В чем нуждается церковь

Нынешнее состояние церкви

Итак, перчатка брошена. Я придерживаюсь того мнения, что церковь евангельского вероисповедания, потворствующая своим желаниям, слаба и поверхностна. Я утверждаю, что она воспитана исключительно своей культурой. Но разве не сказал Иисус: «Ученик не бывает выше своего учителя; но, и усовершенствовавшись, будет всякий, как учитель его» (см. Лк. 6:40). К тому же я считаю, что глубокий кризис церкви — это кризис «продукции», или того типа людей, который «производится» ею. Я предлагаю решать проблему, соблюдая заповедь Христову учить христиан исполнять все, что Он повелел.

В критическом подходе к современной церкви я вовсе не одинок. Другие, более осведомленные и умудренные опытом, говорят о том же. Например, Элтон Трублад (Elton Trueblood):

Самая большая и характерная слабость современной христианской церкви состоит, пожалуй, в том, что миллионы предполагаемых ее членов вообще не задействованы в служении и, что еще хуже, не видят в этом ничего странного. Приняв Христову цель сделать церковь воинствующей общиной, немедленно понимаешь, что шаблонные мероприятия здесь никуда не годятся. Когда 90 процентов воинства не обучено и не вовлечено в дело, победить невозможно. Однако нынешняя ситуация в церкви именно такова. Мнимые христиане не понимают, что верность Христу, личное участие в Его служении — это значит идти, когда поднимается облако, и стоять, когда оно стоит (1) .

В 1980 г., по данным Института Гэллапа (2) , отмечалось, что из 22 миллионов евангельских верующих, регулярно посещающих церковь, лишь 7 процентов имеют ту или иную подготовку по евангелизации и только 2 процента привели к Иисусу Христу хотя бы одну душу. Интересно знать, захотелось бы кому-нибудь пойти в бой, имея среди соратников только 7 процентов обученных и 2 процента получивших боевое крещение воинов? За восемь лет, пока я молился, чтобы эти цифры изменились, я полагаю, они остались почти такими же (3) .

Вот прекрасный пример того, как важна правильная постановка вопросов. Могут ли 3 000 собравшихся на богослужение представлять собой великую церковь, если только 7 процентов из них обучены свидетельствовать о Христе и только 2 процента привели к Иисусу Христу по крайней мере одну душу? Испытание церкви, помимо испытания личной святости ее членов, состоит в ответе на вопрос, насколько действенно они проникают в этот мир. В американских общинах есть множество духовных шизофреников, они занимают места на скамейках, оценивают проповеди, но их вера и жизнь не согласуются друг с другом.

Христиане плохо подготовлены главным образом потому, что их пастыри не выработали методов, как обучать людей исполнять заповеданное Христом. В результате они ощущают ужасающее бессилие и угрызения совести.

Большинство церквей растет в результате простого перехода людей из церкви в церковь. Обмен святыми — веление последнего времени. Действительно, обратившихся в веру Христову в некоторых «великих церквах» можно пересчитать по пальцам. Вместо этого церкви прельщают множество людей занятной проповедью и музыкой, услаждающей слух. Поэтому люди и считают, что церковь велика, а сотрудники ее заняты подобающим делом. В действительности толпы собирают те церкви, программа которых кажется народу лучше; но не так ли рестораны и театры в миру считаются лучшими тогда, когда они могут предложить больше развлечений?

Отношения между клиром и прихожанами стали такими, что клирики превратились в профессиональных исполнителей, а прихожане — в зрителей. Чем ярче представление, тем больше сборище. Давно известный факт — народу нужно хлеба и зрелищ. И ничего больше — ни намека на цели, поставленные Христом перед церковью. Как утверждает Элтон Трублад, «копеечные христиане обычно валом валят на воскресное богослужение. Но это копеечное рвение, так как они мнят себя зрителями на спектакле» (4) . Далее Трублад подчеркивает, что акцент на количестве людей, собирающихся для поклонения, ставился до Христа и у язычников: «Мы возвращаемся к ветхозаветному менталитету, когда смотрим на число людей, собравшихся в храм на ритуальное действо. Именно это было делом, по Ветхому Завету, предостойнейшим. Между тем мы забыли слова Иисуса из Евангелия от Матфея (12:6): «Но говорю вам, что здесь Тот, Кто больше храма» (5) . Толпа соберется всегда, только подай зрелище и не потребуй многого.

