II. Божественный план спасения

А. Вечное Божественное решение

Спасение человечества не стало следствием запоздалого ответа Бога или импровизации, которая понадобилась по причине неожиданного поворота событий после возникновения греха. Скорее, оно проистекает из Божественного плана искупления человека, принятого прежде создания мира (1 Кор. 2:7; Еф. 1:3,14; 2 Фес. 2:13,14) и коренящегося в вечной любви Бога к человечеству (Иер. 31:3).

Этот план охватывает прошлое, настоящее и будущее. Он включает в себя такие реалии и благословения, как избрание и предопределение быть святым народом Божьим; уподобление Христу, искупление и прощение, единство во Христе, запечатление Святым Духом, принятие вечного наследия и прославление (Еф. 1:3–14). В основе этого плана — страдания и смерть Иисуса, которые не были исторической случайностью или следствием исключительно человеческого решения, но коренились в искупительных намерениях Бога (Деян. 4:27, 28). По истине Иисус был Агнцем, закланным от создания мира (Откр. 13:8).

Высказывания Иисуса относительно цели Его пришествия в мир подтверждают реальность существования такого плана. Он пришел исполнить закон (Мф. 5:17), призвать грешников (Мф. 9:13), быть другом отверженных (Мф. 11:19), взыскать и спасти погибшее (Лк. 19:10; ср. 1 Тим. 1:15), а также служить другим и отдать Свою жизнь для искупления (Мк. 10:45). Он все делает во имя Отца (Ин. 5:43) и по Его воле (ст. 30). Являя Бога (Ин. 1:14, 18; 14:7–10), Он приводит людей к Нему (ст. 6) и к вечной жизни или спасению, которое Господь дарует всякому верующему в Него (Ин. 3:15–17; см. Великая борьба I. А).

Б. Заветы Бога в истории

1. Сущность и единство Божьих заветов

Божьи Заветы играют ключевую роль в спасении человека. Хотя Библия говорит о заветах во множественном числе (Рим. 9:4; Гал. 4:24; Еф. 2:12), в Писании существует только один основной завет спасения. Он заключает в себе обетования — благословения и спасение Божье даются Богом, а не зарабатываются людьми. Этот же завет требует от людей отклика веры и послушания. Его сердцевиной является неизменная Божья любовь, о которой многократно говорится в Библии и которая иногда приравнивается к завету (Втор. 7:9; 3 Цар. 8:23; Неем. 9:32; Дан. 9:4). Многочисленность заветов указывает на то, что Бог осуществляет Свои спасительные замыслы и вновь формирует Свой завет, чтобы восполнить нужды Своего народа, живущего в разное время и в разных исторических условиях. Каждая разновидность завета играет свою роль в Его едином замысле спасения.

2. Завет с Адамом, завет с Ноем и вечный завет

Завет с Адамом тесно связан с Божьим обетованием в Быт. 3:15, которое называется протоевангелием (первой проповедью Евангелия). Согласно этому Евангелию в его (208) высшем значении, Христос — Семя победит лукавого (Рим. 16:20). Завет с Ноем — это обетование благодати и жизни. Бог обещает сохранить жизнь Своих творений на земле (Быт. 6:18–20; 9:9–11). Будучи обетованием милости для всех, этот завет называется вечным заветом (ст. 16). Идея «вечности» также присутствует в завете с Авраамом (Быт. 17:7, 13, 19; 1 Пар. 16:17; Пс. 104:10), в Синайском завете, который особо выделял субботу (Исх. 31:16), завете с Давидом (2 Цар. 23:5; Ис. 55:3; Иез. 37:26, 27), в обетовании нового завета о восстановлении Израиля (Иер. 32:40; по–новому он сформулирован в Иер. 31:33; Иез. 16:60) и в жертве Иисуса (Евр. 13:20).

3. Завет с Авраамом, Синайский завет и завет с Давидом

Завет благодати с Авраамом (Быт. 12:1–3; 15:1–5; 17:1–14) имеет фундаментальное значение для всего хода истории спасения (Гал. 3:6–9, 15–18). Через семя Авраама, под которым понимаются не только его бесчисленные потомки, но и конкретно один из его потомков — Христос (ст. 16), Бог намеревался благословить мир. Все, кто будет частью семени Авраамова, узнают, что Бог является их Богом, а они — Его народом. Обрезание станет знамением (Быт. 17:11) уже существующих через веру правильных взаимоотношений с Богом (Быт. 15:6; Рим. 4:9–12).

Завет на Синае, данный после искупления от рабства (Исх. 19:4; 20:2; Втор. 1–3) и содержащий условия искупления и прощения греха через жертву, был также заветом благодати, в нем повторялись основные идеи завета с Авраамом (особое отношение Бога к Своему народу: Быт. 17:7, 8; Исх. 19:5, 6; великий народ: Быт. 12:2; Исх. 19:6; 32:10; послушание: Быт. 17:9–14; 22:16–18; Исх. 19:5 и во всем Пятикнижии). Когда народ нарушил Синайский завет, Моисей молился о том, чтобы Бог вспомнил Свои обетования, данные при заключении завета с Авраамом (Исх. 32:13). Особое ударение на Синайском законе указывало на то, что завет с Авраамом рассчитан на народ, для которого реальность Божьей благодати проявилась в повиновении. Израиль не мог бы стать благословением для мира, если бы он, во–первых, не жил как Божий народ и, во–вторых, как «святой народ» (Исх. 19:6).

