Глава 4. Решающий год

Когда летом 1815 года Уильям Миллер вернулся с военной службы домой, ему исполнилось тридцать три года. Обосновавшимся в своем новом доме на ферме в Лоу Хэмптоне Уильяму и его жене Люси открылись перспективы плодотворной жизни. Раньше он исполнял в общине обязанности констебля, затем выборного шерифа. Казалось, его будущее — юридическая или политическая карьера в сочетании с фермерской деятельностью. Вернувшийся с войны героем, обладающий целым букетом талантов, Миллер, казалось, был предназначен к успеху в жизни, чем бы ни пришлось ему заниматься.

В сражении он доказал свои способности руководителя. И вскоре продемонстрирует, почему люди под его началом были так уверены в нем.

Двое из его прежней команды, теперь соседи по северному Вермонту, никак не могли прийти к соглашению в одном деле. Конфликт их стал настолько серьезным, что они уже не могли жить рядом друг с другом и едва сдерживали себя. Все это причиняло неудобства как им самим и их семьям, так и другим людям, жившим поблизости.

Хотя и будучи по возрасту много старше своего бывшего армейского капитана, они часто вспоминали о нем и хотели бы, чтобы их спор был разрешен Миллером. Но до Миллера дорога была неблизкой, и расходы на поездку слишком велики. Тем не менее проблема стала настолько серьезной, что один из участников конфликта предложил: пусть это дело рассудит Уильям Миллер, и как он решит, так и будет. Его сосед согласился.

Отправившись порознь, они прибыли к Миллеру почти одновременно. Все было приготовлено к слушанию. Каждый рассказал Миллеру собственную версию происшедшего.

Когда все факты были представлены, Миллер предложил решение, которое оба споривших восприняли как достойное и справедливое. Они пожали друг другу руки, немного поговорили, возобновляя свою дружбу с Миллером, и вернулись домой вместе, снова став друзьями (1).

Как и в довоенные годы, дом Миллера вновь стал центром общественной деятельности. Миллер начал интересоваться политикой и вскоре стал местным руководителем. Когда 4 июля 1816 года состоялись празднества по случаю Дня независимости, его ферма послужила местом для них. Празднование проходило в кленовой роще к западу от дома. Эта роща позже стала для Уильяма Миллера местом молитвы и посвящения. Некоторые клены стоят и до сего дня.

Празднование было успешным в основном благодаря тому, что Миллер не стал использовать ситуацию для поддержания какой-либо одной политической партии. Рады были всем и всех приглашали принять участие в событии.

До войны дед Уильяма Миллера, Фелпс, наездами проповедовал в доме Миллера-старшего, чье жилище находилось всего в полумиле от дома самого Миллера. Там возникла баптистская церковь.

В 1812 году дядя Уильяма стал пастором в Лоу Хэмптоне. Вскоре после окончания войны рядом с фермой Миллера было построено здание церкви. Когда сам Миллер обосновался в Лоу Хэмптоне, он стал постоянным посетителем этой церкви. Миллер поддерживал церковь также и пожертвованиями, хотя не являлся ее членом.

Поскольку он жил близко к церкви, его дом стал неофициальной церковной штаб-квартирой. Проповедникам, прибывавшим издалека, здесь предоставляли пищу и ночлег. Это может показаться странным, но Миллер продолжал спорить с приезжими служителями и делать их объектом шуток в глазах своих молодых неверующих друзей.

Когда пастор не мог присутствовать на богослужении, то последнее проводили дьяконы, читая из предназначенной для этой цели книги проповедей. Мать Миллера заметила, что всякий раз, когда это случалось, Уильям отсутствовал, и спросила: почему? Тот ответил, что не получает благословений от чтения дьяконов и заявил, что если бы мог сам читать в церкви, то стал бы ее посещать.

Его мать передала эти слова дьяконам, и те быстро согласились позволить Миллеру читать. Дьяконы, однако, продолжали подбирать определенные проповеди, вероятно, из страха, что в противном случае сомнения Миллера могут просочиться к публике; и Миллер стал церковным чтецом. Все это происходило в то время, когда в нем еще жили скептические деистические верования (2).

В Миллере продолжалась внутренняя борьба относительно понимания Бога. Он все еще не находил ответа на свои вопросы. Но наступало время перемен.