Преуспевание ослепляет, а реальность между тем ускользает из виду. Здравы ли в вере христиане, имеет ли место репродукция, готовят ли наставников? Что требуется от людей? Живут ли и служат ли они по заповедям Божьим? Христиан следует собирать учиться, чтобы подготовить для благовествования миру.

Рассматривая церковь наших дней, Джордж Барна (George Barna) замечает:

Современные христиане ратуют за свободу человеческой личности делать все, что вздумается, лишь бы это не мешало ближним. Двое из пяти христиан найдут это мнение правильным, отвергая при этом безусловные нравственные нормы и библейский моральный закон. Трое из десяти согласятся, что самое важное в жизни — быть веселым и счастливым. Христиане просто влюблены в деньги и другие вещи, и как тут скажешь, что в их сердцах владычествует христианская вера! К примеру, больше половины христианской публики считает, что денег на покупку необходимого, не говоря уж о желанном, никогда не хватает. Одному из четырех верующих мыслится, что деньги — это мерило преуспевания. Люди, исповедующие такие ценности, встречаются среди христиан с той же частотой, что и придерживающиеся подобных взглядов среди нехристиан, что говорит о том, как бессмысленна христианская вера в жизни миллионов мнимых верующих (6) .

Христиане просто не научены благовествовать там, где это им по силам, и к тому же их моральные ценности «полиняли». Граница, отделявшая христиан от нехристиан, сделалась сейчас неопределенной и продолжает ускоренно стираться. Утверждаю это с полным правом на основании собственного пастырского опыта. В том, как христиане расходуют деньги и убивают время, как относятся к труду и отдыху, разводу и повторному браку, больше отражается влияние окружающей культуры, чем Священного Писания. Короче говоря, церковь страдает ужасной немощью — ей недостает навыков служения и моральной устойчивости.

Когда Оз Гиннесс (Os Guinness) говорит: «Мы утратили свое естество, и нет больше святая святых, одна суета сует… мы боготворим свое Я, не идя дальше последних впечатлений» (7) , он имеет в виду немощь церкви. Данные Института Джорджа Гэллапа подтверждают это мнение. Только 42 процента христиан знают, и то по большей части из телевизионных передач, что Нагорную проповедь произнес Христос. Еще меньше тех, кто может назвать евангелистов или перечислить Десять заповедей. Евангельские верующие обнаруживают поразительное незнание Библии. Ученье — свет, а неученых тьма. Пасторы евангельского толка бывают столь близоруки, что не различают того, о чем тут говорится. Проповеди, звучащие из их уст, не учат народ подлинно христианской жизни. Сами христиане — ходячие указатели на страшный недостаток как знания, так и практики.

Фрэнсис Шеффер предостерегал нас: «Вот оно ужасное несчастье евангельского движения — безуспешные попытки протестантского мира держаться истины как таковой. Одним словом, приспособленчество: евангельская церковь приспособилась к суетному духу века сего» (8) .

Порою в горьких плодах библейского невежества и связанного с ним приспособленчества мы убеждаемся самым неожиданным образом. Недавно Джордж Барна провел опрос 10 000 молодых людей евангельского вероисповедания. Тревогу вызывает тот факт, что упадок нравственности обнаруживается уже среди американских подростков, посещающих евангельские церкви. 43 процента молодых людей в возрасте до 18 лет имели половые сношения. 24 процента считают добрачную сексуальную жизнь допустимой. Половую активность в любой форме находят допустимой 39 процентов. 55 процентов не могли сказать, в чем кроется зло добрачных половых связей. Поразительнее всего то обстоятельство, что 47 процентов юношей и 65 процентов девушек, ведущих добрачную половую жизнь, отметили, что вступили в половую связь против своей воли.

