II. Неизменность Божьего нравственного закона

Будучи выражением Божьего характера, закон так же незыблем, как Сам Бог. Поэтому его власть над людьми выходит за рамки времени и пространства. От Бытия до Откровения Закон Божий представляется как вечный.

А. Закон Божий до Синая

Десять Заповедей проистекают из вселенского принципа любви, правившего Вселенной до вторжения греха. Все они, включая четвертую, так или иначе, определяли жизнь людей и в период патриархов: от Адама до Моисея.

I. Десять Заповедей в Книге Бытие

Существование закона считается предпосылкой появления греха. Хотя Десять Заповедей, записанные в Книге Исход, не упоминаются конкретно именно в такой формулировке в Книге Бытие, эти принципы лежат в основе ответственности любого человека.

Первая скрижаль закона, регламентирующая взаимоотношения людей и Бога, косвенно фигурирует в нескольких повествованиях. Наставления Иакова своему дому во время приготовления к поклонению Богу в Вефиле связаны с первой и второй заповедями. Иаков призвал своих домочадцев: «Бросьте богов чужих, находящихся у вас, и очиститесь, и перемените одежды ваши; встанем и пойдем в Вефиль; там устрою я жертвенник Богу…» (Быт. 35:2,3).

Третья заповедь, запрещающая употреблять имя Бога всуе, подразумевается в том эпизоде, где Авраам требует от своего слуги: «Клянись мне Господом, Богом неба и Богом земли, что ты не возьмешь сыну моему жены из дочерей Хананеев» (Быт. 24:3). Обязательство Елиезера не употреблять имени Господа напрасно доказывало, что Авраам мог полностью ему доверять.

Четвертая заповедь, требующая соблюдения седьмого дня субботы, явно отсылает нас к окончанию творческой недели и к тем событиям, которые тогда произошли: «И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмой от всех дел Своих, которые делал. И благословил Бог седьмой день, и освятил его, (340) ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал» (Быт. 2:2, 3).

Заповеди второй скрижали закона, регламентирующие отношения между людьми, также подразумеваются в отдельных эпизодах Книги Бытие. На пятую заповедь, которая говорит о том, что дети должны почитать отца и мать, намекает разговор Господа с Авраамом о разрушении Содома и Гоморры. Господь говорит, что избрал Авраама «для того, чтобы он заповедал сынам своим и дому своему после себя ходить путем Господним, творя правду и суд; и исполнит Господь над Авраамом, что сказал о нем» (Быт. 18:19).

Намек на шестую заповедь «Не убивай» нельзя не заметить в повествовании о том, как Каин убил Авеля (Быт. 4:8–11). Седьмая заповедь «Не прелюбодействуй» узнаваема в отказе Иосифа от прелестей жены Потифара. «Как же сделаю я сие великое зло и согрешу пред Богом?» (Быт. 39:9). Нарушение этой заповеди также недвусмысленно осуждается в рассказе о безнравственном поведении жителей Содома (Быт. 19:1–10).

Восьмая заповедь «Не кради» была хороша знакома братьям Иосифа, когда во время их второго путешествия в Египет в мешке Вениамина была найдена серебряная чаша и деньги за пшеницу. Братья Иосифа сказали: «Вот, серебро, найденное нами в отверстии мешков наших, мы обратно принесли тебе из земли Ханаанской: как же нам украсть из дома господина твоего серебро или золото?» (Быт. 44:8). Девятая заповедь, осуждающая ложное свидетельство и ложь, читается в истории о том, как Иаков похитил благословение Исава с помощью обмана и лжи. Иаков признал это, когда сказал своей матери: «Может статься, ощупает меня отец мой, и я буду в глазах его обманщиком и наведу на себя проклятие, а не благословение» (Быт. 27:12). Десятая заповедь, запрещающая пожелание имущества или жены своего ближнего, подразумевается в рассказе об Аврааме и фараоне (Быт. 12:13–20), а также в рассказе об Авимелехе и Аврааме (Быт. 20:1–10). Царь намеревался взять жену Авраама, но Бог не позволил ему это сделать, поскольку она была замужней женщиной. Греховные пожелания осуждаются также в истории о заговоре Иакова с целью отнять у своего брата право первородства и благословения (Быт. 27).

Мы видим, что закон был хорошо известен на заре истории человечества. Хотя в Книгу Бытие не вошла письменная книга закона, многие случаи свидетельствуют о прикладном значении Десяти Заповедей, так что необходимо принять доказательства их существования и всеобъемлющего применения. Бог также ясно сказал Аврааму: «Умножу потомство твое, как звезды небесные, и дам потомству твоему все земли сии; благословятся в семени твоем все народы земные, за то, что Авраам послушался гласа Моего и соблюдал, что Мною заповедано было соблюдать: повеления Мои, уставы Мои и законы Мои» (Быт. 26:4,5).

2. Грех до Синая

Понятно, что грех существовал до того, как на Синае был дан закон. Апостол Павел доказывает, что Закон Божий существовал и действовал в то время: «Ибо и до закона грех был в мире; но грех не вменяется, когда нет закона» (Рим. 5:13). Таким образом, он указывает на то, что закон существовал до того, как Бог написал Десять Заповедей на каменных скрижалях и дал их Моисею на Синае — по всей вероятности, закон в устной форме.

Павел приводит еще один сильный аргумент в пользу существования закона до Синая: присутствие смерти, которая может быть лишь следствием греха. Павел указывает, что «смерть царствовала от Адама до Моисея» (стих 14). Она стала следствием «суда», который принес «осуждение» за грех (стих 16). Если бы закона не было, то не было бы ни греха, ни осуждения за него. Вот почему существование закона от Едема до Синая не вызывает сомнения.

3. Четвертая заповедь до Синая

Описывая чудо с манной небесной, автор Исхода 16 ясно говорит о том, что субботний покой существовал до Синая. Бог объявил: «Я одождю вам хлеб с неба, и пусть народ выходит и собирает ежедневно, сколько нужно на день, чтобы Мне испытать его, будет ли он поступать по закону Моему, или нет» (стих 4). В шестой день израильтяне должны были собирать манну за два дня, потому что в субботний день они ничего не находили на поле (стих 25). Когда некоторые стали настаивать на сборе манны в субботу, Бог сказал им: «Долго ли будете вы уклоняться от соблюдения заповедей Моих и законов Моих?» Заключительная фраза в этом повествовании проста: «И покоился народ в седьмой день» (Исх. 16:27–30) (см. Суббота).

Б. Десять Заповедей на Синае

Если Десять Заповедей существовали до Синая, почему тогда они были даны конкретно израильскому народу, а не всему миру? Десять Заповедей были Божьим Законом и выражали ценности, которые Бог хотел передать каждому жителю земного шара. Но, выбрав Израиль как особый народ и вступив с ним во взаимоотношения завета, Бог изложил закон из десяти заповедей как путеводитель для их жизни, теперь уже в письменном виде.

Он дал Израилю другие законы, гражданские и религиозные; однако Десять Заповедей должны были стать фундаментом нравственной жизни Израиля. Они были и остаются выражением Божьего характера и основанием Его вселенского правления.

1. Уникальность Десяти Заповедей

Уникальность Десяти Заповедей, нравственного закона, данного на Синае, заключается не только в их содержании, но и в том, что Бог собственноручно написал Декалог или «Десять Слов» (название, данное Десятисловию на иврите [Исх. 34:28]) на каменных скрижалях и передал их Моисею.