Завет с Давидом тесно связан Авраамовым (Иез. 37:24–27) и Моисеевым (2 Цар. 7:22–24) заветами. По условиям этого завета Давид должен был стать князем и царем Израиля (2 Цар. 7:8; Иер. 30:9; Иез. 37:24, 25), а его потомок построить Божий дом или святилище (2 Цар. 7:7–13; Иез. 37:26–28). В нем, согласно Авраамову и Синайскому заветам, обитал бы Бог, и Он был бы Богом израильтян, а они были бы Его народом.

4. Новый завет

Обетование нового завета впервые встречается в Иер. 31:31–33, когда говорится о возвращении Израиля из плена и о тех благословениях, которые Бог желал даровать. Подобно тому, как нарушение Синайского завета (ст. 32) послужило пленению израильтян, возобновление этого завета должно было сохранить детей Божьих и даровать им надежду на будущее. Содержание этого завета

было таким же, как и содержание Синайского завета. Перед нами те же взаимоотношения между Богом и людьми и тот же самый закон (ст. 33). Синайский завет не устарел и не обветшал, но был нарушен. Восстановление этого завета будет залогом прощения грехов народа (ст. 34) и гарантией того, что Бог вложит Свой закон завета и благоговение к Нему (Иер. 32:40) в сердца Своих детей (Иер. 31:33). Это приведет к тому, что все дети Божьи (ст. 34) будут близко знать Бога, и Синайский завет исполнится полностью и окончательно. В Иез. 36:25–28 говорится, что повиновение Божьему закону обусловлено тем, что Бог обновит сердце и вложит в него Своего Духа, Который даст силы для нового послушания.

Особо указывая на прощение (Иер. 31:34) и роль Духа (Иез. 36:37), новый завет связан с идеей завета, утвержденного кровью Христа, дарующей прощение грехов (Мф. 26:28; Лк. 22:20; 1 Кор. 11:25; Евр. 9:15; 12:24), и служением Духа, несущим жизнь (2 Кор. 3:6).

5. Ветхий завет

Понятие «ветхий завет» явно упоминается только во 2 Кор. 3:14, но подразумевается, когда Павел говорит о «двух заветах» в Гал. 4:24, а также в его ссылках на «первый завет» в Послании к Евреям (8:7,13; 9:1,15,18), «второй завет» (9:7) и «лучший завет» (7:22; 8:6).

Высказывания Павла в отношении заветов во Втором послании к Коринфянам и в Послании к Галатам можно правильно понять только через призму его полемики с оппонентами из иудействующих, которых он обвиняет в том, что они ставят на первое место закон, а не Христа. В этом полемическом контексте под ветхим заветом во 2 Кор. 3:14 понимается свод Моисеевых законов, данных на Синае (ст. 15), читаемых через покрывало на глазах, то есть в обход христологичной перспективы, и воспринимаемых как буква. В таком виде он убивает (ст. 6). Когда завеса снимается Христом (ст. 15,16) и человек видит истинное содержание и смысл закона, его озаряет не слава закона, а слава Господня, меняющая жизнь (ст. 18). Но лишь Дух Господень, а не буква, приносит свободу (ст. 17) и жизнь (ст. 6; ср. Рим. 7:6).

Из Послания к Галатам становится ясно, что послушание закону никогда не должно отделяться от взаимоотношений с Богом, основанных на вере, которым отводится главенствующая роль. Когда происходит такое разделение, закон не достигает своей цели — вести к жизни (как изначально предполагалось, Втор. 6:24; Рим. 7:10), а скорее ведет к осуждению (Гал. 3:10; Втор. 27:26). Именно с этой точки зрения следует понимать тот факт, что в Гал. 4:24, 25 Павел отождествляет Синайский завет с рабством. Синайский завет, утверждающийся на реальности искупления Израиля из рабства, совершенного Богом, на Его обетовании быть их Богом и им быть Его народом, включающий жертвенную систему, через которую указывалось на искупление и прощение, изначально не был системой рабства. Но когда закон отделяется от обетования, а вера от дел, завет искажается, и вместо свободы приносит рабство. Правильные отношения между обетованием и законом описаны в Гал. 3:15–4:7. Здесь Павел (209) утверждает, что единственный путь к оправданию лежит через Авраамов завет благодати, принимаемый верой. Синайский закон не противоречил обетованию, данному Аврааму (Гал. 3:21), но усиливал его, ведя ко Христу (ст. 24), «дабы обетование верующим дано было по вере в Иисуса Христа» (ст. 22), закон перестает выполнять роль «детоводителя» и «стража», когда развиваются зрелые взаимоотношения с Христом (ст. 25; 4:1–5).

В Послании к Евреям причина заключения второго или лучшего завета состоит в том, что Бог нашел обещания народа на Синае несовершенными, ибо они нарушили их (Евр. 8:8, 9). Возникла потребность в лучших обетованиях (ст. 6), и в Послании к Евреям о них говорится как об обетованиях нового завета из Иер. 31:33, где Бог вновь подтверждает Синайский завет и обещает дать Божественную силу для его соблюдения. Кроме того, существовала потребность в лучшей жертве (Евр. 9:23), которая могла бы реально очищать от греха (Евр. 10:2–4). Жертвенные законы Синайского завета на самом деле были тенью будущих благ, но не «самым образом вещей» (ст. 1). Таким образом, лейтмотив первого/второго заветов в Послании к Евреям связан с образом мышления, которое оперирует понятиями «обетование — исполнение» и «тип — антитип».