Глава 4. Библейский текст и его контекст: четыре правила изъяснения

Язык — живое существо, и слово обрастает значениями, как дерево — побегами. Клайв Льюис

Интерпретации появляются и исчезают, а текст остается до конца. Мартин Бубер

Любой текст, будучи продуктом разумной деятельности человека, всегда кому-то адресован и всегда несет в себе определенную информацию. Говорим ли мы о надписи на монете, об эпитафии или Священном Писании, — все эти тексты кем-то и для кого-то создавались, причем в каждом отдельном случае имелась в виду совершенно конкретная цель создания текста. При хорошем знакомстве автора с адресатом, при условии соблюдения ими основных принципов коммуникации проблем с взаимопониманием между ними, как правило, не возникает. Создавая текст, его автор обычно отвечает на какой-то один или сразу несколько вопросов. Но для того, чтобы с точностью определить, какие же это вопросы, адресат должен находиться на одной, общей с адресантом «жизненной плоскости», в едином жизненном русле (время, мир идей, общность языка, мышления, ценностей и т. д.). В таком случае процесс коммуникации будет проходить плодотворно и с максимальной пользой для каждого его участника. Но это в идеале, реальность же рисует нам другую картину. В силу того, что все на земле подвержено большим и быстрым изменениям, находиться на общей друг для друга «жизненной плоскости» адресант и адресат могут в течение сравнительно короткого времени. Хотим мы того или нет, но на этой плоскости неизбежно появляются трещины, изломы и смещения, что приводит к полной или частичной утрате непосредственного контакта между коммуникантами, точнее, происходит неизбежная смена адресата, в то время как отправитель информации всегда остается прежним. Например, что может понять неискушенный в древнеегипетской письменности человек, рассматривающий в Каирском музее загадочные иероглифы, выгравированные на гранитной груди одной из статуй фараона неизвестной династии? Обладателем какой информации станет турист, в фокусе внимания которого оказались наскальные знаки, сделанные в расцвет могущества Хеттейского царства? Растерянность, которую испытывает едва ли не каждый при виде этих загадок древности, вполне объяснима: к кому-кому, а к туристам-европейцам XXI века авторы этих документов не обращались точно. С тех пор как были созданы эти тексты и по настоящее время, когда они попали в поле зрения современных исследователей, на «жизненной плоскости» произошли многочисленные изломы, которые развели авторов этих текстов и тех, кто принимается за их дешифровку сегодня, на безнадежно далекое расстояние друг от друга, сведя на нет всякие усилия восстановить первоначальный смысл написанного в его более-менее полном объеме.

Если же говорить о другом памятнике древней письменности, о Священном Писании, то здесь мы сталкиваемся с очень интересным явлением: люди, писавшие книги Ветхого и Нового Заветов, непосредственно к нам, детям XX века, через них не обращались, и мы на их «жизненной плоскости» не провели ни минуты. В то время как Бог, вдохновлявший их браться за трость, обращался не только к их непосредственным читателям, но ко всем поколениям землян, включая настоящее и грядущие. Объясняется это тем, что, будучи Личностью вездесущей и не прекращающей заботиться о Своем творении, Бог всегда современен человеку, Он всегда находится с человеком на одной «жизненной плоскости». Однако Свое слово Он уже произнес и сделал это не сегодня, а раньше, когда вдохновлял авторов священных книг, но в первую очередь, когда воплотился в Иисусе из Назарета. Это значит, что для того, чтобы понять сказанное Им, у современного читателя Библии нет другого пути, как встать на одну «жизненную плоскость» с теми, кто впервые слышал произносимое, через кого Бог непосредственно открывал Свою волю человеку и человечеству.

Но одно дело читать Священное Писание с целью приобщиться Вдохновившему его, и другое дело — подкрепить это чтение исследованием, главная цель которого — понять написанное. Как и любой другой текст, Библия тоже требует своего истолкования. Однако каждый, кто принимается за это дело, никогда не должен думать о себе как о первопроходце или первооткрывателе: задолго до него, в течение очень длительного периода времени сначала книги Ветхого Завета, а потом и Нового были предметом самого тщательного изучения древними мыслителями. История истолкования Библии является такой же древней, как и сама эта книга. За это время сложился целый ряд истолковательных традиций, которые в совокупности составляют некий герменевтический калейдоскоп. Даже не зная о том, любой толкователь Священного Писания предпочитает тот или иной узор в этом калейдоскопе, чаще руководствуясь своими субъективными, далеко не всегда критически осмысленными соображениями, нежели основными герменевтическими правилами, подсказанными самим Священным Писанием.

О каких правилах мы говорим? Прежде чем мы ответим на этот вопрос, необходимо сказать о четырех китах — важнейших герменевтических аксиомах, на которых стоит историко-грамматическая школа толкования Священного Писания как наиболее адекватный метод его интерпретации.

1. Sola Scriptura — только Священное Писание является выражением полноты Божественной истины. Все, что лежит вне канона библейских книг, никогда не может быть поставлено на один уровень с ними, ни тем более выше их. Истина — в Слове Божьем, и только в нем. Это значит, что ни предание Церкви, ни опыт христианина или даже всей Церкви, ни разум индивидуума или соборно-церковный разум не могут претендовать на последнее слово в том, что касается определения воли Божьей в отношении человека или человечества.

2. Tota Scriptura — вся сумма библейских книг, а не какое-то число из них или какая-то часть в них, есть Слово Божье (2 Тим 3:16). Однако это не означает, что Священное Писание писалось слепо, под диктовку Святого Духа, — нет, оно является и словом человеческим, несущим на себе печать времени, языка, мышления, чувств и других сторон жизни людей, избранных Богом для передачи Своей вести. Таким образом, Библия представляет собой богочеловеческое единство, которое так же нераздельно и непреложно, как и богочеловеческая природа Иисуса Христа. В свою очередь это означает, что «как невозможно тем, кто не принимает истину о Божественной природе Христа, понять цель Его воплощения, так же невозможно понять библейскую весть тем, для кого Библия — продукт человеческого творчества, сколь аккуратными и строгими не были бы их методы [ее изучения]» (1) .

3. Analogia Scriptura — аналогия (гармония, согласование) Писания, что указывает, во-первых, на то, что Библия является своим собственным истолкователем, поскольку любая ее часть тематически и духовно родственна всем остальным ее частям, объединенным единым каноном (Лк 24:27; Ис 28:10,13); во-вторых, какой бы отрывок Священного Писания мы ни взяли, он будет столь же истинен, как и все остальные, ибо «не может нарушиться Писание», — говорит Христос (Ин 10:35); наконец, в-третьих, тексты, значение которых не столь очевидно для исследователя, должны объясняться в свете более простых и ясных слов Библии (1 Петр 1:10-12; 2 Петр 3:16).

4. Spiritalia spiritaliter examinatur — духовное распознается духовно (1 Кор 2:11,14). Очевидно, что предметы Божественного порядка не поддаются уразумению человека, лишенного просвещения Божественного Духа. Не имея таких качеств, как вера, смирение, готовность повиноваться исследуемой истине и других (см. главу о правилах чтения Священного Писания), человек обречен остаться наедине со своим поверхностным, очень ограниченным пониманием того, о чем же на самом деле повествует Библия, почему в ней так много страниц, и Чей образ запечатлен на них с такой непревзойденной простотой и ясностью.

Если пастор-исследователь в процессе своей деятельности не научится руководствоваться указанными принципами и на них строить свой герменевтический метод, ему грозит опасность либо впасть в крайности буквализма или спиритуализма (чем это чревато для паствы, можно догадаться), либо ограничить себя «очевидным», а на самом деле очень поверхностным, незрелым пониманием библейской вести. Вот почему указанные принципы должны получить свое дальнейшее объяснение и воплотиться в максимально ясных правилах изъяснения Священного Писания.

Первое, чему должны научить читателя нижеследующие правила, так это ставить грамотные вопросы к священному тексту. Говоря «грамотные», мы имеем в виду то, что в основе вопросов будут лежать истинные предпосылки. Например, вопрос «откуда появился Бог?» является неправильным, поскольку подразумевает, что Он не только откуда-то появился, но и то, что Он появился вообще, а это и есть ничто иное, как ложная, не подтверждаемая Священным Писанием предпосылка. Итак, вопрос как «способ выделения неизвестного, подлежащего познанию, в рамках чего-то известного» (2) , должен ставиться исследователем корректно.

Правило первое

Ничто в мире не существует изолированно и вне какой бы то ни было связи с другими предметами, явлениями, законами, событиями и т. д. Все, о чем бы мы ни говорили, одновременно является и частью, и целым: частью по отношению к чему-то большему, а целым по отношению к чему-то меньшему. Следствием такого единства и гармонии всего сущего следует считать тот факт, что наиболее полным знанием человека о каком-то предмете или явлении будет такое знание, которое вбирает в себя наибольшее число связей и отношений, существующих между этим предметом и другими, причем как находящимися рядом, так и отстоящими от него на значительном расстоянии. Другими словами, существование и функционирование «всякой вещи под солнцем» обусловлено прежде всего ее окружением, или контекстом.

Сказанное ни для чего другого не является настолько верным, как для письменного слова (3) . Как известно, слово «контекст» состоит из двух латинских слов con и textus, обозначающих соответственно «с, вместе с» и «сотканный, сплетенный». Действительно, говорить о жизни слова, о его смысле, не увидев того, как оно «сплетается» с другими словами или «вплетено» в общую ткань человеческого языка, есть вернейший признак нечувствия и непонимания слова. Слово просто не может существовать вне контекста других слов, вне контекста всей суммы отношений его к другим словам, как ни одна живая клетка не в состоянии существовать вне единой жизни всего организма. Привычка вырывать слова из их естественного контекста есть посягательство на их священный статус, которое в конечном счете оборачивается их выхолащиванием и гибелью. Вот почему самым первым и наиболее важным правилом истолкования священного текста должно стать следующее требование: «Что Бог сочетал [текст с контекстом], того человек да не разлучает» (Мф 19:6) (4) . Одной из типичных ошибок, допускаемых при толковании библейского текста, является то, что можно было бы назвать его деконтекстуализацией. Текст, изъятый из своего контекста, лишь условно можно назвать текстом, поскольку, будучи лишен своих естественных связей, в большей или меньшей степени он оказывается десемантизирован, то есть лишен смысла. И даже если мы говорим о священном тексте, он тоже не застрахован от подобного обессмысливания. Текст, изгнанный из своего контекста, обречен на нищенское существование. Соответственно, те проповеди, которые не изъясняют текста в его контексте, страдают отсутствием необходимой цельности, глубины и силы. Игнорирование контекста некоторых стихов Священного Писания уже не раз приводило к тяжелым последствиям как для отдельных верующих, так и для христианской веры в целом, порождая ереси, схизмы, неоправданное противостояние между «праведными» и «отступившими», христианами высшей пробы и низшей (5) . Достаточно проницательно об этом написала Елена Уайт в книге «Великая борьба»:

Для подтверждения ложных учений и нехристианских обычаев используются отдельные вырванные из контекста тексты Священного Писания, иногда цитируется лишь половина отдельного стиха в доказательство своей мысли, в то время как остальная часть прямо опровергает сказанное. Со змеиной хитростью люди нагромождают не связанные друг с другом высказывания, лишь бы навязать свои мнения. Так многие сознательно извращают Слово Божье. Другие, обладая живым воображением, обращаются к образам и символам Священного Писания, объясняя их так, как подсказывает им фантазия, не считаясь с тем, что Библия сама раскрывает себя, и затем выдают собственные вымыслы за библейское учение (6) .

Однако контекст есть понятие такое же многомерное, как и сам текст. Вот почему представляется необходимым рассмотреть по крайней мере четыре его вида: литературный, историко-культурный, лексика-синтаксический и богословский. Причем сразу необходимо отметить, что каждый вид контекста требует от исследователя проведения специфического анализа, заключающегося в том, чтобы на один и тот же текст посмотреть как через экзегетический телескоп, так и через экзегетический микроскоп, что подразумевает детальное знакомство со всеми частями и слагаемыми текста как единого целого. Поэтому в богословской литературе принято говорить о литературном анализе, историко-культурном анализе и т. д. Этой терминологии будем придерживаться дальше и мы.

Литературный анализ

Ошибается тот, кто думает, что определить взаимосвязь текста и его литературного контекста особого труда для исследователя не составляет. Нельзя забывать о том, что в данном случае понятие контекста не тождественно механическому соотнесению соседствующих между собой отрывков, когда, например, говорится о том, что история об исцелении дочери женщины-сирофиникиянки (Мк 7:24-31) соседствует, с одной стороны, с учением Иисуса о чистом и нечистом (Мк 7:1-23), а с другой — с исцелением глухого косноязычного (Мк 7:32-37). Тем более, что при таком механическом соотнесении двух отрывков не всегда можно эту взаимосвязь заметить (7) . Когда говорится о литературном контексте, прежде всего имеется в виду принадлежность исследуемого отрывка к большему корпусу текстов, с которыми он связан авторством, жанром, идейно-тематической проблематикой и/или другими принципами, например, образно-стилистической общностью.

Возьмем в качестве примера Книгу Псалтирь, в частности, первый псалом из этой книги. Что является его литературным контекстом? Есть ли он у него? Безусловно есть, но чтобы определить его границы, исследователю просто необходимо не только знать тематическое содержание всей Книги Псалтирь, но и по целому ряду образов и аллюзий этого текста увидеть его связь с другими текстами, находящимися за пределами одной книги и даже одного Завета. В таком случае контекст будет расширен и исследователю предстанет примерно следующая картина:

Если попытаться еще больше расширить литературный контекст данного псалма, приняв во внимание то, каким эсхатологическим эхом (8) могло отозваться его смысловое звучание уже в Новом Завете, можно указать на следующие евангельские тексты:

Разумеется, это еще не полная картина всего литературного контекста первого псалма, поскольку каждый текст, представляющий один из нескольких фрагментов его общего контекста, также имеет свой собственный контекст, причем как в рамках книги, частью которой он является, так и в пределах других канонических книг. Тем не менее уже этой, пусть не исчерпывающей картины достаточно для того, чтобы убедиться: любой текст, насильственно извлеченный из своего контекста, никогда не откроется исследователю во всем богатстве и многообразии присущего ему смысла. Кроме того, как уже было подчеркнуто, нельзя забывать и о том, что определение литературного контекста какого-то библейского отрывка есть не столько его механическое сопоставление с другими, непосредственно соседствующими с ним текстами, сколько сложный процесс поиска образно-смысловых связей, существующих между данным текстом и другими текстуальными единицами Священного Писания, чьи авторы могли жить как до, так и после написания анализируемого отрывка.

Понятие жанра. Общие сведения

Если говорить о жанре как об исторически сложившейся устойчивой литературной форме (9) , следует отметить, что Священное Писание представляет собой чрезвычайно богатую по количеству использованных в нем жанров книгу. Как великий Педагог Господь через Своих писцов использовал многочисленные литературные формы, чтобы ясней и доходчивей донести до человека знание о Себе, о мире земном и горнем. Понимание исследователем того или иного пассажа текста во многом зависит от того, обращает ли он внимание на жанр, в котором написан данный отрывок, а также от знания тех специфических особенностей, которые, будучи присущи этому литературному жанру, фактически определяют то русло, в котором должно проходить изъяснение текста. В статье «Интерпретация Писания: герменевтический Декалог» один из ведущих адвентистских исследователей Ветхого Завета Ричард Дэвидсон совершенно справедливо говорит о том, что «литературная форма и изъяснение содержания [библейской вести] идут рука об руку» (10) . Как от породы дерева зависит способ его обработки, так от понимания особенностей жанра зависит метод их истолкования: «Знание того, к какому жанру принадлежит текст, способствует пониманию того, какого характера вопросы можно поставить к исследуемому материалу без ущерба для последнего» (11) .

Интересно, что во многих случаях сама Библия говорит о том, в каком жанре излагает свои мысли автор. Так, уже упомянутый Р. Дэвидсон перечисляет несколько примеров, когда в стихах Священного Писания встречаются указания на жанр, в котором эти стихи были написаны (12) . Здесь я привожу некоторые из них и ряд других примеров:

* «Вот происхождение [toledoth] неба и земли» (Быт 2:4, плюс 12 других случаев употребления этого слова в Книге Бытие. Как правило, Синодальный текст переводит это слово как «родословная» — см. Быт 5:1; 10:1, 32; 11:10; 25:12 и т. д.). Очевидно, что данный жанр, точно передавая какое-то событие или явление, представляет собой сообщение исторического характера.

* «И вот законы, которые ты [Моисей] объявишь им…» (Исх21:1). «Вот закон, который предложил Моисей сынам Израилевым; вот повеления, постановления и уставы, которые изрек Моисей сынам Израилевым по исшествии их из Египта» (Втор 4:44, 45). Лишь два сообщения из многих других такого же рода, встречающихся на страницах Пятикнижия, которые представляют собой корпус юридических документов. Причем отдельной строкой необходимо упомянуть о таком поджанре юридической литературы, как «слова завета», в которых говорится либо о заключении завета между Богом и Его народом, либо об обновлении такого завета (Втор 29:1, 14, 15).

* «И сказал им Самсон: загадаю я вам загадку...» (Суд 14:12).

* «Дела царя Давида, первые и последние, описаны в записях Самуила провидца, и в записях Нафана пророка, и в записях Гада прозорливца» (1 Пар 29:29) — явное указание на дворцовые хроники, которые велись как при царях израильских, так и при царях иудейских. Здесь же можно увидеть и намек на авторство по крайней мере 1-й и 2-й книг Царств.

* Многочисленные поджанры внутри такого обширного жанра, как псалом, к которому принадлежат 150 отдельных композиций, входящих в Книгу Псалтирь. Вот лишь некоторые из них: «Псалом Давида» (3:1); «Плачевная песнь, которую Давид воспел Господу…» (7:1); «Молитва Давида» (16:1; 85:1 и др.); «Псалом Давида; песнь при обновлении дома» (29:1); «Псалом Давида. Учение» (31); «Учение. Сынов Кореевых» (41:1); «Учение. Сынов Кореевых. Песнь любви» (44:1); «Писание Давида» (56:1 и др.); «Писание Давида для изучения» (59:1); «Псалом Давида для пения» (64:1); «Песнь. Псалом… для пения. Учение Емана Езрахита» (87:1); «Псалом. Песнь на день субботний» (91:1); «Псалом хвалебный» (99); «Молитва страждущего» (101:1); «Аллилуйя» (105 и др.); «Песнь восхождении» (119-133); «Учение Давида. Молитва его» (141); «Хвала Давида» (144). Отдельно хотелось бы выделить следующее важное сообщение из Пс 71:20, в котором говорится практически о всех предшествующих псалмах коллекции: «Кончились молитвы Давида, сына Иесеева». Учитывая тот факт, что это, а также ряд других данных исторического, культового и жанрового характера, которые содержатся в заголовках псалмов, представляют собой часть канонического текста, недопустимо их игнорировать при изъяснении того или иного псалма Книги Псалтирь. Напротив, именно в них и может находиться ключ к разгадке содержания всего псалма.

* «Притчи Соломона, сына Давидова…» (Притч 1:1; 10:1; 25:1).

* «Пророчество о Ниневии; книга видений Наума Елкосеянина» (Наум 1:1); «Пророческое видение, которое видел Аввакум» (Авв 1:1); «Видение Авдия» (Авд 1); «Пророческое слово Господа к Израилю через Малахию» (Мал 1:1). Поскольку авторы сочли необходимым сделать жанровое уточнение уже в самом начале своих книг, читатель просто обязан изъяснять любой другой отрывок, взятый из последующего содержания книги, через призму тех характеристик, которые отличают данный жанр.

* «В третий год царствования Валтасара царя явилось мне, Даниилу, видение после того, которое явилось мне прежде. И видел я в видении…» (Дан 8:1,2).

* «Восстал Господь на суд — и стоит, чтобы судить народы» (Ис 3:13); «Слушайте слово Господне, сыны Израилевы; ибо суд у Господа с жителями сей земли» (Ос 4:1); «Слушайте, что говорит Господь: встань, судись перед горами, и холмы да слышат голос твой!» (Мих 6:1), — что это, как не язык судебного разбирательства, проходящего между Богом и Его народом в тех рамках, что были очерчены заветом?

* «И в сетовании своем поднимут плачевную песнь о тебе, и так зарыдают о тебе…» (Иез 27:32); «Слушайте это слово, в котором я подниму плач о вас, дом Израилев» (Ам 5:1; см. также Плач Иер).

* «Начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия» (Мк 1:1).

* «И учил их притчами много [parabolais polla]…»(Мк. 4:2); «Сию притчу [thn paroimian] сказал им Иисус» (Ин 10:6; 16:25).

* «Приветствую вас в Господе и я, Тертий, писавший сие послание» (Рим 16:22; см. также 1 Кор 5:9; 2 Петр 3:1, 16).

* «Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре» (Откр 1:1).

Однако помимо перечисленных жанров, в Священном Писании можно встретить и многие другие, названия которых дает уже не сам текст, но герменевтический аппарат, сформировавшийся в результате кропотливой и продолжительной работы ученых-библеистов. Ниже приводятся основные библейские жанры и их поджанры. За основу взята 4-я часть одной из лучших книг по данному вопросу — Introduction to Biblical Interpretation (13) . Кроме того, на основании этой же книги, а также ряда других источников, будут предложены правила толкования основных из перечисленных жанров.

Жанры Ветхого Завета

Начало написания книг Ветхого Завета совпало по времени с расцветом литературного творчества, имевшего место в лоне таких древних цивилизаций, как Египет, Месопотамия и Ассирия. Это время никак нельзя назвать временем примитивных надписей, скорее наоборот: искусство писца было достаточно распространенным и пользовалось большим уважением как непременный атрибут системы государственной власти и управления. В этом отношении Ветхий Завет как сравнительно позднее явление в литературном мире античности представляет собой большое многообразие используемых на его страницах литературных жанров. Какие же это жанры? Чем они характеризуются? Какие существуют принципы их толкования?

Повествования, нарративная литература (14)	Юридическая литература	Поэзия	Пророческая литература	Литература мудрости
1 . Опосредованный способ передачи Божественной вести.	1 . Жанр, доминирующий в Пятикнижии (кроме Бытия).	1. Около 40% ВЗ.	1. Запись речей пророков, чьей главной задачей была передача Божественной вести.	1. Включаете себя книги Притчей, Иова и Екклесиаста.
2. Наиболее типичный для Библии жанр.	2. Включает в себя четыре больших блока законодательной литературы: кодекс завета (Исх 20:22-23:33); кодекс Второзакония (Втор 12-26); кодекс святости (Лев 17:26); священнический кодекс (15) (Исх 25-31; 34:29 — Лев 16; части из Книги Чисел).	2. Встречается практически во всех ВЗ книгах.	2. Отличается большим поджанровым многообразием.	2. Отличается большим поджанровым многообразием.
3. При том, что ВЗ составляет 75% объема всего Св. П., 40% ВЗ — это нарративный жанр.		3. Характеризуется различными видами параллелизма.		3. Жанр отражает наблюдения за тем, каким принципам подчинено течение человеческой жизни.
4. Делится на основные жанры и «вкрапленные».		4. Отличается стилистическим богатством и изящностью слога.		4. Важность понятия «вероятной истины».

Поджанровая классификация перечисленных жанров: нарративная литература

Основные жанры
Отчет-сообщение (16)	Эпическая повесть	Профетический рассказ	Рассказ с положительным финалом	Прощальная речь
Повествование (обычно от 3-го лица) относительно какого-то события, явления, ситуации в прошлом.	Серия эпизодов, в фокусе которых — жизнь и подвиги главного героя. Обычно автор включает такие моменты, как обстоятельства рождения человека, его брака, основные эпизоды из жизни, наконец, смерть: Моисей (Исх-Втор), Де-вора (Суд 4-5), Гедеон (Суд 6:6-8), Самсон (Суд 13-16).	Рассказ о событиях из жизни пророка, цель которого — дать пример для подражания. Рассказы об Илии и Елисее (3 Цар 17-4; Цар 9; 4 Цар 13:14-21), Данииле (Дан 1-6).	Включает в себя неожиданные повороты в развитии сюжетной линии, провиденциальные «совпадения», может заканчиваться пиром, примирением враждующих сторон, победой над врагами. См. Книгу Есфирь, историю Иосифа (Быт 37-50).	Обращение человека с последним напутственным словом к своим детям, всему народу и т. д., имеющее место непосредстственно перед его смертью. См. Быт 49; 1 Цар 12 и т. д. (17)

 

«Вкрапленные» жанры
Поговорки	Загадки, аллегории, притчи	Песни	Списки, перечни
Популярные изречения, показывающие удивление и другие чувства, вызванные необычным поведением другого человека. См. 1 Цар 10:12; 19:24; Быт 9:26; Втор 28:3; Руфь 2:19, 20 (ср. Быт 9:25; Втор 27: 15; Суд 5:23; Иер 11:3).	Изречения, смысл которых требует разгадки и объяснения (Суд 14:14); или же они содержат мораль (Суд 9:6-1 5; 4 Цар 14:9); или это короткий рассказ с нравственным назиданием (2 Цар 12:1-4; Еккл 9:13-15, 16).	Исполнение песен, сопровожав-шее какие-то действия, важные события в жизни нации или отдельного человека (Чис 21: 17, 18; Исх 15:1-18; Суд 5; 2 Цар 1:19-27; 3:33-34; ср. 2 Пар 35:25).	Перечисление имен или предметов, сгру-пированных по какому-то общему признаку (Чис 31:32-40; Исх 35:5-9; ср. ст. 21-29; Ис. Нав 15-19; 2 Цар 23:24-39; 3 Цар 4:2-6; 8-19; Чис 33:5-37; Быт 10: 1-32; 22:20-24; 25:1-4; Руфь 4:18-22;1 Пар 2:1-3:24).

Принципы толкования применительно к каждому из перечисленных поджанров

1. Отчет-сообщение

* Обратить внимание на то, каким образом предмет данного сообщения помогает уяснить одну или несколько тем, раскрывающихся в более широком контексте.

* Если в сообщении ничего не говорится об участии Бога в том, что произошло, и о Его оценке случившегося, неразумно делать на его основании далеко идущие выводы нравственного характера, к тому же весьма обобщенные.

* Поскольку автор использует этот жанр нарративной литературы для опосредованной передачи какой-то идеи, исследователю необходимо спросить себя: какие намеки вкраплены автором в текст с целью передачи этой идеи (вести)?

* Важно помнить о том, что нарративная литература подобна оркестру, в котором каждый музыкант исполняет свою партию, но на самом деле звучит одна общая тема. Например, если сравнить между собой 4 книги Царств и 2 книги Паралипоменон, то можно заметить, что в фокусе последних находятся такие темы, как приверженность Давида истинному богопоклонению, важность храмового богослужения, в то время как 4 первых, давая оценку благочестию царей Израиля и Иуды, рассматривают правление большинства из них как национальную катастрофу. В этом была определенная цель: будучи написаны в период после вавилонского пленения, книги Паралипоменон должны были сформировать у нового поколения израильтян понимание всей важности подлинного богопоклонения.

2. Эпическая повесть и профетический рассказ

* Сосредоточить внимание на жизни главного персонажа, будь то отдельный человек или семья. Основной вопрос: как жизнь главного героя формирует у читателя представления об эталоне взаимоотношений человека с Богом и другими людьми?

* Ввиду того, что главный образ воплощает в себе определенные ценности, важно заметить, что это за ценности. Например, несколько текстов отмечают силу веры Авраама (Быт 15:6; 22:12), в чем можно увидеть модель для подражания и сегодня.

* Кроме того, представляется существенным то, как данный рассказ помогает понять какую-то другую, более глобальную тему. Например, жизнь Елисея иллюстрирует неверность Израиля, отвергшего Яхве. Этим подчеркивается важность сохранения верности завету с Яхве, без чего невозможны Его благословения в жизни нации.

* Искать аналогии между жизнью древнего Израиля и современной Церковью. Например, чудесное восстановление родословной линии патриархов (Быт 21:29,30) учит нас вовсе не тому, что верующие не останутся без потомства, а тому, что и сегодня Бог осуществляет Свой спасительный план для всего человечества.

3. Рассказ с положительным финалом

* Уметь проследить, как трагедия оборачивается триумфом.

* Обращать внимание на динамику изменения характера главных действующих лиц (ср. образ Есфири в 4-й главе книги и в 7-й; соответственно, образ Амана в 3-й главе и в 6-й).

* Постараться понять, какую роль в происходящем играет Бог. Является ли Его участие прямым или косвенным? Подумать над тем, не рассматривает ли автор происходящее как цепь провиденциальных «случайностей».

* Определить главную тему всего повествования. В случае с Иосифом, — это тема Божественного водительства в его жизни с целью сохранения избранного семени от руки тиранов этого мира (Быт 45:7-9; 50:20).

* Основной вывод следует делать из главной, а не из побочных тем.

4. Прощальная речь

* Определить, какие именно обстоятельства в жизни человека вызвали необходимость в произнесении им прощальной речи.

* Принимая во внимание исторический контекст речи, важно в одном кратком предложении сформулировать ее главную идею. Также важно ответить на вопрос: какого отклика ожидал говорящий от своих слушателей?

* Решить, каким образом данная речь способствует раскрытию одной или нескольких более масштабных тем исследуемой книги. Например, какое тематическое развитие всей Первой книги Царств содержится в прощальной речи Самуила (1 Цар 12)?

* Уметь соотнести исследуемый отрывок древнего текста с похожей ситуацией сегодня.

5. «Вкрапленные» жанры

* Тексты этого жанра, как правило, не являются самостоятельными, но принадлежат более крупной текстовой единице. Поэтому исследователю нужно определить: с какой целью данный текст помещен в общую канву повествования?

* Чтобы ответить на поставленный вопрос, необходимо, во-первых, определить основную мысль «вкрапленного» текста; во-вторых, определить основную мысль(и), ближайшего контекста (о чем там говорится и что там говорится об этом?); в-третьих, проанализировать, как соотносится «вкрапленный» текст и его основная мысль с общим контекстом и его главной идеей.

* Наилучший способ определить главные идеи контекста — посмотреть, не встречаются ли в нем утверждения, которые бы одновременно отражали и точку зрения автора, и суть повествования.

Поджанровая классификация перечисленных жанров: юридическая литература

Казуистические законы	Аподиктические законы	«Серийные» законы	Уставные положения	Книга Второзаконие
Законы «на случай». Форма «если… тогда». Как правило, эти законы регулируют не религиозную жизнь, а гражданские и уголовные дела. Вполне вписываются в ближневосточную правовую практику древности. Пример — Исх 21:18, 19.	Абсолютные требования безусловного характера, будь то запрет (Исх 20: 13) или увещевание (Исх 20-12). Регулируют вопросы морали и религиозной жизни, а также случаи вынесения смертного приговора (Исх 2 1:23-25; ср. Быт 9:6; Лев 24:18-22; Втор 19:21). Как правило, даются в форме един, числа.	Юридические тексты редко встречаются в отрыве друг от друга. Часто мы имеем дело с серией объединенных по тому или иному принципу законов. Данный под-жанр может включать в себя и другие, уже упомянутые поджанры (Исх 20:2-17; Лев 18, 19; Втор 27:15-26; 28:16-19).	Во-первых, это наставления священникам (Лев 6-7; 21), во-вторых, это наставления «мирянам» относительно различных ритуалов и церемоний (Лев 1-5) Как правило, контекст и само содержание отрывка помогает отличить первое от второго.	Будучи «серией» законов, Второзаконие является уникальным под-жанром: структура книги очень близка к тем видам договоров, которые были в практике хеттов и ассирийцев и отражали отношения сюзерен — вассал. Так, мы видим пролог (1:6-4:43), оговаривание условий договора (5-26), упоминание о свидетелях (4.26; 30: 19; 31 ^.благословения и проклятия (27-28).

Принципы толкования юридической литературы и, в частности, Книги Второзаконие

1. Юридическая литература в целом

* Цель законов была скорее наставительной, нежели процедурной.

* Каждый из законов следует рассматривать в контексте завета, заключенного между Богом и израильским народом на горе Синай. Это значит, что исследователь имеет дело не с абстрактной правовой системой, но с притязаниями живого Бога на право быть «альфой и омегой» избранной нации. Десятословие (Исх 20; Втор 5) содержит всеобъемлющие, универсальные нравственные принципы, которые регламентируются в других многочисленных законоположениях.

* Ветхозаветные законы создают универсальную, не ветшающую парадигму принципов этического и богословского характера. Они играют ключевую роль в священнической миссии Израиля как «света народов» (Исх 19:5, 6; Ис 49:6). Поэтому их принципы столь же актуальны сегодня для христиан, как они были актуальны для древних евреев.

* Самое серьезное внимание обращать на то, из какой культурной (обусловленной временем, местом и менталитетом людей) «ракушки» раскрывается та или иная истина (принцип), имеющая вечную ценность.

* Все ветхозаветные законы «полезны для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности» (2 Тим 3:16), но только в том случае, когда исследователь увидит, как они нашли свое исполнение и более глубокий духовный смысл во Христе.

* Некоторые ветхозаветные законы, буквальное исполнение которых подтверждается в Новом Завете, сохраняют свою силу и сегодня. Например, установление вины человека в присутствии двух-трех свидетелей (1 Тим 5:19; ср. Втор 17:6; 19:15; 2 Кор 13:1).

* Некоторые ветхозаветные законы ужесточаются в Новом Завете. Например, закон о разводе и повторном браке (Исх 20:14; Втор 5:18; 24:1-4; ср. Лк 16:18; Мф 19:3-12; Мк 10:2-12; 1 Кор 7:15-16). Другие же законы вовсе теряют свою силу (Евр 10:1-10; Гал 5:2-6), хотя и продолжают учить вечным принципам.

2. Книга Второзаконие

* Лучше всего исследовать эту книгу как документ завета, форма и содержание которого во многом напоминают договоры, распространенные на Ближнем Востоке в первой половине II в. до н. э.

* Изъясняя тот или иной отрывок книги, важно помнить о том, что, войдя в Ханаан, израильтяне неизбежно столкнулись с сильным влиянием тлетворной религии хананеев, главным культом которой было поклонение Ваалу.

* Книгу Второзаконие необходимо рассматривать скорее как страстное увещевание жить по Божественному Закону, нежели как сумму правовых норм процедурного характера.

* Каждый поджанр, встречающийся на страницах данной книги, диктует и те методы, которым должен быть подчинен процесс его истолкования.

Поджанровая классификация перечисленных жанров: Поэзия (18)

Молитва	Песня	Литургия	Псалом мудрости
Наиболее часто встречающаяся разновидность — малитва-жа-лоба, исходящая из уст либо одного человека, либо всего общества. Произносилась в кризисных, по-человечески неразрешимых обстоятельствах: неизлечимая болезнь, несчастье, клевета на человека. Если же говорить о всем обществе, то причиной таких молитв могла стать засуха, эпидемия, вторжение неприятеля. Полагают, что, будучи частью большего ритуала, они произносились в храме (Пс 21; 88; 143). В эту же категорию входят псалмы-проклятия (Пс 57; 82; 108; Щи погребальные песни (Пс 34:13, 14; 43; 73; Плач Иер 1-2, 4). При их истолковании большое значение имеет эмоциональное состояние молящихся и их действия.	В этот поэтический поджанр входят благодарственные песни и, в частности, царские благодарственные песни (Пс 17; 20; 29); кроме того — гимны (песни, восхваляющие Яхве), как наиболее распространенный жанр Псалтири. Среди них — индивидуальные гимны (Пс 8; 76; 102-103; 138 и др.), гимны на коронацию (2,71, 109; ср. 4 Цар 1 1 :4- 1 2), гимны Сио-ка (Пс 45;47;75;83; 121; 131), царственные гимны Яхве (Пс 46; 92; 95-98). Наконец, в ВЗ встречаются и любовные песни (Пс 44; Песн. П).	Литургия — это богослужебный текст, который использовался двумя или более участниками в интерактивной форме. Обычно такими участниками были священник и община верующих, реже — царь и пророк (Пс117; 14; 23; 94).	Некоторые псалмы Книги Псалтирь, скорее всего, принадлежали не столько к богослужебной сфере жизни израильской нации, сколько к их дидактической традиции. В этом исследователя убеждает язык, стиль и звучащие в этих псалмах темы(Пс 1; 18; 32; 38; 48; 126; ср. Иер 18:18).

Принципы толкования поэтического жанра ветхозаветной литературы

1. Сформировавшись как законченные, цельные единицы текста, различные поджанры поэтической литературы должны получать свое объяснение с учетом совокупности всех входящих в них стихов.

2. Псалмы, входящие в один жанр, создают наиболее широкий контекст для изъяснения каждого отдельного псалма.

3. Если говорить о Книге Псалтирь в целом, то ключевое значение при истолковании практически любого псалма, входящего в эту коллекцию, имеет двойная перспектива, которую задают всей книге первый псалом и второй: личное благочестие и эсхатологическое ожидание наступления Царства Божьего (ср. с другими Тора-псалмами, которым предшествуют эсхатологические псалмы — Пс 18 и 17; 118 и 117).

4. Заголовки, встречающиеся в начале отдельных псалмов, также служат указанием на их контекст, чаще всего — исторический и богослужебный.

5. Самое серьезное внимание должно быть уделено структуре исследуемого отрывка и динамике развития в ней мыслей и чувств автора. Для этого важно видеть отдельные части псалма, идею каждой части и то, что она привносит в понимание общего содержания текста.

6. Жанровые особенности текста должны подсказать и то, каким образом следует искать применение содержанию поэтического отрывка сегодня. Так, общинные псалмы лучше всего адресовать общине верующих, а индивидуальные — отдельным верующим, так же обстоит дело и с песнями любви, погребальными песнями, литургиями и т. д. Одним словом, обстоятельства диктуют выбор псалма и его применение сегодня.

7. Свое подлинное значение псалмы получают только в контексте их мессианского исполнения в Личности и служении Иисуса из Назарета. Именно Он создает новую и безальтернативную герменевтическую парадигму для их понимания и жизненного приложения.

Поджанровая классификация перечисленных жанров: пророчества

О бедствии	О спасении	«Горе»-речи	Плач	Гимн	Литургия
Наиболее распространенный поджанр. Включает: (1) поручение пророку, (2) описание ситуации, (3) формулу пророка и (4) его предсказание (4 Цар 1:3, 4; ср. Иер 28:12-14, 15, 16; Мих 1:2-7).	Весть надежды: (1) формула, (2) предсказание, (3) повторное утверждение (Иер 28:2-4; ср. Ис 2: 1-5; Ам 9:11-15).	Структура: (1) объявление горя, (2) его при-чина,(3) формула «Посему так говорит Господь», (4) предсказание (Мих 2:1-5).	Структура: (1) призыв слушать, (2) плач, (3) формула, (4) предсказание (Ам 5:1-3; ср. Ис 14:3-21;Иез 19:1-14; 26-17,18; 27:32).	Иногда вкл.. пророческие книги (см. Ам 4:13; ср. 5:8, 9; Ис 12:4-6; ср. ст. 1-3; 25:1-8,9-12; 26:1-19; 42:10-13; 49:13).	См. примеры в Ис 63:7-14 и 63 — 15-64: 12; Иер 14:1-3,7,9, 10, 19-22; ср. Иоил 1-2.

 

Спор	Суд. процесс	Против наций	Видения	Повествования	Апокалиптические
Попытка убедить в какой-то истине. Большая часть книги Амоса — спор. Например, 3:3-8; ср. 9:7.	Структура-(1) призыв слушать, (2) приглашение на суд, (3) причина этого, (4) свидетельство Яхве (см. Мих6:1-5; ср. Ис 1:2,3; 3:13-15; Ос 4:1-3;Иер 2:4-13; Пс 49).	См. 3 Цар 20:28; Зах 9:1-8.	Сообщения автобиографического характера. Отличительная черта: слова «вижу», «я видел», «вот» (Иер 24; ср. 1:1 1-14; Ам 7:7, 8; 8:1, 2; Зах 5: 1-4; Быт 15; Ис 6; Иез 1-3; Ам 7: 1-6; ср. 3 Цар 22: 17-22; Иер 38:2 1,22; Зах 5: 1-4; ср 4: 1-6; Дан 8; 10-12).	Два типа: рассказ о призвании (Ис 6; Иер 1;ср. Ам 7:14, 15; Ос 1 :2) и о повелении сделать какие-то символические действия (4 Цар 13:14-19; Ос 1:2-9; Иер 19).	Открывают дотоле скрытый замысел Божий относительно избранного народа и человечества (обычно через сны и видения, в которых фигурирует необычный символизм и цифровые обозначения). Акцент на Божественном вмешательстве извне (Дан 7-12; Ис 24:27; Иез 38, 39; Зах 9-14).

Принципы толкования ветхозаветных пророчеств (19)

1. Ясность текста определяет степень уверенности в правильности его истолкования. Чем загадочнее текст, тем осторожней и сдержанней исследователь должен говорить о его значении.

2. Священное Писание остается наилучшим пособием по истолкованию своих же пророчеств, когда указывает на то, какие пророчества нашли свое исполнение в ветхозаветный период истории избранного народа, а какие — в период новозаветной Церкви. В нем же можно увидеть модели для объяснения пророчеств сегодня.

3. Необходимо подумать над тем, когда именно было исполнено пророчество, будь то в период Ветхого Завета, Нового Завета, в период христианской Церкви последующих веков или же оно вообще относится к более отдаленному будущему.

4. Как правило, пророчества, относящиеся к Израилю, находят свое исполнение в духовном Израиле, христианской Церкви, но главным образом — во Христе (20) .

5. Понимание главной идеи пророчества и его основной вести следует считать более важной задачей, чем стремление найти объяснение каждой встречающейся в нем детали.

6. Большие пророческие книги предпочтительней исследовать по частям, поскольку содержащиеся в них пророческие речи произносились не сразу, но эпизодически на протяжении значительного времени, иногда даже не одного десятилетия. Целью такого исследования будет стремление понять главную идею(и) каждой части.

7. Актуализация пророчества станет возможной в том случае, если исследователю удастся выявить в исследуемом отрывке универсальные принципы и общие закономерности, приложимые в аналогичной ситуации сегодня.

Поджанровая классификация перечисленных жанров: литература мудрости

Притча	Наставление	История-пример (иллюстрация) и раздумье	Речи в споре
Краткое, легко запоминающееся изречение, сформировавшееся как результат продолжительного человеческого опыта. Обычно констатирует какое-то явление или принцип жизни, почему и передается в изъявительном наклонении. Притчи отражают наблюдения человека за жизнью, поэтому не совсем правильно абсолютизировать их значение.	Используется повелительное наклонение. Иногда наставления получают форму речи, с которой обращается к слушателям женщина — персонифицированный образ мудрости в Книге Притчей (см. 1:20-33; 8: 1-36; 9: l-6; ср. 9:13-17; Иов 28).	Поджанры автобиографического характера. Обычная структура: (1) вступительная формула, (2) история/иллюстрация, (3) заключительная мораль (Притч 24:30-34; Еккл 1:12-2:26); сложная комбинация перечисленных и других элементов поджанра — (см. Еккл 1:14; 3:16; 4:1; 5. 13; 6:1 и 2:24, 25; 3:22; 5: 18-20).	За исключением нарративного обрамления (Иов 1-2; 42:7-17), Книга Иова представляет собой такой под-жанр литературы мудрости, как речи в споре. Отдельные пассажи книги напоминают жанр молитвы-жалобы (16:7, 16, 17; 18-21; 17:13, 15; ср. 30:1-31), гимна (9:5, 8-10, ср. 5:9-16; 11:7-12; 12:13-25; 25:2-6; 26:5-14) и такого элемента богослужебной практики, как провозглашение человеком своей невиновности (31:5, 8, 17,19,21,22).

Принципы толкования литературы мудрости

1. Притча

* Учитывая природу данного поджанра, не следует абсолютизировать те утверждения, что нашли свое выражение в форме притчи, поскольку они не учитывают всей суммы обстоятельств, от которых зависит истинность данного утверждения. Например, когда говорится о том, что «от всякого труда есть прибыль» (Притч 14:23), явно не берутся во внимание такие явления экономической жизни общества, как гиперинфляция, резкое падение мировых цен на энергоносители и т. д. (очевидно, что автор и не задавался такой целью).

* Такие понятия Книги Притчей, как достаток, прибыль, материальное благополучие и другие следует определять исходя не из современного уклада жизни, но исходя из того, что понимал под этим житель Палестины три тысячи лет назад.

* Также необходимо помнить о том, какие существенные перемены на земле и в человеке вызвало грехопадение (Быт 3:15-17), что фактически препятствует полному и всеобъемлющему исполнению принципов, облеченных в форму древних притч.

2. Наставление

* Повеления, предписывающие что-то делать или чего-то не делать, должны рассматриваться со всей серьезностью, поскольку, отражая Десять Заповедей, они обладают непререкаемым авторитетом.

* Та глубокая заинтересованность и даже страсть, с которой персонифицированная мудрость излагает свои советы и наставления, должна показать, насколько опасно игнорировать ее голос. И напротив: тот, кто прислушивается к нему, найдет для себя благословение на пути мудрости.

* Чтобы найти жизненное применение той или иной притче, исследователь должен продолжить следующее предложение: «Эта женщина, взывающая громким голосом, убеждает меня в том, чтобы…»

3. История-пример (иллюстрация) и раздумье

* Умение увидеть то, как отдельные фрагменты истории-примера подготавливают почву для ее заключительной морали, есть ключ к объяснению данного поджанра литературы мудрости (Еккл 4:7-12).

* Особое внимание должно быть уделено заключительной морали, поскольку именно в ней, как правило, содержится главная идея автора.

* Соответственно, и жизненное применение обусловлено заключительной моралью всего высказывания.

4. Речи в споре (Книга Иова)

* Поскольку в Книге Иова доминируют прежде всего речи участников спора, необходимо определить, приверженцем какой идеи является каждый из них и как эта идея открывается в его речи.

