Опубликовав пересмотренное и расширенное издание этой работы, автор тем самым послужил Божьему делу, укрепляя тех, кто посвятил свою жизнь возвещению и защите библейской истины.
История христианской Церкви - это история борьбы. Враг правды и благочестия всегда стремился к тому, чтобы ослабить послушание Божьим заповедям и исказить истинное библейское учение. Проповедь истинного Евангелия непременно вызывает сопротивление. Борьба идет веками, принимая разные формы. В эти последние дни, когда сатана с возрастающей яростью ведет войну против Церкви Остатка, стремящейся отстоять целостность вечного Закона Божьего, поборникам истины, как никогда ранее, необходимо смело стать на защиту веры. Сегодня христианское свидетельство состоит в том, чтобы возвещать вечную весть, содержащуюся в Слове Божьем, весть, которая устоит в злой день сатанинского обмана и утвердит людей в истине.
Эта книга дает ясный, убедительный ответ на возражения, чаще всего выдвигаемые теми, кто критикует вероучение Церкви адвентистов седьмого дня. Сначала приводится само возражение, а потом - полный ответ на него. Убедительность приводимых аргументов подкрепляется обращением к авторитетным источникам информации, которые обычно недоступны служителям, вовлеченным в общецерковную работу.
На протяжении всей своей истории адвентисты седьмого дня придерживаются самобытных доктрин, некоторые из них довольно сильно отличаются от того, чему учат другие христианские конфессии. Отстаивая мысль о том, что эти, не слишком распространенные, доктрины являются поистине библейскими, мы часто чувствуем необходимость защищать свою позицию в полемике с теми, кто, прибегая к небрежному или ложному толкованию, пытается упразднить характерные особенности нашей веры. Мы строим свое вероучение на прочном и солидном фундаменте, заложенном основоположниками нашей Церкви, которые преуспели в этом деле только благодаря напряженному богословскому труду и горячей молитве. Но их работа не завершена. Любые нападки лишь еще раз показывают неуязвимость наших основополагающих доктринальных положений. Это, однако, не означает, что теперь мы полностью защищены от нападок и можем спокойно игнорировать современную критику. В войне, которую мы призваны вести, защищая веру, нет передышки. Нам надо постоянно быть готовыми к тому, чтобы с кротостью и страхом, но в то же время с неизменной решимостью дать ответ в нашем уповании, делая это тем решительнее, чем очевиднее мы усматриваем "приближение дня оного" (Евр. 10:25).
Поэтому, искренне одобряя данную книгу, мы рекомендуем ее каждому евангельскому работнику. Она будет надежным помощником, укрепляя, как в спорах с богословами, так и в беседах с искренне недоумевающим исследователем. Она, вне всякого сомнения, станет ценным вкладом в литературу, направленную в защиту Святого Писания и адвентистской веры.
У. Брэнсон
Находясь в саду, гораздо приятнее наслаждаться ароматом и красотой цветов, чем стряхивать с растений гусениц. Мало кто захочет обсуждать это неприятное занятие, а уж тем более выполнять подобную процедуру. Да и зачем об этом вспоминать, когда можно поговорить о цветах? И тем не менее, если мы не избавимся от гусениц, цветами нам придется любоваться недолго.
Этот простой пример объясняет причину создания данной книги. Она написана с целью опровергнуть лжеучение и тем самым содействовать тому, чтобы цветы истины продолжали цвести и дарить людям свой небесный аромат.
Быть может, какой-нибудь благочестивый человек скажет, что приведенная иллюстрация не совсем удачна. Неприятно думать, что в Божьем саду прячутся враги. По крайней мере, можно решить, что Бог Сам позаботится о Своем достоянии и что, глубоко укоренившись в почве вечной истины, Господни растения способны отразить любые нападки. Именно поэтому мы все время можем наслаждаться цветами, приглашая путников войти в небесный сад и радоваться вместе с нами.
Тревожная история христианской Церкви свидетельствует о том, что такая мысль неверна. Даже в самый ранний период существования христианства, когда Божественное присутствие чувствовалось сильнее всего, апостолы ощущали необходимость противостоять опасностям, угрожавшим чистоте вероучения. Иоанн, чьи сочинения дышат любовью, в своих посланиях предостерегал от сформировавшейся в ту пору опасной ереси докетизма, согласно которой Христос был всего лишь призраком (см. 1 Ин. 1:1-3; 4:2,3). Кроме того, он предостерегал и от идеи, утверждавшей, что христианин выше греха, и от такой же еретической мысли, согласно которой нам якобы не следует исполнять Божьи заповеди. Иоанн говорил, что человек, отстаивающий подобную точку зрения, "лжец, и нет в нем истины" (1 Ин. 2:4). Он довольно подробно обсуждает этот вопрос, чтобы доказать, почему именно ложны такие учения.
Обращаясь к Коринфской церкви, Павел говорил: "Ибо я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого" (1 Кор. 2:2). Быть может, кто-то захочет воспользоваться этой отдельной фразой в попытке доказать, что служитель Евангелия не должен обращать никакого внимания на различные лжеучения и возражения. Сколь неоправданным может быть вывод, если он делается на основании отрывка, вырванного из контекста!
Как правило, послания Павла представляют собой строго обоснованное изложение истины, предполагающее как негативный аспект, так и позитивный. Да, он исповедовал Христа распятого, но в то же время понимал, что, если не изложить и не опровергнуть гибельную ересь иудейского законничества, проповедь о Христе может оказаться бесплодной. Вот почему в своих посланиях он так часто и подробно касается этого вопроса. В то же время нельзя утверждать, что он излагал и опровергал только это доктринальное заблуждение. Вспомним хотя бы его пространный и воинствующий аргумент против лжеучения, согласно которому "нет воскресения мертвых" (1 Кор. 15:12). Читая его труды, нельзя не воскликнуть: "Если Павел не был защитником Бога, то скажите, кем он был в таком случае!"
В то же время этот великий апостол не ограничивался только собственной воинствующей позицией. Он призывал и других поступать так же. Тимофею он писал: "Подвизайся добрым подвигом веры", "Держись образца здравого учения, которое ты слышал от меня" (1 Тим. 6:12; 2 Тим. 1:13). Обращаясь к пресвитерам Ефесской церкви, он предупреждал, что к ним "войдут" "лютые волки, не щадящие стада", и
что из них самих "восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою". Затем он тотчас добавляет: "Посему бодрствуйте, памятуя, что я три года день и ночь непрестанно со слезами учил каждого из вас" (Деян. 20:29-31). Если вы "предостерегаете", то вы предостерегаете от кого-нибудь или чего-нибудь, а это с неизбежностью предполагает определенное негативное действие, которое, однако, оправдывается своими результатами, защищая верующих от лжеучения.
Иуда писал: "Возлюбленные! имея все усердие писать вам об общем спасении, я почел за нужное написать вам увещание - подвизаться за веру, однажды преданную святым" (Иуд. 3). Все его краткое послание разоблачает "некоторых людей" - они "вкрались", и теперь извращают нравы и "отвергаются" основополагающего христианского учения.
Петр предостерегал Церковь от лжеучителей, "которые введут пагубные ереси" (2 Петр. 2:1). Затем почти все свое послание он посвящает рассмотрению и опровержению этих ересей.
Суждения этих решительных, воинствующих людей Божьих, по-видимому, не подтверждают ту идею, согласно которой нам надо лишь наслаждаться цветами, поскольку выносливые растения истины якобы не нуждаются ни в какой защите со стороны Божьих земледельцев.
Во времена Реформации ее подвижникам приходилось не просто возвещать несомненную истину оправдания по вере. Они были вынуждены противостоять сильным и показным аргументам наиболее изощренных сторонников Рима.
В начале 40-х годов XIX века, когда началось адвентистское пробуждение, Вильям Миллер и его единомышленники не имели возможности возвещать одну лишь славную и ясную истину о скором пришествии Христа. Им приходилось тратить время и на то, чтобы опровергать с виду вполне правдоподобные доводы популярных служителей, которые, в частности, пытались с помощью Писания доказать, что пришествию Христа будет предшествовать обращение в христианскую веру всего мира. Литература движения, начавшегося в 1844 году, полна сильных и убедительных аргументов, сформулированных адвентистскими руководителями, которые, разоблачив лжеучение, превозносили истину.
Вскоре после того, как зародилось движение адвентистов седьмого дня, стали публиковаться специальные трактаты, брошюры и книги, где разъяснялись ошибки тех, кто утверждал, что в Писании говорится о соблюдении воскресенья, что человек обладает бессмертной душой, что Закон Божий упразднен, и распространял другие лжеучения.
Все это было необходимо. Изложение любой системы взглядов или учения, будь оно религиозным или каким-либо еще, происходит в два этапа: доказательства в пользу этого учения и опровержение доводов тех, кто стремится доказать обоснованность противоположного убеждения.
Времена воинствующей защиты веры и опровержения лжеучений почти всегда сменялись более спокойными днями. Постепенно религиозное движение, родившееся в борьбе и противостоянии, крепнет, и тогда возникает соблазн не слишком заострять внимание на тех особых истинах, которые это движение породили. Именно такая позиция привела к тому, что раннее христианство слилось с язычеством, а различные протестантские церкви в конечном счете утратили свою самобытность. Для того, кто ведет битву на духовном поле, мир так же притягателен, как и для обычного солдата. Духовный воитель совершает ошибку, полагая, что в этом мире, порабощенном злом, он когда-то сможет заключить достойный мир, который избавит Царство Божье от всех нападок в будущем. В этой войне не будет никакой передышки, пока Бог не скажет: "Совершилось".
Я прекрасно понимаю, что современная религиозная ситуация не поощряет нашего стремления подчеркивать характерные вероучительные положения, и уж совсем нежелательно, чтобы мы за них боролись. Считается, что такое поведение выдает отсутствие хорошего вкуса. Оно препятствует долгожданному объединению всех церквей. Конечно, если эти церкви больше всего хотят объединиться, им не следует акцентировать свои богословские разногласия, но если какая-нибудь церковь стремится сохранить свое лицо и оправдать свое обособленное существование, она должна быть готова к тому, чтобы логически обосновать свою надежду и отстаиваемые доктрины, а это с необходимостью предполагает опровержение тех нападок, с помощью которых противники стремятся подорвать ее надежду и оспорить ее принципы.
У адвентистского движения есть одна характерная черта, более других отличающая его от всех остальных движений: твердая вера, что адвентизм возник по воле Господа, пожелавшего, чтобы это самобытное учение призывало всех людей объединиться и с готовностью встретить наступление Божьего дня. Если мы искренне в это верим, нам надо быть готовыми к противостоянию, о котором в пророчестве сказано, что по мере приближения конца оно будет становиться все более активным и ожесточенным. Никогда не следует забывать, что мы возвестили о своем стремлении завершить великую протестантскую Реформацию XVI века. Самим своим названием она обязана воинствующему протесту против лжеучений. Хотя в то же время протестантизм отстаивает немало абсолютных истин. Если мы забываем выступать против всего, что противоположно истине, мы не оправдываем великого имени протестанта.
Будучи членами адвентистского движения, мы должны постоянно помнить о том, сколь опасен мир, достигнутый ценою компромисса, а именно это и происходит сегодня почти со всеми протестантскими церквами. В начале XX века очень многие христианские служители по-прежнему твердо верили в исторические учения христианства (начиная с учения о Творении), однако сформировалась активная, по-своему убедительная, группа хорошо образованных священников, которые начали высказываться в пользу эволюционного развития и связанных с ним рационалистических идей. Было очевидно, что их теории противостоят давно сложившимся учениям христианства. Как они пытались прорвать вероучительную оборону? Просто преуменьшая значимость вероучения и утверждая, что христианство - это, по сути дела, религия духа, прекрасное дружеское общение с Богом как Отцом и со всеми людьми как братьями, а все остальное просто несущественно. Если, например, наука делает какие-то великие открытия, то нам надо приспособить к ним свои вероучительные принципы или, иначе говоря, просто от них отказаться.
Именно это и произошло во многих церквах. По сути дела, какое-то время шла ожесточенная война, которая в 20-х годах XX столетия достигла своего апогея. После этого большинство церковных руководителей, отстаивавших ортодоксальные принципы, постепенно начали сдавать свои позиции под воздействием довольно популярной идеи о том, что мир и гармония важнее любой доктрины, их воля к борьбе стала ослабевать. Поэтому и сегодня почти все проповедники говорят о любви к Богу, о жизни в согласии с определенными идеалами, о правильном мировоззрении, братстве всех людей и тому подобном. Теперь в модернистских церквах редко услышишь о великих библейских истинах, касающихся творения, греха, спасения, а также о других основополагающих доктринах, которые всегда составляли фундамент христианства.
В тот день, когда адвентисты перестанут заострять внимание на своем вероучении, мы утратим право на существование. Нам надо излагать конкретное учение о Втором пришествии, ибо в этом состоит наша цель и задача. Нам надо проповедовать конкретное учение о Творении, потому что в противном случае мы лишим основы наше учение о субботе. Нам надо проповедовать ясное учение о
грехе и спасении, потому что иначе окажется бессмысленным наше учение о святилище. Нам надо проповедовать конкретное учение о природе человека, потому что в противном случае мы лишим всякого смысла нашу проповедь о том, что воскресение и жизнь возможны только во Христе, а также наше предостережение о последних заблуждениях спиритизма. Перечень можно продолжить. Если когда-то и существовало движение, основанное на четких убеждениях, связанных между собой, как стропила здания, то это движение адвентизма. Преуменьшая значение этих убеждений, мы можем только разрушить все здание. С другой стороны, заостряя на них внимание, мы должны быть готовыми к тому, что столкнемся с сопротивлением и прямо противоположными взглядами.
Но, быть может, найдется человек, который недоверчиво спросит: разве, сталкиваясь с противниками истины, нам не надо следовать примеру Неемии? Неемия, как известно, сказал: "Я занят большим делом, не могу сойти" (Неем. 6:3). Я целиком и полностью солидарен с этими словами, но все дело в том, что можно очень легко впасть в ненужную полемику. Конечно, нам всегда надо возводить иерусалимские стены, вместо того чтобы, спустившись в долину, вести разговоры с Санаваллатом и Товией.
Однако если дело касается врагов Господа, то из всех Божьих людей во всей Библии Неемия меньше всего подходит для того, чтобы ссылаться на него, оправдывая собственное бездействие. Когда Санаваллат и Товия начали угрожать строителям, Неемия велел продолжать работу, но выделил для этого только половину своих людей, причем даже эти строители работали лишь одной рукой, "а другой держали копье". Оставшихся он вооружил мечами и копьями и сказал, чтобы они, не жалея жизни, охраняли возводимые стены. Если бы люди не продолжали свою работу, то стены, конечно же, не были бы построены, однако с той же уверенностью можно сказать, что их не удалось бы восстановить и в том случае, если бы воины с мечами и копьями в руках не охраняли строителей. Отблеск мечей на крепостном валу придавал мужество строителям (см. Неем. 4:16-18). Нам никогда не следует спускаться в долину и начинать словопрения, но если враги атакуют цитадель истины, на которой зиждется адвентистское движение, надо - во имя Господа сил - быть готовыми ее защитить. Цель данной книги заключается в том, чтобы вооружить вас для этой защиты.
А теперь, чтобы все это не выглядело слишком воинственно, позвольте вкратце добавить, что за веру можно сражаться по-разному. Необходимо убедиться в том, что мы сражаемся правильно, не отступая от небесных принципов. Только в таком случае мы упрочим адвентистское движение и прославим Божье имя. Твердо следуя некоторым основополагающим правилам, воин Христа сможет соответствовать этим принципам. Приведенные ниже правила годятся для публичного выступления, выступления в прессе, для разговора в кабинете или частной беседы где-нибудь на природе.
1. В споре со своим собеседником исходите из того, что он обладает доброй верой и искренностью. Искренним может быть даже тот, кто высказывает самую абсурдную точку зрения.
2. Сохраняйте спокойствие. Если каждый раз, вступая в борьбу за веру, вы начинаете кипеть от негодования, не сражайтесь. Оставайтесь при своем и дайте возможность отстаивать веру тем, кто более уравновешен и кто умеет одолеть свой гнев.
3. Тщательно старайтесь избегать категоричных выражений. Конечно, в некоторых ситуациях они вполне уместны, однако я считаю, что такие случаи бывают нечасто. Нам редко, как Илии, приходится стоять на горе Кармил. Будучи в глубине сердца уверены, что истина и свидетельство на нашей стороне, мы вполне можем позволить себе быть не только спокойными и хладнокровными, но и доброжелательными в каждом своем слове. Зрители, если таковые окажутся, будут (хотя бы отчасти) оценивать силу нашего аргумента по тому, какова наша речь, даже если тот, с кем мы спорим, не слишком выбирает выражения.
4. Будьте очень серьезны. Дайте понять, что отстаиваете свои религиозные взгляды не потому, что склонны к пререканиям или спорам, но потому, что глубоко убеждены - принципы, которых вы придерживаетесь, имеют крайне важное значение.
5. Обращайтесь не только к разуму, но и к сердцу собеседника. Одно дело - убедить человека, и другое - зажечь в его сердце искру веры и желание подчиниться истинам, которые вы излагаете. Если вы хотите вселить в собеседника глубокую убежденность в собственной правоте, важно не только то, что вы сказали, но и как вы это произнесли. По мере развития дискуссии все настойчивее старайтесь от изложения простых фактов и свидетельств перейти к следующему этапу - самым непосредственным образом соотнести эти факты с внутренним миром слушателя и его вечной участью. Если мы на самом деле хотим помочь человеку, нам надо не просто постараться ответить на все вопросы, так чтобы оппоненту нечего было больше сказать: необходимо, чтобы он открыл свое сердце для восприятия истины, которую мы столь серьезно стремимся доказать.
А теперь несколько слов об истории этой книги. Впервые она увидела свет в 1932 году, в ней было 254 страницы. В 1947 году под заголовком "Доводы в пользу нашей веры" была опубликована ее часть, содержащая важный новый материал (сама книга к той поре уже разошлась). В настоящее издание вошли некоторые главы из этой части (которая теперь тоже полностью распродана), отрывки из издания 1932 года, а также много нового материала. Более половины текста этой книги никогда прежде не публиковалась. Первая часть полностью посвящена конкретным возражениям, касающимся адвентистского учения. Во второй части приводится некоторый дополнительный материал в ответ на различные обвинения и более полно излагаются свидетельства в защиту отдельных вероучительных принципов.
Возражения противников адвентизма, которые я рассматриваю, накапливались у меня годами: о них сообщали наши служители и просто евангельские работники, часто сталкивавшиеся с этими аргументами. Иногда они присылали копии направленных против адвентизма листовок и брошюр, которые, по их словам, были широко распространены в тех местах, где они проводили евангельские встречи. Иногда в этой книге цитируются отрывки из таких брошюр. Следовательно, мой труд имеет практический, а не академический характер. Отвечая оппонентам, я стремился избежать бессодержательности, которая возникает при анализе одного лишь негативного материала, и старался изложить абсолютную библейскую истину по каждому вопросу.
Издавая эту книгу, я стремился не к тому, чтобы вызвать ненужный спор, но к тому, чтобы помочь вам, когда вы попытаетесь осуществить библейское повеление "подвизаться за веру, однажды преданную святым" (Иуд. 3).
Вашингтон, август 1952 года
Возражение 1
Стремясь обосновать свое вероучение и особенно доктрину о законе и субботе, адвентисты часто цитируют Ветхий Завет. Многие же христиане руководствуются Новым Заветом и черпают из него свои учения.
Да, мы действительно часто цитируем Ветхий Завет, но столь же часто цитируем и Новый. По сути дела, мы в равной степени чтим Ветхий и Новый Заветы именно потому, что мы - христиане. Мы верим, что все книги Библии, от Бытия до Откровения, богодухновенны и, следовательно, с полным основанием могут служить руководством в нашей жизни.
Говоря о законе и субботе, некоторые люди стремятся провести резкое различие между Ветхим и Новым Заветами и даже противопоставить их друг другу, как будто первый почти, или совсем, не имеет никакой ценности и полностью вытесняется вторым. Это ложное противопоставление лежит в основе большинства ошибочных рассуждений, характерных для аргументов тех, кто утверждает, что на кресте закон и суббота были упразднены.
Для апостолов Библия представляла собой то, что теперь известно как Ветхий Завет. Первые сочинения самых ранних христианских служителей вышли из-под их пера только через 20-30 и более лет после вознесения Христа. В ту пору не было никаких печатных станков и быстрого почтового обслуживания, которое способствовало бы распространению их трудов. Они распространялись очень медленно, и поэтому вполне разумно считать, что в I веке христианской эры словом "Писания" - его мы неоднократно встречаем в Новом Завете - в основном обозначалось то, что мы теперь называем Ветхим Заветом.
Христос призывал иудеев исследовать Писания, говоря: "Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне" (Ин. 5:39), затем Он добавил: "Ибо если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он писал о Мне. Если же его писаниям не верите, как поверите Моим словам?" (Ин. 5:46, 47). Причина, по которой ученики не поняли событий страстной, крестной недели, заключалась в том, что они неправильно понимали Писания, то есть Ветхий Завет (см. Лк. 24:27). В день Своего воскресения Он показал им, каким образом Его смерть и воскресение стали исполнением пророчества: "Тогда отверз им ум к уразумению Писаний" (Лк. 24:45). Христос ничего не знал об учении, которое бы отвергало Ветхий Завет.
Равным образом, апостолы никоим образом даже не намекали на то, что они отвергают Ветхий Завет в угоду сочинениям, которые им скоро предстояло написать. Павел напоминал Тимофею: "Притом же ты из детства знаешь священные писания, которые могут умудрить тебя во спасение верою во Христа Иисуса. Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности, да будет совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен" (2Тим. 3:15-17). Разве есть во всем Новом Завете более значимые слова?!
Стремясь обосновать свои учения, Христос и апостолы часто ссылались на Ветхий Завет. Сатане, например, Христос сказал: "Ибо написано" и трижды процитировал Ветхий Завет (см. Мф. 4:4-10). Порицая книжников и фарисеев, Он упоминает пятую заповедь из Книги Исход, а также приводит слова пророка Исайи (см. Мф. 15:1-9). Кроме того, следует обратить внимание на разговор Христа с богатым юношей и законником (см. Мф. 19:16-19; Лк. 10:25-28). В ссылках на Ветхий Завет выдающееся место занимают цитаты из Декалога.
Каким образом Павел доказывал, что все люди, как иудеи, так и язычники, виновны перед Богом и, следовательно, нуждаются в спасении, которое дарует Христос? Обращаясь к текстам Ветхого Завета (см. Рим. 3:9-18). Как он узнал, что перед Богом он сам является грешником и нуждается в Евангелии? Вспомнив о том, что написано в Ветхом Завете и особенно в Законе Божьем (см. Рим. 7:7). Обращаясь к Римской церкви, Павел повелевает: "Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви; ибо любящий другого исполнил закон" (Рим. 13:8). Разве он исповедовал какие-то новые принципы, возникшие в результате нового откровения, которое было ему дано? Нет. Он цитирует Ветхий Завет и особенно заповеди Закона (см. Рим. 13:9,10). Каким образом, обращаясь к детям, Павел обосновывает свой призыв повиноваться родителям? Вновь вспоминая тексты Ветхого Завета и прежде всего Десятисловия (см. Еф. 6:1-3).
Разве Иаков излагает какие-то новые законы, опровергая лицемерную "любовь к ближнему"? Нет. Он цитирует Ветхий Завет, обращаясь к Десяти Заповедям (см. Иак. 2:8-12).
Какое доказательство приводит Петр, возвещая, что нам надо быть "святыми"? "Ибо написано: "будьте святы, потому что Я свят"" (1 Петр. 1:16). Его доказательство представляет собой цитату из Книги Левит (см. Лев. 11:44).
От Книги Бытие до Книги Откровение все Писание представляет собой единое целое. Ветхий и Новый Заветы имеют один и тот же источник - вдохновение Духа Божьего. У них единая цель: раскрыть Божий замысел, явить Христа, предостеречь от греха и изложить святое Божье мерило праведности. Давным-давно кто-то сказал: Новый завет сокрыт в Ветхом, а Ветхий явлен в Новом. Для того чтобы лучше всего понять смысл обетования, которое дано в последней книге Библии и в котором говорится о новой, сотворенной заново земле и зеленеющем древе жизни, надо обратиться к первой библейской книге, где описывается еще не омраченная грехом земля с ее первоначальным древом жизни, явившаяся из-под руки Бога, когда Он впервые творил этот мир. Перечитав Книгу Бытие, в которой повествуется о грехопадении человека, мы полнее постигнем смысл креста, а также слова Христа, Который сказал: "И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе" (Ин. 12:32).
Никогда не следует забывать, что сами названия "Ветхий Завет" и "Новый Завет" придуманы человеком. Библейские авторы не разделяют Писаний подобным образом. Оба Завета повествуют о старом и новом в драме греха и спасения. Ветхий Завет дает обетования о новой земле и новом завете с Богом, а также описывает беззакония человека с первых дней его существования. Новый Завет подробно рассматривает греховного "ветхого человека" и касается древней проблемы человеческого бунта, а также описывает "нового человека" во Христе Иисусе и славу грядущего мира.
Наш враг, дьявол, всегда понимал взаимосвязь и взаимозависимость Ветхого и Нового Заветов. Вот почему с давних пор он начал посягать на Библию, стремясь поселить сомнение в исторической достоверности и подлинности Ветхого Завета. Именно с этого начался "высокий критицизм". Если отбросить Ветхий Завет, то Новый довольно скоро окажется лишенным своей исторической основы и смысла. Вполне понятно, почему модернисты умаляют духовный авторитет и значение Ветхого Завета. Однако непонятна позиция тех, кто по отношению к нему считают себя самыми "фундаментальными" фундаменталистами. Почему они стремятся разорвать цельное библейское одеяние? Почему они считают, что прежде чем обрести авторитет в христианскую эру, святая Божья заповедь, изложенная в Ветхом Завете, должна получить свое подтверждение в Новом? Ведь из Писаний становится ясно, что, цитируя ветхозаветные отрывки, новозаветные авторы делают это не из желания убедить читателей в жизненности этих текстов, но для того, чтобы подтвердить и доказать: вновь возвещаемые новозаветные истины согласуются с Ветхим Заветом и, следовательно, также являются обязательными. Иными словами, апостолы, напоминавшие своим читателям о том, что в "древние времена" "святые Божий человеки" изрекали пророчество, "будучи движимы Духом Святым", хотели убедить читателей в том, что они, апостолы, тоже говорили под воздействием того же самого Святого Духа (см. 2 Петр. 1:21). Поэтому, стремясь обосновать свои наставления и доктринальные рассуждения, они часто цитировали слова "Божиих человеков", написавших Ветхий Завет.
Верно, что церемонии, описанные в Ветхом Завете, были упразднены на кресте, потому что тогда тень встретилась с реальностью, и новозаветные авторы конкретно утверждают, что обряды, изложенные в церемониальных законах, изжили себя. Однако этот факт ни в коей мере не умаляет значения Ветхого Завета по отношению к Новому и не оправдывает точку зрения, согласно которой Новый Завет вытеснил Ветхий.
Возражение 2
Адвентисты стремятся доказать, что в Библии два закона: нравственный и церемониальный. Однако на самом деле существует только один закон.
Логика данного возражения такова: существует только один закон; Библия ясно говорит об упраздненном законе, и, следовательно, упразднены все Десять Заповедей, в том числе и четвертая, на которой адвентисты основывают свое учение о субботе.
Поскольку на учении о существовании якобы только одного закона возводится так много ложных теорий, его надо рассмотреть подробно.
Слово "закон" используется в Библии по-разному. В выражении "закон и пророки" под словом "закон" почти всегда понимаются Книги Моисея, поскольку именно в его сочинениях наиболее полно изложены Законы Божьи. И тогда слово "закон" используется без какого-либо указания на конкретное установление, то есть как общий термин, обозначающий все законы. С другой стороны, этим словом часто обозначается тот или иной конкретный свод установлений, например, нравственный закон или церемониальный закон.
Если мы станем утверждать, что каждый раз, когда в Библии используется слово "закон", под ним подразумевается одно и то же, в наших доводах будет ровно столько же смысла, как если бы мы стали утверждать, что всякий раз, когда в Библии встречается слово "день", речь идет об одном и том же периоде времени. На самом же деле это слово может означать:
1) светлую часть 24-часового цикла, которая воспринимается как день в противоположность ночи;
2) 24-часовой период, то есть сутки как одна седьмая часть недели;
3) неопределенный период времени, как например, в выражении "вот, теперь день спасения".
Что подумали бы мы о человеке, который, основываясь на отдельных библейских текстах, в которых говорится об окончании дня, стал бы доказывать, что день спасения кончился?
Библия действительно говорит о том, что "закон" был "упразднен" Христом (см. Еф. 2:15). Однако Павел, который это написал, в то же время возвещает: "Итак, мы уничтожаем закон верою? Никак; но закон утверждаем" (Рим. 3:31). Контраст между этими двумя высказываниями еще более усиливается, если мы вспомним, что в обоих случаях Павел использует одно и то же греческое слово, переведенное как "упразднять" и "уничтожать". У данного слова (katargeo) несколько значений: "делать недействительным", "прекращать", "покончить", "отменять", "упразднять". Однако можно ли предположить, что, обращаясь к одной церкви, богодухновенный автор Павел говорит о том, что "закон" "упразднен", но, обращаясь к другой, восклицает "никак", в обоих случаях предполагая, что речь идет об одном и том же законе? По всей вероятности, он говорит о двух разных законах. Этих двух текстов уже достаточно, чтобы показать всю ошибочность довода, согласно которому Библия говорит только об одном законе.
Первая формальная запись свода божественных законов, предназначенных для человека, была сделана во времена исхода, когда Бог во имя Свое избрал народ и направил его в землю обетованную. В предыдущие века не существовало никаких писаний, еще ни одна из 66 библейских книг не была написана. Используя Моисея, Бог начал давать людям откровение для наставления и руководства, и с этого дня все Божьи слова, обращенные к человеку, включая Его законы (за одним удивительным исключением) были записаны людьми, пророками. Упомянутое исключение представляет собой кодекс, который Бог возвестил людям Своим собственным голосом. Священная история не знает ни одной другой заповеди, которую Бог возвестил бы человеку во всей Своей сверхъестественной пламенеющей славе. Касаясь этого единственного в своем роде величественного события, Моисей возвестил Израилю: "Ибо спроси у времен прежних, бывших прежде тебя, с того дня, в который сотворил Бог человека на земле, и от края неба до края неба: бывало ли что-нибудь такое, как сие великое дело, или слыхано ли подобное сему? Слышал ли какой народ глас Бога, говорящего из среды огня, и остался жив, как слышал ты?" (Втор. 4:32, 33).
После того как Бог возвестил Свой закон, или "Десятословие", Он "более не говорил" (см. Втор. 4:13; 5:22). Проповедь завершилась, она представляла собой единое целое, и не было ничего, что Бог захотел бы добавить. Затем Своей рукой Он начертал ее "на двух каменных скрижалях" (Втор. 5:22). В истории человечества нет ни одного документа, который носил бы на себе следы Божьей руки. "Скрижали были дело Божие, и письмена, начертанные на скрижалях, были письмена Божий" (Исх. 32:16). Запечатленное на каменных скрижалях Бог назвал "закон" (см. Исх. 24:12).
А затем последовало еще одно драматическое событие, которое стало следствием возвещения и написания этого "закона". С двумя скрижалями в руках Моисей спустился с горы. Он нес Израилю вечную запись тех внушающих благоговейный трепет заповедей, которые возвестил небесный Бог. Увидев, что израильтяне поклоняются золотому тельцу, Моисей в негодовании бросил скрижали наземь и разбил их, демонстрируя тем самым, что израильтяне нарушили Божественные законы.
Быть может, Господь повелел Моисею вместо разбитых скрижалей сделать копию закона? Нет. Господь во второй раз написал Десять Заповедей на новых каменных скрижалях. Можно предположить, что речь идет об очень уникальном законе, поскольку Сам Бог дважды начертал его на камне. Он доверял Своим пророкам, давая им возможность провозглашать жизненно важные для людей вести, но Десять Заповедей Он написал Сам.
Своего рода средоточием и самым священным предметом в религиозном служении, которое Бог утвердил для израильтян, был ковчег завета, над которым сиял святой свет Божественного присутствия. Когда во время странствий возникала необходимость перенести ковчег на другое место, никто не отваживался к нему прикоснуться, чтобы не умереть. И вот в этот самый священный из всех священных предметов святилища Бог повелел Моисею положить каменные скрижали (см. Втор. 10:5). Никакой другой свод законов туда помещен не был. "В ковчеге ничего не было, кроме двух каменных скрижалей, которые положил туда Моисей на Хориве" (3 Цар. 8:9).
Итак, мы еще раз видим, что данный кодекс воспринимался как основа завета между Богом и израильтянами. Те, кто стремится противопоставить себя библейскому учению о вечности нравственного закона (учению, в которое верят адвентисты), пытаются обосновать свою точку зрения с помощью этого факта (см. возражение 5), однако они упускают из виду следующее: уже сам факт того, что Десять Заповедей описываются как уникальное основание завета, еще раз доказывает, что Декалог - это весьма самобытный свод законов, который нельзя смешивать ни с каким другим. Моисей сказал Израилю, что Бог "объявил вам завет Свой, который повелел вам исполнять, десятословие, и написал его на двух каменных скрижалях" (Втор. 4:13).
А теперь давайте подытожим исторические факты, касающиеся Закона Божьего.
1. Бог Своим голосом возвестил этот закон всему Израилю - никакой другой закон не был дан таким образом. "И более не говорил".
2. Бог начертал Декалог Своей рукой, и это был единственный Закон, который Он когда-либо Сам написал для человека.
3. Бог начертал этот Закон на камне, и Сам этот камень приготовил - подобным образом был запечатлен библейский Закон.
4. Бог повелел Моисею спуститься с горы на виду у всего Израиля, держа в руках две каменные скрижали с Десятью Заповедями.
5. Бог Сам переписал Закон после того, как Моисей разбил первые скрижали.
6. Бог повелел Моисею поместить скрижали в ковчег завета: единственный Закон, которому были оказаны такие почести.
7. Бог возвестил, что эти заповеди являются Его "заветом": единственный Закон, который был так назван. Тем не менее наши противники заявляют, что они не могут найти в Библии никаких указаний на то, что Декалог представляет собой особый свод законов, который нельзя смешивать ни с каким другим. В ответ мы хотели бы спросить: если бы наши оппоненты имели возможность сами решать, каким образом надо было дать этот закон, и если бы они хотели привести убедительное доказательство в пользу того, что закон этот особый, смогли бы они сослаться на что-либо более основательное?
В то же время надо сказать, что Декалог не был единственным Законом, который Бог дал на Синае. Люди получили законы, которые называют церемониальными и в которых содержатся правила совершения религиозного обряда, предписанного иудеям; это, в частности, касается жертв и приношений, годовых праздников и обязанностей священства. Книга Левит посвящена их описанию. Кроме того, были и гражданские законы, необходимые для того, чтобы управлять иудеями как народом: например, законы о браке, разводе, о рабах и собственности (см. Исх. 21). В той мере, в какой к этому были готовы израильтяне, и насколько им это позволял а их духовная непросветленность, Господь отразил в упомянутых гражданских законах совершенный идеал, выраженный в Декалоге. Закон о рабах показывает, каким образом высокий нравственный принцип соразмеряется с низким духовным уровнем народа. Что касается закона о разводе, то здесь Христос возвестил: "Моисей по жестокосердию вашему позволил вам разводиться с женами вашими, а сначала не было так" (Мф. 19:8; см. Мк. 10:4-6).
Однако церемониальные и гражданские законы не были даны Израилю непосредственно Богом. Писание ясно говорит о том, каким образом Он сделал эти законы известными, кто их написал и куда они были помещены.
1. Сказав, что Господь написал Декалог "на двух каменных скрижалях", Моисей тотчас добавляет: "И повелел мне Господь в то время научить вас постановлениям и законам" (Втор. 4:13,14). Более поздние библейские авторы проводят то же самое различие: "И не дам впредь выступить ноге Израильтянина из земли, которую Я дал отцам их, если только они будут стараться поступать согласно со всем тем, что Я повелел им, и со всем законом, который заповедал им раб Мой Моисей" (4 Цар: 21:8).
Обращаясь к Господу и вспоминая события на Синае, пророк Неемия тоже говорит о том, что одни законы были возвещены Богом, а другие даны Израилю через Моисея: "И снисшел Ты на гору Синай, и говорил с ними с неба, и дал им суды справедливые, законы верные, уставы и заповеди добрые. И указал им святую Твою субботу, и заповеди, и уставы и закон преподал им чрез раба Твоего Моисея" (Неем. 9:13, 14).
2. "И написал Моисей закон сей" (Втор. 31:9).
3. "Когда Моисей вписал в книгу все слова закона сего до конца, тогда Моисей повелел левитам, носящим ковчег завета Господня, сказав: возьмите сию книгу закона и положите ее одесную ковчега завета Господа, Бога вашего, и она там будет свидетельством против тебя" (Втор. 31:24-26). На основании слов "положите ее одесную ковчега завета Господа" (в английской Библии короля Иакова: "Положите ее в сторону ковчега завета". - Прим. пер.) можно предположить, что книга была помещена в ковчеге, однако в таком случае эта фраза противоречила бы уже приведенному нами библейскому отрывку, согласно которому в ковчеге находился только Декалог. (В Пересмотренном переводе читаем: "Положите ее у ковчега". С таким переводом комментаторы согласны.)
Ввиду того, что церемониальный закон и гражданские законодательные акты были написаны Моисеем, который и дал их народу, в Библии они обычно называются "законом Моисея". Приведем некоторые примеры:
1. Священники должны приносить всесожжения Господу "как написано в законе Моисеевом" (2 Пар. 23:18).
2. Священники совершают Пасху "по закону Моисея" (2 Пар. 30:16).
3. Построение жертвенника всесожжения "как написано в законе Моисея" (Езд. 3:2).
4. Разрушение Иерусалима совершилось "как написано в законе Моисея" (Дан. 9:13).
5. "Помните закон Моисея, раба Моего, который Я заповедал ему на Хориве [Синае] для всего Израиля" (Мал. 4:4).
Довольно часто упоминая о законе, Новый Завет также проводит то же самое различие между Декалогом и теми законами, которые были даны через Моисея. Приведем следующие упоминания о законе, который касается обрядов и церемоний и который иногда называется "законом Моисея", а иногда просто "законом".
1. "Если в субботу принимает человек обрезание, чтобы не был нарушен закон Моисеев..." (Ин. 7:23).
2. "Тогда восстали некоторые из фарисейской ереси уверовавшие и говорили, что должно обрезывать язычников и заповедовать соблюдать закон Моисеев" (Деян. 15:5).
Ниже в этой же главе, когда о требованиях фарисеев упоминается еще раз, просто говорится, что "должно обрезываться и соблюдать закон" (15:24). Этот пример хорошо показывает, что, употребляя слово "закон", новозаветный автор мог иметь в виду закон вполне конкретный и в данном случае "закон Моисея". Обычно контекст вполне позволяет определить, о каком законе идет речь. Если в Новом Завете необходимость обрезания ставится под вопрос (и часто является предметом спора), вполне достаточно назвать свод законов, предписывающих обрезание, просто "законом", то есть законом обрядов и церемоний, который дал Моисей.
3. "Упразднив... закон заповедей, содержащийся в постановлениях" (Еф. 2:15, англ. пер.).
4. "Получающие священство из сынов Левииных имеют заповедь - брать по закону десятину с народа" (Евр. 7:5).
5. "Потому что с переменою священства необходимо быть перемене и закона" (Евр. 7:12).
6. "Ибо закон поставляет первосвященниками человеков, имеющих немощи" (Евр. 7:28).
7. "Потому что здесь такие священники, которые по закону приносят дары" (Евр. 8:4).
8. "Да и все почти по закону очищается кровью" (Евр; 9:22).
9. "Закон, имея тень будущих благ, а не самый образ вещей, одними и теми же жертвами, каждый год постоянно приносимыми, никогда не может сделать совершенными приходящих с ними" (Евр. 10:1). В Десяти Заповедях нет указаний и никаких сведений о всесожжениях, Пасхе, построении жертвенника, о наказаниях, которые могут обрушиться на Израиль из-за непослушания, а также об обрезании и порядке служения священников, и тем не менее Библия часто говорит о том, что такие наставления дает "закон". Этот закон - закон церемониальный, который в Библии назван "законом Моисея".
"Моисеев закон", конечно же, был и Божьим законом, потому что Бог был автором всего, что написал Моисей. Учитывая это, мы уже не удивляемся, что - по крайней мере иногда - библейский автор называет закон Моисея "законом Господним", хотя таких случаев немного. В качестве примера можно привести отрывок из Лк. 2:22, 23, где обе фразы использованы для того, чтобы обозначить один и тот же закон. Тем не менее нигде в Библии Декалог не называется законом Моисея.
А теперь приведем отдельные характерные новозаветные ссылки на другой Закон, который касается не обрядов и церемоний, а нравственных вопросов - Закон Десяти Заповедей, иногда называющийся просто заповедями.
1. "Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди" (Мф. 19:17). После этого Христос сразу называет некоторые из Десяти Заповедей.
2. "Возвратившись же, приготовили благовония и масти; и в субботу остались в покое по заповеди" (Лк. 23:56).
3. "Но я не иначе узнал грех, как посредством закона. Ибо я не понимал бы и пожелания, если бы закон не говорил: "не пожелай"" (Рим. 7:7).
4. "Кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем. Ибо Тот же, Кто сказал: "не прелюбодействуй", сказал и: "не убей"; посему, если ты не прелюбодействуешь, но убьешь, то ты также преступник закона. Так говорите и так поступайте, как имеющие быть судимы по закону свободы" (Иак. 2:10-12).
5. "Всякий, делающий грех, делает и беззаконие; и грех есть беззаконие" (1 Ин. 3:4). Речь идет о беззаконии, то есть о нарушении закона, но какой закон здесь имеется в виду? Никто в христианскую эру, конечно же, не верит, что нарушение закона, касающегося обряда и церемоний, представляет собой грех, и тем не менее Иоанн предостерегает нас, говоря, что нарушение "закона" - грех. Он не чувствовал необходимости объяснять, какой "закон" он имел в виду, и это очень красноречиво свидетельствует о существовании закона, который был известен всем читателям Иоанна и являлся нравственным мерилом жизни. Какое смятение и ужас породили бы его слова среди христиан I века, если бы они решили, что речь идет только об одном законе, который представляет собой смесь церемониальных и нравственных наставлений! И что в христианскую эру нарушение такого закона является грехом! В заключение вкратце напомним некоторые библейские высказывания, касающиеся нравственного и церемониального законов.
| Нравственный закон | Церемониальный закон |
| Возвещен Самим Богом (Исх. 20:1,22) | Возвещен Моисеем (Исх. 24:3) |
| Написан Богом (Hex. 31:18; 32:16) | Написан Моисеем (Исх. 24:4; Втор. 31:9) |
| На каменных скрижалях (Исх. 31:18) | В книге (Исх. 24:4, 7; Втор. 31:24) |
| Передан Моисею Богом, его Автором (Исх.31:18) | Передан левитам Моисеем, его автором (Втор. 31:25, 26) |
| Помещен Моисеем "в ковчег" (Втор. 10:5) | Помещен левитами "одесную ковчега" (Втор. 31 :26) |
| Касается нравственных наставлений (Исх. 20:3-17) | Касается церемониальных, ритуальных проблем (см. отрывки из книг Исход, Левит, Числа, Второзаконие) |
| Показывает грех (Рим. 7:7) | Предписывает приношения за грехи (см. Книгу Левит) |
| Нарушение "закона" - "грех" (1 Ин. 3:4) | В нарушении нет никакого греха, так как теперь закон "упразднен" (Еф. 2:15). "Где нет закона, нет и преступления" (Рим. 4:15) |
| Следует "соблюдать весь закон" (Иак. 2:10) | Апостолы "не поручали соблюдать закон" (Деян. 15:24) |
| Потому что мы "судимы" по этому закону (Иак. 2:12) | Мы не судимы по нему (Кол. 2:16) |
| Христианин, соблюдающий этот закон, "блажен в своем действовании" (Иак. 1:25) | Христианин, соблюдающий этот закон, не блажен (см., например, Гал. 5:1-6) |
| "Совершенный закон свободы" (Иак. 1:25, 12; ср. Иак. 2:12) | Христианин, соблюдающий этот закон, теряет свободу (Гал. 5:1, 3) |
| Павел сказал: "нахожу удовольствие в законе Божием" (Рим. 7:22; ср. ст. 7) | Павел назвал этот закон "игом рабства" (Гал. 5:1; см. Деян. 15:10) |
| Утвержден верою во Христа (Рим. 3:31) | Упразднен Христом (Еф. 2:15) |
| Христу надлежало "возвеличить и прославить закон" (Ис. 42:21) | "Истребив учением бывшее о нас рукописание, которое было против нас" (Кол. 2:14) |
| "Мы знаем, что закон духовен" (Рим. 7:14; ср. ст. 7) | "Закон заповеди плотской" (Евр. 7:16) |
Эти и другие сравнения, которые можно было бы привести, со всей очевидностью показывают, что в Библии содержатся два закона. Делать противоположный вывод - значит утверждать, что Библия представляет собой средоточие безнадежных противоречий.
Мы допускаем, что есть некоторые ссылки на "закон" (особенно в посланиях Павла), где контекст не позволяет с точностью определить, о каком именно законе идет речь. В отдельных случаях кажется очевидным, что речь идет не о каком-то конкретном законе, а о самом принципе закона в противоположность благодати, однако это не доказывает, что на самом деле существует только один закон. Если в Библии имеются неясные по смыслу или трудные для понимания тексты, то это не означает, что мы не можем быть уверенными в значении тех текстов, которые по смыслу являются простыми и ясными. Основываясь на простых для понимания текстах, мы не должны делать ложных выводов из тех отрывков, которые представляются трудными.
Ссылка на существование двух законов, имевших место до Моисея, также поможет нам провести между ними четкое различие. Мы, конечно, вправе уделять особое внимание времени исхода как той великой эпохе, в которой был дан нравственный и церемониальный законы, однако, несмотря на это, не следует делать вывод, что до Моисея никакого закона не существовало или что, по крайней мере, не существовало Декалога. Более подробно этот вопрос мы рассмотрим, анализируя третье возражение, а сейчас лишь отметим, что Десять Заповедей существовали и в Едеме. Кроме того, первые нежные ростки той виноградной лозы, которая представляла собой церемониальный закон и которой было суждено буйно расцвести во времена исхода, дали о себе знать в виде простых жертвоприношений, совершавшихся нашими прародителями после того, как грех вошел в этот мир.
Наверное, каждому приходилось, глядя на возвышающееся дерево и восхищаясь его густой сочной листвой, при ближайшем рассмотрении внезапно обнаружить: вокруг ствола обвилась какая-то лоза и то, что казалось нам единым, на самом деле представляет собой объединение двух растений. Быть может, глядя на высокую ветвь, раскачивающуюся на тихом ветру, мы могли этого и не заметить, однако, внимательно посмотрев на ствол около корней, где лоза впервые соприкасается с деревом, мы со всей очевидностью убеждались, что перед нами два растения.
Декалог можно уподобить величественному дереву с десятью крепкими ветвями, которое наши прародители увидели цветущим в райском саду. После их грехопадения рядом с ним была посажена лоза церемониального закона, которую поливали кровью жертвенных животных. На протяжении многих веков эта лоза росла очень медленно (если вообще росла), а затем во времена исхода она неожиданно обрела окончательную форму и буйно разрослась. Для развития дерева эта лоза была не нужна, хотя сама она целиком и полностью зависела от дерева. В последующие века люди тщательнее ухаживали за лозой, забывая о дереве, и так продолжалось до тех пор, пока листва этой лозы почти не закрыла дерево и не задушила его. Подобный пример позволяет понять, почему сегодня некоторые христиане, глядя на библейское описание этого дерева с обвившейся вокруг него лозой, не замечают, что перед ними два растения. Это еще более приметно тогда, когда ветры богословских дискуссий раскачивают ветви, однако, как и в случае с настоящим деревом, всякое сомнение исчезает, если внимание сосредоточивается не на самых высоких ветках, а на стволе и корнях. Строго говоря, изучая происхождение законов, а также их возвещение во времена исхода, мы избавимся от всяких сомнений относительно того, что перед нами действительно два закона.
Равным образом, различая оба закона, адвентисты не могут притязать на какое-то особое библейское видение. Со времен протестантской Реформации основные церкви ясно видели это различие и отражали его в своих символах и исповеданиях веры. Ниже мы приведем отрывки из этих символов. Сегодня некоторые христиане, горячо стремясь противостоять силе свидетельства в защиту субботы, мощно и широко представленного адвентистами, утверждают, что существует лишь один закон. В дальнейшем мы рассмотрим отдельные аргументы против закона, которые своим появлением обязаны упомянутой теории существования лишь одного законодательства.
Возражение 3
До Моисея Десяти Заповедей не существовало.
Обычный читатель, наверное, заметит, что, поскольку мы живем после Моисея, закон имеет к нам непосредственное отношение, и поэтому нас не интересует, когда именно он был дан. Это очень верное соображение, и на нем можно было бы закончить разговор, если бы наши критики не противопоставляли ему упомянутое возражение, аргументируя свои доводы весьма правдоподобно. Допустив, что до Моисея мир мог столетиями существовать без Декалога, мы уже наполовину окажемся готовыми к тому, чтобы признать и следующее возражение, согласно которому закон был упразднен на кресте. В конце концов, если такие благочестивые мужи, как Енох и Авраам, не нуждались в заповедях, то почему в них должны нуждаться христиане?
Таким образом, учитывая хитроумные выводы, которые нам преподносят, необходимо уделить определенное внимание утверждению, согласно которому до Моисея Декалога не существовало.
По сути, такое утверждение выглядит невероятно. Закон Божий, например, повелевает человеку не создавать кумиров, не упоминать Божьего имени всуе, не убивать, не красть и не совершать прелюбодеяния. Можем ли мы поверить, что до Моисея не было таких предписаний? Есть вещи, в которые просто невозможно поверить, и в данном случае ситуация именно такая.
Кроме того, нет ни одной религии, которая бы так считала. Нигде основные направления христианской Церкви не находят такого согласия, как в утверждении, что Декалог
имел силу от начала мира (см. ниже цитаты из церковных символов о Законе Божьем).
Суть рассматриваемого нами возражения сводится к тому, что те, кто совершал преступления до Моисея, якобы не могут считаться нарушителями Закона, потому что в ту пору его просто не было. Логика рассуждения такова: "Ангелы согрешили" (2 Петр. 2:4), однако они не нарушили Синайского законодательства, поскольку оно было дано через несколько тысяч лет после их падения, и в любом случае они не были ему подзаконны; Адам "согрешил" задолго до того, как этот Закон был дан (см. Рим. 5:12-14); Каин "согрешил" (Быт. 4:7); жители Содома были "весьма грешны" (Быт. 13:13) и раздражали Господа "делами беззаконными" (2 Петр. 2:8). Нет сомнений, что никто из них не мог нарушить "закона", который был дан только во времена Моисея.
Однако из этого вовсе не следует, что если Десять Заповедей не были возвещены или написаны до Синая, то они и не существовали. Аналогия с человеческими законами показывает, сколь неоправданным является такой вывод. В течение многих веков в Англии действовало то, что теперь известно под именем "общего закона" и что является неотъемлемой частью всей английской, а позднее и американской юриспруденции. Тем не менее этот закон кодифицировался и записывался лишь постепенно. Веками многие положения этого закона передавались от одного поколения другому с минимальными письменными отсылками или вообще без таковых, и даже неученые мелкие землевладельцы нередко обнаруживали удивительное знание своих основных прав, провозглашавшихся этим законом. Во всей английской истории не существовало такого момента, когда общий закон целиком и полностью был бы записан в какую-нибудь книгу и провозглашен королем как закон страны. Однако, если бы такой момент и был, что бы мы подумали о человеке, который, глядя на прошлые события, заявил, что преступники, когда-то тревожившие Англию, никогда не нарушали этого закона, потому что совершали свои преступления задолго до его введения? Разве существовал какой-нибудь другой закон, который эти преступники нарушили в ту пору, когда Англия еще не приняла письменного законодательства для всех своих граждан?
История учит, что, для того чтобы иметь силу, закону вовсе не обязательно дожидаться, когда его формально возвестят или запишут в какую-нибудь книгу.
Так же обстоят дела и с Божьими нравственными законами, предназначенными для человека. Адам и Ева были сотворены совершенными и служили Богу от всего сердца. Таким образом, мы с полным основанием можем заключить, что Закон Божий был написан в их сердцах. Кроме того, Бог Сам разговаривал с ними. В течение всей своей жизни, которая длилась около тысячи лет, они имели возможность передавать другим полученные ими Божественные наставления. Ни они, ни их дети не нуждались в законодательстве, написанном на пергаменте или камне. Павел правильно замечает, что "закон положен не для праведника", имея в виду закон в его обычном понимании как формально возвещенный и должным образом записанный свод законоположений.
После греха, совершенного Адамом, нравы людей стали быстро портиться, о чем и говорит Павел (см. Рим.1). Могли ли они оправдать свои злые поступки на том основании, что им неизвестен закон, который они нарушили? Нет, не могли. Павел ясно говорит, что "они безответны" (Рим. 1:20). Однако разве могли бы они быть "безответными", если бы не имели хоть какого-то знания святых Божьих требований и закона? Наша ответственность за грехи соразмерна нашему знанию (см. Ин. 15:22). Павел расширяет эту тему, поясняя, что, когда "язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их" (Рим. 2:14,15).
С нашей точки зрения, из всего этого можно сделать только один обоснованный вывод: несмотря на то, что люди довольно рано отпали от Бога, знание о Нем не стерлось из их памяти и, равным образом, не стерся и Закон Божий, изначально начертанный в сердцах прародителей. Несмотря на то, что лучи совести становились тусклыми, ее тревожный свет время от времени озарял смутные небесные письмена, начертанные в сердце. В Пересмотренном стандартном переводе этот отрывок выглядит так: "Они показывают, что требования закона написаны в их сердцах, о чем и совесть их свидетельствует, а противоречивые мысли обвиняют или, быть может, оправдывают их в день, когда, согласно моему благовествованию, Бог судит тайны человеческие Христом Иисусом".
Если мы станем утверждать, что до Моисея люди не были достаточно знакомы с Законом Божьим и, следовательно, не могли понять нравственный смысл своих поступков, то тогда нам останется заявить, что Бог поступил несправедливо, уничтожив грешников. Для того чтобы выбраться из этого затруднительного положения, нашему критику остается только признать, что если люди, жившие до Моисея, ничего и не знали о Десятисловии, то они все равно имели какое-то представление о некоторых вечных, нравственных небесных принципах. Для того чтобы такая аргументация имела какую-нибудь силу, необходимо, чтобы она исходила из предположения, согласно которому упомянутые вечные, нравственные принципы (так и не определенные нашим критиком) отличаются от Декалога. Только в таком случае можно утверждать, что он не был вечным.
Однако разве можно назвать какие-нибудь нравственные принципы, которые были бы более вечными? И разве можно считать Бога справедливым, если он осудил древних за те поступки, которые мы можем назвать греховными только потому, что они не согласовывались с законом, в ту пору еще не вступившим в силу? Более того, если все прегрешения дьявола и людей можно оценить и осудить в контексте Десяти Заповедей, то разве возникает необходимость обращаться к каким-то совершенно неопределенным, неявным нравственным принципам, чтобы понять истоки бунта, поднятого теми, кто жил так давно?
Но можно ли словами Закона Божьего осудить их поступки как греховные? Да, можно. Библия говорит, что сатана "был человекоубийца от начала" и что, кроме того, он - "лжец" (Ин. 8:44). Итак, Декалог имеет прямое отношение к его поступкам. Кроме того, сатана пытался занять место Бога, а это является нарушением первой заповеди. По всей вероятности, Адам и Ева сильно жаждали запретного плода, ибо в противном случае они не тянулись бы к нему, когда Бог ясно сказал, что он им не принадлежит. Они так сильно его желали, что совершили кражу. Закон предостерегает против таких злодеяний. Каин убил своего брата, - его можно было бы осудить на основании шестой заповеди. Жители Содома были известны своей похотливостью. Христос показал, что седьмая заповедь предостерегает против нечистых помыслов и действий, а содомляне были виновны и в том, и в другом.
Однако несмотря на всю убедительность процесса дедукции, нам не надо прибегать только к нему, чтобы прийти к выводу: Десятисловие действовало до Синая. Библейские авторы много говорят о грехе и грешниках. Как они определяют грех? Иоанн говорит, что "грех есть беззаконие" (1 Ин. 3:4), а Павел отмечает, что "где нет закона, нет и преступления", "ибо законом познается грех" (Рим. 4:15; 3:20). У нас нет никаких сомнений относительно того, что именно предполагает закон, потому что Павел добавляет: "Но я не иначе узнал грех, как посредством закона. Ибо я не понимал бы и пожелания, если бы закон не говорил: "не пожелай"" (Рим.7:7). Но какой закон говорит: "Не пожелай"? Закон Десяти Заповедей.
Когда Иаков говорил о тех, кто "грех делает и перед законом оказывается преступниками", он тоже не оставлял никакого сомнения относительно того, какой закон он имеет в виду. Это закон, который говорит: "Не прелюбодействуй" и: "Не убей" (Иак. 2:9-11).
Есть люди, которые говорят, что грех - это пренебрежение каким-то законом, но необязательно так называемым нравственным законом, или Декалогом. Однако Павел и Иаков говорят о другом. Вряд ли они могли бы еще яснее выразить, что нарушение некоего закона - грех и что этот закон - закон Десяти Заповедей.
Кроме того, наши критики забывают нам сказать, какой закон имеет в виду Иоанн (1 Ин. 3:4), если допустить, что речь идет не о Законе Божьем. Они сами этого не знают, потому что Библия не говорит о "каком-то законе", который в нравственном отношении был бы обязательным для всех людей и в то же время отличался бы от Декалога. Наши критики, как и мы сами, опираются на библейские откровения, и то же самое было верно по отношению к тем, кто жил во времена Иоанна. Кажется совершенно невероятным, что, определяя грех (это ужасное действие, которое лишает людей доступа к небу) как "беззаконие", Иоанн смог бы умолчать о том, какой закон он имеет в виду, если бы на самом деле речь шла о каком-то ином законе, а не о том, который имели в виду Павел и Иаков, когда писали о грехе! Сам факт, что Иоанн никак не поясняет, о каком законе идет речь, является неоспоримым доказательством в пользу того, что он имеет в виду закон, который его читатели, уже успевшие познакомиться с посланиями Павла и Иакова, понимали просто как "закон", то есть Декалог.
Те, кто стремится доказать, что до Синая он не был известен, любят использовать следующее высказывание Моисея: "Не с отцами нашими поставил Господь завет сей, но с нами, которые здесь сегодня все живы" (Втор. 5:3).
Логика их рассуждений такова: Бог возвещает, что Десять Заповедей - это Его завет; в данном случае Моисей говорит об этом завете и провозглашает, что до Синая он не был заключен с "отцами"; следовательно, до этого
времени Декалог не действовал и, по сути дела, был неизвестен.
Придя к такому выводу, мы станем придерживаться довольно странных убеждений. В предыдущей главе, упоминая об этом завете, Моисей предостерегает Израиль: "Берегитесь, чтобы не забыть вам завета Господа, Бога вашего, который Он поставил с вами, и чтобы не делать себе кумиров, изображающих что-либо, как повелел тебе Господь, Бог твой" (Втор. 4:23). Можем ли мы заключить, что до Синая никто из детей Божьих не знал, что кумиров делать нельзя? Вряд ли мы поверим любому, кто ответит утвердительно. В то же время запрет на изображение кумиров представляет собой вторую заповедь из десяти, и, следовательно, те, кто жил до Синая, скорее всего, знали о них. Это единственный вывод, к которому мы можем прийти.
Но о чем же в таком случае Моисей говорит в отрывке 5:3? На наш взгляд, самое простое объяснение заключается в том, что собравшихся у Синая израильтян он воспринимает как только что родившийся богоизбранный народ, о котором Бог дал обетование Аврааму, сказав, что от него произойдет великий народ. Устами Моисея Бог сказал израильтянам, что если они будут послушны Его завету, то станут "царством священников и народом святым" (Исх.19:6). Если говорить в буквальном смысле, то до Синая не было возможности заключить завет с "народом", или "царством" иудеев. Кроме того, до Синая формально Декалог еще не был возвещен. Ранее "отцы" никогда не слышали, чтобы Бог возвестил им закон так, как Израилю. Именно возвещенный закон и стал основой завета. Таким образом завет, заключенный с Израилем на Синае, по сути дела, никогда прежде не существовал.
Стремясь пояснить этот текст, комментаторы расходятся во мнениях. Адам Кларк (Clarke), например, прибегает к вводным словам, и у него данный отрывок выглядит так: "Не [только] с отцами нашими поставил Господь завет сей, но [также] с нами".
Джемисон (Jamieson), Фоссе (Fausset) и Браун (Brown) отмечают: "Речь идет о том, что "не с отцами нашими" только, но также и "с нами", если предположить, что речь идет о "завете" благодати; или вообще "не с отцами нашими", если имеется в виду конкретное утверждение завета на Синае; закон не был им дан так, как нам, и завет не был утвержден в присутствии всего народа и с торжественным одобрением. Наконец, можно предположить, что фраза "не с отцами нашими" подразумевает - не с теми, кто вследствие своего мятежа умер в пустыне и кому Бог не дал награды, обещанной только верным, но "с нами", единственными кто, строго говоря, насладится благами этого завета, вступив в обладание обетованной землей". (См. ответ на Возражение 5, согласно которому Новый Завет упраздняет Декалог.)
В конце концов наши критики задают такой вопрос: "Если Закон Божий существовал до Моисея, то почему впервые он был возвещен и записан на Синае?" Такой вопрос свидетельствует о том, что они просто не помнят истории. Точно так же можно было бы усомниться в обязательности любого нравственного наставления, записанного в Библии, принимая во внимание, что ни одно из них не записано до Моисея. Все дело в том, что к тому времени, когда появился Моисей и сформировался Израиль, знание о Боге и Его законах стало настолько смутным в сознании людей, что просто возникла необходимость дать миру записанное откровение. Выйдя из египетской тьмы, израильтяне особо нуждались в ясном и четком возвещении великих нравственных наставлений. Именно поэтому Бог Своим перстом начертал на вечном камне Десять Заповедей. После этого уже ни у кого не возникали сомнения. Зыбкие понятия о нравственности, характерные для израильтян той эпохи, всегда могли быть исправлены с помощью неизменных слов, запечатленных на камне.
Возражение 4
Сама формулировка закона, провозглашенного на Синае, показывает, что он предназначался только для иудеев. Декалог начинается такими словами: "Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства" (Исх. 20:2). К кому это относится? Конечно же, только к израильтянам (см. также Втор. 4:8; Рим. 9:4 и другие тексты, в которых ясно говорится, что закон был дан только израильтянам).
Закономерен вопрос: а мог ли Господь дать Декалог кому-либо еще? Египтянам, филистимлянам, амаликитянам, хеттам, иевусеям или какому-либо другому из многочисленных языческих народов, нечестивое присутствие которых на земле привело к тому, что она была проклята? Нет, скажете вы. Бог мог открыть Себя только перед тем народом, который был готов внимать Ему умом и сердцем. Такой народ Он нашел в Аврааме и его потомках, и именно им дал откровение Своей воли и путей. Да, в тот великий день Он на Синае обращался к народу, который назывался израильским и который буквально был освобожден из египетского рабства. Но спросим опять: мог ли Он говорить с кем-либо еще?
Перечень вопросов можно продолжить: к кому обращался Бог, когда устами Исайи, Иеремии, Даниила и всех остальных могущественных ветхозаветных пророков провозглашал Свои великие вести? Ответ один: к израильтянам. Богодухновенные вести, составляющие Ветхий Завет, почти целиком предназначались иудеям, и пророки, которые их возвещали, тоже были иудеями. Но разве найдется какой-нибудь читатель, который решит, что в силу этого, например, прекрасная весть о спасении, содержащаяся в Книге пророка Исайи и столь часто возвещаемая непосредственно Иерусалиму, не имеет никакого отношения к нам? Мы уверены, что, готовясь к проповеди, многие христианские служители брали за основу следующие характерные слова из Книги пророка Исайи: "Взывай громко, не удерживайся; возвысь голос твой, подобно трубе, и укажи народу Моему на беззакония его, и дому Иаковлеву - на грехи его" (Ис. 58:1). Но разве нашелся кто-нибудь, кто, слушая проповедь, смутился бы, встревожился и сообщил проповеднику, что данный текст относится к иудеям, а не к язычникам?
А кто же они, новозаветные авторы? Почти все они были евреями. Кому Христос сказал все, что Он сказал, находясь на земле? Иудеям. К кому обращено Послание к Евреям? Название говорит само за себя. Кому предназначено Послание Иакова? "Двенадцати коленам, находящимся в рассеянии" (Иак.1:1). Но разве найдется какой-нибудь христианин, которого все это приведет в замешательство и который почувствует, что те или иные новозаветные отрывки к нему не относятся? Нет.
Возражая, критики приводят отрывок из Послания к Римлянам - "то есть Израильтян, которым принадлежат усыновление и слава, и заветы, и законоположение, и богослужение, и обетования" (Рим. 9:4). Этот отрывок воспринимается как доказательство, поскольку в нем сказано, что израильтянам "принадлежит законоположение". Однако на самом деле в этом отрывке сказано нечто большее. "Заветы" тоже им принадлежат. Обратите внимание на множественное число: речь идет о Ветхом и Новом Заветах! Новый Завет был заключен "с домом Израиля и с домом Иуды" (Иер. 31:31; Евр. 8:8). Однако найдется ли христианин, который скажет, что Новый Завет относится только к верующему иудею? Нет. Мы все считаем, что он относится и к нам, и верим, что новозаветное обетование распространяется и на нас, несмотря на то, что оно было возвещено непосредственно и, по-видимому, исключительно иудеям.
В качестве возражения приводятся и слова Моисея из Книги Второзаконие: "И есть ли какой великий народ, у которого были бы такие справедливые постановления и законы, как весь закон сей, который я предлагаю вам сегодня?" (Втор. 4:8) Мы могли бы просто сказать, что это изречение является хорошим комментарием к упомянутому отрывку из Послания к Римлянам (см. Рим. 9:4). Мы увидели, что данный отрывок доказывает даже больше, чем того хотят наши критики. Другим богодухновенным комментарием на приведенный отрывок из Книги Второзаконие (см. Втор. 4:8) является высказывание Иисуса о том, что "спасение - от Иудеев" (Ин. 4:22). Но разве найдется христианин, который из-за этого станет презирать спасение?
Никогда не следует забывать, что библейские откровения и увещевания не возвещались в вакууме. Почти всегда они имели определенный исторический контекст и предназначались конкретным людям из плоти и крови. Нагорная проповедь была произнесена с такого же скалистого возвышения, с которого говорил Господь на Синае, и толпы, к которым она была обращена, представляли собой таких же иудеев, которые в свое время собрались у Синая. Давая откровение или призывая к определенному образу жизни, Бог часто использует примеры из житейского опыта слушателей. Такова одна из особенностей библейского откровения, однако сам этот факт никогда никого из нас не тревожит и не мешает верить, что Слово Божье относится также и к нам.
Своим могуществом Бог решил извлечь из бурного моря язычества народ, который Сам избрал, и вполне естественно, что Свое вечное откровение, обращенное к этому народу, Он излагает в контексте непосредственного опыта - всего того, что довелось пережить и испытать израильтянам.
Благодаря этому полученное откровение приобретает колоссальное значение, а сам народ получает особый стимул слушаться Бога. Более того, этот исторический контекст помогает и нам, тоже людям из плоти и крови, глубже понять происходившее тогда, а такое понимание способствует и более основательному послушанию Богу. Упомянутый отрывок из Книги Исход (см. Исх. 20:2) хорошо комментирует Мэрфи (Murphy): "Согласно Писанию и провидению, это [освобождение из египетского рабства] является залогом и гарантией освобождения от всякого прочего, более тяжелого рабства. Настоящее предстает как прообраз более великого будущего. Прежде чем исследовать глубины величайшего новозаветного освобождения, мы должны погрузиться в поток откровения, устремляющийся к Новому Завету" (James G. Murphy, Commentary on the Book of Exodus).
Любое проявление Божьего милосердия и помощь Божьим детям, оказанная в тот или иной момент земной истории, должны побуждать людей (когда бы они ни жили) служить Богу от всего сердца и подчиняться Его святой воле.
Возражение 5
Библия говорит, что Десять Заповедей - это завет, который Бог заключил с Израилем на Синае, то есть старый, ветхий завет (см. Втор. 4:13). Этот завет был упразднен, и теперь мы живем под новым заветом. Таким образом Декалог не имеет к нам никакого отношения.
Упомянутый отрывок читается так: "И объявил Он вам завет Свой, который повелел вам исполнять, десятословие, и написал его на двух каменных скрижалях" (Втор. 4:13).
Ключевым словом в данном отрывке является слово "завет" (по-еврейски "berith"), которое можно перевести как "договор", "союз", "соглашение". Самой существенной особенностью всех этих слов является идея соглашения между двумя или более сторонами. Согласно словарю Вебстера слово "завет" ("соглашение") определяется как "договор между двумя или более лицами или сторонами". Обычно мы воспринимаем "завет" ("соглашение") как заключенный договор и находим соответствующие различные упоминания о Божьем завете с израильтянами эпохи исхода. Например: "Господь, Бог наш, поставил с нами завет на Хориве" (Втор. 5:2). "Когда я взошел на гору, чтобы принять скрижали каменные, скрижали завета, который поставил Господь с вами, и пробыл на горе сорок дней и сорок ночей, хлеба не ел и воды не пил" (Втор. 9:9).
Почему Моисей называет Десятисловие заветом? По той же причине, по которой он говорит израильтянам: "Грех же ваш, который вы сделали, - тельца я взял, сожег его в огне" (Втор. 9:21). Строго говоря, грех заключался в обращении к ложному богу, в проявлении мятежной воли, а телец был инструментом этого греха. Равным образом, хотя завет был "поставлен" волею израильтян в ответ на призыв Бога (см. Исх.19:5-8), предметом этого завета являлся Декалог. В английском языке используется точно такой же оборот речи. В словаре Вебстера в статье "завет" далее говорится: "Торжественное соглашение между членами церкви поддерживать ее веру, дисциплину и т. д., а также документ, в котором это соглашение записано".
Когда израильтяне пришли к Синаю, Господь устами Моисея сказал им: "Итак, если вы будете слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим уделом из всех народов, ибо Моя вся земля, а вы будете у Меня царством священников и народом святым; вот слова, которые ты скажешь сынам Израилевым" (Исх. 19:5,6). Израильтяне ответили согласием: "И весь народ отвечал единогласно, говоря: все, что сказал Господь, исполним. И донес Моисей слова народа Господу" (Исх. 19:8).
Затем в следующей главе рассказано, что Божий глас возвестил Десятисловие, а в последующих трех главах приводится краткий перечень гражданских законоположений, показывающих конкретное применение принципов Декалога, и наконец лаконично излагаются отдельные церемониальные требования, которые Господь сообщил народу через Моисея. Далее в 24-й главе читаем, что Моисей "пересказал народу все слова Господни и все законы. И отвечал весь народ в один голос, и сказали: все, что сказал Господь, сделаем" (Исх. 24:3). "И написал Моисей все слова Господни... И взял книгу завета, и прочитал вслух народу, и сказали они: все, что сказал Господь, сделаем и будем послушны" (24:4-7). После этого Моисей кровью определенных жертвенных животных "окропил народ, говоря: вот кровь завета, который Господь заключил с вами о всех словах сих" (Исх. 24:8).
Здесь ясно сказано, что не слова возвещенных положений, решений и законов являлись заветом, но что завет был заключен "о всех словах сих".
Давайте на мгновение вернемся к возражению 2, где Идет речь о существовании двух законов. Здесь вполне уместен следующий комментарий.
1. Воссоздание Моисеем Декалога в этой "книге завета" не умаляет значимости того события, когда Бог начертал его Своей рукой на каменных скрижалях. Копия предполагает оригинал. Было сделано бесчисленное количество копий Десяти Заповедей, израильтяне же просто слышали Декалог так, как его возвестил Бог. Они обещали повиноваться Ему. Воспроизводя закон в книге, Моисей еще раз убедился, что народ полностью осознает все требования завета. Сам Господь еще не начертал свои слова на камне. Различие между рукою Моисея и рукою Господа и, кроме того, резкое различие между всевозможными законами, изложенными в книге, и единым верховным нравственным законом ярко выражено в следующих словах: "И сказал Господь Моисею: взойди ко Мне на гору и будь там; и дам тебе скрижали каменные, и закон и заповеди, которые Я написал для научения их" (Исх. 24:12).
2. Кроме Декалога, в завет были включены различные законоположения, постановления и некоторые церемониальные предписания, однако это не означает, что появился какой-то единый закон и что произошло полное смешение того и другого. Суть завета, суть соглашения между Богом и израильтянами заключалась в том, что они будут Ему послушны, то есть будут верно соблюдать не только Десятисловие, но и гражданские законоположения, согласно которым станет жить народ, а также церемониальные предписания, которые определяют религиозный ритуал, позволяющий им выразить свое раскаяние при нарушении нравственных законов.
Однако сам факт, что гражданские постановления представляли собой всего лишь развитие принципов Закона Божьего, а церемониальные предписания позволяли израильтянам выражать свое искреннее покаяние в грехах, совершенных против нравственного закона, полностью оправдывает слова
Библии о том, что Декалог представлял собой предмет, относительно которого и был заключен завет. Гражданские постановления и церемониальные законы являлись дополнением к заповедям: своим существованием и смыслом они были обязаны им, но они от них не зависели.
Памятуя обо всем сказанном, мы можем понять целый ряд высказываний о "завете", которые встречаются в библейском повествовании уже после описания исхода. Проследив все упоминания о нем по всему Ветхому Завету, мы заметим пять ярких особенностей:
1) один за другим о нем часто говорят пророки;
2) выражается сожаление, что Израиль так часто его разрывал;
3) нарушения народом завета часто сопровождаются нарушением различных заповедей Декалога (таким образом последнее объясняет первое);
4) Израилю напоминают о том, что жертвоприношениями нельзя заменить послушание, а также о том, что церемониям Господь не придает большого значения;
5) обетование нового завета.
Каждый, кто внимательно читает Библию, наверняка заметил эти пять особенностей. Моисей предостерегал Израиль не нарушать завет, служа "иным богам" (Втор. 17:2, 3). Господь открыл Моисею, что после его смерти "станет народ сей блудно ходить вслед чужих богов той земли... и оставит Меня, и нарушит завет Мой, который Я поставил с ним" (Втор. 31:16). Умирая, Иисус Навин предостерегал Израиль от нарушения завета путем служения "другим богам" (Ис. Нав. 23:16). Соломон был осужден за то, что следовал "иным богам" и "не сохранил завета" (3 Цар. 11:10, 11). В последние годы правления израильских царей богодухновенный автор подробно рассказал о том, как долгие годы они постоянно обращались к языческим богам и отвергали Божий завет (см. 4 Цар. 17:7-23). В темный час народного бедствия Господь повелел Иеремии сказать "мужам Иуды", что они не соблюдали завет, который Он заключил с их отцами на Синае, "сказав: "слушайтесь гласа Моего и делайте все, что Я заповедаю вам, - и будете Моим народом, и Я буду вашим Богом"" (Иер.11:4). Но "они... пошли вослед чужих богов, служа им" (Иер.11:10). Осия возвещает: "Слушайте слово Господне, сыны Израилевы; ибо суд у Господа с жителями сей земли, потому что нет ни истины, ни милосердия, ни Богопознания на земле. Клятва и обман, убийство и воровство, и прелюбодейство крайне распространились, и кровопролитие следует за кровопролитием" (Ос. 4:1, 2). Чуть позже он добавляет: "Они нарушили завет Мой" (Ос. 8:1).
Почти постоянно пренебрегая нравственными Божьими наставлениями, они старались выполнять церемониальные законы жертвоприношений, всесожжении, праздников и т. д. Иногда они прославляли эти церемониальные обряды и в то же время нарушали Декалог, словно ритуал, данный Богом для того, чтобы выражать свое раскаяние по поводу совершенного греха (нарушения Его Закона), мог заменить послушание. Именно этим объясняются некоторые удивительные ветхозаветные тексты и усугубляющийся резкий контраст между церемониальными и нравственными законами.
Устами пророка Осии Господь сказал нравственно разложившимся "жителям сей земли": "Ибо Я милости хочу, а не жертвы, и Боговедения более, нежели всесожжении. Они же, подобно Адаму, нарушили завет и там изменили Мне" (Ос. 6:6, 7). Порой израильтяне забывали даже о религиозных обрядах, однако, по-видимому, их отступничество заключалось не в этом. Уже давно "нарушив завет" своей нравственной испорченностью, они по-прежнему были верны церемониальному закону и совершали определенные ритуалы - тем самым подменяя внешней формальностью искреннее повиновение нравственным Божьим требованиям. Вот почему устами Осии Господь возвестил приговор: "И прекращу у нее всякое веселье, праздники ее и новомесячия ее, и субботы ее, и все торжества ее" (Ос. 2:11). Упоминание о церемониальном законе показывает, что все перечисленные здесь особые дни содержались в этом законодательстве.
Аналогичным образом Господь спрашивает через Исайю: "К чему Мне множество жертв ваших?" (Ис.1:11). Приношения израильтян Он называет "дарами тщетными". "Не носите больше даров тщетных: курение отвратительно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие - и празднование!" (Ис.1:13). Почему все церемониальное служение и особые святые дни вызывали у Бога такое отвращение? Потому что, совершая обряды и ритуалы, они поступали лицемерно. Жертвоприношения, Пасха, День искупления и, по сути дела, весь церемониальный ритуал был задуман Богом для того, чтобы израильтяне могли выразить свое раскаяние в нарушении нравственного закона, а также желание очиститься от греха. Тем не менее они совратились на злые пути и в сердце своем не желали никаких преобразований. "Ваши руки полны крови" (Ис.1:15). Призвав их покончить с развращенностью, Господь возвещает: "Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли" (Ис. 1:19). В этом стихе слышится отголосок завета, заключенного на Синае.
Похожую картину нарушения нравственного Божественного законодательства рисует и Иеремия: "Как! вы крадете, убиваете и прелюбодействуете, и клянетесь во лжи, и кадите Ваалу, и ходите вослед иных богов, которых вы не знаете, и потом приходите и становитесь пред лицом Моим в доме сем, над которым наречено имя Мое, и говорите: "мы спасены", чтобы впредь делать все эти мерзости" (Иер. 7:9,10). А затем яркими и выразительными словами показано, пожалуй, самое явное различие между нравственным и церемониальным законами: "Так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: всесожжения ваши прилагайте к жертвам вашим и ешьте мясо; ибо отцам вашим Я не говорил и не давал им заповеди в тот день, в который Я вывел их из земли Египетской, о всесожжении и жертве; но такую заповедь дал им: "слушайтесь гласа Моего, и Я буду вашим Богом, а вы будете Моим народом, и ходите по всякому пути, который Я заповедаю вам, чтобы вам было хорошо"" (Иер. 7:21-23).
