Глава 6. Восстановление связей с нашим внутренним ребенком

Внутренний ребенок

Сейчас он молчит

Внутренний ребенок просыпается, когда взрослый спит.

Ребенок ждет, когда взрослый проснется и полюбит его.

Почему мы двое не можем быть одним целым? — вопрошает его бытие.

Принимай меня, как я принимаю тебя.

Приласкай меня, позаботься обо мне, поговори со мной и защити меня, так как мы обречены быть вместе.

Разве в тебе нет места для меня?

Если я умру, то и ты умрешь! Разве ты не хочешь, чтобы я жил?

Докажи своей любовью ко мне, что мы этого хочешь.

Вновь сделай меня частицей себя.

Давай станем одним целым так, чтобы нас обоих любили другие.

Боль со временем уйдет.

Не отвергай меня больше никогда.

Я знаю, что ты собой представляешь. А теперь ты загляни в себя и посмотри, что я собой представляю.

Я — это ты!

Где-то в процессе жизни многие из нас теряют связь со своим внутренним ребенком. Как только наши тела достигают зрелости, мы воображаем, что физиологическая зрелость означает конец детства. Каким бы ни было детство, оно позади. У нас возникает нечто вроде амнезии, которая помогает нам забыть все неприятное и болезненное. Эта забывчивость позволяет питать иллюзии, что наши детские переживания, плохие, хорошие или неопределенные, больше не влияют на нас. Поэтому мало кто способен увидеть связь между нашим детством и воспитанием собственных детей.

Подобное заблуждение серьезно препятствует самопознанию и любви к себе. Кроме того, оно ничуть не смягчает боль и страдания, которые мы испытывали в детстве. Эти чувства все еще живут в нас, хотя и в скрытой форме. Разрыв с прошлым, пусть он и выглядит как благо, тем не менее прочно привязывает нас к страданиям и гневу нашего детства, которые не нашли разрешения. И, как уже отмечалось, то, что эти чувства не нашли выхода, оказывает сильнейшее воздействие на процесс воспитания наших собственных детей.

Несмотря на то, что мы считаем, будто все забыли, наш внутренний ребенок ничего не забыл, даже если он не может четко выразить свои чувства. Эти «забытые» воспоминания мешают выполнять одну из важнейших родительских функций — обеспечить детям чувство психологической защищенности, в котором они нуждаются, чтобы вырасти здоровыми и цельными личностями. Нам нужно восстановить связь со своим внутренним ребенком, чтобы освободиться от эмоционального бремени прошлого. Только в этом случае мы сумеем стать самими собой, нести полную ответственность за свою жизнь и, таким образом, быть готовыми к выполнению родительских обязанностей. Но почему-то многие из нас никак не желают восстанавливать эту связь. Мы либо отрицаем реальность прошлого, либо отрицаем его влияние на настоящее.

Прислушайтесь к опыту некоторых людей.

«Когда возникали вопросы о моем детстве, у меня было ощущение, что я мертв. У меня полностью отсутствовали какие-либо эмоции, и мне было трудно даже говорить. Бывало, промелькнет какая-то мысль, и вновь наступает ощущение пустоты. Мне понадобилось очень много времени, чтобы понять, что мелькающая мысль — это и есть чувство, которое возникало в связи с воспоминаниями».

«Когда я начал восстанавливать связь со своим внутренним ребенком, мне казалось, что я умру или со мной случится что-нибудь ужасное. Мне казалось, что на меня падает гнев моих родителей. Вот такие чувства я испытывал в самом начале. Но я говорил себе, что я — взрослый человек, у которого у самого есть дети, и я до смерти боюсь вновь испытать чувства, которые испытывал в детстве».

«Все эти разговоры казались мне глупостью. Я — взрослая женщина, мать, успешно занимаюсь бизнесом, а меня заставляют искать контакт со своим внутренним ребенком. Все это выглядело нелепым! Сначала я относилась к своему внутреннему ребенку с неприязнью и неодобрением. Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять, что он — жертва прошлых событий, и его вины в этом нет».