В силу того, что они были даны при уникальных обстоятельствах, Десять Заповедей занимали более высокое положение в Торе, чем любой другой израильский закон. Они были даны в результате самого незабываемого и зрелищного откровения Бога о Себе Самом в национальной истории. В Десяти Заповедях Бог провозгласил основу (341) Своего завета с Израилем. Десять Заповедей были единственной частью Торы, провозглашенной среди грома и молний с вершины горы (Исх. 20:18–20) и впоследствии записанной собственным перстом Бога на двух каменных скрижалях (Исх. 31:18; 34:28; Втор. 4:13; 10:4).

Десять повелительных Слов Бога должны были почитаться при любых обстоятельствах каждым израильтянином. На Синае нравственный закон Вселенной стал особым законом Израиля, не изменив своей общей природы. Его универсальность от этого не пострадала. Для Израиля он стал основанием всех других национальных законов, часть из которых ограничивалась конкретными, историческими обстоятельствами и была дана на определенный период времени. Например, некоторые законы о жертвоприношениях требовали принесения указанных жертв только в связи с конкретным грехом и только до пришествия Мессии, на Которого эти жертвы указывали.

Десять Заповедей помещены на видном месте в Пятикнижии, в силу своей уникальности. Они были изречены Богом для народа и начертаны Его собственным перстом на каменных скрижалях. Они легли в основу других сводов законов. У них было конкретное название, и они были положены в Ковчег Завета (Исх.40:20; Втор.10:2–5).

2. Важность Десяти Заповедей

Суть Десяти Заповедей — это не их форма, а Божественный авторитет, который за ними стоит: суверенитет, всевластие и воля Бога. В сердце закона — его коллективное применение ко всему Израилю, Его народу, а также к каждому отдельному члену общества, Его сыну и дочери. Эти особые взаимоотношения поставили перед законом уникальную задачу: охранять и поддерживать такие отношения.

Важность провозглашения закона на Синае заключается не в перечислении юридических норм, но в величии Божьего присутствия и действия (Исх. 19:16–25), близости Творца и ближнего. Заповеди олицетворяли любовь к Богу и любовь к ближнему (Втор. 6:5; 30:15,16). Это была не просто внешняя и не только внутренняя любовь, но реальная, живая близость, любовь, охватывавшая все грани личности и весь жизненный опыт.

Закон призывает к личной преданности не юридическому установлению, но Самому Богу. Это самые всеобъемлющие взаимоотношения, которые только возможны в жизни человека. Они позволяют прикоснуться к милостям Господа и служат источником жизни, радости, восторга, справедливости, праведности и спасения для человека (Пс. 118:142, 156, 162,174; Ис. 51:4–8).

Вспомнив опыт на Синае, Моисей напомнил Израилю, что Бог заключил с ними завет на Хориве (Втор. 5:1–5). Этот завет основывался на законе (Втор. 4:44), Десяти Заповедях. Закон во Втор. 5:6–21 является тем же, что и в Исходе 20. Небольшие отличия в деталях изложения четвертой заповеди — основанием для соблюдения седьмого дня объявляется не творение, а освобождение — скорее дополняют друг друга, чем вступают в противоречие.

Десять Заповедей были сердцем Торы. Предназначенные для всего человечества, они, тем не менее, были даны конкретно Израилю в контексте конкретного завета, вне которого их невозможно понять. Если воспринимать их как нечто изолированное, их важность и значимость, равно как и их Божественное предназначение, теряются.

Завет требовал взаимных обязательств. Люди обязались слушаться гласа Господа, соблюдать Его завет и Божьи заповеди. В то же время Господь согласился обращаться со Своим народом как с особым достоянием среди всех народов мира. Такое особое обращение должно было сделать их: (1) царственным священством, готовым исполнять Божье служение или миссию среди других людей во благо всего человечества; и (2) святым народом, освященным благодаря взаимоотношениям с Богом и всецело преданным Ему через послушание (Исх. 19:5,6).

Поскольку они взяли на себя обязательство быть Божьим народом, подчиняющимся Его всемогущему водительству, Бог дал им нравственные принципы, на которых должен был утверждаться завет. Они выражены в повелениях, записанных во Втор. 5:22–33. Десятисловие определило взаимоотношения избранного народа с Богом и друг с другом, поскольку каждый из них одновременно был членом Божьего народа и членом человеческой семьи.

Помимо Десяти Заповедей, предназначенных для всего человечества, Бог дал Израилю другие законы, призванные регулировать их особые отношения с Богом. К ним относились гражданские законы и законы здоровья. Но, что самое главное, обрядовый закон или система жертвоприношений уникальным образом содействовала духовному благу Израиля.

3. Обрядовый закон

Жертвенная система начала действовать сразу после грехопадения Адама и Евы (Быт. 3:21) и продолжала действовать в течение всего патриархального периода, когда Мелхиседек выступал в роли «священника Бога Всевышнего» (Быт. 14:18). Ее цель — указать всякому верующему на грядущего Мессию и Спасителя, истинную жертву за грех. Нам неизвестны письменные законы о жертвоприношениях до Моисея. На Синае практика жертвоприношений была расширена, детализирована и кодифицирована, или регламентирована.

Обрядовый закон, данный по причине нарушения нравственного закона, состоял из жертв и приношений — символов или образов, указывающих на будущее искупление. Его предназначение заключалось в том, чтобы научить грешников понимать и заранее принимать будущую жертву за грех на кресте. Это было наглядное пособие для уразумения и принятия спасения Христова в символах и образах до того момента, когда жертва ради спасения грешников стала реальностью.

Иногда система жертвоприношений противопоставляется Христу. Но она была учреждена как раз для того, чтобы образно продемонстрировать Его совершенную жертву на кресте (Евр. 10:1). Ее основанием, основным посланием и надеждой был Христос. Она была выражением веры во Христа. Однако система жертвоприношений была несовершенной. Это были только лишь образы, (342) символы или тень будущей реальности. Она не могла очистить грешников от греха (стихи 1–4), но лишь содержала в себе надежду на то, что спасение придет через жертвоприношение Агнца Божьего.

Закон обрядов и жертв был системой поклонения, освященной Богом, культовым применением вселенских принципов, содержащихся в первой скрижали нравственного закона. Его назначением было выражение послушания Богу и принятие Его средства от греха через обряды до наступления реальности, которую символизировали эти обряды и жертвы. Хотя разные части обрядового закона изложены в книгах Исход, Левит и Второзаконие, большая часть обрядовых законов сосредоточена в Книге Левит, особенно в главах 1–9 (см. Святилище).

Три главные особенности обрядового закона — это (1) его дидактический (обучающий) характер, (2) требование послушания и (3) временная природа. Бог был намерен преподать с его помощью план спасения через Иисуса Христа и дать верующим возможность выразить свою веру в Него и Его будущую жертву через исполнение требований обрядового закона. Этот закон должен был оставаться в силе до принесения на кресте Голгофском истинной жертвы (Евр. 9:10).

В. Десять Заповедей в учении Иисуса

Иисус не делал секрета из Своего отношения к традиционному иудейскому закону и Десяти Заповедям. Подвергая сомнению или даже осуждая предания старцев (Мк. 7:1–13), Иисус возвышал Десять Заповедей, ясно и недвусмысленно утверждая неизменность Десятисловия.

