Лука 23

Язычники, однако, не представлены в этом Евангелии сознательными носителями зла. Мы, несомненно, видим равнодушие, которое в таком случае, как этот, есть вопиющая несправедливость, и видим дерзость, которую ничто не может извинить; однако Пилат делает то, что в его силах, чтобы освободить Христа, а Ирод, разочаровавшись, отослал Его от себя без суда. Воля всецело на стороне евреев. Это характерно для этой части повествования в Евангелии от Луки. Пилат предпочел бы не брать на себя груз этого бессмысленного преступления, и он осудил иудеев; но те были одержимы в своем намерении распять Иисуса, и потребовали выпустить Варавву — бунтовщика и убийцу (стихи 20-25) {Этот умышленный грех иудеев так же выразительно изображен и в Евангелии от Иоанна — это их национальная вина. Пилат с презрением относится к ним; именно здесь они говорят: «Нет у нас царя, кроме кесаря»}. Иисус же по дороге к лобному месту говорит женщинам, с естественным чувством оплакивавшим Его, что все потеряно для Иерусалима, что им следует оплакивать свою долю, а не Его; ибо такие дни грядут на Иерусалим, что заставят их называть счастливыми тех, что никогда не были матерями — дни, когда во тщете они будут искать спасения от ужаса и суда. Ибо если с Ним, зеленеющим деревом, это делают, что станется с сухим древом иудаизма без Бога. И тем не менее, в момент своего распятия Господь заступается за несчастных: они не ведали, что творили — сие есть заступничество, которому обращение Петра к евреям (Деяния 3) является замечательным ответом через Духа Святого, снизошедшего с небес. Иудейские начальники, полностью ослепленные, как и народ, насмехались над Ним за то, что Он не может спасти Себя от креста — не ведая о том, что это было невозможно, коль скоро Он являлся Спасителем, и что от них все было взято, и что Бог учреждал новое мироустроение, зиждущееся на искуплении в силе жизни вечной через воскресение. Чудовищная слепота, которой несчастные солдаты лишь подражали, что и соответствует злобности человеческого естества! Но суд Израилю был на их устах, и (со стороны Бога) на кресте. Это был Царь Иудейский, Который висел там униженный, ибо злодей, повешенный рядом с Ним, мог злословить Его — там, куда Его привела любовь для вечного и настоящего спасения души. Это было явлено в тот самый момент. Оскорбления и насмешки за то, что Он не может спасти Себя от креста, встретили Его ответ в судьбе обращенного злодея, что в тот же день воссоединился с Ним в раю. Эта история живо рисует ту перемену, к которой подводит это Евангелие. Царь Иудейский, по их собственному признанию, не освобожден — Он распят. Какой конец надеждам этого народа! В то же время ужасный грешник, обращенный благодатью прямо на распятии, отправляется прямо в рай. Душа вечно во спасении. Не Царствие, но душа — вне тела — в блаженстве с Христом. Обратите здесь внимание, как близость Христа выявляет злобность человеческого сердца. Никакой злодей не ерничал бы и не срамил другого на виселице. Но в тот момент, когда рядом Христос, это происходит. Но я бы сказал несколько слов о состоянии другого злодея и об ответе Христа. Мы видим все признаки обращения и самого замечательного уверования. Здесь — боязнь Бога, первоначало умудренности; совесть честная и здоровая. Не «и справедливо», а «И мы справедливо»; познание совершенной безгреховной праведности Христа как человека; признание Его Господом в то время, как Его собственные ученики оставили Его и отреклись, и когда не было знамения Его славы или верховности Его Личности. Он был воспринят лишь как один из них. А Царствие Его являлось не чем иным, как предметом насмехательства. Но несчастный злодей наставлен Богом; и этим все ясно. Он также уверен в обретении Христом Царствия, как если бы Он в ту минуту царил во славе. Все его желание состоит в поминовении его Христом вслед за этим; какое уверование во Христа показано здесь через познание Его, несмотря на признанную его виновность! Сие показывает, как вера в сиятельную Его благодать подавила позор человеческого бесчестия, ибо кто вздумал бы просить поминовения, пребывая в постыдном положении висельника! Здесь однозначно