«Я никак не хотел признать его существование и понять, а также признать в качестве своего внутреннего «я» жалкое, запутавшееся, забитое и страдающее существо. Я ненавидел его за слабость и неспособность постоять за себя, за пресмыкание перед обидчиками».

«Я и слышать не желал о том, чтобы вновь испытать ощущения своего детства. Было неприятно даже вспоминать о нем, не говоря уж о том, чтобы вызвать чувства, испытанные в детстве. Но как только я начал ощущать присутствие ребенка внутри себя, я уже не мог отмахнуться от его страданий, как бы я этого ни хотел».

«Детство у меня было «нормальным и счастливым», так, по крайней мере, я полагал. Казалось, нет нужды вновь возвращаться в него. В нем не было ничего, что могло бы травмировать меня на всю жизнь. Я и не подозревал о зависимости между отсутствием уверенности в себе и тем, как со мной обращались в детстве, до тех пор, пока не восстановил свои детские ощущения и не понял, что родители со мной не считались и подавляли меня. Я был страшно изумлен тем, что та боль все еще жива во мне».

«Я говорила себе, что с детством покончено навсегда. Не может быть, чтобы испытанные в детстве чувства так влияли на меня, вызывая депрессию и апатию. В настоящем отнюдь не меньше поводов для подобных ощущений. Я не желала видеть, какой гнев жил во мне и как долго я несу в себе этот гнев».

«Я помню, как я вначале сопротивлялась установлению контакта со своим внутренним ребенком, и помню, какие два чувства я испытывала — страх и стыд. Я боялась, что этот контакт заставит меня страдать, что он вызовет неприятные воспоминания о детстве. Я боялась перемен. Мне было стыдно за слабость и беспомощность, проявленные в детстве. Я думаю, что я стыдилась и хотела избежать всяческих контактов со своим внутренним ребенком. Преобладающим чувством, которое я испытала при установлении контакта с ним, была грусть. Я помню, как я рыдала, приговаривая: «Бедный, бедный ребенок!»

Эти исповеди свидетельствуют о том, что мы сопротивляемся установлению связи с внутренним ребенком. Однако это совершенно необходимо, если мы хотим стать достаточно компетентными и понимающими, чтобы «успешно» воспитывать своих детей. Пока мы не увидим связи между прошлым и настоящим, мы в той или иной форме будем воспроизводить прошлое. Я полагаю, что наш долг перед потомством состоит в том, чтобы воспитывать своих детей лучше, чем воспитывали нас. Поэтому важно установить связь со своим внутренним ребенком и выявить, где и что было не так.

Не имея свидетелей и защитников (учитывая нашу склонность все отвергать), нам будет трудно разобраться в реалиях своего детства. Даже когда мы знаем, что не все в детстве было идеальным, мы весьма неохотно возвращаемся в него или возлагаем ответственность на родителей. «Они делали все возможное». Эта фраза повторяется столь часто, что стала своеобразным штампом. Это утверждение представляет собой наш первый и последний бастион, свидетельствующий о стремлении сохранить иллюзии. И до тех пор пока мы не преодолеем себя и не осознаем своих иллюзий, мы не сможем делать то, что необходимо и нам, и нашим детям, — создать атмосферу защищенности, в которой личность могла бы расти и развиваться.

Процесс восстановления связи

То, что утрачено в детстве, утрачено навсегда. Тем не менее нет необходимости постоянно переживать утрату. Если нам нужно получить нечто, чего мы были лишены в детстве, мы должны сами обеспечить, это для себя. Сейчас вам уже, должно быть, ясно, что внутренний ребенок все еще не удовлетворил свои потребности и нуждается в помощи свидетелей и защитников. Чтобы выступать в этих ролях, нам необходимо интериоризировать родительскую любовь и всей душой откликаться (а не просто реагировать) на потребности внутреннего ребенка.