Но разве на Синае Господь не давал заповедей, касающихся приношений? С точки зрения комментаторов Библии, единственная возможность разрешить это кажущееся противоречие заключается в предположении, согласно которому в данном отрывке речь идет о том, что, и сравнении со всей славой и первостепенной значимостью нравственного законодательства, данного на Синае, церемониальные установления совершенно утрачивают всякое значение. Приведем слова вдумчивого ученого Ланжа (Lange), касающиеся этого отрывка: "Таким образом, правы те исследователи, которые считают, что в данном случае все постановления, касающиеся жертв, просто не принимаются во внимание в сравнении со значимостью нравственного закона".
Нет никакого сомнения, что точно так же мы можем осмыслить и те отрывки, в которых завет отождествляется с Декалогом (см. Втор. 4:13), несмотря на то, что церемониальные законы и гражданские законоположения там тоже упоминаются (см. Исх. 24:3-8). Мы уже говорили, что гражданские законоположения представляют собой всего лишь расширение нравственного законодательства, и церемониальные установления служат лишь дополнением к нему.
Но в чем же заключалась причина этого долгого и мрачного отступничества? Быть может, условия завета в чем-то оказались ошибочными? Нигде и никогда пророки не указывают, что Закон Божий в чем-то несправедлив или недостаточен. Быть может, Бог, со Своей стороны, не смог соблюсти условий договора? Нет. Причина заключается в израильтянах, которые не сумели исполнить данного ими обещания жить в послушании Божьему гласу и Его святому закону. Они были упрямыми, жестокосердными и мятежными. Если Христос мог сказать Своему Отцу: "Я желаю исполнить волю Твою, Боже мой, и закон Твой у меня в сердце" (Пс. 39:9), то израильтяне вели себя иначе, "ибо сердце их стремилось к идолам их" (Иез. 20:16). "Грех Иуды написан... на скрижали сердца их" (Иер. 17:1).
"Все, что сказал Господь, исполним", - обещали сыны Израилевы на Синае (Исх. 19:8), не подозревая, сколь лживо их сердце и сколь немощны воля и дух. Именно в этом контексте можно оценить обетование нового завета, произнесенное пророком Иеремией: "Вот, наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь. Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их, и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом" (Иер. 31:31-33).
Обетование нового завета - это не предсказание о той эре, когда благодать заменит закон, но возвещение о наступлении времен, когда Закон Божий, благодаря благодатному Божьему вмешательству будет написан в человеческих сердцах. Таким образом, речь идет вовсе не о том, что этот закон упраздняется, - он обретает свое место в душах тех людей, кто получил новое сердце. Следовательно, если (как утверждают некоторые) предположить, что существует только один закон, тогда новый завет (каждый из нас может сказать, что сегодня он является мерилом нашей жизни) требует, чтобы в наших сердцах были написаны не только нравственные Божий наставления, но и все церемониальные установления. Если существует только один закон, тогда такой вывод оказывается бесспорным. Разве можно привести лучшее доказательство в пользу того, что существуют два закона?
Упоминая этот отрывок из Книги пророка Иеремии, автор Послания к Евреям поясняет, что проблема ветхого завета была не в законе, а в людях. Господь "пренебрег их" (Евр.8:9).
В той же самой связи о новом завете мы читаем, что Христос - "ходатай завета, который утвержден на лучших обетованиях" (Евр. 8:6).
Итак, первый завет был нарушен легкомысленными израильтянами, а второй основан на Божьем обетовании преобразить наши сердца.
Первый завет был утвержден на Синае пролитием крови жертвенных животных (Исх. 24:5-8), а второй - на Голгофе пролитием крови Иисуса Христа (Евр. 9:12, 23).
Ходатаем первого завета был Моисей (Исх. 19:3-8; 24:3-8), а ходатаем второго - Христос (Евр. 8:6).
Во время первого завета верующий приносил свою жертву священнику, который совершал служение в земном святилище, но приносимые жертвы не могли "сделать в совести совершенным приносящего" (Евр. 9:9). Почему? Потому что земное святилище характеризовалось дарами и жертвами, "которые с яствами и питиями, и различными омовениями и обрядами, относящимися до плоти, установлены были только до времени исправления" (Евр. 9:10). Только тогда, когда вера помогала человеку понять, что жертвенные животные обозначают грядущую жертву Христа, обетованного Мессии, он получал способность воспринять истинное духовное благословение и прощение грехов. Поскольку во дни, предшествовавшие Первому пришествию Христа, дети Божьи обладали истинной верой и были способны возноситься за пределы церемониальных обрядов, они могли сердцем воспринять новый завет.
Находясь под новым заветом, мы верою усваиваем приношение, совершенное Агнцем Божьим, и дерзновенно приближаемся к престолу благодати, оказываясь рядом с нашим великим Первосвященником. Мы оглядываемся на Голгофу и поднимаем взоры к небу (см. Евр. 9:11-15,24-26; 10:19-22).
О Христе было предсказано, что "прекратится жертва и приношение" (Дан. 9:27). Больше не было необходимости приносить в жертву животных, и, таким образом, церемониальные законы, касающиеся всех этих приношений, были упразднены в силу собственной ограниченности. Отпала необходимость в земных священниках, призываемых из определенного колена в соответствии с церемониальным установлением. Поэтому мы читаем, что "с переменою священства необходимо быть перемене и закона" (Евр. 7:12). Левитское священство было упразднено, и то же самое произошло с законом, на основании которого это священство избиралось и совершало свое служение. И тем не менее уже в рамках нового завета Бог дает такое обетование: "Вложу закон Мой во внутренность их, и на сердцах их напишу его" (Иер. 31:33). Отсюда со всей очевидностью явствует, что мы имеем дело с законом, который полностью отличается от закона, упомянутого в приведенном отрывке из Послания к Евреям (см. Евр. 7:12).
Подытоживая сказанное, приведем таблицу, в которой сравниваются и противопоставляются два завета.
| Ветхий Завет | Новый Завет |
| 1 . Участники завета: Бог и Израиль. | 1 . Участники завета: Бог и Израиль. |
| 2. Ходатай: Моисей. | 2. Ходатай: Христос. |
| 3 Основан на взаимных обетованиях Бога и нашем принятии этого обетования Израиля. | 3. Основан на Божьем обетовании верою. |
| 4.Текст завета: Десять Заповедей. | 4. Текст завета: Десять Заповедей. |
| 5. Написан на каменных скрижалях. | 5. Написан в сердце верующего. |
| 6. Утвержден на Синае. | 6. Утвержден на Голгофе. |
| 7. Пролитием крови животных. | 7. Пролитием крови Христа. |
| 8. Совершается посредством бесконечных жертвоприношений животных, кровь которых используется земными священниками в земном святилище. | 8. Совершается посредством однократной жертвы Христа, нашего Первосвященника, Который ныне Своею пролитой кровью служит в небесном святилище. |
Итак, принципиальное различие между двумя заветами сводится не к изменениям требований Декалога, а к перемене его местонахождения. Эта перемена происходит благодаря Христу и Его Божественной жертве. Иными словами, жить в условиях нового завета - значит жить верою в Сына Божьего, Который любит нас и жертвует Собой ради нас. Вера и послушание Божьим заповедям нераздельны. В этой связи весьма значимым становится описание тех людей, которые в конце будут ожидать возвращения Христа: "Здесь терпение святых, соблюдающих заповеди Божий и веру в Иисуса" (Откр. 14:12).
Кроме того, особое значение приобретает и высказывание апостола Павла, утверждавшего, что "плотские помышления", присущие мятежному Израилю, "закону Божию не покоряются, да и не могут" (Рим. 8:7). Весьма важны и его слова о значении происшедшего для тех, "которые во Христе Иисусе... Как закон, ослабленный плотию, был бессилен, то Бог послал Сына Своего в подобии плоти греховной в жертву за грех и осудил грех во плоти, чтобы оправдание закона исполнилось в нас, живущих не по плоти, но по духу" (Рим. 8:3, 4).
Итак, бессилие коренится не в святом Законе Божьем, а в нас самих, которые слишком немощны, чтобы проявить послушание. Когда, благодаря Евангелию, мы оставим плотские помышления и обретем помышления духовные, закон будет написан в наших сердцах. Всякий, кто считает, что, живя в условиях нового завета незачем думать о законе, на самом деле не думает и о самом новом завете, поскольку у человека, который живет согласно ему, закон начертан в сердце.
Возражение 6
Павел утверждает, что "служение смертоносным буквам, начертанное на камнях", было "преходящим" и, следовательно, закон Десяти Заповедей, начертанный на каменных скрижалях, упразднен (см. 2 Кор. 3:5-11).
А теперь посмотрим, что Павел сказал на самом деле. Во введении к упомянутому отрывку Павел возвещает коринфским братьям: "Вы - наше письмо, написанное в сердцах наших, узнаваемое и читаемое всеми человеками; вы показываете собою, что вы - письмо Христово, через служение наше написанное не чернилами, но Духом Бога живого, не на скрижалях каменных, но на плотяных скрижалях сердца" (2 Кор. 3:2, 3).
В приведенных словах ключ к истолкованию дальнейших стихов. Оборот речи, который использует Павел, основывается на явном библейском противопоставлении ветхого и нового заветов, "скрижали каменные" противопоставляются "плотяным скрижалям", "чернила" - "Духу Бога живого". Павел говорит, что коринфяне - "письмо Христово, через служение наше написанное".
Затем Павел делает легкий переход и начинает говорить о двух заветах, сразу же добавив, что Христос "дал нам способность быть служителями нового завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит". (В этом и почти во всех остальных новозаветных отрывках слово "завет" означает не исполнение "воли" в смысле завещания перед смертью, а договор, как это и переводится в Пересмотренном переводе.)
На этом можно было бы закончить дискуссию, поскольку, анализируя природу двух заветов, мы с достаточной ясностью убедились, что утверждение нового завета не означало упразднения Декалога. И тем не менее мы хотели бы продолжить.
"Если же служение смертоносным буквам, начертанное на камнях, было так славно, что сыны Израилевы не могли смотреть на лицо Моисеево по причине славы его преходящей, то не гораздо ли более должно быть славно служение духа? Ибо если служение осуждения славно, то тем паче изобилует славою служение оправдания. То прославленное даже не оказывается славным с сей стороны, по причине преимущественной славы последующего. Ибо, если преходящее славно, тем более славно пребывающее. Имея такую надежду, мы действуем с великим дерзновением, а не так, как Моисей, который полагал покрывало налицо свое, чтобы сыны Израилевы не взирали на конец преходящего" (2 Кор. 3:7-13).
Перед нами ряд противопоставлений, направленных не столько на то, чтобы преуменьшить значение ветхозаветного периода, сколько на то, чтобы прославить новозаветный. Павел всегда сознательно стремился доказать, что Христос и Его служение - это пламенеющая слава, перед которой бледнеет духовная слава прошлых веков. Аргументация, основанная на противопоставлении, особенно характерна для Послания к Евреям, написанного уверовавшим иудеям, которые до того, как приняли Христа, считали, что слава, воссиявшая на Синае, и утверждение Божественного закона иудейскими священниками и установлениями - это высшее проявление славы небесной. Противопоставления, которые пытается провести Павел, по сути дела являются противопоставлениями между Ветхим и Новым Заветами:
1. "Служение смертоносным буквам" противопоставляется "служению духа";
2. "Служение осуждения" противопоставляется "служению оправдания";
3. "Буква убивает, а дух животворит";
4. Служение осуждения было "славно", но служение оправдания "изобилует славою";
5. Служение осуждения оказывается "преходящим", а служение оправдания - "пребывающим". Первые два противопоставления - всего лишь разные выражения одного и того же. Итак, перед нами несколько вопросов:
1. Какова природа этих двух служений?
2. Что понимается под "буквой" и "духом"?
3. Что понимается под этой относительной "славой"?
4. Что понимается под "преходящим" и "пребывающим"?
Наш критик быстро ответит: "Служение смертоносным буквам" (в английском переводе "служение смерти". - Прим. пер.) - это служение, "начертанное на камнях", то есть Десять Заповедей. Однако не будем торопиться. Можно ли говорить, что "служение" и "закон" - синонимы? Нет, нельзя. Правильно говорить о "служении" или, как мы бы сказали, об отправлении закона. Исполнение закона является средством его реализации, и средство это не надо отождествлять с самим законом. Таким образом, "служение смертоносным буквам", или "служение осуждения", относится к самому отправлению закона, который "был начертан на камнях".
Благодаря простому обороту речи закон называется "смертью", или "осуждением". Однажды во времена Елисея сыны пророков вместе с ним собрались вокруг "большого котла", в котором варились дикие плоды. По-видимому, они были ядовитыми, потому что один из обедающих закричал: "Смерть в котле" (см. 4 Цар. 4:38-40). Кричавший конечно же имел в виду, что в котле имеется нечто такое, что может стать причиной смерти, но, заменив причину следствием, произнес именно эти слова.
Ранее Павел сказал коринфянам: "Жало же смерти - грех; а сила греха - закон" (1 Кор. 15:56). В данном случае это означает следующее: если бы не было Закона Божьего, который осуждает нарушающих его, не было бы никакого греха и, следовательно, никакой смерти, являющейся наказанием за грех, потому что "где нет закона, нет и преступления" (Рим. 4:15). Размышляя над этими словами, а также над прямо противоположным высказыванием - "закон свят, и заповедь свята и праведна и добра" (Рим. 7:12), Павел был вынужден спросить: "Неужели доброе сделалось мне смертоносным?" В данном случае он говорит о законе как о "смерти". Но каким образом он говорит о том, что мы можем избежать этого "служения смертоносным буквам", "служения осуждения"? За счет упразднения Закона Божьего? Прислушаемся к его словам: "Итак, нет ныне никакого осуждения тем, которые во Христе Иисусе живут не по плоти, но по духу, потому что закон духа жизни во Христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти. Как закон, ослабленный плотию, был бессилен, то Бог послал Сына Своего в подобии плоти греховной в жертву за грех и осудил грех во плоти, чтобы оправдание закона исполнилось в нас, живущих не по плоти, но по духу" (Рим. 8:1-4).
Мы избегаем "осуждения" благодаря Иисусу Христу, Который перерождает наши сердца, "чтобы оправдание закона исполнилось в нас". Такое измененное состояние Павел называет жизнью "по духу" и добавляет, что "помышления духовные - жизнь и мир" (Рим. 8:5, 6).
В данном случае состояние "осуждения" и "смерти" преобразуется не в какое-то состояние "неосуждения", а в "жизнь". Иными словами, на смену служению осуждения и смерти приходит служение духа и жизни. Совершенно очевидно, что здесь речь идет о двух заветах и что слова Павла из 8-й главы Послания к Римлянам представляют собой смысловую параллель тому, что он говорит в 3-й главе Второго послания к Коринфянам. Таково ясное учение Писания.
Холодные буквы закона, появившиеся на каменных скрижалях, не имели никакой животворной силы: они могли только обвинять каждого человека, потому что все согрешили и лишены славы Божьей. Исполнение закона, понимаемое формально, приводило к единственному результату - смерти для тех, кто этот закон нарушал. Когда же закон основывается на прощении, которое стало возможным благодаря воздействию Духа Божьего на сердце, он дает жизнь. Противопоставление "буквы" "духу" не означает противопоставления закона свободе от всякого закона. Мы уже отмечали, что, когда Божий Дух осуществляет Свое водительство, требования закона запечатлеваются в наших сердцах.
Но что понимается под "славой", о которой упоминает Павел? Он ясно говорит об относительной славе обоих служений. Божья справедливость и правда воссияли во внушающей страх и даже приводящей в трепет славе на горе Синай, когда Бог возвещал Свой Закон. Его слава была подобна пожирающему огню, однако она была гораздо величественнее, щедро озаряя землю своими животворными лучами, когда Христос сошел на нее спасти "людей Своих от грехов их" (Мф.1:21). В этой славе воедино слились правосудие и милосердие, потому что, умирая за наши грехи (за наши "беззакония"), Христос показал, как Бог в одно и то же время может быть "праведным и оправдывающим верующего в Иисуса" (Рим. 3:26).
Здесь мы подходим к последнему вопросу: что стало "преходящим" и что осталось "пребывающим"? По сути дела, мы уже ответили на него. Слава, сопутствовавшая освобождению человека от беззакония, настолько превосходила славу, которая воссияла тогда, когда закон был дан людям, что Павел вполне обоснованно говорит о служении осуждения как о "славном", а о служении оправдания как об "изобилующем славою". И как раз здесь, упоминая о законе, который был дан на Синае, Павел вспоминает характерный эпизод, позволяющий ему пояснить свою мысль. Когда Моисей, неся каменные скрижали, сошел с горы, израильтяне увидели, что "лицо его сияет, и боялись подойти к нему". Поэтому, разговаривая с ними, Моисей "положил на лицо свое покрывало" (см. Исх. 34:29-35).
Об этом событии Павел говорит так: "Сыны Израилевы не могли смотреть на лицо Моисеево по причине славы лица его преходящей" (2 Кор. 3:7). Он возвращается к этому и в 11-м стихе, говоря о "преходящем", и потом в 13-м: "А не так, как Моисей, который полагал покрывало на лицо свое, чтобы сыны Израиле вы не взирали на конец преходящего".
Итак, "преходящей" оказалась слава уже окончившегося первого служения, а не совершаемого закона, и, пользуясь исторической аналогией, Павел напоминает израильтянам, что "преходящей" оказалась слава, сиявшая на лице Моисея. Из повествования явствует, что покрывало покоилось на лице Моисея, а не на каменных скрижалях, что сияло именно его лицо, а не скрижали, и что поблекла именно слава его лица, а не сияние, которое вечно окружает начертанный Богом Декалог.
В своем комментарии на 2 Кор. 3 Джемисон (Jamieson), Фоссе (Fausset) и Браун (Brown) правильно замечают: "Нравственный закон Десяти Заповедей, начертанный рукою Бога, ныне и вовеки остается обязательным, однако основывается не на букве рабского послушания, а на евангельском духе любви, обретая более глубокую и всеобъемлющую духовность (Мф. 5:17-48; Рим.13:9)".
Возражение 7
Аллегория, которую использует Павел в 4-й главе Послания к Галатам, говоря о двух заветах, доказывает, что в христианскую эпоху закон не имеет к нам никакого отношения.
В 4-й главе Послания к Галатам Павел рассказывает о том, что у Авраама было два сына. Упомянув о том, что Измаила родила рабыня Агарь, а Исаака - свободная женщина Сара, и, подчеркнув, что первый "рожден по плоти", а второй - "по обетованию", Павел заявляет: "В этом есть иносказание. Это два завета: один от горы Синайской, рождающий в рабство, который есть Агарь, ибо Агарь означает гору Синай в Аравии и соответствует нынешнему Иерусалиму, потому что он с детьми своими в рабстве; а вышний Иерусалим свободен: он - матерь всем нам" (Гал. 4:24-26).
Бог дал Авраму обетование о том, что у него родится сын. Аврам поверил этому обетованию, и Господь "вменил ему это в праведность" (Быт. 15:6). Для Аврама это обетование имело огромное значение - ведь Бог обещал ему также, что "благословятся в семени твоем все народы земные" (Быт. 26:4; см. Быт. 12:3). Однако, по всей видимости, его вера, а также вера его жены Сары, которая долгое время была бесплодна, стала постепенно ослабевать. Она посоветовала ему взять в жены Агарь и продлить свой род, однако Господь сказал ему, что рожденный от этой связи Измаил не является исполнением Божественного обетования о сыне и ему еще предстоит исполниться.
Соотнеся этот исторический эпизод с современным опытом галатийских христиан, которые собственными усилиями пытались добиться обещанного небесного спасения , ("наблюдаете дни, месяцы, времена и годы" (Гал. 4:10), он заявляет, что в данном случае речь идет об "иносказании", образном описании "двух заветов".
В этом иносказании Агарь означает Синай. Она была рабыней, и поэтому ее детям тоже надлежало оставаться в том же самом качестве. Кроме того, она символизирует нынешний Иерусалим, "потому что он с детьми своими в рабстве". С горы Синай был возвещен старый завет. Каким образом можно сказать, что он является заветом, "рождающим в рабство"? Все комментаторы Библии, включая апостола Петра, едины в том, что наш брат Павел порой писал вещи, трудные для понимания, и тому примером является Послание к Галатам. Тем не менее мы считаем, что рас сматривать ветхий завет как "рождающий в рабство" можно по двум причинам.
1. Обряды многочисленных жертвоприношений, праздников и прочие ритуалы, с помощью которых израильтяне выражали свое желание освободиться от греха (нарушение нравственного закона), становились для них все более невыносимыми, по мере того как раввины постоянно их усложняли и разнообразили. На Иерусалимском соборе руководители раннехристианской Церкви впервые подвергли формальному рассмотрению точку зрения некоторых иудеев, утверждавших, что "должно обрезывать язычников и заповедовать соблюдать закон Моисеев" (Деян.15:5). На это Петр ответил так: "Что же вы ныне искушаете Бога, желая возложить на выи учеников иго, которого не могли понести ни отцы наши, ни мы?" (Деян.15:10).
По-видимому, этот вопрос представляет собой смысловую параллель тому, что Павел спрашивает у галатов: "Ныне же, познав Бога, или, лучше, получив познание от Бога, для чего возвращаетесь опять к немощным и бедным вещественным началам и хотите еще снова поработить себя им? Наблюдаете дни, месяцы, времена и годы" (Гал. 4:9,10).
В данном случае "порабощение", о котором говорит Павел, позволяет истолковать его слова о том, что
Синайский завет "рождает в рабство". Приведем комментарий этого отрывка: "Религиозная жизнь иудаизма состояла из рабского послушания букве закона, толкуемого раввинами с помощью бесконечных мелочных правил, точное соблюдение которых тяготело над совестью его приверженцев как выражение истинного благочестия" (Pulpit Commentary).
2. Можно считать, что нравственный закон, являющийся средоточием как ветхого, так и нового заветов, приводит человека к рабству, если тот пытается соблюдать его своими силами. "Закон производит гнев", - говорит Павел (Рим. 4:15). Почему? Павел объясняет так: "Я жил некогда без закона; но когда пришла заповедь, то грех ожил, а я умер" (Рим. 7:9). Но разве можно назвать человека свободным, если он мертв во грехе? Вот что говорит Павел: "Неужели вы не знаете, что кому вы отдаете себя в рабы для послушания, того вы и рабы, кому повинуетесь, или рабы греха к смерти, или послушания к праведности?" (Рим. 6:16).
Каким образом те, о ком говорит Павел (то есть те, кто представляет собой "нынешний Иерусалим... с детьми своими"), могут надеяться на освобождение от рабства? Ответ прост: перейдя от ветхого завета к новому.
Развивая свое иносказание, Павел возвещает, что в противоположность тем, кто "в рабстве", "вышний Иерусалим свободен: он - матерь всем нам". В Послании к Евреям Павел так обыгрывает этот образ: "Вы приступили не к горе [Синай], осязаемой и пылающей огнем... но вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живого, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех - Богу, и к духам праведников, достигших совершенства, и к Ходатаю нового завета - Иисусу, и к Крови кропления, говорящей лучше, нежели Авелева" (Евр.12:18-24).
Не вдаваясь в подробное рассмотрение образов, которые могли бы нас увести в сторону от нашего конкретного вопроса (вопроса о вечности Декалога), мы можем просто сказать, что в данном случае Павел описывает состояние тех, кто живет в условиях "нового завета". Мы уже выяснили, что у живущих в условиях "нового завета" Закон Божий написан в сердцах. В этом же отрывке, используя! ряд противопоставлений и сравнений, Павел подчеркивает, что послушание Божьему гласу по-прежнему сохраняет первостепенное значение.
| 1. "Не к горе [Синай]" | 1. "Вы приступили к горе Сиону .. К небесному Иерусалиму" |
| 2. "Пылающей огнем" | 2. "Бог наш есть огонь поядающий" |
| 3. Моисею, ходатаю ветхого завета | 3. "И к Ходатаю нового завета Иисусу" |
| 4. "И гласу глаголов" [Глас Божий, повелевающий послушание] | 4. "Смотрите, не отвратитесь и вы от говорящего" . |
| 5 "Если те, не послушав глаголавшего на земле, не избегли наказания" | 5. "То тем более не избежим мы, если отвратимся от Глаголющего с небес" |
| 6. [К крови кропления жертвенных животных, принесенной задолго до этого крови "Авелевой" | 6. "К Крови кропления, как говорящей лучше, нежели Авелева" [кровь Христа] |
| 7. "Которого глас тогда поколебал землю" | 7. "Еще раз поколеблю не только землю, но и небо" |
Уверовав в Божье обетование, которое гласит, что Бог напишет Свой Закон в наших сердцах, мы начинаем жить в условиях нового завета и, переставая быть "по природе чадами гнева, как и прочие" (Еф. 2:3), становимся детьми обетования. Данный образ вполне уместен. Благодаря жертве нашего Господа, а также верою приняв Божье обетование новозаветных взаимоотношений, мы становимся Божьими детьми. Исаак тоже родился по обетованию, став ответом на веру Авраама. Связав обе идеи, Павел достигает кульминации своего иносказания, говоря: "Мы, братия, дети обетования по Исааку". Авраам поверил в Божье обетование, и это ему вменилось в праведность. Точно так же нам вменяется в праведность наша вера в обетование Бога. Благодаря этому мы обретаем истинную праведность, праведность нового завета.
Но почему Господь дал Свое обетование Аврааму? "За то, что Авраам послушался гласа Моего и соблюдал, что Мною заповедано было соблюдать: повеления Мои, уставы Мои и законы Мои" (Быт. 26:5).
А как обстоят дела с теми, кто в буквальном смысле ожидает, что их возьмут в "вышний Иерусалим"? "Здесь терпение святых, соблюдающих заповеди Божий и веру в Иисуса" (Откр.14:12).
Итак, в Послании к Галатам Павел не учит, что можно освободиться от Закона Божьего. Он говорит о свободе от рабства греху, свободе от нарушения Закона Божьего, которая становится возможной благодаря Иисусу Христу и новозаветным отношениям.
Возражение 8
Павел говорит, что мы живем "не под законом, но под благодатью" (Рим. 6:14). Закон был дан через Моисея, а благодать и истина - через Иисуса Христа (см. Ин.1:17). Кроме того, Павел утверждает, что "конец закона - Христос, к праведности всякого верующего" (Рим. 10:4). Эти тексты доказывают, что закон был упразднен Христом.
Между законом и благодатью, законом и Евангелием не существует никакого противоречия. Простое определение того и другого поможет нам разобраться в этом вопросе. Под законом мы понимаем Божью норму правильного и ложного, критерий, который позволяет определить - нарушаем ли мы Божьи требования. Слово "Евангелие" означает Благую весть - весть о спасении от греха (см. Мф. 1:21). Кроме того, Библия определяет грех как любое нарушение закона Божьего (см.1 Ин. 3:4). Таким образом, Евангелие - это Благая весть о замысле Господа спасти нас от нарушения Его святого закона. Следовательно, закон и Евангелие не противоречат друг другу, а находятся в тесной взаимосвязи. Само существование Евангелия доказывает, что закон еще остается в силе, ибо разве был бы какой-нибудь смысл проповедовать Благую весть спасения от нарушения закона, если бы сам закон уже не обладал никакой силой? Человек не может нарушить того, что не существует.
Руководствуясь вышесказанным, прочитаем отрывок ключевой, для нашей полемики: "Грех не должен над вами господствовать, ибо вы не под законом, но под благодатью.
Что же? станем ли грешить, потому что мы не под законом, а под благодатию? Никак" (Рим. 6:14, 15). Сразу становится ясно, что какой бы смысл ни вкладывался в эти слова, Павел не хочет, чтобы мы подумали, будто благодать освобождает нас от послушания закону. "Что же? - спрашивает он. - Станем ли грешить (то есть нарушать закон), потому что мы не под законом, а под благодатью? Никак".
Следующий стих показывает, что, употребляя фразу "под законом", Павел имеет в виду "под его осуждением", а фраза "под благодатью" осмысляется им как "жизнь в согласии с Божьим замыслом спасения от рабства греху". Именно поэтому Павел говорит: "Неужели вы не знаете, что кому вы отдаете себя в рабы для послушания, того вы и рабы, кому повинуетесь, или рабы греха к смерти, или послушания к праведности... Освободившись же от греха, вы стали рабами праведности" (Рим. 6:16-18).
Таким образом, налицо противопоставление между рабами "греха" и рабами "послушания к праведности". Что дает силу греху? Павел говорит, что ее дает закон (см. 1 Кор. 15:56). Закон существует, возвещая наказание смертью за злые дела и злую жизнь, и это дает греху власть над теми, кто попустительствует своим беззаконным поступкам. Закон не налагает своей тяжелой руки на того, кто его не нарушает. Его силу ощущает только преступник.
Павел говорит, что грех больше не господствует над нами, потому что мы живем под Божьей благодатью, мы принимаем благодать, которая дает нам силу разрушать власть греха. Следовательно, переставая быть рабами греха, мы становимся рабами "послушания к праведности". Что понимается под праведностью? Добрые дела, праведная жизнь - состояние сердца, прямо противоположное греховности и беззаконию. Далее Павел говорит о том, как благодать Евангелия Иисуса Христа наделяет нас праведностью, а также о том, каким образом она непосредственно связана с законом. Мы читаем: "Как закон, ослабленный плотию, был бессилен, то Бог послал Сына Своего в подобии плоти греховной в жертву за грех и осудил грех во плоти, чтобы оправдание закона исполнилось в нас, живущих не по плоти, но по духу" (Рим. 8:3, 4).
Этой же проблемы Павел касается и в Послании к Га-латам: "Итак, закон был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться верою; по пришествии же веры, мы уже не под руководством детоводителя" (Гал. 3:24, 25).
Закон выявляет нам нашу греховность и столь глубокую зависимость от греха, что мы просто вынуждены обратиться ко Христу, Который может освободить нас от грехов. Приняв Христа, мы освобождаемся от власти (и осуждения) закона. Тем не менее мы не освобождаемся от послушания закону Божьему, потому что, принимая Христа, мы получаем Божественную силу для исполнения этого закона, о чем и говорится в только что процитированном отрывке из Рим. 8. Таким образом, отрывок из Послания к Галатам (Гал. 3:24, 25) никак не подтверждает того, что закон был упразднен.
Насколько ясно и просто здесь проводится мысль о том, что, приняв Божьего Сына и дарованную Им благодать, мы не отвергаем закон! Вместо этого мы обнаруживаем, что "праведность закона" "исполняется в нас". Вместо того чтобы оставаться грешниками и нарушителями закона Божьего, мы обнаруживаем, что мы ему послушны.
Учитывая все это, мы с легкостью можем понять и следующий отрывок: "Ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа" (Ин. 1:17). Несмотря на то, что в Божьем плане спасения Моисей служил очень великой цели (ибо через него Бог дал миру нравственный закон в письменном виде), через Христа пришла Божественная благодать, без которой закон нельзя соблюсти должным образом.
Человек, принявший Христа, больше не стремится к достижению праведности соблюдением закона. Как только он принял Христа, ему вменяется праведность Спасителя. Павел говорит: "Но ныне, независимо от закона, явилась правда Божия, о которой свидетельствуют закон и пророки, правда Божия через веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих, ибо нет различия" (Рим. 3:21, 22).
Поскольку "правда Божия" может быть достигнута вне закона, Павел возвещает: "Потому что конец закона - Христос, к праведности всякого верующего" (Рим. 10:4). Для всякого, кто верует во Христа, Он полностью упраздняет закон в качестве средства достижения праведности. Кроме того, слово "конец" можно понимать как цель. Христос был той целью, которую подразумевал закон, поскольку назначение закона заключается в том, чтобы, показав людям их глубокую греховность и неправедность, заставить их устремиться за праведностью Христа - той праведностью, которая не только вменяется в оправдание, но и даруется в повседневной жизни, о чем ясно сказано в отрывке Гал. 2:20. Такое использование слова "конец" встречается у Иакова (см. Иак. 5:11) и в Первом послании к Тимофею (см. 1 Тим. 1:5).
Закон и благодать приходят с небес, и как же счастливы мы, христиане, потому что нам не надо ради обретения одного отказываться от другого! Силою Божьей благодати мы больше не пребываем под осуждением закона, но в Боге возносимся до полного исполнения этого Божественного законодательства.
Об этом хорошо говорят Джемисон (Jamieson), Фоссе (Fausset) и Браун (Brown) в примечании на комментарий к Рим. 6: "Основополагающий принцип евангельского послушания настолько же изначален, насколько божественно целесообразен и заключается в том, что "мы освободились от закона, чтобы соблюдать его, и благодатным образом стали рабами закона, чтобы быть от него свободными" (ст. 14,15 и 18). До тех пор, пока мы не знаем никакого принципа послушания, кроме грозного закона, который осуждает всех его нарушителей и вообще ничего не говорит о благодати, прощающей виновного и очищающей оскверненного, мы, с нравственной точки зрения, просто не
в состоянии воистину выполнять его требования, но как только благодать освобождает нас от этой закрепощенности и, благодаря единению с праведным Ходатаем, дает нам возможность осознанного примирения и сердечного предания себя спасающему Богу, мы тотчас ощущаем славную свободу праведности и уверенность в том, что "грех больше не будет господствовать над нами", столь же сладостную нашим обновленным чувствам и устремлениям, сколь неколебима ее основа, "потому что мы не под законом, но под благодатью"".
Возражение 9
В Евангелии от Луки (Лк. 16:16) доказывается, что закон не имеет никакого отношения к христианам.
Вот что говорится в этом отрывке: "Закон и пророки до Иоанна; с сего времени Царствие Божие благовествуется, и всякий усилием входит в него" (Лк. 16:16). Параллельный отрывок из Евангелия от Матфея (Мф.11:13) гласит: "Ибо все пророки и закон прорекли до Иоанна".
В приведенном отрывке из Лк. 16:16 слово "были" является позднейшей вставкой. Лука просто писал: "Закон и пророки, до Иоанна" (в английском переводе: "Закон и пророки были до Иоанна", тогда как в русском синодальном: "Закон и пророки до Иоанна". - Прим.пер.). Если бы переводчики сравнили слова Луки со словами Матфея, они бы увидели, что Лука говорил не о том, будто закон и пророки были упразднены во дни Иоанна, а о том, что они "пророчествовали" ("прорекли") вплоть до тех дней. Разница весьма существенная, позволяющая найти ключ к смыслу рассматриваемого отрывка.
Фраза "пророки и закон" или (что встречается чаще) "закон и пророки" нередко используется в Библии для обозначения сочинений Моисея и других ветхозаветных пророков. Что касается книг Моисея, то они, в первую очередь, отличались содержащимися в них сводами законов, и вполне понятно, что часто их просто называли "законом" в противоположность книгам других пророков. По сути дела, этот факт как таковой позволяет не рассматривать приведенное возражение, поскольку ни Лука, ни Матфей не касаются Декалога.
Однако что же имели в виду эти евангельские авторы? Ответ виден из контекста. Многие иудеи скептически относились к Христу и Иоанну Крестителю. Они утверждали, что верят Моисею и всем пророкам. Христос постоянно пытался доказать им, что Он - Тот, о Ком предсказывали пророки, что появление Его предтечи, Иоанна Крестителя, тоже было предсказано и что ныне иудеям проповедуется Царство Божье.
Начав Свое общественное служение, Христос возвестил: "Исполнилось время и приблизилось Царствие Божие" (Мк. 1:15). Пророки предсказывали пришествие Мессии, и Христос возвестил, что теперь эти пророчества исполнились.
Скептически настроенным иудеям, которые не смогли увидеть во Христе исполнения этих пророчеств, он сказал: "Не думайте, что Я буду обвинять вас пред Отцом: есть на вас обвинитель Моисей, на которого вы уповаете. Ибо если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он писал о Мне. Если же его писаниям не верите, как поверите Моим словам?" (Ин. 5:45-47).
Найдя Нафанаила и стремясь сообщить ему волнующую весть о пришествии обетованного Мессии, Филипп сказал: "Мы нашли Того, о Котором писали Моисей в законе и пророки, Иисуса, сына Иосифова, из Назарета" (Ин.1:45).
Воскреснув из мертвых, Иисус в тот же день пришел к смущенным и озадаченным ученикам и спросил: "Что смущаетесь, и для чего такие мысли входят в сердца ваши?" (Лк. 24:38). Затем Он напомнил, что случившееся с Ним в эти роковые дни было предсказано пророками, заметив: "Надлежит исполниться всему, написанному о Мне в законе Моисеевом и в пророках и в псалмах" (Лк. 24:44).
Павел говорил, что его миссия заключается в том, чтобы свидетельствовать "малому и великому, ничего не говоря, кроме того, о чем пророки и Моисей говорили, что это будет" (Деян. 26:22).
Таким образом, пророчества Моисея и других пророков представляли собой одно из первостепенных доказательств, которое Христос и апостолы приводили в подтверждение того, что Мессия пришел. Пророки пророчествуют "до" того времени, когда их предсказания исполняются, после чего пророчества становятся историей. Следовательно, возвещая, что "закон и пророки" пророчествовали "до Иоанна", наш Господь просто говорит: "Исполнилось время и приблизилось Царствие Божие". Он не предполагает, что отныне Моисей и пророки упраздняются, и совсем не говорит о том, что закон Десяти Заповедей изжил себя.
Возражение 10
В Послании к Римлянам (Рим. 7:1-7) доказывается, что закон упразднен. Используя образ замужества, Павел говорит, что мы "освобождаемся от закона", то есть закон мертв.
О чем Павел говорит в этой главе? О том же, о чем в предыдущих и последующих главах: о плотском человеке, о рабе греха, который не может спасти себя сам и вынужден искать спасения посредством Божьей благодати, явленной в Иисусе Христе.
Павел начинает с предпосылки, согласно которой "закон имеет власть над человеком, пока он жив" (Рим. 7:1). В этом послании он приводит различные примеры того, как, нарушив Закон Божий, грешник подпадает под власть греха. Иными словами, мы находимся под властью нашей старой греховной природы, которую Павел называет "ветхим человеком". Вот почему, упоминая о своем прежнем состоянии, он говорит: "Потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю" (Рим. 7:15). "Сила греха - закон" (1 Кор. 15:56). Как только мы нарушаем нравственный закон, который нельзя отменить и который требует осудить нарушителя, мы утрачиваем свободу, поскольку внутри нас нет никакой силы, которая помогла бы нам избавиться от власти греха.
Но каким образом мы можем избавиться от "ветхого человека", который держит нас в рабстве? Мы можем это сделать лишь с его смертью, то есть обратившись, поскольку в момент обращения наша ветхая природа распинается. "Зная то, что ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху" (Рим. 6:6). Однако можно говорить не только о смерти "ветхого человека", но и о рождении "нового". "Итак, мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни" (Рим. 6:4). Об этом преображенном состоянии христианина Павел говорит: "Не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его" (Кол. 3:9, 10). Поскольку последователи Христа совлеклись "ветхого человека" и облеклись в "нового человека", Павел говорит, что нам надо считать себя "мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем" (Рим. 6:11).
Для того чтобы проиллюстрировать этот переход от власти греха к владычеству праведности, Павел предлагает образ замужества. Он использует четыре основных слагаемых этого образа: женщина, ее первый муж, второй муж и закон о замужестве.
"Замужняя женщина привязана законом к живому мужу; а если умрет муж, она освобождается от закона замужества. Посему, если при живом муже выйдет за другого, называется прелюбодеицею; если же умрет муж, она свободна от закона и не будет прелюбодеицею, выйдя за другого мужа" (Рим. 7:2, 3).
Первая и самая главная особенность этой иллюстрации, от которой Павел сразу же переходит к наставлению, заключается в том, что речь идет не о смерти закона, а о смерти мужа. По сути дела, если бы закон был мертв, эта иллюстрация оказалась бы бессмысленной, ибо в таком случае не было бы силы, которая связывала бы эту женщину с ее обоими мужьями, и всякий разговор о прелюбодеянии стал бы безосновательным. Разве будет прелюбодеяние нарушением Закона Божьего, если сам закон, запрещающий прелюбодеяние, мертв? Когда муж умирает, закон о замужестве не упраздняется. Он по-прежнему остается в законодательных книгах, чтобы руководить теми, кто уже замужем, женат или собирается вступить в брак.
А теперь посмотрим, как Павел соотносит этот образ с жизнью человека, расставшегося с грехом и обретшего праведность: "Так и вы, братия мои, умерли для закона телом Христовым, чтобы принадлежать другому, Воскресшему из мертвых, да приносим плод Богу" (Рим. 7:4).
Мы распялись со Христом, и Его распятое тело является как бы нашим. Все обвинение, которое в силу закона тяготело над нашим "ветхим человеком", упраздняется вместе со смертью этого "человека". Мы можем облечься в "нового человека".
В своем комментарии на этот отрывок Джемисон (Jamieson), Фоссе (Fausset) и Браун (Brown) замечают: "Именно мы, а не закон "сораспялись Христу". Эта смерть освобождает нас от брачных уз по отношению к закону, и мы получаем свободу для того, чтобы установить новую связь - соединиться с Воскресшим для принесения духовных плодов и во славу Божью.... В данном случае верующие рассматриваются как имеющие двойную жизнь: ветхую жизнь, осужденную на грех, которую они слагают со Христом, и новую жизнь святости, к которой они воскресают со своим Ходатаем и Главой" (Комментарий на Рим. 7:4).
Благодаря этому новому единению мы "приносим плод Богу", хотя раньше, "когда мы жили по плоти, тогда страсти греховные, обнаруживаемые законом, действовали в членах наших, чтобы приносить плод смерти" (Рим. 7:5). Иными словами, когда мы находились под властью греха, единственным плодом наших поступков было лишь дальнейшее осуждение и постоянно обновляемая уверенность в собственной смерти. Это происходило потому, что Закон Божий был против нас и давал "силу" греху.
Для того чтобы у читателей не сложилось впечатление, что проблема заключается не столько в греховном человеке, сколько в самом законе, Павел тотчас добавляет: "Что же скажем? Неужели от закона грех? Никак. Но я не иначе узнал грех, как посредством закона. Ибо я не понимал бы и пожелания, если бы закон не говорил: "не пожелай" ... Потому что грех, взяв повод от заповеди, обольстил меня и умертвил ею" (Рим. 7:7-11). Возмездие за грех, то есть возмездие за нарушение закона, - смерть. Поэтому Павел и говорит: "А я умер; и таким образом заповедь, данная для жизни, послужила мне к смерти" (Рим. 7:10). Затем, чтобы еще раз убедиться, что никто не сможет сделать вывода, будто его аргументация в какой-то мере поставит закон под сомнение, Павел говорит: "Посему закон свят, и заповедь свята и праведна и добра" (Рим. 7:12). Он еще раз подчеркивает, что вся проблема связана с грешным человеком: "Ибо мы знаем, что закон духовен, а я плотян, продан греху" (Рим. 7:14).
В начальных стихах следующей главы аргументация Павла достигает кульминации. Он говорит о том, что Бог "послал Сына Своего в подобии плоти греховной в жертву за грех и осудил грех во плоти, чтобы оправдание закона исполнилось в нас, живущих не по плоти, но по духу" (Рим. 8:3, 4). Христова смерть сделала возможным наше спасение, которое, в свою очередь, обратилось не в смерть закона, а в то, что этот закон оказался начертан в наших сердцах. Таким образом, мы обретаем возможность "принести плод Богу".
А теперь, возвращаясь к образу замужества, позволим себе немного расширить иллюстрацию Павла и подытожить его аргументацию: даже самый совершенный закон о браке не может сделать сам брак счастливым, но отсюда не следует, что если брак разрушился, то надо отвергнуть этот закон. Единственное, что может сделать такой закон, - определить норму брака, и если она нарушается, то осуждаются нарушители, а закон остается. Так же обстоит дело и с Божьим нравственным законом. Он определяет норму нашей жизни, и, нарушая ее, мы подлежим осуждению, а Закон Божий сохраняет свою силу. Проблема заключается не в законе, который "духовен", а в нас самих, потому что мы "плотяны, проданы греху". "Потому что плотские помышления суть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются, да и не могут" (Рим. 8:7). До тех пор пока мы "проданы греху", то есть пока находимся у него в порабощении, мы пребываем под властью "ветхого человека". Эта власть упраздняется, когда "ветхий человек" умирает, а мы облачаемся в "нового человека". Когда мы находились в прежнем состоянии, закон только осуждал нас, теперь же, когда мы обрели искупление, "правда закона" "исполняется в нас", потому что закон начертан в наших сердцах.
Вряд ли Павел мог еще яснее изложить эту проблему, а что касается нас, то единственное предложение в отрывке, где автор якобы учит об упразднении закона, мы исследуем в его полном контексте. В 7-й главе Послания к Римлянам говорится: "Но ныне, умерши для закона, которым были связаны, мы освободились от него" (Рим. 7:6). Если предположить, что в данном случае Павел учит, что закон мертв, то тогда он не только неправильно использует свою иллюстрацию, но прямо противоречит вполне однозначным высказываниям, которые сам делает в том же контексте. Он говорит о смерти мужа и, соотнося с нами этот образ, - о нашей смерти. В 4-м стихе он говорит о том, что мы "умерли для закона". Неужели можно допустить, что в 6-м стихе он начинает говорить о том, что именно закон мертв? Не стоит предполагать, что доводы Павла настолько противоречивы.
Мнимое противоречие и неясность разрешаются двояким образом.
1. Можно предположить, что в предложении "Но ныне, умерши для закона, которым были связаны, мы освободились от него" (в английском переводе "That being dead wherein we were held") речь идет о греховной природе, о "ветхом человеке", который властвовал над нами. Грех, действующий посредством нашей греховной природы, "связывает" нас (см. ст. 24, 25).
2. Можно также предположить, что указанное предложение (имеется в виду перевод Библии короля Иакова), представляет собой неверное прочтение. В позднейших версиях, которые основаны на других и порой более древних манускриптах, дается перевод, согласующийся со всей аргументацией Павла в целом. Например, в Американском стандартном переводе, который обычно называется Пересмотренным переводом, это предложение читается так: "Умерев для того, в чем мы были связаны". В Пересмотренном стандартном переводе оно читается так: "(Будучи) мертвыми для того, что держало нас в плену". В связи с этим Джемисон (Jamieson), Фоссе (Fausset) и Браун (Brown) отмечают: "Теперь всеми признано, что правильное прочтение таково: "Будучи мертвыми для того, в чем мы были связаны". Принятое прочтение (Авторизованного перевода) вообще не имеет никакого авторитета и не согласуется с логикой аргументации, потому что мы видим, что смерть, о которой говорится, это не смерть закона, а наша смерть, совершающаяся благодаря единению с распятым Спасителем" (Комментарий на Рим. 7:6).
Возражение 11
В Послании к Ефесянам (Еф. 2:14, 15) и в Послании к Колоссянам (Кол. 2:14,16) доказано, что закон был упразднен на кресте.
Совершенно верно. Но о каком законе идет речь? Рассматривая Возражение 2, мы пришли к выводу, что Библия говорит не об одном законе и что в этих двух текстах описывается церемониальный закон. Строго говоря, мы могли бы просто отбросить это так называемое доказательство. Однако многие делают на основании этих текстов столь правдоподобные выводы, что нам придется рассмотреть их подробнее.
Мы уже выяснили, что "где нет закона, нет и преступления"; что закон, который формулирует понятие греха, содержит заповедь, говорящую: "Не пожелай", есть Декалог (см. Рим. 4:15; 7:7). На основании простого факта, что грех существовал задолго до Моисея, мы приходим к выводу, что и закон должен был существовать прежде.
Совершенно очевидно, что, рассуждая таким образом, мы вскоре выясним, существовал ли закон после Христа. Существовал ли грех после распятия? Скорее всего, да. После того как Христос возвратился на небо, апостолы отправились проповедовать грешникам. Новый Завет так же много может сказать о грехе и грешниках, как Ветхий. "Но грех не вменяется, когда нет закона" (Рим. 5:13).
Следовательно, совершенно ясно, что Десятисловие существует после Христа, как и до Моисея. Никакой христианин не скажет, что до Христа люди жили, руководствуясь более высокой нравственной нормой по сравнению с нами, потому что не могло быть более возвышенного законодательства, чем Десять Заповедей. Разве можно говорить, что христианство нравственно возвысило человечество, одновременно утверждая, что оно отменило самое возвышенное моральное законодательство - Декалог?
Таким образом, даже не приступая к исследованию текстов, процитированных нашим критиком, мы склонны считать, что они, по всей вероятности, противоречат его теориям. Тексты гласят: "Ибо Он есть мир наш, соделавший из обоих одно и разрушивший стоявшую посреди преграду, упразднив вражду Плотию Своею, а закон заповедей учением, дабы из двух создать в Себе Самом одного нового человека, устрояя мир" (Еф. 2:14, 15). "Истребив учением бывшее о нас рукописание, которое было против нас, и Он взял его от среды и пригвоздил ко кресту... Итак, никто да не осуждает вас за пищу, или питие, или за какой-нибудь праздник, или новомесячие, или субботу" (Кол. 2:14, 16). (В английском переводе буквально говорится о "рукописании постановлений (установлений)": "handwriting of ordinances" - Прим. пер.)
Что мы обычно понимаем под "постановлениями", рассуждая в религиозном контексте? Нормативный словарь определяет "постановление" так: "Религиозный обряд или церемония, предписанная или установленная Божественной или церковной властью, например постановление о Вечере Господней". Мы видели, что до Христа иудаизм имел определенные установления, а после Первого пришествия Иисуса у нас есть, например, Вечеря Господня или обряд крещения. Вся разница в том, что у иудеев таких установлений было гораздо больше. Они совершали особые обряды и церемонии, например праздновали Пасху, различные святые дни, совершали жертвоприношения, возлияния и т. д. Например, в Книге Исход мы читаем: "И сказал Господь Моисею и Аарону: вот устав Пасхи" (Исх. 12:43). Когда об этом говорится в Новом Завете, используется тот же самый язык, например: "И которые с яствами и питиями, и различными омовениями и обрядами, относящимися до плоти, установлены были только до времени исправления" (Евр. 9:10).
Кроме того, мы видим, что существовали различные законы и повеления относительно порядка совершения этих установлений или обрядов. Все они были записаны Моисеем в книгу, и обычно библейские авторы называют их законом Моисея, или церемониальным законом, который не следует смешивать с законом Десяти Заповедей. Таким образом, становится совершенно очевидно, что, говоря об "упразднении" и "истреблении" закона, Павел не имеет в виду Декалог.
Взаимосвязь между древними иудейскими церемониями и деятельностью Христа лучше всего объясняется в Послании к Евреям. Надо сказать, что обычно автором этого послания считают Павла, написавшего и те два отрывка, которые мы рассматриваем в адресованном нам возражении. В Послании к Евреям мы читаем, что закон имеет "тень будущих благ" (Евр. 10:1). Совершенно ясно, что автор имеет в виду церемониальный закон: во-первых, потому что нравственный закон нельзя назвать "тенью" чего-то "будущего", поскольку он касается вечных принципов, а во-вторых, потому что "закон", о котором говорит автор, касается "всесожжении", "жертв за грех" и т. д. (Евр.10:8).
Все жертвы и приношения, совершаемые во время иудейского богослужения, были прообразами будущих благ Евангелия, которые осуществятся тогда, когда будет принесена великая жертва - Христос. Когда эта великая и совершенная Жертва за грехи была принесена, необходимость в несовершенных тенях отпала. Христос принес "одну жертву за грехи" (Евр. 10:12). Законы и установления, предписывающие совершение жертвоприношений, возлияний, а также празднования ежегодных святых дней (например, Пасхи) были упразднены на кресте. Тень встретилась с реальностью.
Учитывая все это, мы без труда сможем понять, что имеет в виду Павел, говоря о "законе заповедей, содержащихся в установлениях" и о "рукописании установлений". Он просто имеет в виду церемониальный закон. Он еще раз подчеркивает это - поскольку такие "установления" упразднены, нам больше нет необходимости совершать жертвоприношения и возлияния, а также праздновать определенные дни, являющиеся "тенью будущих благ". В данном случае сходство с направленностью Послания к Евреям очевидно.
Такой вывод становится вдвойне очевидным, если мы примем во внимание следующие особенности.
1. Достаточно сравнить слова Павла о пище, питии и праздниках со словами Декалога, чтобы увидеть, что последние представляют собой заповеди, в которых речь идет о весьма значительных поступках: идолопоклонстве, богохульстве, лжи, воровстве, прелюбодеянии.
Для того чтобы лучше понять это противопоставление, представим, что в какой-то стране полностью отменены правила дорожного движения. Мы, наверное, не сможем удержаться от смеха, если власти этой страны торжественно заявят, что теперь никто не осудит нас за чрезмерно долгую парковку автомобиля или за то, что мы не позволили полиции его осмотреть, а ведь на самом деле никто не сможет осудить нас даже за езду с бешеной скоростью по всему городу, когда подвергаются опасности тысячи жизней. Так же обстоят дела и на пути к небу. Если в христианскую эпоху те, кто преодолевает этот путь, внезапно почувствуют себя освобожденными от "закона", включающего и известные заповеди, то какими же неуместными станут вдохновенные слова о том, что отныне никто уже нас не осудит в каких-то второстепенных вещах, касающихся "пищи" и "пития", если на самом деле не подлежит наказанию даже убийство и воровство! И разве будет какой-то смысл возвещать об упразднении святых дней, когда (при условии, что Декалог явился частью "истребленного" закона) можно спокойно и безнаказанно богохульствовать и поклоняться идолам? Какое значение будет иметь соблюдение праздников, если разрешено богохульство?
Но если в какой-то стране упраздняются только те правила дорожного движения, которые касаются второстепенных и довольно обременительных ситуаций (например, парковки), то становится вполне понятным сообщение о том, что за неправильную парковку никого не осуждают. Точно так же, если Небом отвергается только обрядовое законодательство, связанное с пищей, питием и т. д., слова апостола Павла становятся весьма уместными и актуальными.
2. О законе, упомянутом в этих двух текстах, говорится, что он был упразднен смертью Христа. Если Десятисловие является частью этого закона, то тогда Бог послал Своего Сына для того, чтобы Тот, пролив Свою кровь, среди прочего упразднил и прежний Божественный запрет на идолопоклонство, богохульство, убийство и все прочие злодеяния. Какое чудовищное предположение!
3. Кроме того, об этом упраздненном законе сказано, что он был "против нас". Разве можно быть настолько самонадеянным, чтобы утверждать, будто бы Декалог "против нас"?
Итак, мы видим, что эти тексты, которые якобы говорят об упразднении Декалога, на самом деле о нем даже не упоминают.
(Анализируя Возражение 29, мы рассмотрим упомянутый отрывок из Послания к Колоссянам, говоря о заповеди о соблюдении субботы.)
Возражение 12
Посредством Моисея Бог дал заповеди Своему народу. Прошло 15 веков, и Христос тоже дал заповеди. Адвентистам не удается провести различие между Законом Божьим, который был упразднен на Голгофе, и заповедями Христа, которые являются обязательными для христианина. Адвентисты ошибочно утверждают, что Декалог и заповеди Христа равнозначны и в равной мере обязательны.
Вот еще одна, довольно-таки поразительная идея: если мы соблюдаем заповеди Отца - это признак законничества, а если соблюдаем заповеди Сына - это признак благодати. Суть почти всех выступлений против закона, которые нам пришлось рассмотреть, сводилась к следующему: для христианина не существует закона, причем под законом имеются в виду Десять Заповедей. Теперь же нам сообщают, что христианин все же должен подчиняться закону и что ему надо выполнять различные заповеди, причем неоднократно указывается, что Христос выдвинул немало новых заповедей.
Сторонники таких взглядов ссылаются в основном на Нагорную проповедь, начиная с отрывка Мф. 5:29. Читатель, конечно же, знаком с Христовыми заповедями, которые содержатся в этой примечательной проповеди. Нам нет необходимости их перечислять: достаточно выразить их основную суть, сказав, что они затрагивают все многообразие человеческих отношений и в сущности представляют собой изложение того, что мы называем "золотым правилом". Это "золотое правило" представляет собой кульминацию всей проповеди (см. Мф. 7:12). Как ни странно, но, желая доказать, что Христос учредил новое законодательство, заменившее собой законы, данные Богом раньше, наши критики среди прочего упоминают и об этом правиле. Однако прочитаем сам текст: "Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки" (Мф. 7:12).
Христос решительно подчеркивает, что "золотое правило" представляет собой всего лишь обобщение сути "закона и пророков". Таким образом, различные повеления, которые звучат в Его проповеди, находят свое краткое изложение в этом "золотом правиле". Следовательно, те заповеди, которые якобы являются новыми, на самом деле представляют собой просто переложение "закона и пророков". Такое понимание вопроса полностью согласуется с классическим протестантским взглядом на Писания, согласно которому Новый Завет раскрывается в Ветхом, а Ветхий - в Новом. (Об этом мы говорили, рассматривая Возражение 1.)
Христос действительно пояснял и особенным образом расширял Закон Божий, и это видно из различных отрывков, приводимых желающими доказать, что Христос выдвинул новые заповеди взамен тех, которые провозгласил Его Отец. Вот, например, такой текст: "При этом сказал им: смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения" (Лк.12:15).
Не вызывает почти никакого сомнения тот факт, что многие якобы новые повеления Иисуса представляют собой расширенное изложение десятой заповеди Декалога. Можно взять и другой отрывок, по некоторым соображениям не приводимый оппонентом: "Вы слышали, что сказано древним: "не прелюбодействуй". АЯ говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем" (Мф. 5:27, 28).
Можем ли мы сказать, что тем самым Христос освобождает нас от седьмой заповеди Закона Божьего и выдвигает какой-то новый закон? Такая мысль была бы богохульной. На самом деле Он просто показывает, сколь широко значение этого повеления.
Христос не отвергал Закона Божьего, а возвеличивал его, и вот что предсказал о Нем пророк Исайя: "Господу угодно было, ради правды Своей, возвеличить и прославить закон" (Ис. 42:21). В хорошо известном комментарии об этом тексте говорится следующее: "Он прославит закон, именно прославит, то есть представит пред Своим народом во всем величии и славе. Речь идет не просто об изначальном возвещении закона на Синае - его постоянно истолковывает и распространяет среди людей длинная череда пророков. Опыт Израиля (см. ст. 20) вбирал в себя все это, однако израильтяне не извлекли пользы из обращенного к ним наставления" (Pulpit Commentary).
Среди отрывков, приводимых в попытках доказать, что Христос установил какие-то новые заповеди взамен Закона Божьего, мы вряд ли найдем слова Господа, обращенные к богатому юноше, который спросил Его о том, что сделать ему, "чтобы иметь жизнь вечную". Как известно, Христос ответил: "Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди" (Мф. 19:16, 17). Разве Христос возвестил здесь какие-нибудь новые заповеди? А ведь был подходящий момент для этого, потому что речь шла о вечной жизни человека. На самом же деле, когда богатый юноша попросил Христа назвать какую-нибудь "конкретную" заповедь, наш Господь просто перечислил повеления, изложенные в Декалоге, и подытожил их: "Люби ближнего твоего, как самого себя". Надо отметить, что это последнее повеление вовсе не является новым: Христос цитирует отрывок из Книги Левит (см. Лев. 19:18).
Разве нужны еще какие-нибудь доказательства, чтобы стало ясно, что Христос не давал никакой новой заповеди, необходимой для спасения?
Кроме того, приведенный отрывок наилучшим образом показывает, что новые заповеди Христа на самом деле
представляют собой расширенное изложение принципов, изложенных в тех повелениях, которые много веков назад были даны Богом. Когда юноша сказал, что все это он соблюдал с юных лет, и спросил, чего ему недостает, Христос сказал, что необходимо продать все свое имущество, раздать нищим и следовать за Ним. Повеление о продаже имения представляет собой всего лишь истолкование десятой заповеди и комментарий на отрывок из Евангелия от Луки (см. Лк. 12:15). Разве можно утверждать, что повеление "следуй за Мною" означало, что юноше надо отвергнуть святой Закон Божий?
Сам Христос неоднократно утверждал, что Он пришел не для того, чтобы установить какие-то новые законы, но лишь для того, чтобы провозгласить заповеди Своего Отца. Приведем эти характерные отрывки, которые наш критик почему-то не включил в перечень своих доводов.
"Ибо Я говорил не от Себя; но пославший Меня Отец, Он дал Мне заповедь, что сказать и что говорить. И Я знаю, что заповедь Его есть жизнь вечная. Итак, что Я говорю, говорю, как сказал Мне Отец" (Ин. 12:49, 50). "Нелюбящий Меня не соблюдает слов Моих; слово же, которое вы слышите, не есть Мое, но пославшего Меня Отца" (Ин. 14:24) (см. также Ин.7:16; 8:28).
Эти отрывки полностью согласуются с возвещением Христа, сказавшего: "Я и Отец - одно" (Ин. 10:30).
Кроме того, они опровергают точку зрения, согласно которой апостолы тоже выдвинули какие-то новые заповеди, заменившие Закон Божий. Разве стали бы апостолы делать что-нибудь такое, чего не делал даже Христос? Давая Своим ученикам великое поручение нести Евангелие всем народам, Он сказал, что людей надо учить "соблюдать все, что Я повелел вам" (Мф. 28:20). Также: "Ибо Я говорил не от Себя; но пославший Меня Отец, Он дал Мне заповедь, что сказать и что говорить" (Ин. 12:49).
Итак, заповеди Отца и Сына едины, и это еще раз доказывается тем, что Христос присутствовал тогда, когда израильтяне получали Декалог в пустыне (см. Неем. 9:11-15 и 1 Кор. 10:1-4). Таким образом, речь идет не о трех разных законодателях (Отец, Сын и апостолы), но только об Одном. Именно этому и учат приведенные тексты, которые полностью согласуются со словами Иакова, сказавшего: "Един Законодатель" (Иак. 4:12).
Быть может, теперь нам надо соблюдать только заповеди Христа, позабыв о заповедях Бога? Рассматриваемые нами тексты дают ясный ответ на этот вопрос, но для большей убедительности приведем еще два. Святые Божьи последних дней земной истории предстают:
1. "Сохраняющими заповеди Божий и имеющими свидетельство Иисуса Христа" (Откр. 12:17);
2. Соблюдающими "заповеди Божий и веру в Иисуса" (Откр. 14:12).
По сути дела, Библия знает только две категории людей: тех, кто соблюдает Закон Божий, и тех, кто этого не делает. Люди, названные "святыми" (Откр. 14:12), подчиняются Закону Божьему, а об остальных Павел говорит, что "плотские помышления суть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются, да и не могут" (Рим. 8:7).
(Подобные же аргументы представлены в Возражении 13.)
Возражение 13
Единственное повеление, которое нам теперь необходимо выполнять, - это заповедь Христа "да любите друг друга", ибо Он сказал, что надо соблюдать Его заповеди, как Он соблюдал заповеди Своего Отца. Разве Библия не говорит, что любовь - это исполнение закона?
Да, Христос сказал: "Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга" (Ин. 13:34). Однако разве можно на основании этих слов сделать вывод, что все прочие заповеди упраздняются? В тексте об этом не говорится. Христос не сказал, что нам надо соблюдать Его заповеди вместо заповедей Его Отца. Если бы Сын освободил нас от законов Отца и вместо них предложил какие-то новые законы, это означало бы бунт. Христос вовсе не стремился разрушить великие нравственные учения и законы, которые были даны в прошлые века. В Нагорной проповеди Он говорит: "Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все" (Мф. 5:17, 18).
Читая дальше эту чудесную проповедь, мы обнаруживаем, что Христос упрекает Своих слушателей в слишком узком понимании различных заповедей Декалога. Вместо того чтобы упразднить или даже уничтожить заповеди Своего Отца, Он возвеличивает их.
Таким образом, давая ученикам заповедь любви, Христос хотел, чтобы они во всей полноте прониклись ее величием и святостью. Он хочет, чтобы они любили друг друга не так, как мир понимает любовь, то есть эгоистично или даже сентиментально. Своею жизнью Христос дал пример истинной бескорыстной любви - такой любви, которой до Него никогда не было на земле. В этом смысле Его заповедь можно назвать новой, поскольку Он призывает учеников не просто "любить друг друга", но любить так, "как Я возлюбил вас" (Ин.15:12). Строго говоря, это еще одно свидетельство того, каким образом Христос возвеличивает законы Своего Отца.
Однако что означает выражение "любовь есть исполнение закона"? Наши критики часто расширяют это высказывание, говоря, что, с точки зрения Христа, единственное, что нам надо делать - это любить Бога всем сердцем и ближнего, как самих себя. Внимательно прочитаем, что говорит Библия по этому поводу.
"И один из них, законник, искушая Его, спросил, говоря: Учитель! какая наибольшая заповедь в законе? Иисус сказал ему: "возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим" - сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: "возлюби ближнего твоего, как самого себя"; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки" (Мф. 22:35-40).
Здесь Христос не излагает никакого нового учения: напротив, отвечая на конкретный вопрос о том, какая наибольшая заповедь в законе, Он почти дословно цитирует Ветхий Завет (см. Втор. 6:5, Лев. 19:18). Иными словами, две великие заповеди о любви к Богу и ближнему со всей очевидностью восходят к ветхозаветным временам. Итак, если эти две заповеди заменяют собой десять, то тогда для чего они вообще были даны? И в то же время мы знаем, что сами израильтяне, внимавшие увещеванию любить Бога и ближнего, внимали и ясному повелению соблюдать Декалог.
Таким образом, эти заповеди не заменяют никакого другого закона: напротив, Христос говорит, что "на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки". Было бы совершенно неверно обособлять эти две заповеди и отсекать от них все остальное. Это противоречит учению Христа.
Библия говорит, что любовь неотделима от закона: "Что мы любим детей Божиих, узнаем из того, когда любим Бога и соблюдаем заповеди Его. Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его; и заповеди Его не тяжки" (1 Ин. 5:2, 3). Так говорит Божья книга, и если мы поистине любим своего ближнего, то не станем красть его имущество, клеветать на него или его убивать. Мы не сделаем ничего, что запрещено Божьими заповедями. Если же мы воистину любим Бога, мы не станем поклоняться ложным богам, упоминать имя Божье всуе или использовать в своих целях Его святой субботний день. Иными словами, если мы любим Бога и ближнего, мы не нарушим умышленно ни одной из Десяти Заповедей. Именно таким образом любовь становится исполнением закона. Не заменяя закон, любовь представляет собой ту единственную силу, которая приводит к истинному послушанию Божьим заповедям. Библия говорит, что надо остерегаться тех, кто, утверждая, что знает и любит Бога, отказывается соблюдать Его заповеди (см. 1 Ин. 2:4). Такая любовь лжива.
Возражение 14
Адвентисты седьмого дня постоянно проповедуют, что надо хранить Божьи заповеди и исполнять закон, как будто в этом и состоит истинная религия, как будто тем самым приобретается пропуск на небеса. На самом же деле у христианина нет ничего общего с законом, он целиком и полностью живет благодаря Божьей благодати, которую обретает через веру в Евангелие Иисуса Христа. Так, и только так человек может оправдаться перед Богом и приготовиться для вечности.
Да, мы на самом деле проповедуем, что человек должен исполнять Божьи заповеди, однако с той же силой мы проповедуем, что единственная надежда на небо кроется в Божьей благодати, которая дается в Евангелии. Следовательно, между этими двумя утверждениями нет никакого противоречия, что мы и попытаемся показать. Прежде всего обратим внимание на то, каким образом эти сходные утверждения относительно послушания излагаются в Ветхом и Новом Заветах:
| Ветхий Завет | Новый Завет |
| "И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла, не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь" (Быт. 2:16, 17). | "Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном" (Мф. 5:19). |
| "И исполню клятву, которою Я клялся Аврааму, отцу твоему.. За то, что Авраам послушался гласа Моего и соблюдал, что Мною заповедано было соблюдать: повеления Мои, уставы Мои и законы Мои" (Быт. 26:3-5). | "Зачем и вы преступаете заповедь Божию ради предания вашего?" (Мф. 15:3). |
| "Итак, если вы будете слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим уделом из всех народов, ибо Моя вся земля" (Исх. 19:5). | "Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди" (Мф. 19:17) |
| "Но люби ближнего твоего, как самого себя" (Лев. 19:18). | ""Но тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим". Ибо вы, оставив заповедь Божию, держитесь предания человеческого" (Мк. 7:7, 8). |
| "И отвечал Самуил: неужели всесожжения и жертвы столько же приятны Господу, как послушание гласу Господа? Послушание лучше жертвы, и повиновение лучше тука овнов" (1 Цар. 15:22). | "Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня" (Ин. 14:21). |
| "Возвратитесь со злых путей ваших и соблюдайте заповеди Мои, уставы Мои, по всему учению, которое Я заповедал отцам вашим и которое Я преподал вам чрез рабов Моих, пророков" (4 Цар. 17:13) | "Ибо заповеди: "не прелюбодействуй", "не убивай", "не кради", "не лжесвидетельствуй", "не пожелай чужого" и все другие заключаются в сем слове: "люби ближнего твоего, как самого себя"" (Рим. 13:9). |
| "Но такую заповедь дал им: "слушайтесь гласа Моего, и Я буду вашим Богом, а вы будете Моим народом, и ходите по всякому пути, который Я заповедаю вам, чтобы вам было хорошо"" (Иер. 7:23). | "Но кто вникнет в закон совершенный, закон свободы, и пребудет в нем, тот, будучи не слушателем забывчивым, но исполнителем дела, блажен будет в своем действовании... Так говорите и так поступайте, как имеющие быть судимы по закону свободы" (Иак. 1:25; 2:12). |
| "Ибо отцов ваших Я увещевал постоянно с того дня, как вывел их из земли Египетской, до сего дня; увещевал их с раннего утра, говоря: "слушайтесь гласа Моего"" (Иер. 11 :7). | "Что мы любим детей Божиих, узнаем из того, когда любим Бога и соблюдаем заповеди Его Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его; и заповеди Его не тяжки" (1 Ин. 5:2, 3) |
| "Молю Тебя, Господи, Боже великий и дивный, хранящий завет и милость любящим Тебя и соблюдающим повеления Твои!" (Дан. 9:4). | "Здесь терпение святых, соблюдающих заповеди Божий и веру в Иисуса" (Откр. 14:12). |
А теперь посмотрим, что говорят Ветхий и Новый Заветы о Божьей благодати, которая обретается благодаря вере в Евангелие Иисуса Христа. В силу того, что значимость отдельных ветхозаветных эпизодов раскрывается при помощи пояснений новозаветных авторов, колонка, озаглавленная "ветхозаветные времена", содержит некоторые отрывки из Нового Завета.
| Ветхозаветные времена | Новозаветные времена |
| "И вражду положу между тобою и между женою и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту" (Быт. 3.15). | "Родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их" (Мф. 1:21). |
| "Верою Авель принес Богу жертву лучшую, нежели Каин; ею получил свидетельство, что он праведен, как засвидетельствовал Бог о дарах его; ею он и по смерти говорит еще" (Евр. 11-4). | "И говоря, что исполнилось время и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие" (Мк. 1:15). |
| "Верою Ной, получив откровение о том, что еще не было видимо, благоговея, приготовил ковчег для спасения дома своего; ею осудил он [весь] мир, и сделался наследником праведности по вере" (Евр. 11:7). | "На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира" (Ин. 1:29). "Петр же сказал им: покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов; и получите дар Святого Духа" (Деян. 2:38). |
| "И благословятся в семени твоем все народы земли за то, что ты послушался гласа Моего" (Быт. 22:18). | "Вы - сыны пророков и завета, который завещевал Бог отцам вашим, говоря Аврааму: "и в семени твоем благословятся все племена земные"... И нет ни в ком ином спасения; ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись" (Деян. 3:25; 4:11, 12). |
| "Если Авраам оправдался делами, он имеет похвалу, но не пред Богом. Ибо что говорит Писание? "Поверил Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность". Воздаяние делающему вменяется не по милости, но по долгу. А не делающему, но верующему в Того, Кто оправдывает нечестивого, вера его вменяется в праведность. Так и Давид называет блаженным человека, которому Бог вменяет праведность независимо от дел: "Блаженны, чьи беззакония прощены и чьи грехи покрыты. Блажен человек, которому Господь не вменит греха"... Итак, по вере, чтобы было по милости, дабы обетование было непреложно для всех, не только по закону, но и по вере потомков Авраама, который есть отец всем нам" (Рим. 4:2-8, 16). | "И, выведя их вон, сказал: государи мои! что мне делать, чтобы спастись? Они же сказали: веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой" (Деян. 16:30, 31). "Ибо я не стыжусь благовествования Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему, во-первых, Иудею, лотом и Еллину" (Рим. 1:16). "Но ныне, независимо от закона, явилась правда Божий, о которой свидетельствуют закон и пророки, правда Божия через веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих, ибо нет различия" (Рим. 3:21, 22). |
| "Ибо заповедь сия, которую я заповедую тебе сегодня, не недоступна для тебя и не далека; она не на небе, чтобы можно было говорить: "кто взошел бы для нас на небо, и принес бы ее нам, и дал бы нам услышать ее, и мы исполнили бы ее?" И не за морем она, чтобы можно было говорить: "кто сходил бы для нас за море, и принес бы ее нам, и дал бы нам услышать ее, и мы исполнили бы ее?" Но весьма близко к тебе слово сие: оно в устах твоих и в сердце твоем, чтобы исполнять его" (Втор. 30:11 - 14). (Цитируя этот отрывок из Второзакония, Павел предваряет его так: "А праведность от веры так говорит" (Рим. 10:6). | "Итак, оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом через Господа нашего Иисуса Христа, через Которого верою и получили мы доступ к той благодати, в которой стоим и хвалимся надеждою славы Божией" (Рим. 5:1,2). "Но благодатию Божиею есмь то, что есмь" (1 Кор. 15:10). "Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, которою возлюбил нас, и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом, - благодатью вы спасены, - и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе, дабы явить в грядущих веках преизобильное богатство благодати Своей в благости к нам во Христе Иисусе. Ибо благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился" (Еф. 2:4 - 9). |
| "Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои. Многократно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня... Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня... Ибо жертвы Ты не желаешь, - я дал бы ее; к всесожжению не благоволишь. Жертва Богу - дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже" (Пс. 50:3, 4, 12, 18, 19). | "Ибо явилась благодать Божия, спасительная для всех человеков" (Тит. 2:11). "И Дух и невеста говорят: прииди! И слышавший да скажет: прииди! Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берет воду жизни даром" (Откр. 22:17). |
Исследовав ветхозаветные и новозаветные отрывки, касающиеся послушания и благодати, мы можем сделать следующие выводы:
1. На протяжении всей земной истории Бог дает лишь одно правило тем, кто желает стать Его детьми и обрести небо: это правило заключается в послушании Его заповедям;
2. Равным образом на протяжении всей истории существовало и существует только одно средство, с помощью которого человек может очиститься от греха своего прошлого непослушания и проявить истинное послушание в будущем: таковым средством является Божья благодать и сила, которые обретаются по вере в Евангелие. Ответив на несколько вопросов, мы еще больше убедимся в обоснованности этих выводов.
1. Каким образом грех стал присущ человечеству? Ответ: нарушением в Едеме Божьей воли, Его святого повеления.
2. Где эта воля нашла свое наиболее сжатое выражение? Ответ: в Его святом законе, Декалоге.
3. Как относится мятежный человек к Закону Божьему? Ответ: "Потому что плотские помышления суть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются, да и не могут" (Рим. 8:7).
4. Как грех определяется в Библии? Ответ: "Грех есть беззаконие" (1 Ин. 3:4).
5. Многие ли из нас являются грешниками? Ответ: "Потому что все согрешили и лишены славы Божией" (Рим. 3:23).
6. Каково наше положение перед Богом? Ответ: "Виновны пред Богом" (Рим. 3:19).
7. Может ли человек избавиться от вины за свои прошлые грехи и оправдаться перед Богом, точно следуя Закону Божьему? Ответ: "Потому что делами закона не оправдается пред Ним никакая плоть" (Рим. 3:20).
8. Какую цель преследует закон по отношению к виновному человеку? Ответ: "Законом познается грех" (Рим. 3:20). "Ибо закон производит гнев, потому что где нет закона, нет и преступления" (Рим. 4:15).
9. Что такое Евангелие? Ответ: Благая весть о том, что Христос пришел умереть за наши грехи и даровать людям Божью благодать (см. Мф.1:21; 2 Кор. 5:18-21).
10. Что такое благодать? Ответ: незаслуженное человеком Божье благоволение, проявляющееся в том, что Бог спасает и сохраняет его.
11. Как Божья благодать проявляется по отношению к виновному человеку? Ответ: 1) предоставлением ему тех средств, с помощью которых он может освободиться от вины за свои прошлые грехи; 2) освобождением его от "плотских помышлений" и бесчувственного сердца, которые суть "вражда против Бога" и которые "закону Божию не покоряются", и дарованием нового сердца и новых помышлений, благодаря чему человек с радостью стремится исполнить Божью волю (см. Рим. 8:7; Евр. 8:10).
12. Каким образом человек освобождается от вины за прошлые грехи? Ответ: "И вы знаете, что Он явился для того, чтобы взять грехи наши" (1 Ин. 3:5). "Получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе... в прощении грехов, соделанных прежде" (Рим. 3:24, 25).
13. Каким образом виновный человек может очиститься? Ответ: верою во Христа. "Дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную" (Ин. 3:16).
14. Что происходит с кающимися грешниками в тот момент, когда они верою принимают Христа? Ответ: для них исполняется обетование Нового Завета: "Вот завет, который завещаю дому Израилеву после тех дней, говорит Господь: вложу законы Мои в мысли их, и напишу их на сердцах их; и буду их Богом, а они будут Моим народом" (Евр. 8:10).
15. Что происходит, когда святые требования Закона Божьего и требование послушания запечатлеваются в
наших мыслях и сердцах? Ответ: Христос "осудил грех во плоти, чтобы оправдание закона исполнилось в нас, живущих не по плоти, но по духу" (Рим. 8:3,4).
16. Как еще описывается эта чудесная новая жизнь, наступившая для прощеного грешника? Ответ: "И уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня" (Гал. 2:20).
17. Если Христос отдал Свою жизнь за нас, то каково должно быть наше отношение к Закону Божьему? Ответ: такое же, как у Христа.
18. Как Христос относился к Закону Божьему? Ответ: "Я желаю исполнить волю Твою, Боже мой, и закон Твой у меня в сердце" (Пс. 39:9).
19. Каким образом прощеный грешник показывает, что он больше не враждует с Богом, но воистину любит Его? Ответ: проявляя по отношению к Богу послушание, которое прямо противоположно бунту против Него. "Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его" (1 Ин. 5:3).
20. Как можно кратко охарактеризовать принципиальное различие между грешником и прощеным чадом Божьим? Ответ: охарактеризовать можно следующим образом:
| Грешник | Прощеное дитя Божье |
| 1 "Вражда против Бога". | 1. В гармонии с Богом. |
| 2. "Помышления плотские". | 2. "Не по плоти, но по духу". |
| 3. "Закону Божию не покоряются". | 3. Закон Божий в уме и сердце. |
| 4. Подвластен сатане (см. Рим. 6:16), источнику всякого мятежа. | 4. В нем живет Христос, в сердце Которого находится закон Отца. |
Таким образом, становится совершенно ясно, что между законом и благодатью, между послушанием святому
Закону Божьему, которое является истинным отличительным признаком Божьих детей, и спасением от греха с помощью Божьей благодати, явленной в искупительной жертве Христа, не существует никакого противоборства. Мы спасены от греха, то есть нарушения закона, для того чтобы мы могли жить в послушании, то есть соблюдая этот закон. Ни один грешник не взойдет на небо. Для "святых", ожидающих Второго пришествия Христа, характерны две важные особенности:
1. Они соблюдают "заповеди Божий";
2. Они хранят "веру в Иисуса" (Откр. 14:12).
