Суббота

Возражение 20

Адвентисты седьмого дня утверждают, что во время сотворения мира Бог благословил и освятил седьмой день недели как субботу. Таким образом они пытаются доказать, что суббота существовала до формирования иудейского народа и относится ко всем людям. Однако Книга Бытие, в которой рассказывается о том, что Бог почил в субботу и благословил ее, была написана Моисеем через 2500 лет после творения, приблизительно в эпоху исхода. Упомянув в Книге Бытие о субботе, Моисей просто придал ей тот смысл, которым был наделен седьмой день на горе Синай.

Первое, о чем здесь ясно сказано и что надо отметить с самого начала, — это допущение, согласно которому библейский рассказ о благословении субботы во время сотворения мира представляет сильный аргумент в пользу всеобщей значимости субботы для всех народов во все времена.

Вторая особенность заключается в том, что наш критик якобы знает о том, как именно писал Моисей и, говоря без преувеличений, подобное знание вызывает удивление. На чем оно основано? У оппонента нет доступа к каким-либо источникам, которых не знали бы все, кто изучает Библию, а они, включая известных комментаторов, на протяжении многих лет единогласно утверждают, что в Книге Бытие Моисей, упоминая о благословении субботнего дня, дает историческую запись недели творения. Они отстаивают эту точку зрения, несмотря на то, что сами соблюдают воскресенье. По правде сказать, что еще им остается делать? Рассмотрим факты.

1. Какова природа Книги Бытие? Ясно, что от начала и до конца эта книга историческая. В ней содержится краткое хронологическое повествование о событиях с момента творения и до смерти Иосифа. Следовательно, не располагая сколько-нибудь ясными доказательствами противоположного, мы должны рассматривать все, что в ней сообщается, различные рассказы о словах и поступках человека и Бога как исторические события, совершившиеся в то время, о котором идет повествование. Описание того, что на седьмой день творения Бог почил и, кроме того, благословил и освятил этот день, так же естественно в исторической последовательности событий, как и любой другой эпизод, упомянутый в Книге Бытие. Из контекста не следует ничего такого, что давало бы основания для других выводов.

2. Тот факт, что Книга Бытие была составлена приблизительно через 25 веков после творения, вообще не имеет никакого отношения к данному вопросу. Все исторические книги появляются после тех событий, которые они описывают. Понятно, что любая книга, автор которой стремится записать историю, насчитывающую 25 столетий, должна быть создана, по крайней мере, после тех событий, которые произошли в начале этого периода. Говоря о том, что автор относит к 1-му году событие, происшедшее примерно в 2500 году, мы тем самым высказываем предположение, которое можно принять только в том случае, если мы готовы уличить такого автора в мошенничестве и обмане. По отношению к Моисею мы этого сделать не можем.

3. Не мешает обратить внимание на тот момент в повествовании, когда, по мнению критика, оно утрачивает исторический характер и в нем описывается событие, которое произошло 25 веков спустя. Прослеживая события недели творения (включая отдых Господа после всех Его дел на седьмой день (см. Быт. 2:2), далее заявляется, что с этого момента повествование прерывается и что следующие слова на самом деле относятся к тому, что произошло значительно позднее: «И благословил Бог седьмой день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал» (Быт. 2:3).

Но почему Бог почил? Не потому, что устал. Это действие, которое точно описано Моисеем, наверное, имело какой-то смысл, и он раскрывается в следующем стихе. Бог почил для того, чтобы благословить, и Он благословил и освятил седьмой день, «ибо в оный почил от всех дел Своих». Разумно ли утверждать, что, почив в седьмой день творения и благословив его, Бог ждал 25 веков, чтобы возвестить об этом благословении? Совершенно неразумно.

4. Приведем примеры благословения, содержащиеся в этом повествовании:

Событие	Благословение
Пятый день
«И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся» (Быт. 1:20)	«И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь» (ст. 22).
Шестой день
«И сказал Бог: да произведет земля душу живую… Сотворим человека по образу Нашему» (Быт. 1:24 — 26).	«И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь» (ст. 28)
Седьмой день
«И почил в день седьмой от всех дел Своих, которые делал» (Быт. 2:2).	«И благословил Бог седьмой день, и освятил его» (ст. 28).

Нельзя не согласиться, что благословения, касающиеся событий пятого и шестого дней, следуют сразу за этими событиями. Повторяющаяся параллельная литературная конструкция и полное отсутствие какого-либо намека на разрыв в повествовании, заставляют признать, что благословение седьмого дня следует сразу после того, как Бог в этот день почил.

5. Кроме того, полезно обратить внимание на параллельные временные конструкции в самой четвертой заповеди. Здесь Господь говорит Израилю:

а) «В шесть дней создал Господь небо и землю»

б) «А в день седьмой почил»,

в) «Посему благословил Господь день субботний и освятил его».

Заметьте, что все четыре глагола употреблены в прошедшем времени: «создал», «почил», «благословил», «освятил».

Именно это последовательное употребление прошедшего времени наделяет максимальной силой слово «помни», с которого начинается заповедь. Глагол «помнить» означает воскрешать в памяти какое-нибудь прошлое событие или переживание. Израилю было заповедано «помнить день субботний, чтобы святить его». Почему? Потому что Бог только теперь решил благословить его? Нет, потому что Он его уже благословил.

Учитывая все это, читатель не должен испытывать никаких затруднений, решая данный спорный вопрос.

Возражение 21

В Книге Исход (Исх. 16:29) и в Книге пророка Неемии (Неем. 9:13, 14) доказывается, что заповедь соблюдать субботу была дана Израилю только после того, как он покинул Египет. Убедительным свидетельством в пользу этого является и тот факт, что в Писании ничего не говорится о ее соблюдении когда-либо прежде.

Итак, перед нами два утверждения. Согласно первому, постановление о соблюдении субботы было дано в иудейском окружении. Это утверждение подготавливает почву для другого, которое гласит, что соблюдение субботы предписывалось только иудеям.

Предполагается, что приведенные отрывки — что бы они на самом деле ни означали — смогут ослабить влияние упомянутого отрывка из Книги Бытие (Быт. 2:2, 3) и вообще сделать его недействительным. Но можно ли считать, что одно библейское изречение противоречит другому? Нет, нельзя. Если складывается впечатление, что какой-либо библейский текст вступает в противоречие с другим, можно с уверенностью сказать, что, истолковывая тот или другой, мы совершили ошибку. Мы уже видели (см. Возражение 20), что текст из Книги Бытие (Быт. 2:2, 3) ясно свидетельствует о том, что Бог почил на седьмой день первой недели и затем благословил его. Таким образом, с самого начала мы можем убедиться, что, чему бы ни учили упомянутые отрывки (Исх. 16:29 и Неем. 9:13, 14), они не противоречат Книге Бытие (Быт. 2:2, 3).

Фрагмент из Книги Исход представляет собой часть повествования о том, как евреям была дана манна, которую они собирали ежедневно в течение шести дней, причем в шестой день собрали вдвое больше обычного, потому что на седьмой Бог ее не послал. Тем не менее, воспротивившись Божьему повелению, некоторые израильтяне вышли собирать ее в субботу, в результате чего Господь обратился к Моисею с такими словами: «Долго ли будете вы уклоняться от соблюдения заповедей Моих и законов Моих? Смотрите, Господь дал вам субботу, посему Он и дает в шестой день хлеба на два дня: оставайтесь каждый у себя, никто не выходи от места своего в седьмой день» (Исх. 16:28, 29).

Много лет спустя, вспоминая о том, что Бог сделал для Израиля, освободив его от египетского рабства, Неемия, в частности, сказал: «И снисшел Ты на гору Синай, и говорил с ними с неба, и дал им суды справедливые, законы верные, уставы и заповеди добрые. И указал им святую Твою субботу, и заповеди, и уставы, и закон преподал им чрез раба Твоего Моисея» (Неем. 9:13, 14).

Оба отрывка рассказывают об одних и тех же событиях, и по своему построению так сильно похожи друг на друга, что их можно рассматривать вместе. Обратим внимание на некоторые фразы.

1. «Господь дал вам субботу» (Исх. 16:29).

2. «И дал им суды справедливые, законы верные, уставы и заповеди добрые» (Неем. 9:13).

3. «И указал им святую Твою субботу» (Неем. 9:14).

Мы считаем, что ответ на представленное нам возражение со всей очевидностью дан во втором из этих трех предложений. Наши критики считают сходство между первым и третьим утверждением основанием для предположения, что закон о соблюдении субботы не существовал до эпохи исхода. Однако если это так, тогда построение второй фразы с необходимостью заставляет заключить, что широкий перечень законов, уставов и заповедей, формально возвещенных на Синае, тоже прежде не существовал. Следовательно, получается, что до исхода работа в седьмой день не представляла собой никакого греха, и даже более того: до Синая грехом не являлось то, что было запрещено различными законами и заповедями, которые Бог «дал им» в то время.

Однако никто не станет утверждать, что последний вывод правилен, поскольку никто не станет оспаривать, что девять из десяти заповедей выражают собой вечные нравственные принципы. Когда на Синае Господь возвестил «не прелюбодействуй», можно сказать, что в каком-то смысле Он дал Израилю закон, препятствующий нравственной распущенности. Это было первое формальное возвещение, обращенное к только что сформировавшейся нации, которая испытывала потребность в ясном и точном своде законов. Однако даже на миг никто не допустит, что до того как с пламенеющей горы Синай возвестили о недопустимости прелюбодеяния, это не было запрещено Господом и, следовательно, можно было безоглядно потакать своим низменным страстям.

Так же обстоят дела и с законом о субботе. Вместе с другими великими заповедями Декалога и множеством прочих установлений формально он был возвещен Израилю, когда тот начал существовать как нация. Длительное пребывание в египетской тьме привело к тому, что израильтяне почти позабыли, в чем заключается Божья волями теперь Своим огненным светом Бог осветил им все Свои требования, включая субботу.

Бог говорит: «Я открыл Себя им (израильтянам), что бы вывести их из земли Египетской» (Иез. 20:9). Может ли оппонент на основании этого текста утверждать, что до исхода Бог не существовал? Нет. Тогда почему он утверждает, что не было и субботы до того как Бог возвестил Израилю заповедь о ней? Все дело в том, что во время долгого египетского рабства знание о Боге и субботе почти истерлось из памяти израильтян.

Коснемся утверждения, согласно которому в текстах Писания, освещающих события до исхода, нет упоминаний о соблюдающих субботу. Будем кратки. Несколько библейских отрывков, предшествующих рассказу об исходе, охватывают период, равный приблизительно 25 векам. Понятно, что, описывая столь долгий период, осветить можно было лишь основные моменты. Моисей, прежде всего, стремился к тому, чтобы последовательно изложить происшедшие события и связать повествование о творении с тем, что произошло после грехопадения человека, упомянуть о потопе, призвании Авраама, формировании Израиля и его исходе из Египта. Почти ничего не упоминается о религиозной деятельности, в которую люди были вовлечены во время этих столетий. Используя это «молчание» как доказательство против повеления о субботе, наши критики опираются на очень слабый аргумент.

Те, кто подчеркивает важность воскресного дня, обычно подкрепляют свои доводы следующим аргументом: каждую неделю человеку нужен один день для богослужения, причем, говоря об этом, они не упоминают ни о каких временных или пространственных ограничениях. Следовательно, те, кто жили до исхода, тоже нуждались в таком дне, и если эта потребность действительно существовала, то неужели Бог не удовлетворил ее? И разве Он не сделал этого, когда во время творения освятил седьмой день? Надо ли нам искать какое-то конкретное упоминание о соблюдении этого дня, чтобы решить, что такие святые люди, как Енох, Ной и Авраам действительно соблюдали этот святой день? Разве какой-нибудь другой вывод может быть более обоснованным?

Возражение 22

Суббота — это иудейский обряд. Она была дана только иудеям и представляла собой часть ветхого завета, который заключен только с иудеями. В Книге Второзаконие (Втор. 5:15) ясно сказано, что Бог повелел иудеям соблюдать субботу в память об освобождении из Египта. Таким образом, для нас, христиан из язычников, она не имеет никакого значения.

Такой аргумент, по существу, основывается на тех же доводах, что и утверждение, будто закон, данный на Синае, предназначался только для иудеев. Мы советуем читателю обратиться к Возражению 4, где показано, что вся Библия была написана иудеями, что большая ее часть обращена прямо к ним, что ветхий и новый заветы были заключены «с домом Израилевым» и что Сам Христос возвестил о «спасении от иудеев». И тем не менее все протестанты в поисках духовного руководства обращаются к Библии, к Ветхому и Новому Заветам. Мы все уверены: новозаветные отношения распространяются и на нас, и мы проповедуем, что «спасение», о котором Христос сказал, что оно «от иудеев», предназначено любому человеку в любой земле.

Можно задать простой вопрос: почему седьмой день недели принято считать более иудейским, чем первый? Согласно Вестминстерскому исповеданию, очень ясно излагающему протестантский взгляд на святость еженедельного дня покоя, суббота «от начала мира и до воскресения Христа была последним днем недели». Этот период охватывает, по крайней мере, четыре тысячелетия, однако в его первой половине никаких иудеев не было. Можем ли мы сказать, что седьмой день недели внезапно обретает новый характер и качество на Синае, когда Бог вел Свой народ из Египта в обетованную землю?

Быть может, кто-то рискнет сказать, что так оно и есть, и в подтверждение сошлется на ветхозаветные слова о том, что суббота была отличительной чертой и знамением между Богом и сынами Израиля. Однако если такое утверждение что-нибудь доказывает, то оно доказывает слишком многое, потому что те же самые ветхозаветные тексты, которые таким образом характеризуют субботу, показывают нам, что Бог находился в очень своеобразных и самобытных отношениях с Авраамом, Исааком и Иаковом. Разве Господь не имел права возвестить Свое повеление о субботе народу, который Он избрал?

Да, в конце периода, насчитывающего четыре тысячи лет, перед пришествием Христа, субботу соблюдали только иудеи, однако все дело в том, что в ту пору на всей земле не было никакого другого народа, который был бы на самом деле верен Богу. Все остальные нации состояли из язычников, и, само собой разумеется, что во время существования иудейского государства суббота ассоциировалась прежде всего с евреями. Кроме того, как мы уже отмечали, с еврейским народом связывались и все остальные откровения Божьей воли, некогда выраженные через Его пророков в сочинениях, которые позднее составили Ветхий Завет.

Кто-нибудь может возразить, что в Библии нигде не говорится, будто Спаситель и спасение даны только для иудеев. Совершенно верно. Но точно так же нигде не сказано, что только для иудеев предназначена и суббота. Напротив, в Библии есть вполне однозначные высказывания о том, что по Божьему замыслу суббота предназначалась для всех. Перечислим некоторые из них.

1. Сама заповедь о субботе недвусмысленно возвещает, что в этот день должны отдыхать не только иудеи, но и «пришелец, который в жилищах твоих» (Исх. 20:10). Пришельцами были те, кто не принадлежал к семье Израиля и кто мог принадлежать к какому-нибудь другому народу или нации.

2. Христос сказал, что «суббота для человека» (Мк. 2:27). Он не сказал для «иудея», но для «человека», и поэтому нет никаких оснований считать, что в данном случае речь идет только об иудеях. Ограничив данное слово только этим значением, мы довольно скоро попадем в весьма затруднительное положение. Сказано, что Христос — «Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Ин.1:9). Разве можно утверждать, что Христос принес свет только для того, кто является иудеем? Кроме того, суббота была дана для того, чтобы человек мог получать благословение от покоя и служения своему Творцу. Неужели Бог желает, чтобы только малая часть из сотворенных Им существ (поскольку среди населения земли иудеи всегда представляли очень незначительное количество) приобщилась блаженству покоя и богослужения?

3. Можно ли считать, что суббота дана только иудеям, когда она учреждена в момент творения, задолго до появления Авраама, отца иудейского народа? (См. Быт. 2:2, 3.)

4. Говоря о последних днях земной истории, когда «спасение близко», Исайя возвещает о благословении, которое будет дано «сыну иноплеменника», соблюдающему субботу (см. Ис. 56:1-8).

5. И наконец, суббота будет соблюдаться и на новой земле, на которой соберутся все племена и народы (см. Ис. 66:22, 23). Что же можно сказать об упомянутом отрывке из Книги Второзаконие (Втор. 5:15), который якобы доказывает, что суббота была дана только иудеям? Прочтем его еще раз: «И помни, что ты был рабом в земле Египетской, но Господь, Бог твой, вывел тебя оттуда рукою крепкою и мышцею высокою, потому и повелел тебе Господь, Бог твой, соблюдать день субботний» (Втор. 5:15).

Рассмотрим контекст этого отрывка. В 5-й главе Моисей, используя соответствующие комментарии, вкратце излагает суть того великого события, которое произошло на Синае 40 лет назад, когда Бог возвестил Декалог. Моисей не стремится дословно воспроизвести все Десять Заповедей: он призывает соблюдать эти хорошо известные наставления, что и показывает 12-й стих, в котором приведены его слова: «Наблюдай день субботний, чтобы свято хранить его, как заповедал тебе Господь, Бог твой» (Втор. 5:12).

Таким образом, прежде всего надо отметить, что перечисление заповедей в Книге Второзаконие нельзя воспринимать как замену того, что сказано в 20-й главе Книги Исход, где заповеди записаны самим Богом. Именно на этот текст заповедей ссылается Моисей, призывая Израиль к их соблюдению. «Наблюдай день субботний, чтобы свято хранить его, как заповедал тебе Господь, Бог твой». Таким образом, все, что возвещает Моисей, надо рассматривать как добавление, разъяснение, а не как замену того, что сказал Бог, когда Он первоначально возвещал заповеди. Бог возвестил, что седьмой день — суббота, день, когда все должны отдыхать, потому что «в шесть дней создал Господь небо и землю… а в день седьмой почил». Далее сказано: «Посему благословил Господь день субботний и освятил его» (Исх. 20:11).

А теперь еще раз рассмотрим контекст 5-й главы Книги Второзаконие. Изложив своими словами заповедь о субботе, Моисей (в 14-м стихе, где говорится, что рабы и хозяева в равной мере не должны в этот день ничего делать) делает следующее добавление: «…чтобы отдохнул раб твой, и раба твоя, как и ты». Затем в 15-м стихе израильтянам напоминается а том, что они тоже были рабами в египетской земле.

Какой же вывод можно сделать? Моисей просто излагает заповедь о субботе и добавляет некоторые соображения в пользу ее соблюдения, особенно подчеркивая, что в этот день должны отдыхать и рабы.

Таков естественный вывод, который можно сделать, и, кроме того, он становится неизбежным, если мы приведем отдельные параллельные отрывки.

Чуть позднее Моисей дает наставление о том, как относиться к рабу, и говорит, что после шести лет службы на седьмой год хозяин должен отпустить раба на волю, щедро снабдив его запасами от своих стад. Затем Моисей добавляет: «Помни, что и ты был рабом в земле Египетской и избавил тебя Господь, Бог твой, потому я сегодня и заповедую тебе сие» (Втор. 15:15). Можем ли мы сказать, что щедрость и великодушие по отношению к рабам зародились только во времена исхода, что все, кто жил прежде, могли не рискуя навлечь на себя Божье недовольство, относиться к рабам без всякой доброжелательности, и что только от иудеев Бог требует проявлять к ним такую доброту?

А теперь прочитаем более обстоятельное повеление: «Не делайте неправды в суде, в мере, в весе и в измерении: да будут у вас весы верные, гири верные, ефа верная и гин верный. Я Господь, Бог ваш, Который вывел вас из земли Египетской. Соблюдайте все уставы Мои и все законы Мои и исполняйте их. Я Господь» (Лев. 19:35-37). Можем ли мы, основываясь только на этих стихах, предположить, что заповедь о добросовестности в делах появилась только во времена исхода, что прежде можно было безнаказанно обсчитывать своего ближнего и что только от иудеев Бог потребовал воздержаться от мошенничества?

Приведем еще одно высказывание: «Ибо Я — Господь, выведший вас из земли Египетской, чтобы быть вашим Богом. Итак, будьте святы, потому что Я свят» (Лев. 11:45). Можно ли на основании этого стиха сказать, что заповедь «быть святым» распространяется только на этнический Израиль, которого Бог «вывел из земли Египетской»? Мы считаем, что даже самый ярый противник соблюдения субботнего дня не сразу согласится с такой мыслью. Однако если

святость и соблюдение субботы каким-то образом связаны с освобождением из египетского рабства и если в то же время мы считаем, что все люди должны стремиться к святости, то тогда ссылка на Египет не может служить оправданием нарушения субботнего дня.

В свете этих текстов, а также других, которые тоже можно было бы привести, становится совершенно очевидно, что, упоминая о египетском рабстве, когда к иудеям относились жестоко и несправедливо, Моисей просто приводит дополнительную причину в пользу того, почему теперь, когда Господь по Своему благоволению освободил их, они должны относиться к другим справедливо и с любовью. Закон о необходимости справедливого отношения к другим людям и особенно к тем, кто находится в тяжелом положении, известен человеку от начала мира, однако он обретает еще большую силу и обязательность применительно к тем, кто совсем недавно был рабами в Египте.

Нисколько не ослабляя заповеди о субботе, приведенный отрывок из Книги Второзаконие (Втор. 5:15) просто показывает, сколь широко применение этой заповеди, и как Бог стремился к тому, чтобы суббота восстанавливала силы и стала источником благословения даже для рабов.

Возражение 23

В Книге Исход (Исх. 31:14) написано, что нарушающие субботу должны быть побиты камнями до смерти. Неужели вы считаете, что и сегодня надо применять это наказание? Если же вы скажете, что оно уже упразднено, то тем самым признаете и упразднение субботы, так как закон не имеет силы, если не предусматривает никакого наказания за его нарушение.

Далее (Исх. 35:3) мы читаем, что в субботний день в жилищах нельзя зажигать никакого огня. Если вы считаете, что закон о соблюдении субботы до сих пор действует, почему в этот день вы зажигаете огонь?

Первый из двух приведенных отрывков гласит: «И соблюдайте субботу, ибо она свята для вас: кто осквернит ее, тогда будет предан смерти; кто станет в оную делать дело, та душа должна быть истреблена из среды народа своего» (Исх. 31:14). Обратившись к Книге Второзаконие (Втор. 13:6, 10; 21:18,21; 22:21-28), а также к 20-й главе Книги Левит, читатель найдет целый перечень повелений, утверждающих, что смерти подлежат идолопоклонники, те, кто бунтует против родителей, кто совершает прелюбодеяние, кровосмешение, кто проклинает отца и мать, — одним словом, все, кто нарушает нравственный закон. Кто-то подсчитал, что не менее девяти заповедей Декалога упоминаются в связи с наказанием смертью, которое предусматривается за их нарушение.

А теперь спросим нашего критика: считает ли он, что смерти подлежит, например, идолопоклонник или сын, проклинающий отца? Конечно же нет, ответит он. Тогда, следуя его логике, можно предположить, что он, отвергая такую форму наказания сегодня, вероятно, не видит ничего плохого в идолопоклонстве или в проклятии, которое сын обрушивает на отца. Хотя такой вывод не только неразумен, но просто чудовищен, но все-таки еще неразумнее утверждать, что поскольку современные почитатели субботы не признают наказание смертью за ее нарушение, то, следовательно, закон о субботе упраздняется. Такая логика аргументов доказывает слишком многое, поэтому не доказывает ничего.

Мы согласны с тем, что закон, не предусматривающий никакого наказания за его нарушение, не имеет силы, однако отсюда не следует, что, отвергая побиения людей камнями, мы тем самым признаем, что нарушающим субботу или любое другое повеление Закона Божьего вообще не грозит никакое наказание.

Что касается наказания, то единственное различие между древними иудеями и нами заключается в сроках этого наказания. Когда Бог управлял народом напрямую, Он наказывал тотчас, но теперь грешнику предстоит дожидаться последнего великого дня суда (см. Евр. 10:26-29).

Таким образом, нарушитель субботнего покоя не должен пребывать в безмятежности, видя, что Бог не наказал его немедленно за нарушение четвертой заповеди Декалога, возвещающей, что седьмой день — это суббота Господа Бога, Творца неба и земли.

Рассказывают об одном безбожнике, которому особенно нравилось демонстративно нарушать заповедь о субботе. Он жил в той местности, где другие фермеры благочестиво ее соблюдали. Наступил октябрь, он собрал урожай и обнаружил, что у него в закромах зерна оказалось больше, чем у соседей. Однажды, встретив на улице служителя, праздновавшего субботний день, он рассказал ему об этом, не скрывая злорадства. В ответ он услышал лишь одну фразу: «Бог не всегда все решает в октябре». Лучшего ответа нельзя было придумать.

Те, кто верно соблюдает заповедь о субботе, ожидают последнего суда, чтобы получить полную награду за свое повиновение Богу, Творцу всей земли. Нарушителю субботнего дня тоже следует ждать этого суда, чтобы получить окончательное возмездие за несоблюдение ясно выраженной Божьей заповеди. Писание говорит нам о том, что нарушение Закона Божьего — грех (см. 1 Ин. 3:4), а возмездие за грех — смерть (см. Рим. 6:23). Разве это недостаточное наказание?

Но что можно сказать о зажигании огня в субботу? В Книге Исход читаем: «Не зажигайте огня во всех жилищах ваших в день субботы» (Исх. 35:3).

Дадим краткий ответ.

1. Запрет зажигать огонь в субботу не является частью четвертой заповеди Декалога, а именно его заповеди мы считаем нравственными и, следовательно, обязательными всегда.

2. Израилю были даны многие гражданские и церемониальные законы с ограниченным сроком применения. Были, например, законы, в которых говорилось о том, как надо обращаться с рабом (см. Исх. 21:1-11). Сегодня наш критик не станет расценивать эти законы как оправдание современного рабства. Он согласен с теми, кто соблюдает субботу, считая, что многие законы, данные Израилю через Моисея, соотносились с уровнем нравственного развития или с какой-нибудь конкретной ситуацией, существовавшей в определенном регионе. В этом и заключается основное различие между нравственными заповедями Декалога, которые Бог Сам дал Израилю на Синае, и множеством других законов, данных через Моисея.

Если наш критик считает себя вправе, отбросив закон о рабах, утверждать, что девять из десяти заповедей Декалога по-прежнему остаются в силе, то разве мы не можем с тем же основанием, отбросив закон о запрете огня в субботу, утверждать, что в силе остаются все Десять Заповедей Декалога?

3. Из контекста неясно, распространялся ли запрет зажигать огонь в субботу на какую-либо другую ситуацию, не связанную со странствованием по пустыне. Это повеление предваряет целый ряд других, касавшихся сооружения скинии и просуществовавших ровно столько, сколько потребовалось времени на ее построение. Сами иудеи никогда не были единодушны относительно того, распространяется ли этот запрет на период, последовавший после странствования по пустыне, или нет.

В пустыне, как правило, достаточно тепло, и для защиты от болезней огонь вряд ли требовался. Израильтянам было сказано, что в шестой день они должны печь и варить столько манны, сколько потребуется для еды в субботу, и, следовательно, зажигать огонь для приготовления пищи в этот день не было необходимости.

Кроме того, в те времена выражение «зажигать» огонь означало начинать весьма серьезную и долгую работу. Комментируя отрывок Исх. 35:3, исследователи отмечают: «В раннюю эпоху зажигание огня требовало немалого труда. Обычно для этого терли друг о друга две палки или над доской в ложбинке быстро вращали ладонями круг. Огонь загорался далеко не сразу. Более того, поскольку в Аравии и Палестине тепла хватало, огонь зажигали только для приготовления пищи, что требовало излишнего труда… Иудеи обычно считают, что это повеление носило временный характер» (Pulpit Commentary).

В свете сказанного остается спросить: каким образом запрет на зажигание огня может пробудить хоть какое-то сомнение в нравственной глубине и незыблемости четвертой заповеди?

Возражение 24

Когда мы, соблюдающие воскресенье, говорим, что Декалог был упразднен на кресте, адвентисты пытаются сбить нас с толку и спрашивают, неужели мы на самом деле верим, что в эпоху христианства можно красть, убивать и совершать другие гнусные дела, запрещенные Декалогом. Нет, мы так не считаем. Мы верим, что Бог повелел людям соблюдать великие нравственные принципы, которые даны человечеству изначально и навеки. Декалог просто служил их частичным отражением. Эти принципы остаются, а Декалог упраздняется. Поэтому упразднена и суббота.

Откуда наш критик знает, что Бог изначально предусмотрел эти великие нравственные принципы? Быть может, Небеса ему сказали то, чего мы не знаем? Нет! Христианство — это религия откровения. Оно зиждется не на философских размышлениях мудрецов, а на Божьем откровении, которое содержится в записях, называемых Библией. Все, к чему мы можем прийти, рассматривая Божье творение или размышляя, всегда должно быть сверено с книгой. Такова историческая позиция протестантизма.

У нашего критика нет никаких авторитетных источников информации, которыми бы мы ни располагали, и поэтому он ничего не может сказать о том, каковы эти нравственные принципы. Он старательно ничего о них не говорит и никак их не определяет. Он совершенно прав, заявляя, что Божьи нравственные принципы существуют

вечно. Разум и здравый смысл заверяют нас в том, что Вселенной, управляемой святым Богом, должны руководить нравственные принципы или, точнее, нравственные законы, так как христианская теология всегда говорит о том, что Вселенной управляют нравственные законы. Однако ни разум, ни здравый смысл не могут определить конкретное содержание этих законов. Повторяем еще раз — только исследуя явленную в Слове Божью волю, мы можем точно узнать, каковы эти законы.

Из Библии мы знаем, что Бог, впервые призвав народ во имя Свое, Своей рукой начертал для него Декалог, которым надлежало стать нравственной основой жизни этого народа. А теперь спросим у нашего критика, считает ли он, что какая-нибудь из этих Десяти Заповедей является частью вечных нравственных законов? Нам думается, он быстро согласится и скажет, что таковы по меньшей мере девять из них: против лжебогов, идолов, богохульства, убийства, прелюбодеяния, воровства, лжи, алчности, а также заповедь, призывающая почитать родителей. Таким образом, он сам допускает, что Бог, решив дать людям Свои вечные нравственные законы, дал им Десятисловие, девять заповедей которого состоят из вечных нравственных законов.

Говоря с Синая, Бог просто сделал так, чтобы люди услышали эти вечные нравственные законы, а написал их для того, чтобы они стали для них очевидными. Таким образом, люди могли слышать, видеть и, следовательно, наверняка знать вечные нравственные законы, которые должны управлять их жизнью. Говоря о том, что Декалог — всего лишь отражение этих законов, что это как бы тень, а не непреложная реальность, мы смешиваем простую истину с тонкими измышлениями. Следуя такой логике, мы могли бы сказать, что, когда Бог возвещал и писал Декалог, Его голос и рука были просто смутным отражением Его Самого. На самом деле заповеди были такой же истинной проекцией вечных нравственных законов на жизнь смертного человека, какой явились Его рука и голос. Упразднять Декалог, сохраняя вечные нравственные законы, так же неразумно, как отрицать Божий голос и руку, утверждая Его Самого.

Поэтому, когда кто-то заявляет, что Десятисловие было упразднено на Голгофе, он в строгом смысле слова утверждает, что там были упразднены вечные нравственные законы или по меньшей мере девять из них. Иными словами, получается, что после того как Бог сверхъестественным образом явил девять Своих вечных законов человеку, после того как Он постоянно устами пророков призывал людей к послушанию, Он внезапно упразднил эти законы на Голгофе. По сути дела, именно это и утверждает наш критик, и тем не менее ему кажется, что мы заходим слишком далеко, когда говорим, что, следуя своей логике, он может лгать, красть, убивать и т. д.

Мы не считаем, что люди, заявляющие, будто Декалог был упразднен, на самом деле думают, что могут убивать и красть. Мы просто утверждаем, что предпосылки, из которых они исходят, логически приводят именно к такому выводу, и не соглашаясь с ним, они все равно не могут привести веских аргументов. Мы хотим показать, что плохи не их нравственные нормы, а логика их рассуждений, и это совершенно очевидно, так как эта логика основывается на плохой предпосылке и ведет к такому же выводу.

Каким образом сторонники доктрины упразднения пытаются избежать столь очевидного вывода? Они пытаются делать это, используя разнообразные аргументы, и некоторые мы уже рассмотрели. Они, например, заявляют, что в христианскую эпоху мы исполняем закон, если любим Бога и человека, и что эта любовь не позволит нам поклоняться идолам, лгать, красть и т. д. Но разве любовь, которая существовала всегда, упраздняет вечные нравственные законы, которые, как допускает наш критик, тоже всегда существовали? Нет, она просто дает нам духовную проницательность, чтобы видеть эти законы, и чуткое сердце, чтобы подчиняться им. Более того, первостепенное значение любви к Богу и человеку явлено в Ветхом Завете, и тем не менее в ветхозаветные времена потребность в Десяти Заповедях сохранялась. Почему же ей не сохраняться и в наши дни?

Пытаясь доказать, что упразднение Декалога позволяет нарушить четвертую заповедь, но в то же время не позволяет преступить остальные девять, возражающий прежде всего использует следующие доводы.

1. Из всех Десяти Заповедей только четвертая является церемониальной, и вместе со всеми прочими церемониальными обрядами она была упразднена на Голгофе. Следовательно, нам не надо ее соблюдать.

2. Остальные девять, имея нравственный смысл, были подтверждены апостолами и, следовательно, остаются для нас обязательными.

Несмотря на то, что оба тезиса представляют собой часть приведенного возражения и, прежде чем дать полный ответ, надо сначала обсудить каждый из них, они тем не менее вводят нас в новую область рассуждений, и, следовательно, мы рассмотрим их отдельно в дальнейшем.

Возражение 25

Четвертая заповедь Декалога по существу не является нравственным наставлением, тогда как остальные девять — самоочевидные нравственные правила. Все нравственные принципы поддаются обнаружению в естественном свете разума, однако необходимость соблюдения седьмого дня такому обнаружению не поддается. Все, например, естественным образом знают, что нехорошо красть, убивать, прелюбодействовать и т. д., но никто не может естественным путем узнать, что какой-то день был обособлен как святой. Для этого потребовалось Божье откровение. Следовательно, заповедь о субботе не несет в себе нравственного содержания. Более того, по своему существу седьмой день недели не является святым. Значит, работа в седьмой день не была бы нарушением, если бы Бог не повелел в этот день отдыхать.

Самый непосредственный ответ на это возражение может быть дан в виде ответов на следующие три ключевых вопроса.

Вопрос первый

Действительно ли все люди естественным образом знают, что нехорошо красть, прелюбодействовать, поклоняться идолам и нарушать какую-нибудь другую из девяти заповедей, о которых столь уверенно говорят, что они являются нравственными?

По всей вероятности, такой вопрос потрясает само основание, на котором зиждется приводимое возражение.

К счастью, ясный и определенный ответ все-таки возможен. Начнем с первой заповеди. Она не только запрещает многобожие, но требует, чтобы мы поклонялись одному — истинному Богу. Можно ли предположить, что все люди естественным образом знают о том, что поклонение многим богам ошибочно? Или что они обладают естественным знанием относительно того, каков истинный Бог? Ответ на оба вопроса одинаков: нет, нельзя. Несмотря на то, что почти все люди любой национальности и возраста чувствуют потребность поклоняться какому-либо богу или богам, они никогда не приходят к единому мнению относительно того, кому именно надо поклоняться.

Павел говорит: «Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих» (1 Кор.1:21). Образцом такой проповеди являются слова Павла, сказанные на Марсовом поле. Но каким образом Павел узнал истинного Бога? Благодаря откровениям, которые были ему даны, а также благодаря исследованию откровения, названного Писанием.

Единый истинный Бог чист и свят, справедлив, но в то же время милосерден. Боги других народов обладали всем, чем угодно, но только не святостью, а их милосердие в лучшем случае выглядело как каприз. Мы видим, что первая заповедь призывает нас поклоняться единому истинному Богу. Таким образом, если мы собираемся в полной мере исполнять эту заповедь, нам необходимо знать сущность Бога и Его святые требования, но такое знание дается только откровением.

А теперь перейдем ко второй заповеди. Может быть, человек в силу своей природы и благодаря собственному разуму знает, что нельзя творить никакого подобия Богу или любому другому существу и использовать этот образ как объект религиозного поклонения? Нет, не знает. История почти всего человечества — это история идолопоклонства. Католики, например, заявляют, что в создании изображений для поклонения нет ничего греховного. Как мы, протестанты, можем доказать, что поклонение идолам — зло, независимо от того, идет ли речь о католиках или язычниках? Быть может, мы станем основываться на нашем разуме или природе? Нет. Только на откровении.

Обратимся к третьей заповеди. Мы знаем, что запрет произносить имя Господа без надобности имеет силу и значение, но знаем это только потому, что откровение рисует нам картину пречистого и святого Бога, Которому мы обязаны всем, что у нас есть, и Которому нам однажды придется дать ответ. Что касается язычников, то у них не было никакого откровения (даже у греков — самого просвещенного народа), и они воспринимали своих богов по аналогии с собой, то есть как существ похотливых, развращенных, мстительных и даже кровожадных. Разве мог грек считать, что, легкомысленно называя по имени какого-нибудь из своих богов, он поступает неправильно?

А теперь обратимся к заповеди, в которой говорится, как надо относиться к ближнему, и посмотрим, что здесь является более основательным — разум или откровение. Будучи христианами, мы приходим в смятение при мысли о прелюбодеянии в любом его пагубном проявлении. Посылая миссионеров в дальние страны, мы надеемся, что они отвратят тамошних жителей от многих пороков, а также от этого зла. Но наши миссионеры основывают свой призыв не на разуме или природе. Если бы они основывались только на этом, их подняли бы на смех, и об этом свидетельствуют многие, кто проповедовал язычникам. Призывая к нравственной чистоте и целомудрию, они основывались на Божьем откровении и Божьей заповеди.

Но зачем перечислять все девять заповедей, которые наш критик и так считает нравственными? Мы допускаем, что разум и природа играют некоторую роль в определении того, что хорошо и что плохо, помогают нам понять, каков Бог и в чем смысл суда, и, таким образом, человек остается без оправдания. Тем не менее долгая и исполненная грехов история человечества показывает, что, к сожалению, эта роль очень невелика. Мы считаем, что жители Содома и Гоморры достаточно знали о Боге, о том, что хорошо и что плохо, чтобы нести нравственную ответственность за свои поступки, — следовательно, они сами навлекли на себя огонь, который их погубил. И тем не менее наш Господь возвестил, что в день суда Содому и Гоморре будет отраднее, чем городам, которые отвергнут весть, возвещенную Его учениками. Почему? Потому что ученики принесут им откровение от Бога, воспринятое через Иисуса Христа. Христос сказал: «Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе своем» (Ин. 15:22),

Становится совершенно ясно, что божественное откровение необходимо по отношению не только к четвертой заповеди, но и ко всем остальным. Следовательно, разрушается само основание, на котором было воздвигнуто это впечатляющее возражение. Строго говоря, у нас больше нет необходимости его анализировать, но можно вкратце рассмотреть другие вопросы, с ним связанные.

Второй вопрос

Какие доказательства могут привести адвентисты в пользу того, что четвертая заповедь по своей природе является не столько церемониальной, сколько нравственной и что, следовательно, она, как и другие девять, всегда имеет силу? Ответ таков: 1. «Нравственные обязанности и повеления являются таковыми потому, что они обусловлены свойствами Самого Бога. Характерной особенностью живого Бога является Его творческая сила, и заповедь о субботе непосредственно объясняется этим свойством, проявившимся в сотворении мира»⁰⁰¹ .

2. Второй довод тесно связан с первым: «Нравственная обязанность человека любить Бога и подчиняться Ему в основном зиждется на том факте, что Господь сотворил все сущее, — в память об этом и дана заповедь о субботе».

3. «Физическая и эмоциональная природа человека требуют такого дня покоя, какой предусматривается заповедью о субботе, и, следовательно, подобно всем другим нравственным повелениям, она удовлетворяет естественные и всеобщие потребности людей».

4. «Нравственное и духовное благополучие человека требует как раз того, что дает заповедь о субботе, и, следовательно, она имеет нравственную природу». Третий и четвертый доводы похожи на те, которые используются горячими сторонниками соблюдения воскресного дня, с той лишь разницей, что, говоря о субботе, они имеют в виду воскресенье. Ссылаясь на данные медицины и других наук, они пытаются доказать, что человек, регулярно отдыхающий один день каждую неделю, восстанавливает свою работоспособность. Кроме того, они ссылаются на тот факт, что в так называемых христианских странах, где еженедельный день богослужения соблюдается неточно, религиозная жизнь идет на убыль.