Каждый из нас способен стать любящим родителем. При выполнении родительских функций нам недостает не любви. Наше неадекватное поведение объясняется наличием страхов и низкой самооценкой. Даже если мы плохо выполняем свои родительские функции, мы очень любим детей и беспокоимся о них. А это может оказаться полезным не только для детей, но и для нашего внутреннего ребенка. Пытаясь установить связь с внутренним ребенком, полезно вообразить родителя, обладающего всеми качествами, которые мы хотели бы видеть в нем. Как ни удивительно, но в каждом из нас присутствуют эти качества; на них и следует опираться. И если мы будем основываться на этих качествах, то внутренний ребенок наверняка получит столь необходимые ему поддержку, понимание и сочувствие.

Шаг 1

С чего начинать? Следует припомнить все, что только можно, о детстве, включая самые, казалось бы, несущественные моменты. Если взглянуть на них под новым углом зрения, можно увидеть много интересного. Оборотной стороной многих ощущений являются такие непризнанные чувства, как печаль, страх и гнев. Возможно, нашей спонтанной реакцией на это открытие будет отрицание: «Не может быть!» Шок, испытываемый при этом, может заставить нас отрицать истину, по крайней мере, вначале. Нам нужно понять, что эти чувства все время были внутри нас. Мы их не придумали «тогда» и не придумываем сейчас. Мы должны научиться доверять своим ощущениям, полагаясь на них, а не на чью-либо интерпретацию.

Восстанавливать детские ощущения можно разными способами. Один из них — записывать воспоминания, как если бы мы делали записи для автобиографии. Может быть, целесообразно вообразить себя «объективным» биографом, записывающим чьи-то мемуары. Очень важно фиксировать все, что мы мысленно видим, во всех деталях, не опуская ничего. Особенно важно «увидеть» лица людей, участвовавших в событиях, а также свое собственное лицо. Необходимо также отметить взаимодействие с другими людьми и выводы, к которым вы пришли. Полезно представлять себя как постороннего и дотошного наблюдателя.

Выполнение заданий, приведенных в конце каждой главы, — другой способ начать сбор информации о потребностях внутреннего ребенка. Если вы уже выполнили их, то у вас есть основа для оценки детских ощущений. Если вы многое не можете вспомнить о своем детстве и есть люди, на чьих глазах вы росли, полезно порасспросить их.

Старые альбомы с фотографиями или фотокарточки, хранящиеся у родителей и родственников, прекрасно освежают воспоминания. Рассматривая фотографии, мы можем вспомнить, что стоит за ними. Нужно постараться вспомнить, что происходило с нами в то время, и что мы чувствовали. Это должно помочь нам почувствовать любовь и привязанность к тому маленькому, ранимому ребенку, каким мы были и каким остаемся где-то глубоко внутри.

Шаг 2

Вспомнив и правдиво зафиксировав свои детские ощущения, мы должны затем стать защитниками своего внутреннего ребенка. Это необходимо, чтобы противостоять тем критическим голосам, которые подавляют его.

«Критические голоса моих родителей все еще звучали во мне. Я была поражена тем, что они все еще имели надо мной власть, хотя мне было уже 33 года. Я поняла, что не знаю, что я собой представляю. Я чувствовала себя ненастоящей, фальшивой».

Это рассказала молодая женщина, которая обнаружила, какую власть имеет над ней прошлое. Она убедилась в этом, когда стала прислушиваться и распознала голос своей матери. Ребенок внутри ее помнил, какой она испытывала ужас, когда «делала все не так». Если она приносила домой отличную отметку, то следовало принести «пятерку с плюсом». Как бы тщательно она ни одевалась, в ее одежде всегда находился какой-нибудь изъян. Этой женщине потребовалось много времени, чтобы голос защитника обрел такую же силу, как и голос ее матери.