Стремясь приготовить себя и других людей ко Второму пришествию, адвентисты проповедуют, что человек должен "соблюдать заповеди Божий" и хранить "веру в Иисуса". Таким образом закон и благодать сочетаются, и поскольку хранится "вера в Иисуса", появляется возможность соблюсти "Божий заповеди".
Возражение 15
Зачем проповедовать закон, если никто не может спастись, выполняя его? Кроме того, с нравственной точки зрения человек просто не способен соблюдать заповеди.
По сути дела, это возражение представляет собой всего лишь вариант тех возражений, на которые мы уже ответили, однако поскольку аргумент, основанный на отрицании закона, под разными масками выглядит весьма правдоподобно, оно заслуживает внимательного рассмотрения.
Мы согласны с нашим критиком в том, что, соблюдая закон, никто не может спастись и что у человека нет нравственных сил для того, чтобы соблюсти его. Тем не менее мы не можем согласиться с выводом, который на основании этих фактов кажется уместным и согласно которому закон был упразднен на кресте. Что бы мы сказали о человеке, утверждающем, что зеркала никому не нужны, поскольку, глядя в них, никто не может обрести красоту? Мы сказали бы, что зеркало и не должно делать нас красивыми и что никто никогда не предъявлял к нему таких требований. Зеркало позволяет нам удостовериться в том, что мы выглядим так, как подобает. Поглядев на себя, мы можем тем или иным способом устранить недостатки.
То же самое относится и к закону. Он никогда не предназначался для того, чтобы сделать человека святым, чистым или прекрасным. Его назначение заключается не в том, чтобы спасти человека от его грехов и несовершенств, а в том, чтобы дать ему возможность понять, в каком состоянии он находится. Вдумываясь в закон и проникаясь его требованиями благодаря убеждающей силе Божьего
Духа, человек сразу видит тот или иной нравственный недостаток, искажающий красоту его души, - так же, как, глядя в зеркало, он усматривает какой-нибудь физический изъян, искажающий красоту тела.
Видя свои духовные недостатки и осознавая собственную нечистоту, человек с готовностью воспринимает весть о том, что он может очиститься от скверны. Иными словами, только тогда, когда человек понимает, что он грешник, он готов внимать Евангелию, возвещающему спасение от греха. О грехе мы узнаем благодаря закону (см. Рим. 3:20), и поэтому вполне очевидно, что только узнав закон, человек способен слушать и принимать то, что предлагает ему Евангелие.
Можно задать такой вопрос: если грешный человек не в состоянии соблюсти закон и если, став христианином, он не ощущает необходимости соблюдать его, тогда зачем вообще этот закон был дан? Неужели нам надо превращать его в фарс и отягощать Небеса возвещением законодательства, которое тысячелетиями никто не мог исполнить и которое в последние две тысячи лет нет необходимости исполнять?
Трудно понять, почему данное возражение надо использовать для доказательства того, что закон был упразднен именно на кресте. До Христа у людей так же не было нравственных сил для соблюдения святого Закона Божьего, как нет их в течение многих столетий и после пришествия Иисуса. Кроме того, до Христа у них не было надежды обрести спасение через закон, потому что (как мы выяснили), начиная от Адама, у Бога была только одна возможность спасения - через жертву Христа (см. Возражение 14). Таким образом, если приведенное возражение о ненужности закона и актуально сегодня, оно в равной мере применимо и по отношению к прошлому, начиная с первых дней греховной истории человечества. Иными словами, получается, что на протяжении всей мировой истории Закон Божий оказывается совершенно бесполезным.
На самом же деле закон не был упразднен для христианина: все дело в том, что только христиане способны его истинно исполнять. Божественное законодательство было бы в этом мире мертвой буквой, если бы оно не предназначалось для христиан, которые ему подчиняются. Верой Христос приходит в наши сердца и воплощает в нас небесные заповеди (см. Еф. 3:20; Гал. 2:20; 1 Кор. 1:23, 24). Таким образом, нельзя сказать, что в этом мятежном мире Законом Божьим полностью пренебрегают и всецело над ним насмехаются, потому что есть люди, соблюдающие и утверждающие его единственно возможным образом - живя согласно его требованиям. Вот почему Павел говорит: "Итак, мы уничтожаем закон верою? Никак; но закон утверждаем" (Рим. 3:31).
Возражение 16
Проповедуя закон, вы стремитесь лишить христиан славной свободы Евангелия.
Христос сказал: "Всякий, делающий грех, есть раб греха" (Ин. 8:34). Но что такое грех? "Грех есть беззаконие" (1 Ин. 3:4), и поэтому свободы лишен именно тот, кто живет, не повинуясь Закону Божьему. Праведник охотно исполняет его и в таком повиновении находит счастье.
Закон и свобода не противоречат друг другу, и для того чтобы обрести одно, не надо отказываться от другого. Есть, конечно, люди, которые неустанно кричат на каждом углу, что единственная возможность почувствовать себя по-настоящему свободным - это уничтожить все законы, но, будучи сознательными гражданами, мы не воспринимаем такие разговоры всерьез. Мы знаем, что в любой стране мудрые и исправно соблюдаемые законы являются единственным надежным залогом свободы. Кто-то хорошо сказал: подчинение закону - это свобода, и в Соединенных Штатах Америки эти слова часто пишут на общественных зданиях.
В любой стране есть люди, которые считают, что закон ограничивает их свободу, и, как правило, это те, чья жизнь вступает в противоречие с законом. Если человек привык красть или убивать, то ему, конечно, кажется, что закон очень сильно препятствует таким действиям.
Если, будучи гражданами этого мира, мы считаем, что свобода заключается в исполнении человеческих законов, то почему, будучи гражданами мира небесного, мы - якобы ради свободы - должны непременно упразднить Закон Божий? Потому что небесные законы несправедливы и лишают нас свободы, которая нам по праву принадлежит? Такая мысль богохульна.
Закон Божий запрещает создавать идолов и поклоняться им, и каждый, кто называет себя христианином, не может считать, что такой запрет лишает его свободы. Кроме того, закон повелевает не произносить имени Господа напрасно и не осквернять Его святую субботу. Будучи Божьими детьми, захотим ли мы освободиться от этих запретов? Равным образом закон повелевает чтить родителей, а также запрещает убийство, прелюбодеяние и воровство, ложь и алчность. Никакой последователь Христа не скажет, что эти заповеди лишают его свободы.
Библия вполне определенно называет святой Закон Божий "законом свободы" (см. Иак. 2:10-12). Конечно, если проповедовать закон без Евангелия (спасительной Божьей силы), то для внимающих ему он будет звучать только как приговор суда. Они осознают только то, насколько виновны. Если же высочайшее Божье законодательство излагается в контексте Божьего обетования о даровании Божественного Духа, способствующего соблюдению святых требований Закона Божьего, тогда слушатели могут обрести счастье и свободу, внимая такой проповеди, ибо "где Дух Господень, там свобода" (2 Кор. 3:17).
Никто никогда не стал бы обвинять адвентистов в том, что они лишают человека христианской свободы, если бы мы не проповедовали закон в полном согласии с тем, как он изложен в Библии. Протестантские церкви верят в закон и заявляют о том, что его необходимо исполнять. Они так глубоко убеждены в необходимости соблюдения Декалога, что сумели внушить законодательным органам почти всех так называемых христианских стран принять законы, предписывающие соблюдение четвертой заповеди (заповеди о субботе) так, как ее понимают они.
Одно из странных противоречий современной религиозной жизни заключается в том, что нас, обращающихся только к Божьей благодати как к единственной возможности соблюсти заповедь о праздновании седьмого дня, обвиняют в законничестве, тогда как сонмы тех, кто соблюдает воскресенье и обращается к тяжелой руке государственного законодательства, чтобы заставить человека отдыхать в первый день недели, почему-то считаются поборниками благодати. Адвентисты седьмого дня всегда противились тому, чтобы рассматривать субботу с юридической точки зрения, в то время как поборники воскресного дня оказывают давление почти на все законодательные органы христианских стран, стремясь к принятию законов, которые принуждали бы соблюдать воскресенье.
Почему, обращаясь к четвертой заповеди и проповедуя святость первого дня (что в целом и делают протестантские деноминации), они считают возможным, греться в лучах благодати, тогда как проповедующие о святости седьмого дня (на основании той же четвертой заповеди) вынуждены как бы томиться в холодных застенках законничества? Объяснение, наверное, кроется в том, что мы будто бы проповедуем седьмой день суровее и безжалостнее, чем они - первый. Тем не менее даже беглое знакомство с историей протестантизма показывает, что святость воскресенья в основном возвещалась столь сурово, что большинство людей просто от страха соглашались этот день принять, а остальные оказывались в тюрьме. Если сегодня наметилось какое-то послабление, то это не свидетельствует о том, что у религиозных лидеров, проповедующих святость воскресенья, восприятие первого дня как-то изменилось. Они очень сожалеют о вкравшейся неопределенности.
Говоря о том, что один день недели обособлен от других как святой, мы часто сталкиваемся с доводом, согласно которому в христианскую эпоху между днями не существует никакого различия и, следовательно, просто неразумно наделять какой-то конкретный день недельного цикла особой святостью и значимостью. Однако действия и высказывания сторонников воскресенья показывают, что сами они все-таки различают эти дни, причем настолько четко, что, соблюдая в качестве святого другой день, вы якобы попадаете в сети законничества, а, соблюдая воскресенье, вы будто бы свободно бродите по необъятным просторам благодати. Адвентисты седьмого дня никогда не проводили столь резкого различия.
Таким образом, речь идет не о том, надо ли соблюдать Декалог или нет: в сущности, все протестантские исповедания ясно учат, что делать это надо. Не говорится и о предполагаемом различии между днями поклонения Богу. В целом протестанты считают, что это различие столь очевидно, что ради его соблюдения можно оправдать соответствующие гражданские законы и наказания. Вопрос заключается в следующем: если Декалог по-прежнему обладает силой и если между днями недели действительно существует различие, то какой из них надо соблюдать - седьмой или первый? В какой-то мере мы ответим на это, рассматривая возражения, касающиеся субботы.
Возражение 17
Библия постоянно и решительно подчеркивает, что никто не может оправдаться, соблюдая закон, и, следовательно, проповедовать соблюдение закона - значит проповедовать другое Евангелие. "Вы, оправдывающие себя законом, остались без Христа, отпали от благодати" (Гал. 5:4).
В согласии с Библией адвентисты постоянно и решительно заявляют, что никто не может оправдаться соблюдением закона (см. Возражение 14). Неясные аргументы, предложенные в этом Возражении, основываются на ошибочном представлении о том, что означает оправдание с библейской точки зрения. Рассматривая Возражение 14, мы выяснили, что Божественный акт оправдания грешника совершается тогда, когда тот в покаянии и с верою приходит к Богу, прося обетованного прощения за грехи, оставшиеся в прошлом благодаря жертве Христа. Если мы будем учить о том, что, твердо соблюдая закон, человек в будущем сможет изгладить свою вину и, следовательно, свое прошлое непослушание Закону Божьему, мы будем просто насмехаться над Божьей благодатью и проповедовать другое Евангелие.
Само слово "Евангелие" означает "добрая весть" - нам послана добрая весть о том, что благодаря Божьему замыслу грешный человек может очиститься от своей вины и что Агнец Божий, взявший на Себя грехи мира, был заклан за наши проступки и воскрес ради нашего оправдания (см. Ин.1:29; Рим. 4:25).
Это с очевидностью следует из тех слов, которые ангел сказал Иосифу и пастухам. Сообщая о предстоящем рождении сына Марии, ангел объявил Иосифу: "Родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их" (Мф. 1:21).
Пастухам же он сказал: "Не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь" (Лк. 2:10, 11). Проповедуя необходимость соблюдения Божьих заповедей, мы не проповедуем какого-то нового Евангелия, отличающегося от того, которое только что описали. Мы просто вторим словам апостола Иоанна, который сказал: "Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его; и заповеди Его не тяжки" (1 Ин. 5:3). Обращаясь к ныне оправданным детям Божьим, мы просто призываем их жить, повинуясь Богу.
Павел, по-видимому, опасался, что кто-нибудь, прочитав его слова о невозможности оправдаться по закону, придет к ошибочному выводу, будто Божья благодать освобождает нас от всякой необходимости соблюдать закон. Вот что он говорит: "Что же? станем ли грешить, потому что мы не под законом [то есть не под осуждением закона], а под благодатью? Никак" (Рим. 6:15). Павел, который конечно же знал, что "грех есть беззаконие", задается вопросом о том, станем ли мы грешить, находясь под благодатью, и отвечает, что это невозможно. Мы просто вторим его ответу и призываем людей, спасенных благодатью, в дальнейшей жизни воздерживаться от нарушения Закона Божьего.
Возражение 18
В Первом послании к Тимофею (1 Тим. 1:9) доказывается, что у христианина нет ничего общего с законом, потому что "закон положен не для праведника".
Прочитаем весь отрывок целиком: "Зная, что закон положен не для праведника, но для беззаконных и непокоривых, нечестивых и грешников, развратных и оскверненных, для оскорбителей отца и матери, для человекоубийц, для блудников, мужеложников, человекохищников, [клеветников, скотоложников] лжецов, клятвопреступников и для всего, что противно здравому учению" (1Тим.1:9, 10).
Прежде всего, из этого библейского отрывка становится ясно, что там ничего не говорится об упразднении закона в христианский период. Вместо этого там сказано, что как на протяжении многих веков, предшествовавших Христу, так и в эпоху христианства закон преследует вполне определенную цель. Люди, против которых он направлен (убийцы, лжецы и т. д.), существовали и существуют всегда. По сути дела, никакой другой библейский текст не доказывает столь убедительно, что закон не был упразднен на кресте.
Единственная попытка опровергнуть это доказательство заключается в утверждении, будто убийцам и лжецам надо соблюдать закон, в то время как христиане от него свободны. Мы придем к этому странному выводу, следуя логике нашего критика.
Однако даже такая защита позиции, основанной на отрицании закона, оказывается тщетной. Могут ли даже самые благочестивые среди праведников с полным основанием утверждать, что они никогда не грешат? Нет, не могут. Даже самым великим святым приходилось постоянно обращаться к утешительному обетованию, которое гласит: "Если бы кто согрешил, то мы имеем ходатая пред Отцом, Иисуса Христа, праведника" (1 Ин. 2:1). Но тот же апостол, произнесший это обетование, сказал также, что "грех есть беззаконие" (1 Ин. 3:4), и поэтому каждый раз, когда мы исповедуем грехи, мы исповедуем, что Закон Божий по-прежнему имеет силу и что мы хотим его исполнять. Следовательно, держась за руку Божью и живя праведно, мы не вступаем в противоречие с законом, потому что "закон положен не для праведника".
На самом деле этот текст нетруден для понимания. Перед нами простое высказывание о том, какова цель закона, и до сего дня с ним не может не согласиться любой судья, правовед и даже неспециалист, идет ли речь о вопросах гражданского или религиозного порядка. Для кого написаны уголовные законы? Для законопослушного гражданина? Нет, скажете вы, для тех, кто закону не подчиняется. Совершенно верно. Но разве отсюда следует, что законопослушный гражданин свободен от выполнения требований, изложенных в законодательных книгах? Нет.
То же самое верно и по отношению к Закону Божьему. Он направлен против беззаконников, а не против праведников, которые являются законопослушными гражданами Царства Божьего. Но можно ли сказать, что, исходя из этого, граждане Небесного Царства свободны от требований Божественного законодательства? Нет, нельзя.
Более того, при любой форме правления сознательные граждане не жалуются на закон. У них для этого нет почти никаких поводов. Они живут в согласии с законом, и то же самое верно и в духовном смысле. У человека, чье сердце праведно перед Богом, нет никаких оснований сражаться с Законом Божьим или заявлять, что его надо упразднить. Напротив, вместе с псалмопевцем он восклицает: "Как люблю я закон Твой! весь день размышляю о нем"
(Пс. 118:97). Если же он совершает какой-нибудь проступок или грех, то не пытается оправдать свое прегрешение, заявляя, что закон над ним совершенно не властен. Вместо этого он исповедует грех (то есть свое нарушение закона) и стремится с помощью Божьей благодати правильнее исполнять Божьи требования.
Возражение 19
Адвентисты учат: для того чтобы спастись, человек должен соблюдать заповеди.
Перед нами опять всего лишь вариант тех возражений, на которые мы уже ответили, однако он настолько емко формулирует неправильное представление об адвентистском учении, что мы рассмотрим его как отдельное возражение.
Когда богатый юноша спросил Христа, что ему сделать доброго, чтобы иметь вечную жизнь, Иисус ответил: "Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди" (Мф.19:16, 17). Из последующих текстов становится ясно, что Христос имел в виду Декалог.
Поистине печально, что очень многие христиане помнят только какие-то отдельные высказывания Христа. Они много проповедуют о пассивной стороне христианства, то есть о принятии Иисуса Христа как Спасителя, однако существует и активная сторона, так как христианство представляет собой нечто гораздо большее, чем только очищение человека от его прошлых грехов. Оно касается и его образа жизни, который должен быть безгрешным. Христианину надо исполнять Божью волю, соблюдать Божьи заповеди и в какой-то мере трудиться ради собственного спасения (см. Мф.7:21; Откр.14:12; Флп. 2:12).
Хотя мы и не учим тому, что для спасения надо непременно соблюдать заповеди, мы решительно подчеркиваем, что если человек спасен, то он свидетельствует об этом соблюдением Божьих заповедей. Хорошо сказано, что, хотя соблюдение Закона Божьего не означает спасения, несоблюдение его неизбежно означает жесткое осуждение.
Христианство не освобождает человека от требований Закона Божьего, которые он, будучи грешником, не в состоянии выполнить. Если бы оно просто освобождало его, оно было бы всего лишь наркотиком для души, оставляя человека в том же плачевном состоянии, в каком он пребывал прежде. Нет, христианство возникло в силу Божьего замысла, благодаря которому человек может обрести силу соблюдать небесные законы. Это Божественный план, с помощью которого Христос живет и действует внутри нас (см. Гал. 2:20).
Мы верим словам Христа, сказавшего: "Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди", но в то же время верим, что сила, которая дает возможность их соблюсти, - Божий дар. Мы признаем, что самостоятельно ничего сделать не способны, но верим, что можем все благодаря Иисусу Христу, Который нас укрепляет (см. Флп. 4:13). Без всяких оговорок мы принимаем слова нашего Господа, сказавшего: "Я есмь лоза, а вы - ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего" (Ин.15:5). Соглашаясь с Павлом в том, что надо "совершать свое спасение", мы тотчас вместе с апостолом добавляем: "Потому что Бог производит в вас и хотение и действие по Своему благоволению" (Флп. 2:12, 13).
Возражение 20
Адвентисты седьмого дня утверждают, что во время сотворения мира Бог благословил и освятил седьмой день недели как субботу. Таким образом они пытаются доказать, что суббота существовала до формирования иудейского народа и относится ко всем людям. Однако Книга Бытие, в которой рассказывается о том, что Бог почил в субботу и благословил ее, была написана Моисеем через 2500 лет после творения, приблизительно в эпоху исхода. Упомянув в Книге Бытие о субботе, Моисей просто придал ей тот смысл, которым был наделен седьмой день на горе Синай.
Первое, о чем здесь ясно сказано и что надо отметить с самого начала, - это допущение, согласно которому библейский рассказ о благословении субботы во время сотворения мира представляет сильный аргумент в пользу всеобщей значимости субботы для всех народов во все времена.
Вторая особенность заключается в том, что наш критик якобы знает о том, как именно писал Моисей и, говоря без преувеличений, подобное знание вызывает удивление. На чем оно основано? У оппонента нет доступа к каким-либо источникам, которых не знали бы все, кто изучает Библию, а они, включая известных комментаторов, на протяжении многих лет единогласно утверждают, что в Книге Бытие Моисей, упоминая о благословении субботнего дня, дает историческую запись недели творения. Они отстаивают эту точку зрения, несмотря на то, что сами соблюдают воскресенье. По правде сказать, что еще им остается делать? Рассмотрим факты.
1. Какова природа Книги Бытие? Ясно, что от начала и до конца эта книга историческая. В ней содержится краткое хронологическое повествование о событиях с момента творения и до смерти Иосифа. Следовательно, не располагая сколько-нибудь ясными доказательствами противоположного, мы должны рассматривать все, что в ней сообщается, различные рассказы о словах и поступках человека и Бога как исторические события, совершившиеся в то время, о котором идет повествование. Описание того, что на седьмой день творения Бог почил и, кроме того, благословил и освятил этот день, так же естественно в исторической последовательности событий, как и любой другой эпизод, упомянутый в Книге Бытие. Из контекста не следует ничего такого, что давало бы основания для других выводов.
2. Тот факт, что Книга Бытие была составлена приблизительно через 25 веков после творения, вообще не имеет никакого отношения к данному вопросу. Все исторические книги появляются после тех событий, которые они описывают. Понятно, что любая книга, автор которой стремится записать историю, насчитывающую 25 столетий, должна быть создана, по крайней мере, после тех событий, которые произошли в начале этого периода. Говоря о том, что автор относит к 1-му году событие, происшедшее примерно в 2500 году, мы тем самым высказываем предположение, которое можно принять только в том случае, если мы готовы уличить такого автора в мошенничестве и обмане. По отношению к Моисею мы этого сделать не можем.
3. Не мешает обратить внимание на тот момент в повествовании, когда, по мнению критика, оно утрачивает исторический характер и в нем описывается событие, которое произошло 25 веков спустя. Прослеживая события недели творения (включая отдых Господа после всех Его дел на седьмой день (см. Быт. 2:2), далее заявляется, что с этого момента повествование прерывается и что следующие слова на самом деле относятся к тому, что произошло значительно позднее: "И благословил Бог седьмой день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал" (Быт. 2:3).
Но почему Бог почил? Не потому, что устал. Это действие, которое точно описано Моисеем, наверное, имело какой-то смысл, и он раскрывается в следующем стихе. Бог почил для того, чтобы благословить, и Он благословил и освятил седьмой день, "ибо в оный почил от всех дел Своих". Разумно ли утверждать, что, почив в седьмой день творения и благословив его, Бог ждал 25 веков, чтобы возвестить об этом благословении? Совершенно неразумно.
4. Приведем примеры благословения, содержащиеся в этом повествовании:
| Событие | Благословение |
| Пятый день | |
| "И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся" (Быт. 1:20) | "И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь" (ст. 22). |
| Шестой день | |
| "И сказал Бог: да произведет земля душу живую... Сотворим человека по образу Нашему" (Быт. 1:24 - 26). | "И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь" (ст. 28) |
| Седьмой день | |
| "И почил в день седьмой от всех дел Своих, которые делал" (Быт. 2:2). | "И благословил Бог седьмой день, и освятил его" (ст. 28). |
Нельзя не согласиться, что благословения, касающиеся событий пятого и шестого дней, следуют сразу за этими событиями. Повторяющаяся параллельная литературная конструкция и полное отсутствие какого-либо намека на разрыв в повествовании, заставляют признать, что благословение седьмого дня следует сразу после того, как Бог в этот день почил.
5. Кроме того, полезно обратить внимание на параллельные временные конструкции в самой четвертой заповеди. Здесь Господь говорит Израилю:
а) "В шесть дней создал Господь небо и землю"
б) "А в день седьмой почил",
в) "Посему благословил Господь день субботний и освятил его".
Заметьте, что все четыре глагола употреблены в прошедшем времени: "создал", "почил", "благословил", "освятил".
Именно это последовательное употребление прошедшего времени наделяет максимальной силой слово "помни", с которого начинается заповедь. Глагол "помнить" означает воскрешать в памяти какое-нибудь прошлое событие или переживание. Израилю было заповедано "помнить день субботний, чтобы святить его". Почему? Потому что Бог только теперь решил благословить его? Нет, потому что Он его уже благословил.
Учитывая все это, читатель не должен испытывать никаких затруднений, решая данный спорный вопрос.
Возражение 21
В Книге Исход (Исх. 16:29) и в Книге пророка Неемии (Неем. 9:13, 14) доказывается, что заповедь соблюдать субботу была дана Израилю только после того, как он покинул Египет. Убедительным свидетельством в пользу этого является и тот факт, что в Писании ничего не говорится о ее соблюдении когда-либо прежде.
Итак, перед нами два утверждения. Согласно первому, постановление о соблюдении субботы было дано в иудейском окружении. Это утверждение подготавливает почву для другого, которое гласит, что соблюдение субботы предписывалось только иудеям.
Предполагается, что приведенные отрывки - что бы они на самом деле ни означали - смогут ослабить влияние упомянутого отрывка из Книги Бытие (Быт. 2:2, 3) и вообще сделать его недействительным. Но можно ли считать, что одно библейское изречение противоречит другому? Нет, нельзя. Если складывается впечатление, что какой-либо библейский текст вступает в противоречие с другим, можно с уверенностью сказать, что, истолковывая тот или другой, мы совершили ошибку. Мы уже видели (см. Возражение 20), что текст из Книги Бытие (Быт. 2:2, 3) ясно свидетельствует о том, что Бог почил на седьмой день первой недели и затем благословил его. Таким образом, с самого начала мы можем убедиться, что, чему бы ни учили упомянутые отрывки (Исх. 16:29 и Неем. 9:13, 14), они не противоречат Книге Бытие (Быт. 2:2, 3).
Фрагмент из Книги Исход представляет собой часть повествования о том, как евреям была дана манна, которую они собирали ежедневно в течение шести дней, причем в шестой день собрали вдвое больше обычного, потому что на седьмой Бог ее не послал. Тем не менее, воспротивившись Божьему повелению, некоторые израильтяне вышли собирать ее в субботу, в результате чего Господь обратился к Моисею с такими словами: "Долго ли будете вы уклоняться от соблюдения заповедей Моих и законов Моих? Смотрите, Господь дал вам субботу, посему Он и дает в шестой день хлеба на два дня: оставайтесь каждый у себя, никто не выходи от места своего в седьмой день" (Исх. 16:28, 29).
Много лет спустя, вспоминая о том, что Бог сделал для Израиля, освободив его от египетского рабства, Неемия, в частности, сказал: "И снисшел Ты на гору Синай, и говорил с ними с неба, и дал им суды справедливые, законы верные, уставы и заповеди добрые. И указал им святую Твою субботу, и заповеди, и уставы, и закон преподал им чрез раба Твоего Моисея" (Неем. 9:13, 14).
Оба отрывка рассказывают об одних и тех же событиях, и по своему построению так сильно похожи друг на друга, что их можно рассматривать вместе. Обратим внимание на некоторые фразы.
1. "Господь дал вам субботу" (Исх. 16:29).
2. "И дал им суды справедливые, законы верные, уставы и заповеди добрые" (Неем. 9:13).
3. "И указал им святую Твою субботу" (Неем. 9:14).
Мы считаем, что ответ на представленное нам возражение со всей очевидностью дан во втором из этих трех предложений. Наши критики считают сходство между первым и третьим утверждением основанием для предположения, что закон о соблюдении субботы не существовал до эпохи исхода. Однако если это так, тогда построение второй фразы с необходимостью заставляет заключить, что широкий перечень законов, уставов и заповедей, формально возвещенных на Синае, тоже прежде не существовал. Следовательно, получается, что до исхода работа в седьмой день не представляла собой никакого греха, и даже более того: до Синая грехом не являлось то, что было запрещено различными законами и заповедями, которые Бог "дал им" в то время.
Однако никто не станет утверждать, что последний вывод правилен, поскольку никто не станет оспаривать, что девять из десяти заповедей выражают собой вечные нравственные принципы. Когда на Синае Господь возвестил "не прелюбодействуй", можно сказать, что в каком-то смысле Он дал Израилю закон, препятствующий нравственной распущенности. Это было первое формальное возвещение, обращенное к только что сформировавшейся нации, которая испытывала потребность в ясном и точном своде законов. Однако даже на миг никто не допустит, что до того как с пламенеющей горы Синай возвестили о недопустимости прелюбодеяния, это не было запрещено Господом и, следовательно, можно было безоглядно потакать своим низменным страстям.
Так же обстоят дела и с законом о субботе. Вместе с другими великими заповедями Декалога и множеством прочих установлений формально он был возвещен Израилю, когда тот начал существовать как нация. Длительное пребывание в египетской тьме привело к тому, что израильтяне почти позабыли, в чем заключается Божья волями теперь Своим огненным светом Бог осветил им все Свои требования, включая субботу.
Бог говорит: "Я открыл Себя им (израильтянам), что бы вывести их из земли Египетской" (Иез. 20:9). Может ли оппонент на основании этого текста утверждать, что до исхода Бог не существовал? Нет. Тогда почему он утверждает, что не было и субботы до того как Бог возвестил Израилю заповедь о ней? Все дело в том, что во время долгого египетского рабства знание о Боге и субботе почти истерлось из памяти израильтян.
Коснемся утверждения, согласно которому в текстах Писания, освещающих события до исхода, нет упоминаний о соблюдающих субботу. Будем кратки. Несколько библейских отрывков, предшествующих рассказу об исходе, охватывают период, равный приблизительно 25 векам. Понятно, что, описывая столь долгий период, осветить можно было лишь основные моменты. Моисей, прежде всего, стремился к тому, чтобы последовательно изложить происшедшие события и связать повествование о творении с тем, что произошло после грехопадения человека, упомянуть о потопе, призвании Авраама, формировании Израиля и его исходе из Египта. Почти ничего не упоминается о религиозной деятельности, в которую люди были вовлечены во время этих столетий. Используя это "молчание" как доказательство против повеления о субботе, наши критики опираются на очень слабый аргумент.
Те, кто подчеркивает важность воскресного дня, обычно подкрепляют свои доводы следующим аргументом: каждую неделю человеку нужен один день для богослужения, причем, говоря об этом, они не упоминают ни о каких временных или пространственных ограничениях. Следовательно, те, кто жили до исхода, тоже нуждались в таком дне, и если эта потребность действительно существовала, то неужели Бог не удовлетворил ее? И разве Он не сделал этого, когда во время творения освятил седьмой день? Надо ли нам искать какое-то конкретное упоминание о соблюдении этого дня, чтобы решить, что такие святые люди, как Енох, Ной и Авраам действительно соблюдали этот святой день? Разве какой-нибудь другой вывод может быть более обоснованным?
Возражение 22
Суббота - это иудейский обряд. Она была дана только иудеям и представляла собой часть ветхого завета, который заключен только с иудеями. В Книге Второзаконие (Втор. 5:15) ясно сказано, что Бог повелел иудеям соблюдать субботу в память об освобождении из Египта. Таким образом, для нас, христиан из язычников, она не имеет никакого значения.
Такой аргумент, по существу, основывается на тех же доводах, что и утверждение, будто закон, данный на Синае, предназначался только для иудеев. Мы советуем читателю обратиться к Возражению 4, где показано, что вся Библия была написана иудеями, что большая ее часть обращена прямо к ним, что ветхий и новый заветы были заключены "с домом Израилевым" и что Сам Христос возвестил о "спасении от иудеев". И тем не менее все протестанты в поисках духовного руководства обращаются к Библии, к Ветхому и Новому Заветам. Мы все уверены: новозаветные отношения распространяются и на нас, и мы проповедуем, что "спасение", о котором Христос сказал, что оно "от иудеев", предназначено любому человеку в любой земле.
Можно задать простой вопрос: почему седьмой день недели принято считать более иудейским, чем первый? Согласно Вестминстерскому исповеданию, очень ясно излагающему протестантский взгляд на святость еженедельного дня покоя, суббота "от начала мира и до воскресения Христа была последним днем недели". Этот период охватывает, по крайней мере, четыре тысячелетия, однако в его первой половине никаких иудеев не было. Можем ли мы сказать, что седьмой день недели внезапно обретает новый характер и качество на Синае, когда Бог вел Свой народ из Египта в обетованную землю?
Быть может, кто-то рискнет сказать, что так оно и есть, и в подтверждение сошлется на ветхозаветные слова о том, что суббота была отличительной чертой и знамением между Богом и сынами Израиля. Однако если такое утверждение что-нибудь доказывает, то оно доказывает слишком многое, потому что те же самые ветхозаветные тексты, которые таким образом характеризуют субботу, показывают нам, что Бог находился в очень своеобразных и самобытных отношениях с Авраамом, Исааком и Иаковом. Разве Господь не имел права возвестить Свое повеление о субботе народу, который Он избрал?
Да, в конце периода, насчитывающего четыре тысячи лет, перед пришествием Христа, субботу соблюдали только иудеи, однако все дело в том, что в ту пору на всей земле не было никакого другого народа, который был бы на самом деле верен Богу. Все остальные нации состояли из язычников, и, само собой разумеется, что во время существования иудейского государства суббота ассоциировалась прежде всего с евреями. Кроме того, как мы уже отмечали, с еврейским народом связывались и все остальные откровения Божьей воли, некогда выраженные через Его пророков в сочинениях, которые позднее составили Ветхий Завет.
Кто-нибудь может возразить, что в Библии нигде не говорится, будто Спаситель и спасение даны только для иудеев. Совершенно верно. Но точно так же нигде не сказано, что только для иудеев предназначена и суббота. Напротив, в Библии есть вполне однозначные высказывания о том, что по Божьему замыслу суббота предназначалась для всех. Перечислим некоторые из них.
1. Сама заповедь о субботе недвусмысленно возвещает, что в этот день должны отдыхать не только иудеи, но и "пришелец, который в жилищах твоих" (Исх. 20:10). Пришельцами были те, кто не принадлежал к семье Израиля и кто мог принадлежать к какому-нибудь другому народу или нации.
2. Христос сказал, что "суббота для человека" (Мк. 2:27). Он не сказал для "иудея", но для "человека", и поэтому нет никаких оснований считать, что в данном случае речь идет только об иудеях. Ограничив данное слово только этим значением, мы довольно скоро попадем в весьма затруднительное положение. Сказано, что Христос - "Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир" (Ин.1:9). Разве можно утверждать, что Христос принес свет только для того, кто является иудеем? Кроме того, суббота была дана для того, чтобы человек мог получать благословение от покоя и служения своему Творцу. Неужели Бог желает, чтобы только малая часть из сотворенных Им существ (поскольку среди населения земли иудеи всегда представляли очень незначительное количество) приобщилась блаженству покоя и богослужения?
3. Можно ли считать, что суббота дана только иудеям, когда она учреждена в момент творения, задолго до появления Авраама, отца иудейского народа? (См. Быт. 2:2, 3.)
4. Говоря о последних днях земной истории, когда "спасение близко", Исайя возвещает о благословении, которое будет дано "сыну иноплеменника", соблюдающему субботу (см. Ис. 56:1-8).
5. И наконец, суббота будет соблюдаться и на новой земле, на которой соберутся все племена и народы (см. Ис. 66:22, 23). Что же можно сказать об упомянутом отрывке из Книги Второзаконие (Втор. 5:15), который якобы доказывает, что суббота была дана только иудеям? Прочтем его еще раз: "И помни, что ты был рабом в земле Египетской, но Господь, Бог твой, вывел тебя оттуда рукою крепкою и мышцею высокою, потому и повелел тебе Господь, Бог твой, соблюдать день субботний" (Втор. 5:15).
Рассмотрим контекст этого отрывка. В 5-й главе Моисей, используя соответствующие комментарии, вкратце излагает суть того великого события, которое произошло на Синае 40 лет назад, когда Бог возвестил Декалог. Моисей не стремится дословно воспроизвести все Десять Заповедей: он призывает соблюдать эти хорошо известные наставления, что и показывает 12-й стих, в котором приведены его слова: "Наблюдай день субботний, чтобы свято хранить его, как заповедал тебе Господь, Бог твой" (Втор. 5:12).
Таким образом, прежде всего надо отметить, что перечисление заповедей в Книге Второзаконие нельзя воспринимать как замену того, что сказано в 20-й главе Книги Исход, где заповеди записаны самим Богом. Именно на этот текст заповедей ссылается Моисей, призывая Израиль к их соблюдению. "Наблюдай день субботний, чтобы свято хранить его, как заповедал тебе Господь, Бог твой". Таким образом, все, что возвещает Моисей, надо рассматривать как добавление, разъяснение, а не как замену того, что сказал Бог, когда Он первоначально возвещал заповеди. Бог возвестил, что седьмой день - суббота, день, когда все должны отдыхать, потому что "в шесть дней создал Господь небо и землю... а в день седьмой почил". Далее сказано: "Посему благословил Господь день субботний и освятил его" (Исх. 20:11).
А теперь еще раз рассмотрим контекст 5-й главы Книги Второзаконие. Изложив своими словами заповедь о субботе, Моисей (в 14-м стихе, где говорится, что рабы и хозяева в равной мере не должны в этот день ничего делать) делает следующее добавление: "...чтобы отдохнул раб твой, и раба твоя, как и ты". Затем в 15-м стихе израильтянам напоминается а том, что они тоже были рабами в египетской земле.
Какой же вывод можно сделать? Моисей просто излагает заповедь о субботе и добавляет некоторые соображения в пользу ее соблюдения, особенно подчеркивая, что в этот день должны отдыхать и рабы.
Таков естественный вывод, который можно сделать, и, кроме того, он становится неизбежным, если мы приведем отдельные параллельные отрывки.
Чуть позднее Моисей дает наставление о том, как относиться к рабу, и говорит, что после шести лет службы на седьмой год хозяин должен отпустить раба на волю, щедро снабдив его запасами от своих стад. Затем Моисей добавляет: "Помни, что и ты был рабом в земле Египетской и избавил тебя Господь, Бог твой, потому я сегодня и заповедую тебе сие" (Втор. 15:15). Можем ли мы сказать, что щедрость и великодушие по отношению к рабам зародились только во времена исхода, что все, кто жил прежде, могли не рискуя навлечь на себя Божье недовольство, относиться к рабам без всякой доброжелательности, и что только от иудеев Бог требует проявлять к ним такую доброту?
А теперь прочитаем более обстоятельное повеление: "Не делайте неправды в суде, в мере, в весе и в измерении: да будут у вас весы верные, гири верные, ефа верная и гин верный. Я Господь, Бог ваш, Который вывел вас из земли Египетской. Соблюдайте все уставы Мои и все законы Мои и исполняйте их. Я Господь" (Лев. 19:35-37). Можем ли мы, основываясь только на этих стихах, предположить, что заповедь о добросовестности в делах появилась только во времена исхода, что прежде можно было безнаказанно обсчитывать своего ближнего и что только от иудеев Бог потребовал воздержаться от мошенничества?
Приведем еще одно высказывание: "Ибо Я - Господь, выведший вас из земли Египетской, чтобы быть вашим Богом. Итак, будьте святы, потому что Я свят" (Лев. 11:45). Можно ли на основании этого стиха сказать, что заповедь "быть святым" распространяется только на этнический Израиль, которого Бог "вывел из земли Египетской"? Мы считаем, что даже самый ярый противник соблюдения субботнего дня не сразу согласится с такой мыслью. Однако если
святость и соблюдение субботы каким-то образом связаны с освобождением из египетского рабства и если в то же время мы считаем, что все люди должны стремиться к святости, то тогда ссылка на Египет не может служить оправданием нарушения субботнего дня.
В свете этих текстов, а также других, которые тоже можно было бы привести, становится совершенно очевидно, что, упоминая о египетском рабстве, когда к иудеям относились жестоко и несправедливо, Моисей просто приводит дополнительную причину в пользу того, почему теперь, когда Господь по Своему благоволению освободил их, они должны относиться к другим справедливо и с любовью. Закон о необходимости справедливого отношения к другим людям и особенно к тем, кто находится в тяжелом положении, известен человеку от начала мира, однако он обретает еще большую силу и обязательность применительно к тем, кто совсем недавно был рабами в Египте.
Нисколько не ослабляя заповеди о субботе, приведенный отрывок из Книги Второзаконие (Втор. 5:15) просто показывает, сколь широко применение этой заповеди, и как Бог стремился к тому, чтобы суббота восстанавливала силы и стала источником благословения даже для рабов.
Возражение 23
В Книге Исход (Исх. 31:14) написано, что нарушающие субботу должны быть побиты камнями до смерти. Неужели вы считаете, что и сегодня надо применять это наказание? Если же вы скажете, что оно уже упразднено, то тем самым признаете и упразднение субботы, так как закон не имеет силы, если не предусматривает никакого наказания за его нарушение.
Далее (Исх. 35:3) мы читаем, что в субботний день в жилищах нельзя зажигать никакого огня. Если вы считаете, что закон о соблюдении субботы до сих пор действует, почему в этот день вы зажигаете огонь?
Первый из двух приведенных отрывков гласит: "И соблюдайте субботу, ибо она свята для вас: кто осквернит ее, тогда будет предан смерти; кто станет в оную делать дело, та душа должна быть истреблена из среды народа своего" (Исх. 31:14). Обратившись к Книге Второзаконие (Втор. 13:6, 10; 21:18,21; 22:21-28), а также к 20-й главе Книги Левит, читатель найдет целый перечень повелений, утверждающих, что смерти подлежат идолопоклонники, те, кто бунтует против родителей, кто совершает прелюбодеяние, кровосмешение, кто проклинает отца и мать, - одним словом, все, кто нарушает нравственный закон. Кто-то подсчитал, что не менее девяти заповедей Декалога упоминаются в связи с наказанием смертью, которое предусматривается за их нарушение.
А теперь спросим нашего критика: считает ли он, что смерти подлежит, например, идолопоклонник или сын, проклинающий отца? Конечно же нет, ответит он. Тогда, следуя его логике, можно предположить, что он, отвергая такую форму наказания сегодня, вероятно, не видит ничего плохого в идолопоклонстве или в проклятии, которое сын обрушивает на отца. Хотя такой вывод не только неразумен, но просто чудовищен, но все-таки еще неразумнее утверждать, что поскольку современные почитатели субботы не признают наказание смертью за ее нарушение, то, следовательно, закон о субботе упраздняется. Такая логика аргументов доказывает слишком многое, поэтому не доказывает ничего.
Мы согласны с тем, что закон, не предусматривающий никакого наказания за его нарушение, не имеет силы, однако отсюда не следует, что, отвергая побиения людей камнями, мы тем самым признаем, что нарушающим субботу или любое другое повеление Закона Божьего вообще не грозит никакое наказание.
Что касается наказания, то единственное различие между древними иудеями и нами заключается в сроках этого наказания. Когда Бог управлял народом напрямую, Он наказывал тотчас, но теперь грешнику предстоит дожидаться последнего великого дня суда (см. Евр. 10:26-29).
Таким образом, нарушитель субботнего покоя не должен пребывать в безмятежности, видя, что Бог не наказал его немедленно за нарушение четвертой заповеди Декалога, возвещающей, что седьмой день - это суббота Господа Бога, Творца неба и земли.
Рассказывают об одном безбожнике, которому особенно нравилось демонстративно нарушать заповедь о субботе. Он жил в той местности, где другие фермеры благочестиво ее соблюдали. Наступил октябрь, он собрал урожай и обнаружил, что у него в закромах зерна оказалось больше, чем у соседей. Однажды, встретив на улице служителя, праздновавшего субботний день, он рассказал ему об этом, не скрывая злорадства. В ответ он услышал лишь одну фразу: "Бог не всегда все решает в октябре". Лучшего ответа нельзя было придумать.
Те, кто верно соблюдает заповедь о субботе, ожидают последнего суда, чтобы получить полную награду за свое повиновение Богу, Творцу всей земли. Нарушителю субботнего дня тоже следует ждать этого суда, чтобы получить окончательное возмездие за несоблюдение ясно выраженной Божьей заповеди. Писание говорит нам о том, что нарушение Закона Божьего - грех (см. 1 Ин. 3:4), а возмездие за грех - смерть (см. Рим. 6:23). Разве это недостаточное наказание?
Но что можно сказать о зажигании огня в субботу? В Книге Исход читаем: "Не зажигайте огня во всех жилищах ваших в день субботы" (Исх. 35:3).
Дадим краткий ответ.
1. Запрет зажигать огонь в субботу не является частью четвертой заповеди Декалога, а именно его заповеди мы считаем нравственными и, следовательно, обязательными всегда.
2. Израилю были даны многие гражданские и церемониальные законы с ограниченным сроком применения. Были, например, законы, в которых говорилось о том, как надо обращаться с рабом (см. Исх. 21:1-11). Сегодня наш критик не станет расценивать эти законы как оправдание современного рабства. Он согласен с теми, кто соблюдает субботу, считая, что многие законы, данные Израилю через Моисея, соотносились с уровнем нравственного развития или с какой-нибудь конкретной ситуацией, существовавшей в определенном регионе. В этом и заключается основное различие между нравственными заповедями Декалога, которые Бог Сам дал Израилю на Синае, и множеством других законов, данных через Моисея.
Если наш критик считает себя вправе, отбросив закон о рабах, утверждать, что девять из десяти заповедей Декалога по-прежнему остаются в силе, то разве мы не можем с тем же основанием, отбросив закон о запрете огня в субботу, утверждать, что в силе остаются все Десять Заповедей Декалога?
3. Из контекста неясно, распространялся ли запрет зажигать огонь в субботу на какую-либо другую ситуацию, не связанную со странствованием по пустыне. Это повеление предваряет целый ряд других, касавшихся сооружения скинии и просуществовавших ровно столько, сколько потребовалось времени на ее построение. Сами иудеи никогда не были единодушны относительно того, распространяется ли этот запрет на период, последовавший после странствования по пустыне, или нет.
В пустыне, как правило, достаточно тепло, и для защиты от болезней огонь вряд ли требовался. Израильтянам было сказано, что в шестой день они должны печь и варить столько манны, сколько потребуется для еды в субботу, и, следовательно, зажигать огонь для приготовления пищи в этот день не было необходимости.
Кроме того, в те времена выражение "зажигать" огонь означало начинать весьма серьезную и долгую работу. Комментируя отрывок Исх. 35:3, исследователи отмечают: "В раннюю эпоху зажигание огня требовало немалого труда. Обычно для этого терли друг о друга две палки или над доской в ложбинке быстро вращали ладонями круг. Огонь загорался далеко не сразу. Более того, поскольку в Аравии и Палестине тепла хватало, огонь зажигали только для приготовления пищи, что требовало излишнего труда... Иудеи обычно считают, что это повеление носило временный характер" (Pulpit Commentary).
В свете сказанного остается спросить: каким образом запрет на зажигание огня может пробудить хоть какое-то сомнение в нравственной глубине и незыблемости четвертой заповеди?
Возражение 24
Когда мы, соблюдающие воскресенье, говорим, что Декалог был упразднен на кресте, адвентисты пытаются сбить нас с толку и спрашивают, неужели мы на самом деле верим, что в эпоху христианства можно красть, убивать и совершать другие гнусные дела, запрещенные Декалогом. Нет, мы так не считаем. Мы верим, что Бог повелел людям соблюдать великие нравственные принципы, которые даны человечеству изначально и навеки. Декалог просто служил их частичным отражением. Эти принципы остаются, а Декалог упраздняется. Поэтому упразднена и суббота.
Откуда наш критик знает, что Бог изначально предусмотрел эти великие нравственные принципы? Быть может, Небеса ему сказали то, чего мы не знаем? Нет! Христианство - это религия откровения. Оно зиждется не на философских размышлениях мудрецов, а на Божьем откровении, которое содержится в записях, называемых Библией. Все, к чему мы можем прийти, рассматривая Божье творение или размышляя, всегда должно быть сверено с книгой. Такова историческая позиция протестантизма.
У нашего критика нет никаких авторитетных источников информации, которыми бы мы ни располагали, и поэтому он ничего не может сказать о том, каковы эти нравственные принципы. Он старательно ничего о них не говорит и никак их не определяет. Он совершенно прав, заявляя, что Божьи нравственные принципы существуют
вечно. Разум и здравый смысл заверяют нас в том, что Вселенной, управляемой святым Богом, должны руководить нравственные принципы или, точнее, нравственные законы, так как христианская теология всегда говорит о том, что Вселенной управляют нравственные законы. Однако ни разум, ни здравый смысл не могут определить конкретное содержание этих законов. Повторяем еще раз - только исследуя явленную в Слове Божью волю, мы можем точно узнать, каковы эти законы.
Из Библии мы знаем, что Бог, впервые призвав народ во имя Свое, Своей рукой начертал для него Декалог, которым надлежало стать нравственной основой жизни этого народа. А теперь спросим у нашего критика, считает ли он, что какая-нибудь из этих Десяти Заповедей является частью вечных нравственных законов? Нам думается, он быстро согласится и скажет, что таковы по меньшей мере девять из них: против лжебогов, идолов, богохульства, убийства, прелюбодеяния, воровства, лжи, алчности, а также заповедь, призывающая почитать родителей. Таким образом, он сам допускает, что Бог, решив дать людям Свои вечные нравственные законы, дал им Десятисловие, девять заповедей которого состоят из вечных нравственных законов.
Говоря с Синая, Бог просто сделал так, чтобы люди услышали эти вечные нравственные законы, а написал их для того, чтобы они стали для них очевидными. Таким образом, люди могли слышать, видеть и, следовательно, наверняка знать вечные нравственные законы, которые должны управлять их жизнью. Говоря о том, что Декалог - всего лишь отражение этих законов, что это как бы тень, а не непреложная реальность, мы смешиваем простую истину с тонкими измышлениями. Следуя такой логике, мы могли бы сказать, что, когда Бог возвещал и писал Декалог, Его голос и рука были просто смутным отражением Его Самого. На самом деле заповеди были такой же истинной проекцией вечных нравственных законов на жизнь смертного человека, какой явились Его рука и голос. Упразднять Декалог, сохраняя вечные нравственные законы, так же неразумно, как отрицать Божий голос и руку, утверждая Его Самого.
Поэтому, когда кто-то заявляет, что Десятисловие было упразднено на Голгофе, он в строгом смысле слова утверждает, что там были упразднены вечные нравственные законы или по меньшей мере девять из них. Иными словами, получается, что после того как Бог сверхъестественным образом явил девять Своих вечных законов человеку, после того как Он постоянно устами пророков призывал людей к послушанию, Он внезапно упразднил эти законы на Голгофе. По сути дела, именно это и утверждает наш критик, и тем не менее ему кажется, что мы заходим слишком далеко, когда говорим, что, следуя своей логике, он может лгать, красть, убивать и т. д.
Мы не считаем, что люди, заявляющие, будто Декалог был упразднен, на самом деле думают, что могут убивать и красть. Мы просто утверждаем, что предпосылки, из которых они исходят, логически приводят именно к такому выводу, и не соглашаясь с ним, они все равно не могут привести веских аргументов. Мы хотим показать, что плохи не их нравственные нормы, а логика их рассуждений, и это совершенно очевидно, так как эта логика основывается на плохой предпосылке и ведет к такому же выводу.
Каким образом сторонники доктрины упразднения пытаются избежать столь очевидного вывода? Они пытаются делать это, используя разнообразные аргументы, и некоторые мы уже рассмотрели. Они, например, заявляют, что в христианскую эпоху мы исполняем закон, если любим Бога и человека, и что эта любовь не позволит нам поклоняться идолам, лгать, красть и т. д. Но разве любовь, которая существовала всегда, упраздняет вечные нравственные законы, которые, как допускает наш критик, тоже всегда существовали? Нет, она просто дает нам духовную проницательность, чтобы видеть эти законы, и чуткое сердце, чтобы подчиняться им. Более того, первостепенное значение любви к Богу и человеку явлено в Ветхом Завете, и тем не менее в ветхозаветные времена потребность в Десяти Заповедях сохранялась. Почему же ей не сохраняться и в наши дни?
Пытаясь доказать, что упразднение Декалога позволяет нарушить четвертую заповедь, но в то же время не позволяет преступить остальные девять, возражающий прежде всего использует следующие доводы.
1. Из всех Десяти Заповедей только четвертая является церемониальной, и вместе со всеми прочими церемониальными обрядами она была упразднена на Голгофе. Следовательно, нам не надо ее соблюдать.
2. Остальные девять, имея нравственный смысл, были подтверждены апостолами и, следовательно, остаются для нас обязательными.
Несмотря на то, что оба тезиса представляют собой часть приведенного возражения и, прежде чем дать полный ответ, надо сначала обсудить каждый из них, они тем не менее вводят нас в новую область рассуждений, и, следовательно, мы рассмотрим их отдельно в дальнейшем.
Возражение 25
Четвертая заповедь Декалога по существу не является нравственным наставлением, тогда как остальные девять - самоочевидные нравственные правила. Все нравственные принципы поддаются обнаружению в естественном свете разума, однако необходимость соблюдения седьмого дня такому обнаружению не поддается. Все, например, естественным образом знают, что нехорошо красть, убивать, прелюбодействовать и т. д., но никто не может естественным путем узнать, что какой-то день был обособлен как святой. Для этого потребовалось Божье откровение. Следовательно, заповедь о субботе не несет в себе нравственного содержания. Более того, по своему существу седьмой день недели не является святым. Значит, работа в седьмой день не была бы нарушением, если бы Бог не повелел в этот день отдыхать.
Самый непосредственный ответ на это возражение может быть дан в виде ответов на следующие три ключевых вопроса.
Вопрос первый
Действительно ли все люди естественным образом знают, что нехорошо красть, прелюбодействовать, поклоняться идолам и нарушать какую-нибудь другую из девяти заповедей, о которых столь уверенно говорят, что они являются нравственными?
По всей вероятности, такой вопрос потрясает само основание, на котором зиждется приводимое возражение.
К счастью, ясный и определенный ответ все-таки возможен. Начнем с первой заповеди. Она не только запрещает многобожие, но требует, чтобы мы поклонялись одному - истинному Богу. Можно ли предположить, что все люди естественным образом знают о том, что поклонение многим богам ошибочно? Или что они обладают естественным знанием относительно того, каков истинный Бог? Ответ на оба вопроса одинаков: нет, нельзя. Несмотря на то, что почти все люди любой национальности и возраста чувствуют потребность поклоняться какому-либо богу или богам, они никогда не приходят к единому мнению относительно того, кому именно надо поклоняться.
Павел говорит: "Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих" (1 Кор.1:21). Образцом такой проповеди являются слова Павла, сказанные на Марсовом поле. Но каким образом Павел узнал истинного Бога? Благодаря откровениям, которые были ему даны, а также благодаря исследованию откровения, названного Писанием.
Единый истинный Бог чист и свят, справедлив, но в то же время милосерден. Боги других народов обладали всем, чем угодно, но только не святостью, а их милосердие в лучшем случае выглядело как каприз. Мы видим, что первая заповедь призывает нас поклоняться единому истинному Богу. Таким образом, если мы собираемся в полной мере исполнять эту заповедь, нам необходимо знать сущность Бога и Его святые требования, но такое знание дается только откровением.
А теперь перейдем ко второй заповеди. Может быть, человек в силу своей природы и благодаря собственному разуму знает, что нельзя творить никакого подобия Богу или любому другому существу и использовать этот образ как объект религиозного поклонения? Нет, не знает. История почти всего человечества - это история идолопоклонства. Католики, например, заявляют, что в создании изображений для поклонения нет ничего греховного. Как мы, протестанты, можем доказать, что поклонение идолам - зло, независимо от того, идет ли речь о католиках или язычниках? Быть может, мы станем основываться на нашем разуме или природе? Нет. Только на откровении.
Обратимся к третьей заповеди. Мы знаем, что запрет произносить имя Господа без надобности имеет силу и значение, но знаем это только потому, что откровение рисует нам картину пречистого и святого Бога, Которому мы обязаны всем, что у нас есть, и Которому нам однажды придется дать ответ. Что касается язычников, то у них не было никакого откровения (даже у греков - самого просвещенного народа), и они воспринимали своих богов по аналогии с собой, то есть как существ похотливых, развращенных, мстительных и даже кровожадных. Разве мог грек считать, что, легкомысленно называя по имени какого-нибудь из своих богов, он поступает неправильно?
А теперь обратимся к заповеди, в которой говорится, как надо относиться к ближнему, и посмотрим, что здесь является более основательным - разум или откровение. Будучи христианами, мы приходим в смятение при мысли о прелюбодеянии в любом его пагубном проявлении. Посылая миссионеров в дальние страны, мы надеемся, что они отвратят тамошних жителей от многих пороков, а также от этого зла. Но наши миссионеры основывают свой призыв не на разуме или природе. Если бы они основывались только на этом, их подняли бы на смех, и об этом свидетельствуют многие, кто проповедовал язычникам. Призывая к нравственной чистоте и целомудрию, они основывались на Божьем откровении и Божьей заповеди.
Но зачем перечислять все девять заповедей, которые наш критик и так считает нравственными? Мы допускаем, что разум и природа играют некоторую роль в определении того, что хорошо и что плохо, помогают нам понять, каков Бог и в чем смысл суда, и, таким образом, человек остается без оправдания. Тем не менее долгая и исполненная грехов история человечества показывает, что, к сожалению, эта роль очень невелика. Мы считаем, что жители Содома и Гоморры достаточно знали о Боге, о том, что хорошо и что плохо, чтобы нести нравственную ответственность за свои поступки, - следовательно, они сами навлекли на себя огонь, который их погубил. И тем не менее наш Господь возвестил, что в день суда Содому и Гоморре будет отраднее, чем городам, которые отвергнут весть, возвещенную Его учениками. Почему? Потому что ученики принесут им откровение от Бога, воспринятое через Иисуса Христа. Христос сказал: "Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе своем" (Ин. 15:22),
Становится совершенно ясно, что божественное откровение необходимо по отношению не только к четвертой заповеди, но и ко всем остальным. Следовательно, разрушается само основание, на котором было воздвигнуто это впечатляющее возражение. Строго говоря, у нас больше нет необходимости его анализировать, но можно вкратце рассмотреть другие вопросы, с ним связанные.
Второй вопрос
Какие доказательства могут привести адвентисты в пользу того, что четвертая заповедь по своей природе является не столько церемониальной, сколько нравственной и что, следовательно, она, как и другие девять, всегда имеет силу? Ответ таков: 1. "Нравственные обязанности и повеления являются таковыми потому, что они обусловлены свойствами Самого Бога. Характерной особенностью живого Бога является Его творческая сила, и заповедь о субботе непосредственно объясняется этим свойством, проявившимся в сотворении мира"001 .
2. Второй довод тесно связан с первым: "Нравственная обязанность человека любить Бога и подчиняться Ему в основном зиждется на том факте, что Господь сотворил все сущее, - в память об этом и дана заповедь о субботе".
3. "Физическая и эмоциональная природа человека требуют такого дня покоя, какой предусматривается заповедью о субботе, и, следовательно, подобно всем другим нравственным повелениям, она удовлетворяет естественные и всеобщие потребности людей".
4. "Нравственное и духовное благополучие человека требует как раз того, что дает заповедь о субботе, и, следовательно, она имеет нравственную природу". Третий и четвертый доводы похожи на те, которые используются горячими сторонниками соблюдения воскресного дня, с той лишь разницей, что, говоря о субботе, они имеют в виду воскресенье. Ссылаясь на данные медицины и других наук, они пытаются доказать, что человек, регулярно отдыхающий один день каждую неделю, восстанавливает свою работоспособность. Кроме того, они ссылаются на тот факт, что в так называемых христианских странах, где еженедельный день богослужения соблюдается неточно, религиозная жизнь идет на убыль.
Хорошо известно, что протестантские сторонники воскресенья так же, как и адвентисты седьмого дня, усматривают в четвертой заповеди определенное нравственное начало. Они полагают, что это повеление отчасти имеет нравственную природу, а отчасти - церемониальную. Нравственная, как они считают, заключается в том, что надо святить один день из семи, а церемониальная - в том, какой конкретный день имеется в виду. Чтобы обосновать необходимость соблюдения воскресного дня, они должны Настаивать на том, что одна часть заповеди имеет нравственную природу, а чтобы оправдать изменение дня богослужения, им приходится утверждать, что другая часть сугубо церемониальна.
Занимая такую позицию, они упускают из виду следующие моменты:
а. Мы уже показали, что повеление о соблюдении субботнего дня является нравственным не просто потому, что оно отвечает физическим и духовным потребностям человека; нравственное содержание этой заповеди в первую очередь проистекает из ее отношения к творческому действию Бога;
б. Это творческое действие разворачивалось в определенной последовательности: шесть дней Бог творил мир, а на седьмой почил;
в. "И благословил Бог седьмой день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал" (Быт. 2:3);
г. Причина, на основании которой четвертая заповедь призывает соблюдать субботу, заключается в историческом факте творения, а также в том, что в последний день творческой недели Бог почил. "А день седьмой - суббота... Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю... посему благословил Господь день субботний и освятил его" (Исх. 20:10,11).
Разве можно яснее сказать, что в заповеди о субботе имеется в виду конкретный день? И что этот день увековечивает память о конкретном историческом событии? Разве можно яснее сказать, что освящение этого конкретного дня основывается на том факте, что именно в этот, седьмой, день произошло конкретное историческое событие? Слово "посему", упоминаемое в повелении о соблюдении субботнего дня, относится к этому событию и к конкретному дню, который благословил Бог. Уберите это "посему" - и основание для соблюдения субботы исчезнет. Но именно это и делают сторонники воскресенья, когда, желая обосновать необходимость еженедельного дня отдыха, они вспоминают о субботе, но в то же время отвергают предпосылку для соблюдения еженедельного святого дня. Утверждая, что тезис о еженедельном дне отдыха имеет нравственную природу, но в то же время подчеркивая, что тезис о седьмом дне недели по своей природе остается церемониальным и, следовательно, менее важным, они попадают в парадоксальную ситуацию, поскольку заявляют, что великий нравственный принцип, возвещенный в Декалоге основывается на церемониальном и, следовательно, менее важном действии Бога.
5. "Заповедь о субботе, как и все остальные нравственные заповеди, в одинаковой мере применима ко всем народам во всех странах и во все времена". Это вытекает из того, что регулярный физический отдых и столь же регулярное духовное упражнение необходимы всем людям во всех краях и любом возрасте.
6. "Заповедь о субботе так же охраняет право собственности, как и восьмая заповедь, и потому, подобно ей, она имеет нравственную природу". Господь разделил семидневную неделю на две части: шесть дней человек может честно трудиться по своему усмотрению, но седьмой день принадлежит Богу. "А день седьмой - суббота Господу, Богу твоему" (Исх. 20:10). "Святой день Мой", - так называет Господь субботу (Ис. 58:13). Красть у Бога святое время, которое принадлежит Ему, все равно, что красть у своего ближнего то, что принадлежит этому человеку. Следовательно, повеление, запрещающее такое воровство, по своей природе нравственно.
7. "Брак - нравственное установление. Установление о соблюдении субботнего дня, которое было сделано в то же время, той же силой, для тех же людей и почти так же, является нравственным по той же причине". Только тот, кто готов утверждать, что брак основывается не на нравственном, а на церемониальном законе, может, следуя той же логике, уверять, что заповедь о субботе тоже основывается на церемониальном законе. Проведя такое сравнение, мы еще яснее видим зыбкость аргумента о том, что, хотя установление о субботе нравственно (поскольку все люди естественным образом знают о необходимости отдыха), конкретный день, упомянутый в заповеди о субботе, - церемониальное установление, поскольку человек не знает, когда именно ему надо отдыхать. Нет такого христианина, который всерьез принял бы аргумент, гласящий, что хотя институт брака имеет нравственную природу (поскольку люди естественным образом знают, что брак необходим), моногамный брак представляет собой всего лишь нечто церемониальное, поскольку люди естественным образом не могут знать, что муж должен иметь только одну жену. Мы могли бы ответить, что, даже если люди по своей природе этого не знают, они знают об этом благодаря откровению, и после этого напомнить о том, что в Едеме Бог соединил одного мужчину с одной женщиной, возвестив о том, что "двое будут одна плоть". Традиционный брак имеет нравственную основу, а всякие отступления от него таковой основы лишены, - этот вопрос очевиден, и нет необходимости дальнейших дискуссий. Христиане считают, что Божьи действия и возвещения могут наделить нравственным качеством даже арифметику.
Используя тот же самый прием, мы можем отбросить аргумент, согласно которому в заповеди о субботе церемониальный аспект начинается там, где говорится о соблюдении конкретного дня.
8. Одна из самых отличительных особенностей различных церемониальных законов, упомянутых в Библии, заключается в том, что все они даны после того, как человек согрешил, и, следовательно, в какой-то мере были обусловлены его греховным состоянием, а потом потеряли силу по причине собственной ограниченности, хотя человек все еще присутствует в этом мире. (Церемониальные законы, данные древним иудеям, были упразднены на кресте; церемониальные обряды христиан - например, Вечеря Господня - упразднятся во время Второго пришествия.) Это не относится к заповеди о субботе, которая была дана Адаму и Еве еще в Едемском саду, когда они были безгрешны, и которая будет соблюдаться искупленными от греха на новой земле (см. Ис. 66:23). 9. Уже сам факт того, что повеление о субботе является средоточием Декалога, известного всем христианам как нравственный закон, служит наиболее убедительным доказательством того, что у этого повеления нравственная природа. Возвещая свое законодательство людям, Бог ограничил его Десятью Заповедями, давая его в письменном виде, Он свел его к тем же Десяти Заповедям. Насколько же мы будем неразумны, если решим, что в это законодательство, самой отличительной чертой которого является краткость, а также значительность и вечность нравственных заповедей, в самую его середину Господь поместил какой-то церемониальный закон, которому суждено было потерять силу во время Первого пришествия Христа! Однако нам нет необходимости поддерживать эту нелепую мысль: доказательства, которые мы здесь привели, вне всякого сомнения показывают, что четвертая заповедь нравственна по своей природе.
Третий вопрос
Как быть с утверждением, согласно которому "работа в седьмой день не была бы нарушением, если бы Бог не повелел в этот день отдыхать"? Совершенно очевидно, что в данном случае наш критик пытается доказать, что заповедь о субботе является церемониальным законом, который берет свою силу не в каком-то сущностном нравственном качестве, а в произвольном повелении Бога. Данный довод мы уже опровергли, однако, для того чтобы показать всю ошибочность этого возражения, позволим себе еще два замечания.
1. Во все времена встречались люди, проповедовавшие и практиковавшие так называемую свободную любовь, даже в Америке в XIX веке существовали общества, члены которых заявляли о своих христианских взглядах, но в то же время отстаивавшие принципы свободной любви и отказ от брака. Что может сказать возражающий против субботы такому человеку, если тот утверждает, что в свободной любви не было бы ничего плохого, если бы Бог не назвал браком союз, в котором двое составляют единое целое? Нам кажется, что он тотчас решительно ответит: "Зачем что-то выдумывать, если Бог повелел нам отличать правильное отложного?" Наш оппонент, наверное, ни на мгновение не согласился бы с тем, что, поскольку люди естественным образом не убедились в правильности моногамии, христианское правило, призывающее к единобрачию, произвольно, и, следовательно, те, кто жаждет большей свободы, могут ему не следовать. Но именно так обстоят дела и с заповедью о субботе. -2. Мы уже отмечали, что заповедь о субботе основана, среди прочего, и на необходимости защищать права собственности. Седьмой день принадлежит Богу. Именно потому, что Бог определил этот день для Себя, благословил и освятил его, Он заповедал людям отличать его от прочих дней, с наступлением субботы отдыхать от своего тяжелого труда и святить ее. Следовательно, заявляя, что "работа в седьмой день не была бы нарушением, если бы Бог не повелел в этот день отдыхать", наш критик просто забывает об исторических событиях и их последовательности. Этот день нельзя использовать для осуществления своих повседневных дел и интересов, потому что суббота - святой день Божий. Повеление о ее соблюдении вытекает из этого факта, и, следовательно, оно является не произвольным, но вполне нравственным, вырастающим из самой природы седьмого дня как освященной собственности Бога.
Довольно странно слышать, что заповедь о субботе имеет церемониальный характер. Люди, утверждающие это, как правило, являются благочестивыми сторонниками воскресенья, которые сожалеют о том, что оно повсюду оскверняется, и которые нередко стремятся защитить его соответствующим гражданским законодательством (как в прошлом делали их духовные отцы). Они единогласно заявляют, что соблюдение воскресенья имеет нравственную, а не церемониальную природу, хотя в поддержку такой точки зрения ни один из них не может сослаться на какую-нибудь библейскую заповедь или Божье действие, благословляющее и освящающее этот день. Чтобы доказать, что соблюдение воскресного дня имеет нравственную природу, им неизбежно приходится ссылаться на четвертую заповедь, которую они, правда, стараются изменить и истолковать в духе XVI века. О нас, соблюдающих субботу, они говорят, что мы основываемся на церемониальном законе, хотя на самом деле мы опираемся на ту же четвертую заповедь, причем в том виде, в каком она была дана Богом.
Исходя из всего этого, можно сделать вывод, что настоящая борьба идет не вокруг того, является ли еженедельный отдых нравственным Божьим требованием (соблюдение субботнего дня сразу начнет терять свою силу, если его не рассматривать именно в таком ключе), а вокруг вопроса, какой именно день призывает нас соблюдать четвертую заповедь - седьмой или первый. (Этого вопроса мы касаемся и в рассмотрении Возражения 38, а в 26 и 27 затрагиваем другие аспекты той точки зрения, согласно которой соблюдение субботы имеет церемониальную природу.)
001 Эта и другие небиблейские цитаты в пользу того, что повеление о соблюдении субботы имеет нравственную природу, взяты из брошюры "Нравственная природа субботы", которую в 1875 году написал Д. М. Кенрайт (Canright). Позднее он покинул адвентистскую Церковь, однако на силу приводимых доказательств данное событие повлияло не больше, чем отказ какого-нибудь священнослужителя от христианской религии влияет на доводы, которые он прежде приводил в пользу христианства. Они скорее становятся обвинением подобного поступка.
Возражение 26
"Суббота не была днем особого религиозного богослужения. ...Согласно Божьему замыслу соблюдение седьмого дня Божьим народом на земле должно было представлять собой определенный ритуал или обряд; это было соблюдением предписанной церемонии, обусловливающей прекращение всех работ в определенный день, день полного физического отдыха. Только в связи с ежегодными праздниками в этом дне стали усматривать религиозное значение". Все это доказывает, что еженедельная суббота представляла собой всего лишь одну из церемониальных суббот. Все они, так же, как и прочие церемониальные законы, были упразднены на кресте.
Прибегая к двум необоснованным утверждениям, данное возражение стремится свести еженедельную субботу на уровень церемониальных суббот, упраздненных на кресте. Рассмотрим все по порядку.
Первое ложное утверждение
Еженедельная суббота представляла собой всего лишь некий "ритуал", просто призывая к "полному физическому отдыху". Следовательно, она не была принципиально духовным, нравственно обязывающим святым днем, каковой ее представляют адвентисты седьмого дня.
Трудно понять, каким образом любой человек, знакомый с Библией, может делать подобные высказывания. Предоставим слово Библии, которая сама все это опровергнет.
Сотворение субботы показывает, что этот день имеет два отличия:
1. В субботу Бог почил;
2. Он благословил и освятил ее.
Выше мы уже отмечали, что "освятить" означает отделить для использования в сакральных целях.
Стремясь к тому, чтобы сформировавшийся израильский народ понял все значение субботы, которое многие за долгие годы пребывания в египетском рабстве наверняка забыли, Господь сделал так, что в течение шести дней с небес сыпалась манна, но на седьмой день она не падала. На шестой день израильтянам надо было собирать вдвое больше, а на седьмой - отдыхать. Когда в первую же пятницу они обнаружили, что собрали в два раза больше, чем в предыдущие дни, Моисей сказал им: "Вот что сказал Господь: завтра покой, святая суббота Господня" (Исх. 16:23). Итак, в данном случае суббота предстает не только как день "полного физического отдыха", но и как "святая суббота".
Когда Неемия много лет спустя рассказывал о том, каким образом на горе Синай был возвещен Декалог, он подчеркнул, что Бог указал израильтянам "святую... субботу" (Неем. 9:14).
Позднее Неемия обнаружил, что в субботу некоторые иудеи работали и покупали товары. С возмущением расценив это как угрозу существованию народа, который стал свободен после долгого рабства, Неемия восклицает: "Зачем вы делаете такое зло и оскверняете день субботний? Не так ли поступали отцы ваши, и за то Бог наш навел на нас и на город сей все это бедствие? А вы увеличиваете гнев Его на Израиля, оскверняя субботу" (Неем.13:17, 18). Осквернить можно только святое. Неемия был бы очень удивлен, послушав тех, кто сегодня пытается низвести субботу до какого-то "ритуала", который подразумевает только "физический отдых". Неужели Бог, так долго терпевший самые вопиющие беззакония Израиля, изгнал иудейский народ с его земли и отправил в рабство только потому, что тот не смог соблюсти какую-то "внешнюю форму или обряд"?
Устами пророка Исайи Господь возвещает особое благословение всем, кто истинно соблюдает субботу: "Если ты удержишь ногу твою ради субботы от исполнения прихотей твоих во святой день Мой, и будешь называть субботу отрадою, святым днем Господним, чествуемым, и почтишь ее тем, что не будешь заниматься обычными твоими делами, угождать твоей прихоти и пустословить, - то будешь иметь радость в Господе, и Я возведу тебя на высоты земли и дам вкусить тебе наследие Иакова, отца твоего: уста Господни изрекли это" (Ис. 58:13,14).
Второе ложное утверждение
"Еженедельная суббота приобретает "религиозное значение" только в связи с ежегодными праздниками". Следовательно, своей религиозной или духовной наполненностью она обязана своей связи с ежегодными субботами, которые имеют явно церемониальный характер. И разве может объект благословения (то есть то, что в данном случае получило "религиозное значение") быть выше источника благословения? Все это доказывает, что еженедельная суббота представляла собой всего лишь одну из церемониальных суббот.
Мы уже выяснили, что еженедельной субботе была свойственна святость, которой ее наделил Бог в Едеме. По-видимому, только через 2500 лет появились ежегодные праздничные дни, с которыми она могла быть "связана". Когда впервые начала падать манна, Моисей назвал седьмой день "святой субботой", хотя в ту пору еще не существовало никаких ежегодных праздников, с которыми ее можно было бы "связать". Неемия писал, что, когда Бог возвестил субботу как часть Декалога, ее можно было назвать "святой субботой". Однако Декалог предшествовал возвещению законов, утвердивших празднование ежегодных праздничных дней. В контексте отрывков из книг Бытие, Исход и пророка Неемии, а также Книги пророка Исайи, которые говорят о святой Божьей субботе, мы не можем обнаружить никакой ее "связи" ни с каким ежегодным праздником, который якобы и передал ей святость.
Учитывая все это, мы, строго говоря, можем не тратить время на обсуждение этих ежегодных праздников, однако, рассмотрев их, мы еще раз убедимся, что по своей природе они принципиально отличаются от еженедельной субботы. Из Книги Левит (Лев. 23) известно, что ежегодных суббот было семь.
1. 15-й день первого месяца по иудейскому календарю первый день Праздника опресноков, который известен также как Пасхальная суббота.
2. 21-й день первого месяца, последний день Праздника опресноков.
3. 50-й день после 15-го дня первого месяца, позднее известный как Пятидесятница.
4. Первый день седьмого месяца, известный как Праздник труб.
5. Десятый день седьмого месяца, известный как День очищения.
6. 15-й день седьмого месяца, первый день Праздника кущей.
7. 22-й день седьмого месяца, последний день Праздника кущей.
Эти ежегодные собрания обычно назывались "субботами", потому что еврейское слово "шабат", которое в Ветхом Завете переводится как "суббота", означает просто "покой". Во время таких ежегодных суббот люди отдыхали от своих трудов, однако было бы неоправданно, основываясь на том простом факте, что упомянутые ежегодные святые дни именовались "субботами", приравнивать их к субботе - седьмому дню. Конечно, и те, и другие являются днями отдыха, однако это не означает, что по своему характеру или положению они похожи друг на друга. Опираясь на еврейский язык, мы не погрешили бы против истины, если бы назвали бы современный выходной день "субботой", то есть днем отдохновения; кроме того, христианский религиозный праздник мы тоже могли бы назвать "субботой", однако было бы совершенно безрассудно считать, что выходные и церковные праздники идентичны друг другу и вместе сохраняют свое значение или утрачивают его только потому, что (если исходить из еврейского языка) все они являются днями отдыха, или "субботами". Несмотря на то, что в одном они сходятся, а именно, представляют собой дни покоя и отдыха, расхождений между ними тоже немало. Также обстоят дела с ежегодными субботами и субботой - седьмым днем. Между ними тоже можно проследить много серьезных отличий. Отметим их.
| Суббота - седьмой день (декалог) | Годовые (церемониальные) субботы |
| 1. Утверждена при сотворении мира (Быт. 2:2, 3). | 1 . Утверждены на Синае, приблизительно через 25 веков после творения (Лев.23). |
| 2. Увековечивает память о событии, происшедшем в самом начале (творение), когда иудейского народа еще не было. | 2. Являются памятованием о событиях иудейской истории. Например, Праздник кущей (Лев. 23:13). |
| 3. Задумана для того, чтобы всегда напоминать человеку о творении (Исх. 20:8- 11). | 3. Задуманы для того, чтобы напоминать человеку о кресте. "Тень будущего" (Кол. 2:17). Например: "Пасха наша, Христос, заклан за нас" (1 Кор. 5:7). |
| 4. В седьмой день Бог почил и особым образом благословил и освятил его (Быт. 2:2, 3). | 4. В эти дни Бог не почил и не выделил их особым благословением или освящением. |
| 5. Является воспоминанием о том, что Бог сотворил мир совершенным. | 5. Отмечают и прообразуют события в мире, искаженном грехом. |
| 6. Связана с недельным циклом и всегда является одним и тем же днем недели. | 6. Связаны с иудейским календарем и каждый раз празднуются различные дни. |
| 7. Может соблюдаться везде, потому что недельный цикл не зависит ни от каких календарей. | 7. Могут соблюдаться только там, где существует иудейский календарь. |
| 8. Соблюдается каждую неделю. | 8. Соблюдаются только раз в году. |
| 9. "Суббота для человека" (Мк. 2:27). | 9. Часть того церемониального обряда, который "против нас" (Кол. 2:14) |
| 10. Будет праздноваться и по скончании этого мира (Ис 66:23). | 10. Упразднены, "истреблены" распятием Христа (Кол. 2:14). |
Конечно, все, что установлено Богом, в той или иной степени свято, и в данном случае ежегодные субботы в чем-то сходны с субботой - седьмым днем, однако различия между ними настолько реальны и велики, что их, вне всякого сомнения, нельзя смешивать между собой.
Давая Моисею наставления относительно ежегодных праздников, известных как "священные собрания" и вращавшихся вокруг семи ежегодных суббот, Господь в заключение сказал: "Вот праздники Господни, в которые должно созывать священные собрания... кроме суббот Господних" (Лев. 23:37, 38).
Итак, Сам Бог наставляет нас в том, что ежегодные субботы отделены от "суббот Господних" и представляют собой дополнение к ним. Об этом хорошо сказано в библейском комментарии Джемисона (Jamieson), Фоссе (Fausset) и Брауна (Brown): "В Книге Левит (Лев. 23:38) обозначено ясное различие между "субботой Господней" и прочими субботами" (Комментарий на Кол. 2:16).
Возражение 27
Четвертая заповедь Декалога имеет церемониальный характер, а остальные девять - нравственный, и "это ясно доказывается тем фактом, что Иисус, по мысли Его современников, самым строжайшим образом соблюдавших субботу, нарушил четвертую заповедь, за что они Его и порицали. Более того, Иисус ясно говорит, что "священники в храме нарушают субботу, однако невиновны" (Мф.12:5). Разве Он сказал бы такое, если бы четвертая заповедь представляла собой нравственный закон? Разве остались бы священники невиновными, если бы в том же храме они, например, нарушили седьмую или какую-либо другую из Десяти Заповедей, кроме четвертой?"
Ответим на два вопроса.
1. Если Христос на самом деле нарушил четвертую заповедь, тогда почему Он сказал: "Я соблюл заповеди Отца Моего" (Ин.15:10)?