1. Равенство Десяти Заповедей

Подняв вопрос о равенстве Десяти Заповедей (Мф. 22:35–40), законник задал Иисусу испытующий вопрос: «Учитель! какая наибольшая заповедь в законе?» (Стих 36). Законник верил в иерархию заповедей. Согласно преданию раввинов, если две заповеди вступали в противоречие друг с другом, послушание большей освобождало человека от соблюдения меньшей. С точки зрения фарисеев первая скрижаль закона превосходила вторую, поэтому они легко приносили в жертву служение людям.

Ответ Иисуса покоится на двух основаниях: содержание Писания и отвержение иерархии. Он сослался на два текста из Пятикнижия: (1) Втор. 6:5, где велено возлюбить Господа; (2) Лев. 19:18, где велено возлюбить ближнего. Что касается подразумеваемой иерархии заповедей, Иисус принимал существование двух заповедей. Несмотря на величие первой (Мф. 22:38), вторая была подобна ей (стих 39) или «равна» ей (хомойос) по важности. Порядок их изложения не предполагал никаких исключений: обе заповеди должны были соблюдаться в равной степени.

Главенствующим принципом нравственного закона, в котором первая скрижаль, содержащая четыре заповеди, указывает на долг человека в отношении Бога, а вторая, содержащая шесть заповедей, говорит о его обязанностях в отношении ближнего, является любовь. Эта любовь должна наполнить все наше естество: сердце, разум и дух. Нравственный закон проистекает из любви Бога, а отражение Его любви в жизни человека составляет главную цель всего закона.

2. Неизменность Десяти Заповедей

Самое прямое учение Христа о Божьем Законе содержится в Нагорной проповеди: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все» (Мф. 5:17,18).

Иисус не планировал уничтожить или упразднить закон. Если фраза «закон и пророки» подразумевает полное откровение Бога в Ветхом Завете, слово «закон» указывает на Тору или Пятикнижие, в сердце которого находится закон Десяти Заповедей.

В Мф. 5 Иисус неоднократно ссылается на нравственный закон. Он говорит о «заповедях» (стих 19), «праведности» (стих 20) и о духовном значении таких заповедей, как «не убивай» (стихи 21–26) и «не прелюбодействуй» (стихи 27–30). Это ясные ссылки на Десятисловие. Иисус ничем не нарушал, но, наоборот, исполнял его Сам, а также велел Своим слушателям соблюдать заповеди и учить этому других (стих 19). В действительности закон нарушали книжники со своим традиционным толкованием. В Мф. 15:1–6 Иисус наглядно это проиллюстрировал на примере пятой заповеди.

Христос также определенно признавал неизменность Десяти Заповедей. «Доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все» (Мф. 5:18). Затем Он сказал о том, что требует от Своих последователей: послушание закону. «Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном» (стих 19).

Далее Иисус переходит к объяснению смысла закона, запрещающего убийство и прелюбодеяние. Уважение лишь к букве закона — это не то, чего ожидает Бог. Закон затрагивает как внешнее поведение, так и внутреннюю мотивацию. Здесь Иисус ясно говорит, что нравственные определения закона не заканчиваются Его учением, но останутся в силе и в Его новом царстве вечной жизни.

Ту же мысль Иисус высказывает в беседе с богатым молодым правителем (Мф. 19:16–26). Молодой человек поинтересовался, что ему следует делать, чтобы иметь жизнь вечную. Иисус ответил: «Соблюди заповеди», а затем конкретизировал их: «не убивай»; «не прелюбодействуй»; «не кради»; «не лжесвидетельствуй» — иными словами, речь идет о Десятисловии. В данном случае используется слово «заповеди» (энтоле), а то время как в Мф. 5:18, 19 употребляются слова «заповеди» (энтоле) и «закон» (номос). Но оба термина подразумевают одно и то же: Десять Заповедей.

Из беседы становится ясно, о каком законе идет речь. Богатый молодой правитель соблюдал Десять Заповедей, но по–законнически — как независимый, нравственный, юридический кодекс. Ему недоставало самой важной части закона: Законодателя. «Последуй за Мною», — сказал (343) Иисус (Мк. 10:21). Но богатый молодой правитель не пошел за Иисусом; он остался с законом, то есть в состоянии отчужденности от Бога и полной неопределенности. Спасение исходит не от свода законов, а дается Законодателем, Спасителем. Израиль знал об этом с глубокой древности, но забыл. Поскольку они утратили понимание истинного смысла Десяти Заповедей, то и забыли, что эти заповеди являются откровением воли Бога и призывают к тесным отношениям с Ним.

Имея Божественную власть, Иисус учил, что послушание и следование за Ним — это родственные понятия. В действительности они настолько едины по своей сути, что одно без другого становится лишь имитацией христианской жизни. Законническое послушание разлучает человека с Христом; истинное духовное послушание закону — это всего лишь истинный образ жизни христианина, следующего за Иисусом.

Иисус требовал чистосердечного послушания закону. Когда фарисеи привели к Нему женщину, взятую в прелюбодеянии, Он не осудил ее, но повелел ей: «Иди и впредь не греши» (Ин. 8:11). Этот случай имел отношение к послушанию закону. Книжники и фарисеи попытались противопоставить Христу Моисея (стих 5). Они напомнили Ему, что Моисей заповедал побивать таковых камнями. Иисус, писавший их грехи на земле, сказал: «Кто из вас без греха, первый брось на нее камень» (стих 7). Если бы Иисус намеревался упразднить Десять Заповедей, это было бы хорошим поводом для того, чтобы заявить о подобных планах. Вместо этого, простив грешницу, Он утвердил власть и авторитет закона, сказав: «Впредь не греши» (стих 11). Он неизменно обращается к грешникам, которых прощает, с такими же словами. Десять Заповедей Божьего нравственного закона имели ту же власть, которой Бог наделил их вначале, и послушание всем им было по–прежнему необходимо.

3. Заповедь о субботе

Иисус не упразднял субботу. Его полемика с руководителями Израиля по поводу субботы показывает, что Он был реформатором, отвергавшим иудейские предания о способе соблюдения субботы, но ни в коем случае не упразднявшим ее. Это видно из полемики о работе в субботний день (Мф. 12:1–8; Мк. 2:23–28; Лк. 6:1–5), исцелении (Мф. 12:9–13; Лк. 13:10–17; Ин. 5:2–18; 9:1–34) и изгнании бесов (Мк. 1:21–27; Лк. 4:31–37). Совершая эти реформы, Иисус показал, что Господином субботы является Он, а не фарисеи (Мф. 12:8). Он считал, что седьмой день суббота — благословение для человеческой семьи (Мк. 2:27), как это было задумано от начала (Быт. 2:1–3). Он уважал субботу и соблюдал ее, посещая религиозные собрания и уча там (Лк. 4:16). Его ближайшие последователи продолжали почитать субботу после Его смерти. Они «приготовили благовония и масти; и в субботу остались в покое по заповеди» (Лк. 23:56) (см. Суббота).

Г. Закон у Павла

Взгляды Павла на закон наглядно проявляются как в его обычаях, связанных с соблюдением закона, в частности, четвертой заповеди, так и в его учении. О его личном послушании закону мы узнаем из Книги Деяния. Его учение о законе изложено в посланиях к созданным им молодым церквам. Некоторые его слова о законе понимались неправильно; следовательно, они заслуживают особого внимания.