Проявив настойчивость, мы в конце концов обнаружим, что голоса защитников внутри нас обладают не меньшей, если не большей мощью, чем критические голоса. Свидетели и (или) защитники, которых нам надо заиметь, будут сражаться за интересы внутреннего ребенка, не сдаваясь и не переходя на сторону «противника». Внутренний ребенок никогда не будет в состоянии противостоять критическому голосу родителей сам, без нашей помощи.

Важно отметить, что вследствие неблагоприятного опыта, приобретенного в детстве, нельзя рассчитывать на то, что внутренний ребенок немедленно почувствует доверие, и будет сотрудничать со свидетелем и защитником. У некоторых людей внутренний ребенок столь глубоко запрятан в дебрях души, что очень трудно обнаружить его.

При установлении связи с ним могут возникнуть и другие сложности. Иногда случается так, что внутренний ребенок приходит к выводу, что всякое общение бессмысленно, и не считает возможным идти на риск новых разочарований и страданий. И если такой вывод сделан, внутренний ребенок может отказаться от всяческих контактов, поскольку уже не осознает, что ему нужно или чего хочется.

Один молодой человек, пытавшийся установить связь со своим внутренним ребенком, отмечал:

«Когда я попытался представить, где можно обнаружить ребенка внутри себя, я был изумлен, узнав, что он пребывает в глубине замка, внутри камеры, толщина стен которой достигает нескольких футов. Он сидит на стуле прямо посередине камеры. Дверь, ведущая в камеру, массивная, тяжелая и заперта изнутри. Есть небольшое окошечко, через которое ребенок может общаться с внешним миром. Когда я взглянул на ребенка вблизи, я увидел, что он страшно напуган. Сначала, когда я окликнул его по имени, он не хотел даже смотреть в направлении двери. Когда же мне удалось привлечь его внимание, он отказался подойти поближе к двери, чтобы поговорить. Поначалу он не отвечал на мои вопросы и только глядел на меня испуганными глазами».

Анализируя этот образ, молодой человек начал понимать, почему его внутренний ребенок упрятан в глубине замка. Увидев испуг на его лице, молодой человек вновь пережил все ужасы своего детства. Его мать умерла, когда он был совсем маленьким. Отец, находившийся в глубочайшем отчаянии после смерти жены, едва замечал ребенка, заботясь лишь о самых насущных его потребностях. И хотя он был еще маленьким, отец часто оставлял его дома одного, а сам отправлялся в бар. Частенько он находил отца мертвецки пьяным на полу в гостиной, укрывал его одеялом и ложился спать.

Молодой человек вспомнил, как его «футболили» от одного родственника к другому; нигде он не жил дольше нескольких недель и никогда не знал, куда его отправят завтра. И хотя родственники очень старались продемонстрировать ему свою любовь, они не могли заменить ему мать (или отца). Вел он себя ужасно, что предопределяло его «ссылку» в какое-либо другое место, так как никто не мог «сладить» с ним.

На своем опыте он научился никому не доверять и не ждать от жизни ничего хорошего. Он стал манипулировать окружающими его людьми и использовать их в своих интересах. Он усвоил, что нет иного способа получить то, что ему необходимо, кроме обмана или лести. Он пришел к убеждению, что никто добровольно не будет удовлетворять его потребности.

Понадобилось очень много времени, чтобы его внутренний ребенок отважился довериться свидетелю (защитнику). В конце концов, откуда его внутренний ребенок мог знать, что этот «человек» отличается от всех других взрослых людей, встреченных им в жизни, которые много обещали и мало что давали? Мир, в котором он вырос, был настолько небезопасным, что лишь воображаемый замок и камера могли защитить внутреннего ребенка.

Недоверие заставляет его прибегать к хитрости, вести себя настороженно и относиться ко всему с подозрением, то есть использовать все навыки, приобретенные в детстве, в целях выживания. Только открытое, настойчивое и лояльное отношение к внутреннему ребенку со стороны свидетеля (защитника) может ослабить его оборону. Если отнестись к нему честно, открыто и с уважением, он может отбросить свою защитную броню. Я имею в виду, что требуется запастись огромнейшим терпением; для установления доверия требуется продолжительное время, особенно если в детстве доверие было подорвано самыми близкими людьми.

