V. Исторический обзор

На протяжении многих веков менялись христианские представления о Божественном суде. Зачастую на мышление христиан в этом вопросе оказывало влияние не Писание, а религиозно–церковные, теологические и социально–культурные факторы.

А. Божественный суд со времен ранней Церкви до эпохи Просвещения

Апостольские отцы полагали, что в конце времени состоится последний суд. Иисус Христос последовательно изображается как Тот, Кто будет судить живых и мертвых (Поликарп, К филиппийцам, 2 [36, 1:33]). Климент говорит о «грядущем суде» (1 Климент, 27, 28 [36, 1:12]).

Апологеты второго века, такие как Иустин Мученик, Аристид, Афинагор, Феофил Антиохийский и Татиан, также говорили о Христе как Судье живых и мертвых. Однако некоторые из них считали, что человек предстает на суд сразу после смерти.

Борясь с ересями гностиков и маркионитов, Ириней (ок. 130 — ок. 202 гг. н. э.) указывал, что, согласно Писанию, суд является необходимым аспектом возвращения Христа (Против ересей, 1.10.1; 3.5.3; 4.37.1 [36, 1:330, 418, 518]).

Идея суда — это ключевая тема в теологии Тертуллиана (ок. 160 — ок. 240 гг. н. э., О свидетельстве души, 2; ср. с Апологией, 17, 18, 45 [36, 3:176, 32, 50]). Он указывает на то, что христиане будут участвовать в суде над нечестивыми людьми, сатаной и его ангелами (О покаянии, 7; О бегстве во время гонения, 10.2; Об одеянии женщин, 1.2.4 [36, 3:662, 663; 4:15, 122]).

Ориген (ок. 185 — ок. 254 гг. н. э.) аллегорически или иносказательно истолковывал суд. Он учил, что святые после смерти сразу возносятся в рай, который он называл «школой душ», тогда как нечестивые входят в неугасимый огонь суда, подпитываемый грехами и призванный очистить грешников (Против Цельса, 5.15–17; 6, 26 [36, 4:549, 550, 585]). Его влияние ощущается во многих более поздних попытках духовного истолкования суда (предпринятых, в частности, Василием Кесарийским [ок. 330–379 гг. н. э.], Григорием Богословом Назианзином [ок. 329–390 гг. н. э.] и Григорием Нисским [ок. 330–ок. 395 гг. н.э.]).

Киприан (ок. 200–258 гг. н. э.) — епископ Карфагена разработал идею суда как стимула к добрым делам для христиан, которая оказала сильное влияние на последующую разработку в католицизме доктрины заслуг. По его мнению, праведники и мученики сразу попадают в рай (О смертности, 20, 26 [36, 5:474, 475]), а нечестивые будут вечно гореть в аду (Письма, 30.7; 55.10 [36, 5:311, 350]).

Латинский апологет Лактанций (ок. 250–ок. 325 гг. н. э.) учил, что в начале тысячелетнего царства праведники воскреснут и будут приведены на суд (Божественные установления, 7.20; 22–24 [36, 7:216–219]). Сатана и его ангелы будут гореть вечно вместе с нечестивыми; этот огонь возгорится сразу после тысячелетнего царства (Божественные установления, 7.26 [36, 7:220, 221]).

Августин, епископ Гиппона (354–430 гг. н. э.), подробно разработал учение о суде в своей книге О Граде Божьем (книги 20 и 21 [37, 2:421–478]). Суд основан на праведности Бога (20.1–3), а тот, что описан в Ин. 5:22–24, понимается как осуждение (20.5). Сатана, злые ангелы и нечестивые будут вечно гореть в аду (21.1–9), хотя тяжесть их наказания будет различной (20.16). Молитвы верных и заступничество святых поможет праведникам пройти через муки чистилища (21.27), благодаря которым некоторые из них очистятся (21.13).

Схоласт Фома Аквинский (1225–1274 гг.) впервые разработал подробное учение о двойном суде. Первый, или индивидуальный, суд происходит сразу после физической смерти. Заключительный, или общий, суд происходит при общем воскресении, когда души и тела воссоединяются (Сумма теологии, За. 59. 5). Это учение было впоследствии одобрено Папой Бенедиктом XII (1285–1342 гг.). Поразительное явление средневековой теологии — это представление о Христе как строгом и (609) взыскательном судье, которого нужно бояться. Таким образом, учение о суде повсеместно использовалось для запугивания грешников и побуждения их к праведной, нравственной жизни.