Механизм переноса ценностей и приоритетов от родителей к детям действует слабо, поскольку большинство родителей в евангельских церквах в отношении ценностей идут с миром на компромисс. В целом родители не придают большого значения нравственным принципам и идеалам, поэтому их дети обнаруживают такой же недостаток преданности этим идеалам, что и родители.

Джордж Гэллап находит, что людей, глубоко верующих, среди христиан евангельского вероисповедания встречается не больше 10 процентов. Эти люди как раз и несут основное бремя, и они будут изменять мир. Эти непримиримые и есть «одержимые славой». Из них происходят те 7 процентов, обученных евангелизации, о которых говорилось выше. Эти 10 процентов глубоко верующих свидетельствуют о реальной эффективности механизма переноса ценностей — коэффициент полезного действия равняется 10 процентам.

Подробнее об этом поговорим ниже, здесь же будет достаточно отметить, что мы принесли в жертву истину — заповедь, согласно которой мы обязаны стремиться к подлинным ценностям. Мы не исполняли, а прославляли Великое поручение. Церковь пыталась благовествовать миру, не воспитывая учеников. Импульсивность человеческого естества и влияние окружающей культуры, побуждая стремиться к немедленным результатам, заставляли пасторов избирать кратчайшие пути. Но в деле благовестия срезать углы бесполезно; почти всю дорогу мы терпели провал за провалом и начинали снова. Есть только один верный путь к благовестию глобальных масштабов — наставничество. Истина, состоящая в том, что наставничество есть верный путь к всемирной евангелизации, ведь без него не бывает репродукции и преумножения, остается неизменной. Потакая своему Я и удовлетворяя сиюминутные потребности, мы принесли наставничество на алтарь материального благосостояния. Именно таким видится мне ужасное несчастье евангельского движения.

Я, пожалуй, согласен с мнением бывшего редактора периодического издания Christianity Today и заслуженного ректора Евангельской семинарии Святой Троицы (Trinity Evangelical Divinity School) д-ра Кеннета Канцера (Kenneth Kantzer):

Мое мнение (пускай и недоказуемое) заключается в том, что евангельское христианство сейчас слабее, чем пятнадцать или пятьдесят лет тому назад. Люди часто думают, что оно стало сильнее, потому что они больше слышат о нем из средств массовой информации. Ведь пресса теперь высказывается о нем куда лучше, чем после Первой мировой войны. К тому же сейчас евангельские верующие осознают себя христианами больше, чем когда-либо с начала века. И все же влияние евангельской веры и евангельской этики на общество катастрофически ослабевает. Наша культура, наша страна и, конечно, Западная Европа, уклоняются от библейского христианства все дальше и дальше (9) .

Я тоже не в силах доказать, что евангельская церковь пребывает именно в таком бедствии, о котором говорится здесь; однако я вполне согласен с такими людьми, как Элтон Трублад, Дональд Блеш (Donald Bloesch), Джордж Барна, Оз Гиннесс, Фрэнсис Шеффер, Хауард Снайдер (Howard Snyder), Кеннет Канцер и другие. Помнится, Билли Грэм говорил, а с тех пор прошло уже достаточно много лет, что 95 процентов всех христиан влачат безнадежное существование обреченных на поражение людей. Я тогда не очень-то поверил этой цифре, но теперь оставил все сомнения. С этим постыдным бессилием христианства необходимо что-то делать, и, мне думается, решение очевидно. Следует улучшить качество нашей «продукции»; мы должны «производить» здравомыслящих, «репродуцирующихся» учеников, которые будут действенно возвещать миру о Христе. Но как это сделать? Об этом и говорится далее в моей книге.