2. Противник субботы говорит, что "закон" (при этом обозначая данным словом все нравственные и церемониальные законы) имел силу до распятия. Если же Христос нарушил четвертую заповедь, разве Он не стал грешником? Ответ может быть только один, однако мы знаем, что Христос не совершил никакого греха, и, следовательно, в логике того возражения, которое мы привели, есть что-то ошибочное. Откуда известно, что Иисус "нарушил четвертую заповедь"? Из вдохновенных строк Священного Писания?
Нет, только из обвинений тех, кто "самым строжайшим образом соблюдал субботу".
Однажды в субботний день, когда наш Господь находился в синагоге, к Нему подошел человек с больной рукой. Догадавшись, что Христос собирается исцелить увечного, некоторые из "строгих субботников" обратились к Учителю с таким вопросом: "Можно ли исцелять в субботы? Он же сказал им: кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее и не вытащит? Сколько же лучше человек овцы! Итак, можно в субботы делать добро" (Мф. 12:10-12). После этого Он тотчас исцелил увечного. "Фарисеи же, выйдя, имели совещание против Него, как бы погубить Его" (Мф. 12:14).
Еще один пример того, что Христос исцелял в субботу, содержится в Евангелии от Иоанна (см. Ин. 5:2-18). В 18-м стихе мы читаем, что, согласно понятиям иудеев, Христос "нарушал субботу".
Здесь, действительно, обвинение "строжайших субботников" содержится в библейском тексте, и наш критик, по-видимому, считает это вполне достаточным для того, чтобы заявить, будто Христос "нарушал четвертую заповедь". Невероятно!
Мы считаем, что на самом деле исцеление сухорукого доказывает прямо противоположное тому, что, по мысли некоторых, оно якобы означало (и об этом свидетельствуют следующие вопросы).
1. Если Христос на самом деле считал, что четвертая заповедь представляет собой всего лишь церемониальное установление, то почему Он не воспользовался этой превосходной возможностью для того, чтобы объяснить людям различие между церемониальными и нравственными заповедями? Сегодняшние противники субботы наверняка бы так и сделали, поскольку именно об этом они и говорят, утверждая, что в нарушении четвертой заповеди нет ничего предосудительного, поскольку по своей природе она церемониальна, тогда как нарушение любой другой означало бы грех, потому что все они по природе нравственны. Тем не менее Христос таким образом не рассуждал. 2. "Можно ли исцелять в субботы?" - спросили фарисеи Христа. Когда, стоя у колодца, самарянка спросила Христа о том, где надо поклоняться Богу (вопрос, который в течение долгих лет на самом деле имел большое значение), Христос коротко ответил, что наступает время, когда этот вопрос потеряет свой смысл. Если Он собирался отменить закон о субботе на кресте, то почему не сказал то же самое "строжайшим субботникам", обратившимся к Нему? Вместо этого, не дав никакого намека на возможное упразднение, Христос ответил, что "можно в субботы делать добро". Нет никаких оснований полагать, что Христос воспринимал Себя как нарушающего субботу, - напротив, Он раскрывал ее подлинный смысл. В Его истолковании, а также в том чудотворном действии, которое за ним последовало, нет ничего, что позволяло бы сделать вывод, будто суббота основывается на церемониальном законе. Когда речь заходит о законах нравственных, "делать добро" можно всегда.
Однако наши критики утверждают, что по своей природе суббота церемониальна, поскольку Христос сказал, что "священники в храме нарушают субботу, однако невиновны". Упоминание о священниках представляло собой всего лишь иллюстрацию к словам о том, что "можно в субботы делать добро". Противники Христа утверждали, что, трудясь в субботу, Иисус и Его ученики нарушают ее. Он напоминает им, что священники тоже в субботу работают, однако невиновны. Даже "строжайшие субботники" согласились бы с тем, что совершаемое священниками в субботу не нарушает закона, даже если каждую субботу этим священникам приходится трудиться, совершая жертвоприношения.
Когда Христос говорит о "нарушении", это слово надо понимать в контексте спора. По-видимому, ход Его рассуждений таков: если бы Он и Его ученики действительно нарушали бы субботу, тогда и действия священников тоже были бы нарушением. Говорить о том, что Христос на самом деле считал, будто священники (чьи субботние жертвоприношения не противоречили закону) оскверняли субботу, - значит делать совершенно необоснованный вывод. Получается, что сначала Христос говорит о том, что Бог дал Святой Закон для сохранения святости субботы, а потом сообщает, что Моисею дан еще один закон, который приводит к ее еженедельному осквернению. Кто хочет, может придерживаться такого вывода, но мы ему не последуем.
Подобно другим заповедям Декалога, заповедь о соблюдении субботы относительно коротка. В ней говорится о том, что в седьмой день человеку надо воздерживаться от всех своих трудов, однако Бог, давший закон, в то же время показал (например, через другие законы, данные Моисею, а также благодаря сказанному Христом), как именно следует понимать заповедь о субботе и как она связана с другими сторонами жизни. Тем не менее это не дает основания делать вывод, что повеление о соблюдении субботы было церемониальным. Иногда заповеди, нравственную природу которых наш критик признает, нуждаются в истолковании, чтобы человек понял, каким образом в тех или иных непривычных обстоятельствах осуществить их подлинное назначение. В пятой заповеди, например, категорично утверждается, что дети должны почитать своих родителей - в восточных странах эту заповедь могли понимать в самом широком смысле. Но как быть, если христианство проповедуется римскому миру, где родители вполне могут быть язычниками? Приводя начальные слова заповеди, Павел предваряет их собственным истолкованием: "Дети, повинуйтесь своим родителям в Господе, ибо сего требует справедливость" (Еф. 6:1), что дает возможность не слушаться родительских повелений, если они противоречат нормам христианской жизни.
Восьмая заповедь гласит: "Не кради". Разве существует более нравственное повеление! И тем не менее возможно ли, чтобы то, что человек считает нарушением данной заповеди, Бог таковым не считает? По-видимому, подобная ситуация возможна, потому что Моисею, например, было велено сказать, что если человек идет через поле, принадлежащее кому-нибудь другому, он может утолить голод, срывая все, что на нем растет, но не должен ничего уносить с собой (см. Втор. 23:24, 25). Можем ли мы сказать, что если голодный человек съел какое-то количество винограда с поля своего ближнего, то тем самым он пренебрег законом против воровства или же нарушил его? Нет, не можем. Почему? Потому что Бог, давший этот закон, возвестил, что, несмотря на сторонников "строжайшей честности", такой поступок закону противоречить не будет. То же самое верно и по отношению к заповеди о субботе. Ни Христос, ни священники не нарушили ее и не осквернили, поскольку Бог, Который ее дал, сказал, что работа священников и работа Христа, совершавшаяся в этот день, не является незаконной.
Наш критик может сам решить, что ему делать: или утверждать, что четвертая заповедь церемониальна, и, следовательно, соглашаться с тем, что такова и восьмая заповедь, или признать, что восьмая заповедь имеет нравственный характер и, следовательно, таковой является и четвертая. Он, правда, уже заявил, что все заповеди Декалога, кроме четвертой, имеют нравственную природу, но если быть последовательным, то ему надо присовокупить ее к остальным.
Возражение 28
Несмотря на то, что Декалог был упразднен на кресте, девять из Десяти Заповедей вновь обрели силу в Новом Завете и являются обязательными для христиан, тогда как четвертая заповедь таковой не является, и, следовательно, нам не надо ее соблюдать.
В такой аргументации сокрыты две ошибки. Люди нередко полагают, что Ветхий Завет уже утратил свою силу, в то же время Новый Завет воспринимают как актуальный. Многие почти бессознательно стремятся преуменьшить значение Ветхого Завета и рассматривать его как нечто несущественное и полностью вытесненное Новым. Если с этим связывается точка зрения, согласно которой Декалог относится к Ветхому Завету, то таким образом подготавливается почва для рассуждений, которые изложены в приведенном нами возражении. Однако мы уже показали (см. Возражение 5), что Десять Заповедей не относятся к Ветхому Завету и что Новый Завет никоим образом не замещает Ветхий (см. Возражение 1). Если мы четко будем придерживаться той мысли, что и Ветхий и Новый Заветы являются нашими богодухновенными проводниками, приведенное возражение утратит почти всю свою силу.
Утверждается, что Десятисловие было упразднено на кресте, однако мы уже отмечали (Возражения 24 и 25), что сторонники данной точки зрения признают: в девяти из Десяти Заповедей утверждаются вечные нравственные принципы, или законы. Таким образом, они оказываются в курьезной ситуации, заявляя, что можно упразднить вечное. По крайней мере, логика их аргументов именно такова. Вероятно, они не решаются это признать? Тогда зададим такой вопрос: каким образом можно упразднить Закон Божий, не упразднив Десяти Заповедей, из которых он состоит? Ответ может быть только один, и, по-видимому, критик сам это прекрасно понимает, поскольку говорит о повторном утверждении девяти заповедей из десяти. Он стоит перед нелегким выбором: для того чтобы разделаться с заповедью о субботе, ему надо упразднить Декалог, но это приводит к нравственному хаосу, и поэтому ему тотчас необходимо вновь утвердить девять из Десяти Заповедей. Однако такая логика заставляет прийти к совершенно неправдоподобному выводу: вечные нравственные принципы, или законы, сначала были упразднены, а затем (что тоже совершенно невероятно) утверждены заново.
Относительно вечных нравственных законов, лежащих в основе девяти заповедей, надо помнить два положения:
1. По существу они охватывают собой все нравственное поведение в целом;
2. Поскольку они представляют собой вечные нравственные принципы, в них выражается Божья сущность (что всегда утверждали христианские богословы), и они руководят поведением всех существ во Вселенной, имеющих нравственное чувство.
В свете этих бесспорных фактов утверждение о том, что Закон Божий был упразднен на кресте, становится чудовищным и даже кощунственным. Изменилась ли нравственная сущность Бога, когда Христос умер на кресте? Такой вопрос представляется богохульным, однако пока Божья сущность остается неизменной, неизменны и нравственные принципы, которые берут в ней свое начало.
Пока Бог с отвращением воспринимает ложь, воровство, убийство, прелюбодеяние, алчность, поклонение лжебогам и т. д., Вселенная даже в самых отдаленных своих уголках будет управляться нравственными законами, направленными против этих злодеяний. Однако нам говорят, что Декалог был упразднен на кресте, а это значит (если эти слова действительно что-нибудь означают), что исчезли и запреты, содержащиеся в святом законодательстве. Итак, одно из двух: либо заповеди были упразднены, либо они сохранили всю свою силу. Третьего не дано. Надо, например, однозначно решить, была ли упразднена шестая заповедь, запрещающая убийство. И так со всеми остальными.
Стремясь избежать этого ужасного вывода, неизбежно вытекающего из самой логики рассуждений, критик торопливо обращает внимание на теорию последующего введения в силу упраздненных заповедей. Со стороны может показаться, что ничего страшного не случилось, ведь если заповеди вновь обретают свою силу, то нравственный закон по-прежнему продолжает царствовать во Вселенной. Однако не все так просто.
Дело в том, что апостолы, чьи слова цитируются, для того чтобы доказать возобновление девяти заповедей из десяти, написали свои богодухновенные рукописи спустя 20, 30, 40 и более лет после распятия. Этот простой исторический факт приводит к совершенно фантастическому заключению, согласно которому весь мир, а может быть, и вся Вселенная в течение этого периода были свободны от соблюдения великих нравственных законов. Если, например, мы спросим оппонента, считает ли он, что (поскольку с его точки зрения Декалог упразднен) можно убивать, красть, лгать и т. д., он конечно же ответит, что так не считает, и скажет, что Новый Завет вновь утвердил законы, направленные против этих злодеяний. Затем он, наверное, сошлется на отрывок из Послания к Римлянам (Рим. 13:9), где все эти преступления однозначно запрещаются. Но все дело в том, что, согласно общепризнанной точке зрения, апостол Павел написал это послание около 58 года новой эры. Что происходило в период между этой датой и годом распятия?
Однако сторонников теории возобновления заповедей ждет еще одна трудность. Они изо всех сил стараются отыскать в Новом Завете точное повторение всех девяти заповедей, и поэтому обычно обращаются и к словам Христа, записанным в четырех Евангелиях. Но ведь эти слова Христос произнес до Своего распятия! Нельзя говорить о повторном утверждении закона до того, как он был упразднен. Точно так же невозможно сохранить последовательность аргументации, если, с одной стороны, утверждать, что крест отъединил старое от нового (со всем тем, что становится новым в момент воскресения), а с другой - ссылаться на слова Христа, сказанные до распятия как доказательство нового, вновь утвержденного закона.
Однако это еще не все. По сути дела, сторонники данной теории не могут найти в Новом Завете ясного и достаточно подробного повторения второй заповеди. Если мы, протестанты, хотим со всей убедительностью осудить Рим за изображения, которые используются в католических храмах, нам придется обратиться к Декалогу. Странно, что вновь утвержденный закон должен полностью соответствовать любой ситуации, которая сложилась в христианскую эру. Окажется ли наш критик настолько смелым, чтобы заявить, что, излагая вторую заповедь, Бог вдавался в ненужные подробности или что, вдохновляя новозаветных авторов, Он не призвал их к той конкретности, которая была необходима? Оба вывода богохульны, и ни один из них мы не принимаем.
Говоря об одинаковом авторитете Ветхого и Нового Заветов (см. Возражение 1), мы подчеркивали, что новозаветные авторы даже не намекают на то, будто они утверждают какое-то новое законодательство или дают нам новое откровение, упраздняя прежнее откровение во всех областях духовной жизни. Стремясь наглядно проиллюстрировать свои доводы, они приводят много отрывков из Ветхого Завета и порой - из Декалога. Иногда это довольно короткие цитаты, иногда более развернутые. Такой подход как раз и объясняет, почему заповеди не приводятся дословно и не имеют той формы, в которую они облечены в Ветхом Завете. Разве была какая-либо необходимость в дословном цитировании? Новозаветные авторы просто отсылали своих читателей к Писанию, которое в то время представляло собой Ветхий Завет, где и можно было найти более подробное и точное изложение упомянутой апостолами заповеди.
В свете приведенных фактов нет никакого смысла утверждать, что в Новом Завете четвертая заповедь не была возобновлена.
Однако, желая показать, что данное возражение лишено всякого правдоподобия, в заключение отметим, что Новый Завет не обходит стороной и эту заповедь. Более того, на нее он ссылается так же часто, как и на остальные. Обратим внимание на следующие моменты.
1. "Суббота для человека", - возвестил наш Господь (Мк. 2:27). Марк записал эти слова спустя немало лет после распятия, однако он не чувствовал никакой необходимости оговориться и сказать, что суббота предназначалась для человека только до креста. Поскольку Марк ничего подобного не сказал, то какой вывод могли сделать его читатели, обратившись к данному высказыванию Христа? Наверное, решили, что слова нашего Господа по-прежнему имеют силу и суббота сохраняет свое значение. Да, иногда новозаветные авторы ничего не говорили о субботе, однако это было не то молчание, которое имеет в виду наш критик.
2. Матфей в своем Евангелии оставляет слова Христа о том, что определенные вещи можно делать и в субботу (см. Мф.12:12). Но если суббота упразднена на кресте, то Матфей непременно должен был бы тут же пояснить христианам первых веков, которые могли обратиться к его сочинениям в самых дальних уголках мира, что весь спор о делах, допустимых в субботу, и делах, запрещенных в этот день, представляет собой всего лишь небольшой экскурс в историю, поскольку вскоре после этого высказывания Христа суббота была упразднена. Но так как Матфей ничего подобного не сообщил, его читатели вполне естественно могли прийти к выводу, что им надо внимательно следить за тем, чтобы в вопросе о субботе следовать словам Иисуса.
3. Описывая Своим ученикам грядущее разрушение Иерусалима и предупреждая, что им придется бежать при приближении римского войска, Христос добавляет: "Молитесь, чтобы не случилось бегство ваше зимою или в субботу" (Мф. 24:20). Иерусалим был разрушен в 70 году новой эры, и, таким образом, почти 40 лет ученикам предстояло молиться о том, чтобы их бегство не случилось в субботу. Но если суббота на самом деле была упразднена на кресте, то какой смысл во всем этом? Вопрос очень острый, и, пытаясь его как-то нейтрализовать, некоторые заявляют, что по субботам Иерусалимские ворота были закрыты. Однако Христос, для Которого не было никаких тайн в будущем, знал, что в 70 году новой эры иудеи выйдут на сражение с римлянами (см. Иосиф Флавий, Иудейская война, кн. 2, гл.19). Более того, повеление бежать обращено к "находящимся в Иудее" (Мф. 24:16), а Иудея, как известно, не была окружена стенами и воротами. Тем не менее жителям Иудеи надо было молиться о том, чтобы их бегство не совершилось в субботний день. Можно ли привести более ясное свидетельство того, что Христос выделял субботний день среди всех остальных? Читая призыв Христа молиться о том, чтобы бегство не совершилось в субботу, соотнося его со словами о том, что определенная деятельность в субботу все-таки допустима, и, наконец, не забывая, что оба изречения Матфей записал через несколько лет после начала христианской эры, мы не можем не прийти к выводу, что закон о субботе сохраняет для христиан свою обязательность. Матфей не сообщает ничего, что помешало бы нам сделать этот вывод.
Довольно трудно спокойно говорить об этом фантастическом домысле, гласящем, что Декалог был упразднен на кресте, а потом девять его заповедей вновь обрели силу. Быть может, какой-нибудь читатель, для которого безрассудство такой точки зрения несомненно, в недоумении спросит: неужели на самом деле было много протестантских руководителей, которые годами верили в это невероятное учение и учили ему? Нет, не так. Мы уже отмечали, что, согласно традиционной позиции протестантизма, Десятисловие всегда представляет собой обязательное правило для всех людей в любом возрасте, а упразднены были только церемониальные законы. Сторонники упразднения Декалога и его повторного утверждения на какой-то момент забывают об исторически сложившейся позиции протестантов по этому вопросу.
(Относительного одного новозаветного упоминания о субботе, которое якобы поддерживает мысль об ее упразднении на кресте, см. Возражение 29.)
Возражение 29
В Послании к Колоссянам (Кол. 2:14-17) Павел однозначно заявляет, что суббота была упразднена.
Данный отрывок гласит: "Истребив учением бывшее о нас рукописание, которое было против нас, и Он взял его от среды и пригвоздил его ко кресту; отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовал над ними Собою. Итак, никто да не осуждает вас за пищу, или питие, или за какой-нибудь праздник, или новомесячие, или субботу: это есть тень будущего, а тело - во Христе" (Кол. 2:14-17).
Рассматривая Возражение 2, мы пришли к выводу, что существует два закона - нравственный и церемониальный и что Христос упразднил только церемониальный. Анализируя Возражение 11, мы выяснили, что в упомянутом отрывке из Послания к Колоссянам Павел говорит о церемониальном законе. Касаясь Возражения 26, мы пришли к выводу, что церемониальный закон предусматривал соблюдение некоторых годовых суббот. Таким образом, мы с полным основанием можем заключить, что в рассматриваемом нами отрывке Павел даже вовсе не касается субботы - седьмого дня.
Если бы в данном случае Павел имел в виду еженедельную субботу, о которой упоминается в Декалоге, то единственный вывод, к которому можно было бы прийти, заключался бы в том, что в христианскую эпоху не было никакого еженедельного святого дня отдохновения. Но ведь христианам ясно, что это не так! Строгие законы о соблюдении воскресного дня, с которыми пришлось столкнуться всем предшествующим поколениям в различных христианских странах, являются воинствующим, тревожным и даже позорным доказательством того, что, по общему мнению, существование еженедельного святого дня было вполне оправданным и основывалось на Писании. Во многих случаях, отстаивая свою позицию, сторонники воскресенья, прежде всего, ссылались на то, что в Десятисловии говорится о еженедельном святом дне. Сам факт того, что они связали "первый день недели" с заповедью, гораздо красноречивее, чем им кажется, доказывает, что обязанность соблюдать еженедельный святой день изложена в четвертой заповеди Закона Божьего.
Несмотря на то, что адвентисты седьмого дня последовательно заявляют о том, что законы о соблюдении воскресенья являются нарушением свободы совести, они охотно соглашаются, что, в общем и целом, люди, принимавшие эти законы, действовали исходя из своей доброй веры и согласно собственному восприятию повелений Библии. Если наш критик не станет утверждать, что истинный смысл слов, сказанных Павлом, открылся ему только сейчас и что все его предшественники, соблюдавшие воскресенье, этого смысла не понимали, ему придется признать, что они гнусно лицемерили и бросали вызов Писанию. Павел говорит: "Итак, никто да не осуждает вас... за какой-нибудь праздник... или субботу". Однако законы о воскресенье осуждают тех, кто соблюдает святой субботний день, причем довольно сурово.
В целом, весь христианский мир никогда не считал, что сказанное Павлом стирает всякое различие между днями и что в христианскую эпоху можно было совершенно безнаказанно не соблюдать никакого святого дня. На самом деле некоторые богословы (и об этом свидетельствуют библейские комментарии) считали, что слова Павла оправдывают возвращение к субботе - седьмому дню, однако после этого они всегда спешили добавить, что в христианскую эпоху речь идет о какой-то новой субботе. Однако поступая таким образом, они вели себя неискренне. В словах Павла не содержится даже намека на какой-то новый святой день. Он говорит лишь об упразднении определенных святых дней, и если в своих рассуждениях мы хотим быть честными, то следует признать, что, поскольку мы должны и в христианскую эпоху соблюдать святой день, основание для этого надо искать в законе, который по своей значимости выходит за пределы того, о чем говорит Павел. Таким законом является Декалог, который в данном отрывке из Послания к Колоссянам Павел не рассматривает.
С этой точкой зрения согласны самые видные комментаторы Библии, и наш анализ мы хотели бы закончить их словами.
Рассматривая этот отрывок, методист Адам Кларк (Clarke) пишет: "Здесь нет никакого намека на то, что суббота была упразднена и что с наступлением христианства ее нравственный смысл утратил свою силу".
Комментируя этот же отрывок, Джемисон (Jamieson), Фоссе (Fausset) и Браун (Brown), отметив, что празднование ежегодных суббот "пришло к концу вместе с иудейскими обрядами, к которым они принадлежали", тотчас добавляют: "Что касается еженедельной субботы, то она зиждется на более прочном основании, поскольку была утверждена в Едеме в память о завершении творения в шесть дней".
Альберт Барнс (Barnes), известный библейский комментатор Пресвитерианской церкви, отмечает: "Из этого отрывка (Кол. 2:16) вовсе не следует, что он [Павел] учил, будто нет никакой необходимости соблюдать определенное святое время, поскольку нет даже малейшего основания допускать, что он перестал считать обязательной для человечества одну из Десяти Заповедей... Он имел в виду не нравственный закон, не Декалог, а то огромное количество дней, которое евреи соблюдали как праздники, усматривая в них часть своего церемониального и прообразного закона. Никакую часть нравственного закона, ни одну из Десяти Заповедей нельзя назвать "тенью будущего". Исходя из природы нравственного закона, они обладают непреходящим и всеобщим значением".
Возражение 30
"В Новом Завете слово "суббота" встречается около 60 раз, и адвентисты считают, что во всех случаях, кроме одного, речь идет о еженедельной субботе. Они настаивают, что в одном случае, где употребляется то же самое слово, обозначающее субботу (Кол. 2:16), речь идет о чем-то другом. Почему они так считают? Быть может, потому, что именно этот стих... полностью опровергает все их аргументы относительно необходимости соблюдения субботы христианами?"
Выдающиеся комментаторы Библии, которых мы процитировали, отвечая на предыдущее возражение, признают, что в 59 случаях речь идет о еженедельной субботе, однако в то же время заявляют, что в 60-м отрывке имеются в виду годовые субботы. Тем не менее у них нет никакого интереса доказывать что-нибудь в пользу еженедельной субботы, поскольку все они соблюдают воскресенье.
Не секрет, что греческое слово, переведенное как "суббота" в Новом Завете, означает просто "отдых" и не содержит никаких указаний на то, о каком именно отдыхе идет речь и какой день имеется в виду. Христиане, говорящие на греческом языке, правильно определили смысл этого слова на основе контекста (так поступаем и мы со многими словами). Для того чтобы пояснить сказанное выше, отметим, что слово "день" требует определенного контекста, который позволял бы определить, о каком периоде времени идет речь. Это может быть светлая часть суток, все сутки целиком или какой-то неопределенный период, который имеется в виду, когда мы, например, говорим о "великом дне и эпохе, в которой живем". Однако если какой-нибудь писатель 59 раз употребляет слово "день" как обозначение суток, это вовсе не означает, что, употребив его в 60-й раз, он будет иметь в виду тот же самый период времени. Все решает контекст. Если, например, какой-нибудь автор написал: "День клонился к закату, и на западе горизонт заалел отраженным светом заходящего солнца", то можно сказать, что упоминание о зареве и заходящем солнце вполне ясно указывают, что под словом "день" подразумеваются не сутки, а только их светлая часть. Если автор 59 или даже 559 раз употребил это слово в значении "сутки", нам все равно надо признать, что в данном случае речь идет только об их светлой части.
По сути дела, в рассматриваемом нами случае мы должны прийти к выводу, который прямо противоположен выводу нашего оппонента. Он признает, что в 59 случаях, когда упоминается "суббота", речь идет о еженедельной субботе - седьмом дне. Ни один из упомянутых текстов никак не предполагает, что эта суббота утратила, утрачивает или собирается утратить что-либо из той святости, которая ее до сих пор отличала. Следовательно, если Новый Завет на самом деле учит о том, что суббота упраздняется, такое учение должно содержаться в последнем, 60-м отрывке.
Сейчас мы не говорим о том, что кто-то всерьез пытался обосновать мысль об упразднении субботы ссылками на какой-либо из упомянутых 59 отрывков. Ограничиваясь упоминанием 60-го отрывка (Кол. 2:16), критики открыто полагаются на "именно этот стих", который якобы "полностью" разбивает все адвентистские "аргументы относительно необходимости соблюдения субботы христианами".
Одному отрывку они придают чрезвычайно большое значение, однако мы с удивлением обнаруживаем, что спор о значении слова "суббота" в Новом Завете, с их точки зрения, можно свести именно к нему. Если он на самом деле учит об упразднении субботы, то представьте, какое потрясение пережили бы христиане, разбросанные по всей Римской империи, если бы Послание к Колоссянам в виде рукописных копий попало в другие церкви. Они, наверное, говорили бы примерно так: "Мы прочитали все Писание от Моисея до Малахии, и везде подчеркивается необходимость святить субботу - седьмой день, о которой говорится в Декалоге. Мы прочитали много отрывков о субботе в трудах апостолов, но нигде не обнаружили даже намека на то, что суббота упразднена на кресте. Почему они не сделали этого во всех 59 отрывках?"
Но считали ли первохристиане необходимым поднимать такой вопрос? Нет. Из сочинений апостолов они знали, что Христос упразднил церемониальные ритуалы и обряды и, кроме того, им, как почти всем в Римской империи, было известно, что эти обряды включали в себя правила, касающиеся пищи, пития, различных праздников, новомесячий и годовых суббот. Поэтому остается спросить: когда в Послании к Колоссянам они читали, что обряды, касающиеся всего перечисленного, упраздняются, к какому выводу относительно значения суббот они могли бы прийти на основании контекста? Каков был бы их вывод? Он был бы точно таким же, какой сделали бы мы, если бы, прочитав 59 отрывков, в которых говорится о "дне" в смысле суток, наткнулись на 60-й, где о "дне" говорилось бы в контексте вечерней зари и заходящего солнца. Они пришли бы к выводу, что речь идет о другом периоде времени и что Павел говорит о годовых субботах.
Возражение 31
Многие, обратившиеся в христианство во времена апостолов, вышли из язычников и жили в странах, где о соблюдении субботы ничего не было известно. "Казалось бы, надо было призвать их к соблюдению какого-то конкретного дня, однако Новый Завет не говорит на эту тему ни слова". Если суббота до сих пор имеет силу, то почему о ней ничего не упоминается в ответе Христа богатому юноше (см. Мф. 19:17-27), в евангельском поручении (см. Мф. 28:19), в день Пятидесятницы (см. Деян. 2), а также в решении Иерусалимского собора (см. Деян. 15)?
Перед нами всего лишь вариант того утверждения, которое делалось в связи с несколькими возражениями. Церковный деятель, который в ложном рвении противостоит субботе, обычно тоже считает, что первый день недели в духовном смысле занимает среди семи дней какое-то особое место. То, что новозаветные авторы нигде не подтверждают заповедь о субботе, ему кажется очень знаменательным, однако его нисколько не удивляет, что как ветхозаветные, так и новозаветные авторы ничего не говорят о соблюдении воскресенья. Полное молчание всего Писания относительно воскресенья в большей степени убеждает его в необходимости соблюдения этого дня, чем грозный гром Синая, подтвердивший святость субботы и эхом отозвавшийся на страницах Священного Писания. Почти невозможно избавиться от мысли, что, постоянно повторяя об отсутствии в Новом Завете указания соблюдать субботу, наш критик просто хочет отвлечь внимание от того факта, что, от Книги Бытие до Откровения, Библия ни слова не говорит о необходимости соблюдения воскресенья.
Но как быть с теми обращенными из язычества, которым надо дать наставление о еженедельном святом дне? Они, вне всякого сомнения, в таком наставлении нуждались. Итак, если святить надо воскресенье, то где апостольское наставление на этот счет? За исключением отрывка из Первого послания к Коринфянам (1 Кор. 16:1-3), в котором говорится, что в первый день надо собирать подаяние для бедных христиан Иерусалима, нет никаких намеков на то, что апостолы по каким-либо соображениям (светским или религиозным) когда-нибудь призывали какую-нибудь христианскую церковь что-либо делать или не делать в первый день недели. (Относительно упомянутого отрывка (1 Кор. 16:1-3) см. Возражение 42.) Все это поистине странно. Никакой заповеди, никакого наставления! Наши поиски окажутся напрасными, и мы не обнаружим не только заповеди о воскресенье, но и никакой формулы служения, никакого намека на святость этого дня, никакого совета относительно того, как его проводить. Опять ясно одно: церкви, сформировавшиеся среди язычников, никогда ни в какой форме не нашли бы в сочинениях апостолов никакой мысли о святости воскресенья.
Но что можно сказать о субботе? Они нашли бы 59 упоминаний, описывающих ее как еженедельный день служения, в который Павел и другие проповедовали, наверное, чаще всего. У Луки они прочитали бы о субботе по заповеди (см. Лк. 23:56). В большинстве из 59 отрывков о субботе говорится почти мимоходом, и, значит, авторы уверены, что их читатели и без того знают о субботе. Но как христиане, обратившиеся из язычников, знали бы о ней, если бы им об этом не говорили?
Завершая свое служение, Павел заявлял, что проповедовал, "ничего не говоря, кроме того, о чем пророки и Моисей говорили, что это будет" (Деян. 26:22), - и в этом он следовал нашему воскресшему Господу, Который, "начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании" (Лк. 24:27). Слушая Его, ученики усматривали в Его словах образец для своей проповеди, а Писание, которое они толковали, было, конечно же, тем, что мы называем Ветхим Заветом.
Чтобы учить Ветхому Завету, Павлу и другим апостолам надо было носить его с собой, и, завоевывая сердца новообращенных, разве они не призывали их читать Писание? Вывод может быть только один. Христианство всегда было религией книги, религией откровения, и нет нужды добавлять, что, когда эти новообращенные читали Писание, они в самом средоточии Декалога, конечно же, находили заповедь о субботе. Поэтому они наверняка знали и понимали те 59 упоминаний о ней, которые содержатся в Новом Завете. Разве апостолы ощущали потребность вновь внушать необходимость соблюдения субботней заповеди? В свете всего сказанного аргумент, основанный на том, что Новый Завет ничего не сообщает об этой заповеди, утрачивает смысл.
Однако новообращенные язычники вполне естественно могли заключить из Писания, что субботу надо святить, и тогда довольно странным кажется молчание апостолов относительно ее упразднения, особенно если учесть, что они действительно (как утверждает наш критик) проповедовали о ее упразднении.
Пресвитерам Ефесской церкви Павел говорил, что "не пропустил ничего полезного" (Деян. 20:20). Но можно ли в Послании к Ефесянам найти место, где он говорил бы, что суббота, упомянутая в Декалоге, упразднена? Да, говорится об упразднении некоторых "заповедей" (Еф. 2:15), но мы уже выяснили, что он не имеет в виду Десятисловие (см. возражение 11). По отношению ко всем церквам, которые он духовно воспитывал, он не пропустил ничего полезного, однако из всех посланий, направленных этим церквам, лишь в одном Павел единожды упоминает об упразднении "суббот", и мы выяснили, что речь идет о годовых субботах (см. Возражение 29).
Мы видим, что сочинения Павла изобилуют рассуждениями о церемониальном обряде, который Бог дал Израилю на Синае. Средоточием его полемики с иудействующими вождями был ритуал обрезания. Он постоянно подчеркивает, что можно не обрезываться, что с наступлением христианской эры этот обряд упразднился. Толпы иудеев хотели убить его за это.
В то же время нельзя забывать, что иудеи, вероятно, держались субботы еще больше, чем обрезания. Они были готовы убить Христа за то, что Он исцелил в этот день больного. Следовательно, если бы Павел или другие апостолы сказали, что суббота, как и обрезание, упразднена, разве это не вызвало бы яростного протеста, который, наверняка, эхом отозвался бы на страницах Нового Завета, как и в случае с обрезанием? Повторяем: слово "суббота" в Новом Завете употребляется 60 раз, и только однажды говорится, что некоторые "субботы" упразднены. В тех случаях, когда слово "суббота" употребляется в контексте полемики, Христос не стремится доказать, что этот день упразднен, но хочет разъяснить, какие действия в субботу не противоречат закону. Мы снова видим, что молчание апостолов - это не довод против субботы, а, напротив, мощный аргумент в пользу того, что они никогда не выступали против нее.
В свете всего сказанного вряд ли есть необходимость вдаваться в каждую деталь тех конкретных текстов, которые приведены в возражении. Нам предлагают поверить, что, поскольку заповедь о субботе в них не упоминается, то, следовательно, в христианскую эру она не имеет силы. Пользуясь той же самой логикой, нам придется заключить, что, если в этих текстах не упоминается какая-нибудь другая из Десяти Заповедей, то, следовательно, она тоже силы не имеет. Например, в отрывке Мф. 19:17-27 не упоминается заповедь против идолопоклонства. Можем ли мы сказать, что она утратила силу? В евангельском поручении (см. Мф. 28:19) вообще не упоминается ни одна заповедь. В день Пятидесятницы Петр произнес большую проповедь (см. Деян. 2; 14-40), однако никакую заповедь не упомянул. На соборе в Иерусалиме апостолы решили "воздерживаться от идоложертвенного, и крови, и удавленины, и блуда, и не делать другим того, чего себе не хотите. Соблюдая сие, хорошо сделаете. Будьте здравы" (Деян.15:29). Здесь тоже не упомянута ни одна заповедь.
Наш критик считает, что девять из десяти заповедей Декалога сохраняют силу и в христианскую эру, хотя всех их вместе нельзя найти в упомянутых отрывках. Почему же нам не верить, что четвертая заповедь тоже обязательна, хотя в данных текстах она не упоминается?
Возражение 32
Если бы Павел жил в наше время, он осудил бы адвентистов седьмого дня, как осудил членов Галатийской церкви (см. Гал. 4:9,10).
Упомянутый отрывок читается так: "Ныне же, познав Бога, или, лучше, получив познание от Бога, для чего возвращаетесь опять к немощным и бедным вещественным началам и хотите еще снова поработить себя им? Наблюдаете дни, месяцы, времена и годы" (Гал. 4:9, 10).
Рассматривая Возражение 7, мы выяснили, что рабским игом тяготила людей бесконечная цепь церемониальных обрядов, исполнять которые было особенно трудно, потому что раввины привносили в них бесчисленные уточнения и добавления. Совершенно очевидно, что в данном случае Павел не упоминает о нравственном законе, потому что тот касается лишь одного дня - еженедельной субботы. Павел говорит о церемониальном законе, поскольку только в нем мы находим повеления о том, как соблюдать "дни, месяцы, времена и годы".
Разве мог Павел сказать, что суббота - седьмой день - представляет собой одно из "немощных и бедных вещественных начал" и что, соблюдая ее, мы себя "порабощаем"? Тот же Павел писал Тимофею о том, что "все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности" (2 Тим. 3:16), и поэтому апостол воспринимал субботу так же, как и пророки. Исайя, например, возвещает о том, что Господь называет субботу "святым днем" и призывает нас именовать ее "отрадою, святым днем Господним, чествуемым" (Ис. 58:13).
Христос умер на кресте, чтобы искупить людей от греха, освятить их, уничтожить в этом мире всякое подобие греха и возродить мир в его изначальной райской славе. Можно ли допустить, что Христос стремится упразднить субботу, которую Бог благословил и освятил в безгрешной красоте Едемского сада, которая служила Божьему народу знамением Его освящающей силы, соблюдение которой было заповедано как "сыновьям иноплеменников" (Ис. 56:6), так и самим иудеям, и которую надо будет соблюдать на обновленной земле? Противники субботы не делают серьезных попыток честно ответить на этот вопрос.
Но можно задать и другой: если Павел действительно осуждал тех, кто соблюдает субботу, то почему бы ему было не осудить соблюдающих воскресенье? Если в первом случае осуждение возможно, то разве нельзя сказать, что оно в той же мере возможно и во втором?
Однако давайте немного разовьем эту тему. Итак, Павел осуждает тех, кто "наблюдает дни... годы" и т. д. Что касается адвентистов седьмого дня, то характерной особенностью этой Церкви является несоблюдение многих святых дней, например, адвентисты не соблюдают Страстную пятницу и Пасху, хотя и придают огромное значение смерти и воскресению нашего Господа. Мы соблюдаем только один святой день, и совершенно ясно, что Павел не смог бы нас осудить наравне с галатами.
Интересно, что сказал бы апостол сегодня о соблюдающих воскресенье, которые все охотнее отмечают различные памятные религиозные дни и праздники? В одной современной протестантской газете появилась статья под заголовком: "Все большее внимание уделяется Великому посту". Там, в частности, говорится: "Великий пост занимает крайне важное место в календаре Римско-католической, Греко-католической, Епископальной и Лютеранской церквей" и затем добавляет: "В наших церквах Великий пост находит все большее признание". Другая протестантская газета, не довольствуясь призывом к соблюдению
воскресенья, Страстной пятницы, Пасхи, Рождества и Великого поста, убеждает соответствующим образом отмечать прочие праздники. В ней высказывается сожаление о том, что "в христианской мысли и церковных календарях дню Вознесения уже не придается надлежащего значения". В передовой статье говорится о преимуществах, которые, с точки зрения автора, приобретают люди, празднующие Рождество, Пасху и другие религиозные праздники, и на этой основе утверждается, что празднование дня Вознесения будет способствовать дальнейшему обогащению духовной жизни христиан.
Точно так же рассуждали и богословы Средневековья, умножая число святых дней и формируя Католическую церковь по тому принципу, который весьма резко осуждали Божьи пророки. И тем не менее эти цитаты мы привели не из трудов какого-нибудь средневекового католического писателя, а из редакционной статьи современной протестантской газеты "Christian Statesman". Эта газета представляет собой официальный печатный орган Национальной реформаторской ассоциации, которая активно стремится к тому, чтобы на законодательном уровне ввести строгое соблюдение воскресного дня во всех Соединенных Штатах и которая заявляет, что говорит от имени почти всех протестантских церквей страны.
Если слова апостола имеют отношение к сегодняшнему дню, мы хотим, чтобы беспристрастный читатель сам решил, кого Павел осудил бы: адвентистов седьмого дня или многочисленные протестантские общины, соблюдающие воскресенье.
Учитывая, что нередко адвентистов седьмого дня считают неполноценными христианами, потому что они не соблюдают Страстную пятницу, Пасху, посты и другие церковные дни и праздники, мы хотели бы спросить: каким образом можно осуждать адвентистов за то, что они не соблюдают различные религиозные праздники и в то же время считать, что Павел осудил бы их за соблюдение таких праздников?
Возражение 33
Ветхозаветные пророки предсказали, что настанет время, когда суббота будет упразднена (см., например, Ос. 2:11). На вопрос о том, "когда-то пройдет... суббота", пророк Амос отвечает, что это произойдет тогда, когда земля омрачится среди светлого дня (Ам. 8:5, 9). Как известно, земля погрузилась во тьму, когда распяли Иисуса, и, следовательно, суббота была упразднена на кресте.
К чести сторонников воскресного дня надо сразу сказать, что они не часто приводят это возражение. В упомянутом отрывке из Книги пророка Осии читаем: "И прекращу у нее всякое веселье, праздники ее и новомесячия ее, и субботы ее, и все торжества ее" (Ос. 2:11). Сравним сказанное с тем, что сказал Господь устами пророка Исайи: "К чему Мне множество жертв ваших? говорит Господь. Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота, и крови тельцов, и агнцев, и козлов не хочу. Когда вы приходите являться пред лицо Мое, кто требует от вас, чтобы вы топтали дворы Мои? Не носите больше даров тщетных: курение отвратительно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие - и празднование! Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня; Мне тяжело нести их. И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови. Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову. Тогда придите-и рассудим, говорит, Господь. Если будут грехи ваши как багряное, - как снег убелю; если будут красны, как пурпур, - как волну убелю. Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли" (Ис.1:11-19).
Перед нами картина Израиля-отступника, который, предавшись идолопоклонству и всем прочим беззакониям, продолжал формально соблюдать праздники, которые были ему заповеданы на Синае. Поступая таким образом, он насмехался над Божественными установлениями, и тогда Бог возвестил, что обрушит на него страшные суды. Господь прекратит нескончаемую череду празднований; не будет никакого веселья и умолкнут крики радости. Будут уничтожены даже "виноградные лозы" и "смоковницы" (Ос. 2:12). Господь отвратит Свои очи от израильтян и перестанет их слушать.
Когда были возвещены эти страшные пророчества? Незадолго до уничтожения Израильского царства с его столицей Самарией, и взятия в вавилонский плен жителей Иудейского царства, столицей которого был Иерусалим. Согласно библейским комментаторам пророчества находят свое истинное исполнение в этом страшном разрушении и пленении. Тем не менее все это случилось с Иудеей и Израилем за несколько веков до распятия. Таким образом, если допустить, что суббота упразднена, то это произошло на 500 лет раньше, а это никак не согласуется с теорией ее противников, согласно которой суббота была упразднена на кресте, и ей на смену пришло воскресенье.
Итак, в этих текстах предсказывается не упразднение субботы или какого-либо иного религиозного праздника, а порабощение мятежного народа.
Но что можно сказать о том вопросе, который задается в упомянутом отрывке из Книги пророка Амоса? Вместе с предшествующим стихом данный стих читается так: "Выслушайте это, алчущие поглотить бедных и погубить нищих, - вы, которые говорите: "когда-то пройдет новолуние, чтобы нам продавать хлеб, и суббота, чтобы открыть житницы, уменьшить меру, увеличить цену сикля и обманывать неверными весами"" (Ам. 8:4, 5).
В субботу ничего нельзя было продавать, однако безбожные торговцы, будучи не в силах справиться со своей жадностью, горели желанием как можно раньше начать торговлю. Именно потому они и спрашивали, когда окончится суббота. Утверждать, что этот вопрос обращен к пророку Амосу, и предполагать, что спрашивавшие хотели узнать, когда суббота будет упразднена вообще, совершенно необоснованно, и это не согласуется с очевидными фактами.
А действительно ли Амос предсказал мрак, который опустился на землю во время распятия Христа? Упомянув о жадности и беззаконии израильтян, пророк тотчас переходит к описанию тех наказаний, которые на них обрушатся: "И будет в тот день, говорит Господь Бог: произведу закат солнца в полдень и омрачу землю среди светлого дня. И обращу праздники ваши в сетование и все песни ваши в плач, и возложу на все чресла вретище и плешь на всякую голову; и произведу в стране плач, как о единственном сыне, и конец ее будет - как горький день" (Ам. 8:9, 10).
Пусть Амос сам и истолкует сказанное. Тремя главами раньше он касается тех же самых наказаний и говорит: "Горе желающим дня Господня! для чего вам этот день Господень? он - тьма, а не свет, то же, как если бы кто убежал от льва, и попался бы ему навстречу медведь, или если бы пришел домой и оперся рукою о стену, и змея ужалила бы его. Разве день Господень не мрак, а свет? он - тьма, и нет в нем сияния. Ненавижу, отвергаю праздники ваши и не обоняю жертв во время торжественных собраний ваших" (Ам. 5:18-21).
"За то Я переселю вас за Дамаск, говорит Господь; Бог Саваоф - имя Ему!" (Ам. 5:27).
Совершенно очевидно, что "затмение солнца" - это синоним сурового Божьего наказания, а заход солнца в поддень образно означает, что это наказание обрушится внезапно и совершенно неожиданно. Таким наказанием, такой внезапной тьмой, окутавшей Израиль, стало его "переселение за Дамаск". Эта кара обрушилась на Израильское царство приблизительно за семь веков до распятия.
Когда много лет спустя, собрав остаток израильтян, переживших вавилонский плен, Неемия попытался восстановить Иерусалим, он прежде всего стремился к тому, чтобы возродить истинное соблюдение субботы (см. Неем.13:15-22).
Возражение 34
Псалмопевец пророчествовал о том, что настанет новый день для поклонения (см. Пс. 117:22-24). Этот "день", о котором упоминается в 24-м стихе, относится только к воскресенью, к дню, когда Христос стал главою угла.
В упомянутом отрывке из Книги Псалтирь говорится следующее: "Камень, который отвергли строители, соделался главою угла: это - от Господа, и есть дивно в очах наших. Сей день сотворил Господь: возрадуемся и возвеселимся в оный!" (Пс.117:22-24).
Логика наших критиков такова:
1. Восстав из гроба, Христос стал "главою угла";
2. Он воскрес в воскресенье;
3. Выражение "сей день сотворил Господь" подразумевает сутки, состоящие из 24 часов, и относится к воскресенью;
4. Поэтому в воскресенье мы "возрадуемся и возвеселимся", соблюдая его как святой Божий день. Однако на самом деле в Библии нигде не говорится о том, что Христос стал "главою угла", воскреснув из мертвых. В Новом Завете о Христе часто упоминается как о "краеугольном" камне (Еф. 2:20; 1 Петр. 2:6), а также как о "главе тела Церкви" (Кол. 1:18). Тем не менее эти отрывки не связывают Его главенство с каким-либо одним Его действием или моментом времени. Контекст Послания к Колоссянам 1:18 показывает, что если и можно вести речь о каком-либо одном конкретном событии, то это - смерть Христа, совершившаяся в шестой день недели.
Верно, что Христос именуется "главою Церкви" (Еф.1:22) в контексте упоминаний о Его воскресении, однако если мы прочтем весь этот отрывок с 18 по 23-й стих, то станет ясно, что Павел говорит о целом ряде важных событий, связанных со Христом, которые даны в определенной последовательности, - не позволяя сделать вывод, что все они произошли в один и тот же день. Мы читаем, что Бог:
1. "Воскресил Его из мертвых";
2. "Посадил одесную Себя на небесах";
3. "Все покорил под ноги Его";
4. "И поставил Его выше всего, главою Церкви".
Продолжая исследовать другие послания Павла, мы со всей очевидностью убеждаемся, что Христос воссел "одесную" Бога как наш Первосвященник: "Главное же в том, о чем говорим, есть то: мы имеем такого Первосвященника, Который воссел одесную престола величия на небесах и есть священнодействователь святилища и скинии истинной, которую воздвиг Господь, а не человек" (Евр.8:1,2).
С уверенностью можно сказать, что Христос не начал Свое служение в то утро, когда воскрес. После воскресения Он еще сорок дней находился с учениками на земле.
Кроме того, фраза "и все покорил под ноги Его" напоминает нам другое высказывание апостола Павла о Христе: "Он же, принеся одну жертву за грехи, навсегда воссел одесную Бога, ожидая затем, доколе враги Его будут положены в подножие ног Его" (Евр.10:12,13).
Не вдаваясь в подробности, можно со всей уверенностью сказать, что слова Павла из Послания к Ефесянам (Еф.1:22) относительно главенства Христа над церковью не дают основания сделать вывод, что Христос обрел это главенство в день Своего воскресения. Более того, соответствующие отрывки из Послания к Евреям указывают на то, что совершился ряд последовательных событий, прежде чем это произошло.
Стремясь доказать, что Христос стал "краеугольным камнем" именно в первый день недели, то есть в день Своего воскресения, защитники воскресного дня иногда приводят и другой отрывок: "О Сыне Своем, Который родился от семени Давидова по плоти и открылся Сыном Божиим в силе, по духу святыни, через воскресение из мертвых, о Иисусе Христе, Господе нашем" (Рим. 1:3, 4). Данный отрывок является параллельным тому, который мы уже проанализировали (см. Еф. 1:19,20), и поэтому он не содержит никаких дополнительных доказательств в поддержку упомянутой теории.
Любое толкование, которое в поисках доказательств, пристально рассматривает какое-либо одно событие из жизни Христа, не принимая во внимание другие, по праву должно восприниматься с подозрением. Великий Божий план спасения человека предполагает целый ряд важных событий. Воплощение явилось событием чрезвычайной важности - без него о спасении не могло бы быть и речи. Не менее знаменательным является и распятие, потому что без пролития крови нет никакого прощения грехов. Равным образом громадное значение имеет и воскресение, потому что, если Христос не воскрес, нам, умершим во Христе, суждено погибнуть. И наконец, для того чтобы план спасения полностью осуществился, необходимо Второе пришествие, потому что тогда Христос придет "для ожидающих Его во спасение" (Евр. 9:28), чтобы исполнить Свое обетование, которое гласит: "Приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я" (Ин. 14:3). Именно тогда Он станет Царем царей, Господом господствующих и увидит, что все враги Ему покорились.
Только непреодолимым желанием наделить первый день недели той святостью, которая позволила бы требовать благоговейного отношения к нему, объясняется логика людей, которые пытаются создать впечатление, что все имеющее важное значение для спасения человека произошло в воскресное утро. Когда мы читаем Библию, такого впечатления не складывается. Да, Писания усматривают глубокий смысл в отверстом гробе, но для них также важны Вифлеемские ясли, Голгофский крест и небеса, которые свернутся в последний день, чтобы явить лик нашего Господа.
Это же относится и к той части аргумента, в которой исполнение упомянутого отрывка из Книги Псалтирь (Пс. 117:24) сводится к определенному дню, а именно, воскресенью. Давайте посмотрим, что имел в виду псалмопевец, когда говорил: "Сей день сотворил Господь: возрадуемся и возвеселимся в оный!" (Пс. 117:24).
Исследовав предыдущие и последующие стихи, мы видим, что в данном случае псалмопевец касается широкой темы спасения. В стихе 21 читаем: "Славлю Тебя, что Ты услышал меня и соделался моим спасением" (Пс. 117:21). 25-й стих гласит: "О, Господи, спаси же! О, Господи, споспешествуй же!"
А теперь сравним с этими отрывками новозаветный комментарий апостола Петра, который говорит: "Он есть камень, пренебреженный вами, зиждущими, но сделавшийся главою угла, и нет ни в ком ином спасения; ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись" (Деян. 4:11,12).
Приведенное высказывание позволяет сделать следующий вывод: псалмопевец говорит о дне спасения, который со всей определенностью будет обозначен во время пришествия нашего Господа - Спасителя людей. В Библии слово "день" часто используется для обозначения неопределенного периода времени. Например, мы читаем о "дне Господнем", "дне суда" и понимаем, что в данном случае речь идет о гораздо более длительном отрезке, чем 24 часа. Точно так же Библия говорит и о "дне спасения". В пророческой Книге Исайи мы читаем: "Так говорит Господь: во время благоприятное Я услышал Тебя, и в день спасения помог Тебе" (Ис. 49:8).
А теперь посмотрим, как это пророческое возвещение комментирует Павел, обращаясь к Коринфской церкви. Процитировав отрывок из 8-го стиха, апостол добавляет: "Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения" (2 Кор. 6:2). По словам апостола Павла, "день спасения", о котором писали пророки, наступил "теперь", когда спустя много лет после воскресения Христа он писал свое послание Коринфской церкви. Совершенно очевидно, что под словом "день" он понимал эру Божьей благодати, которая будет продолжаться до тех пор, пока не завершится время испытания человека.
Споря с неверующими иудеями, Христос говорил о тех, кто стал рабами греха, а также о том, каким образом они могут спастись: "Итак, если Сын освободит вас, то истинно свободны будете" (Ин. 8:36). Не сумев понять Божественного плана спасения, иудеи презрительно заявили, что они - дети Авраама и никогда не были ни у кого в рабстве. Тогда Иисус ответил: "Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой; и увидел и возрадовался" (Ин. 8:56). Провидческим взором увидев то время, когда Христос придет к людям, чтобы принести им спасение, Авраам "возрадовался". Совершенно очевидно, что "день спасения" начался до воскресения.
А теперь давайте сопоставим сказанное псалмопевцем с тем, что Христос сказал об Аврааме, помня, что псалмопевец, как и наш духовный отец Авраам, с нетерпением ожидал пришествия Мессии.
"Сей день сотворил Господь: возрадуемся и возвеселимся в оный!" (Пс. 117:24).
"Авраам, отец ваш, рад был бы увидеть день Мой; и увидел и возрадовался" (Ин. 8:56).
Перед нами совершенно очевидная параллель, и нет никакой необходимости продолжать исследование, чтобы выяснить значение слов псалмопевца.
Как отмечалось во вступительной части, некоторые рьяные сторонники соблюдения воскресного дня, стремясь во что бы то ни стало отыскать в Библии заповедь о соблюдении первого дня недели, обращаются к упомянутому отрывку из Книги Псалтирь и заявляют, что Библия повелевает нам "возрадоваться и возвеселиться" в воскресенье. Писание показывает, что Авраам "возрадовался" и "возвеселился" в связи с тем "днем", о котором говорил псалмопевец. Найдется ли среди защитников воскресенья столь мужественный человек, который стал бы утверждать, что Авраам соблюдал воскресный день? Нужно ли еще что-нибудь говорить по этому поводу?
Возражение 35
Известные астрономы выяснили, что наш мир "отстает" от остальной Вселенной на 24 часа. Библейские рассказы о том, как благодаря Иисусу Навину солнце задержалось в небе, и день длился 23 часа 20 минут, а также о том, как во времена Езекии оно вернулось вспять на 40 минут, объясняют причину отставания на указанные 24 часа. Отсюда следует, что евреи и адвентисты седьмого дня неправильно высчитывают время наступления субботы. Наш благословенный Господь, соединив субботу с первым днем недели, слил их в один славный день, в который Он воскрес из мертвых и который мы празднуем как субботу.
На это примечательное возражение можно дать следующий краткий ответ.
1. Данное возражение очень хорошо показывает, в чем самое слабое место любого звена такой аргументации. Согласно этому возражению суббота и воскресенье слились воедино задолго до того, как Христос воскрес. По существу это произошло во времена Иисуса Навина, и отчасти (дополнительные 40 минут) во времена Езекии. Рассуждая таким образом, наши критики пытаются доказать, что на самом деле евреи соблюдали воскресенье. Если это так, то сегодня почти все христиане не соблюдают ни субботу, ни воскресенье, потому что на самом деле они соблюдают
тот день, который следует непосредственно за днем, почитавшимся среди евреев святым. 2. Можно ли допустить, что, ответив на молитву Своего раба Иисуса, Бог настолько запутал исчисление времени, что теперь стало очень трудно, а, быть может, даже и невозможно исполнять заповедь, касающуюся соблюдения субботнего дня? Сегодня сторонники воскресенья вносят мелкие изменения в то, что они сами называют законничеством иудейской диспенсации, заявляя, что в ту пору господствовало строгое соблюдение закона в противоположность нынешнему периоду времени благодати. Они никогда не забывают напомнить нам о том, что в те времена соблюдение закона о субботе контролировалось так строго, что за его нарушение наказывали смертью. И тем не менее нас призывают согласиться с тем, что Моисей едва ли смог упокоиться до тех пор, пока Господь не сотворил чудо посредством Иисуса Навина, - то чудо, которое нарушило временной цикл и придало субботе подвижность, которая никогда не давала о себе знать в христианскую эру. По меньшей мере, никто никогда не заявлял, что в христианскую эпоху солнце останавливалось в небе. Мы читаем о том, как, исполнившись святого рвения ради Божьего дня, Неемия затворил Иерусалимские ворота, когда накануне субботы стало смеркаться. Какая прекрасная возможность предоставилась его противникам, которые могли бы напомнить ему, что совсем недавно во времена Езекии при наступлении субботы надо было учитывать разницу в 40 минут и, следовательно, поскольку решение данной проблемы остается весьма неопределенным, никто не должен и беспокоиться по этому поводу! Тем не менее, читая о споре Неемии с нарушителями субботы, мы не находим и намека на такие рассуждения. Здесь и в других местах на протяжении всего Ветхого Завета речь идет о том, что Бог повелел соблюдать субботний день и что не соблюдающие его будут наказаны. Ни Неемия, ни какой-либо другой богодухновенный автор ничего не знали о смещении бремени. Их весть исполнена глубокой убежденности в том, что суббота - это день с четко обозначенными временными границами, что ее наступление и окончание можно легко вычислить и в силу этого нет никакого оправдания тому, кто ее нарушил, и потому должен понести справедливое наказание.
3. В заключительных стихах главы 23 Евангелия от Луки и в начальном стихе 24-й главы вопрос о соблюдении определенного дня недели четко связывается с повелением о соблюдении субботы. Христиане едины в том, что Христа распяли в пятницу и что Он воскрес в воскресенье. Промежуточный день называется "субботой по заповеди". Итак, все ясно и просто, и любому, кто, размышляя о субботней заповеди, захотел бы развеять всякие сомнения на этот счет, надо всего лишь прочитать упомянутый отрывок из Евангелия от Луки. Для того чтобы у нас не возникало никаких сомнений относительно субботней заповеди, нам не надо быть астрономами, с головой уходить в изучение прошлого или развивать в себе способности к разрешению всех темных вопросов, касающихся хронологии. Лука, который вместе с другими евангельскими авторами оставил нам богодухновенный рассказ о нашем Спасителе, на котором основывается христианская религия, сообщает о существовании определенного дня, который называется "субботой по заповеди". Что касается сторонников воскресенья, то они почитают день, который следует после субботнего. Лука ничего не знал о слиянии дней, которое якобы произошло благодаря Иисусу Навину и Езекии. День, когда Иисус лежал во гробе, - это "суббота по заповеди", а следующий день Лука просто называет "первым днем недели".
4. Но, быть может, кто-нибудь спросит: "Как относиться к тем библейским текстам, в которых описывается происшедшее с Иисусом Навином и Езекией?" Считаем, что об этом нам не стоит тревожиться. Мы с готовностью принимаем эти тексты и верим им. Мы лишь настаиваем на том, что всему остальному, что сказано в Библии, тоже надо доверять. Библия сама всегда является своим самым лучшим истолкователем. Если, несмотря на необыкновенные и ошеломляющие чудеса, мы по-прежнему читаем о том, как Божьи пророки повелевают соблюдать конкретный святой день, а также у Луки узнаем, что седьмой день недели представляет собой субботу по заповеди, у нас складывается совершенно четкое представление о том, каким образом следовать Божьему повелению. Тень на солнечных часах Езекии никогда не предназначалась для того, чтобы бросить тень на субботу. Так же и Господь, желая помочь древнему воину одержать победу, сотворил изумительное чудо, однако сотворил не для того, чтобы современные воители искали в этом дополнительное оружие в своей битве против заповеди о субботе. По странной иронии долгий день той давней битвы каким-то образом сумел навсегда окутать тьмой субботу, и теперь мы якобы не знаем четких границ ни субботнего дня, ни воскресного.
5. Известно, что обращение к выдающимся ученым, которые якобы разделяют вашу позицию, всегда было излюбленным приемом в спорах. Быть может, какой-нибудь астроном, проследив определенные временные циклы на несколько тысячелетий назад, пришел к выводу, что между нашим миром и всей остальной Вселенной существует разница во времени в 24 часа. Мы говорим "быть может", потому что сами никогда не слышали о таком открытии. Но что из этого? Для того чтобы убедиться в существовании разницы во времени, нам не надо отправляться в межзвездное пространство. Достаточно пересечь Тихий океан, и это различие составит 24 часа. Однако, независимо от того, в каком полушарии мы находимся, по-видимому, не возникнет никаких затруднений в том, чтобы определять точное время. Например, сторонники соблюдения воскресного дня, живущие в Австралии, так же уверены, что они соблюдают первый день недели со дня воскресения, как и жители Англии. В обеих странах эта уверенность настолько велика, что в них были приняты законы, заставлявшие соблюдать именно этот день. Если, стремясь упразднить субботу, сторонники воскресенья поступают довольно-таки нечестно, предпринимая путешествие по всему миру (хотя при этом с воскресным днем всегда все остается в порядке), то что можно сказать о человеке, который, стремясь упразднить святой Божий день, стремится увлечь нас в неисследованные глубины межзвездного пространства?
Прямо сейчас мы хотели бы сказать, что любой человек, отваживающийся на широкомасштабное утверждение относительно точного соотношения времени между нашей солнечной системой и остальным мирозданием, утверждает то, что невозможно доказать. 6. И наконец, не надо забывать, что Библия исчисляет дни от одного захода солнца до другого, и, следовательно, чудесное удлинение дня, происшедшее в эпоху Иисуса Навина, не могло нарушить семидневного цикла. В конце концов мы имеем дело с Библией, а не с хронометрами, секундомерами и даже астрономами. Чтобы быть уверенными в том, что мы правильно отслеживаем святой субботний Божий день, нам не надо вникать в тайну долгого дня во времена Иисуса Навина.
Возражение 36
Суббота упразднена, так как апостол Павел утверждает, что с наступлением христианства все дни равнозначны (Рим. 14:5).
Прежде всего приведем упомянутый отрывок в его контексте: "Немощного в вере принимайте без споров о мнениях. Ибо иной уверен, что можно есть все, а немощный ест овощи. Кто ест, не уничижай того, кто не ест; и кто не ест, не осуждай того, кто ест, потому что Бог принял его. Кто ты, осуждающий чужого раба? Перед своим Господом стоит он или падает. И будет восставлен, ибо силен Бог восставить его. Иной отличает день от дня, а другой судит о всяком дне равно. Всякий поступай по удостоверению своего ума. Кто различает дни - для Господа различает; и кто не различает дней - для Господа не различает. Кто ест - для Господа ест, ибо благодарит Бога; и кто не ест - для Господа не ест, и благодарит Бога" (Рим. 14:1-6).
Далее в этой же главе Павел говорит о пище и питии (см. ст. 17, 21).
Павел поднимает вопрос о пище, питии, различных святых днях и советует никого "не осуждать" в этих вопросах. Этот совет очень сходен с тем, который он дает колоссянам: "Итак, никто да не осуждает вас за пищу, или питие, или за какой-нибудь праздник, или новомесячие, или субботу" (Кол. 2:16). Рассматривая Возражение 29, мы выяснили, что, обращаясь к колоссянам, Павел говорил о церемониальном законе, касающемся пищи, пития и религиозных праздников, и совсем не затрагивал нравственный закон с характерной для него заповедью о соблюдении субботы.
Однако давайте внимательнее присмотримся к приведенному отрывку из Послания к Римлянам. Павел говорит о человеке, который "немощен в вере". О какой вере идет речь? О вере в Христово Евангелие, которое учит нас, что все наши грехи будут прощены и что Господь принимает нас независимо от каких-либо дел закона. Некоторым евреям, долгое время пытавшимся соблюдать все обряды церемониального закона, поначалу, вероятно, не хватало веры, чтобы полностью постичь истину о том, что мы спасаемся только благодатью Божьей без каких-либо добрых дел с нашей стороны. Те, у кого вера была крепче, а также те, кто обратился из язычников, и, следовательно, никогда не пытались исполнять церемониальный закон, испытывали соблазн осуждать своих немощных единоверцев, которые по-прежнему придерживались определенных церемониальных установлений в том, что касалось пищи, пития и святых дней. Павел советовал оставить эту критическую позицию.
Суть приведенного отрывка заключается в следующей фразе: "Иной отличает день ото дня, а другой судит о всяком дне равно. Всякий поступай по удостоверению своего ума". Ключевые слова - "о всяком дне равно". Аргументы противников субботы вкратце можно изложить так: разве слова "всякий день" не охватывают все семь дней в неделе? И если верующий рассматривает все дни "равно", не означает ли это, что ни одному дню он не приписывает особой святости? Разве Павел не упрекает тех, кто готов осудить своих единоверцев за то, что они воспринимают "всякий день равно"?
Читатель наверняка заметил, что в Библии некоторые слова набраны курсивом. К ним относится и слово "равно". Слово, набранное курсивом, означает, что в оригинале его не было и оно добавлено переводчиком, чтобы лучше выразить мысль, которая, как ему кажется, присутствует в оригинале. Такой подход практикуется во всех переводах и является неизбежным. Добросовестные переводчики
Библии указывают, где они добавили то или иное слово, чтобы яснее обозначить смысл текста, как он им представляется. У нас нет никакой возможности узнать, использовал ли бы Павел слово "равно", если он был жив и говорил по-русски. Таким образом, факт, что никакую серьезную гипотезу нельзя построить всего лишь на одном слове "равно", весьма умаляет обоснованность вопросов, которые приводит наш критик.
Но, быть может, еще не растратив своей уверенности, он спросит у нас: разве фраза "всякий день" не означает, что речь идет о семи днях недели? "Разве Писание не подразумевает именно то, о чем оно говорит?" - добавит он. Это действительно так, но он забыл об одном: несмотря на то, что библейские авторы были богодухновенны, в своем стремлении сообщить людям небесную весть они использовали человеческий язык, который, как известно, представляет собой весьма неточное и изменчивое средство выражения мыслей. Кроме того, нам надо помнить, что в любом языке есть характерные идиомы и словосочетания, которые часто просто невозможно адекватно перевести. Например, прибегая к разговорному языку, мы можем сказать, что "дела идут через пень-колоду". Мы прекрасно понимаем, что это значит, но в то же время признаем, что если рассматривать каждое слово отдельно, то никакого смысла не обнаружишь.
Обращаясь к ученикам, Христос сказал, что Ему предстоит "быть убиту, и в третий день воскреснуть" (в английском переводе "через три дня". - Прим. пер.) (Мк. 8:31). Противник субботы, наверное, мог бы спросить: "Не означает ли выражение "через три дня" как раз то, о чем мы только что говорили? Иными словами, не означает ли оно, что это событие произойдет, по меньшей мере, на четвертый день или, быть может, позднее?" Однако давайте не будем торопиться. Библия сообщает нам, что Христос сказал ученикам и о том, что Ему должно "быть убиту, и в третий день воскреснуть" (Мф. 16:21). Почему критику не задуматься: может быть, слова "в третий день" - это как раз речевой оборот, представляющий особую сложность для переводчика? Лишь допустив, что фраза "через три дня" представляет собой еврейскую идиому, которая для иудеев была равнозначна выражению "в третий день", мы можем согласовать оба отрывка.
Воспользовавшись приведенной нами идиомой, можно сказать, что многие библейские фразы, действительно, весьма трудны для понимания, но если тщательно сравнивать один библейский отрывок с другим, учитывая не только построение различных фраз, но и ясно изложенные доктрины, художественная форма Библии будет вызывать у нас не больше беспокойства, чем художественная форма любой другой книги.
Нашему критику, настаивающему на том, что слова "всякий день" означают любой день недели, мы могли бы задать прямой вопрос: "Означает ли выражение "каждый день", использованное в Книге Исход (в русском Синодальном переводе "ежедневно". - Прим. пер.) все дни недели?" В 16-й главе Книги Исход рассказывается о том, как Бог дал евреям манну. Посредством Моисея Господь сообщил израильтянам, чтобы они выходили и собирали манну "каждый день" (ст. 4), однако когда настал шестой день, им было сказано, чтобы они собрали вдвое больше обычного, потому что в седьмой день на поле ничего не будет (см. ст. 22-26). Забыв об этом предупреждении, а может быть, проявив безрассудство, кое-кто из израильтян пошел собирать манну и в седьмой день, и тогда Господь, порицая их, спросил: "Долго ли будете вы уклоняться от соблюдения заповедей Моих и законов Моих?" (ст. 27, 28). В Библии ничего не сказано о том, чтобы какой-нибудь израильтянин, сославшись на то, что фраза "каждый день" означает каждый день в неделе, заявил, что, с его точки зрения, вполне уместно собирать манну и в седьмой день, как и во все остальные. Очевидно, что они ничего не слышали о современном доводе против соблюдения субботы.
Приведенный отрывок из Книги Исход ясно показывает, что иногда слово "каждый" может иметь вполне определенный смысл. Для того чтобы выяснить, имеет ли слово какие-нибудь смысловые особенности, надо прочитать фразу в контексте и сравнить один библейский отрывок с другим. То же самое верно и по отношению к слову "все". "Все мне позволительно", - сказал апостол Павел (1 Кор. 6:12). Какой-нибудь свободомыслящий человек, вырвав эту фразу из контекста, мог бы, наверное, попытаться доказать, что его распутная жизнь и постыдные дела тоже вполне "позволительны". Однако мы настаиваем на том, чтобы данный отрывок читался в контексте всего Писания, и, когда мы это делаем, никаких проблем не возникает. Мы понимаем, что в данном случае Павел говорит о том, что ему позволительно все, предусмотренное святым Законом Божьим, а также все те христианские дела и обычаи, которые этим Законом подразумеваются. Для того чтобы придать как можно больше силы тем словам, которые тотчас следуют за данным высказыванием ("но не все полезно") Павлу пришлось прибегнуть к столь всеобъемлющему утверждению.
Рассматривая отрывок из Послания к Римлянам с учетом этих простых правил библейского исследования, мы сумеем определить его истинный смысл. Выражение "всякий день" означает любой день, считавшийся святым с точки зрения церемониального закона, о котором здесь и говорится. Павлу не надо было оговариваться, что в данном случае речь не идет о седьмом дне, поскольку в этом споре еженедельная суббота просто не имелась в виду. Нигде в посланиях Павла она не является предметом спора.
Заканчивая анализ данного отрывка, приведем слова двух комментаторов. Сначала обратимся к методистскому исследователю Адаму Кларку (Clarke), который, в частности, сказал: "По-видимому, слово "hemera" ("день") в данном случае обозначает какой-то промежуток времени, праздник и тому подобное, и в этом смысле оно часто и используется. Здесь речь идет об иудейских установлениях и в особенности о таких их праздниках, как Пасха, Пятидесятница, Праздник кущей, новомесячие, юбилей и т. д. ...Обращенный язычник ценит каждый день, считая, что всякое время принадлежит Господу и каждый день надо посвящать Божьей славе и что, следовательно, все эти праздники не являются для него обязательными.
Мы (переводчики) добавляем здесь слово "равно" и вкладываем в текст смысл, который, я уверен, никогда и не предполагался, то есть что все дни равны между собой (включая даже субботу) и что каждый христианин может даже этот день по собственному усмотрению считать святым или не святым".
А теперь обратимся к комментарию Джемисона (Jamieson), Фоссе (Fausset) и Брауна (Brown), столь высоко ценимому в кругах фундаменталистов: "На основании этого отрывка, касающегося соблюдения праздничных дней, Альфорд (Alford), к несчастью, делает вывод, что подобный текст не появился бы, если бы закон о соблюдении субботы в той или иной форме сохранял свою силу в эпоху распространения Евангелия. Наверное, это было бы справедливо, если бы суббота являлась всего лишь одним из иудейских праздников, с чем, однако, нельзя согласиться хотя бы потому, что ее соблюдали уже во времена Моисея. Итак, если суббота древнее иудаизма, если даже при иудаизме она была включена в перечень вечных святынь Декалога, возвещенных (чего нельзя сказать ни о каком другом аспекте иудаизма) на Синае под громовые раскаты, если Сам Законодатель, будучи на земле, сказал: "Посему Сын Человеческий есть господин и субботы" (Мк. 2:28), нелегко доказать, что апостол якобы полагал, будто его читатели причисляют субботу к тем исчезнувшим иудейским праздничным дням, которые только по "немощи" можно считать еще имеющими силу - "немощи", которую, преисполнившись любви, должны просто терпеть те христиане, которые обрели больше света".
Если наш критик станет настаивать на том, что мы не имеем права осмыслять слова и фразы в определенном контексте и в соответствии с современным словоупотреблением, мы вправе спросить его: "Неужели вы считаете, что под выражением "повседневная одежда" имеется в виду одежда, которую носят каждый день, то есть все семь дней в течение недели? Если же нет, то зачем пытаться строить свою аргументацию на выражении "всякий день" из приведенного отрывка Послания к Римлянам (Рим. 14:5)?"
Возражение 37
Дни творения - это не сутки, насчитывающие 24 часа, а неопределенные временные периоды, длившиеся миллионы лет. Таким образом, стремясь обосновать святость седьмого дня в недельном цикле, адвентисты не имеют права обращаться к истории творения, описанной в 1-й главе Книги Бытие.
Если человек, отстаивающий эту точку зрения, придерживается эволюционной теории развития и не считает, что в Книге Бытие содержится достоверное историческое повествование, нет смысла пытаться оспорить его мнение. Для начала нам пришлось бы рассмотреть глобальный вопрос - является ли истинной теория эволюции и насколько достоверно библейское повествование, а это увело бы нас далеко за пределы данной книги. Тем не менее иногда такой аргумент приводят некоторые христиане, верящие в Библию, и вот к ним-то мы и обращаемся.
Проблема сформулирована таким образом, что может сложиться впечатление, будто на исходе земной истории адвентисты выявили тесную связь между неделей творения и еженедельной субботой. Все дело в том, что мы определили эту связь благодаря недвусмысленному тексту из Книги Исход, а также простому возвещению четвертой заповеди. "Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его" (Исх. 20:11).
Когда Бог обратился с этими словами к израильтянам, они поняли их в том смысле, что седьмой день недели благословлен - ведь именно этот конкретный день недельного цикла их призвали чтить. Если бы неделя творения не была буквальной (шесть дней Бог работал и на седьмой почил), тогда не было бы никакого смысла заповедовать израильтянам, чтобы они в память о творении также трудились шесть дней и праздновали седьмой. Утверждая, что дни творения представляют собой какие-то длительные периоды времени, мы тем самым разорвем связь между событиями творения и недельным циклом работы и отдыха - ту связь, которую установили не адвентисты, а Сам Бог.
Данное возражение заходит слишком далеко. Независимо от того, насколько рьяно почти все сторонники воскресенья пытаются доказать, что в христианскую эру суббота представляет собой что-то необязательное, они довольно едины в том, что ее соблюдение было непреложным фактом до Первого пришествия Христа. Если логика рассматриваемого нами возражения достоверна, то так могли бы рассуждать все благочестивые люди, жившие до Первого пришествия, и, следовательно, не было бы и речи о субботе во всей земной истории.
Трудно понять, каким образом тот, кто воспринимает библейское повествование как исторически достоверное, может предполагать, что дни творения представляли собой какие-то неопределенно долгие периоды времени, насчитывающие миллионы лет. Адам был сотворен на шестой день. Он прожил всего 930 лет. Задолго до достижения этого возраста он был изгнан из Едемского сада и в своем греховном состоянии воспитывал семью. Если верить данному возражению, то получается, что вся жизнь Адама заняла какой-то небольшой промежуток в этом шестом "дне", поскольку 930 лет - незначительный отрезок для периода, насчитывающего миллионы. Однако когда на седьмой день Бог почил и окинул взором прошедшую неделю, Он благословил этот день как вершину завершенного труда, следовательно, еще не существовало никакого греха, запятнавшего землю. Как мог Адам, безгрешная жизнь которого протянулась, по меньшей мере, за пределы недели творения, прожить всего 930 лет, если он прожил какую-то часть шестого дня и весь седьмой, которые насчитывают миллионы лет?
Весь рассказ о творении написан простым языком. В нем нет ничего, что давало бы повод думать, будто те или иные слова надо понимать в каком-то необычном смысле. Относительно каждого дня этой первой недели говорится: "И был вечер, и было утро", то есть так, как обычно протекает любой день. Однако "вечер" и "утро" составляют 24 часа, а не какие-то неопределенные периоды времени в миллионы лет.
На третий день на земле появились зелень, трава, деревья и другая растительность, которой был необходим солнечный свет, чтобы она могла расти и развиваться. Согласно повествованию о творении солнце появилось на следующий день. Можно ли предположить, что это произошло через миллионы лет? Если да, то в таком случае мы сталкиваемся с гораздо более изумительным чудом, чем допускает Книга Бытие: чудом растительного мира, веками цветущего без солнечного света!
Мы читаем, что на четвертый день "создал Бог два светила великие: светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью" (Быт. 1:16). Очевидно, что в данном случае слова "день" и "ночь" употребляются в том смысле, в котором мы употребляем их сейчас. Начиная с четвертого дня, "день" и "ночь" стали "управляться", однако, согласно повествованию, продолжительность этого четвертого дня, а также всех последующих была равна продолжительности любого из трех предыдущих: "И был вечер, и было утро: день четвертый" (Быт.1:19). А теперь пусть наш оппонент ответит на такой вопрос: если применительно к четвертому и всем последующим дням выражение "и был вечер, и было утро" означает обычный день, определяемый Солнцем и Луной, то почему точно такая же фраза употребляется раньше, когда речь идет о первых трех
днях, которые якобы представляли собой нечто совершенно иное? Можем ли мы предположить, что одна часть недели являла собой неопределенно долгий период времени, а вторая - обычные дни?
Есть ли смысл продолжать дискуссию? Для всякого, кто верит, что в Книге Бытие записана реальная история, не может быть никакого сомнения в том, что дни творения - обыкновенные дни. "Седьмой день" является такими же обычными сутками, содержащими 24 часа, как прочие. Те, кому не хочется святить этот день, предпочли бы потерять его в зыбких туманах неопределенных геологических эпох. Что касается нас, то мы предпочитаем верить недвусмысленному историческому повествованию, которое столь красноречиво резюмирует Сам Бог в четвертой заповеди: "В шесть дней создал Господь небо и землю... а в день седьмой почил".
Возражение 38
В четвертой заповеди выражение "день седьмой" означает просто один день из семи. Поэтому я сохраняю дух субботы, если соблюдаю какой-либо из этих дней. А разве воскресенье не является одним днем из семи?
Выражение "день седьмой" означает конкретный день, а не просто один из семи, и на этот счет есть несколько весьма серьезных доводов.
1. Те, кто верит в Библию, говорят о сотворении недели и считают, что ряд событий, которые тогда произошли, породили уникальный временной цикл - семидневную неделю. Можно ли утверждать, что суббота представляла собой просто один день из семи в той первой неделе? Нет, это был особый, седьмой, день, и нет никаких оснований считать, что в течение последующих недель, лет и веков он стал менее самобытным.
2. Суббота увековечивает память об определенном историческом событии - завершении сотворения этого мира. Памятные дни, если они на самом деле имеют какое-то значение, должны соотноситься с конкретной точкой во времени. Они должны напоминать о том или ином конкретном дне или моменте прошедшей истории. Для американцев, например, слово "четвертый" означает не четвертое число любого месяца, а 4 июля. Почему? Потому что много лет назад 4 июля произошло конкретное событие. Этот конкретный день отмечен законом как память о провозглашении Декларации независимости. Что бы мы подумали о человеке, который, сказав, что "четвертый" означает просто четвертый день творения, что таких дней было бесчисленное множество, в то же время связывал бы с этим днем какое-либо другое историческое событие и соблюдал закон, обособивший "четвертый" день как особый день в жизни нации?