Хорошо известно, что протестантские сторонники воскресенья так же, как и адвентисты седьмого дня, усматривают в четвертой заповеди определенное нравственное начало. Они полагают, что это повеление отчасти имеет нравственную природу, а отчасти — церемониальную. Нравственная, как они считают, заключается в том, что надо святить один день из семи, а церемониальная — в том, какой конкретный день имеется в виду. Чтобы обосновать необходимость соблюдения воскресного дня, они должны Настаивать на том, что одна часть заповеди имеет нравственную природу, а чтобы оправдать изменение дня богослужения, им приходится утверждать, что другая часть сугубо церемониальна.

Занимая такую позицию, они упускают из виду следующие моменты:

а. Мы уже показали, что повеление о соблюдении субботнего дня является нравственным не просто потому, что оно отвечает физическим и духовным потребностям человека; нравственное содержание этой заповеди в первую очередь проистекает из ее отношения к творческому действию Бога;

б. Это творческое действие разворачивалось в определенной последовательности: шесть дней Бог творил мир, а на седьмой почил;

в. «И благословил Бог седьмой день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал» (Быт. 2:3);

г. Причина, на основании которой четвертая заповедь призывает соблюдать субботу, заключается в историческом факте творения, а также в том, что в последний день творческой недели Бог почил. «А день седьмой — суббота… Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю… посему благословил Господь день субботний и освятил его» (Исх. 20:10,11).

Разве можно яснее сказать, что в заповеди о субботе имеется в виду конкретный день? И что этот день увековечивает память о конкретном историческом событии? Разве можно яснее сказать, что освящение этого конкретного дня основывается на том факте, что именно в этот, седьмой, день произошло конкретное историческое событие? Слово «посему», упоминаемое в повелении о соблюдении субботнего дня, относится к этому событию и к конкретному дню, который благословил Бог. Уберите это «посему» — и основание для соблюдения субботы исчезнет. Но именно это и делают сторонники воскресенья, когда, желая обосновать необходимость еженедельного дня отдыха, они вспоминают о субботе, но в то же время отвергают предпосылку для соблюдения еженедельного святого дня. Утверждая, что тезис о еженедельном дне отдыха имеет нравственную природу, но в то же время подчеркивая, что тезис о седьмом дне недели по своей природе остается церемониальным и, следовательно, менее важным, они попадают в парадоксальную ситуацию, поскольку заявляют, что великий нравственный принцип, возвещенный в Декалоге основывается на церемониальном и, следовательно, менее важном действии Бога.

5. «Заповедь о субботе, как и все остальные нравственные заповеди, в одинаковой мере применима ко всем народам во всех странах и во все времена». Это вытекает из того, что регулярный физический отдых и столь же регулярное духовное упражнение необходимы всем людям во всех краях и любом возрасте.

6. «Заповедь о субботе так же охраняет право собственности, как и восьмая заповедь, и потому, подобно ей, она имеет нравственную природу». Господь разделил семидневную неделю на две части: шесть дней человек может честно трудиться по своему усмотрению, но седьмой день принадлежит Богу. «А день седьмой — суббота Господу, Богу твоему» (Исх. 20:10). «Святой день Мой», — так называет Господь субботу (Ис. 58:13). Красть у Бога святое время, которое принадлежит Ему, все равно, что красть у своего ближнего то, что принадлежит этому человеку. Следовательно, повеление, запрещающее такое воровство, по своей природе нравственно.

7. «Брак — нравственное установление. Установление о соблюдении субботнего дня, которое было сделано в то же время, той же силой, для тех же людей и почти так же, является нравственным по той же причине». Только тот, кто готов утверждать, что брак основывается не на нравственном, а на церемониальном законе, может, следуя той же логике, уверять, что заповедь о субботе тоже основывается на церемониальном законе. Проведя такое сравнение, мы еще яснее видим зыбкость аргумента о том, что, хотя установление о субботе нравственно (поскольку все люди естественным образом знают о необходимости отдыха), конкретный день, упомянутый в заповеди о субботе, — церемониальное установление, поскольку человек не знает, когда именно ему надо отдыхать. Нет такого христианина, который всерьез принял бы аргумент, гласящий, что хотя институт брака имеет нравственную природу (поскольку люди естественным образом знают, что брак необходим), моногамный брак представляет собой всего лишь нечто церемониальное, поскольку люди естественным образом не могут знать, что муж должен иметь только одну жену. Мы могли бы ответить, что, даже если люди по своей природе этого не знают, они знают об этом благодаря откровению, и после этого напомнить о том, что в Едеме Бог соединил одного мужчину с одной женщиной, возвестив о том, что «двое будут одна плоть». Традиционный брак имеет нравственную основу, а всякие отступления от него таковой основы лишены, — этот вопрос очевиден, и нет необходимости дальнейших дискуссий. Христиане считают, что Божьи действия и возвещения могут наделить нравственным качеством даже арифметику.

Используя тот же самый прием, мы можем отбросить аргумент, согласно которому в заповеди о субботе церемониальный аспект начинается там, где говорится о соблюдении конкретного дня.

8. Одна из самых отличительных особенностей различных церемониальных законов, упомянутых в Библии, заключается в том, что все они даны после того, как человек согрешил, и, следовательно, в какой-то мере были обусловлены его греховным состоянием, а потом потеряли силу по причине собственной ограниченности, хотя человек все еще присутствует в этом мире. (Церемониальные законы, данные древним иудеям, были упразднены на кресте; церемониальные обряды христиан — например, Вечеря Господня — упразднятся во время Второго пришествия.) Это не относится к заповеди о субботе, которая была дана Адаму и Еве еще в Едемском саду, когда они были безгрешны, и которая будет соблюдаться искупленными от греха на новой земле (см. Ис. 66:23). 9. Уже сам факт того, что повеление о субботе является средоточием Декалога, известного всем христианам как нравственный закон, служит наиболее убедительным доказательством того, что у этого повеления нравственная природа. Возвещая свое законодательство людям, Бог ограничил его Десятью Заповедями, давая его в письменном виде, Он свел его к тем же Десяти Заповедям. Насколько же мы будем неразумны, если решим, что в это законодательство, самой отличительной чертой которого является краткость, а также значительность и вечность нравственных заповедей, в самую его середину Господь поместил какой-то церемониальный закон, которому суждено было потерять силу во время Первого пришествия Христа! Однако нам нет необходимости поддерживать эту нелепую мысль: доказательства, которые мы здесь привели, вне всякого сомнения показывают, что четвертая заповедь нравственна по своей природе.

Третий вопрос

Как быть с утверждением, согласно которому «работа в седьмой день не была бы нарушением, если бы Бог не повелел в этот день отдыхать»? Совершенно очевидно, что в данном случае наш критик пытается доказать, что заповедь о субботе является церемониальным законом, который берет свою силу не в каком-то сущностном нравственном качестве, а в произвольном повелении Бога. Данный довод мы уже опровергли, однако, для того чтобы показать всю ошибочность этого возражения, позволим себе еще два замечания.

1. Во все времена встречались люди, проповедовавшие и практиковавшие так называемую свободную любовь, даже в Америке в XIX веке существовали общества, члены которых заявляли о своих христианских взглядах, но в то же время отстаивавшие принципы свободной любви и отказ от брака. Что может сказать возражающий против субботы такому человеку, если тот утверждает, что в свободной любви не было бы ничего плохого, если бы Бог не назвал браком союз, в котором двое составляют единое целое? Нам кажется, что он тотчас решительно ответит: «Зачем что-то выдумывать, если Бог повелел нам отличать правильное отложного?» Наш оппонент, наверное, ни на мгновение не согласился бы с тем, что, поскольку люди естественным образом не убедились в правильности моногамии, христианское правило, призывающее к единобрачию, произвольно, и, следовательно, те, кто жаждет большей свободы, могут ему не следовать. Но именно так обстоят дела и с заповедью о субботе. -2. Мы уже отмечали, что заповедь о субботе основана, среди прочего, и на необходимости защищать права собственности. Седьмой день принадлежит Богу. Именно потому, что Бог определил этот день для Себя, благословил и освятил его, Он заповедал людям отличать его от прочих дней, с наступлением субботы отдыхать от своего тяжелого труда и святить ее. Следовательно, заявляя, что «работа в седьмой день не была бы нарушением, если бы Бог не повелел в этот день отдыхать», наш критик просто забывает об исторических событиях и их последовательности. Этот день нельзя использовать для осуществления своих повседневных дел и интересов, потому что суббота — святой день Божий. Повеление о ее соблюдении вытекает из этого факта, и, следовательно, оно является не произвольным, но вполне нравственным, вырастающим из самой природы седьмого дня как освященной собственности Бога.

Довольно странно слышать, что заповедь о субботе имеет церемониальный характер. Люди, утверждающие это, как правило, являются благочестивыми сторонниками воскресенья, которые сожалеют о том, что оно повсюду оскверняется, и которые нередко стремятся защитить его соответствующим гражданским законодательством (как в прошлом делали их духовные отцы). Они единогласно заявляют, что соблюдение воскресенья имеет нравственную, а не церемониальную природу, хотя в поддержку такой точки зрения ни один из них не может сослаться на какую-нибудь библейскую заповедь или Божье действие, благословляющее и освящающее этот день. Чтобы доказать, что соблюдение воскресного дня имеет нравственную природу, им неизбежно приходится ссылаться на четвертую заповедь, которую они, правда, стараются изменить и истолковать в духе XVI века. О нас, соблюдающих субботу, они говорят, что мы основываемся на церемониальном законе, хотя на самом деле мы опираемся на ту же четвертую заповедь, причем в том виде, в каком она была дана Богом.

Исходя из всего этого, можно сделать вывод, что настоящая борьба идет не вокруг того, является ли еженедельный отдых нравственным Божьим требованием (соблюдение субботнего дня сразу начнет терять свою силу, если его не рассматривать именно в таком ключе), а вокруг вопроса, какой именно день призывает нас соблюдать четвертую заповедь — седьмой или первый. (Этого вопроса мы касаемся и в рассмотрении Возражения 38, а в 26 и 27 затрагиваем другие аспекты той точки зрения, согласно которой соблюдение субботы имеет церемониальную природу.)

⁰⁰¹ Эта и другие небиблейские цитаты в пользу того, что повеление о соблюдении субботы имеет нравственную природу, взяты из брошюры «Нравственная природа субботы», которую в 1875 году написал Д. М. Кенрайт (Canright). Позднее он покинул адвентистскую Церковь, однако на силу приводимых доказательств данное событие повлияло не больше, чем отказ какого-нибудь священнослужителя от христианской религии влияет на доводы, которые он прежде приводил в пользу христианства. Они скорее становятся обвинением подобного поступка.

Возражение 26

«Суббота не была днем особого религиозного богослужения. …Согласно Божьему замыслу соблюдение седьмого дня Божьим народом на земле должно было представлять собой определенный ритуал или обряд; это было соблюдением предписанной церемонии, обусловливающей прекращение всех работ в определенный день, день полного физического отдыха. Только в связи с ежегодными праздниками в этом дне стали усматривать религиозное значение». Все это доказывает, что еженедельная суббота представляла собой всего лишь одну из церемониальных суббот. Все они, так же, как и прочие церемониальные законы, были упразднены на кресте.

Прибегая к двум необоснованным утверждениям, данное возражение стремится свести еженедельную субботу на уровень церемониальных суббот, упраздненных на кресте. Рассмотрим все по порядку.

Первое ложное утверждение

Еженедельная суббота представляла собой всего лишь некий «ритуал», просто призывая к «полному физическому отдыху». Следовательно, она не была принципиально духовным, нравственно обязывающим святым днем, каковой ее представляют адвентисты седьмого дня.

Трудно понять, каким образом любой человек, знакомый с Библией, может делать подобные высказывания. Предоставим слово Библии, которая сама все это опровергнет.

Сотворение субботы показывает, что этот день имеет два отличия:

1. В субботу Бог почил;

2. Он благословил и освятил ее.

Выше мы уже отмечали, что «освятить» означает отделить для использования в сакральных целях.

Стремясь к тому, чтобы сформировавшийся израильский народ понял все значение субботы, которое многие за долгие годы пребывания в египетском рабстве наверняка забыли, Господь сделал так, что в течение шести дней с небес сыпалась манна, но на седьмой день она не падала. На шестой день израильтянам надо было собирать вдвое больше, а на седьмой — отдыхать. Когда в первую же пятницу они обнаружили, что собрали в два раза больше, чем в предыдущие дни, Моисей сказал им: «Вот что сказал Господь: завтра покой, святая суббота Господня» (Исх. 16:23). Итак, в данном случае суббота предстает не только как день «полного физического отдыха», но и как «святая суббота».

Когда Неемия много лет спустя рассказывал о том, каким образом на горе Синай был возвещен Декалог, он подчеркнул, что Бог указал израильтянам «святую… субботу» (Неем. 9:14).

Позднее Неемия обнаружил, что в субботу некоторые иудеи работали и покупали товары. С возмущением расценив это как угрозу существованию народа, который стал свободен после долгого рабства, Неемия восклицает: «Зачем вы делаете такое зло и оскверняете день субботний? Не так ли поступали отцы ваши, и за то Бог наш навел на нас и на город сей все это бедствие? А вы увеличиваете гнев Его на Израиля, оскверняя субботу» (Неем.13:17, 18). Осквернить можно только святое. Неемия был бы очень удивлен, послушав тех, кто сегодня пытается низвести субботу до какого-то «ритуала», который подразумевает только «физический отдых». Неужели Бог, так долго терпевший самые вопиющие беззакония Израиля, изгнал иудейский народ с его земли и отправил в рабство только потому, что тот не смог соблюсти какую-то «внешнюю форму или обряд»?

Устами пророка Исайи Господь возвещает особое благословение всем, кто истинно соблюдает субботу: «Если ты удержишь ногу твою ради субботы от исполнения прихотей твоих во святой день Мой, и будешь называть субботу отрадою, святым днем Господним, чествуемым, и почтишь ее тем, что не будешь заниматься обычными твоими делами, угождать твоей прихоти и пустословить, — то будешь иметь радость в Господе, и Я возведу тебя на высоты земли и дам вкусить тебе наследие Иакова, отца твоего: уста Господни изрекли это» (Ис. 58:13,14).

Второе ложное утверждение

«Еженедельная суббота приобретает «религиозное значение» только в связи с ежегодными праздниками». Следовательно, своей религиозной или духовной наполненностью она обязана своей связи с ежегодными субботами, которые имеют явно церемониальный характер. И разве может объект благословения (то есть то, что в данном случае получило «религиозное значение») быть выше источника благословения? Все это доказывает, что еженедельная суббота представляла собой всего лишь одну из церемониальных суббот.

Мы уже выяснили, что еженедельной субботе была свойственна святость, которой ее наделил Бог в Едеме. По-видимому, только через 2500 лет появились ежегодные праздничные дни, с которыми она могла быть «связана». Когда впервые начала падать манна, Моисей назвал седьмой день «святой субботой», хотя в ту пору еще не существовало никаких ежегодных праздников, с которыми ее можно было бы «связать». Неемия писал, что, когда Бог возвестил субботу как часть Декалога, ее можно было назвать «святой субботой». Однако Декалог предшествовал возвещению законов, утвердивших празднование ежегодных праздничных дней. В контексте отрывков из книг Бытие, Исход и пророка Неемии, а также Книги пророка Исайи, которые говорят о святой Божьей субботе, мы не можем обнаружить никакой ее «связи» ни с каким ежегодным праздником, который якобы и передал ей святость.

Учитывая все это, мы, строго говоря, можем не тратить время на обсуждение этих ежегодных праздников, однако, рассмотрев их, мы еще раз убедимся, что по своей природе они принципиально отличаются от еженедельной субботы. Из Книги Левит (Лев. 23) известно, что ежегодных суббот было семь.

1. 15-й день первого месяца по иудейскому календарю первый день Праздника опресноков, который известен также как Пасхальная суббота.

2. 21-й день первого месяца, последний день Праздника опресноков.

3. 50-й день после 15-го дня первого месяца, позднее известный как Пятидесятница.

4. Первый день седьмого месяца, известный как Праздник труб.

5. Десятый день седьмого месяца, известный как День очищения.

6. 15-й день седьмого месяца, первый день Праздника кущей.

7. 22-й день седьмого месяца, последний день Праздника кущей.

Эти ежегодные собрания обычно назывались «субботами», потому что еврейское слово «шабат», которое в Ветхом Завете переводится как «суббота», означает просто «покой». Во время таких ежегодных суббот люди отдыхали от своих трудов, однако было бы неоправданно, основываясь на том простом факте, что упомянутые ежегодные святые дни именовались «субботами», приравнивать их к субботе — седьмому дню. Конечно, и те, и другие являются днями отдыха, однако это не означает, что по своему характеру или положению они похожи друг на друга. Опираясь на еврейский язык, мы не погрешили бы против истины, если бы назвали бы современный выходной день «субботой», то есть днем отдохновения; кроме того, христианский религиозный праздник мы тоже могли бы назвать «субботой», однако было бы совершенно безрассудно считать, что выходные и церковные праздники идентичны друг другу и вместе сохраняют свое значение или утрачивают его только потому, что (если исходить из еврейского языка) все они являются днями отдыха, или «субботами». Несмотря на то, что в одном они сходятся, а именно, представляют собой дни покоя и отдыха, расхождений между ними тоже немало. Также обстоят дела с ежегодными субботами и субботой — седьмым днем. Между ними тоже можно проследить много серьезных отличий. Отметим их.

Суббота — седьмой день (декалог)	Годовые (церемониальные) субботы
1. Утверждена при сотворении мира (Быт. 2:2, 3).	1 . Утверждены на Синае, приблизительно через 25 веков после творения (Лев.23).
2. Увековечивает память о событии, происшедшем в самом начале (творение), когда иудейского народа еще не было.	2. Являются памятованием о событиях иудейской истории. Например, Праздник кущей (Лев. 23:13).
3. Задумана для того, чтобы всегда напоминать человеку о творении (Исх. 20:8- 11).	3. Задуманы для того, чтобы напоминать человеку о кресте. «Тень будущего» (Кол. 2:17). Например: «Пасха наша, Христос, заклан за нас» (1 Кор. 5:7).
4. В седьмой день Бог почил и особым образом благословил и освятил его (Быт. 2:2, 3).	4. В эти дни Бог не почил и не выделил их особым благословением или освящением.
5. Является воспоминанием о том, что Бог сотворил мир совершенным.	5. Отмечают и прообразуют события в мире, искаженном грехом.
6. Связана с недельным циклом и всегда является одним и тем же днем недели.	6. Связаны с иудейским календарем и каждый раз празднуются различные дни.
7. Может соблюдаться везде, потому что недельный цикл не зависит ни от каких календарей.	7. Могут соблюдаться только там, где существует иудейский календарь.
8. Соблюдается каждую неделю.	8. Соблюдаются только раз в году.
9. «Суббота для человека» (Мк. 2:27).	9. Часть того церемониального обряда, который «против нас» (Кол. 2:14)
10. Будет праздноваться и по скончании этого мира (Ис 66:23).	10. Упразднены, «истреблены» распятием Христа (Кол. 2:14).

Конечно, все, что установлено Богом, в той или иной степени свято, и в данном случае ежегодные субботы в чем-то сходны с субботой — седьмым днем, однако различия между ними настолько реальны и велики, что их, вне всякого сомнения, нельзя смешивать между собой.

Давая Моисею наставления относительно ежегодных праздников, известных как «священные собрания» и вращавшихся вокруг семи ежегодных суббот, Господь в заключение сказал: «Вот праздники Господни, в которые должно созывать священные собрания… кроме суббот Господних» (Лев. 23:37, 38).

Итак, Сам Бог наставляет нас в том, что ежегодные субботы отделены от «суббот Господних» и представляют собой дополнение к ним. Об этом хорошо сказано в библейском комментарии Джемисона (Jamieson), Фоссе (Fausset) и Брауна (Brown): «В Книге Левит (Лев. 23:38) обозначено ясное различие между «субботой Господней» и прочими субботами» (Комментарий на Кол. 2:16).

Возражение 27

Четвертая заповедь Декалога имеет церемониальный характер, а остальные девять — нравственный, и «это ясно доказывается тем фактом, что Иисус, по мысли Его современников, самым строжайшим образом соблюдавших субботу, нарушил четвертую заповедь, за что они Его и порицали. Более того, Иисус ясно говорит, что «священники в храме нарушают субботу, однако невиновны» (Мф.12:5). Разве Он сказал бы такое, если бы четвертая заповедь представляла собой нравственный закон? Разве остались бы священники невиновными, если бы в том же храме они, например, нарушили седьмую или какую-либо другую из Десяти Заповедей, кроме четвертой?»

Ответим на два вопроса.

1. Если Христос на самом деле нарушил четвертую заповедь, тогда почему Он сказал: «Я соблюл заповеди Отца Моего» (Ин.15:10)?

2. Противник субботы говорит, что «закон» (при этом обозначая данным словом все нравственные и церемониальные законы) имел силу до распятия. Если же Христос нарушил четвертую заповедь, разве Он не стал грешником? Ответ может быть только один, однако мы знаем, что Христос не совершил никакого греха, и, следовательно, в логике того возражения, которое мы привели, есть что-то ошибочное. Откуда известно, что Иисус «нарушил четвертую заповедь»? Из вдохновенных строк Священного Писания?

Нет, только из обвинений тех, кто «самым строжайшим образом соблюдал субботу».

Однажды в субботний день, когда наш Господь находился в синагоге, к Нему подошел человек с больной рукой. Догадавшись, что Христос собирается исцелить увечного, некоторые из «строгих субботников» обратились к Учителю с таким вопросом: «Можно ли исцелять в субботы? Он же сказал им: кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее и не вытащит? Сколько же лучше человек овцы! Итак, можно в субботы делать добро» (Мф. 12:10-12). После этого Он тотчас исцелил увечного. «Фарисеи же, выйдя, имели совещание против Него, как бы погубить Его» (Мф. 12:14).

Еще один пример того, что Христос исцелял в субботу, содержится в Евангелии от Иоанна (см. Ин. 5:2-18). В 18-м стихе мы читаем, что, согласно понятиям иудеев, Христос «нарушал субботу».

Здесь, действительно, обвинение «строжайших субботников» содержится в библейском тексте, и наш критик, по-видимому, считает это вполне достаточным для того, чтобы заявить, будто Христос «нарушал четвертую заповедь». Невероятно!

Мы считаем, что на самом деле исцеление сухорукого доказывает прямо противоположное тому, что, по мысли некоторых, оно якобы означало (и об этом свидетельствуют следующие вопросы).

1. Если Христос на самом деле считал, что четвертая заповедь представляет собой всего лишь церемониальное установление, то почему Он не воспользовался этой превосходной возможностью для того, чтобы объяснить людям различие между церемониальными и нравственными заповедями? Сегодняшние противники субботы наверняка бы так и сделали, поскольку именно об этом они и говорят, утверждая, что в нарушении четвертой заповеди нет ничего предосудительного, поскольку по своей природе она церемониальна, тогда как нарушение любой другой означало бы грех, потому что все они по природе нравственны. Тем не менее Христос таким образом не рассуждал. 2. «Можно ли исцелять в субботы?» — спросили фарисеи Христа. Когда, стоя у колодца, самарянка спросила Христа о том, где надо поклоняться Богу (вопрос, который в течение долгих лет на самом деле имел большое значение), Христос коротко ответил, что наступает время, когда этот вопрос потеряет свой смысл. Если Он собирался отменить закон о субботе на кресте, то почему не сказал то же самое «строжайшим субботникам», обратившимся к Нему? Вместо этого, не дав никакого намека на возможное упразднение, Христос ответил, что «можно в субботы делать добро». Нет никаких оснований полагать, что Христос воспринимал Себя как нарушающего субботу, — напротив, Он раскрывал ее подлинный смысл. В Его истолковании, а также в том чудотворном действии, которое за ним последовало, нет ничего, что позволяло бы сделать вывод, будто суббота основывается на церемониальном законе. Когда речь заходит о законах нравственных, «делать добро» можно всегда.

Однако наши критики утверждают, что по своей природе суббота церемониальна, поскольку Христос сказал, что «священники в храме нарушают субботу, однако невиновны». Упоминание о священниках представляло собой всего лишь иллюстрацию к словам о том, что «можно в субботы делать добро». Противники Христа утверждали, что, трудясь в субботу, Иисус и Его ученики нарушают ее. Он напоминает им, что священники тоже в субботу работают, однако невиновны. Даже «строжайшие субботники» согласились бы с тем, что совершаемое священниками в субботу не нарушает закона, даже если каждую субботу этим священникам приходится трудиться, совершая жертвоприношения.

Когда Христос говорит о «нарушении», это слово надо понимать в контексте спора. По-видимому, ход Его рассуждений таков: если бы Он и Его ученики действительно нарушали бы субботу, тогда и действия священников тоже были бы нарушением. Говорить о том, что Христос на самом деле считал, будто священники (чьи субботние жертвоприношения не противоречили закону) оскверняли субботу, — значит делать совершенно необоснованный вывод. Получается, что сначала Христос говорит о том, что Бог дал Святой Закон для сохранения святости субботы, а потом сообщает, что Моисею дан еще один закон, который приводит к ее еженедельному осквернению. Кто хочет, может придерживаться такого вывода, но мы ему не последуем.

Подобно другим заповедям Декалога, заповедь о соблюдении субботы относительно коротка. В ней говорится о том, что в седьмой день человеку надо воздерживаться от всех своих трудов, однако Бог, давший закон, в то же время показал (например, через другие законы, данные Моисею, а также благодаря сказанному Христом), как именно следует понимать заповедь о субботе и как она связана с другими сторонами жизни. Тем не менее это не дает основания делать вывод, что повеление о соблюдении субботы было церемониальным. Иногда заповеди, нравственную природу которых наш критик признает, нуждаются в истолковании, чтобы человек понял, каким образом в тех или иных непривычных обстоятельствах осуществить их подлинное назначение. В пятой заповеди, например, категорично утверждается, что дети должны почитать своих родителей — в восточных странах эту заповедь могли понимать в самом широком смысле. Но как быть, если христианство проповедуется римскому миру, где родители вполне могут быть язычниками? Приводя начальные слова заповеди, Павел предваряет их собственным истолкованием: «Дети, повинуйтесь своим родителям в Господе, ибо сего требует справедливость» (Еф. 6:1), что дает возможность не слушаться родительских повелений, если они противоречат нормам христианской жизни.

Восьмая заповедь гласит: «Не кради». Разве существует более нравственное повеление! И тем не менее возможно ли, чтобы то, что человек считает нарушением данной заповеди, Бог таковым не считает? По-видимому, подобная ситуация возможна, потому что Моисею, например, было велено сказать, что если человек идет через поле, принадлежащее кому-нибудь другому, он может утолить голод, срывая все, что на нем растет, но не должен ничего уносить с собой (см. Втор. 23:24, 25). Можем ли мы сказать, что если голодный человек съел какое-то количество винограда с поля своего ближнего, то тем самым он пренебрег законом против воровства или же нарушил его? Нет, не можем. Почему? Потому что Бог, давший этот закон, возвестил, что, несмотря на сторонников «строжайшей честности», такой поступок закону противоречить не будет. То же самое верно и по отношению к заповеди о субботе. Ни Христос, ни священники не нарушили ее и не осквернили, поскольку Бог, Который ее дал, сказал, что работа священников и работа Христа, совершавшаяся в этот день, не является незаконной.

Наш критик может сам решить, что ему делать: или утверждать, что четвертая заповедь церемониальна, и, следовательно, соглашаться с тем, что такова и восьмая заповедь, или признать, что восьмая заповедь имеет нравственный характер и, следовательно, таковой является и четвертая. Он, правда, уже заявил, что все заповеди Декалога, кроме четвертой, имеют нравственную природу, но если быть последовательным, то ему надо присовокупить ее к остальным.

Возражение 28

Несмотря на то, что Декалог был упразднен на кресте, девять из Десяти Заповедей вновь обрели силу в Новом Завете и являются обязательными для христиан, тогда как четвертая заповедь таковой не является, и, следовательно, нам не надо ее соблюдать.

В такой аргументации сокрыты две ошибки. Люди нередко полагают, что Ветхий Завет уже утратил свою силу, в то же время Новый Завет воспринимают как актуальный. Многие почти бессознательно стремятся преуменьшить значение Ветхого Завета и рассматривать его как нечто несущественное и полностью вытесненное Новым. Если с этим связывается точка зрения, согласно которой Декалог относится к Ветхому Завету, то таким образом подготавливается почва для рассуждений, которые изложены в приведенном нами возражении. Однако мы уже показали (см. Возражение 5), что Десять Заповедей не относятся к Ветхому Завету и что Новый Завет никоим образом не замещает Ветхий (см. Возражение 1). Если мы четко будем придерживаться той мысли, что и Ветхий и Новый Заветы являются нашими богодухновенными проводниками, приведенное возражение утратит почти всю свою силу.

Утверждается, что Десятисловие было упразднено на кресте, однако мы уже отмечали (Возражения 24 и 25), что сторонники данной точки зрения признают: в девяти из Десяти Заповедей утверждаются вечные нравственные принципы, или законы. Таким образом, они оказываются в курьезной ситуации, заявляя, что можно упразднить вечное. По крайней мере, логика их аргументов именно такова. Вероятно, они не решаются это признать? Тогда зададим такой вопрос: каким образом можно упразднить Закон Божий, не упразднив Десяти Заповедей, из которых он состоит? Ответ может быть только один, и, по-видимому, критик сам это прекрасно понимает, поскольку говорит о повторном утверждении девяти заповедей из десяти. Он стоит перед нелегким выбором: для того чтобы разделаться с заповедью о субботе, ему надо упразднить Декалог, но это приводит к нравственному хаосу, и поэтому ему тотчас необходимо вновь утвердить девять из Десяти Заповедей. Однако такая логика заставляет прийти к совершенно неправдоподобному выводу: вечные нравственные принципы, или законы, сначала были упразднены, а затем (что тоже совершенно невероятно) утверждены заново.

Относительно вечных нравственных законов, лежащих в основе девяти заповедей, надо помнить два положения:

1. По существу они охватывают собой все нравственное поведение в целом;

2. Поскольку они представляют собой вечные нравственные принципы, в них выражается Божья сущность (что всегда утверждали христианские богословы), и они руководят поведением всех существ во Вселенной, имеющих нравственное чувство.

В свете этих бесспорных фактов утверждение о том, что Закон Божий был упразднен на кресте, становится чудовищным и даже кощунственным. Изменилась ли нравственная сущность Бога, когда Христос умер на кресте? Такой вопрос представляется богохульным, однако пока Божья сущность остается неизменной, неизменны и нравственные принципы, которые берут в ней свое начало.

Пока Бог с отвращением воспринимает ложь, воровство, убийство, прелюбодеяние, алчность, поклонение лжебогам и т. д., Вселенная даже в самых отдаленных своих уголках будет управляться нравственными законами, направленными против этих злодеяний. Однако нам говорят, что Декалог был упразднен на кресте, а это значит (если эти слова действительно что-нибудь означают), что исчезли и запреты, содержащиеся в святом законодательстве. Итак, одно из двух: либо заповеди были упразднены, либо они сохранили всю свою силу. Третьего не дано. Надо, например, однозначно решить, была ли упразднена шестая заповедь, запрещающая убийство. И так со всеми остальными.

Стремясь избежать этого ужасного вывода, неизбежно вытекающего из самой логики рассуждений, критик торопливо обращает внимание на теорию последующего введения в силу упраздненных заповедей. Со стороны может показаться, что ничего страшного не случилось, ведь если заповеди вновь обретают свою силу, то нравственный закон по-прежнему продолжает царствовать во Вселенной. Однако не все так просто.

Дело в том, что апостолы, чьи слова цитируются, для того чтобы доказать возобновление девяти заповедей из десяти, написали свои богодухновенные рукописи спустя 20, 30, 40 и более лет после распятия. Этот простой исторический факт приводит к совершенно фантастическому заключению, согласно которому весь мир, а может быть, и вся Вселенная в течение этого периода были свободны от соблюдения великих нравственных законов. Если, например, мы спросим оппонента, считает ли он, что (поскольку с его точки зрения Декалог упразднен) можно убивать, красть, лгать и т. д., он конечно же ответит, что так не считает, и скажет, что Новый Завет вновь утвердил законы, направленные против этих злодеяний. Затем он, наверное, сошлется на отрывок из Послания к Римлянам (Рим. 13:9), где все эти преступления однозначно запрещаются. Но все дело в том, что, согласно общепризнанной точке зрения, апостол Павел написал это послание около 58 года новой эры. Что происходило в период между этой датой и годом распятия?

Однако сторонников теории возобновления заповедей ждет еще одна трудность. Они изо всех сил стараются отыскать в Новом Завете точное повторение всех девяти заповедей, и поэтому обычно обращаются и к словам Христа, записанным в четырех Евангелиях. Но ведь эти слова Христос произнес до Своего распятия! Нельзя говорить о повторном утверждении закона до того, как он был упразднен. Точно так же невозможно сохранить последовательность аргументации, если, с одной стороны, утверждать, что крест отъединил старое от нового (со всем тем, что становится новым в момент воскресения), а с другой — ссылаться на слова Христа, сказанные до распятия как доказательство нового, вновь утвержденного закона.

Однако это еще не все. По сути дела, сторонники данной теории не могут найти в Новом Завете ясного и достаточно подробного повторения второй заповеди. Если мы, протестанты, хотим со всей убедительностью осудить Рим за изображения, которые используются в католических храмах, нам придется обратиться к Декалогу. Странно, что вновь утвержденный закон должен полностью соответствовать любой ситуации, которая сложилась в христианскую эру. Окажется ли наш критик настолько смелым, чтобы заявить, что, излагая вторую заповедь, Бог вдавался в ненужные подробности или что, вдохновляя новозаветных авторов, Он не призвал их к той конкретности, которая была необходима? Оба вывода богохульны, и ни один из них мы не принимаем.

Говоря об одинаковом авторитете Ветхого и Нового Заветов (см. Возражение 1), мы подчеркивали, что новозаветные авторы даже не намекают на то, будто они утверждают какое-то новое законодательство или дают нам новое откровение, упраздняя прежнее откровение во всех областях духовной жизни. Стремясь наглядно проиллюстрировать свои доводы, они приводят много отрывков из Ветхого Завета и порой — из Декалога. Иногда это довольно короткие цитаты, иногда более развернутые. Такой подход как раз и объясняет, почему заповеди не приводятся дословно и не имеют той формы, в которую они облечены в Ветхом Завете. Разве была какая-либо необходимость в дословном цитировании? Новозаветные авторы просто отсылали своих читателей к Писанию, которое в то время представляло собой Ветхий Завет, где и можно было найти более подробное и точное изложение упомянутой апостолами заповеди.

В свете приведенных фактов нет никакого смысла утверждать, что в Новом Завете четвертая заповедь не была возобновлена.

Однако, желая показать, что данное возражение лишено всякого правдоподобия, в заключение отметим, что Новый Завет не обходит стороной и эту заповедь. Более того, на нее он ссылается так же часто, как и на остальные. Обратим внимание на следующие моменты.

1. «Суббота для человека», — возвестил наш Господь (Мк. 2:27). Марк записал эти слова спустя немало лет после распятия, однако он не чувствовал никакой необходимости оговориться и сказать, что суббота предназначалась для человека только до креста. Поскольку Марк ничего подобного не сказал, то какой вывод могли сделать его читатели, обратившись к данному высказыванию Христа? Наверное, решили, что слова нашего Господа по-прежнему имеют силу и суббота сохраняет свое значение. Да, иногда новозаветные авторы ничего не говорили о субботе, однако это было не то молчание, которое имеет в виду наш критик.

2. Матфей в своем Евангелии оставляет слова Христа о том, что определенные вещи можно делать и в субботу (см. Мф.12:12). Но если суббота упразднена на кресте, то Матфей непременно должен был бы тут же пояснить христианам первых веков, которые могли обратиться к его сочинениям в самых дальних уголках мира, что весь спор о делах, допустимых в субботу, и делах, запрещенных в этот день, представляет собой всего лишь небольшой экскурс в историю, поскольку вскоре после этого высказывания Христа суббота была упразднена. Но так как Матфей ничего подобного не сообщил, его читатели вполне естественно могли прийти к выводу, что им надо внимательно следить за тем, чтобы в вопросе о субботе следовать словам Иисуса.

3. Описывая Своим ученикам грядущее разрушение Иерусалима и предупреждая, что им придется бежать при приближении римского войска, Христос добавляет: «Молитесь, чтобы не случилось бегство ваше зимою или в субботу» (Мф. 24:20). Иерусалим был разрушен в 70 году новой эры, и, таким образом, почти 40 лет ученикам предстояло молиться о том, чтобы их бегство не случилось в субботу. Но если суббота на самом деле была упразднена на кресте, то какой смысл во всем этом? Вопрос очень острый, и, пытаясь его как-то нейтрализовать, некоторые заявляют, что по субботам Иерусалимские ворота были закрыты. Однако Христос, для Которого не было никаких тайн в будущем, знал, что в 70 году новой эры иудеи выйдут на сражение с римлянами (см. Иосиф Флавий, Иудейская война, кн. 2, гл.19). Более того, повеление бежать обращено к «находящимся в Иудее» (Мф. 24:16), а Иудея, как известно, не была окружена стенами и воротами. Тем не менее жителям Иудеи надо было молиться о том, чтобы их бегство не совершилось в субботний день. Можно ли привести более ясное свидетельство того, что Христос выделял субботний день среди всех остальных? Читая призыв Христа молиться о том, чтобы бегство не совершилось в субботу, соотнося его со словами о том, что определенная деятельность в субботу все-таки допустима, и, наконец, не забывая, что оба изречения Матфей записал через несколько лет после начала христианской эры, мы не можем не прийти к выводу, что закон о субботе сохраняет для христиан свою обязательность. Матфей не сообщает ничего, что помешало бы нам сделать этот вывод.

Довольно трудно спокойно говорить об этом фантастическом домысле, гласящем, что Декалог был упразднен на кресте, а потом девять его заповедей вновь обрели силу. Быть может, какой-нибудь читатель, для которого безрассудство такой точки зрения несомненно, в недоумении спросит: неужели на самом деле было много протестантских руководителей, которые годами верили в это невероятное учение и учили ему? Нет, не так. Мы уже отмечали, что, согласно традиционной позиции протестантизма, Десятисловие всегда представляет собой обязательное правило для всех людей в любом возрасте, а упразднены были только церемониальные законы. Сторонники упразднения Декалога и его повторного утверждения на какой-то момент забывают об исторически сложившейся позиции протестантов по этому вопросу.

(Относительного одного новозаветного упоминания о субботе, которое якобы поддерживает мысль об ее упразднении на кресте, см. Возражение 29.)

Возражение 29

В Послании к Колоссянам (Кол. 2:14-17) Павел однозначно заявляет, что суббота была упразднена.

Данный отрывок гласит: «Истребив учением бывшее о нас рукописание, которое было против нас, и Он взял его от среды и пригвоздил его ко кресту; отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовал над ними Собою. Итак, никто да не осуждает вас за пищу, или питие, или за какой-нибудь праздник, или новомесячие, или субботу: это есть тень будущего, а тело — во Христе» (Кол. 2:14-17).

Рассматривая Возражение 2, мы пришли к выводу, что существует два закона — нравственный и церемониальный и что Христос упразднил только церемониальный. Анализируя Возражение 11, мы выяснили, что в упомянутом отрывке из Послания к Колоссянам Павел говорит о церемониальном законе. Касаясь Возражения 26, мы пришли к выводу, что церемониальный закон предусматривал соблюдение некоторых годовых суббот. Таким образом, мы с полным основанием можем заключить, что в рассматриваемом нами отрывке Павел даже вовсе не касается субботы — седьмого дня.

