Приложение 2. Евангельское движение в России и культура

Культурное наследие России, как и любой другой страны, многолико и неоднозначно. И было бы неправомерно сводить его только к православным истокам. Ведь русскую культуру в немалой степени обогатили и христиане евангельско-баптистского исповедания.

Принцип «ты спасен для того, чтобы спасать других» делал каждого верующего ревностным миссионером. Поэтому все общины были охвачены духом благовестия, торопились выйти на нивы евангельского просвещения. Естественно, что масштабы просветительской работы зависели не только от внутреннего огня, но и от финансово-технических возможностей ее организаторов. Основной труд по духовному воспитанию народа ложился на людей состоятельных. Не жалели сил и средств на богоугодное дело верующие из высших культурных кругов, петербургские аристократы В.А. Пашков, М.М. Корф, С.П. Ливен, Е.И. Черткова. По инициативе Пашкова и его друзей в 1876 году было учреждено Общество поощрения духовно-нравственного чтения. За восемь лет своего существования эта организация издала более 200 наименований различных книг и брошюр религиозного содержания. Отдельные книги выдержали до 12 изданий. Брошюры распространялись по очень низкой цене, 0,5 копейки, а иные даром. Благодаря усердной работе подвижников духовного просвещения появились на русском языке проповеди Чарльза Сперджена, книга Джона Буньяна «Путешествие Пилигрима». Общество выпускало сборники стихов для пения, богословские трактаты. Специальными книгоношами духовная литература распространялась по всем губерниям Российской империи. На средства Пашкова в 1882 году была издана русская Библия в каноническом составе с широкими полями для отметок. Большую популярность среди трудового люда обрел ежемесячный журнал «Русский рабочий». Его тоже издавала группа пашковцев с 1875 по 1886 годы во главе с Александрой Григорьевной Пейкер. На страницах журнала публиковались рассказы из священной истории, проповеди И. Златоуста, очерки на духовно-этические темы.

Духовное влияние евангельского движения на состояние культуры осуществлялось и через соприкосновение больших проповедников со столпами русской творческой интеллигенции. Иван Степанович Проханов поддерживал дружеские отношения с писателем Николаем Лесковым, с религиозным философом Владимиром Соловьевым. Объемистую страницу в духовной биографии Проханова могут составить его связи с великим правдоискателем Львом Толстым. Их знакомство произошло в 1893 году, когда Иван Степанович с другом Федором Ставцевым, окончив Петербургский технический институт, ехал на Кавказ через Тульскую губернию. О своей глубокой заинтересованности молодыми гостями и их делом духовного просвещения Толстой сообщил впоследствии в письме к христианскому преобразователю Неплюеву, у которого Проханов работал инженером. «Поклонитесь от меня милым технологам, — просил Толстой, — которых я искренне полюбил». Любовь Толстого ко всем гонимым за открытое исповедание веры подвигла его к активной правозащитной деятельности. Добрыми помощниками писателя в этом деле были верующие евангельских общин. Проханов регулярно посылал Льву Толстому журнал «Беседа» с очерками о преследованиях лиц, не принадлежащих к господствующей церкви. По просьбе Толстого Проханов выезжал на остров Кипр, где в бедственном положении находилась большая партия русских духоборов-переселенцев. Проханов и Толстой умели вмещать чужую боль, жить интересами ближнего. Поэтому благородному делу утверждения христианской любви не могли помешать ни разница в возрасте, ни большие расстояния, ни разногласия во взглядах по богословским вопросам.

К новым пластам духовной культуры привлекал внимание общественности и писатель Николай Лесков. Чуткое сердце художника улавливало в евангельском движении особые ароматы небесного благоухания, а зоркое око души видело в нем целительные зерна божественной мудрости. В очерках, посвященных жизни украинских крестьян, Лесков с любовью выводит характеры евангельских верующих. «Охрим Пиднебесный принадлежал к новому, очень интересному малороссийскому типу, который начал обозначаться и формироваться в заднепровских селениях едва ли не с первой четверти текущего столетия, — рисует своего героя Лесков. — Поистине удивительно, что наши народоведы и народолюбцы, копавшиеся во всех мелочах народной жизни, просмотрели или не сочли достойными своего внимания малороссийских простолюдинов, которые пустили совершенно новую струю в религиозный обиход южнорусского народа». Люди эти были образцами трудолюбия и домовитости, каждый из них непременно был грамотен, а грамотность «употреблялась для изучения Слова Божия, за которое они принимались с пламенною ревностью и благоговением». Охрим Пиднебесный учил «кого только мог и всегда задаром… Учительство… ослабевало летом, во время полевых работ, на зато усиливалось с осени и шло неослабно во всю зиму до весенней пашни». На вечерних посиделках «у Охрима не пели пустых песен и не вели празднословия, девчата пряли лен и волну, а сам Охрим… услаждал добрые души… евангельскою беседою и скоро так их к этому приохотил, что ни одна девица и ни один парень не хотели идти на вечерницы в другое место» (Лесков Н.С. Некрещеный поп).