И тем не менее находятся сторонники воскресенья, благочестивые и искренние люди, которые утверждают, что они исполняют четвертую заповедь, призывающую соблюдать седьмой день недели в память о творении, хотя на самом деле соблюдают первый день в память о воскресении.
Да, четвертая заповедь не говорит о том, что Бог благословил и освятил "седьмой день недели": она говорит просто о "дне седьмом". Стремясь этим воспользоваться, противники субботы заявляют, что слова "день седьмой" вполне обоснованно можно понимать как "один день из семи". Однако на самом деле выражение "день седьмой" означает седьмой день недели, и впоследствии для нас это будет очевиднее.
3. Заповедь о субботе отсылает к неделе творения, и, следовательно, выражение "день седьмой" надо понимать в историческом контексте этой недели. Бог почил не в какой-то день недели творения, но именно в седьмой день этой недели.
4. Пророки Божьи не возвещали перед Израилем ни о каком другом дне кроме дня седьмого - субботы. Когда некоторые израильтяне вышли в "день седьмой" собирать манну, они заслужили порицание. Когда один из них стал в субботу собирать хворост, его побили камнями. Когда израильтяне вернулись из вавилонского плена, и некоторые из них попытались торговать в субботу, их осудили. Сегодня ни сторонники воскресенья, ни соблюдающие субботу нисколько не сомневаются, что перечисленные ветхозаветные примеры, касающиеся нарушения субботнего дня, относятся к конкретному дню - седьмому дню недели. И этому дню недели. И горячо призывая к освящению этого конкретного седьмого дня недели, пророки могли сослаться только на четвертую заповедь, и поэтому мы с неизбежностью приходим к выводу, что эти богодухновенные Божьи люди под выражением "день седьмой" подразумевали вполне конкретный седьмой день. Разве кто-нибудь дерзнет усомниться в способности пророков правильно толковать смысл Божьих повелений? Разве это не их задача (среди прочих других) - с предельной ясностью объяснять человеку смысл святых Божьих заповедей?
5. Во всем христианском мире верят, что наш Господь лежал в гробе в седьмой день недели. Как описывает этот день Лука? Он называет его субботой, в которую "остались в покое по заповеди" (Лк. 23:56). Этого богодухновенного изречения достаточно для того, чтобы решить вопрос о том, что имеет в виду заповедь, когда говорит: "День седьмой - суббота". Речь идет о седьмом дне недели.
6. Мы уже отмечали: никто нисколько не сомневается, что от тех, кто жил до Христа, Божья заповедь требовала соблюдения седьмого дня недели. Иными словами, "день седьмой", упоминаемый в этой заповеди, бесспорно означал конкретный седьмой день недели. Исходя из этого, можно спросить: имеет ли какое-либо логическое обоснование утверждение, что когда Христос пришел, то четкая и конкретная заповедь внезапно стала неясной и расплывчатой и теперь означает просто какой-то день из семи? Во времена Христа и даже на протяжении почти шестнадцати веков после Него никому даже в голову не приходило делать столь странное заявление. Вплоть до 1595 года н.э. христиане и иудеи считали, что под выражением "день седьмой", упомянутым в заповеди, подразумевается седьмой день недели. Теория о том, что речь идет о каком-то дне недели, не имеет никакого библейского обоснования, и в течение пятнадцати веков после того, как последний из апостолов сошел в могилу, о ней никто даже не слышал.
7. Само выражение "день седьмой" со всей очевидностью показывает, что речь идет о конкретном дне, а не просто об одном из семи. Когда мы говорим товарищу, что живем в доме No 7 такого-то квартала, нам и в голову не приходит, что, придя в этот квартал, он начнет стучаться в каждую дверь, говоря, что ищет старого друга, который живет в седьмом доме и, стало быть, в любом из этих семи домов. Что бы мы подумали о таком приятеле? И что подумают наши соседи, глядя, каких друзей мы завели?
8. На протяжении многих поколений в большинстве христианских стран горячие сторонники воскресного дня добиваются принятия закона, обязывающего - хотя бы номинально - соблюдать воскресенье. Нередко основным аргументом в пользу принятия такого закона становится утверждение, что Бог повелевает соблюдать день отдыха каждую неделю. Единственная заповедь, на которую они могли сослаться, - это, конечно же, четвертая заповедь Декалога. Если им напомнить, что четвертая заповедь призывает чтить не первый день, а седьмой, выйти из затруднительного положения они могут, только заявив, что
эта заповедь просто подразумевает один день из семи. Им и в голову не приходит, что если Библия призывает святить просто какой-то день из семи, то они ведут себя заносчиво (не говоря уже о том, что совершенно непоследовательно), требуя от всех соблюдения какого-то конкретного дня. Тем не менее вплоть до наших дней история Церкви мрачно свидетельствует о том, что такие сторонники воскресенья, охотно признавая любой день недели за "день седьмой" в Законе Божьем, готовы посадить в тюрьму всякого, кто подобным образом захочет истолковать "первый день", о котором говорится в их законе о воскресенье.
А теперь скажем несколько слов о том, что касается соблюдения духа закона. Библия много говорит о букве и духе, и отдельные люди усвоили ошибочную идею, согласно которой дух закона значит меньше, чем его буква, по крайней мере в том, что касается Закона Божьего, и, в частности, закона о соблюдении Божьей субботы. Трудно представить, каким образом такая идея могла завоевать доверие. Быть может, это происходит потому, что некоторые под словом "дух" понимают нечто смутное, воздушное, ускользающее и призрачное и, следовательно, под соблюдением духа закона они понимают подчинение чему-то такому, что лишь отдаленно и призрачно напоминает закон.
Такое понимание весьма далеко от истины. Говоря о соблюдении "духа закона" (нельзя сказать, что в нашем разговорном языке это выражение является чем-то необычным), мы имеем в виду его соблюдение в самом полном и глубоком смысле. Возьмем, например, закон о 8-часовом рабочем дне, который сегодня принят во многих штатах. Соблюдая букву этого закона, работодатель может так усилить нагрузку, что в результате за положенные восемь часов "выжмет" из своих работников столько, сколько до этого они делали за 9-10 часов. В таком случае мы говорим, что он не соблюдает дух закона.
Вы думаете, что если бы такой работодатель соблюдал дух закона, то он был бы свободен от соблюдения его буквы, согласно которой 8 часов - самое большее, что он может требовать за день? Конечно, нет. Иными словами, соблюдение духа закона требует от человека гораздо больше, чем простое соблюдение его буквы.
В Библии содержится несколько примеров того, как этот принцип соотносится с Законом Божьим. В Нагорной проповеди Христос говорит, что заповедь "не убей" предполагает нечто гораздо большее, чем простое воздержание от реального насилия над человеком. Если кто-нибудь ненавидит своего брата, он уже убийца. Иными словами, дух Закона Божьего, запрещающего убийство, запрещает кого-либо ненавидеть. И тем не менее нет такого безумца, который сказал бы, что, соблюдая дух закона, мы тем самым освобождаемся от необходимости соблюдать его букву. Ужасная мысль!
Итак, совершенно очевидно, что соблюдающие дух закона идут гораздо дальше его буквы, однако не потому, что пренебрегают ею, а потому, что усматривают в ней гораздо более глубокий смысл.
Возражение 39
Адвентисты седьмого дня утверждают, что конкретный седьмой день, идущий от сотворения семидневного цикла, - это благословенный день Божий и, следовательно, тот день, который все должны соблюдать как субботу. Однако теперь никто не знает, какой это день. Кроме того, изменения календаря исказили расположение дней.
Прежде чем серьезно рассмотреть это возражение, мы хотели бы спросить нашего критика, почему он соблюдает воскресенье. Если он ответит так, как веками отвечают его единомышленники, мы услышим: "Потому что в первый день недели воскрес Христос". По сути дела, мы никогда не слышали никакого другого ответа. Тогда спросим, уверен ли он, что вместе со своими духовными отцами он соблюдает именно тот конкретный первый день недели, который в семидневном цикле восходит к тому дню, когда воскрес Христос? Вряд ли он ответит отрицательно, так как такой ответ стал бы ужасным обвинением в адрес всех его предшественников, соблюдавших воскресенье и, как правило, стремившихся посадить в тюрьму каждого, кто не воздавал должного почтения воскресному дню. Если ответ будет положительным, то что останется от его точки зрения, согласно которой достоверно определить порядок дней нельзя? Разве можно утверждать, что первый день недели спустя века остался первым, а с седьмым почему-то такого не случилось?
Строго говоря, у нас нет необходимости продолжать дискуссию. Надо иметь достаточно времени, чтобы в серьез рассматривать вопрос о запутанной хронологии, если, конечно, сторонники воскресенья готовы признать, что они сами не уверены, точно ли соблюдают первый день недели. Тем не менее когда все прочие аргументы против соблюдения субботы оказываются несостоятельными, теория неточного исчисления времени приводится столь часто, что нам, наверное, придется уделить ей какое-то внимание.
Есть ли какое-либо доказательство в пользу того, что хронология действительно неточна? Никакого доказательства нет. Просто-напросто предполагается, что когда-то давно однажды утром все проснулись и решили, что понедельник - это вторник или что-нибудь в этом роде. Или при изменении календарной системы дни недели перепутались.
Мы, конечно, не располагаем историческим документом, зафиксировавшим все, что произошло с момента сотворения мира, но знаем, что ко времени распятия Христа "суббота по заповеди" была точно известна и что этот день был промежуточным между днем распятия (пятницей) и днем, когда Христос восстал из мертвых (воскресеньем), седьмым днем недельного цикла. Поэтому нам нет необходимости оглядываться на время до Христа.
Но что можно сказать о веках после пришествия Христа? К счастью, здесь никаких сомнений не возникает. Рассмотрим факты. С новозаветных времен календарь изменился лишь однажды: на смену юлианскому пришел григорианский, по которому мы сегодня живем. Переход к новому календарю был совершен в 1582 году в Испании, Португалии и Италии по повелению папы Григория XIII. Именно поэтому современный календарь называется григорианским. В результате происшедшей перемены в октябре десять дней оказались "лишними", и, таким образом, в странах, перешедших на новый календарь, октябрь 1582 года выглядел так:
| 1582г. н.э. | Октябрь | 1582 г. н.э. | ||||
| Вс | Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб |
| 1 | 2 | 3 | 4 | 15 | 16 | |
| 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 |
| 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 |
| 31 |
За четвергом 4 октября сразу шла пятница - 15. В результате, несмотря на то, что некоторые числа месяца исчезли, последовательность дней недели не изменилась, а именно недельный цикл и определяет для нас субботу. С течением времени с юлианского (так назывался прежний календарь) на григорианский перешли и другие страны, причем каждая, внося перемены, пользовалась тем же правилом вычета дней из месяца, не затрагивая последовательности дней недели.
Однако на самом деле ситуация еще устойчивее. Пересмотр календаря никак не отразился на неделе, ни у кого и в мыслях не было хоть как-то нарушить недельный цикл. Говоря о разных планах исправления календаря, "Католическая энциклопедия" подчеркивает: "Предлагались самые разные варианты, и лишь об одном ни разу не упомянули: о том, чтобы упразднить семидневную неделю" (Catholic Encyclopedia, vol. 9, p. 251).
Можно ли говорить, что какой-то хронологический период оказался не учтен? Кому это было выгодно? Цивилизация и торговля существовали всегда, и разве нельзя предположить, что те, кто жил до нас, так же хорошо умели вычислять дни, как это делаем мы сейчас? Полнота мудрости и познаний не ограничивается нашим веком. Более того, точная хронология является жизненно необходимым для религиозного богослужения, как христианского, так и иудейского. Христианство и иудаизм существуют с библейских времен по сей день и, вероятно, представляют собой самую точную связь с древностью.
Возможно ли, чтобы все христиане и иудеи, наблюдая за недельным циклом, сбились со счета и утратили точную хронологию всех своих праздничных дней? Но даже если допустить, что такое случилось, можем ли мы поверить, что христиане всего мира и все иудеи во всех уголках земли ошиблись как раз на один и тот же отрезок времени? Приходится не останавливаться ни перед чем, чтобы отстоять идею, будто какой-то временной период действительно был упущен.
А теперь посмотрим на эту проблему с другой точки зрения. Спросим астронома, был ли упущен какой-нибудь хронологический отрезок, не нарушался ли недельный цикл, и он ответит, что такого просто не могло быть.
Прослеживая недельную последовательность вплоть до библейских времен, мы не сталкиваемся ни с какой неопределенностью, а в самой Библии читаем о том, что "по прошествии субботы" настал "первый день недели" - утро воскресенья (Мк.16:1, 2). Если вы ждете воскресенья, чтобы отдохнуть и прийти на богослужение, вы пропускаете субботу, так как, согласно Слову Божьему, воскресенье наступает "по прошествии субботы".
(Ниже мы подробнее рассмотрим этот вопрос.)
Возражение 40
Адвентисты седьмого дня заявляют, что суббота предназначалась для всех людей во всех странах, однако очевидно, что она касалась только иудеев в маленькой Палестине. Возможно ли точное соблюдение субботы за полярным кругом, где шесть месяцев длится день и шесть - ночь? Сохраняется ли последовательность недельного цикла во время путешествия вокруг света, когда, двигаясь в одном направлении, вы теряете день, а двигаясь в противоположном, наоборот, приобретаете?
Исследователи Арктики ведут подсчет дней и недель, записывая в дневниках, что они делали в тот или иной конкретный день. Они говорят, что, когда в этом причудливом и почти необитаемом районе земли солнце стоит над горизонтом, смену дней можно фиксировать, наблюдая за его перемещением, а когда оно ниже горизонта, это делают путем наблюдений за полуденными сумерками.
Если бы человек, соблюдающий субботу, оказался в этом таинственном ледяном мире и если бы у него возникли опасения относительно правильного подсчета недель, ему всего лишь надо было бы отправиться к какому-нибудь работающему среди эскимосов христианскому миссионеру и сравнить свои и его вычисления! Миссионер наверняка ведет их, чтобы знать, когда наступает первый день недели!
А что касается путешествий по миру, то возникает вопрос: на самом ли деле мы теряем или приобретаем один день? Вот что говорят простые факты.
Когда, путешествуя вокруг земного шара, мы якобы теряем или выигрываем один день, это событие только кажущееся - в противном случае происходили бы просто поразительные вещи. Близнецы, например, перестали бы быть близнецами: для этого им всего лишь надо было бы отправиться в противоположные стороны - и тогда возраст одного оказался на день больше, а другого на день меньше. Если у одного на день больше, а у другого меньше, это значило бы, что один из них на два дня старше другого - и все в результате путешествия вокруг света в разных направлениях. А если бы оба были капитанами и им пришлось бы постоянно совершать кругосветные плавания в противоположных направлениях? Не случилось бы так, что один из них стал бы настолько старше другого, что по возрасту мог оказаться уже не братом, а отцом?
"Какая чушь!" - скажете вы и будете правы. Однако именно так все и происходило бы, если бы, отправившись на восток или запад, путешественник на самом деле терял или приобретал один день.
Быть может, оппонент скажет: "Даже если во время путешествия вы не умножаете дни и не теряете их, факты говорят, что люди, соблюдающие субботу в одной части света, не могут соблюдать ее именно тогда, когда это делают проживающие в другом регионе, потому что, например, европейцы начинают день на несколько часов раньше, чем американцы. Что вы на это скажете?"
Ничего не скажем. Нет необходимости. В заповеди о субботе ни слова не говорится о том, что повсюду на земле ее надо соблюдать в одно и то же время. Она просто призывает нас соблюдать "седьмой день". Разве он не наступает повсюду на земле?
Более того, рассматривая гипотезу о якобы утраченном времени, мы показали, что на самом деле ничего такого не происходило, что, напротив, недельный цикл через века дошел до нас без нарушений последовательности и, стало быть, мы можем с уверенностью определять седьмой день недели. Это значит, что уверенность не покинет нас ни в Гонконге, ни в Каире, ни в Вашингтоне или Лондоне, так как везде недельный цикл сохранился без изменений.
Прибыв в любую страну, мы увидим, что все (ученые, простые люди, иудеи, христиане и неверующие) совершенно единодушны в том, что касается дней недели. Это, вероятно, один из немногих фактов повседневной жизни, относительно которого у столь разных людей существует единое мнение. Расспросите их вместе или по отдельности, и вы получите один и тот же ответ относительно того, когда наступает седьмой день недели.
Как проста Божья заповедь, призывающая соблюдать "седьмой день"!
Возражение 41
Во время воскресения Христа субботний день был заменен на воскресный. Одним из серьезных доказательств этого является тот факт, что, воскреснув, Христос всегда встречался со Своими учениками именно в этот день. Другое доказательство заключается в том, что Святой Дух излился на учеников в воскресенье.
Кто изменил этот день? Нас призывают поверить, что это сделал Христос, однако в том, что касается столь важного вопроса, каковым является вопрос о еженедельном святом дне, мы не можем довольствоваться простым предположением. Нам не надо предполагать, является ли святым седьмой день недели. На этот счет у нас есть ясное повеление, которое часто в своих трудах повторяют пророки, и, следовательно, ни у кого не может возникнуть сомнений, а если кто-то склонен к забывчивости, то такому человеку об этом всегда можно напомнить. Такова картина, сложившаяся ко времени Христа, однако мы напрасно станем искать в Новом Завете какое-либо повеление о соблюдении воскресенья. Разве у нас есть основания верить, что после Христа совершенно неожиданно людям больше не надо было давать ясное повеление относительно соблюдения святого дня и что они уже не нуждались в том, чтобы время от времени им об этом напоминали? Разве у нас есть основания верить, что в христианскую эру верующие могли, исходя из совокупности обстоятельств, естественным образом прийти к выводу о том, что произошли два важнейших события, а именно: 1) было отменено ясное Божье повеление о соблюдении седьмого дня; 2) вступила в силу новая заповедь о соблюдении первого дня?
В Новом Завете есть только один текст, который говорит об упразднении "субботы" (в английском переводе "субботних дней". - Прим. пер.), однако мы выяснили, что здесь имеется в виду не еженедельная суббота, о чем говорят и выдающиеся комментаторы Библии, соблюдающие воскресенье (см. Возражение 29). Мы только что отмечали, что в Новом Завете нет ни одного отрывка, в котором содержалось бы повеление о соблюдении воскресенья, однако несмотря на это нам предлагают поверить, что суббота была упразднена на кресте и что вместо нее еженедельным святым днем стало воскресенье.
Рассматривая это и последующие возражения, мы увидим, что утверждение, согласно которому в Новом Завете воскресенье якобы признается святым днем, основывается на шатких предположениях и произвольных выводах. Пусть факты говорят сами за себя.
Нас призывают поверить, что, во-первых, после того как Христос воскрес, Он всегда встречался с учениками в воскресенье, и, во-вторых, это является неопровержимым доказательством того, что Христос заменил святой седьмой день недели на первый.
В Новом Завете содержится только шесть текстов, которые упоминают о первом дне недели в связи с жизнью Христа: Мф. 28:1; Мк.16:2,9; Лк. 24:1; Ин. 20:1,19 (нередко высказывается точка зрения, что отрывок Ин. 20:26 тоже относится к воскресенью, о нем мы поговорим немного позже).
Четыре евангелиста писали свои Евангелия через 20-30 и даже 70 лет после вознесения Христа. Они, а также другие новозаветные авторы, называли седьмой день "субботой", ни единым словом не намекая на то, что этот еженедельный святой день был отменен или находился в состоянии упразднения. Говоря о первом дне недели, они тоже не подразумевали, что он стал или становится святым. Все это поистине странно, если принять во внимание, что сторонники воскресенья весьма уверенно заявляют, будто сразу же после воскресения Христа этот день стал считаться христианским святым днем.
Изучив упомянутые шесть отрывков, мы приходим к следующим выводам:
1. Каждый раз воскресенье просто называется "первым днем недели", причем не употребляется никакого наименования, которое говорило бы о святости этого дня или даже намекало на нее;
2. Встречаясь с учениками, Христос не говорит ничего (ни в этих отрывках, ни в их контексте), что давало хотя бы малейший повод считать, будто отныне первому дню недели придается какое-то особое значение;
3. В день, когда Иисус восстал из мертвых, ученики собрались вместе не потому, что они совершали духовное служение, желая учредить богопоклонение в воскресенье, а потому, что у них было "опасение от Иудеев" (Ин. 20:19);
4. Трое из четырех евангелистов прямо говорят, что суббота окончилась тогда, когда начался первый день недели;
5. Следовательно, упоминая о первом дне недели, евангелисты прежде всего хотели точно изложить события до и после распятия, и показать, что слова Христа о том, что Он воскреснет в третий день, исполнились. Можно ли, кроме упомянутых шести отрывков, в которых описывается встреча Иисуса с учениками и женщинами, назвать тексты, где говорится о времени Его посещения? Есть два таких текста.
1. В Деян.1:3, 9 описывается день вознесения, пришедшийся на сороковой день после воскресения. Если Христос восстал из мертвых в воскресенье, то день вознесения должен был прийтись на четверг. Церкви, празднующие день вознесения, празднуют его в четверг.
2. В Евангелии от Иоанна рассказывается о встрече, происшедшей через неделю после воскресения. Вот как это было: "После восьми дней опять были в доме ученики Его, и Фома с ними. Пришел Иисус, когда двери были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам!" (Ин. 20:26).
Известные богословы считают, что фраза "после восьми дней" - иудейская идиома, обозначающая неделю. Таким образом эта встреча Христа со Своими учениками произошла в следующее воскресенье после Его воскресения из мертвых.
Итак, мы видим, что Христос встречался с учениками только в два воскресенья. Первая встреча, очевидно, ничего не доказывает: зачем Ему надо было чего-то ждать, чтобы встретиться? Таким образом, если и предположить, что Христос изменил день богослужения, доказательства надо черпать только из Его второго появления перед учениками. В своем библейском комментарии Джемисон (Jamieson), Фоссе (Fausset) и Браун (Brown) расценивают аргумент в пользу воскресенья настолько благожелательно, насколько это вообще возможно. Вот что они пишут: "Вероятно, они [ученики) всю предшествующую неделю встречались каждый день, но Господь умышленно приурочил Свое второе появление среди них вновь к воскресному дню, дабы тем самым ознаменовать блаженную святость дня Господня" (Комментарий на Ин. 20:26).
Итак, комментаторы допускают, что ученики специально не выбирали воскресный день для встречи, и это очень важное допущение. Повествование не содержит никаких указаний на встречу. Если 26-й стих сравнить с 19-м, можно вполне естественно заключить, что ученики собрались за закрытыми дверями просто для безопасности. Они боялись показываться на улице. В тексте нет никакого намека на то, что Иисус умышленно "приурочил Свое второе появление среди них" к воскресенью и что тем самым Он решил "ознаменовать" наступление Господнего дня. Есть ли какая-нибудь фраза или слова, которые вызывали бы такую мысль? Ничего такого нет.
И все-таки текст действительно намекает, по меньшей мере, на причину, по которой Он появился именно в это особое время, однако эта причина не имеет ничего общего с предполагаемой святостью воскресенья. Мы читаем: "После восьми дней опять были в доме ученики Его, и Фома с ними". Иоанн особо оговаривает, что в день воскресения Фомы не было в горнице и что впоследствии он проявил неверие (см. Ин. 20:24-26). Быть может, его не было в течение нескольких дней после воскресения, но в этот день он был в горнице "с ними". Насколько можно понять из повествования Иоанна, Христос пришел "после восьми дней", чтобы поговорить с Фомой. Из данного отрывка можно сделать лишь такой вывод, и, следовательно, мысль о том, что "после восьми дней" Он хотел этой встречей особо отметить наступление воскресенья, исчезает сама по себе.
Он конечно же встречался с ними и в другое время, но в тексте это никак не отразилось. Противник субботы, быть может, станет утверждать (и совершенно бездоказательно), что эти встречи происходили в воскресенье. Если это так, то в таком случае давайте исследуем рассказ о том, как воскресший Христос встретился с учениками "в третий раз" (см. Ин. 21:1-14). Ученики ловили рыбу! Как бы там ни было, но они считали, что в этот день можно ловить рыбу, и повествование ни словом не намекает, что Христос их за это осудил. Наоборот, Он дал совет, как это делать! Мы не помним, чтобы сторонники воскресенья обсуждали этот "третий раз", когда "явился Иисус ученикам Своим по воскресении Своем из мертвых". Вместо этого они сосредоточивают внимание на Его первом появлении, которое можно объяснить тем, что, воскреснув, Он сразу же захотел ободрить Своих учеников, а также на втором, которое объясняется тем, что на сей раз среди учеников был Фома. О других Его появлениях они ничего не говорят, потому что их нельзя связать с воскресным днем и никак нельзя использовать в поддержку теории, согласно которой Христос установил поклонение Богу в воскресенье.
Но что можно сказать о доказательстве святости воскресенья, которое якобы вытекает из того факта, что Святой Дух излился на учеников в день Пятидесятницы? Мы не станем сосредоточивать внимание на том, что некоторые богословы, соблюдающие воскресенье, даже не уверены, что в тот год Пятидесятница пришлась на воскресенье, хотя, по-видимому, это ослабляет позицию оппонента. Мы считаем, что в том году Пятидесятница действительно пришлась на воскресенье, но мы никогда бы не выяснили этого, если бы основывались на библейском описании излития Духа. В нем ни слова не сказано о том, какой это был день недели. Мы лишь узнаем, что "при наступлении дня Пятидесятницы" совершилось излитие Божьего Духа (Деян. 2:1). Если бы апостол усматривал в этом событии какую-то связь с соблюдением воскресного дня, он, по меньшей мере, упомянул бы, что это произошло в первый день недели, даже если бы не нашел времени для того, чтобы сказать о святости воскресенья, которая якобы и обусловливается фактом Божественного излития.
Но, быть может, наш критик скажет, что каждый, читающий Книгу Деяний, знал, что в том году Пятидесятница пришлась на воскресенье и что, следовательно, самостоятельно мог сделать вывод о связи между божественным излитием и первым днем недели. Если такой ответ что-нибудь означает, то означает он лишь то, что читатель должен сам, полагаясь на собственные знания о происходившем, делать выводы, есть ли в упомянутом отрывке (Деян. 2:1) богодухновенное указание на святость воскресенья и есть ли там хотя бы упоминание о соответствующем дне недели. Ясно одно: связать формулу "так говорит Господь" с воскресеньем далеко не просто.
Но все ли читатели знали, что в том году Пятидесятница пришлась на воскресенье? Лука писал Книгу Деяний около 63 года н.э., или приблизительно через 30 лет после события Пятидесятницы. Годовые иудейские праздники (к числу которых принадлежала и Пятидесятница) каждый год приходились на различные дни недели, как, например, день заключения перемирия. Можно ли сказать, что сегодня, спустя несколько поколений после первой мировой войны, каждый, кто прочтет о заключении перемирия 11 ноября 1918 года, вспомнит, какой это был день недели? Нет, нельзя. Также обстоят дела и с днем Пятидесятницы в год вознесения нашего Господа. Человек, читавший Книгу Деяния Апостолов, написанную спустя поколение после вознесения Христа, знал о конкретном дне той великой Пятидесятницы не больше, чем мы знаем о дне заключения перемирия в 1918 году.
Из слов Луки становится ясно: он хотел, чтобы читатель узнал не о том, в какой именно день излился Святой Дух, но о том, что Он излился "при наступлении дня Пятидесятницы". Что касается времени совершения этого события, то не находим ли мы вполне ясного объяснения в том факте, что многое, связанное с Первым пришествием Христа, было исполнением определенных прообразных служений, совершаемых иудеями? "Пасха наша, Христос" (1 Кор. 5:7), осуществил прообразное пасхальное служение и был принесен в жертву в тот самый день, в который закалывался пасхальный агнец, то есть в 14-й день первого месяца (см. Исх.12:1-6). Приношение первых плодов, совершавшееся на 16-й день первого месяца, нашло свое воплощение в воскресении в этот день Христа, первого плода из усопших (см. Лев. 23:5-11; 1 Кор. 15:20-23). "При наступлении дня Пятидесятницы" исполнилось еще одно типологическое служение (см. Лев. 23:15-21). Если нам надо сделать какой-то вывод из хронологии излития Святого Духа, он будет таким: Лука стремится показать, что Христос - это великое исполнение (первообраз) иудейских- служений. Вот все, что можно обосновать текстом данного повествования.
Возражение 42
С самых ранних апостольских времен христиане соблюдают воскресенье в честь того, что в этот день Христос воскрес из мертвых. Об этом ясно сказано в двух текстах - Деян. 20:7 и 1 Кор. 16:2.
Мы уже выяснили (рассматривая возражение 41) - для утверждения, что "с самых ранних апостольских времен христиане соблюдали воскресенье", нет никакого библейского основания, так как встреча Христа с учениками в день Его воскресения или в период, предшествовавший вознесению, не означает, что Он установил воскресное поклонение. Равным образом из Писания не явствует, что в течение 40 дней до вознесения апостолы каким-либо образом чтили воскресенье.
Поэтому, если и есть какое-нибудь библейское доказательство того, что апостолы соблюдали воскресенье, оно должно было появиться через несколько десятилетий в двух отрывках, которые указаны в этом возражении, а также в другом тексте, который мы рассмотрим в следующей главе. Не странно ли, однако, что такой революционный обычай, как соблюдение нового еженедельного святого дня, который якобы исполнялся иудео-христианами и язычниками и привел к упразднению субботы, не вызвал длительной и обстоятельной дискуссии среди апостолов? Когда они объявили, что обрезание более не является необходимым, разразился настоящий ураган, и сильный ветер этого спора явственно ощущается на страницах Нового Завета. Теперь же от нас хотят, чтобы мы поверили, будто они говорили новообращенным, что субботу можно не соблюдать, и спокойно признали, что после этого не разразилось никакой бури или не произошло, по меньшей мере, ничего достаточно важного, чтобы заслужить упоминания в Новом Завете! А ведь иудеи с фанатичным рвением соблюдали субботу! Крайне уникальная ситуация.
В свете всего сказанного мы имеем право с подозрением относиться к требованию соблюдать воскресенье, которое пытаются обосновать с помощью двух приведенных стихов. Не забудем, что в Библии всего два таких текста, упоминающих о двух первых днях недели, последовавших после Господнего воскресения. Первый гласит: "В первый же день недели, когда ученики собрались для преломления хлеба, Павел, намереваясь отправиться в следующий день [из Троады], беседовал с ними и продолжил слово до полуночи" (Деян. 20:7). Данный отрывок представляет собой часть повествования, описывающего различные происшествия, происшедшие с Павлом на его пути домой, в Иерусалим, в конце третьего миссионерского путешествия. Весь рассказ занимает две главы. Сначала рассмотрим его слова о преломлении хлеба. В Деян. 2:46 мы читаем, что ученики "каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца". Если под фразой "преломление хлеба" (Деян. 20:7) подразумевается причастие, то данное действие никак нельзя связать с этим конкретным днем, потому что ученики преломляли его "каждый день".
Обратите внимание, что для обозначения этого дня не употребляется никакого священного наименования. Он назван просто "первым днем недели". На чем, в таком случае, можно основывать аргумент в пользу святости воскресенья? По-видимому, только на том, что это духовное собрание состоялось в тот день. Иными словами, логика такова:
1. Встреча, состоявшаяся в определенный день, является доказательством того, что этот день святой;
2. Павел созвал собрание в первый день недели;
3. Следовательно, воскресенье - святой день.
Итак, освободив этот довод от излишних рассуждений, мы видим, что утверждение, согласно которому святость воскресенья обосновывается упомянутым текстом (Деян. 20:7), страдает несомненной слабостью. Читая весь рассказ о путешествии Павла, мы видим, что по дороге в Иерусалим он проповедовал в различных местах. Можно ли предположить, что все эти проповеди совершались по воскресеньям?
Обратимся ко второй половине 20-й главы, где подытоживается то, что, вероятно, являло собой одну из самых важных проповедей, возвещенных Павлом во время путешествия (по меньшей мере, это единственная проповедь, описанная подробно). Контекст (и особенно 15-й стих) дает основание полагать, что она, вероятно, была прочитана в среду (и уж точно не в воскресенье). Можем ли мы заключить, что среда - святой день? К такому выводу можно прийти, пользуясь логикой, к которой прибегают для того, чтобы обосновать, что в этой главе о воскресенье говорится как о святом дне. Поистине можно сделать вывод, что во время только этого путешествия Павел святил почти каждый день недели, так как по пути он провел очень много служений. На самом же деле для того, чтобы наделить какой-нибудь день святостью или отменить Божественную заповедь о том, что "день седьмой - суббота Господу Богу твоему", надо нечто большее, чем просто проповедь.
Если мы обратим внимание на то, когда именно состоялось собрание в Троаде, приведенный отрывок станет еще менее похож на доказательство в пользу воскресенья, чем это могло показаться на первый взгляд. Служение совершалось ночью, так как "в горнице, где мы собрались, было много светильников" (ст. 8). Кроме того, повествование сообщает, что Павел "продолжил слово до полуночи", потому что намеревался "отправиться в следующий день" (ст. 7). Его беседа продолжилась заполночь, "даже до рассвета, и потом [он] вышел" (ст. 11). Автор поясняет, что Павлу надо было пройти через полуостров из Троады, где он оставил лодку, в Асе, откуда он снова собирался отплыть.
Хорошо известно, что в Библии отсчет дней ведется от захода до захода солнца, а не от полуночи до полуночи, как мы это делаем сейчас (см. Быт.1:5,8,13,19,23,31; Лев. 23:32), и поэтому темное время того "первого дня недели" мы назвали бы вечером субботы. В своем авторитетном труде "Жизнь и послания апостола Павла" Конибер (Conybeare) и Хаусон (Howson) пишут о времени собрания так: "Это был вечер, следовавший за иудейской субботой. В воскресенье утром корабль был готов к отплытию" (с. 520).
Итак, мы видим, что Павел участвовал в собрании в субботу вечером, а в воскресенье утром отправился в свое долгое путешествие. Сторонники воскресенья не наделяют какой-либо святостью вечер субботы - они хотят использовать этот рассказ как доказательство святости воскресенья. Только потому, что Павел проповедовал слишком долго, собрание захватило тот день, который сторонники воскресенья считают своим святым днем.
Павел пробыл в Троаде "семь дней" (ст. 6), а затем в субботу вечером, в начале первого дня недели он, "намереваясь отправиться в следующий день, беседовал с ними". У нас нет серьезных оснований полагать, что в течение "семи дней" он воздерживался от проповеди, а затем, когда наступил "первый же день недели", совершил служение. Из описания его поездок видно, что он проповедовал постоянно. В данном случае особо оговаривается, почему он проповедовал: потому что "намеревался отправиться в следующий день". Иными словами, он воспользовался последней возможностью побеседовать, "когда ученики собрались для преломления хлеба", и проповедовал "даже до рассвета" (ст. 11). Если данная запись что-нибудь и доказывает, так это то, что собрание в первый день недели состоялось не в силу сложившегося религиозного обычая, а по причине необычной ситуации, связанной с предстоящим путешествием.
В свете всего рассказа о путешествии Павла упоминание о первом дне недели проще всего объяснить как одно
из упоминаний о времени, сделанное для того, чтобы читатель получил общее представление о хронологии путешествия. Обратите внимание на следующие отрывки:
1. "Там [в Греции] пробыл он три месяца" (Деян. 20:3).
2. "После дней опресночных, отплыли из Филипп (ст. 6).
3. "Дней в пять прибыли к ним в Троаду" (ст. 6).
4. "Где пробыли семь дней" (ст. 6).
5. "В первый же день недели" (ст. 7).
6. "Намереваясь отправиться в следующий день" (ст. 7).
7. "В следующий день мы остановились против Хиоса" (ст. 15).
8. "А на другой пристали к Самосу" (ст. 15).
9. "В следующий день прибыли в Милит" (ст. 15).
10. "Он поспешал, если можно, в день Пятидесятницы быть в Иерусалиме" (ст. 16).
11. "На другой день в Родос" (Деян.21:1).
12. "Пробыли там [в Тире] семь дней" (ст. 4).
13. "Проведя эти дни" (ст. 5).
14. "Пробыли у них [в Птолемаиде] один день" (ст. 7).
15. "А на другой день... выйдя, пришли в Кесарию" (ст. 8).
16. "Мы пребывали у них многие дни" (ст. 10).
17. "После сих дней... пошли мы в Иерусалим" (ст. 15).
Август Неандер (Neander), один из самых известных церковных историков и человек, соблюдающий воскресенье, следующим образом расценивает доказательство святости воскресного дня, которое якобы содержится в упомянутом отрывке (Деян. 20:7): "Отрывок в целом не убеждает, потому что приближающийся отъезд апостола, вероятно, объединил небольшую церковь для братского прощального ужина, в связи с которым апостол сказал свою последнюю речь, хотя в данном случае не было никакого особого празднования воскресенья" ("История христианской религии и Церкви", 1831, т. 1, с. 337).
Если церковного историка, празднующего воскресенье, этот отрывок "в целом не убеждает", вряд ли можно ожидать, что он уверит того, кто празднует субботу и основывает свою веру на совершенно убедительной заповеди Бога, которая гласит: "День седьмой - суббота Господу".
Если сторонник воскресенья заявит, что данный текст (Деян. 20:7) свидетельствует о святости воскресенья, он просто продемонстрирует слабость аргументов в пользу этого дня, чем и обусловлена попытка заручиться поддержкой Писаний.
Второй из двух отрывков, в которых говорится о первом дне, звучит так: "При сборе же святых поступайте так, как я установил в церквах Галатийских. В первый день недели каждый из вас пусть отлагает у себя и сберегает, сколько позволит ему состояние, чтобы не делать сборов, когда я приду" (1 Кор. 16:1, 2). Предполагается, что здесь мы должны увидеть картину богослужения, когда люди, собравшись вместе, участвуют в служении приношений. Логика конечно же такова: так как собрание происходило в воскресенье, этот день является святым и, следовательно, суббота, заповеданная в Декалоге, упраздняется.
Довольно трудно пытаться найти в одном тексте столько информации, особенно если он не позволяет сделать заключение, которое из него пытаются извлечь. В данном отрывке описано не церковное приношение, во время которого верующие передают свои дары дьякону, а учрежденный Павлом порядок, когда каждый должен "отлагать у себя и сберегать". Согласно наиболее широко распространенному переводу этого отрывка текст звучит так: "В первый день недели пусть каждый из вас откладывает что-нибудь и сберегает, сколько может, чтобы не делать пожертвований, когда я приду" (Пересмотренный стандартный перевод). Иными словами, с наступлением первого дня недели каждый, учитывая доход за прошлую неделю, должен решить, сколько ему выделить для особого сбора, который Павел хочет передать бедным в Иерусалиме, и не смешивать эти деньги с остальными. Таким образом, речь идет не о приношении, а об обычной домашней бухгалтерии.
Правильность такого понимания текста признают и богословы, соблюдающие воскресенье, которые, желая перевести Писания точно, смиряют свое желание найти доказательства в пользу воскресного дня. Возьмем, к примеру, комментарий "The Cambridge Bible for Schools and Colleges"002 . Касаясь этого текста, комментатор говорит, что "невозможно усмотреть в нем" подтверждение тому, что у христиан был обычай собираться в первый день недели. Затем, поясняя фразу "отлагает у себя", он говорит: "...то есть дома, а не в собрании, как обычно принято думать. ...Он [Павел] говорит об обычае, принятом в его времена, по которому рядом с кроватью ставился небольшой ящик, куда каждый раз после молитвы опускали приношение" (Первое послание к Коринфянам, с. 164).
Ясно одно: для того чтобы всякий, доверяющий Библии, согласился с возможностью нарушения одной из заповедей вечного Декалога, заповеди, которая возвещает, что "день седьмой - суббота Господу, Богу твоему", необходимо нечто гораздо большее, чем тот факт, что, опасаясь преследований, ученики в первый день недели собрались вместе, что в этот день Павел прочитал одну проповедь и что повелел коринфянам в первый день каждой недели откладывать определенную денежную сумму.
002 Справочный библейский комментарий, опубликованный в издательстве Cambridge University Press и отредактированный иерархами Англиканской церкви.
Возражение 43
Называя воскресенье "днем Господним", апостол Иоанн говорит, что в этот день он был "в духе". Это доказывает, что воскресенье - святой еженедельный день покоя христианской Церкви и что суббота упразднена.
Такое утверждение основывается на тексте из Книги Откровение: "Я был в духе в день Господень и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный" (Откр. 1:10).
Знаменательно, что к этому тексту обращаются те, кто ощущает необходимость упразднить субботу, заменив ее воскресеньем. Все это выглядит вполне естественно, потому что Писание говорит только об одном еженедельном святом дне, и сторонники воскресного дня весьма единодушно стараются обосновать его соблюдение какой-нибудь ссылкой на Библию. Однако даже если Иоанн под "днем Господним" понимает воскресенье, это вовсе не доказывает, что четвертая заповедь Декалога была упразднена или изменена. Вначале проясним ситуацию.
Каким образом противники субботы пытаются доказать, что в этом тексте имеется в виду воскресенье? Они заявляют, что вскоре после смерти Иоанна отцы Церкви в своих сочинениях начали употреблять выражение "день Господень" как синоним воскресенья, и, следовательно, апостол использовал его в том же смысле.
Но что говорят факты? Лишь то, что до нас действительно дошли некоторые труды, приписываемые мученикам и отцам Церкви, жившим в послеапостольскую эпоху. Церковные историки считают многие из них подложными, а в большинстве подлинных обнаружено столько искажений или вставок [интерполяций] позднейших авторов, что почти невозможно определить тексты, принадлежащие перу изначального автора. То, что авторские слова часто изменены, а некоторые из раннехристианских отцов Церкви используют необычные или весьма сложные литературные конструкции, вселяет в переводчиков большую неуверенность относительно подлинного смысла многих отрывков. Церковный историк Август Неандер (Neander) так резюмирует эту проблему: "К сожалению, почти все сочинения так называемых апостольских отцов дошли до нас в состоянии, которое не внушает почти никакого доверия; отчасти это происходит потому, что под именами людей, столь глубоко почитаемых в Церкви, довольно рано начали появляться подложные произведения, написанные для того, чтобы придать авторитет каким-то личным мнениям или концепциям, а отчасти потому, что их собственные писания, дошедшие до нас, перемежались позднейшими вставками в угоду интересам иудаистской иерархии, направленным на подавление свободного духа Евангелия" ("История христианской религии и Церкви", 1854, т. 1, прил. 4, с. 657).
Учитывая все это, читатель сразу поймет, сколь ненадежен аргумент, основанный на предположительных высказываниях апостольских отцов, особенно если учесть период, когда именно они говорили это. Только в том случае, если мы постараемся не замечать элемента фальсификации и хронологической неопределенности, которая в связи с этим возникает, только если мы пойдем на то, чтобы, переводя некоторые искаженные и несвязные отрывки, привнести в них немного своего домысла, мы без каких-либо оговорок сможем принять утверждение, согласно которому выражение "день Господень" начали употреблять отцы Церкви вскоре после смерти Иоанна. Мы считаем, что приблизительно до конца II столетия во всех сочинениях отцов употребление этого выражения было неясным и спорным. Если это на самом деле так, аргумент в пользу воскресенья, основывающийся на употреблении Иоанном упомянутого выражения, предполагает столь незначительный временной период (который должен быть приблизительно больше века), что, по сути дела, оказывается несостоятельным.
Однако даже этот искаженный и сомнительный отрывок для желающих заручиться поддержкой Библии звучит весьма правдоподобно (несмотря на ущербность такого свидетельства), и у многих все равно остается смутное ощущение, что отцы Церкви на самом деле в течение одного поколения после Иоанна именно этими словами характеризовали воскресенье. Более того, мысль о том, что апостол употребляет выражение, которое позднее было использовано для именования воскресенья, оказывается столь интригующей, что эти же люди естественным образом начинают считать, будто ученик Христа и сам использовал данное выражение в таком же смысле. Помимо импульсивности, которая подталкивает к такого рода выводу, здесь мы имеем дело с явной ошибкой, которая лишает его всяких оснований: если в какой-то период времени то или иное слово имеет определенный смысл, нельзя считать, что точно таким же смыслом оно обладало и ранее. Это одно из самых глубоких заблуждений, в которое может впасть человек, читая сочинения прошлого. Если в трудах какого-нибудь отца II века выражение "день Господень" означает воскресенье, это вовсе не значит, что с таким же значением оно используется и в произведениях Иоанна. Смысл слов меняется, причем иногда на прямо противоположный, и порой все это происходит в течение удивительно короткого отрезка времени.
Вплоть до XVII века слово "суббота" христианские ораторы и писатели довольно единодушно употребляли для обозначения седьмого дня недели. Однако в XVII веке на Британских островах началось великое пуританское возрождение религии, одной из целей которого было всемерное соблюдение воскресного дня. Заменив седьмой день недели первым, они заявили, что Декалог призывает к соблюдению воскресенья. Чтобы согласовать свой язык с таким подходом, пуританские реформаторы начали называть воскресенье "субботой". Почти на протяжении одного поколения эта перемена была усвоена значительной частью населения, и применение слова "суббота" в значении "воскресенье" сохранилось до наших дней.
Возьмем, например, слово "субботник". В течение многих лет до начала XX века им называли сторонника воскресенья, который считал, что этот день надо строго соблюдать, причем, как правило, с помощью гражданского законодательства. Сегодня слово "субботник" употребляется для обозначения адвентиста седьмого дня, который чтит другой день и не желает, чтобы гражданские законы принуждали к соблюдению субботы. Итак, мы видим, что значение слова изменилось на прямо противоположное, причем это произошло в течение довольно короткого промежутка времени.
Обратимся к другому слову, которое представляет собой более впечатляющий пример того, как быстро может меняться лексический смысл. В 40-х годах прошлого века в Америке слово "спиритуалист" означало человека, который аллегорически истолковывает буквальный смысл Писания, а также того, кто обладает особенными духовными воззрениями. Не прошло и десяти лет, как это слово стали употреблять для обозначения людей, увлеченных гайдсвильскими стуками, начавшимися в 1848 году и знаменовавшими зарождение современного культа спиритизма.
Достаточно раскрыть какой-нибудь полный словарь, чтобы убедиться в многочисленности подобных примеров. И тогда вы будете всегда с подозрением относиться к любому аргументу, базирующемуся на том, что словам человека, писавшего в определенную эпоху, придают значение, которое в эти слова начали вкладывать намного позднее. Возможно ли, прочитав в богословском журнале 1840 года о каком-нибудь "спиритуалисте", заключить, что речь идет о человеке, верящем в возможность общения с умершими? Можно ли, взяв какую-нибудь газету 90-х годов прошлого века, и прочитав в ней о собрании "субботников", решить, что речь идет о собрании адвентистов седьмого дня? Можно ли, прочитав слова Иоанна о "дне Господнем", написанные около 90-го года н.э., решить, что он был "в духе" в воскресенье?
Правильно понять слова автора мы можем только в свете того значения, которое они имели, когда он их писал. Мы не можем с полной уверенностью вкладывать в них тот смысл, который они приобрели впоследствии.
Итак, мы уже отмечали, что Книгу Откровение Иоанн написал приблизительно в 90-м году н.э. Можем ли мы сказать, что к этому времени библейские авторы когда-либо использовали выражение "день Господень" для обозначения воскресенья? Нет, не можем. Они единодушно называют его просто "первым днем недели". Еще более удивительным является тот факт, что сам Иоанн в своем Евангелии, которое (и с этим все согласны) он написал через несколько лет после Книги Откровение, по-прежнему называет воскресенье теми же самыми нейтральными словами, которые употребляли другие библейские авторы - "первый день недели".
В Библии есть только один день, который имеет право называться "днем Господним", и этот день - суббота. Декалог называет его "субботой Господу" (Исх. 20:10). Исайя призывает нас называть этот день "святым днем Господним" (Ис. 58:13), а Христос именует Себя "господином и субботы" (Мк. 2:28). Иоанн слышал, как Спаситель произносил эти слова. Кроме того, апостолу было известно о том, что говорится в Декалоге и у Исайи, и, таким образом, вполне логично заключить, что под выражением "день Господень" он понимал субботу.
Кто-то, конечно же, станет утверждать, что если в Книге Откровение Иоанн называл субботу "днем Господним", то он Должен был бы воспользоваться этим выражением и в своем Евангелии, однако вместо этого там обычно употребляется слово "суббота". Мы готовы признать, что действительно не знаем, почему фразу "день Господень" он использовал только раз. Однако в данном случае мы просто хотели показать, что, во-первых, по-своему интерпретируя это выражение в упомянутом отрывке из Книги Откровение (Откр. 1:10), наш критик оказывается несостоятельным и что, во-вторых, единственное разумное истолкование данных слов Иоанна сводится к тому, что под ними он понимал "субботу".
Тем не менее события, которые разворачивались в эпоху Иоанна, позволяют предположить, почему в Книге Откровение суббота названа "днем Господним". Конфликт христианства с языческим Римом постоянно углублялся. Цезарей часто обожествляли, и иногда христианам под страхом смерти приказывали воскуривать им фимиам. Союз Церкви и государства приводил к тому, что так называемые императорские дни (например, день рождения императора) превращались в религиозные праздники. Если цезарь посещал какой-нибудь город, то впредь день посещения становился в этом городе праздником и считался днем поклонения. Император Домициан "привык называть себя "Господом и Богом" и требовал этого от других" (Филипп Шафф. История христианской Церкви, 1903, т. 2, с. 44).
Иоанн (который был сослан на остров Патмос во время правления Домициана) был особо облагодетельствован откровениями о грядущем наступлении Христова Царства во славе, когда весь Патмос озарился славою Господа. Иоанн называет Господа "Царем царей и Господом господствующих". Такой титул имел большое значение для гонимых христиан, которые ценою жизни отказывались признавать цезаря "Господом и Богом". В 1-й главе (Откр.1:10) Иоанн описывает свое первое откровение Христовой славы. Он знал о противоборстве христиан с Римом, и для него было вполне естественно (поскольку первое видение он получил в субботу) возвестить, что он "был в духе в день Господень", то есть в день истинного Господа, Чье господство проявляется в творческой силе, увековеченной субботним днем (см. Откр. 4:11; 10:6; 14:7).
Возражение 44
"В сочинениях раннехристианских авторов можно обнаружить целые страницы подлинных высказываний, доказывающих, что первый день недели... постоянно соблюдался как день поклонения Богу с момента воскресения Спасителя в течение всех первых веков нашей эры". Однако, несмотря на эти свидетельства "адвентисты седьмого дня утверждают (якобы под воздействием Святого Духа), что богослужение в первый день недели установлено императором Константином, первым так называемым "христианским императором" Рима, "в начале IV века" (см. Е. Уайт. Великая борьба, с. 53). Ссылаясь на тот же самый авторитетный источник, адвентисты, противореча самим себе, настаивают, что "папа перенес празднование с седьмого дня недели на первый" (см. Е. Уайт. Ранние произведения, с. 33, издание 1916 года).
Мы уже выяснили, что в Писании нет ни одного отрывка, который подтверждал бы соблюдение воскресенья христианами. Только начиная со II века "раннехристианские авторы" приводят бесспорные доказательства того, что христиане почитали воскресенье. Достаточно известно, что к 70-му году н.э. все апостолы, по существу, уже умерли мученической смертью, однако пройдет, по меньшей мере, еще 40 или 50 лет, и только тогда можно говорить о появлении письменных свидетельств, заслуживающих сколько-нибудь серьезного рассмотрения, относительно того, воздавали ли христиане особый почет воскресенью. Кроме того, когда речь заходит об авторстве, датировке и точном смысле сказанного, некоторые источники расцениваются церковными историками как весьма сомнительные.
Обычный читатель не знает, а люди, критикующие субботу, готовы с радостью забыть, что сразу после смерти апостолов в Церковь начали проникать многие языческие идеи и обряды. Примерно в 60-м году, обращаясь к старейшинам Ефесской церкви, Павел призывал: "Итак, внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святой поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровию Своею. Ибо я знаю, что, по отшествии моем, войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою" (Деян. 20:28-30).
За несколько лет до этого он писал Фессалоникийской церкви об "отступлении" от веры, которое должно произойти, а также о том, что в результате этого возвысится "человек греха". "Тайна беззакония, - добавляет он, - уже в действии" (2 Фес. 2:3-7).
Почти все протестантские богословы на протяжении многих веков воспринимали эти слова как пророчество об упрочении папства, великой силы Римско-католической церкви.
В своих общих комментариях на этот пророческий отрывок библейский комментатор Адам Кларк (Clarke), не переставая высказывать сомнения по многим аспектам, тем не менее тотчас добавляет: "Обычно протестантские писатели считают, что весь отрывок относится к папам и Римской церкви или же ко всей папской системе".
Затем он обстоятельно обобщает комментарии епископа Ньютона (Newton), одного из самых известных англиканских исследователей пророчеств, отмечая, что "большинство современных комментаторов идут по его стопам.
Весь отрывок он относит к Римской церкви". Кларк цитирует Ньютона (Newton): "Тайна беззакония уже в действии [во времена Павла]; семена тления посеяны, но еще не созрели". "Основания папизма были заложены в апостольские времена".
Обычно протестантские историки сходятся на том, что своими корнями римский католицизм восходит, по меньшей мере, ко II веку.
Вот что пишет известный церковный историк Филипп Шафф (Schaff): "Первым примером проявления папского авторитета является послание римского епископа Климента (умер в 102 году), которое было написано в конце I века и обращено к ограбленной и рассеянной Коринфской церкви" (История христианской Церкви, 1903, т. 2, с. 157).
"Он [Климент] повелительно обращается к церкви-сестре, основанной апостолами, и тем самым показывает, как незаметно и в то же время невинно начиналось становление папства" (Там же, с. 646).
Около 68 года н. э. Павел окончил жизнь в Риме мученической смертью. Римский епископ Климент был его учеником, он умер в 102 году. "Период времени между Климентом и Павлом" Шафф называет "переходом от апостольского к апокрифическому, от веры к суеверию" (Там же).
Противник субботы тепло отзывается о "раннехристианских авторах", которые, как он считает, убедительно доказали, что в начальный период христианской Церкви воскресенье соблюдалось как святой день. Однако то, что мы узнаем относительно первых шагов папства, бросает мрачную тень подозрения на упомянутых "авторов". Римский епископ Климент был одним из первых, хотя он ничего не писал по вопросу о соблюдении воскресенья. О так называемых отцах Церкви, которые жили на протяжении двух веков, последовавших сразу после эпохи апостолов, Шафф говорит так: "Напрасно мы будем искать у них евангельские учения об исключительном авторитете Писаний, оправдании верою, всеобщем священстве верующих: вместо этого уже во II веке мы находим высокую оценку церковных традиций, заслуг, а также подчеркивание значения роли духовенства, церковных таинств, обрядов и аскетизма, что постепенно вызревало в греческом и римском католицизме" (Там же, с. 628).
Рассматривая Возражение 43, мы выяснили, что, читая так называемых апостольских отцов (тех самых "раннехристианских авторов"), нельзя быть уверенными, что на самом деле мы читаем именно их слова, а не позднейшие привнесения.
Шафф приводит слова одного "выдающегося писателя", который сказал, что, переходя от богодухновенных писаний Нового Завета к лишенным Божественного вдохновения сочинениям отцов, мы, "сделав всего лишь шаг", покидаем пределы "раскинувшегося в пустыне зеленого оазиса" и попадаем "в безжизненные пески" (там же, с. 636).
Именно на эту "бесплодную землю" и увлекает нас наш критик в надежде найти там доказательство в пользу соблюдения воскресного дня. Даже если мы точно бы знали мнение отцов Церкви по этому вопросу, имело ли бы какое-нибудь значение их свидетельство о том, что Церковь (насколько они могли судить на основе весьма ограниченных сведений, касающихся какой-то ее малой части) уже практиковала соблюдение воскресного дня? Церковные историки, которых мы только что цитировали, выяснили, что своими корнями различные лжеучения (и даже те, которые касаются римского католицизма) уходят в самую раннюю послеапостольскую эпоху.
Когда же эти лжеучения и обряды, формировавшиеся веками и обычаями, достигли своего полного расцвета в папстве, стало очевидно, что все эти заблуждения были привнесены в христианскую Церковь Римом или (что одно и то же) папами. Мы обнаруживаем, что соблюдение воскресного дня не основывается на словах апостолов или Писании, и, следовательно, перед нами одно из тех небиблейских установлений, которые возникли позднее и которые в конце концов легли в основу вероучения Римо-католической церкви. Поэтому, говоря от имени адвентистов седьмого дня, Елена Уайт не делает никакой исторической ошибки, подчеркивая, что день поклонения был изменен папой. Равным образом, нет никакого противоречия между этим ее высказыванием и другим, согласно которому Константин "установил своим указом всеобщее соблюдение воскресного дня во всей Римской империи" (Е. Уайт. Великая борьба, с. 53). Елена Уайт не утверждает, что переход от субботы к воскресенью был совершен "в эпоху императора Константина", как заявляет оппонент: она просто говорит, что Константин издал определенный закон о соблюдении воскресного дня, и это на самом деле так.
Церковные историки, которых мы цитировали (все они соблюдают воскресенье), уверяют, что соблюдение этого дня обусловлено апостольским обычаем, если не повелением. Единственный заслуживающий внимание аргумент, который они приводят, несмотря на полное отсутствие какого-либо библейского обоснования этого апостольского обычая, заключается в следующем: если бы апостолы не призывали к соблюдению воскресного дня, воскресенье не стали бы почитать столь широко, как это происходило во II веке. На какой-то миг эти историки забывают об одном: только что они говорили о бесконечных лжеучениях и обрядах, которые пышно расцвели во II веке, укрепленные сочинениями отцов Церкви. Разве все эти выдумки были одобрены апостолами? Кроме того, наши критики забывают, что тот же самый правдоподобный аргумент, с помощью которого они показывают, будто бы у истоков поклонения в воскресенье стояли апостолы, Рим приводит в качестве доказательства того, что апостольским авторитетом освящены его многочисленные небиблейские учения и обряды. Данный аргумент используют и в том, и в другом случае, и нам остается добавить, что ни в одном из них он не выглядит убедительно. "Пустынная земля" послебиблейских времен и писателей оказывается весьма зыбким основанием. Если мы хотим достичь истины, нам надо следовать по широкой дороге Писания вместе с Господом и Его святыми апостолами.
Для недоверчивого читателя, которому покажется, что столь великое отступничество не могло произойти за такое короткое время, насчитывающее всего полстолетия (с конца I века до начала II), мы сопоставим это с современностью. В конце XIX века почти всех христианских служителей можно было назвать фундаменталистами, несмотря на то, что некоторые из них постепенно начинали с сочувствием относиться к хитроумным разновидностям теории эволюции. Тем не менее к концу первой четверти XX века в основных конфессиях христианства религиозная вера претерпела революционные изменения, известные под именем модернизма. Были радикально переосмыслены такие основополагающие категории богословия, как божественная природа Христа, Его искупительный подвиг и богодухновенность Писания.
Если какой-нибудь церковный историк будущего станет утверждать, что поскольку в начале XX века руководители Церкви в общем и целом разделяли некоторые модернистские теории, то, стало быть, такие взгляды были распространены и в XIX веке, если он заявит, что знаменитые религиозные вожди прошлого столетия навязывали эти теории своим ученикам, его утверждение будет совершенно неоправданно. Свидетельства, которыми мы располагаем относительно первых двух веков нашей эры, заставляют нас сделать вывод, что историки ведут себя столь же безответственно, заявляя, что, поскольку во II веке распространились определенные верования, они должны были существовать уже в I веке, когда их якобы пропагандировали апостолы. Зачем бросать тень на доброе имя этих святых людей?
Возражение 45
Воскресение - величайший эпизод в истории христианства, и поэтому мы соблюдаем воскресный день. Соблюдающие субботу не являются христианами, потому что не отмечают воскресение Христа из мертвых.
Даже если мы и согласимся с тем, что воскресение - величайшее событие в истории христианства, из этого вовсе не следует, что заповедь о субботе, содержащаяся в Декалоге, должна быть устранена и что вместо нее необходимо соблюдать воскресенье. Но разве можем мы, смертные люди, самостоятельно решать, какое событие в истории общения Бога с Его народом самое величайшее? В Библии ничего не говорится по этому поводу. Более того: разве вправе мы определять, каким образом надо праздновать какое-нибудь событие из жизни Христа? Если человек сам должен заключать, что является самым грандиозным и как следует помнить об этом, тогда святость воскресенья, обусловленная таким выводом, - порождение человеческой мысли.
Чтобы установить иной день поклонения, достаточно всего лишь решить, что величайшим в истории христианства является какое-нибудь другое событие. Например, распятие - ведь в этом событии всему миру явлен великий пример бескорыстной любви, любви Сына Божьего, отдающего жизнь за мятежный мир. Таким событием можно признать также рождение Христа, ибо в нем вся Вселенная стала свидетелем изумительного явления Бога во плоти.
Без распятия Христа христианство бессмысленно, и то же самое можно сказать о Его чудесном рождении. Каким же образом мы сумеем на догматическом уровне определить самое значительное в истории христианства?
Как доказать неправоту человека, который заявит, что самым важным является распятие? Если, следуя своему решению, он станет праздновать пятницу, сумеет ли убедить его в непоследовательности сторонник воскресенья, обосновывающий значимость своего святого дня собственным мнением относительно того, какой эпизод в истории христианства является самым большим?
Из всего сказанного можно сделать вывод, что, основываясь на собственной оценке выдающихся событий, можно соблюдать любой день и при этом оставаться хорошим христианином. По-видимому, единственный день, который христианин не должен святить, - это седьмой день недели. Если он начнет это делать, то защитник воскресенья обвинит его в том, что он не христианин, поскольку не отмечает событие, которое необходимо почитать с точки зрения этого сторонника, или чтит его не так, как это якобы надо делать.
Однако на самом деле соблюдающие субботу помнят о воскресении нашего Господа и значении этого события для христианина, так как мы точно соблюдаем обряд крещения, который по замыслу Бога должен служить ярким напоминанием о смерти и воскресении Христа (см. Рим. 6:3-5). Мы крестим погружением, которое дает возможность - в согласии с Писанием - вспоминать о том, что Христос был погребен и воскрес.
Установив определенный день в память о Господнем воскресении, сторонник воскресного дня делает бесполезным, а быть может, и совершенно бессмысленным обряд крещения, который по замыслу Бога должен напоминать об этом событии. Быть может, именно поэтому почти во всех церквах обряд крещения сведен к окроплению несколькими каплями воды, то есть к процедуре, которая никак не выражает идеи о "крещении в смерть" или о воскресении для начала обновленной жизни.
Возражение 46
Адвентисты седьмого дня придают большое значение тому, что суббота увековечивает память о творении. Однако мы обращаем внимание не столько на творение, сколько на искупление, которое является более значимым событием. Поэтому мы соблюдаем воскресенье - великий памятный день нашего искупления.
У этого возражения много общего с предыдущим, и все, что мы сказали там, актуально и здесь. Однако в данном случае приведенный аргумент несколько шире, в чем мы сейчас и убедимся.
Библия - это не только богодухновенная, но и историческая книга. В значительной мере Божественные принципы представлены в историческом контексте. Образно говоря, Библия - это высокое величественное здание, построенное на фундаменте в саду Едемском, сверкающий шпиль которого устремляется к обновленной земле. Его этажи представляют различные века, когда Божьи откровения были даны людям.
Все покоится на основании: достаточно его разрушить, и вся структура откровения, утратив симметрию и красоту, окажется на грани уничтожения.
1 , Все- библейские авторы основывают свои вести на скрытом или явном предположении, согласно которому {как записано в Книге Бытие) человек был сотворен и повещен в рай, а затем, лишившись святости, впал в грех, и этим грехопадением объясняется вся трагедия мира. Задача ветхозаветных пророков заключается в том, чтобы возвестить о небесном плане спасения, благодаря которому искупленный и обновленный человек может снова обрести рай. Что касается апостолов в Новом Завете, то их предназначение состоит в том, чтобы возвестить: предсказанное пророками пришествие Спасителя совершилось и теперь человек должен верить в имя Его. Последняя книга Библии рисует картину нашего возвращения в блаженное райское жилище.
Но что если записанное в Книге Бытие повествование о начале человеческого существования - всего лишь сказка? Разве то, что основано на вымысле, может быть прочнее и значимее, чем он сам? Нет, не может. Если повествование о творении - всего лишь басня, то в таком случае вся Библия утрачивает свою историческую достоверность, обесценивается многое из того, что она обозначает и сообщает в буквальном смысле. Нет никакого сомнения в том, что вера человека в соответствующее происхождение себя самого и этого мира имеет крайне важное значение. Вот почему теория эволюции, которую сегодня так охотно принимают вместо библейского повествования о творении, самым непосредственным образом касается религии.
Когда эта теория впервые стала получать признание, профессор университета Джозеф Леконт (Le Conte) написал книгу под заголовком "Эволюция и религиозная мысль", в которой изложил отношение этой новой теории к религиозному верованию.
"Ее истинность или ложность, принятие или отвержение - вовсе не какая-то мелочь, воздействующая лишь на незначительный аспект в царстве мысли. Она, напротив, оказывает глубокое влияние на основы философии и, следовательно, на всю сферу мышления. Она целиком определяет отношение человека к природе и Богу" (Evolution and Its Relation to Religious Thought, pp. 3,4).
О том, каким образом теория эволюции воздействует на "отношение человека к природе и Богу", лаконично рассказывает глашатай насмехающихся над Библией скептиков, которые (что примечательно) одними из первых приняли эту теорию.
"Если нет Адама, то нет и грехопадения; если нет грехопадения, то нет и искупления; если нет искупления, то нет и Спасителя. Принимая эволюционную теорию, как можно верить в грехопадение? Если человек на самом деле пал, то когда это произошло: до того как он перестал быть обезьяной или после?... А если не было никакого грехопадения, то для чего нам какое-то искупление?" (Robert Blatchford, God and My Neighbor, p. 159).
Связь между доверием первой главе Книги Бытие и верой во всю остальную Библию ярко выразил один писатель начала XX века.
"Когда мы обнаружили, что... Адам не был сотворен из праха, а Ева - из его ребра, что вовсе не Вавилонская башня обусловила многообразие языков, мы зашли слишком далеко, чтобы остановиться. Критике подлежало все - от Книги Бытие до Откровения, и не следовало бояться, что в конце последней главы нас ждет проклятие. Критическая мысль не могла остановиться на Моисее или Исайе и должна была вобрать Матфея, Иоанна и Павла. Надо было тщательно исследовать каждого из них: их уже перестали воспринимать как бесспорный окончательный авторитет, поскольку как только первая глава Книги Бытие перестала восприниматься как исторически достоверная, на смену идее вербальной инспирации пришла идея инспирации общей" (New York Independent, 1909,24 июня). Таким образом, совершенно очевидно, что повествование о Сотворении мира из Книги Бытие, представляет собой фундамент всего здания библейского откровения. Не менее очевидно и то, что человек, забывая о творении или отвергая его, открывает себя навстречу бесконечному множеству ложных нечестивых теорий относительно своего происхождения и судьбы. Ужасное описание поглотившей людей бездны идолопоклонства и безнравственности, содержащееся в 1-й главе Послания к Римлянам, никогда бы не появилось, если бы люди постоянно обращали свой взор на святые страницы, где сказано, что они были сотворены руками единого и единственно истинного Бога, очи Которого слишком чисты, чтобы созерцать беззаконие. Современная теория эволюции никогда не нашла бы признания, если бы люди верили в повествование о творении и постоянно помнили о нем. Иными словами, если бы они не забыли и в конечном счете не разуверились в достоверности небесного повествования о том, что их предки жили в раю, они никогда не отпали бы от истинного Бога, а всеобъемлющий план спасения, описанный в Библии, всегда обладал бы для них полнотой смысла.
Итак, нам крайне важно, помимо всего прочего, помнить о творении, и было бы очень странно, если бы Бог не позаботился о том, чтобы мы об этом помнили. Однако Он позаботился. Он создал памятник этому событию нашей истории, обозначив самое начало странствования человека (см. Быт. 2:2, 3), и, лаконично обратившись к Своему народу, спасенному от египетского идолопоклонства, призвал помнить "день субботний, чтобы святить его". Каждую неделю народ должен был вспоминать о том, что "в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них".
Вспоминая о творении, народ не забывал бы и о Боге этого творения, а, памятуя о Боге творения как о святом, создавшем прародителей святыми, он постоянно видел бы в субботе знамение и залог того, что Бог, Которому он служит, может освятить его, сотворив в нем новое сердце и праведный дух (см. Исх. 31:13; Пс. 50:12).
Храня в памяти историю творения во всей ее красоте, чистоте и совершенстве, народ стал бы с покаянной серьезностью и нетерпением ждать пришествия Христа, Который Своей смертью и воскресением освободит их от греха и смерти и вернет в обновленный рай.
Заповедь о субботе является частью того великого закона, который служит фундаментом всякой нравственности, она увековечивает память о событии, представляющем собой основу всего исторически выраженного откровения Бога человеку. Без истины о творении, увековеченной субботой, крест не имел бы никакого основания, а воскресение - никакого смысла. Это очевидно.
Только постоянно помня о творении, мы придаем всю полноту смысла распятию и воскресению. Иначе говоря, соблюдая субботу, которая представляет собой памятник творению, мы утверждаем крест и воскресение на твердом прочном основании, возвращая им их истинную силу и значение. Соблюдая субботу, мы хотим воздать великую славу Богу-Отцу и Его Сыну, посредством Которого Он сотворил все сущее. Мы соблюдаем субботу, потому что хотим прославить Божью книгу, которая зиждется на повествовании о творении. Мы соблюдаем субботу, стремясь засвидетельствовать перед всеми людьми, что мы остаемся на стороне Бога и противоборствуем великому отступничеству, поразившему христианскую Церковь с принятием теории эволюции.
В свете всего перечисленного основные обвинения, возводимые против соблюдения субботы, кажутся совершенно бессмысленными и безрассудными. Соблюдая субботу, мы не превращаемся в иудеев или законников, но остаемся креационистами. Мы уже отмечали, что креационист - это человек, который неколебимо отстаивает правоту Писания в борьбе с любым отступничеством.
Видя, как повсюду теория эволюции разрушает церкви, которые уже готовы всецело ее признать, адвентисты седьмого дня непоколебимо отстаивают достоверность библейского рассказа о творении, а также богодухновенность всей Божьей книги. Разве сможем мы когда-нибудь поверить в эволюцию, если каждую неделю целый день посвящаем тому, чтобы торжественно "помнить" о внушающем благоговейный ужас Божьем творении - помнить "день субботний, чтобы святить его"?
Возражение 47
Выражение "первый день недели" (Мф. 28:1) надо переводить как "первая из суббот" или "одна из суббот". Этот правильный перевод показывает, что апостол говорил о воскресном дне как о первой из новых суббот.
В данном случае основная причина спора относительно правильного перевода заключается в том, что греческое слово "sabbaton", переведенное как "неделя" в упомянутом и параллельных отрывках всегда надо переводить как "суббота", а не "неделя". "Sabbaton" встречается в Новом Завете 68 раз, причем 59 оно переводится как "суббота" и девять раз - как "неделя" (Мф. 28:1; Мк.16:2; Лк.18:12; 24:1; Ин. 20:1, 19; Деян. 20:7; 1 Кор. 16:2).
Читателю может показаться странным, что слова "неделя" и "суббота" восходят к одному и тому же греческому слову. Именно это и делает утверждение нашего критика правдоподобным. Однако греческому языку не свойственно обозначать два разных временных периода одним и тем же словом. Мы уже отмечали, что в английском языке периоды протяженностью 12 часов, 24 часа и даже неопределенный период времени обозначаются одним и тем же словом "день". То, о чем идет речь, определяется из контекста; так же обстоят дела и со словом "sabbaton".
К счастью, вопрос о двух значениях слова "sabbaton" не является спорным. Все специалисты по греческому языку, как иудеи, так и христиане, признают, что перевод термина "sabbaton" словом "неделя" вполне оправдан. Приведем несколько характерных высказываний авторитетных исследователей о двойственном значении слова "sabbaton".
"Неделя (еврейское "'shabua", множественное число - "'shabu'im", "'shabu'ot"... Новозаветный греческий - "sabbaton", "sabbata"): период времени, состоящий из семи дней и тем самым объясняющий еврейское наименование" (Еврейская энциклопедия, т. 12, с. 481, ст. "Неделя").
"В Новом Завете слово "hebdomas" ("неделя") не встречается, но в этом значении употребляется слово "sabbaton" (например, в Лк.18:12), или "sabbata" (например, в Мф. 28:1)" (Schaff-Herzog Encyclopedia of Religious Knowledge, 1891, vol. 4, p. 2484, art. "Week").
"Одно из двух еврейских названий недели является производным от числа семь, а другое тождественно "субботе" - дню, завершающему иудейскую неделю. В Новом Завете использовано последнее слово, от которого образовано греческое существительное" (Hasting's Bible Dictionary, 1924, p. 936, art. "Time").
"Еврейское "shabhua", используемое в Ветхом Завете для обозначения недели, восходит к "shebha" - "семь". Поскольку седьмой день был днем покоя, или субботой (по-еврейски "shabbath"), это слово стало употребляться для именования недели, так в Новом Завете ("shabbaton", "shabbata") оно означает период времени от субботы до субботы (см. Мф. 28:1). Такое е его применение и в Ветхом Завете (см. Лев. 23:15; 25:8)" (The International Standard Bible Encyclopedia, 1915, vol. 5, p. 2982, art. "Time").
"Множественное число "sabbata" ... означает как неделю, так и субботу или субботы (ср. Мк. 16:2; Лк. 24:1; Ин. 20:1, 19 и Мф. 28:1). ... "Sabbata" во втором предложении (отрывка Мф. 28:1) наверняка подразумевает неделю, а не субботний день" (John Peter Lange, A Commentary on the Holy Scriptures, Comments on Matf. 28:1).
Отрывок Лк.18:12, представляющий собой один из девяти текстов, в которых слово "sabbaton" переведено как "неделя", наглядно показывает ситуацию, когда это слово именно так и надо переводить, чтобы сохранить смысл. "Пощусь два раза в неделю ["sabbatou"]", - говорит фарисей в своей молитве. Было бы нелепо заявлять, что он постится два раза в субботу - нет ничего особенного в том, чтобы воздерживаться от еды между завтраком и обедом, а также между обедом и ужином. Ясно, что даже мытарь поступал так же. Смысл эта фраза обретает только тогда, когда слово "sabbatou" переводится как "неделя".
Изо всех сил стараясь лишить этот отрывок убедительности, противник субботы заявляет, что его надо понимать так: "Пощусь две субботы", то есть две из намеченных суббот в году. Тем не менее греческий язык не позволяет сделать такое предположение. Слово "dis" - "дважды" - является наречием и не может быть переведено числительным "два". Слово "sabbatou", переведенное как "неделя", и в английской Библии никогда не переводится множественным числом "субботы".
Вторая часть приведенного возражения основывается на том факте, что в оригинале в выражении "первый день недели" нет слова "день". Там сказано: "mian sabbaton" (Мф. 28:1), и правильный перевод стал предметом внимания известных богословов, принадлежащих к деноминациям, соблюдающим воскресенье. В 1899 году точка зрения, основанная на пересмотренном переводе фразы "mian sabbaton" и согласно которой речь шла о воскресенье как новой субботе, была опровергнута ученым, соблюдавшим воскресенье, что и явствует из следующего отрывка: "Такое прочтение "mian sabbaton", о котором всюду кричат как об открытии золотоносного Клондайка, на самом деле оказывается всего лишь блеском шутовской позолоты. Оно базируется на глубочайшем непризнании или незнании правил синтаксиса, основополагающих для флективного языка, и особенно на незнании употребления и влияния арамейского языка, который был родным для Иисуса и апостолов. Быть может, синтаксис должен умереть, чтобы жила суббота (в смысле воскресенье)?
Рассмотрим утверждения (этой теории): "Ни в одном из данных отрывков (то есть ни в Мф. 28:1, ни в параллельных текстах) не встречается греческого слова, обозначающего "день". - Рассчитанное на простых читателей это утверждение не отличается беспристрастием. Упомянутое слово присутствует там скрыто, причем в большей степени, чем в обороте "двадцать пятое... такого-то месяца". Если спросить даже маленького ребенка, что подразумевается под фразой "двадцать пятое", он тотчас ответит: "Число", то есть день. Однако мы располагаем более сильным аргументом. Определение "mian" употреблено в женском роде, и неизменный закон требует, чтобы определения согласовывались в роде с существительными. Существительное "sabbaton" - среднего рода, и здесь нет никаких вопросов. Какое греческое слово скрыто присутствует в этом выражении и в то же время является настолько очевидным, что ставит это определительное числительное в женский род? Конечно же, существительное женского рода "hemera" - "день", по аналогии с тем, что мы обнаруживаем в Мк. 14:12: "prote hemera ton azumon" - "в первый день опресноков". Безапеляционно утверждать, что "ни в одном из данных отрывков не встречается греческого слова, обозначающего "день", значит не давать простому читателю понять, что благодаря многочисленным падежам и родам флективный язык может в такой мере подчеркнуть присутствие и силу подразумеваемых слов, какую, например, в английском языке просто невозможно представить...
Стремясь стать принципиально важной, подтверждающей частью аргументации, указывающей на необходимость святить день Господень, эта пародийная экзегеза, не став фундаментальным открытием, становится фундаментальной ошибкой. И благодаря этому наши враги над нами просто посмеются.
Не говорите этого в Гефе,
Не публикуйте на улицах Батл-Крика003 ,
Чтобы дочери субботствующих не возрадовались,
Чтобы дочери субботствующих не восторжествовали" (Dr. Wilbur Fletcher Steele. Must Syntax Die That the Sabbath May Live? - Methodist Review, New York, May-June, 1899).
В 1931 году вопрос о "mian sabbaton" был поднят одним исследователем в широко распространенном проповедническом журнале The Expositor. В то время в этом журнале раздел вопросов и ответов вел профессор А. Т. Робертсон (Robertson), один из самых выдающихся знатоков греческого, который к тому же был автором нескольких работ, посвященных библейскому греческому языку, включая и исчерпывающую грамматику. Годами Роберт-сон возглавлял кафедру Нового Завета в Южной баптистской семинарии, в городе Луисвилл (Louisville), штат Кентукки. Вопрос выглядел так:
"Дорогой д-р Робертсон, можно ли однозначно сказать, что правильным переводом словосочетания "mian sabbaton" является выражение "первый день недели" (Мф. 28:1; Мк. 16:2; Лк. 24:1; Ин. 20:1,19; Деян. 20:7 и 1 Кор. 16:2), а не выражение "одна из суббот", как это сделано в переводе Ноха (Knoch's Concordant Version)? Там вместо первого дня недели читаем "первая суббота" (Мк.16:9).
Дж. Д. Филлипс (Phillips), редактор журнала "Истина", Литлфилд, Техас".