1. Соблюдение Павлом субботы

Книга Деяния охватывает период времени от воскресения Христа до ареста Павла — примерно 30 лет. Несмотря на заявления некоторых об уничтожении закона на кресте, Павел соблюдает Десять Заповедей. Лука описывает несколько случаев поклонения Павла в день субботний.

В Антиохии Писидийской, во время первого миссионерского путешествия, апостол и его спутники, «войдя в синагогу в день субботний, сели» (Деян. 13:14). Он пришел не как проповедник, но как поклоняющийся Богу, что у первых христиан считалось чем–то естественным и правильным. Павла пригласили сказать слово, и его весть была настолько неотразимой, что «в следующую субботу почти весь город собрался слушать слово Божие» (стих 44).

Находясь в Филиппах во время второго миссионерского путешествия, Павел отправился в день субботний «к реке, где, по обыкновению, был молитвенный дом» (Деян. 16:13). И снова Павел приходит поклониться Богу в день субботний в том месте, где не было синагоги, и не только для того, чтобы проповедовать иудеям. Он соблюдал субботу. Лука отмечает, что в Фессалониках он три субботы подряд посещал синагогу (Деян. 17:1, 2).

2. Учение Павла о законе

Павел использует слово «закон» в разных значениях. В некоторых случаях он подразумевает закон Моисея (Гал. 4:21), в других — весь Ветхий Завет (1 Кор. 14:21). Иногда он имеет в виду Десять Заповедей (Рим. 2:17–23; 7:7; 13:8–10), а иногда конкретный закон — например, тот, который привязывает мужа к жене (Рим. 7:2). Он также употребляет слово «закон» (номос) в переносном смысле — например, когда говорит о «законе зла» (стих 21) или о «законе греха» (стих 25; см. также Рим. 8:2; Гал. 6:2). Хотя Павел не дает точного определения, всякий раз, когда он употребляет этот термин, его смысл, как правило, следует из контекста.

Павел никогда не употребляет слово «закон» во множественном числе; закон всегда един как откровение воли Божьей. Закон, а конкретнее Десятисловие, является Божественным мандатом. Это живая воля Бога. Характеризуя закон подобным образом, Павел приходит к четкому выводу: закон не может быть отменен. «Итак, мы уничтожаем закон верою? Никак; но закон утверждаем» (Рим. 3:31). По «закону веры» верующий человек пребывает в послушании закону (стих 27).

Хотя закон отрекомендован как добрый и праведный (Рим. 7:12), он не оправдывает и не спасает грешника. Если оправдание происходит по вере, оно не может совершаться по закону. Оправдание — восстановление (344) нарушенных взаимоотношений между грешником и Богом — переводит человека из состояния независимого, мятежного и греховного разделения с Богом в состояние спокойной близости с Ним. Оно достигается только через Иисуса Христа, единственное средство оправдания. Его нужно принимать верой и только верой (Рим. 5:1–10).

Любой человек, пытающийся оправдаться делами, живет «под законом», а не «под благодатью» (Рим. 6:14). Чтобы быть праведным, человек должен в совершенстве исполнять закон. Но грешник не совершен перед законом и не может достичь оправдания своими делами. Чтобы разрешить эту головоломку, грешник должен принять Иисуса Христа верой. Отвержение Павлом закона как средства оправдания не приводит его к отрицанию того, что оправданный грешник, живущий теперь в мире с Богом и ходящий по Духу, должен жить в послушании закону. Ибо только через Иисуса Христа оправдание закона может исполниться «в нас, живущих не по плоти, но по духу» (Рим. 8:4). Этот вид послушания доступен только такому грешнику, который пребывает во Христе и живет с Ним верой посредством Духа.

а. Назначение закона. В Рим. 7:5–12 Павел обсуждает назначение закона. Закон никого не делает грешником; это делает грех. Закон дает представление о грехе и убеждает грешника, что он или она живет в грехе. Закон (номос) обнаруживает (по другому переводу «пробуждает») наши «греховные страсти» (стих 5). Вопреки постоянной склонности грешника преуменьшать важность и последствия греха, закон открывает его глаза на подлинные масштабы этого бедствия. Павел конкретизирует здесь, о каком законе он говорит, — о том, который гласит «не пожелай» (стих 7). Десять Заповедей не греховны. Хотя Павел пишет это послание через три десятилетия после Голгофы, он не находит в заповедях ничего худого. Через них Павел узнал о грехе. Он тесно познакомился с грехом и греховной жизнью. Проблема греха не в законе, а в человеке. Если бы не было закона, грех все равно бы существовал, но у человека не было бы сознания вины. Закон производит чувство вины; но зло заключено не в законе, а в грешнике. Чувство вины порождается грехом; закон открывает грешнику всю чудовищность греха. «Посему закон свят, и заповедь свята и праведна и добра» (стих 12).

Очевидно, что Павел здесь говорит о законе Десяти Заповедей. Грешник не свят, не праведен и не добр, и закон это показывает. Закон осуждает грех, но Иисус освободил грешника «от закона» Своей смертью; поэтому грешник может «служить Богу в обновлении духа» (стих 6).

В Гал. 3:19–29 Павел снова обсуждает назначение закона. Начиная с Авраама, история Израиля сосредоточивалась на завете, на Божьем обетовании. Сутью отклика Авраама была вера. Впоследствии Бог дал Израилю закон, всеобъемлющую систему жизни, которая помогла ему понять природу, опыт и сферу действия веры (стихи 15–18). Закон, эта система жизни, не должен был заменить собой обетование или уничтожить его. Он не предназначался для созидания жизни или выработки праведности. Жизнь можно получить только по обетованию, через веру в Христа.

По своему предназначению иудейская система должна была выполнять роль «попечителя», «наставника» или педагога (пайдагогос [стих 24]). Педагогом был не учитель (дидаскалос), а раб, ходивший с мальчиком в школу, чтобы защищать его, помогать ему нести школьные принадлежности и обучать его хорошим манерам. Закон — вся иудейская организация жизни — не противоречил обетованию и не заслонял собой обетования (стих 21). Какая ирония была бы в том, если бы педагог, раб обетования, превратился в хозяина ребенка!

Когда пришел Христос, обещанная жизнь больше уже не была обетованием, но полновесной и ощутимой реальностью (стихи 27,29). Следовательно, отпала надобность в иудейской системе (стих 25). Больше уже не существовало таких понятий, как иудейский или языческий образ жизни. Теперь были только сыновья и дочери, «семя» и «наследники» Авраама по вере. Теперь был только один образ жизни, сосредоточенный не на «законе», а на «обетовании» — христианский образ жизни, сфокусированный исключительно на Христе.

«Закон», данный через 430 лет после обетования Аврааму, в качестве наставника для иудеев, но не для христиан, не столько нравственный закон, сколько вся иудейская организация жизни. Христианство без закона было бы аморальным или безнравственным, каковым оно не является. Христианство — это добродетельный образ жизни, при котором человек «облекается» во Христа. Глагол эндуо (надеть или облечься) означает приобрести качества, добродетели и/или намерения другого и стать подобным тому, в которого ты облекаешься. Человек, ставший подобным Христу, никогда не будет нарушать Десять Заповедей в своей жизни, поскольку Христос в равной степени соблюдал все заповеди.