Вот два типичных диалога между внутренним ребенком и свидетелем (защитником) на начальных стадиях установления связи.

Свидетель (защитник). Я хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя и считаю тебя порядочным. Я знаю, что ты не совсем мне доверяешь, но это ничего не значит.

Внутренний ребенок. Ты так говоришь, потому что хочешь обмануть меня. Ты прав, я тебе не доверяю. Где ты был, когда мне так нужен был человек, который любил бы меня и заботился бы обо мне? Ты опоздал.

Свидетель (защитник). Похоже, тебе есть за что сердиться на меня, и я не виню тебя за это и за то, что ты считаешь, будто я опоздал. Но, что бы ты ни говорил, ничто не заставит меня отказаться от тебя сейчас, когда я тебя нашел. Возможно, мне не всегда будет хватать выдержки и терпения, как бы мне этого ни хотелось, но я намерен сделать все возможное.

Внутренний ребенок. Ну, посмотрим, насколько тебя хватит. Держу пари, что ты не лучше всех остальных взрослых. Ты говоришь правильные вещи, но, когда мне требуется твоя помощь, ты всегда слишком занят.

Внутренний ребенок. Послушай, я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Я не верю ни одному твоему слову. Хотя мне хотелось бы. Боже, как бы мне хотелось верить, что на тебя можно положиться, но я не осмеливаюсь.

Свидетель (защитник). Ничего, я знаю, что ты чувствуешь, или, по крайней мере, думаю, что знаю. Я отнюдь не идеальный человек, но я совершенно искренен, когда говорю, что ты — чудесный и заслуживаешь любви, и я буду с тобой всякий раз, когда понадоблюсь тебе.

Внутренний ребенок. Мне нравится то, что ты говоришь, и я попробую испытать тебя. Я подожду и посмотрю.

Шаг 3

После обнаружения внутреннего ребенка и установления контакта с ним необходимо убедить его довериться свидетелю (защитнику). Внутреннему ребенку требуется помощь, чтобы он заговорил о страхах, боли и гневе, которые все еще несет в себе. Этот процесс может оказаться мучительным и ужасным. Внутренний ребенок испытывает не только недоверие, но и чувство вины за то, что сердится и боится, и за то, что «сплетничает» о своих матери и отце. Свидетелю (защитнику) нужно помочь внутреннему ребенку побороть свой гнев, страх и опасение совершить предательство. Следует помочь внутреннему ребенку осознать эмоциональные причины своего поведения. Своим постоянным присутствием и настойчивостью, поддержкой и лояльностью свидетель (защитник) должен внушить уверенность внутреннему ребенку, несмотря на сопротивление последнего.

Если свидетель (защитник) хочет добиться успеха, ему стоит ненавязчиво внушать внутреннему ребенку нормы поведения, согласующиеся с шестью принципами воспитания, рассмотренными в предыдущей главе. Нужно воспринимать внутреннего ребенка таким, какой он есть. Следует проявлять большое уважение к внутреннему ребенку и постоянно подчеркивать свое признание и одобрение, а также поддерживать и утешать его, когда он в этом нуждается.

Поскольку защитник призван охранять права ребенка, он должен без колебаний всегда вставать на его сторону. Защитник становится учителем, другом и помощником внутреннего ребенка, а в случае необходимости он должен устанавливать определенные границы. Такая форма «здоровой шизофрении», когда происходит раздвоение личности на воспитателя и ребенка, может показаться странной и необычной. Тем не менее, она дает возможность вновь подвергнуться воспитанию, в чем большинство из нас так нуждаются.

Вот что может произойти, в случае если мы занимаемся этим.