Мартин Лютер находился под сильным влиянием этого средневекового представления о Христе, которое породило в нем тревогу и страх (Веймарское издание, 38.148.11 12; 40.1; 298.9; 41.197.5, 6). Его учили, что на кресте был искуплен первородный грех, тогда как личные грехи требуют наложения епитимий и послушничества в виде паломничества и добрых дел (там же, 47.310.7–17; 47.344.39–42). Лютер изменил это представление о Христе, представив Его «Спасителем, Ходатаем, Братом и Другом», Который велит нам оставить попытки заслужить Его одобрение праведными делами и призывает нас пребывать в Нем верой (там же, 33.85.7–22). Теперь Бог представляется строгим судьей на последнем суде; а Христос — нашей славой (там же, 36.450.4–6).

Швейцарский реформатор Ульрих Цвингли придерживался средневековой доктрины двойного суда. На последнем суде просто будет объявлено решение о наградах и наказаниях, которые должны будут испытать люди после воссоединения их души и тела (Основание для выводов и их объяснение, статья 57).

Жан Кальвин глубже других реформаторов разрабатывал теологию суда. Он также придерживался средневековой теории двойного суда. Души праведных сразу после смерти испытывают начальную форму вечного спасения, а души нечестивых мучаются и терзаются (Наставления, 3.25.6, 9). На последнем суде воссоединившимся душам и телам будет отмерено вечное блаженство или вечное наказание (там же, 3.25.10, 12).

Римское католичество ответило на вызов Реформации декларациями Тридентского Собора. «Добрые дела, — утверждалось на нем, — несут в себе заслуги и играют важную роль в последнем суде, помимо заслуг Христа».

Между эпохой протестантской ортодоксии и веком Просвещения возникали самые разные трактовки учения о суде. Общей тенденцией был отход от веры в буквальный будущий суд, что обусловливалось всевозможными рационалистическими нововведениями. Бога стали часто представлять в виде безликой субстанции; эти изменения в богословском мышлении потребовали внесения корректировок и в учение о суде.

Б. Божественный суд от эпохи Просвещения до наших дней

1. Тенденции в либеральной теологии

Устранение трансцендентных измерений в современную эпоху стало причиной отказа от идеи Божественного суда. Он едва ли вообще попадает в построения либеральной теологии (см., например, сочинения Пауля Тиллиха, Юргена Мольтмана, Вольфхарта Панненберга или Герхарда Эбелинга).

Современные либеральные теологи говорят о культурных революциях современности, начавшихся в восемнадцатом веке и достигших кульминации во времена Французской революции; о последующей индустриальной революции, о двух мировых войнах, а также о нынешнем экологическом кризисе как о судах, которые человечество само на себя навлекло (таково мнение Карла Холла, М. Гресуата, Мольтмана и Панненберга). В этом смысле суд — это нынешний человеческий опыт, определяемый имманентными культурными силами. Таким образом, в либеральной теологии нет основания для будущего Божественного суда. По сути дела, суд свершается здесь и сейчас, когда человечество пожинает плоды своих неразумных деяний. Р. Бультман перетолковал библейскую весть суда как экзистенциальный «кризис решения».

Некоторые современные теологи считают тему суда примитивной, мифической и устаревшей. Другие склонны критиковать эту идею как безнравственную и старомодную с точки зрения современного универсализма. Нам нужно коротко рассмотреть эти две основные точки зрения.

а. Божья любовь и Божий суд. Некоторые современные мыслители противопоставляют Божественную любовь суду Божьему. Это мнимое противоречие между любовью и судом уже поднималось на щит христианским еретиком Маркионом во втором веке н. э.

Современные теологи утверждают, что Бог прежде всего любит и спасает. Следовательно, любое эсхатологическое высказывание о конце времени и будущем суде Божьем должно исходить из неадекватности древнего контекста. Уникальный современный акцент на Божьей всепроникающей любви приводит некоторых к новым умозаключениям о том, что любящий Бог не может погубить грешников. Эти теологи утверждают, что любящий Бог, в силу Своей природы, не сможет допустить гибели хотя бы одного грешника, потому что любовь — всеобъемлющая и преобладающая сила в Божественной природе.