Если бы в данном случае Павел имел в виду еженедельную субботу, о которой упоминается в Декалоге, то единственный вывод, к которому можно было бы прийти, заключался бы в том, что в христианскую эпоху не было никакого еженедельного святого дня отдохновения. Но ведь христианам ясно, что это не так! Строгие законы о соблюдении воскресного дня, с которыми пришлось столкнуться всем предшествующим поколениям в различных христианских странах, являются воинствующим, тревожным и даже позорным доказательством того, что, по общему мнению, существование еженедельного святого дня было вполне оправданным и основывалось на Писании. Во многих случаях, отстаивая свою позицию, сторонники воскресенья, прежде всего, ссылались на то, что в Десятисловии говорится о еженедельном святом дне. Сам факт того, что они связали «первый день недели» с заповедью, гораздо красноречивее, чем им кажется, доказывает, что обязанность соблюдать еженедельный святой день изложена в четвертой заповеди Закона Божьего.

Несмотря на то, что адвентисты седьмого дня последовательно заявляют о том, что законы о соблюдении воскресенья являются нарушением свободы совести, они охотно соглашаются, что, в общем и целом, люди, принимавшие эти законы, действовали исходя из своей доброй веры и согласно собственному восприятию повелений Библии. Если наш критик не станет утверждать, что истинный смысл слов, сказанных Павлом, открылся ему только сейчас и что все его предшественники, соблюдавшие воскресенье, этого смысла не понимали, ему придется признать, что они гнусно лицемерили и бросали вызов Писанию. Павел говорит: «Итак, никто да не осуждает вас… за какой-нибудь праздник… или субботу». Однако законы о воскресенье осуждают тех, кто соблюдает святой субботний день, причем довольно сурово.

В целом, весь христианский мир никогда не считал, что сказанное Павлом стирает всякое различие между днями и что в христианскую эпоху можно было совершенно безнаказанно не соблюдать никакого святого дня. На самом деле некоторые богословы (и об этом свидетельствуют библейские комментарии) считали, что слова Павла оправдывают возвращение к субботе — седьмому дню, однако после этого они всегда спешили добавить, что в христианскую эпоху речь идет о какой-то новой субботе. Однако поступая таким образом, они вели себя неискренне. В словах Павла не содержится даже намека на какой-то новый святой день. Он говорит лишь об упразднении определенных святых дней, и если в своих рассуждениях мы хотим быть честными, то следует признать, что, поскольку мы должны и в христианскую эпоху соблюдать святой день, основание для этого надо искать в законе, который по своей значимости выходит за пределы того, о чем говорит Павел. Таким законом является Декалог, который в данном отрывке из Послания к Колоссянам Павел не рассматривает.

С этой точкой зрения согласны самые видные комментаторы Библии, и наш анализ мы хотели бы закончить их словами.

Рассматривая этот отрывок, методист Адам Кларк (Clarke) пишет: «Здесь нет никакого намека на то, что суббота была упразднена и что с наступлением христианства ее нравственный смысл утратил свою силу».

Комментируя этот же отрывок, Джемисон (Jamieson), Фоссе (Fausset) и Браун (Brown), отметив, что празднование ежегодных суббот «пришло к концу вместе с иудейскими обрядами, к которым они принадлежали», тотчас добавляют: «Что касается еженедельной субботы, то она зиждется на более прочном основании, поскольку была утверждена в Едеме в память о завершении творения в шесть дней».

Альберт Барнс (Barnes), известный библейский комментатор Пресвитерианской церкви, отмечает: «Из этого отрывка (Кол. 2:16) вовсе не следует, что он [Павел] учил, будто нет никакой необходимости соблюдать определенное святое время, поскольку нет даже малейшего основания допускать, что он перестал считать обязательной для человечества одну из Десяти Заповедей… Он имел в виду не нравственный закон, не Декалог, а то огромное количество дней, которое евреи соблюдали как праздники, усматривая в них часть своего церемониального и прообразного закона. Никакую часть нравственного закона, ни одну из Десяти Заповедей нельзя назвать «тенью будущего». Исходя из природы нравственного закона, они обладают непреходящим и всеобщим значением».

Возражение 30

«В Новом Завете слово «суббота» встречается около 60 раз, и адвентисты считают, что во всех случаях, кроме одного, речь идет о еженедельной субботе. Они настаивают, что в одном случае, где употребляется то же самое слово, обозначающее субботу (Кол. 2:16), речь идет о чем-то другом. Почему они так считают? Быть может, потому, что именно этот стих… полностью опровергает все их аргументы относительно необходимости соблюдения субботы христианами?»

Выдающиеся комментаторы Библии, которых мы процитировали, отвечая на предыдущее возражение, признают, что в 59 случаях речь идет о еженедельной субботе, однако в то же время заявляют, что в 60-м отрывке имеются в виду годовые субботы. Тем не менее у них нет никакого интереса доказывать что-нибудь в пользу еженедельной субботы, поскольку все они соблюдают воскресенье.

Не секрет, что греческое слово, переведенное как «суббота» в Новом Завете, означает просто «отдых» и не содержит никаких указаний на то, о каком именно отдыхе идет речь и какой день имеется в виду. Христиане, говорящие на греческом языке, правильно определили смысл этого слова на основе контекста (так поступаем и мы со многими словами). Для того чтобы пояснить сказанное выше, отметим, что слово «день» требует определенного контекста, который позволял бы определить, о каком периоде времени идет речь. Это может быть светлая часть суток, все сутки целиком или какой-то неопределенный период, который имеется в виду, когда мы, например, говорим о «великом дне и эпохе, в которой живем». Однако если какой-нибудь писатель 59 раз употребляет слово «день» как обозначение суток, это вовсе не означает, что, употребив его в 60-й раз, он будет иметь в виду тот же самый период времени. Все решает контекст. Если, например, какой-нибудь автор написал: «День клонился к закату, и на западе горизонт заалел отраженным светом заходящего солнца», то можно сказать, что упоминание о зареве и заходящем солнце вполне ясно указывают, что под словом «день» подразумеваются не сутки, а только их светлая часть. Если автор 59 или даже 559 раз употребил это слово в значении «сутки», нам все равно надо признать, что в данном случае речь идет только об их светлой части.

По сути дела, в рассматриваемом нами случае мы должны прийти к выводу, который прямо противоположен выводу нашего оппонента. Он признает, что в 59 случаях, когда упоминается «суббота», речь идет о еженедельной субботе — седьмом дне. Ни один из упомянутых текстов никак не предполагает, что эта суббота утратила, утрачивает или собирается утратить что-либо из той святости, которая ее до сих пор отличала. Следовательно, если Новый Завет на самом деле учит о том, что суббота упраздняется, такое учение должно содержаться в последнем, 60-м отрывке.

Сейчас мы не говорим о том, что кто-то всерьез пытался обосновать мысль об упразднении субботы ссылками на какой-либо из упомянутых 59 отрывков. Ограничиваясь упоминанием 60-го отрывка (Кол. 2:16), критики открыто полагаются на «именно этот стих», который якобы «полностью» разбивает все адвентистские «аргументы относительно необходимости соблюдения субботы христианами».

Одному отрывку они придают чрезвычайно большое значение, однако мы с удивлением обнаруживаем, что спор о значении слова «суббота» в Новом Завете, с их точки зрения, можно свести именно к нему. Если он на самом деле учит об упразднении субботы, то представьте, какое потрясение пережили бы христиане, разбросанные по всей Римской империи, если бы Послание к Колоссянам в виде рукописных копий попало в другие церкви. Они, наверное, говорили бы примерно так: «Мы прочитали все Писание от Моисея до Малахии, и везде подчеркивается необходимость святить субботу — седьмой день, о которой говорится в Декалоге. Мы прочитали много отрывков о субботе в трудах апостолов, но нигде не обнаружили даже намека на то, что суббота упразднена на кресте. Почему они не сделали этого во всех 59 отрывках?»

Но считали ли первохристиане необходимым поднимать такой вопрос? Нет. Из сочинений апостолов они знали, что Христос упразднил церемониальные ритуалы и обряды и, кроме того, им, как почти всем в Римской империи, было известно, что эти обряды включали в себя правила, касающиеся пищи, пития, различных праздников, новомесячий и годовых суббот. Поэтому остается спросить: когда в Послании к Колоссянам они читали, что обряды, касающиеся всего перечисленного, упраздняются, к какому выводу относительно значения суббот они могли бы прийти на основании контекста? Каков был бы их вывод? Он был бы точно таким же, какой сделали бы мы, если бы, прочитав 59 отрывков, в которых говорится о «дне» в смысле суток, наткнулись на 60-й, где о «дне» говорилось бы в контексте вечерней зари и заходящего солнца. Они пришли бы к выводу, что речь идет о другом периоде времени и что Павел говорит о годовых субботах.

Возражение 31

Многие, обратившиеся в христианство во времена апостолов, вышли из язычников и жили в странах, где о соблюдении субботы ничего не было известно. «Казалось бы, надо было призвать их к соблюдению какого-то конкретного дня, однако Новый Завет не говорит на эту тему ни слова». Если суббота до сих пор имеет силу, то почему о ней ничего не упоминается в ответе Христа богатому юноше (см. Мф. 19:17-27), в евангельском поручении (см. Мф. 28:19), в день Пятидесятницы (см. Деян. 2), а также в решении Иерусалимского собора (см. Деян. 15)?

Перед нами всего лишь вариант того утверждения, которое делалось в связи с несколькими возражениями. Церковный деятель, который в ложном рвении противостоит субботе, обычно тоже считает, что первый день недели в духовном смысле занимает среди семи дней какое-то особое место. То, что новозаветные авторы нигде не подтверждают заповедь о субботе, ему кажется очень знаменательным, однако его нисколько не удивляет, что как ветхозаветные, так и новозаветные авторы ничего не говорят о соблюдении воскресенья. Полное молчание всего Писания относительно воскресенья в большей степени убеждает его в необходимости соблюдения этого дня, чем грозный гром Синая, подтвердивший святость субботы и эхом отозвавшийся на страницах Священного Писания. Почти невозможно избавиться от мысли, что, постоянно повторяя об отсутствии в Новом Завете указания соблюдать субботу, наш критик просто хочет отвлечь внимание от того факта, что, от Книги Бытие до Откровения, Библия ни слова не говорит о необходимости соблюдения воскресенья.

Но как быть с теми обращенными из язычества, которым надо дать наставление о еженедельном святом дне? Они, вне всякого сомнения, в таком наставлении нуждались. Итак, если святить надо воскресенье, то где апостольское наставление на этот счет? За исключением отрывка из Первого послания к Коринфянам (1 Кор. 16:1-3), в котором говорится, что в первый день надо собирать подаяние для бедных христиан Иерусалима, нет никаких намеков на то, что апостолы по каким-либо соображениям (светским или религиозным) когда-нибудь призывали какую-нибудь христианскую церковь что-либо делать или не делать в первый день недели. (Относительно упомянутого отрывка (1 Кор. 16:1-3) см. Возражение 42.) Все это поистине странно. Никакой заповеди, никакого наставления! Наши поиски окажутся напрасными, и мы не обнаружим не только заповеди о воскресенье, но и никакой формулы служения, никакого намека на святость этого дня, никакого совета относительно того, как его проводить. Опять ясно одно: церкви, сформировавшиеся среди язычников, никогда ни в какой форме не нашли бы в сочинениях апостолов никакой мысли о святости воскресенья.

Но что можно сказать о субботе? Они нашли бы 59 упоминаний, описывающих ее как еженедельный день служения, в который Павел и другие проповедовали, наверное, чаще всего. У Луки они прочитали бы о субботе по заповеди (см. Лк. 23:56). В большинстве из 59 отрывков о субботе говорится почти мимоходом, и, значит, авторы уверены, что их читатели и без того знают о субботе. Но как христиане, обратившиеся из язычников, знали бы о ней, если бы им об этом не говорили?

Завершая свое служение, Павел заявлял, что проповедовал, «ничего не говоря, кроме того, о чем пророки и Моисей говорили, что это будет» (Деян. 26:22), — и в этом он следовал нашему воскресшему Господу, Который, «начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании» (Лк. 24:27). Слушая Его, ученики усматривали в Его словах образец для своей проповеди, а Писание, которое они толковали, было, конечно же, тем, что мы называем Ветхим Заветом.

Чтобы учить Ветхому Завету, Павлу и другим апостолам надо было носить его с собой, и, завоевывая сердца новообращенных, разве они не призывали их читать Писание? Вывод может быть только один. Христианство всегда было религией книги, религией откровения, и нет нужды добавлять, что, когда эти новообращенные читали Писание, они в самом средоточии Декалога, конечно же, находили заповедь о субботе. Поэтому они наверняка знали и понимали те 59 упоминаний о ней, которые содержатся в Новом Завете. Разве апостолы ощущали потребность вновь внушать необходимость соблюдения субботней заповеди? В свете всего сказанного аргумент, основанный на том, что Новый Завет ничего не сообщает об этой заповеди, утрачивает смысл.

Однако новообращенные язычники вполне естественно могли заключить из Писания, что субботу надо святить, и тогда довольно странным кажется молчание апостолов относительно ее упразднения, особенно если учесть, что они действительно (как утверждает наш критик) проповедовали о ее упразднении.

Пресвитерам Ефесской церкви Павел говорил, что «не пропустил ничего полезного» (Деян. 20:20). Но можно ли в Послании к Ефесянам найти место, где он говорил бы, что суббота, упомянутая в Декалоге, упразднена? Да, говорится об упразднении некоторых «заповедей» (Еф. 2:15), но мы уже выяснили, что он не имеет в виду Десятисловие (см. возражение 11). По отношению ко всем церквам, которые он духовно воспитывал, он не пропустил ничего полезного, однако из всех посланий, направленных этим церквам, лишь в одном Павел единожды упоминает об упразднении «суббот», и мы выяснили, что речь идет о годовых субботах (см. Возражение 29).

Мы видим, что сочинения Павла изобилуют рассуждениями о церемониальном обряде, который Бог дал Израилю на Синае. Средоточием его полемики с иудействующими вождями был ритуал обрезания. Он постоянно подчеркивает, что можно не обрезываться, что с наступлением христианской эры этот обряд упразднился. Толпы иудеев хотели убить его за это.

В то же время нельзя забывать, что иудеи, вероятно, держались субботы еще больше, чем обрезания. Они были готовы убить Христа за то, что Он исцелил в этот день больного. Следовательно, если бы Павел или другие апостолы сказали, что суббота, как и обрезание, упразднена, разве это не вызвало бы яростного протеста, который, наверняка, эхом отозвался бы на страницах Нового Завета, как и в случае с обрезанием? Повторяем: слово «суббота» в Новом Завете употребляется 60 раз, и только однажды говорится, что некоторые «субботы» упразднены. В тех случаях, когда слово «суббота» употребляется в контексте полемики, Христос не стремится доказать, что этот день упразднен, но хочет разъяснить, какие действия в субботу не противоречат закону. Мы снова видим, что молчание апостолов — это не довод против субботы, а, напротив, мощный аргумент в пользу того, что они никогда не выступали против нее.

В свете всего сказанного вряд ли есть необходимость вдаваться в каждую деталь тех конкретных текстов, которые приведены в возражении. Нам предлагают поверить, что, поскольку заповедь о субботе в них не упоминается, то, следовательно, в христианскую эру она не имеет силы. Пользуясь той же самой логикой, нам придется заключить, что, если в этих текстах не упоминается какая-нибудь другая из Десяти Заповедей, то, следовательно, она тоже силы не имеет. Например, в отрывке Мф. 19:17-27 не упоминается заповедь против идолопоклонства. Можем ли мы сказать, что она утратила силу? В евангельском поручении (см. Мф. 28:19) вообще не упоминается ни одна заповедь. В день Пятидесятницы Петр произнес большую проповедь (см. Деян. 2; 14-40), однако никакую заповедь не упомянул. На соборе в Иерусалиме апостолы решили «воздерживаться от идоложертвенного, и крови, и удавленины, и блуда, и не делать другим того, чего себе не хотите. Соблюдая сие, хорошо сделаете. Будьте здравы» (Деян.15:29). Здесь тоже не упомянута ни одна заповедь.

Наш критик считает, что девять из десяти заповедей Декалога сохраняют силу и в христианскую эру, хотя всех их вместе нельзя найти в упомянутых отрывках. Почему же нам не верить, что четвертая заповедь тоже обязательна, хотя в данных текстах она не упоминается?

Возражение 32

Если бы Павел жил в наше время, он осудил бы адвентистов седьмого дня, как осудил членов Галатийской церкви (см. Гал. 4:9,10).

Упомянутый отрывок читается так: «Ныне же, познав Бога, или, лучше, получив познание от Бога, для чего возвращаетесь опять к немощным и бедным вещественным началам и хотите еще снова поработить себя им? Наблюдаете дни, месяцы, времена и годы» (Гал. 4:9, 10).

Рассматривая Возражение 7, мы выяснили, что рабским игом тяготила людей бесконечная цепь церемониальных обрядов, исполнять которые было особенно трудно, потому что раввины привносили в них бесчисленные уточнения и добавления. Совершенно очевидно, что в данном случае Павел не упоминает о нравственном законе, потому что тот касается лишь одного дня — еженедельной субботы. Павел говорит о церемониальном законе, поскольку только в нем мы находим повеления о том, как соблюдать «дни, месяцы, времена и годы».

Разве мог Павел сказать, что суббота — седьмой день — представляет собой одно из «немощных и бедных вещественных начал» и что, соблюдая ее, мы себя «порабощаем»? Тот же Павел писал Тимофею о том, что «все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности» (2 Тим. 3:16), и поэтому апостол воспринимал субботу так же, как и пророки. Исайя, например, возвещает о том, что Господь называет субботу «святым днем» и призывает нас именовать ее «отрадою, святым днем Господним, чествуемым» (Ис. 58:13).

Христос умер на кресте, чтобы искупить людей от греха, освятить их, уничтожить в этом мире всякое подобие греха и возродить мир в его изначальной райской славе. Можно ли допустить, что Христос стремится упразднить субботу, которую Бог благословил и освятил в безгрешной красоте Едемского сада, которая служила Божьему народу знамением Его освящающей силы, соблюдение которой было заповедано как «сыновьям иноплеменников» (Ис. 56:6), так и самим иудеям, и которую надо будет соблюдать на обновленной земле? Противники субботы не делают серьезных попыток честно ответить на этот вопрос.

Но можно задать и другой: если Павел действительно осуждал тех, кто соблюдает субботу, то почему бы ему было не осудить соблюдающих воскресенье? Если в первом случае осуждение возможно, то разве нельзя сказать, что оно в той же мере возможно и во втором?

Однако давайте немного разовьем эту тему. Итак, Павел осуждает тех, кто «наблюдает дни… годы» и т. д. Что касается адвентистов седьмого дня, то характерной особенностью этой Церкви является несоблюдение многих святых дней, например, адвентисты не соблюдают Страстную пятницу и Пасху, хотя и придают огромное значение смерти и воскресению нашего Господа. Мы соблюдаем только один святой день, и совершенно ясно, что Павел не смог бы нас осудить наравне с галатами.

Интересно, что сказал бы апостол сегодня о соблюдающих воскресенье, которые все охотнее отмечают различные памятные религиозные дни и праздники? В одной современной протестантской газете появилась статья под заголовком: «Все большее внимание уделяется Великому посту». Там, в частности, говорится: «Великий пост занимает крайне важное место в календаре Римско-католической, Греко-католической, Епископальной и Лютеранской церквей» и затем добавляет: «В наших церквах Великий пост находит все большее признание». Другая протестантская газета, не довольствуясь призывом к соблюдению

воскресенья, Страстной пятницы, Пасхи, Рождества и Великого поста, убеждает соответствующим образом отмечать прочие праздники. В ней высказывается сожаление о том, что «в христианской мысли и церковных календарях дню Вознесения уже не придается надлежащего значения». В передовой статье говорится о преимуществах, которые, с точки зрения автора, приобретают люди, празднующие Рождество, Пасху и другие религиозные праздники, и на этой основе утверждается, что празднование дня Вознесения будет способствовать дальнейшему обогащению духовной жизни христиан.

Точно так же рассуждали и богословы Средневековья, умножая число святых дней и формируя Католическую церковь по тому принципу, который весьма резко осуждали Божьи пророки. И тем не менее эти цитаты мы привели не из трудов какого-нибудь средневекового католического писателя, а из редакционной статьи современной протестантской газеты «Christian Statesman». Эта газета представляет собой официальный печатный орган Национальной реформаторской ассоциации, которая активно стремится к тому, чтобы на законодательном уровне ввести строгое соблюдение воскресного дня во всех Соединенных Штатах и которая заявляет, что говорит от имени почти всех протестантских церквей страны.

Если слова апостола имеют отношение к сегодняшнему дню, мы хотим, чтобы беспристрастный читатель сам решил, кого Павел осудил бы: адвентистов седьмого дня или многочисленные протестантские общины, соблюдающие воскресенье.

Учитывая, что нередко адвентистов седьмого дня считают неполноценными христианами, потому что они не соблюдают Страстную пятницу, Пасху, посты и другие церковные дни и праздники, мы хотели бы спросить: каким образом можно осуждать адвентистов за то, что они не соблюдают различные религиозные праздники и в то же время считать, что Павел осудил бы их за соблюдение таких праздников?

Возражение 33

Ветхозаветные пророки предсказали, что настанет время, когда суббота будет упразднена (см., например, Ос. 2:11). На вопрос о том, «когда-то пройдет… суббота», пророк Амос отвечает, что это произойдет тогда, когда земля омрачится среди светлого дня (Ам. 8:5, 9). Как известно, земля погрузилась во тьму, когда распяли Иисуса, и, следовательно, суббота была упразднена на кресте.

К чести сторонников воскресного дня надо сразу сказать, что они не часто приводят это возражение. В упомянутом отрывке из Книги пророка Осии читаем: «И прекращу у нее всякое веселье, праздники ее и новомесячия ее, и субботы ее, и все торжества ее» (Ос. 2:11). Сравним сказанное с тем, что сказал Господь устами пророка Исайи: «К чему Мне множество жертв ваших? говорит Господь. Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота, и крови тельцов, и агнцев, и козлов не хочу. Когда вы приходите являться пред лицо Мое, кто требует от вас, чтобы вы топтали дворы Мои? Не носите больше даров тщетных: курение отвратительно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие — и празднование! Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня; Мне тяжело нести их. И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови. Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову. Тогда придите-и рассудим, говорит, Господь. Если будут грехи ваши как багряное, — как снег убелю; если будут красны, как пурпур, — как волну убелю. Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли» (Ис.1:11-19).

Перед нами картина Израиля-отступника, который, предавшись идолопоклонству и всем прочим беззакониям, продолжал формально соблюдать праздники, которые были ему заповеданы на Синае. Поступая таким образом, он насмехался над Божественными установлениями, и тогда Бог возвестил, что обрушит на него страшные суды. Господь прекратит нескончаемую череду празднований; не будет никакого веселья и умолкнут крики радости. Будут уничтожены даже «виноградные лозы» и «смоковницы» (Ос. 2:12). Господь отвратит Свои очи от израильтян и перестанет их слушать.

Когда были возвещены эти страшные пророчества? Незадолго до уничтожения Израильского царства с его столицей Самарией, и взятия в вавилонский плен жителей Иудейского царства, столицей которого был Иерусалим. Согласно библейским комментаторам пророчества находят свое истинное исполнение в этом страшном разрушении и пленении. Тем не менее все это случилось с Иудеей и Израилем за несколько веков до распятия. Таким образом, если допустить, что суббота упразднена, то это произошло на 500 лет раньше, а это никак не согласуется с теорией ее противников, согласно которой суббота была упразднена на кресте, и ей на смену пришло воскресенье.

Итак, в этих текстах предсказывается не упразднение субботы или какого-либо иного религиозного праздника, а порабощение мятежного народа.

Но что можно сказать о том вопросе, который задается в упомянутом отрывке из Книги пророка Амоса? Вместе с предшествующим стихом данный стих читается так: «Выслушайте это, алчущие поглотить бедных и погубить нищих, — вы, которые говорите: «когда-то пройдет новолуние, чтобы нам продавать хлеб, и суббота, чтобы открыть житницы, уменьшить меру, увеличить цену сикля и обманывать неверными весами»» (Ам. 8:4, 5).

В субботу ничего нельзя было продавать, однако безбожные торговцы, будучи не в силах справиться со своей жадностью, горели желанием как можно раньше начать торговлю. Именно потому они и спрашивали, когда окончится суббота. Утверждать, что этот вопрос обращен к пророку Амосу, и предполагать, что спрашивавшие хотели узнать, когда суббота будет упразднена вообще, совершенно необоснованно, и это не согласуется с очевидными фактами.

А действительно ли Амос предсказал мрак, который опустился на землю во время распятия Христа? Упомянув о жадности и беззаконии израильтян, пророк тотчас переходит к описанию тех наказаний, которые на них обрушатся: «И будет в тот день, говорит Господь Бог: произведу закат солнца в полдень и омрачу землю среди светлого дня. И обращу праздники ваши в сетование и все песни ваши в плач, и возложу на все чресла вретище и плешь на всякую голову; и произведу в стране плач, как о единственном сыне, и конец ее будет — как горький день» (Ам. 8:9, 10).

Пусть Амос сам и истолкует сказанное. Тремя главами раньше он касается тех же самых наказаний и говорит: «Горе желающим дня Господня! для чего вам этот день Господень? он — тьма, а не свет, то же, как если бы кто убежал от льва, и попался бы ему навстречу медведь, или если бы пришел домой и оперся рукою о стену, и змея ужалила бы его. Разве день Господень не мрак, а свет? он — тьма, и нет в нем сияния. Ненавижу, отвергаю праздники ваши и не обоняю жертв во время торжественных собраний ваших» (Ам. 5:18-21).

«За то Я переселю вас за Дамаск, говорит Господь; Бог Саваоф — имя Ему!» (Ам. 5:27).

Совершенно очевидно, что «затмение солнца» — это синоним сурового Божьего наказания, а заход солнца в поддень образно означает, что это наказание обрушится внезапно и совершенно неожиданно. Таким наказанием, такой внезапной тьмой, окутавшей Израиль, стало его «переселение за Дамаск». Эта кара обрушилась на Израильское царство приблизительно за семь веков до распятия.

Когда много лет спустя, собрав остаток израильтян, переживших вавилонский плен, Неемия попытался восстановить Иерусалим, он прежде всего стремился к тому, чтобы возродить истинное соблюдение субботы (см. Неем.13:15-22).

Возражение 34

Псалмопевец пророчествовал о том, что настанет новый день для поклонения (см. Пс. 117:22-24). Этот «день», о котором упоминается в 24-м стихе, относится только к воскресенью, к дню, когда Христос стал главою угла.

В упомянутом отрывке из Книги Псалтирь говорится следующее: «Камень, который отвергли строители, соделался главою угла: это — от Господа, и есть дивно в очах наших. Сей день сотворил Господь: возрадуемся и возвеселимся в оный!» (Пс.117:22-24).

Логика наших критиков такова:

1. Восстав из гроба, Христос стал «главою угла»;

2. Он воскрес в воскресенье;

3. Выражение «сей день сотворил Господь» подразумевает сутки, состоящие из 24 часов, и относится к воскресенью;

4. Поэтому в воскресенье мы «возрадуемся и возвеселимся», соблюдая его как святой Божий день. Однако на самом деле в Библии нигде не говорится о том, что Христос стал «главою угла», воскреснув из мертвых. В Новом Завете о Христе часто упоминается как о «краеугольном» камне (Еф. 2:20; 1 Петр. 2:6), а также как о «главе тела Церкви» (Кол. 1:18). Тем не менее эти отрывки не связывают Его главенство с каким-либо одним Его действием или моментом времени. Контекст Послания к Колоссянам 1:18 показывает, что если и можно вести речь о каком-либо одном конкретном событии, то это — смерть Христа, совершившаяся в шестой день недели.

Верно, что Христос именуется «главою Церкви» (Еф.1:22) в контексте упоминаний о Его воскресении, однако если мы прочтем весь этот отрывок с 18 по 23-й стих, то станет ясно, что Павел говорит о целом ряде важных событий, связанных со Христом, которые даны в определенной последовательности, — не позволяя сделать вывод, что все они произошли в один и тот же день. Мы читаем, что Бог:

1. «Воскресил Его из мертвых»;

2. «Посадил одесную Себя на небесах»;

3. «Все покорил под ноги Его»;

4. «И поставил Его выше всего, главою Церкви».

Продолжая исследовать другие послания Павла, мы со всей очевидностью убеждаемся, что Христос воссел «одесную» Бога как наш Первосвященник: «Главное же в том, о чем говорим, есть то: мы имеем такого Первосвященника, Который воссел одесную престола величия на небесах и есть священнодействователь святилища и скинии истинной, которую воздвиг Господь, а не человек» (Евр.8:1,2).

С уверенностью можно сказать, что Христос не начал Свое служение в то утро, когда воскрес. После воскресения Он еще сорок дней находился с учениками на земле.

Кроме того, фраза «и все покорил под ноги Его» напоминает нам другое высказывание апостола Павла о Христе: «Он же, принеся одну жертву за грехи, навсегда воссел одесную Бога, ожидая затем, доколе враги Его будут положены в подножие ног Его» (Евр.10:12,13).

Не вдаваясь в подробности, можно со всей уверенностью сказать, что слова Павла из Послания к Ефесянам (Еф.1:22) относительно главенства Христа над церковью не дают основания сделать вывод, что Христос обрел это главенство в день Своего воскресения. Более того, соответствующие отрывки из Послания к Евреям указывают на то, что совершился ряд последовательных событий, прежде чем это произошло.

Стремясь доказать, что Христос стал «краеугольным камнем» именно в первый день недели, то есть в день Своего воскресения, защитники воскресного дня иногда приводят и другой отрывок: «О Сыне Своем, Который родился от семени Давидова по плоти и открылся Сыном Божиим в силе, по духу святыни, через воскресение из мертвых, о Иисусе Христе, Господе нашем» (Рим. 1:3, 4). Данный отрывок является параллельным тому, который мы уже проанализировали (см. Еф. 1:19,20), и поэтому он не содержит никаких дополнительных доказательств в поддержку упомянутой теории.

Любое толкование, которое в поисках доказательств, пристально рассматривает какое-либо одно событие из жизни Христа, не принимая во внимание другие, по праву должно восприниматься с подозрением. Великий Божий план спасения человека предполагает целый ряд важных событий. Воплощение явилось событием чрезвычайной важности — без него о спасении не могло бы быть и речи. Не менее знаменательным является и распятие, потому что без пролития крови нет никакого прощения грехов. Равным образом громадное значение имеет и воскресение, потому что, если Христос не воскрес, нам, умершим во Христе, суждено погибнуть. И наконец, для того чтобы план спасения полностью осуществился, необходимо Второе пришествие, потому что тогда Христос придет «для ожидающих Его во спасение» (Евр. 9:28), чтобы исполнить Свое обетование, которое гласит: «Приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я» (Ин. 14:3). Именно тогда Он станет Царем царей, Господом господствующих и увидит, что все враги Ему покорились.

Только непреодолимым желанием наделить первый день недели той святостью, которая позволила бы требовать благоговейного отношения к нему, объясняется логика людей, которые пытаются создать впечатление, что все имеющее важное значение для спасения человека произошло в воскресное утро. Когда мы читаем Библию, такого впечатления не складывается. Да, Писания усматривают глубокий смысл в отверстом гробе, но для них также важны Вифлеемские ясли, Голгофский крест и небеса, которые свернутся в последний день, чтобы явить лик нашего Господа.

Это же относится и к той части аргумента, в которой исполнение упомянутого отрывка из Книги Псалтирь (Пс. 117:24) сводится к определенному дню, а именно, воскресенью. Давайте посмотрим, что имел в виду псалмопевец, когда говорил: «Сей день сотворил Господь: возрадуемся и возвеселимся в оный!» (Пс. 117:24).

Исследовав предыдущие и последующие стихи, мы видим, что в данном случае псалмопевец касается широкой темы спасения. В стихе 21 читаем: «Славлю Тебя, что Ты услышал меня и соделался моим спасением» (Пс. 117:21). 25-й стих гласит: «О, Господи, спаси же! О, Господи, споспешествуй же!»

А теперь сравним с этими отрывками новозаветный комментарий апостола Петра, который говорит: «Он есть камень, пренебреженный вами, зиждущими, но сделавшийся главою угла, и нет ни в ком ином спасения; ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» (Деян. 4:11,12).

Приведенное высказывание позволяет сделать следующий вывод: псалмопевец говорит о дне спасения, который со всей определенностью будет обозначен во время пришествия нашего Господа — Спасителя людей. В Библии слово «день» часто используется для обозначения неопределенного периода времени. Например, мы читаем о «дне Господнем», «дне суда» и понимаем, что в данном случае речь идет о гораздо более длительном отрезке, чем 24 часа. Точно так же Библия говорит и о «дне спасения». В пророческой Книге Исайи мы читаем: «Так говорит Господь: во время благоприятное Я услышал Тебя, и в день спасения помог Тебе» (Ис. 49:8).

А теперь посмотрим, как это пророческое возвещение комментирует Павел, обращаясь к Коринфской церкви. Процитировав отрывок из 8-го стиха, апостол добавляет: «Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения» (2 Кор. 6:2). По словам апостола Павла, «день спасения», о котором писали пророки, наступил «теперь», когда спустя много лет после воскресения Христа он писал свое послание Коринфской церкви. Совершенно очевидно, что под словом «день» он понимал эру Божьей благодати, которая будет продолжаться до тех пор, пока не завершится время испытания человека.

Споря с неверующими иудеями, Христос говорил о тех, кто стал рабами греха, а также о том, каким образом они могут спастись: «Итак, если Сын освободит вас, то истинно свободны будете» (Ин. 8:36). Не сумев понять Божественного плана спасения, иудеи презрительно заявили, что они — дети Авраама и никогда не были ни у кого в рабстве. Тогда Иисус ответил: «Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой; и увидел и возрадовался» (Ин. 8:56). Провидческим взором увидев то время, когда Христос придет к людям, чтобы принести им спасение, Авраам «возрадовался». Совершенно очевидно, что «день спасения» начался до воскресения.

А теперь давайте сопоставим сказанное псалмопевцем с тем, что Христос сказал об Аврааме, помня, что псалмопевец, как и наш духовный отец Авраам, с нетерпением ожидал пришествия Мессии.

«Сей день сотворил Господь: возрадуемся и возвеселимся в оный!» (Пс. 117:24).

«Авраам, отец ваш, рад был бы увидеть день Мой; и увидел и возрадовался» (Ин. 8:56).

Перед нами совершенно очевидная параллель, и нет никакой необходимости продолжать исследование, чтобы выяснить значение слов псалмопевца.

Как отмечалось во вступительной части, некоторые рьяные сторонники соблюдения воскресного дня, стремясь во что бы то ни стало отыскать в Библии заповедь о соблюдении первого дня недели, обращаются к упомянутому отрывку из Книги Псалтирь и заявляют, что Библия повелевает нам «возрадоваться и возвеселиться» в воскресенье. Писание показывает, что Авраам «возрадовался» и «возвеселился» в связи с тем «днем», о котором говорил псалмопевец. Найдется ли среди защитников воскресенья столь мужественный человек, который стал бы утверждать, что Авраам соблюдал воскресный день? Нужно ли еще что-нибудь говорить по этому поводу?

Возражение 35

Известные астрономы выяснили, что наш мир «отстает» от остальной Вселенной на 24 часа. Библейские рассказы о том, как благодаря Иисусу Навину солнце задержалось в небе, и день длился 23 часа 20 минут, а также о том, как во времена Езекии оно вернулось вспять на 40 минут, объясняют причину отставания на указанные 24 часа. Отсюда следует, что евреи и адвентисты седьмого дня неправильно высчитывают время наступления субботы. Наш благословенный Господь, соединив субботу с первым днем недели, слил их в один славный день, в который Он воскрес из мертвых и который мы празднуем как субботу.

На это примечательное возражение можно дать следующий краткий ответ.

1. Данное возражение очень хорошо показывает, в чем самое слабое место любого звена такой аргументации. Согласно этому возражению суббота и воскресенье слились воедино задолго до того, как Христос воскрес. По существу это произошло во времена Иисуса Навина, и отчасти (дополнительные 40 минут) во времена Езекии. Рассуждая таким образом, наши критики пытаются доказать, что на самом деле евреи соблюдали воскресенье. Если это так, то сегодня почти все христиане не соблюдают ни субботу, ни воскресенье, потому что на самом деле они соблюдают

тот день, который следует непосредственно за днем, почитавшимся среди евреев святым. 2. Можно ли допустить, что, ответив на молитву Своего раба Иисуса, Бог настолько запутал исчисление времени, что теперь стало очень трудно, а, быть может, даже и невозможно исполнять заповедь, касающуюся соблюдения субботнего дня? Сегодня сторонники воскресенья вносят мелкие изменения в то, что они сами называют законничеством иудейской диспенсации, заявляя, что в ту пору господствовало строгое соблюдение закона в противоположность нынешнему периоду времени благодати. Они никогда не забывают напомнить нам о том, что в те времена соблюдение закона о субботе контролировалось так строго, что за его нарушение наказывали смертью. И тем не менее нас призывают согласиться с тем, что Моисей едва ли смог упокоиться до тех пор, пока Господь не сотворил чудо посредством Иисуса Навина, — то чудо, которое нарушило временной цикл и придало субботе подвижность, которая никогда не давала о себе знать в христианскую эру. По меньшей мере, никто никогда не заявлял, что в христианскую эпоху солнце останавливалось в небе. Мы читаем о том, как, исполнившись святого рвения ради Божьего дня, Неемия затворил Иерусалимские ворота, когда накануне субботы стало смеркаться. Какая прекрасная возможность предоставилась его противникам, которые могли бы напомнить ему, что совсем недавно во времена Езекии при наступлении субботы надо было учитывать разницу в 40 минут и, следовательно, поскольку решение данной проблемы остается весьма неопределенным, никто не должен и беспокоиться по этому поводу! Тем не менее, читая о споре Неемии с нарушителями субботы, мы не находим и намека на такие рассуждения. Здесь и в других местах на протяжении всего Ветхого Завета речь идет о том, что Бог повелел соблюдать субботний день и что не соблюдающие его будут наказаны. Ни Неемия, ни какой-либо другой богодухновенный автор ничего не знали о смещении бремени. Их весть исполнена глубокой убежденности в том, что суббота — это день с четко обозначенными временными границами, что ее наступление и окончание можно легко вычислить и в силу этого нет никакого оправдания тому, кто ее нарушил, и потому должен понести справедливое наказание.

3. В заключительных стихах главы 23 Евангелия от Луки и в начальном стихе 24-й главы вопрос о соблюдении определенного дня недели четко связывается с повелением о соблюдении субботы. Христиане едины в том, что Христа распяли в пятницу и что Он воскрес в воскресенье. Промежуточный день называется «субботой по заповеди». Итак, все ясно и просто, и любому, кто, размышляя о субботней заповеди, захотел бы развеять всякие сомнения на этот счет, надо всего лишь прочитать упомянутый отрывок из Евангелия от Луки. Для того чтобы у нас не возникало никаких сомнений относительно субботней заповеди, нам не надо быть астрономами, с головой уходить в изучение прошлого или развивать в себе способности к разрешению всех темных вопросов, касающихся хронологии. Лука, который вместе с другими евангельскими авторами оставил нам богодухновенный рассказ о нашем Спасителе, на котором основывается христианская религия, сообщает о существовании определенного дня, который называется «субботой по заповеди». Что касается сторонников воскресенья, то они почитают день, который следует после субботнего. Лука ничего не знал о слиянии дней, которое якобы произошло благодаря Иисусу Навину и Езекии. День, когда Иисус лежал во гробе, — это «суббота по заповеди», а следующий день Лука просто называет «первым днем недели».

4. Но, быть может, кто-нибудь спросит: «Как относиться к тем библейским текстам, в которых описывается происшедшее с Иисусом Навином и Езекией?» Считаем, что об этом нам не стоит тревожиться. Мы с готовностью принимаем эти тексты и верим им. Мы лишь настаиваем на том, что всему остальному, что сказано в Библии, тоже надо доверять. Библия сама всегда является своим самым лучшим истолкователем. Если, несмотря на необыкновенные и ошеломляющие чудеса, мы по-прежнему читаем о том, как Божьи пророки повелевают соблюдать конкретный святой день, а также у Луки узнаем, что седьмой день недели представляет собой субботу по заповеди, у нас складывается совершенно четкое представление о том, каким образом следовать Божьему повелению. Тень на солнечных часах Езекии никогда не предназначалась для того, чтобы бросить тень на субботу. Так же и Господь, желая помочь древнему воину одержать победу, сотворил изумительное чудо, однако сотворил не для того, чтобы современные воители искали в этом дополнительное оружие в своей битве против заповеди о субботе. По странной иронии долгий день той давней битвы каким-то образом сумел навсегда окутать тьмой субботу, и теперь мы якобы не знаем четких границ ни субботнего дня, ни воскресного.

