это нормально и не должно заставить нас отказаться от ласк. Ощущение и действие — это совершенно различные вещи. Хотя любовь к детям и сопровождается чувственными ощущениями, они отличаются от сексуальных.

Если мы относимся к детям так, чтобы они ощущали, что их признают, с ними считаются, уважают и поддерживают, то не возникает проблем и с утешением. Стоит признать, что источники боли и обид — общие для всех людей, как естественна для всех людей склонность к утешению и сочувствию.

Однако нередко к детям относятся, как к вещам, как к чему-то такому, что является полной собственностью родителей, а не как к человеческим существам, обладающим определенными правами. Родители делают это не по злому умыслу: к ним так относились в детстве, и другого отношения они не знают. Если наши родители обращались с нами, как с собственностью, то и мы склонны так обращаться со своими детьми, неважно, осознанно или неосознанно.

Некоторые заключительные замечания

Если к ребенку относятся так, как рекомендовано выше, то между родителями и ребенком устанавливаются доверительные отношения, которые, помимо полной открытости, способствуют и формированию чувства уверенности в себе. А это — источник независимости, которую многие из нас так и не обрели. Независимость позволяет нам не подчиняться контролю со стороны других людей (подсознательно или осознанно) и нести полную ответственность за самих себя.

Если человек уверен в себе, то это во многом помогает ему верить и другим. Если же мы не уверены в себе, то не в состоянии определить степень угрозы, с которой можем столкнуться. А поскольку стремление к безопасности доминирует над всеми другими, мы способны на все, лишь бы сделать себя неуязвимыми. Утрата способности верить другим людям — основная причина, вследствие которой столь многим людям не удается установить духовную близость с другими людьми. Если человек не верит другим, он закрыт для близости. А настоящая близость — это то, чего нам так не хватает.

Вспомните и поразмышляйте

В ресторан входит хорошо одетая женщина в двумя детьми. Старший ребенок — девочка-подросток — держит в руке щетку для волос, которой она без конца расчесывает волосы. Младший — мальчик лет восьми в криво застегнутом пиджачке, из-под которого выглядывает край рубашки. Матери лет 35, и она прекрасно одета. Она сообщает официантке, что ее муж сейчас подойдет — он паркует машину. Она усаживает сына напротив себя, а дочери велит сесть рядом.

Восьмилетний ребенок крутится во все стороны, а потом растягивается на диванчике. Все эти действия сопровождаются постоянными окриками со стороны матери и сестры, но он их игнорирует. Мальчик начинает играть с ногой матери. Она велит ему прекратить. Не обращая внимания на ее требования, он продолжает. Сестра хватает его за руку под столом и отталкивает его от матери. В этот момент мальчик решает скатиться на пол и забирается под стол, притворяясь спящим. Возмущение дам выражается в постоянных призывах «встать», «вести себя как следует» и угрозах. В конце концов мальчик встает. Но тут же начинает играть столовыми приборами — сначала вилкой, а затем и ножом.

«Вилкой можно убить человека?» Ответа нет. «А таким ножом можно убить человека?» Ответа нет. «Держу пари, что, если захотеть, можно убить человека этим ножом». В то время как сын пытается добиться ответа у матери, она с дочерью изучает меню. Она беспокоится о том, что они будут есть. Ее волнует, что они ели вчера и что будут есть сегодня. Мальчик требует на десерт мороженое, но опять не получает никакого ответа. Перебрав ряд блюд, мать останавливается на сэндвиче со сложным гарниром. На протяжении всего процесса принятия этого важнейшего решения она очень много говорит.

Мать сообщает мальчику, что он будет, как и все, есть сэндвич со сложным гарниром. Он протестует и просит гамбургер, но она не желает даже обсуждать это. Она подробно рассказывает ему, что входит в гарнир, и заявляет, что, как ей известно, он любит все эти компоненты. Мальчик продолжает протестовать, настаивая, что мать не всегда знает, что ему нравится. Она объявляет, что он будет есть то, что она закажет, иначе никакого мороженого он не получит, на что он возражает: «Ну почему мне нельзя есть то, что я хочу?»

Вместо ответа мать внезапно требует, чтобы дети пошли мыть руки, иначе она не разрешит им есть. Сестре поручено проследить за этим, и, в конечном счете, ей удается оторвать мальчика от стола и увести его в туалет.

Ко времени их возвращения появляется отец, которому понадобилось уж очень много времени для парковки. На вопрос: «Где ты был?» — он отвечает, что наводил справки о возможности путешествия всей семьей на плоту. Однако уровень воды слишком низок, поэтому лучше путешествовать на каноэ. Отец описывает, как должно проходить путешествие, делая упор на мерах безопасности, куда входят спасательные жилеты и каски. По тому, как он все описывает, ясно, что ему очень хочется совершить такое путешествие с семьей.

Мать тотчас же возражает, называя затею опасной и глупой. Дочь присоединяется к матери, выражая недовольство тем, что ей придется надевать «какую-то старую каску». Мать подробно перечисляет все опасности, которые могут возникнуть, и заявляет, что они отправятся в путешествие верхом на лошадях. При этом она обращается непосредственно к сыну, расписывая, сколько удовольствия он получит.

Отец замечает, что с женщинами или без них, но он отправится на каноэ, и настаивает на том, чтобы сын сопровождал его. Мать вмешивается в разговор между отцом и сыном, обращаясь к мальчику с предупреждениями типа: «Ты промокнешь», «Там очень острые камни», «Ты перевернешься», «Ты поранишь себя». Она обращается к мужу: «Ты не получишь никакого удовольствия, поскольку тебе придется заботиться о Майке. Тебе придется постоянно следить за ним (иначе он утонет или поранится), а это будет слишком утомительно для тебя». Одновременно она продолжает убеждать Майка, что ее предложение лучше. В конце концов отец в сердцах заявляет, что сын поедет с ним. Дискуссия завершается несколькими минутами напряженного молчания за столом, после чего к столу подходит официантка, чтобы принять заказ.

Напишите, какие чувства возникли у вас сразу после прочтения истории:

Попробуйте определить, какие чувства испытывает каждый персонаж.

Отец.

Мать.

Дочь.

Сын.

Человек, наблюдавший этот эпизод.

Как вы думаете, какие выводы сделает для себя сын после этого эпизода?

Еще раз оцените этот эпизод с точки зрения проблемы психологической защищенности. Сделайте это, встав на место мальчика. Сделайте для себя пометку, если у вас возникнут трудности. Спросите себя, что из опыта вашего собственного детства может служить источником трудностей.

И, наконец, вспомните о своем детстве и оцените его с точки зрения тех шести принципов, которые были изложены в данной главе. Запишите один или пару эпизодов, в которых проявлялись или не проявлялись эти принципы.