В соответствии с этим чрезмерным акцентом на любви Бога суд истолковывается как Божественное отстранение от тех, кто восстает против Него. Род человеческий, удалившийся от Бога, обречен на постепенную деградацию и самоуничтожение. Отстранение Бога — это и есть суд. По утверждениям либеральных богословов любящий Бог не будет осуждать, наказывать или уничтожать нечестивых. Эти модернистские теологические воззрения исходят из несовместимости любви и правосудия Бога и, следовательно, из невозможности Божественного суда. Подобная теория отрицает (по крайней мере, частично) серьезность Божьего неприятия греха и того зла, которое грех порождает. Она отрицает нравственную взаимосвязь человеческих поступков с их последствиями, которые требуют Божественного суда. Она отрицает необходимость смерти Христа за грешников и вместо них; Христос не заплатил за грех рода человеческого на кресте; Он является образцовым представителем человечества, а не его Заместителем. Это учение также отрицает, что Бог взыщет с грешников за их поступки и что Бог на суде разберется с последствиями греха. Подобная теория бросает вызов христианскому пониманию библейского откровения, природы греха и суда, природы смерти Христа на кресте и природы библейской эсхатологии. (610)

Божественная любовь воспринимается как высший руководящий принцип и высшая норма, отделяющая ее от других качеств в природе Бога. Тем самым любовь превращается в безразмерный зонтик, покрывающий и прикрывающий любые человеческие проступки и преступления, независимо от их тяжести или влияния на общество и индивидуума. Такое представление о Божественной любви вырывает ее из библейского контекста. Любовь становится абстрактным принципом, зависимым исключительно от современных философских воззрений. Другими словами, любовь определяется как «канон внутри канона», то есть как высшая норма, на основании которой другие части Священного Писания считаются устаревшими, примитивными и уступающими другим частям Библии по своей значимости и актуальности. Либо они истолковываются в таком духе, чтобы соответствовать постулатам модернистской школы. Конечным результатом подобной методологии является такое представление о любви Божьей, которое имеет мало общего с библейским откровением.

В Священном Писании Божественная любовь, справедливость, праведность, суд и воздаяние динамично взаимосвязаны; они не отрицают и не исключают друг друга. Библия оказывается более глубокой и дальновидной, чем модернистские понятия, ограничивающие Бога в Его способности разрешить великое противоборство между Христом и сатаной.

Полное откровение Слова Божьего включает все аспекты Божьей любви и Божьего суда, включая осуждение нечестивых и оправдание праведников. Бог есть и пребудет судьей всего, в том числе и наших умозрительных построений о Его суде и Его существе.

б. Универсализм и Божий суд. Мыслители прошлого и настоящего придерживались теории универсализма, то есть спасения всех людей. Некоторые из них утверждают, что сама Библия движется в направлении спасения всех людей. Эти мыслители часто полагают, будто спасительные намерения Бога больше и шире буквальных требований Его справедливости, правосудия и праведности, проявляющихся в Божьем суде. Поэтому они считают, что Бог не собирается воздавать по справедливости тем грешникам, которые изберут грех и восстание против Бога.

Исторически универсализм — учение о том, что все люди в конечном итоге будут так или иначе спасены, известен как апокатастасис, окончательное спасение. В свое время этой теории придерживались Григорий Нисский и Скот Эриугена; в радикальной реформации ее отстаивал Ганс Денк, а в современной теологии — Ф. Шлейермахер, Клэренс Скиннер, Карл Барт и др.

Универсализм, окончательное спасение всех людей, основывается на неправильном применении или превратном толковании нескольких мест Священного Писания (Рим. 5:18, 19; 1 Кор. 15:22; Еф. 1:9, 10). Соответственно универсализм отрицает некоторые библейские позиции, в частности, окончательный суд над нечестивыми и, конечно, Божественное воздаяние. Он отрицает реальность вечной погибели нераскаявшихся грешников, равно как и то, что в конечном итоге все люди будут разделены Христом на спасенных и погибших. Наконец, он отрицает «вторую смерть».