Ясно выраженное пасторское пожелание

Пасторам хочется поступать по истине. Я не знаю ни одного пастора, который отказался бы «производить» жизнеспособных христиан, умеющих действовать в различных сферах. Все они согласны с тезисом, выдвинутым в этой книге, — евангельская церковь нуждается в возрождении. Все они хотят готовить учеников и содействовать миссии Церкви, хотя многие и не знают как. В том-то все и дело, хотя, признаюсь, это сначала удивляло меня. Я сомневался в том, что пасторов нужно учить, как организовывать в церкви подготовку учеников.

Мы, пасторы, нередко бываем пресыщены разными семинарами, книгами и другими средствами профессиональной поддержки, ведь они надевают на наши глаза розовые очки, а это мешает нам должным образом понимать и оценивать состояние церкви. Знакомясь со многими отчетами о преуспевающих евангельских общинах, мы находим, что евангельская церковь как бы благоденствует. «Взгляни-ка на все эти преуспевающие церкви — у них нет никакого видения наставничества, зато у них больше народу; они посылают в мир больше миссионеров; у них потрясающие планы чуть ли не для всех нуждающихся в обществе». Однако у такого подхода имеется громадное слепое пятно — ведь анализируя состояние церкви, глядя на нее сквозь розовые очки, мы рассматриваем только 5 процентов евангельских церквей.

Сейчас поясню, в чем тут дело: я не надеюсь «достучаться» до верхних 5 процентов. Здесь на полном ходу действуют гениальные предпринимательские пасторские модели. Они чрезвычайно эффективны, и Бог широко пользуется ими, заботясь о народе, и из них можно почерпнуть несколько полезных в деле служения правил и советов. Однако с точки зрения полного копирования они принесут больше вреда, чем пользы. Пасторам типичных общин лучше бы никогда не слышать о них и не подвергаться влиянию этих верхних 5 процентов.

Верхние 5 процентов подают среднему, типичному пастору нереалистические, неисполнимые, способные породить лишь комплекс вины образцы, что угрожает его служению. Давление, оказываемое этими образцами, расстроило многих. Вместо того чтобы осуждать верхние 5 процентов за их работу, нам следует благодарить за них Бога и на этом прекратить разговор. Тем не менее я надеюсь, что эти верхние 5 процентов усвоят методологию, изложенную в моей книге, но до тех пор они не могут быть моей аудиторией. Я же обращаюсь к 95 процентам пасторов, которые хотят созидать духовно здравые, плодоносные церкви. Я выдвигаю очевидный и простой тезис, который вполне приемлем для пасторов средних способностей.

Верхние 5 процентов в моих советах не нуждаются, так что за чтением этой книги они просто уснут. А вот для нижних 95 процентов изголодавшегося пасторского воинства моя книга станет полезной пищей. Я говорю это на основе личного общения с пасторами. После выхода в свет книги Иисус Христос–Наставник, пасторы, заинтересованные моим методом, стали звонить, присылать письма и даже посещать меня. При этом все обычно говорили нечто следующее: «Я с вами полностью согласен, но как мне применить этот метод у себя в церкви?» Я выступал на различных конференциях, беседовал с руководством различных церквей, но те же самые разговоры не умолкали: «Ну, конечно, мы «за»; именно это нам и надо, и все же как?» Оказывается, и это стало откровением для меня, между желанием и исполнением дистанция огромного размера. Это побудило меня сделать три дела.

Сначала надо было создать церковь. В июне 1984 г. я распрощался с одной организованной общиной и приступил к созданию другой, в Сан-Диего. Мне надо было знать, окажется ли жизнеспособным наставничество в качестве главного служения церкви. Для этого требуется три вещи:

1. Пастор должен исповедовать наставничество и возвещать о нем с кафедры как о первом в списке приоритетов.

2. Философия наставничества и его цели должны находить отражение в церковной печати и входить в устав церкви как мерило ее достижений.

3. Эта философия должна претворяться в жизнь руководством церкви. Пастор и другие церковные лидеры должны быть эффективными наставниками сами.

