Социальные вопросы

В третьей главе мы отметили, что десятилетия, предварявшие гражданскую войну, были временем реформ. В 1820-е и 1830-е годы имел место значительный рост добровольных обществ, образованных для противодействия почти всякому мыслимому злу и, следовательно, для установления Царства Небесного на этой земле, а с точки зрения менее религиозных людей, для превращения нашего мира в лучшее место для жизни. Однако ближе к 1850-м годам один вопрос более всех других занимал мысли реформаторов — это освобождение рабов. Данная реформа истощила все силы и средства, поддерживавшие всеобъемлющую программу более ранних лет.

Послевоенные годы стали свидетелями возникновения нового всплеска реформ, так как идеалисты боролись за то, чтобы все «сделать правильным». Хотя многие реформы повторились, появились новые акценты и новые имена реформаторов.

Движение воздержания

Одна реформа более всех других захватила воображение и направила усилия реформаторов в конце XIX в. — это воздержание от алкоголя. Подобно борьбе за освобождение рабов, данное движение стало реальностью. И, подобно аболиционистскому движению, кампания за воздержание достигла кульминации в национальном событии — принятии в 1919 г. восемнадцатой поправки к Конституции Соединенных Штатов, запрещающей изготовление и продажу алкогольных напитков.

В XIX в. отношение к алкогольным напиткам разделило население Соединенных Штатов на два лагеря — одни были за их употребление, другие же относились к ним как к причине, порождающей преступления и нищету. Иллюстрации, которые вы найдете в данной главе, отражают последнюю позицию. В них художник во многих бедах общества винит торговцев алкоголем. Проблема не только подрывала общество в целом, но также разрушала семьи. Один обитатель чикагских трущоб в разговоре с социальным работником Джейн Адаме заметил: «Вы говорите, что позорно, когда твой сын бьет тебя, чтобы отнять гроши, заработанные на грязной работе, но у меня не хватит духа винить сына за повторение того, что его дед делал всю свою жизнь. Мой отец, напившись, всегда становился необузданным и бил меня каждый день вплоть до своей смерти».

Движение воздержания в Соединенных Штатах проходило в три этапа. Первый этап имел место перед гражданской войной и достиг кульминации, когда в штате Мэн и по меньшей мере в девяти других штатах были изданы законы, полностью запрещающие употребление и изготовление алкоголя. Однако около 1865 г. законодательные органы и суды аннулировали эти законы или провозгласили большую их часть неконституционными (см. главу 3).

Вторая фаза движения началась в 1869 г. с организации Прогибиционистской партии003 . Но реальной силой на этой стадии стала не политическая партия, а Женский союз христианского воздержания. Он вырос из антиалкогольной женской кампании, проводившейся в Нью-Йорке и центральной части Огайо зимой 1873-1874 гг. Главным техническим приемом кампании была «молитва внутри солунов». Призывая силу Святого Духа, группы женщин на коленях молились в кабаках до тех пор, пока их владельцы не соглашались закрыть свои заведения. Таким методом они за 50 дней умудрились закрыть 250 питейных заведений. К сожалению, большинство салунов вскоре снова открылось. Однако идея, лежавшая ц основе кампании, не была утеряна: женщины могли кое-что изменить.

Муди проповедует нескольким тысячам лондонцев

Под руководством Френсис Е. Уиллард Женский союз за последние два десятилетия XIX в. стал мощной силой в борьбе против алкоголя. Женский союз не только сражался на фронте воздержания, но также выступал за другие реформы, особенно за женские права. Накануне XX в. Женский союз был не только самой большой организацией, пропагандировавшей воздержание, но также самой большой женской организацией в Соединенных Штатах того времени. Он дал возможность женщинам оказывать политическое влияние. Но для Уиллард одного влияния было недостаточно. Она настаивала на том, что только право голоса даст женщинам силу запретить алкоголь и защитить семью.

Третья стадия движения воздержания наступила в 1895 г. с формированием Антисалунной лиги Америки. В отличие от Женского союза лига ставила перед собой только одну цель — уничтожить питейные заведения. «Антисалунная лига как организация, — сказано в ее литературе, — считает, что если мы избавимся от питейных заведений, то сможем посвятить свое время образованию и распространению нравственности и религии среди подавленных людей и избавить их от употребления спиртных напитков».

Возложение ответственности за преступность и нищету на плечи содержателей сапунов

Пьянство было заклеймено как причина «подавляющего большинства бед, преследующих рабочий класс»

Главным средством в совершении работы лиги являлась Церковь. Это была последняя большая кампания, где протестантские либералы и консерваторы трудились вместе для общего дела.

Около 1913 г. сторонники лиги осознали, что недостаточно просто избавиться от питейных заведений. Поэтому она начала борьбу за внесение в Конституцию поправки, запрещавшей изготовление и продажу алкогольных напитков. Победа, как отмечалось ранее, пришла в 1919 г., когда была принята восемнадцатая поправка.

Адвентистская Церковь и Елена Уайт приняли активное участие в движении воздержания. Первые адвентисты, находившиеся у власти, были сторонниками воздержания. В 1881 г. Елена Уайт писала, что «подвижники воздержания не исполнят своего долга целиком, если словом и делом, голосом, пером и избирательным правом не окажут влияния на положительное решение вопроса о запрещении алкоголя и полном воздержании» (Ревью энд Геральд, 8 ноября 1881г.).