* Учитывая то, что Иов является главным действующим лицом книги и его благочестие бесспорно (см.1:8; 42:7-9,10-17), особое внимание следует обратить на его самозащиту. При этом важно помнить о том, что кажущиеся благими советы его друзей нередко диаметрально противоположны тому, как оценивает ситуацию Бог.

* Поскольку Книга Иова содержит и другие жанры, необходимо проанализировать, почему автор использовал их для передачи тех или иных идей.

* Отстаивание Иовом своей невиновности (гл. 31) является ключом к пониманию всей книги: Иов не виновен в своих страданиях. Главы 1-2 подтверждают это. Благочестие Иова отмечено Самим Богом.

* На основании сказанного исследователь должен решить, во-первых, действительно ли Иов невиновен, и, во-вторых, чему учит данная книга относительно причины и цели страданий человека. Вероятно, значение

Книги Иова состоит в том, чтобы показать: некоторые человеческие страдания входят в таинственный замысел Бога относительно Его детей. * Основным ключом к разгадке книги является ее эпилог: оправдание и вознаграждение Иова и порицание высокомерия его друзей. Этим же подтверждается идея о том, что не все страдания вписываются в привычную схему причинно-следственной связи.

Итак, обобщая сказанное, следует подчеркнуть, что Ветхий Завет отличается широким многообразием входящих в него литературных жанров. Каждый пастор-исследователь должен обладать определенным литературным чутьем, чтобы, увидев всю пестроту изучаемого материала, грамотно и деликатно подойти к его изъяснению.

Жанры Нового Завета

Новый Завет тоже содержит в себе большое разнообразие литературных жанров. Как и в случае с изучением ветхозаветной литературы, от исследователя ожидается не меньшее «жанровое чутье» при чтении этого богодухно-венного источника, включающего в себя ряд важнейших документов ранней Церкви. Вопрос жанра той или иной книги новозаветного канона — это не столько вопрос литературной критики, сколько вопрос мировоззренческий, выявляющий предпосылки читателя и играющий подчас решающую роль в процессе исследования. Различение жанров Нового Завета и умение смотреть на каждый отдельный отрывок его текста с учетом жанровых характеристик того целого, частью которого он является, есть важное условие для верного понимания новозаветной литературы. Кроме того, от этого будет зависеть и характер произносимой проповеди. Нельзя забывать и о том, что 27 новозаветных книг, написанных в том или ином литературном жанре, включают в себя и другие жанры, которые также необходимо различать при истолковании любого избранного текста, не говоря уже о многочисленных цитатах из Ветхого Завета, которые не только обогащают содержание нового литературного источника, но и значительно усложняют процесс его толкования. Итак, рассмотрим основные литературные жанры Нового Завета.

Евангелия

На протяжении долгого времени считалось, что Евангелия являются биографиями Иисуса, составленными либо самими очевидцами происходившего, либо со слов очевидцев. Однако нельзя не обратить внимание на то, что, например, Марк ничего не сообщает о рождении, детстве и юности Иисуса. За небольшим исключением, о детстве и юности Иисуса ничего не сообщают ни Матфей, ни Лука. Кроме того, такой компонент доминирующего в

Евангелиях (особенно в Евангелии от Иоанна) нарративного жанра, как страстная история, был совершенно чужд жанру эллинистических жизнеописаний, не говоря уже о жанре мемуаров. Как справедливо замечает по этому поводу Леон Моррис, «книга, кульминационными событиями которой являются мучения, смерть героя как преступника, а затем его воскресение, уникальна в своем роде» (21) . Что же касается тех общих черт, которые объединяют Евангелия с другими нарративными жанрами греко-римской литературы, то объясняются они тем «культурным руслом, в котором были написаны Евангелия… Похоже, что евангелисты сознательно, но, вероятно, в большинстве случаев, бессознательно отобразили характерные черты популярной греко-римской литературы» (22) , но «поспешное и безусловное помещение их в один ряд со светской литературой здесь неприемлемо» (23) . Если сравнить то, в какой последовательности излагаются каждым евангелистом события из жизни Иисуса, а также учесть временные пробелы в евангельском повествовании, неизбежно приходишь к выводу о том, что их целью было никак не написание законченной биографии Мессии. И даже назвав биографию «богословской» (24) , едва ли удастся исчерпать этим наименованием совершенно уникальный литературный жанр, к которому относятся Евангелия. В силу уникальности Личности Иисуса и всего того, что было Им совершено, можно вполне согласиться с суждением С. Аверинцева, высказанным им в статье «Почему Евангелия — не биографии»:

Вопрос, почему же Евангелия не принадлежат к жанру эллинистической биографии, получает в конечном счете следующий ответ: потому что Иисус Христос, «Единородный Сын» (греч. monogenhs, лат. unigenitus или unicus), ни с кем не сравнимый, по вере евангелистов и всех последующих поколений христиан, не подлежит никакой классификации, не может быть включен ни в какую генерализирующую систему. Его учение и «этос» остаются тайнами, которые не допускают окончательного разъяснения на уровне психологии, характерологии или морали, но должны вновь и вновь истолковываться через парадоксы христианского богословия и еще более через христианское «делание» святых.

Этот ответ звучит, разумеется, не слишком академически. Однако он выражает истину, прослеживаемую до самых конкретных мелочей композиции. Если содержание античной биографии излагалось по пунктам, per species, — то любая попытка разложить континуум евангельского изложения в соответствии с этой рационалистической парадигмой оказывается при ближайшем рассмотрении неадекватной и неосуществимой (25) .

Какое это имеет значение для проповедника-исследователя? Прежде всего, было бы неправильно относиться к Евангелиям как простой коллекции рассказов об отдельных эпизодах из жизни Иисуса. Уже само слово to euaggeliou (награда за возвещение доброй, радостной вести, а также сама эта весть) наталкивает на мысль о цельности и целевой заданности текста каждого Евангелия. Учитывая то, как используется это слово в хронологически первом, как полагают, Евангелии от Марка (см. 1:1,14, 15; 8:35; 10:29; 14:9), можно сделать вывод о том, что повествователь ставил своей целью не столько написать биографию легендарной личности, сколько обратиться к своим читателям со страстным призывом совершить радикальный акт веры, веры в богочеловеческую Личность Иисуса из Назарета, и через это обрести подлинную радость и смысл жизни. То же можно сказать и о других трех евангелистах, не назвавших свои книги словом «Евангелие» (26) . Исследователь Вернер Кюммель не без оснований говорит о том, что целью Евангелий было не сохранить воспоминание об Иисусе и не прославить Его за совершенные Им чудеса (это является лишь одним аспектом евангельского содержания). Их главной задачей было вызвать [в читателе и/или слушателе] веру и укрепить ее. Слова и дела Иисуса были собраны вместе и воспроизведены в простой повествовательной форме для того, чтобы показать ранней христианской Церкви основание ее веры и обеспечить ее сильной поддержкой в благовестнической миссии, в служении наставления и спорах с оппонентами. Евангелия написаны для общинного пользования, — читать Писание на богослужении. Они же представляют собой миссионерские документы, авторы которых полностью отошли на задний план… (27)

Однако при этом важно заметить, что каждый из евангелистов, разделяя одну, главную цель своего повествования, тем не менее ориентировал его на выполнение и других, более частных задач, обусловленных жизнью той конкретной общины, к которой он обращался, будь то иудеохристиане или христиане из язычников. Вот почему такое большое значение для исследователя имеют знания об адресате каждого из четырех Евангелий. При всей своей фрагментарности они играют большую роль для выявления богословских акцентов, которые делаются каждым евангелистом. Вот что об этом пишет современный богослов Джон Кроссан:

…за последние двести лет научного исследования медленно, но уверенно мы пришли к тому, что Евангелия представляют собой то, что они сами о себе открыто и честно заявляют. Евангелия — не история, хотя они содержат историю. Не являются они и биографией, хотя и содержат биографию. Евангелие — это добрая новость. Добрая — значит то, что эта новость рассматривается с чьей-то точки зрения, например, с точки зрения христианского истолкования, а не имперского. Новость указывает на то, что Евангелие подразумевает постоянное обновление. Оно показывает, что Иисус постоянно актуализируется для новых времен и мест, ситуаций и проблем, авторов и общин. Евангелия написаны для веры, к вере, из веры […] Это наша проблема, если мы хотели журнализма. Вместо этого мы получили Евангелие (28) .

Литературные формы, встречающиеся в Евангелиях

При том что в Евангелиях доминирует повествовательный жанр, важно заметить, что он неоднороден и состоит из ряда других литературных форм, заслуживающих внимательного рассмотрения. Понимание особенностей каждой из этих форм позволит более точно определять то, как относится частное (перикопа (29) ) к общему (все Евангелие или какая-то его часть), и наоборот. В этом процессе поиска и определения частного и общего смысла авторского повествования еще более выявится не только структурообразующая роль встречающихся в Евангелии литературных форм, но и их смыслообразующая для каждой части книги функция. Кроме того, это позволит яснее увидеть ту жизненную правду, что отличает Евангелия благодаря их жанровому многообразию. Как справедливо отмечает в этой связи Лиланд Райкен,

жанровое разнообразие и стилистический «разнобой» Евангелий делают их необычайно реалистичными. В них очень точно воссоздана сама жизнь Христа и настроение евангельской эпохи. Калейдоскопическая смена фона, событий, действующих лиц, диалогов, высказываний и встреч, в центре которых оказывается Христос, создает потрясающее впечатление реальности описываемых событий (30) .

Притчи. Как явствует из Евангелия, Иисус учил людей притчами «много» (Мк 4:2). Синоптические Евангелия «передают нам не менее 41-й притчи Иисуса» (31) . Греческое слово h parabolh, которое чаще всего используется в Евангелиях для обозначения притчи, имеет широкий спектр значений. В частности, оно может означать поговорку (Лк 4:23), загадку (Мк 3:23,24), сравнение (Мк 13:33), противопоставление (Лк 18:1-8), быть в форме простого рассказа (Лк 13:6-9) и развернутого повествования (Мф 22:1-14). Такое многообразие объясняется тем широким семантическим полем, которое имело еврейское слово: именно концепция mashal стоит за греческим словом parabolh’. Из 39 случаев употребления этого слова в Ветхом Завете 28 раз оно переводится Септуагинтой как parabolh’ (32) . В свою очередь mashal в самом общем смысле обозначает «любое туманное высказывание, нацеленное на активизацию мысли» (33) . Очевидно, что притча как литературный жанр является продуктом «аудиокультуры», в которой основным источником информации было звучащее слово, а не бегающая картинка. И об этом тоже никогда нельзя забывать, приступая к истолкованию той или иной притчи Спасителя.

Классическое определение притчи было дано известным новозаветным богословом Чарльзом Доддом: «Если говорить самым простым языком, то притча — это придуманная на основе наблюдения за природой или повседневной жизнью метафора или сравнение, которые своей живостью и необычностью захватывают внимание слушателя, оставляя в его уме долю сомнения относительно ее [притчи] точного смысла. Это делается с целью активизации мысли слушателя» (34) . Один из секретов действенности притчи состоит в том, что не столько слушатели интерпретируют притчи, сколько притчи слушателей. Отсюда — универсальность типов, выведенных в притчах (хотя и предназначены они, похоже, только для тех «кто имеет уши» (35) ):

За исключением Лазаря персонажи евангельских притчей анонимны. Благодаря этому они становятся универсальными типами. параболы [притчи] исключительно психологичны и содержат архетипические (общечеловеческие) переживания. Даже если богословский или этический смысл параболы впрямую не связан с ними, тем не менее именно благодаря архетипам притча завладевает вниманием и эмоциями читателя (36) .

Вплоть до XX века было принято толковать притчи аллегорически. Эта традиция уходит своими корнями еще в первые века христианской эры, когда под влиянием Филона Александрийского, Оригена и других толкователей Священного Писания, стремившихся уйти от примитивного, как они считали, буквального его понимания и сделать его содержание более приемлемым для изысканной эллинистической мысли, широкое распространение получил аллегорический метод толкования Библии. Золотую жилу для этого метода составили притчи Иисуса. Так, Августин, в целом не разделявший аллегорического метода толкования Священного Писания, придавал следующее значение деталям, содержащимся в притче Иисуса о милосердном самаритянине (Лк 10:30-37): «человек — это Адам; Иерусалим — небесный град; Иерихон — Луна, символизирующая нашу смертность; разбойники — это дьявол и его ангелы, которые лишают человека бессмертия и наносят ему раны тем, что подталкивают его совершать грех; священник и левит представляют собой священство и служение Ветхого Завета; перевязывание ран указывает на обуздание греха; масло и вино суть утешение надежды и побуждение к труду; животное символизирует Воплощение, ясли — Церковь; следующий день — это время после воскресения Христа; хозяин гостиницы — апостол Павел; два денария суть две заповеди о любви или обетование жизни этой или жизни грядущей» (37) . Однако под влиянием книги немецкого богослова А. Юлихера Die Gleichnisreden Jesu (1899 г.) ситуация изменилась: несмотря на все отличия в толковании притч, исследователи ушли от аллегорического метода их интерпретации.

Теперь уместно задаться вопросом: какими правилами необходимо руководствоваться пастору-исследователю при изъяснении евангельских притч Иисуса? Самое серьезное внимание следует обратить на следующие принципы (38) :

1. Проанализировать последовательность излагаемого материала, структуру и употребление слов в притче, принимая во внимание то, как излагается данная притча в других Евангелиях. Следя за динамикой мысли рассказчика, отмечать особенности структуры притчи, будь то смысловая симметрия или хиазм.

2. Отмечать детали культурного и исторического плана.

3. Слушать притчу ушами человека, находящегося в непосредственном присутствии Иисуса как палестинского иудея первой трети I века н. э., обращающегося к Своим единоплеменникам.

4. Принимать во внимание контекст притчи (см. Мф 21:33, 34 в свете вопроса о власти Иисуса в 21:23-27), но помнить и о том, что многие его детали могут отсутствовать, а принцип группирования притч может носить тематический характер (притчи о Царстве Небесном — Мф 13).

5. Посмотреть, как данная притча и отличительные особенности ее авторского изложения вписываются в общий план Евангелия, в котором она приводится, и отвечает его основным целям. Например, Лука помещает притчи Иисуса в контекст общего рассказа о Его пути в Иерусалим (9:51-19:48), рассказа с хиастической структурой. Учитывая то, что в фокусе евангелиста находятся такие темы, как молитва, богатство и социальное неравенство, он располагает свои притчи в следующем порядке: о молитве — в 11:5-13 и 18:1-14, о богатстве — в 12:13-21 и 16:1-31, о приглашении (прежде всего изгоев общества) на пир — 14:7-24 и о радости обретения утерянного — в 15:1-32.

6. Определить, какую функцию выполняет притча в учении Иисуса вообще и в богословии евангелиста в частности. В притче может быть более, чем одна идея, что, однако, не дает исследователю права на аллегориза-цию ее содержания. Тем не менее притча может соприкасаться с духовной или иной реальностью более чем в одной точке на одной плоскости. Чтобы увидеть эти точки, исследователю необходимо спрашивать себя: на какой вопрос отвечает этой притчей Иисус? Какой вопрос Иисус ставит Своей притчей? Что слышат в притче представители каждой категории слушателей?

7. Определить, какую богословскую значимость имеет данная притча. Другими словами, чему она учит относительно Бога и природы Его Царства.

8. Следует обращать особое внимание на концовку притчи. Обычно именно эта часть рассказа имеет наибольшую ценность при его истолковании: от слушателя ожидаются либо какие-то действия, либо радикальное изменение мышления относительно того или иного предмета.

Помимо сказанного, следует обратить внимание и на тот факт, что «около двух третей притч Иисуса имеют три основных составляющих в своей структуре» (39) . Другими словами, в них присутствуют три главных действующих лица или группы лиц. Нередко одно из них выделяется особо (царь, хозяин, отец, пастух), а два других изображаются в противопоставлении друг другу (слуги, сыновья, овцы). Например, пастух и его овцы, из которых одна потерялась, а девяносто девять нет (Лк 15:3-7); жених и ожидающие его десять дев, из которых пять разумные, а пять неразумные (Мф 25:1-13); сеятель и два вида семян (почвы): те, что остались бесплодными, и те, что принесли плод (Мк 4:3-9). В других случаях отношение одного действующего лица к двум другим носит иной характер (Лк 10:29-37; Мф 18:23-35). Что же касается остающейся одной трети притч, то «их изложение короче, а структура проще» (40) . В некоторых из них присутствуют уже два действующих лица, например: Мф 7:24-27; Лк 18:9-14, а в других — только одно действующее лицо или один предмет повествования, например: Лк 13:18-21; 14:28-33; Мф 13:44-46.

Таким образом, мораль притчи не обязательно должна быть сведена к какой-то одной идее, но может быть «распределена» между главными действующими лицами. Например, в притче о милосердном отце и его заблудшем сыне образ отца иллюстрирует всепрощающую любовь Бога, образ его младшего сына — что есть истинное покаяние, образ старшего брата — предупреждение фарисеям против ожесточения сердца при виде кающегося грешника. Но с учетом вышеизложенных правил, в частности, принимая во внимание контекст притчи (Лк 15:1, 2; ср. 5:30; 16:14, 15), отсутствие в ней заключительной части и т. д., эти три идеи можно объединить скрытым вопросом, который содержится в этой притче: примет ли старший сын приглашение отца войти на пир?

Если говорить непосредственно о проповеди, в основу которой положена та или иная евангельская притча, то далеко недостаточно ограничиться в ней лишь детальным изъяснением последней в ущерб той функции, которую выполняли неожиданность и радикальность мысли рассказчика, что заставляло слушателей буквально оторопеть от слов Иисуса. Разумеется, едва ли кому удастся встать вровень с Иисусом в Его искусстве произносить притчи. Тем не менее проповедник просто обязан изыскивать по крайней мере отдельные сравнения и аналогии из современной, более понятной людям жизни, чтобы таким образом достаточно выпукло, ярко и контрастно показать своим слушателям, что же хотел сказать Иисус той или иной притчей.

Наконец, не будет ошибкой рассматривать отдельно взятую притчу с точки зрения каждого действующего лица, о котором в ней повествуется. Та-., кой подход избавит исследователя от одномерного и упрощенного восприятия заложенной в притче одной или нескольких идей. Так, взяв для примеру притчу Иисуса о милосердном самаритянине (Лк 10:30-35), мы видим, что ее , смысл определяется ракурсом нашего зрения и меняется, если мы последовательно смотрим на происходящее с точки зрения самаритянина, левита, священника, жертвы разбойников, хозяина гостиницы и т. д.

Рассказы о чудесах. Другой значительный блок евангельского материала представляют собой рассказы о чудесах. Количество чудес, совершенных Иисусом, варьируется в каждом Евангелии, но больше всего их встречается в самом кратком Евангелии, от Марка, которое по этой причине может быть названо «Евангелием чудес» (41) . В общей сложности Четвероевангелие повествует примерно о тридцати пяти чудесах Христа. О семи из них повествует Евангелие от Иоанна, так же в отношении семи чудес подчеркивается, что они были совершены Иисусом в субботу (Мк 1:21-28; 29-31; 3:1-6; Лк 13:10-17; 14:1-4; Ин 5:1-5; 9). Из всех чудес три чуда (крещение, преображение и воскресение) совершаются с Иисусом, остальные же совершает Он Сам. При изъяснении рассказов о чудесах необходимо иметь в виду некоторые отличия в том, как они излагаются синоптическими евангелистами и благовестником Иоанном.

Если синоптические евангелисты для обозначения чудес Иисуса используют слово duna’meis («силы», «дела силы»), Иоанн предпочитает слово shmei’a («знамения»), которого избегают синоптические евангелисты, особенно Марк. Кроме того, последний подчеркивает, что совершить shmei’a от Иисуса требовали Его противники (Мк 8:11), их же будут совершать лжехристы (Мк 13:22; Мф 24:24). «Вероятно, Марк считал, что использование им [слова] «знамения» вопиющим образом противоречило бы отказу Иисуса совершить какое-либо знамение (Мк 8:12)» (41) . Кроме того, следует иметь в виду, что в синоптических Евангелиях чудеса Иисуса очень тесно связаны с Его провозглашением наступающего Царствия Божьего, к чему были причастны и Его ученики (Мк 1:39; 3:14,15; 6:12,13). Интересно и другое: если Иоанн подчеркивает, что люди начинали веровать в Иисуса по причине Его чудес (Ин 2:1-11; 7:31; 20:30-31), синоптические евангелисты последовательно проводят мысль о том, что чудеса Иисуса были обусловлены верой в Него людей (Мк 2:5 и пар.; 6:5,6 и пар.). Впрочем, Иоанн тоже пишет о вере как об условии чудесного действия Иисуса (Ин 4:50; 11:40) и отрицательно отзывается о тех случаях, когда люди требовали чудес, не уверовав прежде в Иисуса (4:48; 6:30; 20:24-29). И все же акценты очевидны.

При изъяснении рассказов о чудесах Спасителя в изложении синоптических евангелистов важно иметь в виду их христологическую функцию в повествовании: во-первых, показать, Кем был Иисус, и, во-вторых, подтвердить Его притязания на то, что, благодаря Его миссии, Царство Божье вошло в человеческую историю. Как заявлял Иисус, «если же Я Духом Божиим изгоняю бесов, то, конечно, достигло до вас Царствие Божие» (Мф 12:28). В случае успокоения бури на море ученики задаются вопросом о Личности Иисуса (Мф 8:27; Мк 4:41; Лк 8:25). Кроме того, некоторые, особенно необычные чудеса (например, проклятие смоковницы — см. Мк 11:12-14,20-25) необходимо объяснять в контексте наступления новой, эсхатологической эры спасения. Отныне первые становятся последними, а последние — первыми (Мк 10:31). Это значит, что действия Иисуса в данном случае глубоко символичны и предвещают скорое и радикальное изменение порядка вещей в Божественном мироправлении, в частности, отвержение Израиля как бесплодного дерева.

Что же касается Благовестия по Иоанну, то здесь чудеса Иисуса «играют доминирующую роль» (42) и разворачиваются на фоне одного грандиозного чуда — воплощения Божественного Логоса (Ин 1:14). Интересно отметить, что евангелист Иоанн приводит лишь семь чудес Иисуса, причем среди них нет ни одного, связанного с изгнанием бесов, не считая, конечно, слов Иисуса о наступлении «часа» Его, когда «князь мира сего изгнан будет вон» (Ин 12:31,32; ср. 13:1; 14:23). Кроме того, все они упоминаются в первой большой части Евангелия (главы 1-12). Самым большим чудом второй части (главы 13-21) является, конечно, воскресение Иисуса. Учитывая то, что чудеса Иисуса в их изложении евангелистом Иоанном находятся главным образом в контексте Его изречений «Я есмь» (6:35, 41, 48; 8:58; 10:9; 11:25; ср. 14:6; 15:1; 15:5), значение совершаемых Иисусом знамений заключается в том, чтобы вызвать в людях веру в Свою Богочеловеческую сущность и спасительную миссию.

Таким образом, чудеса Иисуса, в изъяснении их современными проповедниками, должны не столько изумлять слушателей, сколько назидать их. Нет никакой необходимости ни в том, чтобы изыскивать какие бы то ни было аргументы с целью «доказать» истинность описываемых евангелистами чудес, ни в том, чтобы в угоду секулярному сознанию современника пытаться, «демифологизировать» их. Иисус и совершенные Им чудеса суть единое выражение Божественного замысла, реализация единого Божественного плана спасения человечества, предвосхищающая окончательное наступление Царства Небесного при Его Втором пришествии.

Рассказы, заканчивающиеся утверждением афористического или иного характера. Речь идет о коротких рассказах, в которых повествуется о каком-то деянии Иисуса, «главной целью которого было сделать какое-то важное утверждение относительно того или иного вопроса (Мк 2:13-17; 3:31-35; 12:13-17)» (43) . Такие рассказы представляют собой «комбинацию изящного, изречения и хорошо рассказанной истории» (44) . По некоторым подсчетам в Новом Завете около сотни таких рассказов. Нередко они объединяются авто-ром в одну группу (Мк 2:12, 13-17 18-22, 23-28; 3:1-6), что создает целый блок материала, который заканчивается весьма примечательным комментарием: «Фарисеи… немедленно составили с иродианами совещание против Него, как бы погубить Его» (Мк 3:6). Пример другой такой серии — Мк 11:27-33; 12:13-17, 18-27, 28-34, 35-37.

В каждом отдельном рассказе в фокусе исследователя должно быть именно то высказывание Иисуса, которое венчает эту цепь. Впрочем, неверно было бы противопоставлять высказывание (текст) и историю (контекст) или наоборот, изъяснять одно за счет другого. Скорее, от исследователя ожидается диалектический подход в интерпретации данного жанра.

Другие формы. В евангельском повествовании встречается и ряд других форм, которые также важно уметь заметить и изъяснять их, учитывая тот смысловой и эмоциональный колорит, который в них содержится. Например, в Евангелиях встречаются речи/проповеди Иисуса. В них немало изречений, начинающихся словом «блаженны» (Мф 5:3-11; 13:16; Лк 11:28; 23:29; Ин 13:17; 20:29) и словом «горе» (Мф 11:21; 18:7; 23:13-16, 23, 27, 29; 24:19; 26:24; Лк 6:24-26), природа которых обусловлена ветхозаветной пророческой традицией, а также литературой мудрости древних евреев.

Кроме того, в Евангелии встречается ряд бесед Иисуса, среди которых особо выделяется продолжительная прощальная беседа Иисуса со Своими учениками (Ин 13:1 — 17:26). Изъяснять ее необходимо с учетом существовавшей в Израиле традиции, когда какая-то значительная, исторического масштаба личность (патриарх, вождь народа, пророк или царь) непосредственно перед своей смертью обращалась с напутственным словом к кругу ближайших родственников и сподвижников и/или ко всему народу (Быт 49; Втор 29 — 31:1-8; 1 Цар 12 и т. д.).

Еще можно было бы упомянуть и такие повествовательные формы, как рассказ о рождении Спасителя (Лк 1:26 — 56; 2:1 — 40; Мф 1:18 — 2:23), сцены призвания учеников (Мк 2:14; 8:34; Лк 9:59; 18:22), афоризмы и т. д.

Наконец, нельзя не упомянуть о такой литературной форме, встречающейся на страницах Нового Завета, как афоризм. Такой известный новозаветный ученый как Джон Кроссан насчитал около 130 афоризмов только в Четвероевангелии (45) . В одних случаях они выражены в форме утверждения (Мф 10:24, 25), в других — в форме вопроса (Мк 8:36,37) или императива (13:24). Как и в отношении других поджанров Евангелия, исследователь должен внимательно рассмотреть контекст высказывания, его микроструктуру и функцию в большем евангельском отрывке.

Жанр Деяний

Будучи продолжением Евангелия от Луки, Книга Деяний имеет с ним много общего: то же доминирование нарративного материала, элементы биографии, рассказы о чудесах, речи/проповеди апостолов и т. д. Если говорить об основной цели Деяний, то слова Луки, обращенные к Теофилу: «Чтобы ты узнал основание того учения, в котором был наставлен» (Лк 1:4) «в равной степени распространяются на Евангелие и на Деяния» (46) (курсив мой — Ю. Д.). Вместе с тем Деяния Апостолов — это, прежде всего, история, не лишенная, однако, глубокого богословского смысла. Луке блистательно удалось инкорпорировать в повествовательную ткань исторического характера основные богословские темы, обозначенные еще в Евангелии. Поэтому исследователь не вправе разъединять историю и богословие или подчеркивать что-то одно в ущерб другому.

Следует также иметь в виду, что наименование книги «Деяния Апостолов» скорее всего не принадлежит автору, но появилось только во втором веке, вероятно, в связи с формированием новозаветного канона (47) . Кроме того, если учесть, что у Иисуса было 12 апостолов, а в фокусе основного повествования Луки находятся Петр и Павел, а на втором плане — дьяконы Стефан, Филипп и другие участники миссионерской деятельности ранней Церкви, нельзя не отметить того, что это название не совсем точно отражает содержание книги.

Итак, что должно определять изъяснение Деяний Апостолов?

Анализ по вертикали. К сожалению, исторически сложилось так, что две книги Луки, Евангелие и Деяния Апостолов, задуманные как одно композиционно и тематически цельное произведение, оказались искусственно «разведены» четвертым Евангелием. Это создает порой превратное представление об авторском замысле и негативно сказывается на интерпретации данных литературных источников. Но в виду того, что «Евангелие от Луки и Книгу Деяний необходимо считать одним целым, и так как первая часть носит характер благовестия, — пишет исследователь Дональд Гатри, — то и вторую часть надо рассматривать в свете этого факта» (48) . Лука организует свой материал с большим мастерством, чем другие евангелисты. Это касается его Евангелия, но особенно — Книги Деяний. Если говорить о последней, то с богословской точки зрения текст 1:8 является программным, а с литературной — структурообразующим: Евангелие возвещается силой Святого Духа и должно охватить все народы, начиная от жителей Иерусалима, Иудеи, Самарии и заканчивая пределами земли. Вступительная часть дает нам описание практически всех первых последователей Иисуса, находящихся в религиозно-культурной и политической столице Израиля, городе Иерусалиме, а заканчивается повествование описанием событий, происходивших примерно 30 лет спустя, но уже в другой столице, в имперском Риме. Если в Евангелии от Луки служение Иисуса начинается с периферии религиозной жизни иудеев, то есть с Галилеи (4:14 — 9:50), а заканчивается в Иерусалиме (Лк 9:51 — 19:40), что отражает центростремительную модель миссии, то в Книге Деяний все обстоит иначе: проповедь апостолов начинается с Иерусалима, а заканчивается в Риме (разумеется, заканчивается условно, так как книга носит незавершенный характер). Это отражает центробежную модель благовествования ранней Церкви. Лука действительно выстраивает содержание своего «двухтомника» по географическому принципу, и делается это им не без умысла: «Подчеркнуть взаимосвязь между миссией Иисуса и миссией Церкви» (49) . Кроме того, универсализм замысла Божьего виден еще и в том, что если миссия Иисуса начинается с нищих («Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим…» — Лк 4:18), то миссия Церкви в лице ее самого деятельного апостола охватила и самых богатых, как об этом ему сказал Ангел: «Павел! тебе должно предстать пред кесаря» (Деян 27:24).

План всей Книги Деяний строится на шести утверждениях обобщающего характера, в каждом из которых говорится о распространении христианской веры путем проповеди слова (6:7; 9:31; 12:24; 16:5; 19:20; 28:31):

I. Христианская миссия иудеям (1:1 — 12:24)

A. Церковь в Иерусалиме (1:1-6:7)

B. Церковь в Иудее, Самарии и Галилее (6:8 — 9:31)

C. Дальнейшее распространение Евангелия в Палестине и Сирии (9:32-12:24)

П. Христианская миссия язычникам (12:25 — 28:31)

A. Первое миссионерское путешествие Павла и Иерусалимский собор (12:25-16:5)

B. Широкая евангельская проповедь благодаря двум миссионерским путешествиям Павла (16:6 — 19:20)

C. Путь Павла в Иерусалим, а затем — в Рим (19:21 — 28:31)

Это значит, что какой бы эпизод из Книги Деяний мы ни взяли, его правильное истолкование невозможно без соотнесения с общим авторским замыслом, раскрывающимся по указанному плану. Жесткая структура всей книги также не дает исследователю отвлечься на частности, пытаясь найти в них ответы на вопросы, которые не были в поле зрения ни автора, ни главных участников описываемых событий. Не подлежит сомнению и то, что, будучи продолжением «первой книги» (гр. prwton lo’gon — см. Деян 1:1), Деяния Апостолов продолжают разворачивать перед читателем темы, получившие освещение в его Евангелии: в частности, сочувствие Иисуса к отверженным, среди которых выделяются самаритяне и евнух (см. гл. 8). (Последние ортодоксальными иудеями считались нечистыми с ритуальной точки зрения людьми.) Большое внимание уделяется и роли Святого Духа в жизни верующего и особенно всей Церкви. Действия Святого Духа следует рассматривать как зримое подтверждение Божественного вмешательства в историю теперь уже Богочеловеческой Церкви.

Не должно пройти мимо внимания исследователя и то обстоятельство, что цена евангельской проповеди, осуществляемой Церковью, была такой же, какую должен был заплатить за Свое провозвестие Иисус. Так, сцены взятия под стражу, допроса и избиения апостола Павла в изложении Луки в Книге Деяний очень напоминают события страстной недели, изложенные им в Евангелии. «Похоже, — справедливо замечает Джон Стотт, — Лука намеренно проводит параллель между страданиями Христа и страданиями Его апостола — Павла… хотя, конечно же, страдания Павла не носят искупительный характер, как страдания Христа» (50) . Если же говорить о первых чудесах, совершенных апостолами во имя Иисуса, то они тоже очень похожи на чудеса Спасителя (ср. Деян 9:32-35 и Лк 5:17-26). Воскрешение Тавифы (Деян 9:36-43) очень напоминает воскрешение дочери Иаира (Лк 8:40-42, 49-56), особенно бросается в глаза большая схожесть слов на арамейском: talitha сит («маленькая девочка, встань») и Tabitha cum («Тавифа, встань»). Разница всего лишь в одной букве.

Значение Пятидесятнииы. На общем повествовательном фоне Книги Деяний особенным образом выделяется событие Пятидесятницы (Деян 2) как исполнение обетования Отца, данного Иисусом ученикам еще до вознесения (Лк 24:49; ср. Деян 1:4). Главное, что нужно принять здесь во внимание, это радикальный поворот в Божественном промысле. На смену эпохе Моисея, в которую не переставало отзываться эхом томление великого законодателя: «О, если бы все в народе Господнем были пророками, когда бы Господь послал Духа Своего на них!» (Чис 11:29), пришел Новый век, когда на глазах тысяч людей исполнились провидческие слова Иоиля: «Излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши» (Иоил 2:28; ср. Деян 2:14-21). Все, что происходило дальше и было описано в Деяниях, происходило под знаком Святого Духа, присутствующего в Церкви и направляющего ее благовестническую миссию. Характерной особенностью этого стал такой феномен, как дар языков (Деян 2:5-12; 10:44-46; 19:4-7).

Деяния Апостолов как повествование. Как известно, авторы произведений, принадлежащих к нарративной литературе, формируют у читателя представление о той или иной норме поведения или духовной истине опосредованным путем, не прибегая к императивам и дидактическим максимам. Об этом важно помнить и при чтении Книги Деяний. Так, неоднократное упоминание о том, что было в фокусе проповеди апостолов (смерть, воскресение и прославление Иисуса Христа), не просто констатирует факт исторического характера, но, по сути, является скрытым императивом для современных служителей Евангелия — проповедовать то же. В сердце любой проповеди должен быть Христос «и притом распятый», учат нас многочисленные примеры апостольского благовестил. Так же обстоит дело с философией христианской миссии в современном мире, отличающемся небывалым религиозно-культурным многообразием. Явно не случайно Лука показывает, как апостолы Павел и Петр, проповедуя иудеям, апеллировали к Священному Писанию (Деян 2:14-39; 3:12-26; 13:16-41). Когда же Павел адресовал свою весть стоикам и эпикурейцам, он пытался объяснить им, кем же является «неведомый Бог» (17:22-31). К такому же подходу прибег апостол и во время своего евангельского воззвания к суеверным жителям города Листры. На понятном людям языке Павел не упустил сказать, что поклоняться нужно «Богу живому, Который сотворил небо и землю, и море, и все, что в них… и не переставал свидетельствовать о Себе благодеяниями, подавая нам с неба дожди и времена плодоносные и исполняя пищею и веселием сердца наши» (14:14-18). В этом находил свое блестящее воплощение Божественный принцип, сформулированный апостолом в 1 Кор 9:19-23: «Для всех я сделался всем…»

Следует обратить внимание и на тот факт, что в Деяниях Лука трижды рассказывает об опыте обращения Савла, а вообще в книге встречается 32 речи, что составляет одну четвертую объема всего содержания. Это не только создает динамику повествования, но и позволяет читателю окунуться в атмосферу описываемых событий и услышать живые голоса их участников.

Послания Нового Завета

Будучи по своей природе существами социальными, люди всегда передавали друг другу разного рода сообщения. Важную роль в процессе коммуникации играли письменные сообщения. Сначала монархи и представители высших сословий общества, а затем, по мере удешевления материалов письма, и люди скромного достатка общались между собой путем написания писем. Вот и среди новозаветных книг встречаются послания/письма, большинство из которых принадлежит апостолу Павлу, другие же, так называемые соборные послания, — другим апостолам.

Термин «послание», «письмо» имеет широкий спектр значений и именует различные формы документов, создававшихся в античном мире. Это могли быть документы «коммерческого, правительственного и законодательного характера, а также политические и военные сообщения и другие виды переписки, особенно частного плана. Считается, что Павел использует греко-римский образец письма ради достижения своих христианских целей» (51) . Однако новозаветные послания не являются письмами в обычном смысле этого слова, но представляют собой богословские документы, поскольку написаны людьми, принадлежавшими самому узкому кругу последователей Иисуса. Они несут на себе печать их индивидуальности, и вместе с тем отражают объективное богословское знание человека, поскольку вдохновлены Святым Духом. Объединенные эпистолярным жанром, эти новозаветные документы имеют громадное значение для понимания раннехристианского богословия в целом и продолжают сохранять свою актуальность для Церкви и ее миссии сегодня.

В течение последних нескольких десятилетий широкое обсуждение получил такой вопрос, как возможное влияние греко-римской риторики на новозаветные послания. Другими словами, новозаветных исследователей озадачило то, что, например, послания апостола Павла имеют немало схожих черт с греко-римским эпистолярным жанром, что поставило перед ними ряд вопросов. В частности, можно ли считать последнее утверждение установленным фактом? Если да, то какое это имеет значение для толкования данных документов? Эти вопросы не только озадачили новозаветных библеистов, но и развели их по разные стороны предмета спора. И хотя аргументы ни одной из сторон нельзя считать совершенно бесспорными (52) , тем не менее выявившиеся в ходе дискуссии структурно-жанровые особенности книг, входящих в этот раздел Нового Завета, должны помочь проповеднику-исследователю более внимательно подходить к его изучению.

Послания апостола Павла

Известный своей неутомимой миссионерской деятельностью апостол Павел не только много проповедовал, но и много писал: почти треть всего объема Нового Завета — это его послания. Но писал он больше не как частное лицо, а как апостол и раб Иисуса Христа, как представитель воскресшего Христа (Гал 1:1,15,16; 5:2). Этим определяется и статус его посланий. Адресованные конкретным христианским общинам, они содержат советы, обличения, наставления по совершенно специфическим для адресата обстоятельствам. Сам Павел придавал своим посланиям такое большое значение, что считал их своего рода заменой своему личному присутствию (1 Кор 4:14-21; 16:5-12; Флп 2:19-30; 1 Фес 2:17 — 3:11; Фил 21, 22).

Ошибочно думать, что апостол писал послания как богословские трактаты, предназначенные для скрупулезного научного исследования в узком кругу наиболее посвященных. Напротив, они должны были читаться вслух на христианском богослужении. Вероятно, по этой причине они включают в себя такие литургические формулы, как приветствие «благодатью», благословения (Рим 1:25; 9:5), доксологии (Рим 11:36; Гал 1:5), гимны (Кол 3:16), исповедания и восклицания (Рим 10:9; 1 Кор 12:3). Кроме высоких богословских тем в них встречаются и совершенно земные, во многом напоминающие обычные в древности и сегодня письма с такими темами, как здоровье (2 Кор 1:8-11; Флп 2:25-30), события из частной жизни (1 Кор 5:1 — 6:11; Флп 4:2-4), ожидание встречи с адресатом (Рим 15:14-33; 1 Фес 2:17-3:13).

Следует иметь в виду и то, что, будучи написаны на древнегреческом языке, послания апостола Павла, тем не менее, отражают его семитское мышление, которое целиком определялось ветхозаветными теологическими и антропологическими категориями. Доказательством тому служат многочисленные ветхозаветные цитаты и аллюзии, встречающиеся в посланиях апостола. И все же формы, в которые отливались основные идеи этого мышления, были нетипичными для иудейского раввина. Не являются они типичными и для иудейской пророческой традиции. В частности, структура посланий Павла скорее отражает эллинистическую схему письма, нежели имеет какие-то другие корни. Стало быть, исследователь должен развивать в себе чуткость к формо-содержательному единству каждого из новозаветных, прежде всего, Павловых, посланий, и не проводить искусственной дихотомии между одним и другим. Выявление плана-структуры той или иной книги позволит увидеть значение отдельной части/отрывка и ее роль в общем контексте. При этом важно помнить о том, что известное нам деление Священного Писания на стихи и главы в какой-то степени является искусственным и далеко не всегда отражает естественное развитие авторского повествования. Как заявляет Генри Верклер, «несмотря на то, что разделение на стихи хорошо служит этой цели (быстрому нахождению желаемого текста — прим. Ю. Д.), стандартное постиховое членение текста имеет существенный недостаток — оно противоестественно разрывает мысли автора» (53) . Впервые такое «оглавление» было осуществлено профессором Парижского университета Этьеном Лангтоном в начале 13-го столетия, хотя самые первые попытки сделать это были известны еще в 4-м веке. Что же касается деления глав на стихи, то оно было осуществлено Робертом Этьеном в 1551 г. по таким же, как и в случае с его предшественником, утилитарным соображениям (54) . В отличие от текста Священного Писания, его нумерация по главам и стихам не является канонической и каждый исследователь вправе игнорировать ее с целью более адекватного структурирования той или иной библейской книги. В данном случае это послания Нового Завета. В этом можно будет убедиться, рассмотрев нижеследующие примеры.

Но прежде — несколько важных причин, служащих оправданием такого подхода к толкованию новозаветных посланий.

Несколько слов необходимо сказать и об основных видах речи, обусловленных характером используемой в них аргументации. Они сложились в античности и были описаны в древних учебниках классической риторики. Речь могла быть судебной/судителъной (цель: обвинить или оправдать того или иного человека за совершенные им действия в прошлом); эпидейктической [показательной] (цель: путем высказывания похвалы или порицания побудить слушателей принять ту или иную точку зрения в настоящем); совещательной (цель: убедить в целесообразности того или иного действия в будущем). Как пишет автор одного из наиболее основательных трудов по риторике А. А. Волков, «совещательная, судительная и показательная речь образует цепь, в которой показательная речь выступает в качестве ключевого звена: если нет согласия о ценностях и нормах, становятся невозможными оценки прошлого и решения о будущем» (55) . Полная же форма речи строилась в соответствии со следующими частями (56) :

1. Exordium (Prooemium) — вступление: заявление темы, расположение к себе слушателей.

2. Narratio — рассказ: изложение обстоятельств дела, фактическая сторона вопроса.

3. Propositio — главное положение, основной тезис: в чем стороны согласны между собой, а что является предметом спора.

4. Probatio (Argumentatio) — приведение доказательств (включало как апеллирование к чувствам слушателей, так и к рассудочному мышлению; большое значение имел моральный облик говорящего).

5. Refutatio — опровержение аргументов противника.

6. Peroratio (Conclusio) — эпилог, заключение; подытоживание аргументации (включало и обращение к чувствам слушателей).

В большей или меньшей степени послания апостола Павла соответствуют данной модели. Рассмотрим структуру некоторых из них.