Я хотел рассмотреть, как работают эти принципы на деле с самого начального этапа. Бог щедро благословил эти приоритеты, поскольку они угодны Ему. Сейчас церковь в Сан-Диего духовно здорова, растет и служит во многих сферах. Создание этой церкви породило второе дело.

На этом этапе ряды пасторов пополнялись, а число общин умножалось. Мне не хотелось создавать новые общины только «ради галочки». Я хотел, чтобы они разделяли со мной мои взгляды на воспитание учеников и были способны к репродуцированию, «производству» жизнестойкого «продукта» и самовоспроизведению во всемирном масштабе. Вот почему мы стали активно привлекать в свои ряды людей со сходным образом мысли. Они обеспечивали финансирование проекта и присоединились к нам в Сан-Диего. Я быстро понял, что эти люди, как и другие пасторы, разделяли наш подход, хотя и не умели осуществлять наших принципов на практике. Они ставили те же вопросы, которые задавались мне в многочисленных письмах и по телефону.

В результате мы создали центр по обучению пасторов без отрыва от работы. Мы начали с десяти человек, местных пасторов и наших волонтеров. Скучать не приходилось, поскольку учебная обстановка была живой и динамичной, так что я отдавал обучению пасторов все силы и способности, и даже больше. В совершенствовании нашего подхода мы получали огромную поддержку. В будущем нам хотелось бы «экспортировать» концепцию центра подготовки пасторов, чтобы содействовать созданию церквей, занимающихся воспитанием учеников, в других регионах.

Подготовка без отрыва от работы до сих пор остается для пасторов такой ценной, что мне пришлось совершить еще одно неминуемое дело. Речь идет о книге Пастор и воспитание учеников. Назначение ее — дать пасторам методологическую основу и модель, с помощью которых они смогут внедрять наставничество в своих общинах. Это не единственный путь, а только один из подходов.

Я строил свою модель на основании того, как готовил учеников Христос. В гл. 9 «Как это реализовать в поместной церкви» описывается четырехфазная модель воспитания учеников, которая дает возможность применить методы Христа в условиях поместной общины. Более полное описание этого можно найти в моей первой книге, Иисус Христос–Наставник. Эта модель показывает, как основные фазы Христова подхода к воспитанию учеников могут сочетаться со стандартными средствами служения, которые уже имеются в большинстве общин. На основании опыта обучения организации наставничества в церкви могу заявить, что в этом деле нужны две вещи: 1) пастор должен знать философию системы наставничества и глубоко верить в нее; и 2) у него должна быть модель, система, средство применения этой философии на практике.

Я абсолютно убежден, что Бог желает сделать воспитание учеников основой служения поместной церкви. Мой опыт сотрудничества с пасторами говорит о том, что большинство из них выступает в поддержку этой точки зрения. Я не предлагаю модель создания церкви, преуспевающей по культурным критериям; не могу я поручиться и в том, что наставничество обеспечит рост вашей церкви. Более того, у меня есть достаточно оснований полагать, что на первых порах эта модель воспитания учеников замедлит количественное увеличение вашей церкви. Однако я выдвигаю принципы, исполнение которых людьми Бог ценит. Если церковный народ станет придавать исполнению этих принципов первостепенное значение, а пасторы возложат на него бремя ученичества, церковь станет духовно здоровой и прославляющей Бога. Итак, я обращаюсь к изголодавшемуся пасторскому воинству — 95 процентам пасторов, которые стремятся созидать духовно здравых христиан и бодрые, послушные Господу церкви, созидающие, в свою очередь, новые церкви.

Есть две причины для того, чтобы сделать воспитание учеников важнейшим служением церкви. Во-первых, это нынешнее бедственное положение церкви; ее бессилие дает право на корректировку. Во-вторых, это ясно выраженное пасторами желание предпринять корректировку и сделать воспитание учеников важнейшим служением церкви. Они нуждаются в средствах и в модели. Эта книга пытается дать им то и другое. Но прежде давайте разберем препятствия на пути.