Елена Уайт часто выступала в защиту воздержания, обращаясь к самым большим аудиториям. Например, в Гроувленде, штат Массачусетс, в 1876 г. ее лекции по воздержанию, по ее собственной оценке, посетили 20 тысяч человек. На следующий год в Гроувленде она выступала вторично. «Ежедневный бюллетень» Гаверхила 27 августа комментировал воскресную встречу следующим образом: «Великим событием дня была встреча в послеобеденное время. Поезда со всех направлений привезли в парк огромные толпы народа, и роща была переполнена людьми.

Г-жа Уайт говорила о христианском воздержании. Эта женщина — сильный и впечатляющий оратор, она удерживает внимание толпы ясной манерой речи и убедительной логикой».

Вопросы здоровья

Добрые старые времена — они были ужасными! Это название иллюстрированной истории социальной Америки XIX в., написанной Отто Бетманом, наиболее правдиво отражает состояние здоровья нации. Хотя в начале XIX в. движение за здоровый образ жизни достигло некоторых успехов, годы после гражданской войны еще оставались временем невежества в санитарии, медицине и питании. Однако в следующие шестьдесят лет наблюдался беспрецедентный прогресс в каждой области, относящейся к здоровому образу жизни.

Большинству современных американцев трудно представить себе хрупкость жизни в XIX в. Существовала не только высокая детская смертность, но случались эпидемии и другие несчастья, которые выше человеческого понимания. Например, в Мемфисе, штат Теннеси, в 1878 г. эпидемия желтой лихорадки унесла жизни 5150 человек из общего числа населения 38500. В том же году Новый Орлеан потерял от желтой лихорадки 3977 человек. Но это была только половина от числа жертв эпидемии 1853 г., унесшей 7848 жизней. Люди объясняли желтую лихорадку и другие эпидемии плохим воздухом — тем, что враги называли «миазмами». Тем временем в 1896 г. в период сильной жары в Нью-Йорке умерло 3000 человек.

Санитарное состояние также во многом оставляло желать лучшего. На пороге нового столетия, например, на улицах Нью-Йорка скопилась тысяча тонн лошадиного навоза. И это было только частью проблемы. Лишь немногие дома были оборудованы внутренней канализацией. Учитывая запахи и антисанитарию, нам, современным людям, это кажется непостижимым. Ведущий общественный эксперт по вопросам здоровья нации в 1880-х годах отметил, что самый неприятный и раздражающий элемент, связанный с урбанизацией, — это преобладание дворовых уборных. По его мнению, «летом даже одна уборная делает невыносимой жизнь многих людей». Ч. Л. Менкен выразился еще прямее, когда отметил, что в 1880-х годах Балтимор пах, словно «миллиард хорьков». Чикагская газета «Тайме» охарактеризовала этот город как «сплошное зловоние». «Никаким другим словом, кроме как зловоние, этого не опишешь, — говорилось в статье. — Вонь ассоциируется с чем-то конечным. А зловоние беспредельно в своем омерзении».

Вернувшийся отец видит, что вся его семья поражена желтой лихорадкой

Добавьте к этому неубранный уличный мусор, грязную воду, промышленное загрязнение и мириады мух, москитов, тараканов и других насекомых, и вы сможете приблизительно представить себе этот кошмар. При отсутствии подземных сточных труб многие городские реки и ручьи были не чем иным, как открытыми выгребными ямами.

Городские дома также оставляли желать много лучшего. Перенаселенные здания (иногда по тысяче людей в одном квартале), плохо проветриваемые квартиры (многие даже без единого окна) и загрязненная питьевая вода (даже для богатых) делали города опасными для здоровья. Сельская жизнь также не была идеальной для здоровья. Большинство ферм занималось добыванием средств к существованию. Если в нашем воображении возникает деревенский дом, окруженный опрятным цветущим садом, то реальная картина более точно соответствует описанию Бетмана, который изображает «месиво грязи и навоза, окружающее жилище, засасывающее сапоги и выделяющее тлетворное зловоние, которое привлекает полчища мух, клещей и червей, умножающих беды человека и животных». Практический смысл диктовал, чтобы колодец на ферме был расположен близко к жилому дому. Также рядом с домом располагались скотный двор, уборная, конюшня, свинарник и курятник. Можно только представить себе множество болезней и необъяснимых «несчастий», от которых страдали сельские жители, пившие воду из загрязненных колодцев. Однако они не чувствовали опасности. Только в 1890-х годах люди в основном стали осознавать опасность для здоровья, создаваемую грязной питьевой водой. После гражданской войны антисанитарные условия приготовления и хранения пищи также оставляли желать лучшего как в сельской, так и в городской Америке.

«Старые добрые времена» были не так уж хороши с точки зрения санитарии

Помимо общей санитарии, в течение десятилетий после гражданской войны люди нуждались в улучшении медицинских познаний и личных привычек, связанных со здоровьем. В 1882 г. только два процента домов в Нью-Йорке имели водоснабжение. Купание для большинства людей оставалось редкостью. Пропаганда мытья по субботним вечерам была не шуткой, но прогрессивной практикой, защищаемой реформаторами здорового образа жизни. В 1872 г., когда Елена Уайт рекомендовала «людям, желающим быть здоровыми, мыться не реже двух раз в неделю» (Свидетельства для Церкви, т. 3, с. 70), она проявила себя как поборница личной гигиены. Неполноценное и плохо сбалансированное питание также создавало проблемы для здоровья людей во второй половине XIX в.