Произнеся несколько едких слов относительно упомянутого перевода, д-р Робертсон дает такой ответ: "А теперь перейдем к вопросу об употреблении слова "sabbaton" в Новом Завете. Это существительное единственного числа, представляющее собой транслитерацию еврейского слова "shabbath", применявшегося для обозначения седьмого дня недели, как, например, в Ин. 5:9. Множественное число "sabbata" - это транслитерация арамейского "shabbatha". Весьма любопытно, что иудеи использовали множественное число двояко. С его помощью, например, обозначалась просто суббота, как и в случае со словом "sabbaton" в единственном числе. Это встречается у Иосифа Флавия, например: "ten hebdomen Sabbata caloumen", то есть "седьмой день мы называем субботой". Так, это слово встречается в Новом Завете, например, в Лк. 4:16: "вдень субботний" ("en te hemera ton Sabbaton"), а также в Деян.13:14; 16:13, совсем как в Исх. 20:8; 35:3 и т. д. Также к нему прибегают в Мф. 12:1; 5:10-12 - "toissabbasin", "в субботу", хотя оно стоит во множественном числе, Мк.1:21; Лк. 4:31 ит. д. Однако в единственном числе слово "sabbaton" употреблялось и для обозначения недели, которая начиналась (заканчивалась004 ) субботой. Так, например, в отрывке Мк.16:9 мы читаем: "proi prote sabbaton", то есть "рано в первый день недели". В данном случае "proi" - это наречие, a "prote" - прилагательное женского рода, с локативным значением, единственного числа, согласующееся со словом "hemera" (день), тогда как "sabbatou" - существительное среднего рода, родительного падежа, единственного числа, и, следовательно, перевод "рано в первую субботу" является неоправданным (см. также Лк. 18:12). Однако множественное число "sabbata" используется и для обозначения недели, например в Лк. 24:1. В предыдущем стихе употребляется единственное число, "to sabbaton" - "и в субботу остались в покое". Самые первые слова в 1-м стихе "te de mia ton sabbaton" - "в первый же день недели". Здесь слово "mia" употреблено как порядковое числительное, аналогичное "prote", что характерно для койне. "Mia" как "первый" и множественное число "sabbaton" как "неделя" мы обнаруживаем в Мф. 28:1; Мк.16:2;Ин.20:1,19; Деян. 20:7" (The Expositor, August, 1931). Итак, поскольку аргумент в пользу воскресного дня, основывающийся на неправильном переводе, столь основательно разоблачили богословы, соблюдающие воскресенье, вряд ли у нас есть необходимость что-либо добавить.
Примечание. Наверное, именно сейчас, когда мы рассматриваем доводы против истины, которые выстраивают наши противники, основываясь на том, что некоторые библейские отрывки якобы надо переводить не так, как они переведены, уместно сказать несколько слов. По мере того рядовые члены Церкви все активнее свидетельствуют миру истину, они все чаще будут сталкиваться с возражениями такого рода. Быть может, у них не было возможности изучить библейские языки, быть может, они не располагают нормативными комментариями, которые в большинстве случаев показывают всю необоснованность ухищрений, основанных на утверждении, что якобы требуются новые переводы, отличающиеся от уже хорошо известных.
Что делать, когда сталкиваешься с такими доводами? Смутиться и бежать с поля боя? Вовсе нет. Вместо этого надо кратко ответить, что переводы Библии на английский язык (Библия короля Иакова, а потом Пересмотренный перевод) являются результатом объединенных усилий большой группы самых сведущих исследователей, когда-либо собиравшихся вместе, и что, следовательно, нет никаких оснований вносить существенные изменения в их перевод только потому, что какой-то наш современник, не имеющий никакого филологического образования, заявляет о необходимости таких изменений.
Вот в чем заключается наш ответ. Он звучит вполне обоснованно и весомо и будет по достоинству оценен любым беспристрастным человеком, который его услышит. Это конечно же не означает, что иногда более ясного понимания того или иного библейского отрывка нельзя достигнуть обращением к языку оригинала: такая возможность была хорошо показана в ходе анализа библейских слов, обозначающих понятия "душа" и "дух". Однако обращать внимание на слова оригинала и говорить о возможности иного перевода с помощью различных словарей совсем не одно и то же, что измышлять какие-то переводы, нарушающие основные правила языков оригинала.
003 В то время, когда писались эти строки, штаб-квартира адвентистов седьмого дня находилась в Батл-Крике, штат Мичиган
004 Вместо "начиналась" надо читать "заканчивалась". См. исправление этой опечатки Робертсоном в журнале The Expositor за октябрь 1931 года.
Возражение 48
Адвентисты седьмого дня утверждают, что на каждом, кто соблюдает воскресенье, стоит начертание зверя. Согласно такому учению все прочие христиане заслуживают Божьего осуждения, и равным образом на вечное осуждение обречены все, кто соблюдал воскресенье и умер до того, как начали проповедовать адвентисты. Утверждая, что человек может спастись соблюдением субботы, адвентисты делают ее средством спасения, подменяя Христа.
Адвентисты седьмого дня не утверждают, что на каждом соблюдающем воскресенье стоит начертание зверя, и, следовательно, мы не считаем, что каждый, мертвый или живой, заслуживает осуждения. Приведем убедительный отрывок, взятый из трудов Елены Уайт:
"Христиане прошлого, соблюдая воскресенье, твердо верили в то, что они соблюдают библейскую субботу, и сегодня в каждой церкви, не исключая и Римско-католическую, есть истинные христиане, которые убеждены, что воскресенье является определенной Богом субботой. И Бог принимает их искреннее служение и честное отношение к этому вопросу. Но когда соблюдение воскресенья будет требоваться законом, а мир будет просвещен об истинной субботе, тогда всякий, нарушающий Божью заповедь ради установления Рима, станет чтить папство больше, чем Бога. Он будет воздавать почести Риму и той власти, которая принуждает исполнять его установления. Он станет поклоняться зверю и образу его. Отвергая установление Божье, являющееся печатью Его власти" и почитая установление, являющееся знамением верховной власти Рима, люди тем самым примут знак преданности Риму, - начертание зверя. Но только тогда, когда этот вопрос будет полностью разъяснен людям и они будут поставлены перед необходимостью сделать окончательный выбор между заповедями Божьими и заповедями человеческими, - тогда упорствующие в своем нечестии примут начертание зверя" (Великая борьба, с. 449).
Обратимся еще к одному отрывку из сочинений Елены Уайт: "Еще никто не получил начертания зверя. Время испытания еще не пришло. В каждой Церкви есть истинные христиане, не исключая и Римско-католическую. Никто не будет осужден, пока не увидит свет и не поймет, что необходимо соблюдать четвертую заповедь. Однако после того как выйдет указ о принудительном соблюдении лжесубботы, после того как третий ангел громко возвестит о том, что нельзя поклоняться зверю и его образу, между истиной и ложью будет проведена четкая грань. После этого продолжающие упорствовать в своем беззаконии получат начертание зверя" (Евангелизм, с. 234, 235).
Обращаясь к афинским идолопоклонникам, Павел сказал:
"Итак, оставляя времена неведения, Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться" (Деян. 17:30). Божьего осуждения заслуживает не то, что мы делаем по неведению, а то, что совершаем умышленно, получив ясное знание истины. "Итак, кто разумеет делать добро и не делает, тому грех" (Иак. 4:17).
Бог положил начало адвентистскому движению в этом мире не для осуждения мира, а для проповеди истины. У нас нет ни малейшего стремления судить кого-либо: это - дело Бога.
Учитывая все сказанное, мы не можем согласиться, что утверждение, будто человек может спастись только соблюдая субботу, точно выражает нашу позицию. На самом деле мы верим: спасется только тот, кто, будучи искуплен Божьей благодатью, будет в смирении следовать за светом, который Бог изольет на его пути. Никакой христианин не станет оспаривать это. Библия говорит, что "стезя праведных как светило лучезарное, которое более и более светлеет до полного дня" (Притч. 4:18). Петр призывает верующих присовокупить к их вере немало христианских добродетелей (см. 2 Петр. 1:5-7). Пока мы идем вслед за светом и дополняем свою веру христианскими добродетелями и делами, озаренными этим светом, мы возрастаем в благодати и прокладываем свой путь на небеса.
Если же мы своевольно отказываемся идти по этой стезе, потому что исполнение некоторых Божьих требований кажется нам слишком тяжким, мы отвергаем небесный свет. Но поступая таким образом, мы тотчас ставим под угрозу нашу надежду на спасение, и нам надлежит не отвергать, а принять этот усиливающийся свет, чтобы о нас снова можно было сказать, что мы истинно спасены. Говоря об иудеях, которые не приняли озарившего их света, Христос сказал: "Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе своем" (Ин. 15:22).
В далеких странах миссионеры различных церквей проповедуют Христа распятого, свидетельствуя о Божьей любви и искупительной жертве Иисуса. Они проповедуют, стремясь спасти народы, которые беззастенчиво и, вероятно, без всяких угрызений совести нарушают все Десять Заповедей. Что делают эти миссионеры, если местные жители, испытав прикосновение Святого Духа, выражают искреннее желание принять предлагаемое Христом спасение? Они объясняют, что Христос предлагает спасение безвозмездно, в качестве дара, но если люди на самом деле хотят стать истинными Божьими детьми, им надо засвидетельствовать это, став на путь, указанный Богом. Иными словами, миссионеры говорят то, что Павел сказал ефесянам: "Кто крал, вперед не кради" (Еф. 4:28). Они говорят не только о прекращении воровства, но и о других нарушениях Декалога: убийстве, прелюбодеянии, лжи, идолопоклонстве и т. д. Они, вероятно, скажут и о том, что ни один лжец, вор, убийца или идолопоклонник никогда не вступит в Царство Божье.
По существу, именно так день за днем говорят труженики всех вероисповеданий, приводя людей к Богу. Однако мы никогда не слышали, чтобы кто-нибудь, поступая таким образом, утверждал, что Божью благодать возможно заменить выполнением Декалога. Почему же тогда адвентистов обвиняют в том, что Божью благодать они заменяют соблюдением субботы - и все лишь потому, что мы призываем с помощью благодати идти по пути истины, исполняя все Десять Заповедей (поскольку суббота - одна из них). Мы не говорим (потому что не верим), что, соблюдая заповедь о субботе или какую-либо другую заповедь Декалога, человек получает возможность попасть на небо. Такая возможность дается только Божьей благодатью, которая принимается верой. И тем не менее мы говорим, что если человек сознательно нарушает какую-нибудь Божью заповедь, в том числе и четвертую, то он сам затворяет перед собой двери на небеса. Ни один своевольный грешник никогда туда не вступит.
Возражение 49
Я не верю, что Бог, преисполненный любви, из-за какого-то дня лишит человека небес. Считаю, что адвентисты слишком много внимания уделяют дню, который надо святить.
Доводы, опровергающие это возражение, в основном содержатся в предыдущем разделе. Хочется спросить нашего критика - считает ли он, что Бог тщательно следит за соблюдением всех Своих предписаний? Ответив отрицательно, критик освобождает себя от выполнения не только четвертой заповеди, но и всех остальных. А ответив положительно, он продемонстрирует весьма странную логику, в соответствии с которой Бог тщательно следит лишь за соблюдением девяти заповедей, не слишком обращая внимание на четвертую.
Бог дал заповедь, согласно которой человек должен соблюдать "седьмой день". Действительно ли Он этого хотел или мы можем соблюдать любой день, какой нам захочется, а может быть, вообще не соблюдать никакого, если нас это устроит больше? Впору задать вопрос: действительно ли Бог подразумевает именно то, что говорит?
На заре истории еврейского народа Бог повелел священникам, чтобы они, совершая служение в святилище, использовали не "огонь чуждый", то есть обычный, а священное пламя, постоянно горевшее на жертвеннике. Наверное, вполне правдоподобным мог бы показаться довод: если любой огонь одинаков (как одинаковы все дни недели), то, следовательно, Бог не станет обращать внимание на то, что Его повеление об использовании особого огня не соблюдается. По-видимому, так и решили два священника, Надав и Авиуд, и - вознося пред Господом курение, использовали чуждый огонь. Каков результат? "И вышел огонь от Господа, и сжег их, и умерли они пред лицом Господним" (Лев. 10:2).
Из контекста ясно, что такое наказание постигло их потому, что они ослушались повеления "отличать священное от несвященного и нечистое от чистого" (Лев. 10:10).
Какое знаменательное сравнение! Заповедь о субботе призвана отличать священное от несвященного в том, что касается дней. "Помни день субботний, чтобы святить его". Разве Бог в меньшей степени обращает внимание на Свой святой день, чем на священный огонь, который Он дал израильтянам?
Приведем другой пример. Израильтянам было запрещено прикасаться к Божьему ковчегу и любому священному предмету (Чис. 4:15, 20). Повеление было простым и ясным, и все могли его понять, однако, когда на неровной дороге ковчег накренился, человек по имени Оза "простер руку свою к ковчегу Божию и взялся за него, ибо волы наклонили его" (2 Цар. 6:6). Оза конечно же решил, что в такой ситуации заповедь о неприкосновении к ковчегу неприменима. Но что произошло? "Но Господь прогневался на Озу, и поразил его Бог там же за дерзновение, и умер он там у ковчега Божия" (2 Цар. 6:7). Следил ли Бог за выполнением Своих заповедей? Думал ли Он так, как говорил? И можем ли мы сказать, что сегодня Он в меньшей степени обращает внимание на это, чем тогда? Ведь Бог неизменен вчера, сегодня и вовеки. Все, что произошло с древними израильтянами, было записано для нашего предостережения, чтобы мы смогли извлечь пользу из совершенных ими ошибок. Если Бог наказал человека, возложившего руку на ковчег, станет ли Он терпеть того, кто дерзновенно посягает на субботний день, стремясь сделать его удобным для себя?
Эти библейские сюжеты позволяют предположить, что израильтяне уповали на снисходительность Господа, решив, что Он не будет наказывать их за пренебрежение таким незначительным вопросом, как соблюдение какого-то конкретного дня. Однако Божья книга рассказывает нам о том, что разрушение Соломонова храма и увод из Ханаанской земли в рабство стали недвусмысленным наказанием за осквернение субботы (см. Иер.17:21-27; 2 Пар. 36:17-21; Неем.13:17,18; Иез. 22:26). Если Бог изгнал Свой народ из земного Ханаана за непочтение дня, который Он повелел святить, то сколь неразумно думать, что в Ханаан небесный войдут люди, своевольно пренебрегающие этим святым днем.
Возражение 50
Суббота никого не может спасти. Не лучше ли проповедовать о Христе?
Ответы, которые мы дали на два предыдущих возражения, в значительной мере подходят и к этому. Слабость данного возражения становится очевидной, если его логически развить. Наш критик утверждает, что суббота никого не может спасти - иными словами, ее соблюдение никогда не даст человеку возможности войти на небо. Однако все дело в том, что простое соблюдение всякой другой заповеди Декалога тоже не даст такой возможности. Можем ли мы, исходя из этого, заключить, что служителю не надо проповедовать, например, о третьей заповеди или о пятой, которые, соответственно, ясно возвещают о том, что надо с благоговением относится к Божьему имени и почитать отца и мать? Нет, скажете вы, всеми силами мужественно проповедуйте об этом, потому что богохульство слышится со всех сторон, а современная молодежь совсем забыла о почтительном отношении к родителям.
Таким образом, проповедовать о третьей и пятой заповедях не только верно, но и крайне важно. А вправе ли мы утверждать, что нам не надо возвещать о четвертой? И если представить, как жестоко попирается эта заповедь (ничуть не меньше, чем третья или пятая), искренний читатель тотчас поймет, что проповедовать о ней не только правильно, но и необходимо. Именно поэтому мы столь решительно возвышаем свой голос в защиту субботы.
Мы заявили, что никто не может войти на небо благодаря одному лишь соблюдению субботы, и в то же время показали, что такое утверждение не приуменьшает значения субботнего дня. Однако давайте порассуждаем. Если на самом деле истинно, что соблюдение какой-нибудь одной или всех заповедей не является надежным залогом нашего спасения, можно ли предположить, что их несоблюдение не лишает нас возможности попасть на небеса? Нет, если человек сознательно нарушает заповеди, на небе его не будет. Если мы не убиваем, у нас нет гарантии, что мы окажемся на небе, однако если мы нарушаем эту заповедь, то мы наверняка туда не попадем. Если мы воздерживаемся от воровства или прелюбодеяния, мы не можем быть уверены, что нас ждут небеса, но, если мы нарушаем эти заповеди, доступ туда нам закрыт.
Благодаря такой очевидной аналогии нетрудно прийти к выводу, что, хотя соблюдение субботы не дает нам автоматически право на жизнь вечную, нарушение субботнего дня наверняка лишит нас этой возможности. И если человек может установить такую связь с заповедью о субботе или любой другой заповедью Декалога, которая откроет для него возможность обрести небеса, то разве не становится крайне важной проповедь служителя церкви об этих заповедях, включая и четвертую?
Продолжим нашу мысль. Вывод, в который нам предлагают поверить, заключается в том, что проповедь о Христе - это нечто совершенно иное, чем проповедь о необходимости соблюдения святого Закона Божьего, и что, следовательно, между этими двумя положениями нет ничего общего. Некоторые заходят так далеко, что заявляют, будто сама идея закона противоречит Евангелию Христа. Однако мы уже видели, что такие взгляды утрачивают свою привлекательность, как только их подвергнешь анализу. Для того чтобы выявить тесную связь между законом и Евангелием, достаточно привести два библейских отрывка. Иисус сказал Своим ученикам: "Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди" (Ин. 14:15). Итак, если мы собираемся проповедовать о любви ко Христу, нам непременно надо призывать к соблюдению заповедей. Послушание - плод любви. Другой отрывок гласит: "Здесь терпение святых, соблюдающих заповеди Божий и веру в Иисуса" (Откр.14:12). Перед нами описание истинных Божьих детей в конце земной истории. Как тесно связаны их вера во Христа и послушание Божьим заповедям!
Некоторые люди не желают слышать проповеди о субботе, и причина этого в том, что совесть тревожит их и они чувствуют, что Бог осуждает их, нарушителей Своего Закона. Не проповедь неверна - неверна их жизнь.
Возражение 51
Я крестился Святым Духом, и Святой Дух дал мне понять, что соблюдать субботу не нужно.
Такое утверждение отражает точку зрения определенной религиозной деноминации, члены которой верят в то, что они наделены даром Святого Духа не так, как все остальные христиане. Они верят, что в вопросах вероучения ими напрямую руководит Святой Дух. Да, Библия много говорит о присутствии Святого Духа в жизни христиан, однако в то же время Божья книга предостерегает от возможности присутствия иного духа, уводящего от истины. Сам факт того, что кто-то обладает сверхъестественной силой, еще не доказывает, что эта сила - святой Дух Божий.
Библия призывает нас "испытывать духов" (1 Ин. 4:1). Это означает, что нам надо испытывать не Библию духами, а духов с помощью библейского учения. Иначе как мы можем узнать, какой дух овладел нами? Призывая не поддаваться влиянию некоторых "духов", пророк Исайя учит нас распознавать - является ли дух Духом Божьим. Он говорит просто и ясно: "Обращайтесь к закону и откровению. Если они не говорят, как это слово, то нет в них света" (Ис. 8:20). Таким образом, если дух противоречит закону, значит, он принадлежит не к Царству света, а к царству тьмы.
Этого богодухновенного утверждения должно быть вполне достаточно. Если какой-то дух возвещает, что субботу (которая является частью Закона Божьего и, по сути дела, его средоточием) можно не соблюдать, то какой вывод следует сделать? Разве ответ не очевиден? Такой дух полностью противоречит учению Слова Божьего.
Книга Откровение предвещает страшную беду каждому, кто будет дополнять или сокращать содержащиеся в ней пророческие слова (см. Откр. 22:18,19). В одном ее отрывке народ Божий охарактеризован как соблюдающий "заповеди Божий и веру в Иисуса" (Откр. 14:12). Дух, который сообщает человеку о том, что ему не надо соблюдать заповедь о субботе, в сущности стремится изменить это богодухновенное описание и заставить его звучать так: "Здесь те, кто соблюдает девять Божьих заповедей, но кому не надо соблюдать четвертую".
Поступая таким образом, этот дух обречен на последнюю ужасную язву, описанную в Божьей книге (см. Откр. 22:18, 19). Но какие духи подлежат Божьему осуждению? Конечно же не небесные. Дух, посланный Богом, не противоречит Слову Божьему. Христос сказал Своим ученикам: "Когда же придет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину; ибо не от Себя говорить будет, но будет говорить, что услышит, и будущее возвестит вам" (Ин. 16:13). Божий Дух возвещает верующему только то, что услышал на небе, а там никогда не оправдывается нарушение какой-либо Божьей заповеди, по крайней мере с тех пор как сатана и его злые духи были оттуда низвергнуты.
Мы считаем, что одна из задач Духа Божьего заключается в том, чтобы обличать "мир о грехе" (Ин.16:8). Но что такое грех? Грех - это беззаконие (см. 1 Ин. 3:4). Тот дух, природу которого мы здесь рассматриваем, стал бы не обличать грех, а потворствовать ему, говоря, что люди могут нарушать одну из заповедей, а именно, четвертую.
Таким образом, если какой-то дух возвещает, что субботу можно не соблюдать, мы имеем полное право заключить, что нам надо тотчас освободиться - но только не от субботы, а от этого духа. Суббота выдержала испытание веков и подтверждена Самим Богом. Нет, субботу не надо испытывать. Испытывайте духов!
Возражение 52
В христианскую эпоху нам надо святить все дни, однако поскольку государственное законодательство определяет днем отдыха воскресенье, следует повиноваться этому закону и соблюдать воскресенье.
Это возражение представляет собой попытку выбраться из затруднительного положения. Различные группы сторонников воскресенья по-разному пытаются оправдать нарушение прямого Божьего повеления святить "седьмой день". Те, кто достаточно честен, признавая, что в Новом Завете не содержится никакого указания о переносе святого дня с субботы на воскресенье, объясняют нарушение заповеди о соблюдении субботнего дня тем, что в христианскую эпоху все дни являются одинаково святыми и, следовательно, субботу незачем чтить больше, чем любой другой день.
Тем, кто утверждает, что все дни одинаковы, кажется, что они простым способом разрешили эту трудность, однако на практике такое решение выглядит не слишком убедительно. Если каждый день свят, тогда все они одинаковы, и нам нет необходимости особым образом чтить тот или иной день, приурочивая к нему свои религиозные собрания. Можно рассуждать именно так. Иными словами, поскольку суббота утрачивает свою конкретность, субботний день перестает быть днем священным.
Но как сохранить эту определенность, не отказавшись от аргумента целиком? Просто обратившись к тому библейскому отрывку, где сказано, что все мы должны подчиняться светской власти, а затем подчеркнуть, что существует гражданский закон, согласно которому определенный день недели, а именно воскресенье - нерабочий день. Таким образом, долгим окольным путем эта группа сторонников воскресенья добивается своего, избежав неприятной обязанности доказывать, что суббота была изменена на воскресенье новозаветными авторами (уже замечено, что другим сторонникам воскресенья такой богословский "подвиг" совершить не удалось).
Любой из изложенных доводов ошибочен, так что трудно выбрать - какой именно опровергать в первую очередь. Возьмем тезис о том, что все дни одинаково святы. Не слишком ли многого требуют от защитников субботы, ожидая, что одновременно будут разоблачены два прямо противоположных утверждения? Неужели мы должны опровергать и утверждение о перенесении субботы на первый день недели, и мнение, согласно которому все семь дней недели святы в равной степени? Быть может, мы заслуживаем снисхождения? Пусть сторонники воскресенья сначала определят для себя, что именно они утверждают относительно воскресенья, а уже потом ждут от нас ответа.
Рассмотрим тезис, согласно которому нам надо соблюдать конкретный день, потому что таково государственное законодательство. Да, Библия говорит, что мы должны повиноваться светской власти, но где сказано о том, что в своей духовной жизни следует руководствоваться законоположениями светского правительства? (Скорее всего, говорится обратное, например, в Деян. 5:29.) Если же утверждать приоритет государственных постановлений, тогда всякий раз, когда мы переезжаем в другую страну, надо менять вероисповедание, а если кто-то окажется среди язычников, то ему придется участвовать в языческих празднествах. До какой безысходной ситуации может довести нас такая лживая логика!
Однако давайте глубже рассмотрим эту тему. Почему существуют законы о соблюдении воскресенья, отраженные в законодательных актах различных так называемых
христианских правительств? Потому что некоторые воинствующие сторонники воскресенья, считающие, что суббота действительно была перенесена на первый день недели, убедили соответствующие власти законодательным путем сделать воскресенье нерабочим днем. И теперь, хотя все это кажется совершенно невероятным, люди, утверждающие, что все дни одинаково святы, начинают настаивать на святости воскресенья, ссылаясь на гражданский закон, который был принят по настоянию тех, кто заявляет, что суббота перенесена на первый день недели.
Можно ли представить более странный парадокс? И во что на самом деле верят такие люди?
Возражение 53
Если седьмой день недели действительно представляет собой Божью субботу, почему многие уважаемые люди этому не верят? Если то, что вы проповедуете о субботе, истинно, то почему это не стало ясно раньше?
Известно, что когда христианство пришло в этот мир, люди той эпохи (как евреи, так и греки) заметили, что появилось некое новое учение. Когда Христос, осуждая злого духа, велел ему выйти из одержимого, окружающие "ужаснулись, так что друг друга спрашивали: что это? что это за новое учение?" (Мк.1:27). Когда в Афинах Павел начал проповедовать христианство, жители спрашивали: "Можем ли мы знать, что это за новое учение, проповедуемое тобою?" (Деян.17:19). Есть и другие тексты, показывающие, что христианское учение считали новым и странным.
Вернемся в XVI век, в эпоху Реформации. Кто не знает самый распространенный упрек реформаторам - упрек в том, что их учение представляет собой нечто новое? Данный аргумент похож на возражение, которое мы рассматриваем: если то, что вы, реформаторы, говорите - правильно, почему ваше учение не появилось раньше?
Но можно ли считать, что такие обвинения, возводимые против Христа и апостолов, а также против реформаторов, доказывают, что их учение было не от Бога? Нет, нельзя. Учения надо судить по другим критериям.
Однако насколько обоснованным было обвинение в новизне, возводимое против христианства и Реформации? Когда Христос и ученики сталкивались с ним, они всегда его отвергали, заявляя, что проповедуют не какое-то новое странное учение, а, напротив, как утверждал Павел, только то, "о чем пророки и Моисей говорили, что это будет" (Деян. 26:22). Когда в новизне обвиняли реформаторов, они, обращаясь к Библии, убедительно показывали, что проповедуемое ими учение является не новым, но достаточно древним. Кроме того, им удалось показать, что на протяжении всех веков всегда существовали немногочисленные верные дети Божьи, которые знали это учение и возвещали его.
Изучая историю, мы не перестаем удивляться обвинениям против Христа и реформаторов, равно как и тому, почему люди так медленно постигали истину, которая теперь кажется столь очевидной. Однако эта медлительность является упреком им самим, а не тому учению, которое они не сумели сразу воспринять.
Связь всех этих фактов с рассматриваемым вопросом вполне очевидна. Вместе с Христом, Его учениками, вместе с реформаторами мы можем утверждать, что учение о субботе не является новым: оно старо, как само творение, его знали и придерживались благочестивые люди всех веков. Если вспомнить, что истину о субботе веками почти полностью искореняли, и она зазвучала в полный голос только относительно недавно, стоит ли удивляться, что другая истина - о праведности по вере - пребывала в забвении более тысячи лет и смогла снова заявить о себе только в XVI веке?
А теперь несколько слов о том, почему "многие уважаемые люди" не верят в истину о субботе. Что можно сказать об "уважаемых людях", живших в эпоху Христа или Реформации? Кто не знает, что именно "простой люд" с радостью внимал Христу, что Его ученики были простыми рыбаками? Кто не знает, что "почитаемые" и начальники эпохи Христа стремились к тому, чтобы народ Его не принял, и спрашивали: "Уверовал ли в Него кто из начальников или из фарисеев?" (Ин. 7:48). Что сказал Павел первым уверовавшим? "Посмотрите, братия, кто вы, призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных" (1 Кор.1:26). А что представляли собой "уважаемые люди" в эпоху Лютера? Церковные сановники всеми силами стремились схватить его и отправить на костер.
Да, мы верим, что среди так называемых "уважаемых" есть много честных сердец и что в конечном счете среди них окажутся глубоко уверовавшие в субботу. Однако даже если этого и не произойдет, седьмой день по-прежнему останется субботой Господней, потому что ни один человек, как бы ни был он уважаем, не способен изменить Божьи заповеди.
Возражение 54
Если я буду соблюдать субботу, все мои друзья и соседи станут надо мной смеяться.
Что с того, если они на самом деле станут над вами смеяться? Вы наверняка не соотносите все свои действия с тем, что подумают или скажут о вас ваши соседи. Насмешка - обычная цена, которую приходится платить, если придерживаешься какой-либо идеи, отличающейся от идей большинства. Если бы такие люди, как Бэлл, Эдисон и другие отказывались от разработки своих научных идей только потому, что люди были готовы над ними посмеяться, многие великие открытия не были бы сделаны. Именно по этой причине, для того чтобы быть изобретателем, нередко надо иметь мужество, однако вы, наверное, скажете, что в данном случае игра стоит свеч. Совершенно верно. Но разве нельзя стерпеть насмешку ради того, чтобы оставаться христианином и не терять уверенности в обретении тех наград, которые обещаны людям, послушным Богу? Вот в чем суть вопроса.
Библия не пытается скрыть того факта, что люди, смиренно выполняющие Божьи заповеди, часто незаслуженно страдают от упреков и ложных обвинений, и отчужденность грозит даже членам одной семьи, не говоря уже о соседях. Христос сказал: "Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? нет, говорю вам, но разделение; ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться, трое против двух, и двое против трех: отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери, и дочь против матери; свекровь против невестки своей, и невестка против свекрови своей" (Лк. 12:51-53).
Если вы, исполняя Божьи заповеди, постоянно опасаетесь насмешек, вспомните, как в прошлом верные Богу претерпевали за свои убеждения гораздо большие беды, нежели простое осмеяние. Вы обретете новый взгляд на свои ценности и начнете понимать, что людская насмешка мало что значит. Такой сильный человек, как Павел, писал из темницы Тимофею: "Итак, не стыдись свидетельства Господа нашего Иисуса Христа, ни меня, узника Его; но страдай с благовестием Христовым силою Бога" (2 Тим. 1:8).
Почему он не чувствовал никакого стыда и никакого унижения от своего заключения, а также от того, что был вынужден терпеть насмешки римских солдат? "Не стыжусь, - говорил он. - Ибо я знаю, в Кого уверовал, и уверен, что Он силен сохранить залог мой на оный день" (2 Тим. 1:12). "Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его" (2 Тим. 4:7, 8).
Вот почему Павел не обращал внимания на насмешки, позор и упреки. Он смотрел за пределы этой краткой жизни, обращая взор к вечному будущему с его наградами. О тех, кто устремляет свои взоры к лучшей земле, уготованной в грядущем, Божья книга говорит: "Но они стремились к лучшему, то есть к небесному; посему и Бог не стыдится их, называя Себя их Богом: ибо Он приготовил им город" (Евр.11:1б).
К этому можно добавить исполненные торжественности слова Христа: "Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами" (Мк. 8:38).
Чего вы хотите: хороших отношений с соседями или с Богом? Хотите заслужить их одобрение или доказать свою преданность Богу? Хотите, чтобы ваши соседи не стыдились вас сейчас или чтобы Христос не постыдился вас в последний великий день? Каков ваш ответ на эти весьма серьезные вопросы?
Возражение 55
Если я буду соблюдать субботу, то не смогу заработать на жизнь.
Неужели это в самом деле обоснованное возражение против Божьей заповеди? Неужели прежде чем подчиниться Богу, нам надо решить - извлечем ли мы финансовую выгоду, если будем следовать Его голосу? Если бы великие люди прошлого рассуждали о том, будет ли оплачено их служение Богу, библейское повествование оказалось бы совершенно иным. Однако люди Божьи поступают иначе.
Если вы не сумеете добыть средств к существованию, вы умрете. В то же время вы будете не первым, кто был призван заплатить жизнью за свое служение Богу. История детей Божьих - это долгая история мученичества. Всегда были люди, готовые скорее умереть, чем ослушаться Бога. Служение Небу требует мужества и отваги.
Однако не часто Бог ждет, чтобы за это служение мы принесли дорогую жертву. Итак, вы говорите, что не сумеете заработать на жизнь. Откуда вы это знаете? Разве Бог сказал вам, что вы умрете от истощения? Быть может, это просто дьявольское искушение, заставляющее вас воздерживаться от принятия правильного решения? Ничего такого вы не могли узнать из Библии, потому что Христос возвещает: "Если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры! Итак, не заботьтесь и не говорите: "что нам есть?" или "что пить?" или "во что одеться?" Потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам" (Мф. 6:30-33). Уже в пожилом возрасте Давид писал: "Я был молод, и состарился, и не видал праведника оставленным и потомков его просящими хлеба" (Пс. 36:25).
Жив Господь, и Он по-прежнему любит тех, кто, исполняя Его заповеди, тем самым свидетельствует Ему о своей любви. Почему вы не можете верить в Него и в то же время считать, что Он даст вам средства к существованию, когда вы будете соблюдать субботу?
Во всем мире есть много людей, являющих именно такую веру в Бога и нашедших в себе мужество соблюдать субботу. Оставил ли их Бог? Нет. Да, вера некоторых из них проходила проверку на прочность, пока они искали работу, позволявшую соблюдать субботу. И все же они не умерли с голода. Свидетельство многих, соблюдающих этот день, полностью опровергает рассматриваемое нами возражение.
Тем же, кто боится, что не сможет одновременно проявлять послушание Богу и зарабатывать на жизнь, хочу сказать: если вы на самом деле думаете, что Бог оставит вас, когда вы начнете Ему служить, вам надо изменить представление не о субботе, а о Боге. Если же вы верите, что Бог исполнит Свое обетование и не оставит соблюдающих Его заповеди, если во время испытания вашей веры вы скорее готовы умереть, чем проявить непослушание, тогда ваша дорога ясна - соблюдайте субботу.
Второе пришествие
Возражение 56
Церковь адвентистов седьмого дня образовалась из религиозного движения 40-х годов XIX века, известного под именем миллеризма, которое назвало дату Второго пришествия Христа. Такая историческая подоплека очень уязвима, и потому всякое серьезное восприятие этой Церкви неразумно и неосновательно.
Обвинение заключается не в том, что мы объявили об упомянутой дате, но в том, что это сделали наши духовные отцы. Сначала проясним этот факт. На протяжении всей истории своего существования адвентисты седьмого дня не только не называли дату Второго пришествия, но и вслед за Христом настойчиво повторяли, что никто не знает "ни дня, ни часа". Тому, кто знаком с нашей литературой, хорошо известен этот факт, и поэтому обвинение, возводимое против нас, делается в контексте критики наших предшественников, нашего духовного наследия. Мы не пытаемся утаить тот факт, что миллериты ожидали Второго пришествия в 1844 году, но хотим изложить всю проблему в правильной исторической перспективе.
Вернемся к тем событиям. Миллеритское движение начала 40-х годов XIX века, по сути дела, представляло собой движение межконфессиональное: миллеритами называли священнослужителей и рядовых членов различных церквей. Более того, движение выражало собой быстро растущий интерес к тем библейским текстам (особенно пророчествам), где говорилось о Втором пришествии Христа. В конечном счете любую конфессию, которая могла возникнуть в результате растущего интереса к изучению библейских текстов, касающихся Второго пришествия, надо оценивать, исходя из того исповедания, которое лежит в ее основе, а не через призму взглядов свободно организованного миллеритского движения, сосредоточившегося на одном великом учении.
Это, однако, не означает, что мы предпочли бы забыть о событиях 40-х годов. Вовсе нет. Подчеркивая, что учение адвентистов седьмого дня нельзя смешивать со взглядами миллеритов, мы не хотим сказать, что установление миллеритами конкретной даты - 1844 год - было настолько удручающим и даже фанатичным событием, что нам хотелось бы не иметь никакого отношения ко всем, кто примкнул к этому движению. Нет. Ниже мы приводим шесть фактов, которые помогают увидеть миллеритскую хронологию иначе, чем это уже привыкли делать наши критики.
Факт первый
Даже если попытка назвать дату Второго пришествия Иисуса представляет собой богословскую ошибку, она не более серьезна, чем та, которую совершали отдельные выдающиеся богословы при рассмотрении других вопросов христианского вероучения и практики. Например, из Писания мы знаем, что Бог долготерпелив и желает, чтобы никто не погиб, но чтобы все пришли к покаянию. Тем не менее Кальвин и все его последователи, закрыв глаза на это совершенно бесспорное утверждение, заявили, что одни люди предопределены ко спасению, а другие - к гибели. Постановление Дортского Синода, который догматизировал учение о предопределении вместе с его зловещим выводом (предопределением к смерти), побудило англиканских епископов указать на недопустимость тезиса о предопределении к погибели, потому что вместо назидания это может привести к отчаянию.
Не менее сильное обвинение могло бы быть сделано и против упомянутой хронологии. Однако здесь есть одно различие: споря о предопределении, богословы потеряли самообладание, но не репутацию. Их ошибочные выводы были окутаны покровом тайны, потому что касались Божественного решения относительно конечной судьбы человека. Те же, кто ошибочно предположил, что разгадал Божественное решение относительно наступления конца мира, был поднят на смех. А ведь можно было обсуждать поднятую проблему без каких-либо резкостей, не столько вводя в отчаяние, сколько наставляя людей, принявших их богословие. Поистине странно.
Факт второй
Любому последователю Христа гораздо лучше попытаться узнать как можно больше относительно пришествия нашего Господа, чем оказаться среди тех, кого Христос упрекает за то, что они сокрушаются, будто Господь медлит и не идет. Из всех ошибок, которые может совершить любящий Христа исследователь Писания, стремление определить время пришествия нашего Господа вполне может рассматриваться как самое простительное.
Факт третий
Однако гораздо важнее вопроса о том, насколько серьезной является упомянутая хронологическая ошибка, остается тот факт, что эти хронологические построения не были сутью адвентистской вести, проповедуемой Миллером и его единомышленниками. Это не требует особых доказательств. Когда состоялась Первая конференция движения (Бостон 13-14 октября 1840 года), было опубликовано заявление, обращенное "ко всем, кто всюду призывает имя нашего Господа Иисуса Христа". В этом заявлении говорилось, что цель встречи заключается в том, чтобы "возродить и восстановить древнюю веру" в личное пришествие Христа, исповедовавшуюся "христианами в первые века существования Церкви, а также глубоко образованными и сведущими реформаторами". Далее говорилось следующее: "Несмотря на то, что в некоторых менее важных вопросах этой серьезной темы мы не пришли к единому мнению (особенно в том, что касается года Второго пришествия Христа), мы единодушно заявляем, касаясь этой всеобъемлющей проблемы, что пришествие Господа, Который идет судить мир "близко, при дверях" (The First Report of the General Conference of Christians Expecting the Advent of Our Lord Jesus Christ,.sec. "Proceedings of the Conference", p. 12).
Генри Уард (Ward), председатель этой Первой конференции, а также секретарь Генри Джонс (Jones) публично выступили против попыток обозначить срок Второго пришествия.
24 мая 1842 года в Бостоне состоялась другая конференция, которая пришла к выводу, что есть веские основания ожидать конца мира в 1843 году. Однако по-прежнему подчеркивалось, что самое главное: разделять точку зрения, согласно которой пришествие Христа - ближайшее великое событие пророческой истории, а не заострять внимание на хронологическом моменте (см. Знамения времени, 1842, 1 июня, с. 69).
Весной 1844 года редактор ведущего миллеритского еженедельника "The Advent Herald" выдвинул аргументы в пользу того, чтобы назвать движение адвентистским, поскольку "это название обозначает реальное различие между нами и множеством наших противников". Свою точку зрения он поясняет так: "Мы прекрасно понимаем, что они (оппоненты) попытались представить общественности вопрос о времени пришествия как отвратительную ересь (безусловно, вопрос о хронологии должен быть так же четко разрешен, как и любой другой вопрос в этой сфере; вот почему мы отстаивали его, и он приобрел такую актуальность). Тем не менее он не является и никогда не являлся единственным или основным спорным вопросом. По существу, мы расходимся с нашими противниками не столько по вопросу истолкования пророческих периодов (времени) и их окончания, сколько по вопросу природы предсказанных событий" (The Advent Herald, March 20,1844, p. 53).
Что касается конкретного дня пришествия, а именно 22 октября 1844 года, то мы знаем, что Миллер, Хаймс и другие руководители вплоть до октября не принимали этой даты. Это, конечно, нисколько не означает, что они в меньшей степени разделяли ошибочную идею хронологических изысканий, однако ясно доказывает, что возглашение конкретной даты не было сутью движения миллеритов. До самого последнего момента некоторые известные миллеритские проповедники ссылались на Писание, говоря, что никто не знает ни дня, ни часа. Что касается самого Миллера, то 6 октября он в конце концов согласился с конкретной датой, однако 21 октября пересмотрел ее, о чем свидетельствует его письмо д-ру Орру, написанное вскоре после этого. В письме Миллера среди прочего подробно описываются дни, предварявшие ожидаемое пришествие, которое, как считалось, должно было произойти на десятый день седьмого месяца по иудейскому календарю, то есть 22 октября. Приведем отрывок: "Девятый день (седьмого месяца, то есть 21 октября) был очень примечательным. Весь день мы провели вместе, и на месте богослужения толпились явно встревоженные люди. Вечером я сказал некоторым братьям, что утром Христос не придет. Почему? - спросили они. - Потому что не при таких обстоятельствах Он должен появиться в час, которого они не знают, прийти, как тать" (Manuscript Letter, Dec. 13,1844).
Миллер, по-видимому, хотел сказать, что, если бы Христос пришел в заранее известный день, это противоречило бы Писанию, где сказано, что Он появится совершенно неожиданно, как тать. Циничные критики могут рассматривать такую перемену во взглядах Миллера накануне ожидаемого пришествия просто как доказательство его растерянности. Мы же считаем это письмо доказательством того, что в 1844 году лидер совершенно естественно сомневался в возможности вычислить день этого пришествия, нисколько не сомневаясь в духовном пророческом значении самого движения, вождем которого он был.
Факт четвертый
Попытка предложить точную хронологию не подрывает главных принципов истолкования пророчеств, на которых основывался миллеризм и на которых миллериты утверждали свою весть. Такой вывод с почти полной достоверностью вытекает из того факта, что хронологические изыскания не составляли сути миллеризма и что некоторые известные лидеры этого движения не верили в точную дату Второго пришествия Христа. В истолковании великих хронологических пророчеств миллериты исходили из того, что один день надо считать за год. В упомянутых пророчествах они усматривали великое мерило, с помощью которого можно вычислить количество пророческих столетий и найти ключ к разгадке последних Божьих замыслов о нашей земле. Отдельные пророчества представлялись им описанием папства. Во всем этом миллериты лишь следовали самым знаменитым богословам прошлых веков. Вера миллеритов в то, что Христос скоро придет и что Его пришествие состоится в буквальном смысле слова, основывалась на особом восприятии пророчеств и соответствующих библейских текстов относительно Второго пришествия. Хронологические построения просто заострили вопрос о конкретных сроках, но нисколько не ослабили сути миллеристской проповеди об этом кульминационном событии.
Факт пятый
Некоторые из богословов, тоже насмехавшиеся над миллеризмом в начале 40-х годов XIX века, сами пытались разобраться в эсхатологической хронологии. Это не вызывает никаких сомнений. В заключительной главе своей книги один священнослужитель, стремившийся изложить в ней взгляды Миллера, писал: "Если хоть сколько-нибудь можно доверять выводу, согласно которому рассматриваемые нами исторические события предсказаны в пророчестве, надо сказать, что тысячелетнее царство начнется в конце XIX или начале XX века" (W. H. Coffin. The Millenium of the Church, pp. 81,82).
В заключительной главе своей книги, посвященной миллеризму, другой широко цитируемый оппонент писал: "Итак, если бы мы могли определить точную дату начала периода протяженностью 1260 лет, во время которого должен властвовать папский антихрист, можно было бы без каких-либо затруднений определить год его падения, который совпадает с началом тысячелетнего царства или наступает на несколько лет раньше этой славной эпохи". Затем идут размышления о возможных датах, и потом автор добавляет: "Я склоняюсь к последней дате, то есть к 2015 году н.э." (John Dowling. An Exposition of the Prophecies, pp.190, 191).
Эти люди делают свои хронологические выводы, анализируя библейские пророчества. Они не проявляли уверенности в определении точной даты этого кульминационного события - это обусловлено не сомнениями относительно возможности эту дату определить, а просто неспособностью окончательно остановиться на каком-то варианте. И тем не менее над этими людьми никто нигде не смеялся и не обвинял их в фанатизме. Почему? Мы считаем, что ответ может быть только один: они не предсказывали, что в какое-то строго определенное время мир сгорит в огне благодаря сверхъестественному появлению Христа, Который придет судить, - они утверждали, что этот мир вступит в эпоху тысячелетнего царства, в котором все, от самых малых до величайших, будут знать Господа. По сути дела, речь шла не о каком-то конкретном времени, а о событии. Мы не сможем по-настоящему постичь, о чем на самом деле спорили адвентисты 1844 года и их противники, если не поймем, что спор шел о событии, которое должно совершиться. Мир смеялся не над хронологией, а над событием, предсказанным миллеритами.
Факт шестой
Со всей искренностью следует заявить, что адвентисты седьмого дня никогда не вычисляли дату Второго пришествия нашего Господа, хотя в то же время надо самым естественным образом и без малейшего замешательства признать, что наши корни уходят в миллеризм. Это естественный вывод, который можно сделать из представленных здесь свидетельств. Все протестанты гордятся тем, что являются духовными потомками реформаторов XVI века и при этом не считают, что им надо нести ответственность за каждую идею или учение, которые распространялись реформаторами, особенно если такое учение не отражает сути реформаторской вести. Более того, с самого начала Реформация представляла собой свободное движение, не ограниченное четкими рамками. Строго определенные лютеранская и кальвинистская конфессии сложились значительно позднее. Каждая уходила своими корнями непосредственно в почву Реформации, но каждая с полным правом могла утверждать, что она должна нести ответственность только за те учения и обряды, которые стали предметом веры и практической жизни лишь после того, как сложилась церковная организация, наделенная соответствующей властью. Точно также обстоят дела и с адвентистами седьмого дня в их отношении к миллеризму и хронологии Второго пришествия.
Возражение 57
Миллериты, или движение Второго пришествия, из которого вырос адвентизм седьмого дня, запятнали себя странными фанатичными действиями (например, обманутые сторонники Миллера облачились в одежды вознесения, а сам Миллер взбирался на крышу, ожидая пришествия Христа). Многие теряли рассудок, слушая фанатичную проповедь. Фанатизм существовал и до, и после 1844 года. Все это доказывает, что Бог не участвовал в движении, приведшем к появлению адвентизма седьмого дня.
Ради практических соображений разделим наш ответ на две части.
1. Что представляло собой миллеритское движение вплоть до той даты, когда его последователи ожидали Второго пришествия Христа, то есть до 22 октября 1844 года? Мы полностью отвергаем два наиболее распространенных обвинения, а именно: то, что участники движения носили одежды вознесения и что многих миллеритская проповедь лишала рассудка. Кроме того, мы полностью отвергаем и многие другие обвинения в фанатизме. Никакое религиозное движение никогда не может избежать обвинений в каких-то фанатичных действиях, потому что всегда найдется, по меньшей мере, несколько неуравновешенных личностей, которые вступят в его ряды и будут действовать от его имени. Доказательства в поддержку нашего столь решительного заявления можно найти в книге "Полуночный крик", опубликованной в 1944 году издательством Review and Herald. В ней содержатся источники по всем важным моментам истории миллеритов (включая вопрос о фанатизме) вплоть до завершения этого движения. 2. Что можно сказать о миллеритском движении после 1844 года? До тех пор пока у него было общее руководство, более или менее официальные публикации, до тех пор пока довольно регулярно проводились всеобщие конференции, дух и характер этого движения можно было довольно точно определить. Неустойчивые или фанатично настроенные лица и группы резко отличались от основной части движения, и его защитники могли публично выражать свое неодобрение каким-либо неразумным поведением. Иногда такие заявления были необходимы, потому что всегда находятся мятущиеся и фанатичные личности, стремящиеся примкнуть к какому-нибудь новому религиозному движению.
После 1844 года (когда движение расформировалось) уже нельзя было говорить о четко организованной сплоченной группе, именовавшейся миллеритами, которая могла бы единодушно осудить и изгнать любой фанатизм, прикрывавшийся принадлежностью к миллеритам или адвентистам.
Все это время враждебно настроенное окружение было готово оповестить весь мир о любой фантастической истории, касавшейся всякого, кто поддерживал идеи о Втором пришествии. Удивительно не то, что до нас могли дойти обвинения миллеритов сразу после 1844 года, а то, что таких причудливых историй больше не было.
Однако если не забывать о следующих шести фактах, то любой непредубежденный человек без всякого труда убедится, что адвентистов седьмого дня и по существу всех адвентистов в целом не следовало бы чернить подобными вымыслами.
1. В большинстве случаев самые правдоподобные истории, которые очень широко распространялись до 22 октября 1844 года, оказались совершенно безосновательными, а порой - сильно преувеличенными. Почему всем сообщениям об этом движении после 1844 года придают больше значения? Быть может, в 1845 и последующих годах информация стала более правдивой?
2. Исследуя сочинения миллеритов, а также анализируя их поведение до конца 1844 года, мы приходим к выводу, что это были спокойные, осмотрительные люди, серьезные христиане, пришедшие из многих церквей. Разумно ли предполагать, что, внезапно изменившись, они стали безудержными фанатиками?
3. Что касается отдельных случаев фанатизма, которые действительно имелись после 1844 года, то их однозначно осудили как руководство адвентистов первого дня, так и те, кто позднее назвал себя адвентистами седьмого дня.
4. В период с 1845 года до начала 50-х годов не существовало никакой организации под названием адвентисты седьмого дня. Из тысяч бывших миллеритов в буквальном смысле набралась только горсть тех, кто к учению о скором Втором пришествии добавил учение о субботе и святилище. Иногда в небольшой группе адвентистов насчитывались лишь единицы тех, кто присовокупил к своим верованиям последние две доктрины. Среди встревоженных и озадаченных миллеритов выделялись три человека, ставшие пионерами Церкви адвентистов седьмого дня: Джозеф Бейтс, Джеймс Уайт и Елена Уайт. Они призывали стойко держаться веры в скорое пришествие и провозглашали истину о субботе и святилище. Постепенно стало возникать то, что сегодня известно как Церковь адвентистов седьмого дня.
Иногда эти три основоположника горячо противостояли фанатизму, и это ясно видно из их трудов. Видно и то, что они изо всех сил старались разоблачить его. С уверенностью можно говорить, что некоторые люди, имевшие склонность к фанатизму, преодолели этот порок и стали стойкими последователями развивавшегося в ту пору движения за соблюдение субботы. Это доказывает лишь то, что движение смогло усмирить мятежных духов. Иными словами, адвентизм седьмого дня - это противоядие от фанатизма.
5. Три человека, заложившие основы движения адвентистов седьмого дня, не расставались с ним в течение многих лет. В течение всей своей общественной деятельности они непрестанно проповедовали одни и те же основные взгляды, касающиеся духовной жизни. Таким образом, было бы вполне уместно заключить, что в 60-х и 70-х годах, когда названные лица оставались влиятельными людьми, более или менее четко организованная Церковь адвентистов седьмого дня состояла из людей, по существу, разделявших общие концепции и идеи, которые отстаивались теми, кто уже вначале последовал за учением и воспринял духовные наставления этих первопроходцев. Что мы обнаруживаем, исследуя добросовестно сделанные церковные записи 60-х и 70-х годов? Быть может, мы находим подтверждение тому, что в ту пору адвентисты седьмого дня были безудержными фанатиками? Ответ однозначен - нет! На протяжении всей своей истории Церковь адвентистов отличалась удивительной свободой от всякого фанатизма и всегда разоблачала любую его разновидность. Это совершенно ясно и неоспоримо. Было бы поистине странно, если движение, на протяжении всей своей истории имевшее такую репутацию, вытекало из источников, зараженных фанатической безудержанностью. Можем ли мы отменить до сих пор неоспоримую истину, согласно которой река не бывает выше своего источника?
6. Обвинения в фанатизме, начавшиеся сразу после 1844 года, были весьма однообразными, смутными и неконкретными. По сути дела, невозможно убедительно ответить на обвинение, в котором не называются имена, места и даты.
Однако в 1944 году, то есть спустя целое столетие после обвинений в мнимом фанатизме, один общепризнанный критик выдвинул против пионеров-адвентистов конкретное обвинение в фанатизме, якобы имевшем место после 1844 года. Это обвинение появилось в журнале "The Gathering Call", вышедшем под редакцией Е. С. Балленджера (Ballenger): "He боясь успешного опровержения, мы утверждаем, что пионеры-адвентисты, для того чтобы показать свое смирение, пересекали мосты на четвереньках, а также ползали под столами... Кроме того, известно, что у них существовал обычай целовать друг другу ноги. Собираясь на свои общие собрания, они, как правило, загоняли всех в одну комнату, каждый разувался, а затем первый из очереди, проходя мимо, целовал ноги своих братьев; затем наступала очередь следующего и так до конца. Это практиковалось не какими-то несведущими людьми, а такими, как Андрюс".
Итак, наконец-то расплывчатые рассказы о фанатизме "пионеров-адвентистов" приобрели какую-то определенность, поскольку в данном случае упомянуты конкретные примеры. Обвинение без каких-либо оговорок названо "фактом" и предваряется впечатляющим заявлением: "Не боясь успешного опровержения, мы утверждаем". У нас появилась возможность выяснить, насколько достоверны сообщения о фанатизме адвентистов седьмого дня. Желая узнать, насколько правомочны такие обвинения, доктор Андрюс, внук упомянутого Андрюса, вступил в переписку с Балленджером. Я просматривал эти письма. Балленджер признает, что свое обвинение он целиком основывал на том, что ему сказал Освальд Стоуэлл (Stowell) в период между 1905 и 1912 гг., когда этому Стоуэллу было "почти под восемьдесят". Балленджер сознается, что сам Стоуэлл не говорил, будто Андрюс целовал ноги своих братьев, но это говорили другие, имена которых он не может назвать. Таким образом, Балленджер признавал, что в живых не осталось никого, кто слышал бы из уст Стоуэлла эту историю!
В мае 1944 года в журнале "The Ministry" была опубликована статья подзаголовком "Мертвые молчат", содержащая упомянутую переписку. В статье отмечалось, что Освальд Стоуэлл, якобы поведавший эту историю, в момент предполагаемой беседы был очень стар и таким же старым был тот, кто ее пересказал. В статье отмечалось, что история затрагивает случай, происшедший 100 лет назад. Сам по себе рассказ настолько выразителен, что Стоуэлл (ветеран адвентизма, состоявший в Церкви всю свою жизнь) наверняка не стал бы молчать о ней, приберегая до своих последних дней. Тем не менее прежде эту историю не слышал никто, даже внук Андрюса. Ее никогда не слышала даже госпожа Паркер Смит (Smith), дочь Стоуэлла, которой отец много раз рассказывал о зарождении адвентизма. Ее письмо, в котором она сообщает об этом, тоже было напечатано.
В своем ответе (The Gathering Call, July-August, 1944) Балленджер на восьми страницах, переполненных эпитетами, горячо обсуждает адвентистское учение, начиная с нравственного облика проповедников и заканчивая теологией. Он очень многословен, но так и не отвечает на вопрос - можно ли привести более основательные доказательства в поддержку сделанного им предыдущего обвинения в фанатизме. Балленджер позволяет себе удивляться тем, что кто-то может всерьез отнестись к "пустякам", которые он говорит об адвентистах.
Человек, который хочет, чтобы его воспринимали серьезно, не имеет привычки предварять "пустяковые" обвинения такими впечатляющими словами: "Не боясь успешного опровержения, мы утверждаем". Быть может, вместе с другими критиками, бросающими обвинения в фанатизме, он считает "пустяком" потешаться над давно умершими добрыми людьми. Теперь складывается впечатление, что единственным "пустяком", касающимся этого обвинения, являются те доказательства, которые он приводит, чтобы его поддержать.
Так закончилась попытка убедиться в достоверности, по-видимому, самой выразительной истории, приведенной критиком адвентизма, чтобы обосновать мнимые обвинения в фанатизме со стороны руководителей Церкви в период после 1844 года.
В свете всего сказанного честные критики, обвинявшие адвентистов в фанатизме, считая, что этот факт исторически доказуем, отныне конечно же изменят свои взгляды!
Возражение 58
Адвентисты седьмого дня говорят, что они представляют собой пророческое движение, воздвигнутое Богом для того, чтобы проповедовать Его последнюю весть этому миру. В то же время они признают, что своими корнями их движение уходит в миллеризм, лидеры которого учили, что Христос придет в 1844 году. Может ли Бог руководить движением, которое с самого начала проповедовало заблуждение и в результате этой ошибки пережило великое разочарование и смятение?
Если бы у нас не было никаких письменных свидетельств относительно того, как Бог общается с человеком, и если бы мы знали только об опыте 1844 года, этот вопрос привел бы нас в замешательство. Однако у нас есть библейское повествование, написанное задолго до появления нашего учения. Когда ученики, странствуя по Палестине, возвещали о скором наступлении Божьего Царства, и они, и их слушатели были уверены в том, что Христос собирается утвердить Свое Царское правление. Толпы людей горячо верили этому, что подтверждали ликующие возгласы, которыми встречали Иисуса, направлявшегося в Иерусалим: "Народ же, предшествовавший и сопровождавший, восклицал: осанна Сыну Давидову! благословен Грядущий во имя Господне! осанна в вышних!" (Мф. 21:9).
Однако в этой связи гораздо важнее то, что в Библии мы не находим ни единого упрека со стороны нашего Господа, ни единого слова, которым бы Он захотел исправить их ошибочные идеи. Единственный комментарий приводит апостол, описавший это событие, подметив, что торжественный вход в Иерусалим стал исполнением пророчества: "Скажите дщери Сионовой: се, Царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на ослице и молодом осле, сыне подъяремной" (Мф. 21:5). Однако ни многочисленные толпы народа, которые, конечно, помнили об этом пророчестве, ни апостолы, спорившие о том, кто займет более высокое место в грядущем царстве, не сознавали, что Царь, в зримом триумфе вступающий в город, вскоре претерпит позорное страдание на кресте.
Да, Христос говорил ученикам о Своей скорой смерти, но они не понимали, что на самом деле Он хотел сказать. В этом не может быть никаких сомнений. По дороге в Еммаус два ученика, не узнав Господа, доверительно сообщили Ему о том, что "мы надеялись было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля" (Лк. 24:21). На что Христос ответил: "О, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки! Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою? И, начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании" (Лк. 24:25-27).
Как разочарованы были эти ученики! Какие иллюзии им пришлось утратить! Их горечь усиливалась еще и тем, что они могли предстать перед всем миром как ученики и сторонники какого-то обманщика. Таковы были их чувства, когда вместо престола Он был вознесен на крест.
Если доводы наших критиков правильны, то в таком случае можно сказать, что Бог не участвовал в движении, представленном апостолами, 70-ю другими учениками, а также всеми теми, кто возвещал, что Царство Божье уже приблизилось. Однако было бы богохульством говорить, что Бог не находился рядом с апостолами и всеми, кто возвещал радостную весть о Царстве. Нас приводит в изумление духовная косность, неспособность увидеть приближающийся крест и невозможность понять "все, что предсказывали пророки". В то же время мы ни на минуту не сомневаемся в божественном призыве апостолов, а также в божественной сущности той вести, которую они проповедовали. Возглашая о приближении Царства Божьего, они проповедовали Слово Божье, хотя сами в полной мере не понимали свою весть. В истории религии нет более яркого примера непонимания вестниками своей вести и нет более горького разочарования, чем то, что постигло апостолов и всех, кто к ним присоединился. Однако в этой связи больше всего удивляет то, что историческая летопись не позволяет нам обнаружить никакого другого религиозного движения, которым столь решительно и непосредственно руководил бы Бог.
Сколь бессмысленным кажется вопрос, поднятый в данном возражении, если вспомнить обо всем этом!
Возражение 59
Миллериты считали, что в Книге пророка Даниила (см. Дан. 8:13,14) они нашли доказательство того, что Христос придет 22 октября 1844 года. После пережитого ими разочарования некоторые из них {впоследствии ставшие основателями адвентизма седьмого дня) пытались отстоять мысль о том, что Бог руководит ими, и по-новому истолковали упомянутый текст - теперь утверждалось, что содержащееся в нем пророчество действительно исполнилось в 1844 году, однако произошло указанное событие на небе. Таким образом, адвентизм седьмого дня родился в попытке найти выход из затруднительного положения.
Сейчас мы не будем обсуждать обоснованность истолкования упомянутого отрывка, предпринятого адвентистами. Этот вопрос подробно рассмотрен в нашей литературе. Обратимся к словам о затруднительном положении.
При желании затруднительное положение можно найти не только в нашей истории. Католическая церковь вполне закономерно могла бы то же самое сказать и о протестантизме. Лютер прекрасно сознавал ужасную силу греха и настоятельную потребность искупления. Тем не менее он отказался признать, что покаяние и добрые дела, установленные церковью, могут стать действенными орудиями в этом деле. Из затруднительного положения он вышел, "изобретя" новую формулу спасения: он возвестил, что оно целиком и полностью совершается Христом на небесах, а нами принимается с верою.
Неверующие часто заявляют, что христианская Церковь возникла в результате попытки найти выход из того затруднительного положения, в которое она попала. Логика их рассуждений такова: ученики поняли свою ошибку - Христос не установил на земле ожидаемого ими Царства, однако, не желая признать, что они обманулись в своем Господе, пересмотрели проповедь и придумали историю о том, что Он воскрес, вознесся на небо, где ходатайствует о нас и откуда придет, чтобы утвердить Свое Царство.
Можно привести и другие примеры из области религиозной жизни, однако для того, чтобы убедиться в бездоказательности тезиса о так называемом затруднительном положении, достаточно и этих. Если следовать строгой логике такого обвинения, то получается, что с самого начала какой-нибудь человек или движение должны обладать всей полнотой истины или не обладать ею вовсе. Другая же схема - поначалу знать какую-то часть этой истины, а все остальное обрести в горькой школе разочарования - отвергается безоговорочно. Когда вопрос ставится таким образом, безрассудность обвинения становится очевидной. Наши критики, а также все мы должны признать, что иногда новая истина постигается в результате разочарований и даже весьма затруднительных положений, и избежать этого невозможно. Если мы все считаем, что Бог руководит нашей жизнью, нам надо признать, что иногда ради нашего духовного блага Бог допускает такие ситуации, а может быть, Сам их порождает.
Возражение 60
В течение нескольких лет после разочарования, постигшего их в 1844 году, адвентисты седьмого дня были убеждены, что время испытания для этого мира завершилось. Мог ли Бог руководить движением, которое верило в такое небиблейское учение?
Ответ, который мы дали на Возражение 58, вполне достаточен для того, чтобы ответить и на это. Приведенную там параллель между учениками Христа и адвентистами можно распространить и на этот поставленный перед нами вопрос. Библия ясно говорит о том, что ученики (особенно Петр) сначала считали, что их весть о спасении предназначена только для евреев, и поэтому совершенно не предполагали обращать свою проповедь к язычникам, они думали даже, что с ними нельзя разделять одну трапезу. Чтобы подготовить Петра к посещению дома сотника, ему было дано видение на кровле. Посетив сотника, он рассказал своим братьям в Иерусалиме о том, как Святой Дух излился на собравшихся в доме этого человека, и добавил: "Итак, если Бог дал им такой же дар, как и нам, уверовавшим в Господа Иисуса Христа, то кто же я, чтобы мог воспрепятствовать Богу?" (Деян.11:17). "Выслушав это, они [то есть апостолы и уверовавшие иудеи в Иерусалиме] успокоились и прославили Бога, говоря: видно, и язычникам дал Бог покаяние в жизнь" (Деян. 11:18).
Только постепенно уверовавшие в Христа иудеи полностью осознали возвышенную истину о том, что Евангелие должно быть проповедано всем людям во всех уголках земли. Мы удивляемся тому, что сначала они считали спасение уделом лишь избранных, а особенно поражает, что апостолы воспринимали себя как исключительных людей. Однако никому из нас, и даже критикам адвентизма, не придет в голову усомниться в том, что апостольской церковью руководил Бог. Мы говорим, что мысль о спасении одних только евреев была небиблейской, но знаем, что Бог тем не менее вел именно их. Почему нельзя допустить, что Бог с самого начала руководил и раннеадвентистским движением, несмотря на то, что какое-то недолгое время его участники считали, будто период испытания для мира закончился? Что хуже: верить, что двери благодати затворились, или что они никогда не открывались?
Если бы апостольской церкви не удалось расширить уровень своего восприятия и преодолеть узость взглядов, христиан можно было бы на самом деле обвинить в том, что их церковь - оплот неприемлемой христианством исключительности. Равным образом, если бы наши духовные отцы 40-х годов XIX века продолжали настаивать на том, что время испытания завершилось, можно было бы выдвинуть серьезное обвинение и против адвентистов седьмого дня. Однако ни в том, ни в другом случае нельзя говорить о ложном учении. И там, и тут Божественный Дух, задача Которого заключается в том, чтобы вести детей Божьих к полноте истины, скоро дал им возможность постичь истину о том, что Божий план спасения охватывает весь мир.
В данном случае не совсем уместно рассказывать о том, как наши предшественники довольно быстро стали расширять свои взгляды, в результате чего к началу 50-х годов (за десять лет до формальной организации Церкви адвентистов седьмого дня) учение полностью избавилось от ошибок005 . Нам остается только добавить, что все ошибки были исправлены под просвещающим воздействием Духа Божьего.
005 Более подробно об этом вопросе см. F. Nicol. Ellen G. White and Her Critics, pp.161-252; 598-615.
Возражение 61
Второе пришествие Христа является не буквальным, а духовным. Он приходит к христианину в момент его обращения или смерти.
В той мысли, что Христос приходит к нам в момент нашего обращения, есть определенный смысл. Когда мы принимаем Его, Он Святым Духом входит в сердце и начинает руководить нашей жизнью. Святой Дух вошел в жизнь апостолов после того, как их покинул Христос. Учитель сказал: "Если Я не пойду, Утешитель [Дух Святой] не придет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам" (Ин. 16:7; 14:26). Таким образом, опыт духовного общения со Христом посредством Святого Духа по своей природе весьма далек от Второго пришествия Христа и обусловлен тем, что Сам Христос уходит.
Христос, предупреждая учеников о том, что скоро Он покинет их, объяснил: Он уходит для того, чтобы приготовить им место, а потом добавил: "Приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я" (Ин.14:1-3). Когда в день Пятидесятницы Святой Дух сошел на учеников, Христос не появился, чтобы взять их в небесную обитель, однако, когда Он придет во второй раз, отличительная особенность пришествия будет заключаться в том, что Он возьмет верующих к Себе.
Филиппийцам, которые обратились и стали вести христианский образ жизни, Павел сказал: "Будучи уверен в том, что начавший в вас доброе дело будет совершать его даже до дня Иисуса Христа" (Флп. 1:6). Примерно то же самое он говорил и фессалоникийцам: "Вы обратились к Богу от идолов, чтобы служить Богу живому и истинному и ожидать с небес Сына Его" (1 Фес.1:9,10). В обоих случаях люди, с которыми беседовал Павел, были новообращенными, и в обоих случаях их наставляли в том, чтобы они ожидали пришествия "с небес Сына Его, Которого Он воскресил из мертвых, Иисуса". Павел конечно же не верил, что пришествие Христа совершается во время обращения: он скорее считал, что само обращение подготавливает нас к тому славному будущему событию, когда лично придет Воскрешенный из мертвых.
Когда Христос пришел первый раз, Его пришествие было буквальным, Он реально присутствовал среди людей. Даже после Своего воскресения Он сказал ученикам: "Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите" (Лк. 24:39). На каком основании мы можем говорить, что Его Второе пришествие будет менее реальным? Если Его Первое пришествие было буквальным, разве мы не можем заключить (если, конечно, нет свидетельств, говорящих об обратном), что Второе пришествие тоже будет таковым?
В Библии не только нет никаких свидетельств об обратном, но, напротив, есть конкретное доказательство в пользу нашего вывода. Когда Христос вознесся, два небесных посланца обещали ученикам: "Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо" (Деян.1:11). Этим словам вторит Павел, сказавший, что "Сам Господь... сойдет с неба" (1 Фес. 4:16). Здесь имеется в виду не просто какое-то духовное влияние, которое повторится еще раз, - речь идет о Втором пришествии "сего Иисуса, вознесшегося от вас на небо". Не какой-нибудь небесный представитель, реальный настолько, насколько он может быть таковым, но "Сам Господь... сойдет с неба". Так говорит Писание.
Кроме того, мы читаем, что, когда Христос вернется, ослепительный свет Его пришествия озарит все небо, а Его ослепительная слава заставит грешников бежать в страхе. Более того, мы находим, что, когда Христос придет, мертвые восстанут к жизни и вместе с оставшимися в живых праведниками будут восхищены на облаках для встречи с Господом на воздухе (см. Мф. 24:27; Откр. 6:14-17; Ин. 5:28,29; 1 Фес. 4:15-18). Только человек, готовый аллегорически истолковывать то, что сказано совершенно однозначно и недвусмысленно, может поддержать идею, согласно которой Второе пришествие Христа будет духовным, однако если мы лишаем слова их понятного смысла, то тем самым уничтожаем основу для разговора о том, чему учит Библия.
Сами свидетельства, которые говорят в пользу того, что пришествие Христа будет буквальным и что оно не происходит при обращении, подтверждают и то, что это пришествие не может совершаться в момент смерти. Видя смерть праведника, грешники не бегут в ужасе, и равным образом, умирая, праведник не воскресает; тем не менее бегство грешников и воскресение праведников станут характерными для Второго пришествия.
Пришествие Христа будет настолько реальным, что "узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его" (Откр. 1:7).
Возражение 62
С христианской идеей любви совершенно несовместимо представление о том, что Христос придет в этот мир как разрушитель и мститель.
Странно, что выдвигается такое возражение, потому что оно, как правило, исходит от тех, кто придерживается широко распространенного учения о том, что после смерти грешники попадают в огонь ада, где будут гореть вечно. Если наш критик считает, что нескончаемые муки, доставшиеся в удел грешникам, в большей мере согласуются с идеей христианской любви, чем быстрое уничтожение во время Второго пришествия Христа, нам остается просто сознаться в своей неспособности постичь логику такого рассуждения и завершить дискуссию. Однако, учитывая, что проблема поставлена столь решительно, мы сильно сомневаемся, что кто-нибудь станет утверждать, будто бесконечные адские пытки свидетельствуют о большей любви, чем уничтожение грешника во время Второго пришествия.
Все, кто придерживается изначального учения, которое утверждает, что между праведником и грешником существует определенное различие и что наступит день суда, когда Бог воздаст людям по их делам, должен верить: грешников ждет наказание, а праведников - награда. Для каждого, кто безоговорочно доверяет Библии, это совершенно очевидно и обсуждению не подлежит.
Верящие в буквальное Второе пришествие Христа, конечно же, не являются единственными, кто считает, что грешники будут страдать. Пожирающий огонь Второго пришествия будет жечь не сильнее, чем огонь ада, о котором говорится в исповеданиях многих деноминаций. Можно ли вразумительно доказать, что наказание грешника вечной пыткой в каком-то отдаленном месте в большей степени согласуется с идеей христианской любви, чем наказание смертью тех же самых грешников прямо здесь, на земле, где они совершали свои грехи?
Бог не получает никакого удовольствия от смерти грешников (см. Иез. 18:32). В конечном счете Бог уничтожает их не потому, что ненавидит людей: просто у Него не остается иного выхода, чтобы очистить Вселенную от греха. Грех - это то, что обнаруживается только у существ, обладающих свободной волей и нравственным чувством. Его семена могут расцвести только в том случае, если они глубоко укоренены в разуме и сердце. Таким образом, уничтожение греха предполагает уничтожение тех, кто решил упорствовать в своих согрешениях.
Бог никогда не мог спокойно созерцать беззаконие, а грешный человек - смотреть в лицо Богу. Только чистые сердцем смогут узреть Его. Когда Моисей, находясь на горе, попытался увидеть Божий лик, Бог этого не допустил. Моисей был помещен в "расселине скалы", чтобы он мог укрыться от Божьей славы, когда Господь будет проходить мимо (Исх. 33; 34).
Из всего этого можно извлечь следующий духовный урок. Будучи немощными грешниками, мы тоже можем спрятаться в расселине скалы, каковой является Иисус Христос. Каждому дается возможность прибегнуть к Его покровительству. Когда мы сокрыты во Христе, наши грехи прощены - Он покрывает их Своей святой жизнью. Таким образом, нам нечего будет бояться, когда во время Второго пришествия воссияет Божья слава. Грозное сияние этой славы озарит как праведников, так и грешников: разница только в том, что праведники будут защищены праведностью Христа, а грешники предстанут в духовной наготе. Они будут взывать к горным вершинам, умоляя их обрушиться на них и сокрыть от лица Того, Кто воссядет на престоле. Своевольно распоряжаясь своей жизнью, они сами навлекут на себя смерть.
Возражение 63
Нам надо стремиться помочь людям сделать этот мир лучше, а не тратить время на разговоры о каком-то другом мире, как это происходит при проповеди о Втором пришествии.
Никто не станет спорить, что мир стал бы намного лучше, если бы из него были изгнаны болезни, а наша жизнь приблизилась бы к идеалу, если бы людские сердца были освобождены от эгоизма, зависти, ненависти и вожделения.
Однако можно ли утверждать, что проповедь, призывающая людей приготовиться к жизни в другом мире, каким-то образом мешает бороться с первой из названных бед, то есть с болезнью? Конечно, нет. Христос уделил много времени тому, чтобы служить больным, и в то же время Он проповедовал: "Не собирайте себе сокровищ на земле... но собирайте себе сокровища на небе... ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше" (Мф. 6:19-21).
Христос заповедал Своим ученикам идти к людям и исцелять больных. Они так и поступали, но в то же время учили о Втором пришествии, готовя людей к Небу, и это было основной темой их проповеди. Всем известно, что адвентисты седьмого дня в своих проповедях довольно сильно заостряют внимание на Втором пришествии, но в то же время, благодаря целой сети санаториев и бесплатных аптек, имеющихся на каждом континенте, совершают служение больным.
Это на самом деле примечательно, если вспомнить, в чем нас обвиняют в данном возражении. И тем не менее это не просто примечательный, но вполне естественный результат адвентистского вероучения. Любовь Христа, вошедшая в сердца тех, кто верит, что Он придет снова, заставляет их уделять время и средства для помощи больным.
Проповедуя о том, что вознесшийся Христос придет опять, ученики делали этот мир более пригодным для проживания, не только исцеляя больных, но и помогая бедным. Те, кто внимал их проповеди, имея деньги, добровольно жертвовали их, дабы облегчить страдания неимущих (см. Деян. 4:32-37). Сколько голодных и нуждающихся обрели бы помощь, если бы тот же самый дух безраздельно властвовал в современной христианской Церкви!
Чему же следует уделять больше времени - искоренению пороков человеческого сердца или учению о Втором пришествии? Совершенно очевидно, что все мудрецы этого мира не сумели разрешить все более обостряющуюся проблему преступности и нравственного разложения. Быть может, наш критик хочет, чтобы вместо проповеди о Втором пришествии мы посвящали время созданию какой-нибудь комиссии по борьбе с преступностью или комитета по социальным исследованиям? Если так, то какой бы комитет он предложил и как доказал, что мы действительно потратили свое время не зря?
Люди изобретают цепи для тела, но не могут изменить сердца, и, выходя из тюрьмы, преступник готов снова совершить преступление и, быть может, даже худшее. Страх перед законом может удержать грешника от явного насилия, но в душе он все равно остается преступником и ждет подходящей возможности, чтобы осуществить свои злые замыслы.
Когда же мы проповедуем величественное учение о том, что Христос вернется зримо и лично, люди, погрязшие в грехах, начинают живо ощущать (и эта яркость восприятия не достигается иным способом), что однажды им придется встретиться с Богом и дать Ему отчет за свои дела. С Божьей помощью эта величественная истина способна заставить людей взывать о духовной помощи, благодаря которой они могут приготовиться к этой встрече. Тот, кто допускает, что религия несет какую-то весть человеку, должен признать, что весть об ответственности перед Богом, изложенная в учении о Втором пришествии, является одной из самых значительных среди тех, которые когда-либо были возвещены человеческому сердцу.
У каждого, кто принимает учение о Втором пришествии и живет надеждой встретить Христа лицом к лицу, в сердце всегда таится сильное стремление к тому, чтобы жить свято: "И всякий, имеющий сию надежду на Него, очищает себя так, как Он чист" (1 Ин. 3:3). Человек с чистым сердцем - добрый гражданин, и чем больше таких людей в этом мире, тем лучше в нем жить.
Возражение 64
Христос Сам сказал, что Он придет, как тать ночью. То же самое говорил и апостол Павел. Таким образом, адвентисты седьмого дня неоправданно заявляют, что знают нечто определенное о времени пришествия Христа.
Мы признаем, что не можем знать, когда именно придет Христос. На протяжении всей истории нашего существования как отдельной религиозной деноминации, мы буквально принимали слова Христа о Его пришествии: "О дне же том и часе никто не знает" (Мф. 24:36). "Итак, бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет" (Мф. 24:42). Дальше Христос использует образ неожиданного вторжения вора.
Однако, беседуя о Втором пришествии, мы не ограничиваемся только этими двумя высказываниями Христа. Мы верим всему, что Он говорил. Мы верим всей Библии. Говоря о Своем пришествии, Христос не сводил все к тем высказываниям, которые мы привели. Эти тексты - всего лишь часть длительного разговора на данную тему. Ученики, зная, что Он скоро покинет их и надеясь на скорую с Ним встречу, спросили Его: "Какой признак Твоего пришествия и кончины века?" (Мф. 24:3). Ответ Христа примечателен прежде всего тем, что Он даже не намекнул, что такой вопрос может быть неуместным.
Совершенно очевидно, что, считая его вполне уместным, Он превратил Свой ответ в настоящую беседу. Описав различные признаки, которые будут заметны на небе и на земле, Он добавил: "От смоковницы возьмите подобие: когда ветви ее становятся уже мягки и пускают листья, то знаете, что близко лето; так, когда вы увидите все сие, знайте, что близко, при дверях" (Мф. 24:32, 33).
Ранней весной нежные листья деревьев ясно говорят нам о том, что лето близко, однако мы все равно не можем со всей точностью сказать, когда оно наступит. Благодаря этому простому примеру, Христос согласовал два Своих высказывания: о том, что мы можем знать о близости пришествия, и о том, что "о дне же том и часе никто не знает".
Говоря о пришествии Христа, Павел подчеркивает, что для тех, кто станет ошибочно предсказывать "мир и безопасность", оно будет совершенно неожиданным и похожим на вторжение ночного вора (см. 1 Фес. 5:3). Павел добавляет, что убаюканные обманчивым чувством собственной безопасности, они будут застигнуты "внезапной пагубой". Однако что можно сказать о тех, кому Павел пишет свое послание и кто знает "времена и сроки"? Прислушаемся к его словам: "Но вы, братия, не во тьме, чтобы день застал вас, как тать. Ибо все вы - сыны света и сыны дня: мы - не сыны ночи, ни тьмы. Итак, не будем спать, как и прочие, но будем бодрствовать и трезвиться" (1 Фес. 5:4-6).
Но каким образом можно узнать эти "времена и сроки"? Исследуя пророчества Божьей книги. Вавилонскому царю Навуходоносору, которому не давал покоя вопрос о том, "что будет после сего", пророк Даниил сказал: "Есть на небесах Бог, открывающий тайны; и Он открыл царю Навуходоносору, что будет в последние дни" (Дан. 2:28, 29). Вся Книга пророка Даниила исполнена пророчеств о грядущем пришествии Христа в славе.