5. Известно, что обращение к выдающимся ученым, которые якобы разделяют вашу позицию, всегда было излюбленным приемом в спорах. Быть может, какой-нибудь астроном, проследив определенные временные циклы на несколько тысячелетий назад, пришел к выводу, что между нашим миром и всей остальной Вселенной существует разница во времени в 24 часа. Мы говорим «быть может», потому что сами никогда не слышали о таком открытии. Но что из этого? Для того чтобы убедиться в существовании разницы во времени, нам не надо отправляться в межзвездное пространство. Достаточно пересечь Тихий океан, и это различие составит 24 часа. Однако, независимо от того, в каком полушарии мы находимся, по-видимому, не возникнет никаких затруднений в том, чтобы определять точное время. Например, сторонники соблюдения воскресного дня, живущие в Австралии, так же уверены, что они соблюдают первый день недели со дня воскресения, как и жители Англии. В обеих странах эта уверенность настолько велика, что в них были приняты законы, заставлявшие соблюдать именно этот день. Если, стремясь упразднить субботу, сторонники воскресенья поступают довольно-таки нечестно, предпринимая путешествие по всему миру (хотя при этом с воскресным днем всегда все остается в порядке), то что можно сказать о человеке, который, стремясь упразднить святой Божий день, стремится увлечь нас в неисследованные глубины межзвездного пространства?

Прямо сейчас мы хотели бы сказать, что любой человек, отваживающийся на широкомасштабное утверждение относительно точного соотношения времени между нашей солнечной системой и остальным мирозданием, утверждает то, что невозможно доказать. 6. И наконец, не надо забывать, что Библия исчисляет дни от одного захода солнца до другого, и, следовательно, чудесное удлинение дня, происшедшее в эпоху Иисуса Навина, не могло нарушить семидневного цикла. В конце концов мы имеем дело с Библией, а не с хронометрами, секундомерами и даже астрономами. Чтобы быть уверенными в том, что мы правильно отслеживаем святой субботний Божий день, нам не надо вникать в тайну долгого дня во времена Иисуса Навина.

Возражение 36

Суббота упразднена, так как апостол Павел утверждает, что с наступлением христианства все дни равнозначны (Рим. 14:5).

Прежде всего приведем упомянутый отрывок в его контексте: «Немощного в вере принимайте без споров о мнениях. Ибо иной уверен, что можно есть все, а немощный ест овощи. Кто ест, не уничижай того, кто не ест; и кто не ест, не осуждай того, кто ест, потому что Бог принял его. Кто ты, осуждающий чужого раба? Перед своим Господом стоит он или падает. И будет восставлен, ибо силен Бог восставить его. Иной отличает день от дня, а другой судит о всяком дне равно. Всякий поступай по удостоверению своего ума. Кто различает дни — для Господа различает; и кто не различает дней — для Господа не различает. Кто ест — для Господа ест, ибо благодарит Бога; и кто не ест — для Господа не ест, и благодарит Бога» (Рим. 14:1-6).

Далее в этой же главе Павел говорит о пище и питии (см. ст. 17, 21).

Павел поднимает вопрос о пище, питии, различных святых днях и советует никого «не осуждать» в этих вопросах. Этот совет очень сходен с тем, который он дает колоссянам: «Итак, никто да не осуждает вас за пищу, или питие, или за какой-нибудь праздник, или новомесячие, или субботу» (Кол. 2:16). Рассматривая Возражение 29, мы выяснили, что, обращаясь к колоссянам, Павел говорил о церемониальном законе, касающемся пищи, пития и религиозных праздников, и совсем не затрагивал нравственный закон с характерной для него заповедью о соблюдении субботы.

Однако давайте внимательнее присмотримся к приведенному отрывку из Послания к Римлянам. Павел говорит о человеке, который «немощен в вере». О какой вере идет речь? О вере в Христово Евангелие, которое учит нас, что все наши грехи будут прощены и что Господь принимает нас независимо от каких-либо дел закона. Некоторым евреям, долгое время пытавшимся соблюдать все обряды церемониального закона, поначалу, вероятно, не хватало веры, чтобы полностью постичь истину о том, что мы спасаемся только благодатью Божьей без каких-либо добрых дел с нашей стороны. Те, у кого вера была крепче, а также те, кто обратился из язычников, и, следовательно, никогда не пытались исполнять церемониальный закон, испытывали соблазн осуждать своих немощных единоверцев, которые по-прежнему придерживались определенных церемониальных установлений в том, что касалось пищи, пития и святых дней. Павел советовал оставить эту критическую позицию.

Суть приведенного отрывка заключается в следующей фразе: «Иной отличает день ото дня, а другой судит о всяком дне равно. Всякий поступай по удостоверению своего ума». Ключевые слова — «о всяком дне равно». Аргументы противников субботы вкратце можно изложить так: разве слова «всякий день» не охватывают все семь дней в неделе? И если верующий рассматривает все дни «равно», не означает ли это, что ни одному дню он не приписывает особой святости? Разве Павел не упрекает тех, кто готов осудить своих единоверцев за то, что они воспринимают «всякий день равно«?

Читатель наверняка заметил, что в Библии некоторые слова набраны курсивом. К ним относится и слово «равно». Слово, набранное курсивом, означает, что в оригинале его не было и оно добавлено переводчиком, чтобы лучше выразить мысль, которая, как ему кажется, присутствует в оригинале. Такой подход практикуется во всех переводах и является неизбежным. Добросовестные переводчики

Библии указывают, где они добавили то или иное слово, чтобы яснее обозначить смысл текста, как он им представляется. У нас нет никакой возможности узнать, использовал ли бы Павел слово «равно», если он был жив и говорил по-русски. Таким образом, факт, что никакую серьезную гипотезу нельзя построить всего лишь на одном слове «равно», весьма умаляет обоснованность вопросов, которые приводит наш критик.

Но, быть может, еще не растратив своей уверенности, он спросит у нас: разве фраза «всякий день» не означает, что речь идет о семи днях недели? «Разве Писание не подразумевает именно то, о чем оно говорит?» — добавит он. Это действительно так, но он забыл об одном: несмотря на то, что библейские авторы были богодухновенны, в своем стремлении сообщить людям небесную весть они использовали человеческий язык, который, как известно, представляет собой весьма неточное и изменчивое средство выражения мыслей. Кроме того, нам надо помнить, что в любом языке есть характерные идиомы и словосочетания, которые часто просто невозможно адекватно перевести. Например, прибегая к разговорному языку, мы можем сказать, что «дела идут через пень-колоду». Мы прекрасно понимаем, что это значит, но в то же время признаем, что если рассматривать каждое слово отдельно, то никакого смысла не обнаружишь.

Обращаясь к ученикам, Христос сказал, что Ему предстоит «быть убиту, и в третий день воскреснуть» (в английском переводе «через три дня». — Прим. пер.) (Мк. 8:31). Противник субботы, наверное, мог бы спросить: «Не означает ли выражение «через три дня» как раз то, о чем мы только что говорили? Иными словами, не означает ли оно, что это событие произойдет, по меньшей мере, на четвертый день или, быть может, позднее?» Однако давайте не будем торопиться. Библия сообщает нам, что Христос сказал ученикам и о том, что Ему должно «быть убиту, и в третий день воскреснуть» (Мф. 16:21). Почему критику не задуматься: может быть, слова «в третий день» — это как раз речевой оборот, представляющий особую сложность для переводчика? Лишь допустив, что фраза «через три дня» представляет собой еврейскую идиому, которая для иудеев была равнозначна выражению «в третий день», мы можем согласовать оба отрывка.

Воспользовавшись приведенной нами идиомой, можно сказать, что многие библейские фразы, действительно, весьма трудны для понимания, но если тщательно сравнивать один библейский отрывок с другим, учитывая не только построение различных фраз, но и ясно изложенные доктрины, художественная форма Библии будет вызывать у нас не больше беспокойства, чем художественная форма любой другой книги.

Нашему критику, настаивающему на том, что слова «всякий день» означают любой день недели, мы могли бы задать прямой вопрос: «Означает ли выражение «каждый день», использованное в Книге Исход (в русском Синодальном переводе «ежедневно». — Прим. пер.) все дни недели?» В 16-й главе Книги Исход рассказывается о том, как Бог дал евреям манну. Посредством Моисея Господь сообщил израильтянам, чтобы они выходили и собирали манну «каждый день» (ст. 4), однако когда настал шестой день, им было сказано, чтобы они собрали вдвое больше обычного, потому что в седьмой день на поле ничего не будет (см. ст. 22-26). Забыв об этом предупреждении, а может быть, проявив безрассудство, кое-кто из израильтян пошел собирать манну и в седьмой день, и тогда Господь, порицая их, спросил: «Долго ли будете вы уклоняться от соблюдения заповедей Моих и законов Моих?» (ст. 27, 28). В Библии ничего не сказано о том, чтобы какой-нибудь израильтянин, сославшись на то, что фраза «каждый день» означает каждый день в неделе, заявил, что, с его точки зрения, вполне уместно собирать манну и в седьмой день, как и во все остальные. Очевидно, что они ничего не слышали о современном доводе против соблюдения субботы.

Приведенный отрывок из Книги Исход ясно показывает, что иногда слово «каждый» может иметь вполне определенный смысл. Для того чтобы выяснить, имеет ли слово какие-нибудь смысловые особенности, надо прочитать фразу в контексте и сравнить один библейский отрывок с другим. То же самое верно и по отношению к слову «все». «Все мне позволительно», — сказал апостол Павел (1 Кор. 6:12). Какой-нибудь свободомыслящий человек, вырвав эту фразу из контекста, мог бы, наверное, попытаться доказать, что его распутная жизнь и постыдные дела тоже вполне «позволительны». Однако мы настаиваем на том, чтобы данный отрывок читался в контексте всего Писания, и, когда мы это делаем, никаких проблем не возникает. Мы понимаем, что в данном случае Павел говорит о том, что ему позволительно все, предусмотренное святым Законом Божьим, а также все те христианские дела и обычаи, которые этим Законом подразумеваются. Для того чтобы придать как можно больше силы тем словам, которые тотчас следуют за данным высказыванием («но не все полезно») Павлу пришлось прибегнуть к столь всеобъемлющему утверждению.

Рассматривая отрывок из Послания к Римлянам с учетом этих простых правил библейского исследования, мы сумеем определить его истинный смысл. Выражение «всякий день» означает любой день, считавшийся святым с точки зрения церемониального закона, о котором здесь и говорится. Павлу не надо было оговариваться, что в данном случае речь не идет о седьмом дне, поскольку в этом споре еженедельная суббота просто не имелась в виду. Нигде в посланиях Павла она не является предметом спора.

Заканчивая анализ данного отрывка, приведем слова двух комментаторов. Сначала обратимся к методистскому исследователю Адаму Кларку (Clarke), который, в частности, сказал: «По-видимому, слово «hemera» («день») в данном случае обозначает какой-то промежуток времени, праздник и тому подобное, и в этом смысле оно часто и используется. Здесь речь идет об иудейских установлениях и в особенности о таких их праздниках, как Пасха, Пятидесятница, Праздник кущей, новомесячие, юбилей и т. д. …Обращенный язычник ценит каждый день, считая, что всякое время принадлежит Господу и каждый день надо посвящать Божьей славе и что, следовательно, все эти праздники не являются для него обязательными.

Мы (переводчики) добавляем здесь слово «равно» и вкладываем в текст смысл, который, я уверен, никогда и не предполагался, то есть что все дни равны между собой (включая даже субботу) и что каждый христианин может даже этот день по собственному усмотрению считать святым или не святым».

А теперь обратимся к комментарию Джемисона (Jamieson), Фоссе (Fausset) и Брауна (Brown), столь высоко ценимому в кругах фундаменталистов: «На основании этого отрывка, касающегося соблюдения праздничных дней, Альфорд (Alford), к несчастью, делает вывод, что подобный текст не появился бы, если бы закон о соблюдении субботы в той или иной форме сохранял свою силу в эпоху распространения Евангелия. Наверное, это было бы справедливо, если бы суббота являлась всего лишь одним из иудейских праздников, с чем, однако, нельзя согласиться хотя бы потому, что ее соблюдали уже во времена Моисея. Итак, если суббота древнее иудаизма, если даже при иудаизме она была включена в перечень вечных святынь Декалога, возвещенных (чего нельзя сказать ни о каком другом аспекте иудаизма) на Синае под громовые раскаты, если Сам Законодатель, будучи на земле, сказал: «Посему Сын Человеческий есть господин и субботы» (Мк. 2:28), нелегко доказать, что апостол якобы полагал, будто его читатели причисляют субботу к тем исчезнувшим иудейским праздничным дням, которые только по «немощи» можно считать еще имеющими силу — «немощи», которую, преисполнившись любви, должны просто терпеть те христиане, которые обрели больше света».

Если наш критик станет настаивать на том, что мы не имеем права осмыслять слова и фразы в определенном контексте и в соответствии с современным словоупотреблением, мы вправе спросить его: «Неужели вы считаете, что под выражением «повседневная одежда» имеется в виду одежда, которую носят каждый день, то есть все семь дней в течение недели? Если же нет, то зачем пытаться строить свою аргументацию на выражении «всякий день» из приведенного отрывка Послания к Римлянам (Рим. 14:5)?»

Возражение 37

Дни творения — это не сутки, насчитывающие 24 часа, а неопределенные временные периоды, длившиеся миллионы лет. Таким образом, стремясь обосновать святость седьмого дня в недельном цикле, адвентисты не имеют права обращаться к истории творения, описанной в 1-й главе Книги Бытие.

Если человек, отстаивающий эту точку зрения, придерживается эволюционной теории развития и не считает, что в Книге Бытие содержится достоверное историческое повествование, нет смысла пытаться оспорить его мнение. Для начала нам пришлось бы рассмотреть глобальный вопрос — является ли истинной теория эволюции и насколько достоверно библейское повествование, а это увело бы нас далеко за пределы данной книги. Тем не менее иногда такой аргумент приводят некоторые христиане, верящие в Библию, и вот к ним-то мы и обращаемся.

Проблема сформулирована таким образом, что может сложиться впечатление, будто на исходе земной истории адвентисты выявили тесную связь между неделей творения и еженедельной субботой. Все дело в том, что мы определили эту связь благодаря недвусмысленному тексту из Книги Исход, а также простому возвещению четвертой заповеди. «Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его» (Исх. 20:11).

Когда Бог обратился с этими словами к израильтянам, они поняли их в том смысле, что седьмой день недели благословлен — ведь именно этот конкретный день недельного цикла их призвали чтить. Если бы неделя творения не была буквальной (шесть дней Бог работал и на седьмой почил), тогда не было бы никакого смысла заповедовать израильтянам, чтобы они в память о творении также трудились шесть дней и праздновали седьмой. Утверждая, что дни творения представляют собой какие-то длительные периоды времени, мы тем самым разорвем связь между событиями творения и недельным циклом работы и отдыха — ту связь, которую установили не адвентисты, а Сам Бог.

Данное возражение заходит слишком далеко. Независимо от того, насколько рьяно почти все сторонники воскресенья пытаются доказать, что в христианскую эру суббота представляет собой что-то необязательное, они довольно едины в том, что ее соблюдение было непреложным фактом до Первого пришествия Христа. Если логика рассматриваемого нами возражения достоверна, то так могли бы рассуждать все благочестивые люди, жившие до Первого пришествия, и, следовательно, не было бы и речи о субботе во всей земной истории.

Трудно понять, каким образом тот, кто воспринимает библейское повествование как исторически достоверное, может предполагать, что дни творения представляли собой какие-то неопределенно долгие периоды времени, насчитывающие миллионы лет. Адам был сотворен на шестой день. Он прожил всего 930 лет. Задолго до достижения этого возраста он был изгнан из Едемского сада и в своем греховном состоянии воспитывал семью. Если верить данному возражению, то получается, что вся жизнь Адама заняла какой-то небольшой промежуток в этом шестом «дне», поскольку 930 лет — незначительный отрезок для периода, насчитывающего миллионы. Однако когда на седьмой день Бог почил и окинул взором прошедшую неделю, Он благословил этот день как вершину завершенного труда, следовательно, еще не существовало никакого греха, запятнавшего землю. Как мог Адам, безгрешная жизнь которого протянулась, по меньшей мере, за пределы недели творения, прожить всего 930 лет, если он прожил какую-то часть шестого дня и весь седьмой, которые насчитывают миллионы лет?

Весь рассказ о творении написан простым языком. В нем нет ничего, что давало бы повод думать, будто те или иные слова надо понимать в каком-то необычном смысле. Относительно каждого дня этой первой недели говорится: «И был вечер, и было утро», то есть так, как обычно протекает любой день. Однако «вечер» и «утро» составляют 24 часа, а не какие-то неопределенные периоды времени в миллионы лет.

На третий день на земле появились зелень, трава, деревья и другая растительность, которой был необходим солнечный свет, чтобы она могла расти и развиваться. Согласно повествованию о творении солнце появилось на следующий день. Можно ли предположить, что это произошло через миллионы лет? Если да, то в таком случае мы сталкиваемся с гораздо более изумительным чудом, чем допускает Книга Бытие: чудом растительного мира, веками цветущего без солнечного света!

Мы читаем, что на четвертый день «создал Бог два светила великие: светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью» (Быт. 1:16). Очевидно, что в данном случае слова «день» и «ночь» употребляются в том смысле, в котором мы употребляем их сейчас. Начиная с четвертого дня, «день» и «ночь» стали «управляться», однако, согласно повествованию, продолжительность этого четвертого дня, а также всех последующих была равна продолжительности любого из трех предыдущих: «И был вечер, и было утро: день четвертый» (Быт.1:19). А теперь пусть наш оппонент ответит на такой вопрос: если применительно к четвертому и всем последующим дням выражение «и был вечер, и было утро» означает обычный день, определяемый Солнцем и Луной, то почему точно такая же фраза употребляется раньше, когда речь идет о первых трех

днях, которые якобы представляли собой нечто совершенно иное? Можем ли мы предположить, что одна часть недели являла собой неопределенно долгий период времени, а вторая — обычные дни?

Есть ли смысл продолжать дискуссию? Для всякого, кто верит, что в Книге Бытие записана реальная история, не может быть никакого сомнения в том, что дни творения — обыкновенные дни. «Седьмой день» является такими же обычными сутками, содержащими 24 часа, как прочие. Те, кому не хочется святить этот день, предпочли бы потерять его в зыбких туманах неопределенных геологических эпох. Что касается нас, то мы предпочитаем верить недвусмысленному историческому повествованию, которое столь красноречиво резюмирует Сам Бог в четвертой заповеди: «В шесть дней создал Господь небо и землю… а в день седьмой почил».

Возражение 38

В четвертой заповеди выражение «день седьмой» означает просто один день из семи. Поэтому я сохраняю дух субботы, если соблюдаю какой-либо из этих дней. А разве воскресенье не является одним днем из семи?

Выражение «день седьмой» означает конкретный день, а не просто один из семи, и на этот счет есть несколько весьма серьезных доводов.

1. Те, кто верит в Библию, говорят о сотворении недели и считают, что ряд событий, которые тогда произошли, породили уникальный временной цикл — семидневную неделю. Можно ли утверждать, что суббота представляла собой просто один день из семи в той первой неделе? Нет, это был особый, седьмой, день, и нет никаких оснований считать, что в течение последующих недель, лет и веков он стал менее самобытным.

2. Суббота увековечивает память об определенном историческом событии — завершении сотворения этого мира. Памятные дни, если они на самом деле имеют какое-то значение, должны соотноситься с конкретной точкой во времени. Они должны напоминать о том или ином конкретном дне или моменте прошедшей истории. Для американцев, например, слово «четвертый» означает не четвертое число любого месяца, а 4 июля. Почему? Потому что много лет назад 4 июля произошло конкретное событие. Этот конкретный день отмечен законом как память о провозглашении Декларации независимости. Что бы мы подумали о человеке, который, сказав, что «четвертый» означает просто четвертый день творения, что таких дней было бесчисленное множество, в то же время связывал бы с этим днем какое-либо другое историческое событие и соблюдал закон, обособивший «четвертый» день как особый день в жизни нации?

И тем не менее находятся сторонники воскресенья, благочестивые и искренние люди, которые утверждают, что они исполняют четвертую заповедь, призывающую соблюдать седьмой день недели в память о творении, хотя на самом деле соблюдают первый день в память о воскресении.

Да, четвертая заповедь не говорит о том, что Бог благословил и освятил «седьмой день недели»: она говорит просто о «дне седьмом». Стремясь этим воспользоваться, противники субботы заявляют, что слова «день седьмой» вполне обоснованно можно понимать как «один день из семи». Однако на самом деле выражение «день седьмой» означает седьмой день недели, и впоследствии для нас это будет очевиднее.

3. Заповедь о субботе отсылает к неделе творения, и, следовательно, выражение «день седьмой» надо понимать в историческом контексте этой недели. Бог почил не в какой-то день недели творения, но именно в седьмой день этой недели.

4. Пророки Божьи не возвещали перед Израилем ни о каком другом дне кроме дня седьмого — субботы. Когда некоторые израильтяне вышли в «день седьмой» собирать манну, они заслужили порицание. Когда один из них стал в субботу собирать хворост, его побили камнями. Когда израильтяне вернулись из вавилонского плена, и некоторые из них попытались торговать в субботу, их осудили. Сегодня ни сторонники воскресенья, ни соблюдающие субботу нисколько не сомневаются, что перечисленные ветхозаветные примеры, касающиеся нарушения субботнего дня, относятся к конкретному дню — седьмому дню недели. И этому дню недели. И горячо призывая к освящению этого конкретного седьмого дня недели, пророки могли сослаться только на четвертую заповедь, и поэтому мы с неизбежностью приходим к выводу, что эти богодухновенные Божьи люди под выражением «день седьмой» подразумевали вполне конкретный седьмой день. Разве кто-нибудь дерзнет усомниться в способности пророков правильно толковать смысл Божьих повелений? Разве это не их задача (среди прочих других) — с предельной ясностью объяснять человеку смысл святых Божьих заповедей?

5. Во всем христианском мире верят, что наш Господь лежал в гробе в седьмой день недели. Как описывает этот день Лука? Он называет его субботой, в которую «остались в покое по заповеди» (Лк. 23:56). Этого богодухновенного изречения достаточно для того, чтобы решить вопрос о том, что имеет в виду заповедь, когда говорит: «День седьмой — суббота». Речь идет о седьмом дне недели.

6. Мы уже отмечали: никто нисколько не сомневается, что от тех, кто жил до Христа, Божья заповедь требовала соблюдения седьмого дня недели. Иными словами, «день седьмой», упоминаемый в этой заповеди, бесспорно означал конкретный седьмой день недели. Исходя из этого, можно спросить: имеет ли какое-либо логическое обоснование утверждение, что когда Христос пришел, то четкая и конкретная заповедь внезапно стала неясной и расплывчатой и теперь означает просто какой-то день из семи? Во времена Христа и даже на протяжении почти шестнадцати веков после Него никому даже в голову не приходило делать столь странное заявление. Вплоть до 1595 года н.э. христиане и иудеи считали, что под выражением «день седьмой», упомянутым в заповеди, подразумевается седьмой день недели. Теория о том, что речь идет о каком-то дне недели, не имеет никакого библейского обоснования, и в течение пятнадцати веков после того, как последний из апостолов сошел в могилу, о ней никто даже не слышал.

7. Само выражение «день седьмой» со всей очевидностью показывает, что речь идет о конкретном дне, а не просто об одном из семи. Когда мы говорим товарищу, что живем в доме No 7 такого-то квартала, нам и в голову не приходит, что, придя в этот квартал, он начнет стучаться в каждую дверь, говоря, что ищет старого друга, который живет в седьмом доме и, стало быть, в любом из этих семи домов. Что бы мы подумали о таком приятеле? И что подумают наши соседи, глядя, каких друзей мы завели?

8. На протяжении многих поколений в большинстве христианских стран горячие сторонники воскресного дня добиваются принятия закона, обязывающего — хотя бы номинально — соблюдать воскресенье. Нередко основным аргументом в пользу принятия такого закона становится утверждение, что Бог повелевает соблюдать день отдыха каждую неделю. Единственная заповедь, на которую они могли сослаться, — это, конечно же, четвертая заповедь Декалога. Если им напомнить, что четвертая заповедь призывает чтить не первый день, а седьмой, выйти из затруднительного положения они могут, только заявив, что

эта заповедь просто подразумевает один день из семи. Им и в голову не приходит, что если Библия призывает святить просто какой-то день из семи, то они ведут себя заносчиво (не говоря уже о том, что совершенно непоследовательно), требуя от всех соблюдения какого-то конкретного дня. Тем не менее вплоть до наших дней история Церкви мрачно свидетельствует о том, что такие сторонники воскресенья, охотно признавая любой день недели за «день седьмой» в Законе Божьем, готовы посадить в тюрьму всякого, кто подобным образом захочет истолковать «первый день», о котором говорится в их законе о воскресенье.

А теперь скажем несколько слов о том, что касается соблюдения духа закона. Библия много говорит о букве и духе, и отдельные люди усвоили ошибочную идею, согласно которой дух закона значит меньше, чем его буква, по крайней мере в том, что касается Закона Божьего, и, в частности, закона о соблюдении Божьей субботы. Трудно представить, каким образом такая идея могла завоевать доверие. Быть может, это происходит потому, что некоторые под словом «дух» понимают нечто смутное, воздушное, ускользающее и призрачное и, следовательно, под соблюдением духа закона они понимают подчинение чему-то такому, что лишь отдаленно и призрачно напоминает закон.

Такое понимание весьма далеко от истины. Говоря о соблюдении «духа закона» (нельзя сказать, что в нашем разговорном языке это выражение является чем-то необычным), мы имеем в виду его соблюдение в самом полном и глубоком смысле. Возьмем, например, закон о 8-часовом рабочем дне, который сегодня принят во многих штатах. Соблюдая букву этого закона, работодатель может так усилить нагрузку, что в результате за положенные восемь часов «выжмет» из своих работников столько, сколько до этого они делали за 9-10 часов. В таком случае мы говорим, что он не соблюдает дух закона.

Вы думаете, что если бы такой работодатель соблюдал дух закона, то он был бы свободен от соблюдения его буквы, согласно которой 8 часов — самое большее, что он может требовать за день? Конечно, нет. Иными словами, соблюдение духа закона требует от человека гораздо больше, чем простое соблюдение его буквы.

В Библии содержится несколько примеров того, как этот принцип соотносится с Законом Божьим. В Нагорной проповеди Христос говорит, что заповедь «не убей» предполагает нечто гораздо большее, чем простое воздержание от реального насилия над человеком. Если кто-нибудь ненавидит своего брата, он уже убийца. Иными словами, дух Закона Божьего, запрещающего убийство, запрещает кого-либо ненавидеть. И тем не менее нет такого безумца, который сказал бы, что, соблюдая дух закона, мы тем самым освобождаемся от необходимости соблюдать его букву. Ужасная мысль!

Итак, совершенно очевидно, что соблюдающие дух закона идут гораздо дальше его буквы, однако не потому, что пренебрегают ею, а потому, что усматривают в ней гораздо более глубокий смысл.

Возражение 39

Адвентисты седьмого дня утверждают, что конкретный седьмой день, идущий от сотворения семидневного цикла, — это благословенный день Божий и, следовательно, тот день, который все должны соблюдать как субботу. Однако теперь никто не знает, какой это день. Кроме того, изменения календаря исказили расположение дней.

Прежде чем серьезно рассмотреть это возражение, мы хотели бы спросить нашего критика, почему он соблюдает воскресенье. Если он ответит так, как веками отвечают его единомышленники, мы услышим: «Потому что в первый день недели воскрес Христос». По сути дела, мы никогда не слышали никакого другого ответа. Тогда спросим, уверен ли он, что вместе со своими духовными отцами он соблюдает именно тот конкретный первый день недели, который в семидневном цикле восходит к тому дню, когда воскрес Христос? Вряд ли он ответит отрицательно, так как такой ответ стал бы ужасным обвинением в адрес всех его предшественников, соблюдавших воскресенье и, как правило, стремившихся посадить в тюрьму каждого, кто не воздавал должного почтения воскресному дню. Если ответ будет положительным, то что останется от его точки зрения, согласно которой достоверно определить порядок дней нельзя? Разве можно утверждать, что первый день недели спустя века остался первым, а с седьмым почему-то такого не случилось?

Строго говоря, у нас нет необходимости продолжать дискуссию. Надо иметь достаточно времени, чтобы в серьез рассматривать вопрос о запутанной хронологии, если, конечно, сторонники воскресенья готовы признать, что они сами не уверены, точно ли соблюдают первый день недели. Тем не менее когда все прочие аргументы против соблюдения субботы оказываются несостоятельными, теория неточного исчисления времени приводится столь часто, что нам, наверное, придется уделить ей какое-то внимание.

Есть ли какое-либо доказательство в пользу того, что хронология действительно неточна? Никакого доказательства нет. Просто-напросто предполагается, что когда-то давно однажды утром все проснулись и решили, что понедельник — это вторник или что-нибудь в этом роде. Или при изменении календарной системы дни недели перепутались.

Мы, конечно, не располагаем историческим документом, зафиксировавшим все, что произошло с момента сотворения мира, но знаем, что ко времени распятия Христа «суббота по заповеди» была точно известна и что этот день был промежуточным между днем распятия (пятницей) и днем, когда Христос восстал из мертвых (воскресеньем), седьмым днем недельного цикла. Поэтому нам нет необходимости оглядываться на время до Христа.

Но что можно сказать о веках после пришествия Христа? К счастью, здесь никаких сомнений не возникает. Рассмотрим факты. С новозаветных времен календарь изменился лишь однажды: на смену юлианскому пришел григорианский, по которому мы сегодня живем. Переход к новому календарю был совершен в 1582 году в Испании, Португалии и Италии по повелению папы Григория XIII. Именно поэтому современный календарь называется григорианским. В результате происшедшей перемены в октябре десять дней оказались «лишними», и, таким образом, в странах, перешедших на новый календарь, октябрь 1582 года выглядел так:

1582г. н.э.			Октябрь		1582 г. н.э.
Вс	Пн	Вт	Ср	Чт	Пт	Сб
	1	2	3	4	15	16
17	18	19	20	21	22	23
24	25	26	27	28	29	30
31

За четвергом 4 октября сразу шла пятница — 15. В результате, несмотря на то, что некоторые числа месяца исчезли, последовательность дней недели не изменилась, а именно недельный цикл и определяет для нас субботу. С течением времени с юлианского (так назывался прежний календарь) на григорианский перешли и другие страны, причем каждая, внося перемены, пользовалась тем же правилом вычета дней из месяца, не затрагивая последовательности дней недели.

Однако на самом деле ситуация еще устойчивее. Пересмотр календаря никак не отразился на неделе, ни у кого и в мыслях не было хоть как-то нарушить недельный цикл. Говоря о разных планах исправления календаря, «Католическая энциклопедия» подчеркивает: «Предлагались самые разные варианты, и лишь об одном ни разу не упомянули: о том, чтобы упразднить семидневную неделю» (Catholic Encyclopedia, vol. 9, p. 251).

Можно ли говорить, что какой-то хронологический период оказался не учтен? Кому это было выгодно? Цивилизация и торговля существовали всегда, и разве нельзя предположить, что те, кто жил до нас, так же хорошо умели вычислять дни, как это делаем мы сейчас? Полнота мудрости и познаний не ограничивается нашим веком. Более того, точная хронология является жизненно необходимым для религиозного богослужения, как христианского, так и иудейского. Христианство и иудаизм существуют с библейских времен по сей день и, вероятно, представляют собой самую точную связь с древностью.

Возможно ли, чтобы все христиане и иудеи, наблюдая за недельным циклом, сбились со счета и утратили точную хронологию всех своих праздничных дней? Но даже если допустить, что такое случилось, можем ли мы поверить, что христиане всего мира и все иудеи во всех уголках земли ошиблись как раз на один и тот же отрезок времени? Приходится не останавливаться ни перед чем, чтобы отстоять идею, будто какой-то временной период действительно был упущен.

А теперь посмотрим на эту проблему с другой точки зрения. Спросим астронома, был ли упущен какой-нибудь хронологический отрезок, не нарушался ли недельный цикл, и он ответит, что такого просто не могло быть.

Прослеживая недельную последовательность вплоть до библейских времен, мы не сталкиваемся ни с какой неопределенностью, а в самой Библии читаем о том, что «по прошествии субботы» настал «первый день недели» — утро воскресенья (Мк.16:1, 2). Если вы ждете воскресенья, чтобы отдохнуть и прийти на богослужение, вы пропускаете субботу, так как, согласно Слову Божьему, воскресенье наступает «по прошествии субботы».

(Ниже мы подробнее рассмотрим этот вопрос.)

Возражение 40

Адвентисты седьмого дня заявляют, что суббота предназначалась для всех людей во всех странах, однако очевидно, что она касалась только иудеев в маленькой Палестине. Возможно ли точное соблюдение субботы за полярным кругом, где шесть месяцев длится день и шесть — ночь? Сохраняется ли последовательность недельного цикла во время путешествия вокруг света, когда, двигаясь в одном направлении, вы теряете день, а двигаясь в противоположном, наоборот, приобретаете?

Исследователи Арктики ведут подсчет дней и недель, записывая в дневниках, что они делали в тот или иной конкретный день. Они говорят, что, когда в этом причудливом и почти необитаемом районе земли солнце стоит над горизонтом, смену дней можно фиксировать, наблюдая за его перемещением, а когда оно ниже горизонта, это делают путем наблюдений за полуденными сумерками.

Если бы человек, соблюдающий субботу, оказался в этом таинственном ледяном мире и если бы у него возникли опасения относительно правильного подсчета недель, ему всего лишь надо было бы отправиться к какому-нибудь работающему среди эскимосов христианскому миссионеру и сравнить свои и его вычисления! Миссионер наверняка ведет их, чтобы знать, когда наступает первый день недели!

А что касается путешествий по миру, то возникает вопрос: на самом ли деле мы теряем или приобретаем один день? Вот что говорят простые факты.

Когда, путешествуя вокруг земного шара, мы якобы теряем или выигрываем один день, это событие только кажущееся — в противном случае происходили бы просто поразительные вещи. Близнецы, например, перестали бы быть близнецами: для этого им всего лишь надо было бы отправиться в противоположные стороны — и тогда возраст одного оказался на день больше, а другого на день меньше. Если у одного на день больше, а у другого меньше, это значило бы, что один из них на два дня старше другого — и все в результате путешествия вокруг света в разных направлениях. А если бы оба были капитанами и им пришлось бы постоянно совершать кругосветные плавания в противоположных направлениях? Не случилось бы так, что один из них стал бы настолько старше другого, что по возрасту мог оказаться уже не братом, а отцом?

«Какая чушь!» — скажете вы и будете правы. Однако именно так все и происходило бы, если бы, отправившись на восток или запад, путешественник на самом деле терял или приобретал один день.

Быть может, оппонент скажет: «Даже если во время путешествия вы не умножаете дни и не теряете их, факты говорят, что люди, соблюдающие субботу в одной части света, не могут соблюдать ее именно тогда, когда это делают проживающие в другом регионе, потому что, например, европейцы начинают день на несколько часов раньше, чем американцы. Что вы на это скажете?»

Ничего не скажем. Нет необходимости. В заповеди о субботе ни слова не говорится о том, что повсюду на земле ее надо соблюдать в одно и то же время. Она просто призывает нас соблюдать «седьмой день». Разве он не наступает повсюду на земле?

Более того, рассматривая гипотезу о якобы утраченном времени, мы показали, что на самом деле ничего такого не происходило, что, напротив, недельный цикл через века дошел до нас без нарушений последовательности и, стало быть, мы можем с уверенностью определять седьмой день недели. Это значит, что уверенность не покинет нас ни в Гонконге, ни в Каире, ни в Вашингтоне или Лондоне, так как везде недельный цикл сохранился без изменений.

Прибыв в любую страну, мы увидим, что все (ученые, простые люди, иудеи, христиане и неверующие) совершенно единодушны в том, что касается дней недели. Это, вероятно, один из немногих фактов повседневной жизни, относительно которого у столь разных людей существует единое мнение. Расспросите их вместе или по отдельности, и вы получите один и тот же ответ относительно того, когда наступает седьмой день недели.

Как проста Божья заповедь, призывающая соблюдать «седьмой день»!

Возражение 41

Во время воскресения Христа субботний день был заменен на воскресный. Одним из серьезных доказательств этого является тот факт, что, воскреснув, Христос всегда встречался со Своими учениками именно в этот день. Другое доказательство заключается в том, что Святой Дух излился на учеников в воскресенье.

Кто изменил этот день? Нас призывают поверить, что это сделал Христос, однако в том, что касается столь важного вопроса, каковым является вопрос о еженедельном святом дне, мы не можем довольствоваться простым предположением. Нам не надо предполагать, является ли святым седьмой день недели. На этот счет у нас есть ясное повеление, которое часто в своих трудах повторяют пророки, и, следовательно, ни у кого не может возникнуть сомнений, а если кто-то склонен к забывчивости, то такому человеку об этом всегда можно напомнить. Такова картина, сложившаяся ко времени Христа, однако мы напрасно станем искать в Новом Завете какое-либо повеление о соблюдении воскресенья. Разве у нас есть основания верить, что после Христа совершенно неожиданно людям больше не надо было давать ясное повеление относительно соблюдения святого дня и что они уже не нуждались в том, чтобы время от времени им об этом напоминали? Разве у нас есть основания верить, что в христианскую эру верующие могли, исходя из совокупности обстоятельств, естественным образом прийти к выводу о том, что произошли два важнейших события, а именно: 1) было отменено ясное Божье повеление о соблюдении седьмого дня; 2) вступила в силу новая заповедь о соблюдении первого дня?

В Новом Завете есть только один текст, который говорит об упразднении «субботы» (в английском переводе «субботних дней». — Прим. пер.), однако мы выяснили, что здесь имеется в виду не еженедельная суббота, о чем говорят и выдающиеся комментаторы Библии, соблюдающие воскресенье (см. Возражение 29). Мы только что отмечали, что в Новом Завете нет ни одного отрывка, в котором содержалось бы повеление о соблюдении воскресенья, однако несмотря на это нам предлагают поверить, что суббота была упразднена на кресте и что вместо нее еженедельным святым днем стало воскресенье.

Рассматривая это и последующие возражения, мы увидим, что утверждение, согласно которому в Новом Завете воскресенье якобы признается святым днем, основывается на шатких предположениях и произвольных выводах. Пусть факты говорят сами за себя.

Нас призывают поверить, что, во-первых, после того как Христос воскрес, Он всегда встречался с учениками в воскресенье, и, во-вторых, это является неопровержимым доказательством того, что Христос заменил святой седьмой день недели на первый.

В Новом Завете содержится только шесть текстов, которые упоминают о первом дне недели в связи с жизнью Христа: Мф. 28:1; Мк.16:2,9; Лк. 24:1; Ин. 20:1,19 (нередко высказывается точка зрения, что отрывок Ин. 20:26 тоже относится к воскресенью, о нем мы поговорим немного позже).

Четыре евангелиста писали свои Евангелия через 20-30 и даже 70 лет после вознесения Христа. Они, а также другие новозаветные авторы, называли седьмой день «субботой», ни единым словом не намекая на то, что этот еженедельный святой день был отменен или находился в состоянии упразднения. Говоря о первом дне недели, они тоже не подразумевали, что он стал или становится святым. Все это поистине странно, если принять во внимание, что сторонники воскресенья весьма уверенно заявляют, будто сразу же после воскресения Христа этот день стал считаться христианским святым днем.

Изучив упомянутые шесть отрывков, мы приходим к следующим выводам:

1. Каждый раз воскресенье просто называется «первым днем недели», причем не употребляется никакого наименования, которое говорило бы о святости этого дня или даже намекало на нее;

2. Встречаясь с учениками, Христос не говорит ничего (ни в этих отрывках, ни в их контексте), что давало хотя бы малейший повод считать, будто отныне первому дню недели придается какое-то особое значение;

3. В день, когда Иисус восстал из мертвых, ученики собрались вместе не потому, что они совершали духовное служение, желая учредить богопоклонение в воскресенье, а потому, что у них было «опасение от Иудеев» (Ин. 20:19);

4. Трое из четырех евангелистов прямо говорят, что суббота окончилась тогда, когда начался первый день недели;

5. Следовательно, упоминая о первом дне недели, евангелисты прежде всего хотели точно изложить события до и после распятия, и показать, что слова Христа о том, что Он воскреснет в третий день, исполнились. Можно ли, кроме упомянутых шести отрывков, в которых описывается встреча Иисуса с учениками и женщинами, назвать тексты, где говорится о времени Его посещения? Есть два таких текста.