Более того, медицинский уход оставался таким же несовершенным, как и в довоенные годы. В 1870-х годах в Соединенных Штатах насчитывалось около 200 больниц и более трети из них предназначались для душевно больных. Десятилетия после войны больницы напоминали скорее богадельни для бедных, чем современные учреждения для лечения больных. Из-за всеобщего пренебрежения правилами гигиены они зачастую становились гиблым местом. Те, у кого были деньги, либо лечились дома, либо отправлялись в оздоровительные санатории для отдыха и восстановления. Женщина из светского общества, посетившая в 1872 г. нью-йоркскую больницу Беллевью, призналась, что такого прежде она и представить себе не могла. Она так описывала свое посещение: «Отвратительный запах сразил меня. Состояние кроватей и пациентов — не передать. Медицинская сестра спала в ванной комнате, а ванна была забита грязными лохмотьями».

Даже термин «медицинская сестра» не означал то, что он значит теперь. В стране не практиковалось обучение сестер, пока в 1873 г. в Беллевью не начала действовать первая программа по подготовке медсестер. Многие так называемые сестры были пьяницами. Они работали в больнице вместо отбывания срока в тюрьме.

Обучение студентов-медиков также недалеко продвинулось вперед. Это был по-прежнему четырех-восьмимесячный курс. Когда президент Гарварда Чарльз Элиот предложил в 1869 г. ввести письменные экзамены для выпускников Гарвардской медицинской школы, его инициатива была отвергнута, потому что, по словам декана, «большинство студентов не могут писать достаточно грамотно». В это время медицинское образование получали Джеймс Уайт и его брат Эдсон. Эдсон, исходя из собственного опыта, колко заметил, что «лечащий врач — злодей, гигиено-терапевтическая клиника — вздор, а старого доктора Милла нужно бросить в реку Делавэр».

Мясной рынок в те времена, когда еще не было холодильников

Бедняки давали своим детям опиум, чтобы те успокоились

Знание лекарств и их контроль по-прежнему оставались проблемой. Хотя и перестали практиковаться некоторые рискованные методы лечения довоенного времени, было широко распространено очищение организма пациента посредством использования ядовитых лекарств (см. главу 3), патентованных средств, содержащих алкоголь, опиум и другие наркотики. Такое зелье продавалось без рецепта. Еще многое предстояло сделать в смысле реформы здравоохранения и практической медицины.

Санитарная реформа проходила в основном по двум направлениям. Первое касалось улучшения здоровья каждого человека и всего общества. На личном уровне конец XIX и начало XX вв. стали свидетелями значительного улучшения личной гигиены и питания среди больших групп населения. Именно в этом контексте в 1890-е годы доктор Джон Харви Келлог на базе адвентистского санатория в Батл-Крике, штат Мичиган, запустил производство готовых завтраков. В последние десятилетия XIX в. больше людей стали уделять внимание своему физическому здоровью.

Общественный интерес был обращен на приведение больниц в надлежащий порядок. Благодаря улучшению санитарных условий, медицинского образования и достижениям в медицинской науке больницы на пороге нового столетия стали местом, где больные люди действительно могли поправиться.

Для общественного обслуживания была налажена система водоснабжения, канализации и уборки мусора. Такие проекты часто исходили от правительства. В эти годы правительство заняло активную позицию по поддержанию общественного здоровья, создав комитеты для проверки школ, больниц, пищевых складов, а также для выполнения других задач. Прогрессивное движение в политике подвело юридическую основу под создание организаций, занимавшихся выработкой норм в производстве продовольствия и лекарств. Изобретение холодильников и пастеризация также способствовали сохранению продуктов, а следовательно, здоровью. Итак, к концу XIX в. наблюдалось большое количество достижений в области здорового образа жизни.

В тот же самый период были достигнуты значительные успехи в медицинском обслуживании. Это стало возможным главным образом благодаря двум достижениям. Первое имело отношение к открытию существования микробов и бактерий. Не зная о наличии микробов, врачи не стерилизовали свои инструменты и даже не мыли руки между лечением двух пациентов, так что чаще распространяли болезнь, чем лечили ее. Антисептические процедуры были совершенно необходимы, чтобы наладить безопасную работу больниц и успешное хирургическое лечение.

Вторым большим открытием, изменившим суть медицинской практики, стало изобретение анестезии. Благодаря заглушающей боль анестезии хирургам не надо было делать операции в течение нескольких минут. Это позволяло им совершать процедуры, о которых они раньше даже не мечтали. Использование антисептиков и анестезии давало возможность хирургам успешно делать операции на брюшной полости, черепе и грудной клетке.

Первые десятилетия XX в. стали свидетелями повышения профессионализма в медицинском образовании. Больше половины существовавших в Соединенных Штатах медицинских школ были вынуждены закрыться, а оставшиеся улучшили уровень обучения.

В течение этого же времени Церковь адвентистов седьмого дня учредила колледж медиков-евангелистов (теперь университет Лома Линда). Из-за повышения критериев и цен некоторые руководители Церкви хотели сделать из школы институт по подготовке среднего медицинского персонала, но Елена Уайт настаивала, чтобы институт обеспечивал полное медицинское образование, которое сделало бы окончивших его вполне квалифицированными специалистами в области современной медицины. Как она писала, «медицинская школа в Лома Линда должна стать школой высшего порядка». Молодежи надо было получить такое «медицинское образование, которое дало бы ей возможность сдать экзамены, требуемые законом от всех, кто хочет стать квалифицированным врачом» (Медицинское служение, с. 57).

