Деяния 23

Павел обращается к совету с серьезностью и достоинством честного человека, привыкшего жить с Богом. Это не свидетельство, данное им ради их же пользы, но это призыв чистой совести к их совести, если у них есть таковая. Немедленным ответом на это является оскорбление от лица суда, или главы совета. Павел, возмущенный этой процедурой, выносит ему приговор от Бога, но, предупрежденный о том, что он был первосвященник (он был одет так, что этого нельзя было распознать), он извиняет себя за невнимание к этому факту, цитируя официальное запрещение закона говорить дурно о начальнике своего народа. Все это было верно по отношению к человеку, но Святой Дух не мог сказать: «Я не знал». Не сила Духа выполнила дело благодати и свидетельства. Но это средство окончательного осуждения Богом людей. Что касается иудеев, это соответствует тому, что Павел появляется здесь. Павел создает гораздо лучшее впечатление, чем его судьи, которые совершенно обесчестили себя и ясно показали свое ужасное состояние, но он появляется перед ними не ради Бога. После этого он пользуется тем, что совет разделился на части, чтобы поселить в нем полный раздор, объявив себя фарисеем, сыном фарисея, и потребовал поставить вопрос о догме этой секты. Это было верно; но это было ниже уровня его собственного слова: «Что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою». Однако иудеи проявили себя полностью. Сказанным Павел вызывает мятеж, и тысяченачальник уводит его от них. Все — в распоряжении Бога. Племянник Павла, нигде ранее не упомянутый, слышит об устроенной для него засаде и предупреждает об этом. Павел посылает его к тысяченачальнику, который быстро отправляет Павла под стражей в Кесарию. Бог не оставил его; все совершалось человеческим и божественным образом. Это был не ангел, как в случае с Петром, и не землетрясение, как в Филиппах. Мы явно стоим здесь на другой основе.