Риторические структуры, предположительно использованные апостолом Павлом при написании им своих посланий (57)

Послание к Галатам

Согласно Бетцу (Н. D. Betz]	Согласно Кеннеди [G.A. Kennedy]	Согласно Холлу [R. G. Hall]	Согласно Смиту [J. Smit]	Согласно Бэчманну [M. Bachmann]	Согласно Лоигенекеру [R.N. Longenecker]
I. Эпистолярное указание (1:1-5)	I. Salutatio [приветствие] (1:1-5)	I. Salutatio/ Exordium (1:1-5)	I. Exordium (1:6-12)	I. Эпистолярное указание (1:1-5)	I. Salutatio (1:1-5)
II. Exordium (1:6-11)	II.Prooe-mium/ Exordium (1:6-10)	II. Propositio (1:6-9)	II. Narratio (1:12-2:21)	II.Prooemium (1:6-10)	II. Судебная речь (1:6-4:11) A. Exordium (1:6-10) В. Narratio (1:11-2:14) С. Propositio (2:15-21) D. Probatio (3:1-4:11)
III. Narratio (1:12-2:14)	III. Probatio (1:11-5:1)	III. Probatio (1:10-6:10) A. Narratio (1:10-2:21) В. Другие рубрики (3:1-6:10)	III. Confirmatio [подтверждение] (3:1-4:11)	III. Narratio (заканчивается на 2:14b) partitio [переход к другой части] (1:11-2:14)	III. Эпидиктическая речь А. Exhortatio I (4:12-5:12) В. Exhortatio II (5:13-6:10)
IV. Propositio (2:15-21)	IV. Exortatio (5:2-6:10)	IV. Conclusio (6:11-18)	IV. Conclusio (4:12-5:12) A. Conques-tio (58 ) (4:12-20) B. Enumeratio [перечень] (4:21-5:6) С. Indignatio (59 ) (5:7-12)	IV. Argumentatio [приведение доказательств] (2:15-6:17) А. Первое доказательство (2:15-21) В. Второе доказательство (3:1-6:17)	IV. Subscriptio [подпись] (6:11-18)
V. Probatio (3:1-4:31) Отступление [Regressio] к теме Торы (3:19-25)	V. Conclusio (6:11-14)		V. Amplificatio [расширение] (6:11-18)	V. Benedictum [благословение] (6:18)
VI. Exhortatio [увещевание] (5:1-6:10)
VII. Эпистолярный постскриптум (Conclusio) (6:11-18)

Первое и Второе послания к Фессалоникийцам

Согласно [R. Jewett]	Джюэтту	Согласно [F. W.	Хьюзу Hughes]	Согласно [С. A.	Уанамейкеру Wanamaker)
Первое послание	Второе послание	Первое послание	Второе послание	Первое послание	Второе послание
I. Exordium (1:1-5)	I. Exordium (1:1-12)	I. Exordium (1:1-10)	I. Exordium (1:1-2)	I. Эпистолярное указание (1:1)	I. Эпистолярное указание (1:1, 2)
II. Narratio (1:6-3:13)	II. Partitio (2:1,2)	II. Narratio (2:1-3:30)	II. Partitio (2:1,2)	II. Exordium (1:2-10)	II. Exordium (1:3-10)
III. Probatio (4:1-5:22)	III. Probatio (2:3-3:5)	III. Partitio (3:11-13)	III. Probatio (2:3-5)	III. Narratio (2:1-3:10) А. Первая часть Narratio (2:1-12) В. Digressio (2:13-16) С. Вторая часть Narratio (2:17-3:10)	HI. Partitio (2:1,2)
IV. Peroratio (5:23-28)	IV.Exhortatio (3:6-15)	IV. Probatio (4:1-5:3)	IV. Peroratio (2: 16, P)	IV.Transitus [переход] (3:11-13)	IV. Probatio (2:3, 15) А. Первое доказательство (2:3-1 5) В. Второе доказательство (2:13-15)
	V. Peroratio (3:16-8)	V. Peroratio (5:4-11)	V. Exhortatio (3:1-15)	V. Probatio (4:1-5:22)	V. Peroratio (2:16-17)
		VI. Exhortatio (5:12-22)	VI. Эпистолярный постскриптум (3:16, 18)	VI. Peroratio (5:23-28)	VI. Exhortatio (3:1-15)
		VII. Эпистолярный постскриптум (5:23-28)			VII. Эпилог письма (3:16-18)

Послания к Коринфянам

Первое послание	Первое послание	Второе послание
Согласно Митчелу [М. Mitchell]	Согласно Уизерингтону [В. Witherington III]	Согласно Уизерингтону
I. Эпистолярное указание (1:1-3)	I. Эпистолярное указание (1:1-3)	I. Эпистолярное указание (1:1,2)
П. Proem [Благодарение] (1:4-9)	П. Благодарение и Exordium (1:4-9)	II. Благодарение и Exordium (1:3-7)
III. Основная часть, содержащая совещательные доводы (1:10 — 15:58) A. Propos:t:o [тезис] (1:10) В. Narratio [Изложение фактов] (1:11-17) С. Доказательства (1:18-15:57) D. Заключение (15:58)	HI. Propositio (1:10)	III. Narratio (1:8-2:14)
IV. Эпилог письма (16:1-24)	IV. Narratio (1:1 1-17)	IV. Propositio (2: 17)
	V. Probatio (1:18 — 16:12)	V. Probatio и Refutatio (3:1-13:4)
	VI. Peroratio (16: 13 — 18).	VI. Peroratio (13:5-10)
	VII. Эпилог письма: приветствия и ремарки (16:19-24).	VII. Эпилог письма: приветствия и ремарки (13:1-3)

Послание к Филиппийцам

Согласно Уатсону (D. F. Watson]	Согласно Блумквисту [L. G. Bloomquist]	Согласно Уизерингтону [В. Witherington III]	Согласно Блэку [D. A. Black]
I. Эпистолярное указание (1:1, 2)	I. Эпистолярное указание (1:1, 2)	I. Эпистолярное указание (1:1, 2)	I. Эпистолярное указание (1:1, 2)
II. Exordium (1:3-26)	II. Exordium (1:3-11)	II. Благодарение и Exordium (1:3-11)	II. Exordium (1:3-11)
III. Narratio (1:27-30)	III. Narratio (1:12-14)	III. Начало основной части и Narratio (1:12-26)	III. Narratio (1:12-26)
IV. Probatio (2:1-3:21) Digressio(2:19-30)	IV. Partitio (l:15-18a)	IV. Propositio (1:27-30)	IV. Argumentatio (1:27-3:21) A. Propositio (1:27-30) B. Probatio (2: 1-30) C. Refutatio (3:1-21)
V. Peroratio(4:l-20) A. Repetitio [повторение] (4:1-9) В. Adfectus [душевное состояние, расположение] (4:10-20)	V. Argumentatio (l:18b-4:7)	V. Probatio (2: 1-4:3)	V. Peroratio (4: 1-9)
VI. Эпилог письма (4:2-23)	VI. Peroratio (4:8-20)	VI. Peroratio (4:4-20)	VI. Narratio (410-20)
		VII. Эпистолярные приветствия и окончание письма (4:21-23)	VII. Эпистолярный постскриптум (4:21-23)

Послание к Римлянам

Согласно Войлнеру [W. Wuellner]	Согласно Джюэтту [R. Jewett]	Согласно Ауну [D. E. Anne]
I. Exordium (1:1-15)	I. Exordium (1:1-12)	I. Эпистолярное указание (1:1-15)
II. Transitus(l:16, 17)	II. Narratio (1:1 3-1 5)	II. Исследование/следствие (1:16-4:25) А. Всеобщая греховность и Божественное беспристрастие, справедливость (1:16-2:11) В. Божественная справедливость осуждает тех, кто непослушен Его Закону (2:12-3:20) С. Оправдание верою, а не делами Закона (3:21-4:25)
III. Confirmatio (1:18-15:13)	.III. Propositio (1:1 6, 17)	III. Жизнь членов Церкви и проблема греха (5:1-8:39) А. Оправдание, примирение, сравнение Адама и Христа (5: 1-21) В. Конфликт между грехом и послушанием Богу (6:1-7:25) С. Жизнь в Духе и ее плоды (8:1-39)
IV. Peroratio (15:14-16:23)	IV. Probatio (1:18-15:13) A. Confirmatio (1:18-4:25) B. Exomatio [букв, упрашивание] (5:1-8:39) С. Comparatio [приготовление доказательств и свидетельств для обвинения] (9:1-11:36) D. Exhortatio (12:1-15:13)	IV. Неверие иудеев и вера язычников как часть Божьего замысла (9-1 1)
	V. Peroratio (15: 14-16:27)	V. Parenesis (12:1-15:13)
		VI. Заключение (15:14-16:27)

Послание к Евреям

I. Exordium (1:1-2:18)

II. Argumentatio (3:1-12:29)

A. Эпидиктическая часть (1:1 — 2:18 с отрывком совещательного характера 2:1-4)

B. Совещательная часть (3:1-4:16)

C. Эпидиктическая часть (5:1 — 10:18 с отрывком совещательного характера 5:11-6:20)

D. Совещательная часть (10:19-12:29)

III. Peroratio (13:l-25)

Риторические структуры, предположительно использованные при написании других новозаветных посланий

Послание Иакова

I. Exordium (1:1-18)

II. Propositio (1:19-27)

III. Argumentatio (2:1-5:6)

A. Первая часть: действия, расходящиеся с Законом Божьим (2:1-26)

B. Вторая часть: о мудрости и речи человека (3:1-4:12)

C. Третья часть: возвращение к первоначальной теме послания (4:13-5:6)

IV. Peroratio (5:7-20)

A. Recapitulatio [повторение основных тем] (7-11)

B. Conquestio (12-20)

1-е послание Петра

I. Exordium 1:1-12

П. Argumentatio (1:13-5:7)

A. Первая часть (1:13-2:10)

B. Вторая часть (2:11-3:12)

C. Третья часть (3:13-4:11 и 4:12-5:7)

III. Peroratio (5:8-14)

2-е послание Петра

I. Exordium (1:1-11)

П. Argumentatio (1:12-3:13)

A. Propositio и Confirmatio (1:12, 13)

B. Refutatio (2:1-22), где стихи 10b-22 представляют собой Digressio

C. Обсуждение темы (locus) пришествия (3:1-3)

III. Peroratio (3:14-18)

A. Recapitulatio (3:14-16)

B. Conquestio (3:17, 18)

Послание Иуды

I. Exordium (1-4)

П. Argumentatio (5-16)

III. Peroratio (17-25)

A. Recapitulatio (17-19)

B. Conquestio (20-23)

C. Climax [кульминация] (24,25)

«Вкрапленные» поджанры новозаветных посланий

Считается, что в новозаветных посланиях нет заимствованных отрывков, взятых из других литературных источников и добавленных к основному материалу. Но есть из этого правила несколько исключений. Так, особенно в посланиях апостола Павла можно встретить такой поджанр, как кредо-гимн, в отношении которого исследователи все больше и больше склоняются к мысли, что он циркулировал в раннехристианских общинах еще до того, как апостол Павел начал писать свои послания. Кроме того, в качестве других «вкрапленных» литературных форм, встречающихся на страницах новозаветных посланий можно было бы назвать кодекс семейной жизни и перечни добродетелей и пороков.

Кредо-гимн. При изучении новозаветных посланий ученые-библеисты обратили внимание на то, что некоторые входящие в них фрагменты выбиваются из общего литературного контекста прежде всего за счет своих композиционно-стилистических особенностей. В частности, по таким критериям, как тщательно продуманная поэтическая структура данного фрагмента (ритм и смысловая симметрия), смысловая завершенность отрывка, начинающегося относительным местоимением и служащего главным основанием для последующих наставлений, необычная лексика и наличие емких, лаконичных утверждений доктринального характера, ученые пришли к выводу о том, что «перед ними [-] фрагменты гимнов, заимствованных авторами Нового Завета из богослужебной практики первых христиан» (61) . Была предложена и своя классификация этого материала Нового Завета. Так, гимны группируются как (1) сакраментальные [использовавшиеся во время совершения обряда] (2:12-19; 5:14; Тит 3:4-7); медитативные (Еф 1:13,14); вероисповедальные (2 Тим 2:11-13); христологические (Флп 2:6-11; Кол 1:15-20; 1Тим 3:16) и этические (Флп 2:5-11; ср. Флп 3:10) (62) . Другие отрывки из раннехристианских гимнов можно усмотреть в Рим 1:3,4; 11:33-36; 2 Тим 1:8-10; 1 Петр 1:18-21; 2:21-25; 3:18-20.

При толковании данного новозаветного материала пастору-исследователю необходимо помнить о том, что гимн — «это поэтический отрывок (фрагмент) или же отрывок ритмической прозы, написанный возвышенным языком, языком поклонения, основной целью которого является прославить Бога (или Иисуса Христа) и Его могущественные деяния» (63) . Соответственно, его изъяснение в форме проповеди ни в коем случае не должно ограничиться сухими экзегетическими и/или догматическими выкладками, но должно включать в себя эмоциональный колорит и даже священный трепет. Если, как считает исследователь новозаветных гимнов Р. Мартин, встречающиеся в посланиях апостола Павла гимны суть «нервные окончания самого Евангелия, исповедуемого Павлом» (64) , тогда тема Божественной благодати, явленной в личности Иисуса Христа и ставшей «спасительной для всех человеков» (Тит 2:11), должна безусловно доминировать при их изъяснении.

Кодекс семейной жизни. Следуя имевшей место в древнем Израиле и греко-римском обществе практике давать наставления относительно различных сторон семейной жизни, некоторые авторы Нового Завета на страницах своих посланий обсуждают и дают конкретные советы по такому вопросу, как уважение к вышестоящей власти и повиновение ей. Причем это касается не только семейной жизни (отношения мужья — жены, родители — дети), но и социальной (господа — рабы). Есть три явных примера такого рода наставлений: Кол 3:18-41; Еф 5:22 — 6:9; 1 Петр 2:13 — 3:7.

При их изъяснении важно помнить о том, что по своей сути они являются продолжением пятой заповеди Закона Божьего: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе» (Исх 20:12). Однако есть одно существенное отличие — пример подлинного повиновения воле высшей власти, власти Небесного Отца, обернувшегося для Его Сына не долголетием, а смертью: «Христос пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его» (1 Петр 2:21). Отныне послушание высшей власти мыслится в «страхе Божьем» (Еф 5:21) и «во имя Господа Иисуса Христа» (Кол 3:17).

Перечни добродетелей и пороков. В данном случае речь идет о системе духовно-нравственных ценностей, определяемых с христианской точки зрения. В качестве примера можно было бы привести такие отрывки, как Рим 1:29-31; 1 Кор 6:9-10; Гал 5:19, 23; Иак 3:17, 18; 2 Петр 1:5-7. По всей вероятности, при их изложении авторы не преследовали цели подчинить перечисляемые пороки и/или добродетели какой-то иерархической схеме. Впрочем, то, что упоминает автор в начале перечня и в его конце, может рассматриваться как наиболее важное. Так, тот факт, что по крайней мере два раза слово «любовь» выделено особо (в начале перечня — Гал 5:22, и в конце — 2 Петр 1:7), не должен пройти мимо внимания исследователя (ср. 1 Кор 13).

Обобщая сказанное, важно перечислить, какими принципами необходимо руководствоваться при исследовании новозаветных посланий:

1. Прежде всего, любое новозаветное послание, насколько это только возможно, должно быть помещено в свой исторический контекст. Хорошим подспорьем в достижении этой цели служит Книга Деяний Апостолов. Как справедливо заметил Дональд Гатри, «во многих отношениях послания не будут до конца понятны, если их не читать с учетом контекста Книги Деяний… Она является исключительно важной для изучения связи между учением Иисуса и апостольским учением» (65) . Разумеется, сведения о контексте должны черпаться не только из этого источника, но из самих посланий тоже, наряду со светской и религиозной литературой соответствующего периода.

2. Необходимо собрать все данные биографического характера о личности автора данного послания. Психологический портрет автора может помочь в прояснении тех или иных отрывков из его послания(ний). Например, довольно значительные отрывки биографического характера содержатся в посланиях Павла (2 Кор 11:21-12:11; Гал 1:13-2:2 и др.), игнорируя которые можно или не оценить по достоинству, или не понять вовсе те или иные утверждения апостола.

3. При изъяснении того или иного послания важно помнить о том, что некоторые умозаключения автора могли быть обусловлены стоящими за ними ветхозаветными понятиями, идеями, категориями. Надежным свидетельством в пользу этого служат используемые в посланиях цитаты из Ветхого Завета и/или аллюзии на какие-то события, личности или Божественные деяния в священной истории древних евреев.

4. Особенное внимание следует обращать на структуру каждого Послания. И хотя существует множество способов выявления структуры того или иного послания, это не должно смущать исследователя, поскольку едва ли какую-нибудь развернутую идею, тем более, если речь идет о богодухновенном тексте, можно структурировать с математической точностью без малейшей возможности допустить погрешность.

5. Несмотря на то, что практически каждое послание имеет определенную структуру, в рамках которой автор излагает свои идеи, исследователь не должен привязываться к ней настолько, чтобы считать себя свободным от составления собственного плана книги. По крайней мере, видя общее повествовательное русло автора, необходимо, насколько это только возможно, уточнять и конкретизировать место каждого в нем фрагмента.

6. От исследователя новозаветных посланий ожидается проявление «поджанрового чутья», при отсутствии которого мимо его внимания могут пройти такие важные литературные формы, инкорпорированные в текст, как гимны. Что же касается кодекса семейной жизни и перечней добродетелей и пороков, то без учета некоторых особенностей, отличающих эти виды поджанров, можно не устоять перед соблазном дать им упрощенное или, напротив, неоправданно широкое толкование.

7. Говоря о новозаветных гимнах, важно заметить, что исследование должно включать в себя, во-первых, анализ литературной формы; во-вторых, анализ текста и его концептуального фона, во многом обусловленного ветхозаветной псалмодической традицией; и, наконец, в-третьих, вычленение основной идеи и определение функции отрывка в его литературном контексте (66) .

8. Наконец, самое главное: проповедник никогда не вправе забывать о том, что в сердце всех новозаветных посланий находится Христос «и притом распятый» (1 Кор 2:2). То, что верно в отношении апостола Павла, верно и в отношении других новозаветных посланий: отправной точкой Павла как проповедника и автора многочисленных посланий к христианским общинам всегда был Христос, Личность и деяния Которого «освещают все другие жизненно важные проблемы и вопросы» (67) .

Книга Откровение

Будучи наиболее загадочной частью новозаветного канона, Книга Откровение на протяжении всей истории своего существования влекла к себе и одновременно смущала самые светлые богословские умы. В период формирования канона Нового Завета далеко не все христиане считали ее богодухновенным источником, и даже ведущие протестантские реформаторы, отличавшиеся горячей приверженностью Слову Божьему в целом, либо хранили молчание относительно подлинного смысла этой книги (Жан Кальвин), либо давали о ней достаточно нелестные отзывы. Так, Мартин Лютер в своем предисловии к изданию Библии (1522 г.) говорил: «Мой дух не может найти себе пристанища в этой книге. И веская причина, почему я питаю к ней малое уважение, заключается в том, что она не учит о Христе и не признает Его» (68) . На сегодняшний день ситуация не претерпела существенных изменений, и жаркие споры о том, чему же «надлежит быть вскоре» (Откр 1:1), продолжаются.

Однако не все так безнадежно, как может показаться. Сам текст книги содержит ряд «жанровых» подсказок, которые мы попросту не вправе проигнорировать при его изучении. От внимания исследователя не должен ускользнуть тот факт, что материал Книги Откровение весьма разнороден. И прежде всего — это синтез трех жанров: послания (1:4-6 и 22:20-21), пророчества (1:3,11) и апокалиптики (1:1), что образует «сложный литературный феномен Откровения» (69) благодаря чему и этот текст «дистанцируется от традиционной греко-римской риторической практики» (70) . Соответственно, от исследователя ожидается то, что он будет смотреть на содержание книги сразу в трех перспективах.

Откровение как послание. Уже в Откр 1:4 ясно говорится о том, в каком жанре Иоанн пишет свою книгу: «Иоанн [-] семи церквам, находящимся в Асии: благодать вам и мир…» Если сравнить это с тем, как начинает свои послания апостол Павел (71) , не останется никаких сомнений в том, что здесь используется типичная для новозаветных посланий приветственная формула, предваряющая основное содержание документа. Это значит, что основные характеристики, отличающие эпистолярный жанр, присущи и Откровению.

Задачей первостепенной важности представляется максимальное восстановление исторического контекста, позволяющего увидеть жизнь тех семи христианских церквей, к которым апостол Иоанн пишет свое послание. В противном случае едва ли такие специфические стилистические обороты, как «престол сатаны» (2:13), «ни холоден, ни горяч» (3:15), «глазная мазь» (3:18), упоминания о жестоких преследованиях христиан (1:9; 2:13; 3:10; 6:9; 17:6; 18:24; 19:2; 20:4), аллюзии на существование культа императора (13:4, 15-16; 14:9-11; 15:2; 16:2; 19:20:20:4) (72) и другие данные исторического характера, в большом количестве встречающиеся на страницах Апокалипсиса, станут хотя бы отчасти понятными сегодня. Сказанное подтверждает точку зрения исследователя Линдсея, согласно которой «текст [Откровения] не может означать того, что было бы совершенно необъяснимо для его непосредственного адресата» (73) . Если говорить в целом о всей Книге Откровение, то основной вопрос, который в ней рассматривается, это враждебный Христу и Его последователям имперский Рим, но его освещение дается на фоне космического противостояния ангелов и демонических сил, которых ожидает эсхатологический суд (74) .

Проповеднику следует остерегаться поспешного и не достаточно хорошо обоснованного соотнесения того или иного образа, символа или события из Книги Откровение с разного рода сенсационными сообщениями, которыми пестрят газеты. «Сенсация — залог успеха» — таков принцип современной журналистики, но он далек от стремления новозаветных авторов освещать происходящие события на фоне и в контексте вселенского противостояния между добром и злом, Христом и сатаной. Иоанн имел совершенно иную мотивацию для своего литературного творчества: предупредить читателей и слушателей, что «время близко» (1:3; 22:10), а значит, следует приготовиться к встрече с Тем, Который «есть и был и грядет» (1:8; ср. 22:12). Поэтому, приступая к изъяснению Книги Откровение как послания семи Асийским общинам, проповедник должен начинать с истории и географии, а не видений и символов.

Однако следует иметь в виду то обстоятельство, что, помимо непосредственных нужд семи известных ему общин, Иоанн также «предвидит, что благовестив о торжестве христианства над противоборствующими силами зла получит гораздо большее распространение. Не секрет, что он догадывался о скором распространении своей книги среди более широкого круга христиан за пределами названных семи церквей» (75) . По этой причине и по целому ряду других, среди которых — современные тенденции в религиозном и политическом мире, подтверждающие пророческое и апокалиптическое видение Иоанном истории человечества, Книга Откровение приобретает особую актуальность для христианской Церкви сегодня.

Откровение как пророчество. Неоднократно в своей книге Иоанн сообщает о том, что его книга есть пророчество (1:3; 19:10; 22:7,9,10,18,19). Это не случайно, поскольку Иоанн пишет в русле иудейской пророческой традиции, представленной прежде всего такими именами, как Исайя, Иеремия, Иезекииль, Даниил и др., многочисленные символы из книг которых во многом предопределили язык, структуру и концептуальное содержание Апокалипсиса Иоанна как книги собственно пророческой.

Как справедливо отмечает Дональд Гатри, «язык Ветхого Завета в такой степени сформировал мысль писателя, что он не может писать, не отражая его» . «Хотя Иоанн знает, как писать на хорошем греческом, всю книгу он пишет в форме гебраизированной идиомы, что придает его языку иератический [священный], традиционный характер. Более того, он никогда не цитирует и не делает экзегезы еврейской Библии или какого-то другого из используемых им источников, но использует их в качестве «языка» и «моделей»» (77) . «Его слова и мысли, — отмечает другой исследователь, Г. Б. Свитт, — как бы сами собой выстраиваются в его видениях подобно сменяющимся в калейдоскопе картинам, и происходит это без всяких усилий с его стороны» (78) . Образы Откровения настолько сильны, что, как и другие известные апокалипсисы, производят настоящую «революцию в воображении» (79) , помогая читателю смотреть на мир совершенно иными, чем прежде, глазами. Объясняется это чрезвычайно высокой насыщенностью языка книги идеями, образами и символами, заимствованными из Ветхого Завета. Только один факт: по мнению исследователей Весткотта и Хорта, «из 404 стихов во всем Откровении только в 126 нет ссылок на Ветхий Завет» (80) . А это — «более чем шестьсот [!] аллюзий (81) на ветхозаветные писания» . Ничего подобного не встречается ни в какой другой книге Нового Завета. Неудивительно поэтому, что «все библейские книги сходятся вместе и заканчиваются Книгой Откровение» (83) . Уже одно это обстоятельство говорит нам о методах толкования Откровения больше, чем все другие, вместе взятые, и обрекает исследователя на непрекращающийся поиск подлинного значения Книги Окровение. При этом, однако, важно помнить о том, что «.пророчества предсказывают буквальные события, но их описание не является буквальным изображением этих событий» (84) . Это должно избавить исследователя от неоправданной буквализации каждой содержащейся в пророчестве детали.

Особое место в Откровении как пророческой книге занимает весть, последовательно представленная тремя ангелами (Откр 14:6-12). Церковь адвентистов седьмого дня всецело отождествила свою весть именно с этим отрывком из Книги Откровение, он стал главным нервом всей ее миссии, всего ее богословия. Сделано это было на основании следующих причин:

* средоточием вести является «вечное Евангелие» (ст. 6);

* эта весть носит универсальный характер: «середина неба», с одной стороны, и возвещение Евангелия «всякому племени и колену, языку и народу», с другой стороны (ст. 6);

* предметом вселенского противостояния между Христом и сатаной, чему Иоанн посвятил всю свою книгу, является характер Божий, выраженный в Его законе любви и справедливости (ст. 7,12; ср. 12:17), и поклонение Ему как Тому, Кто сотворил «небо и землю» (ст. 7);

* очевидные параллели между Дан 7-12 и Откр 11:18 — 15:8; 18:1-5;

* сообщение о том, что «пришло время жатвы» (ст. 15), являющееся указанием на Второе пришествие Господне (ср. 1:3, 8; 22:12, 20) и т. д (85) .

Вот почему деятельность проповедника как служителя вечного Евангелия ущербна, если он обходит непозволительным, на наш взгляд, молчанием такой его аспект, как эсхатологичность (86) . Слово христианского проповедника никогда не должно утрачивать присущего ему пророческого и эсхатологического пафоса. И Книга Откровение, рассматриваемая как пророчество, служит дополнительным тому подтверждением:

Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем; ибо время близко (1:3).

Откровение как апокалиптический жанр. Уже первое слово Иоанна Богослова говорит читателю о том, какой жанр будет доминировать во всей книге: » Apoka’luyis [откровение] Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре» (1:1). Главной характеристикой этого жанра является, по существу, синтез описания трансцендентной реальности с эсхатологическим видением истории. Иными словами, земной, эмпирический мир, образ которого проходит (1 Кор 7:31), и мир горний, грядущий представлены в одном цельном, тщательно выстроенном, богодухновенном литературном произведении. Что же касается самого термина «апокалиптика», который происходит от греческого Apokalupsis, то в современном богословии им принято называть определенное «мировоззрение, характерное для сегментов раннего иудаизма (200 г. до н. э. — 200 г. н. э.), в центре которого было ожидание надвигающегося радикального Божественного вмешательства в историю человечества с целью избавления Его народа и наказания их врагов путем уничтожения существующего падшего космического миропорядка и возвращения его (или пересотворения) в положение первоначального совершенства … этот термин используется для описания особых эсхатологических ожиданий, характерных для ранних иудейских и христианских апокалипсисов» (87) .

Своими корнями данный жанр уходит в иудейскую апокалиптическую традицию, наиболее значимыми книгами которой, если говорить о канонических источниках, были, прежде всего (88) , Книга Даниила и главы 1-6 и 9-14 из Книги пророка Захарии. Как правило, в значительной степени апокалиптические образы «подпитывались» тяжелыми, подчас трагическими обстоятельствами жизни, в которых находилась иудейская нация. Говорим ли мы здесь о притеснениях вавилонян (586-538 гг. до н.э.), о преследованиях в эпоху Антиоха Епифана (175-163 гг. до н. э.) и борьбе за независимость при Маккавейских братьях, или о власти над Иудеей железного Рима (63 г. до н.э. — 2-й век н.э.), в каждый из перечисленных периодов появляются новые литературные произведения апокалиптического характера. Среди неканонических источников, на которые мог опираться Иоанн, в первую очередь следует упомянуть Вторую книгу Варуха (до 100 г. н. э.) и Первую книгу Еноха (300 г. до н.э. — 200 г. н.э.). Если же говорить о новозаветных параллелях, то следует выделить такие отрывки, как Мк 13; 1 Кор 15; 1 Фес 4:15-17.

Что же отличает этот жанр иудейской литературы? Вот его основные характеристики:

1. временной дуализм между двумя веками;

2. радикальный дисконтинуум между этим веком и веком грядущим, окрашенный в пессимистические тона, если говорить о существующем порядке вещей в мире, и в цвет надежды, если говорить о мире грядущем;

3. деление истории на сегменты (четыре, семь, двенадцать), что отражает существование предначертанного плана истории;

4. ожидание надвигающегося наступления Божественного правления — деяния Божьего, которое должно будет рассеять мрак существующего порядка вещей в мире;

5. вселенская перспектива грядущего кризиса;

6. влекущее за собой события-катаклизмы Божественное вмешательство, результатом которого станет спасение праведных, что воспринимается как возвращение некогда утраченных условий жизни в Едеме;

7. участие ангелов и демонов в объяснении исторических и эсхатологических событий;

8. изображение нового посредника [между Богом и человеком], наделенного царскими полномочиями (89) .

Если говорить собственно о Книге Откровение, то, согласно такому известному исследователю Нового Завета, как Леон Моррис, по следующим восьми позициям она отличается от типичного апокалипсиса:

1. наличие в Откровении нескольких утверждений о том, что книга является пророчеством;

2. наличие в ней типичных для пророческих книг предостережений и призывов к покаянию;

3. наличие ясного свидетельства относительно авторства;

4. оптимистичное мировоззрение;

5. отсутствие исторического обзора прошлых событий;

6. наличие реализованной эсхатологии (время конца наступило вместе с Первым пришествием Христа);

7. наличие лишь незначительных объяснений, которые даются ангелами;

8. вера в то, что Мессия уже пришел и совершил примирение (90) .

Действительно, в Книге Откровение роль, отводимая Мессии, неизмеримо возрастает: «Он принимает поклонение» (91) . Таким образом, здесь имеет место то, что можно было бы назвать христианской трансформацией апокалиптического жанра иудейской литературы.

Все сказанное не может не приниматься во внимание при изъяснении данной книги Нового Завета. Во всяком случае следует остерегаться поспешных выводов и не «буквализировать» того, о чем сама книга не говорит как о буквальном. Верно и обратное: если в Апокалипсисе Иоанна чему-то дается буквальное истолкование, это не должно пройти мимо внимания исследователя. Например, светильники — это церкви (1:20), чаши с фимиамом «суть молитвы святых» (5:8), дракон — дьявол (12:9), десять рогов — это десять царей (17:12), великая блудница «есть великий город, царствующий над земными царями» (17:18). Что же касается языка всей книги, в котором преобладают символизм и образность, то дешифровать его можно, во-первых, только на основе существующих параллелей с Ветхим Заветом; во-вторых, с учетом исторических обстоятельств жизни как адресанта, так и адресата; в-третьих, приняв во внимание имеющиеся параллели с другой апокалиптической литературой из раздела псевдоэпиграфии, появление которой хронологически предшествовало написанию Откровения; в-четвертых, с учетом христоцентричности данной книги. И, наконец, главное — нельзя забывать о том, что никакого пророчества в Писании нельзя разрешить самому собою. Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божий человеки, будучи движимы Духом Святым (2 Петр 1:20, 21).

Есть на небесах Бог, открывающий тайны (Дан 2:28).

Наконец, представляется уместным привести здесь точку зрения на природу книги Апокалипсиса А. Лосева. Размышляя о том, каким же образом найдут свое исполнение апокалиптические пророчества Откровения, он писал:

…апокалиптические образы должны потерять тот характер голого знания (здесь и далее в цитате курс. А. Л. — прим. Ю. Д.), который мы только что критиковали в отношении толкования Апокалипсиса. Они должны стать также и мистерией веры. Это значит, что, понимая их подлинный смысл, мы не знаем, как они будут осуществляться, но мы верим, что то, что осуществится, будет иметь буквально именно этот смысл, а не иной. Другими словами, судить о том, как должно исполниться пророчество, можно только по наступлении того события, которое предречено. Полностью о пророчестве можно судить, таким образом, только после его исполнения. Скажут: зачем же тогда существует пророчество? Пророчество существует для того, чтобы установить смысл грядущих времен, а не их факты. Поэтому все толкования должны ограничиться установлением точного смысла событий, а не их фактического протекания. Это-то и есть пророчество, а не астрономическое вычисление затмения. И это-то и требует синтеза знания и веры (92) .

Итак, в русле раскрытия первого правила изъяснения библейского материала — текст в его контексте — мы завершили обзор основных библейских жанров. Обращает на себя внимание одна деталь, общая для большинства правил толкования отдельных жанров и их поджанров: часть никогда не может быть понята вне того органичного целого, которому она принадлежит. На основании сказанного можно утверждать, что в некоторых случаях знание жанровых особенностей той или иной книги священного канона (или же какой-то части в ней) играет ключевую роль для ее верного понимания и последующего изъяснения в форме проповеди. Исследователь, не различающий литературных жанров Священного Писания, чем-то походит на дальтоника: зрение есть, но мир выглядит серым и сирым, а сам человек — обделенным. Соответственно, обделенным является и тот исследователь, в глазах которого Божественное откровение — книги Ветхого Завета и Нового — выглядит как черно-белая, блеклая ткань, лишенная цветных узоров, богатого орнамента и рисунков. Из-за обостренного доктринального зрения ни в коем случае не должно притупляться эстетическое восприятие Слова, с различением всего многообразия жанрово-стилистических особенностей. Особенно это верно в отношении проповедника, от которого в равной степени ожидается то, что он будет преподавать «здравое учение» (Тит 1:9; ср. 2:8) и одновременно с этим «приискивать изящные изречения» (Еккл 12:10) для передачи неизменной истины на изменчивом человеческом языке.

Сказанное относится лишь к одному аспекту первого правила изъяснения текста в его контексте — литературному анализу текста. Теперь можно приступить к рассмотрению его второго аспекта — историко-культурного анализа текста.

Историко-культурный анализ

О чем бы ни писал тот или иной библейский автор, как правило, он делает это, будучи частью эмпирической реальности, то есть, находясь одновременно в таких ее категориях, как время, пространство и материя. То, о чем он пишет, тоже происходит во времени и пространстве, чаще всего — географическом. Человек как повествователь и человек как предмет повествования всегда был частью этого мира. Созданный из «праха земного» (Быт 2:7) и обреченный в «прах возвратиться» (Быт 3:19), он живет, мыслит и творит в категориях этого мира. Бог же есть Существо, неподвластное, не зависящее от какой бы то ни было эмпирической реальности. Тем не менее, Он намеренно ставит Себя «в зависимость» от Им же созданного мира, когда открывает Себя человеку через зримое, слышимое и осязаемое, через хорошо известные последнему и вполне материальные для него образы и предметы. Похоже, что другого способа коммуникации между столь разными, хотя в какой-то степени и родственными по своей природе личностями — Творцом и творением — просто не существует. Вот почему в процессе изучения Священного Писания как наиболее полной формы Божественного откровения, помимо внимательного отношения к языковым и литературным особенностям текста, не менее чуткого и деликатного отношения требуют к себе «осязаемые» стороны исследуемого материала. Если перефразировать слова апостола Иоанна (1 Ин 4:20), можно сказать: «Как человек, не понимающий того, что видит, может понять Того, Кого не видит?» Это означает, что, наряду с предметами надмирного, высшего, метафизического порядка, в фокусе исследователя всегда должны оставаться земные вещи, без которых немыслимо существование человека. К ним относятся его социально-экономический статус, манера одеваться, культура еды, брак и семейная жизнь, досуг, развлечения и спорт, охрана жизни, образование и религиозные обряды, обычаи, связанные с рождением и смертью человека, — все это и многое-многое другое, в какой бы зачаточной форме оно ни было у того или иного народа, проливает свет на образ его мышления и мир идей.

Несмотря на то, что существует достаточно много источников информации относительно историко-культурного аспекта библейского повествования (география, антропология, социология и другие), далее мы остановимся лишь на двух источниках — Библии и ряде древних письменных документов из небиблейской литературы.

Библия

В первую очередь необходимо сказать о том, что само Священное Писание, в отличие от других книг, на протяжении долгого времени почитавшихся священными («Авеста» у персов, «Книга мертвых» у египтян, «Сивиллины книги» у греков и римлян, и др.), имеет под собой прочную историческую канву. Другими словами, если не все, то почти все описываемые на ее страницах события носят исторический характер, а значит, находятся в какой-то связи с общим руслом всемирной истории и могут стать предметом историко-культурного анализа с целью более полной, с учетом всех имеющихся в распоряжении исследователя данных реконструкции отдельных картин прошлого, из которых и складывается панорамное историческое видение. Однако необходимо помнить о том, что библейское повествование — это не просто история (запись о том, что произошло), но история священная (поскольку в произошедшем участвовал и явил Себя Бог). Вот почему принято разграничивать эти две истории, объясняя это тем, что, хотя весь исторический процесс направляется Богом к Им же намеченной цели, во втором случае Его участие и прямое вмешательство в судьбы человечества носит более выраженный, подчас сверхъестественный характер. Кроме того, имеющиеся в распоряжении исследователя исторические данные нуждаются в интерпретации, поскольку они могут противоречить друг другу, быть слишком гипотетичными, чтобы говорить о них с полной уверенностью, или предоставлять лишь косвенную информацию по интересующему вопросу.

Несмотря на существование различных исторических школ и различных путей моделирования хронологии библейских событий, как правило, исследователи выделяют в ней следующие основные вехи (93) :

Священная история	Светская история
Сотворение мира От Адама до Авраама (4004 — 2250 до н э) Неделя творения Грехопадение Потоп Вавилонская башня	Аккадские династии в Месопотамии Период Старого царства в Египте Процветание Эблы в Палестине Ранняя минойская цивилизация на Крите Эллада в Греции
Эпоха патриархов От Ура до Египта (2250 — 1900 до н.э.) Призвание Аврама Призвание Лота Чудесное рождение Исаака История Исава и Иакова Рахиль и Лия 12 сыновей Иакова	Новошумерский период в Месопотамии Первый переходный период в Египте Период амореев в Палестине Средний минойский период на Крите Средний период царства Эллады в Греции Династии эламитов в Персии
Пребывание в Египте От Иосифа до Моисея (1900-1446 до н.э.)
Иосиф продан мадиамским купцам	Исин-Ларса и древневавилонские периоды в Месопотамии
Сны Иосифа и их исполнение	Среднее царство, второй переходный период (правление гиксосов), Новое Царство
Голод в Ханаане	Древнее царство хеттов в Анатолии
Поселение израильтян в земле Гесем	Гиксосы в Египте, Поздний ханаанский период в Палестине
Рождение Моисея в Египте	Средний минойский период на Крите, царство Эллады в Греции
Бегство Моисея в Египет	Династии эламитов в Персии
Исход и завоевание Ханаана От Моисея до Ис. Навита (1446-1375 гг. до н.э.)
Моисей возвращается в Египет	Период касситов и миттианитов в Месопотамии
Десять язв	Новое царство в Египте
Первая Пасха	Поздний ханаанский период в Палестине
Переход через Чермное море	Хеттское царство в Анатолии
40 лет странствования по пустыне	Поздний минейский период в Греции
Ис. Навин приходит на смену Моисею	Династии эламитов в Египте
Разрушение Иерихона	Поздний период царства Эллады в Греции
12 колен заселяют Ханаан	Ахаменейские и мидийские династии в Персии
Период судей От Гофониила до Самсона (1375-1050 гг. до нэ.)
Гофониил (1367-1327 гг. до н.э.)	Касситы, миттианиты, период Среднего ассирийского царства в Месопотамии
Аод (1309-1229 гг. до н.э.)	Новое царство в Египте
Девора (1209-1 169 гг. до н.э.)	Поздний ханаанский период в Палестине, «народы моря»
Гедеон (1 162-1 122 гг. до н.э.)	Империя хеттов и фригийский период в Анатолии Поздний минейский период на Крите
Иеффай (1078-1072 гг. до н.э.)	Поздний период царства Эллады в Греции
Самсон (1075-1055 гг. до н.э.)	Ахаменейские и мидийские династии в Персии
Единое царство (94 ) От Саула до Ровоама (1050-930 гг. до н.э.)
Саул (1050-1010 гг. до н.э.)	Касситы, миттиниты, Средний ассирийский период, ассирийцы в Месопотамии
Давид (1010-970 гг. до н.э.)	Династии Позднего периода в Египте
Соломон (970-930 гг. до н.э.)	Финикийское/арамейское/новохеттское государства в Палестине
Ровоам (930-913 гг. до н.э.)	Дорийские государства на Крите и в Греции Ахаменейские и мидийские династии в Персии
Разделенное царство: Север История Израиля вплоть до падения Самарии (930-722 гг. до н.э.)
Иеровоам I (931-909 гг. до н.э.)	Ассирийцы в Месопотамии и Палестине
Нават (910-908 гг. до н.э.)	Династии позднего периода в Египте
Вааса (909-885 гг. до н.э.)	Финикийское/арамейское/новохеттское государства
Ила (886-884 гг. до н.э.)	Ассирийская империя в Палестине
Замврий (885-884 гг. до н.э.)	Дорийские государства на Крите и в Греции
Фамний 885-880 гг. до н.э.)	Ахаменейские и мидийские династии в Персии
Амврий (885-873 гг. до н.э.)	Государство этрусков в Греции
Ахав (874-853 гг до н.э.)
Охозия (853-852 гг. до н.э.)
Иорам (852-841 гг. до н.э.)
Ииуй (841-813 гг. до н.э.)
Иоахаз 814-798 гг.до н.э.)
Иоас (798-781 гг. до н.э.)
Иеровоам II 793-753 гг. до н. э.)
Азария 753-752 гг. до н.э.)
Селлум (752 гг. до н. э.)
Менаим 752-741 гг. до н.э.)
Факия (742-739 гг. до н.э.)
Факей (740-731 гг. до н. э.)
Осия (732-722 гг. до н.э.)
Разделенное царство: Юг От Иудеи до падения Иерусалима (930-586 гг. до н.э.)
Ровоам (930-913 гг. до н.э.) Авия (913-910 гг. до н.э.)	Ассирийская и Нововавилонская империи в Месопотамии и Палестине
Аса (911-869 гг. до н.э.) Иосафат (872-848 гг. до н.э.)	Позднединастический период и саитская династия в Египте
Иорам (853-841 гг. до н.э.)	Царство Лидии в Анатолии
Охозия (841гг. до н.э.) Гофолия (841-835 гг. до н.э.) Иоас (835-796 гг. до н.э.) Амасия (796-767 гг. до н.э.) Азария (Уза) (792-739 гг. до н.э.) Иофам (750-731 гг. до н.э.)	Дорийские государства и города-государства на Крите Дорийские государства, классический период в Греции Ахаменейские и мидийские династии в Персии Государство этрусков в Греции
Ахаз (735-715 гг. до н.э.) Езекия (716-686 гг. до н.э.) Манассия (697-642 гг. до н.э.) Амон (643-640 гг. до н.э.) Иосия (641-609 гг. до н.э.) Иоахаз (609 гг. до н.э.) Иоаким (609-598 гг. до н.э.) Иехония (598-597 гг. до н.э.) Седекия (597-586 гг. до н.э.)
Вавилонский плен Взятие Иерусалима и вавилонский плен (586-538 гг. до н. э.)
Осада и разрушение города и храма	Нововавилонская и персидская империи в Месопотамии и Палестине
Взятие пленников в Вавилон	Саитская династия и Персидская империя в Египте
Оставшиеся в городе убивают правителя Годолию	Царство Лидии и Персидская империя в Анатолии, города-государства и Персидская империя на Крите
Их бегство в Элефантину, Египет	Ахаменейские и мидийские династии в Персии
Мидо-Персия завоевывает Вавилон	Классический период в Греции
Указ Кира о возвращении иудеев и восстановлении храма в Иерусалиме	Раннее римское государство в Италии
Период национального восстановления Возвращение на родину (538-432 гг. до н. э.)
Зоровавель возглавляет возвращение пленников в Иудею, начало восстановления храма	Персидская империя в Месопотамии, Египте, Палестине, Анатолии, на Крите, в Персии
Прекращение работы по восстановлению храма	Классический период в Греции, Пелопоннесская война, Римская республика в Италии
Возобновление работы Окончание строительства храма Возвращение Ездры Возвращение Неемии и восстановление города
Межзаветный период От Ездры до Ирода (432-4 гг. до н. э.)
Македония одерживает победу над Мидо-Персией	На смену персам приходит империя греков Птолемеи в Египте и Палестине
Деление империи Александра между Лисимахом, Кассандрой, Селевком и Птолемеем	Селевкиды в Сирии и Палестине Рим вытесняет Грецию
Птолемеи господствуют в Израиле	Юлий Цезарь (63-44 гг. до н.э.)
Селевкиды господствуют в Израиле	Октавиан Цезарь (44-27 гг. до н.э.)
Восстание Маккавеев и господство хасмонеев над Израилем Взятие Иерусалима Помпеем	Август Цезарь (27 г. до н.э. — 14 г. н.э.) Ирод Великий правит Палестиной (37 — 4 гг. до н.э.)
Начало перестройки храма Иродом Чудесное зачатие Иоанна Крестителя Сверхъестественное зачатие Христа от Святого Духа Указ кесаря Августа о переписи населения по городам рождения жителей
Начало мессианского века От вифлеемских ясель до христианской церкви (4 г. до н. э. — 100 г. н. э.)
Рождение Иоанна Крестителя	Архелай правит Иудеей, Самарией, Идумеей (4 г. до н. э. — 6 г. н.э.)
Рождение Иисуса	Филипп правит Батанеей, Трахонитской и Ауранитской областями (4 г. до н. э. — 33 г. н. э.)
Смерть Ирода	Антипа правит Галилеей и Переей (4 г. до н.э. — 6 г. н.э.)
Крещение Иисуса	Кесарь Тиберий (14-37 гг. н.э.)
Призвание двенадцати
Распятие	Понтий Пилат правит Иудеей (26-36 гг. н.э.)
Воскресение Вознесение Излитие Святого Духа в день Пятидесятницы
Рост иерусалимской церкви	Император Калигула (37-41 гг. н. э.)
Преследование и рассеяние иерусалимской церкви	Ирод Агриппа I правит Палестиной (39-44 гг. н.э.)
Распространение христианства на территории Римской империи	Император Клавдий (41-54 гг. н.э.)
Смерть Павла и Петра	Императоры Нерон (54-68 гг. н.э.), Гальба, Отон, Вителлий (68, 69 гг. н.э.)
Разрушение Иерусалима Титом	Ирод Агриппа II правит Палестиной (44-100 гг. н.э.)
Взятие Масады	Императоры Веспасиан (69-79 гг. н.э.) Тит (79-81гг. н. э.) Домициан (81-96 гг. н.э.) Нерва (96-98 гг. н.э.)
Император Траян преследует Церковь	Траян (98-117 гг. н.э.)

Соотнося имеющиеся исторические данные с исследуемым библейским отрывком, необходимо поставить ряд важных вопросов:

1. Какие события описываются в данном отрывке? Чем они были вызваны? Кто является их участниками? Почему автор счел необходимым рассказать о них? Как описываемые события вписываются в общее повествовательное русло автора?

2. Является ли описанная ситуация результатом развития определенных обстоятельств во внутренней жизни израильского государства или она сложилась под воздействием каких-то внешних факторов? Какой свет на это проливают другие отрывки Священного Писания?

3. К каким последствиям привела данная ситуация? Является ли данный отрывок итогом каких-то исторических процессов или, напротив, их началом? Какое место занимает данный эпизод в общей библейской панораме истории спасения?

Помимо того что Библия является исторической книгой, она служит и богатейшим источником (в некоторых случаях — единственным!) наших знаний о культурной стороне жизни древних людей в самом широком значении этого слова. Уже это одно обстоятельство требует от исследователя при стального внимания к кратким, вскользь упоминаемым, но при этом имеющим чрезвычайную культурологическую важность словам того или иного библейского автора. Например, насколько важно при интерпретации многочисленных эпизодов встреч Иисуса и Его последователей с самаритянами (их общение, проповедь в самаритянских селениях, исцеление отдельных личностей и т. д.) принимать во внимание оговорку, которую делает в своем Евангелии Иоанн: «Иудеи с Самарянами не сообщаются [ou gar sugcrwutai (95) ]» (Ин 4:9). Или взять, к примеру, следующее важное наблюдение ап. Павла в Первом послании к Коринфянам:

Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев — соблазн, а для Еллинов — безумие для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость (1:22-24).