Елена Уайт не только поддерживала прогресс в подготовке врачей и медсестер, но в целом была согласна с усовершенствованиями в области личной гигиены и общественного здравоохранения. Во многих случаях такие усовершенствования приводили к идеям и практике, на которых она настаивала еще до 1865 г. и о чем мы говорили в 3-й главе.

Усовершенствования в области образования

Образование в области здравоохранения претерпело полное изменение между 1865 и 1915 гг. Вновь многие изменения стали результатом реформ, начатых перед гражданской войной (см. главу 3).

Одно из самых значительных изменений относилось к развитию науки. До 1850-х годов в средних школах и специальных колледжах преобладали классические языки и литература. Но после того, как дарвинизм начал оказывать доминирующее влияние, серьезно изменился перечень изучаемых дисциплин.

Британский философ Герберт Спенсер предвозвестил начало борьбы, когда в 1854 г. поставил перед миром образования весьма провокационный вопрос: «Какое знание является самым ценным?» Для Спенсера это был самый важный вопрос. «Прежде чем составлять учебный план, — писал он, — мы должны решить, что для нас наиболее важно знать… мы должны определить относительную ценность знаний». Для Спенсера ответ был очевиден — «наука» являлась самым ценным знанием во всех областях человеческих стремлений.

Не все согласились с выводом Спенсера. Битва за учебную программу, охватившая вторую половину XIX в., дала разные ответы на его крайне важный вопрос. Кто-то продолжал настаивать, что изучение классиков — дело нужное, потому что оно развивает умственные способности и дает знания, необходимые образованному человеку. Другие предполагали, что самым важным являлось профессиональное обучение.

В навязанной дарвинистами борьбе за учебную программу ставки были высоки. Победитель получал возможность формировать мышление будущего поколения. Елена Уайт не осталась в стороне от этой борьбы. Она решительно не соглашалась с позицией тех, кто предпочитал классиков, или науку, или профессиональное знание как доминирующий центр учебной программы. Г-жа Уайт недвусмысленно заявляла, что Библия лежит «в основании всякого образования, достойного называться этим именем» (Принципы христианского воспитания, с. 448). «Наука искупления является наукой всех наук». Ее изучение «оживит разум и возвысит душу» (Воспитание, с. 126), потому что она призывает «к интенсивной деятельности… высшие силы человеческого разума» (Воспитание, с. 124). «Высшее образование, -убеждала Е. Уайт, — это основанное на опыте знание плана спасения, и это знание приобретается серьезным и прилежным изучением Писания. Такое образование, восстанавливая в душе образ Божий, обновит разум и преобразует характер» (Советы родителям, учителям и учащимся, с. 11).

На протяжении двух последних десятилетий XIX в. Елена Уайт боролась за искоренение преобладающего влияния классиков в учебной программе адвентистского образования и за утверждение Библии и ее философии как центра этой программы. Подобная борьба велась в колледжах и средних школах страны. К концу столетия гегемония классиков разрушилась почти везде. В общественном секторе вместо классиков преподавались научные, технологические и профессиональные знания, а в учебной программе адвентистских школ Библия начинала занимать подобающее положение.

В школах на всех уровнях преобладала здоровая атмосфера, учащиеся получали сбалансированное умственное и физическое развитие, а преподавательские приемы стали более эффективными. Так, в конце столетия нашли свое осуществление некоторые реформаторские стремления 1820-х и 1830-х годов.

Прежде чем оставить тему образования, мы должны рассмотреть реакцию консервативного протестантского крыла на новые веяния в высшем образовании. Те из них, кто стал фундаменталистами, исповедующими премилленаризм, защитили себя от дарвиновской направленности общественных институтов, высшего библейского критицизма и «отпавших наук», которые заразились эволюционными идеями, занявшими значительное место в христианских колледжах и семинариях.

Откликом консерваторов было создание ими библейских институтов. Первым библейским институтом стал Ньякский миссионерский колледж, основанный в Нью-Йорке в 1883 г. в качестве миссионерского учебного колледжа по подготовке евангелистов и миссионеров для работы в стране и за рубежом. Другим таким институтом был библейский институт Муди, начавший свое существование в 1886 г.

Целью миссионерских колледжей и библейских институтов стала подготовка для миссионерского служения христианской молодежи, «у которой не было ни времени, ни средств посещать колледж и семинарию». Указанные школы избегали академических степеней и были склонны считать себя подготовительными. Движение миссионерских колледжей и библейских институтов возникло в ответ на постоянное смещение к либерализму многих протестантских колледжей и семинарий. Оно поддерживалось энтузиазмом студенческого добровольного движения за «евангелизацию мира в этом поколении».

В 1890-е и в начале 1900-х годов появилось несколько адвентистских учреждений, в название которых входили слова «миссионерский колледж». Как и у фундаменталистских школ, название отражало их направленность на выполнение всемирной миссии.