Отвечая ученикам на вопрос, когда наступит конец мира, Христос сослался на предсказание "пророка Даниила" и добавил, что "читающий да разумеет" (Мф. 24:15).
В 1-й главе Книги Откровение содержится такое благословение: "Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем; ибо время близко" (Откр.1:3).
Говоря о том, что нам ничего не известно о времени пришествия Христа, мы просто бросаем вызов этим и подобным текстам и утверждаем, что Бог пророков сокрыл от них всякое знание о кульминационном событии земной истории.
Возражение 65
Никто не может знать, придет ли Христос завтра или через тысячу лет, - и одним из веских доказательств этого является заблуждение апостолов, считавших, что Он придет уже при их жизни. Все они ошиблись, и то же самое произойдет с адвентистами седьмого дня.
Да, обращаясь к верующим, апостолы говорили о Втором пришествии Христа как о важном событии, которое произойдет в будущем. Христос был средоточием и основной темой их проповеди. Оглядываясь назад, они видели Христа распятого, а затем воскресшего из мертвых. Возводя взоры к небу, видели Христа - великого Первосвященника, совершающего Свое служение за людей, а глядя вперед, видели, как Он возвращается на облаках небесных. Земные события они не принимали во внимание. Все осмыслялось в контексте соотношения деятельности Христа с их жизнью: что Он для них сделал, что делает и каким образом однажды придет, чтобы взять их к Себе. Их мысли были поглощены одним-единственным грядущим событием, и у того, кто невнимательно читает Библию, может сложиться впечатление, будто бы все апостолы учили, что Христос вернется уже при их жизни. Однако такой вывод является неоправданным.
Есть несколько конкретных высказываний, которые, если их рассматривать изолированно, могут привести к такому выводу. В качестве примера рассмотрим наиболее характерный.
В Первом послании к Фессалоникийцам Павел говорит об умерших, которые воскреснут, а также о том, что "мы, живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших" (1 Фес. 4:15). Не только наши современные критики приходят к выводу, что апостолы якобы ожидали пришествия Господа уже при своей жизни, но и, по-видимому, некоторые фессалоникийцы полагали, что Павел хочет дать им понять, будто день пришествия Христа застанет их в живых.
Однако такое истолкование не имеет под собой никаких оснований, потому что в своем Втором послании Павел, пользуясь случаем исправить сложившееся впечатление, призывает "не спешить колебаться умом и смущаться ни от духа, ни от слова, ни от послания, как бы нами посланного, будто уже наступает день Христов" (2 Фес. 2:2). Затем он говорит, что этот день не наступит, пока не исполнится одно великое пророчество, а оно не исполнится до тех пор, пока "не придет прежде отступление" (ст. 3). Старейшинам Ефесской церкви Павел сказал, что это произойдет после его "отшествия", то есть после его смерти (см. Деян. 20:28-30; 2 Тим. 4:7, 8).
Из своей смертной камеры в Риме Павел писал духовному сыну Тимофею: "И что слышал от меня при многих свидетелях, то передай верным людям, которые были бы способны и других научить" (2 Тим. 2:2). Совершенно очевидно, что Павел обращал свой взор к событиям, которые совершатся через много лет после его кончины.
Если мы всегда будем помнить, что богодухновенные тексты Библии предназначались не только для тех, кто был ее первым читателем, но и для нас с вами, слова Павла из упомянутого Послания к Фессалоникийцам (1 Фес. 4:15), а также подобные высказывания других апостолов не покажутся обескураживающими.
Быть может, Бог считал некоторых апостолов не совсем готовыми к тому, чтобы правильно воспринять предшествующие Второму пришествию события, и потому полностью не открывал их всем так полно, как например Павлу, - в этом случае апостолы поступали наилучшим образом, просто призывая верующих всегда быть готовыми к явлению Христа.
Читая Ветхий Завет, можно заметить, что пророки часто не понимали возвещаемых ими пророчеств - настоящее понимание ожидало тех, кто будет жить в эпоху, более близкую к их исполнению. Об этом говорил Петр, обращаясь к новозаветной церкви (см.1 Петр. 1:9-12) и напоминая: "И притом мы имеем вернейшее пророческое слово; и вы хорошо делаете, что обращаетесь к нему, как к светильнику, сияющему в темном месте, доколе не начнет рассветать день и не взойдет утренняя звезда в сердцах ваших" (2 Петр. 1:19).
Быть может, сам апостол Иоанн далеко не до конца понимал пророчества Книги Откровение, и тем не менее богодухновенно возвещал: "Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем; ибо время близко" (Откр.1:3).
Мы уже говорили, что Бог мог не давать всем апостолам одинакового знания о будущем, однако такое допущение не предполагает, что о Втором пришествии вообще ничего не было известно. Оглядываясь на I столетие христианской эры, мы удивляемся тому, что далеко не все евреи были готовы принять Христа, несмотря на ясность и недвусмысленность пророчеств о характере и времени Его пришествия. Тогда лишь немногие изучали эти пророчества, и когда время приблизилось, Бог по Своему милосердию наделил ищущих истину более глубоким познанием. Если сегодня, вместо того чтобы высмеивать пророчества, мы станем исследовать их, разве не может произойти так, что Бог позволит нам понять их еще полнее? Таким образом, относительно Второго пришествия мы сумеем узнать что-нибудь вполне конкретное.
Мы согласны с тем, что человек "не может знать, придет ли Христос завтра или через тысячу лет", однако пророчество содержит такую информацию. Мы хотим спросить нашего критика - исследовал ли он эти богодухновенные сочинения? Принял ли повеление Самого Христа о необходимости читать и понимать пророчества Даниила? (См. Мф. 24:15.) Исследовал ли пророчество Самого Христа о Его возвращении? (См. Мф. 24 и Лк. 21.) Может ли он причислить себя к тем, кто претендует на блаженства, потому что усердно и молитвенно читал Книгу Откровение? (См. Откр.1:3.) И наконец, допустимо ли заявлять, что о Втором пришествии нельзя ничего узнать? Библия ясно говорит, что во все века Бог неизменно предупреждал о приближении какого-нибудь великого события. "Ибо Господь Бог ничего не делает, не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам" (Ам. 3:7). Готовы ли вы заявить, что Бог, вопреки Своему обыкновению, ничего не сообщит нам о наступлении события, которое своим величием превзойдет все, когда-либо происходившее на земле?
В Библии есть целые книги, посвященные пророческому рассмотрению Второго пришествия Христа в соотнесении с великими пророческими периодами и историческими событиями. Можем ли мы игнорировать эту часть Священного Писания? Вправе ли утверждать, что эти книги лишены смысла? Если нет, то, быть может, нам надо приступить к их исследованию, и они прольют свой свет на великое событие - приближающееся Второе пришествие?
Возражение 66
Проповедуя о скором пришествии Христа, адвентисты седьмого дня возбуждают в людях обманчивую надежду и тревогу. На протяжении веков введенные в заблуждение люди не переставали думать, что пришествие Христа близко. Это лучше всего видно на примере Европы 1000-го года новой эры, когда повсюду взволнованные толпы людей с фанатичной горячностью ожидали Второго пришествия.
Самый расхожий прием, позволяющий оттеснить на второй план логику и доказательства, - насмешка и презрение. Есть много людей, называющих себя христианами, которые непрестанно высмеивают учение о буквальном скором пришествии Христа, полагая, что это свидетельствует об их более глубоком понимании религиозных проблем. Такие люди уверены не только в том, что это учение проповедуют сбитые с толку фантазеры, но и в том, что все, кто их слушает, безусловно превращаются в нелепых фанатиков. Пытаясь это доказать и не желая вступать ни в какие обсуждения, они делают широкомасштабное заявление, которое приведено в этом возражении, подчеркивая, что история (и особенно 1000-й год) свидетельствует о достойных сожаления и преисполненных фанатичного волнения событиях, связанных с этим учением.
Факты говорят о том, что в течение долгих, покрытых мраком веков огромные массы народа совершенно не знали Писания и даже не догадывались о содержании этих богодухновенных страниц, рассказывающих о Втором пришествии. Да, иногда находились ученые, которые на основании исследования Библии выражали определенные мнения относительно близости Второго пришествия. Однако обычно такие воззрения не были четко сфрмулированы. Кроме того, за исключением редких случаев они имели хождение только в пределах монастыря, где, как правило, и пребывали средневековые ученые-богословы.
История о том, что по мере приближения 1000-го года Европа находилась в чрезвычайном возбуждении, предвосхищая Второе пришествие Христа, представляет собой совершенно безосновательную легенду. Людям, критикующим учение о Втором пришествии, она очень нравится. Они любят эту легенду так же сильно, как историю о том, что в 1844 году миллериты, фанатично ожидавшие Второго пришествия, якобы облачились в одежды вознесения. По сути дела, обе истории представляют собой главное "доказательство" того, что проповедь о скором пришествии может возникнуть только в результате ложной надежды и фанатичного возбуждения. Нелепые рассказы о событиях, происшедших в 1844 году, были опровергнуты (см. Возражение 57), и также можно поступить с историями о 1000-м годе. Тем, кто хотел бы обратиться к краткому изложению свидетельств, показывающих надуманность этих историй, советуем прочесть статью Джорджа Линкольна Барра (Burr) "1000-й год и предпосылки крестовых походов", напечатанную в журнале "American Historical Review" за апрель 1901 года, с. 429-439 (этот журнал является официальным печатным органом Американского исторического общества). Кратко охарактеризовав некоторые исследования выдающихся историков прошлого века, анализировавших события 1000-го года, Барр отмечает: "Итак, единственным современным свидетельством панических настроений, начавшихся в 1000-м году, оказалось высказывание, сделанное за 40 лет до конца тысячелетия одним парижским проповедником, который объявил эту дату концом мира; впрочем, пророчество это было тотчас опровергнуто и, насколько мы знаем, позабыто" (с. 434). Далее Барр с одобрением цитирует следующие слова одного историка, занимавшегося этим вопросом: "Паника, якобы начавшаяся в 1000-м году, - всего лишь легенда и миф" (с. 435).
Гораздо важнее заметить, что на протяжении многих веков большинство христиан почти не испытывало никакого интереса к учению о непосредственном Втором пришествии Христа. Для этого есть две причины.
1. В течение всего периода мрачного Средневековья и фактически вплоть до Реформации только духовенство и немногие интеллектуалы располагали копиями Писания. Таким образом, в своей основной массе христиане едва ли могли специально интересоваться этим учением. Это был долгий период папского владычества в духовной сфере.
2. В XVIII веке некоторые протестантские лидеры начали учить о том (и их взгляды получили распространение), что пришествие Христа будет духовным, незримым, что это будет сошествие Божественного Духа в сердца людей, для того чтобы постепенно наставить всех на путь праведности. Таким образом, ни у кого не было повода с острым нетерпением ожидать наступления определенного кульминационного события в будущем (относительно того, что пришествие Христа будет духовным, см. Возражение 61). Кроме того, необходимо также отметить, что внимательное изучение многовекового периода истории не позволяет огульно обвинять всех, кто верит в личное пришествие Христа, в безрассудных и фанатичных поступках.
Возражение 67
Адвентисты седьмого дня заявляют, что большой метеоритный дождь, который происходил 13 ноября 1833 года, стал исполнением пророчества о падении звезд с неба как одном из признаков близости пришествия Христа. Однако для объяснения этого события не надо ссылаться на что-то сверхъестественное и чудесное. Астрономы сообщают, что существует огромный поток метеоритов, известный под именем Леониды. Он, по-видимому, является рассеянными остатками какой-то кометы. Примерно каждые 33 года Леониды входят в орбиту вращения Земли. В 1866 и в 1899 году наблюдались метеоритные дожди, хотя и очень незначительные, потому что, как объясняют астрономы, Юпитер отклонил метеоритный поток от орбиты Земли. Вероятно, этим можно объяснить тот факт, что в 1933 году метеоритного дождя не было.
Изначальная ошибка, лежащая в основе такой аргументации, заключается в том, что явление, получившее то или иное объяснение, уже более не анализируется. Но разве изумительное Божье действие, проявившееся во Вселенной, становится менее величественным только потому, что немощный ограниченный человек смог что-то раскрыть в замысле Бесконечного?
Однажды некий благочестивый астроном, вычерчивая траекторию движения звезд, воскликнул, что следил за Божьей мыслью. Но разве от этого она стала менее Божественной?
Если кто-то, исследовав устройство, сделанное каким-нибудь умельцем, заявляет, что и сам мог бы такое изобрести и что здесь нет ничего особенного, мы не сомневаемся в слишком высоком самомнении этого человека. Но что мы скажем о том, кто, сумев постичь крупицу Божьего замысла, претворившегося в чудесном действии, с насмешкой заявляет, что в этом нет ничего примечательного и что это всего лишь "природный феномен"? Мы не игнорируем достижение какого-нибудь изобретателя, если он использовал элементарный естественный закон, как это свойственно почти всем изобретениям. Напротив, мы считаем, что если человек сумел разглядеть скрытые возможности такого простого закона и использовал его для достижения столь чудесных целей, то это признак превосходного ума. И разве у нас нет никаких оснований заключить, что какое-нибудь небесное явление, в котором были использованы "естественные" законы, красноречиво свидетельствует о превосходстве того Разума, Который это явление породил?
Если Бог считает возможным использовать установленные Им законы движения для того, чтобы разрушилась какая-нибудь комета и ее куски, как горящие звезды, разлетелись над Землей, то разве вправе человек нечестиво утверждать, что следовало использовать какой-то другой метод? Или, сумев отчасти объяснить законы, породившие это звездное знамение, заявлять, что знамением его можно вовсе не считать? И если Бог сделал так, что кометы разрушаются достаточно часто, дабы до последнего дня через определенные интервалы мы могли вспоминать о великом знамении, происшедшем раньше, может ли человек упрямо заявлять, что в силу этого он вообще не видит здесь никакого знамения?
Однако давайте посмотрим на эту проблему под другим углом зрения. Когда Иисус возвестил это чудесное пророчество, намечающее вехи между его Первым и Вторым пришествиями, Он предвидел то, что произойдет на земле и на небе. Он предвидел, например, что по мере развития истории Земли война станет обычным явлением, что одновременно люди будут весьма озабочены созиданием мира. Зная, что это будет происходить незадолго до Его пришествия, Он предупредил: такая ситуация означает, что конец близок. Утверждение, согласно которому парадоксальная ситуация войны и мира представляет собой "естественный" результат тех сил, которые последнее время играют на человеческой природе, ни в коей мере не отнимает у этого парадокса качество признака или знамения. Только Бог мог заранее знать, что через две тысячи лет эти конкретные силы особым образом станут воздействовать на сердца людей. Состояние войны и особая забота о мире, исполнение других пророчеств, возвещающих о том, что "время конца" близко, доказывают, что Предсказавший это обладал Божественной природой и что Он выполнит Свое обещание вернуться.
Равным образом, Христос предвидел, что незадолго до Его возвращения множество метеоритов пересечет траекторию вращения Земли, в результате чего возникнет явление, которое будут называть звездным дождем. Почему же Ему, зная об этом явлении, не объявить, что данное явление свидетельствует о приближении конца? Разве существует более внушительное и недвусмысленное зрелище?
Если предвидение того, что совершается на земле, является доказательством Божественности Христа, то разве предвидение событий, происходящих на небе, не является таковым в гораздо большей степени? Посоветовав Своим последователям "уразуметь" Книгу пророка Даниила, в которой содержатся конкретные предсказания о времени конца, Христос спокойно возвестил, что когда это "время" наступит, начнется большой звездопад. Сын Человеческий предсказывает это событие почти за 18 веков до его наступления, тогда как самые мудрейшие из сынов рода людского не могли предсказать его и за день.
Он предсказал это потрясающее небесное событие в его соотнесении со множеством знамений, которые произойдут на земле и на небе. Когда мы читаем Его пророчество в связи с теми пророчествами, на которые Он вдохновил Даниила и Иоанна, то обнаруживаем целую плеяду признаков, которым надлежало заявить о себе в течение очень короткого и четко ограниченного периода времени. Захватывающий звездопад 13 ноября 1833 года наверняка является знамением, потому что только Бог, определяющий траекторию движения звезд, мог сделать так, чтобы этот звездопад произошел как раз тогда, когда это было необходимо, чтобы стать частью предсказанной Им картины.
Возражение 68
Идея о том, что Христос появится на небе в пламенеющей славе, для того чтобы внезапно изменить существующий миропорядок, уничтожить грешников и взять на небо праведников, целиком и полностью принадлежит к области суеверий. Живя в современную эпоху, мы знаем, что все это неправдоподобно и противоречит законам природы.
По-видимому, нет смысла отвечать на это возражение, потому что люди, делающие такие заявления, настолько уверены и в своей правоте, и в предполагаемом ими действии законов природы, что им просто трудно воспринять какие-либо иные аргументы, которые противоречат их точке зрения. Однако ради тех, кто готов поверить учению о Втором пришествии, но кого пугают или сбивают с толку подобные рассуждения, мы предлагаем в ответ несколько соображений.
Во-первых, хотелось бы спросить: как наш критик предлагает разрешить долгую трагедию погрязшего в хаосе умирающего мира? Еще несколько лет назад он, наверное, с непринужденной уверенностью ответил бы, что состояние мира постепенно улучшается, потому что во всей Вселенной действует великий закон прогресса и, следовательно, в конечном счете все будет хорошо. Если бы он был человеком религиозным, то, наверное, добавил бы, что такое улучшение происходит в результате медленного, но постоянного воздействия Духа Божьего на сердца людей.
Однако теории, согласно которой мир постепенно улучшается, нанесен смертельный удар. Гора оружия двух мировых войн, увенчанная атомной бомбой, совершенно уничтожила эту теорию. Даже великое множество служителей, которые прежде весьма решительно заявляли, что мы приближаемся к тысячелетнему царству, полностью утратили свою уверенность. Спросите их, как они теперь пытаются решить трагедию мира, какой путь предлагают к новой земле, где будет царить праведность, и они почти в один голос начнут смутно и неопределенно говорить о Божественном решении, которое возможно за пределами нашей истории. Тем не менее они не объясняют, что подразумевают под такой фразой: для них все это довольно ново и странно.
Если же вы обратитесь к человеку нерелигиозному и спросите, каково его решение проблемы нашего мира, он, вероятно, посмотрит на вас с изумлением. Он всем своим видом продемонстрирует чрезвычайное удивление тем, что вы предполагаете у него наличие какого-либо ответа. Он совсем забыл о своей недавней уверенности в существовании такого ответа, о своей уверенности в непогрешимости законов природы.
Что касается нашего оппонента, то ему мы сказали бы так: если вы признаете (как мы все должны это делать), что не знаете, возможно ли спасти мир с помощью законов природы, то допустимо ли с убежденностью утверждать, что пришествие Христа противоречит этим законам? Как можно говорить о том, что не знаешь первого, и утверждать, что знаешь второе?
Но, быть может, он перейдет к общим рассуждениям и станет утверждать, что сама по себе идея сверхъестественного пришествия Христа, Который якобы придет для того, чтобы положить конец этому миру, неразумна и неправдоподобна. В таком случае зададим ему еще один вопрос: если он верит в Бога (как большинство из нас), то может ли показаться разумной ситуация, когда Бог позволил бы вечно длиться трагедии нашего мира, в котором невинные так часто страдают от рук виновных и в котором мучения и смерть преследуют все человечество? Нам думается, что он конечно же ответит отрицательно.
В результате мы не находим никаких точек соприкосновения. Если все мы верим в Бога и, следовательно, допускаем, что Он положит конец этому несчастному миру, то невольно возникает вопрос: как, по мнению нашего критика, это произойдет? Он будет вынужден признать, что от концепции о широкомасштабном законе неуклонно восходящего развития мира теперь надо отказаться или в лучшем случае отнестись к ней с глубоким подозрением. Иными словами, несмотря на все, что можно сказать или узнать о тайнах законов природы и способах отношения Бога с человеком, нашему миру по-прежнему суждено вечно утопать в крови и слезах. Нет ничего, чем можно было бы защититься от отчаяния, кроме веры в то, что исполненный доброты Бог конечно же не позволит миру страдать вечно.
Однако если, несмотря на всю смутность и неопределенность вашей надежды, вы возлагаете ее на Бога, то разве тем самым вы не допускаете, что сверхъестественное может вторгаться в дела этого мира, который, согласно возражению, полностью контролируется законами природы? По всей вероятности, допускаете. Но если вы допускаете сверхъестественное, то, быть может, надо отважиться на следующий шаг и сказать, каким образом Бог позволит состояться заключительному акту мировой трагедии? Разве Божественный Законодатель является рабом законов, которые Он сотворил?
И еще: если все мы считаем, что у Бога есть основания положить конец несправедливости и жестокости, то разве не является вполне обоснованным и то, что Он как Божественный Судья призовет всех на Свой суд и открыто определит наказания и награды? Разве не должны представшие перед вечным судом встретить своего Судью лицом к лицу?
Однако в результате всего этого мы приходим к учению о буквальном Втором пришествии Христа.
И еще: разве вера в Бога, Который в конечном счете обратит Свой праведный суд на всех людей, не предполагает уверенности в том, что этот Бог, желая быть честным по отношению ко всем и каждому, даст людям откровение Своей воли, чтобы они могли знать, как правильно вести себя в преддверии великого дня суда? Ответ конечно же может быть только утвердительным.
Однако утвердительный ответ означает, что мы признаем Библию книгой Божьей, так как верующие в истинного Бога всегда считали ее откровением Его воли. Открыв эту книгу, мы находим ясно изложенное учение о конце нашего грешного мира и сотворении нового - лучшего. Мы обнаружим в ней возвещение о том, что в кульминационный момент мировой истории, когда Бог начнет Свой суд, Христос придет в пламенеющей славе, неся радость праведникам, которых Он возьмет с Собой, и ужас и смерть грешникам (см., например, 1 Фес. 4:16, 17; 2 Фес. 1:7-10; Откр. 1:7). В этот величественный и грозный момент никому из людей не придет в голову протестовать против такого события, поскольку оно противоречит законам природы! Все предстанут пред Богом природы!
Возражение 69
Во время преображения Христа, рядом с Ним на горе появились "Моисей и Илия, с Ним беседующие" (Мф.17:3). Появление Моисея доказывает, что человек обладает бессмертной душой: ведь Моисей умер и был похоронен во времена исхода.
Преображение можно рассматривать двояко: как видение и как буквальное событие. Если мы рассматриваем его как видение, то в таком случае выдвинутое возражение представляется бессмысленным, так как в видении пророк способен созерцать каких-нибудь людей или события, хотя в данный момент это может и противоречить действительности. Если же рассматривать это событие как реальное (а мы считаем, что оно на самом деле было таковым), тогда выдвинутое возражение по-прежнему остается бессмысленным, поскольку в рассказе о преображении ничего не говорится о том, что какой-то нематериальный дух или душа, названная Моисеем, парила где-то рядом со Христом. Мы читаем, что Христос реально присутствовал, а рядом с Ним были "Моисей и Илия". Мы знаем, что Христос присутствовал реально, так как "слово стало плотию". Мы знаем также, что Илия был вознесен на небо, оставаясь в теле, и поэтому с полным основанием можем предположить, что и он присутствовал реально. Что касается Моисея, то в повествовании нет ничего такого, что позволяло бы считать его менее реальным. Мы еще раз повторяем (поскольку это принципиально важно для поставленного перед нами вопроса), что в истории ничего не говорится о том, будто там присутствовал дух Моисея: присутствовал сам Моисей.
Кроме того, ученики, по-видимому, считали Моисея таким же реальным, как и двух остальных, потому что Петр предложил сделать три кущи: "Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии" (ст. 4). Как известно, кущи не строятся для бестелесных духов.
В хорошо известном библейском комментарии методистский исследователь Адам Кларк, разделяющий учение о бессмертии души, делает следующее ценное пояснение относительно упомянутого отрывка: "Илия спустился с неба в том же самом теле, какое было у него на земле, потому что он был перенесен на небо и не видел смерти (см. 4 Цар. 2:11). Моисей, вероятно, воскрес в теле как залог воскресения, а так как Христос должен прийти на землю, чтобы судить живых и мертвых (ибо "не все мы умрем, но все изменимся") (1 Кор.15:51), Он, по-видимому, полностью показал это на примере Моисея, который умер и был воскрешен к жизни (или появился в тот момент так, как он появится, когда воскреснет из мертвых в последний день), и в лице Илии, который не вкусил смерти. Их тела свидетельствуют об одном и том же явлении - тела прославленных святых остаются прежними, независимо от того, был ли человек перенесен на небо или умер".
Сам факт присутствия Моисея на горе Преображения, который Кларк рассматривает как воскресение, помогает нам понять подлинный смысл довольно неясного отрывка из Послания Иуды: "Михаил Архангел, когда говорил с диаволом, споря о Моисеевом теле, не смел произнести укоризненного суда, но сказал: "да запретит тебе Господь"" (Иуда 9).
Повествование о преображении подтверждает не учение о бессмертии души, освобожденной от телесной оболочки, а учение о воскресении.
Возражение 70
Христос сказал: "И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне" (Мф.10:28). Это доказывает, что душа отлична от тела, что тело можно уничтожить, а душа сохранится, и что, следовательно, душа представляет собой обособленную реальность, которая продолжает вечно существовать после смерти тела.
Те, кто придерживается учения о бессмертии души, учат не только тому, что души праведников продолжают жить, но и тому, что души грешников тоже не подлежат смерти. Они учат о том, что душа продолжает существовать, несмотря на разрушение тела. Однако данный текст говорит о том, что можно "и душу и тело погубить в геенне", то есть, иными словами, можно "убить душу". Ясно, что данный текст - менее всего подходит для обоснования тезиса о бессмертии души.
Тем не менее верящий в бессмертие души может сказать, что этот текст, по крайней мере, четко показывает, что тело и душа - это разные сущности, и, следовательно, душу надо рассматривать как обособленную реальность. В данном случае словом "душа" переведено греческое слово "psuche", и это довольно распространенный перевод в Новом Завете Библии короля Иакова. Однако можно привести почти столько же примеров, когда "psuche" переводится как "жизнь". Переводчики, которые не были богодухновенными людьми, верили в бессмертие души и переводили это слово так, как им казалось наилучшим в ракурсе своего богословия. Мы сомневаемся не в их честности, но в их компетентности.
Обратите внимание на то, как следующие слова Христа переведены в Библии короля Иакова: "Ибо кто хочет душу (жизнь, "psuche") свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу (жизнь, "psuche") свою ради Меня, тот обретет ее; какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе ("psuche") своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу ("psuche") свою?" (Мф. 16:25, 26).
По-видимому, в 25-м стихе переводчики не могли перевести "psuche" словом "душа", не создав тем самым значительной богословской проблемы. В 26-м стихе выражение "душе ("psuche") своей повредит" очевидно означает, что человек потеряет ее в огне наказания, который спалит осужденных. Однако в 25-м стихе говорится о том, что можно потерять "psuche" ради Христа! В 25-м стихе переводчики перевели "psuche" словом "жизнь", а в 26-м - словом "душа" и тем самым разрешили возникшую перед ними дилемму и спасли учение о бессмертии души. Остается добавить, что в Американском стандартном переводе (обычно известном под именем Пересмотренного перевода) и в Пересмотренном стандартном переводе006 в обоих стихах "psuche" переводится как "жизнь".
А теперь вернемся к упомянутому отрывку из Матфея (Мф. 10:28): "И не бойтесь убивающих тело, души же ("psuche") не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу ("psuche") и тело погубить в геенне". Если слово "душа" заменить словом "жизнь" (по всей вероятности, так и надо сделать), данное выражение утрачивает всякое подобие аргумента в защиту учения о бессмертии души. Он становится одним из самых убедительных текстов в поддержку другого учения, согласно которому однажды настанет день, когда грешников настигнет гибель; и если это не означает окончательное уничтожение, то мы не знаем, какой еще иной смысл можно обнаружить в этих словах.
006 Пересмотренный стандартный перевод Библии на английский язык создан под эгидой Национального совета церквей Христа США в 1946-1957 гг. В 1990 г. опубликован Новый пересмотренный стандартный перевод, где отражены новейшие достижения библейской текстологии. - Прим. ред.
Возражение 71
Павел говорит: "Посему мы не унываем; но если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется" (2 Кор. 4:16). Эти слова являются доказательством того, что подлинный человек, то есть его душа, представляет собой особую субстанцию, независимую от тела, и продолжает существовать после того, как тело гибнет.
По-видимому, приверженцам учения о бессмертии души кажется, что когда библейский автор говорит о противоположности одной стороны человека другой, о противоположности тела и духа (или души), это является бесспорным доказательством истинности их взглядов. Однако мы тоже верим, что между телом и духом, или телом и душой существует определенное различие. Писание говорит, что нам надо прославлять Бога телом и душою. Однако следует со всей решительностью подчеркнуть, что в Писании нигде не сказано, что душа (или дух) представляет собой какую-то обособленную бессмертную реальность, заключенную в телесную оболочку.
Обращаясь к Коринфской церкви, Павел писал, что он "отсутствует телом, но присутствует духом" среди ее членов (1 Кор. 5:3). Разве кто-нибудь отважится утверждать, что Павел хочет сообщить нам, будто он оставил свое тело в одном месте и перелетел в другое, то есть в Коринф? Зачем же в таком случае искать учение о бессмертии души в его словах о том, что "если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется"?
Несколько раз, стремясь найти наиболее понятные слова, Павел говорит об этом "внутреннем человеке". Ефесянам он писал: "Да даст вам, по богатству славы Своей, крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердца ваши" (Еф. 3:16,17). В другом послании он пишет: "Не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его" (Кол. 3:9, 10).
Очевидно, когда речь заходит о христианине, "внутренний человек" означает "нового человека". Но что представляет собой этот "новый человек?" Когда "ветхий человек", или наша ветхая природа, принимая Христа, распинается, мы обретаем новую природу, новое сердце и дух. Павел возвещает: "Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня" (Гал. 2:20). "Внутренний человек" каждый день обновляется благодаря присутствию живущего в нас Христа, Который побуждает нас к постоянному духовному возрастанию, несмотря на дряхлеющее тело.
Итак, отрывок, приведенный в возражении, не только ничего не говорит в пользу учения о бессмертии души, но даже не поднимает эту тему.
Возражение 72
Умирая мученической смертью, Стефан молился: "Господи Иисусе! приими дух мой" (Деян. 7:59). Будучи на кресте, Христос сказал: "Отче! в руки Твои предаю дух Мой" (Лк. 23:46). Это доказывает, что в момент смерти подлинный человек, то есть бессмертная реальность, именуемая "духом", уходит из тела.
В данном случае словом "дух" переведено греческое слово "pneuma", которое, по существу, предполагается каждый раз, когда в переводе Нового Завета используется слово "дух". Изначальное значение слова "pneuma" - "ветер", "воздух", и поскольку наша жизнь неразрывно связана с воздухом, которым мы дышим, "pneuma" может означать и собственно жизнь. В самом этом слове нет ничего, что намекало бы на существование нематериальной, наделенной сознанием реальности.
Молясь, Стефан не говорил "приими меня", и это очень знаменательно, так как в данной молитве к Богу обращается конкретный человек, а не просто оболочка или тело. Если бы Стефан верил, что праведники восходят на небо в момент смерти, он, наверное, молился бы так: "Прими меня в славу". Однако Стефан, будучи живым существом, которое, умирая, еще не утратило сознания, вверил Христу то, что было его жизнью ("pneuma").
Стефан знал, что его жизнь - Божий дар, и вслед за Иовом мог сказать: "Дыхание Вседержителя дало мне жизнь" (Иов 33:4). Теперь этот великий дар уходил от него, и он хотел отдать Богу то, чего более не мог удержать. Он верил в истину, которую позднее выразил Павел, сказавший: "Ибо вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге. Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе" (Кол. 3:3, 4). Стефан знал, что в день воскресения он опять обретет жизнь, но жизнь бессмертную.
Многое из того, что мы сказали о Стефане, со всей очевидностью относится и к словам Христа. Он предал Своему Отцу жизнь, которую собирался отдать за грехи мира. В утро воскресения Божий ангел вызвал Его из гроба Иосифа, чтобы Он снова обрел жизнь, которой добровольно пожертвовал.
Возражение 73
В Послании к Евреям (Евр. 12:23) говорится, что человек обладает духом, который и составляет его подлинную сущность, и что благодаря этому духу мы обретем общение в нашем совершенном состоянии. Иными словами, данный текст доказывает, что расставшийся с телом дух пребывает в небесном блаженстве.
Приведем данный отрывок в контексте: "Но вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живого, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех - Богу, и к духам праведников, достигших совершенства, и к Ходатаю нового завета - Иисусу, и к Крови кропления, говорящей лучше, нежели Авелева" (Евр. 12:22-24).
В данном случае автор послания (считается, что им был апостол Павел) противопоставляет христианина, находящегося в условиях нового завета, самонадеянным и склонным к мятежу израильтянам, жившим в условиях ветхого завета. Противопоставление начинается в 18-м стихе: "Вы приступили не к горе, осязаемой и пылающей огнем, не ко тьме и мраку и буре... Но вы приступили к горе Сиону" (Евр. 12:18, 22).
Надо помнить, что основная цель всего послания заключается в том, чтобы показать превосходство новозаветных отношений над ветхозаветными, превосходство жертвы Христа и Его служения ради уверовавших в Него над служением священников Моисея ради евреев. Таким образом, мы с полным правом можем предположить, что в рассматриваемом нами отрывке речь идет о другом противопоставлении и что в 22-м и в 23-м стихах Павел описывает находящееся на земле, а не на небе. Вряд ли можно сказать, что Павел старался прояснить и без того очевидную мысль о том, что небо превосходит землю. В то же время евреям часто надо было напоминать о том, что, хотя эпоха Моисея, рассмотренная в контексте Божественного присутствия на Синае, была эпохой славы и даже грозного величия, она все равно уступала в славе христианской эпохе. Тот факт, что он описывает сообщество христиан в христианскую эпоху, а не какое-то небесное сообщество, подтверждается его словами: "Вы приступили... и к Ходатаю нового завета - Иисусу". Для тех, кто наконец достиг неба, Христос больше не является Священником - Ходатаем какого-либо завета. Спасенные и вознесшиеся на небо не будут нуждаться в нем.
Несмотря на достаточно образный язык, нетрудно увидеть, что Павел описывает состояние верующего во Христа в этом мире. Проведем сравнительный анализ.
1. "Но вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живого, к небесному Иерусалиму". Сравним сказанное со словами Петра: "Приступая к Нему, камню живому, человеками отверженному, но Богом избранному, драгоценному, и сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный, священство святое, чтобы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу Иисусом Христом. Ибо сказано в Писании: "вот, Я полагаю в Сионе камень краеугольный, избранный, драгоценный; и верующий в Него не постыдится"" (1 Петр. 2:4-6).
2. "И тьмам Ангелов". Когда мы возносимся в небесную сферу, мы приближаемся к ангелам. Равным образом, когда мы становимся Божьими детьми, Его святые ангелы служат нам (см. Евр.1:14).
3. "К торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах". Христос утвердил в этом мире Свою Церковь и, принимая Его, мы приходим к ней.
4. "И к Судии всех - Богу". Сравним с этими словами другие высказывания Павла. "Посему да приступаем с дерзновением к престолу благодати" (Евр. 4:16). "Посему и может всегда спасать приходящих чрез Него к Богу" (Евр. 7:25).
Не приводя других параллельных мест, со всей уверенностью можно сказать, что в данном случае Павел описывает жизнь христианина в нашем мире. Отличительной особенностью этой жизни является тот факт, что он имеет общение с:
1. "Тьмами Ангелов";
2. "Торжествующим собором и церковью первенцев";
3. "Судиею всех - Богом";
4. "Духами праведников, достигших совершенства";
5. "Ходатаем нового завета - Иисусом".
Итак, пока мы находимся на земле, посещаем церковь и вступаем в общение с Богом и нашим Спасителем Иисусом, с какими "праведниками" мы общаемся? С бестелесными духами? Нет. Тогда что следует подразумевать под выражением "духи праведников"? Мы считаем, что самое простое объяснение, целиком согласующееся с Писанием, таково: в данном случае Павел говорит о христианине, который на духовном уровне общается с таким же братом-христианином. Наша встреча с другими христианами протекает не на плотском, земном, уровне, как это было у язычников в те времена, когда писал Павел.
Павел часто противопоставляет плоть и дух. Например, в Послании к Римлянам он пишет: "Ибо живущие по плоти о плотском помышляют, а живущие по духу - о духовном. Помышления плотские суть смерть, а помышления духовные - жизнь и мир, потому что плотские помышления суть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются, да и не могут. Посему живущие по плоти Богу угодить не могут" (Рим. 8:5-8).
Христос сказал: "Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух. Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: "должно вам родиться свыше"" (Ин. 3:6, 7).
И Павел, и Христос говорят об обратившемся человеке, который продолжает жить на этой земле, оставаясь плотью и кровью, но слову "плоть", обозначающему нашу пораженную грехом природу, они противопоставляют слово "дух" как общий термин, характеризующий человека, который "родился свыше", имеет духовную природу и которым руководит Дух Божий. Однако в человеке, родившемся свыше, нет ничего призрачного и нематериального, даже если о нем можно сказать, что "рожденное от Духа есть дух". В субботний день его можно найти в церкви!
Нельзя не согласиться, что, глядя на этот трудный текст сквозь призму учения о бессмертии души, большинство комментаторов Библии (причем все они признают, что стихи 22-24 действительно являются трудными) усматривают в 23-м стихе указание на уже умерших святых. Поэтому, когда некоторые из них признают, что в данном стихе речь идет о жизни христианина в земном мире, такое признание имеет весьма важное значение. Комментируя этот отрывок, Джемисон (Jamieson), Фоссе (Fausset) и Браун (Brown) замечают: "Слова "дух" и "духи" используются по отношению к человеку или людям, которые пребывают в теле, находясь под воздействием духа, противоположного плоти (см. Ин. 3:6)".
Методистский исследователь Адам Кларк (Clarke) поясняет этот текст так: "Под "духами праведников, достигших совершенства", подразумеваются христиане, достигшие духовной зрелости, оправданные кровью и освященные Духом Христа. Словом "приступили" обозначено духовное единение учеников Христа, которое им присуще даже когда они вдалеке друг от друга, потому что все они - "в одном духе" (Еф. 2:18), в "единстве духа" (Еф. 4:3, 4) и представляют собой "одну душу" (Деян. 4:32)".
Возражение 74
Павел подчеркивает, что он мог находиться "вне тела". Это доказывает, что реальный человек представляет собой нематериальную душу, или дух, - такая субстанция не зависит от тела (2 Кор. 12:2, 3).
В контексте этот отрывок читается так: "Не полезно хвалиться мне, ибо я приду к видениям и откровениям Господним. Знаю человека одного во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли - не знаю, вне ли тела - не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба. И знаю о таком человеке (только не знаю - в теле или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать" (2 Кор. 12:1-4).
Прежде всего, мы хотели бы подчеркнуть: те, кто разделяет учение о бессмертии души, полагают, что отделение души от тела происходит в момент смерти и является результатом смерти тела. Они приводят два ключевых текста, которые, как предполагается, подтверждают такую точку зрения. "И когда выходила из нее душа, ибо она умирала" (Быт. 35:18). "И возвратилась душа отрока сего в него, и он ожил" (3 Цар. 17:22) (Эти тексты мы рассматриваем, анализируя возражение 81.)
Итак, если следовать данной аргументации, то получается, что когда Павел находился "вне тела", то он был мертв. Однако разве верующий в бессмертие души готов признать, что Павел говорит, будто он не знает, умирал ли он "назад тому четырнадцать лет"? Если же он умирал, то после этого должен был воскреснуть или, точнее говоря, должно было воскреснуть его тело, когда он возвращался с "третьего неба".
Нет сомнения: в данном случае Павел хочет сказать о чем-то весьма примечательном, однако нигде в своих посланиях он ни словом не намекает, что умер и воскрес.
Очевидно, что подобное истолкование слов Павла ошибочно и на самом деле они не позволяют сделать столь поразительный вывод.
Однако нам нет необходимости следовать за таким объяснением. Павел говорит о "видениях и откровениях". То, что он видел и слышал, было настолько конкретным и реальным, что на какой-то миг он предположил - не вознес ли его Бог на небо на тот короткий период времени, пока длилось откровение. Тем не менее он не настаивал на этом. Можно представить себе и другой вариант - ему просто было дано видение, и в нем он слышал откровение, которое "нельзя пересказать". Однако если он не был взят на небо в буквальном смысле, то есть в теле, ему все равно казалось, что он там находился, и, следовательно, свое состояние он мог описать как нахождение "вне тела". Как иначе можно рассказать о том, что ты находился где-то далеко, когда на самом деле тебя там физически не было?
Обращаясь к колоссянам, Павел использует тот же самый прием: "Ибо хотя я и отсутствую телом, но духом нахожусь с вами, радуясь и видя ваше благоустройство и твердость веры вашей во Христа" (Кол. 2:5).
Эти слова не вызывают никаких затруднений. Никто не скажет, что они доказывают существование бессмертной воздушной реальности, которую называют душой. Не имея возможности оказаться рядом со своим другом в какой-то важный момент его жизни, мы можем написать: "Душою я буду с тобой". Однако никто, включая нашего критика, не верит, что, произнося такие слова, мы предполагаем, что в определенный момент времени от нас отлетит какая-то бессмертная субстанция, чтобы оказаться рядом с нашим товарищем. Но если это так, зачем думать, что в упомянутом отрывке Павел излагает учение о бестелесных духах?
Возражение 75
Апостол Павел говорит, что во время Второго пришествия Христа Бог приведет с Ним с неба "умерших в Иисусе" (см.1 Фес. 4:14). Это доказывает, что, умирая, праведники возносятся на небо, а не остаются лежать в могиле, ожидая Второго пришествия.
В приведенном отрывке сказано: "Ибо, если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним" (1 Фес. 4:14). В предыдущем и последующем стихах Павел характеризует две группы людей: "умерших" и "живущих, оставшихся до пришествия Господа". Он стремится достичь пяти намеченных целей:
1. Убедить фессалоникийцев, чтобы они "не скорбели", как это делают окружающие их язычники, "не имеющие надежды" (ст. 13);
2. Сообщить о том, что живущие "не предупредят умерших", то есть не будут раньше них взяты во славу (ст. 15);
3. Рассказать о том, как воскреснут "мертвые во Христе" и что это произойдет "при гласе Архангела и трубе Божией" (ст. 16);
4. Описать то, что произойдет сразу после воскресения: "...оставшиеся в живых, вместе с ними [то есть с воскресшими святыми] восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе" (ст. 17);
5. Сообщить о том, что ждет живых и воскресших праведников после встречи с Господом: "...и так всегда с Господом будем" (ст. 17).
Итак, если праведники воскреснут только во время будущего воскресения, если они вместе с оставшимися в живых праведниками взойдут на небо, чтобы вовеки пребывать там с Господом, могли Павел заявить в 14-м стихе, что в великий день воскресения умершие праведники спустятся с небес? Единственный способ, с помощью которого верующий в бессмертие души сможет согласовать свое истолкование стиха 14 с соседними стихами, заключается в том, чтобы заявить, что души праведников вознеслись на небо после смерти и что в день воскресения они вместе с Господом вернутся, дабы принять свои воскресшие тела.
Основная слабость такого объяснения заключается в том, что оно предполагает именно то, что должно быть доказано. Сначала наш критик обращается к данному отрывку, чтобы обосновать учение о бессмертии души, а затем, стремясь избежать явного противоречия между своим истолкованием стиха 14 и последующими стихами, допускает существование нематериальной реальности, или бессмертной души.
Однако легко показать, что такой домысел не является правдоподобным. Посмотрим, как характеризуются умершие праведники:
- "умершие" (ст. 13);
- "умершие в Иисусе" (ст. 14);
- и, наконец, "мертвые во Христе" (ст. 16).
На основании какого лингвистического правила можно утверждать, что в 14-м стихе Павел говорит только о душах праведников, а в 13-м и 16-м - только об их телах?
Совершенно очевидно, что такое истолкование 14-го стиха является ошибочным. Что хочет сказать Павел? Он заверяет верующих в том, что воскресение непременно состоится. Уверенность в воскресении - ключевая тема, которую апостолы подчеркивали в своей проповеди. Во-первых, они выражали убежденность в том, что Христос воскрес из мертвых, и, во-вторых, в том, что в силу этого мы тоже будем освобождены из темницы смерти. Послушайте, как это выражает Павел: "А если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша. Притом мы оказались бы и лжесвидетелями о Боге, потому что свидетельствовали бы о Боге, что Он воскресил Христа, Которого Он не воскрешал, если, то есть, мертвые не воскресают; ибо если мертвые не воскресают, то и Христос не воскрес. А если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна: вы еще во грехах ваших. Поэтому и умершие во Христе погибли. И если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков. Но Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших. Ибо, как смерть через человека, так через человека и воскресение мертвых. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут, каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его; а затем конец, когда Он предаст Царство Богу и Отцу, когда упразднит всякое начальство и всякую власть и силу" (1 Кор. 15:14-23).
Логика рассуждений Павла такова: если мы не верим, что Христос восстал из гроба, у нас нет никакой надежды на воскресение. Христос стал первенцем из умерших, и поэтому "Христовы" воскреснут "в пришествие Его".
В своем Послании к Евреям Павел говорит о Боге: "Бог же мира, воздвигший из мертвых Пастыря овец великого Кровию завета вечного, Господа нашего Иисуса [Христа]" (Евр. 13:20).
В свете этих и сходных отрывков мы легко находим истолкование упомянутого текста (см. 1 Фес. 4:14), которое согласуется с контекстом этой главы в целом, а также со всеми аргументами Павла в других местах, где он говорит о воскресении. Данный стих разделяется на две части:
1. "Ибо, если мы веруем, что Иисус умер и воскрес";
2. "То и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним".
В данном случае Павел просто обосновывает уверенность в нашем воскресении, исходя из того, что воскрес Христос. Бог "воскресил из мертвых нашего Господа Иисуса", и равным образом "и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним". "Первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его".
Итак, становится совершенно ясно, что в данном отрывке Павел учит не о бессмертии души, а о великом воскресении.
Возражение 76
Мы согласны с тем, что умершие в ветхозаветную эпоху пребывают без всяких признаков сознания в своих могилах, о чем свидетельствуют ветхозаветные писания (см., например, Еккл. 9:5, 6, 10). Однако, придя на землю, Христос возвестил: "Всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек" (Ин. 11:26). Это означает, что в новозаветные времена верующие во Христа не умирают, но возносятся прямо на небо. Данное положение подтверждают и слова Павла, утверждавшего, что Христос "разрушил смерть" (2 Тим. 1:10), а также многочисленные библейские высказывания о том, что теперь христианин имеет вечную жизнь.
Вполне можно признать, что, умирая, ветхозаветные герои не получали небесную награду, а оставались безмолвно лежать в своих могилах. Библейские свидетельства говорят об этом вполне определенно. В день Пятидесятницы, обращаясь ко множеству народа, Петр сказал: "Мужи братия! да будет позволено с дерзновением сказать вам о праотце Давиде, что он и умер и погребен, и гроб его у нас до сего дня" (Деян. 2:29). И еще: "Давид не восшел на небеса" (Деян. 2:34).
Однако если такое допущение делается по отношению к благочестивым людям ветхозаветной эпохи, оно роковым образом сказывается на всем учении о бессмертии души. Почему почти все христиане верят, что, умирая, христианин возносится на небо? Потому что они считают, что человек наделен бессмертной душой и что душа христианина, конечно же, должна устремляться на небеса, когда тело нисходит в могилу. Нам хотелось бы спросить: неужели праведники начали обладать бессмертной душой только с наступлением христианской эры? Нам ни разу не приходилось слышать, чтобы какой-нибудь сторонник данного учения всерьез излагал такую мысль. Однако если у людей всегда была бессмертная душа, что происходило с душами ветхозаветных праведников, когда они умирали? Утверждать, что души ветхозаветных персонажей оставались в могиле, - значило бы полностью отвергнуть учение о бессмертии души. Подумать только: наделенная сознанием реальность, настоящий человек веками лежит в прахе! Такая мысль совершенно недостоверна и, по сути дела, никто ее всерьез не воспринимает.
Несомненно, необходимо более четко сформулировать позицию, потому что мы не можем дать ответ, пока не узнаем, в чем именно суть возражения. Если ветхозаветные герои обладали бессмертными душами (а именно это провозглашают почти все христианские вероучения), то допущением о том, что все эти люди "остаются без признаков сознания в своих могилах", они, по сути дела, отрицают свою позицию. Если же бессмертной души у них не было, встает нелегкая задача доказать на библейском материале, что когда Христос пришел на эту землю, то Он навеки наделил людей этой душой и что, следовательно, умирая, они возносятся прямо на небо, а не остаются "без признаков сознания в своих могилах". Ясно, что оппонент выбирает второе, и в качестве доказательства предлагает упомянутый отрывок из Евангелия от Иоанна (см. Ин. 11:26).
Прежде чем перейти к исследованию этого текста, мы хотели бы показать, что Библия не делает никакого различия между смертью ветхозаветных и новозаветных праведников. Приведем такую параллель:
| Ветхозаветные святые | Новозаветные святые |
| "И все сии, свидетельствованные в вере, не получили обещанного, потому что Бог предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства" (Евр. 11:39, 40) | "Мы, живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших, потому что Сам Господь при возвещении... сойдет с неба и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем" (1 Фес. 4:15-17) |
Ветхозаветные праведники должны ожидать награды, которую они получат в будущем, когда все избранные Богом будут готовы. Нам всем вместе предстоит получить нашу награду.
Когда, обращаясь к Фессалоникийской церкви и касаясь вопроса об "умерших", Павел говорит, чтобы ее члены "не скорбели, как прочие, не имеющие надежды" (1 Фес. 4:13), он имеет в виду новозаветных праведников, которые уже умерли. Он не учит о том, что умершие единоверцы вознеслись навстречу Господу. Напротив, Павел подчеркивает, что праведники, которые будут живы в последний великий день, не войдут в Божью славу раньше "умерших". Мы придем к нашей награде вместе. Вот это Павел и разъясняет в своем Послании к Евреям, рассматривая судьбу ветхозаветных праведников по отношению к праведникам новозаветным.
Итак, мы приходим к выводу, что и ветхозаветные и новозаветные праведники совершат восхождение на небо одновременно. Подтверждение такому выводу мы находим в словах Иоанна, который, касаясь судьбы христиан в последние дни земной истории, говорит так: "И услышал я голос с неба, говорящий мне: напиши: отныне блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ними" (Откр. 14:13). Итак, мы приходим к неизбежному выводу: чему бы Христос ни стремился научить нас в упомянутом отрывке (см. Ин. 11:26), Он, во всяком случае, не учил о том, что, начиная с момента Его Первого пришествия, Его последователи, в противоположность ветхозаветным праведникам, смогут избежать смерти, будут обладать бессмертной душой и, следовательно, умирая, взойдут на небо.
Что Он хотел сказать Марфе, когда говорил: "Всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек"? И это не единственный пример. Иудеям Он сказал: "Истинно, истинно говорю вам: кто соблюдет слово Мое, тот не увидит смерти вовек" (Ин. 8:51).
Предлагаем наш вариант объяснения. Поместив человека на этой земле, Бог повелел ему не прикасаться к дереву познания добра и зла: "В день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь" (Быт. 2:17). Некоторые недоумевают - каким образом исполнилось это наказание, если Адам жил в течение нескольких веков после того, как попробовал запретный плод. Однако разумное объяснение заключается в том, что Адам, вкусив от этого плода, немедленно подпал под осуждение смертью. Его участь была окончательно решена, и, таким образом, в глазах Бога, Который думает не столько о каком-то относительно коротком периоде времени до исполнения наказания, сколько о конечной судьбе, Адама можно считать умершим в тот момент, когда он съел этот плод.
Именно так мы понимаем слова Павла, когда он, например, обращаясь к колоссянам, говорит, что до принятия ими Христа, они были "мертвы во грехах" (Кол. 2:13). Такой же смысл имеют и его слова о распутной женщине: "...а сластолюбивая заживо умерла" (1 Тим. 5:6).
Этим и сходным с ними текстам противоположны слова нашего Господа, Который сказал: "Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь" (Ин. 5:24). И еще: "Мы знаем, что мы перешли из смерти в жизнь, потому что любим братьев; не любящий брата пребывает в смерти" (1 Ин. 3:14). А вот что говорит Павел: "Помышления плотские суть смерть, а помышления духовные - жизнь и мир" (Рим. 8:6).
Совершенно очевидно, что, с точки зрения авторов Библии, человек находится в одном из двух состояний: он или погибает, или обретает спасение, а переход от одного состояния к другому представляет собой переход "от смерти в жизнь".
Кроме того, Библия говорит, что существуют две смерти и два воскресения. Обетование гласит, что "побеждающий не потерпит вреда от второй смерти" (Откр. 2:11). "Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом: над ними смерть вторая не имеет власти" (Откр. 20:6). Однако здесь просто иными словами говорится о том, что первая смерть имеет такую власть, причем даже над праведниками. Что касается "смерти второй", то от нее пострадают брошенные "в озеро, горящее огнем и серою" (Откр. 21:8).
Первая смерть низводит всех в земные могилы, где люди спят смертным сном до тех пор, пока не воскреснут в последнее время: праведники - в первом воскресении, а грешники - во втором. Первое воскресение Христос называет "воскресением жизни", а второе - "воскресением осуждения". Очевидно, что первая смерть похожа на сон, который обязательно предполагает пробуждение (см. Дан. 12:2). Что касается второй смерти, то она выглядит иначе: грешники попадают в огненное озеро, где полностью сгорают, и от них не остается "ни корня, ни ветвей" (Мал. 4:1).
Вот почему, говоря о праведниках всех времен, Библия возвещает: "Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом". Такой человек "умирает в Господе" (Откр. 14:13), "умирает в Иисусе" (1 Фес. 4:14) и воскресает в первом воскресении, чтобы вовеки пребывать со своим Господом.
Что касается грешников, "мертвых по преступлениям и грехам" (Еф.2:1), то они пребывают "под осуждением" смерти (Ин. 5:24 - англ, пер.); они мертвы уже при жизни (см. 1 Тим. 5:6), нисходят нечестивыми в свои могилы, затем воскресают, чтобы принять осуждение, и подвергаются "смерти второй" (Откр. 21:8).
Рассматривая упомянутое высказывание Христа в данном контексте (Ин. 11:26), мы не испытываем никаких затруднений в его осмыслении. Нам не надо каким-либо причудливым образом истолковывать Его слова, не надо заставлять себя принять совершенно небиблейскую идею, согласно которой между ветхозаветными и новозаветными праведниками существует какое-то различие. Нам нет необходимости не доверять своим чувствам и утверждать, что христианин, нисходя в могилу, возносится на небеса. Мы доверяем Христу, Который говорил, что, кто принимает предложенное Им спасение, освобождаются от наказания смертью, которое грозит всем людям, и никогда не пострадают от "смерти второй" - смерти в окончательном смысле слова, так как из нее нет возврата. По сути дела, "смерть вторая" противоположна вечной жизни, которая представляет собой дар, предложенный христианину. О человеке, имеющем вечную жизнь, можно сказать, что "смерть вторая" не имеет над ним никакой власти.
Обращаясь к неверующим иудеям, Христос сказал: "Но вы не хотите прийти ко Мне, чтобы иметь жизнь" (Ин. 5:40). Христианин же принимает в свое сердце Христа, Который есть жизнь, и именно поэтому в нем пребывает вечная жизнь. Когда верующий умирает, он вверяет свою жизнь Богу, как это сделал мученик Стефан, и умирает в Иисусе до дня "воскресения жизни". Такой человек никогда не испытывает настоящей смерти: он только на короткое время как бы засыпает.
Методистский богослов Адам Кларк (Clarke) так поясняет фразу "не умрет вовек":
"Не умрет вовек. Несмотря на то, что такой человек претерпел временную смерть, она не будет властвовать над ним вечно, и он воскреснет к вечной жизни".
В свете всего сказанного слова Павла о том, что Христос "разрушил смерть" (2 Тим. 1:10), вполне естественно понимать следующим образом: восстав из гроба, Христос победил смерть и тем самым вселил в нас абсолютную уверенность в то, что она будет уничтожена. Апостол подчеркивает, что по-настоящему это произойдет во время Второго пришествия Христа, когда воскреснут умершие праведники. Именно тогда смерть окажется "поглощена победою" (1 Кор.15:54).
Сравните со словами Павла слова Иоанна, которыми он описывает последний огонь, уничтожающий всякое последствие греха: "И смерть и ад повержены в озеро огненное" (Опер. 20:14). Именно тогда, а никак не раньше смерть поистине будет "разрушена". Воскресение Христа стало залогом уничтожения смерти, а также воскресения всех тех, кто умер во Христе. Воскресение праведных произойдет в конце мира; тогда же, в этот грозный час, будет уничтожена и смерть.
Возражение 77
В Евангелии от Матфея (Мф. 22:32) Христос говорит о том, что Он Бог не мертвых, но живых. В то же время Он сказал: "Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова". Это доказывает, что души названных патриархов, которые умерли много лет назад, живут на небе.
Посмотрим на данный библейский отрывок в контексте. Мы читаем, что к Христу пришли "саддукеи, которые говорят, что нет воскресения" (Мф. 22:23). Точно так же об этом событии начинает рассказывать и Марк (см. Мк. 12:18). Лука пишет: "Тогда пришли некоторые из саддукеев, отвергающих воскресение" (Лк. 20:27). Итак, мы с полным основанием можем заключить, что единственный вопрос, который подняли саддукеи по этому поводу, заключался в том, чтобы выяснить - надо ли ожидать воскресения или нет.
Тот факт, что это было единственной темой спора, подтверждается нарисованной саддукеями картиной, а также вопросом, который они задали. Они вспомнили о повелении Моисея, согласно которому, если человек умрет, не имея детей, на вдове должен жениться брат умершего и восстановить ему семя. Саддукеи предположили следующую ситуацию: на вдове умершего женился первый брат, затем он умер, и на ней женился второй, затем третий, и так до седьмого, который наконец тоже умирает, а за ним умирает и сама женщина. Вопрос, заданный саддукеями, сводился к следующему: "Итак, в воскресении, которого из семи будет она женою? ибо все имели ее" (Мф. 22:28).
Саддукеям, утверждавшим свою веру в Моисея и неверие в воскресение, по-видимому, казалось, что на такой вопрос ответить нельзя и что, следовательно, они показали всю несостоятельность идеи воскресения. "В воскресении ни женятся, ни выходят замуж", - сказал Христос, разрешив эту проблему (ст. 30). Обратите внимание на то, что спор по-прежнему сосредоточен на определенном будущем событии - воскресении.
Строго говоря, хотя Христос и разрешил эту проблему, Он не привел библейского доказательства неизбежности воскресения, о котором, по сути дела, и шла речь, поскольку саддукеи так же горячо, как и фарисеи, утверждали, что верят в Книги Моисея. Поэтому Христос сразу предлагает доказательство тому, что мертвые воскреснут: "А о воскресении мертвых не читали ли вы реченного вам Богом: "Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова"? Бог не есть Бог мертвых, но живых" (Мф. 22:31, 32). У Марка аргумент Христа начинается так же: "А о мертвых, что они воскреснут, разве не читали..." (Мк. 12:26). У Луки читаем: "А что мертвые воскреснут, и Моисей показал" (Лк. 20:37).
Однако по некоторым соображениям верующие в учение о бессмертии души считают, что "Моисей показал", и Христос цитировал Моисея в качестве доказательства того, что не "мертвые воскреснут", а что их бессмертные души никогда не умрут! Всегда находились люди, которые считали, что в момент смерти тело покидает какая-то эфемерная реальность, и в силу этого не верили, что когда-нибудь наступит телесное воскресение. Вера в одно логически не предполагает необходимости верить в другое. Следовательно, если Христос показал, что бессмертные души Авраама, Исаака и Иакова продолжают существовать в небесном блаженстве, Он не доказал, что воскресение состоится.
И тем не менее мы видели, что вопрос был сформулирован так: произойдет ли воскресение? Ответил ли на него Христос? Обосновал ли Он то, что воскресение произойдет? Мы наверняка окажем нашему Господу немного чести, если решим, что Он не сумел этого сделать - а ведь Он недвусмысленно сказал, что, упоминая об Аврааме, Исааке и Иакове, хотел показать неизбежность события, когда "мертвые воскреснут". Мы предпочитаем считать, что правота остается за нашим Господом, а не за сторонниками бессмертия души. Нельзя предположить, что правы обе стороны.
Остается рассмотреть только один вопрос: если "Бог не есть Бог мертвых, но живых", то разве не должны остаться живыми Авраам, Исаак и Иаков? Ответ дан в обсуждении предыдущего возражения (76-го). По сути дела, то возражение, с помощью которого нам безапелляционно пытаются доказать, что со времени Первого пришествия Христа христиане обрели бессмертие, представляет собой опровержение возражения, которое мы рассматриваем сейчас. Ранее были приведены свидетельства, показывающие, что верующий в Бога "перешел от смерти в жизнь" и что поэтому Бог считает его могильный сон не как вечное состояние, а лишь как краткий промежуток между земной жизнью и небесной.
Бог говорит о будущем так, словно оно уже наступило, и это прекрасно подметил Павел, который называет Бога "животворящим мертвых и называющим несуществующее, как существующее" (Рим. 4:17). И это высказывание касается Авраама! А теперь посмотрим, что Павел говорит обо всех христианах: "Ибо никто из нас не живет для себя, и никто не умирает для себя; а живем ли - для Господа живем; умираем ли - для Господа умираем: и потому, живем ли или умираем, - всегда Господни. Ибо Христос для того и умер, и воскрес и ожил, чтобы владычествовать и над мертвыми и над живыми" (Рим. 14:7-9). Почему мы "всегда Господни", даже если умираем? Потому что мы "умираем в Иисусе", а "мертвые во Христе воскреснут" в "воскресение жизни" (1 Фес. 4:14,16; Ин. 5:29).
Только при таком понимании проблемы мы действительно избегаем противоречия между двумя библейскими текстами, а именно, что "Бог не есть Бог мертвых" и что Христос есть "Господь мертвых и живых". В первом случае Христос обращается к саддукеям, которые считали, что все люди, как хорошие, так и плохие, умирают навсегда, а во втором Павел говорит о тех, кто умер "в Господе", тем самым просто ненадолго "уснул" в ожидании воскресения жизни. Бог действительно является Богом всех, кто так умер.
Возражение 78
В Книге Екклесиаста (см. Еккл.12:7) доказывается, что существует наделенная сознанием бессмертная реальность, покидающая тело в момент смерти (см. также Еккл. 3:21).
Прочтем указанный отрывок: "И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, Который дал его" (Еккл. 12:7). В данном тексте говорится о распаде человека в момент смерти. Мы не можем принять точку зрения, согласно которой "дух" представляет собой наделенную сознанием реальность, которая высвобождается из тела и отлетает в момент смерти.
1. Если упомянутый "дух" в момент возвращения к Богу представляет собой наделенную сознанием сущность, то таким же он должен быть и в момент исхождения от Бога. Этот вывод заставляет сделать сама структура текста: в нем однозначно сказано, что прах возвратится в землю, "чем он и был", и, следовательно, дух должен возвратиться в том качестве, в каком он пребывал изначально. Если верующий в бессмертие души заявит: для того чтобы обладать сознанием, "духу" необходимо жилище в так называемой оболочке тела, - он тем самым перечеркнет всю предыдущую аргументацию.
Да, Библия учит, что Христос существовал до Своего рождения в Вифлееме, однако взгляд, изложенный в рассматриваемом нами возражении, требует сделать поразительный вывод, согласно которому все люди, будучи духами, существовали до того, как родились на этой земле. Это согласуется с теологией мормонов, которые убеждены в существовании незримого мира духов, ожидающих момента, когда можно будет вселиться в тело человека, чтобы обрести свое жилище на земле, однако вряд ли какой-нибудь ортодоксальный христианин станет разделять такую точку зрения.
2. Если "дух", возвращающийся к Богу, представляет собой наделенную сознанием реальность и , следовательно, является подлинным человеком, тогда получается, что все люди, хорошие и плохие, в момент смерти направляются на небо. Но ведь у всех людей различные судьбы! Если кто-нибудь скажет, что грешники идут к Богу для того, чтобы принять наказание, мы не согласимся с таким утверждением, поскольку Библия однозначно утверждает, что суд еще впереди (см. Мф. 25:31-46; Откр. 22:12).
3. Относительно сотворения человека в Книге Иова сказано: "Дух Божий создал меня, и дыхание Вседержителя дало мне жизнь" (Иов 33:4). Вот какими словами Иов описывает состояние жизни: "Что, доколе еще дыхание мое во мне и дух Божий в ноздрях моих" (Иов 27:3). А в момент смерти происходит следующее: "Если бы Он обратил сердце Свое к Себе и взял к Себе дух ее и дыхание ее, вдруг погибла бы всякая плоть и человек возвратился бы в прах" (Иов 34:14, 15). Дух возвращается, потому что он исходил от Бога и потому, что Он забирает его к себе. Итак, во всем этом цикле нет места для наделенной сознанием субстанции, которая сама принимает решение отправиться к Богу. Напротив, Библия говорит о том, что Бог берет "к Себе дух" (в английском переводе: "Свой дух". - Прим. пер.). Если этот возвращающийся дух является реальным человеком, тогда мы вынуждены признать правоту некоторых языческих религий, которые утверждают, что человек - это всего лишь проявление Божественного духа и в момент смерти он поглощается этим единым великим духом. Мы не можем принять такой языческий взгляд, а это, в свою очередь, означает, что мы не можем принять точку зрения, изложенную в возражении, основывающемся на приведенном отрывке из Книги Екклесиаста (Еккл.12:7).
Отвечая на это возражение, мы, по сути, отвечаем и на еще одно, основывающееся на другом отрывке из Книги Екклесиаста, который звучит так: "Кто знает дух человеческий, который восходит вверх, и дух животного, который нисходит вниз, в землю?" (Еккл. 3:21). (В русском Синодальном переводе смысл совершенно иной, а именно: "Кто знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх и дух животных сходит ли вниз, в землю?" - Прим. пер.) Поскольку в данном тексте сказано, что в момент смерти дух человека восходит вверх, а дух животного нисходит вниз, можно заключить, что человек, в отличие от животного, имеет бессмертную душу, или дух, который в момент смерти возносится к небесам.
Но это предполагает, что, умирая, все люди "восходят вверх", на небо. Мы, однако, всегда считали, что, согласно учению о бессмертии души, в момент смерти грешники устремляются "вниз", в ад. Таким образом, данный текст свидетельствует о чем-то большем, нежели того хотелось бы сторонникам бессмертия души. Если в данном случае Соломон учит, что под "духом сынов человеческих" надо понимать бессмертную реальность, подлинную сущность человека, тогда получается, что он учит о всеобщем спасении. Однако это учение, называемое универсализмом, протестанты и католики всегда рассматривали как явную ересь.
Более того, кажущееся противоречие между "духом сынов человеческих" и "духом животных" позволяет утверждать, что данный текст свидетельствует о бессмертии человека, - тем самым мы заставим Соломона противоречить самому себе. Чуть выше, говоря об участи людей и животных, он недвусмысленно утверждает, что между ними нет никакой разницы: "Потому что участь сынов человеческих и участь животных - участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом, потому что все - суета! Все идет в одно место: все произошло из праха и все возвратится в прах" (Еккл. 3:19, 20).
Соломон говорит, что "одно дыхание у всех". Словом "дыхание" здесь переведено еврейское слово "ruach". Слово "дух", которое дважды употребляется в 21-м стихе ("дух сынов человеческих" и "дух животных"), также восходит к данному еврейскому слову.
Наш критик может сказать, что Соломон противоречит себе. В 19-м и 20-м стихах он утверждает, что "нет у человека преимущества перед скотом", а в 21-м заявляет, что в отличие от духа животного дух человека восходит вверх, и, следовательно, у человека все-таки есть преимущество.
Каждый раз, когда в Писании нам встречается кажущееся противоречие, надо смотреть немного глубже, и, по-видимому, необходимо сравнивать перевод, которым мы обычно пользуемся, с другими переводами. С момента появления весьма распространенного перевода Писания, известного под названием Библии короля Иакова, который сделан в 1611 году, было обнаружено множество более древних библейских манускриптов, которые во многих случаях помогают лучше понять, что на самом деле имеет в виду тот или иной библейский автор. Так обстоит дело и с данным отрывком. В Пересмотренном стандартном переводе Библии 21-й стих читается так: "Кто знает, возносится ли дух человеческий вверх, и нисходит ли дух животных вниз, в землю?"
Данный перевод 21-го стиха нисколько не противоречит тому, что Соломон говорит раньше. Если 21-й стих, заканчивающийся вопросом, рассматривать в контексте предшествующих стихов, то становится совершенно очевидно, что Соломон не пытается доказать читателю, будто участь ("ruach") человека чем-то отличается от участи животных. Его вопрос воспринимается просто как вызов каждому, кто захочет доказать - если сможет, - что какое-то различие все-таки существует.
Но почему оно должно быть? Жизнь исходит от Бога, независимо от того, идет ли речь о человеке или о самом ничтожном животном. Таково христианское учение. В момент смерти жизнь, являющаяся даром Бога, возвращается к Нему. Это логически вытекает из предшествующего высказывания. Непоследовательность сторонников учения о бессмертии души проявляется в том, что, когда речь заходит о "духе" ("ruach") человека, они определяют его как бессмертную реальность, как реального человека, а когда этот же "дух" ("ruach") соотносится с животными, они довольствуются тем, что толкуют его как абстрактный принцип жизни или как ее дыхание. Им приходится делать эти произвольные различия, чтобы избежать затруднительного выбора: или и человек, и животные наделены бессмертной сущностью, или никто ею не обладает.
Адвентисты седьмого дня не считают необходимым проводить это различие. Мы уверены, что в упомянутом отрывке из Книги Екклесиаста (Еккл. 3:19-21) содержится ясное утверждение, согласно которому Бог дает человеку и животному жизнь, которая в момент смерти возвращается к Нему. И незачем придумывать какие-то смысловые различия в слове "дух" ("ruach"), чтобы тем самым отделить человека от животного. Мы верим, что человек создан "по образу Божию" - в этом заключается его отличие от животных. Мы верим, что человек наделен нравственной сущностью, которой нет у животных. Мы верим, что человек может вступать в общение с Богом - а для животных это исключено. Мы верим, что в отличие от животных человек в последний судный день дает ответ за все свои дела. И наконец, мы верим, что, в отличие от животных, человек пребудет с Богом на обновленной земле. Однако в то же время мы считаем, что это возможно не потому, что в человеке есть какая-то бессмертная реальность, а потому, что впереди нас ожидает воскресение из мертвых.
Возражение 79
Из слов Павла, обращенных к коринфянам (2 Кор. 5:8; см. также 2 Петр. 1:14), явствует, что после смерти праведники тотчас попадают на небо и, следовательно, человек обладает бессмертным духом.
Прочтем данный отрывок в контексте: "Ибо знаем, что, когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный. Оттого мы и воздыхаем, желая облечься в небесное наше жилище; только бы нам и одетым не оказаться нагими. Ибо мы, находясь в этой хижине, воздыхаем под бременем, потому что не хотим совлечься, но облечься, чтобы смертное поглощено было жизнью. На сие самое и создал нас Бог и дал нам залог Духа. Итак, мы всегда благодушествуем; и как знаем, что, водворяясь в теле, мы устранены от Господа, - ибо мы ходим верою, а не видением, - то мы благодушествуем и желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа. И потому ревностно стараемся, водворяясь ли, выходя ли, быть Ему угодными" (2 Кор. 5:1-9).
Итак, в данном отрывке Павел описывает три возможных состояния:
1. "Земной наш дом"; "водворение в теле"; "устранение от Господа". Это жилище "разрушится"; в нем мы "воздыхаем";
2. "Совлечься"; "нагие";
3. "От Бога жилище"; "дом нерукотворенный, вечный"; "небесное наше жилище"; "облечься"; "водвориться у Господа"; "выйти из тела".
Если под фразой "земной наш дом" подразумевается наше нынешнее смертное тело (с чем все согласны), тогда (при отсутствии ясного доказательства обратного) получается, что наш небесный дом - это тело бессмертное. Таким образом, под процессом уничтожения "совлеченного", "нагого" состояния подразумевается не что иное, как состояние распада, именуемое смертью.
Павел заверяет нас в том, что нас ожидает желанное третье состояние, потому что мы имеем "залог Духа" (ст. 5). Однако каким образом Божий Дух даст нам возможность достичь этого состояния? Павел отвечает: "Если же Дух Того, Кто воскресил из мертвых Иисуса, живет в вас, то Воскресивший Христа из мертвых оживит и ваши смертные тела Духом Своим, живущим в вас" (Рим. 8:11).
Комментируя этот отрывок, доктор Моул (Моше) разъясняет: "Тот же самый Дух, Который, соединяя нас со Христом, совершил наше искупление, неведомыми нам путями доведет этот процесс до своей славной вершины и станет Действенной Причиной "искупления нашего тела"" (The Expositor's Bible Commentary, Comment on Rom. 8:11).
Если исполнение этого залога заключается в том, что в момент воскресения наши "смертные тела" преображаются, тогда надо заключить, что переход в третье состояние, то есть в то состояние, когда мы "облекаемся" в небесное жилище, совершается именно в момент воскресения и представляет собой изменение наших тел, которые из смертных превращаются в бессмертные.
Далее Павел говорит: "Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не только она, но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего" (Рим. 8:22,23). Совершенно очевидно, что в данном случае он касается той же проблемы, что и во Втором послании к Коринфянам:
| Рим. 8:22, 23 | 2 Кор. 5:1-8 |
| "Мы в себе стенаем" "Имея начаток Духа" | "Мы воздыхаем" "Залог Духа" |
| "Ожидая" "Искупления тела нашего" | "Ревностно стараемся" "Облечься в небесное наше жилище" |
Итак, мы снова делаем вывод, что переход от "земного дома" в "небесное жилище" представляет собой событие, предполагающее "искупление тела нашего", то есть то "искупление" (и с этим все согласны), которое совершится вдень воскресения (см. также Флп. 3:20, 21).
Апостол утверждает, что он жаждет "облечься" в небесное жилище, "чтобы смертное поглощено было жизнью" (2 Кор. 5:4). Иными словами, благодаря этому изменению "смертное" утрачивает свою смертность.
Согласно учению о бессмертии души "смертное" представляет собой только тело, которое после смерти разлагается в могиле, тогда как душа продолжает существовать, освободившись от смертного тела. Однако Павел жаждет "облечься" в небесное жилище, "чтобы смертное поглощено было жизнью". Таким образом, следуя своим собственным убеждениям, сторонники бессмертия души должны согласиться, что в данном случае Павел не говорит о переживаниях человека в момент смерти. Следовательно, здесь мы могли бы закончить наше обсуждение.
В своем Первом послании к Коринфянам Павел говорит: "Не все мы умрем, но все изменимся". Когда? "При последней трубе". Что тогда произойдет? "Мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся". Что получится в результате этого? "Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: "поглощена смерть победою"" (1 Кор. 15:51-54). Последняя фраза представляет собой параллель тому, что мы читаем во Втором послании: "...чтобы смертное поглощено было жизнью". Но поглощение смерти, или смертности, жизнью все еще ожидается в будущем.
Из всех высказываний Павла с определенностью следует, что он ожидал "облачения" в небесное жилище в день воскресения. "Водворение у Господа" зависит от "облачения" в небесное жилище, и, следовательно, это "водворение" совершится в день воскресения. Эти слова прекрасно согласуются со словами о том, что в момент воскресения мы будем восхищены "в сретение Господу... и так всегда с Господом будем" (1 Фес. 4:17).
Если кому-то покажется странным, что, рассуждая о преображении тела из смертного в бессмертное, Павел образно говорит о совлечении с себя одного "жилища" и облачении в другое, мы напомним, что такой же образный язык он использует, описывая перемену, совершающуюся в сердце верующего в момент обращения. Он говорит, что нам надо "отложить... ветхого человека" и "облечься в нового человека" (Еф. 4:22-24).
Павел связывает между собой освобождение от земного дома и облачение в небесное жилище, но это не означает, что он ожидал немедленного перехода из одного в другое. Он особым образом упоминает о состоянии "совлеченности" и "наготы". Что касается немедленного перехода, то здесь мы отсылаем читателя к рассмотрению возражения 83, где анализируется отрывок из Послания к Филиппийцам (Флп.1:21-23).
Павел с полным основанием мог "воздыхать", ожидая того дня, когда он сможет совлечься своего смертного тела со всеми бедами и напастями, которые с ним связаны, и "облечься" в обетованное бессмертное тело, в котором будет готов совершить "сретение" с Господом и "пребыть с Ним вовеки".
Исходя из всего сказанного, мы можем не тратить много времени на рассмотрение еще одного упомянутого отрывка (2 Петр. 1:14). В контексте он читается так: "Справедливым же почитаю, доколе нахожусь в этой телесной храмине, возбуждать вас напоминанием, зная, что скоро должен оставить храмину мою, как и Господь наш Иисус Христос открыл мне. Буду же стараться, чтобы вы и после моего отшествия всегда приводили это на память" (2 Петр. 1:13-15).
В данном случае сторонник учения о бессмертии души рассуждает так: Петр сказал, что он находится в "храмине", и далее добавляет, что "скоро должен оставить храмину мою". Следовательно, Петр обладал бессмертной душой (о которой свидетельствуют слова "я" и "моя") и что, глядя на свое тело, или свою "храмину", воспринимал ее как нечто отдельное от себя.
Мы все соглашаемся с тем, что, говоря об оставлении "храмины", Петр говорит о своей смерти. Намекая Петру на смерть, которая его ждет, Христос сказал так: "Истинно, истинно говорю тебе: когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя и поведет, куда не хочешь. Сказал же это, давая разуметь, какою смертью Петр прославит Бога. И, сказав сие, говорит ему: иди за Мною" (Ин. 21:18, 19).
Обратите внимание, что в данном случае Христос не проводит различие между Петром и его "храминой", будто это что-то раздельно существующее. Записывая пророчество о мученической смерти Петра, Иоанн говорит именно о "смерти". Умрет не "храмина" апостола, а сам Петр. Это подтверждает и Петр, говоря о своем "отшествии". Мы согласны, что слова "я" и "мою" (ст. 14) относятся к Петру, однако разве не очевидно, что слово "моего" (ст. 15) тоже к нему относится? И тем не менее Петр произносит: "После моего отшествия". Если допустить, что в данном случае Петр говорит о себе, тогда учение о бессмертии души оказывается несостоятельным, потому что бессмертная реальность не претерпевает "отшествия".
Возражение 80
Человек создан по образу Божьему; Бог бессмертен, следовательно, бессмертен и человек.
Почему же для сравнения используется только одно качество Бога? Мы знаем, что Бог всемогущ, однако разве из этого следует, что человек, созданный по образу Божьему, тоже всесилен? Бог всеведущ, но можно ли, исходя из этого, утверждать, что сотворенный по образу Бога человек также обладает безмерной мудростью?
Слово "бессмертие" употребляется в Библии только пять раз, а слово "бессмертный" - всего один, причем по отношению к Богу: "Царю же веков нетленному [бессмертному], невидимому, единому премудрому" (I Тим. 1:17). А теперь рассмотрим, в каких случаях употребляется слово "бессмертие".
1. Рим. 2:7. В этом тексте автор призывает христианина "искать" бессмертия. Задумаемся - зачем ему искать бессмертия, если оно у него уже есть? В этом же послании Павел приводит слова пророка Илии, который, говоря о своих врагах, сказал, что они "моей души [жизни] ищут". На основании этого текста мы приходим к выводу, что враги пророка еще не заполучили его жизнь, и, следовательно, когда нас призывают искать бессмертия, искать жизни, у которой нет конца, следует заключить, что такой жизни у нас еще нет.