1. В Деян.1:3, 9 описывается день вознесения, пришедшийся на сороковой день после воскресения. Если Христос восстал из мертвых в воскресенье, то день вознесения должен был прийтись на четверг. Церкви, празднующие день вознесения, празднуют его в четверг.

2. В Евангелии от Иоанна рассказывается о встрече, происшедшей через неделю после воскресения. Вот как это было: «После восьми дней опять были в доме ученики Его, и Фома с ними. Пришел Иисус, когда двери были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам!» (Ин. 20:26).

Известные богословы считают, что фраза «после восьми дней» — иудейская идиома, обозначающая неделю. Таким образом эта встреча Христа со Своими учениками произошла в следующее воскресенье после Его воскресения из мертвых.

Итак, мы видим, что Христос встречался с учениками только в два воскресенья. Первая встреча, очевидно, ничего не доказывает: зачем Ему надо было чего-то ждать, чтобы встретиться? Таким образом, если и предположить, что Христос изменил день богослужения, доказательства надо черпать только из Его второго появления перед учениками. В своем библейском комментарии Джемисон (Jamieson), Фоссе (Fausset) и Браун (Brown) расценивают аргумент в пользу воскресенья настолько благожелательно, насколько это вообще возможно. Вот что они пишут: «Вероятно, они [ученики) всю предшествующую неделю встречались каждый день, но Господь умышленно приурочил Свое второе появление среди них вновь к воскресному дню, дабы тем самым ознаменовать блаженную святость дня Господня» (Комментарий на Ин. 20:26).

Итак, комментаторы допускают, что ученики специально не выбирали воскресный день для встречи, и это очень важное допущение. Повествование не содержит никаких указаний на встречу. Если 26-й стих сравнить с 19-м, можно вполне естественно заключить, что ученики собрались за закрытыми дверями просто для безопасности. Они боялись показываться на улице. В тексте нет никакого намека на то, что Иисус умышленно «приурочил Свое второе появление среди них» к воскресенью и что тем самым Он решил «ознаменовать» наступление Господнего дня. Есть ли какая-нибудь фраза или слова, которые вызывали бы такую мысль? Ничего такого нет.

И все-таки текст действительно намекает, по меньшей мере, на причину, по которой Он появился именно в это особое время, однако эта причина не имеет ничего общего с предполагаемой святостью воскресенья. Мы читаем: «После восьми дней опять были в доме ученики Его, и Фома с ними». Иоанн особо оговаривает, что в день воскресения Фомы не было в горнице и что впоследствии он проявил неверие (см. Ин. 20:24-26). Быть может, его не было в течение нескольких дней после воскресения, но в этот день он был в горнице «с ними». Насколько можно понять из повествования Иоанна, Христос пришел «после восьми дней», чтобы поговорить с Фомой. Из данного отрывка можно сделать лишь такой вывод, и, следовательно, мысль о том, что «после восьми дней» Он хотел этой встречей особо отметить наступление воскресенья, исчезает сама по себе.

Он конечно же встречался с ними и в другое время, но в тексте это никак не отразилось. Противник субботы, быть может, станет утверждать (и совершенно бездоказательно), что эти встречи происходили в воскресенье. Если это так, то в таком случае давайте исследуем рассказ о том, как воскресший Христос встретился с учениками «в третий раз» (см. Ин. 21:1-14). Ученики ловили рыбу! Как бы там ни было, но они считали, что в этот день можно ловить рыбу, и повествование ни словом не намекает, что Христос их за это осудил. Наоборот, Он дал совет, как это делать! Мы не помним, чтобы сторонники воскресенья обсуждали этот «третий раз», когда «явился Иисус ученикам Своим по воскресении Своем из мертвых». Вместо этого они сосредоточивают внимание на Его первом появлении, которое можно объяснить тем, что, воскреснув, Он сразу же захотел ободрить Своих учеников, а также на втором, которое объясняется тем, что на сей раз среди учеников был Фома. О других Его появлениях они ничего не говорят, потому что их нельзя связать с воскресным днем и никак нельзя использовать в поддержку теории, согласно которой Христос установил поклонение Богу в воскресенье.

Но что можно сказать о доказательстве святости воскресенья, которое якобы вытекает из того факта, что Святой Дух излился на учеников в день Пятидесятницы? Мы не станем сосредоточивать внимание на том, что некоторые богословы, соблюдающие воскресенье, даже не уверены, что в тот год Пятидесятница пришлась на воскресенье, хотя, по-видимому, это ослабляет позицию оппонента. Мы считаем, что в том году Пятидесятница действительно пришлась на воскресенье, но мы никогда бы не выяснили этого, если бы основывались на библейском описании излития Духа. В нем ни слова не сказано о том, какой это был день недели. Мы лишь узнаем, что «при наступлении дня Пятидесятницы» совершилось излитие Божьего Духа (Деян. 2:1). Если бы апостол усматривал в этом событии какую-то связь с соблюдением воскресного дня, он, по меньшей мере, упомянул бы, что это произошло в первый день недели, даже если бы не нашел времени для того, чтобы сказать о святости воскресенья, которая якобы и обусловливается фактом Божественного излития.

Но, быть может, наш критик скажет, что каждый, читающий Книгу Деяний, знал, что в том году Пятидесятница пришлась на воскресенье и что, следовательно, самостоятельно мог сделать вывод о связи между божественным излитием и первым днем недели. Если такой ответ что-нибудь означает, то означает он лишь то, что читатель должен сам, полагаясь на собственные знания о происходившем, делать выводы, есть ли в упомянутом отрывке (Деян. 2:1) богодухновенное указание на святость воскресенья и есть ли там хотя бы упоминание о соответствующем дне недели. Ясно одно: связать формулу «так говорит Господь» с воскресеньем далеко не просто.

Но все ли читатели знали, что в том году Пятидесятница пришлась на воскресенье? Лука писал Книгу Деяний около 63 года н.э., или приблизительно через 30 лет после события Пятидесятницы. Годовые иудейские праздники (к числу которых принадлежала и Пятидесятница) каждый год приходились на различные дни недели, как, например, день заключения перемирия. Можно ли сказать, что сегодня, спустя несколько поколений после первой мировой войны, каждый, кто прочтет о заключении перемирия 11 ноября 1918 года, вспомнит, какой это был день недели? Нет, нельзя. Также обстоят дела и с днем Пятидесятницы в год вознесения нашего Господа. Человек, читавший Книгу Деяния Апостолов, написанную спустя поколение после вознесения Христа, знал о конкретном дне той великой Пятидесятницы не больше, чем мы знаем о дне заключения перемирия в 1918 году.

Из слов Луки становится ясно: он хотел, чтобы читатель узнал не о том, в какой именно день излился Святой Дух, но о том, что Он излился «при наступлении дня Пятидесятницы». Что касается времени совершения этого события, то не находим ли мы вполне ясного объяснения в том факте, что многое, связанное с Первым пришествием Христа, было исполнением определенных прообразных служений, совершаемых иудеями? «Пасха наша, Христос» (1 Кор. 5:7), осуществил прообразное пасхальное служение и был принесен в жертву в тот самый день, в который закалывался пасхальный агнец, то есть в 14-й день первого месяца (см. Исх.12:1-6). Приношение первых плодов, совершавшееся на 16-й день первого месяца, нашло свое воплощение в воскресении в этот день Христа, первого плода из усопших (см. Лев. 23:5-11; 1 Кор. 15:20-23). «При наступлении дня Пятидесятницы» исполнилось еще одно типологическое служение (см. Лев. 23:15-21). Если нам надо сделать какой-то вывод из хронологии излития Святого Духа, он будет таким: Лука стремится показать, что Христос — это великое исполнение (первообраз) иудейских- служений. Вот все, что можно обосновать текстом данного повествования.

Возражение 42

С самых ранних апостольских времен христиане соблюдают воскресенье в честь того, что в этот день Христос воскрес из мертвых. Об этом ясно сказано в двух текстах — Деян. 20:7 и 1 Кор. 16:2.

Мы уже выяснили (рассматривая возражение 41) — для утверждения, что «с самых ранних апостольских времен христиане соблюдали воскресенье», нет никакого библейского основания, так как встреча Христа с учениками в день Его воскресения или в период, предшествовавший вознесению, не означает, что Он установил воскресное поклонение. Равным образом из Писания не явствует, что в течение 40 дней до вознесения апостолы каким-либо образом чтили воскресенье.

Поэтому, если и есть какое-нибудь библейское доказательство того, что апостолы соблюдали воскресенье, оно должно было появиться через несколько десятилетий в двух отрывках, которые указаны в этом возражении, а также в другом тексте, который мы рассмотрим в следующей главе. Не странно ли, однако, что такой революционный обычай, как соблюдение нового еженедельного святого дня, который якобы исполнялся иудео-христианами и язычниками и привел к упразднению субботы, не вызвал длительной и обстоятельной дискуссии среди апостолов? Когда они объявили, что обрезание более не является необходимым, разразился настоящий ураган, и сильный ветер этого спора явственно ощущается на страницах Нового Завета. Теперь же от нас хотят, чтобы мы поверили, будто они говорили новообращенным, что субботу можно не соблюдать, и спокойно признали, что после этого не разразилось никакой бури или не произошло, по меньшей мере, ничего достаточно важного, чтобы заслужить упоминания в Новом Завете! А ведь иудеи с фанатичным рвением соблюдали субботу! Крайне уникальная ситуация.

В свете всего сказанного мы имеем право с подозрением относиться к требованию соблюдать воскресенье, которое пытаются обосновать с помощью двух приведенных стихов. Не забудем, что в Библии всего два таких текста, упоминающих о двух первых днях недели, последовавших после Господнего воскресения. Первый гласит: «В первый же день недели, когда ученики собрались для преломления хлеба, Павел, намереваясь отправиться в следующий день [из Троады], беседовал с ними и продолжил слово до полуночи» (Деян. 20:7). Данный отрывок представляет собой часть повествования, описывающего различные происшествия, происшедшие с Павлом на его пути домой, в Иерусалим, в конце третьего миссионерского путешествия. Весь рассказ занимает две главы. Сначала рассмотрим его слова о преломлении хлеба. В Деян. 2:46 мы читаем, что ученики «каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца». Если под фразой «преломление хлеба» (Деян. 20:7) подразумевается причастие, то данное действие никак нельзя связать с этим конкретным днем, потому что ученики преломляли его «каждый день».

Обратите внимание, что для обозначения этого дня не употребляется никакого священного наименования. Он назван просто «первым днем недели». На чем, в таком случае, можно основывать аргумент в пользу святости воскресенья? По-видимому, только на том, что это духовное собрание состоялось в тот день. Иными словами, логика такова:

1. Встреча, состоявшаяся в определенный день, является доказательством того, что этот день святой;

2. Павел созвал собрание в первый день недели;

3. Следовательно, воскресенье — святой день.

Итак, освободив этот довод от излишних рассуждений, мы видим, что утверждение, согласно которому святость воскресенья обосновывается упомянутым текстом (Деян. 20:7), страдает несомненной слабостью. Читая весь рассказ о путешествии Павла, мы видим, что по дороге в Иерусалим он проповедовал в различных местах. Можно ли предположить, что все эти проповеди совершались по воскресеньям?

Обратимся ко второй половине 20-й главы, где подытоживается то, что, вероятно, являло собой одну из самых важных проповедей, возвещенных Павлом во время путешествия (по меньшей мере, это единственная проповедь, описанная подробно). Контекст (и особенно 15-й стих) дает основание полагать, что она, вероятно, была прочитана в среду (и уж точно не в воскресенье). Можем ли мы заключить, что среда — святой день? К такому выводу можно прийти, пользуясь логикой, к которой прибегают для того, чтобы обосновать, что в этой главе о воскресенье говорится как о святом дне. Поистине можно сделать вывод, что во время только этого путешествия Павел святил почти каждый день недели, так как по пути он провел очень много служений. На самом же деле для того, чтобы наделить какой-нибудь день святостью или отменить Божественную заповедь о том, что «день седьмой — суббота Господу Богу твоему», надо нечто большее, чем просто проповедь.

Если мы обратим внимание на то, когда именно состоялось собрание в Троаде, приведенный отрывок станет еще менее похож на доказательство в пользу воскресенья, чем это могло показаться на первый взгляд. Служение совершалось ночью, так как «в горнице, где мы собрались, было много светильников» (ст. 8). Кроме того, повествование сообщает, что Павел «продолжил слово до полуночи», потому что намеревался «отправиться в следующий день» (ст. 7). Его беседа продолжилась заполночь, «даже до рассвета, и потом [он] вышел» (ст. 11). Автор поясняет, что Павлу надо было пройти через полуостров из Троады, где он оставил лодку, в Асе, откуда он снова собирался отплыть.

Хорошо известно, что в Библии отсчет дней ведется от захода до захода солнца, а не от полуночи до полуночи, как мы это делаем сейчас (см. Быт.1:5,8,13,19,23,31; Лев. 23:32), и поэтому темное время того «первого дня недели» мы назвали бы вечером субботы. В своем авторитетном труде «Жизнь и послания апостола Павла» Конибер (Conybeare) и Хаусон (Howson) пишут о времени собрания так: «Это был вечер, следовавший за иудейской субботой. В воскресенье утром корабль был готов к отплытию» (с. 520).

Итак, мы видим, что Павел участвовал в собрании в субботу вечером, а в воскресенье утром отправился в свое долгое путешествие. Сторонники воскресенья не наделяют какой-либо святостью вечер субботы — они хотят использовать этот рассказ как доказательство святости воскресенья. Только потому, что Павел проповедовал слишком долго, собрание захватило тот день, который сторонники воскресенья считают своим святым днем.

Павел пробыл в Троаде «семь дней» (ст. 6), а затем в субботу вечером, в начале первого дня недели он, «намереваясь отправиться в следующий день, беседовал с ними». У нас нет серьезных оснований полагать, что в течение «семи дней» он воздерживался от проповеди, а затем, когда наступил «первый же день недели», совершил служение. Из описания его поездок видно, что он проповедовал постоянно. В данном случае особо оговаривается, почему он проповедовал: потому что «намеревался отправиться в следующий день». Иными словами, он воспользовался последней возможностью побеседовать, «когда ученики собрались для преломления хлеба», и проповедовал «даже до рассвета» (ст. 11). Если данная запись что-нибудь и доказывает, так это то, что собрание в первый день недели состоялось не в силу сложившегося религиозного обычая, а по причине необычной ситуации, связанной с предстоящим путешествием.

В свете всего рассказа о путешествии Павла упоминание о первом дне недели проще всего объяснить как одно

из упоминаний о времени, сделанное для того, чтобы читатель получил общее представление о хронологии путешествия. Обратите внимание на следующие отрывки:

1. «Там [в Греции] пробыл он три месяца» (Деян. 20:3).

2. «После дней опресночных, отплыли из Филипп (ст. 6).

3. «Дней в пять прибыли к ним в Троаду» (ст. 6).

4. «Где пробыли семь дней» (ст. 6).

5. «В первый же день недели» (ст. 7).

6. «Намереваясь отправиться в следующий день» (ст. 7).

7. «В следующий день мы остановились против Хиоса» (ст. 15).

8. «А на другой пристали к Самосу» (ст. 15).

9. «В следующий день прибыли в Милит» (ст. 15).

10. «Он поспешал, если можно, в день Пятидесятницы быть в Иерусалиме» (ст. 16).

11. «На другой день в Родос» (Деян.21:1).

12. «Пробыли там [в Тире] семь дней» (ст. 4).

13. «Проведя эти дни» (ст. 5).

14. «Пробыли у них [в Птолемаиде] один день» (ст. 7).

15. «А на другой день… выйдя, пришли в Кесарию» (ст. 8).

16. «Мы пребывали у них многие дни» (ст. 10).

17. «После сих дней… пошли мы в Иерусалим» (ст. 15).

Август Неандер (Neander), один из самых известных церковных историков и человек, соблюдающий воскресенье, следующим образом расценивает доказательство святости воскресного дня, которое якобы содержится в упомянутом отрывке (Деян. 20:7): «Отрывок в целом не убеждает, потому что приближающийся отъезд апостола, вероятно, объединил небольшую церковь для братского прощального ужина, в связи с которым апостол сказал свою последнюю речь, хотя в данном случае не было никакого особого празднования воскресенья» («История христианской религии и Церкви», 1831, т. 1, с. 337).

Если церковного историка, празднующего воскресенье, этот отрывок «в целом не убеждает», вряд ли можно ожидать, что он уверит того, кто празднует субботу и основывает свою веру на совершенно убедительной заповеди Бога, которая гласит: «День седьмой — суббота Господу».

Если сторонник воскресенья заявит, что данный текст (Деян. 20:7) свидетельствует о святости воскресенья, он просто продемонстрирует слабость аргументов в пользу этого дня, чем и обусловлена попытка заручиться поддержкой Писаний.

Второй из двух отрывков, в которых говорится о первом дне, звучит так: «При сборе же святых поступайте так, как я установил в церквах Галатийских. В первый день недели каждый из вас пусть отлагает у себя и сберегает, сколько позволит ему состояние, чтобы не делать сборов, когда я приду» (1 Кор. 16:1, 2). Предполагается, что здесь мы должны увидеть картину богослужения, когда люди, собравшись вместе, участвуют в служении приношений. Логика конечно же такова: так как собрание происходило в воскресенье, этот день является святым и, следовательно, суббота, заповеданная в Декалоге, упраздняется.

Довольно трудно пытаться найти в одном тексте столько информации, особенно если он не позволяет сделать заключение, которое из него пытаются извлечь. В данном отрывке описано не церковное приношение, во время которого верующие передают свои дары дьякону, а учрежденный Павлом порядок, когда каждый должен «отлагать у себя и сберегать». Согласно наиболее широко распространенному переводу этого отрывка текст звучит так: «В первый день недели пусть каждый из вас откладывает что-нибудь и сберегает, сколько может, чтобы не делать пожертвований, когда я приду» (Пересмотренный стандартный перевод). Иными словами, с наступлением первого дня недели каждый, учитывая доход за прошлую неделю, должен решить, сколько ему выделить для особого сбора, который Павел хочет передать бедным в Иерусалиме, и не смешивать эти деньги с остальными. Таким образом, речь идет не о приношении, а об обычной домашней бухгалтерии.

Правильность такого понимания текста признают и богословы, соблюдающие воскресенье, которые, желая перевести Писания точно, смиряют свое желание найти доказательства в пользу воскресного дня. Возьмем, к примеру, комментарий «The Cambridge Bible for Schools and Colleges»⁰⁰² . Касаясь этого текста, комментатор говорит, что «невозможно усмотреть в нем» подтверждение тому, что у христиан был обычай собираться в первый день недели. Затем, поясняя фразу «отлагает у себя», он говорит: «…то есть дома, а не в собрании, как обычно принято думать. …Он [Павел] говорит об обычае, принятом в его времена, по которому рядом с кроватью ставился небольшой ящик, куда каждый раз после молитвы опускали приношение» (Первое послание к Коринфянам, с. 164).

Ясно одно: для того чтобы всякий, доверяющий Библии, согласился с возможностью нарушения одной из заповедей вечного Декалога, заповеди, которая возвещает, что «день седьмой — суббота Господу, Богу твоему», необходимо нечто гораздо большее, чем тот факт, что, опасаясь преследований, ученики в первый день недели собрались вместе, что в этот день Павел прочитал одну проповедь и что повелел коринфянам в первый день каждой недели откладывать определенную денежную сумму.

⁰⁰² Справочный библейский комментарий, опубликованный в издательстве Cambridge University Press и отредактированный иерархами Англиканской церкви.

Возражение 43

Называя воскресенье «днем Господним», апостол Иоанн говорит, что в этот день он был «в духе». Это доказывает, что воскресенье — святой еженедельный день покоя христианской Церкви и что суббота упразднена.

Такое утверждение основывается на тексте из Книги Откровение: «Я был в духе в день Господень и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный» (Откр. 1:10).

Знаменательно, что к этому тексту обращаются те, кто ощущает необходимость упразднить субботу, заменив ее воскресеньем. Все это выглядит вполне естественно, потому что Писание говорит только об одном еженедельном святом дне, и сторонники воскресного дня весьма единодушно стараются обосновать его соблюдение какой-нибудь ссылкой на Библию. Однако даже если Иоанн под «днем Господним» понимает воскресенье, это вовсе не доказывает, что четвертая заповедь Декалога была упразднена или изменена. Вначале проясним ситуацию.

Каким образом противники субботы пытаются доказать, что в этом тексте имеется в виду воскресенье? Они заявляют, что вскоре после смерти Иоанна отцы Церкви в своих сочинениях начали употреблять выражение «день Господень» как синоним воскресенья, и, следовательно, апостол использовал его в том же смысле.

Но что говорят факты? Лишь то, что до нас действительно дошли некоторые труды, приписываемые мученикам и отцам Церкви, жившим в послеапостольскую эпоху. Церковные историки считают многие из них подложными, а в большинстве подлинных обнаружено столько искажений или вставок [интерполяций] позднейших авторов, что почти невозможно определить тексты, принадлежащие перу изначального автора. То, что авторские слова часто изменены, а некоторые из раннехристианских отцов Церкви используют необычные или весьма сложные литературные конструкции, вселяет в переводчиков большую неуверенность относительно подлинного смысла многих отрывков. Церковный историк Август Неандер (Neander) так резюмирует эту проблему: «К сожалению, почти все сочинения так называемых апостольских отцов дошли до нас в состоянии, которое не внушает почти никакого доверия; отчасти это происходит потому, что под именами людей, столь глубоко почитаемых в Церкви, довольно рано начали появляться подложные произведения, написанные для того, чтобы придать авторитет каким-то личным мнениям или концепциям, а отчасти потому, что их собственные писания, дошедшие до нас, перемежались позднейшими вставками в угоду интересам иудаистской иерархии, направленным на подавление свободного духа Евангелия» («История христианской религии и Церкви», 1854, т. 1, прил. 4, с. 657).

Учитывая все это, читатель сразу поймет, сколь ненадежен аргумент, основанный на предположительных высказываниях апостольских отцов, особенно если учесть период, когда именно они говорили это. Только в том случае, если мы постараемся не замечать элемента фальсификации и хронологической неопределенности, которая в связи с этим возникает, только если мы пойдем на то, чтобы, переводя некоторые искаженные и несвязные отрывки, привнести в них немного своего домысла, мы без каких-либо оговорок сможем принять утверждение, согласно которому выражение «день Господень» начали употреблять отцы Церкви вскоре после смерти Иоанна. Мы считаем, что приблизительно до конца II столетия во всех сочинениях отцов употребление этого выражения было неясным и спорным. Если это на самом деле так, аргумент в пользу воскресенья, основывающийся на употреблении Иоанном упомянутого выражения, предполагает столь незначительный временной период (который должен быть приблизительно больше века), что, по сути дела, оказывается несостоятельным.

Однако даже этот искаженный и сомнительный отрывок для желающих заручиться поддержкой Библии звучит весьма правдоподобно (несмотря на ущербность такого свидетельства), и у многих все равно остается смутное ощущение, что отцы Церкви на самом деле в течение одного поколения после Иоанна именно этими словами характеризовали воскресенье. Более того, мысль о том, что апостол употребляет выражение, которое позднее было использовано для именования воскресенья, оказывается столь интригующей, что эти же люди естественным образом начинают считать, будто ученик Христа и сам использовал данное выражение в таком же смысле. Помимо импульсивности, которая подталкивает к такого рода выводу, здесь мы имеем дело с явной ошибкой, которая лишает его всяких оснований: если в какой-то период времени то или иное слово имеет определенный смысл, нельзя считать, что точно таким же смыслом оно обладало и ранее. Это одно из самых глубоких заблуждений, в которое может впасть человек, читая сочинения прошлого. Если в трудах какого-нибудь отца II века выражение «день Господень» означает воскресенье, это вовсе не значит, что с таким же значением оно используется и в произведениях Иоанна. Смысл слов меняется, причем иногда на прямо противоположный, и порой все это происходит в течение удивительно короткого отрезка времени.

Вплоть до XVII века слово «суббота» христианские ораторы и писатели довольно единодушно употребляли для обозначения седьмого дня недели. Однако в XVII веке на Британских островах началось великое пуританское возрождение религии, одной из целей которого было всемерное соблюдение воскресного дня. Заменив седьмой день недели первым, они заявили, что Декалог призывает к соблюдению воскресенья. Чтобы согласовать свой язык с таким подходом, пуританские реформаторы начали называть воскресенье «субботой». Почти на протяжении одного поколения эта перемена была усвоена значительной частью населения, и применение слова «суббота» в значении «воскресенье» сохранилось до наших дней.

Возьмем, например, слово «субботник». В течение многих лет до начала XX века им называли сторонника воскресенья, который считал, что этот день надо строго соблюдать, причем, как правило, с помощью гражданского законодательства. Сегодня слово «субботник» употребляется для обозначения адвентиста седьмого дня, который чтит другой день и не желает, чтобы гражданские законы принуждали к соблюдению субботы. Итак, мы видим, что значение слова изменилось на прямо противоположное, причем это произошло в течение довольно короткого промежутка времени.

Обратимся к другому слову, которое представляет собой более впечатляющий пример того, как быстро может меняться лексический смысл. В 40-х годах прошлого века в Америке слово «спиритуалист» означало человека, который аллегорически истолковывает буквальный смысл Писания, а также того, кто обладает особенными духовными воззрениями. Не прошло и десяти лет, как это слово стали употреблять для обозначения людей, увлеченных гайдсвильскими стуками, начавшимися в 1848 году и знаменовавшими зарождение современного культа спиритизма.

Достаточно раскрыть какой-нибудь полный словарь, чтобы убедиться в многочисленности подобных примеров. И тогда вы будете всегда с подозрением относиться к любому аргументу, базирующемуся на том, что словам человека, писавшего в определенную эпоху, придают значение, которое в эти слова начали вкладывать намного позднее. Возможно ли, прочитав в богословском журнале 1840 года о каком-нибудь «спиритуалисте», заключить, что речь идет о человеке, верящем в возможность общения с умершими? Можно ли, взяв какую-нибудь газету 90-х годов прошлого века, и прочитав в ней о собрании «субботников», решить, что речь идет о собрании адвентистов седьмого дня? Можно ли, прочитав слова Иоанна о «дне Господнем», написанные около 90-го года н.э., решить, что он был «в духе» в воскресенье?

Правильно понять слова автора мы можем только в свете того значения, которое они имели, когда он их писал. Мы не можем с полной уверенностью вкладывать в них тот смысл, который они приобрели впоследствии.

Итак, мы уже отмечали, что Книгу Откровение Иоанн написал приблизительно в 90-м году н.э. Можем ли мы сказать, что к этому времени библейские авторы когда-либо использовали выражение «день Господень» для обозначения воскресенья? Нет, не можем. Они единодушно называют его просто «первым днем недели». Еще более удивительным является тот факт, что сам Иоанн в своем Евангелии, которое (и с этим все согласны) он написал через несколько лет после Книги Откровение, по-прежнему называет воскресенье теми же самыми нейтральными словами, которые употребляли другие библейские авторы — «первый день недели».

В Библии есть только один день, который имеет право называться «днем Господним», и этот день — суббота. Декалог называет его «субботой Господу» (Исх. 20:10). Исайя призывает нас называть этот день «святым днем Господним» (Ис. 58:13), а Христос именует Себя «господином и субботы» (Мк. 2:28). Иоанн слышал, как Спаситель произносил эти слова. Кроме того, апостолу было известно о том, что говорится в Декалоге и у Исайи, и, таким образом, вполне логично заключить, что под выражением «день Господень» он понимал субботу.

Кто-то, конечно же, станет утверждать, что если в Книге Откровение Иоанн называл субботу «днем Господним», то он Должен был бы воспользоваться этим выражением и в своем Евангелии, однако вместо этого там обычно употребляется слово «суббота». Мы готовы признать, что действительно не знаем, почему фразу «день Господень» он использовал только раз. Однако в данном случае мы просто хотели показать, что, во-первых, по-своему интерпретируя это выражение в упомянутом отрывке из Книги Откровение (Откр. 1:10), наш критик оказывается несостоятельным и что, во-вторых, единственное разумное истолкование данных слов Иоанна сводится к тому, что под ними он понимал «субботу».

Тем не менее события, которые разворачивались в эпоху Иоанна, позволяют предположить, почему в Книге Откровение суббота названа «днем Господним». Конфликт христианства с языческим Римом постоянно углублялся. Цезарей часто обожествляли, и иногда христианам под страхом смерти приказывали воскуривать им фимиам. Союз Церкви и государства приводил к тому, что так называемые императорские дни (например, день рождения императора) превращались в религиозные праздники. Если цезарь посещал какой-нибудь город, то впредь день посещения становился в этом городе праздником и считался днем поклонения. Император Домициан «привык называть себя «Господом и Богом» и требовал этого от других» (Филипп Шафф. История христианской Церкви, 1903, т. 2, с. 44).

Иоанн (который был сослан на остров Патмос во время правления Домициана) был особо облагодетельствован откровениями о грядущем наступлении Христова Царства во славе, когда весь Патмос озарился славою Господа. Иоанн называет Господа «Царем царей и Господом господствующих». Такой титул имел большое значение для гонимых христиан, которые ценою жизни отказывались признавать цезаря «Господом и Богом». В 1-й главе (Откр.1:10) Иоанн описывает свое первое откровение Христовой славы. Он знал о противоборстве христиан с Римом, и для него было вполне естественно (поскольку первое видение он получил в субботу) возвестить, что он «был в духе в день Господень», то есть в день истинного Господа, Чье господство проявляется в творческой силе, увековеченной субботним днем (см. Откр. 4:11; 10:6; 14:7).

Возражение 44

«В сочинениях раннехристианских авторов можно обнаружить целые страницы подлинных высказываний, доказывающих, что первый день недели… постоянно соблюдался как день поклонения Богу с момента воскресения Спасителя в течение всех первых веков нашей эры». Однако, несмотря на эти свидетельства «адвентисты седьмого дня утверждают (якобы под воздействием Святого Духа), что богослужение в первый день недели установлено императором Константином, первым так называемым «христианским императором» Рима, «в начале IV века» (см. Е. Уайт. Великая борьба, с. 53). Ссылаясь на тот же самый авторитетный источник, адвентисты, противореча самим себе, настаивают, что «папа перенес празднование с седьмого дня недели на первый» (см. Е. Уайт. Ранние произведения, с. 33, издание 1916 года).

Мы уже выяснили, что в Писании нет ни одного отрывка, который подтверждал бы соблюдение воскресенья христианами. Только начиная со II века «раннехристианские авторы» приводят бесспорные доказательства того, что христиане почитали воскресенье. Достаточно известно, что к 70-му году н.э. все апостолы, по существу, уже умерли мученической смертью, однако пройдет, по меньшей мере, еще 40 или 50 лет, и только тогда можно говорить о появлении письменных свидетельств, заслуживающих сколько-нибудь серьезного рассмотрения, относительно того, воздавали ли христиане особый почет воскресенью. Кроме того, когда речь заходит об авторстве, датировке и точном смысле сказанного, некоторые источники расцениваются церковными историками как весьма сомнительные.

Обычный читатель не знает, а люди, критикующие субботу, готовы с радостью забыть, что сразу после смерти апостолов в Церковь начали проникать многие языческие идеи и обряды. Примерно в 60-м году, обращаясь к старейшинам Ефесской церкви, Павел призывал: «Итак, внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святой поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровию Своею. Ибо я знаю, что, по отшествии моем, войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою» (Деян. 20:28-30).

За несколько лет до этого он писал Фессалоникийской церкви об «отступлении» от веры, которое должно произойти, а также о том, что в результате этого возвысится «человек греха». «Тайна беззакония, — добавляет он, — уже в действии» (2 Фес. 2:3-7).

Почти все протестантские богословы на протяжении многих веков воспринимали эти слова как пророчество об упрочении папства, великой силы Римско-католической церкви.

В своих общих комментариях на этот пророческий отрывок библейский комментатор Адам Кларк (Clarke), не переставая высказывать сомнения по многим аспектам, тем не менее тотчас добавляет: «Обычно протестантские писатели считают, что весь отрывок относится к папам и Римской церкви или же ко всей папской системе».

Затем он обстоятельно обобщает комментарии епископа Ньютона (Newton), одного из самых известных англиканских исследователей пророчеств, отмечая, что «большинство современных комментаторов идут по его стопам.

Весь отрывок он относит к Римской церкви». Кларк цитирует Ньютона (Newton): «Тайна беззакония уже в действии [во времена Павла]; семена тления посеяны, но еще не созрели». «Основания папизма были заложены в апостольские времена».

Обычно протестантские историки сходятся на том, что своими корнями римский католицизм восходит, по меньшей мере, ко II веку.

Вот что пишет известный церковный историк Филипп Шафф (Schaff): «Первым примером проявления папского авторитета является послание римского епископа Климента (умер в 102 году), которое было написано в конце I века и обращено к ограбленной и рассеянной Коринфской церкви» (История христианской Церкви, 1903, т. 2, с. 157).

«Он [Климент] повелительно обращается к церкви-сестре, основанной апостолами, и тем самым показывает, как незаметно и в то же время невинно начиналось становление папства» (Там же, с. 646).

Около 68 года н. э. Павел окончил жизнь в Риме мученической смертью. Римский епископ Климент был его учеником, он умер в 102 году. «Период времени между Климентом и Павлом» Шафф называет «переходом от апостольского к апокрифическому, от веры к суеверию» (Там же).

Противник субботы тепло отзывается о «раннехристианских авторах», которые, как он считает, убедительно доказали, что в начальный период христианской Церкви воскресенье соблюдалось как святой день. Однако то, что мы узнаем относительно первых шагов папства, бросает мрачную тень подозрения на упомянутых «авторов». Римский епископ Климент был одним из первых, хотя он ничего не писал по вопросу о соблюдении воскресенья. О так называемых отцах Церкви, которые жили на протяжении двух веков, последовавших сразу после эпохи апостолов, Шафф говорит так: «Напрасно мы будем искать у них евангельские учения об исключительном авторитете Писаний, оправдании верою, всеобщем священстве верующих: вместо этого уже во II веке мы находим высокую оценку церковных традиций, заслуг, а также подчеркивание значения роли духовенства, церковных таинств, обрядов и аскетизма, что постепенно вызревало в греческом и римском католицизме» (Там же, с. 628).

Рассматривая Возражение 43, мы выяснили, что, читая так называемых апостольских отцов (тех самых «раннехристианских авторов»), нельзя быть уверенными, что на самом деле мы читаем именно их слова, а не позднейшие привнесения.

Шафф приводит слова одного «выдающегося писателя», который сказал, что, переходя от богодухновенных писаний Нового Завета к лишенным Божественного вдохновения сочинениям отцов, мы, «сделав всего лишь шаг», покидаем пределы «раскинувшегося в пустыне зеленого оазиса» и попадаем «в безжизненные пески» (там же, с. 636).

Именно на эту «бесплодную землю» и увлекает нас наш критик в надежде найти там доказательство в пользу соблюдения воскресного дня. Даже если мы точно бы знали мнение отцов Церкви по этому вопросу, имело ли бы какое-нибудь значение их свидетельство о том, что Церковь (насколько они могли судить на основе весьма ограниченных сведений, касающихся какой-то ее малой части) уже практиковала соблюдение воскресного дня? Церковные историки, которых мы только что цитировали, выяснили, что своими корнями различные лжеучения (и даже те, которые касаются римского католицизма) уходят в самую раннюю послеапостольскую эпоху.

Когда же эти лжеучения и обряды, формировавшиеся веками и обычаями, достигли своего полного расцвета в папстве, стало очевидно, что все эти заблуждения были привнесены в христианскую Церковь Римом или (что одно и то же) папами. Мы обнаруживаем, что соблюдение воскресного дня не основывается на словах апостолов или Писании, и, следовательно, перед нами одно из тех небиблейских установлений, которые возникли позднее и которые в конце концов легли в основу вероучения Римо-католической церкви. Поэтому, говоря от имени адвентистов седьмого дня, Елена Уайт не делает никакой исторической ошибки, подчеркивая, что день поклонения был изменен папой. Равным образом, нет никакого противоречия между этим ее высказыванием и другим, согласно которому Константин «установил своим указом всеобщее соблюдение воскресного дня во всей Римской империи» (Е. Уайт. Великая борьба, с. 53). Елена Уайт не утверждает, что переход от субботы к воскресенью был совершен «в эпоху императора Константина», как заявляет оппонент: она просто говорит, что Константин издал определенный закон о соблюдении воскресного дня, и это на самом деле так.

Церковные историки, которых мы цитировали (все они соблюдают воскресенье), уверяют, что соблюдение этого дня обусловлено апостольским обычаем, если не повелением. Единственный заслуживающий внимание аргумент, который они приводят, несмотря на полное отсутствие какого-либо библейского обоснования этого апостольского обычая, заключается в следующем: если бы апостолы не призывали к соблюдению воскресного дня, воскресенье не стали бы почитать столь широко, как это происходило во II веке. На какой-то миг эти историки забывают об одном: только что они говорили о бесконечных лжеучениях и обрядах, которые пышно расцвели во II веке, укрепленные сочинениями отцов Церкви. Разве все эти выдумки были одобрены апостолами? Кроме того, наши критики забывают, что тот же самый правдоподобный аргумент, с помощью которого они показывают, будто бы у истоков поклонения в воскресенье стояли апостолы, Рим приводит в качестве доказательства того, что апостольским авторитетом освящены его многочисленные небиблейские учения и обряды. Данный аргумент используют и в том, и в другом случае, и нам остается добавить, что ни в одном из них он не выглядит убедительно. «Пустынная земля» послебиблейских времен и писателей оказывается весьма зыбким основанием. Если мы хотим достичь истины, нам надо следовать по широкой дороге Писания вместе с Господом и Его святыми апостолами.

Для недоверчивого читателя, которому покажется, что столь великое отступничество не могло произойти за такое короткое время, насчитывающее всего полстолетия (с конца I века до начала II), мы сопоставим это с современностью. В конце XIX века почти всех христианских служителей можно было назвать фундаменталистами, несмотря на то, что некоторые из них постепенно начинали с сочувствием относиться к хитроумным разновидностям теории эволюции. Тем не менее к концу первой четверти XX века в основных конфессиях христианства религиозная вера претерпела революционные изменения, известные под именем модернизма. Были радикально переосмыслены такие основополагающие категории богословия, как божественная природа Христа, Его искупительный подвиг и богодухновенность Писания.

Если какой-нибудь церковный историк будущего станет утверждать, что поскольку в начале XX века руководители Церкви в общем и целом разделяли некоторые модернистские теории, то, стало быть, такие взгляды были распространены и в XIX веке, если он заявит, что знаменитые религиозные вожди прошлого столетия навязывали эти теории своим ученикам, его утверждение будет совершенно неоправданно. Свидетельства, которыми мы располагаем относительно первых двух веков нашей эры, заставляют нас сделать вывод, что историки ведут себя столь же безответственно, заявляя, что, поскольку во II веке распространились определенные верования, они должны были существовать уже в I веке, когда их якобы пропагандировали апостолы. Зачем бросать тень на доброе имя этих святых людей?

Возражение 45

Воскресение — величайший эпизод в истории христианства, и поэтому мы соблюдаем воскресный день. Соблюдающие субботу не являются христианами, потому что не отмечают воскресение Христа из мертвых.

Даже если мы и согласимся с тем, что воскресение — величайшее событие в истории христианства, из этого вовсе не следует, что заповедь о субботе, содержащаяся в Декалоге, должна быть устранена и что вместо нее необходимо соблюдать воскресенье. Но разве можем мы, смертные люди, самостоятельно решать, какое событие в истории общения Бога с Его народом самое величайшее? В Библии ничего не говорится по этому поводу. Более того: разве вправе мы определять, каким образом надо праздновать какое-нибудь событие из жизни Христа? Если человек сам должен заключать, что является самым грандиозным и как следует помнить об этом, тогда святость воскресенья, обусловленная таким выводом, — порождение человеческой мысли.