проявляется божественное наставление. Разве не знаем мы из учения Божиего, что Христос был безгрешен и что уверенность в пришествии Царствия Его предполагает веру при любых обстоятельствах? Этот обращенный служит единственным облегчением Христа на кресте, и заставляет Его подумать (в ответ на его веру) о рае, что ждал Его по свершении служения, вверенного Ему Отцом Его. Заметьте то состояние освященности, в котором пребывал этот несчастный благодаря вере. Испытывая все муки распятия и веря, что Иисус есть Господь, он не ищет избавления у рук Его, но просит, чтобы Он его помянул в Царствии Его. Он преисполнен одной мысли — иметь свою часть с Иисусом. Он верит, что Господь вернется, он верит в Царствие, в то время как Царь отвержен и распят и нет более надежды человеку. Но ответ Господа в этом Евангелии содержит еще более глубокое откровение в этом отношении и сулит не Царствие, но жизнь вечную, счастье души. Преступник попросил Иисуса помянуть его, когда Он возвратится в Царствие Свое. Ответ Иисуса означает, что не нужно ему ждать дня явленной славы, что будет видима всему миру, но сей же день он будет с Ним в раю. Бесценное откровение, и совершенная благодать! Иисус распятый был более, чем Царь — Он был Спаситель. Несчастный злодей был свидетельством этому, радостью и утешением сердца Господа, первыми плодами любви, которая свела их бок о бок там, где , если бедный злодей носил плод своих грехов от человека, Господь славы нес рядом плод их от Бога, рассматриваемый как злодея в тех же условиях. В результате деяний, уразуметь которые человеку дано только через веру, грехи Его сотоварища были навечно отчуждены от него, память о них была лишь памятью о той благодати, которая унесла их прочь и которая навечно очистила душу от них, так же уготовив его в этот момент ко вхождению в рай, как и его сотоварища по принятию казни — Самого Христа! Теперь Господь, исполнив все и по-прежнему преисполненный силы, предает Дух Свой Отцу Своему. Он препоручает Ему, и сие есть последнее деяние того, что наполняло всю Его жизнь — совершенной силы Духа Святого, сотворявшей деяния в безупречном уповании на Отца Его и в послушании Ему. Он препоручает дух Свой Отцу своему и умирает. Ибо то была смерть, которую Он принял пред лицом Его — но смерть в абсолютной вере, обращенной к Отцу Его — смерть с Богом через веру; но не смерть, что отчуждала от Бога. Тем временем все сущее сокрыло себя — оно постигло уход из мира сего Того, Кто сотворил его. Все есть мрак. Но, с другой стороны, являет Себя Бог — завеса в храме разодралась надвое, сверху до низу. Бог таил Себя в густом мраке — путь в святая святых еще не был явлен. Но теперь завесы нет более; то, что силою безупречной любви изгнало порок, ныне воссияло; а священность бытия Бога есть радость сердцу, а не мука. Что приводит нас в присутствие совершенной святости без завесы, убирает грех, запрещающий нам быть там. Наше причастие к Нему опосредовано Христом, святым и безупречным пред лицом Его в любви. Бедный сотник, пораженный происшедшим, признается — такова власть креста над совестью — что этот Христос, которого он распял, был несомненно праведником. Я говорю — «над совестью», ибо в случае с сотником дальше этого не зашло. Таково же воздействие распятия и на остальных зрителей; они уходили, бия себя в грудь. Они чувствовали, что произошло нечто трагически торжественное — что они роковым образом обесчестили себя перед Богом. Но Бог Господа нашего Иисуса Христа, Отец славный, подготовил все для погребения Сына Своего, восславившего Его принесением Себя в смертную жертву. В смерти Своей Он в кругу людей богатых. Иосиф, человек правдивый и противящийся грехопадению своего народа, кладет тело Господа в девственную гробницу. То была пора приготовления к субботе, однако суббота уже наступала. Женщины, верные той любви (хоть и неведанной) к Нему живому, осматривают место, где положено тело, и отправляются готовить все требуемое для бальзамирования. Лука говорит об этих женщинах лишь в общих словах: поэтому мы остановимся на подробностях в другом месте по мере того, как наше Евангелие подводит нас к следующей картине.