б. Закон и свобода в Послании к Галатам. Ведущая тема в Послании к Галатам — это свобода во Христе. Христос отдал Себя на кресте, чтобы даровать нам свободу (1:4). Вот почему свобода служит основанием христианской этики и поведения (5:1), и христиане приглашают иудеев и язычников к свободе (5:13). Однако поскольку свобода — это не исчерпывающее определение христианства, требуются кое–какие пояснения.

Свобода как христианский образ жизни противостоит традиционному иудейскому образу жизни — рабству под законом (Гал. 3:13; 4:3, 5, 9), а также языческому образу жизни — рабству человеческим страстям (Гал. 1:4; 5:13, 24). В Послании к Галатам Павел использует четыре греческих слова, которые раскрывают свободу под разными углами зрения. Каждый из них расширяет понимание свободы и закона.

(1) Эксайрео. С точки зрения Божьей воли (1:3–5) свобода означает избавление, спасение от злой силы, господствующей в «нынешнем веке». Это спасение требует слаженных действий Бога Отца и нашего Господа Иисуса Христа, «Который отдал Себя Самого за грехи наши» (стих 4; ср. с Гал. 2:20; Еф. 5:2, 25; 1 Тим. 2:6; Тит. 2:14) и Которого Бог также отдал, чтобы спасти нас (Рим. 4:25; 8:32; ср. с Ин. 3:16). Иисус Христос сказал, что это спасение является главной целью Его миссии: Он пришел, (345) чтобы «отдать душу Свою для искупления многих» (Мк. 10:45; ср. с Ис. 53:5,6,12).

Свобода как спасение для человечества, а также действия Христа по его совершению, были «по воле Бога и Отца нашего» (Гал. 1:4). Это согласуется с учением Ветхого Завета о том, что спасение, определенное в Псалме 118 как свобода, и закон (Тора) совершаются по воле Бога.

Однако во времена Иисуса послушание Торе больше не означало подчинение Божьей воле, ибо иудейские руководители переработали ее в обременительный нравственно–культовый свод законов, теперь уже главенствующий принцип для народа и каждого человека. Как таковая, она содействовала не освобождению, а порабощению. Иудеи нуждались в избавлении от этой теории. Подобное избавление не могло прийти от закона, который они превратили в порабощающую силу, но от Христа через веру как принцип взаимоотношений со Спасителем (Гал. 2:16–21).

(2) Элеутериа. С точки зрения послушания истине освобождение означает «свободу» (стих 4; Гал. 5:1–13; ср. с Рим. 8:21; 1 Кор. 10:29; 2 Кор. 3:17). Павел начинает излагать свою теорию с биографической справки в самом начале Послания к Галатам. Он сообщает о том, что лжебратья следили за ним, соблюдает ли он закон в части обрезания. Поскольку он уже имел свободу во Христе, то отказался возвращаться в «рабство». Он покорялся не закону, а «истине евангельской» (Гал. 2:3–5; 14; ср. со 2 Кор. 11:10; Кол. 1:5).

Столкнувшись с Петром в Антиохии, Павел обличил его в том, что он «не прямо поступает по истине Евангельской» (Гал. 2:14). В греческом тексте говорится, что Петр и бывшие с ним «не прямо ходили» в истине евангельской. Их поведение не было искренним и устойчивым; они вели себя лицемерно, притворяясь набожными иудеями, но в действительности поступали иначе. Мало принять истину и знать ее — нужно проповедовать ее своим поведением. Во 2 Кор. 11:10 Павел говорит об «истине Христовой». В Кол. 1:5, 6 он употребляет аналогичное выражение: «в истинном слове благовествования». Евангельская истина — это Христос, Его воля, Его слово. Его воля приносит свободу, а слово производит «плод». Плод в данном контексте указывает на христианское поведение и миссию. Евангелие требует подчинения Христу и делает Христа решающей силой в жизни христианина. Для иудеев эта сила заключалась в законе, для язычников — в страстях, а для христиан — в Самом Иисусе Христе. Законы и страсти производят рабство; Христос дает свободу.

Христианская свобода — это не распущенность. Напротив, это самый стабильный, посвященный и праведный образ жизни. Причина в том, что христианин не принимает нравственных решений как раб страстей или правил, но как свободная личность во Христе. Поскольку воля христианина объединяется с волей Христа (Гал. 2:20) и поддерживается силой Святого Духа, христианин может принимать решения и действовать в согласии с плодами Духа (Гал. 5:22, 23). Все внешние поступки христианина — следствие новых взаимоотношений с Христом в духе свободы.

Вот почему свобода чрезвычайно важна, и христианин должен твердо стоять в ней (стих 1). Это понятие вновь появляется в нравственном разделе Послания, где Павел говорит о свободе в контексте послушания истине (стихи 1–15). Он объясняет, что любой из тех, кто возвращается в рабство — будь то иудеи, живущие по Торе, или язычники, водимые страстями и похотями, остаются «без Христа» (стих 4). Ибо единственное, что идет в счет во Христе, это «вера, действующая любовью» (стих 6), которая равнозначна «покорности истине» (стих 7). Христианин свободен, чтобы любить по вере.

Но одна опасность угрожает этой свободе: плоть (стих 13). Когда Бог дал Израилю закон, Он хотел, чтобы они объединились с Ним, подчинившись Его воле. Но в законе была заключена опасность законничества, которое привело к тому, что решающей нравственной силой в жизни стал не Бог, а закон. Когда Христос пришел освободить всех людей, новая опасность пришла в виде распущенности, использования свободы как повода для угождения плоти (стих 13). Эта опасность возникает потому, что зло всегда пытается использовать все возможные средства, чтобы подчинить человечество своей власти. К счастью, зло ограничено в своих возможностях; оно не может использовать Бога Отца, Сына или Святого Духа для порабощения человечества злым силам. Вот почему Павел, устраняя Тору и страсти как две главные силы в жизни христиан, не мог и не желал устранять власть Христа. Существует нравственная жизнь христианина — жизнь, управляемая любовью в свободе через веру. Это любовь Бога, зовущая к свободе (стих 13), любовь Христа, дающая свободу (стих 1) и любовь Святого Духа, производящая плод (стихи 22, 23) послушания истине. Христианин живет в послушании истине (стих 7), ходит в Духе (стих 25) и исполняет закон Христа (стих 14).

(3) Эксагоразо. В Гал. 3:13 и 4:5 это слово означает свободу с точки зрения работы Христа и указывает на искупление. С помощью этого слова свобода определяется более точно и включает в себя ситуацию, из которой христианин освобождается, проклятие закона и новую ситуацию, которая возникает благодаря такой свободе — то есть принятие в Божью семью.

Быть свободным от закона — значит освободиться от его «проклятия» (в Синод, пер. «клятвы», Гал. 3:13). Павел говорит, что делающие дела закона находятся «под проклятием» (в Синод, пер. «под клятвою», стих 10). Только здесь Павел употребляет это выражение, подразумевая под ним, что искупление — это освобождение от порабощения стихиям мира (Гал. 4:1–9, 21–25; 5:1; ср. с 2:4, 5). С другой стороны, иудеи находились под «клятвой» (проклятием) закона. Этим проклятием не мог быть сам закон или непослушание ему, потому что Сам Христос стал «за нас клятвою» (Гал. 3:13); иными словами, Он взял на Себя Божественное осуждение за грех, чтобы верующий получил благословение Авраама и обетование Духа (стих 14).

