Левит 11, 12

После учреждения священства проявляется различие святого и кощунственного, осуждение скверны (главы 11-15) и того, что следовало делать для очищения от оскверненных. Мы можем обладать даром распознавания только рядом с Ним и когда мы отделены для Него. Таковы постоянный долг и служение священников. Что касается пищи, мы находим сначала то, что позволено есть. Общий принцип, по-видимому, состоит в том, что разрешается есть все, что чисто, то есть находится в полной гармонии со своей стихией, согласно божественному порядку (представленному здесь, несомненно, в символах), как, например, рыбы, у которых есть чешуя. Во-вторых, то, что объединяет полное переваривание с отсутствием этой энергии воли, которая дерзко проникает во все. Необходимо было объединение этих двух условий. Жадность, которая поспешно глотает все в том виде, в каком что-либо попадается ей, или отсутствие спокойной основательности, делали животное нечистым. Чистое животное должно было жевать жвачку и одновременно иметь раздвоенные копыта. Из птиц плотоядные, ночные птицы и те, которые не поддаются приручению, были запрещены. То же самое было для пресмыкающихся. Эти запрещения призывали израильтянина различать, принимая пищу, то, что было нечистым, чтобы питаться только тем, что было чистым, так как Господь был его Богом. “Будьте святы, потому что Я свят”. Глава 12 показывает нам суд Божий, обрушивающийся на то, что для несогрешившего человека могло бы быть радостью и благословением. Рождение мальчика, связанное отныне с грехом, делает мать нечистой, рождение девочки делает ее еще более нечистой, ибо женщина после ее соблазнения оставалась нарушительницей {Слабость падшего естества была связана с тем, что делало нечистым. (Ср. Быт. 1,28). Все, что происходило от самой слабости естества, следствия греха, делало в условиях закона нечистым. Это верно также в духовном плане. Последствия слабости естества — это те же проявления жизни в плоти. Так было с прокаженными: живая плоть делала нечистым, так же как любой другой признак, посредством которого жизнь проявлялась внешне, жизнь, которая стала оскверненной и над которой был вынесен смертный приговор, даже если только слабость была причиной осквернения}.