«Мой внутренний ребенок обладает большим творческим потенциалом и никогда не сдается. Вначале мой голос критического родителя подавлял все остальные, затем он стал осуждающим и сердитым, а в конце концов — испуганным. Мой внутренний ребенок так страстно желал быть свободным и выразить себя, что использовал любые возможности, чтобы привлечь мое внимание».

«Хотя мне потребовалось довольно много времени, я все-таки обнаружил маленького Джимми. Когда я увидел, как он напуган, мне захотелось взять его за руку. Я поклялся заботиться о нем. Он стал частью меня самого. Сейчас я ощущаю все страдания, и радости маленького Джимми Я знаю, что, заботясь о нем, я забочусь о себе».

«Я пришла к пониманию того, что мой внутренний ребенок — это моя суть. Он слабенький, любящий и такой мудрый, что удивляет меня своими познаниями. Теперь, когда я сумела рассеять все свои страхи и узнала его и радость, которую он приносит, я постоянно прислушиваюсь к нему. Будучи моей сутью, он инстинктивно знает, что мне надо».

«Когда дела идут не очень хорошо, я мысленно представляю своего внутреннего ребенка и. ласкаю его. Я говорю ему утешительные слова, например: «Я знаю, тебе больно». Или: «Уверена, что тебе хотелось бы отругать его». Затем мой внутренний ребенок и взрослая часть меня перемешиваются в нечто единое».

«Я обнаружила, что мой внутренний ребенок, который был утрачен мною так давно, к которому я не прислушивалась и о котором не заботилась, очень мудр. Я обнаружила в себе способность утешать, защищать- и вселять уверенность в своего внутреннего ребенка, чтобы он мог расти и стать самим собой».

«У меня нет слов, чтобы описать те новые чувства, которые возникли у меня после того, как я установила связь со своим внутренним ребенком. Впервые в жизни я почувствовала, что способна любить, и достойна любви других людей. У меня бывают и плохие времена, но они случаются все реже и реже, и, даже когда я нахожусь в депрессии или меня захлестывают другие эмоции, я знаю, что в целом я — хороший человек».

«Когда я сейчас смотрю на своих детей, я делаю это другими глазами. Я совершенно забыла, каково это — быть ребенком, и требовала от них совершенства, полагая, что и сама стану совершенней. Но после того как я восстановила свое детство с его страданиями и болью, я стала проявлять большую терпимость и понимание по отношению к своим детям. Бывают дни, когда они по-прежнему сводят меня с ума, но, по крайней мере, я не считаю их из-за этого плохими».

«Узнавание своего внутреннего ребенка дало мне возможность оценить собственную личность и поразмышлять о ней. Сейчас я лучше понимаю свои действия и осознаю, что делаю свою жизнь более сумбурной и трудной, когда не считаюсь со своим внутренним ребенком».

Шаг 4

Четвертый шаг — это научиться быть добрым к самому себе. Вот некоторые примеры.

«Я не осознавала, как плохо отношусь сама к себе, до тех пор, пока не стала обращать внимание на своего внутреннего ребенка. Я наносила ему ужасные эмоциональные травмы. Я постоянно внушала себе, что я глупа и ни на что не способна. Я изводила себя страхом и беспокойством о том, что другие обнаружат, что я не та, за кого себя выдаю. Теперь же я поняла, как ужасно было мое детство, и мне не нужно больше ругать себя, когда у меня что-то не получается. Я знаю, что это вполне нормально и отнюдь не означает, что я вообще ни на что не гожусь».

«Чем лучше я отношусь к своему внутреннему ребенку, тем лучше мое отношение к детям. Сначала мне это казалось странным, но со временем я стала кое-что понимать. Всю свою жизнь я слышала: чтобы быть способным любить других, нужно уметь любить себя, но никогда не понимала, что это означает. Но теперь, ощутив любовь к себе и ее последствие — любовь к другим, я вижу, как изменилось мое отношение не только к детям, но и ко всей семье и к друзьям».