Чтобы установить иной день поклонения, достаточно всего лишь решить, что величайшим в истории христианства является какое-нибудь другое событие. Например, распятие — ведь в этом событии всему миру явлен великий пример бескорыстной любви, любви Сына Божьего, отдающего жизнь за мятежный мир. Таким событием можно признать также рождение Христа, ибо в нем вся Вселенная стала свидетелем изумительного явления Бога во плоти.

Без распятия Христа христианство бессмысленно, и то же самое можно сказать о Его чудесном рождении. Каким же образом мы сумеем на догматическом уровне определить самое значительное в истории христианства?

Как доказать неправоту человека, который заявит, что самым важным является распятие? Если, следуя своему решению, он станет праздновать пятницу, сумеет ли убедить его в непоследовательности сторонник воскресенья, обосновывающий значимость своего святого дня собственным мнением относительно того, какой эпизод в истории христианства является самым большим?

Из всего сказанного можно сделать вывод, что, основываясь на собственной оценке выдающихся событий, можно соблюдать любой день и при этом оставаться хорошим христианином. По-видимому, единственный день, который христианин не должен святить, — это седьмой день недели. Если он начнет это делать, то защитник воскресенья обвинит его в том, что он не христианин, поскольку не отмечает событие, которое необходимо почитать с точки зрения этого сторонника, или чтит его не так, как это якобы надо делать.

Однако на самом деле соблюдающие субботу помнят о воскресении нашего Господа и значении этого события для христианина, так как мы точно соблюдаем обряд крещения, который по замыслу Бога должен служить ярким напоминанием о смерти и воскресении Христа (см. Рим. 6:3-5). Мы крестим погружением, которое дает возможность — в согласии с Писанием — вспоминать о том, что Христос был погребен и воскрес.

Установив определенный день в память о Господнем воскресении, сторонник воскресного дня делает бесполезным, а быть может, и совершенно бессмысленным обряд крещения, который по замыслу Бога должен напоминать об этом событии. Быть может, именно поэтому почти во всех церквах обряд крещения сведен к окроплению несколькими каплями воды, то есть к процедуре, которая никак не выражает идеи о «крещении в смерть» или о воскресении для начала обновленной жизни.

Возражение 46

Адвентисты седьмого дня придают большое значение тому, что суббота увековечивает память о творении. Однако мы обращаем внимание не столько на творение, сколько на искупление, которое является более значимым событием. Поэтому мы соблюдаем воскресенье — великий памятный день нашего искупления.

У этого возражения много общего с предыдущим, и все, что мы сказали там, актуально и здесь. Однако в данном случае приведенный аргумент несколько шире, в чем мы сейчас и убедимся.

Библия — это не только богодухновенная, но и историческая книга. В значительной мере Божественные принципы представлены в историческом контексте. Образно говоря, Библия — это высокое величественное здание, построенное на фундаменте в саду Едемском, сверкающий шпиль которого устремляется к обновленной земле. Его этажи представляют различные века, когда Божьи откровения были даны людям.

Все покоится на основании: достаточно его разрушить, и вся структура откровения, утратив симметрию и красоту, окажется на грани уничтожения.

1 , Все- библейские авторы основывают свои вести на скрытом или явном предположении, согласно которому {как записано в Книге Бытие) человек был сотворен и повещен в рай, а затем, лишившись святости, впал в грех, и этим грехопадением объясняется вся трагедия мира. Задача ветхозаветных пророков заключается в том, чтобы возвестить о небесном плане спасения, благодаря которому искупленный и обновленный человек может снова обрести рай. Что касается апостолов в Новом Завете, то их предназначение состоит в том, чтобы возвестить: предсказанное пророками пришествие Спасителя совершилось и теперь человек должен верить в имя Его. Последняя книга Библии рисует картину нашего возвращения в блаженное райское жилище.

Но что если записанное в Книге Бытие повествование о начале человеческого существования — всего лишь сказка? Разве то, что основано на вымысле, может быть прочнее и значимее, чем он сам? Нет, не может. Если повествование о творении — всего лишь басня, то в таком случае вся Библия утрачивает свою историческую достоверность, обесценивается многое из того, что она обозначает и сообщает в буквальном смысле. Нет никакого сомнения в том, что вера человека в соответствующее происхождение себя самого и этого мира имеет крайне важное значение. Вот почему теория эволюции, которую сегодня так охотно принимают вместо библейского повествования о творении, самым непосредственным образом касается религии.

Когда эта теория впервые стала получать признание, профессор университета Джозеф Леконт (Le Conte) написал книгу под заголовком «Эволюция и религиозная мысль», в которой изложил отношение этой новой теории к религиозному верованию.

«Ее истинность или ложность, принятие или отвержение — вовсе не какая-то мелочь, воздействующая лишь на незначительный аспект в царстве мысли. Она, напротив, оказывает глубокое влияние на основы философии и, следовательно, на всю сферу мышления. Она целиком определяет отношение человека к природе и Богу» (Evolution and Its Relation to Religious Thought, pp. 3,4).

О том, каким образом теория эволюции воздействует на «отношение человека к природе и Богу», лаконично рассказывает глашатай насмехающихся над Библией скептиков, которые (что примечательно) одними из первых приняли эту теорию.

«Если нет Адама, то нет и грехопадения; если нет грехопадения, то нет и искупления; если нет искупления, то нет и Спасителя. Принимая эволюционную теорию, как можно верить в грехопадение? Если человек на самом деле пал, то когда это произошло: до того как он перестал быть обезьяной или после?… А если не было никакого грехопадения, то для чего нам какое-то искупление?» (Robert Blatchford, God and My Neighbor, p. 159).

Связь между доверием первой главе Книги Бытие и верой во всю остальную Библию ярко выразил один писатель начала XX века.

«Когда мы обнаружили, что… Адам не был сотворен из праха, а Ева — из его ребра, что вовсе не Вавилонская башня обусловила многообразие языков, мы зашли слишком далеко, чтобы остановиться. Критике подлежало все — от Книги Бытие до Откровения, и не следовало бояться, что в конце последней главы нас ждет проклятие. Критическая мысль не могла остановиться на Моисее или Исайе и должна была вобрать Матфея, Иоанна и Павла. Надо было тщательно исследовать каждого из них: их уже перестали воспринимать как бесспорный окончательный авторитет, поскольку как только первая глава Книги Бытие перестала восприниматься как исторически достоверная, на смену идее вербальной инспирации пришла идея инспирации общей» (New York Independent, 1909,24 июня). Таким образом, совершенно очевидно, что повествование о Сотворении мира из Книги Бытие, представляет собой фундамент всего здания библейского откровения. Не менее очевидно и то, что человек, забывая о творении или отвергая его, открывает себя навстречу бесконечному множеству ложных нечестивых теорий относительно своего происхождения и судьбы. Ужасное описание поглотившей людей бездны идолопоклонства и безнравственности, содержащееся в 1-й главе Послания к Римлянам, никогда бы не появилось, если бы люди постоянно обращали свой взор на святые страницы, где сказано, что они были сотворены руками единого и единственно истинного Бога, очи Которого слишком чисты, чтобы созерцать беззаконие. Современная теория эволюции никогда не нашла бы признания, если бы люди верили в повествование о творении и постоянно помнили о нем. Иными словами, если бы они не забыли и в конечном счете не разуверились в достоверности небесного повествования о том, что их предки жили в раю, они никогда не отпали бы от истинного Бога, а всеобъемлющий план спасения, описанный в Библии, всегда обладал бы для них полнотой смысла.

Итак, нам крайне важно, помимо всего прочего, помнить о творении, и было бы очень странно, если бы Бог не позаботился о том, чтобы мы об этом помнили. Однако Он позаботился. Он создал памятник этому событию нашей истории, обозначив самое начало странствования человека (см. Быт. 2:2, 3), и, лаконично обратившись к Своему народу, спасенному от египетского идолопоклонства, призвал помнить «день субботний, чтобы святить его». Каждую неделю народ должен был вспоминать о том, что «в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них».

Вспоминая о творении, народ не забывал бы и о Боге этого творения, а, памятуя о Боге творения как о святом, создавшем прародителей святыми, он постоянно видел бы в субботе знамение и залог того, что Бог, Которому он служит, может освятить его, сотворив в нем новое сердце и праведный дух (см. Исх. 31:13; Пс. 50:12).

Храня в памяти историю творения во всей ее красоте, чистоте и совершенстве, народ стал бы с покаянной серьезностью и нетерпением ждать пришествия Христа, Который Своей смертью и воскресением освободит их от греха и смерти и вернет в обновленный рай.

Заповедь о субботе является частью того великого закона, который служит фундаментом всякой нравственности, она увековечивает память о событии, представляющем собой основу всего исторически выраженного откровения Бога человеку. Без истины о творении, увековеченной субботой, крест не имел бы никакого основания, а воскресение — никакого смысла. Это очевидно.

Только постоянно помня о творении, мы придаем всю полноту смысла распятию и воскресению. Иначе говоря, соблюдая субботу, которая представляет собой памятник творению, мы утверждаем крест и воскресение на твердом прочном основании, возвращая им их истинную силу и значение. Соблюдая субботу, мы хотим воздать великую славу Богу-Отцу и Его Сыну, посредством Которого Он сотворил все сущее. Мы соблюдаем субботу, потому что хотим прославить Божью книгу, которая зиждется на повествовании о творении. Мы соблюдаем субботу, стремясь засвидетельствовать перед всеми людьми, что мы остаемся на стороне Бога и противоборствуем великому отступничеству, поразившему христианскую Церковь с принятием теории эволюции.

В свете всего перечисленного основные обвинения, возводимые против соблюдения субботы, кажутся совершенно бессмысленными и безрассудными. Соблюдая субботу, мы не превращаемся в иудеев или законников, но остаемся креационистами. Мы уже отмечали, что креационист — это человек, который неколебимо отстаивает правоту Писания в борьбе с любым отступничеством.

Видя, как повсюду теория эволюции разрушает церкви, которые уже готовы всецело ее признать, адвентисты седьмого дня непоколебимо отстаивают достоверность библейского рассказа о творении, а также богодухновенность всей Божьей книги. Разве сможем мы когда-нибудь поверить в эволюцию, если каждую неделю целый день посвящаем тому, чтобы торжественно «помнить» о внушающем благоговейный ужас Божьем творении — помнить «день субботний, чтобы святить его»?

Возражение 47

Выражение «первый день недели» (Мф. 28:1) надо переводить как «первая из суббот» или «одна из суббот». Этот правильный перевод показывает, что апостол говорил о воскресном дне как о первой из новых суббот.

В данном случае основная причина спора относительно правильного перевода заключается в том, что греческое слово «sabbaton», переведенное как «неделя» в упомянутом и параллельных отрывках всегда надо переводить как «суббота», а не «неделя». «Sabbaton» встречается в Новом Завете 68 раз, причем 59 оно переводится как «суббота» и девять раз — как «неделя» (Мф. 28:1; Мк.16:2; Лк.18:12; 24:1; Ин. 20:1, 19; Деян. 20:7; 1 Кор. 16:2).

Читателю может показаться странным, что слова «неделя» и «суббота» восходят к одному и тому же греческому слову. Именно это и делает утверждение нашего критика правдоподобным. Однако греческому языку не свойственно обозначать два разных временных периода одним и тем же словом. Мы уже отмечали, что в английском языке периоды протяженностью 12 часов, 24 часа и даже неопределенный период времени обозначаются одним и тем же словом «день». То, о чем идет речь, определяется из контекста; так же обстоят дела и со словом «sabbaton».

К счастью, вопрос о двух значениях слова «sabbaton» не является спорным. Все специалисты по греческому языку, как иудеи, так и христиане, признают, что перевод термина «sabbaton» словом «неделя» вполне оправдан. Приведем несколько характерных высказываний авторитетных исследователей о двойственном значении слова «sabbaton».

«Неделя (еврейское «‘shabua», множественное число — «‘shabu’im», «‘shabu’ot»… Новозаветный греческий — «sabbaton», «sabbata»): период времени, состоящий из семи дней и тем самым объясняющий еврейское наименование» (Еврейская энциклопедия, т. 12, с. 481, ст. «Неделя»).

«В Новом Завете слово «hebdomas» («неделя») не встречается, но в этом значении употребляется слово «sabbaton» (например, в Лк.18:12), или «sabbata» (например, в Мф. 28:1)» (Schaff-Herzog Encyclopedia of Religious Knowledge, 1891, vol. 4, p. 2484, art. «Week»).

«Одно из двух еврейских названий недели является производным от числа семь, а другое тождественно «субботе» — дню, завершающему иудейскую неделю. В Новом Завете использовано последнее слово, от которого образовано греческое существительное» (Hasting’s Bible Dictionary, 1924, p. 936, art. «Time»).

«Еврейское «shabhua», используемое в Ветхом Завете для обозначения недели, восходит к «shebha» — «семь». Поскольку седьмой день был днем покоя, или субботой (по-еврейски «shabbath»), это слово стало употребляться для именования недели, так в Новом Завете («shabbaton», «shabbata») оно означает период времени от субботы до субботы (см. Мф. 28:1). Такое е его применение и в Ветхом Завете (см. Лев. 23:15; 25:8)» (The International Standard Bible Encyclopedia, 1915, vol. 5, p. 2982, art. «Time»).

«Множественное число «sabbata» … означает как неделю, так и субботу или субботы (ср. Мк. 16:2; Лк. 24:1; Ин. 20:1, 19 и Мф. 28:1). … «Sabbata» во втором предложении (отрывка Мф. 28:1) наверняка подразумевает неделю, а не субботний день» (John Peter Lange, A Commentary on the Holy Scriptures, Comments on Matf. 28:1).

Отрывок Лк.18:12, представляющий собой один из девяти текстов, в которых слово «sabbaton» переведено как «неделя», наглядно показывает ситуацию, когда это слово именно так и надо переводить, чтобы сохранить смысл. «Пощусь два раза в неделю [«sabbatou»]», — говорит фарисей в своей молитве. Было бы нелепо заявлять, что он постится два раза в субботу — нет ничего особенного в том, чтобы воздерживаться от еды между завтраком и обедом, а также между обедом и ужином. Ясно, что даже мытарь поступал так же. Смысл эта фраза обретает только тогда, когда слово «sabbatou» переводится как «неделя».

Изо всех сил стараясь лишить этот отрывок убедительности, противник субботы заявляет, что его надо понимать так: «Пощусь две субботы», то есть две из намеченных суббот в году. Тем не менее греческий язык не позволяет сделать такое предположение. Слово «dis» — «дважды» — является наречием и не может быть переведено числительным «два». Слово «sabbatou», переведенное как «неделя», и в английской Библии никогда не переводится множественным числом «субботы».

Вторая часть приведенного возражения основывается на том факте, что в оригинале в выражении «первый день недели» нет слова «день». Там сказано: «mian sabbaton» (Мф. 28:1), и правильный перевод стал предметом внимания известных богословов, принадлежащих к деноминациям, соблюдающим воскресенье. В 1899 году точка зрения, основанная на пересмотренном переводе фразы «mian sabbaton» и согласно которой речь шла о воскресенье как новой субботе, была опровергнута ученым, соблюдавшим воскресенье, что и явствует из следующего отрывка: «Такое прочтение «mian sabbaton», о котором всюду кричат как об открытии золотоносного Клондайка, на самом деле оказывается всего лишь блеском шутовской позолоты. Оно базируется на глубочайшем непризнании или незнании правил синтаксиса, основополагающих для флективного языка, и особенно на незнании употребления и влияния арамейского языка, который был родным для Иисуса и апостолов. Быть может, синтаксис должен умереть, чтобы жила суббота (в смысле воскресенье)?

Рассмотрим утверждения (этой теории): «Ни в одном из данных отрывков (то есть ни в Мф. 28:1, ни в параллельных текстах) не встречается греческого слова, обозначающего «день». — Рассчитанное на простых читателей это утверждение не отличается беспристрастием. Упомянутое слово присутствует там скрыто, причем в большей степени, чем в обороте «двадцать пятое… такого-то месяца». Если спросить даже маленького ребенка, что подразумевается под фразой «двадцать пятое», он тотчас ответит: «Число», то есть день. Однако мы располагаем более сильным аргументом. Определение «mian» употреблено в женском роде, и неизменный закон требует, чтобы определения согласовывались в роде с существительными. Существительное «sabbaton» — среднего рода, и здесь нет никаких вопросов. Какое греческое слово скрыто присутствует в этом выражении и в то же время является настолько очевидным, что ставит это определительное числительное в женский род? Конечно же, существительное женского рода «hemera» — «день», по аналогии с тем, что мы обнаруживаем в Мк. 14:12: «prote hemera ton azumon» — «в первый день опресноков». Безапеляционно утверждать, что «ни в одном из данных отрывков не встречается греческого слова, обозначающего «день», значит не давать простому читателю понять, что благодаря многочисленным падежам и родам флективный язык может в такой мере подчеркнуть присутствие и силу подразумеваемых слов, какую, например, в английском языке просто невозможно представить…

Стремясь стать принципиально важной, подтверждающей частью аргументации, указывающей на необходимость святить день Господень, эта пародийная экзегеза, не став фундаментальным открытием, становится фундаментальной ошибкой. И благодаря этому наши враги над нами просто посмеются.

Не говорите этого в Гефе,

Не публикуйте на улицах Батл-Крика⁰⁰³ ,

Чтобы дочери субботствующих не возрадовались,

Чтобы дочери субботствующих не восторжествовали» (Dr. Wilbur Fletcher Steele. Must Syntax Die That the Sabbath May Live? — Methodist Review, New York, May-June, 1899).

В 1931 году вопрос о «mian sabbaton» был поднят одним исследователем в широко распространенном проповедническом журнале The Expositor. В то время в этом журнале раздел вопросов и ответов вел профессор А. Т. Робертсон (Robertson), один из самых выдающихся знатоков греческого, который к тому же был автором нескольких работ, посвященных библейскому греческому языку, включая и исчерпывающую грамматику. Годами Роберт-сон возглавлял кафедру Нового Завета в Южной баптистской семинарии, в городе Луисвилл (Louisville), штат Кентукки. Вопрос выглядел так:

«Дорогой д-р Робертсон, можно ли однозначно сказать, что правильным переводом словосочетания «mian sabbaton» является выражение «первый день недели» (Мф. 28:1; Мк. 16:2; Лк. 24:1; Ин. 20:1,19; Деян. 20:7 и 1 Кор. 16:2), а не выражение «одна из суббот», как это сделано в переводе Ноха (Knoch’s Concordant Version)? Там вместо первого дня недели читаем «первая суббота» (Мк.16:9).

Дж. Д. Филлипс (Phillips), редактор журнала «Истина», Литлфилд, Техас».

Произнеся несколько едких слов относительно упомянутого перевода, д-р Робертсон дает такой ответ: «А теперь перейдем к вопросу об употреблении слова «sabbaton» в Новом Завете. Это существительное единственного числа, представляющее собой транслитерацию еврейского слова «shabbath», применявшегося для обозначения седьмого дня недели, как, например, в Ин. 5:9. Множественное число «sabbata» — это транслитерация арамейского «shabbatha». Весьма любопытно, что иудеи использовали множественное число двояко. С его помощью, например, обозначалась просто суббота, как и в случае со словом «sabbaton» в единственном числе. Это встречается у Иосифа Флавия, например: «ten hebdomen Sabbata caloumen», то есть «седьмой день мы называем субботой». Так, это слово встречается в Новом Завете, например, в Лк. 4:16: «вдень субботний» («en te hemera ton Sabbaton»), а также в Деян.13:14; 16:13, совсем как в Исх. 20:8; 35:3 и т. д. Также к нему прибегают в Мф. 12:1; 5:10-12 — «toissabbasin», «в субботу», хотя оно стоит во множественном числе, Мк.1:21; Лк. 4:31 ит. д. Однако в единственном числе слово «sabbaton» употреблялось и для обозначения недели, которая начиналась (заканчивалась⁰⁰⁴ ) субботой. Так, например, в отрывке Мк.16:9 мы читаем: «proi prote sabbaton», то есть «рано в первый день недели». В данном случае «proi» — это наречие, a «prote» — прилагательное женского рода, с локативным значением, единственного числа, согласующееся со словом «hemera» (день), тогда как «sabbatou» — существительное среднего рода, родительного падежа, единственного числа, и, следовательно, перевод «рано в первую субботу» является неоправданным (см. также Лк. 18:12). Однако множественное число «sabbata» используется и для обозначения недели, например в Лк. 24:1. В предыдущем стихе употребляется единственное число, «to sabbaton» — «и в субботу остались в покое». Самые первые слова в 1-м стихе «te de mia ton sabbaton» — «в первый же день недели». Здесь слово «mia» употреблено как порядковое числительное, аналогичное «prote», что характерно для койне. «Mia» как «первый» и множественное число «sabbaton» как «неделя» мы обнаруживаем в Мф. 28:1; Мк.16:2;Ин.20:1,19; Деян. 20:7″ (The Expositor, August, 1931). Итак, поскольку аргумент в пользу воскресного дня, основывающийся на неправильном переводе, столь основательно разоблачили богословы, соблюдающие воскресенье, вряд ли у нас есть необходимость что-либо добавить.

Примечание. Наверное, именно сейчас, когда мы рассматриваем доводы против истины, которые выстраивают наши противники, основываясь на том, что некоторые библейские отрывки якобы надо переводить не так, как они переведены, уместно сказать несколько слов. По мере того рядовые члены Церкви все активнее свидетельствуют миру истину, они все чаще будут сталкиваться с возражениями такого рода. Быть может, у них не было возможности изучить библейские языки, быть может, они не располагают нормативными комментариями, которые в большинстве случаев показывают всю необоснованность ухищрений, основанных на утверждении, что якобы требуются новые переводы, отличающиеся от уже хорошо известных.

Что делать, когда сталкиваешься с такими доводами? Смутиться и бежать с поля боя? Вовсе нет. Вместо этого надо кратко ответить, что переводы Библии на английский язык (Библия короля Иакова, а потом Пересмотренный перевод) являются результатом объединенных усилий большой группы самых сведущих исследователей, когда-либо собиравшихся вместе, и что, следовательно, нет никаких оснований вносить существенные изменения в их перевод только потому, что какой-то наш современник, не имеющий никакого филологического образования, заявляет о необходимости таких изменений.

Вот в чем заключается наш ответ. Он звучит вполне обоснованно и весомо и будет по достоинству оценен любым беспристрастным человеком, который его услышит. Это конечно же не означает, что иногда более ясного понимания того или иного библейского отрывка нельзя достигнуть обращением к языку оригинала: такая возможность была хорошо показана в ходе анализа библейских слов, обозначающих понятия «душа» и «дух». Однако обращать внимание на слова оригинала и говорить о возможности иного перевода с помощью различных словарей совсем не одно и то же, что измышлять какие-то переводы, нарушающие основные правила языков оригинала.

⁰⁰³ В то время, когда писались эти строки, штаб-квартира адвентистов седьмого дня находилась в Батл-Крике, штат Мичиган

⁰⁰⁴ Вместо «начиналась» надо читать «заканчивалась». См. исправление этой опечатки Робертсоном в журнале The Expositor за октябрь 1931 года.

Возражение 48

Адвентисты седьмого дня утверждают, что на каждом, кто соблюдает воскресенье, стоит начертание зверя. Согласно такому учению все прочие христиане заслуживают Божьего осуждения, и равным образом на вечное осуждение обречены все, кто соблюдал воскресенье и умер до того, как начали проповедовать адвентисты. Утверждая, что человек может спастись соблюдением субботы, адвентисты делают ее средством спасения, подменяя Христа.

Адвентисты седьмого дня не утверждают, что на каждом соблюдающем воскресенье стоит начертание зверя, и, следовательно, мы не считаем, что каждый, мертвый или живой, заслуживает осуждения. Приведем убедительный отрывок, взятый из трудов Елены Уайт:

«Христиане прошлого, соблюдая воскресенье, твердо верили в то, что они соблюдают библейскую субботу, и сегодня в каждой церкви, не исключая и Римско-католическую, есть истинные христиане, которые убеждены, что воскресенье является определенной Богом субботой. И Бог принимает их искреннее служение и честное отношение к этому вопросу. Но когда соблюдение воскресенья будет требоваться законом, а мир будет просвещен об истинной субботе, тогда всякий, нарушающий Божью заповедь ради установления Рима, станет чтить папство больше, чем Бога. Он будет воздавать почести Риму и той власти, которая принуждает исполнять его установления. Он станет поклоняться зверю и образу его. Отвергая установление Божье, являющееся печатью Его власти» и почитая установление, являющееся знамением верховной власти Рима, люди тем самым примут знак преданности Риму, — начертание зверя. Но только тогда, когда этот вопрос будет полностью разъяснен людям и они будут поставлены перед необходимостью сделать окончательный выбор между заповедями Божьими и заповедями человеческими, — тогда упорствующие в своем нечестии примут начертание зверя» (Великая борьба, с. 449).

Обратимся еще к одному отрывку из сочинений Елены Уайт: «Еще никто не получил начертания зверя. Время испытания еще не пришло. В каждой Церкви есть истинные христиане, не исключая и Римско-католическую. Никто не будет осужден, пока не увидит свет и не поймет, что необходимо соблюдать четвертую заповедь. Однако после того как выйдет указ о принудительном соблюдении лжесубботы, после того как третий ангел громко возвестит о том, что нельзя поклоняться зверю и его образу, между истиной и ложью будет проведена четкая грань. После этого продолжающие упорствовать в своем беззаконии получат начертание зверя» (Евангелизм, с. 234, 235).

Обращаясь к афинским идолопоклонникам, Павел сказал:

«Итак, оставляя времена неведения, Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться» (Деян. 17:30). Божьего осуждения заслуживает не то, что мы делаем по неведению, а то, что совершаем умышленно, получив ясное знание истины. «Итак, кто разумеет делать добро и не делает, тому грех» (Иак. 4:17).

Бог положил начало адвентистскому движению в этом мире не для осуждения мира, а для проповеди истины. У нас нет ни малейшего стремления судить кого-либо: это — дело Бога.

Учитывая все сказанное, мы не можем согласиться, что утверждение, будто человек может спастись только соблюдая субботу, точно выражает нашу позицию. На самом деле мы верим: спасется только тот, кто, будучи искуплен Божьей благодатью, будет в смирении следовать за светом, который Бог изольет на его пути. Никакой христианин не станет оспаривать это. Библия говорит, что «стезя праведных как светило лучезарное, которое более и более светлеет до полного дня» (Притч. 4:18). Петр призывает верующих присовокупить к их вере немало христианских добродетелей (см. 2 Петр. 1:5-7). Пока мы идем вслед за светом и дополняем свою веру христианскими добродетелями и делами, озаренными этим светом, мы возрастаем в благодати и прокладываем свой путь на небеса.

Если же мы своевольно отказываемся идти по этой стезе, потому что исполнение некоторых Божьих требований кажется нам слишком тяжким, мы отвергаем небесный свет. Но поступая таким образом, мы тотчас ставим под угрозу нашу надежду на спасение, и нам надлежит не отвергать, а принять этот усиливающийся свет, чтобы о нас снова можно было сказать, что мы истинно спасены. Говоря об иудеях, которые не приняли озарившего их света, Христос сказал: «Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе своем» (Ин. 15:22).

В далеких странах миссионеры различных церквей проповедуют Христа распятого, свидетельствуя о Божьей любви и искупительной жертве Иисуса. Они проповедуют, стремясь спасти народы, которые беззастенчиво и, вероятно, без всяких угрызений совести нарушают все Десять Заповедей. Что делают эти миссионеры, если местные жители, испытав прикосновение Святого Духа, выражают искреннее желание принять предлагаемое Христом спасение? Они объясняют, что Христос предлагает спасение безвозмездно, в качестве дара, но если люди на самом деле хотят стать истинными Божьими детьми, им надо засвидетельствовать это, став на путь, указанный Богом. Иными словами, миссионеры говорят то, что Павел сказал ефесянам: «Кто крал, вперед не кради» (Еф. 4:28). Они говорят не только о прекращении воровства, но и о других нарушениях Декалога: убийстве, прелюбодеянии, лжи, идолопоклонстве и т. д. Они, вероятно, скажут и о том, что ни один лжец, вор, убийца или идолопоклонник никогда не вступит в Царство Божье.

По существу, именно так день за днем говорят труженики всех вероисповеданий, приводя людей к Богу. Однако мы никогда не слышали, чтобы кто-нибудь, поступая таким образом, утверждал, что Божью благодать возможно заменить выполнением Декалога. Почему же тогда адвентистов обвиняют в том, что Божью благодать они заменяют соблюдением субботы — и все лишь потому, что мы призываем с помощью благодати идти по пути истины, исполняя все Десять Заповедей (поскольку суббота — одна из них). Мы не говорим (потому что не верим), что, соблюдая заповедь о субботе или какую-либо другую заповедь Декалога, человек получает возможность попасть на небо. Такая возможность дается только Божьей благодатью, которая принимается верой. И тем не менее мы говорим, что если человек сознательно нарушает какую-нибудь Божью заповедь, в том числе и четвертую, то он сам затворяет перед собой двери на небеса. Ни один своевольный грешник никогда туда не вступит.

Возражение 49

Я не верю, что Бог, преисполненный любви, из-за какого-то дня лишит человека небес. Считаю, что адвентисты слишком много внимания уделяют дню, который надо святить.

Доводы, опровергающие это возражение, в основном содержатся в предыдущем разделе. Хочется спросить нашего критика — считает ли он, что Бог тщательно следит за соблюдением всех Своих предписаний? Ответив отрицательно, критик освобождает себя от выполнения не только четвертой заповеди, но и всех остальных. А ответив положительно, он продемонстрирует весьма странную логику, в соответствии с которой Бог тщательно следит лишь за соблюдением девяти заповедей, не слишком обращая внимание на четвертую.

Бог дал заповедь, согласно которой человек должен соблюдать «седьмой день». Действительно ли Он этого хотел или мы можем соблюдать любой день, какой нам захочется, а может быть, вообще не соблюдать никакого, если нас это устроит больше? Впору задать вопрос: действительно ли Бог подразумевает именно то, что говорит?

На заре истории еврейского народа Бог повелел священникам, чтобы они, совершая служение в святилище, использовали не «огонь чуждый», то есть обычный, а священное пламя, постоянно горевшее на жертвеннике. Наверное, вполне правдоподобным мог бы показаться довод: если любой огонь одинаков (как одинаковы все дни недели), то, следовательно, Бог не станет обращать внимание на то, что Его повеление об использовании особого огня не соблюдается. По-видимому, так и решили два священника, Надав и Авиуд, и — вознося пред Господом курение, использовали чуждый огонь. Каков результат? «И вышел огонь от Господа, и сжег их, и умерли они пред лицом Господним» (Лев. 10:2).

Из контекста ясно, что такое наказание постигло их потому, что они ослушались повеления «отличать священное от несвященного и нечистое от чистого» (Лев. 10:10).

Какое знаменательное сравнение! Заповедь о субботе призвана отличать священное от несвященного в том, что касается дней. «Помни день субботний, чтобы святить его». Разве Бог в меньшей степени обращает внимание на Свой святой день, чем на священный огонь, который Он дал израильтянам?

Приведем другой пример. Израильтянам было запрещено прикасаться к Божьему ковчегу и любому священному предмету (Чис. 4:15, 20). Повеление было простым и ясным, и все могли его понять, однако, когда на неровной дороге ковчег накренился, человек по имени Оза «простер руку свою к ковчегу Божию и взялся за него, ибо волы наклонили его» (2 Цар. 6:6). Оза конечно же решил, что в такой ситуации заповедь о неприкосновении к ковчегу неприменима. Но что произошло? «Но Господь прогневался на Озу, и поразил его Бог там же за дерзновение, и умер он там у ковчега Божия» (2 Цар. 6:7). Следил ли Бог за выполнением Своих заповедей? Думал ли Он так, как говорил? И можем ли мы сказать, что сегодня Он в меньшей степени обращает внимание на это, чем тогда? Ведь Бог неизменен вчера, сегодня и вовеки. Все, что произошло с древними израильтянами, было записано для нашего предостережения, чтобы мы смогли извлечь пользу из совершенных ими ошибок. Если Бог наказал человека, возложившего руку на ковчег, станет ли Он терпеть того, кто дерзновенно посягает на субботний день, стремясь сделать его удобным для себя?

Эти библейские сюжеты позволяют предположить, что израильтяне уповали на снисходительность Господа, решив, что Он не будет наказывать их за пренебрежение таким незначительным вопросом, как соблюдение какого-то конкретного дня. Однако Божья книга рассказывает нам о том, что разрушение Соломонова храма и увод из Ханаанской земли в рабство стали недвусмысленным наказанием за осквернение субботы (см. Иер.17:21-27; 2 Пар. 36:17-21; Неем.13:17,18; Иез. 22:26). Если Бог изгнал Свой народ из земного Ханаана за непочтение дня, который Он повелел святить, то сколь неразумно думать, что в Ханаан небесный войдут люди, своевольно пренебрегающие этим святым днем.

Возражение 50

Суббота никого не может спасти. Не лучше ли проповедовать о Христе?

Ответы, которые мы дали на два предыдущих возражения, в значительной мере подходят и к этому. Слабость данного возражения становится очевидной, если его логически развить. Наш критик утверждает, что суббота никого не может спасти — иными словами, ее соблюдение никогда не даст человеку возможности войти на небо. Однако все дело в том, что простое соблюдение всякой другой заповеди Декалога тоже не даст такой возможности. Можем ли мы, исходя из этого, заключить, что служителю не надо проповедовать, например, о третьей заповеди или о пятой, которые, соответственно, ясно возвещают о том, что надо с благоговением относится к Божьему имени и почитать отца и мать? Нет, скажете вы, всеми силами мужественно проповедуйте об этом, потому что богохульство слышится со всех сторон, а современная молодежь совсем забыла о почтительном отношении к родителям.

Таким образом, проповедовать о третьей и пятой заповедях не только верно, но и крайне важно. А вправе ли мы утверждать, что нам не надо возвещать о четвертой? И если представить, как жестоко попирается эта заповедь (ничуть не меньше, чем третья или пятая), искренний читатель тотчас поймет, что проповедовать о ней не только правильно, но и необходимо. Именно поэтому мы столь решительно возвышаем свой голос в защиту субботы.

Мы заявили, что никто не может войти на небо благодаря одному лишь соблюдению субботы, и в то же время показали, что такое утверждение не приуменьшает значения субботнего дня. Однако давайте порассуждаем. Если на самом деле истинно, что соблюдение какой-нибудь одной или всех заповедей не является надежным залогом нашего спасения, можно ли предположить, что их несоблюдение не лишает нас возможности попасть на небеса? Нет, если человек сознательно нарушает заповеди, на небе его не будет. Если мы не убиваем, у нас нет гарантии, что мы окажемся на небе, однако если мы нарушаем эту заповедь, то мы наверняка туда не попадем. Если мы воздерживаемся от воровства или прелюбодеяния, мы не можем быть уверены, что нас ждут небеса, но, если мы нарушаем эти заповеди, доступ туда нам закрыт.

Благодаря такой очевидной аналогии нетрудно прийти к выводу, что, хотя соблюдение субботы не дает нам автоматически право на жизнь вечную, нарушение субботнего дня наверняка лишит нас этой возможности. И если человек может установить такую связь с заповедью о субботе или любой другой заповедью Декалога, которая откроет для него возможность обрести небеса, то разве не становится крайне важной проповедь служителя церкви об этих заповедях, включая и четвертую?

Продолжим нашу мысль. Вывод, в который нам предлагают поверить, заключается в том, что проповедь о Христе — это нечто совершенно иное, чем проповедь о необходимости соблюдения святого Закона Божьего, и что, следовательно, между этими двумя положениями нет ничего общего. Некоторые заходят так далеко, что заявляют, будто сама идея закона противоречит Евангелию Христа. Однако мы уже видели, что такие взгляды утрачивают свою привлекательность, как только их подвергнешь анализу. Для того чтобы выявить тесную связь между законом и Евангелием, достаточно привести два библейских отрывка. Иисус сказал Своим ученикам: «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди» (Ин. 14:15). Итак, если мы собираемся проповедовать о любви ко Христу, нам непременно надо призывать к соблюдению заповедей. Послушание — плод любви. Другой отрывок гласит: «Здесь терпение святых, соблюдающих заповеди Божий и веру в Иисуса» (Откр.14:12). Перед нами описание истинных Божьих детей в конце земной истории. Как тесно связаны их вера во Христа и послушание Божьим заповедям!

Некоторые люди не желают слышать проповеди о субботе, и причина этого в том, что совесть тревожит их и они чувствуют, что Бог осуждает их, нарушителей Своего Закона. Не проповедь неверна — неверна их жизнь.

Возражение 51

Я крестился Святым Духом, и Святой Дух дал мне понять, что соблюдать субботу не нужно.

Такое утверждение отражает точку зрения определенной религиозной деноминации, члены которой верят в то, что они наделены даром Святого Духа не так, как все остальные христиане. Они верят, что в вопросах вероучения ими напрямую руководит Святой Дух. Да, Библия много говорит о присутствии Святого Духа в жизни христиан, однако в то же время Божья книга предостерегает от возможности присутствия иного духа, уводящего от истины. Сам факт того, что кто-то обладает сверхъестественной силой, еще не доказывает, что эта сила — святой Дух Божий.

Библия призывает нас «испытывать духов» (1 Ин. 4:1). Это означает, что нам надо испытывать не Библию духами, а духов с помощью библейского учения. Иначе как мы можем узнать, какой дух овладел нами? Призывая не поддаваться влиянию некоторых «духов», пророк Исайя учит нас распознавать — является ли дух Духом Божьим. Он говорит просто и ясно: «Обращайтесь к закону и откровению. Если они не говорят, как это слово, то нет в них света» (Ис. 8:20). Таким образом, если дух противоречит закону, значит, он принадлежит не к Царству света, а к царству тьмы.

Этого богодухновенного утверждения должно быть вполне достаточно. Если какой-то дух возвещает, что субботу (которая является частью Закона Божьего и, по сути дела, его средоточием) можно не соблюдать, то какой вывод следует сделать? Разве ответ не очевиден? Такой дух полностью противоречит учению Слова Божьего.

Книга Откровение предвещает страшную беду каждому, кто будет дополнять или сокращать содержащиеся в ней пророческие слова (см. Откр. 22:18,19). В одном ее отрывке народ Божий охарактеризован как соблюдающий «заповеди Божий и веру в Иисуса» (Откр. 14:12). Дух, который сообщает человеку о том, что ему не надо соблюдать заповедь о субботе, в сущности стремится изменить это богодухновенное описание и заставить его звучать так: «Здесь те, кто соблюдает девять Божьих заповедей, но кому не надо соблюдать четвертую».

Поступая таким образом, этот дух обречен на последнюю ужасную язву, описанную в Божьей книге (см. Откр. 22:18, 19). Но какие духи подлежат Божьему осуждению? Конечно же не небесные. Дух, посланный Богом, не противоречит Слову Божьему. Христос сказал Своим ученикам: «Когда же придет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину; ибо не от Себя говорить будет, но будет говорить, что услышит, и будущее возвестит вам» (Ин. 16:13). Божий Дух возвещает верующему только то, что услышал на небе, а там никогда не оправдывается нарушение какой-либо Божьей заповеди, по крайней мере с тех пор как сатана и его злые духи были оттуда низвергнуты.

Мы считаем, что одна из задач Духа Божьего заключается в том, чтобы обличать «мир о грехе» (Ин.16:8). Но что такое грех? Грех — это беззаконие (см. 1 Ин. 3:4). Тот дух, природу которого мы здесь рассматриваем, стал бы не обличать грех, а потворствовать ему, говоря, что люди могут нарушать одну из заповедей, а именно, четвертую.

Таким образом, если какой-то дух возвещает, что субботу можно не соблюдать, мы имеем полное право заключить, что нам надо тотчас освободиться — но только не от субботы, а от этого духа. Суббота выдержала испытание веков и подтверждена Самим Богом. Нет, субботу не надо испытывать. Испытывайте духов!

Возражение 52

В христианскую эпоху нам надо святить все дни, однако поскольку государственное законодательство определяет днем отдыха воскресенье, следует повиноваться этому закону и соблюдать воскресенье.