Павел цитирует четыре места из Ветхого Завета, чтобы показать, в чем состоит проклятие закона (Втор. 27:26; Авв. 2:4; Лев. 18:5; Втор. 21:23). Он не говорит о решительном разделении веры и закона, но о решительном (346) размежевании проклятия и оправдания. Проклятие постигает всякого, «кто не исполнит слов закона сего и не будет поступать по ним!» (Втор. 27:26). Для преступника проклятием была смерть через повешение на древе (Втор. 21:22, 23). Проклятием был не сам закон и не само непослушание, но следствие такого непослушания: смерть. Закон был призван защищать жизнь, и соблюдающий его должен был жить (Лев. 18:1–5). Но человечество нарушило закон, а непослушание принесло смерть. При таких условиях оставался только один путь к жизни: вера (Авв. 2:4). Однако человечество не могло жить верой, так как находилось под проклятием закона. Оно должно было получить освобождение прежде всего благодаря тому, что Христос сделался за нас «клятвою» (проклятием). Христос не был преступником, но с Ним поступили как с преступником, чтобы с нами, преступниками, поступили так, как если бы мы не были преступниками. Своей смертью Христос не устранил закон или послушание закону, но снял проклятие. Христос освободил тех, кто находился под проклятием, взяв на Себя проклятие закона. Он умер вместо проклятых.

Человек, освобожденный от проклятия закона, уже не раб, но сын Бога. Новые взаимоотношения усыновления как следствие освобождения устанавливаются с Самим Богом; усыновленные Богом дети затем с радостью исполняют Божественную волю, выраженную в Десяти Заповедях. Через это верующие становятся обладателями всего, что есть у Бога; они становятся «наследниками» Бога (Гал. 4:5–7) — не «подзаконными» рабами, но хозяевами или господами (кюриос) «всего» (стих 1), детьми Божьими, живущими по Духу (стих 6). Испытывая колоссальную благодарность, они радуются своему новому состоянию и соблюдают Божьи заповеди силой живущего в них Христа.

(4) Стауроо. Свобода определяется словом «распять» в Гал. 5:24 и 6:14. Здесь мы находим смысл свободы и закона в контексте христианского образа жизни — жизни нового творения. Человек, принадлежащий Христу, «распинает» плоть (Гал. 5:24), и мир «распинается» для него (Гал. 6:14). Термин распятие в данном контексте означает нравственную свободу, которая не устраняет волю. Добровольная смерть для плоти, включая страсти и похоти, требует волевого решения, подчинения воли. Этот текст тесно связан с Гал. 2:19,20, где личное, духовное распятие объявляется опытом единения с Христом. В этом единстве смерть не есть разрушение воли, но начало новой жизни. Это образ жизни, определенный Сыном Божьим, который человек охотно ведет по вере. Закон определяется в данном контексте как жизнь в Духе (Гал. 5:25). Цитируя Ветхий Завет, Павел определяет закон как любовь (стих 14). Затем он объясняет его смысл: хождение в Духе (стих 16). А хождение в Духе означает свободу от закона (стих 18) и свободу от страстей (стих 24). Это есть отвержение как иудейской, так и языческой этической системы. Законничество и распущенность противостоят Богу, потому что занимают Его место, как решающая все сила воли. Бог дал закон не как набор правил, которые нужно соблюдать, но как откровение Своей воли. Бог даровал свободу не как повод к распущенности, но для того, чтобы предоставить простор свободной человеческой воле. Он поясняет, что эти две воли могут находиться в согласии лишь в том случае, если человек живет в Духе. Такая жизнь требует от человека идти в ногу с Духом и поступать по Духу (стойхео, Гал. 5:25). Акцент здесь делается на Духе. Он руководит волей. По этой причине Павел утверждает, что главное правило христианства — это распятие для мира, распятие мира для нас и хождение в Духе (Гал. 6:16). Мерило нового творения (стих 15) — закон любви (Гал. 5:14), закон Христа (Гал. 6:2), истина (Гал. 5:7) — таит в себе явный этический наказ.

Закон Ветхого Завета и закон Христа связаны словом «исполнить». Десять Заповедей должны исполняться по нравственному мотиву любви (стих 14; 6:2). Закон определен как любовь в Лев. 19:18, где сказано о любви к ближнему. Следовательно, под законом могут иметься в виду только Десять Заповедей. И, более того, Павел говорит об исполнении всего закона, а не какой–то его части (Гал. 5:14).

Ссылка на закон в Гал. 5:3 отличается от ссылки на закон в Гал. 5:14. Акцент смещается: в первом случае в центре внимания оказываются обрядовые законы; во втором случае — весь закон. Меняются только слова. «Весь закон» в стихе 3 (холон тон номон) указывает на все постановления Торы, даже самые незначительные. Павел говорит, что те, кто ратует за обрезание, должны также исполнять всю Тору, включая обрядовые законы. В стихе 14 используется греческая фраза пас номос, которая предполагает целостность с точки зрения качества, а не количества. Тем самым внимание обращается на подлинное качество нравственных принципов. Еще одно поразительное различие между этими двумя ссылками связано с тем, что необходимо делать с законом. В связи с обрядовым законом используется слово «делать» (поиео), которое обращает внимание на дела человеческие. В отношении нравственного закона и «закона Христова» (Гал. 6:2) используется слово «исполнять» (ппероо), которое обращает внимание на работу Святого Духа. Контекст свидетельствует в пользу такого разграничения. Соблюдение (букв, «делание» — прим. ред.) закона требует человеческой инициативы, усилий и действий; исполнение закона — это инициатива и работа Духа. На самом деле Павел говорит, что исполнение Десяти Заповедей может быть совершенным только благодаря работе Святого Духа. Послушание — это плод Духа.

В Послании к Галатам Павел возвращает нас обратно к самому началу, когда Тора еще не была провозглашена. Он указывает на то, что в нравственной жизни христианина важно знание и исполнение Божьей воли через Духа. Это истина с нравственной точки зрения. В этом закон Христов. Единственная разница между нравственным законом Торы и законом Христа заключается в способе соблюдения. Иудеи соблюдали его законнически, тогда как христиане учили исполнять его без законничества — исключительно по вере, через дела Святого Духа, как благодарное послушание воле Самого Бога.

в. Трудные тексты. Хотя поддержка Павлом закона, в частности Десяти Заповедей, не вызывает сомнений, (347) некоторые его высказывания вроде бы дают основание думать, будто закон утратил силу после распятия. Три подобных места заслуживают тщательного исследования.

(1) Рим. 10:4. Здесь Павел говорит: «Потому что конец закона — Христос, к праведности всякого верующего». Фразу «конец закона» можно понять как «прекращение закона», а это значит, что закон будто бы утратил силу. Однако следует принять во внимание два фактора: контекст данной фразы и греческое слово, переведенное как «конец».

В этом месте Павел описывает своих братьев иудеев, которые в большинстве своем не достигли спасения. Они стремились соблюдать закон Моисея, но не по вере, и не достигли праведности. Фактически они преткнулись о «камень преткновения». Стремясь к праведности через соблюдение закона, они не увидели Христа, на Которого указывал закон Моисея с его обрядами и жертвоприношениями (Рим. 9:30–10:4).