Миллер часто удалялся в кленовую рощу около дома, чтобы поразмышлять. Он чувствовал свою греховность, но не был уверен в том, что жизнь, которой он живет, будет продолжаться после смерти. Он претерпевал изнуряющую борьбу. Вот как он это описывает:

«Мысль о том, что расплатой за грехи является мое полное исчезновение, вызывала во мне холодный ужас. Небеса словно медь над моей головой, а земля как железо под стопами ног моих. Вечность — что это? И почему смерть?.. Я пытался пресечь эти мысли, но был не властен над ними. Я был искренне сокрушен, но не понимал причины этого… Я знал, что зло существует, но не ведал, как и где найти добро (3).

На 11 сентября 1816 года в Лоу Хэмптоне было назначено празднование годовщины сражения при Платтсбурге. Помня о своем участии в этой решающей битве, Миллер активно включился в приготовления к событию.

Вечером перед праздником состоялось церковное богослужение. Скорее из любопытства, чем по какой-то иной причине, Миллер и некоторые из его друзей-скептиков решили посетить службу. Они вышли из дома в приподнятом настроении. Текст, который использовал проповедник, был из Книги Захарии, глава 2, стих 4: «Иди скорее, скажи этому юноше». Казалось, что и текст, и проповедь были адресованы тридцатичетырехлетнему Миллеру.

Домой он вернулся тихим и задумчивым. Проповедь произвела на общество такое впечатление, что запланированные танцы и другие мероприятия были отложены. Вместо них провели молитвенную встречу.

На следующий день, в воскресенье, по причине отсутствия служителя проповедь, избранную дьяконом, читал Миллер. Была выбрана тема: «Важность родительских обязанностей». Вскоре после начальных фраз Миллер стал испытывать настолько сильное волнение, что вынужден был сесть на место. Проповедь так и не была закончена. Позже Миллер описал то, что произошло:

«Внезапно в моей голове со всей ясностью возник характер Спасителя. Казалось, что Тот, кто настолько благ и сострадателен, что Собой искупил наши прегрешения, а потому спас нас от страдания, от наказания за грех, — должен существовать. Я тотчас же почувствовал, каким любящим Он должен быть, и представил, что могу предать себя в Его руки и довериться милости такого, как Он» (4).

Миллер стал размышлять, как можно доказать существование такой Личности. Его внимание, естественно, привлекла Библия, в которой, как он знал, говорилось о Спасителе. Но как может книга, не вдохновленная Богом, дать ответы на мучившие его вопросы? Он стал читать ее для себя. Вот как он описывает свой опыт:

«Я вынужден был признать, что Писания — это откровение от Бога. Они стали моей радостью, а во Христе я обрел для себя друга… Писания, которые прежде были темными и противоречивыми, теперь стали светильником ноге моей и светом стезе моей. Разум мой успокоился и удовлетворился… Теперь Библия стала моим главным занятием и, честно скажу, я исследовал ее с великой радостью. Я обнаружил, что мне никогда не рассказывали и половины ее. Я спрашивал себя: как это я раньше не видел ее красоты и славы, и удивлялся, что когда-то мог отвергать ее. Передо мной открылось все то, чего только желало мое сердце, и лекарство от всякой болезни души. Я утратил всякий интерес к другим книгам, и положил в сердце своем обрести мудрость от Бога» (5).

Это были замечательные слова: «Писания… стали моей радостью, а во Христе я обрел себе друга». С самого начала религиозный опыт для Миллера заключался в личной дружбе с Иисусом. Это была дружба, которой позже предстояло претерпеть серьезные испытания.

Обращение Уильяма Миллера было искренним. Борьба была долгой, но он начал находить ответы на свои сомнения. И немедленно доказал действиями подлинность своего обращения.

Дома Миллер установил семейные богослужения. Он публично исповедовал веру в Бога, став членом маленькой баптистской церкви, которой раньше противостоял. Открыл двери своего дома для молитвенных собраний. Стал руководителем в церкви, помогая и пастору, и другим ее членам. Он также начал щедро поддерживать церковь своими пожертвованиями.

Перемена была поразительной. Те, над кем он прежде смеялся, стали его ближайшими друзьями, тогда как его прежние друзья пришли в уныние от потери своего лидера. Но пути назад уже не было. Его жизнь изменила направление.

(1) Sylvester Bliss, Memoirs of Wiliam Miller (Boston: Joshua V. llimcs, 1853), pp. 61, 62.

(2) Ibid.. pp. 64, 65.

(5) Ibid., p. 65.

(4) William Miller, Apology and Defence (Boston: Joshua V. Himes, 1849), p. 5.

(5) Bliss, p. 67