К этой характеристике греков и свойственного им стремления познать, в чем заключается настоящая мудрость, можно было бы добавить еще один штрих, который делает уже другой автор, Лука, спутник апостола Павла в миссионерских путешествиях:

Афиняне же все и живущие у них иностранцы ни в чем охотнее не проводили время, как в том, чтобы говорить или слушать что-нибудь новое (Деян 17:21; ср. Ин 12:20, 21).

Приведем пример еще двух существенных авторских замечаний, сделанных соответственно Лукой и Иоанном относительно уголовного права римлян и иудеев:

…у Римлян нет обыкновения выдавать какого-нибудь человека на смерть, прежде нежели обвиняемый будет иметь обвинителей налицо и получит свободу защищаться против обвинения (Деян 25:16).

Пилат сказал им: возьмите Его вы и по закону вашему судите Его. Иудеи сказали ему: Нам не позволено предавать смерти никого (Ин 18:31).

В действительности, перед нами очень емкие в смысловом отношении, имеющие обобщающий характер наблюдения авторов, которые требуют глубокого и всестороннего осмысления. При таком подходе читатель и исследователь текста яснее начинает понимать, что представляла собой религиозно-культурная картина эллинизированного Средиземноморья, подвластного имперскому Риму. Причем от самых общих представлений об этом следует идти к формированию более глубокого, дифференцированного взгляда на то, из чего, во-первых, складывалась повседневная жизнь иудеев Палестины и диаспоры, во-вторых, что характерного было в философии и религии представителей греко-римского мира, в-третьих, как на этом фоне зародилась и получила широкое распространение христианская вера как новый феномен религиозной жизни человечества. Наконец, самым интригующим и наиболее противоречивым для любого исследователя вопросом является встреча или, точнее сказать, столкновение двух мировоззренческих парадигм — христианской и языческой. Если прибегнуть к метафоре, можно сказать о том, что единый Бог, Который всегда был и остается надмирен, вне- и надкультурен, в Иисусе из Назарета вошел не только в человеческую историю, но и в человеческую культуру, оплодотворив ее богочеловеческим содержанием и смыслом. Как об этом красноречиво говорится в Послании к Евреям,

Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне… (1:1,2).

И эхо этого Голоса будет слышаться столько, сколько существует мир. И слышать Его будут «племена и колена, языки и народы», причем каждый сообразно своему «культурному слуху». Так семя иудейской эсхатологии и апокалиптики, давшее жизнь христианской вере, будучи брошенным в языческую почву, создало условия для непрекращающегося процесса преобразования всех сторон жизни человечества, среди которых наиболее важной и неотъемлемой является культура. Как это ни парадоксально, но свое преобразование культуры христианство начало с ее радикального отрицания, продиктованного обостренными эсхатологическими ожиданиями. Фактически, начиная с первого века, вся последующая история христианства, все многообразие принятых им форм, включая и его современную многоликость, есть не что иное, как всходы, которые дало и продолжает давать Семя, брошенное в почву человеческой культуры. Любые культурные формы, обусловленные религией народа или ставшие ее сутью, особенно когда речь идет о народе иудейском в любой отрезок его долгой и драматичной истории, должны стать предметом тщательного изучения. При изучении Священного Писания нельзя игнорировать ни одну встречающуюся на его страницах деталь, которая проливает свет на образ мысли и поведение, свойственные и библейскому автору, и его адресату, и тем людям, которые находятся в центре его повествования.

Однако здесь встает правомерный вопрос о том, как быть в тех случаях, когда писатель, находясь со своим адресатом на одной «жизненной плоскости», просто не видел никакой необходимости в том, чтобы, отступив от основной темы своего повествования, делать для него, адресата, хотя бы небольшие исторические и/или культурологические экскурсы, в то время как последующие читатели по вполне очевидным причинам именно в таких экскурсах и нуждаются. Другими словами, поскольку все существующее существует во времени, а время мимолетно, нет никакой возможности создать универсальный текст, пусть даже самый простой, который был бы в равной степени понятен как для современников автора, так и для их далеких потомков. Содержание любого текста, сколь исчерпывающим и понятным он ни казался его автору, редактору или компилятору, всегда выходит за рамки написанного. Происходит это по одной простой причине: то, о чем хочет сказать автор, и что он собственно говорит в тексте, в смысловом отношении выходит за рамки написанного, поскольку опирается на нетекстовую информацию. Каждый писатель и оратор хорошо знаком с таким правилом: не говорить об очевидном. Но в этом и заключается вся герменевтическая интрига для интерпретаторов, принадлежащих другим поколениям читателей, что, живя уже в другой «очевидности», они, тем не менее, должны хотя бы отчасти увидеть то, что видел, слышал, знал, чувствовал и т. д. автор текста и его первоначальные читатели. Спрашивается, как ему этого достичь?

Отвечая на этот вопрос, необходимо сказать о существовании целого ряда других, уже небиблейских литературных источников, которые прямо или косвенно помогают получить более широкий взгляд на жизнь целых народов и государств, чья история не раз пересекалась с историей избранного народа, находящегося в фокусе библейских авторов. То, о чем по вполне понятным и оправданным причинам умолчали авторы богодухновенных книг, отчасти можно узнать из других свидетельств, которые появились либо до написания той или иной книги Божественного откровения, либо в период ее создания, или же сравнительно недолгое время спустя. Такой подход позволяет хотя бы отчасти раскрыть «очевидность» автора, о которой он умолчал в своем тексте.

Ниже приводится перечень известных на сегодняшний день документов, полученных и впоследствии переведенных (расшифрованных) главным образом благодаря достижениям таких отраслей знания, как археология, лингвистика, нумизматика (96) , антропология и др. Содержание этих документов и дает нам то, что на богословском языке принято называть историко-культурным контекстом, или фоном. Уже беглое знакомство с некоторыми из них позволяет сделать по крайней мере два вывода. Во-первых, насколько верно то, что Библия есть Слово Божье, настолько же верно и то, что по «человеческой родословной» она является дочерью Востока, и было бы неправильно продолжать с ней знакомство, игнорируя ее законного отца. Во-вторых, и это следует подчеркнуть особо, несмотря на впечатляющее количество таких документов и поистине громадный объем информации, которую можно почерпнуть из них, надо признать: все это лишь малая толика того, что имело место быть на протяжении нескольких тысячелетий истории Востока.

Прежде чем обратиться к таблице основных источников древневосточной и других сопредельных Израилю литературных традиций, нужно определить самые общие принципы изучения библейского материала с историко-культурной точки зрения.

1. Знать, о каких людях идет речь в тексте, какова их национально-этническая принадлежность.

2. Попытаться определить время происходящего, помня, однако, о том, что описанная ситуация имеет большее значение, нежели точная дата происходящего.

3. Удостовериться в том, что географическое местоположение описываемых событий известно хотя бы с относительной точностью.

4. Обратить внимание на то, какие обычаи, материальные ценности и социально-религиозные отношения отражены в данном тексте и стоят за ним.

5. Стараться увидеть то, каким образом предшествующая история оказала влияние на именно такое, а не другое поведение и отношение первоначальных слушателей или читателей данного текста.

6. Проанализировать факторы, которые содействовали либо стабилизации, либо упадку экономической жизни людей, фигурирующих в исследуемом отрывке.

7. Высветить схожести и различия между тем, что описывается в отрывке, и тем, что имело место в истории и культуре людей, не принадлежащих к избранному народу.

8. Помнить о том, какие схожести и различиях имеют место в жизни автора и его адресата, с одной стороны, и современного исследователя, с другой (97) .

Небиблейские литературные источники (98)

Ветхозаветный период Повествования о творении и потопе

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
Бытие Эриду	Шумерское царство	1600г. до н.э.	Человеческая цивилизация становится неуправляемой; земля обречена на потоп; царь Зиусудра предупрежден об этом и строит корабль для спасения.
Атрахазис	Вавилон	1700г. до н.э.	Цивилизация становится неуправляемой; земля обречена на потоп; Атрахазис предупрежден о бедствии, он строит корабль и спасает животных и птиц.
Энума Элиш	Вавилон	1800г. до н.э.	Конфликты между богами и между пресными и солеными водами; Мардук становится главным богом, покоряет воды, творит небо и землю из соленой воды, а человека — из крови закланного сообщника; благодарные люди строят для Мардука Вавилон, коронуют его как царя и поклоняются ему в каждый Новогодний День.
Эпос Ваала	Ханаан/Угарит	1400 г. до н.э.	Ваал покоряет богов Ям (бог моря) и Нахар (бог реки) и упорядочивает сотворенный мир; становится жертвой Мота (бог смерти), воскресает и побеждает его, восстанавливает плодородие земли; становится во главе пантеона богов на вершине горы Сафон, но находится под властью бога Эл.
Эпос Гильгамеша	Шумерское царство	2000 г. до н.э.	С целью уничтожения человечества боги принимают решение навести на землю потоп; Утнапиштин предупрежден об этом, строит ковчег и спасает родственников, животных, домашнюю утварь; дождь идет шесть дней и шесть ночей; Утнапиштин посылает из ковчега голубя, ласточку и ворона; ковчег останавливается на вершине горы; змей похищает у Гильгамеша растение и лишает его бессмертия.
Камень Шабака	Египет	?	Мир был сотворен богом-посредником; высшим божеством остается бог мысли и изреченного слова.
Тексты Пирамид	Египет	? (99)	Бог-творец, чье происхождение — из первобытных вод, своими устами плодит богов — воздух и влагу, и эти боги дают жизнь другим богам — земле и небу.
Надгробные тексты	Египет	?	Первобытные воды глубоки, темны, бесконечны и непроницаемы.

Повествования о патриархах

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
Архивы Нуци	Нуци	1400 г. до н.э

 

Документ (100)	Параллели с Книгой Бытие	Краткое описание
HSS V 67.35, 36	29:24, 29	Новобрачной дается служанка.
HSSV 67:17, 18G51	31:50	Договорное соглашение не брать других жен.
PS 56 (AASOR XVI)	27:2	Заявления, сделанные на смертном одре.
JEN 204	25:33	Передача права первородства.
HSSV 67:19-21	16:2	Правила на случай бездетности второй жены.
HSS V 1 1	31:14-16	Право дочерей на получение приданого.
G51	31:19,30-34	Право владения домашними богами.
HSS IX 22; HSS V 60	15:4	Бездетные люди и усыновление наследников.
HSS V 80:5, 6; 69:1; 25:1	12:13; 20:2; 26:7	Женщины, которых отдают в жены братья, становятся сестрами своих мужей.

 

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
Адапа	Месопотамия	?	Утрата бессмертия.
История Синуха	Египет	1800г. до н.э.	Триумфальное возвращение из плена в чужую землю.
Путешествие Вен-Амона	Египет	1100г. до н.э.	Переговоры, ведущиеся в чужой земле.
Легенда о Керете	Ханаан/Угарит	1400 г. до н.э.	Царская власть и господствующая религия в доизраильском Ханаане.
Легенда об Акате	Ханаан/Угарит	1400г. до н.э.	Чудесный сын; царская власть и социальный порядок в доизраильском Ханаане.
История двух братьев	Ханаан/Угарит	1210 г. до н.э.	Попытка одной жены соблазнить своего деверя.

Юридическоая литература

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
Реформы Уруинимг ина	Шумер	2350 г. до н.э.	Различные бюрократические процедуры и вопрос налогооблажения.
Законы Ур-Намму	Шумер	2060 г. до н.э.	Регулирование вопросов, связанных с жизнью семьи, а также такие случаи, как нанесение физических увечий, рабство, лжесвидетельство, собственность
Законы Ли-пит-Иштар	Шумер	1875 г. до н.э.	Регулирование вопросов жизни семьи, право наследования, собственности и рабства.
Законы Эшунна	Древневавилонское царство	1900г. до н.э.	Регулирование вопросов жизни семьи, собственности, бизнеса, уголовного права и рабства.
Кодекс Хаммурапи	Древневавилонское царство	1790 г. до н.э.	Гражданское и уголовное право.
Эдикт Аммисадука	Древневавилонское царство	1640г. до н.э.	Освобождение от задолженности.
Среднеассирийское право	Среднеассирийское царство	1200 г. до н.э.	Гражданское и уголовное право.
Хеттское право	Древнехеттское царство	1700 г. до н.э.	Пересмотр гражданского и уголовного права.

Заветы и договоры между сторонами

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
Хаттусил III/ Хатти и Рамсес II/Египет	Хеттское царство	1275 г. до н.э.	Равенство сторон: соглашение, в равной степени обязательное для исполнения двумя сторонами.
Договор между Суппи-лулиума I/ Хатти и Ма-тизава/царст-во Миттани	Хеттское царство	1350г. до н.э.	Сюзеренитет: соглашение, носящее односторонний характер и обязательное для исполнения только вассальной, подчиненной стороной.
Дар Ашур-банипала своему слуге Балте	Ассирия	650 г. до н.э.	Соглашение, носящее односторонний характер и обязательное для исполнения только монархом.

Историческая литература

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
Царь битв	Ассирия	714г. до н.э.	Военная кампания Саргона в Малой Азии.
Эпос Тукул-ти-Нинурта I	Ассирия	1250г. до н.э.	Восхваление победы над Вавилоном и его касситским царем Каштилиаш IV.
Стела Мернепты	Египет	1208 г. до н.э.	Восхваление победы над ливийцами и «народами моря». Надписи сделаны на стеле высотой более 13 метров, вытесанной из черного гранита, прежде она уже была использована фараоном Аменхотепом III.
Моавитский камень	Земля Моав	845 г. до н.э.	Восхваление успешного восстания Меши, царя Моава, против Израиля во главе с царем Иорамом. Восстание произошло вопреки помощи союзников Израиля: Иуды (Иосафат) и Едома, а также вопреки тому, что в Израиле был пророк Илия.
Черный обелиск Салманасара III	Ассирия	827 г. до н.э.	Отмечаются достижения царя, включая уплату ему дани царем Иудеи Ииуем.
Силоамская надпись	Израиль	700 г. до н.э.	Отмечается завершение строительства подземного канала при царе Езекии, благодаря чему удалось изменить русло вод Геона от Чистого источника. Сделано это было для того, чтобы лишить врага доступа к источнику питьевой воды и укрепить город Иерусалим перед осадой ассирийцев (2 Пар 32:30).
Лахисские письма	Израиль	589 г. до н.э.	Отчет «из первых рук» относительно военной и политической ситуации, непосредственно предшествовавшей падению Иерусалима. Написаны во время последней, имевшей фатальные последствия для Иудеи военной кампании Вавилона. Их автор — Осайяху, офицер, отвечавший за близлежащий город, а адресат — военный комендант города Лахиса.
Призма Тэйлора	Ассирия	691 г. до н.э.	Описывает военную кампанию Сеннахирима против халдейского царя Вавилона Меродах-балаадана, а также последующие репрессалии против царя Иудеи Езекии, включая осаду города Лахиса и послание, отправленное им оттуда в Иерусалим с требованием сдаться.
Вавилонские летописи	Вавилон	626-539 гг. до н.э.	Целый ряд глиняных дощечек, содержащих исторические сведения, которые были оставлены очевидцами событий, происходивших в период 626-539 гг. до н. э., включая и такие данные, как летопись основателя вавилонского царства Набопалоссара (625-605 гг. до н. э.), падение Ниневии (612г. до н. э.), победа Навуходоносора над Египтом в сражении при Кархемисе (605 г. до н. э.) и последующее за этим подчинение Иудеи, захват Иерусалима 16/17 марта 597 г. до н. э., а также завоевание Вавилона Киром 29 октября 539 г. до н. э.
Отчет о Набо-ниде в стихотворной форме	Вавилон	545 г. до н.э.	Осуждение вавилонских священников Мардука, открекшихся от своего бога и города ради богини Луны Син и города Харан.
Цилиндр Кира	Мидо-Персия	539 г. до н.э.	Собственный рассказ Кира о победах, которые позволили ему прийти к власти, а также о его политике и отношении к завоеванным нациям в целом.
Бехистунская надпись	Мидо-Персия	500 г. до н. э.	Взгляд Дария на свои победы над соперниками, которые восставали против него после его прихода к власти.
Элефантин-ский папирус	Иудея	495-00 гг. до н.э.	Юридические документы и письма религиозного содержания, написанные на арамейском языке иудейскими наемниками, поселившимися на острове Элефантина, Египет, после их службы на египтян и персов. Освещаемые темы: вопросы брака и семьи; судопроизводство; вопросы собственности; празднование Пасхи; дары другим богам, кроме Яхве; просьба к правителю Иудеи Багоасу — помочь восстановить Элефантинский храм, разрушенный при подстрекательстве соперничавших между собой священников египетского бога Хнуба, — храм, воздвигнутый в результате достигнутого компромисса: пять иудейских владельцев крупной собственности выпросили у религиозных властей Иерусалима разрешение на строительство такого храма с оговоркой, что в нем не будут приноситься кровавые жертвы, в то время как приношение фимиама, съестных продуктов и напитков дозволялось.

Религиозная литература

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
Гимн Энлилу	Шумер	1800г. до н.э.	Гимн, отражающий религиозную ситуацию в Ниппуре; признается легендарная роль Энлила в строительстве храма; он прославляется за поддержание миропорядка.
Гимн Энхедуанны Инанне	Шумер	2200 г. до н.э.	Гимн, содержащий хвалу, плач и прошение Энхедуанны, дочери царя Саргона и главной жрицы бога Луны Наннара. За льстивым обращением к Инанне следует ее жалоба. Жалоба заканчивается словами уверенности в том, что могущественная Инанна услышала ее просьбу.
Молитва богу Ану	Шумер	2000г. до н.э.	Просьба о прощении, сопровождаемая исповедью грехов; описание несчастий грешника и его обещание поклоняться божеству; однако нет ни малейшего намека на взаимоотношения с богом или на то, что в будущем от человека ожидается изменение характера или отношения к жизни.
Гимн Иштар	Аккадское царство	1600г. до н.э.	Начинающийся лестью гимн хвалы, произносимый с целью заполучить ряд благословений для царя Аммидитана. Царь выражает свою надежду на то, что все именно так и произойдет, говоря об этих благословениях так, как если бы они уже были ему дарованы.
Гимн Шамаш	Аккадское царство	1100г. до н.э.	Гимн богу Солнца.
Гимн Мардуку	Аккадское царство	600 г. до н.э. (?)	Фрагменты, найденные в ассирийском городе Ниневии.
Гимн Атону	Египет	1360 г. до н.э.	Написан с монотеистической перспективы фараоном-новатором Эхнатоном, который прославляет солнечный диск за щедрый дар своей творческой и обновляющей силы.
«Эрземма»	Шумер	2000 г. до н.э.	Заклинания; мифологические рассказы.
Причитания Шем Драм	Шумер	1500г. до н.э.	Заклинания; псалом, написанный с целью задобрить разгневанное божество.
«Эрсахунга» Плач об утешении сердца	Шумер		Заклинания; жанр — индивидуальный плач; цель — утешить сердце, скорбящее от потрясений, вызванных божеством.
«Суилла» Поднятие руки	Шумер	1600-1200 гг. до н.э.	[Магические] действия, направленные на активизацию божественной силы; призывание богов на помощь.
«Ки-УТУ-ка» Заклинание Уту/Шамаш	Шумер		Повторяющаяся молитва-заклинание, сопровождаемая плачем. Адресована восходящему Солнцу; цель — очищение от греха, нечистоты или болезни.
«Серпу» Горение	Аккад		Молитвы, адресованные главным образом Мардуку. Сопровождаются магическими ритуалами (разжигание огня как обряд очищения). Люди прибегали к этим заклинаниям, когда не знали, что предосудительного они совершили.

Литература мудрости

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
Человек и его бог	Шумер	2000 г. до н.э.	Другое название — «Шумерская книга Иова» (Samuel Kramer, VT Supp. 3, 170). Поэтическое эссе, автор которого жалуется своему богу на то, что тот не вступился за него во время страданий, которые незаслуженно выпали на его долю Он требует ответа, но в конце узнает причину своего несчастья, что дает ему возможность поправить свое положение.
Аккадский рассказ	Аккад		Спор между тамариском и финиковой пальмой, в котором каждый пытается показать собственное превосходство.
Советы мудрости	Аккад		Серия притч, похожих на Соломоновы; произносятся отцом для сына (см. 81-ю строку: «Сын мой, если случится…»).
Лидлул Бел Немеки, «Я прославлю Господа Мудрости»	Аккад	1400-1200 гг. до н.э.	«Вавилонская книга Иова». Биография одного человека, который пострадал от приключившихся несчастий. Ущерб, однако, был возмещен благодаря доброте бога Мардука.
Вавилонская теодицея	Аккад	1000г. до н.э.	Диалог в форме акростиха, который ведут между собой страдалец и [его] друг, являющийся сторонником господствующего в обществе взгляда, с которым, однако, не соглашается сам страдалец. Начальные буквы строк формируют самостоятельное предложение «по вертикали»: «Я, Саггил-кинам-уббиб, экзорсист, есть любимец [adorant] бога и царя».
Наставление визиря Птах-хотепа	Египет	2450 г. до н.э.	Серия, состоящая из 37 мудрых изречений, которые были написаны для сына царя Изизи, правителя Птах-хотепа.
Наставление Амен-ем-опета	Египет	1200 г. до н.э.	Ненавязчивый совет, очень напоминающий отрывок из Притч 22: 17-24:22.
Споро самоубийстве	Египет	2200г. до н.э.	Человек, уставший жить, пытается убедить свою душу в том, что самоубийство и смерть суть наилучшее, что может быть для него. Он напоминает нам Иова, хотя и страдает от того, что происходит вокруг него, в то время как Иов страдал от того, что произошло непосредственно с ним.
Наставление царя Мерикаре	Египет	2100г. до н.э.	Царь (вероятно, Хети II), правивший в неспокойное время, наступившее после падения Старого царства, дает своему сыну и наследнику по имени Мерикаре практические советы относительно того, как управлять страной, а также учит жить по правде и относиться к людям справедливо.
Наставление Ану	Египет	1500г. до н.э.	Отец, служащий при храме Неферта-ри, преподает своему непокорному сыну некоторые уроки, которым его научила жизнь.
«Притчи из Месопотамии»	Шумер	2000 г. до н.э.	Серия изречений, напоминающих те, что встречаются в Книге Екклесиаст (1:9, 10; 9:11).
Слова Ахикара	Арамейское происхождение	600-500 гг. до н.э.	Одиннадцать листов палимпсеста (папирус, используемый вторично), из которых первые четыре содержат рассказ сначала о предательстве Ахикара друзьями, а потом о его избавлении, остальные семь — его мудрые изречения.
Пессимистичный диалог между господином и его слугой	Аккад	1000г. до н.э.	Диалог, в котором господин сперва предлагает своему слуге, покладистому человеку, согласиться на ряд действий, а потом отговаривает его от этого. В итоге господин угрожает убить своего слугу, на что последний отвечает с сарказмом: «А проживет ли господин мой после меня и три дня?»

Пророческая литература

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
Письма Мари	Мари	1800 г. до н.э.	Данные тексты имеют интересные па-раллели с некоторыми отрывками из Ветхого Завета. В частности, в них говорится о боге-рыбе Дагоне, который посылает своего вестника со словами: «А теперь иди, Я посылаю тебя. Так скажи Цимри-Лим, говоря…» (ср. Иер 1:7;Иез 2:4).
Изречения об Эсархаддоне	Аккад	681-670 гг. до н.э.	Богиня Иштар (Арбела) прославляет царя Эсархаддона и предсказывает, что его правление будет победоносным и процветающим.
Письмо Ашур-банипалу	Аккад	668-633 гг. до н.э.	Ашурбанипал получает от бога Ашура заверение в том, что тот к победам своего отца Эсархаддона добавит свою собственную победу над Египтом и приведет другие страны под свою, богов Ашура и Син, юрисдикцию.
Пророческий сон об Ашур-банипале	Аккад	688-633 гг. до н.э.	Богиня Иштар развеивает страхи Ашурбанипала, пообещав ему победу и процветание.
«Древние ближневосточные тексты» (606-607)	Аккад	700-600 гг. до н.э.	Ряд пессимистических откровений относительно восхождения на трон и последующего падения царей в земле Аккад.
Предостережения Ипувера	Египет	1800г. до н.э.	Мудрец по имени Ипувер открыто заявляет фараону о плачевном состоянии экономики и печальной ситуации в стране.
Пророчество Нефер-роху	Египет	1991-1962 гг. до н.э. —	Предположительно речь идет о фараоне Снефру, который принадлежал к четвертой династии. Однажды, когда он искал, чем бы развлечься, священник Нефер-роху предсказал ему конец Старого царства и восстановление порядка в период Среднего царства под руководством Амен-ем-хета I, первого фараона 12-й династии.
Стела Закира	Ханаан	755 г. до н.э.	Пророки предсказывают победу Закира, царя Хамата и Луаша, над Венада-дом, сыном Азаила, царя Сирии, которого Иоас поразил трижды, вернув себе те израильские города, которые прежде принадлежали его отцу Иоаха-зу(4Цар 13:25).

Межзаветный период и период Нового Завета

Септуагинта

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
	Александрия, Египет	250 г. до н.э.	Перевод Ветхого Завета на греческий язык.

Апокрифы

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
	Иудейское	165 г. до н.э.	15 иудейских книг, которые сами иудеи отличали от своей Библии, но которые входили в христианский канон Ветхого Завета до тех пор, пока реформаторы снова не отделили их от канона Священного Писания и вынесли в отдельный раздел. Римско-католическая церковь продолжает считать 12 из них частью канона и включать их в свои издания Библии, в то время как протестанты этого не делают. Католики называют эти книги «второканоническими» («второй канон»), а термин «апокрифы» применяют к другому корпусу внеканонической литературы. Принадлежащие к этому корпусу книги протестанты называют «псевдоэпиграфами» («ложно названные»), поскольку в них утверждается, что они были написаны ветхозаветными авторами, которые на самом деле их не писали. Что касается протестантов, то для них термин «апокрифы» означает что-то скрытое, либо в смысле «тайны» и «чего-то скрытого от общества», либо «удаленного» из основного корпуса канонических писаний и «вышедшего из употребления».
Первая книга Ездры		165 г. до н.э.	Расширенная версия книг Ездры-Не-емии. Ни католики, ни протестанты не признают ее канонической. Представляет собой главным образом перевод 2 Пар 35:1-36 — 36:21, всей Книги Ездры и частично Книги Неемии 7:73-8:12. Наиболее известным добавлением является часть 3:5 — 4:63, где описывается спор между тремя телохранителями царя Дария на тему: «Что является самым сильным в мире?» Первый отвечает: «вино», второй — «царь», третий — «женщины», а над всем одерживает победу истина.
Вторая книга Ездры		90-100 гг. н.э.	Книга апокалиптического содержания, в которой излагаются причины Божьего промедления в исполнении Своих обещаний Израилю. В главах 3-14 дается описание 7 видений, которые, отвечая на вопросы относительно прошлого Израиля, проливают свет на его будущее.
Книга Товита		200 г. до н.э.	Вымышленная любовная история об иудейском пленнике в Ассирии Товите и его сыне Товии. Несмотря на свою набожность и доброту, Товит поражен слепотой. Ссора с женой вызывает в нем желание умереть. В это же время в Мидии девушка, по имени Сарра, семь раз овдовевшая из-за напастей демона-убийцы по имени Асмодей, тоже молится о том, чтобы быстрее умереть. Бог послал ангела Рафаила утешить и Товита, и Сарру, а также для того, чтобы направить Товию в Мидию. Взяв там отцом оставленные 10 талантов серебра, он должен исцелить слепоту Товита. Он женится на Сарре, которая, если верить словам ангела, была предназначена ему еще от вечности.
Книга Иудифь		150 г. до н.э.	Вымышленная любовная история с религиозным оттенком, которая происходит с красивой, благочестивой героиней, по имени которой и названа книга. Когда Навуходоносор направил своего полководца наказать народы, которые отказались помогать ему в борьбе с мидянами, иудеи оказали ему открытое неповиновение. Тогда Иудифь соблазном и обманом спасает свой народ, собственным мечом обезглавив опьяневшего полководца Олоферна во время его сна.
Греческая Книга Есфирь		Между 100 и 63 гг. до н.э.	Дополнение к Книге Есфирь, которое «привнесло в повествование несоответствия и противоречия» (Siegfried Horn, SDABD. P. 54). Первоначально отдельные отрывки находились в разных частях книги, но Иероним вынес их в конец своего перевода Вульгаты, а Лютер «составил отдельную книгу из отрывков, не входящих в еврейскую Библию, и поместил ее в раздел апокрифов» (Gowan, Bridge Between the Testaments. P. 345). Дополнения, состоящие из «молитв, цитат из указов, а также описания одного сна и его толкования… содержат выражения, характеризующие иудейскую религию после пленения» (Там же. С. 346). Благодаря этим выражениям можно отличить дополнения от оригинальных отрывков, которым чужда «религиозность» и в которых даже не упоминается Божье имя.
Книга Премудрости Соломона		Между 100 и 63 гг. до н.э.	«Религиозно-политический трактат, в котором ветхозаветные богословские концепции тесно переплетаются с александрийскими философскими идеями, заимствованными из платонизма и стоицизма» (Siegfried Horn, SDABD. P. 54). Автор отождествляет себя с Соломоном и объясняет сохранение Божьего народа влиянием мудрости. В сущности, «история Израиля и Египта является наглядной иллюстрацией влияния, с одной стороны, мудрости, а с другой — глупости» (Там же. С. 54).
Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова		Написана приблизительно в 180г. до н.э. и переведена на греческий язык внуком автора приблизительно в 132 г. до н.э.	Произведение также известно под латинским названием «Экклесиастикус». Принадлежит перу учителя, чьи уроки, по мнению многих, легли в основу книги (Pfeiffer, History of NT Times. PP. 353, 354). Под названием «Экклесиастикус», которое в переводе означает «церковная книга», человек, наименовавший ее, возможно, подразумевал то, что книгу стоит читать в церкви и использовать для наставления новообращенных. Произведение построено по принципу Книги Притч и содержит практические советы для повседневной жизни, а также другие наставления.
Книга Варуха		Написана между 165 и 163 гг. до н.э. и переведена на греческий язык в период между 70 и 100 гг. с целью объяснения причины разрушения Иерусалима в 70 г. н.э.	Книга состоит из трех частей. В первой части повествуется о покаянной молитве пленников в Вавилоне, среди которых был и Варух (предположительно писец Иеремии). Он и побудил их послать денежные средства в Иерусалим для первосвященника, который все еще совершал там жертвоприношения (1 :1-3:8; ср. с Дан. 9). Во второй части содержится поэма мудрости, согласно которой пленение является следствием отступления от Бога как источника мудрости (3:9-4:4; ср. с Иов 28). В последней части книги содержится утешительное обетование, в котором говорится о восстановлении Израиля и возмездии его притеснителям (4:5-5:9; ср. с Иер 30-31 и Ис 40-66).
Послание Иеремии		Между 400 и 200 гг. до н.э.	Отдельное произведение, часто присоединяемое к Книге Варуха в качестве шестой главы. Данное произведение «в действительности не является посланием и не принадлежит перу Иеремии. Это пламенный трактат, основанный на Иер 10:1 1, в котором содержится призыв к иудеям прилепиться к Богу их отцов и не восхищаться идолами своих поработителей, у которых они в плену» (Siegfried Horn, SDABD. Р. 55).
Молитва Азарии и песнь трех отроков		Приблизительно 100 г. до н.э.	Неаутентичное дополнение к Книге Даниила, которое вставлено в третьей главе между стихами 23 и 24. В традиционном жанре плача Азария (Авденаго), находясь вместе с Седрахом и Миса-хом в огненной печи, обращается к Богу (стихи 1-22). Затем ангел Господень превращает пламя раскаленной печи в «шумящий влажный ветер» (стихи 23-28), и все три героя поют псалом благодарности за свое спасение (стихи 29-68; ср. с Пс 147).
Сусанна		Приблизительно 100 г. до н.э.	Неаутентичное дополнение к Книге Даниила, которое помещается либо в начале книги перед первой главой, либо в конце книги в качестве тринадцатой главы, непосредственно перед историей под названием «Вил и дракон». Это произведение является увлекательной историей о Сусанне, очаровательной жене живущего в Вавилоне иудея по имени Иоаким. Она обвиняется в прелюбодеянии двумя нечестивыми старейшинами, желающими отомстить ей за то, что она отказалась удовлетворить их похоть. Будучи сначала осужденной и приговоренной к смерти, она впоследствии освобождается благодаря тому, что Даниил, допросив ее обвинителей, доказывает лживость их обвинений.
Вил и дракон		Приблизительно 100 г. до н.э.	Неаутентичное дополнение к Книге Даниила, которое помещается в конце книги, иногда — после «Сусанны». Это еще две истории (или народных сказания), в которых воспевается легендарная находчивость Даниила. Первая из них — это еще один увлекательный рассказ, в котором Даниил разоблачает ханжество семидесяти жрецов Вила и их семей, которые по ночам ели приношения в храме Вила. На пепле, который Даниил рассыпал по полу храма, были видны человеческие следы, ведущие от стола с жертвенным мясом до потаенных дверей, за которыми находились преступники. Во второй истории Даниил убивает дракона, которому вавилоняне поклонялись как богу, накормив месивом из смолы, жира и волос. За это Даниила бросают в львиный ров, откуда через шесть дней он выходит невредимым благодаря помощи пророка Аввакума, которого ангел чудесным образом переправляет в Вавилон для того, чтобы накормить легендарного иудея.
Молитва Ма-нассии		Между 100 и 50 гг. до н.э.	Во 2 Пар. 33:12, 13 говорится, что Ма-нассия, один из наиболее нечестивых израильских царей (см. 4 Цар 21:1-18), образумился после того, как ассирийцы отвели его в Вавилон. Там он вознес Богу молитву, ответом на которую стало его возвращение домой и восстановление на престоле. Именно с этой молитвой автор отождествляет данное короткое апокрифическое произведение. Пятнадцать стихов произведения проникнуты духом искреннего покаяния. Однако в утверждении автора, что Авраам, Исаак и Иаков никогда не согрешали, чувствуется дух самоправедности. Ни протестанты, ни католики не считали произведение каноническим, хотя Греческая и Русская православные церкви причисляют его к разряду вто-роканонических книг.
Первая книга Маккавеев		Книга написана палестинским иудеем на еврейском языке около 110г. дон. э.	Книга названа по имени ее главных действующих лиц, сыновей Маттафия, священника, который выступил против эллинизации Израиля и особенно против тлетворного влияния греческой культуры на храмовое служение. Это привело к сорокалетнему конфликту, известному как «маккавейские войны» и длившемуся со времени правления Антиоха Епифана (175 год до н.э.) до времени правления Иоанна Гиркана (135 г. до н.э.). Книга является достаточно достоверным источником, из которого можно почерпнуть сведения о происходивших в то время событиях. Основное внимание в ней уделяется военным действиям, хотя в то же время в ней мало освещаются происходившие в тот период события в социальной, экономической и религиозной сферах. Очевидно, что автор был на стороне Хасмонеев, потомков Хашмона, в число которых входили и Маккавеи, правившие Иудеей с 142 по 63 годы до н.э., пока Помпеи не подчинил Палестину Риму.
Вторая книга Маккавеев		Книга написана иудеем из диаспоры на греческом языке около 100г. до н.э.	Книга является не продолжением Первой книги Маккавеев, а отдельным произведением. Более того, в отличие от автора Первой книги Маккавеев, автор данного произведения является больше богословом, чем историком. По сути, кроме начала книги, где приводится содержание двух писем, которые были посланы иудеями из Иерусалима пленникам в Египте и в которых речь идет о том, как правильно следует соблюдать праздник Ханука (главы 1-2), «большая ее часть, в которой повествуется о первых 15 годах маккавейских войн, признается сокращенным вариантом пятитомного исторического труда Ясона из Киринеи (2:19-32)» (Siegfried Нот, SDABD. Р. 56). Вся книга представляет собой героическую повесть, в которой автор более подробно освещает события, связанные с первым макка-вейским восстанием (главы 3-5), описывает преследование и мученичество за веру (главы 6-7) и превозносит победы Иуды Маккавея вплоть до поражения Никанора (главы 8-15) «с той целью, чтобы наставить, укрепить и ободрить набожного читателя» (Gowan, Bridge Between the Testaments. P. 370).

Псевдоэпиграфы

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
	Иудео-христианское	Между 300 г. до н.э. и 200 г. н.э.	Сборник из 65 документов, написанных иудеохристианами и/или христианами, но приписываемых той или иной хорошо известной личности Ветхого Завета. В зависимости от особенностей того или иного произведения (заимствование, ссылка или предсказание), книги можно разделить на пять основных литературных жанров: (1) апокалиптика; (2) завет/ завещание; (3) добавления к отдельным книгам ВЗ; (4) мудрость и философия; (5) молитвы, псалмы и оды.

Апокалиптическая литература

«Откровение» о том, что уже происходит на небе или должно произойти в будущем, но имеет отношение к настоящему.

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
Первая книга Еноха (эфиопский апокалипсис)		Между 300 г. до н.э. и 200 г. н.э.	Будучи наибольшим по объему псевдоэпиграфическим произведением и наиболее важным неканоническим апокалипсисом, книга явилась результатом работы нескольких авторов, вероятно, иудейских и христианских. Исследователь Хорн пишет, что «она состоит из ряда откровений, которые якобы были даны Еноху и касались вопроса происхождения зла, природы и судьбы ангелов. В ней также отражены такие эсхатологические темы, как суд, воскресение и природа геенны и рая» (Siegfried Horn, SDABD. P. 914).
Вторая книга Еноха (славянский апокалипсис)		Между 63 г. до н.э. и 70 г. н.э.	Несмотря на то, что книга первоначально была написана на греческом языке, уцелели лишь две славянские версии, в которых повествуется о путешествии Еноха на семь небес, и содержится запись об изречениях ангела, который говорил 30 дней и ночей, и наставление Еноха своим детям накануне его восхищения.
Третья книга Еноха (еврейский апокалипсис)		Между 500 и 600 гг. н.э.	Рассказ раввина Измаила о том, как он якобы «совершил путешествие на небо, видел Божьи престол и колесницу, получил откровения от ангела Метатрона и видел чудеса в вышнем мире» (Р. Alexander, «3 (Hebrew Apocalypse of) Enoch», in The ОТ Pseudepigrapha, vol. l.P. 223).
Предсказания Сивиллы		Между 200 г. до н.э. и 600 г. н.э.	Сборник, состоящий из пятнадцати языческих, иудейских и христианских апокалиптических видений, якобы показанных Богом. В них в поэтическом стиле языческих «пророческих книг» предсказывались грядущие несчастья и бедствия. Уцелели лишь двенадцать из них (отсутствуют девятая, десятая и пятнадцатая книги).
Трактат Сима		Между 31 и 20 гг. до н.э.	Астрологическая книга, авторство которой приписывается Симу, сыну Ноя. Книга разделена на 12 глав, каждая из которых соответствует одному знаку Зодиака. Автор пытается охарактеризовать тот или иной год на основании свойств того знака Зодиака, которому он соответствует.
Апокриф Иезекииля		Между 50 г. до н.э. и 50 г. н.э.	Уцелели лишь четыре цитаты и один небольшой отрывок самого произведения, о чем известно из трудов отца Церкви Епифания, жившего в четвертом веке, а также из истории о хромом и слепом, содержащейся в вавилонском Талмуде. Автор, который называет себя пророком Иезекиилем, утверждает, что воскресение — это не что иное, как воссоединение тела и духа. Все то, что не представляет собой сочетание тела и духа, не является полноценной личностью и не может быть объектом суда.
Апокалипсис Софонии		Между 100 г. до н.э. и 175г. н.э.	Видения Софонии о небесах и о страшных муках, которым подвергаются грешники за свои грехи. Сохранились только фрагменты.
Четвертая книга Ездры		Между 100 и 120гг. н.э.	Книга о семи видениях, якобы данных Салафиилю (Ездре) во время его пребывания в Вавилоне. Первоначально написана пессимистически настроенным иудеем вскоре после разрушения Иерусалима в 70-м году нашей эры, а в третьем веке была отредактирована христианином, который в начале и в конце книги добавил по две главы.
Греческий апокалипсис Ездры		Между 150 г. и 850 гг. н.э.	Сборник иудейских и христианских источников, в которых отражено содержание видений о небе, аде и антихристе, якобы показанных Ездре. В конце повествуется о смерти и погребении Ездры.
Апокалипсис Седраха		Между 150 и 500 гг. н.э.	Христианское произведение, в котором присутствует много идей, свойственных иудейскому мышлению. Повествуется о сверхъестественных опытах Сед-эаха. Из-за своей обеспокоенности судьбой грешников он отказывается от предложения Христа пойти с Ним в рай. Только после того, как Иисус занижает требования, предъявляемые Им к людям в отношении покаяния, Сед-рах соглашается жить в раю. Любопытной особенностью данного произведения является то, что вместо имени архангела («Михаил») используется имя Христос.
Вторая книга Варуха (восточно-арамейский апокалипсис)		Приблизительно 100 г. н.э.	Произведение иудейского происхождения. Поводом для его написания послужило разрушение Иерусалима в 70-м году нашей эры. Книга представляет собой собрание различных погребальных песен, вопросов, молитв и откровений истины. В ней также помещено письмо к иудеям, рассеянным в результате временного разрушения Иерусалима.
Третья книга Варуха (греческий апокалипсис)		Между 100 и 300 гг. н.э.	В произведении рассказывается о том, как Варух, писец Иеремии, побывал на пяти небесах в сопровождении ангела. Ангел утешает Варуха, когда тот оплакивает гибель Иерусалима и скорбит, слыша насмешки языческих воинов в адрес разрушенного города. Произведение было написано либо христианином, который пользовался иудейскими источниками, либо первоначально было составлено иудеем, а затем пересмотрено и переписано христианином.
Апокалипсис Авраама		Между 70 и 100 гг. н.э.	Размышляя над гибелью Иерусалима в 70-м году н.э. (глава 27), автор от лица самого Авраама вспоминает его молодость и особенно отвержение идолов своего отца Фарры (главы 1-8). Он послушно выполняет повеление о принесении жертвы, и Бог повелевает ангелу Иоэлю отвести Авраама на небо. На небе Аврааму показывают семь видений, и Бог сообщает ему, что язычники будут наказаны десятью язвами, а праведники в конечном счете окажутся победителями (главы 9-32).
Апокалипсис Адама		Между 1 и 400 гг. н.э.	Произведение считается гностическим (тайным) откровением, которое Адам якобы передал своему сыну Сифу и которое предназначено «для потомства Сифа, поколения гностиков» (G. Macrae, «Apocalypse of Adam», in The ОТ Pseudepigrapha, vol. 1. P. 707). Накануне своей смерти Адам в гностическом стиле рассказывает историю о грехопадении и предсказывает будущее, которое после грехопадения ему открыли три странника. Согласно их рассказу потоп, новое заселение мира и уничтожающий огонь были средствами, используемыми ревнивым Богом для уничтожения потомков Сифа. Каждый раз небесные существа спасали их, и в конце концов они должны одержать победу.
Апокалипсис Илии		Между 150 и 275 гг. н.э.	Произведение состоит из иудейских и христианских материалов. Начинается оно поучением о важности поста и молитвы (глава 1), после чего следует пророчество о пришествии антихриста (глава 2), самом антихристе (глава 3), о трех мученичествах (глава 4) и об установлении Тысячелетнего царства после того, как Илия и Енох убьют антихриста (глава 5).
Апокалипсис Даниила		Между 400 и 800 гг. н.э.	Данное произведение состоит из двух основных частей. В первой части (главы 1-7) в виде пророчества из Книги Даниила описаны войны между Византией и арабами VIII века. Вторая часть (главы 8-14) основана на более ранних традициях и источниках… Автор от лица Даниила «излагает собственную версию конца мира в виде прямого продолжения ряда исторических событий, описанных в главах 1-7″ (G. Т. Zervos, .Apocalypse of Daniel», in The ОТ Pseudepigrapha, vol. 1. R 755). Стремясь повторить известную библейскую историю, антихрист пытается превратить камень в хлеб, однако камень превращается в дракона, который, вместо того чтобы стать союзником антихриста, «позорит его перед иудеями» (13:13).

Завещания

Легендарные патриархи Ветхого Завета перед смертью собирают своих сыновей и последователей для того, чтобы изложить свою последнюю волю. Это нашло свое выражение в нравственных наставлениях, которые часто «инсценируются видениями будущего» (Harper’s Bible Dictionary. P. 838).