Елена Уайт, как того и следовало ожидать, соглашалась со многими целями движения библейских институтов и миссионерских колледжей, но она вела адвентистское высшее образование к более умеренной позиции. Г-жа Уайт советовала иметь более уравновешенный подход, при котором студенты осваивали бы «науки и в то же время… изучали требования Божьего Слова» (Свидетельства для Церкви, т. 5, с. 21). И в начале нового столетия она призывала адвентистские учреждения давать «все знания, необходимые для поступления в медицинский колледж» согласно государственным законам (Советы родителям, учителям и учащимся, с. 479,480). Следовательно, Е. Уайт стремилась к тому, чтобы адвентистские учебные заведения были полностью аккредитованными гуманитарными учреждениями, а не шли узким путем библейских институтов. Время показало, что совет этот актуален, поскольку практикующие специалисты во многих областях (в преподавании, в медицине, в бухгалтерском деле) должны иметь общепризнанные ученые степени как необходимое условие для получения лицензии и работы.

Межрасовые вопросы

Если между 1865 и 1915 годами многие социальные вопросы, а также положение в медицине и образовании нашли лучшее решение, того же нельзя сказать о других областях. Подходящим примером могут послужить межрасовые отношения. Освобождение рабов в начале гражданской войны стало лишь началом процесса, который должен был помочь стране разрешить ее расовые проблемы. В следующие несколько лет наблюдались определенные позитивные сдвиги. Между 1865 и 1870 годами Соединенные Штаты внесли в свою Конституцию поправку, запрещающую рабство (тринадцатая поправка), наделили темнокожих гражданскими правами (четырнадцатая поправка) и разрешили им участвовать в выборах (пятнадцатая поправка). Кроме того, в 1866 и 1875 гг. Конгресс принял два законопроекта о гражданских правах, а в 1865 г. создал Бюро Фридмана, чтобы помочь освобожденным рабам найти место в американском обществе. На горизонте межнациональных отношений появились некоторые обнадеживающие признаки, несмотря на постоянное расовое напряжение в среде самих южан, а также между южанами и теми белыми северянами, которые отстаивали права темнокожего населения. Неграм южных штатов даже удалось перед 1900 г. послать в Конгресс 17 своих представителей, включая двух сенаторов.

То, что казалось прогрессом, повернулось вспять в 1877 г. — в конце периода Реконструкции. В том году вновь избранный президент Ратерфорд Б. Хейс позволил Югу самостоятельно решать свою расовую проблему без вмешательства со стороны федерального правительства. Следующие 30 лет были отмечены быстрым урезанием прав негров. В 1883 г. Верховный Суд аннулировал ту часть Акта о гражданских правах 1875 г., которая запрещала дискриминацию в общественных местах и в общественном транспорте. Семью годами ранее Верховный Суд в резкой форме ограничил некоторые права негров, гарантированные им пятнадцатой поправкой.

1890-е годы стали свидетелями радикального поворота к худшему. Около 1890 г. новые волны иммиграции раздули пламя нативизма и эмоций, питавших растущий расизм нации в целом. В этом году Верховный Суд постановил, что власти штата вправе вводить сегрегацию в общественном транспорте. Шесть лет спустя суд города Плесси, округ Фергузон, открыл будущее для сегрегации всех видов через доктрину «равенства порознь». Около 1910г. расовая сегрегация была узаконена на федеральном уровне в столице страны. К этому времени сегрегацию приняло большинство людей во всех регионах.

В 1890-е годы белые добились лишения чернокожих права голоса. Через такие средства, как избирательный налог или тест на грамотность, все южные штаты нашли способ юридически лишить темнокожих избирательных прав. Так, в Луизиане, где в 1896 г. было зарегистрировано 130344 темнокожих избирателей, в 1900 г. осталось только 5320, а в 1904 — всего 1342. В Алабаме в 1900 г. число зарегистрированных темнокожих избирателей упало с 181471 до 3000.

Уровень образования среди черных также достиг критической точки. В 1890 г. только 20 процентов детей негров вообще получили хоть какое-то образование. Губернатор Миссисипи Джеймс Кимбел Вардеман заявил в начале XX века, что любые деньги, потраченные на обучение темнокожих, — это «грабеж белых людей».

Философской подоплекой ярого расизма и нативизма тех дней явился социальный дарвинизм. Даже большинство белых, дружелюбно настроенных к темнокожим, оказались под влиянием эволюционной теории расовой иерархии, которая поместила белых на вершине эволюционной шкалы, а африканцев в самом низу. Люди использовали дарвинистские понятия, чтобы оправдать рабство в довоенный период и расистскую дискриминацию после войны. Большинство белых воспринимали неполноценность негров как научный факт.

Елена Уайт отвергала подобную точку зрения. Она считала, что реальные и явные недостатки черных ее времени были обусловлены рабством и последующим угнетением. «Многие негры, — заявляла она, — не имели шанса выявить свои определенные способности, поскольку они не получили тех же возможностей, какие имели их более удачливые братья, белые люди» (письмо 80а, 1895г.). Она также призывала «предпринимать все усилия, дабы уничтожить ужасное зло, им причиненное» (Работа на Юге, с. 15).