Это возражение представляет собой попытку выбраться из затруднительного положения. Различные группы сторонников воскресенья по-разному пытаются оправдать нарушение прямого Божьего повеления святить «седьмой день». Те, кто достаточно честен, признавая, что в Новом Завете не содержится никакого указания о переносе святого дня с субботы на воскресенье, объясняют нарушение заповеди о соблюдении субботнего дня тем, что в христианскую эпоху все дни являются одинаково святыми и, следовательно, субботу незачем чтить больше, чем любой другой день.

Тем, кто утверждает, что все дни одинаковы, кажется, что они простым способом разрешили эту трудность, однако на практике такое решение выглядит не слишком убедительно. Если каждый день свят, тогда все они одинаковы, и нам нет необходимости особым образом чтить тот или иной день, приурочивая к нему свои религиозные собрания. Можно рассуждать именно так. Иными словами, поскольку суббота утрачивает свою конкретность, субботний день перестает быть днем священным.

Но как сохранить эту определенность, не отказавшись от аргумента целиком? Просто обратившись к тому библейскому отрывку, где сказано, что все мы должны подчиняться светской власти, а затем подчеркнуть, что существует гражданский закон, согласно которому определенный день недели, а именно воскресенье — нерабочий день. Таким образом, долгим окольным путем эта группа сторонников воскресенья добивается своего, избежав неприятной обязанности доказывать, что суббота была изменена на воскресенье новозаветными авторами (уже замечено, что другим сторонникам воскресенья такой богословский «подвиг» совершить не удалось).

Любой из изложенных доводов ошибочен, так что трудно выбрать — какой именно опровергать в первую очередь. Возьмем тезис о том, что все дни одинаково святы. Не слишком ли многого требуют от защитников субботы, ожидая, что одновременно будут разоблачены два прямо противоположных утверждения? Неужели мы должны опровергать и утверждение о перенесении субботы на первый день недели, и мнение, согласно которому все семь дней недели святы в равной степени? Быть может, мы заслуживаем снисхождения? Пусть сторонники воскресенья сначала определят для себя, что именно они утверждают относительно воскресенья, а уже потом ждут от нас ответа.

Рассмотрим тезис, согласно которому нам надо соблюдать конкретный день, потому что таково государственное законодательство. Да, Библия говорит, что мы должны повиноваться светской власти, но где сказано о том, что в своей духовной жизни следует руководствоваться законоположениями светского правительства? (Скорее всего, говорится обратное, например, в Деян. 5:29.) Если же утверждать приоритет государственных постановлений, тогда всякий раз, когда мы переезжаем в другую страну, надо менять вероисповедание, а если кто-то окажется среди язычников, то ему придется участвовать в языческих празднествах. До какой безысходной ситуации может довести нас такая лживая логика!

Однако давайте глубже рассмотрим эту тему. Почему существуют законы о соблюдении воскресенья, отраженные в законодательных актах различных так называемых

христианских правительств? Потому что некоторые воинствующие сторонники воскресенья, считающие, что суббота действительно была перенесена на первый день недели, убедили соответствующие власти законодательным путем сделать воскресенье нерабочим днем. И теперь, хотя все это кажется совершенно невероятным, люди, утверждающие, что все дни одинаково святы, начинают настаивать на святости воскресенья, ссылаясь на гражданский закон, который был принят по настоянию тех, кто заявляет, что суббота перенесена на первый день недели.

Можно ли представить более странный парадокс? И во что на самом деле верят такие люди?

Возражение 53

Если седьмой день недели действительно представляет собой Божью субботу, почему многие уважаемые люди этому не верят? Если то, что вы проповедуете о субботе, истинно, то почему это не стало ясно раньше?

Известно, что когда христианство пришло в этот мир, люди той эпохи (как евреи, так и греки) заметили, что появилось некое новое учение. Когда Христос, осуждая злого духа, велел ему выйти из одержимого, окружающие «ужаснулись, так что друг друга спрашивали: что это? что это за новое учение?» (Мк.1:27). Когда в Афинах Павел начал проповедовать христианство, жители спрашивали: «Можем ли мы знать, что это за новое учение, проповедуемое тобою?» (Деян.17:19). Есть и другие тексты, показывающие, что христианское учение считали новым и странным.

Вернемся в XVI век, в эпоху Реформации. Кто не знает самый распространенный упрек реформаторам — упрек в том, что их учение представляет собой нечто новое? Данный аргумент похож на возражение, которое мы рассматриваем: если то, что вы, реформаторы, говорите — правильно, почему ваше учение не появилось раньше?

Но можно ли считать, что такие обвинения, возводимые против Христа и апостолов, а также против реформаторов, доказывают, что их учение было не от Бога? Нет, нельзя. Учения надо судить по другим критериям.

Однако насколько обоснованным было обвинение в новизне, возводимое против христианства и Реформации? Когда Христос и ученики сталкивались с ним, они всегда его отвергали, заявляя, что проповедуют не какое-то новое странное учение, а, напротив, как утверждал Павел, только то, «о чем пророки и Моисей говорили, что это будет» (Деян. 26:22). Когда в новизне обвиняли реформаторов, они, обращаясь к Библии, убедительно показывали, что проповедуемое ими учение является не новым, но достаточно древним. Кроме того, им удалось показать, что на протяжении всех веков всегда существовали немногочисленные верные дети Божьи, которые знали это учение и возвещали его.

Изучая историю, мы не перестаем удивляться обвинениям против Христа и реформаторов, равно как и тому, почему люди так медленно постигали истину, которая теперь кажется столь очевидной. Однако эта медлительность является упреком им самим, а не тому учению, которое они не сумели сразу воспринять.

Связь всех этих фактов с рассматриваемым вопросом вполне очевидна. Вместе с Христом, Его учениками, вместе с реформаторами мы можем утверждать, что учение о субботе не является новым: оно старо, как само творение, его знали и придерживались благочестивые люди всех веков. Если вспомнить, что истину о субботе веками почти полностью искореняли, и она зазвучала в полный голос только относительно недавно, стоит ли удивляться, что другая истина — о праведности по вере — пребывала в забвении более тысячи лет и смогла снова заявить о себе только в XVI веке?

А теперь несколько слов о том, почему «многие уважаемые люди» не верят в истину о субботе. Что можно сказать об «уважаемых людях», живших в эпоху Христа или Реформации? Кто не знает, что именно «простой люд» с радостью внимал Христу, что Его ученики были простыми рыбаками? Кто не знает, что «почитаемые» и начальники эпохи Христа стремились к тому, чтобы народ Его не принял, и спрашивали: «Уверовал ли в Него кто из начальников или из фарисеев?» (Ин. 7:48). Что сказал Павел первым уверовавшим? «Посмотрите, братия, кто вы, призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных» (1 Кор.1:26). А что представляли собой «уважаемые люди» в эпоху Лютера? Церковные сановники всеми силами стремились схватить его и отправить на костер.

Да, мы верим, что среди так называемых «уважаемых» есть много честных сердец и что в конечном счете среди них окажутся глубоко уверовавшие в субботу. Однако даже если этого и не произойдет, седьмой день по-прежнему останется субботой Господней, потому что ни один человек, как бы ни был он уважаем, не способен изменить Божьи заповеди.

Возражение 54

Если я буду соблюдать субботу, все мои друзья и соседи станут надо мной смеяться.

Что с того, если они на самом деле станут над вами смеяться? Вы наверняка не соотносите все свои действия с тем, что подумают или скажут о вас ваши соседи. Насмешка — обычная цена, которую приходится платить, если придерживаешься какой-либо идеи, отличающейся от идей большинства. Если бы такие люди, как Бэлл, Эдисон и другие отказывались от разработки своих научных идей только потому, что люди были готовы над ними посмеяться, многие великие открытия не были бы сделаны. Именно по этой причине, для того чтобы быть изобретателем, нередко надо иметь мужество, однако вы, наверное, скажете, что в данном случае игра стоит свеч. Совершенно верно. Но разве нельзя стерпеть насмешку ради того, чтобы оставаться христианином и не терять уверенности в обретении тех наград, которые обещаны людям, послушным Богу? Вот в чем суть вопроса.

Библия не пытается скрыть того факта, что люди, смиренно выполняющие Божьи заповеди, часто незаслуженно страдают от упреков и ложных обвинений, и отчужденность грозит даже членам одной семьи, не говоря уже о соседях. Христос сказал: «Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? нет, говорю вам, но разделение; ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться, трое против двух, и двое против трех: отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери, и дочь против матери; свекровь против невестки своей, и невестка против свекрови своей» (Лк. 12:51-53).

Если вы, исполняя Божьи заповеди, постоянно опасаетесь насмешек, вспомните, как в прошлом верные Богу претерпевали за свои убеждения гораздо большие беды, нежели простое осмеяние. Вы обретете новый взгляд на свои ценности и начнете понимать, что людская насмешка мало что значит. Такой сильный человек, как Павел, писал из темницы Тимофею: «Итак, не стыдись свидетельства Господа нашего Иисуса Христа, ни меня, узника Его; но страдай с благовестием Христовым силою Бога» (2 Тим. 1:8).

Почему он не чувствовал никакого стыда и никакого унижения от своего заключения, а также от того, что был вынужден терпеть насмешки римских солдат? «Не стыжусь, — говорил он. — Ибо я знаю, в Кого уверовал, и уверен, что Он силен сохранить залог мой на оный день» (2 Тим. 1:12). «Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его» (2 Тим. 4:7, 8).

Вот почему Павел не обращал внимания на насмешки, позор и упреки. Он смотрел за пределы этой краткой жизни, обращая взор к вечному будущему с его наградами. О тех, кто устремляет свои взоры к лучшей земле, уготованной в грядущем, Божья книга говорит: «Но они стремились к лучшему, то есть к небесному; посему и Бог не стыдится их, называя Себя их Богом: ибо Он приготовил им город» (Евр.11:1б).

К этому можно добавить исполненные торжественности слова Христа: «Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами» (Мк. 8:38).

Чего вы хотите: хороших отношений с соседями или с Богом? Хотите заслужить их одобрение или доказать свою преданность Богу? Хотите, чтобы ваши соседи не стыдились вас сейчас или чтобы Христос не постыдился вас в последний великий день? Каков ваш ответ на эти весьма серьезные вопросы?

Возражение 55

Если я буду соблюдать субботу, то не смогу заработать на жизнь.

Неужели это в самом деле обоснованное возражение против Божьей заповеди? Неужели прежде чем подчиниться Богу, нам надо решить — извлечем ли мы финансовую выгоду, если будем следовать Его голосу? Если бы великие люди прошлого рассуждали о том, будет ли оплачено их служение Богу, библейское повествование оказалось бы совершенно иным. Однако люди Божьи поступают иначе.

Если вы не сумеете добыть средств к существованию, вы умрете. В то же время вы будете не первым, кто был призван заплатить жизнью за свое служение Богу. История детей Божьих — это долгая история мученичества. Всегда были люди, готовые скорее умереть, чем ослушаться Бога. Служение Небу требует мужества и отваги.

Однако не часто Бог ждет, чтобы за это служение мы принесли дорогую жертву. Итак, вы говорите, что не сумеете заработать на жизнь. Откуда вы это знаете? Разве Бог сказал вам, что вы умрете от истощения? Быть может, это просто дьявольское искушение, заставляющее вас воздерживаться от принятия правильного решения? Ничего такого вы не могли узнать из Библии, потому что Христос возвещает: «Если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры! Итак, не заботьтесь и не говорите: «что нам есть?» или «что пить?» или «во что одеться?» Потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6:30-33). Уже в пожилом возрасте Давид писал: «Я был молод, и состарился, и не видал праведника оставленным и потомков его просящими хлеба» (Пс. 36:25).

Жив Господь, и Он по-прежнему любит тех, кто, исполняя Его заповеди, тем самым свидетельствует Ему о своей любви. Почему вы не можете верить в Него и в то же время считать, что Он даст вам средства к существованию, когда вы будете соблюдать субботу?

Во всем мире есть много людей, являющих именно такую веру в Бога и нашедших в себе мужество соблюдать субботу. Оставил ли их Бог? Нет. Да, вера некоторых из них проходила проверку на прочность, пока они искали работу, позволявшую соблюдать субботу. И все же они не умерли с голода. Свидетельство многих, соблюдающих этот день, полностью опровергает рассматриваемое нами возражение.

Тем же, кто боится, что не сможет одновременно проявлять послушание Богу и зарабатывать на жизнь, хочу сказать: если вы на самом деле думаете, что Бог оставит вас, когда вы начнете Ему служить, вам надо изменить представление не о субботе, а о Боге. Если же вы верите, что Бог исполнит Свое обетование и не оставит соблюдающих Его заповеди, если во время испытания вашей веры вы скорее готовы умереть, чем проявить непослушание, тогда ваша дорога ясна — соблюдайте субботу.

Второе пришествие

Возражение 56

Церковь адвентистов седьмого дня образовалась из религиозного движения 40-х годов XIX века, известного под именем миллеризма, которое назвало дату Второго пришествия Христа. Такая историческая подоплека очень уязвима, и потому всякое серьезное восприятие этой Церкви неразумно и неосновательно.

Обвинение заключается не в том, что мы объявили об упомянутой дате, но в том, что это сделали наши духовные отцы. Сначала проясним этот факт. На протяжении всей истории своего существования адвентисты седьмого дня не только не называли дату Второго пришествия, но и вслед за Христом настойчиво повторяли, что никто не знает «ни дня, ни часа». Тому, кто знаком с нашей литературой, хорошо известен этот факт, и поэтому обвинение, возводимое против нас, делается в контексте критики наших предшественников, нашего духовного наследия. Мы не пытаемся утаить тот факт, что миллериты ожидали Второго пришествия в 1844 году, но хотим изложить всю проблему в правильной исторической перспективе.

Вернемся к тем событиям. Миллеритское движение начала 40-х годов XIX века, по сути дела, представляло собой движение межконфессиональное: миллеритами называли священнослужителей и рядовых членов различных церквей. Более того, движение выражало собой быстро растущий интерес к тем библейским текстам (особенно пророчествам), где говорилось о Втором пришествии Христа. В конечном счете любую конфессию, которая могла возникнуть в результате растущего интереса к изучению библейских текстов, касающихся Второго пришествия, надо оценивать, исходя из того исповедания, которое лежит в ее основе, а не через призму взглядов свободно организованного миллеритского движения, сосредоточившегося на одном великом учении.

Это, однако, не означает, что мы предпочли бы забыть о событиях 40-х годов. Вовсе нет. Подчеркивая, что учение адвентистов седьмого дня нельзя смешивать со взглядами миллеритов, мы не хотим сказать, что установление миллеритами конкретной даты — 1844 год — было настолько удручающим и даже фанатичным событием, что нам хотелось бы не иметь никакого отношения ко всем, кто примкнул к этому движению. Нет. Ниже мы приводим шесть фактов, которые помогают увидеть миллеритскую хронологию иначе, чем это уже привыкли делать наши критики.

Факт первый

Даже если попытка назвать дату Второго пришествия Иисуса представляет собой богословскую ошибку, она не более серьезна, чем та, которую совершали отдельные выдающиеся богословы при рассмотрении других вопросов христианского вероучения и практики. Например, из Писания мы знаем, что Бог долготерпелив и желает, чтобы никто не погиб, но чтобы все пришли к покаянию. Тем не менее Кальвин и все его последователи, закрыв глаза на это совершенно бесспорное утверждение, заявили, что одни люди предопределены ко спасению, а другие — к гибели. Постановление Дортского Синода, который догматизировал учение о предопределении вместе с его зловещим выводом (предопределением к смерти), побудило англиканских епископов указать на недопустимость тезиса о предопределении к погибели, потому что вместо назидания это может привести к отчаянию.

Не менее сильное обвинение могло бы быть сделано и против упомянутой хронологии. Однако здесь есть одно различие: споря о предопределении, богословы потеряли самообладание, но не репутацию. Их ошибочные выводы были окутаны покровом тайны, потому что касались Божественного решения относительно конечной судьбы человека. Те же, кто ошибочно предположил, что разгадал Божественное решение относительно наступления конца мира, был поднят на смех. А ведь можно было обсуждать поднятую проблему без каких-либо резкостей, не столько вводя в отчаяние, сколько наставляя людей, принявших их богословие. Поистине странно.

Факт второй

Любому последователю Христа гораздо лучше попытаться узнать как можно больше относительно пришествия нашего Господа, чем оказаться среди тех, кого Христос упрекает за то, что они сокрушаются, будто Господь медлит и не идет. Из всех ошибок, которые может совершить любящий Христа исследователь Писания, стремление определить время пришествия нашего Господа вполне может рассматриваться как самое простительное.

Факт третий

Однако гораздо важнее вопроса о том, насколько серьезной является упомянутая хронологическая ошибка, остается тот факт, что эти хронологические построения не были сутью адвентистской вести, проповедуемой Миллером и его единомышленниками. Это не требует особых доказательств. Когда состоялась Первая конференция движения (Бостон 13-14 октября 1840 года), было опубликовано заявление, обращенное «ко всем, кто всюду призывает имя нашего Господа Иисуса Христа». В этом заявлении говорилось, что цель встречи заключается в том, чтобы «возродить и восстановить древнюю веру» в личное пришествие Христа, исповедовавшуюся «христианами в первые века существования Церкви, а также глубоко образованными и сведущими реформаторами». Далее говорилось следующее: «Несмотря на то, что в некоторых менее важных вопросах этой серьезной темы мы не пришли к единому мнению (особенно в том, что касается года Второго пришествия Христа), мы единодушно заявляем, касаясь этой всеобъемлющей проблемы, что пришествие Господа, Который идет судить мир «близко, при дверях» (The First Report of the General Conference of Christians Expecting the Advent of Our Lord Jesus Christ,.sec. «Proceedings of the Conference», p. 12).

Генри Уард (Ward), председатель этой Первой конференции, а также секретарь Генри Джонс (Jones) публично выступили против попыток обозначить срок Второго пришествия.

24 мая 1842 года в Бостоне состоялась другая конференция, которая пришла к выводу, что есть веские основания ожидать конца мира в 1843 году. Однако по-прежнему подчеркивалось, что самое главное: разделять точку зрения, согласно которой пришествие Христа — ближайшее великое событие пророческой истории, а не заострять внимание на хронологическом моменте (см. Знамения времени, 1842, 1 июня, с. 69).

Весной 1844 года редактор ведущего миллеритского еженедельника «The Advent Herald» выдвинул аргументы в пользу того, чтобы назвать движение адвентистским, поскольку «это название обозначает реальное различие между нами и множеством наших противников». Свою точку зрения он поясняет так: «Мы прекрасно понимаем, что они (оппоненты) попытались представить общественности вопрос о времени пришествия как отвратительную ересь (безусловно, вопрос о хронологии должен быть так же четко разрешен, как и любой другой вопрос в этой сфере; вот почему мы отстаивали его, и он приобрел такую актуальность). Тем не менее он не является и никогда не являлся единственным или основным спорным вопросом. По существу, мы расходимся с нашими противниками не столько по вопросу истолкования пророческих периодов (времени) и их окончания, сколько по вопросу природы предсказанных событий» (The Advent Herald, March 20,1844, p. 53).

Что касается конкретного дня пришествия, а именно 22 октября 1844 года, то мы знаем, что Миллер, Хаймс и другие руководители вплоть до октября не принимали этой даты. Это, конечно, нисколько не означает, что они в меньшей степени разделяли ошибочную идею хронологических изысканий, однако ясно доказывает, что возглашение конкретной даты не было сутью движения миллеритов. До самого последнего момента некоторые известные миллеритские проповедники ссылались на Писание, говоря, что никто не знает ни дня, ни часа. Что касается самого Миллера, то 6 октября он в конце концов согласился с конкретной датой, однако 21 октября пересмотрел ее, о чем свидетельствует его письмо д-ру Орру, написанное вскоре после этого. В письме Миллера среди прочего подробно описываются дни, предварявшие ожидаемое пришествие, которое, как считалось, должно было произойти на десятый день седьмого месяца по иудейскому календарю, то есть 22 октября. Приведем отрывок: «Девятый день (седьмого месяца, то есть 21 октября) был очень примечательным. Весь день мы провели вместе, и на месте богослужения толпились явно встревоженные люди. Вечером я сказал некоторым братьям, что утром Христос не придет. Почему? — спросили они. — Потому что не при таких обстоятельствах Он должен появиться в час, которого они не знают, прийти, как тать» (Manuscript Letter, Dec. 13,1844).

Миллер, по-видимому, хотел сказать, что, если бы Христос пришел в заранее известный день, это противоречило бы Писанию, где сказано, что Он появится совершенно неожиданно, как тать. Циничные критики могут рассматривать такую перемену во взглядах Миллера накануне ожидаемого пришествия просто как доказательство его растерянности. Мы же считаем это письмо доказательством того, что в 1844 году лидер совершенно естественно сомневался в возможности вычислить день этого пришествия, нисколько не сомневаясь в духовном пророческом значении самого движения, вождем которого он был.

Факт четвертый

Попытка предложить точную хронологию не подрывает главных принципов истолкования пророчеств, на которых основывался миллеризм и на которых миллериты утверждали свою весть. Такой вывод с почти полной достоверностью вытекает из того факта, что хронологические изыскания не составляли сути миллеризма и что некоторые известные лидеры этого движения не верили в точную дату Второго пришествия Христа. В истолковании великих хронологических пророчеств миллериты исходили из того, что один день надо считать за год. В упомянутых пророчествах они усматривали великое мерило, с помощью которого можно вычислить количество пророческих столетий и найти ключ к разгадке последних Божьих замыслов о нашей земле. Отдельные пророчества представлялись им описанием папства. Во всем этом миллериты лишь следовали самым знаменитым богословам прошлых веков. Вера миллеритов в то, что Христос скоро придет и что Его пришествие состоится в буквальном смысле слова, основывалась на особом восприятии пророчеств и соответствующих библейских текстов относительно Второго пришествия. Хронологические построения просто заострили вопрос о конкретных сроках, но нисколько не ослабили сути миллеристской проповеди об этом кульминационном событии.

Факт пятый

Некоторые из богословов, тоже насмехавшиеся над миллеризмом в начале 40-х годов XIX века, сами пытались разобраться в эсхатологической хронологии. Это не вызывает никаких сомнений. В заключительной главе своей книги один священнослужитель, стремившийся изложить в ней взгляды Миллера, писал: «Если хоть сколько-нибудь можно доверять выводу, согласно которому рассматриваемые нами исторические события предсказаны в пророчестве, надо сказать, что тысячелетнее царство начнется в конце XIX или начале XX века» (W. H. Coffin. The Millenium of the Church, pp. 81,82).

В заключительной главе своей книги, посвященной миллеризму, другой широко цитируемый оппонент писал: «Итак, если бы мы могли определить точную дату начала периода протяженностью 1260 лет, во время которого должен властвовать папский антихрист, можно было бы без каких-либо затруднений определить год его падения, который совпадает с началом тысячелетнего царства или наступает на несколько лет раньше этой славной эпохи». Затем идут размышления о возможных датах, и потом автор добавляет: «Я склоняюсь к последней дате, то есть к 2015 году н.э.» (John Dowling. An Exposition of the Prophecies, pp.190, 191).

Эти люди делают свои хронологические выводы, анализируя библейские пророчества. Они не проявляли уверенности в определении точной даты этого кульминационного события — это обусловлено не сомнениями относительно возможности эту дату определить, а просто неспособностью окончательно остановиться на каком-то варианте. И тем не менее над этими людьми никто нигде не смеялся и не обвинял их в фанатизме. Почему? Мы считаем, что ответ может быть только один: они не предсказывали, что в какое-то строго определенное время мир сгорит в огне благодаря сверхъестественному появлению Христа, Который придет судить, — они утверждали, что этот мир вступит в эпоху тысячелетнего царства, в котором все, от самых малых до величайших, будут знать Господа. По сути дела, речь шла не о каком-то конкретном времени, а о событии. Мы не сможем по-настоящему постичь, о чем на самом деле спорили адвентисты 1844 года и их противники, если не поймем, что спор шел о событии, которое должно совершиться. Мир смеялся не над хронологией, а над событием, предсказанным миллеритами.

Факт шестой

Со всей искренностью следует заявить, что адвентисты седьмого дня никогда не вычисляли дату Второго пришествия нашего Господа, хотя в то же время надо самым естественным образом и без малейшего замешательства признать, что наши корни уходят в миллеризм. Это естественный вывод, который можно сделать из представленных здесь свидетельств. Все протестанты гордятся тем, что являются духовными потомками реформаторов XVI века и при этом не считают, что им надо нести ответственность за каждую идею или учение, которые распространялись реформаторами, особенно если такое учение не отражает сути реформаторской вести. Более того, с самого начала Реформация представляла собой свободное движение, не ограниченное четкими рамками. Строго определенные лютеранская и кальвинистская конфессии сложились значительно позднее. Каждая уходила своими корнями непосредственно в почву Реформации, но каждая с полным правом могла утверждать, что она должна нести ответственность только за те учения и обряды, которые стали предметом веры и практической жизни лишь после того, как сложилась церковная организация, наделенная соответствующей властью. Точно также обстоят дела и с адвентистами седьмого дня в их отношении к миллеризму и хронологии Второго пришествия.

Возражение 57

Миллериты, или движение Второго пришествия, из которого вырос адвентизм седьмого дня, запятнали себя странными фанатичными действиями (например, обманутые сторонники Миллера облачились в одежды вознесения, а сам Миллер взбирался на крышу, ожидая пришествия Христа). Многие теряли рассудок, слушая фанатичную проповедь. Фанатизм существовал и до, и после 1844 года. Все это доказывает, что Бог не участвовал в движении, приведшем к появлению адвентизма седьмого дня.

Ради практических соображений разделим наш ответ на две части.

1. Что представляло собой миллеритское движение вплоть до той даты, когда его последователи ожидали Второго пришествия Христа, то есть до 22 октября 1844 года? Мы полностью отвергаем два наиболее распространенных обвинения, а именно: то, что участники движения носили одежды вознесения и что многих миллеритская проповедь лишала рассудка. Кроме того, мы полностью отвергаем и многие другие обвинения в фанатизме. Никакое религиозное движение никогда не может избежать обвинений в каких-то фанатичных действиях, потому что всегда найдется, по меньшей мере, несколько неуравновешенных личностей, которые вступят в его ряды и будут действовать от его имени. Доказательства в поддержку нашего столь решительного заявления можно найти в книге «Полуночный крик», опубликованной в 1944 году издательством Review and Herald. В ней содержатся источники по всем важным моментам истории миллеритов (включая вопрос о фанатизме) вплоть до завершения этого движения. 2. Что можно сказать о миллеритском движении после 1844 года? До тех пор пока у него было общее руководство, более или менее официальные публикации, до тех пор пока довольно регулярно проводились всеобщие конференции, дух и характер этого движения можно было довольно точно определить. Неустойчивые или фанатично настроенные лица и группы резко отличались от основной части движения, и его защитники могли публично выражать свое неодобрение каким-либо неразумным поведением. Иногда такие заявления были необходимы, потому что всегда находятся мятущиеся и фанатичные личности, стремящиеся примкнуть к какому-нибудь новому религиозному движению.

После 1844 года (когда движение расформировалось) уже нельзя было говорить о четко организованной сплоченной группе, именовавшейся миллеритами, которая могла бы единодушно осудить и изгнать любой фанатизм, прикрывавшийся принадлежностью к миллеритам или адвентистам.

Все это время враждебно настроенное окружение было готово оповестить весь мир о любой фантастической истории, касавшейся всякого, кто поддерживал идеи о Втором пришествии. Удивительно не то, что до нас могли дойти обвинения миллеритов сразу после 1844 года, а то, что таких причудливых историй больше не было.

Однако если не забывать о следующих шести фактах, то любой непредубежденный человек без всякого труда убедится, что адвентистов седьмого дня и по существу всех адвентистов в целом не следовало бы чернить подобными вымыслами.

1. В большинстве случаев самые правдоподобные истории, которые очень широко распространялись до 22 октября 1844 года, оказались совершенно безосновательными, а порой — сильно преувеличенными. Почему всем сообщениям об этом движении после 1844 года придают больше значения? Быть может, в 1845 и последующих годах информация стала более правдивой?

2. Исследуя сочинения миллеритов, а также анализируя их поведение до конца 1844 года, мы приходим к выводу, что это были спокойные, осмотрительные люди, серьезные христиане, пришедшие из многих церквей. Разумно ли предполагать, что, внезапно изменившись, они стали безудержными фанатиками?

3. Что касается отдельных случаев фанатизма, которые действительно имелись после 1844 года, то их однозначно осудили как руководство адвентистов первого дня, так и те, кто позднее назвал себя адвентистами седьмого дня.

4. В период с 1845 года до начала 50-х годов не существовало никакой организации под названием адвентисты седьмого дня. Из тысяч бывших миллеритов в буквальном смысле набралась только горсть тех, кто к учению о скором Втором пришествии добавил учение о субботе и святилище. Иногда в небольшой группе адвентистов насчитывались лишь единицы тех, кто присовокупил к своим верованиям последние две доктрины. Среди встревоженных и озадаченных миллеритов выделялись три человека, ставшие пионерами Церкви адвентистов седьмого дня: Джозеф Бейтс, Джеймс Уайт и Елена Уайт. Они призывали стойко держаться веры в скорое пришествие и провозглашали истину о субботе и святилище. Постепенно стало возникать то, что сегодня известно как Церковь адвентистов седьмого дня.

Иногда эти три основоположника горячо противостояли фанатизму, и это ясно видно из их трудов. Видно и то, что они изо всех сил старались разоблачить его. С уверенностью можно говорить, что некоторые люди, имевшие склонность к фанатизму, преодолели этот порок и стали стойкими последователями развивавшегося в ту пору движения за соблюдение субботы. Это доказывает лишь то, что движение смогло усмирить мятежных духов. Иными словами, адвентизм седьмого дня — это противоядие от фанатизма.

5. Три человека, заложившие основы движения адвентистов седьмого дня, не расставались с ним в течение многих лет. В течение всей своей общественной деятельности они непрестанно проповедовали одни и те же основные взгляды, касающиеся духовной жизни. Таким образом, было бы вполне уместно заключить, что в 60-х и 70-х годах, когда названные лица оставались влиятельными людьми, более или менее четко организованная Церковь адвентистов седьмого дня состояла из людей, по существу, разделявших общие концепции и идеи, которые отстаивались теми, кто уже вначале последовал за учением и воспринял духовные наставления этих первопроходцев. Что мы обнаруживаем, исследуя добросовестно сделанные церковные записи 60-х и 70-х годов? Быть может, мы находим подтверждение тому, что в ту пору адвентисты седьмого дня были безудержными фанатиками? Ответ однозначен — нет! На протяжении всей своей истории Церковь адвентистов отличалась удивительной свободой от всякого фанатизма и всегда разоблачала любую его разновидность. Это совершенно ясно и неоспоримо. Было бы поистине странно, если движение, на протяжении всей своей истории имевшее такую репутацию, вытекало из источников, зараженных фанатической безудержанностью. Можем ли мы отменить до сих пор неоспоримую истину, согласно которой река не бывает выше своего источника?

6. Обвинения в фанатизме, начавшиеся сразу после 1844 года, были весьма однообразными, смутными и неконкретными. По сути дела, невозможно убедительно ответить на обвинение, в котором не называются имена, места и даты.

Однако в 1944 году, то есть спустя целое столетие после обвинений в мнимом фанатизме, один общепризнанный критик выдвинул против пионеров-адвентистов конкретное обвинение в фанатизме, якобы имевшем место после 1844 года. Это обвинение появилось в журнале «The Gathering Call», вышедшем под редакцией Е. С. Балленджера (Ballenger): «He боясь успешного опровержения, мы утверждаем, что пионеры-адвентисты, для того чтобы показать свое смирение, пересекали мосты на четвереньках, а также ползали под столами… Кроме того, известно, что у них существовал обычай целовать друг другу ноги. Собираясь на свои общие собрания, они, как правило, загоняли всех в одну комнату, каждый разувался, а затем первый из очереди, проходя мимо, целовал ноги своих братьев; затем наступала очередь следующего и так до конца. Это практиковалось не какими-то несведущими людьми, а такими, как Андрюс».

Итак, наконец-то расплывчатые рассказы о фанатизме «пионеров-адвентистов» приобрели какую-то определенность, поскольку в данном случае упомянуты конкретные примеры. Обвинение без каких-либо оговорок названо «фактом» и предваряется впечатляющим заявлением: «Не боясь успешного опровержения, мы утверждаем». У нас появилась возможность выяснить, насколько достоверны сообщения о фанатизме адвентистов седьмого дня. Желая узнать, насколько правомочны такие обвинения, доктор Андрюс, внук упомянутого Андрюса, вступил в переписку с Балленджером. Я просматривал эти письма. Балленджер признает, что свое обвинение он целиком основывал на том, что ему сказал Освальд Стоуэлл (Stowell) в период между 1905 и 1912 гг., когда этому Стоуэллу было «почти под восемьдесят». Балленджер сознается, что сам Стоуэлл не говорил, будто Андрюс целовал ноги своих братьев, но это говорили другие, имена которых он не может назвать. Таким образом, Балленджер признавал, что в живых не осталось никого, кто слышал бы из уст Стоуэлла эту историю!

В мае 1944 года в журнале «The Ministry» была опубликована статья подзаголовком «Мертвые молчат», содержащая упомянутую переписку. В статье отмечалось, что Освальд Стоуэлл, якобы поведавший эту историю, в момент предполагаемой беседы был очень стар и таким же старым был тот, кто ее пересказал. В статье отмечалось, что история затрагивает случай, происшедший 100 лет назад. Сам по себе рассказ настолько выразителен, что Стоуэлл (ветеран адвентизма, состоявший в Церкви всю свою жизнь) наверняка не стал бы молчать о ней, приберегая до своих последних дней. Тем не менее прежде эту историю не слышал никто, даже внук Андрюса. Ее никогда не слышала даже госпожа Паркер Смит (Smith), дочь Стоуэлла, которой отец много раз рассказывал о зарождении адвентизма. Ее письмо, в котором она сообщает об этом, тоже было напечатано.

В своем ответе (The Gathering Call, July-August, 1944) Балленджер на восьми страницах, переполненных эпитетами, горячо обсуждает адвентистское учение, начиная с нравственного облика проповедников и заканчивая теологией. Он очень многословен, но так и не отвечает на вопрос — можно ли привести более основательные доказательства в поддержку сделанного им предыдущего обвинения в фанатизме. Балленджер позволяет себе удивляться тем, что кто-то может всерьез отнестись к «пустякам», которые он говорит об адвентистах.

Человек, который хочет, чтобы его воспринимали серьезно, не имеет привычки предварять «пустяковые» обвинения такими впечатляющими словами: «Не боясь успешного опровержения, мы утверждаем». Быть может, вместе с другими критиками, бросающими обвинения в фанатизме, он считает «пустяком» потешаться над давно умершими добрыми людьми. Теперь складывается впечатление, что единственным «пустяком», касающимся этого обвинения, являются те доказательства, которые он приводит, чтобы его поддержать.

Так закончилась попытка убедиться в достоверности, по-видимому, самой выразительной истории, приведенной критиком адвентизма, чтобы обосновать мнимые обвинения в фанатизме со стороны руководителей Церкви в период после 1844 года.

В свете всего сказанного честные критики, обвинявшие адвентистов в фанатизме, считая, что этот факт исторически доказуем, отныне конечно же изменят свои взгляды!

Возражение 58

Адвентисты седьмого дня говорят, что они представляют собой пророческое движение, воздвигнутое Богом для того, чтобы проповедовать Его последнюю весть этому миру. В то же время они признают, что своими корнями их движение уходит в миллеризм, лидеры которого учили, что Христос придет в 1844 году. Может ли Бог руководить движением, которое с самого начала проповедовало заблуждение и в результате этой ошибки пережило великое разочарование и смятение?

Если бы у нас не было никаких письменных свидетельств относительно того, как Бог общается с человеком, и если бы мы знали только об опыте 1844 года, этот вопрос привел бы нас в замешательство. Однако у нас есть библейское повествование, написанное задолго до появления нашего учения. Когда ученики, странствуя по Палестине, возвещали о скором наступлении Божьего Царства, и они, и их слушатели были уверены в том, что Христос собирается утвердить Свое Царское правление. Толпы людей горячо верили этому, что подтверждали ликующие возгласы, которыми встречали Иисуса, направлявшегося в Иерусалим: «Народ же, предшествовавший и сопровождавший, восклицал: осанна Сыну Давидову! благословен Грядущий во имя Господне! осанна в вышних!» (Мф. 21:9).

Однако в этой связи гораздо важнее то, что в Библии мы не находим ни единого упрека со стороны нашего Господа, ни единого слова, которым бы Он захотел исправить их ошибочные идеи. Единственный комментарий приводит апостол, описавший это событие, подметив, что торжественный вход в Иерусалим стал исполнением пророчества: «Скажите дщери Сионовой: се, Царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на ослице и молодом осле, сыне подъяремной» (Мф. 21:5). Однако ни многочисленные толпы народа, которые, конечно, помнили об этом пророчестве, ни апостолы, спорившие о том, кто займет более высокое место в грядущем царстве, не сознавали, что Царь, в зримом триумфе вступающий в город, вскоре претерпит позорное страдание на кресте.

Да, Христос говорил ученикам о Своей скорой смерти, но они не понимали, что на самом деле Он хотел сказать. В этом не может быть никаких сомнений. По дороге в Еммаус два ученика, не узнав Господа, доверительно сообщили Ему о том, что «мы надеялись было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля» (Лк. 24:21). На что Христос ответил: «О, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки! Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою? И, начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании» (Лк. 24:25-27).

Как разочарованы были эти ученики! Какие иллюзии им пришлось утратить! Их горечь усиливалась еще и тем, что они могли предстать перед всем миром как ученики и сторонники какого-то обманщика. Таковы были их чувства, когда вместо престола Он был вознесен на крест.

Если доводы наших критиков правильны, то в таком случае можно сказать, что Бог не участвовал в движении, представленном апостолами, 70-ю другими учениками, а также всеми теми, кто возвещал, что Царство Божье уже приблизилось. Однако было бы богохульством говорить, что Бог не находился рядом с апостолами и всеми, кто возвещал радостную весть о Царстве. Нас приводит в изумление духовная косность, неспособность увидеть приближающийся крест и невозможность понять «все, что предсказывали пророки». В то же время мы ни на минуту не сомневаемся в божественном призыве апостолов, а также в божественной сущности той вести, которую они проповедовали. Возглашая о приближении Царства Божьего, они проповедовали Слово Божье, хотя сами в полной мере не понимали свою весть. В истории религии нет более яркого примера непонимания вестниками своей вести и нет более горького разочарования, чем то, что постигло апостолов и всех, кто к ним присоединился. Однако в этой связи больше всего удивляет то, что историческая летопись не позволяет нам обнаружить никакого другого религиозного движения, которым столь решительно и непосредственно руководил бы Бог.

Сколь бессмысленным кажется вопрос, поднятый в данном возражении, если вспомнить обо всем этом!

Возражение 59

Миллериты считали, что в Книге пророка Даниила (см. Дан. 8:13,14) они нашли доказательство того, что Христос придет 22 октября 1844 года. После пережитого ими разочарования некоторые из них {впоследствии ставшие основателями адвентизма седьмого дня) пытались отстоять мысль о том, что Бог руководит ими, и по-новому истолковали упомянутый текст — теперь утверждалось, что содержащееся в нем пророчество действительно исполнилось в 1844 году, однако произошло указанное событие на небе. Таким образом, адвентизм седьмого дня родился в попытке найти выход из затруднительного положения.

Сейчас мы не будем обсуждать обоснованность истолкования упомянутого отрывка, предпринятого адвентистами. Этот вопрос подробно рассмотрен в нашей литературе. Обратимся к словам о затруднительном положении.

При желании затруднительное положение можно найти не только в нашей истории. Католическая церковь вполне закономерно могла бы то же самое сказать и о протестантизме. Лютер прекрасно сознавал ужасную силу греха и настоятельную потребность искупления. Тем не менее он отказался признать, что покаяние и добрые дела, установленные церковью, могут стать действенными орудиями в этом деле. Из затруднительного положения он вышел, «изобретя» новую формулу спасения: он возвестил, что оно целиком и полностью совершается Христом на небесах, а нами принимается с верою.

Неверующие часто заявляют, что христианская Церковь возникла в результате попытки найти выход из того затруднительного положения, в которое она попала. Логика их рассуждений такова: ученики поняли свою ошибку — Христос не установил на земле ожидаемого ими Царства, однако, не желая признать, что они обманулись в своем Господе, пересмотрели проповедь и придумали историю о том, что Он воскрес, вознесся на небо, где ходатайствует о нас и откуда придет, чтобы утвердить Свое Царство.