«Вот как я отношусь сейчас к своему внутреннему ребенку. Когда ему плохо, я его утешаю. Я мысленно представляю его и выслушиваю, я воображаю, что держу его на коленях и ласкаю. Когда он сердится или когда ему страшно, я переживаю то же самое. Еще мы ведем беседу, и я внушаю ему, что, какие бы чувства ни владели им, это нормально. Я слушаю его и пытаюсь понять, из-за чего возник гнев или страх. После этого внутренний ребенок, как правило, успокаивается, и мы оба чувствуем себя лучше, и более способными получить то, что «нам» нужно».

«Когда мне по-настоящему удалось установить контакт со своим внутренним ребенком, выяснилось, что он оказался весьма требовательным маленьким чертенком. Когда я отправлялась за покупками, казалось, ему хочется всего, что он видит. Он уговаривал меня, что заслуживает этого, и если я действительно люблю его, то должна купить ему то или это, без чего он не может жить. Сначала я была убеждена, что «ничего не получится». Невозможно было удовлетворить его ненасытные желания, да и финансы не позволяли. Но когда я поняла, что «вещи» были всего лишь попыткой компенсировать эмоциональную неудовлетворенность, я стала стараться удовлетворять его эмоциональные потребности. Понадобилось довольно много времени, чтобы он понял, что я его люблю и забочусь о нем. Когда он начал это понимать, он стал менее требовательным. На моем трюмо стоит маленькая фотокарточка, где я — ребенок, и каждый день я говорю ему (себе): «Я люблю тебя, и ты заслуживаешь того, чтобы тебя любили ради тебя самой». Иногда мне кажется, что она улыбается мне в ответ».

Не всегда легко стать добрым к самому себе. Доброта не означает всепрощения. Доброта, которая требуется внутреннему ребенку, — это отношение, предполагающее признание, уважение, одобрение, поддержку и утешение. Это должно быть тем, что воспринимает чужую боль и делает все возможное, чтобы внушить другому чувство собственной значимости. Это свойство человека, которому известны наши страхи и который помогает нам обрести максимально возможное ощущение безопасности. Это — истинное понимание и поддержка, «невзирая ни на что».

Заключительное замечание

Ни одна система не обладает большей цельностью, чем «я» и его оболочка — тело. Но рано или поздно эта цельность требует платы за то, что мы избегаем признавать реалии своего детства (какие бы оправдания мы ни выдвигали для этого). Если в угоду другим мы забываем кое о чем или поведение наше становится саморазрушительным, наша цельность требует расплаты, даже если это происходит, как нам кажется, в интересах нашей безопасности.

В конечном счете нам ничего не дается даром. И чем скорее мы осознаем связь между прошлым и настоящим, между тем, чего это стоит нам и нашим детям, тем скорее мы сможем рассчитаться со своим прошлым. Только тогда мы сумеем изменить последствия влияния наших детских переживаний на нашу взрослую жизнь.

Иногда расплата имеет физические проявления (например, болезни, связанные со стрессами). Иногда она носит эмоциональный характер и выражается в депрессии, чувстве беспокойства и незащищенности. Часто приходится расплачиваться разрывом отношений и распадом браков. Она проявляется также в чувстве неудовлетворенности, пустоты, одиночества и утраты смысла жизни. Расплата имеет множество форм, но все они мешают нам стать цельными личностями. И самое главное — платить приходится не только нам, но и нашим детям.

Мы можем предпочесть уход от боли, сопровождающей установление связи с внутренним ребенком, и продолжать расплачиваться за это. Альтернатива этому — принять реальность, согласиться на боль и страдания и попытаться возместить ущерб, некогда нанесенный нашей психике. Ради своих детей мы должны сделать выбор в пользу установления связи с внутренним ребенком.