Права женщин

Другим движением за «освобождение», приведшим к внесению поправки в Конституцию, была борьба за права женщин. Как мы уже отметили в 3-й главе, первые поборницы движения за женские права сравнивали свое положение с положением рабов. Аболиционистка Лидия Мария Чайлд писала: «Проклята та система, которая смотрит на людей, как на вещи! Либо потому что они женщины, либо потому что они темнокожие». Эти чувства разгорелись, когда после гражданской войны федеральное правительство лишило женщин права пользоваться четырнадцатой и пятнадцатой поправками (имеющими отношение к избирательным правам чернокожих). Кроме того, использование лишь слова «мужчина» в четырнадцатой поправке подняло вопрос, являются ли фактически женщины гражданами.

В 1869 г. была организована Национальная ассоциация за избирательные права женщин и менее воинственная Американская ассоциация за избирательные права женщин. Лидерами первой ассоциации стали Елизабет Стэнтон и Сьюзен Энтони. Люси Стоун возглавила вторую ассоциацию. Обе группы объединились в 1890 г.

Элизабет Стэнтон и Сьюзен Энтони возглавлявшие движение за права женщин

Впервые женщины добились права голоса в Вайоминге в 1869 г. Это право осталось в силе, когда Вайоминг в 1890 г. получил статус штата. Колорадо в 1893 г., Юта в 1896 г. и Айдахо в 1896г. быстро последовали этому примеру. Но несмотря на эти победы, женское движение не добилось успеха в борьбе за внесение поправки об избирательном праве женщин несмотря на ежегодные попытки сделать это, начиная с 1870 г. Только в 1920 г. была принята девятнадцатая поправка, и женщины стали полноправными гражданами, как объявлены были полноправными гражданами темнокожие мужчины в соответствии с четырнадцатой и пятнадцатой поправками.

Между тем женщины, как мы отметили выше, принимали участие и в движении воздержания. Фактически под руководством Френсис Е. Уиллард Женский христианский союз воздержания боролся за женские права и избирательное право почти так же упорно, как и за воздержание.

В конце XIX в. женщины добились изменений в двух других областях: образовании и работе. Во второй половине века больше колледжей открыли свои двери для женщин наравне с мужчинами. Кроме того, были созданы женские учебные заведения. Вассарский колледж, образованный в 1865 году, стал первым из них. Некоторые институты, кстати, давали первоклассное образование.

Большинству работающих женщин предоставлялись низкие должности, хотя некоторым из них удавалось получить специальность. В 1849 г. Элизабет Блэквел окончила медицинскую школу, в 1852 г. Антуанетта Браун была посвящена на христианское служение и в 1869 г. Арабелла Мансфилд стала первой женщиной, допущенной в адвокатуру штата на должность юриста. Постепенно шаг за шагом женщины делали успехи в борьбе за свои права. Но во многих случаях они достигались ценой больших и болезненных усилий.

Елена Уайт не оставалась равнодушной к этой борьбе. Она не сомневалась, что Бог сотворил женщин равными с мужчинами, но никогда не считала, что ее назначение — принимать участие в движении за женские права. Хотя, казалось, Е. Уайт соглашалась с основными целями этого движения, она не могла смириться с образом жизни некоторых ведущих его поборниц. Это не означает, что ее служение было незаметным в мире, где господствовал мужчина. Напротив, хотя г-жа Уайт и не занимала официальную должность, она играла ведущую роль в руководстве адвентистской Церковью. Она не отступала при возникновении конфликта с руководящими братьями, потому что чувствовала своим долгом отстаивать интересы Церкви. Помимо личного участия она ободряла других женщин распространять адвентистскую весть. Женщинам — евангельским работникам, замечала Е. Уайт, «также следует совершать служение, которое Бог предназначил для них, как и мужчинам» (Евангелизм, с. 493).

Капитал и труд

Быстрая индустриализация страны привела к такому огромному напряжению и давлению, каких США не испытывали ранее. Хотя проблемы между трудом и капиталом существовали еще до гражданской войны, эти трудности обострились до неимоверных размеров в течение послевоенных десятилетий. Заметно расширились металлургия и строительство железных дорог. Вместе с этим набрала силу господствующая идея невмешательства, взятая из социального дарвинизма и служившая оправданием для привилегированных классов, которые безмерно обогащались за счет сотен тысяч людей, работающих на них. «Сильнейшие» благоденствовали и процветали.

На рабочий класс выпало множество бед и лишений. Многие граждане стали рабами заработной платы. Замечание Орестеса Браунсона, написанное еще в 1840-х годах, еще лучше подходит ко второй половине XIX в.: «Человек, эксплуатирующий их, — писал Браунсон, — и на которого они трудятся как рабы, — это один из наших городских магнатов, утопающих в роскоши; или член нашего Законодательного органа, издающий закон, чтобы класть деньги в свой собственный карман; или член Конгресса, борющийся за высокий налог с бедных в пользу богатых».

В то время как правящие капиталисты умножали свои миллионы, рабочий человек получал всего 1-2 доллара за 12-часовой рабочий день, причем женщины получали еще меньше, а дети — 2 доллара в неделю. Богатые не испытывали к рабочим сострадания. Кучера в Нью-Йорке получали 12 долларов в неделю за 16-часовой рабочий день. Член Законодательного собрания Теодор Рузвельт в начале 1880-х назвал их требования 12-часового рабочего дня «коммунистическими».