Можно привести и другие примеры из области религиозной жизни, однако для того, чтобы убедиться в бездоказательности тезиса о так называемом затруднительном положении, достаточно и этих. Если следовать строгой логике такого обвинения, то получается, что с самого начала какой-нибудь человек или движение должны обладать всей полнотой истины или не обладать ею вовсе. Другая же схема — поначалу знать какую-то часть этой истины, а все остальное обрести в горькой школе разочарования — отвергается безоговорочно. Когда вопрос ставится таким образом, безрассудность обвинения становится очевидной. Наши критики, а также все мы должны признать, что иногда новая истина постигается в результате разочарований и даже весьма затруднительных положений, и избежать этого невозможно. Если мы все считаем, что Бог руководит нашей жизнью, нам надо признать, что иногда ради нашего духовного блага Бог допускает такие ситуации, а может быть, Сам их порождает.

Возражение 60

В течение нескольких лет после разочарования, постигшего их в 1844 году, адвентисты седьмого дня были убеждены, что время испытания для этого мира завершилось. Мог ли Бог руководить движением, которое верило в такое небиблейское учение?

Ответ, который мы дали на Возражение 58, вполне достаточен для того, чтобы ответить и на это. Приведенную там параллель между учениками Христа и адвентистами можно распространить и на этот поставленный перед нами вопрос. Библия ясно говорит о том, что ученики (особенно Петр) сначала считали, что их весть о спасении предназначена только для евреев, и поэтому совершенно не предполагали обращать свою проповедь к язычникам, они думали даже, что с ними нельзя разделять одну трапезу. Чтобы подготовить Петра к посещению дома сотника, ему было дано видение на кровле. Посетив сотника, он рассказал своим братьям в Иерусалиме о том, как Святой Дух излился на собравшихся в доме этого человека, и добавил: «Итак, если Бог дал им такой же дар, как и нам, уверовавшим в Господа Иисуса Христа, то кто же я, чтобы мог воспрепятствовать Богу?» (Деян.11:17). «Выслушав это, они [то есть апостолы и уверовавшие иудеи в Иерусалиме] успокоились и прославили Бога, говоря: видно, и язычникам дал Бог покаяние в жизнь» (Деян. 11:18).

Только постепенно уверовавшие в Христа иудеи полностью осознали возвышенную истину о том, что Евангелие должно быть проповедано всем людям во всех уголках земли. Мы удивляемся тому, что сначала они считали спасение уделом лишь избранных, а особенно поражает, что апостолы воспринимали себя как исключительных людей. Однако никому из нас, и даже критикам адвентизма, не придет в голову усомниться в том, что апостольской церковью руководил Бог. Мы говорим, что мысль о спасении одних только евреев была небиблейской, но знаем, что Бог тем не менее вел именно их. Почему нельзя допустить, что Бог с самого начала руководил и раннеадвентистским движением, несмотря на то, что какое-то недолгое время его участники считали, будто период испытания для мира закончился? Что хуже: верить, что двери благодати затворились, или что они никогда не открывались?

Если бы апостольской церкви не удалось расширить уровень своего восприятия и преодолеть узость взглядов, христиан можно было бы на самом деле обвинить в том, что их церковь — оплот неприемлемой христианством исключительности. Равным образом, если бы наши духовные отцы 40-х годов XIX века продолжали настаивать на том, что время испытания завершилось, можно было бы выдвинуть серьезное обвинение и против адвентистов седьмого дня. Однако ни в том, ни в другом случае нельзя говорить о ложном учении. И там, и тут Божественный Дух, задача Которого заключается в том, чтобы вести детей Божьих к полноте истины, скоро дал им возможность постичь истину о том, что Божий план спасения охватывает весь мир.

В данном случае не совсем уместно рассказывать о том, как наши предшественники довольно быстро стали расширять свои взгляды, в результате чего к началу 50-х годов (за десять лет до формальной организации Церкви адвентистов седьмого дня) учение полностью избавилось от ошибок⁰⁰⁵ . Нам остается только добавить, что все ошибки были исправлены под просвещающим воздействием Духа Божьего.

⁰⁰⁵ Более подробно об этом вопросе см. F. Nicol. Ellen G. White and Her Critics, pp.161-252; 598-615.

Возражение 61

Второе пришествие Христа является не буквальным, а духовным. Он приходит к христианину в момент его обращения или смерти.

В той мысли, что Христос приходит к нам в момент нашего обращения, есть определенный смысл. Когда мы принимаем Его, Он Святым Духом входит в сердце и начинает руководить нашей жизнью. Святой Дух вошел в жизнь апостолов после того, как их покинул Христос. Учитель сказал: «Если Я не пойду, Утешитель [Дух Святой] не придет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам» (Ин. 16:7; 14:26). Таким образом, опыт духовного общения со Христом посредством Святого Духа по своей природе весьма далек от Второго пришествия Христа и обусловлен тем, что Сам Христос уходит.

Христос, предупреждая учеников о том, что скоро Он покинет их, объяснил: Он уходит для того, чтобы приготовить им место, а потом добавил: «Приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я» (Ин.14:1-3). Когда в день Пятидесятницы Святой Дух сошел на учеников, Христос не появился, чтобы взять их в небесную обитель, однако, когда Он придет во второй раз, отличительная особенность пришествия будет заключаться в том, что Он возьмет верующих к Себе.

Филиппийцам, которые обратились и стали вести христианский образ жизни, Павел сказал: «Будучи уверен в том, что начавший в вас доброе дело будет совершать его даже до дня Иисуса Христа» (Флп. 1:6). Примерно то же самое он говорил и фессалоникийцам: «Вы обратились к Богу от идолов, чтобы служить Богу живому и истинному и ожидать с небес Сына Его» (1 Фес.1:9,10). В обоих случаях люди, с которыми беседовал Павел, были новообращенными, и в обоих случаях их наставляли в том, чтобы они ожидали пришествия «с небес Сына Его, Которого Он воскресил из мертвых, Иисуса». Павел конечно же не верил, что пришествие Христа совершается во время обращения: он скорее считал, что само обращение подготавливает нас к тому славному будущему событию, когда лично придет Воскрешенный из мертвых.

Когда Христос пришел первый раз, Его пришествие было буквальным, Он реально присутствовал среди людей. Даже после Своего воскресения Он сказал ученикам: «Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите» (Лк. 24:39). На каком основании мы можем говорить, что Его Второе пришествие будет менее реальным? Если Его Первое пришествие было буквальным, разве мы не можем заключить (если, конечно, нет свидетельств, говорящих об обратном), что Второе пришествие тоже будет таковым?

В Библии не только нет никаких свидетельств об обратном, но, напротив, есть конкретное доказательство в пользу нашего вывода. Когда Христос вознесся, два небесных посланца обещали ученикам: «Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо» (Деян.1:11). Этим словам вторит Павел, сказавший, что «Сам Господь… сойдет с неба» (1 Фес. 4:16). Здесь имеется в виду не просто какое-то духовное влияние, которое повторится еще раз, — речь идет о Втором пришествии «сего Иисуса, вознесшегося от вас на небо». Не какой-нибудь небесный представитель, реальный настолько, насколько он может быть таковым, но «Сам Господь… сойдет с неба». Так говорит Писание.

Кроме того, мы читаем, что, когда Христос вернется, ослепительный свет Его пришествия озарит все небо, а Его ослепительная слава заставит грешников бежать в страхе. Более того, мы находим, что, когда Христос придет, мертвые восстанут к жизни и вместе с оставшимися в живых праведниками будут восхищены на облаках для встречи с Господом на воздухе (см. Мф. 24:27; Откр. 6:14-17; Ин. 5:28,29; 1 Фес. 4:15-18). Только человек, готовый аллегорически истолковывать то, что сказано совершенно однозначно и недвусмысленно, может поддержать идею, согласно которой Второе пришествие Христа будет духовным, однако если мы лишаем слова их понятного смысла, то тем самым уничтожаем основу для разговора о том, чему учит Библия.

Сами свидетельства, которые говорят в пользу того, что пришествие Христа будет буквальным и что оно не происходит при обращении, подтверждают и то, что это пришествие не может совершаться в момент смерти. Видя смерть праведника, грешники не бегут в ужасе, и равным образом, умирая, праведник не воскресает; тем не менее бегство грешников и воскресение праведников станут характерными для Второго пришествия.

Пришествие Христа будет настолько реальным, что «узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его» (Откр. 1:7).

Возражение 62

С христианской идеей любви совершенно несовместимо представление о том, что Христос придет в этот мир как разрушитель и мститель.

Странно, что выдвигается такое возражение, потому что оно, как правило, исходит от тех, кто придерживается широко распространенного учения о том, что после смерти грешники попадают в огонь ада, где будут гореть вечно. Если наш критик считает, что нескончаемые муки, доставшиеся в удел грешникам, в большей мере согласуются с идеей христианской любви, чем быстрое уничтожение во время Второго пришествия Христа, нам остается просто сознаться в своей неспособности постичь логику такого рассуждения и завершить дискуссию. Однако, учитывая, что проблема поставлена столь решительно, мы сильно сомневаемся, что кто-нибудь станет утверждать, будто бесконечные адские пытки свидетельствуют о большей любви, чем уничтожение грешника во время Второго пришествия.

Все, кто придерживается изначального учения, которое утверждает, что между праведником и грешником существует определенное различие и что наступит день суда, когда Бог воздаст людям по их делам, должен верить: грешников ждет наказание, а праведников — награда. Для каждого, кто безоговорочно доверяет Библии, это совершенно очевидно и обсуждению не подлежит.

Верящие в буквальное Второе пришествие Христа, конечно же, не являются единственными, кто считает, что грешники будут страдать. Пожирающий огонь Второго пришествия будет жечь не сильнее, чем огонь ада, о котором говорится в исповеданиях многих деноминаций. Можно ли вразумительно доказать, что наказание грешника вечной пыткой в каком-то отдаленном месте в большей степени согласуется с идеей христианской любви, чем наказание смертью тех же самых грешников прямо здесь, на земле, где они совершали свои грехи?

Бог не получает никакого удовольствия от смерти грешников (см. Иез. 18:32). В конечном счете Бог уничтожает их не потому, что ненавидит людей: просто у Него не остается иного выхода, чтобы очистить Вселенную от греха. Грех — это то, что обнаруживается только у существ, обладающих свободной волей и нравственным чувством. Его семена могут расцвести только в том случае, если они глубоко укоренены в разуме и сердце. Таким образом, уничтожение греха предполагает уничтожение тех, кто решил упорствовать в своих согрешениях.

Бог никогда не мог спокойно созерцать беззаконие, а грешный человек — смотреть в лицо Богу. Только чистые сердцем смогут узреть Его. Когда Моисей, находясь на горе, попытался увидеть Божий лик, Бог этого не допустил. Моисей был помещен в «расселине скалы», чтобы он мог укрыться от Божьей славы, когда Господь будет проходить мимо (Исх. 33; 34).

Из всего этого можно извлечь следующий духовный урок. Будучи немощными грешниками, мы тоже можем спрятаться в расселине скалы, каковой является Иисус Христос. Каждому дается возможность прибегнуть к Его покровительству. Когда мы сокрыты во Христе, наши грехи прощены — Он покрывает их Своей святой жизнью. Таким образом, нам нечего будет бояться, когда во время Второго пришествия воссияет Божья слава. Грозное сияние этой славы озарит как праведников, так и грешников: разница только в том, что праведники будут защищены праведностью Христа, а грешники предстанут в духовной наготе. Они будут взывать к горным вершинам, умоляя их обрушиться на них и сокрыть от лица Того, Кто воссядет на престоле. Своевольно распоряжаясь своей жизнью, они сами навлекут на себя смерть.

Возражение 63

Нам надо стремиться помочь людям сделать этот мир лучше, а не тратить время на разговоры о каком-то другом мире, как это происходит при проповеди о Втором пришествии.

Никто не станет спорить, что мир стал бы намного лучше, если бы из него были изгнаны болезни, а наша жизнь приблизилась бы к идеалу, если бы людские сердца были освобождены от эгоизма, зависти, ненависти и вожделения.

Однако можно ли утверждать, что проповедь, призывающая людей приготовиться к жизни в другом мире, каким-то образом мешает бороться с первой из названных бед, то есть с болезнью? Конечно, нет. Христос уделил много времени тому, чтобы служить больным, и в то же время Он проповедовал: «Не собирайте себе сокровищ на земле… но собирайте себе сокровища на небе… ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6:19-21).

Христос заповедал Своим ученикам идти к людям и исцелять больных. Они так и поступали, но в то же время учили о Втором пришествии, готовя людей к Небу, и это было основной темой их проповеди. Всем известно, что адвентисты седьмого дня в своих проповедях довольно сильно заостряют внимание на Втором пришествии, но в то же время, благодаря целой сети санаториев и бесплатных аптек, имеющихся на каждом континенте, совершают служение больным.

Это на самом деле примечательно, если вспомнить, в чем нас обвиняют в данном возражении. И тем не менее это не просто примечательный, но вполне естественный результат адвентистского вероучения. Любовь Христа, вошедшая в сердца тех, кто верит, что Он придет снова, заставляет их уделять время и средства для помощи больным.

Проповедуя о том, что вознесшийся Христос придет опять, ученики делали этот мир более пригодным для проживания, не только исцеляя больных, но и помогая бедным. Те, кто внимал их проповеди, имея деньги, добровольно жертвовали их, дабы облегчить страдания неимущих (см. Деян. 4:32-37). Сколько голодных и нуждающихся обрели бы помощь, если бы тот же самый дух безраздельно властвовал в современной христианской Церкви!

Чему же следует уделять больше времени — искоренению пороков человеческого сердца или учению о Втором пришествии? Совершенно очевидно, что все мудрецы этого мира не сумели разрешить все более обостряющуюся проблему преступности и нравственного разложения. Быть может, наш критик хочет, чтобы вместо проповеди о Втором пришествии мы посвящали время созданию какой-нибудь комиссии по борьбе с преступностью или комитета по социальным исследованиям? Если так, то какой бы комитет он предложил и как доказал, что мы действительно потратили свое время не зря?

Люди изобретают цепи для тела, но не могут изменить сердца, и, выходя из тюрьмы, преступник готов снова совершить преступление и, быть может, даже худшее. Страх перед законом может удержать грешника от явного насилия, но в душе он все равно остается преступником и ждет подходящей возможности, чтобы осуществить свои злые замыслы.

Когда же мы проповедуем величественное учение о том, что Христос вернется зримо и лично, люди, погрязшие в грехах, начинают живо ощущать (и эта яркость восприятия не достигается иным способом), что однажды им придется встретиться с Богом и дать Ему отчет за свои дела. С Божьей помощью эта величественная истина способна заставить людей взывать о духовной помощи, благодаря которой они могут приготовиться к этой встрече. Тот, кто допускает, что религия несет какую-то весть человеку, должен признать, что весть об ответственности перед Богом, изложенная в учении о Втором пришествии, является одной из самых значительных среди тех, которые когда-либо были возвещены человеческому сердцу.

У каждого, кто принимает учение о Втором пришествии и живет надеждой встретить Христа лицом к лицу, в сердце всегда таится сильное стремление к тому, чтобы жить свято: «И всякий, имеющий сию надежду на Него, очищает себя так, как Он чист» (1 Ин. 3:3). Человек с чистым сердцем — добрый гражданин, и чем больше таких людей в этом мире, тем лучше в нем жить.

Возражение 64

Христос Сам сказал, что Он придет, как тать ночью. То же самое говорил и апостол Павел. Таким образом, адвентисты седьмого дня неоправданно заявляют, что знают нечто определенное о времени пришествия Христа.

Мы признаем, что не можем знать, когда именно придет Христос. На протяжении всей истории нашего существования как отдельной религиозной деноминации, мы буквально принимали слова Христа о Его пришествии: «О дне же том и часе никто не знает» (Мф. 24:36). «Итак, бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет» (Мф. 24:42). Дальше Христос использует образ неожиданного вторжения вора.

Однако, беседуя о Втором пришествии, мы не ограничиваемся только этими двумя высказываниями Христа. Мы верим всему, что Он говорил. Мы верим всей Библии. Говоря о Своем пришествии, Христос не сводил все к тем высказываниям, которые мы привели. Эти тексты — всего лишь часть длительного разговора на данную тему. Ученики, зная, что Он скоро покинет их и надеясь на скорую с Ним встречу, спросили Его: «Какой признак Твоего пришествия и кончины века?» (Мф. 24:3). Ответ Христа примечателен прежде всего тем, что Он даже не намекнул, что такой вопрос может быть неуместным.

Совершенно очевидно, что, считая его вполне уместным, Он превратил Свой ответ в настоящую беседу. Описав различные признаки, которые будут заметны на небе и на земле, Он добавил: «От смоковницы возьмите подобие: когда ветви ее становятся уже мягки и пускают листья, то знаете, что близко лето; так, когда вы увидите все сие, знайте, что близко, при дверях» (Мф. 24:32, 33).

Ранней весной нежные листья деревьев ясно говорят нам о том, что лето близко, однако мы все равно не можем со всей точностью сказать, когда оно наступит. Благодаря этому простому примеру, Христос согласовал два Своих высказывания: о том, что мы можем знать о близости пришествия, и о том, что «о дне же том и часе никто не знает».

Говоря о пришествии Христа, Павел подчеркивает, что для тех, кто станет ошибочно предсказывать «мир и безопасность», оно будет совершенно неожиданным и похожим на вторжение ночного вора (см. 1 Фес. 5:3). Павел добавляет, что убаюканные обманчивым чувством собственной безопасности, они будут застигнуты «внезапной пагубой». Однако что можно сказать о тех, кому Павел пишет свое послание и кто знает «времена и сроки»? Прислушаемся к его словам: «Но вы, братия, не во тьме, чтобы день застал вас, как тать. Ибо все вы — сыны света и сыны дня: мы — не сыны ночи, ни тьмы. Итак, не будем спать, как и прочие, но будем бодрствовать и трезвиться» (1 Фес. 5:4-6).

Но каким образом можно узнать эти «времена и сроки»? Исследуя пророчества Божьей книги. Вавилонскому царю Навуходоносору, которому не давал покоя вопрос о том, «что будет после сего», пророк Даниил сказал: «Есть на небесах Бог, открывающий тайны; и Он открыл царю Навуходоносору, что будет в последние дни» (Дан. 2:28, 29). Вся Книга пророка Даниила исполнена пророчеств о грядущем пришествии Христа в славе.

Отвечая ученикам на вопрос, когда наступит конец мира, Христос сослался на предсказание «пророка Даниила» и добавил, что «читающий да разумеет» (Мф. 24:15).

В 1-й главе Книги Откровение содержится такое благословение: «Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем; ибо время близко» (Откр.1:3).

Говоря о том, что нам ничего не известно о времени пришествия Христа, мы просто бросаем вызов этим и подобным текстам и утверждаем, что Бог пророков сокрыл от них всякое знание о кульминационном событии земной истории.

Возражение 65

Никто не может знать, придет ли Христос завтра или через тысячу лет, — и одним из веских доказательств этого является заблуждение апостолов, считавших, что Он придет уже при их жизни. Все они ошиблись, и то же самое произойдет с адвентистами седьмого дня.

Да, обращаясь к верующим, апостолы говорили о Втором пришествии Христа как о важном событии, которое произойдет в будущем. Христос был средоточием и основной темой их проповеди. Оглядываясь назад, они видели Христа распятого, а затем воскресшего из мертвых. Возводя взоры к небу, видели Христа — великого Первосвященника, совершающего Свое служение за людей, а глядя вперед, видели, как Он возвращается на облаках небесных. Земные события они не принимали во внимание. Все осмыслялось в контексте соотношения деятельности Христа с их жизнью: что Он для них сделал, что делает и каким образом однажды придет, чтобы взять их к Себе. Их мысли были поглощены одним-единственным грядущим событием, и у того, кто невнимательно читает Библию, может сложиться впечатление, будто бы все апостолы учили, что Христос вернется уже при их жизни. Однако такой вывод является неоправданным.

Есть несколько конкретных высказываний, которые, если их рассматривать изолированно, могут привести к такому выводу. В качестве примера рассмотрим наиболее характерный.

В Первом послании к Фессалоникийцам Павел говорит об умерших, которые воскреснут, а также о том, что «мы, живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших» (1 Фес. 4:15). Не только наши современные критики приходят к выводу, что апостолы якобы ожидали пришествия Господа уже при своей жизни, но и, по-видимому, некоторые фессалоникийцы полагали, что Павел хочет дать им понять, будто день пришествия Христа застанет их в живых.

Однако такое истолкование не имеет под собой никаких оснований, потому что в своем Втором послании Павел, пользуясь случаем исправить сложившееся впечатление, призывает «не спешить колебаться умом и смущаться ни от духа, ни от слова, ни от послания, как бы нами посланного, будто уже наступает день Христов» (2 Фес. 2:2). Затем он говорит, что этот день не наступит, пока не исполнится одно великое пророчество, а оно не исполнится до тех пор, пока «не придет прежде отступление» (ст. 3). Старейшинам Ефесской церкви Павел сказал, что это произойдет после его «отшествия», то есть после его смерти (см. Деян. 20:28-30; 2 Тим. 4:7, 8).

Из своей смертной камеры в Риме Павел писал духовному сыну Тимофею: «И что слышал от меня при многих свидетелях, то передай верным людям, которые были бы способны и других научить» (2 Тим. 2:2). Совершенно очевидно, что Павел обращал свой взор к событиям, которые совершатся через много лет после его кончины.

Если мы всегда будем помнить, что богодухновенные тексты Библии предназначались не только для тех, кто был ее первым читателем, но и для нас с вами, слова Павла из упомянутого Послания к Фессалоникийцам (1 Фес. 4:15), а также подобные высказывания других апостолов не покажутся обескураживающими.

Быть может, Бог считал некоторых апостолов не совсем готовыми к тому, чтобы правильно воспринять предшествующие Второму пришествию события, и потому полностью не открывал их всем так полно, как например Павлу, — в этом случае апостолы поступали наилучшим образом, просто призывая верующих всегда быть готовыми к явлению Христа.

Читая Ветхий Завет, можно заметить, что пророки часто не понимали возвещаемых ими пророчеств — настоящее понимание ожидало тех, кто будет жить в эпоху, более близкую к их исполнению. Об этом говорил Петр, обращаясь к новозаветной церкви (см.1 Петр. 1:9-12) и напоминая: «И притом мы имеем вернейшее пророческое слово; и вы хорошо делаете, что обращаетесь к нему, как к светильнику, сияющему в темном месте, доколе не начнет рассветать день и не взойдет утренняя звезда в сердцах ваших» (2 Петр. 1:19).

Быть может, сам апостол Иоанн далеко не до конца понимал пророчества Книги Откровение, и тем не менее богодухновенно возвещал: «Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем; ибо время близко» (Откр.1:3).

Мы уже говорили, что Бог мог не давать всем апостолам одинакового знания о будущем, однако такое допущение не предполагает, что о Втором пришествии вообще ничего не было известно. Оглядываясь на I столетие христианской эры, мы удивляемся тому, что далеко не все евреи были готовы принять Христа, несмотря на ясность и недвусмысленность пророчеств о характере и времени Его пришествия. Тогда лишь немногие изучали эти пророчества, и когда время приблизилось, Бог по Своему милосердию наделил ищущих истину более глубоким познанием. Если сегодня, вместо того чтобы высмеивать пророчества, мы станем исследовать их, разве не может произойти так, что Бог позволит нам понять их еще полнее? Таким образом, относительно Второго пришествия мы сумеем узнать что-нибудь вполне конкретное.

Мы согласны с тем, что человек «не может знать, придет ли Христос завтра или через тысячу лет», однако пророчество содержит такую информацию. Мы хотим спросить нашего критика — исследовал ли он эти богодухновенные сочинения? Принял ли повеление Самого Христа о необходимости читать и понимать пророчества Даниила? (См. Мф. 24:15.) Исследовал ли пророчество Самого Христа о Его возвращении? (См. Мф. 24 и Лк. 21.) Может ли он причислить себя к тем, кто претендует на блаженства, потому что усердно и молитвенно читал Книгу Откровение? (См. Откр.1:3.) И наконец, допустимо ли заявлять, что о Втором пришествии нельзя ничего узнать? Библия ясно говорит, что во все века Бог неизменно предупреждал о приближении какого-нибудь великого события. «Ибо Господь Бог ничего не делает, не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам» (Ам. 3:7). Готовы ли вы заявить, что Бог, вопреки Своему обыкновению, ничего не сообщит нам о наступлении события, которое своим величием превзойдет все, когда-либо происходившее на земле?

В Библии есть целые книги, посвященные пророческому рассмотрению Второго пришествия Христа в соотнесении с великими пророческими периодами и историческими событиями. Можем ли мы игнорировать эту часть Священного Писания? Вправе ли утверждать, что эти книги лишены смысла? Если нет, то, быть может, нам надо приступить к их исследованию, и они прольют свой свет на великое событие — приближающееся Второе пришествие?

Возражение 66

Проповедуя о скором пришествии Христа, адвентисты седьмого дня возбуждают в людях обманчивую надежду и тревогу. На протяжении веков введенные в заблуждение люди не переставали думать, что пришествие Христа близко. Это лучше всего видно на примере Европы 1000-го года новой эры, когда повсюду взволнованные толпы людей с фанатичной горячностью ожидали Второго пришествия.

Самый расхожий прием, позволяющий оттеснить на второй план логику и доказательства, — насмешка и презрение. Есть много людей, называющих себя христианами, которые непрестанно высмеивают учение о буквальном скором пришествии Христа, полагая, что это свидетельствует об их более глубоком понимании религиозных проблем. Такие люди уверены не только в том, что это учение проповедуют сбитые с толку фантазеры, но и в том, что все, кто их слушает, безусловно превращаются в нелепых фанатиков. Пытаясь это доказать и не желая вступать ни в какие обсуждения, они делают широкомасштабное заявление, которое приведено в этом возражении, подчеркивая, что история (и особенно 1000-й год) свидетельствует о достойных сожаления и преисполненных фанатичного волнения событиях, связанных с этим учением.

Факты говорят о том, что в течение долгих, покрытых мраком веков огромные массы народа совершенно не знали Писания и даже не догадывались о содержании этих богодухновенных страниц, рассказывающих о Втором пришествии. Да, иногда находились ученые, которые на основании исследования Библии выражали определенные мнения относительно близости Второго пришествия. Однако обычно такие воззрения не были четко сфрмулированы. Кроме того, за исключением редких случаев они имели хождение только в пределах монастыря, где, как правило, и пребывали средневековые ученые-богословы.

История о том, что по мере приближения 1000-го года Европа находилась в чрезвычайном возбуждении, предвосхищая Второе пришествие Христа, представляет собой совершенно безосновательную легенду. Людям, критикующим учение о Втором пришествии, она очень нравится. Они любят эту легенду так же сильно, как историю о том, что в 1844 году миллериты, фанатично ожидавшие Второго пришествия, якобы облачились в одежды вознесения. По сути дела, обе истории представляют собой главное «доказательство» того, что проповедь о скором пришествии может возникнуть только в результате ложной надежды и фанатичного возбуждения. Нелепые рассказы о событиях, происшедших в 1844 году, были опровергнуты (см. Возражение 57), и также можно поступить с историями о 1000-м годе. Тем, кто хотел бы обратиться к краткому изложению свидетельств, показывающих надуманность этих историй, советуем прочесть статью Джорджа Линкольна Барра (Burr) «1000-й год и предпосылки крестовых походов», напечатанную в журнале «American Historical Review» за апрель 1901 года, с. 429-439 (этот журнал является официальным печатным органом Американского исторического общества). Кратко охарактеризовав некоторые исследования выдающихся историков прошлого века, анализировавших события 1000-го года, Барр отмечает: «Итак, единственным современным свидетельством панических настроений, начавшихся в 1000-м году, оказалось высказывание, сделанное за 40 лет до конца тысячелетия одним парижским проповедником, который объявил эту дату концом мира; впрочем, пророчество это было тотчас опровергнуто и, насколько мы знаем, позабыто» (с. 434). Далее Барр с одобрением цитирует следующие слова одного историка, занимавшегося этим вопросом: «Паника, якобы начавшаяся в 1000-м году, — всего лишь легенда и миф» (с. 435).

Гораздо важнее заметить, что на протяжении многих веков большинство христиан почти не испытывало никакого интереса к учению о непосредственном Втором пришествии Христа. Для этого есть две причины.

1. В течение всего периода мрачного Средневековья и фактически вплоть до Реформации только духовенство и немногие интеллектуалы располагали копиями Писания. Таким образом, в своей основной массе христиане едва ли могли специально интересоваться этим учением. Это был долгий период папского владычества в духовной сфере.

2. В XVIII веке некоторые протестантские лидеры начали учить о том (и их взгляды получили распространение), что пришествие Христа будет духовным, незримым, что это будет сошествие Божественного Духа в сердца людей, для того чтобы постепенно наставить всех на путь праведности. Таким образом, ни у кого не было повода с острым нетерпением ожидать наступления определенного кульминационного события в будущем (относительно того, что пришествие Христа будет духовным, см. Возражение 61). Кроме того, необходимо также отметить, что внимательное изучение многовекового периода истории не позволяет огульно обвинять всех, кто верит в личное пришествие Христа, в безрассудных и фанатичных поступках.

Возражение 67

Адвентисты седьмого дня заявляют, что большой метеоритный дождь, который происходил 13 ноября 1833 года, стал исполнением пророчества о падении звезд с неба как одном из признаков близости пришествия Христа. Однако для объяснения этого события не надо ссылаться на что-то сверхъестественное и чудесное. Астрономы сообщают, что существует огромный поток метеоритов, известный под именем Леониды. Он, по-видимому, является рассеянными остатками какой-то кометы. Примерно каждые 33 года Леониды входят в орбиту вращения Земли. В 1866 и в 1899 году наблюдались метеоритные дожди, хотя и очень незначительные, потому что, как объясняют астрономы, Юпитер отклонил метеоритный поток от орбиты Земли. Вероятно, этим можно объяснить тот факт, что в 1933 году метеоритного дождя не было.

Изначальная ошибка, лежащая в основе такой аргументации, заключается в том, что явление, получившее то или иное объяснение, уже более не анализируется. Но разве изумительное Божье действие, проявившееся во Вселенной, становится менее величественным только потому, что немощный ограниченный человек смог что-то раскрыть в замысле Бесконечного?

Однажды некий благочестивый астроном, вычерчивая траекторию движения звезд, воскликнул, что следил за Божьей мыслью. Но разве от этого она стала менее Божественной?

Если кто-то, исследовав устройство, сделанное каким-нибудь умельцем, заявляет, что и сам мог бы такое изобрести и что здесь нет ничего особенного, мы не сомневаемся в слишком высоком самомнении этого человека. Но что мы скажем о том, кто, сумев постичь крупицу Божьего замысла, претворившегося в чудесном действии, с насмешкой заявляет, что в этом нет ничего примечательного и что это всего лишь «природный феномен»? Мы не игнорируем достижение какого-нибудь изобретателя, если он использовал элементарный естественный закон, как это свойственно почти всем изобретениям. Напротив, мы считаем, что если человек сумел разглядеть скрытые возможности такого простого закона и использовал его для достижения столь чудесных целей, то это признак превосходного ума. И разве у нас нет никаких оснований заключить, что какое-нибудь небесное явление, в котором были использованы «естественные» законы, красноречиво свидетельствует о превосходстве того Разума, Который это явление породил?

Если Бог считает возможным использовать установленные Им законы движения для того, чтобы разрушилась какая-нибудь комета и ее куски, как горящие звезды, разлетелись над Землей, то разве вправе человек нечестиво утверждать, что следовало использовать какой-то другой метод? Или, сумев отчасти объяснить законы, породившие это звездное знамение, заявлять, что знамением его можно вовсе не считать? И если Бог сделал так, что кометы разрушаются достаточно часто, дабы до последнего дня через определенные интервалы мы могли вспоминать о великом знамении, происшедшем раньше, может ли человек упрямо заявлять, что в силу этого он вообще не видит здесь никакого знамения?

Однако давайте посмотрим на эту проблему под другим углом зрения. Когда Иисус возвестил это чудесное пророчество, намечающее вехи между его Первым и Вторым пришествиями, Он предвидел то, что произойдет на земле и на небе. Он предвидел, например, что по мере развития истории Земли война станет обычным явлением, что одновременно люди будут весьма озабочены созиданием мира. Зная, что это будет происходить незадолго до Его пришествия, Он предупредил: такая ситуация означает, что конец близок. Утверждение, согласно которому парадоксальная ситуация войны и мира представляет собой «естественный» результат тех сил, которые последнее время играют на человеческой природе, ни в коей мере не отнимает у этого парадокса качество признака или знамения. Только Бог мог заранее знать, что через две тысячи лет эти конкретные силы особым образом станут воздействовать на сердца людей. Состояние войны и особая забота о мире, исполнение других пророчеств, возвещающих о том, что «время конца» близко, доказывают, что Предсказавший это обладал Божественной природой и что Он выполнит Свое обещание вернуться.

Равным образом, Христос предвидел, что незадолго до Его возвращения множество метеоритов пересечет траекторию вращения Земли, в результате чего возникнет явление, которое будут называть звездным дождем. Почему же Ему, зная об этом явлении, не объявить, что данное явление свидетельствует о приближении конца? Разве существует более внушительное и недвусмысленное зрелище?

Если предвидение того, что совершается на земле, является доказательством Божественности Христа, то разве предвидение событий, происходящих на небе, не является таковым в гораздо большей степени? Посоветовав Своим последователям «уразуметь» Книгу пророка Даниила, в которой содержатся конкретные предсказания о времени конца, Христос спокойно возвестил, что когда это «время» наступит, начнется большой звездопад. Сын Человеческий предсказывает это событие почти за 18 веков до его наступления, тогда как самые мудрейшие из сынов рода людского не могли предсказать его и за день.

Он предсказал это потрясающее небесное событие в его соотнесении со множеством знамений, которые произойдут на земле и на небе. Когда мы читаем Его пророчество в связи с теми пророчествами, на которые Он вдохновил Даниила и Иоанна, то обнаруживаем целую плеяду признаков, которым надлежало заявить о себе в течение очень короткого и четко ограниченного периода времени. Захватывающий звездопад 13 ноября 1833 года наверняка является знамением, потому что только Бог, определяющий траекторию движения звезд, мог сделать так, чтобы этот звездопад произошел как раз тогда, когда это было необходимо, чтобы стать частью предсказанной Им картины.

Возражение 68

Идея о том, что Христос появится на небе в пламенеющей славе, для того чтобы внезапно изменить существующий миропорядок, уничтожить грешников и взять на небо праведников, целиком и полностью принадлежит к области суеверий. Живя в современную эпоху, мы знаем, что все это неправдоподобно и противоречит законам природы.

По-видимому, нет смысла отвечать на это возражение, потому что люди, делающие такие заявления, настолько уверены и в своей правоте, и в предполагаемом ими действии законов природы, что им просто трудно воспринять какие-либо иные аргументы, которые противоречат их точке зрения. Однако ради тех, кто готов поверить учению о Втором пришествии, но кого пугают или сбивают с толку подобные рассуждения, мы предлагаем в ответ несколько соображений.

Во-первых, хотелось бы спросить: как наш критик предлагает разрешить долгую трагедию погрязшего в хаосе умирающего мира? Еще несколько лет назад он, наверное, с непринужденной уверенностью ответил бы, что состояние мира постепенно улучшается, потому что во всей Вселенной действует великий закон прогресса и, следовательно, в конечном счете все будет хорошо. Если бы он был человеком религиозным, то, наверное, добавил бы, что такое улучшение происходит в результате медленного, но постоянного воздействия Духа Божьего на сердца людей.

Однако теории, согласно которой мир постепенно улучшается, нанесен смертельный удар. Гора оружия двух мировых войн, увенчанная атомной бомбой, совершенно уничтожила эту теорию. Даже великое множество служителей, которые прежде весьма решительно заявляли, что мы приближаемся к тысячелетнему царству, полностью утратили свою уверенность. Спросите их, как они теперь пытаются решить трагедию мира, какой путь предлагают к новой земле, где будет царить праведность, и они почти в один голос начнут смутно и неопределенно говорить о Божественном решении, которое возможно за пределами нашей истории. Тем не менее они не объясняют, что подразумевают под такой фразой: для них все это довольно ново и странно.

Если же вы обратитесь к человеку нерелигиозному и спросите, каково его решение проблемы нашего мира, он, вероятно, посмотрит на вас с изумлением. Он всем своим видом продемонстрирует чрезвычайное удивление тем, что вы предполагаете у него наличие какого-либо ответа. Он совсем забыл о своей недавней уверенности в существовании такого ответа, о своей уверенности в непогрешимости законов природы.

Что касается нашего оппонента, то ему мы сказали бы так: если вы признаете (как мы все должны это делать), что не знаете, возможно ли спасти мир с помощью законов природы, то допустимо ли с убежденностью утверждать, что пришествие Христа противоречит этим законам? Как можно говорить о том, что не знаешь первого, и утверждать, что знаешь второе?

Но, быть может, он перейдет к общим рассуждениям и станет утверждать, что сама по себе идея сверхъестественного пришествия Христа, Который якобы придет для того, чтобы положить конец этому миру, неразумна и неправдоподобна. В таком случае зададим ему еще один вопрос: если он верит в Бога (как большинство из нас), то может ли показаться разумной ситуация, когда Бог позволил бы вечно длиться трагедии нашего мира, в котором невинные так часто страдают от рук виновных и в котором мучения и смерть преследуют все человечество? Нам думается, что он конечно же ответит отрицательно.

В результате мы не находим никаких точек соприкосновения. Если все мы верим в Бога и, следовательно, допускаем, что Он положит конец этому несчастному миру, то невольно возникает вопрос: как, по мнению нашего критика, это произойдет? Он будет вынужден признать, что от концепции о широкомасштабном законе неуклонно восходящего развития мира теперь надо отказаться или в лучшем случае отнестись к ней с глубоким подозрением. Иными словами, несмотря на все, что можно сказать или узнать о тайнах законов природы и способах отношения Бога с человеком, нашему миру по-прежнему суждено вечно утопать в крови и слезах. Нет ничего, чем можно было бы защититься от отчаяния, кроме веры в то, что исполненный доброты Бог конечно же не позволит миру страдать вечно.

Однако если, несмотря на всю смутность и неопределенность вашей надежды, вы возлагаете ее на Бога, то разве тем самым вы не допускаете, что сверхъестественное может вторгаться в дела этого мира, который, согласно возражению, полностью контролируется законами природы? По всей вероятности, допускаете. Но если вы допускаете сверхъестественное, то, быть может, надо отважиться на следующий шаг и сказать, каким образом Бог позволит состояться заключительному акту мировой трагедии? Разве Божественный Законодатель является рабом законов, которые Он сотворил?

И еще: если все мы считаем, что у Бога есть основания положить конец несправедливости и жестокости, то разве не является вполне обоснованным и то, что Он как Божественный Судья призовет всех на Свой суд и открыто определит наказания и награды? Разве не должны представшие перед вечным судом встретить своего Судью лицом к лицу?

Однако в результате всего этого мы приходим к учению о буквальном Втором пришествии Христа.

И еще: разве вера в Бога, Который в конечном счете обратит Свой праведный суд на всех людей, не предполагает уверенности в том, что этот Бог, желая быть честным по отношению ко всем и каждому, даст людям откровение Своей воли, чтобы они могли знать, как правильно вести себя в преддверии великого дня суда? Ответ конечно же может быть только утвердительным.

Однако утвердительный ответ означает, что мы признаем Библию книгой Божьей, так как верующие в истинного Бога всегда считали ее откровением Его воли. Открыв эту книгу, мы находим ясно изложенное учение о конце нашего грешного мира и сотворении нового — лучшего. Мы обнаружим в ней возвещение о том, что в кульминационный момент мировой истории, когда Бог начнет Свой суд, Христос придет в пламенеющей славе, неся радость праведникам, которых Он возьмет с Собой, и ужас и смерть грешникам (см., например, 1 Фес. 4:16, 17; 2 Фес. 1:7-10; Откр. 1:7). В этот величественный и грозный момент никому из людей не придет в голову протестовать против такого события, поскольку оно противоречит законам природы! Все предстанут пред Богом природы!