Почему же русская интеллигенция питала теплые симпатии к представителям евангельских вероисповеданий?

Вдумчивые наблюдательные люди не могли не замечать того, как в среде верующих находят воплощение возвышенные идеалы гармоничного устроения жизни. Утверждая принципы духовной демократии, евангельские общины старались не допускать развития господствующей иерархии, для них не существовало национальных проблем, ибо во Христе нет ни иудея, ни эллина. Изучая быт и традиции христиан евангельского направления, русская интеллигенция убеждалась в том, что без внутреннего духовного переустройства невозможно и улучшение внешних форм общественной жизни. «Сила сектантства заключается в культурном перерождении, — пришла к выводу ученый-этнограф и публицист Ясевич-Бородаевская. — Внутренняя жизнь верующих бьет ключом и поражает своей кипучей деятельностью, ибо жизнь каждой религиозной общины находит отзвук далеко за пределами родного села. Всякое крупное событие или беда в жизни, как общины, так и каждого из ее членов в отдельности, встречает горячее сочувствие среди всех единомышленников, и потому здесь и горе делается мягче, и радость ярче. С самого раннего детства каждый ребенок видит перед собой человеческие отношения и привыкает в своем ближнем уважать человека. Меня всегда умиляла та особенная деликатность, с какой духовные христиане относятся к недостаткам и порокам ближнего, стараясь не подчеркивать, а по возможности ослабить, сгладить и смягчить чужие погрешности. Они проявляют массу сердечного чутья».

В то время, когда единомышленники обер-прокурора Святейшего Синода К.П. Победоносцева клеймили неправославных христиан как отщепенцев и врагов Отечества, наиболее образованная и широкомыслящая часть русской интеллигенции вставала на сторону гонимых, защищая свободу совести, и видела в преследуемых опору нации, людей самобытных, благородных, обладающих христианскими качествами души. Один из потомков славного рода Волконских, князь Сергей Михайлович, внук декабриста Волконского, не раз выступал перед общественностью с критикой религиозно-националистических взглядов. «О своей вере человеку в России не позволяется свое суждение иметь. Русских баптистов не может быть. Но как можно запретить человеку причислять себя к тому или иному верованию? — вопрошает Волконский. — Да я завтра сделаюсь баптистом, разве я от этого перестану быть русским? Сколько у нас, благодаря смешению терминов «русский» и «православный», проникло в жизнь логически абсурдного и нравственно жестокого. Насилие над другими имеет развращающее влияние на совесть того большинства, ради которого оно творится. Яд, направленный против других, имеет возвратное действие. Смешение понятий внедряется в общественное сознание все более и более. Только православный истинно русский, не православный уже не настоящий патриот».

Слова эти были написаны около 100 лет тому назад, но ощущение такое, как будто они упали с неостывшего пера, в наши горячие неспокойные дни. Превратить учение Христа в идеологическое обеспечение масс — значит грубо искажать его первоначальный смысл. Всякие претензии отдельных церквей на господствующее положение в обществе не вытекают из Священного Писания, ибо Христос учил не главенствовать, а смиренномудренно служить всем в любви. Неслучайно ведь и молитва Господня начинается со слов «Отче наш». Неужели всемогущий Господь есть Бог только одних православных? Или, может быть, только одних баптистов, или только одних католиков? Творец неба и земли от одной крови произвел весь род человеческий, и во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему (Деян.17).

Духовную культуру народа создают не только религиозные конфессии, имеющие высокий статус в государстве, но все живые души, искренне любящие Господа и ближнего своего. Широкое духовное пробуждение без взаимного порицания и уничижения — наилучший показатель выздоровления общества. Эпохи оживления веры всегда были периодами нарастания творческих сил. Процветание любой страны зависит в первую очередь от успеха духовных преобразований. Развитию этого процесса может помочь повсеместная проповедь Евангелия, свободная от человеческих предубеждений, и христианизация культуры.