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
Завещания двенадцати патриархов		Приблизительно 150 г. н.э.	В этом христианском произведении каждый из двенадцати сыновей Иакова, находясь на смертном одре, собирает своих детей, чтобы попрощаться с ними Во время прощания он «вспоминает различные эпизоды из своей жизни, признается в своих проступках, призывает свою семью не повторять его ошибок и вести добродетельную жизнь, и в конце предсказывает будущее Израиля… Наряду с этим, каждый патриарх требует, чтобы Левию и Иуде, основателям соответственно священнического и царского родов Израиля, оказывалась особая честь» (Н. С. Kee, «Testament of the Twelve Patriarchs», in The ОТ Pseudepigrapha, vol 1 R 775).
Завещание Иова		Между 100г. до н.э. и 100г. нэ.	Co страниц этого произведения иудейского происхождения звучит призыв к читателям подражать терпению Иова. Знаменитый ветхозаветный герой собирает своих детей у своего смертного одра, чтобы дать собственную оценку произошедших с ним событий. И разделить между ними свое имущество (1.4-45:4) На этот раз сатана не прикасается к Иову, три друга Иова становятся царями, а сам Иов прибегает к тайным чарам для того, чтобы убедить трех своих дочерей отдать предпочтение духовным ценностям вместо земного наследства, которое он разделил между их семью братьями. Затем они начинают говорить на ангельских языках, петь гимны и благословлять Бога, в то время как небесная колесница уносит душу их отца на небо (главы 46-52) Руководит обрядом погребения тела Иова бог моря Нерей, которому Иов приходится братом (глава 53).
Завещание трех		Приблизительно 100 г. н.э.	Три взаимосвязанных документа: два схожих друг с другом христианских произведения, «Завещание Исаака» и «Завещание Иакова», которые, в свою очередь, основаны на иудейском произведении «Завещание Авраама», написанном в первом веке.
Завещание Авраама		Приблизительно 100г. н.э.	Произведение иудейского происхождения, в котором рассказывается о смерти Авраама, о путешествии, которое он якобы совершил из обитаемого мира, и о его видении суда.
Завещание Исаака		Между 100 и 200 гг. н.э.	Христианское сочинение, основанное на произведении «Завещание Авраама» и произвольно присоединенное к нему. В нем рассказывается о явлении архангела Михаила Аврааму и о том, как умер старый патриарх.
Завещание Иакова		Между 100 и 200 гг. н.э.	Христианское сочинение, основанное на произведении «Завещание Авраама» и произвольно присоединенное к нему. В нем рассказывается о том, как умерли Авраам и Исаак.
Завещание Моисея		Между 1 и 30 гг. н.э.	В этом произведении приводится содержание прощальной беседы Моисея с его преемником Иисусом Навином накануне смерти первого и вхождения Израиля в обетованную землю. Беседа переходит в пророчество о том, что будет происходить со времени вхождения Израиля в Ханаан до конца истории. Моисей предсказывает завоевание, периоды судей, объединенного и разделенного царств, отступничество, пленение, возвращение из плена и восстановление Иерусалима и храма. Затем, объясняя ситуацию, возникшую в первом веке, он предсказывает еще одно отступничество, вызванное влиянием эллинизма, со всеми вытекающими отсюда худыми последствиями. Предсказав, что победа в конечном счете будет на стороне верных, Моисей убеждает колеблющегося Иисуса взять бразды правления в свои руки.
Завещание Соломона		Приблизительно 200 г. н.э.	Народное сказание о том, как Соломон построил храм при помощи волшебного кольца, которое дал ему архангел Михаил. Благодаря кольцу Соломон мог вызывать демонов и заставлять их помогать в возведении храмового сооружения. Он предостерегает читателей от повторения своего греха идолопоклонства. Соломон вспоминает свое влечение к шумманитской женщине, которое было настолько сильным, что он принес саранчу в жертву языческим богам Рафану и Молоху, чтобы женщина стала его женой, и возвел храмы ее идолам, тем самым обесславив Бога.
Завещание Адама		Между 100 и 250 гг. н.э.	Произведение, в котором присутствуют элементы иудаизма и христианства. Состоит оно из трех частей. В первой части, называемой «Расписание» (главы 1-2), Адам якобы подсчитывает часы дня и ночи для того, чтобы сообщить своему сыну Сифу, в какое время какая часть сотворенного мира поклоняется Богу. В части, называемой «Пророчество» (глава 3), Адам впервые сообщает новые сведения о творении и грехопадении, а затем предсказывает потоп, жизнь и смерть Мессии, и конец мира. В части под названием «Иерархия» (глава 4) приводится перечень из девяти различных рангов небожителей, и объясняются обязанности представителей каждого ранга.

Добавления к отдельным книгам Ветхого Завета

Более широкое изложение ветхозаветных повествований и историй, чем они представлены в каноне Библии.

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
Письмо Аристея		Между 200 и 150 гг. до н.э.	Письмо написано ревностным евреем из Александрии по имени Аристей и адресовано его брату Филократу. В этом письме Аристей выступает в защиту храма. Оно также содержит историю перевода Ветхого Завета с еврейского языка на греческий язык под названием Септуагинта, выполненного семидесятые двумя учеными-евреями, которые с этой целью были посланы в Александрию.
Книга Юбилеев		Между 161 и 140 гг. до н.э.	Расширенная версия Быт. 1:1-Исх. 12:50, написанная в форме мидраша. В произведении более подробно излагается содержание откровения, которое Бог дал Моисею во время его сорокадневного пребывания на горе Синай. После того как Бог предсказывает отступничество и восстановление Израиля в будущем (глава 1 ), ангел Господень, подчеркивая непреложность Закона, пересказывает многие библейские истории (главы 2-50). «При этом он превозносит Закон и субботу, улаживает спор по поводу лунного календаря и подчеркивает исключительный статус евреев» (Harper’s Bible Dictionary. P. 839).
Мученичество и вознесение Исайи 11		Между 100 г. до н.э. и 300 г. н.э.	Произведение состоит из трех частей. Первая часть (главы 1-5) — это иудейская легенда, которая носит название «Мученичество и вознесение Исайи» и датируется приблизительно 100 годом до н.э. В ней речь идет о том, как был умерщвлен Исайя по приказу царя Манассии. Вторая часть (главы 6-11) — это христианский рассказ, который называется «Видение Исайи» и датируется приблизительно 200-м годом. В нем описывается путешествие Исайи на небо, где ему показано видение о семи небесах. И, наконец, третья часть (3:13-4:22), которая также является христианским трудом, называется «Завещание Езекии» и датируется приблизительно 100-м годом нашей эры. Процесс объединения всех трех частей в одно целое был завершен около 300 года.
Повесть об Иосифе и Асенефе		Приблизительно 100г. н.э.	Романтическая история, основанная на Быт. 41:45. В ней рассказывается о том, как Иосиф, сын Иакова, женился на Асенефе, дочери Потифара, Илиополь-ского жреца и главного советника фараона. В этой истории Асенефа влюбляется в Иосифа, уничтожает своих идолов и приходит к покаянию. Затем сын фараона устраивает заговор с целью убить Иосифа и Асенефу, но они чудом остаются живы. После этого фараон и его сын умирают, а Иосиф правит Египтом в течение 48 лет.
Жизнь Адама и Евы		Между 100 г. до н.э. и 200 г. н э.	Более развернутая версия первых четырех глав Книги Бытие, в которой пересказывается история о грехопадении. В ней утверждается, что Ева пережила Адама на шесть дней и свидетельствовала о «славном возвращении Бога в земной рай» (М. D. Johnson, «Life of Adam and Eve», in The ОТ Pseudepigrapha, vol. 2. P. 249).
Книга псевдо-Филона		Приблизительно 70 г. н.э.	«Художественный пересказ» истории Израиля от Адама до Давида (Быт — 2 Цар). В этом произведении «в библейские повествования привносятся элементы легенд» (D. J. Harrington, «Pseudo-Philo», in The ОТ Pseudepigrapha, vol. 2. R 297). Авторство данного произведения приписывается Филону, александрийскому иудею. Его творческое стремление согласовать Писание с греческой философией посредством аллегоризации напоминает (правда, лишь в малой степени) новаторское смешение автором Священного Писания и легенды.
Жития пророков		Между 1 и 25 гг. н.э.	Этот краткий документ претендует на обладание достоверными сведениями о месте рождения, обстоятельствах смерти и месте погребения трех больших (включая Даниила) и двенадцати малых пророков, а также семи других пророков, чьи произведения не вошли в библейский канон. В документе также содержатся сведения, заимствованные из народного фольклора (например, сведения о том, что Иона был сыном вдовы из Сарепты, которую навестил Илия (3 Цар 17)) с той целью, чтобы приукрасить некоторые биографии.
Лестница Иакова		Приблизительно 1 00 г. н.э.	Единственный уцелевший отрывок вымышленного описания сна, который Иаков видел в Вефиле (Быт 28: 1 1-22), встречается в славянском произведении «Толковая Папайя», написанном в жанре, характерной особенностью которого является свободное использование источников. Главы 1-6, по-видимому, основаны на иудейском источнике первого века, в то время как «глава 7 является христианским трудом, который когда-то был отдельным произведением, а в настоящее время является приложением» к главам 1-6 (Harper’s Bible Dictionary. P. 839).
Четвертая книга Варуха		Приблизительно 100 г. н.э.	В книге более подробно рассказывается о событиях, происходивших в период между разрушением Иерусалима и побиени-ем камнями Иеремии. Автор книги, отождествляющий себя с писцом пророка, имел богатое воображение, если судить по тому, как произвольно он вносит некоторые детали в повествование и как толкует чудеса. В рассказе говорится о том, как вследствие хитрости Иеремии его друг покидает город и беззаботно засыпает под деревом на целых шестьдесят шесть лет. В его пробуждении автор видит «доказательство воскресения из мертвых, если говорить об отдельном человеке, и свидетельство того, что Бог собирается восстановить Свой народ, если говорить о целой нации» (S. Е. Robinson, «4 Baruch», in The ОТ Pseudepigrapha, vol. 2. P. 413). Это произведение, изначально написанное иудеем, по-видимому, было отредактировано христианином.
Ианний и Иамврий		Приблизительно 300 г. н.э.	Это первоначально иудейское сказание о колдунах фараона, которые «противились Моисею» (ср. Исх 7: 1 1 с 2 Тим 3:8) было отредактировано христианином. Произведение, «в сущности, является исповедью (poenitentia), то есть литературным жанром, который был христианским, а не иудейским» (A. Pietersma and R. Т. Lutz, , jannes and Jambres», in The ОТ Pseudepigrapha, vol. 2. P. 433). События этой легендарной повести о древних колдунах развиваются таким образом, что Ианний подвергается наказанию. Умирая, он оставляет своему брату в наследство уроки из своего опыта и настойчиво призывает его к покаянию и исправлению во избежание подобной участи.
История рехавитов		Между 100 и 300 гг. н.э.	Христианское дополнение к Иер 35, основанное на более раннем еврейском произведении. Это вымышленная история об одном благочестивом человеке по имени Зосима, который попадает на остров блаженных рехавитов, (главы 1-3). Этот остров является промежуточным звеном между тленным миром и небом. Там он узнает историю рехавитов (главы 4-7), обстоятельства их бегства из Иерусалима во дни Иеремии (главы 8-10), а также ряд доктрин, таких, как рождение Слова от девы, пост и вознесение души после смерти, сопровождаемой ангелами на небо, где она будет ожидать воскресения остальных блаженных (главы 11-16). Узнав все это, Зосима возвращается домой таким же чудесным образом, каким и пришел (главы 17, 18).
Елдад и Модад		Приблизительно 100 г. н.э.	Более подробное изложение истории о Елдаде и Модаде, двух пророках из среды старейшин, которые продолжали пророчествовать в израильском стане, находящемся в пустыне (Чис 11:26-29). Единственный уцелевший отрывок из этой истории цитируется в «Пастыре Гермы». «Согласно раввинистическим источникам. . . в нем, по-видимому, содержались ссылки на Гога и Магога, конец времени и пришествие царственного Мессии» (Е. G. Martin, «Eldad and Medad», in The ОТ Pseudepigrapha, vol. 2. P. 463).
История Иосифа		Приблизительно 300 г. н.э.	Подробный иудейский пересказ основных событий из жизни Иосифа в Египте (Быт. 41:39- 42:38), составленный в форме мидраша. В данном произведении Иосиф возвеличивается как царь («царь народа»). На протяжении всего повествования повторяется фраза «Иосиф, помнящий Иакова». Она, по мнению Дж. Т. Зервоса, является аргументом для датирования данного документа «временем притеснения иудеев, когда было трудно сохранить традиции предков» («History of Joseph», in The ОТ Pseudepigrapha, vol. 2. P. 469).

Мудрость и философия

Произведения, в которых «отображены некоторые особенности древней мудрости, характерные не только для раннего иудаизма, но и для окружающих культур. Читая их, мы соприкасаемся с универсальными истинами, которые были очень важны для формирования порядочного и благоразумного поведения во всех аспектах светской и религиозной жизни. У иудеев была склонность заимствовать философские истины из других культур. При этом часто (хотя и не всегда) они придавали этим истинам новое значение в свете Торы» (Harper’s Bible Dictionary. P. 839).

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
«Повесть об Ахикаре»		Приблизительно 600 г. до н.э.	Труд, состоящий из двух частей. В самом его начале повествуется об Ахи-каре, мудром советнике ассирийских царей, который бежал из своей родной страны, когда неблагодарный племянник убедил царя Сахердана казнить его как изменника. Затем приводится собрание более чем ста его произведений, которые схожи с библейскими. Несмотря на то, что произведение не является иудейским и было написано раньше эпохи псевдоэпиграфов, «к концу ветхозаветного периода эта история была не только известной в некоторых частях диаспоры, но даже подверглась обработке с целью изобразить языческого мудреца в роли иудея» (J. M. Lindenberger, «Ahiqar», in The ОТ Pseudepigrapha, vol. 2. P. 479). Произведение цитируется даже автором Книги Товита (1:21, 22).
Третья книга Маккавеев		Приблизительно 100 г. до н.э.	«Забавный рассказ о Божественном вмешательстве, благодаря которому иудеи были спасены от преследований Птоломея VI Филопатора» (Harper ‘s Bible Dictionary. P. 840). Птолемей правил Египтом с 221 по 204 годы до нашей эры и незадолго до описываемых событий победил сирийского царя Антиоха III (Великого) в битве при Рафии. Когда Филопатор якобы повелел, чтобы иудеев затоптало стадо из 500 слонов, ангелы обратили стадо на царя и его сообщников. В результате Филопатор меняет свое отношение к иудеям. Он отдает распоряжение, чтобы иудеи за его счет отмечали праздник в течение недели и чтобы подчиненные ему правители больше не преследовали иудеев, а, наоборот, защищали их. Весь этот эпизод носит отвлеченный характер, поскольку правителем Палестины вместо Филопатора вскоре стал Антиох, одержавший победу над войском египетского полководца Скопуса в битве при Паннасе в 198 году до н.э.
Четвертая книга Маккавеев		Между 63 г. до н.э. и 70 г. н.э.	Философское размышление о том, что разум возвышается над страстью и чувством. Иллюстрацией этому служит добровольное мученичество Елеазара, семи его сыновей и их матери, описанное в лучших традициях ветхозаветных героических повестей. В ключевом тексте книги отображено противостояние Елеазара, благочестивого иудейского философа, который вопреки всем обстоятельствам остается верным Закону и преданию, и стоического царя Антиоха, который советует спасти себя, отказавшись от строгого соблюдения Закона, поскольку последнее неблагоразумно, нелепо и бессмысленно, если за него приходится платить жизнью (5:1 1).
Книга псев-до-Фосилида		Между 50 г. до н.э. и 100г. н.э.	Сборник иудейских наставлений, представленный в виде труда известного ионического поэта, который жил в Ми-лете в шестом веке до нашей эры. Чтобы создать образ монотеистического уклада жизни, который бы согласовался с истиной и в то же время был приемлемым для всего мира, автор вкладывает ветхозаветное учение в уста стоика Фосилида, скрывая при этом иудейское происхождение своего произведения.
Изречения Менандра		Приблизительно 250 г. н.э.	Антология (сборник) изречений скорее практического характера, нежели философских рассуждений и изречений мудрости. Труд написан на восточно-арамейском диалекте и предназначен для того, чтобы дать людям наилучший образец жизни в этом потерянном мире. Автор, вероятно, «использовал источник, написанный в жанре моностиха… (шутки)… и приписываемый Менандру, и воспользовался возможностью связать это известное имя со своим сборником изречений» (Т. Baarda, «The Sentences of the Syriac Menander», in The ОТ Pseudepigrapha, vol. 2. P. 584).

Молитвы, псалмы и оды

Поэтические сочинения, которые либо сходны с библейскими псалмами, либо написаны в жанре ранних иудейских гимнов.

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
Дополнительные псалмы Давида		Между 300 г. до н.э. и 100г. н.э.	Сборник, состоящий из пяти дополнительных псалмов и отрывка из шестого псалма, который предположительно был составлен Давидом. В продолжение еврейского канона они пронумерованы цифрами 151А, 151В, 152, 153, 154 и 155. Четыре из них (151 А, 151В, 154 и 155) датируются периодом до христианской эры, поскольку включены в свиток Мертвого моря, содержащий псалмы (1IQPsa). Дж. X. Чарльз-ворт и Дж. А. Сандэрс усматривают «естественную взаимосвязь» между этими с виду ничем не обязанными друг другу сборниками. По их мнению, «написание более ранних трудов послужило поводом для написания более поздних». На четыре из них (151 А, 151В, 152 и 153) «повлияла традиция, которая отражена в 16-й и 17-й главах Первой книги Царств» («More Psalms of David», in The ОТ Pseudepigrapha, vol. 2. P. 609).
Псалмы Соломона		Между 50 и 1 гг. до н.э.	Данный труд является совместным и отражает реакцию группы набожных евреев на завоевание Иерусалима Пом-пеем в 63 году до нашей эры. По природе эти псалмы являются мессианскими. В них осуждаются действия незаконных и неумелых правителей, которые привели к завоеванию Израиля иностранными притеснителями, предсказывается пришествие законного царя, изгнание завоевателей и установление независимого еврейского государства, и объясняется, каким образом должен жить народ в это время.
Эллинистические синагогальные молитвы		Между 150 и 300 гг. н.э.	Шестнадцать христианских произведений, которые представляют собой уцелевшие части иудейских синагогальных молитв и находятся в седьмом и восьмом томах литургического произведения «Апостольские исповедания» «В идейном отношении между ними и трудами Филона… произведением «Премудрость Соломона» и трудами Аристовула можно найти множество сходств. Все эти произведения проникнуты сильным влиянием греческой мысли… что было характерным для стиля авторов, живших в диаспоре» (D. A. Fiensy. «Hellenistic Synagogal Prayers», in The ОТ Pseudeplgrapha, vol. 2. P. 674). В «молитвах» затрагиваются самые разные темы, в частности, темы о Боге, человеке, ангелах, законе, мудрости и потусторонней жизни. Автор «Пятой молитвы», например, утверждает, что воскресенье, день, в который он, по-видимому, отмечал «праздник воскресения» (стих 7), «превосходит» субботу, седьмой день недели (стих 20), потому что этот день говорит об Иисусе и Его новозаветных подвигах (стихи 20-22).
Молитва Иосифа		Между 70 и 135 гг. н.э.	В этом произведении, которое является более подробным изложением Быт. 32:24-31, утверждается, что патриарх Иаков на самом деле был воплотившимся ангелом Израиля. Легендарная схватка между Иаковом и ангелом Господним представлена в произведении как конфликт между Иаковом (Израилем) и ангелом Уриэлом. Этот ангел боролся с Иаковом, так как завидовал «положению, которое тот занимал среди сынов Божьих» (стих 7). Автор даже называет Израиля титулами, принадлежащими Христу: «первенец из всех живущих, которому Бог дал жизнь» (стих 3; ср. с Кол 1:1 5) и ангел Михаил («архангел» и «князь великий»; стих 7; ср. с Откр 12:7 и Дан 12:1).
Молитва Иакова		Между 100 и 300 гг. н.э.	Уцелели лишь 26 строк оригинального документа. Произведение, по-видимому, было написано евреем, жившим в диаспоре, в Египте. Оно напоминает «Молитву Иосифа», так как в нем постоянно подчеркивается, что Иаков — это «сошедший на землю ангел …который стал бессмертным» (стих 19). Поэтому утверждается, что те, кто повторил содержащиеся в нем четыре обращения, три прошения и одно предписание (стих 20), могут получить в дар от Бога бессмертие (стих 19).
Оды Соломона		Приблизительно 100 г. н.э.	«Христианский сборник сорока двух од, написанных под сильным влиянием литературы раннего иудаизма, особенно кумранских рукописей… который имеет поразительное сходство с Евангелием от Иоанна» (Harper’s Bible Dictionary. P. 840). «Будучи написаны в еврейском стиле, они все же являются сборником раннехристианских гимнов» (J. H. Charlesworth. «The Odes of Solomon», in The ОТ Pseudepigrapha, vol. 2. P. 725). Хотя автор ни разу не ссылается на Ветхий и Новый Заветы или на какие-либо апокрифические книги, очевидно, что его труд написан под непосредственным влиянием Ветхого Завета и содержит «важные традиции… Нового Завета», а также «многочисленные идеи и символы из многих апокрифических произведений» (Там же. С. 732).

Таргумы

Чтобы приспособиться к изменениям, произошедшим в разговорном языке, в палестинских синагогах чтение Священного Писания на еврейском языке сопровождалось устным переводом на арамейский язык. Впоследствии этот перевод был сделан в письменном виде. Цель переводчика заключалась в том, чтобы объяснять текст, а не переводить его дословно. Вот что пишет исследователь Гоуэн по этому поводу: «»Таргумы» содержали поправки и дополнения, которые помогают нам узнать, как понимали текст те, чье богослужение проходило в синагоге» (Bridge Between the Testaments. P. 385). К числу наиболее важных «таргумов» относятся:

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
Палестинский Таргум	Иудейское		Перевод Торы
Таргум Онкелос		Приблизительно 200 г. н.э.	Почти буквальный перевод Торы
Таргум Ионатан		Приблизительно 300 г. н.э.	Перевод пророков
Иерусалимский Таргум (также известный под названием «Таргум Псевдо-Ионатан»)			Перевод Торы

Мишна

Письменная кодификация устного Закона. Для саддукеев авторитетом обладал только письменный Закон. Однако в Торе не содержались ответы на все вопросы, которые возникали по мере того, как изменялись обычаи иудейского народа и обстоятельства, в которых он оказывался. Тору необходимо было приспособить к повседневной жизни. Поэтому книжники и фарисеи верили, что Бог вдобавок к письменному Закону дал Моисею и устный, а тот в свою очередь передал его старейшинам. Затем старейшины дополнили Божьи заповеди своими идеями, рожденными в ходе обсуждений и применения на практике письменного кодекса. Несмотря на то, что оба закона считались священными, иудейские ученые отделяли устный закон от письменной Торы, передавая его последующим поколениям исключительно в устной форме. Этот большой сборник устного предания представлен в двух видах: «Галаха» (правила поведения) и «Аггада» (рассказы, притчи, аллегории, пословицы и поговорки, цель которых состояла в том, чтобы наставить в мудрости). «Галахот» (множественное число от «Галаха») первоначально служили своего рода оградой вокруг священного Закона, цель которой заключалась в том, чтобы защитить его от искажения, а также пояснить Закон в связи с теми переменами, что затронули повседневную жизнь евреев. «В «Агаде» находят свое отражение самые разные темы: жизненные проблемы, творение, назначение человека, его отношение к Богу и миру, проблема добра и зла… роль Израиля среди других народов. .. размышления о будущей жизни… (и) политические и социальные особенности разных периодов» (R. С. Musaph-Anriesse. From Torah to Kabbalah. P. 61). Первыми, кто начал передавать эту традицию, были книжники «соф-рим», или учителя устного закона. Возглавляли группы книжников с 160 года до н.э. до начала христианской эры пять «зигот» (пар): Иос бен Йоэзер и Иос бен Йоханан; Йехошуа бен Пархиа и Нитгай ха Арбели; Йехуда бен Таббай и

Шимон бен Шетах; Шмайа и Автальон; Гиллель и Шамай. На смену «софрим» пришли шесть поколений «танаев» (ученых). Первым из них был раввин Йоха-нан бен Закаи, основавший школу в Ямне, которая играла роль синедриона после разрушения Иерусалима в 70-м году нашей эры. У каждого раввина, включая рабби Акиву (приблизительно 50-135 годы нашей эры) и одного из его учеников раввина Меира (110-175 годы нашей эры), и у его школы был собственный сборник «Галахи» и «Агтады». Последним редактором «Мишны» был рабби Йехуда ха-Наси (135-217 гг. н.э.), знаменитый правнук Гамалиила. Именно его сборник сегодня называется «Мишной». Мишна состоит из шести частей, называемых «седер»:

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
«Зраим» («Семена»)			Постановления, касающиеся сельского хозяйства и той доли, которую необходимо оставлять для священников, левитов и бедняков.
«Моэд» («Праздник»)			Постановления, касающиеся праздников и особо торжественных дней.
«Нашим» («Женщины»)			Законы о браке, супружеских обязанностях и разводе.
«Незикин» («Ущерб») «Кодашим» («Святыни»)	Иудейское	Период между 200 г. до н.э. и 200 г. н.э.	Постановления и статьи гражданского закона и уголовного кодекса. Законы о жертвоприношениях и служении в храме.
«Тахарот» («Очищение»)			Предписания, касающиеся ритуальной нечистоты.
			Каждый раздел, в свою очередь, состоит приблизительно из 63-х трактатов, называемых «Масехтот». Эти трактаты подразделяются еще на 525 глав, называемых «Перек», в которых рассматриваются 4187 тем под общим названием «Мишна», ставшим названием всей книги.

Мидраш

Система исследования Писания, разработанная с целью его объяснения и толкования. Данное существительное стало «техническим термином для обозначения процесса исследования и объяснения отрывков из Танаха, Мишны и Талмуда» (R. С. Musaph-Anriesse. From Torah to Kabbalah. P. 50). При помощи мидраша текст разъясняется стих за стихом. Приспосабливая текст к переменам повседневной жизни, толкователь мог либо извлечь из него определенный принцип («Галаха»), либо воспользоваться «Агадой» (рассказами и т. п.), чтобы его объяснить. Эти приемы превратили древнюю Тору в современный свод правил, регулирующих повседневную жизнь. Большая часть самого раннего мидраша, «Мидраш Галаха», попала в Мишну. «Мидраш Аггада» (который также известен как «повествовательный мидраш») появился позже в форме изречений, легенд и народных сказаний. Несмотря на то, что «Аггада» также попала в обе версии, наиболее важные сборники мидраша были написаны отдельно от Талмуда.

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
		Период между 200 г. до н.э. и 1350г. н.э.
«Мидраш Рабба»		От начала христианской эры до 1000г. н.э.	«Аггада» на Тору и на «Пять Мегил-лот» («свитков»): «Берешит («Книга Бытие») Рабба»; «Шемот» («Книга Исход») Рабба»; «Вайикра («Книга Левит») Рабба»; «Бамидбар («Книга Чисел») Рабба»; «Дварим («Книга Второзаконие») Рабба»; «Руфь Рабба»; «Эсфирь Рабба»; «Шир а-Ширим («Книга Песни Песней Соломона») Рабба»; «Кохелет (Книга Екклесиаста») Рабба»; «Эка («Плач Иеремии») Рабба».
«Таннаичес-кие мидраши»	Иудейское	От начала христианской эры до 220 г. н.э.	Сборники «Галахи» и «Аггады», которые были окончательно отредактированы и изданы амораями (220-500 годы): «Мекильта» («мера, форма») («Книга Исход»); «Сифра» («книга») («Книга Левит»); «Сифрэ» («книги») («Книга Чисел»/»Книга Второзаконие»).
«Мидраш-ха-Гадоль» («Большой мидраш»)»		Приблизительно 1350 г. н.э.	В сборник включены в отредактированном варианте многие утерянные мидрашитские произведения.
«Танхума»		Период между 775 и 900 гг. н.э.	Все рассказы из этого сборника начинаются выражением йеламмедену раб-бейну («Не желает ли научить нас наш наставник»).
«Праздничный мидраш» (обычно называемый «Псиктот»)		Период между 500 и 640 гг. до н.э.	«Псикта дэ Рав Кахана»; «Псикта Раб-бати»; «Авот де Рав Натан».

Тосефта

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
	Иудейское	Приблизительно от начала христианской эры до 200 г. н.э.	Тосефта («дополнение») — это независимый сборник объяснений таннаев (вероятно, рабби Неемии, ученика раб-би Акивы), который имеет разительное сходство с «Мишной». В нем затрагиваются те же темы, и состоит он также из шести частей, подразделяемых на трактаты и главы.

Барайта

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
	Иудейское	Приблизительно от начала христианской эры до 220 г. н.э.	Барайта («находящийся за пределами») — это высказывания таннаев, которые не вошли в Мишну, хотя многие из них были помещены в «Вавилонский Талмуд». Начинаясь словами тенораб-бейн («равви научил»), они являются «Галахот» (множественное число от «Галаха»), «находящимися за пределами» Мишны. Таким образом, «Тосефта» фактически является сборником «барай-тот».

Гемара

Сборник, составленный из диалогов амораев («толкователей»), которые написали многотомный комментарий на Мишну в период с 220 г. до н.э. по 55 г. н.э. Р. С. Мусаф-Андриэс пишет: «Его можно было бы сравнить с подробными протоколами научного общества» (R. С. Musaph-Anriesse, From Torah to Kabbalah, p. 35). Вместе с Мишной Гемара («наставления») образует Талмуд («учение/изучение»). Поэтому Гемара «по своему назначению является не только комментарием, но и приложением» (Там же. С. 35). Благодаря тому, что подробные диалоги и комментарии, содержащиеся в Мишне, составлялись на протяжении шести поколений, Гемара («завершение») представляет собой более объемный труд, чем ее первоисточник.

Талмуд

В двух раввинистических центрах, один из которых находился в Палестине, а другой — в Вавилоне, была составлена собственная Гемара. В каждом из них эта Гемара была объединена с Мишной. В результате в обоих центрах появилась собственная версия Талмуда. Ни одна из этих школ не присоединила Гемару к каждому трактату Мишны, хотя они обе все же включили в свой сборник и Галаху, и Аггаду для того, чтобы осветить все стороны иудейской жизни. Помимо исторических сведений и молитв, в оба труда попали даже случайные заметки. В итоге получилась не просто книга Закона, а целая сокровищница мыслей на самые разные темы. По той или иной теме в Талмуде приводится не одно установленное правило, а целый текст из Мишны с мнениями раввинов, участвовавших в составлении Гемары. Нередко эти мнения противоречат друг другу. Савораи («мыслители»), которые после амораев передавали устные предания последующим поколениям в Израиле, закончили составление «Талмуда» в пятом веке нашей эры. В какой-то период между 500 и 650 годами они пересмотрели его и расположили весь материал в его нынешней форме. Поначалу менее объемный Иерусалимский Талмуд и более поздний Вавилонский Талмуд пользовались одинаковым авторитетом, но из-за духовного упадка, царившего среди живших в Палестине евреев, Вавилонский Талмуд превзошел и впоследствии вытеснил Иерусалимский, став, таким образом, единственным международным стандартом всего иудаизма. К 1050 году на смену савораям пришли гаоны. Зная Талмуд, они были своего рода учителями-юристами, в чьи обязанности входило толкование Закона при дополнительной необходимости.

Свитки Мертвого моря

Арабский пастух по имени Мухаммед эль Диб в поисках заблудившегося козла на северо-западном побережье Мертвого моря весной 1947 года в одной из пещер случайно обнаружил первые несколько свитков. Ученые назвали это место «Пещера один», а район иудейской пустыни, в котором оно расположено — «Кумран». «В районе Кумрана было обнаружено около трехсот пещер, и в одной из них были найдены тысячи фрагментов, которые, как предполагалось, содержали различные рукописи. Большинство из найденных рукописей представляли собой главным образом отрывки из библейских Писаний, апокрифов, ветхозаветных псевдоэпиграфов, сектантской литературы и комментариев на библейские книги. Полностью сохранились только около десяти свитков, в то время как некоторые тексты представлены лишь одним отрывком» (Menahem Mansoor, The Dead Sea Scrolls. P. 5). Свитки датируются примерно 150 г. до н.э. — 70 г. н.э.

Вот перечень основных свитков из тех, что были обнаружены:

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
Тексты из Ветхого Завета			Все ветхозаветные книги, кроме Книги Есфирь.
Отрывки из апокрифов и псевдоэпиграфов			Книга Товита, Книга Еноха, Книга Юбилеев, Заветы Левия и Неффалима, Псалмы Иисуса Навина и различные апокрифы на Книгу Даниила.
Комментарии	Иудейское		Книга Бытие, Вторая книга Царств, Псалмы 37 и 68, Книга Исайи, Книга Михея, Книга Наума, Книга Аввакума, Книга Осии и мидраш на Книгу Моисея.
Небиблейские сектантские документы			Благодарственные гимны, Свиток войны, Устав общины, Апокриф Бытия, Храмовый свиток, Дамасский документ, Завет мессианской эры, Устав благословений, Медные свитки, Описание Нового Иерусалима.

Основные из обнаруженных рукописей

Пещера	Класс	Название	Описание
1Q		Is a	Полный свиток (отсутствует всего несколько слов) Книги пророка Исайи, датируемый вторым веком до н.э.
1Q		Isb	Сильно поврежденная, фрагментарная рукопись, в которой содержатся отрывки из глав 10-66.
1Q	R	Hab	Комментарий на Книгу пророка Аввакума, в котором приводятся 1-я и 2-я главы книги, а также истолковывается их значение для современников комментатора.
1Q		S	«Устав общины», в котором подробно излагается вероучение обитателей побережья Мертвого моря, условия принятия в их секту других людей и образ общинной жизни.
1Q	ар	Gen	Апокриф Бытие — это мидраш на Книгу Бытие, из которого ученым удалось восстановить лишь те отрывки, в которых повествуется о Ное и Аврааме.
1Q		M	«Свиток войны» (также известный под названием «Война сынов света с сынами тьмы») — исчерпывающее описание последней войны, в которой жители Кумрана должны были сыграть важную роль.
1Q		H	«Ходайот» (или «Свиток благодарения») — сборник, состоящий исключительно из кумранских гимнов, в которых отражена тематика библейских псалмов.
3Q		15	«Медный свиток» — список, состоящий из двух частей, в которых сообщается о местах, где скрыты сокровища.
4Q		D	«Дамасский документ» (также называемый «Садокидский документ») — семь отрывков из одного и того же документа, впервые найденных возле Каирской генизы в 1896-1897 годах. Данное произведение, которое по своему содержанию схоже с «уставом общины», представляет собой серьезную проблему для современных ученых, поскольку в нем речь идет о «сынах Садока», которые, по мнению некоторых, являются саддукеями, а также теми, кто каким-то образом связан с этой сектой. Проблема заключается в том, что среди обитателей Кумрана пророки пользовались очень большим авторитетом, в то время как среди саддукеев пророческие труды даже не считались богодухно-венными. Скорее всего, «Садок» указание на первосвященника, который служил в храме во времена Давида и Соломона, а «сыновья Садока» — это титул, который благочестивые священники присваивали себе, чтобы «указать на свою принадлежность к священническому роду и преданность традиционной религии и культу» (Menahem Mansoor. The Dead Sea Scrolls. P. 145). Речь не идет об аристократах — саддукеях, которые претендовали на священническую преемственность и в то же время сотрудничали с греками и римлянами, поступаясь принципами иудейского образа жизни.
4Q		Hen	Отрывки из нескольких рукописей Первой книги Еноха, написанные на арамейском языке.
11Q		Ps a	«Свиток псалмов» — сборник библейских, апокрифических и ранее неизвестных псалмов.
11Q	tg	Job	«Таргум Иова» — ранний перевод библейской книги на арамейский язык.
11Q		Temple	«Храмовый свиток» — обширный список религиозных правил (Галаха), касающихся ритуальной чистоты, праздничных жертв и приношений, другого храма, а также постановлений для царя и его армии.

Новозаветные апокрифы

Группа неканонических и зачастую неортодоксальных документов, которые были написаны либо разными еретиками, преимущественно гностиками, с целью подтверждения и поддержания своих необычных воззрений, либо зилотами, которые из благих побуждений желали сохранить популярные, но ошибочные предания о Христе, апостолах и других выдающихся личностях Нового Завета. Апокрифы составлены в виде евангелий, деяний апостолов, посланий и откровений, подобно новозаветным каноническим книгам. Тем не менее отличие этих произведений от книг Нового Завета состоит в том, что их герои «живут в нереальном мире, где необыкновенно много места отводится чудесам» (J. Tixeront. Handbook of Patrology. P. 63). Более того, Церковь никогда не признавала эти произведения, нередко популярные в народе, и поэтому люди с легкостью вносили в них изменения. «Это привело к появлению большого числа редакций одного и того же произведения (например, таких версий, как славянская, коптская, эфиопская и другие).. . а также создало большие трудности… при определении происхождения и датировки этих произведений… с целью выявления различий между первоисточником и последующими версиями» (Там же. С. 63). Хотя большинство этих трудов было написано в первом и втором веках, пересмотренные издания, в которых часто исправлялись многие ранние ереси, продолжали появляться даже в Средние века.

Евангелия

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
Протоеванге-лие Иакова		Между 150 и 200 гг н э.	Евангелие, в котором рассказывается о детстве Иисуса. Произведение было написано христианином из язычников с целью прославления Марии, матери Иисуса.
Евангелие от Фомы		Между 100 и 200 гг н.э	Сборник преувеличенных легенд о детстве Иисуса, написанных на греческом языке.
Евангелие от Петра		Вторая половина I в. — II в.	Краткий гностический рассказ, который, конечно же, был написан не апостолом Петром, а кем-то другим в указанный период. Произведение более походит на «доказательство истины», нежели на «свидетельство веры» (Edgar Hennecke. New Testament Apocrypha, vol. 2. P. 181).
Евангелие от Никодима		Приблизительно 300 г. н.э.	Апологетический труд, написанный ревностным христианином в ответ на языческую подделку под названием «Деяния Пилата». Главы 1-12 ранее носили это название, в то время как главы 13-22 стали называться «Нисхождение Христа в ад».
Евангелие от назарян		Второй век	Краткий рассказ, написанный на арамейском языке и восточно-арамейском диалекте.
Евангелие от эвионитов		Второй век	Краткий рассказ, написанный на греческом языке.
Евангелие от евреев		Второй век	Рассказ, сильно отличающийся от канонических Евангелий и написанный как Евангелие грекоязычных иудейских христиан.
Евангелие от египтян		Второй век	Ярко выраженный гностический рассказ, написанный как Евангелие христиан из Египта, которые были обращены из язычества.
Евангелие от Фомы		Между 50 и 200 гг. н.э.	Гностический «сборник традиционных изречений, пророчеств, пословиц и притч Иисуса» (Helmut Koester, «The Gospel of Thomas», in The Nag Hammadi Library. P. 117), написанный на греческом языке.
Евангелие от Филиппа		Приблизительно 250 г. н.э.	Гностический сборник утверждений о таинствах и нравственности. Был составлен в Сирии.
Евангелие от Марии		Приблизительно 200 г. н.э.	Гностический рассказ на греческом языке, в котором Мария Магдалина занимает видное место среди последователей Иисуса.

Деяния

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
Деяния Иоанна		Между 150 и 200 гг. н.э.	Рассказ о служении апостола Иоанна, восстановленный из цитат и более поздних редакций утерянного оригинала.
Деяния Петра			Гностический рассказ об исцелениях, совершенных апостолом Петром. Со страниц произведения звучит призыв к «воздержанию в половой жизни» (James Brashler and Douglas M. Parrott, «The Acts of Peter», in The Nag Hammadi Library. P. 475).
Деяния Павла		Приблизительно 170г. н.э.	Объемный труд, состоящий из следующих произведений: «Мученичество святого апостола Павла», «Письма святого Павла», «Третье послание к Коринфянам» и «Деяния Павла и Феклы».
Деяния Андрея		Между 150 и 200 гг. н.э.	Произведение, частично восстановленное из цитат, встречающихся в трудах Евсевия и других древних писателей, которые относили его к разряду еретических сочинений. Данный труд был взят за основу при написании трех других произведений: «Деяния Андрея и Матфия», «Деяния святых апостолов Петра и Андрея» и «Мученичество святого апостола Андрея».
Деяния Фомы		Между 200 и 250 гг. н.э.	Гностическое произведение, в котором повествуется о деятельности Дидимаса Иуды Фомы, который якобы был братом-близнецом Иисуса (как имя «Диди-мас», так и имя «Фома» означают «близнец»).
Деяния Филиппа		Приблизительно 300 г. н.э.	Произведение, в котором, похоже, были спутаны две разные личности: апостол Филипп и дьякон Филипп.
Деяния Фаддея		Приблизительно 300 г. н.э.	В данном произведении, которое также известно под названием «Эдесские деяния», повествуется о подвигах Фаддея, одного из 72-х учеников. В нем также содержится ссылка на известное письмо, которое Иисус будто бы послал царю Эдессы Авгару.
Деяния Петра и Павла		Между 200 и 250 гг. н.э.	Рассказ о путешествии Павла в Рим, где в то время уже находился Петр, и об их совместных подвигах и страстях.
Мученичество Матфея			Рассказ о служении апостола Матфея и о его мученической смерти в Мирне. Этот рассказ, по мнению ученых, служил заключением к большому произведению, возможно, носившему название «Деяния Матфея», хотя ни один из древних авторов не упоминает такой документ.
Петр и двенадцать апостолов		Между 100 и 200 гг. н.э.	Гностическое произведение, в котором превозносится служение Христа как «Литаргоэля» («бога жемчужины»), являющегося основанием для любой апостольской деятельности.

Послания

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
Послание к Лаодикийцам			Краткое послание, написанное, как утверждается, апостолом Павлом из тюрьмы и адресованное хорошо известной церкви в Малой Азии. Оно имеет разительное сходство с каноническим Посланием Павла к Филиппий-цам (ср. стихи 7, 8 с Флп 1:19, 21; стихи 10-12 с Флп 2:12-14 и т. д.).
Послание Павла к Сенеке		Второй век	Произведение, которое якобы было написано апостолом Павлом в ходе поддерживающегося через переписку диалога со знаменитым римским ученым и представленным придворным императора, принявшим христианство.
Письмо Иисуса к Авгару		До четвертого века	Письмо, которое якобы было послано Иисусом через «Ананию слугу» Эдес-скому царю Авгару.
Послание Варнавы		Второй век	Письмо, которое считалось аутентичным в древности, но которое современные ученые считают апокрифом. Оно было якобы написано первым сотрудником Павла в миссионерской работе и адресовано обращенным христианам, которых некоторые иудейские христиане заставляли соблюдать ветхий Закон. Письмо, которое пронизано духом враждебности по отношению к иудеям, вероятно, было написано кем-то другим в послеапостольскую эпоху.
Послания Климента		Конец I в. (1-е послание) — до 150г. (2-е послание)	Два послания, якобы написанных коринфянам учеником Петра, позже ставшим епископом Рима. Согласно выдающемуся историку Евсевию первое и более длинное письмо, в котором приводится служивший иллюстрацией будущего воскресения миф о Фениксе, бессмертной, возрождающейся птице, пользовалось огромной популярностью и едва не вошло в официальный канон.
Учение двенадцати апостолов («Дидахэ»)			Трактат, который пользовался большой популярностью в ранней Церкви и воспринимался многими как богодухно-венный труд. В нем якобы изложено учение двенадцати апостолов, разделенное на четыре части: «Путь жизни и путь смерти» (нравственность); крещение, пост, молитва и Вечеря Господня (литургия); правила поведения с местными и приезжими служителями, а также вопросы дисциплины; призыв приготовиться к скорому возвращению Христа, а также описание знамений, которые будут предшествовать Второму пришествию Христа и сопровождать его (эсхатология). Неизвестный автор объединил все четыре раздела в одно произведение в период между 50 и 150 годами нашей эры.
Апостольская дидаскалия		Между 250 и 300 гг. н.э.	Псевдоапостольское произведение, написанное иудеем, ставшим епископом. Оно основано на «Дидахэ» и других христианских трудах, но в отличие от документов, принадлежащих к западной традиции, оно содержит менее суровые условия для повторного принятия в Церковь. Автор все же не проявляет терпимости по отношению к приверженцам иудаизма.

Апокалипсисы

Документ	Происхождение	Дата	Краткое описание
Откровение Петра		Между 150 и 250 гг. н.э.	Гностическое произведение, которое сохранилось в двух частях: в первой части повествуется о небе, во второй — об аде. Его цель состоит в том, чтобы утешить гонимую гностическую общину посредством трех видений о страданиях Иисуса, которые были показаны и объяснены Петру Самим Спасителем.
Откровение Павла			Этот гностический документ, вероятно, был написан приблизительно в то время, когда, как в нем утверждается, он был обнаружен под домом Павла в Тарсе, то есть в период правления Феодосия (379-395 гг. н.э.), который якобы отослал его в Иерусалим. В документе, содержание которого основано на рассказе Павла о своем путешествии на третье небо (2 Кор. 12:2-4), в образной манере, присущей иудейской апокалип-тике, подробно описывается посещение Павлом домов избранных и гонимых детей Божьих, а также Едемского сада. Согласно коптской версии Павел совершил путешествие на десятое небо.
Первое откровение Иакова			Гностическое сочинение, в котором основное внимание уделяется теме страданий, «особенно крестным мукам и смерти Господа, а также вознесению Его души после смерти» (Douglas M. Parrott. «The First Apocalypse of James», in The Nag Hammadi Library. P. 242). Цель его написания, вероятно, состояла в том, чтобы ободрить гностическую общину, подвергавшуюся гонениям. Никто из них не должен бояться смерти, так как искупление Христа — бесспорный факт. Кроме того, гностический обряд соборования может стать для умирающего печатью, служащей пропуском на небо.
Второе откровение Иакова			В этом продолжении к первому апокалипсису Иаков вновь рассказывает о том, что ему открыл воскресший Иисус, но «в то время как в «Первом откровении Иакова» рассматривается время, предшествовавшее мученичеству Иакова, и содержатся некоторые предсказания, то во «Втором откровении Иакова» описываются страдания и смерть Иакова, ставшие исполнением этих предсказаний» (Douglas M. Parrott. «The Second Apocalypse of James», in The Nag Hammadi Library. P. 249). Чтобы окончательно рассеять страх перед смертью, верный Иаков в конце концов обретает почти божественное телосложение (подобно псевдоэпиграфическому Еноху).
Апокриф (Apocryphon) Иоанна			Мифологический гностический документ, в котором речь идет о творении и грехопадении. Его содержание основано на откровении, которое якобы воскресший Иисус дал Иоанну. В этом произведении даются ответы на два основополагающих для христианской жизни вопроса: «Откуда произошло зло?» и: «Как уйти из этого злого мира в наш небесный дом?» (Frederick Wisse. «The Apocryphon of John», in The Nag Hammadi Library. P. 98).
Послание Петра Филиппу			Гностический труд, в котором Христос отвечает на вопросы Своих учеников, во главе которых стоит Петр. Автор поясняет, что Христос пострадал за других, а мы должны страдать, потому что мы причастны к гибели Мудрости (Софии).