Слово телос имеет много значений: от прекращения до исполнения, от обязательства до цели или задачи. В Новом Завете основное значение привязано к понятию «исполнение»; однако телос может также переводиться как цель или задача, исход или результат, конец или заключение. Следует помнить о том, что цель и результат, задача и устремление есть две стороны одной медали. В 1 Тим. 1:5 слово телос употребляется во фразе, которая переводится так: «Цель же увещания есть любовь». То есть любовь — это преднамеренный результат нашей проповеди. Таким образом, «конец» (телос) в Рим. 10:4 можно рассматривать применительно к Христу как цель, на которую указывала вся иудейская обрядовая система или закон. Христос был исполнением ветхозаветных образов и символов, кульминацией Торы, но не Тем, Кто упразднит закон и объявит Божьи требования к людям утратившими силу.

(2) Еф. 2:14, 15. Эмоционально описывая то, что совершил Христос, сокрушивший все преграды, мешавшие язычникам стать Божьим народом, Павел утверждает, что Христос разрушил «стоявшую посреди преграду, упразднив вражду Плотию Своею, а закон заповедей учением, дабы из двух создать в Себе Самом одного нового человека, устрояя мир». Язычники не должны были оставаться «отчужденными», без обетовании или надежды (стих 12). Своей смертью Христос объединил иудеев и язычников в одну христианскую Церковь. Для этого Он упразднил «закон заповедей» (в греческом подлиннике: «закон заповедей, состоящий из постановлений» [стих 15]).

В Деяниях мы читаем о том, что мешало язычникам и иудеям стать одним народом. Только получив от Бога специальное видение, Петр пожелал возвестить Евангелие язычнику Корнилию (Деян. 10:9–20). Главный вопрос на Иерусалимском Соборе стоял так: должны ли язычники стать иудеями, чтобы на этом условии присоединиться к христианскому братству (Деян. 15:1–29). Некоторые верующие дошли до того, что стали утверждать: «должно обрезывать язычников и заповедовать соблюдать закон Моисеев» (стих 5). После продолжительной дискуссии руководители Церкви с помощью Святого Духа пришли к согласию, что в обрезании нет надобности; христиане из язычников должны воздерживаться от пищи, посвященной идолам, от крови и блуда (стих 29). Не требуя от язычников соблюдения иудейских обрядов, руководители на самом деле открыли перед ними дверь. Они бы не смогли распространить братское общение на тех, кто не соблюдал все иудейские обряды и церемонии, если бы Христос не предусмотрел новый и лучший путь, устранив необходимость в обрядах и церемониях, таких как обрезание, ритуальные омовения и жертвы.

(3) Кол. 2:13, 14. В Кол. 2 Павел описывает чудо спасения, которое Христос сделал для них возможным. Погребенные с Ним в крещении, они также получили обрезание во Христе (стихи 11, 12). Они были «мертвы во грехах» в «необрезании», но Бог оживотворил их, простил им грехи и упразднил «бывшее о нас рукописание, которое было против нас, и Он взял его от среды и пригвоздил ко кресту» (образно говоря, стихи 13, 14). Поскольку Христос восторжествовал над силами зла, колоссяне могли теперь получить благословения спасения (стих 15).

Ключевое слово в данном отрывке — это «рукописание» или, по более точному переводу, «долговая расписка» (NASB) в переводе с греческого хейрографон. Это слово употребляется всего один раз в Новом Завете. Из небиблейской литературы мы узнаем, что хейрографон — это документ, написанный собственноручно как подтверждение задолженности. Следовательно, это долговая расписка или вексель. Таким образом, Иисус образно пригвоздил к кресту то осуждение, которое люди навлекли на себя грехом.

Далее говорится, что этот долг или осуждение предъявляет к нам законные требования. Он не только был нашим врагом или противником; эта долговая расписка включала в себя рукописание, которое было «против нас» (NASB). Интересно, что эта фраза, описывающая вексель, включает одно из двух случаев употребления Павлом греческого слова догма («мнение» или «постановление»); другой случай мы находим в Еф. 2:15. Очевидно, что в обоих текстах имеется в виду система постановлений. В Послании к Ефесянам постановления касаются обряда, отделявшего иудеев от язычников, и в первую очередь обрезания. Контекст Кол. 2:14 указывает на постановления, связанные с обрядовыми праздниками и едой (ст. 16; см. Суббота). В обоих случаях догма связана с иудейским обрядовым законом. После смерти Христа обрядовая система, указывавшая на грядущего Христа как кульминацию всей системы законов, пришла к своему концу. Необходимость в ней отпала. Совсем другое дело — нравственный закон, включающий Десять Заповедей, которые олицетворяют вечный характер Бога. Можно с достаточной степенью уверенности заключить, что в этих текстах нет ни одного слова или даже намека на уничтожение нравственного закона.

Д. Закон у Иоанна

Иоанн, последний из уцелевших апостолов Иисуса Христа, был и последним новозаветным автором. Возможно, он написал свое Евангелие, послания и Откровение в последнем десятилетии первого века, то есть через (348) 30 лет после написания синоптических Евангелий. Вместе с тем Евангелие от Иоанна не вносит никаких принципиальных новшеств в учение Иисуса о законе в сравнении с другими Евангелиями.

1. Закон в Евангелии от Иоанна

Мы уже ссылались на Евангелие от Иоанна в разделе, посвященном учению Христа о законе (П.В). Наша цель в данном разделе — рассмотреть личные взгляды Иоанна на закон. То, как Иоанн описывает жизнь и учения Иисуса, проливает свет на его представления о Десяти Заповедях. Его манера может также пролить свет на новые христианские воззрения и отношение к закону.

Иоанн употребляет слово «закон» чаще, чем Матфей. Оно встречается четырнадцать раз у Иоанна и восемь раз в Евангелии от Матфея, но, несмотря на это, тема закона не занимает такого центрального места у Иоанна, как у Матфея. Иоанн употребляет слово «закон» (номос), говоря о Пятикнижии (Ин. 1:45), всем Ветхом Завете (10:34), законе Моисея (7:23), уголовном кодексе (18:31) и Десяти Заповедях (1:17; 7:19). С другой стороны, между главами 10 и 15 Иоанн десять раз употребляет слово энтоле, «заповедь». Среди них можно отметить такую фразу, как «новая заповедь», в Ин. 13:34 и два указания на то, что ученики должны соблюдать все заповеди Христа (Ин. 14:15; 15:10). Этот раздел Евангелия в какой–то степени перекликается с употреблением энтоле в Посланиях Иоанна.

Из книг, написанных Иоанном, не следует, что в христианской общине велись споры по поводу закона, как это следует из посланий Павла. Закон никак не оспаривается. В этом контексте можно утверждать, что ссылки Иоанна на закон непротиворечивы и не такие явные и прямые, как те, которые мы встречаем у Матфея, например, в Нагорной проповеди, где ясно говорится о незыблемости закона (Мф. 5:18). Иоанну не нужно сообщать христианской общине, что ее члены обязаны исполнять закон, ибо это данность.

Иоанн описал в своем Евангелии два важных эпизода, когда иудейские руководители обвинили Иисуса в нарушении субботы. Первый случай — исцеление расслабленного в Вифезде (Ин. 5:1–16); второй — исцеление слепого в купальне Силоам (Ин. 9:1–41).