Детский труд был дешев для работодателей, но и опасен и изнурителен для детей

Не получая компенсацию за увечья, инвалидам приходилось либо возвращаться на работу, либо голодать

Известно, что в то время не только зарплата была низкой и рабочий день — долгим, но и условия труда представляли собой заведомую опасность. Для получения максимальной прибыли на фабриках сознательно настраивали машины на самую высокую скорость, какую только мог выдержать рабочий. Между тем техники безопасности практически не существовало. Отто Беттман отмечает, что в 1890г. один .из 306 железнодорожных рабочих погибал и один из 30 получал увечье. «При общем количестве рабочих в 749301 человек число убитых за год достигло 2451, а в 1900 г. оно увеличилось до 2675 убитых и 41142 получивших увечье». На шахтах положение было еще хуже. Общественные комментаторы говорили, что шахтер «спускался работать в забой как в открытую могилу, не зная, когда она закроется над ним».

Уничтожение железнодорожного депо обиженные рабочие порой боролись за свои права с помощью насилия

А какую компенсацию получал покалеченный рабочий? Фактически никакой, за исключением оплаты похорон, если он был убит на работе. Беттман писал, что если рабочий был изувечен циркулярной пилой, или раздавлен балкой, или погребен в шахте, или упал в шахтный ствол, то считалось, что «ему просто не повезло». Суды, как правило, контролировались работодателем. И главное, отсутствовало такое понятие, как социальное обеспечение, денежная компенсация или юридическая защита нетрудоспособных рабочих и их семей. Получивший увечье рабочий был бесправен, и его семья оставалась в крайней нужде. А почему, спросите вы, промышленные рабочие соглашались на такие условия? Да потому что у них не было выбора, если они хотели прокормить семью.

Заработная плата была низка, но положение могло очень быстро измениться к худшему. Хороший пример тому — кризис компании Пуллмана в 1894 г В период тяжелого экономического кризиса компания уволила 4000 рабочих из 5800 и резко снизила зарплату оставшимся. Между тем доход компании сохранился, как и цены в магазинах, принадлежавших компании. Для уволенных это было трагедией, поскольку компания буквально владела миром, в котором они жили и делали покупки. А состоятельные инвесторы неукоснительно получали свои дивиденды.

У рабочих не было большого выбора, когда им приходилось отстаивать свои права, тем более что в одиночку рабочие не имели надежды успешно договориться с крупными корпорациями. Компании просто заменяли недовольных рабочих, если они выражали свои претензии. Кроме того, наниматели могли подвергнуть рабочих локауту и вообще лишить средств к существованию. Они могли также призвать на помощь федеральные суды с их разжиревшими от взяток судьями.

Единственная возможность, дававшая, казалось, хороший шанс на успех, — это объединение рабочих в профсоюзы в надежде на создание монополии труда, которая могла бы противостоять монополии капитала. Трудящиеся надеялись, что такое решение поможет уладить финансовые вопросы, но оно привело к насилию.

Одним из немногих способов, которым трудовой класс мог заявить о себе, была забастовка. Между 1880 и 1900 гг. имели место 23798 забастовок с участием более 6 миллионов рабочих. Около половины из них закончились поражением, а 15 процентов — компромиссом. К сожалению, некоторые забастовки сопровождались физическим насилием и нанесением ущерба собственности. Между тем работодатели полностью оправдывали свои действия в таких обстоятельствах, насильственно подавляя забастовки. Они нанимали независимые вооруженные группы и использовали правительственные войска, чтобы утихомирить забастовщиков.

Протестантские церкви в основном поддерживали капиталистов, выступая против трудящихся. Генри Уард Бичер говорил забастовщикам: «Если дубинка полицейского, выбивая мозги у бунтовщика, приведет к желаемому результату, это хорошо, но если она не поможет, то пули, штыки и картечь будут единственным выходом… Наполеон был прав, когда сказал, что единственный путь смирить толпу — уничтожить ее». Хотя такое высказывание выглядит довольно крайним для духовного лица, оно отразило настроение, руководившее людьми при подавлении забастовок.

Работодатели временами создавали собственные вооруженные подразделения либо использовали федеральные войска для подавления рабочих мятежей

Отношение религии к борьбе капитала и труда стало более ощутимым, когда Римско-католическая церковь встала на сторону трудящихся. В 1891 г. папа Лев ХIII издал свою энциклику «Рерум Новарум», в которой осудил нечеловечное отношение к рабочим, вызванное неограниченной властью капитала. Многие протестанты стали видеть в профсоюзных объединениях либо заговор европейских социалистов, разрушающих страну, либо движение католиков, направленное на ее крушение. Такие эмоции выражались в разных формах в борьбе между капиталом и трудом.

Елена Уайт смотрела на конфликт между капиталом и трудом в свете последних дней. Она не только цитировала Иак. 5:1, 3-6, осуждая капиталистов за их «скупость и притеснения» по отношению к рабочим (см. Пророки и цари, с. 651), но и видела также, что угнетающие союзы будут «одним из средств, которые наведут на эту землю небывалое время скорби» (Избранные вести, т. 2, с. 142, курс. авт.). В том и другом лагере Е. Уайт видела недостатки. «Нечестивые, — писала она, -соединяются в группы, создают концерны, профессиональные союзы и конфедерации» (Библейский комментарий АСД, т. 4, с. 1142). Она была против жестокости со стороны капиталистов и против жестокости со стороны рабочих. Г-жа Уайт была против жестокости любого рода, поскольку считала, что жестокость препятствует христианину служить Богу. Полное разрешение конфликта между трудом и капиталом она относила ко времени Второго пришествия Христа.