После беглого знакомства с представленными выше документами может показаться, что литературных источников, проливающих свет на мир идей и образов Священного Писания, особенно Нового Завета, более чем достаточно. И это действительно так: буквально тысячи страниц различных произведений, отличающихся друг от друга жанром и содержанием, причем каждый из них тоже имеет свой поддающийся лишь самой общей реконструкции контекст. С другой стороны, на основании тех выводов, к которым пришла археологическая наука, можно убедиться в том, сколь ничтожна на самом деле доля найденного и изученного в сравнении с тем, что навсегда кануло в Лету. Какими бы глубокими ни были наши знания о прошлом, бесспорным фактом остается то, что знания эти никогда не будут исчерпывающими.

Прежде чем перейти к следующему разделу, несколько слов нужно сказать о таком практическом вопросе, как библиотека пастора. Предполагаю, что далеко не каждый читатель может найти в своей библиотеке хотя бы десятую часть из вышеперечисленных источников. Это означает, что, как правило, священнослужителям приходится пользоваться другими источниками, не имеющими уже такой высокой документальной точности. И ничего в этом предосудительного нет. Однако сказанное не отменяет необходимости, во-первых, критического отношения ко всякого рода комментариям, которые все в большем количестве появляются на русском языке; во-вторых, их проверки и сличения содержащихся в них идей с теми источниками, которые носят исключительно документальный характер. В-третьих, каждый служитель Слова, относящийся к Библии как к краеугольному камню для своей проповеди, должен пополнять свою библиотеку, отдавая предпочтение литературе, открывающей непосредственный доступ к эпохе, в которую создавалась та или иная книга Священного Писания. Наконец, один полезный совет в отношении чтения богословских книг: «Когда же перейдете от него [Нового Завета] к нынешним ученым, помните, что вы — овца среди волков . Читая такие книги, держите ухо востро. И охотничьей собаке не выследить всех доводов, основанных не на историческом знании, а на скрытом допущении невозможности, невероятности или неуместности чудес» (101) .

Теперь мы можем рассмотреть следующий аспект работы с текстом в его контексте, который является сердцем экзегетического подхода к истолкованию Священного Писания, — лексика-синтаксический анализ текста.

Лексико-синтаксический анализ

Что имеется в виду, когда в рамках первого правила изъяснения говорится о необходимости проведения лексико-синтаксического анализа текста? Фактически, это сложное слово уже содержит ответ на поставленный вопрос: при изучении любого текста от исследователя ожидается самое внимательное и скрупулезное изучение лексики (совокупность употребленных в тексте слов) и синтаксиса (структура предложений и входящих в них словосочетаний). Порядок слов в предложении, повторяющиеся лексические единицы, связь слов и характер отношений между членами предложения, наличие придаточных предложений, встречающиеся в тексте тропы и фигуры речи — все это не должно остаться без внимания и оценки со стороны исследователя.

Изучение лексики и синтаксиса текста лежит в основе и такого метода истолкования Священного Писания, как риторический анализ. В данном случае в фокусе исследователя находится текст всей книги (или какая-то его часть), рассматриваемый прежде всего с точки зрения его формы и композиции, понимание которых проливает свет на его смысл. Иными словами, руководствуясь данной методологией, исследователь уже не столько ставит своей задачей восстановить историческую сторону события, сколько стремится проанализировать текст как самостоятельный и самодостаточный объект исследования. Такой подход требует от исследователя пристального внимания к динамике смысла, которая находит свое выражение в симметрии фраз и «узорах мысли» — совокупности риторических приемов и средств выразительности. Одним словом, композиция текста становится ключом к декодированию той информации, которая в нем содержится.

Просматривая те заголовки, которые переводчики дали отдельным частям библейского текста, можно подумать о том, что авторы, создавая свои Евангелия, меньше всего руководствовались логикой. Возьмем, например, Евангелие от Матфея в переводе, выполненном под редакцией М. П. Кулакова, и прочтем заголовки отдельных частей: Прародители Иисуса, Рождение Иисуса Христа, Поклонение волхвов, Бегство в Египет, Возвращение в Назарет, Предтеча Иисуса, Искушение в пустыне, Проповедь Иисуса в Галилее, Первые ученики, Иисус учит и исцеляет, Нагорная проповедь, Исцеление прокаженного, Вера центуриона, Иисус — Исцелитель тела и души, Цена ученичества, И ветры, и море повинуются Ему, Исцеление двух одержимых, Исцеление параличного в Капернауме, Матфей становится учеником Иисуса, Вопрос о посте, Вера несет исцеление и воскрешение, По вере и прозревают, И немой заговорил… Если поменять местами некоторые из перечисленных заголовков, не всякий студент-богослов, не говоря уже о простом читателе, сможет заметить это. Однако представление о евангельском тексте как о произвольном наборе плохо связанных между собой эпизодов из жизни Иисуса само по себе очень поверхностно и так же далеко от подлинной реальности текста, как восток от запада. Исследователь, не жалеющий своего времени и напряженно всматривающийся в композицию той или иной библейской книги (или какой-то ее части), непременно увидит если не мозаику, то упорядоченность, связность и красоту библейского повествования. В случае с Евангелием от Матфея тоже можно увидеть, как автор «сополагает» отдельные эпизоды из жизни Спасителя, когда вне точной хронологической последовательности создает не столько жизнеописание или биографию Иисуса, сколько пишет богословский портрет этой Личности. Если читатель или исследователь еще не увидел этого, не стоит торопиться делать вывод о том, что текст лишен внутренней логики и гармонии.

Следует отметить, что анализ и оценка библейского текста с точки зрения его композиции и внутренней логики не всегда находились в фокусе внимания исследователей. Хотя известно о том, что уже в XIV веке каббалисты (102) интерпретировали 66-й псалом как текст, концентрическая композиция которого напоминает по своей форме менору (103) (см. рисунок на с. 237), лишь сравнительно недавно, начиная с XVIII века, исследователи Священного Писания стали придавать этому большее значение. Однако неправильно было бы думать, что библейский текст подчинен тем же правилам композиции, которые сформировались под влиянием классической, греко-римской риторики. Даже текст Нового Завета, несмотря на то, что он был написан на древнегреческом языке, подчинен не греческой, а еврейской логике изложения мыслей и чувств автора. В этой связи нужно сказать о том, что еврейская риторика, в отличие от классической европейской, во-первых, носит скорее конкретный характер, нежели абстрактный. Если греческая риторика ставит своей задачей раскрыть или доказать какую-либо абстрактную идею, для чего приводятся примеры и иллюстрации, еврейская риторика идет другим, по сути, противоположным путем и дает такое описание реальности, чтобы читатель сам смог сделать соответствующие выводы относительно истинной природы вещей в мире. Действительно, можно согласиться с тем, что «иудей показывает, а грек хочет продемонстрировать. Грек стремится к тому, чтобы привести своего читателя на самую глубину своих мыслей, в то время как иудей показывает путь для этого и призывает следовать этим путем» (104) .

Во-вторых, в библейской риторике используется не столько синтаксис, сколько паратаксис (105) . Речь идет о таком способе организации текстового материала, при котором параграфы и предложения находятся между собой не столько в отношении «подчинение» и/или «управление», сколько в отношении «сопоставление» и/или «соположение». В таком случае в тексте могут либо вовсе отсутствовать причинно-следственные, соединительные и другие категории союзов («поэтому», «таким образом», «вот почему», «следовательно»), либо присутствовать в неизмеримо меньшем количестве, чем они употребляются писателями, воспитанными в духе классической европейской риторики. Это значит, что отдельные фрагменты текста находятся в более глубокой между собой связи, заметить которую можно лишь при очень внимательном, вдумчивом и в большинстве случаев продолжительном исследовании избранного текста.

From А. НАКНАМ, Sefer Tehilllm, Mossad Harav Kook, Jerusa

Наконец, в-третьих, в своем письме еврейские авторы нередко излагают мысли в спиралевидной форме. «Вместо того чтобы излагать аргументацию в линейной последовательности, как того требуют правила греко-римской риторики, ведя [читателя] к заключению, в котором находит свою развязку сюжетная линия, — пишет известный исследователь данного вопроса Роланд Мейне, — в большинстве случаев они организуют свой материал вокруг центра, являющегося узловым моментом… благодаря которому связывается все остальное. Центр концентрической конструкции в большинстве случаев имеет жанровые и другие особенности, отличающие его от остальной части текста: нередко это вопрос или, по крайней мере, нечто загадочное» (106) . Далее исследователь рассматривает песнь Моисея (Исх 15), содержание которой выстраивается вокруг дважды задаваемого вопроса: «Кто, как Ты, Господи, между богами? Кто, как Ты, величествен святостью, досточтим хвалами, Творец чудес?» (15:11). Такая же структура впоследствии воспроизводится в песне Моисея и Агнца, только в сокращенном варианте (Откр 15:3, 4): «Кто не убоится Тебя, Господи, и не прославит имени Твоего?» (ст. 4а) (107) . Это в очередной раз подтверждает мысль о том, что авторы Нового Завета мыслили и создавали свои книги согласно принципам, сформированным и усвоенным в лоне семитской литературной традиции.

Но вернемся непосредственно к анализу отдельных слов и всей структуры избранного текста, для чего в качестве примера рассмотрим отрывок из Евангелия от Марка.

Мк 14:3-9. Лексика-синтаксический разбор

Определение границ отрывка. Лексико-синтаксический анализ любого текста начинается с определения его границ. Подобно тому как земледелец перед вспахиванием какого-то участка почвы должен измерить площадь этого участка и объем работы, учитывая при этом состав почвы (каменистая, песчаная, глинистая и т. д.), наличие времени, сил и технических средств для выполнения поставленной задачи, так и исследователь священного текста, выйдя на его необозримые просторы, должен ясно представить себе, сколько священной земли он собирается обработать, в какие сроки и с помощью каких средств. В противном случае его постигнет быстрое разочарование, а конечный результат будет ничтожным. Поэтому к вопросу определения границ отрывка нужно подойти крайне серьезно, чтобы избежать двух основных крайностей: либо взять слишком большой отрывок текста, в котором содержится более чем одна история, либо ограничиться одним или несколькими стихами, пусть емкими по содержанию, но лишенными своего природного контекста.

Чем нужно руководствоваться в определении границ того или иного отрывка Священного Писания, избираемого в качестве основного текста для изъяснительной проповеди? Отвечая на поставленный вопрос, известный библеист Вальтер Кайзер перечисляет следующие критерии, которые помогают заметить естественное членение текста на части и параграфы:

1. Наличие повторяющегося слова, словосочетания или предложения, которые могут выступать как в роли своеобразного «заголовка» для последующей части, так и в роли заключения предшествующей части. (См., например, как делится Евангелие от Матфея посредством обобщенной формулы, встречающейся в конце каждой части — 7:28; 11:1; 13:53; 19:1; 26:1; и как делится Книга Бытие посредством повторяющейся в начале каждой новой части фразы — Быт 2:4; 5:1; 6:9; 10:1; 11:27 и т. д.)

2. Наличие переходных союзов или наречий: «тогда», «поэтому», «но», «тем не менее», «в то время как» (или греческих слов oun, de, kai, tote, d’io).

3. Риторический вопрос (или целая серия таких вопросов) автора также может свидетельствовать о начале новой темы повествования. (Напр. Рим 6:1-3; 11:1 и др.)

4. Явная перемена темы повествования, места, где происходят описываемые события, или времени, когда они происходят. Это — один из наиболее часто встречающихся способов подачи материала. (Напр. Ин 2:1, 12; 3:1 и т. д.)

5. Обращение автора к какой-то конкретной группе или одному лицу, которые выделяются им из общего адресата. Обычно такой прием используется в эпистолярном жанре библейской литературы.

6. Изменение времени, наклонения или иных характеристик глагола, в некоторых случаях сопровождающееся сменой предмета повествования, тоже может быть указанием того, что здесь проходит граница между частями повествования.

7. Повторение одного и того же ключевого слова, предложения или концепции может быть свидетельством того, что начинается новый раздел документа.

8. Иногда о теме своих дальнейших размышлений заявляет сам автор, как это происходит, например, в 1 Фес 4:13, где апостол говорит: «Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших…» В таких случаях исследователю важно убедиться в том, что все последующие слова будут изъясняться в свете заявленной автором темы (108) .

Выделение отрывка Мк 14:3-9 можно оправдать п. 4 (изменение места описываемых событий): «И когда был Он в Вифании…» Конечно, отрывок начинается несколько раньше, в 14:1. Закончив Свою эсхатологическую проповедь (гл. 13), Иисус входит в заключительный период Своего служения, который принято называть «страстной седмицей». Опусти Марк рассказ о помазании Иисуса миром, читатель вряд ли заметил бы разрыв в повествовании между 2-м и 10-м стихами. Складывается впечатление, что Марк намеренно «раздвигает» рамки своего изложения, помещая в страстную седмицу еще один эпизод из жизни Спасителя, таким образом усиливая контраст между почестью, отданной Иисусу незадолго до распятия, и бесчестьем, принесенном Ему Голгофой.

Божественный квартет: четыре евангелиста и одно Евангелие Иисуса. Взятый для лексико-синтаксического разбора отрывок передает один из наиболее ярких и одновременно загадочных эпизодов из жизни Спасителя. В пользу того, что речь в нем идет действительно о чем-то неординарном, говорит тот факт, что все четыре евангелиста посчитали необходимым зафиксировать его (Мк 14:3-9; Мф 26:6-13; Лк 7:36-50; Ин 12:1-8). Как известно, далеко не все случаи из жизни Христа были удостоены того, чтобы о них поведал каждый из евангелистов. Загадочность же отрывка обусловлена тем, что многочисленные детали описываемого — персонажи, мотивы их поведения, их слова и др. — разнятся у евангелистов, тогда как в центре повествования находится Иисус, Который «вчера и сегодня и вовеки Тот же» (Евр 13:8). Вот лишь неполный перечень того, как и в каких деталях отличается передача каждым автором этого события, миропомазания Иисуса.

Детали	Марк	Матфей	Лука	Иоанн
2 дня до последней Пасхи	*	*
6 дней до последней Пасхи				*
До торжественного въезда в Иерусалим				*
После торжественного въезда в Иерусалим	*	*
Ранний этап в служении Иисуса			*
Вифания	*	*		*
Город в Галилее			*
Дом Симона фарисея			*
Дом Симона прокаженного	*	*
Дом, где был Лазарь				*
Безымянная женщина, грешница того города			*
Безымянная женщина	*	*
Мария				*
Присутствие и возмущение учеников		*		*
Присутствие и возмущение некоторых	*
Присутствие возлежавших с Ним			*
Выделение из числа присутствующих одного ученика Иисуса, Иуды вора				*
Помазание и отирание ног волосами			*	*
Помазание головы	*	*
Целование ног и обливание их слезами			*
Упоминание о большой цене мира	*	*		*
Цена мира — 300 динариев				*
Цена мира — более 300 динариев	*
Стоимость мира — большая цена		*
В диалоге с Симоном Иисус рассказывает притчу			*
Упоминание о нищих	*	*		*
Возмущение всех присутствующих поведением женщины (такая трата!)	*	*
Недоумение Симона, вызванное поведением не столько женщины, сколько Иисуса			*
Пророчество о погребении	*	*		*
Слова о прощении женщины			*
Удивление присутствующих тем, что Иисус прощает грехи			*
Предсказание того, что о поступке женщины будет рассказано везде, где будет проповедоваться Евангелие	*	*

Здесь мы не пытаемся разрешить существующую проблему. Однако важно обратить внимание на то, что при работе с библейским текстом необходимо постоянно задавать себе вопрос, почему авторы расходятся (не противоречат!) в своем изложении того или иного события. Особо острой становится эта герменевтическая загадка в Ветхом Завете при чтении книг Царств и Паралипоменон (109) , а в Новом Завете, как мы могли только что убедиться, — Евангелий. Учитывая тот факт, что каждый автор обращается к своей, известной только ему аудитории, исследователь не должен смущаться тем, что почти никогда не бывает двух идентичных описаний. И дело здесь не столько в наблюдательности автора, сколько в том, что каждый автор одновременно выступает и в роли интерпретатора события, используя его для достижения своих, а на самом деле — определенных свыше целей. Кроме того, не во всех случаях пастор-исследователь Священного Писания должен во что бы то ни стало реконструировать описываемое событие детально. Да это и невозможно сделать, особенно если говорить о синоптических Евангелиях, поскольку на сегодняшний день решения этой проблемы нет (110) . Главное в другом: понять богословские воззрения и намерения автора, благодаря которым открывается Божественный замысел в отношении Его народа, и через это — в отношении всего мира.

Текст

И когда был Он в Вифании, в доме Симона прокаженного, и возлежал, — пришла женщина с алавастровым сосудом мира из нарда чистого, драгоценного, и, разбив сосуд, возлила Ему на голову. Некоторые же вознегодовали и говорили между собою: к чему сия трата мира? Ибо можно было бы продать его более нежели за триста динариев и раздать нищим. И роптали на нее. Но Иисус сказал: оставьте ее; что ее смущаете? Она доброе дело сделала для Меня. Ибо нищих всегда имеете с собою и, когда захотите, можете им благотворить; а Меня не всегда имеете. Она сделал, что могла: предварила помазать тело Мое к погребению. Истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие, в целом мире, сказано будет, в память ее, и о том, что она сделала.

Едва ли можно понять и прочувствовать, что на самом деле произошло в небольшом селении за два дня до праздника Пасхи, насколько радикальным было поведение безымянной женщины и в каком свете предстал перед всеми присутствующими в доме Симона Христос, одобривший действия незваной гостьи, если ограничиться лишь беглым прочтением нескольких строк скупого повествования. Этот эпизод из жизни Спасителя требует более тщательного рассмотрения. Между тем вот какие закономерности в композиции текста, обуславливающие понимание всего авторского замысла, открываются исследователю при лексико-синтаксическом разборе выделенного евангельского отрывка.

Структурная разбивка. При чтении какого-либо текста человек, не являющийся ни лингвистом, ни экзегетом, как правило, даже не задумывается о том, каким образом данный текст структурирован. Читатель может сказать, понял ли он текст, и если понял, то насколько; произвел ли на него текст впечатление или оставил равнодушным; заставил ли текст над чем-то задуматься или не вызвал к себе никакого особого интереса; и т. д. Одним словом, процесс понимания текста не всегда подразумевает попытку его формо-смыслового структурирования читателем. Между тем в известной степени практически любой текст, даже самый примитивный, как-то структурирован: мысль как предмет виртуального мира, чтобы стать частью эмпирической реальности, должна материализоваться в слове. В свою очередь слово как исходный строительный материал для построения смысла должно раскрыться в совокупности связей и отношений с другими словами. А это невозможно без определенного проекта-схемы автора, когда отдельные слова, подобно кирпичикам, выкладываются и создают задуманную им форму, которая оптимальным способом отвечает смысловому содержанию.

Если прибегнуть к другой метафоре, можно сказать, что любой более-менее развернутый текст представляет собой клубок мыслей, из которых только одна — главная. Естественно, здесь возникает вопрос: какая именно идея является главной в данном тексте? (111) Отвечая на него, необходимо «распутать» клубок мыслей автора путем такого метода, который и получил название «структурной разбивки». Существуют разные принципы того, как применять этот метод на практике, однако в любом случае важно выполнить следующие условия:

1. Определить, как осуществляется связь и управление между членами отдельных предложений.

2. Прояснить грамматические формы ключевых слов всего отрывка, выделяя и выстраивая соответствующим образом те из них, что имеют характерные сходства.

3. Определить, в какой иерархии находятся предложения друг с другом, какое из них главное, а какое придаточное, какое предложение является темой, а какое раскрывает заявленную в нем тему.

4. Посмотреть на отрывок как на единое и, в известном смысле, законченное целое: из скольких и каких частей оно состоит, как они связываются между собой, что их объединяет, что в них повторяется, что с чем сравнивается и что чему противопоставляется, как частное помогает увидеть и понять целое и т. д.

Конечно, в идеале структурную разбивку любого избранного для исследования текста следует проводить на языке оригинала. Хотим мы того или нет, но даже наиболее точный перевод просто не в состоянии воспроизвести все смысловые краски и оттенки оригинального текста. Необходимость изучения языков пастырями и проповедниками Слова — языков, на которых писались библейские книги, должна быть такой же аксиомой, как изучение латыни студентами мединститутов. Однако наряду с этим важно заметить и другое: владение языком оригинала не всегда гарантирует безошибочность выводов, к которым приходит исследователь, как и незнание его не всегда предопределяет их ошибочность. Поэтому если пастор прошел только вводный курс древнегреческого или древнееврейского языков и у него нет возможности изучать их дальше, можно ограничиться тем, чтобы делать разбивку на русском или том языке, на котором читает Св. Писание и проповедует пастор. Но при этом важно помнить о том, что некоторые детали и смысловые краски автора останутся не выявленными.

Итак, применив перечисленные выше требования, мы получим следующую картину:

Марк 14:3-9. Структурная разбивка

Такая структура текста, в каждой части которого наблюдается противопоставление действующих лиц, их характеров, действий и слов, позволяет увидеть ряд закономерностей. Во-первых, женщина противопоставляется «некоторым» и «некоторые» — женщине (см. использование частицы «же», ст. 4). Здесь же можно усмотреть противопоставление деятельного безмолвия пустому словопрению: женщина в рассказе не произносит ни слова, тогда как мужчины, кроме высокопарного умствования, не делают ровным счетом ничего, что могло бы хоть как-то вдохновить и поддержать их Учителя, на челе Которого уже лежала тень Голгофы. Другими словами, Марк противопоставляет скупой расчетливости мужчин совершенно неординарную щедрость женщины. Во-вторых, Иисус так же противопоставляется «некоторым» (см. использование противительного союза «но», ст. 6). Вступившись за женщину, Он фактически противопоставил Себя ропщущим участникам застолья, пусть находившимся рядом с Ним, но не разглядевшим, Кем же Он был на самом деле, в то время как безымянная женщина увидела в Иисусе более чем простого гостя в доме Симона. В-третьих, нельзя не отметить и противопоставления слов «всегда… не всегда» (см. ст. 7), что видно из греческого текста, но не может быть замечено из текста русского.

В исследуемом отрывке можно увидеть и ряд других закономерностей. В частности, на риторический вопрос «некоторых»: «К чему сия трата мира?» Иисус ставит другой риторический вопрос: «Что ее смущаете?» Точно так же, как пытаются аргументировать свою позицию «некоторые», говоря, что можно было бы продать миро и раздать вырученные деньги нищим, аргументирует Свою позицию и Иисус, заявляя: «Нищих всегда имеете с собою. .. а Меня не всегда имеете» (ст. 7). Он же дает дальнейшее разъяснение Своей апологии поступка женщины, когда говорит, что она предварила помазать тело Его к погребению (ст. 8).

Наконец, после всего, что произошло в доме у Симона, Иисус делает вывод, с которым Он, похоже, обращается ко всем Своим последователям: «Где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет, в память ее, и о том, что она сделала» (ст. 9). Здесь мы встречаемся еще с одной закономерностью, отражающей динамику смысла всей истории евангелиста Марка: от локального («в Вифании, в доме Симона прокаженного», ст. 3) — к универсальному масштабу и значению происходящего («где ни будет проповедано Евангелие сие, в целом мире…», ст. 9). Одним словом, благоухание мира, вылитого на голову Спасителя, должны будут обонять все, кто услышит Благую весть.

Анализ отдельных слов и словосочетаний. Для самостоятельного анализа употребленных в тексте слов от исследователя ожидается достаточно высокий уровень знания языка, на котором был написан текст. Но даже и в этом случае необходимо постоянно обращаться к литературе справочного характера, которая, к счастью, все в большем количестве стала появляться на русском языке. Если говорить об отрывке Мк 14:3-9, то незаменимую помощь в его анализе окажет недавно вышедший в свет «Новый лингвистический и экзегетический ключ к греческому тексту Нового Завета», авторами которого являются такие известные в новозаветной библеистике ученые, как Клеон Л. Роджерс-младший и Клеон Л. Роджерс III (Спб.: «Библия для всех», 2001). Именно на основе данного источника будет проведен лингвистический анализ указанного отрывка.

Alabastrou — сосуд из гипса, изготовленный для хранения благовонного масла или мази. По-видимому, хранение благовоний именно в таких сосудах или коробочках было обусловлено стремлением сохранить высокое качество дорогостоящего ароматического вещества.

Muron [ср. с русским словом «миро»] — ароматическое масло, духи. Обычно иудеи мазали лицо елеем до того, как выйти из дому (Мф 6:17), либо принимали такую почесть от хозяина дома, к которому были приглашены на трапезу (Лк 7:46). Использование мира в данном случае довольно неожиданно для всех присутствующих, кроме, пожалуй, одного Иисуса. Более того, учитывая тот факт, что при погребениях обычно использовались сравнительно дешевые благовония, помазание Иисуса дорогим благоухающим миром создавало на редкость резкий контраст с тем позором, которым обернулось распятие через несколько дней после известного эпизода в Вифании (112) .

Nardos [ср. с русским словом «нард»] — произраставшее в Индии дерево, масло которого высоко ценилось в древности. По сообщению Плиния, готовый ароматический продукт стоил свыше 400 динариев, в то время как плата за рабочий день составляла один динарий (Мф 20:2).

Pistikos прил. от сущ.pistis — «вера», «надежность». Здесь — настоящий, чистый, свободный от примесей.

Suntriyasa aor. act. part. пот. fern. sing, от suntribw — разбивать. В данном случае такой решительный поступок женщины, вероятно, был продиктован глубоким почтением к Иисусу и искренностью ее поклонения. После этого сосуд пришел в негодность.

Enebrimwnto imf. ind. med. от embrimahomai — фыркать, выражать возмущение и недовольство, строго упрекать.

Afete aor. imper. act. от afihmi — покидать, оставлять в покое. Здесь — требование немедленно прекратить смущать женщину.

Kalon ergon — доброе дело; богословский термин, обозначавший собственно дела милосердия. В данном случае это слово противопоставляется слову apwleia («трата»), что указывает на принятие Иисусом поступка женщины.

Proelaben aor. ind. act. от prolambanw — делать заранее, предвосхищать. Обычно помазание происходило после смерти, но перед погребением. Здесь же все происходит в другой последовательности: сначала помазание, потом смерть. Тот факт, что женщина помазала ноги Иисуса, а Он говорит о теле Своем (ср. ст. 3 и 9), показывает, что женщиной двигали какие-то другие мотивы, не совсем понятные в данном случае, в отличие, скажем, от мотивов, о которых говорит Иисус в рассказе Луки (см. 7:42,47,48) (113) . Одно ясно: только Иисус как пророк и как Богочеловек понимал до конца, что ждет Его через несколько дней.

Amhn — транслитерированное еврейское слово, употребляемое для обозначения «истины» или «истинности» чего-либо. Обычно использовалось в литургических формулах и/или в конце утверждений, содержащих те или иные религиозные обязанности человека. В отличие от Иоанна, который, используя это слово, делает это в удвоенной форме (Ин 1:51; 3:3,5,11; 5:19,24,25; 6:26,32,47,53; 8:34,51,58 и т. д.), синоптические евангелисты ограничиваются лишь одним словом (см., в частности, Мк 3:28; 6:11; 8:12; 9:1,41; 10:15,29; 11:23; 12:43; 13:30; 14:9, 13,25).

Khruxqh aor. conj. pass, от khrutssw — проповедовать, провозглашать.

Аллюзии. Довольно интересная картина откроется нашему вниманию, если мы посмотрим на произошедшее через призму нескольких ветхозаветных текстов, имеющих косвенное, если не сказать больше, отношение к отрывку из Евангелия от Марка 14:3-9. Это — два текста: Пс 40:2 и Втор 15:7-11. Остановимся на каждом из них.

В Пс 40:2 мы читаем: «Блажен, кто помышляет о бедном! В день бедствия избавит его Господь». Казалось бы, очень странно, что Иисус «не вспомнил» этих слов и не назвал блаженными «некоторых», когда от них последовало вполне рациональное предложение продать миро и вырученные деньги раздать нищим! Такому поведению Иисуса, Который знал Книгу Псалтирь наизусть и даже цитировал этот самый псалом (ср. Пс 40:10 и Ин 13:18), можно дать только два объяснения: либо «некоторые» на самом-то деле не заботились о нищих и их недовольство поступком женщины мотивировалось какими-то иными побуждениями, либо они просто не разглядели, кто же здесь был по-настоящему нищим. По всей вероятности, второе объяснение не исключает и первого: «некоторые» не были искренни в своем возмущении, особенно один из них, Иуда, о котором Марк не преминет сообщить уже в следующем, 10-м стихе: «И пошел Иуда Искариот, один из Двенадцати, к первосвященникам, чтобы предать Его» (Мк 14:10). Подобное лицемерное и даже предательское отношение к нищему страдальцу отражено и в 40-м псалме:

«Даже человек мирный со мною, на которого я полагался, который ел хлеб мой, поднял на меня пяту» (ст. 10). Хоть этот стих цитируется Иоанном, все же встречающаяся в нем идея предательства незримо присутствует и у Марка.

Еще более интересная картина открывается читателю при сопоставлении истории, записанной в Мк 14:3-9, с учением о милостыне, изложенном во Втор 15:7-11. Для удобства приведем эти тексты полностью.

Рассказ о миропомазании и учение о милостыне: сопоставление

При сопоставлении этих двух текстов может сложиться такое впечатление, что когда Марк писал свой рассказ, перед ним была открыта Книга Второзаконие: лингвистические и концептуальные параллели налицо. Единственный из евангелистов, кто, излагая эпизод о миропомазании Иисуса, не упоминает о нищих, опуская слова Иисуса о том, что они «всегда будут», это Лука. Вероятно, это объясняется тем обстоятельством, что пишет он свое Евангелие в защиту нищих и обездоленных. Марк же, адресуя свое Евангелие другой категории читателей, ни в коем случае не пренебрегает нуждами нищих, приводя, на первый взгляд, рассудочно-холодные слова Христа о том, что нищие всегда будут на земле. Напротив, он радикально меняет представления своих читателей о нищете и милостыне, рисуя очень трогательную сцену оказания Иисусу настоящей милости, — Иисусу, Который через несколько дней обнищает пуще всех нищих земли и примет позорнейшую смерть за них, чтобы таким образом вернуть им утраченное достоинство. Действительно, «история, рассказанная Марком, нацелена не на то, чтобы принизить статус нищих, а на то, чтобы подчеркнуть: исполнение религиозных обязанностей (не забудем, что милостыня была одним из столпов иудаизма — прим. Ю. Д.) менее важно, чем непосредственное отношение человека к Иисусу. Ср. Мк 10:21, где следование за Иисусом включает в себя отдачу всего, что есть у человека, бедным» (114) . Как справедливо отмечает другой исследователь, У. Лэйн, в данной истории «Иисус есть нищий par excellence (115) , а действия женщины можно рассматривать как проявление подлинной доброты по отношению к нищим» (116) . (В этой связи заслуживает особого упоминания тот факт, что название селения Вифания, где происходило все описанное, переводится как «дом бедности».) Принятие Иисусом поступка женщины и похвала, высказанная в ее адрес — «она доброе дело сделала для Меня» (ст. 6) — показывает, что духовные нужды имеют приоритет над материальными. Каким-то образом безымянная женщина это поняла, почтив Иисуса щедро вылитым Ему на голову миром, в то время как «некоторые» не понимали ни того, Кто на самом деле находится среди них, ни того, в чем же Он нуждается. Мысль о буквально нищих людях, даже если предположить, что она была искренней, затмила их духовное зрение.

Но на этом исследование отрывка не заканчивается. Прежде чем определить его главную идею, необходимо увидеть, как частное (данная история) соотносится с целым (все Евангелие от Марка).

Как уже было сказано, описанное Марком событие происходит на фоне растущего противостояния Христу всей духовной элиты иудейской нации. Первосвященники и книжники уже составили план уничтожения Иисуса (14:2), Иуда вступил с ними в сговор (14:10). То, о чем Иисус неоднократно предупреждал, «что Сыну Человеческому много должно пострадать…» (8:31; 9:31; 10:33), теперь становилось осязаемой реальностью. Еще интересней то, что Иисус по крайней мере дважды, говоря о предстоящих Ему страданиях и смерти, подчеркивает цену следования за Ним. При этом Он фактически отождествляет Евангелие с Собой: «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее» (8:35); и в другой главе: «Истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради Меня и Евангелия…» (10:29); наконец, в эсхатологической части Своего учения Иисус снова говорит о цене следования за Ним и Его Евангелием: «Вас будут предавать… бить…» (13:9,11), но «во всех народах прежде должно быть проповедано Евангелие» (13:10). Более того, особое значение сказанное получает в виду того, что уже с первых слов своей книги Марк говорит о ее главной теме: «Начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия» (1:1). Поэтому, учитывая то, что в исследуемом нами отрывке Иисус тоже говорит о Евангелии («Истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие, в целом мире…» — 14:9), и не просто говорит, а во имя этого Евангелия Он исполнен решимости пойти на смерть, можно сделать вывод о том, что данная история представляет собой еще одну иллюстрацию Евангелия — последнюю из предваряющих полное откровение Евангелия на Голгофе. Причем, если в других отрывках подчеркивалось главным образом то, что намерен был совершить Христос, теперь Марк показывает, что Евангелие включает в себя и то, что может совершить для Христа человек, и это по силам каждому: «Она сделала, что могла» (14:8).

Наконец, устами одного из известнейших сегодня новозаветных ученых-библеистов, Джона Кроссана, хотелось бы добавить еще один немаловажный штрих к портрету женщины из Мк 14:3-9:

Эта безымянная женщина (117) верит пророчествам о Его [Мессии] смерти и воскресении, которые были произнесены Иисусом в Мк 8:31, 9:34 и 10:33,34. Она верит им и поэтому знает, что если она не помажет Его для погребения сейчас, она никогда не сможет сделать этого позднее.

Вот почему в ее адрес звучат удивительные слова похвалы, не имеющие параллелей во всем Евангелии: «Где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет, в память ее, и о том, что она сделала». Такая акколада звучит по причине того, что в Евангелии от Марка данный случай является первым примером полного и ясного проявления веры в Иисуса, путь Которого — это страдания и последующее за ними воскресение. Это — единственный такой случай, встречающийся до того, как другой безымянный человек, — сотник, стоящий у подножия креста, произнесет в Мк 14[5]:39б [sic]: «Истинно Человек Сей был Сын Божий». Для Марка эта безымянная женщина была первой христианкой (118) .

Таким образом, если данный отрывок из Евангелия от Марка говорит о том, что есть настоящее Евангелие, тогда, раскрывая эту тему, евангелист недвусмысленно показывает, что только верующие и могут понять, что же такое Евангелие.

Итак, лексико-синтаксический анализ текста, будучи сердцем экзегетического исследования, помогает ответить на основной вопрос, который стоит перед пастором-исследователем: о чем говорит авторский текст и в чем его смысл? И пока в одном лаконичном, четко сформулированном и ясном, как небесная даль, предложении исследователь не выразит суть данного библейского отрывка, он просто не вправе подходить к кафедре. И пусть это требует больших усилий и немалого времени, другого, более надежного пути у проповедника нет. В противном случае его проповедь будет «обо всем», а на самом деле — «ни о чем».

Однако, несмотря на всю свою важность, проведение трехстороннего анализа текста (литературный аспект, историко-культурный и лексико-синтаксический) сопряжено с рядом опасностей. Наибольшая из них — чрезмерное внимание к букве библейского слова в ущерб полноте Божественного замысла, открытого в провиденциальной судьбе Израиля и христианской Церкви. Конечно, пренебрегая буквой Священного Писания, исследователь едва ли избежит такой крайности в интерпретации, как фактически неконтролируемая аллегоризация и «спиритуализация» текста. С другой стороны, если работа пастора-исследователя над тем или иным отрывком Священного Писания исчерпывается изучением только одних букв и слов, тогда ему не избежать другой крайности — «буквализации» текста, его фрагментации и разложения на мельчайшие частицы. Такой подход может лишить исследователя всякой возможности соотнести частную истину отрывка с всеобщими истинами Божественной истории спасения. Именно этим обстоятельством и продиктована необходимость богословского анализа текста.

Богословский анализ

В одной из своих наиболее значительных книг «Израиль Божий в пророчестве» известный адвентистский богослов Ганс Ларонделл делает несколько достаточно категоричных заявлений по поводу истолкования Священного Писания. И хотя в целом они относятся к изъяснению собственно апокалиптических пророчеств, принцип, который лежит в их основе, не утрачивает своей силы применительно к любому отрывку Библии, особенно что касается Ветхого Завета. Ввиду большой важности этих утверждений для настоящей работы, представляется целесообразным процитировать их полностью:

Историко-грамматической экзегезы изолированных разделов Писания недостаточно. Всякий основанный на доказательных текстах метод, который обращается к букве Писания, не принимая во внимание ближайший и отдаленный богословский контекст (курсив мой — Ю. Д.) и, следовательно, не соотносящий исследуемый текст со священным заветом Божьим с его мессианской основой, отрицает богословское единство Слова Божьего и запутывает религиозно-нравственную проблему апокалиптической войны между небесами и землей (119) .

С самого начала Своего земного служения Христос разочаровал евреев… в их надежде на возвышение израильской нации до положения главы вселенского царства (см. Лк 4:16-30; Мф 5:1-12). Скрытая же причина этого обнаруживается в частом применении принципа буквализма в еврейской экзегезе первого века. Такой метод истолкования Писания характеризуется тем, что они весьма серьезно относились к буквам и словам писаний Моисея и пророков, при этом дробя и расчленяя его содержание. Так происходило потому, что истолкователи не соотносили пророческие слова с историей спасения и с богословским центром Писания.

Таким объединяющим центром Ветхого Завета является живой Бог Израиля, из Которого проистекает все откровение истины и с Которым должно соотноситься все откровение для уяснения вечного Божьего намерения относительно мира и Его народа завета. Еврейский буквализм, следовательно, можно определить как форму законничества (120) .

Действительно, пастор может выполнить все требования, предъявляемые священным текстом к исследователю, но его вести все еще будет недоставать духа и жизни, современности и своевременности. Ни на миг нельзя забывать о том, что Священное Писание — это «плоть» Господня, в которой обитает Его Дух. Поэтому как страшного греха следует остерегаться убиения Духа с целью возведения на Его могиле памятника своему сомнительному Методу. Напротив, защитой от такого посягательства призвана стать богословская экзегеза текста.

Кто-то может посчитать, что, выполнив свою часть подготовки проповеди, пастор вправе ожидать того же и от… Святого Духа. За таким невежеством могут стоять превратно понятые слова Господа Иисуса: «…не заботьтесь, как или что сказать… ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас» (Мф 10:19, 20). В итоге получается довольно жалкое зрелище: прихожане слышат от недавнего выпускника духовной семинарии или академии множество подробностей исторического порядка, интригующие результаты лексико-синтаксического анализа и т. д., но никак не могут понять, где же здесь живой Бог и Его Помазанник. Особенно острой эта проблема становится при изъяснении отдельных отрывков Ветхого Завета.

Некоторые «решают» эту проблему таким образом, что попросту игнорируют Ветхий Завет, за исключением «христологических» или наиболее «поучительных» отрывков из него. Похоже, это объясняется тем, что он Ветхий, «а ветшающее и стареющее близко к уничтожению» (Евр 8:13), как будто не является фактом то, что Ветхий Завет — это 75% всего Божественного откровения человеку; что существует по крайней мере 1604 случая цитирования Новым Заветом 1276 отрывков из Ветхого Завета; что из 260 глав Нового Завета в 229 встречается по меньшей мере по две цитаты или ссылки на Ветхий Завет, а в других 19 главах такие цитаты или ссылки встречаются по одной; таким образом считается, что только в 12 главах всего Нового Завета отсутствуют ссылки на Ветхий Завет. Если же посмотреть на данный вопрос с другой точки зрения, можно сказать, что 32% материала всего Нового Завета составляют ветхозаветные цитаты и аллюзии (121) . Сказанное должно навсегда избавить от заблуждения, что, дескать, можно интерпретировать Ветхий Завет безотносительно к Новому, и наоборот.

Итак, что же включает в себя богословская экзегеза текста? Давая самый общий ответ на поставленный вопрос, можно сказать, что богословский анализ текста представляет собой попытку его изъяснения исходя из ясного понимания природы и характера взаимоотношений между Богом и человеком (человечеством). Другими словами, проводить богословский анализ библейского текста — значит интерпретировать любой эпизод, событие, установление, нравственную максиму или духовную истину (что-то из перечисленного обязательно должно быть в избранном для исследования отрывке) в свете глобального замысла Божьего, имеющего своей целью спасти человека от греха, — замысла, осуществляемого законно, причем законно для всех: для человека, дьявола и триединого Бога. Священное Писание является документальным свидетельством и хроникой реализации этого замысла, за что и может быть названо метаповествованием об участии Божьем в судьбах сотворенных Им существ. Для понимания библейского метаповествования необходимо знать о ключевых событиях в истории взаимоотношений между небом и землей, Богом и человеком, о тех заветах, которые Бог неоднократно заключал с людьми, предвосхищая новый завет. Этот новый завет реализовался на пасхальной Вечере Иисуса с двенадцатью, символически представлявшими уже новый Израиль, Церковь нового завета. Иначе говоря, богословский анализ текста Священного Писания продиктован христоцентричностью Божественного откровения человеку. Поэтому и пасторская проповедь должна быть христоцентричной, и это-не пожелание, а один из самых сильных библейских императивов. Остановимся на этом подробней.

Казалось бы, излишне в пособии по гомилетике, адресованном проповедникам вечного Евангелия, говорить о том, что в сердце каждой проповеди должен быть Христос. Разве может быть что-либо яснее и очевиднее этого: в христианской церкви, на христианском богослужении, в святой день Христа произносить слово о Нем. Но как показывает анализ многочисленных прослушанных проповедей, менее одной трети из них отвечают этому требованию . Увы, но кафедра, на которую не был допущен Христос, и люди, которым вместо лика их Господа показывают Его протянутую для пожертвований руку, — не такое уж редкое явление в жизни многих общин. (К слову сказать, с кем редко видишься, тому много не пожертвуешь.) Происходит какое-то роковое недоразумение, когда Иисус приходит к «своим», а «свои» Его не принимают, или не узнают, или им вообще не до Него. Похоже, что с головы некоторых проповедников так и не было снято покрывало и «умы их ослеплены». Мало того, «когда они читают Моисея, покрывало лежит [и] на сердце их» (2 Кор 3:14,15). Если прибегнуть к другому библейскому образу и посмотреть на гомилетическую ситуацию с точки зрения прихожанина, то его смущение по поводу несостоявшихся проповедей можно сравнить с недоумением Иакова, который, войдя к своей жене Рахили, поутру обнаружил… «что это Лия» (Быт 29:25). Так происходит всякий раз, когда, обещая людям Христа, проповедники демонстрируют себя, свое красноречие, свою ученость.

Христоцентричность проповеди — это вопрос, снимать с повестки дня который еще очень рано. Что же стоит за этим сухим богословским термином? Справедлив ли тезис о том, что каждая проповедь должна быть христоцентричной? Если да, то можно ли это обосновать со Священным Писанием в руках?

Проповедь одна

За отправную точку для своих дальнейших рассуждений считаю необходимым взять следующее утверждение: есть только один Проповедник, одна проповедь, и эта проповедь — об Одном. Данное утверждение логически вытекает из убеждения в том, что Священное Писание является живой проповедью, с которой Бог обращается к человечеству на протяжении большей части его истории. У Бога есть только один голос — Священное Писание, и этим голосом Он стремится донести до человека только одну весть — Иисуса Христа, «и притом распятого» (1 Кор 2:2) (123) . Если кто-то возразит и скажет, что к человечеству обращена и другая проповедь Божья: «Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь» (Пс 18:2), я с этим соглашусь, но сразу и возражу: откуда же мы узнали об этом, как не из первой и единственной проповеди Божьей — Священного Писания? Несмотря на всю красноречивость проповеди небес (читай: всего природного мира), нужно признать, что это всего лишь эхо настоящего Божественного слова. Тварный мир вторичен, он был вызван из небытия словом Господним, а значит, даже при самом внимательном изучении творения можно услышать пусть отчетливое, но все же не более чем эхо первоначального творческого слова Создателя. Действительно, Свое слово Бог уже сказал, Свою проповедь — произнес, и к ней невозможно ничего добавить, равно как нельзя и что-либо отнять от нее. Если бы это не было так, тогда мы были бы обречены на непрекращающиеся поиски Бога за пределами Его самооткровения. На деле это означало бы не только отрицание Божественной правды, открытой в Священном Писании, но и самоотрицание человека как искупленного творения Божьего. Если сказать проще, никакая проповедь священнослужителя по определению не может иметь другого источника, другого основания, другого авторитета, кроме Священного Писания. Но, как это часто случается, сложнее всего понять то, что просто и очевидно.

Действительно, каждая проповедь должна основываться на Священном Писании. В противном случае это будет все, что угодно (мораль гуманиста, аллегории раввина, философия агностика, лекция преподавателя, автобиография проповедника и т. д.), но только не живое Слово Божье. Это первое. Вторая же посылка заключается в том, что само Священное Писание христоцентрично. Отсюда может быть сделан только один вывод: каждая проповедь, в основе которой лежит Священное Писание, не может быть нехристоцентричной. Но вернемся ко второй посылке для ее дальнейшего рассмотрения.

Одним из наибольших достижений протестантской Реформации стало то, что благодаря богословской работе ее лучших представителей был выкристаллизован такой важнейший принцип толкования Священного Писания, как Scriptura sui ipsius interpres — Священное Писание является своим собственным истолкователем (см. Лк 24:27; 1 Кор 2:13; Ис 28:10,13). Это означает, что ни Церковь и ее предание, ни разум человека и его опыт истиной в последней инстанции в разъяснении Священного Писания не являются. Самое большее, на что способен человек, так это смиренно согласиться с основными, ясно выраженными утверждениями Библии и верою принять то, что продолжает оставаться тайной Божественного Провидения.