Универсализм требует отступления от истины библейского откровения. Он не способен охватить все Писание. Несмотря на кажущуюся привлекательность, это еще одна разновидность редукционизма (урезания) библейской истины. Его можно обосновать лишь в случае принятия небиблейской теории прогрессирующего откровения, при которой те части Библии, которые не согласуются с современной теологической мыслью, переводятся в разряд устаревших библейских представлений.

Эти тенденции в теологии, воодушевляемые духом современности, не соответствуют библейскому свидетельству. Библейское учение о суде открывает нам, что он будет совершаться не по капризам богов, что суд — это не примитивные воззрения древних людей и не миф. Суд — это реальность библейской веры и, как мы уже убедились, это не периферийная тема в Библии. Она глубоко связана с проблемой греха и ее разрешением, с Божественной справедливостью и праведностью, открывая тесную взаимосвязь между любовью и судом, между страданием невинных и их спасением и т. д. Ее нельзя отодвинуть в сторону как нечто незначительное или второстепенное, устаревшее или примитивное. Суд — неотъемлемая часть спасения, которое без него не будет полным.

Ввиду нравственного разложения нашего века тема суда в Библии чрезвычайно актуальна. Получат ли нечестивые справедливое возмездие? Получат ли современные серийные убийцы праведное воздаяние, которого заслуживают? Поскольку человеческое правосудие несовершенно и ограниченно, состоится ли когда–нибудь полный, справедливый и всеобъемлющий суд, на котором были бы рассмотрены все стороны и нюансы каждого дела? Многие сегодня справедливо задаются этими и другими вопросами.

Дело в том, что сама идея теодицеи, справедливости Бога в нашем несправедливом мире чрезвычайно оскорбительна для современных мыслителей, и ее называют одной из главных причин усиливающегося агностицизма и атеизма. В действительности же Божественный суд — это ключ к пониманию несправедливости, царящей в нашем мире; он остается существенной частью «вечного Евангелия» (Откр. 14:6).

Последний призыв поклониться Творцу — «поклонитесь Сотворившему небо, и землю, и море, и источники вод» (стих 7) — также требует возвещения о «наступлении часа суда Его». Суд — это часть «вечного Евангелия» (стих 6), полностью согласующаяся с вестью о праведности по вере, и об этом будет авторитетно возвещено всем живущим на земле — всякому племени, колену, языку и народу. Бог есть любовь, и проповедь любви Божьей требует также провозглашения Его справедливости. Божья любовь обусловливает Божественное правосудие на суде. «Проповедь о Божьей любви всегда предполагает, что все люди движутся в направлении Божьего суда и безальтернативно подвергнутся ему» (3, с. 941). (611)

2. Тенденции в евангелической теологии

Евангелическое христианство не отказалось от идеи Божественного суда. Диспенсационалисты разработали учение о последнем суде в соответствии со своей апокалиптической эсхатологией, которой свойственно учение о тайном восхищении церкви либо до, во время, либо после великой скорби (пре-, мид-, посттрибуляционизм — прим. ред.). В зависимости от избранной теории они соответствующим образом истолковывают суд Христа, суд над Израилем, суд над народами, суды времени скорби, суд во время Второго пришествия, суд у «великого белого престола» и последний суд над сатаной, его ангелами и грешниками (см. 27, с. 156–218; 412–426).

Евангелические христиане, не стоящие на позициях диспенсационализма, в целом не дифференцируют последний суд; единственное различие между ними в том, к какому времени они относят заключительный суд.

Амилленаристы (например, 19, с. 128–137), отвергающие идею буквального тысячелетнего царства, группируют все события суда вокруг Второго пришествия Христа. С другой стороны, премилленаристы (например, 20, с. 87–102; 22, с. 187–205) считают, что Божественный суд связан со Вторым пришествием и судом у «великого белого престола», который состоится после тысячелетнего царства, когда нечестивые будут приговорены к вечному наказанию.

В. Адвентистское понимание

Учение адвентистов седьмого дня о последнем суде тесно переплетается с их пониманием первосвященнического служения Христа в небесном святилище. Краткий исторический очерк о развитии этих двух пунктов вероучения можно найти в статье Святилище V.Г.