Воскресная реформа

Колонии перед обретением независимости и в ходе становлении американской республики связывали добросовестное соблюдение воскресенья с Божьими обетования-ми завета. Соблюдение святого Господнего дня означало Божье благословение, в то время как осквернение его приносило беды. Кроме того, верность воскресенью была тесно связана с судьбоносной ролью Соединенных Штатов в наступлении Тысячелетнего царства.

Никогда раньше страна так не нуждалась в Божьем благословении, как во время гражданской войны, когда казалось, что над ней нависла наказующая рука Бога. В 1864 г. в разгар кризиса съезд евангеликалов образовал Ассоциацию национальных реформ. Группа имела целью «поддержать существующие христианские черты американского правления и внести такую поправку в Конституцию Соединенных Штатов, которая указывала бы, что Америка — христианская страна и что она будет исполнять все христианские законы, установления и традиции нашего правительства на неоспоримой юридической основе, указанной в основном законе страны».

Некоторые адвентисты, проживавшие в штате Теннеси, были приговорены к каторге за работу по воскресеньям

Ассоциация национальных реформ и другие организации, преследующие подобные цели, были созданы не только под влиянием понимания судьбоносной роли Соединенных Штатов в наступлении Тысячелетнего царства, но и под влиянием чувства опасности перед полчищами новых иммигрантов с их неамериканским и непротестантским образом жизни. Новые иммигранты, приехавшие из южной и восточной Европы, имели особенности, которые вызывали опасения консервативных американцев. Во-первых, они употребляли множество алкогольных напитков и, во-вторых, вместо строгого соблюдения воскресенья по обычаю англо-американского воскресенья они практиковали «континентальное воскресенье». «Континентальное воскресенье, — заявил Вилбур Крафтс, — означает по меньшей мере полдня работы в лавке, а потом много шумного веселья и выпивки». Континентального воскресенья следует «больше бояться, чем континентальной чумы». Многие протестанты считали, что ответом могли быть только строгие воскресные законы. Следовательно, воскресный закон соединился с протестантской программой воздержания, так как нация стремилась сохранить свою позицию народа, играющего судьбоносную роль в наступлении Тысячелетнего царства перед лицом постоянно растущего потока иммигрантов, которые, как считали американцы, становились угрозой их статусу избранной нации.

1880-е годы были свидетелями воскресного закона и растущего преследования. Положение обострилось в 1882 г. в Калифорнии, когда воскресный вопрос стал решающим на государственных выборах. Последствия воскресного движения причинили неприятности адвентистам, когда местные власти арестовали У. К. Уайт за то, что издательство «Пасифик пресс» работало в воскресенье.

В середине 1880-х сцена действия переместилась из Калифорнии в Арканзас и Теннесси. Власти арестовали нескольких адвентистов, включая служителей, и заставили их работать, сковав одной цепью, как обычных преступников.

Волнения среди адвентистов усилились в 1888 г., когда римо-католический кардинал Джеймс Гиббоне подписал петицию Конгрессу в пользу национального воскресного закона. Протестанты были более чем готовы принять такую помощь. «Когда бы они (римо-католики) ни пожелали сотрудничать в деле сопротивления растущему политическому атеизму, — заявил протестантский журнал «Крисген стейтсмен» в 1884 г. — мы будем рады действовать сообща».

Кульминация волнения вокруг воскресного вопроса пришлась на 21 мая 1888 г., когда X. В. Блэйер из Нью-Хэмпшира поставил на обсуждение в сенате Соединенных Штатов закон, предписывающий соблюдение «дня Господнего» как дня религиозного поклонения.

Закон Блэйера потерпел неудачу и в 1888 г., и в 1889 г., но те, кто стоял за этим законом, не собирались сдаваться. Они неоднократно выдвигали проект национального воскресного закона в течение следующих двух десятилетий.

Елена Уайт вместе с единоверцами считала, что движение за воскресный закон стало признаком исполнения пророчеств, указывавших на кризис последнего времени, связанный с Законом Божьим (см. Откр. 12:17-14:12). Ее самый полный ответ на этот актуальный вопрос дан в книге «Великая борьба», изданной в 1888 и 1911 гг.

Прогрессивное движение

К прогрессивным деятелям относились те реформаторы, которые на пороге нового столетия усилили свои действия на всех уровнях управления. Раньше в это движение входил тесный круг популярных писателей, пресловутых любителей сенсационных разоблачений. Они раскрывали скандальные истории в бизнесе и политике и требовали реформ. Их книги вместе с произведениями социальных евангелистов (см. главу 8) и социальных дарвинистов, считавших, будто человеческий мозг развился до такого состояния, что люди могут контролировать эволюционный процесс, оказывали давление на прогрессивных политиков с тем, чтобы они навели порядок. Частично благодаря их влиянию появилось решение о проверке мяса, о чистой пище и постановление о лекарствах, а также были сделаны шаги для того, чтобы ослабить влияние крупного монопольного бизнеса.

Прогрессивное движение добилось прямого выбора сенаторов и права голоса для женщин. Следовательно, реформаторские старания прогрессивных деятелей не только помогли исправить злоупотребления, но содействовали большей демократизации нации. Разными способами многое из движения реформ конца XIX в. перешло в решающую стадию прогрессивного движения первых двух десятилетий XX в.

003 Партия сторонников запрета на продажу спиртных напитков.