Пожалуй, наиболее ярким примером того, как Священное Писание выступает в роли своего собственного истолкователя, можно считать 27-й, 44-й и 45-й стихи 24-й главы Евангелия от Луки. Вкратце предыстория этих стихов такова. Пасхальное воскресение. О том, что Христос восстал из мертвых, знает очень ограниченный круг свидетелей. Большинство последователей Мессии находятся не только в шоке, вызванном потерей любимого Учителя, но и в состоянии глубокой дезинтеграции всех своих прежних богословских умозаключений. Среди других важных вопросов, поставивших под угрозу их дальнейшее существование как приверженцев нового учения, был и такой: как понимать многочисленные свидетельства Священного Писания о Мессии, если основной претендент на эту роль был совсем недавно предан позорнейшей казни? Вот какую ценнейшую запись о том, как Иисус помог выйти из богословского лабиринта двум Своим ученикам, а в их лице и всем нам, сделал евангелист Лука:

И, начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании… И сказал им: вот то, о чем Я вам говорил, еще быв с вами, что надлежит исполниться всему, написанному о Мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах. Тогда отверз им ум к уразумению Писаний… (Лк 24: 27,44,45).

В данном случае обращает на себя внимание следующее. Во-первых, не пророк или священник, не раввин или старейшина, не синагога или церковь, не синедрион или собор, но Сам Иисус Христос, Сын Бога и Его вечное Слово, выступает в роли безошибочного истолкователя Священного Писания. Кому, как не Ему, воскресшему Господу, принадлежит право объяснять Свое же Слово и учреждать правила для его адекватной интерпретации? Во-вторых, о Христе говорит «все Писание» (ст. 27), каждый из трех разделов Ветхого Завета, закон Моисеев, пророки и псалмы (ст. 44) — все они говорят о Христе, Спасителе человечества (124) . Это значит, что не только избранные места из Ветхого Завета, но каждая его книга, каждая глава и часть книги в большей или меньшей степени предвосхищают ту полноту Божественной любви и истины, что нашли свое воплощение в Иисусе Христе. В-третьих, и это следует выделить особо, никакое исследование Ветхого Завета в целом или какого-то его отрывка в частности нельзя считать завершенным, если по-прежнему остается непонятным то, как исследуемый материал открывает человеку Иисуса Христа и в Нем — Небесного Отца. Никто не вправе заявлять, что он «уразумел» Писание, если ему не открылся в нем Христос. Никто не вправе появляться на кафедре, пока в его сердце не взошла «утренняя звезда» (2 Петр 1:19; ср. Откр 22:16). Соответственно, и проповедь нельзя считать завершенной и готовой к прочтению, если проповедник не знает, как выйти из Ветхого Завета и войти в Новый. Оставаясь в Ветхом Завете, или же искусственно, поспешно, бездоказательно переходя к Новому («вталкивая Христа в проповедь» (125) ), проповедник может не заметить того, как лишает себя и свою паству благословений нового века, евангельского. По этой причине некоторые общины продолжают оставаться синагогами, их пасторы — раввинами, а проповедуемое ими слово — только предвкушением Благой вести, вместо средства полноценного утоления духовной жажды молодым евангельским вином. Не здесь ли лежит причина, побудившая Павла произнести такие страстные слова:

Ибо я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого (1 Кор 2:2)?

Не этим ли был вызван известный гомилетический максимализм и Елены Уайт, написавшей:

[Каин] принес Господу плоды земли, что само по себе в глазах Божьих было приемлемым. Плоды как таковые были хороши; однако приношению недоставало того, что делает его воистину ценным — крови закланного агнца, олицетворявшего Кровь Христа. Так же обстоит дело и с проповедями без Христа. Они не доходят до сердца, они не пробуждают в душе вопроса: «Что надлежит мне делать, чтобы спастись?» Из всех тех, кто считает себя христианами, адвентисты седьмого дня должны быть первыми в возвышении Христа перед миром (126) .

…не должно быть ни одной проповеди, которая не возвещала бы о Христе, и притом распятом, как основании Евангелия (127) .

Итак, основной методологический принцип толкования Ветхого Завета, который нам подсказывает Новый Завет, можно сформулировать следующим образом: Иисус Христос, Сын Божий и Сын Человеческий, является единственно верным, полным и исчерпывающим истолкованием как всего Ветхого Завета в целом, так и его отдельных частей. Иными словами, «покрывало… снимается Христом» (2 Кор 3:14). Повторим: даже «историко-грамматиче-ской экзегезы изолированных разделов Писания недостаточно» (128) . Кто-то может усмотреть здесь противоречие тезису, приведенному выше: в роли настоящего истолкователя Священного Писания может выступать только оно само. Однако это только кажущееся противоречие. На самом же деле здесь смыкается логический и экзегетический круг: как не подлежит сомнению то, что Христос есть воплощенное Слово Божье, с такой же уверенностью можно утверждать и то, что Священное Писание есть «воплощенный» Христос. Таким образом, весь ход наших рассуждений подтверждает тезис, высказанный в начале данной главы: есть только один проповедник — Бог, и произнес Он только одну проповедь — Священное Писание, и в этой проповеди есть только одно Слово — Христос. Отсюда следует, что проповедь священнослужителя никогда не состоится как проповедь и никогда не свершится в своем исконном смысле и предназначении, если она, во-первых, не будет укоренена в Священном Писании и, во-вторых, если в ней не воплотится Христос. Проиллюстрировать сказанное можно при помощи следующего рисунка.

Но есть ли и другие доводы в пользу того, что каждая проповедь должна быть христоцентричной? Разумеется, и не один.

Власть Одного

На обсуждаемый вопрос можно посмотреть и с точки зрения такой евангельской темы, как власть Христа и Его царственное господство над всем сущим. Евангелие совершенно ясно говорит нам о том, что Иисусу Христу принадлежит вся власть на небе, на земле и в преисподней. Вообще следует отметить то, что тема власти никогда не теряла своей злободневности ни в Церкви, ни за ее пределами. История земли — это история борьбы за власть, которую вот уже тысячи лет ведут между собой живущие на ней люди. И как уже не раз доказывала жизнь, власть не существует в вакууме, но принадлежит тому, за кем остается последнее слово. Безгласный бесправен, а бесправный безгласен («рабы немы!»). Всякий, кто облечен властью, неизбежно реализует ее в слове (указы, распоряжения, заповеди, правила и т. д.): «Где слово царя, — говорит Екклесиаст, — там власть» (Еккл 8:4).

В Евангелии тема власти Божьей является столь же важной, как и тема Слова Божьего, с которой ее связывают неразрывные узы. Причем в Иисусе эти две темы сплетены настолько крепко, что отделить одну от другой и рассматривать их порознь практически невозможно. В частности, евангелисты неоднократно подчеркивают, что Христос учил с властью (Мк 1:22; Мф 7:29; Лк 4:32 и др.). Более того, как помазанный Царь Он был облечен всей полнотой Божественной власти. Вот что в этой связи говорит о Себе Иисус и о Нем — другие:

Дана Мне вся власть на небе и на земле! (Мф 28:18 — Я. П.К.).

Он Церкви, Тела Своего, Глава, Он — начало начал, первенец Он и среди тех, кто из мертвых восстал; чтобы быть Ему первым во всем (Кол 1:18-П. К.).

И [Бог] все покорил под ноги Его, и поставил Его выше всего… (Еф 1:22). …дабы иметь Ему [Христу] во всем первенство (Кол 1:18).

Потому Бог и вознес Его высоко и даровал Ему имя, всех иных имен превыше, дабы все на небесах, на земле и под землей колени свои преклонили пред именем Иисуса и во славу Бога Отца всякий язык провозгласил Господом Иисуса Христа (Флп 2:9-11 — Я. К.).

И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его — владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится (Дан 7:14).

Однако, как бы это парадоксально ни звучало, Христос не всегда получает право на голос среди искупленных Им людей. К сожалению, даже в церкви Он лишается принадлежащего Ему на всех законных основаниях права говорить и через это осуществлять Свою власть ее Главы. Таким образом, церковь, во-первых, лишает себя служения Христа и, во-вторых, сама становится пассивной в служении миру. Это происходит в том случае, когда пастор забывает, что кафедра — это не его собственность, как не являются его собственностью евхаристический хлеб и вино. Остановимся на последнем утверждении.

Как известно, в ранней Церкви евхаристия совершалась еженедельно. Такая практика была сохранена в традиционалистских церквах, где и поныне приобщение Христу мыслится через таинство вкушения освященного хлеба и вина. Протестантская Реформация сместила акцент в богослужении с таинства евхаристии на таинство слова. С тех пор средоточием богослужения почти всех протестантских церквей стала проповедь. Но ее назначение осталось таким же, каким было назначение хлеба и вина причастия: сделать всех участников богослужения причастными спасительной благодати, исходящей от Иисуса Христа.

Для адвентистской Церкви все это актуально вдвойне, поскольку Вечеря Господня происходит в ней лишь раз в квартал. Благодаря служению омовения ног и вдохновенной проповеди, но в особенности благодаря вкушению святых даров, что сопровождается хоровым пением и чтением Священного Писания, в церкви устанавливается глубоко волнующая атмосфера единения верующих и Христа. В остальные же 12-13 суббот, при отсутствии видимых символов Его присутствия, Христос может явить Себя верующим только через Слово. Вот почему пастор на кафедре не вправе говорить о чем-то ином, кроме Христа. Проповедовать о кротости, сострадании, жертвенности, здоровом образе жизни и на другие подобные темы хорошо, но если из этих проповедей вычеркнут Христос, тогда это уже не проповеди, а вполне светские лекции на тему общечеловеческих ценностей. И ничего в этом предосудительного не было бы, если б не одно «но»: Христос распятый. Ведь не для того же Он умер, чтобы мы на Его территории (кафедра) учреждали свои правила. Когда проповедник читает проповедь о чем-то другом, кроме Иисуса Христа, «и притом распятого», он неминуемо перестает быть служителем Слова. Это можно было бы сравнить с тем, как если бы людям, пришедшим на Вечерю Господню, вместо хлеба и вина предложили пельмени и «Фанту», оправдывая это тем, что так заблагорассудилось пастору. Нонсенс! Если же это произойдет вторично, убедить прихожан в том, что церковь не пельменная, будет очень сложно. И дело не в том, что в пельменях есть что-то плохое, а в том, что «всему свое время, и время всякой вещи под небом» (Еккл 3:1). Да, Иисус мог сказать: «Разве я не властен в своем делать, что хочу?» (Мф 20:15), но пастору такого права никто не давал. Богослужение и звучащая на нем проповедь — это эфир Христа, право выступать в котором Он приобрел ценой собственной крови. Спрашивается, кто и на каких основаниях может лишать Его принадлежащей Ему собственности? Если в церкви вместо приобщения Христу происходит отчуждение от Него, этим совершается великий грех расточительства, уценки благодати Божьей, в результате чего люди не утверждаются в спасении, но начинают сомневаться в том, приняты ли они Богом, любит ли их Христос, с ними ли Его Дух. Нас, служителей вечного Слова, никто не уполномочивал на то, чтобы ввергать людей в пучину сомнений и неуверенности. Напротив, наша миссия заключается в том, чтобы вызволять их оттуда. И другого способа осуществить ее, кроме как стать устами Христа и позволить Ему воплотиться в Своей же проповеди, я не вижу.

Проповедь всех и об Одном

Еще один аргумент в пользу того, что настоящая проповедь должна быть христоцентричной, можно почерпнуть из самого раннего периода истории христианского благовестия. Чтобы продемонстрировать это, мы вновь обратимся к такому новозаветному автору, как Лука. Будучи не только врачом и богословом, но также и первым церковным историком, в своем двухтомнике он блестяще представил жизнь Слова в Его исторической перспективе. Особого внимания заслуживает 2-й том его повествования, Книга Деяния, в которой приводятся ценнейшие исторические свидетельства относительно самых первых апостольских проповедей. О чем же были эти проповеди? Ответив на этот вопрос, мы еще раз убедимся в том, что проповедь без Христа — это такое же бесполезное явление, что и колокол без языка. Итак, приведем несколько цитат из проповедей апостолов Христовых, которые были произнесены после излития на них Святого Духа:

[Петр:] Итак, твердо знай, весь дом Израилев, что Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса, Которого вы распяли (2:36).

[Петр:] Бог… прославил Сына Своего Иисуса, Которого вы предали и от Которого отреклись. Бог, воскресив Сына Своего Иисуса, к вам первым послал Его благословить вас, отвращая каждого от злых дел ваших (3:13,26).

[Петр:] Ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись (4:12).

[Петр:] Бог…воскресил Иисуса, Которого вы умертвили… Его возвысил Бог десницею Своею в Начальника и Спасителя, дабы дать Израилю покаяние и прощение грехов… (5:30, 31).

[Апостолы] …всякий день в храме и по домам не переставали учить и благовествовать об Иисусе Христе (5:42).

[Стефан:] Жестоковыйные!.. Кого из пророков не гнали отцы ваши? Они убили предвозвестивших пришествие Праведника, Которого предателями и убийцами сделались ныне вы… (7:51, 52).

Между тем рассеявшиеся [Церковь гонимая] ходили и благовествовали слово (8:4; ср. 8:5,14; Лк 1:2; особенно Деян 11:19-21).

…Филипп пришел в город Самаринский и проповедовал им Христа (8:5).

[Савл после своего обращения] тотчас стал проповедовать в синагогах их об Иисусе, что Он есть Сын Божий (9:20; ср. 9:27 и 28).

[Петр Корнилию:] Он [Бог] послал сынам Израилевым слово, благовест-вуя мир чрез Иисуса Христа; Сей есть Господь всех Он [Иисус] повелел нам проповедовать и свидетельствовать (129) , что Он есть определенный от Бога Судия живых и мертвых (10:36,42; курсив мой — Ю. Д.).

[Павел в синагоге Антиохии Писидийской:] …мы благовествуем вам, что обетование, данное отцам, Бог исполнил нам, детям их, воскресив Иисуса ради Него возвещается вам прощение грехов (13:32, 386).

Павел, по своему обыкновению, вошел к ним и три субботы говорил с ними из Писаний, открывая и доказывая им, что Христу надлежало пострадать и воскреснуть из мертвых, и что Сей Христос есть Иисус, Которого я проповедую вам (17:2, 3; ср. Лк 4:16-21).

[Павел в Афинах] …благовествовал им Иисуса и воскресение (17:18; ср. 17:31).

[Павел] …ежедневно проповедовал в училище некоего Тиранна. Это продолжалось до двух лет, так что все жители Асии слышали проповедь о Господе Иисусе, как Иудеи, так и Еллины (19:9, 10). [Свидетельство Павла о себе перед пресвитерами Эфеса:] Как я не пропустил ничего полезного, о чем вам не проповедовал бы и чему не учил бы вас всенародно и по домам, возвещая Иудеям и Еллинам покаяние пред Богом и веру в Господа нашего Иисуса Христа (20:20, 21).

Феликс… призвал Павла, и слушал его о вере в Христа Иисуса (24:24).

[Павел:].. .я до сего дня стою, свидетельствуя малому и великому, ничего не говоря, кроме того, о чем пророки и Моисей говорили, что это будет, то есть, что Христос имел пострадать и, восстав первый из мертвых, возвестить свет народу (Иудейскому) и язычникам (26:22, 23).

[Павел:] …принимал всех, приходивших к нему, проповедуя Царствие Божие и уча о Господе Иисусе Христе со всяким дерзновением невозбранно (28:30, 31).

Итак, мы убеждаемся в том, что в сердце всех проповедей первых последователей Господа, о которых нам сообщает Лука в Книге Деяния, было имя Иисуса — распятого и воскресшего Мессии. Умалчивать об этом имени или говорить о чем-то другом, менее значимом, было тогда равносильно отречению от своей веры в Воскресшего. Личность Христа настолько овладела сознанием, чувствами и воображением Его учеников, что проповедуемое ими слово, по существу, перестало быть их словом: Свою невидимую плоть и кровь в этом слове обрел Христос. Говорили не они, но Он. В служении ранней Церкви и ее апостолов свершилось наибольшее чудо и таинство — слововоплощение Христа и рождение собственно христианской проповеди. Все чаще оставляя синагогу, проповедь находила себе пристанище везде, куда направлял благовестников Дух. Его роль в сотворении радикально новой реальности была ключевой (130) . Поясню сказанное.

Обещание Христа облечь учеников силой свыше (Лк 24:49; ср. 11:13; 12:11,12; Деян 1:8), которое Он дал им перед Свои вознесением, в точности исполнилось через десять дней ожидания и усердных молитв.

При наступлении дня Пятидесятницы… явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святого (Деян 2:1,3, 4а).

Христианская Церковь, как, впрочем, и христианская проповедь, родилась в пламени Пятидесятницы. Это событие придало столь мощный импульс проповеднической деятельности апостолов, что его сила ощущается и поныне. Вероятно, по этой причине Лука не счел нужным придавать своей книге законченную форму, желая продемонстрировать, что деяния Святого Духа продолжаются и не прекратятся вплоть до скончания века. Нарисовав в начале своей книги впечатляющую картину сошествия Святого Духа на учеников, Лука потом еще не раз подчеркнет, как непосредственно перед произнесением слова благовестил проповедники облекались силой Божественного Духа. Так было с Петром (4:8; 10:19, 34,44), Стефаном (6:5; 7:1, 55), Павлом (9:17,20), Филиппом (8:29,35) и другими учениками (4:31). Лука также неоднократно сообщает о том, что слово Божье «росло и распространялось» (Деян 12:24; 13:49; 19:20). Более того, как считает исследователь Р. Лонгене-кер, план всей Книги Деяния строится согласно шести обобщающим утверждениям, в каждом из которых сообщается о «росте слова» и распространении Церкви (6:7; 9:31; 12:24; 16:5; 19:20; 28:31):

I. Христианская миссия иудеям (1:1 — 12:24)

A. Церковь в Иерусалиме (1:1-6:7)

B. Церковь в Иудее, Самарии и Галилее (6:8 — 9:31)

C. Дальнейшее распространение Евангелия в Палестине и Сирии (9:32-12:24)

II. Христианская миссия язычникам (12:25-28:31)

A. Первое миссионерское путешествие Павла и Иерусалимский собор (12:25-16:5)

B. Широкая евангельская проповедь, ставшая возможной благодаря двум миссионерским путешествиям Павла (16:6-19:20)

C. Путь в Иерусалим и затем — в Рим (19:21-28:31) (131) .

Что бы это могло означать? Отвечая на этот вопрос, будет уместно вспомнить притчу Иисуса о сеятеле (Лк 8:4-15). Лука единственный из синоптических евангелистов, кто делает уточнение, что «семя есть слово Божие» (8:11; курсив мой — Ю. Д.), в то время как у Марка это просто «слово» (Мк 4:14), а у Матфея — «слово о Царствии» (Мф 13:19). Поэтому, надо полагать, сообщения Луки о том, что «слово… Божие росло и распространялось» (Деян 12:24), или что «слово Господне распространялось по всей стране» (Деян 13:49), или что «с такою силою возрастало и возмогало слово Господне» (Деян 19:20), следует объяснять ничем иным, как фактом незримого, но в то же время вполне осязаемого присутствия Иисуса-Сеятеля в благовестии Его Церкви-сеятельницы (132) . В свою очередь, и общий контекст, и тематическое содержание, и композиция 2-х книг Луки, — все убеждает нас в том, что это присутствие Христа в Церкви и ее проповеди было обусловлено Духом Святым. Причем Ему же принадлежала ведущая роль в жизни и особенно в проповеди Иисуса, о чем нам повествует Лука в своем Евангелии. Мы видим, как от рождения и младенчества (Лк 1:35; 2:40), даже раньше — от рождения и служения Его предтечи Иоанна (Лк 1:15,41, 80) и до последних дней жизни (Евр 9:14) — Святой Дух неизменно сопровождает Иисуса во всех Его словах и делах. Это и крещение Иисуса (Лк 3:21,22), и Его искушение в пустыне (Лк 4:1, 14), и, конечно же, первая проповедь в Назаретской синагоге. Кстати, Свою проповедь Иисус начал словами, которыми должна начинаться каждая проповедь и современных священнослужителей: Дух Господень на Мне… (Лк 4:18).

Кроме того, очень часто публичным выступлениям Иисуса предшествовали продолжительные уединенные молитвы, благодаря которым, надо полагать, Он облекался силой Святого Духа (см. Лк 4:42, 43; 5:15, 16; 6:6, 12; 9:18,23; 21:37,38). Итак, мы видим, что как рождение Иисуса и Его проповеди, так рождение Церкви и ее проповеди, — все было от Духа и в Духе (133) . Это значит, что стих из Евангелия от Луки 1:35, с точки зрения гомилетики и проповеднического опыта пастора, можно и нужно было бы перефразировать следующим образом: «Дух Святой найдет на тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое [проповедь] наречется Словом Божьим». Сказанное лишает силы заявления о том, что, дескать, при таком подходе можно впасть в крайность христомонизма как попытки (скорее неосознанной, чем преднамеренной) изолировать миссию и учение Христа от того глобального, геоцентрического замысла спасения человечества и прославления Бога, который является основным содержанием священного канона. Как раз напротив: проповедуя Христа, священнослужитель неизбежно будет приобщать своих слушателей к богочеловеческой жизни Троицы. Еще больше в этом убеждает богословие проповеди, сформулированное апостолом Павлом в Первом послании к Коринфянам (см. особенно главы 11 и 12). Павел пишет о том, что подлинное приобщение Христу достигается путем принятия хлеба и вина в священном пространстве Слова, произносимого и принимаемого как дар Святого Духа. Христос как дар Божий, посылаемый Церкви через святые символы, и Христос как дар Божий, являемый через Духоносное слово, — это и есть наивысший эталон проповеди в ее естественном богослужебном контексте. И если не только проповеди всех апостолов и учеников были христоцентричны по своему содержанию, но и свидетельство Святого Духа было и остается таковым, есть ли у нас другой путь, кроме смиренного подражания нашим предшественникам и повиновения Духу Божьему? Кроме того, смиренно научаясь искусству проповеди у такого страстного проповедника Христова, каким был апостол Павел, мы заметим, что ему удалось избежать крайности христомонизма, так что христоцентризм его проповеди никогда не вытеснял теоцентризма. Так, он пишет о своей проповеди:

А мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев — соблазн, а для Елли-нов — безумие, для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, — Христа, Божию силу и Божию премудрость (1 Кор 1:23,24; здесь и далее в цитатах подчеркнуто мной — Ю. Д.).

Ибо мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса, Господа… Потому что Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа (2 Кор 4:5,6).

Все же от Бога. Иисусом Христом примирившего нас с Собою... Потому что Бог во Христе примирил с Собою мир… Итак, мы — посланники Христовы, и как бы Сам Бог увещевает через нас; от имени Христова просим: примиритесь с Богом (2 Кор 5:18-20).

Итак, при богословском анализе любого избранного для проповеди отрывка Священного Писания пастор-исследователь сможет постичь его глубинную суть лишь «во Христе». Было бы большой ошибкой думать о том, что евангельский Иисус дает нам всего лишь «точку зрения» на библейский текст (хотя одного этого уже немало), как будто это две разные реальности. Скорее, библейский текст выполняет роль предтечи Христа, из чьих уст до нашего сознания доносится: «Вот Агнец Божий» (Ин 1:36). Поэтому, скажем в заключение, христоцентричная проповедь может родиться только из хри-стоцентричного сознания пастора, понимающего общий замысел Божий по спасению человечества, из его духовного опыта ежедневного пребывания во Христе. И альтернативы этому нет и быть не может.

Практическая подготовка христоцентричной проповеди на основе Ветхого Завета

В своей недавно вышедшей в свет книге «Проповедь Христа на основе Ветхого Завета» известный в евангелических кругах учитель гомилетического искусства Сидней Грейданус предлагает десять шагов, или экзегетико-го-милетический минимум, которые позволят без ущерба для священного текста Ветхого Завета создать на основе того или иного его отрывка христоцентричную проповедь (134) .

1. Поиск и выбор ветхозаветного отрывка должен быть обусловлен реальными духовными нуждами общины. Это обеспечит актуальность проповеди от ее начала и до конца. При этом важно ответить на вопрос: какая реальная проблема, существовавшая в Израиле, затронута автором в данном тексте (отрывке)? Насколько она соотносима с той ситуацией, в которой находится община сегодня? Кроме того, избирая для проповеди ветхозаветный отрывок, важно правильно определить его литературные границы. Это должна быть законченная текстовая единица, а не отдельный фрагмент, лишенный смысловой структурной завершенности.

2. Читать и перечитывать текст в его литературном контексте. Для этой цели полезно использовать различные переводы, включая и первоисточник на языке оригинала, чтение которых позволит увидеть более широкую событийную и смысловую панораму, частью которой является избранный отрывок. При таком чтении важно не только пытаться понять, но и представить, прочувствовать все аспекты авторского повествования. Однако делать это нужно не только собственными глазами, ушами и воображением, но и с точки зрения совершенно конкретных людей, членов общины: что в этом услышат и увидят они, как данный отрывок отзовется в их душах, в их сердцах?

3. Выявить и письменно зафиксировать структуру избранного отрывка. Большую роль в этом играет понимание жанра, в котором написан текст. Если это повествование, то где и как начинается сюжетная линия? Как она развивается? К какой развязке приводит? Какие основные утверждения делаются автором при изложении им своего рассказа? И т. д.

4. Интерпретировать текст в его историческом контексте. Понимание изначальной исторической ситуации и первоначального намерения автора поможет избежать таких произвольных способов истолкования текста, как аллегоризация и спиритуализация его значения, что неминуемо приводит к герменевтическому произволу и лишает проповедника надежных оснований для создания подлинно христоцентричной проповеди. Здесь же уместно поставить ключевой для понимания всего отрывка вопрос: что данный текст говорит нам о Боге, Его спасительных деяниях, Его завете, Его благодати, Его воле в отношении Своего народа и т. п.? Данный вопрос придает всему процессу изъяснения столь необходимую для будущей проповеди теоцентрическую перспективу.

5. Сформулировать тему (о чем?) и цель (зачем?) исследуемого отрывка. На это уйдет не один час напряженных размышлений и поиска. Однако время, затраченное для достижения этой цели, с лихвой окупится, и дальнейший процесс работы над проповедью будет проходить более гладко и в строго намеченном русле.

6. Стремиться понять весть отрывка в контексте всего библейского канона и истории спасения. Таким образом, речь идет уже не просто об истории, но об истории искупления, простирающейся от Творения (Быт 1-2) до Нового творения (Откр 21-22). Соответственно, теоцентричность интерпретации на данном этапе получает все признаки христоцентричности. В частности, здесь уместно было бы прояснить следующие вопросы: каким образом данный отрывок возвещает Благую весть Иисуса Христа? Что выступает в роли связующего звена между данным отрывком и Личностью Иисуса Христа — (1) историческая прогрессия с искупительной перспективой, (2) обетование и его исполнение, (3) типология, (4) аналогия, (5) какая-то сквозная тема, (6) цитирование отрывка в Новом Завете или (7) контраст? Иными словами, поставленный вопрос можно сформулировать иначе, разбив на семь других вопросов:

i. Ведет ли весть данного отрывка, весть, находящаяся в русле искупительной истории, к Иисусу Христу, нашему Спасителю и Господу?

ii. Содержит ли она обещание Его пришествия?

iii. Предвосхищает ли она Его личность и Его миссию?

iv. Показывает ли она путем аналогии то, каков Бог во Христе для нас сегодня?

v. Ведет ли тема данного отрывка к Иисусу Нового Завета или Его учению?

vi. Цитируется ли отрывок кем-то из новозаветных авторов, отзывается ли он эхом в их книгах в форме аллюзии, скрытого допущения или подтекста?

vii. He стоит ли новозаветное учение по данной теме в контрасте с ее ветхозаветным прототипом?

Ответив на поставленные вопросы, пастор-исследователь установит прочную связь между вестью избранного ветхозаветного отрывка и Личностью Христа, получив, по-видимому, не одно звено, а несколько. Таким образом неизбежно встанет вопрос о выборе одного, наиболее удачного, с точки зрения гомилетики, способа сделать свою проповедь христоцентричной.

7. Сформулировать тему проповеди и ее цель. Обычно темой проповеди остается тема исследуемого отрывка. Однако ввиду того, что, как было сказано, любая ветхозаветная тема получает дополнительные оттенки смысла с учетом ее дальнейшего раскрытия в Новом Завете, «во Христе», соответственно и тема проповеди может претерпеть изменение. Формулируя тему, необходимо сделать это в форме простого предложения, где должно быть наличие подлежащего и сказуемого.

8. Избрать подходящую для передачи проповеди форму. При этом желательно, чтобы форма проповеди соответствовала жанровым характеристикам текстового отрывка, положенного в ее основу. В каком бы жанре ни был написан отрывок, — в повествовательном ли, или в жанре псалма, пророчества, литературы мудрости или юридической литературы, — проповедник должен учесть это при обдумывании своей гомилетической стратегии, напрямую зависящей от жанра отрывка.

9. Написать план проповеди. Грамотно составленный план проповеди характеризуется единством (тема одна!), пропорциональностью частей (рем может быть несколько) и эмоционально-смысловой динамикой, подводящей слушателя к кульминации.

10. Придать проповеди письменную форму, используя при этом устный стиль изложения. Устный стиль, в отличие от письменного, характеризуется простыми предложениями, использованием ярких образов и фигур речи, повествованием в настоящем времени, трогательными, жизненными иллюстрациями и т. д. В процессе написания проповеди полезно проговаривать собственный текст, при этом слушая, а не читая собственную речь.

***

Таким образом, мы завершили обзор самого первого, наиболее важного, требующего самого пристального к себе внимания правила изъяснения Священного Писания — изучение текста в его контексте. Обобщить сказанное в форме рекомендации поможет евангельская метафора, подсказанная одним евангельским эпизодом: не разрывать на части цельнотканого хитона, в который облечен Христос (Ин 19:23-24). Это значит, что насилие над текстом Священного Писания есть непочтение к Тому, Кто облечен в него — Господу Христу, вдохновившему его писателей, редакторов и компиляторов. Всякий человек, благоговеющий перед Господом, будет благоговеть и перед Его священным Словом, в которое Он облекся. Если он все же сделает этот опрометчивый шаг и посягнет на его цельность, то по крайней мере это должно вызвать в нем сильное чувство сокрушения. Подобное чувство испытал Давид, когда «тихонько отрезал край от верхней одежды Саула. Но после сего больно стало сердцу Давида, что он отрезал край от одежды Саула» (1 Цар 24:5-6).

Теперь мы можем перейти к другим правилам, которым необходимо следовать при подготовке изъяснительной проповеди.

Правило второе

Если позаимствовать пример из мира музыки, о Священном Слове можно говорить как о крупном симфоническом произведении. В отличие от зрительного восприятия, когда взгляд останавливается только на одном объекте и последовательно (или же скачкообразно) перемещается от одной его детали к другой, при слуховом восприятии человек может одновременно слышать практически неограниченное количество звуков. Однако все это будет не более чем простым набором разрозненных звуков, неким шумом, если слух не уловит одной доминирующей в произведении мелодической линии. Естественное стремление выделять во всем одно главное и именно на этом главном сосредоточивать свои познавательные усилия заставляет человека напрячь слух, чтобы услышать одну тему и последовать за ее развитием вплоть до логической развязки и коды. Не меньшее напряжение и целенаправленные усилия ожидаются от исследователя Библии, чтобы в отдельных ее частях, имеющих смысловую и структурно-логическую завершенность, искать одно и в одном — главное. В этом и заключается смысл второго правила изъяснения Священного Писания.

Поскольку наш разум ищет единства и порядка, для нас важно проповедовать так, чтобы эти две черты были ясно видны нашим слушателям, жаждущим тех же единства и порядка. Построение проповеди вокруг одной главной мысли как раз и дает основание для единства и порядка в вашем обращении. Главная мысль служит объединяющим и организующим стержнем проповеди. Все, что говорится, должно прямо или косвенно подтверждать ее. Если утверждение не поддерживает ее, его не следует включать в проповедь — как бы это ни было интересно и занимательно. К главной мысли, как к стволу дерева, прикреплены разнообразные ветви, побеги и листья. Она создает единое целое из различных частей (выд. мной — Ю. Д.) (135) .

Главная идея отрывка

Практически любой текст Библии отличается необычайно высокой плотностью имеющейся в нем информации. Как в ДНК заложена информация о всем человеке, так во многих отдельных отрывках Писания содержится, в каком-то смысле, все Божественное откровение. Сталкиваясь с такой информативной насыщенностью Слова, человеческое сознание может не найти в себе силы для того, чтобы проследить до конца каждую тематическую линию автора, проходящую, как нить, сквозь хитон его повествования. Еще более невыполнимой задачей будет столь же равноценно эти тематические линии раскрыть в одной проповеди. Не увидеть в тексте главного — значит заведомо подвергнуть свою проповедь опасности выкидыша: незрелые родители (поверхностный толкователь и искаженный им текст) не могут произвести на свет полноценное дитя (тематически цельную, зрелую проповедь). Вот почему каждый исследователь при изучении им одного отрывка из большого Целого должен суметь вычленить одну, самую главную в данном отрывке идею. Как это достигается?

Прежде чем ответить на этот вопрос, важно спросить: Что такое главная идея текста? Каковы ее составляющие? Как она формулируется? Поскольку эти и другие вытекающие из них вопросы касаются законов мышления человека, мы должны обратиться к логике — науке «о законах и операциях правильного мышления» (136) , и не только мышления, но и науке о языке как «чувственно воспринимаемой оболочке мышления» (137) . К большому сожалению, далеко не всегда и не все представители христианской религии питали благосклонное отношение к этой науке, видя в ней угрозу для собственной веры. Подобная подозрительность наблюдалась уже с первых веков христианства. Так, феодотианцы (по имени образованного торговца кожей Феодота) были отлучены от Церкви римским епископом папой Виктором (187-198 гг. по Р. X.) за свое стремление установить точный смысл Евангелий. В качестве выдвинутых против них обвинений звучали и такие, как изучение логики, математики и эмпирических наук, без чего невозможно было проводить ни строгую грамматическую экзегезу текста, ни применять текстологические принципы при изучении Септуагинты и греческого Нового Завета . Между тем природа библейского текста такова, что от его исследователя требуется не только вера, но и напряженная работа мысли. В свою очередь мысль не живет автономной и произвольной жизнью, но подчиняется существующим законам, которые и являются предметом изучения логики. Поэтому совершенно справедливыми следует считать слова английского логика Дж. Милля, сказавшего, что «логика есть великий преследователь темного и запутанного мышления, она рассеивает туман, скрывающий от нас наше невежество и заставляющий нас думать, что мы пони-маем предмет в то время, когда мы его не понимаем» (139) . Логичность речи — это ясность ее основных понятий, правильность утверждений, отсутствие в ней противоречий и наличие последовательных переходов от одной мысли к другой, аргументированное изложение оратором своего материала. Значит, каждый проповедник Евангелия, стремящийся к тому, чтобы его выступления всегда отличались ясностью, точностью и простотой, должен видеть в логике не своего противника или соперника, но союзницу и помощницу (140) .

Каждый, кому приходится работать над изучением текстов других авторов и составлением своих собственных, — а проповедник является именно таким человеком — должен быть знаком с такими основополагающими категориями, которыми оперирует логическая наука, как понятие, суждение к умозаключение, а также с четырьмя основными законами логического (правильного) мышления. Но прежде чем сделать краткий экскурс в формальную логику, важно заметить, что, ввиду своего общего характера, данный экскурс вовсе не отменяет необходимости самостоятельного изучения этой науки с помощью специальных учебников, в которых, к счастью, уже давно нет недостатка на русском языке.

Понятие. В логической науке термины «понятие» или «имя» обозначают основную форму мышления человека, которая отражает предметы и явления в их существенных признаках и отношениях. Каждая вещь имеет свое имя, за ней закреплено определенное понятие. Именование вещей есть один из способов познания этого мира.

Понятия бывают положительные («добрый», «отзывчивый» и т. п.) и отрицательные («бездарный», «неуравновешенный» и т. п.); абсолютные/безотносительные («царство», «культ» и т. п.) и относительные/соотносительные («родители» — «дети», «преподаватель» — «студент» и т. п.); собирательные («библиотека», «автопарк» и т. п.) и разделительные («человек», «грех» и т, п.); абстрактные («праведность», «благочестие» и т. п.) и конкретные («дом», «зоопарк» и т. п.); пустые («вечный двигатель», «домовой», «кентавр» и т. п.) и непустые («река», «экваториальная страна» и т. п.) . Как можно убедиться, одно понятие одновременно соответствует нескольким характеристикам. Если, например, взять понятие «книга», то его следует охарактеризовать следующим образом: положительное, абсолютное, собирательное, конкретное, непустое.

Основными логическими приемами формирования понятий являются:

* анализ — мысленное расчленение предметов на их составные части, мысленное выделение в них существенных признаков;

* синтез — мысленное соединение в единое целое частей предмета и его признаков, полученных в процессе анализа;

* сравнение — мысленное установление сходства или различия предметов по существенным или несущественным признакам;

* абстрагирование — мысленное выделение одних признаков предмета, как правило, основных, и отвлечение от других, несущественных или второстепенных;

* обобщение — мысленное объединение отдельных предметов в некотором понятии (142) .

Формируя понятия, давая им определения, важно помнить о том, какие могут быть между ними отношения. Если говорить о понятиях сравнимых, то есть о таких понятиях, содержание которых имеет общие признаки, то отношения между ними можно продемонстрировать следующим образом:

Однако понятие как таковое есть несовершенное выражение мысли, и для его адекватного понимания необходим контекст. Минимальной единицей такого контекста является суждение.

Суждение. Простое суждение как одна из основных форм мышления выражается путем «утверждения или отрицания чего-либо о чем-либо» (курсив мой — Ю. Д) (143) . Или более развернутое определение: суждение есть «форма мышления, в которой утверждается или отрицается связь между предметом и его признаком, отношения между предметами или факт существования предмета; суждение может быть либо истинным, либо ложным» . Что касается истинности того или иного тезиса речи, то здесь могут быть выделены четыре возможности:

1) тезис истинный, и говорящий в него верит;

2) тезис истинный, но говорящий в него не верит;

3) тезис ложный, но говорящий в него верит;

4) тезис ложный, и говорящий в него не верит.

Если же говорить о знаковой системе суждения, следует подчеркнуть, что обычно она реализуется в повествовательном предложении. Например, «дождь» — это понятие, а «дождь орошает землю» — это уже простое суждение, выраженное в форме повествовательного предложения. Подлежащее «дождь» есть субъект суждения, или тема сообщения, или предмет высказывания; а сказуемое «орошает» — предикат суждения, или рема сообщения, или признак предмета высказывания. В логической науке субъект суждения обозначается латинской буквой S, а его предикат — Р, они же называются «терминами» суждения, в риторике — «коммуникативное подлежащее» и «коммуникативное сказуемое». Важно подчеркнуть, что простые суждения (то есть такие суждения, ни одна логическая часть которых не является самостоятельным суждением) неделимы и не могут существовать без одного из двух входящих в них слагаемых.

Помимо субъекта и предиката в каждом суждении обязательно присутствует еще один компонент, даже если он отсутствует в обычном синтаксисе. Это «связка», соединяющая субъект и предикат и указывающая на качество суждения («есть/не есть», «является/не является»). На языке логики связка обозначается соответствующими знаками «+» или «-«. Четвертый компонент — «квантор», указывающий на количество суждения (сколько). В роли квантора обычно выступают такие слова, как «все//ни один», «всегда//никогда», «некоторые/часть», «бывает/иногда» и т. д. На самом простом уровне существует четыре варианта суждений:

1) общеутвердительные: «Бог любит всех людей»;

2) частноутвердительные: «Бог любит некоторых людей»;

3) частноотрицательные: «Бог не любит некоторых людей»;

4) общеотрицательные: «Бог не любит никого из людей».

При формировании суждения, особенно что касается формулирования главной идеи библейского отрывка, важно добиваться максимальной ясности и точности суждения. Например, в суждении «Бог любит людей», если попытаться его уточнить, следует оговорить, во-первых, любит ли Он всех людей или некоторых; во-вторых, любит ли Он всегда или не всегда; в-третьих, идет ли речь о Боге, откровением Которого был Иисус из Назарета или о каком-то другом Боге (в понимании людей, разумеется). Конечно, контекст самой речи (скажем, проповедь во время богослужения) не требует того, чтобы делать такие уточнения и после каждого нового суждения оговариваться, поскольку многое попросту подразумевается оратором и его слушателями. В противном случае речь будет страдать избыточностью и неуклюжестью, что в конечном счете ее и погубит. Вместе с тем, если говорить о процессе толкования текста с целью формулирования его главной идеи или непосредственно о подготовке проповеди, то как в первом случае, так и во втором проповедник просто обязан постоянно уточнять для себя и то, о чем он собирается сказать, и то, что он собирается сказать об этом.

Подобно тому как определенные отношения существуют между понятиями, по строго определенным законам соотносятся между собой и суждения. Условия совместимости или несовместимости между простыми суждениями впервые были обозначены византийским логиком Михаилом Пселлом (145) .

Как понятия не существуют сами по себе, но становятся «строительным материалом» для суждений, так в свою очередь суждения становятся «строительным материалом» для умозаключений, которые, в свою очередь, будучи взяты как новые суждения, создают условия для формулирования новых умозаключений, и т. д. Очевидно, что ни устная речь, ни письменная не могут существовать в форме отдельных суждений. Напротив, взаимодействуя между собой, они приводят к формированию новых суждений, или умозаключений.

Умозаключение. Нетрудно догадаться, что умозаключение, или следствие, — это тоже результат мыслительного процесса, который заключается в выведении нового суждения на основе двух других суждений-посылок, или «способ получения нового знания на основе некоторого имеющегося» (курсив автора — Е. В.) (146) . Например, на основе двух следующих суждений-посылок делается соответствующее умозаключение, или вывод, содержание которого в некотором смысле дает новое знание:

Бог есть любовь

Человек нуждается в любви

(Значит) Человек нуждается в Боге

Первое суждение есть большая посылка, второе — меньшая, третье — собственно умозаключение. Совершенно справедливо указывается на то, что отличительной чертой умозаключений является их «триадический характер» (147) . Это значит, что «в состав простого умозаключения входит не менее трех терминов, поэтому оно представляет собой обоснованный переход от одного термина и его отношения ко второму термину к третьему термину благодаря отношению третьего термина ко второму» (148) . Такая логическая операция еще называется «силлогизмом».

Однако не всегда каждая посылка получает свое синтаксическое выражение в тексте. В некоторых случаях к умозаключению можно прийти и при видимом отсутствии одной из посылок. Такой способ рассуждения называется «энтимемой». Например:

Все христиане любят своего Господа [пропушенная посылка] Марк тоже любит Господа

В данном умозаключении пропущенной посылкой будет суждение: Марк — христианин.

Формулируя суждения, важно следить за тем, чтобы посылки были истинными и говорящий в них верил. От чего это зависит? Можно не сомневаться в истинности посылок, если они формулируются путем грамотного экзегетического исследования текста Священного Писания при соблюдении всех необходимых правил его истолкования. Если же они появляются как плод неуемной фантазии или слабой информированности проповедника относительно природы и методов изъяснения библейского текста, то наверняка будут ложными. Между тем, даже если суждения сами по себе истинны, необходимость верить в них остается всегда. В таком случае все, о чем собирается сказать проповедник в своем выступлении перед прихожанами, будет доходчивым, ясным и убедительным свидетельством в пользу основополагающих истин Божественного откровения, воспринятых умом и сердцем. Кроме того, в процессе экзегетической работы с текстом желательно свои предварительные выводы (суждения) записывать на черновике, с тем чтобы основное умозаключение (главная идея отрывка) следовало из них, а не из отдельных понятий или даже целых синтаксических конструкций, имеющихся в тексте.

Во избежание неопределенности и приблизительности, процесс определения понятий, формулирования суждений и построения умозаключений должен находиться в строгом соответствии с основными законами логического (правильного) мышления.

Четыре закона (принципа) логического мышления

Как и все существующее в материальном мире, идеи тоже подчинены определенным законам. Большой вклад в том, что касается выявления, определения, классификации и применения законов, по которым существуют мысли, был сделан древними греками. В частности, если говорить непосредственно о законах логического мышления, то первые три из них были сформулированы Аристотелем в его «Аналитике» в IV в. до н. э., а четвертый — немецким философом и логиком XVII-XVIII вв. Г. Лейбницем. Какие же это законы?

Закон тождества. Данный закон гласит: в процессе рассуждения всякое понятие и суждение должны быть тождественны самим себе. Любое высказывание, будучи необходимым условием для своей истинности, должно быть тождественно себе: а есть а. Это значит, что в процессе рассуждения недопустима подмена тезиса (мысли) другими словами, его использование в ином, отличающемся от первоначального смысле. Именно это имел в виду Аристотель, когда говорил, что «нельзя ничего мыслить, если каждый раз не мыслишь что-нибудь одно» (149) . Например, если проповедник говорит о том, что Христа предали из зависти, и, не доведя своего рассуждения до логического конца, вдруг начинает рассуждать о том, что настоящей причиной предательства Иисуса было исполнение ветхозаветных пророчеств, это будет нарушением закона тождества или подменой тезиса зависть на другой тезис исполнение пророчеств.

Закон (не)противоречия или недопущения противоречия. Второй закон правильного мышления гласит: два противоположных суждения не могут быть истинными в одно и то же время и в одном и том же отношении. Другими словами, высказывание и его отрицание не могут быть вместе истинными, или, как говорил Аристотель, «невозможно, чтобы одно и то же в одно и то же время было и не было присуще одному и тому же в одном и том же отношении» (150) . Это значит, что следует признать ложным следующее утверждение: а есть и не есть не-а. Например, если в один и тот же момент времени в отношении одного и того же явления высказано два противоположных по смыслу суждения: вечереет и светает, то одно из них будет ложным.