Вспомните и поразмышляйте

Применение к себе шести принципов воспитания

Давайте посмотрим, что могло бы произойти, если бы мы применили к внутреннему ребенку следующие принципы: восприятие человека таким, каков он есть, уважение, признание, одобрение, подтверждение и утешение. Сначала позвольте напомнить, что в глубине почти каждого из нас имеется критический, осуждающий голос, который без конца сравнивает нас с другими, и сравнение не всегда в нашу пользу. При малейшей оплошности он припоминает нам все наши недостатки и неудачи. Этот голос всегда готов указать нам, что мы не отвечаем ожиданиям других людей, особенно родителей и воспитателей. Его громкость и настойчивость зависят от того, каким было наше детство. Мы в свою очередь воспринимаем голоса из своего детства, и они становятся нашими собственными голосами.

Чтобы заглушить их, необходимо пройти долгий путь принятия своего внутреннего ребенка. Поскольку мы привыкли верить, что критический голос действует в наших интересах, очень трудно велеть ему умолкнуть. В нашем обществе превалирует представление о родительском воспитании, основанном на принципе «я делаю это для твоего же блага», и оно оставляет глубокий след в психике нашего внутреннего ребенка. Именно такое представление помогает нам объяснить, почему мать или отец ведут себя так или иначе. Более того, оно узаконивает действия тех, кто уверен, будто знает, что именно предпочтительнее для ребенка. Это одна из величайших иллюзий воспитателей, с которыми ребенку приходится сталкиваться. И от него еще требуют благодарности за это.

Внутренний ребенок не способен заглушить этот голос в одиночку. Именно его присутствие и заставляет внутреннего ребенка прятаться. Именно этим и объясняется важность и необходимость свидетеля (защитника), власть которого равна власти внутреннего осуждающего родительского голоса. Только свидетель (защитник) в состоянии встать на сторону внутреннего ребенка и помочь ему заглушить критику.

Когда вы будете проделывать это упражнение, обратите внимание на возможное сопротивление, которое обычно означает, что вам есть что скрывать. Сопротивление всегда указывает на наличие проблем. Не всегда легко определить их, поскольку они составляют часть защитной системы, ограждающей нас от беспристрастной оценки всего, что произошло с нами.

Сопротивление может прятаться за такими фразами, как: «Это ко мне не относится», «Ничего подобного со мной в детстве не случалось» и «Мои родители делали все возможное ради меня». Один из способов обнаружить сопротивление — вслушаться, какие слова вы употребляете, говоря о детстве. И если обнаружится намек на извинение или оправдание родительского поведения, значит, именно здесь и кроется барьер на пути к выяснению истины.

Несколько минут посидите спокойно, постарайтесь мысленно представить себя в раннем детстве. Попробуйте проникнуться чувствами к ребенку. Постарайтесь восстановить ощущения этого ребенка по мере его взросления. Попробуйте прислушаться и услышать, что говорит ребенок. Запишите свои ощущения. Возможно, вам придется повторить это упражнение несколько раз.

А теперь составьте список всех своих недостатков, которые в детстве подвергались критике. Если вы этого не помните, то запишите свои нынешние недостатки. Несомненно, недостатки будут одни и те же. Отметьте свое отношение к этим недостаткам.

Попробуйте вообразить, какого именно родителя хотелось бы иметь вашему внутреннему ребенку. Опишите этого родителя.

Для выполнения упражнения нужно взять два-три своих недостатка и попробовать представить, как к ним отнеслись бы «идеальный» родитель, свидетель (защитник). Запишите, что, по вашему мнению, они сказали бы внутреннему ребенку, и попробуйте применить каждый из шести принципов воспитания, необходимых для обретения чувства психологической защищенности. Полезно было бы сначала вспомнить их и заглянуть в предыдущую главу.

Принятие человека таким, каков он есть:

Уважение:

Признание:

Одобрение:

Подтверждение:

Утешение:

Просмотрите то, что вы написали, и проверьте внимательно, не закрались ли туда критические или осуждающие замечания. Если это так, то перепишите эти места.

После выполнения упражнения запишите свои ощущения, чувства или мысли, которые возникли у вас по отношению к внутреннему ребенку.

Что это должно означать для вас как родителя?