В первом случае Иоанн записывает формальный ответ Иисуса на обвинения: «Иисус же говорил (апекринато, что значит «отвечал») им: Отец Мой доныне делает, и Я делаю» (Ин. 5:17). Глагольная форма означает общественную или формальную защиту. Иисус защищался, отрицая обвинение в нарушении четвертой заповеди. Он просто выполнял «работу» Отца в день субботний, дело творения и спасения. Для описания дел Отца и Сына Иоанн использует глагол эргазомайу посредством которого он также говорит о спасительной работе Христа (стих 17; 9:4). Он также употребляет его в других местах, где говорит о делах человеческих, «соделанных в Боге» (Ин. 3:21; ср. с 6:28), или о заботе, о пище, пребывающей в жизнь вечную (6:27). Дело Бога состояло не в добывании хлеба насущного, а в выполнении определенной миссии. Отец и Сын «делают» все, чтобы никто не погиб (стихи 38,39), а также трудятся над спасением мира (Ин. 4:34; 9:4; 12:49, 50). Поскольку миссионерские дела в субботу не запрещались, Иисус действовал в полном согласии с четвертой заповедью нравственного закона.

В Ин. 9 Иисуса осудили за то, что он исцелил в субботу слепорожденного у купальни Силоам. Его враги сказали: «Не от Бога Этот Человек, потому что не хранит субботы» (стих 16). Они также утверждали: «Человек Тот — грешник» (стих 24). Чтобы продемонстрировать свою власть судить Иисуса, они отлучили от синагоги исцеленного человека (стих 34). Но Иисус не был согласен с тем, что Его враги имеют право судить. Он провозгласил: «На суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы» (стих 39). Иисус был единственным судьей, потому что, живя в послушании закону, Он не был грешником, и Отец отдал Ему весь суд (Ин. 5:22, 30). В «последний день» на суде будут осуждены те, кто не верит или не принимает слово Христа, которое есть Божья заповедь (Ин. 12:48).

В обоих случаях Иисус не принял обвинения в нарушении закона о субботе. Его исцеление расслабленного и слепого были лишь частью Его Божественной миссии. Он имел право спасать и судить людей.

2. Закон в посланиях Иоанна

В посланиях Иоанна ни разу не употребляется существительное в единственном числе номос (закон), которое так часто встречается в других книгах Нового Завета. Вместо него Иоанн употребляет слово энтоле, что значит «повеление» или «заповедь». Из восемнадцати раз употребления слова энтоле десять раз оно употребляется в единственном числе и восемь раз во множественном. Заповедь Божья тесно связана с верой во Христа, в Его миссию, Его любовь и Его власть даровать жизнь вечную: «А заповедь Его та, чтобы мы веровали во имя Сына Его Иисуса Христа и любили друг друга, как Он заповедал нам» (1 Ин. 3:23).

Возвращаясь к «новой заповеди» в Ин. 13:34, престарелый апостол излагает содержание этой особой заповеди: любовь (1 Ин. 2:7, 8). Новая заповедь, которая была новой только в смысле обновления и реальности ее исполнения, велит христианам любить друг друга и Бога (1 Ин. 4:21; 2 Ин. 5). Даже указание на любовь в новой заповеди не ново, поскольку оно было частью тех наставлений, которые Бог дал через Моисея (Лев. 19:18). Таким образом, Иоанн может сказать, что это «не новая заповедь, но заповедь древняя, которую вы имели от начала». Вместе с тем это новая заповедь в том смысле, что она действует в настоящий момент и преобразует верующих в подобие Христа (1Ин. 2:7, 8).

Хотя Божья заповедь одна, она также множественна: Десять Заповедей Его нравственного закона. Иоанн делает акцент на их соблюдении. Он пять раз употребляет слово терео, что значит соблюдать, практиковать, строго исполнять. С его помощью выражается мысль о соответствии внутренней цели человеческих желаний и поступков воле Божьей, как она выражена в заповедях. По этой причине Иоанн также описывает Божьи заповеди как (349) образ жизни, образ жизни Иисуса. Иоанн призывает «избранную госпожу» поступать в соответствии с Божьими заповедями, как наставлял Иисус (2 Ин. 6). Кроме того, соблюдение заповедей расценивается как доказательство того, что христиане знают Бога (1 Ин. 2:3, 4) и любят Его (Ин. 14:15).

Заповедь о любви говорит не просто о каком–то приятном чувстве; она требует фактического соблюдения Десяти Заповедей с их требованием любить Бога и ближних. Абсолютные требования Божьих заповедей с их этическими постулатами, определяющими конкретный образ жизни, включают в себя также «учение Христово» (2 Ин. 9), которое есть не только учение о Христе, но и учение, данное Христом. Иоанн делает вывод: «Всякий, преступающий учение Христово и не пребывающий в нем, не имеет Бога; пребывающий в учении Христовом имеет и Отца и Сына» (2 Ин. 9).

3. Закон в Книге Откровение

Иоанн привносит в Книгу Откровение то же употребление слова энтоле, которое характерно для его посланий. Кроме того, он подчеркивает ту же самую тесную связь между законом и верой — заповеди всегда неотделимы от Иисуса Христа — и необходимость соблюдения заповедей.

Книга Откровение не только свидетельствует о принятии христианами Божьих заповедей в конце первого века; она также указывает на то, что они останутся в силе для христианской Церкви до конца времени. Таким образом, Десять Заповедей не утратят своего значения на протяжении всей истории христианской Церкви вплоть до Второго пришествия Христа.

Описывая Остаток, верных христиан последнего времени, Иоанн конкретно указывает на их соблюдение заповедей Божьих (во множественном числе). «И рассвирепел дракон на жену, и пошел, чтобы вступить в брань с прочими от семени ее, сохраняющими заповеди Божий и имеющими свидетельство Иисуса Христа» (Откр. 12:17). Дракон — это сатана (стих 9), а жена символизирует народ Божий (ср. с Ис. 54:5, 6; Иер. 6:2).

Сатана с самого начала воюет против Церкви и продолжит сражение с ней до самого конца. Но Остаток не уступит искушениям сатаны. Верные христиане будут соблюдать Божьи заповеди до последнего дня верой в Иисуса. Иоанн описывает Остаток как «соблюдающих заповеди Божий и веру в Иисуса» (Откр. 14:12). В качестве контекста выступает призыв поклониться «Сотворившему небо, и землю, и море, и источники вод» (стих 7). Это может быть указанием на четвертую заповедь, поскольку только она прямо требует поклониться Творцу (см. Святилище; Остаток/Три ангела).

О неизменности Десяти Заповедей ясно говорится в Библии. Божий Закон — это весь исторический спектр: от Адама и Евы до восстановления планеты. Только побеждающие с Христом получат доступ на новую землю, где не будет места преступникам. «Побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном. Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь — в озере, горящем огнем и серою. Это — смерть вторая» (Откр. 21:7, 8).

Закон всегда был важным элементом в Божественном управлении Вселенной. Последователи Бога соглашаются с тем, что заповеди всегда остаются в силе, и никогда не оспаривают их авторитет. Враги Бога противились Его закону в прошлом и будут продолжать это делать до самого пришествия Господа. Затем они будут уничтожены, и конфликт между добром и злом придет к концу, но Бог будет вечно использовать Свой закон для определения абсолютных категорий нравственной жизни.