Закон исключенного третьего. Третий закон формулируется так: из двух противоречащих друг другу высказываний одно истинно, другое ложно, а третьего не дано. Другими словами, не может быть ничего промежуточного (третьего) между двумя членами противоречия, когда в первом члене (суждении) что-либо утверждается о предмете, а во втором отрицается. Формулой это выражается следующим образом: а есть либо b. либо не b. Например, из двух суждений: Христос воскрес телесно и Христос не воскрес телесно или воскрес, но не телесно, одно является истинным, другое — ложным, а третьего, чтобы оно было так же истинно, как и первое, не дано.

Закон достаточного основания. Наконец, четвертый закон гласит: всякая истинная мысль должна быть достаточно обоснованной. Иначе говоря, «ни одно явление не может оказаться истинным или действительным, ни одно утверждение справедливым — без достаточного основания, почему именно дело обстоит так, а не иначе» (151) . Таким образом, обоснованность мысли (суждения) зависит от основательности суждений, следствием которых она является: если есть b. то есть и его основание а. и это основание — истинно.

Что можно считать достаточным основанием для того, чтобы, делая то или иное утверждение, не нарушить этого закона формальной логики и обезопасить себя от беспочвенных суждений?

1. Уже существующие твердо обоснованные в истории человечества суждения (аксиомы, теоремы, законы, принципы, постулаты, максимы и т. д.).

2. Суждения, удостоверенные данными непосредственного человеческого опыта (Земля вращается вокруг Солнца; стрелка компаса всегда направлена на север и т. д.).

3. Собственные суждения, ранее уже доказанные самостоятельно или выведенные из истинности других положений.

Таким образом, «закон достаточного основания предполагает внимание не только к тому, чем обосновываются суждения, но и к тому, что именно подлежит обоснованию, различение пригодных для доказательства и не пригодных для доказательства суждений — тоже «область действия» закона достаточного основания» (152) . Если исходить из предпосылки, что любое содержащееся в Священном Писании утверждение является истиной, тогда и любая попытка его объяснения должна опираться, во-первых, на правильность процесса рассуждения, которая обеспечивается законами тождества, непротиворечия и исключенного третьего, и, во-вторых, на закон достаточного основания, который требует проверки и подтверждения посылок, лежащих в основе этого процесса.

Определение того, что есть главная идея

Если попытаться с помощью известной в логической науке терминологии дать определение тому, что такое главная идея отрывка библейского текста, можно сказать, что это его суть, как ее понимал автор, выраженная в форме простого или сложного суждения (умозаключения), которое было получено исследователем путем, во-первых, индуктивно-дедуктивного анализа (от частного к общему, и наоборот) каждого входящего в данный отрывок фрагмента; во-вторых, последующего синтеза и обобщения полученных таким способом утверждений; и, наконец, в-третьих, путем соотнесения полученного суждения (умозаключения) с главной темой всей книги, частью которой является исследуемый отрывок.

Пожалуй, самое трудное в процессе поиска и формулирования главной идеи отрывка, это точное определение субъекта суждения (темы сообщения или предмета повествования). Как правило, содержание понятия, выполняющего роль субъекта суждения, должно быть большим, чем содержание любого из остальных понятий, встречающихся в тексте либо выводимых из него путем логического анализа на предварительном этапе исследования. Если предмет повествования был определен неточно или неверно, проповеднику едва ли удастся избежать того, что принято называть насилием над текстом, когда, «зацепившись» за какое-то понравившееся слово, он попытается тематически подчинить ему все остальное содержание отрывка, от чего восприятие слушателей буквально блокируется, поскольку интуитивно они чувствуют приблизительность в суждениях оратора и, как следствие, неубедительность его аргументации. Именно это произошло тогда, когда проповедник, взяв за основу своей проповеди отрывок из Деян 26, ошибочно определил предмет авторского повествования понятием «счастье» (на основе Деян 26:2), хотя с точки зрения экзегезы текста это было едва ли правомерно.

Крайне важно, чтобы при формулировании главной идеи данного отрывка исследователь всячески старался избегать богословской терминологии, темных и двусмысленных понятий, тавтологии и т. п., и стремился к максимальной простоте и ясности в своих суждениях. Уже на стадии исследования текста священнослужитель должен как огня опасаться смысловой раздвоенности, приблизительности, относительности и всего того, что неизбежно лишит его будущую проповедь цельности, а слушателей — полноты переживания встречи с Господом и столь чаемого ими ощущения того, что Он действительно коснулся их ума и сердца, что в их душе действительно был воздвигнут чертог Господень. Главная идея отрывка должна отличаться такой же ясностью и прозрачностью, как капля росы на сочно-бордовом лепестке розы. Конечно, это нелегко и дается большими усилиями и затратами времени. Однако после этого процесс подготовки проповеди значительно ускоряется, а главное, выходит на качественно иной, более высокий уровень.

Функция главной идеи в отрывке и в проповеди

В силу того, что и библейский текст, и пасторская проповедь представляют собой продукт мышления человека (153) , функция главной идеи в обоих случаях одинакова: выполнять роль главного смыслового узла, в котором пересекаются, связываются и из которого выходят все основные смысловые нити повествования. Исследуя текст, проповедник должен видеть в нем не клочки уже ни к чему не годных ниток, а крепкую своими узлами и пригодную для использования сеть. Только в таком случае можно надеяться на то, что его проповедь достигнет своей цели и вызволит слушателей из стихий этого мира, представив их в качестве богатого улова Господу.

Сеть, не имеющая узлов, никак не может выполнить своего предназначения. Подобным образом и библейский текст, просто пересказанный и не осмысленный проповедником, никогда не заживет новой жизнью в форме актуальной для слушателей проповеди и, таким образом, не станет надежным средством спасения погибающих в грехах людей. Говорить обо всем, о чем написано в тексте, не вычленив в нем главного, значит сказать лишь о малом или вовсе ни о чем, убив для этого много времени. И можно годы провести в ловле рыбы, но, как это неоднократно случалось с учениками Спасителя, не поймать ничего. Однако, в отличие от печального опыта учеников, причиной тому станут не отсутствие веры и самонадеянность ловцов, а их безразличие к состоянию сетей, узлы которых постоянно требуют проверки, починки и укрепления.

Конечно, было бы крайне невежественно заключить на основе вышеизложенного то, что люди спасаются логикой, и если священнослужитель должен ее изучать, так только поэтому. Правильней было бы сказать по-другому: изучение Божественного откровения и возвещение его вечных истин должно проходить не вопреки, а согласно тем законам мышления, которые являются выражением творческой силы Создателя в не меньшей степени, чем плоть и кровь их носителей. В этой связи каждому, кто исповедует христианскую веру как веру универсальную, содержание которой — «Христос, и притом распятый» — должно стать достоянием «всякого племени, и колена, языка, и народа», важно помнить о том, что «формально-логические законы не могут быть отменены или заменены другими. Они имеют общечеловеческий характер: они едины для людей всех рас, наций, классов и профессии» (154) .

Правило третье

Не секрет, в каком интенсивном ритме приходится жить священнослужителю протестантской церкви: помимо ежедневных посещений своих прихожан, служения благовестия, встреч с молодежью, организации благотворительной деятельности общины и т. д., он просто обязан подготовить по меньшей мере одну проповедь в неделю. Такая загруженность ставит пастора перед необходимостью периодически пересматривать приоритеты своего служения, соотнося возможности с реальными нуждами общины. К сожалению, далеко не всегда ему удается среди всех остальных видов духовной деятельности сохранить первенство за проповедью. Это находит свое выражение не в том, что пастор перестает проповедовать (хотя случается и такое, когда эта обязанность делегируется кому-то из одаренных членов общины), но в том, что он перестает делать это качественно.

Одним из признаков плохой подготовленности пасторской проповеди является ее неаутентичный (неподлинный) характер: проповедь пастором читается, но ему не принадлежит, им не выношена, не рождена, не прочувствована, не пережита. Другими словами, в значительном объеме своего содержания пасторская проповедь представляет собой сделанную на основе других источников — библейских комментариев, книг по богословию, истории, практическому благочестию и т. д. — компиляцию. Впрочем, ничего в этом предосудительного нет, круг чтения священнослужителя должен быть как можно шире. Вопрос в другом: когда обращаться ко всей этой литературе? Если пастор погружается в чтение этих книг до того, как он провел соответствующую исследовательскую работу со Священным Писанием в руках, тогда вряд ли его слово на богослужении будет словом Божьим, а не словом человеческим. При всех своих достоинствах, даже самого глубокого содержания духовная литература является все же вторичным продуктом богочеловеческого творчества, и неправильно было бы начинать обдумывание проповеди с размышления над тем, что содержит в себе эта литература, тогда как собственно Слово Божье, священные книги Ветхого и Нового Заветов, остаются в тени. Поэтому, даже если в случае острой нехватки времени пастор не спешит к комментариям, но продолжает вдумчиво, с молитвенным духом проникать в тайны Слова Божьего, пока оно не засияет в его разуме ясными лучами небесного смысла, он поступает правильно, как того требует и природа библейского текста, и призвание пастора как служителя Слова.

Итак, третье правило изъяснения Священного Писания можно сформулировать следующим образом: обращение пастора-исследователя к библейским комментариям и другим источникам, способствующим более ясному его уяснению, можно считать оправданным и даже необходимым только после выполнения им «экзегетического минимума» — исследования библейского отрывка, результатом которого должна стать аргументированно полученная и ясно выраженная его главная идея.

Актуальность данного правила возрастает по мере того, как появляется все большее количество справочной литературы, необходимой в проповедническом служении священнослужителя. Мало того, все большее число священнослужителей получает доступ к Интернету, гомилетические ресурсы которого поистине безграничны: без особого труда можно найти не только план, но и готовую проповедь практически на любую тему. Соблазн выдать человеческое за Божье велик, как никогда раньше! Однако, как бы это парадоксально ни звучало, при таком обилии источников содержание многих проповедей ничуть не обогатилось, даже наоборот, оскудело, и причину тому нужно искать в том, что произошло «античудо» претворения евангельского вина в гомилетическую воду, когда вместо обращения к Слову живому многие проповедники ринулись к слову «пережеванному». Это неизбежно сказывается на качестве христианской веры, которая все меньше соответствует духу Евангелия и все больше — духу времени. И до тех пор, пока священнослужитель не осознает, что не его кругозор и даже не наличие у него богословского образования играет ключевую роль в его проповедническом служении, а самое Слово как начало, середина и венец проповеди, нет никаких оснований надеяться на позитивные перемены в этом вопросе.

Правило четвертое

В силу того, что не существует границ познания Бога и Его слова, никакой частный опыт библейского истолкования, сколь исчерпывающим и объективным он ии казался, не может быть признан окончательным, навеки непререкаемым и абсолютным. Это значит, что пастор-исследователь должен быть готов со временем пересмотреть правильность своих выводов на основе новых данных, которые не были учтены и приняты во внимание ранее. Если не следовать этому правилу, можно закоснеть в своих выводах и утратить живое восприятие Слова. Догматизация сознания есть не менее опасный симптом его болезни, чем широко распространенный сегодня релятивизм во взглядах на то, что есть истина. Священнослужитель должен опасаться обеих этих крайностей и продолжать непрестанно «преобразовываться обновлением ума своего» (Рим 12:2).

Итак, завершая главу, посвященную основным правилам изъяснения Священного Писания, хотелось бы подчеркнуть: эти правила сыграют свою позитивную роль лишь в том случае, если следование им будет рассматриваться не в качестве независимого герменевтического метода, но как интегральная часть (вместе с правилами чтения Священного Писания — см. главу вторую) целостного, неделимого процесса постижения вечного Слова. Необходимость уделить такое большое внимание основным правилам чтения и изъяснения Писания была продиктована не столько желанием создать некий справочник-инструкцию по подготовке христианской проповеди, сколько стремлением сформировать у проповедника всеобъемлющий подход к священному тексту на этапе его исследования с целью последующего возвещения с кафедры.

(1) Methods of Bible Study Committee (GCC-A) — Report». Adventist Review. January 22,1987.P.20.

(2) Е. К. Войшвилло, М. Г. Дегтярев. Логика М.: ВЛАДОС, 1998. С. 456.

(3) Правило изучения текста в его контексте может показаться как нечто само собой разумеющееся. На самом же деле это стало настоящим герменевтическим прорывом, осуществленным одной из ключевых фигур среди протестантских реформаторов второго поколения, Флациусом Иллирийским. Именно «он вводит в концептуальный аппарат герменевтики понятие «контекст»» (Кузнецов. Герменевтика и гуманитарное познание. С. 27). Ему же принадлежат такие основополагающие для науки понимания текстов понятия, как «герменевтический круг», «принцип учета цели и замысла автора», наконец, различение «понимания и интерпретации» (Там же. С. 28).

(4) Понятно, что повеление Иисуса ничего общего не имеет с герменевтикой, и приведенные здесь слова одного из учителей гомилетики можно было бы поспешить назвать вопиющим примером нарушения того самого правила, которое они призваны проиллюстрировать. Однако не следует торопиться и отождествлять метафорическое использование отдельных текстов Библии в риторических целях с притязанием на то, что это есть их точный, или тем более, исчерпывающий смысл.

(5) Вот лишь несколько текстов только из одного Евангелия, буквальное исполнение которых обернулось для некоторых фанатичных верующих настоящей трагедией: Мф 5:29, 30, 48; 10:36; 19:12,21.

(6) Е. Уайт. Великая борьба. Заокский: «Источник жизни», 1993. С. 377.

(7) Так, и сегодня исследователи ломают голову относительно того, какая связь существует между Лк 16:18 (по-видимому, это лишь фрагмент учения Иисуса о разводе) и Лк 16:19-31 (изложение притчи о богаче и Лазаре, начинающееся уже со следующего стиха).

(8) Среди богословов существует достаточно единодушное мнение относительно того, что первый и второй псалмы представляют собой единое целое: в первом псалме находит освещение вопрос индивидуума, во втором — смысл истории; как в первом псалме противопоставляются те, кто насмехается над Торой, тем, кто находит в ней отраду, так во втором псалме нации стоят перед выбором либо восстать против Господа и Его Помазанника, либо служить Ему; как первый псалом начинается со слов благословения (1:1), так второй псалом заканчивается такой же формулой (2:12). Поэтому можно согласиться с тем, что «ко времени формирования всей коллекции Книги Псалтирь, псалмы, в которых говорится о царственном владычестве Господа, понимались эсхатологически… Конец нечестивых и оправдание благочестивых мыслилось в контексте грядущего царства Божьего» (James Luther Mays. «The Place of the Тога-Psalms in the Psalter». JBL, 106/1, 1987. P. 10).

(9) Более полное определение жанру дает Дж. Альберто Соджюг «Устная традиция стремится зафиксировать себя в комплексах одной и той же формы и сходного содержания, называемых литературными жанрами. Сочинения, которые обнаруживают устойчивые характеристики формы (лексика, стиль и пр.), определенное содержание и место в жизни (культ, дворцовый церемониал, профетическая школа или школа словесности мудрых) и поэтому выполняют одну и ту же социальную функцию, принадлежат к одному литературному жанру». См. статью «Долите-ратурная стадия библейской традиции. Жанр». Библейские исследования. / Сборник статей. Составитель проф. Барух Шварц. М.: «Джойнт», 1997. С. 83.

(10) Richard M. Davidson. «Interpreting Scripture: An Hermeneutical ‘Decalogue». JATS, 4/2 (1993). P. 104.

(11) John H. Hayes, Carl R. Holladay. Biblical Exegesis. A Beginner’s Handbook. Revised Edition. Atlanta: John Knox Press, 1987. R 83.

(12) Richard M. Davidson. «Interpreting Scripture: An Hermeneutical ‘Decalogue». JATS, 4/2 1993). P. 104.

(13) W. W. Klein, С. L. Blomberg, R. L. Hubbard. Introduction to Biblical Interpretation. Dallas: Word Publishing, 1993. PP. 259-374. Для дополнительного чтения по данной теме см.: Лиланд Рай-кен. Библия как памятник художественной литературы. Киев — Санкт-Петербург: МАХШ, 2002.

(14) Устами К. Льюиса хотелось бы сделать одну оговорку еще до того, как будут изложены принципы толкования нарративной литературы, причем как Ветхого Завета, так и Нового: «Любой рассказ лжив в одном смысле: он не может передать, как ползет время» (Роман «Мерзейшая мощь». 4:84.) Другими словами, исследователь должен задействовать всю силу своего воображения, чтобы максимально полно представить себе, в каких временных рамках протекало описанное библейским автором событие.

(15) Не путать с «теорией источников» Ю. Вельхаузена!

(16) В свою очередь, отчеты-сообщения бывают девяти видов: 1) сообщение-рассказ о каком-то эпизоде из жизни человека (3 Цар 9:10-14; 3 Цар 19:19-21); 2) отчет о сражении или военных действиях (Чис 21:21-24; Суд 3:26-30; 2 Цар 10:15-19; Суд 8:10-12; Ис. Нав 7:2-5); 3) отчет о каком-то строительном проекте (Исх 36:8-37:16; 3 Цар 6,7); 4) сообщение о приснившемся сне/снах (Быт 37:5-11; 40:9-11, 16, 17; 41:1-8; Суд 7:13, 14); 5) сообщение о богоявлении (Быт 12:7; 17:1-21; 18:1-33; 26:2-5,24; Исх 3:2-12; Суд 13;3ЦарЗ:4-15;9:1-9);6) сообщение о богоявлении во сне (Быт 28:12-16; ср. 48:3-4; Мф 2:19-20); 7) исторический рассказ, отличающийся большим, чем в предыдущих поджанрах, литературным мастерством (1 Цар 11:1-11; 3 Цар 22:1-37; см. также Суд 9:1-21; 3 Цар 12:1-20; 20:1-43). Объединение отдельных отчетов-сообщений и рассказов в одну книгу с целью раскрытия той или иной темы является уже 8) историей (книги Царств и Паралипоменон) и 9) (автобиографией, когда в повествовании от первого лица рассказывается об эпохе, в которую жил автор (Езд 7:27-9:15; Неем 1:1 — 7:73а; 12:27-31).

(17) Следующие речи или отрывки из них содержат своего рода резюме ветхозаветной истории: завещание Иакова своим сыновьям (Быт 49:29, 30), Моисея — Израилю (Втор 29:2 — 30:20; 31:1-8), Иисуса Навина — Израилю (Ис. Нав 23:1-16), Самуила — Израилю (1 Цар 12) и Давида — Соломону (3 Цар 2:1-9). Здесь уместно упомянуть и прощальную речь Павла в Деян 20:18-35 и Иисуса в Ин 13:1 — 17:26. Кроме того, к этому жанру можно отнести и те слова Иисуса, что были сказаны Им после воскресения (Мф 28:16-20; Деян 1:1-11). Похожий материал находим и в тех апостольских посланиях, которые были написаны в конце жизненного пути их авторов (2 Тим 4:6-8; 2 Петр 1:12-15).

(18) Что касается поэтического жанра, то наиболее характерной книгой, в которой этот жанр преобладает над всеми остальными, является Книга Псалтирь. Однако важно отметить тот факт, что в самой книге встречается как минимум четыре поджанровых «ключа», так или иначе помогающих в истолковании каждого из 150 псалмов как отдельных текстовых единиц. Во-первых, это первый псалом, призывающий с особым почтением относиться к Торе Господней как наставлению Божьему в самом широком смысле этого слова. В форме наставления написан целый ряд псалмов (1, 36, 48, 77, 111; ср. 18 и 118). Другие псалмы, в которых используется слово «Тора», написаны уже в иных жанрах (например, 24-й, 31-й, 91-й, 93-й, 110-й). Кроме того, деление всей книги на пять частей, каждая из которых заканчивается доксологической формулой (см. 40:14; 71:18,19; 88:53; 105:48), напоминает читателю о Пятикнижии Моисеевом. Как гласит Мидраш на Пс. 1, «Моисей дал Израилю пять книг, и Давид дал Израилю пять книг псалмов». Поэтому любой из 150 псалмов может и должен изъясняться как наставление, увещевание жить по Слову Божьему. Вторым ключом является Пс 3, представляющий собой молитву. Мало того, и Пс 71, завершая первые две части всей книги, говорит, что «кончились молитвы Давида, сына Иесеева» (71:20). Действительно, большинство псалмов, встречающихся в первой и второй частях Книги Псалтирь, — это молитвы праведных людей, столкнувшихся с крайне враждебным, высокомерным и циничным к себе отношением. Что интересно: уже сами по себе молитвы рассматриваются как способ скрыться от лица недоброжелателей, угнетающих праведника. В-третьих, ответ на вопрос, что такое псалмы и как их объяснять, можно найти в псалме 150. Содержащийся в нем призыв прославить Бога одновременно представляет всю Книгу Псалтирь как репертуар для такой хвалы. И это вполне созвучно с многочисленными призывами прославить Бога, что многократно встречаются в первых трех частях книги, а также с целыми группами псалмов, призывающих к этому же (см., например, Пс 92; 94-99; 110-117; 134-135; 146-150). Кроме того, в еврейском каноне Книга Псалтирь называется «Книга хвалений» (Sefer Tehillim). Таким образом, псалмы-наставления и псалмы-молитвы являются одной из форм хвалы, возносимой Богу. Наконец, нужно сказать и о втором псалме, являющемся вместе с Пс 1 частью двухуровневого вступления ко всей коллекции псалмов. Его тема — это помазание Богом царя, через которого будет осуществляться власть Яхве над всеми народами земли, читатель как бы приглашается найти свое место в грядущем правлении мессианского царя и стать его приверженцем, несмотря на существующую оппозицию со стороны враждебных Богу сил как в самом теократическом обществе, так и вне его. Эта идея усиливается еще больше, если принять во внимание то, что на земном уровне достичь этого идеала не удалось (см. описание страшной трагедии нации, состоящей в завете с Господом, в Пс 88:39-52). Это значит, что обещание помазать над Сионом царя, который бы представлял царство Божье на земле, о чем мы читаем в псалмах 109 и 131, приобретает пророческий характер и открывает эсхатологическую перспективу всей Книги Псалтирь (Подробней об этом см. James Luther Mays. Psalms. Interpretation. Louisville: John Knox Press, 1994. PP. 14-19).

(19) Более основательно эта тема разбирается в книге Г. Ларонделла «Израиль Божий в пророчестве». Заокский: «Источник жизни», 1996.

(20) Как гласит один из пунктов итогового документа, принятого на экуменической конференции, посвященной проблемам истолкования библейского текста (Оксфорд, 1949), «ключевую роль в герменевтическом методе исследования Ветхого Завета играет его изучение в свете полного откровения [Божьего] в Иисусе Христе, воплощенном Слове Божьем, на котором зиждется тринитарная вера Церкви» (цитируется по: Hans К. LaRondelle. The Israel of God in Prophecy. Mi.: Andrews University Press, 1983. P. 20).

(21) Леон Моррис. Теология Нового Завета. Спб.: «Библия для всех», 1995. С. 108.

(22) L. W. Hurtado. «Gospel (Genre)» in Dictionary of Jesus and the Gospels. P. 282.

(23) Дональд Гатри. Введение в Новый Завет. Спб.: «Богомыслие», «Библия для всех», 1996. С. 5.

(24) W. W. Klein, С. L. Dlomberg, R. L. Hubbard. Introduction to Biblical Interpretation, 325.

(25) С Аверинцев. «Почему Евангелия — не биографии». Мир Библии. Выпуск 8, 2001. С. 9.

(26) Первые упоминания о Евангелии как книге относятся к началу второго века (см. Дидахэ 15:3; 2 Послание Климента Римского 8:5).

(27) W. G. Kummel. Introduction to the New Testament. Nashville: Abingdon Press, 1992. P. 37.

(28) John D. Crossan. The Birth of Christianity. Edingburgh: Т .Т Clark, 1998. P. 21.

(29) Речь идет о фрагменте евангельского текста, имеющем более или менее законченное смысловое содержание (например, притча).

(30) Лиланд Райкен. Библия как памятник художественной литературы. Спб.: Центр просветительских программ МАХШ, 2002. С. 165.

(31) Иоахим Иеремиас. Провозвестие Иисуса. С. 47.

(32) К. R. Snodgrass. «Parable» in Dictionary of Jesus and the Gospels. P. 593.

(33) Там же.

(34) Цитируется по: Mike Graves. The Sermon As Symphony. PA: Judson Press, 1997. P. 41.

(35) Там же. С. 44.

(36) Лиланд Райкен. Библия как памятник художественной литературы. С. 177, 178.

(37) К. R. Snodgrass. «Parable» in Dictionary of Jesus and the Gospels. P. 591.

(38) Приводятся согласно К. R. Snodgrass. «Parable» in Dictionary of Jesus and the Gospels. P. 598, 599.

(39) W. W. Klein, С. L. Dlomberg, R. L. Hubbard. Introduction to Biblical Interpretation. P. 338.

(40) В. L. Blackburn. «Miracles and Miracle Stories» in Dictionary of Jesus and the Gospels. P. 550.

(41) В. L. Blackburn. «Miracles and Miracle Stories» in Dictionary of Jesus and the Gospels. P. 550.

(42) В. L. Blackburn. «Miracles and Miracle Stories» in Dictionary of Jesus and the Gospels. P. 555.

(43) C. L. Blomberg. «Form Criticism» in Dictionary of Jesus and the Gospels. P. 244.

(44) Mike Graves. The Sermon As Symphony. P. 86.

(45) Цитируется по: Mike Graves. The Sermon As Symphony. P. 63.

(46) D. A. Carson, Douglas J. Moo, and Leon Morns. An Introduction to the New Testament. Mi.: ZondervanPublishingHouse, 1992. P. 195.

(47) W. G. Kummel. Introduction to the New Testament. P. 159.

(48) Дональд Гатри. Введение в Новый Завет. С. 279.

(49) Д. Бош. Преобразования миссионерства. Спб.: «Библия для всех». «Богомыслие», 1997. С. 100.

(50) Джон Стотт. Деяния Апостолов. Спб.: Мирт, 2000. С. 469.

(51) Р. Т. O’Brien. «Letters, Letter Forms» in Dictionary of Paul and His Letters. П.: InterVarsity Press, 1993. P. 550, 551.

(52) См. подробную дискуссию на эту тему в статье Stanley E. Porter «Paul of Tarsus and His Letters» in Handbook of Classical Rhetoric in the Hellenistic Period 330 B. C.-A.D. 400. Edited by Stanley E. Porter. Leiden: Brill, 1997. PP. 534-585.

(53) Генри А. Верклер. Герменевтика. Мичиган. Бейкер Бук Хауз, 1995. С. 67.

(54) См. Roland Meynet. Rhetorical Analysis. An Introduction to Biblical Rhetoric. England: Sheffield Academic Press, 1998. P. 182.

(55) А. А. Волков. Курс русской риторики. М.: Издательство храма св. муч. Татианы, 2001. С. 71.

(56) Здесь мы приводим самую упрощенную план-схему речи или письма. Наиболее полный, развернутый план можно найти в ставшем классическим труде немецкого лингвиста, филолога и литературного критика Генриха Лойсберга: Heinrich Lausberg. Handbook of Literary Rhetoric. A Foundation for Literary Study. PP. 112 — 208.

(57) Нижеследующие данные были почерпнуты из Handbook of Classical Rhetoric in the Hellenistic Period 330 B. C. — A. D. 400. Edited by Stanley E. Porter. PP. 534-585; 587 — 607.

(59) Данный риторический прием представляет собой попытку расположить к себе аудиторию, обратив внимание на несчастье или какую-то несправедливость, которая уже приключилась с ней или может случиться в будущем. См. Heinrich Lausberg. Handbook of Literary Rhetoric. A Foundation for Literary Study. P. 207.

(60) Игра на чувствах аудитории с целью привлечь ее на сторону оратора. См. там же.

(61) Симушов А. К вопросу о методологии исследования новозаветных гимнов. «Богословский Вестник». Заокский: Заокская духовная академия. No4/ноябрь, 2001. С. 36. (62) Классификация приведена по: R. P. Martin. «Hymns, Hymn Fragments, Songs, Spiritual Songs» in Dictionary of Paul and His Letters. Editors: G. F. Hawthorne, R. P. Martin, D. G. Reid. II.: InterVarsity Press, 1993. PP. 421,422.

(63) R P. Martin Dictionary of Paul and His Letters. P. 66

(64) Там же. С. 420.

(65) Д. Гатри. Введение в Новый Завет. С. 268.

(66) Симушов А. «Богословский Вестник». No4/ноябрь, 2001. С. 75.

(67) S. Greidanus. «Preaching from Paul Today». Dictionary of Paul and His Letters. P. 743.

(68) D. A. Carson, D. J. Moo, L. Morris. An Introduction to the New Testament. P. 481. ,Л .Д

(69) D. A. Carson, D. J. Moo, L. Morris. An Introduction to the New Testament. C. 478.

(70) Dennis L. Stamps. «The Johannine Writings» in Handbook of Classical Rhetoric in the Hellenistic Period 330 B. C. — A. D. 400. P. 627.

(71) Вот какими словами Павел обычно начинал свои апостольские послания: «Павел всем находящимся в Риме возлюбленным Божиим, призванным святым: благодать вам и мир…» (Рим 1:1,7); «Павел… церкви Божьей, находящейся в Коринфе: благодать вам и мир…» (1 Кор 1:1-3; ср. 2 Кор 1:1, 2); «Павел… церквам Галатийским: благодать вам и мир…» (Гал 1:1,2); «Павел… находящимся в Ефесе святым и верным во Христе Иисусе: благодать вам и мир…» (Еф 1:1, 2); и т. д.

(72) Скорее всего, речь идет о культе императора Домициана (81-96), который, согласно сообщению Светония, требовал обращаться к нему как dominus et deus [лат.: господь и бог]. (D. А. Carson, D. J. Moo, L. Morris. An Introduction to the New Testament. P. 475).

(73) W. W. Klein, C. L. Dlomberg, R. L. Hubbard. Introduction to Biblical Interpretation. P. 368. .

(74) John J. Collins. The Apocaliptic Imagination. An Introduction to Jewish Apocaliptic Literature. Mi.: Eerdmans Publishing Company, 1988. 2-nd edition. PP. 272, 273.

(75) Д. Гатри. Введение в Новый Завет. С. 746.

(76) Д. Гатри. Введение в Новый Завет. С. 747.

(77) Dennis L. Stamps. «The Johannine Writings» in Handbook of Classical Rhetoric in the Hellenistic Period 330 В. С. — A. D. 400. PP. 629,630.

(78) Цитируется по: Д. Гатри. Введение в Новый Завет. С. 747.

(79) J. J. Collins. The Apocaliptic Imagination. P. 283.

(80) Д. Гатри. Введение в Новый Завет. С. 747.

(81) Аллюзия (от фр. allusion, «намек») — «стилистическая фигура, заключающаяся в соотнесении описываемого или происходящего в действительности с устойчивым понятием или словосочетанием литературного, исторического, мифологического порядка» (Словарь иностранных слов. М.: «Русский язык», 1989. С. 28).

(82) Hans К. LaRondelle. How to Understand the End-Time Prophecies of the Bible. FL, Sarosata: First Impressions, 1997. P. 91.

(83) E. Уайт. Деяния апостолов. С. 585. Цитируется по: Hans LaRondelle. P. 91.

(84) W. W. Klein, C. L. Dlomberg, R. L. Hubbard. Introduction to Biblical Interpretation. P. 369.

(85) См. «В начале было Слово…» Заокский: «Источник жизни», 2002. С. 214-221.

(86) Подробней об этом см. С. Raymond Holmes. The Last Word. An Eschatological Theology of Preaching. Mi.: AUP, 1987.

(87) D. E. Aune. «Apocalypticism» in Dictionary of Paul and His Letters. P. 25.

Можно утверждать о том, что и в других книгах Ветхого Завета встречаются пророчества апокалиптического характера. См., например, Ис 24-27; Иез 40-48 и др.

(89) D. E. Aune. .Apocalypticism» in Dictionary of Paul and His Letters. P. 27.

(90) W. W. Klein, С. L. Dlomberg, R. L. Hubbard. Introduction to Biblical Interpretation. P. 371.

(91) John J. Collins. The Apocaliptic Imagination. P. 279.

(92) А. Лосев. Самое само. С. 393.

(93) Приводится по Lee J. Gugliotto Handbook for Bible Study. MD.: Review and Herald Publishing Association, 1995. PP. 90-93

(94) Одним из наиболее точных и полных источников по вопросу определения дат царствования иудейских и израильских царей является книга адвентистского богослова Эдвина Тиле (Edwin Richard Thiele) The Mysterious Numbers of the Hebrew Kings. MI.: Grand Rapids, Kregel, 1994.

(95) Греческое sugcraomai можно перевести и как «иметь отношения, иметь что-л. общее ( кем-л.), а также «пользоваться одной посудой» См Клеон Л. Роджерс-младший, Клеон Л Роджерс III. Новый лингвистический и экзегетический ключ к греческому тексту Нового Завета. СПб.: «Библия для всех», 2001 С 325.

(96) Нумизматика — это вспомогательная историческая дисциплина, предметом изучения которой являются монеты.

(97) L. Gugliotto. Handbook/or Bible Study. P. 119.

(98) См. там же. PP. 215-260.

(99) «Время составления значительной части текстов не может быть определено с желаемой точностью, — утверждает такой авторитетный египтолог, как А. Л. Коцейовсий. — Больше того, при современном, по крайней мере, состоянии науки, нечего и думать о возможности точно определить момент происхождения каждой строки «Текстов Пирамид», о возможности проделать над ними ту же самую работу, какую протестантская теология пытается выполнить над текстами Священного Писания Ветхого Завета». Тексты Пирамид Под общей редакцией А. С. Четверухина. Спб. Журнал «Нева», Летний сад, 2000. С. 43,47.

(100) HSS = Harvard Semitic Series; JEN = Объединенная с Иракским музеем экспедиция в Нуци; G = тексты Нуци, опубликованные С. J Gadd в Revue d’Assyrologie et d’archaeologie orientate 23 [1926] 49-61; PS = тексты Нуци, опубликованные Preiffer и Speiser в Annual of American Schools of Oriental Research 16 [1936].

(101) К. С. Льюис. Чудо. Собр. соч. Т. 7. С. 261.

(102) Каббалисты — приверженцы религиозно-философского учения, мистической доктрины средневекового иудаизма.

(103) Еврейское слово menorah имеет значение семисвечного светильника, использовавшегося в святилище. Текст в Исх 25.25-31 также является хорошим примером концентрической композиции. См. Rhetorical Analysis. P. 63.

(104) Rhetorical Analysis P. 173.

(105) Паратаксис — от гр. parataxis, что означает выстраивание войск в боевом порядке.

(106) Rhetorical Analysis. P. 175.

(107) Там же. С. 176.

(108) Walter С. Kaiser, Jr. Toward an Exegetical Theology. Mi.: Baker Book House, 1993. PP. 71, 72.

(109) Хорошая попытка синопсиса (согласования) книг Царств и Паралипоменон содержится в книге Chronicles and Its Synoptic Parallels in Samuel, Kings, and Related Biblical Texts. Editors: John C. Endres, William R. Millar, John Barclay Bums. Minnesota, Collegeville: The Liturgical Press, 1998.

(110) Как заявил известный исследователь синоптической проблемы Р. Штейн, «очевидно… что этот поиск объективно поданной биографии Иисуса был обречен на неудачу с [самого] начала» («Synoptic Problem» in Dictionary of Jesus and the Gospels. P. 792). К сказанному можно было бы добавить утверждение Елены Уайт, согласно которому «Слово Божье… содержит в себе такие тайны, которых никогда полностью не постичь ограниченным существам. Действительно, Он [Бог] не лишил сомнение основания… Кто хочет сомневаться, тот найдет для этого повод, кто же хочет познать истину, тот найдет для своей веры достаточные основания» (Ellen G. White. True Education. An Adaptation o/Education. Idaho: Pacific Press Publishing Association, 2000 P. 101).

(111) Подробней о том, что такое главная идея отрывка, см. с. 271.

(112) R. Н. Gundry. Mark. A Commentary on His Apology for the Cross. Mi.: Grand Rapids 1993 P. 804.

(113) R. Н. Gundry. Mark. P. 804.

(114) Могла D. Hooker. The Gospel According to Saint Mark. Hendrickson Publishers, 1997. P. 329.

(115) По преимуществу (лат.).

(116) William L. Lane. The Gospel According to Mark. Mi.: Grand Rapids, 1990. P. 494.

(117) Как известно, на страницах Нового Завета мы встречаем несколько женщин, носящих имя Марии: (1) Мария — матерь Иисуса (Мф 1:18); (2) Мария Магдалина — сестра Марфы и Лазаря (Ин 11:1; Лк 10:38,39); (3) Мария — мать Иакова (Мк 16:1); (4) Мария Клеопова — сестра Марии матери Иисуса (Ин 19:25); (5) Мария — мать Марка Иоанна, автора Евангелия по Марку (Деян 12:12). Из всех евангелистов только Иоанн считает необходимым назвать имя женщины, совершившей такой экстраординарный поступок (см. Ин 11:2; 12:3). Другие евангелисты по каким-то причинам этого не делают. Почему этого не делает, в частности, Марк, можно только догадываться, особенно если принять во внимание два факта: во-первых, он включает Марию Магдалину в число женщин, которые пришли помазать тело в первый день недели (Мк 16:1), — желание, продиктованное любовью, но не верой; во-вторых, мать евангелиста Марка тоже звали Мария, и жила она в Иерусалиме, недалеко от которого находилось селение

Вифания (Деян 12:12). Елена Уайт тоже высказывается в пользу того, что эту женщину звали Мария Магдалина, однако противопоставляет ее другим женщинам, что пришли ко гробу Иисуса на заре первого дня недели, «чтобы… [еще раз?] умастить тело Его» (Мк 16:1; — П. К.; ср. Лк 24:10, где говорится и о других, кто пришел в то утро ко гробу). Вот ее слова: «Женщины, которые принесли благовония к гробу, старались напрасно — ведь Он воскрес [значит, они не верили в Его воскресение, о котором Иисус неоднократно говорил им? — см. Мк 8:31; 9:9; 10:34)]. Но Мария выказала свою любовь к Спасителю, когда Он мог оценить ее преданность, — она помазала Его для погребения…»(Е. Уайт. Желание веков. Заокский: «Источник жизни», 2001. С. 560).

(118) John Dominic Crossan. The Birth of Christianity. Edinburgh: Т .Т Clark, 1998. P. 558.

(119) Ганс Ларонделл. Израиль Божий в пророчестве. Заокский: «Источник жизни», 1998 С. 21,22

(120) Г. Ларонделл. Израиль Божий в пророчестве. С. 32.

(121) Статистика приводится на основе книги Сидней Грейданус (Sidney Greidanus) Preaching Christ From The Old Testament. A Contemporary Hermeneutical Method. Mi.: Grand Rapids, 1999. P. 185.

(122) Так, исследование, проведенное в одной из местных адвентистских общин, показало, что из сорока проповедей, прочитанных на богослужениях в пятницу и субботу, христоцентричны-ми были только тринадцать, то есть 32%. Однако такая ситуация не является проблематичной исключительно для адвентистской Церкви, но встречается и среди других протестантских церквей. Изучив 200 проповедей, опубликованных за 10 лет (1981-1991) в таких известных среди проповедников журналах, как Pulpit Digest и Preaching, Дэвид Уэллс пришел к выводу, что «только 19,5% из этих проповедей своим содержанием и организацией материала отражали положенный в их основу библейский отрывок… [а] многие проповеди не имели даже различимого христианского характера… Подавляющее большинство проанализированных проповедей — более 80% — были антропоцентричными» (Цитируется по: Marva J. Dawn. Reaching Out Without Dumbing Down. Mi.: Grand Rapids, 1995. P. 227).

(123) Вот как об этом пишет в своих лекциях по гомилетике Карл Барт: «…в Библии есть только одна единственная тема — Слово Божье, Его откровение, Сам Христос. Эта грубая ошибка [постулировать какую-либо другую тему] есть ничто иное, как надменная, но тщетная попытка вывести Иисуса Христа на сцену, благодаря, так сказать, нашим дискуссиям» (Homilelics. Louisville: Westminster: John Клох Press, 1991. P. 103).

(124) В своем втором томе, Книге Деяний Апостолов, Лука устами своих главных героев последовательно проводит тезис о том, что исповедание Иисуса Христом и Господом имеет твердое основание в каждой из трех частей Ветхого Завета: в законе (Деян 3:22, 23; 15:20,21; 7:2-44); в пророках (Деян 2:16; 3:18, 21, 24; 7:45, 48-50; 8:32, 33; 10:43; 13:27, 40, 41, 47; 15:15-17; 28-25-27); в псалмах (Деян 1:20; 2:25,30,34; 4:25; 7:45,46; 13:33-37). См. также утверждения общего характера в Деян 13:29; 18:28; 24:14; 26:22; 28:23.

(125) Этим выражением я обязан своему студенту Валерию Переверзину.

(126) Е. Уайт. Служители Евангелия, С. 156.

(127) Там же С. 158.

(128) Ганс Ларонделл. Израиль Божий в пророчестве. С. 21.

(129) Из этих слов можно сделать вывод о том, что христоцентричность проповеди — это не чья-то гомилетическая прихоть, но веление Самого Господа Иисуса Христа.

(130) Еще до Пятидесятницы, читаем мы у евангелиста Иоанна, Иисус «дунул» на учеников и добавил: «Примите Духа Святого!» (Ин 20:22). Согласно верному замечанию Елены Уайт, «с тех пор… слова Его исходили из их уст» (Бюллетень Генеральной Конференции. 3-й квартал, 1900 г. Цитируется по: Е. Уайт. Сыновья и дочери Бога. Заокский: «Источник жизни», 2000. С. 209).

(131) Цитируется по: Introduction to Biblical Interpretation, 346.

(132) Веяние Святого Духа в апостольской проповеди чувствуется и при чтении их посланий (см. 1 Кор 2:12, 13; 2 Кор 3:3; Гал 3:2; 1 Фес 1:5; Еф 1:13, 17; 1 Петр 1:12; Евр 2:3,4; и т. д.). Интересно отметить и то, что влияние на учеников Иисуса Его притчи о сеятеле было столь сильным и глубоким, что это сказалось на их образе мышления и, соответственно, языке. Так, апостол Петр пишет: «Как возрожденные не от тленного семени, но от нетленного, от слова Бо-жия, живого и пребывающего вовек. Ибо всякая плоть — как трава, и всякая слава человеческая — как цвет на траве… Но слово Господне пребывает вовек; а это есть то слово, которое вам проповедано» (1 Петр 1:23-25). Похожая терминология встречается у Иакова — «слово насаждаемое» (Иак 1:21), не говоря уже об апостоле Павле, который мыслил себя со-сеятелем Христу: «Я насадил, Аполлос поливал, но возрастил Бог. Ибо мы соработники у Бога, а вы Божия нива…» (1 Кор 3:6,9). Ему же принадлежит ряд высказываний о «возрастании слова благовестия» (Кол 1:5, 6; 2 Фес 3:1).

(133) Впоследствии, излагая свое учение о дарах Духа Святого, апостол Павел не преминул отметить Его доминирующую роль и в проповеди, причем проповеди христоцентричной: «Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом» (1 Кор 12:8; ср 2-2-12:3).

(134) Подробней см.: Sidney Greidanus. Preaching Christ From The Old Testament. PP. 279-292.

(135) Проповедь Слова Божия. М: Духовное возрождение, 1997. С. 61.

(136) А. А. Ивин. Логика. М.: ФАИР-ПРЕСС. С. 5.

(137) Там же. С. 25. Впрочем, такой известный логик, как Готтлоб Фреге дает несколько иное от приведенного выше определения логической науки, когда говорит, что «в логике речь идет о законах бытия истины, а не о законах признания чего-то истинным; не о том, как у человека протекает мышление, а о том, что надо делать, чтобы не упустить истины». См.: Г. Фреге. Логика и логическая семантика. М.: АСПЕКТ ПРЕСС, 2000. С. 324.

(138) Брюс М. Мецгер. Текстология Нового Завета. М.: Библейско-богословский институт ев апостола Андрея, 1996. С. 145, 146.

(139) Цитируется по: Е. К. Войшвилло, М. Г. Дегтярев. Логика. М.: ВЛАДОС, 1998. С. 38.

(140) Свидетельством того, что ситуация в этом вопросе стала меняться в лучшую сторону, является недавний выход в свет книги В. А. Карпунина «Логика и богословие» (Спб.: «Библия для всех», 2002).

(141) Д. И. Грядовой. Логика. Структурный курс основ формальной логики. М.: «ЩИТ-М», 2000. С. 13.

(142) Логика. 10-11 классы. Учебное пособие. М.: Издательский дом «Дрофа», 1995. С. 25,26.

(143) Е. К. Войшвилло, М. Г. Дегтярев. Логика. С. 277.

(144) Д. И. Грядовой. Логика. Структурный курс основ формальной логики. С. 33.

(145) Подробнее см.: Б. В. Григорьев. Классическая логика. М.: «Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС», 1996. С. 31, 32. Г. И. Рузавин. Логика и аргументация. М.: «Культура и спорт», 1997. С. 119. А. А. Ивин. Логика. М.: Гардарики, 2000. С. 141.

(146) Б. К. Войшвилло, М. Г. Дегтярев. Логика. С. 328.

(147) Б. В. Григорьев. Классическая логика. С. 54.

(148) Там же.

(149) Г. И. Рузавин. Логика и аргументация. С. 222.

(150) Г. И. Рузавин. Логика и аргументация. С. 226.

(151) Е.В.Клюев. Риторика. Учебное пособие для вузов. М.: «Издательство ПРИОР», 1999.С. 101.

(152) Е. В. Клюев. Риторика. С. 102.

(153) Вопрос богодухновенности здесь не затрагивается, поскольку автор исходит из предпосылки о том, что и текст Библии, и проповедь священнослужителя вдохновляются свыше.

(154) Логика 10-11 классы. Учебное пособие С. 87.