2. 2 Тим. 1:10. Из этого текста мы узнаем, что Христос явил "жизнь и нетление [бессмертие] через благовестие". Этот отрывок позволяет сделать единственный вывод: поскольку в своем естественном состоянии человечество весьма далеко от бессмертия, оно представляет собой одно из благодеяний, ставшее возможным благодаря благовестию. Павел писал: "Дар Божий - жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем" (Рим. 6:23). Если мы уже обладаем бессмертными душами, тогда зачем нам нужен этот дар?
3. 1 Кор. 15:53. В этом отрывке говорится о том, когда именно мы обретем бессмертие. Это произойдет "при последней трубе", когда "смертное" облечется в "бессмертие". Если мы уже бессмертны, тогда зачем апостол Павел сообщает, что мы станем такими в будущем?
4. 1 Кор. 15:54. В этом стихе еще раз объясняется, что когда "смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: "поглощена смерть победою"".
5. 1 Тим. 6:16. Из этого отрывка мы узнаем, что Бог есть "единый имеющий бессмертие". Данный текст наиболее убедительно и исчерпывающе объясняет, почему нас призывают "искать" бессмертие, в которое нам предстоит "облечься" "при последней трубе". Из этих текстов мы узнаем не только о том, что мы смертны, но и о том, что бессмертен один лишь Бог.
Можно привести и другие тексты, где в оригинале употреблено то же самое слово, которое в рассмотренных нами шести отрывках переводится как "бессмертный" или "бессмертие". И тем не менее эти дополнительные тексты никак не могут повлиять на наш вывод - наоборот, они только усиливают его. Возьмем, например, отрывок из Послания к Римлянам (Рим. 1:23), где Павел, говоря об идолопоклонстве язычников, подчеркивает, что они "славу нетленного [бессмертного] Бога изменили в образ, подобный тленному [смертному] человеку".
В данном случае словом "нетленный" переведено то же самое греческое слово, которое используется и в Первом послании к Тимофею: "Царю же веков нетленному, невидимому, единому премудрому" (1 Тим. 1:17). В другом переводе (The Expositor's Bible) этот текст выглядит так:
"Славу бессмертного Бога превратили в подобие смертного человека". Итак, нетленный, бессмертный Бог резко противопоставляется тленному, смертному человеку.
В Евангелии от Иоанна (Ин. 5:26) мы читаем, что "Отец имеет жизнь в Самом Себе" и что Он "Сыну дал иметь жизнь в Самом Себе". Однако нигде не сказано, что Бог дал такую возможность людям. Вот почему Библия никогда не говорит о человеке как о существе бессмертном.
Возражение 81
Описывая смерть Рахили, Библия говорит, что "выходила из нее душа, ибо она умирала" (Быт. 35:18). (См. также 3 Цар. 17:21,22.)
В упомянутом отрывке из 3-й Книги Царств рассказывается о том, как умирал ребенок и как пророк Илия молился: "Господи Боже мой! да возвратится душа отрока сего в него! И услышал Господь голос Илии, и возвратилась душа отрока сего в него, и он ожил".
Рассказы об отроке и Рахили можно рассматривать вместе, поскольку оба сюжета объясняются сходным образом.
Наш критик утверждает, что отделившаяся "душа" представляет собой подлинную личность, которая, оторвавшись в момент смерти, оставила оболочку, тело; иными словами, речь идет о том, что Рахиль и ребенок якобы отлетели. Однако такой взгляд противоречит библейскому описанию смерти ребенка. Илия молился не о том, чтобы ребенок вернулся и снова вошел в свое тело, но чтобы его душа возвратилась "в него". Далее читаем: "...и возвратилась душа отрока сего в него, и он ожил". В следующем стихе сказано, что "взял Илия отрока, и свел его из горницы в дом, и отдал его матери его". Мы видим, что безжизненное тело называется "отроком", по отношению к нему употребляется местоимение "он", и точно также характеризуется оживший мальчик, которого пророк привел к матери. Теми же самыми словами, которыми ребенок описан до чуда воскресения, он характеризуется и после свершения чуда, и такая установка присуща всем библейским авторам.
В Книге Бытие, например, мы читаем, что Господь сказал Адаму: "В поте лица твоего будешь есть хлеб" (Быт. 3:19). Мы все согласны с тем, что в данном случае Бог обращается к Адаму, о чем однозначно свидетельствует личное местоимение "ты". Тем не менее все высказывание звучит так: "В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься".
На основании какого лингвистического правила в первой части предложения местоимение "ты" является личным, а во второй - якобы указывает на нечто безличное? Если Господь (как мы верим) действительно захотел сообщить Адаму, что именно он, а не какая-то его телесная оболочка возвратится в прах, мог ли Он использовать более ясный язык? Если же, для того чтобы поддержать какую-то точку зрения, приходится одним и тем же местоимением, которое используется лишь в одном предложении для обращения к одному лицу, обозначать и конкретное лицо, и нечто безличное, тогда данная точка зрения явно сомнительна. Если нам, считающим, что по своей природе человек смертен и до воскресения находится в могиле, не разрешают пользоваться обычными правилами речи и очевиднейшим смыслом слов, чтобы с их помощью на основании библейского материала изложить свои соображения, у нас конечно же не может быть никакого основания для дискуссии.
Вероятно, сторонникам веры в естественное бессмертие покажется, что мы в своей аргументации слишком многое связываем с использованием местоимений. Предположим, что Господь сказал Адаму так: "В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься ко Мне". С каким торжеством наши противники напомнили бы нам о том, что "ты" - это личное местоимение и, следовательно, после смерти Адам должен был возвратиться к Богу! Таким образом, нас можно простить за то, что мы обращаем внимание на прямо противоположное, а именно, на слова Господа: "Доколе ты не возвратишься в землю".
А теперь вернемся к Илии и отроку. Если местоимение "он" и "его", использованные в первой половине этого повествования, не означают какого-то конкретного человека, тогда остается признать, что личные местоимения могут не иметь личностного содержания. Если, умерев, ребенок действительно поднялся на небо, почему пророк молится, чтобы "возвратилась душа отрока сего в него"? Если в момент наступления смерти он на самом деле не умер, а просто вознесся, тогда почему, описывая чудо воскресения, автор повествования говорит - "он ожил"? Если в угоду сторонникам естественного бессмертия личные местоимения уже не выражают личностного начала, мы просто не в состоянии решить этот вопрос.
А теперь спросим: что представляла собой отлетевшая и вернувшаяся "душа"? Здесь, а также в истории с Рахилью этим словом переводится еврейское слово "nephesh". Гезениус (Gesenius), который считается самым известным знатоком еврейского языка, полагает, что основным значением данного слова является "дыхание" (см. Иов 14:22, где "nephesh" переведено как "дыхание".)
Нам, наверное, не стоит извиняться за то, что мы принимаем во внимание именно то значение слова, которое признал основным один из самых известных знатоков еврейского языка. Сосредоточившись на этом значении, мы видим, что вся проблема становится гораздо проще. После того как Илия помолился, "возвратилась душа ["nephesh" - "дыхание"] отрока сего в него". Переведенный таким образом данный отрывок параллелен повествованию о смерти отрока, о которой говорится выше: "И болезнь его была так сильна, что не осталось в нем дыхания" (ст. 17). Такой перевод данного отрывка полностью согласуется с тем, что излагается в предыдущей главе относительно "дыхания жизни". Тот факт, что в 17-м стихе словом "дыхание" переведено другое еврейское слово, никак не влияет на наше сопоставление, поскольку оба еврейских термина означают "дыхание".
Исследуя повествование о душе ("nephesh") отрока в контексте рассмотренного нами еврейского слова, мы приходим к еще одному интересному открытию. В следующем отрывке из рассказа о творении слово "nephesh" переводится как "жизнь": "А всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому пресмыкающемуся по земле, в котором душа живая ["жизнь", "nephesh"], дал Я всю зелень травную в пищу. И стало так" (Быт. 1:30). На полях переводчики в качестве варианта предлагают выражение "душа живая". Таким образом, получается, что если "nephesh" отрока - это бессмертная душа, тогда такою же бессмертной душой наделены звери, птицы и даже пресмыкающиеся.
Мы считаем, что нам надо "искать" бессмертие, которое Библия обещает праведникам во время Второго пришествия Иисуса, а не довольствоваться убежденностью в том, что мы уже бессмертны, поскольку в нас есть нечто ("nephesh"), присущее и полевым зверям. (Подробнее значение слова "душа" мы рассмотрим ниже.)
Возражение 82
Книга Откровение (Откр. 6:9,10) доказывает, что души умерших праведников находятся на небе.
В данном библейском отрывке читаем: "И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святой и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?" (Откр. 6:9, 10).
Для начала интересно отметить, что в данном случае те, кто убежден в бессмертии души, для доказательства своей позиции ссылаются на Книгу Откровение. Каждый раз, когда, обосновывая свое вероучение, на эту книгу ссылаются адвентисты седьмого дня, почти все сторонники идеи естественного бессмертия заявляют, что эта книга является слишком мистической и, следовательно, трудной для разумения. Почему же в таком случае она сразу становится ясной и понятной, как только речь заходит об укреплении позиций сторонников теории естественного бессмертия? Быть может, только в этом единственном отрывке они хотят буквально истолковать слова данной символической и пророческой книги? Так оно и есть, потому что вся их аргументация предполагает буквальное понимание рассматриваемого нами текста. Исходя из этого, мы хотели бы задать им несколько вопросов, чтобы выяснить - готовы ли они на самом деле отстаивать буквальное значение этого отрывка?
Если после смерти души праведников сразу же воспаряют к вечному блаженству, которое они обретают, находясь рядом с Богом, то почему в таком случае самые достойные из них (мученики) находятся под жертвенником? Разве такое местоположение можно назвать идеальным? Разумеется, нельзя - ведь эти души несомненно испытывают страдание.
Почему они взывают об отмщении своим гонителям, которые преследовали их веками? После смерти, согласно учению о бессмертии души, грешники сразу же оказываются в огне ада, и, следовательно, мученикам и не надо бы желать более ужасной мести.
Верующие в бессмертие души решительно утверждают, что притчу Христа о богаче и Лазаре надо воспринимать буквально, а не как аллегорию. Эту историю мы рассмотрим в дальнейшем, однако заранее хотелось бы задать такой вопрос: если небо и ад находятся так близко друг от друга, что благочестивый Лазарь слышит, как богач подробно рассказывает ему о своем страдании, зачем мученикам молить об отмщении? Быть может, эти души не находят полного удовлетворения в созерцании пыток и слушании стонов, которые, согласно всеобщему представлению, радуют их глаза и уши, когда они обращают свои взоры к аду?
Однако стоит ли продолжать? Почему мы вообще должны анализировать этот отрывок, если многие весьма сведущие богословы заявляют, что его нельзя воспринимать буквально? Вот что говорит известный пресвитерианский исследователь Альберт Варне (Barnes): "Мы не можем предположить, что все это происходило буквально и что Иоанн действительно видел души мучеников под жертвенником, поскольку вся картина носит символический характер; равным образом нельзя допустить мысли о том, что гонимые и пострадавшие молят на небе об отмщении... тем не менее с полным основанием можно сделать вывод, что воспоминания обиженных, гонимых и угнетенных будут настолько реальны, словно такая молитва действительно была там вознесена, и, следовательно, гонитель должен бояться божественного отмщения, словно те, кого он преследовал, на самом деле воззвали на небесах к Богу, Который ответил на их молитву. ...Каждый гонитель должен бояться смерти того, кого он мучал, будто тот действительно восшел на небо, чтобы свидетельствовать против него" (Комментарий на Опер. 6:10).
Справедливости ради надо сказать, что сам Варне верит в бессмертие души и ее сознательное состояние после смерти, и даже считает, что в каком-то смысле процитированный отрывок подтверждает такое учение. Однако это ни в коем случае не лишает силы его вполне определенное признание в том, что ранний текст надо воспринимать не в буквальном, а в переносном смысле. Это все, что нам было нужно в его свидетельстве. Тем не менее он не объясняет, каким образом, делая такое признание, можно верить, что этот текст поддерживает учение о бессмертии души.
А вот что пишет методистский автор Адам Кларк (Clarke): "Как и кровь Авеля, их кровь взывала об отмщении. ...Мы иногда говорим "кровь за кровь"" (Комментарий на Откр. 6:9, 10).
К сожалению, мы не имеем возможности рассмотреть символический смысл данного текста, являющийся частью очень важного пророчества Книги Откровение. Однако, по сути дела, в этом нет необходимости, поскольку, доказав, что такой язык нельзя понимать буквально, мы лишили всякого основания аргументы наших критиков. Но даже если воспринимать души в буквальном смысле, они все равно остаются слишком эфемерными и призрачными, так что сторонники их бессмертия не способны дать им сколько-нибудь удовлетворительную характеристику. Однако мы, наверное, захотели бы слишком многого, если бы предположили, что в конечном счете наши критики будут вынуждены признать: речь идет о символических душах, находящихся под символическим жертвенником и издающих символические крики.
Возражение 83
Павел говорил, что когда умрет, тотчас окажется со Христом (см. Флп. 1:21-23).
Прочтем данный отрывок: "Ибо для меня жизнь - Христос, и смерть - приобретение. Если же жизнь во плоти доставляет плод моему делу, то не знаю, что избрать. Влечет меня то и другое: имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше" (Флп.1:21-23).
Если бы в Библии нигде более не затрагивался вопрос о награде праведников, можно было бы простить читателя, решившего, что Павел сразу после смерти взойдет на небо. Мы вполне готовы это допустить. Однако считаем необходимым добавить, что, рассматривая какую-нибудь библейскую фразу обособленно, вне контекста, можно сделать вывод о том, что Библия учит о спасении по делам, о необходимости молиться за мертвых и т. п., вопреки убежденности протестантов в небиблейском происхождении таких доктрин.
Мы не можем согласиться с тем истолкованием слов Павла, которое приведено в этом возражении. Почему? Потому что тогда апостол противоречит себе самому. Павел много писал о бытии со Христом. Рассмотрим хотя бы часть его сочинений, касающихся этой темы, прежде чем сделать окончательный вывод относительно данного отрывка.
В другом своем послании Павел подробно описывает то время, когда праведники будут " с Господом": "Потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Важней, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем. Итак, утешайте друг друга сими словами" (1 Фес. 4:16-18).
Невозможно представить, что Павел верил, будто праведники окажутся с Господом сразу после смерти - ведь он четко и ясно пишет фессалоникийцам, что и живые праведники, и те, которые воскреснут из мертвых, "вместе" окажутся с Господом во время Его Второго пришествия. Павел пишет им для того, чтобы они не оставались "в неведении". Трудно вообразить, что он оставил бы их в неведении относительно бытия со Христом, которое наступает после смерти (если бы сам в это верил). На самом деле он говорит им прямо противоположное, а именно, умершие праведники не оказываются после смерти с Господом, а ждут утра воскресения. Если он верил, что после смерти мы сразу будем с Господом, то почему в таком случае он ни словом не обмолвился об этом, - ведь послание его предназначено "утешить" фессалоникийцев? Он призывает их искать "утешения" в будущем событии, каковым является воскресение.
Те служители, которые сегодня верят в бессмертие души, "утешают" понесших утрату заверениями в том, что их близкие уже находятся с Господом, и вдобавок заявляют, что придерживающиеся противоположной точки зрения лишают скорбящих величайшего утешения, которое только возможно. Но, быть может, тем самым они обвиняют и Павла?
Итак, если Павел верил, что праведники восходят к Богу сразу после смерти, почему, обращаясь к Коринфской церкви, он говорит о том, что тленное облечется в нетление только "при последней трубе"? (см.1 Кор. 15:51-54).
Почему, обращаясь к колоссянам, он говорит, что когда явится Христос, "тогда и вы явитесь с Ним во славе"? (Кол. 3:4).
Почему, когда нависший над ним меч приблизил время его "отшествия", он произнес: "А теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его" (2 Тим. 4:8)?
Почему Христос сказал ученикам, что они снова окажутся с Ним, когда Он исполнит Свое обетование, то есть когда придет опять, чтобы взять их к Себе?
Для чего было бы Христу направлять внимание встревоженных учеников исключительно на Свое Второе пришествие, если бы им предстояло оказаться с Господом сразу после смерти?
Эта и другие подобные тексты явно противоречат тому истолкованию слов Павла, которое приведено в данном возражении. Быть может, Писание противоречит себе? Нет. Обращаясь к филиппийцам, Павел не уточняет, когда он надеется оказаться со Христом. Он просто в двух словах говорит о том, что утомлен жизненной борьбой и хотел бы отдохнуть от противоборства, если это "возвеличит" Христа. Однако этот закаленный в борьбе апостол, неустанно проповедовавший о славном возвращении Христа как о великом событии, смертный сон связывал с тем, что произойдет во время пробуждения в день воскресения, то есть с "восхищением" "в сретение Господу".
Для библейского автора не является чем-то непривычным связывать между собой события, разделенные большим промежутком времени. Обычно в Библии нет описания подробностей - в ней излагаются по-настоящему важные моменты общения Бога с человеком на протяжении веков. Например, в Книге пророка Исайи (Ис. 61:1, 2) содержится пророчество о том, что совершит Христос во время Своего Первого пришествия. В Евангелии от Луки (Лк. 4:17-19) рассказывается о том, как, прочитав это пророчество собравшимся в синагоге людям, Христос произнес: "Ныне исполнилось писание сие, слышанное вами" (ст. 21). Внимательное исследование показывает, что Христос не прочитал полностью всего пророчества, хотя ясно, что оно представляет собой цельное высказывание. Он закончил на фразе "проповедовать лето Господне благоприятное". Следующая фраза гласит: "И день мщения Бога нашего". Он не прочитал этого, потому что это еще не наступило. В данном отрывке из Книги пророка Исайи нет ни слова о том, что два события, упомянутые в этих стихах, разделены каким-то периодом времени, однако другие библейские отрывки говорят об этом довольно ясно. Изучив их, мы сумеем правильно воспринять это краткое и лаконичное пророчество (см. Ис. 61).
А теперь рассмотрим пророчество о Втором пришествии, которое дано во Втором послании Петра (2 Петр. 3:3-13). Если рассматривать это пророчество отдельно, не сравнивая его ни с каким другим библейским отрывком, можно прийти к выводу, что Второе пришествие Христа ознаменуется уничтожением этой земли огнем. Однако, сравнив его с 20-й главой Книга Откровение, мы понимаем, что Второе пришествие и уничтожение земли разделены периодом в тысячу лет. Петр лишь вкратце охарактеризовал грядущие великие события. От Второго пришествия он сразу перешел к следующему великому акту в драме взаимоотношений Бога с этой землей, то есть к ее разрушению огнем. Если мы, стремясь получить более полную картину, станем сравнивать один библейский отрывок с другим, у нас не возникнет никаких затруднений как в понимании того пророчества, которое приводит Петр, так и того, которое содержится в Книге пророка Исайи.
Однако если Петр в одном предложении (2 Петр. 3:10) связывает два великих события, разделенных периодом в тысячу лет, если Исайя таким же образом (Ис. 61:2) соединил два величественных события, между которыми простирается немалый период времени, то почему Павел не мог поступить так же и в одном предложении (Флп.1:23) совместить печальное событие смерти с прекрасным событием единения "со Христом", которое совершится во время Второго пришествия? В других отрывках из посланий Павла, которые мы цитировали, смерть христианина непосредственно соотносится с воскресением во время Второго пришествия Христа, а мы знаем, что эти два события разделяет немало времени. Таким образом, само упоминание о пребывании с Господом и о смерти вовсе не предполагает, что они связаны друг с другом. Следуя библейскому правилу сопоставления различных отрывков, мы выясняем, что данные события разделены большим промежутком времени.
Возражение 84
В период между распятием и воскресением Христос проповедовал "находящимся в темнице духам" (1 Петр. 3:18-20). Это доказывает, что существует нематериальный дух, некая реальность, которая покидает тело в момент смерти.
В приведенном отрывке читаем: "Потому что и Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных, быв умерщвлен по плоти, но ожив духом, которым Он и находящимся в темнице духам, сойдя, проповедал, некогда непокорным ожидавшему их Божию долготерпению, во дни Ноя, во время строения ковчега, в котором немногие, то есть восемь душ, спаслись от воды" (1 Петр. 3:18-20).
Интересно, почему протестанты, верящие в бессмертие души, приводят этот текст? Обеспечивая поддержку данного доктринального положения, он создает большое неудобство по отношению к двум другим, которые, согласно ортодоксальному протестантизму, можно воспринимать как ереси (чистилище и второе испытание). Если Христос проповедовал каким-то грешникам после их смерти, отсюда следует однозначный вывод: им дается вторая возможность спастись, или второе испытание. Если на самом деле можно говорить о втором испытании, тогда грешники могут быть избавлены от мучений, а такая мысль находится в опасной близости к идее чистилища.
Более того, если после Своего распятия Христос на самом деле проповедовал заблудшим, то почему Он обращался лишь к тем духам, которые были "непокорными"
"во дни Ноя"? Разве остальные не имеют права на вторую возможность? Если мы не сумеем правильно истолковать приведенные слова Петра, то может сложиться впечатление, что он поддерживает такую ересь.
На самом деле Петр учит прямо противоположному, говоря, что проповедь совершалась во время "Божьего долготерпения, во дни Ноя". Слова "некогда непокорным" представляют собой всего лишь пояснительную вставку. Если отрывок читать без них, то время проповедования становится очевидным: "...которым Он и находящимся в темнице духам, сойдя, проповедовал... (во время) Божьего долготерпения, во дни Ноя".
Но каким образом Христос проповедовал этим людям? В тексте сказано: "...которым Он и находящимся в темнице духам... проповедовал". Слово "которым" указывает на "дух" из предыдущего стиха. Следовательно, Петр говорит о том, что во дни Ноя Христос с помощью "Духа" проповедовал "в темнице духам".
Христос сказал ученикам, что именно Дух "обличит мир о грехе" (см. Ин.16:7-9), и поэтому, прежде чем начать проповедь, им надо дождаться сошествия на них Духа. Когда в христианскую эру ученики обличали грешников, подлинным источником их проповеди был пребывающий в них Дух Божий.
Однако существовал ли в допотопные дни проповедник Божий, устами которого Дух мог проповедовать людям? Петр говорит нам, что таким "проповедником правды" был Ной (2 Петр. 2:5). В богодухновенном рассказе о том, как Бог решил уничтожить жизнь на земле посредством потопа, мы читаем: "И сказал Господь: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками, потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет" (Быт. 6:3). Затем рассказывается о том, что Бог призвал Ноя готовиться к предстоящему потопу. Иными словами, устами "проповедника правды" Ноя Божий Дух проповедовал людям, жившим до потопа, терпеливо ожидая, пока не истекут 120 лет, прежде чем окончательно их уничтожить.
Однако почему об этих людях сказано, что они находятся "в темнице"? Тех, кто пребывает во тьме греха, Библия называет "узниками", находящимися "в темнице". Пророк Исайя ясно возвещает, что дело Христа заключается в том, чтобы силою "Духа Господа Бога" "узников вывести из заключения и сидящих во тьме - из темницы" (см. Ис. 42:7; 61:1; ср. Лк. 4:18-21). Очевидно, что в допотопную эпоху дело Духа заключалось в том, в чем оно заключалось и во времена Христа: проповедовать узникам греха, открывая им путь к свободе.
Остается выяснить только одно обстоятельство: правомерен вопрос - почему люди, к которым Ной обращался со своей проповедью, называются "духами", если на самом деле это были живые люди, жившие в ту пору на земле? На этот вопрос отвечает известный ученый Адам Кларк (Clarke). Тот факт, что сам он верит в учение о бессмертии души, делает его свидетельство особенно ценным. Подчеркнув, что слова "сойдя, проповедовал" в смысловом отношении связаны со словами "во дни Ноя", он замечает:
"Предполагается, что слово "pneumasi" ("духи") делает такую точку зрения неправдоподобной, поскольку речь якобы должна идти о бестелесных духах, однако на самом деле подобный вывод ошибочен, так как под "духами праведников, достигших совершенства" (Евр. 12:23), однозначно подразумеваются просто праведники и люди, которые еще находятся в воинствующей церкви; выражение "Отец духов" (Евр. 12:9) указывает на людей, еще пребывающих в теле, а фраза "Боже духов всякой плоти" (Чис. 16:22 и 27:16) подразумевает людей, которые не находятся в бестелесном состоянии" (Комментарий на 1 Петр. 3:19).
Другой известный теолог, д-р Раусон Ламби (Lumby), отмечает, что в тот период, когда Католическая церковь с учением о чистилище занимала главенствующее положение, данный отрывок истолковывался в том смысле, что Христос спустился в ад, где и проповедовал находящимся там душам.
"Однако в эпоху Реформации наиболее известные и авторитетные люди истолковали их [эти слова Петра] как проповедь Христова Духа через служение патриарха [Ноя]" (Комментарий на 1 Петр. 3:17-22).
В своем "Исповедании веры" (Exposition of the Creed), классическом произведении Англиканской церкви, доктор Джон Пирсон (Pearson) отмечает: "Ясно, что Христос на самом деле проповедовал тем, кто во дни Ноя был непокорен, проповедовал по "Божию долготерпению" и, следовательно, все то время, пока сохранялась возможность покаяния. Ясно и то, что Он никогда не проповедовал им после того, как они умерли" (с. 166).
Не следует произвольно истолковывать данный текст, в то время как известные богословы, верящие в бессмертие души, отрицают приписываемый этому тексту смысл.
Возражение 85
Христос сказал распятому рядом с Ним разбойнику, что тот вместе с Ним окажется в раю (см. Лк. 23:43).
Вот как выглядит данный текст: "И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю" (Лк. 23:43). Стремясь доказать, что после того как Христос умер на кресте, Он сошел в ад, чтобы проповедовать заблудшим душам, сторонники учения о бессмертии души, или духа, решительно ссылаются на только что рассмотренный нами отрывок из Послания апостола Петра (1 Петр. 3:17-20). Однако такая ссылка оказывается безосновательной, как только они, приводя упомянутый текст из Евангелия от Луки, начинают утверждать, что после Своей смерти на кресте Христос тотчас оказался в раю.
Мы считаем, что в ту пятницу, когда Христос был распят и умер, в рай Он не вознесся, и обосновываем это следующими соображениями.
Сравнив Откр. 2:7 с Откр. 22:1,2, читатель увидит, что рай находится там, где находится "престол Бога". Таким образом, если в пятницу Христос вознесся в рай, Он должен был оказаться рядом с Богом. Однако, когда Он воскрес, Мария хотела припасть к Его ногам и поклониться Ему, но Он сказал ей: "Не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: "восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и к Богу вашему"" (Ин. 20:17). Слова Христа прекрасно согласуются с тем, что сказал ангел, обратившись к женщинам, которые пришли ко гробу: "Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь" (Мф. 28:6). Итак, Он лежал во гробе, и именно поэтому в то утро воскресения сказал: "Я еще не восшел к Отцу Моему".
Но, быть может, мы окажемся в затруднении, пытаясь примирить то, что сказали Христос и ангел в утро воскресения, с тем, что Христос пообещал разбойнику в пятницу? Нет, Христос не противоречил Себе. Обратите внимание на знаки препинания в указанном отрывке из Евангелия от Луки, не забывая, что по отношению к Библии пунктуация представляет собой явление довольно современное. В ранних библейских манускриптах не только не использовалась запятая, характерная для данного предложения, но и слова в строке не разделялись между собой. Несмотря на то, что наши переводчики старались как можно лучше сделать свою работу, их деятельность наверняка не была богодухновенной. Следовательно, стремясь определить, что именно хотели выразить авторы 19 веков назад, мы не должны всецело доверять тем знакам препинания, которые расставили переводчики, жившие всего лишь четыре столетия назад.
Перестановка запятой может совершенно изменить смысл. Если мы напишем "казнить, нельзя помиловать", предложение будет иметь совершенно определенный смысл, но если переставить запятую и написать "казнить нельзя, помиловать", то значение изменится на прямо противоположное. Итак, слова остаются неизменными, но смысл их различен. Если бы переводчики, которые в целом проделали превосходную работу, поставили запятую не после слова "тебе", а после слова "ныне", мы не оказались бы перед столь явным противоречием. Слова Христа можно было бы понять так: "Истинно говорю тебе ныне (то есть именно в этот день, когда, по-видимому, Меня оставили Бог и люди, и Я умираю как обычный преступник), будешь со Мною в раю". Не утрачивая своего значения, слово "ныне" обретает подлинный смысл.
Сходная конструкция содержится и в выражении пророка Захарии: "Возвращайтесь на твердыню, вы, пленники надеющиеся! Что теперь возвещаю, воздам тебе вдвойне" (Зах. 9:12). Из контекста ясно, что воздаяние "вдвойне" совершится не "теперь", а в будущем. Ясно, что слово "теперь" определяет глагол "возвещаю". Если и в том, что касается упомянутого отрывка из Луки, допустить, что слово "ныне" определяет глагол "говорю" (и это верно не только с точки зрения грамматики, но и представляет собой параллель к приведенному отрывку из Захарии), тогда исчезнет всякое противоречие между тем, что Христос сказал разбойнику, и тем, что Он сказал Марии. Остается добавить, что в тот печальный день ничто наделенное сознанием в рай не отлетало.
Возражение 86
Каким образом согласуется ваша уверенность в том, что после смерти человек не обладает сознанием, с библейским рассказом об аэндорской волшебнице, которая вызвала Самуила для разговора с царем Саулом? (См. 1 Цар. 28:7-19.)
Обращаясь к своим слугам, Саул повелел: "Сыщите мне женщину волшебницу, и я пойду к ней и спрошу ее" (ст. 7). Такая женщина нашлась в Аэндоре. "Кого же вывести тебе? - спросила она Саула, и он ответил: "Самуила выведи мне"" (ст. 11). Через какое-то мгновение женщина сказала: "Вижу как бы бога, выходящего из земли... Выходит из земли муж престарелый, одетый в длинную одежду" (ст. 13, 14). "И сказал Самуил Саулу: для чего ты тревожишь меня, чтобы я вышел (в английском переводе: "чтобы я поднялся". - Прим. пер.)?.. И предаст Господь Израиля вместе с тобою, в руки Филистимлян: завтра ты и сыны твои будете со мною" (ст. 15-19).
В этом рассказе ни слова не говорится о том, что ради такого случая пророк Самуил спустился с неба. Саул просит, чтобы Самуила "вывели" ("подняли"). Что касается волшебницы, то она использует точно такие же или сходные выражения ("вывести", "выходящий из земли", "выходит ("поднимается") из земли"). Примерно такие же слова говорит и Самуил ("чтобы я вышел", "поднялся"). Если кто и относится всерьез к этой жуткой и трагической истории, так это мы, ибо мы верим, что, когда мертвые будут возвращаться на эту землю, они действительно "выйдут из земли". Тем не менее, стремясь найти свидетельство
о состоянии умершего человека, мы не считаем, что можно вполне полагаться на те события и разговоры, которые происходили во время вдохновленного дьяволом и осужденного Богом спиритического сеанса. Однако поскольку на этот сеанс ссылаются те, кто разделяет учение о бессмертии души, мы хотели бы их спросить: как вы согласовываете все эти высказывания с вашими взглядами? Если вы на самом деле верите, что умершие праведники находятся на небе, а не "в земле", то разве могут слова "выходящий из земли" относиться к тому, кто спускается с небес?
Далее мы читаем, что "Самуил" представлял собой "мужа престарелого, одетого в длинную одежду". Можем ли мы утверждать, что именно в таком виде появляется бессмертный дух? Действительно ли он облекается в тело, и если да, то откуда он его берет? Если нам скажут, что произошло воскресение, мы ответим, что это запутывает все дело, - да, мы верим, что мертвые могут воскреснуть, однако не верим, что силой воскресения обладает дьявол и что Бог находился в распоряжении у волшебницы, которая, согласно Божественному повелению, подлежала смерти за занятия волшебством (см. Лев. 20:27; Втор. 18:10,11).
Далее мы узнаем о том, что позднее кульминацией греховного пути Саула стало совершенное им самоубийство (см. 1 Цар. 31:4). В то же время мы помним, что, предсказывая Саулу смерть, "Самуил" сказал: "Завтра ты и сыны твои будете со мною". Ответьте: где пребывал Самуил, если самоубийца Саул должен был оказаться вместе с ним? Невозможно понять, почему сторонники учения о естественном бессмертии души вообще обращаются к этой библейской истории: поступая таким образом, они "выводят" Самуила из "земли", когда, согласно их воззрениям, он должен находиться на небе, и отправляют грешного Саула к святому Самуилу, невзирая на то, что, согласно их же верованиям, этому царю-самоубийце надлежало отправиться в ад.
Однако почему эта история говорит о "Самуиле", если на самом деле он там не присутствовал? В тексте не сказано, что Саул увидел "Самуила", - ведь когда волшебница громко вскрикнула, Саул спросил: "Что ты видишь?" "Какой он видом?" - спросил Саул мгновение спустя. Если это на самом деле был Самуил, почему Саул не увидел его? Неужели только острый глаз колдуньи смог различить "мужа престарелого, одетого в длинную одежду"? Мы читаем, что "тогда узнал Саул, что это Самуил" (в английской переводе не "узнал", а "понял". - Прим. пер.). Словом "узнал" ("понял") переведено еврейское слово, отличающееся от "увидел". Смысл данной ситуации заключается в том, что волшебница нарисовала определенную картину и тогда Саул "понял", или пришел к выводу, что перед ним Самуил.
Волшебница обманула Саула, но и сама, обманутая дьяволом, вероятно, решила, что видит Самуила. Саул же поверил в то, о чем ему рассказали. Итак, данный спиритический сеанс Библия описывает в контексте предположений, сделанных волшебницей и Саулом. В данном случае используется литературный прием, известный под названием фигурального языка. Когда говорится о "Самуиле", мы можем сделать вывод, что на самом деле речь идет всего лишь о призраке, который был порожден дьяволом и который, конечно же, действительно появился - его-то они ошибочно и приняли за Самуила.
Возражение 87
Рассказ Христа о богаче и Лазаре доказывает бессмертие души (см. Лк. 16:19-31).
На самом деле в данной истории ничего не говорится о том, что после смерти бессмертная душа покидает тело. Вместо этого мы читаем, что после смерти у богача по-прежнему были "глаза" и "язык", то есть вполне реальные телесные органы. Он просил Лазаря, чтобы тот "омочил конец перста своего в воде". Если данный рассказ воспринимать буквально, то получается, что после смерти добрые и злые отправляются за воздаянием как вполне реальные существа с соответствующими телесными органами, а не отлетают в виде неосязаемых духов. Однако каким образом они могут сохранять свое тело, если известно, что их тела погребены в могиле?
Кроме того, если перед нами буквальное повествование, тогда получается, что небо и ад находятся настолько близко друг от друга, что их обитатели могут разговаривать между собой, а это, по меньшей мере, весьма нежеланная ситуация. Предположим, что сторонники естественного бессмертия души настаивают на том, что перед нами буквальное географическое описание неба и ада, - а как тогда быть с текстом, где говорится о том, что "под жертвенником" находятся "души убиенных", взывающие об отмщении своим гонителям (см. Откр. 6:9-11). Если праведники имеют возможность видеть, как мучаются грешники, то зачем им взывать к Богу и просить о мести?
Когда богач взмолился о том, чтобы Авраам послал Лазаря предостеречь его братьев об угрозе ада, Авраам ответил: "У них есть Моисей и пророки; пусть слушают их". Далее говорится о том, что "если [они] Моисея и пророков не слушают, то, если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят" (Лк. 16:29, 31). Итак, мы видим, что в данном повествовании ничего не говорится о бестелесных духах, даже когда речь заходит о возвращении умерших для предостережения еще живущих. Об этом возвращении говорится как о воскресении "из мертвых".
Но, быть может, не желая верить в то, что у духов есть тела и что расстояние между небом и адом позволяет переговариваться, наш критик скажет, что данный рассказ надо воспринимать просто как притчу? В таком случае мы напомним ему о том, что, согласно единому мнению богословов, никакие доктрины нельзя строить на притчах или аллегориях. Как любая другая иллюстрация, притча обычно рассчитана на то, чтобы ярко высветить какую-нибудь конкретную деталь, и попытка обосновать вероучение различными деталями того или иного рассказа обычно приводит к абсурду или явным противоречиям. Если мы стремимся отыскать в какой-либо иллюстрации доказательство совершенно противоположного тому, что отстаивал оратор или писатель, мы нарушаем самое основное правило использования таких примеров. В данном случае мы считаем, что, пытаясь с помощью этой притчи доказать неизбежность воздаяния после смерти, наш критик заставляет Христа противоречить Самому Себе.
Существует библейский текст, где Христос однозначно говорит о времени, когда праведники получат свою награду, а грешники будут ввергнуты в испепеляющий огонь: "Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей... и соберутся пред Ним все народы... тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: "приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство. ...Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: "идите от Меня, проклятые, в огонь вечный"" (Мф. 25:31-41).
Нет никакой необходимости в том, чтобы кто-нибудь возвращался и предостерегал об участи, которая может ожидать за могилой, потому что у живых "есть Моисей и пророки; пусть слушают их". Таким образом, мы, живые, имеем полное право воспринимать данную притчу в соответствии с тем, что говорили пророки. Малахия, например, предупреждает, что "придет день" (то есть речь идет о будущем событии), когда грешники погибнут в испепеляющем огне (Мал. 4:1-3). Ветхозаветные авторы довольно выразительно говорят о том, что мертвые, причем как праведники, так и грешники, безмолвно лежат в своих могилах, ожидая дня воскресения (Иов 14:12-15, 20, 21; 17:13; 19:25-27; Пс. 114:17; Еккл. 9:3-6, 10).
Таким образом, независимо от того, назовем ли мы этот рассказ притчей или аллегорией, у нашего критика появится не больше аргументов, чем в том случае, когда он станет настаивать на буквальном его восприятии, если, конечно, ему не захочется утверждать совершенно абсурдную идею, согласно которой какой-то аспект этой истории надо воспринимать буквально, невзирая на то, что это противоречит прямым высказываниям "Моисея и пророков" и Христа (в главе 25 Евангелия от Матфея).
Мы считаем, что перед нами притча и что это обычный прием, который Христос использовал, проповедуя Свое учение, несмотря на то, что здесь, как и во многих других случаях, Он это не подчеркивает. Следовательно, мы просто стремимся понять, какой урок Христос хотел нам преподать, и не пытаемся использовать притчу для доказательства чего-то большего. По-видимому, Христос хотел упрекнуть фарисеев, "которые были сребролюбивы" (Лк.1б:14). Как и многие другие иудеи, они верили, что богатство - это признак Божьего благоволения, а бедность - Его нерасположения. Христос, прежде всего, показал, что награда, ожидающая жадного богача, который давал бедному только крохи, представляет собой совершенно противоположное тому, на что рассчитывали иудеи.
Именно этому и хочет научить притча. Если бы мы стали утверждать, что в данном случае Христос учит о буквальном восхождении праведных "на лоно Авраамово", а также о том, что небо и ад находятся на расстоянии, позволяющем вести беседу, мы были бы столь же последовательны, как и в попытках утверждать, что Он будто бы учил о награде, которая воздается сразу после смерти. Христос предостерегал против неоправданных выводов из того урока, который Он преподал иудеям, облачив его в форму рассказа. Он вдвойне предостерег об этом, сказав в заключение, что руководством относительно посмертного состояния для живых должны быть "Моисей и пророки". И наконец, Он предостерег от этого втройне, подчеркнув, что любой человек может опять стать живым только после того, как воскреснет.
Используя аллегорический язык, Он вполне обоснованно мог нарисовать ситуацию, когда мертвецы ведут между собой беседу - это вовсе не означает, что умершие сохраняют сознание. В других библейских книгах мы находим притчу о том, как "пошли некогда дерева помазать над собою царя"; приводится там и разговор, который деревья вели между собой (см. Суд. 9:7-15; см. также 4 Цар.14:9). Почему бы, используя этот рассказ, не попытаться доказать, что деревья на самом деле беседуют между собой и что у них есть цари? Вы возразите - мол, поступая таким образом, мы исказим замысел автора и начнем навязывать ему собственные идеи. Мы согласны с этим, и то же касается притчи о богаче и Лазаре.
Возражение 88
Библия говорит о том, что грешников ожидает "мука вечная" (Мф. 25:46), что они будут гореть в "огне вечном" (ст. 41) и "мучиться день и ночь во веки веков" (Откр. 20:10). Все это доказывает, что душа бессмертна.
Слова, которые в данном случае переведены как "вечный" и "вовеки", совсем не обязательно означают нечто, не имеющее конца. В смысловом отношении эти термины в своем новозаветном контексте восходят к греческому существительному "aion" или к прилагательному "aionios", производному от данного существительного. Приступив к исследованию различных библейских текстов, содержащих слово "aion", мы тотчас обнаруживаем, что этому греческому корню невозможно постоянно придавать значение какого-то бесконечного периода. Например, в Евангелии от Матфея (Мф. 13:39), а также в других текстах мы читаем о конце (кончине) века (мира) ("aion"). Каким образом может иметь конец то, что бесконечно? (В данном случае значение слова "aion" - "век", "мир", рассматриваемый в хронологическом аспекте.) Именно так слою "aion" переведено в Послании к Колоссянам (Кол. 1:26). В другом послании мы читаем, что Христос был вознесен "превыше ... всякого имени, именуемого не только в сем веке ["aion"], но и в будущем" (Еф. 1:21). В другом отрывке сказано о "нынешнем веке ("aion")" (2 Тим. 4:10). Итак, мы видим, что "aion" - вполне конечная величина, потому что нынешний "aion" сменится другим, который будет иметь иную природу. Библия говорит о том, что "предназначил Бог прежде веков [века "aion"]" (1 Кор. 2:7).
О Христе мы читаем, что Он - "священник вовек ["aion"]" (Евр. 5:6). В данном случае выражение "вовек" (или "aion") недвусмысленно означает именно нынешний век, поскольку все богословы считают, что священническая деятельность Христа завершается, когда грех изглаживается (служение священника направлено на преодоление греха; см. Евр. 2:17 и 5:1).
Рассуждая о слуге Онисиме, Павел убеждает Филимона: "Ибо, может быть, он для того на время отлучился, чтобы тебе принять его навсегда ["aionios"]... и по плоти и в Господе" (Фил. 15, 16). (Здесь употреблено прилагательное, производное от существительного "aion".)
Касаясь данного текста в своем научном комментарии (The Cambridge Bible for Schools and Colleges) Моул (Moule) пишет: "Данное прилагательное тяготеет к тому, чтобы обозначать длительность, причем ровно настолько, насколько позволяет природа субъекта. Обыкновенно оно имеет тесную связь с предметами духовными. Следовательно, слово "вовеки" обозначает как природную, так и духовную прочность воссоединения; "вовеки" на земле и в будущей жизни; окончательное возвращение в дом Филимона с надеждой, что и на небе он окажется с ним рядом".
В данном случае нет необходимости задаваться вопросом - правильно ли Моул истолковывает слова Павла. Но хочется узнать: каким образом Филимон может принять Онисима "вовеки" на земле и в будущей жизни, если земное "вовеки" не имеет конца?
Мы читаем о том, что "Содом и Гоморра и окрестные города... подвергшись казни огня вечного ["aionios"], поставлены в пример" (Иуд.7). Означает ли такая фраза, что эти города, подвергнувшиеся божественному наказанию огнем много лет назад, горят до сих пор? Разумеется, нет: их развалины были затоплены Мертвым морем. Библия четко и определенно говорит о том, что Бог "города Содомские и Гоморрские... превратил в пепел" (2 Петр. 2:6). Участь этих городов - своеобразное предостережение всем грешникам о том, какая судьба их ожидает. Поэтому если "огонь вечный ("aionios")", который, давным-давно превратив в пепел тех, на кого он низвергнулся, угас сам по себе, то мы с полным основанием можем заключить, что "огонь вечный" , который вспыхнет в последний день, будет таким же.
Обратившись к Ветхому Завету, мы обнаруживаем, что слова "вечный" и "вовеки" иногда обозначают довольно ограниченный промежуток времени. Приведем несколько текстов, в которых этими словами переведено еврейское слово "olam", потому что оно равнозначно греческому "aion".
В Книге Исход сказано, что Пасху надо соблюдать "навеки ["olam"]" (Исх. 12:24), однако известно, что она была упразднена на кресте (см. Евр. 9:24-26). Аарон и его сыновья должны были "навеки ["olam"]" совершать курение (1 Пар. 23:13) и иметь "вечное ["olam"] священство" (Исх. 40:15). Однако это священство и курение были упразднены на кресте (см. Евр. 7:11-14). Раб, пожелавший остаться со своим хозяином, должен был служить ему "вечно ["olam"]" (см. Исх. 21:1-6). Разве может раб бесконечно служить господину? Разве в будущем мире будут хозяева и рабы? Описывая то, что ему довелось испытать во время морского путешествия, Иона говорит: "Земля своими запорами навек ["olam"] заградила меня" (Иона 2:7). Однако мы знаем, что это "навек" длилось всего лишь "три дня и три ночи" (Иона 2:1). Довольно быстротечное "навек"! Поскольку Гиезий обманул Елисея, последний сказал: "Пусть же проказа Нееманова пристанет к тебе и к потомству твоему навек ["olam"]" (4 Цар. 5:27). Можем ли мы, исходя из этих слов, сделать вывод, что род Гиезия никогда не прекратится и что проказа станет постоянным уделом будущего?
Итак, внимательно рассмотрев значения данных слов, мы приходим к выводу, что зачастую "aion", "aionios" и "olam" обозначают довольно короткий промежуток времени007 .
Значение слов, выявляемое библейским словоупотреблением, подтверждается и исследованиями специалистов. Например, в Греческом лексиконе Лиддела и Скотта (Liddell and Scott's Greek Lexicon) в слове "aion" усматриваются следующие основные значения: пространство или период времени, особенно времени жизни. ...Время жизни какого-нибудь человека, век; человеческий век...
2. Длительный промежуток времени, вечность...
3. Период времени, четко обозначенный и ограниченный, эпоха, век... эта жизнь, этот мир.
В своей "Симфонии", которая долгое время считалась одной из основных симфоний на английском языке, Александр Круден (Cruden) следующим образом поясняет слово "вечный":
"Слова "вечный", "навеки" иногда обозначают длительный период времени и не всегда имеют точное значение".
В солидном труде "Синонимы Нового Завета" архиепископ Тренч (Trench) так говорит об основном значении слова "aion": "Изначально оно обозначает время, его длительный или краткий промежуток в своей непрерывной протяженности; иногда в классическом греческом языке оно обозначает продолжительность человеческой жизни" (с. 208, 209).
В последние годы обнаружено много сочинений на греческом языке, которые относятся к I веку новой эры. Написанные на папирусе, они дают нам возможность узнать, как выглядел письменный греческий язык и в каком значении употребляли те или иные слова в то время, когда работали новозаветные авторы. В своем монументальном труде "Лексика греческого Завета" (The Vocabulary of the Greek Testament) исследователи Моултон (Moulton) и Миллиган (Milligan) приводят различные примеры, где слово "aion" обозначает всего лишь "период жизни" человека. Что касается прилагательного "aionios", то, резюмируя свидетельства, касающиеся его употребления грекоязычным населением Римской империи в I веке, они пишут: "В целом это слово обозначает то, горизонт чего нельзя рассмотреть, независимо от того, идет ли речь о горизонте, находящемся на каком-то бесконечном удалении... или о горизонте, который находится не дальше конца жизни цезаря".
Итак, доказав на библейском материале исследований, что слова "aion" и "olam" представляют собой многозначные термины и порой обозначают лишь какой-то довольно короткий временной промежуток, мы лишили основы рассматриваемое нами возражение. Однако наши аргументы становятся еще сильнее, если мы обратим внимание на то, каким образом в некоторых текстах комментаторы определяют время, обозначаемое словами "aion" и "olam".
Комментируя случай с проказой, поразившей Гиезия (см. 4 Цар. 5:27), Адам Кларк (Clarke) отмечает: "Слово "навек" обозначает время, пока будет жить любой из его [Гиезия] потомков. Таково значение слова "le-olam". Оно обозначает продолжительность существования того объекта, к которому относится. По отношению к Гиезию "навек" обозначает период времени, который будет длиться до тех пор, пока его потомки не вымрут".
Такая точка зрения согласуется с приведенным выше мнением Моула, который, комментируя 15-й стих Послания к Филимону, отмечает, что "данное прилагательное ("aionios") тяготеет к тому, чтобы обозначать длительность, причем ровно настолько, насколько позволяет природа субъекта".
Следовательно, прежде чем решить, будет ли огонь ада гореть вечно, нам надо выяснить, может ли вечно жить упомянутый "субъект". А теперь приведем отрывок из широко известного комментария Ланжа (Lange): "Тела и души грешников будут страдать до тех пор, пока они способны страдать, а поскольку они бессмертны, то... страдать они будут вечно" (Комментарий на 7-й стих Послания Иуды).
В отличие от нашего критика богословы не пытаются доказать, что души бессмертны, поскольку карающий огонь будет гореть вечно ("aion"). Напротив, зная, что хронологию "aion", "aionios" и "olam" надо определять, исходя из "природы субъекта", они делают вывод, что огонь будет неугасимым, потому что, как им кажется, души грешников "бессмертны". Однако именно это и следует доказать.
В Библии нигде не говорится о том, что душа бессмертна (см. Возражение 80). Напротив, в ней используются слова, которые совершенно отчетливо подразумевают, что в отношении грешников "природа субъекта" предполагает их быстрое и окончательное уничтожение. Грешники называются "соломой", "воском", "туком" (см. Мф. 3:12; Мал. 4:1; Пс. 67:3 и 36:20). Нам ясно говорят о том, что огонь "попалит их", что он "не оставит у них ни корня, ни ветвей" и что поэтому "они будут прахом под стопами ног ваших", то есть ног праведников (Мал. 4:1-3).
Итак, хотя мы с полным основанием можем заключить, что "вечная" мука грешников будет длиться лишь какое-то ограниченное время, мы столь же логически делаем следующий вывод: "вечная" награда праведников не имеет конца, так как ясно сказано, что во время Второго пришествия Христа праведники "облекутся в нетление" (см.1 Кор.15:51-55). Таким образом, если "природа субъекта" бессмертна, "вечное" надо правильно понимать как не имеющее конца.
007 Соответствие значений слов "olam" и "aion" проявляется двояко:
1. Септуагинта, древнегреческий перевод Ветхого Завета, всегда переводит "olam" словом "aion" (см. "Греко-английский лексикон" (A Greek and English Lexicon) Эдварда Робинсона (Robinson), слово "aion";
2. Цитируя ветхозаветные отрывки или употребляя ветхозаветные фразы, в которых встречается "olam", новозаветные авторы переводят его существительным "aion" или прилагательным "aionios". Обратите внимание на следующие цитаты:
Евр.1:8: "в век века" (aion), цитата из Пс. 44:7 - "вовек" (olam);
Евр. 5:6; 6:20; 7:17, 21: "вовек" (aion), цитата из Пс.109:4 - "вовек" (olam);
1 Петр. 1:25: "в век" (aion), цитата из Ис. 40:8 - "вечно" (olam);
Евр.13:20: "вечный" (aionios), как в Быт.17:19 - "вечный" (olam);
Возражение 89
Библия постоянно говорит об аде и огне ада, а также о том, что, умирая, грешники отправляются в ад. Это доказывает, что умершие обладают сознанием.
На это возражение ответить просто: достаточно исследовать, как на протяжении всей Библии используется слово "ад". В Ветхом Завете словом "ад" всегда переводится еврейское слово "sheol", которое просто обозначает "невидимое состояние". (См. Аналитическую симфонию Янга (Yonng).) Итак, мы видим, что в этом слове не содержится идеи наказания огнем. Мы читаем: "И помолился Иона Господу Богу своему из чрева кита... из чрева преисподней ["sheol"] я возопил" (Иона 2:2,3). Представив в уме холодное морское чудовище, трудно связать с ним что-либо родственное огню. В качестве варианта "sheol" переводится словом "могила".
Словом "могила" данный термин переводится очень часто. Туда отправляются как добрые, так и злые. "Кто из людей жил - и не видел смерти, избавил душу свою от могилы ["sheol"]?" (Пс. 88:49). (В русском Синодальном переводе здесь и в следующем примере употребляется слово "преисподняя". - Прим. пер.) Благочестивый Иов говорил "Если бы я и ожидать стал, то преисподняя - ["sheol"] дом мой" (Иов 17:13). Псалмопевец восклицал: "Да обратятся нечестивые в ад ("sheol")" (Пс. 9:18).
В Новом Завете словом "ад"008 переведены три греческих слова.
1. Слово "tartaros", обозначающее "темную бездну" (См. Греческий лексикон Лиддела и Скотта (Liddel and Scott's Greek Lexicon).) Это слово употребляется при описании того, как злые ангелы были низвергнуты с неба в "адский мрак". Данное слово не подразумевает никакого огня или пытки. В отрывке однозначно сказано, что эти ангелы преданы "на суд для наказания". Это событие произойдет в будущем (см. 2 Петр. 2:4; Откр. 12:7-10).
2. Десять раз этим словом переведено греческое слово "hades", которое означает "преисподняя", "могила", "смерть" (см. Греческий лексикон Лиддела и Скотта). Словом "hades" обозначено то же самое место, которое описывается и словом "sheol". Это видно из двух приведенных ниже фактов.
а. В Септуагинте, древнегреческом переводе Ветхого Завета, почти всегда слово "sheol" переводится словом "hades".
б. Цитируя ветхозаветное пророчество, касающееся Христа - "Ибо Ты не оставишь души моей в аде ["sheol"]", новозаветный автор переводит "ад" ("sheol") словом "hades" (см. Пс.15:10; Деян. 2:27).
Когда в Новом Завете появляется слово "ад", которым переводят греческое "hades", не следует думать, что речь идет только о каком-то месте пребывания грешников, где горит серный огонь, и на это есть несколько причин.
а. Мы уже отмечали, что первоначальное значение слова "hades" не предполагает такого его осмысления.
б. Согласно Ветхому Завету как праведники, так и грешники отправляются в "sheol". Кроме того, мы показали, что словом "hades" обозначается то же самое место или состояние. Можно ли, исходя из этого, предположить, что древние патриархи оказались там, где бушует огонь?
в. Новый Завет говорит о том, что Христос находился в месте, именуемом "hades" (см. Деян. 2:27). Стремясь быть последовательными, почти все, кто верит в учение о бестелесных душах и якобы уже горящем адском огне, истолковывают данный текст из Книги Деяния Апостолов в том смысле, что, когда Христос умирал на кресте, Его бестелесная душа сошла в пламя ада, хотя в других случаях, основываясь на тексте Евангелия от Луки (Лк. 23:43,46), они пытаются доказать, что после Своей смерти Христос вознесся к Богу. Не может быть, чтобы одновременно обе точки зрения были правильными, и по сути дела ни одна из них таковой не является.
Рассматривая Возражение 85, мы показали, что упомянутый отрывок Евангелия от Луки истолковывается неверно. То же самое можно сказать и по отношению к тексту Книги Деяния Апостолов (Деян. 2:27). Умирая, Христос воскликнул: "Совершилось!" Его смерть завершила страдания, которые Он перенес ради спасения человечества. Ошибочное представление об аде ("hades"), разделяемое почти всеми богословами, стало причиной непонимания ими приведенного текста из Книги Деяния Апостолов. Они не могут понять, почему Христу надо было сойти в огонь ада.
Известный пресвитерианский комментатор Альберт Варне (Barnes) при всей своей уверенности в бессмертии души, решительно преодолевает это препятствие, заявляя, что слово "hades" не имеет того мрачного смысла, который ему приписывает теология. "Греческое слово "hades", - пишет он, - в буквальном смысле означает место, лишенное света, темное, мало освещенное жилище". В такой перспективе он объясняет и упомянутый отрывок из Книги Деяний (Деян. 2:27) и, в частности, говорит: "Смысл прост: ибо Ты не оставишь Меня среди мертвых" (курсив автора). В связи с этим он напоминает читателям, что слово, переведенное как "душа" в оригинале может означать "индивидуальность". Вот почему вместо "души Моей" он переводит "Меня".
Итак, данный текст можно рассматривать как доказательство того, что слово "hades" означает всего лишь пристанище мертвых, пусть даже праведников, и, следовательно, оно никоим образом не связано с огнем или пыткой.
Кроме того, к такому же выводу мы приходим и на основании отрывка из Первого послания к Коринфянам (1 Кор.15:55), где слово "ад" ("могила"), выступающее как перевод слова "hades", обозначает то место, из которого в день воскресения победоносно выходят праведники. В связи с этим надо отметить, что данный отрывок представляет собой цитату из Ветхого Завета (см. Ос. 13:14), где используется синонимичное слово "sheol".
В другом тексте переводчики Библии короля Иакова указывают, что слово "ад" вполне уместно перевести словом "могила". В Откр. 20:13, где основной вариант перевода - слово "ад", побочным вариантом является слово "могила".
г. Наверняка почувствовав, что слово "ад" у современных читателей ассоциируется с огнем и пытками, исследователи, являющиеся авторами Пересмотренного стандартного перевода, не стали переводить этим словом греческий термин "hades" и просто перенесли его прямо в английский текст. Словом "ад" они переводят другой греческий термин, к рассмотрению которого мы сейчас приступим.
д. Известные исследователи Моултон (Moulton) и Миллиган (Milligan) сообщают, что "это слово ["hades"] часто встречается на могильных плитах в Малой Азии" (The Vocabulary of the Greek Testament, art. "hades").
Наверное, не стоит подчеркивать, что, если бы для грекоязычных жителей Малой Азии слово "hades" означало то, что для людей, говорящих на английском, означает слово "ад"009 , они вряд ли писали его на могилах своих умерших друзей и родственников.
3. Двенадцать раз словом "ад" переводится слово "gehenna". Данное греческое слово синонимично еврейскому слову "hinnom": так называлась долина неподалеку от Иерусалима, "куда сбрасывали трупы животных и преступников, сгоравших в постоянно поддерживаемом пламени" (см. Лексикон Лиддела и Скотта). Таким образом, слово "gehenna" - единственное из библейских слов, переведенное словом "ад", которое предполагает огонь или пытки. Для этих двенадцати случаев употребления слова "gehenna" характерны две особенности:
1. В некоторых отрывках говорится о том, что "ввержено в геенну (ад)" может быть не только душа, но и "тело" (см. Мф. 5:29, 30; 10:28);
2. Ни разу не указывается, когда именно грешники будут "ввержены в ад (геенну)". Наказание огнем описывается как будущее событие, и, следовательно, рассматриваемое нами возражение полностью утрачивает свой смысл.
В то же время эти две особенности свидетельствуют о том, что данное событие не произойдет сразу после смерти. "Все тело" не ввергается в огонь сразу после смерти, и, кроме того, в данных текстах нет никакого намека на то, что "душа" ввергается в ад в одно время, а "тело" - в другое. Определяя "душу" как некую подлинную сущность человека, а тело всего лишь как плотскую темницу души, сторонники учения о естественном бессмертии хотят, чтобы мы поверили, будто после смерти этот подлинный человек сразу попадает в огонь ада, а затем какое-то время спустя Бог восстанавливает тело, которое уже превратилось в прах, и предает его огню. Мы отвергаем этот нелогичный и небиблейский вывод и считаем, что фраза "и душу и тело" означает всего человека, воспринимаемого в его физической и психологической полноте, то есть как "все тело". Но когда человек, будучи в теле, ввергается в огонь наказания? В последний судный день, когда воскресшие грешники, признанные виновными, будут "брошены в озеро огненное" (см. Откр. 20:11-15).
Обратите внимание: о грешнике говорится, что он будет "брошен" в огонь, словно речь идет о предмете, который какая-то сила швырнет в пламя. Есть еще один интересный момент, который наверняка не может быть простым совпадением: то же самое слово "бросить", или "ввергнуть" (причем даже в оригинале) неоднократно используется в различных текстах, где встречается слово "gehenna".
По крайней мере в шести отрывках мы читаем: "брошено (ввержено) в ад (геенну)" (относительно того, когда именно грешники будут подвергнуты наказанию огнем, см. также Мф. 25:31,41).
Исходя из всего сказанного, мы приходим к выводу, что Библия не поддерживает доктрину, согласно которой грешники после смерти попадают в адский огонь: Библия говорит, что день, когда нераскаявшиеся грешники, ставшие предметом Божьего гнева, будут "брошены (ввержены) в геенну", еще впереди.
008 Слово "ад" употребляется в следующих новозаветных отрывках:
1. Как перевод слова "tartaros": 2 Петр. 2:4;
2. Как перевод слова "hades": Мф.11:23; 16:18; Лк.10:15; 16:23; Деян. 2:27, 31; Откр.1:18; 6:8; 20:13,14.
009 Единственный текст, где огонь и пытки ассоциируются со словом "hades", - это Лк. 16:23 (притча о богаче и Лазаре, которую мы уже рассматривали). Общепринятое правило теологии заключается в том, что на притчах нельзя основывать доктрины. Еще сомнительнее представляется попытка определить настоящий смысл того или иного слова за счет контекста, в котором оно употреблено в притче или аллегории.
Возражение 90
Библия говорит о том, что огонь ада никогда не угаснет, что "червь их не умрет" (см. Мк. 9:43-48 и Ис. 66:24) и, следовательно, это является доказательством бессмертия души.
Даже если придется согласиться, что слово "неугасимый" означает бесконечное горение, нам вовсе необязательно принимать учение о том, что после смерти бессмертная душа покидает человека и существует отдельно от тела. Из приведенных текстов не следует, что бестелесные души, или духи горят в огне. Библия рисует картину того, как в день суда конкретные грешники в своем реальном обличье будут "брошены в озеро огненное" (см. Откр. 20). Христос говорит о том, что "все тело" будет "ввержено в геенну" (Мф. 5:29, 30). Если в ответ нам скажут, что тело погибнет в огне и останется только дух, попросим, чтобы нам на библейском материале доказали, что духи, или души, огня не воспринимают. Христос предупреждал о необходимости бояться того, "кто может и душу и тело погубить в геенне" (Мф. 10:28). Если нам скажут, что слово "погубить" означает лишь истребление "тела", мы потребуем, чтобы нам ясно и четко доказали, что "душа" такому уничтожению не подлежит. Доказать это невозможно, и, таким образом, данное возражение, основанное на упомянутых текстах, оказывается безосновательным.
В Евангелии от Марка (Мк. 9:43-48) приведены слова Христа, Который совершенно недвусмысленно говорит о наказании огнем - точно таком же, что и в 66-й главе Книги пророка Исайи, где мы читаем: "И будут выходить [праведники] и увидят трупы ["мертвые тела"] людей, отступивших от Меня: ибо червь их не умрет, и огонь их не угаснет" (Ис. 66:24). Здесь довольно подробно говорится о том, что "червь" и "огонь" воздействуют не на каких-то бестелесных духов, а на тела - мертвые тела. В упомянутом отрывке из Евангелия от Марка словом "ад" ("геенна") переведено греческое слово "gehenna". Мы уже выяснили (см. Возражение 89), что оно представляет собой греческий синоним еврейскому слову "Hinnom": так называлась долина неподалеку от Иерусалима, "куда сбрасывали трупы животных и преступников, сгоравших в постоянно поддерживаемом пламени" (см. Лексикон Лиддела и Скотта (Liddel and Scott's Greek Lexicon)).
В данном случае Христос использует образ долины Гинном для того, чтобы Его слушатели поняли, какая участь ожидает грешников. Понятно, что слушавшие Его иудеи, по всей вероятности, не думали о том, что в данном случае речь идет о каких-то грешных бестелесных душах, которые могут страдать бесконечно. Они видели, что в этой долине огонь охватывает мертвые тела, а если пламя не достигает до них, то их пожирают черви, вечная причина гибели и разложения. Тот факт, что огонь геенны непрестанно горел и был "неугасимым", как нельзя лучше доказывал, что все, вверженное в него, будет уничтожено целиком и полностью. Попытки доказать, что поскольку огонь никогда не гаснет, то все, брошенное в него, никогда не умрет, противоречат свидетельству наших чувств, а также свидетельству Писания.
А теперь зададим такой вопрос: если все, брошенное в этот огонь, полностью уничтожается, можем ли мы предположить, что такой огонь будет гореть всегда? Нет, не можем. Однажды большой пожар охватил весь город Чикаго. Если бы, описывая этот пожар, мы называли огонь неугасимым, можно было бы исходя из этого решить, что Чикаго горит до сих пор? Нет, всем стало бы ясно, что речь идет о разбушевавшемся огне, который неистовствовал до тех пор, пока не пожрал все вокруг. Вряд ли стоит добавлять (поскольку это и так всем известно), что спустя некоторое время огонь угас.
Именно в этом, вполне естественном смысле, Библия употребляет слово "угасать". Обращаясь к иудеям, Господь устами пророка Иеремии возвестил: "А если не послушаете Меня... то возжгу огонь в воротах его [Иерусалима] и он пожрет чертоги Иерусалима и не погаснет" (Иер. 17:27). (В данном случае в Септуагинте используется слово с тем же самым греческим корнем, что и в 9-й главе Евангелия от Марка, где сказано, что "огонь не угасает".) Во Второй Книге Паралипоменон (2 Пар. 36:19-21) мы читаем о буквальном исполнении этого пророчества, которое совершилось, когда вавилоняне подожгли город. Можно ли сказать, что огонь горит до сих пор? Можно ли утверждать, что иудейские "чертоги" до сих пор сгорают, но так и не могут сгореть? Какая чепуха, скажете вы. Но тогда на каком основании кто-то берет упомянутый отрывок из Евангелия от Марка и делает из него вывод о том, что карающий огонь никогда не погаснет, затем приходит к заключению, что грешники будут вечно гореть, но так никогда и не сгорят, и, наконец, основываясь на всем этом, заключает, что грешники имеют бессмертные души? Любой из приведенных выводов логически недостоверен и противоречит Писанию. Библия нигде не говорит о том, что души бессмертны: вместо этого она возвещает, что "душа согрешающая, та умрет" (Иез.18:4). Библия нигде не говорит о том, что грешники будут гибнуть вечно: вместо этого она возвещает, что они станут "прахом" (Мал. 4:3). Библия не говорит о том, что карающий огонь будет гореть вечно, ибо мы читаем, что он возгорится после того, как Бог воспламенит эту грешную землю и что после этого огромного пожара Он создаст "новую землю" (см. 2 Петр. 3:7-13 и Откр. 20, 21). Таким образом, огонь угаснет, ибо в противном случае земля не будет создана заново. Иными словами, само обетование Господа о новой земле, на которой будет обитать праведность, зависит от угасания карающего огня.
Возражение 91
Учение о том, что после смерти христианин оказывается в могиле и без всяких признаков сознания лежит там до дня воскресения, является довольно мрачным.
Допустим, такое учение действительно является таковым, однако это не означает, что оно ложно. Вопрос не в том, мрачным или веселым кажется нам то или иное учение, а в том, является ли оно библейским. Наш критик, конечно же, согласится, что учение, согласно которому грешники претерпевают в аду нескончаемую пытку, воспринимается еще хуже, однако ему и в голову не придет, что в силу этого оно оказывается ложным. Вряд ли наши чувства и фантазии могут стать надежным проводником в принятии окончательного решения по вопросам вероучения.
Однако мы не согласны с обвинением, которое заявлено в данном возражении. Оно основано не столько на здравом рассуждении, сколько на чувствах. Разве спящий человек может что-либо знать о том, сколько времени он спит и что он находится в состоянии сна? Равным образом, разве могут "спящие в прахе земли" (Дан. 12:2) знать о том, сколько тысячелетий прошло с тех пор, как они оказались в этом состоянии, или о том, что их ложем стала земля? Возвращение в сознание, которое произойдет по голосу Христа,- станет для них сигналом, по которому они "изыдут" (Ин. 5:28, 29). Когда воскресшие из мертвых праведники узнают, сколько веков они "спали", это время покажется им всего лишь каким-то мигом, а когда станет реальностью нескончаемая вечность, время их бессознательного состояния покажется им вовсе ничтожно малым.
Мы повторяем - выдвинутое обвинение основывается не столько на здравом размышлении, сколько на чувствах, а чувство, не подкрепленное Писанием, не может быть серьезным возражением. Однако дерзнем сказать, что даже с точки зрения чувств данное возражение не представляется обоснованным. У священника, который красноречиво описывает, какое блаженство испытывает умерший сын мистера Брауна, язык прилипает к гортани, когда он начинает говорить об оплакиваемом сыне мистера Джонса, который погиб в пьяной драке. Если мистера Брауна всегда радует мысль, что его горячо любимый сын наслаждается небесным блаженством, то мистера Джонса неотвязно преследует идея, что его столь же любимый, но непокорный сын непрестанно страдает от невыразимых адских мук. И надо заметить, что переживания обоих отцов вызваны одним и тем же учением. Если решение проблемы зависит от переживаемого чувства, тогда мы хотели бы, чтобы мистер Джонс и мистер Браун ответили на вопрос: является ли учение о "спящей душе" более мрачным, чем учение о душе бессмертной?
На эту проблему можно посмотреть и с другой точки зрения. Предположим, что благочестивый мистер Джонс умирает, а его своенравный сын продолжает жить. Согласно учению о бессмертной душе, вошедший в небесную славу покойный отец может видеть, что делают его дети и даже способен, как дух, витать где-то около них. Разве небо останется для мистера Джонса местом блаженства, когда он увидит, что делает его никчемный сын? На небе такой отец будет чувствовать себя даже хуже, чем на земле, потому что на земле он имел возможность советом или примером как-то повлиять на сына, а на небе ему остается только безнадежно взирать, как его горячо любимый сын неуклонно приближается к гибели. Когда же смерть настигает сына, страдание отца становится еще сильнее, - ведь он знает, что его заблудший сын будет вечно гореть в неугасимом адском огне. Все это логически вытекает из учения о бессмертии души.
Учитывая все сказанное, нам остается только удивляться тому, что возражение, основанное на чувствах, вообще могло быть выдвинуто против учения о "спящей душе". Да, мы согласны с тем, что любая мысль о смерти и могиле сопряжена с чувством боли и безысходности, так как могила и смерть - враги Божьей Вселенной. Однако разве вера в бессмертие души может хоть как-то уменьшить печаль, переживаемую людьми? Нет, здесь имеет место как раз обратное. Мы считаем, что и Библия, и наши чувства говорят в пользу учения, согласно которому человек пребывает в могиле без всяких признаков сознания до дня воскресения.
Возражение 92
В сравнении с христианским учением в целом, согласно которому человек обладает бессмертной душой, покидающей тело в момент смерти, учение адвентистов о том, что после смерти человек до дня воскресения безмолвно, без признаков сознания лежит в могиле, является небиблейским, нелогичным и грубым.
Основную часть этого возражения (по крайней мере, в том, что касается якобы небиблейского характера адвентистского учения) мы уже рассмотрели на предыдущих страницах, однако сама форма возражения предполагает сравнение двух учений, касающихся природы человека. Учение о бессмертии души отличается некоторыми характерными особенностями.
1. Согласно этому учению мы должны верить, что внутри нас обитает некая духовная субстанция, определяющая свойства личности, которая, однако, не имеет ни веса, ни ощутимых размеров. Такое убеждение логически требует, чтобы мы верили, будто данная субстанция и является подлинной личностью, поскольку тело рассматривается всего лишь как оболочка и временная тюрьма. Такой подход требует непосильных усилий от многих людей, которые во всем остальном остаются весьма благочестивыми, и особенно от тех, кто составляет ряды людей сведущих и ученых. Стремясь доказать существование этой предполагаемой субстанции, христианский богослов и философ вынужден опираться на какие-то смутные библейские отрывки и делать метафизические выводы. Для многих такое "доказательство" по-прежнему идет вразрез со свидетельством чувств и основными законами науки, поскольку наши чувства просто не способны различить подобной субстанции, а большинство вполне четких и ясных законов природы не обнаруживают место, где могло бы находиться нечто, не имеющее ни веса, ни размеров.
Вера в то, что подлинный человек представляет собой всего лишь какую-то воздухообразную душу, которая не имеет веса и к тому же столь мала, что (как утверждали богословы прошлых поколений) десять тысяч таких душ могут без труда разместиться на кончике тонкой иглы, лишает будущую жизнь всякой реальности. Получается так, что небо нельзя воспринимать как нечто реальное, потому что, сохраняя последовательность рассуждений, надо признать, что похожие на пар незримые существа пребывают в месте, которое обладает такой же, как они, природой. Такое учение превращает небо в воздушное жилище бесплотных духов, которые (и было бы просто нелогично представить, что они могут делать что-нибудь более существенное) бесконечно перелетают с места на место под аккомпанемент арф. Такое представление о небе привело к тому, что у многих пропало желание оказаться в этом благословенном месте, потому что человек так устроен, что может думать только о чем-то более реальном, чем парообразные небесные существа. Данная доктрина делает логически необходимым неугасимый огонь ада, поскольку, если человеку изначально присуще бессмертие, и грешники, и праведники должны проживать бесконечное количество веков. Такая вера способствовала рождению леденящих кровь проповедей. Допустим, что, в отличие от прошлого, сегодня обычный служитель не проповедует на такую тему, однако его молчание лишь свидетельствует о всей отвратительности учения, которое должно быть достоверным, если человек является бессмертной душой. И тогда утрачивается вера в грядущее возмездие (в любую его форму), потому что в сознании обычного человека не может совместиться неугасимый огонь и Божий характер. В результате происходит крушение нравственных ценностей, потому что для уравновешенного взгляда на религию необходимы как вера в наказание, так и вера в награду.
Никогда никакое другое учение не навлекало столько упреков на Бога и христианство. Рассказывают, что еще в детстве, услышав ортодоксальную проповедь о том, какую кару Бог обрушит на грешников, Роберт Ингерсол (Ingersoll) воскликнул: "Если Бог на самом деле таков, я Его ненавижу". Все усилия христианских апологетов, стремящихся согласовать это учение со всеобщей и глубоко укорененной верой в любящего Бога, не достигают своей цели. Для апологетики это весьма трудно.
Однако представление о неугасимом огне создает и другую проблему. Христианский взгляд на Вселенную требует, чтобы завершение Божьего плана спасения людей и победы над злом привело к восстановлению первоначального состояния всеобщей святости и блаженства. Однако если существует ад, то тогда зло не уничтожается, а просто изолируется. Сегодня христиане рассматривают политику сегрегации как недостаточную временную меру, которую земное правительство использует для того, чтобы бороться с преступностью. Можно ли предположить, что такая процедура является идеальной, когда к ней прибегает правительство небесное?
4. Учение о бессмертии души не оставляет возможности логически объяснить воскресение тела и то наказание, которое совершается в конце земной истории. Несмотря на то, что оба учения (учение о воскресении и учение о будущем суде) входят в символы веры почти всех деноминаций, они противоречат учению о том, что тело - это всего лишь тюрьма, из которой душа после смерти отправляется прямо за своей наградой. Для чего душе снова возвращаться в эту "тюрьму", и нужен ли суд, если сразу после смерти каждая душа уже получает по заслугам, отправляясь на небо или в ад? Эти вопросы уже намекают на ответ и хотя бы отчасти объясняют, почему о воскресении почти никто не проповедует.
5. Учение о бессмертии души делает вполне логичным явление спиритизма. Широко распространенное представление о том, что умершие друзья и родственники находятся где-то рядом с нами и искренне интересуются нашими делами, довольно тесно соседствует со спиритизмом, который прямо говорит о том, что связь с умершими возможна. Таким образом, вместо того чтобы воздвигать стену на пути этого увлечения, которое все служители воспринимают как зло, учение о бессмертии души открывает ему двери.
В конце концов, несмотря на всю полемику, надо признать, что ортодоксальное представление о человеке и его будущей жизни сопряжено с серьезной проблемой. Если богодухновенное изречение - "по плодам их узнаете их" - все еще остается надежным правилом, тогда такое учение заслуживает осуждения, потому что его плоды - это богословская путаница, спиритизм и неверие.
Библейское учение о природе человека, проповедуемое адвентистами седьмого дня, помогает решить нелегкие вопросы и затруднения, с которыми сталкиваются христиане, придерживающиеся теории бессмертия души. Данное учение, являющееся истинно библейским, помогает обрести новое ощущение реальности и вселяет доверие к различным важным аспектам христианской религии.
Нам не приходится отстаивать неправдоподобную доктрину, согласно которой в человеке существует "нечто", являющееся его подлинной сущностью, но в то же время не воспринимаемое ни одним из наших органов чувств и не определяемое ни одним из проверенных законов науки. Слово "человек" в нашем понимании обозначает вполне ощутимую реальность. Мы не блуждаем в лабиринтах метафизических дискуссий, пытаясь постичь или объяснить, каким образом Бог вдунул в человека дыхание жизни и он стал душою живою: основываясь на непререкаемом библейском свидетельстве, мы просто утверждаем, что тело, душа и дух в равной мере необходимы для того, чтобы дать существование и смысл тому, что подразумевает Библия, когда говорит о человеке в самом принципиальном значении этого слова.
Нас не смущает и обвинение в том, что подобное представление о человеке достаточно грубое. Такое обвинение показывает, что в какой-то мере христианство до сих пор заражено ересью гностицизма, согласно которой материя - явное
зло. Говорят, что в католицизме гностицизм наполовину одержал победу. Монашеское рвение, охватившее многих в первые века существования Церкви и достигшее своей драматической кульминации в умертвляющем плоть аскетизме так называемых столпников, было естественным следствием губительной идеи, согласно которой материя - зло, и чем больше изнурено тело, тем ярче расцветает душа.
Адвентисты седьмого дня никогда не находили основания для монашеского аскетизма: напротив, наше представление о человеке заставляет нас очень внимательно заботиться о своем теле. Мы усматриваем полноту смысла в повелении Павла, который сказал: "Итак, едите ли, пьете ли или иное что делаете, все делайте в славу Божию" (1 Кор.10:31). И кроме того, мы, пожалуй, лучше всех можем оценить слова апостола о том, что наши тела - храм Святого Духа, и что нам грозит гибель за осквернение этого храма. Наше учение о здоровом образе жизни имеет прочное логическое основание в учении адвентистов о природе человека.
В силу такого взгляда на человека нам не приходится описывать будущее состояние блаженства как некую смесь туманных образов и звуков арфы. Наше представление о человеке предполагает вполне реальное место для его нахождения. Это согласуется с пониманием адвентистами того, каким образом при первом творении человек был создан совершенным; по аналогии можно предположить, что такие же реальные и совершенные существа будут жить на заново созданной земле.
Наш взгляд на природу человека никоим образом не противоречит учению о пламени ада в конце времени. Если настоящий человек - это человек, понимаемый в буквальном смысле, тогда место его наказания тоже должно быть вполне реальным и буквальным, как и само наказание. Однако, считая человека существом смертным, мы избавлены от необходимости учить, что адский огонь будет гореть вечно. Реальный огонь, испепеляющий реальные существа, вполне согласуется с пророчеством из Книги Малахии (Мал. 4:1-3). Не существует никакой бессмертной души, которая могла бы вечно сопротивляться огню. Наша вера в сотворение новой земли, которая станет жилищем для реальных и совершенных существ, естественным образом предполагает, что огонь ада однажды угаснет.
Наше учение о природе человека естественным образом предполагает и веру в телесное воскресение. Мы совершенно буквально воспринимаем слова Павла об "искуплении нашего тела", а также его слова о том, что "тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие. Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: "поглощена смерть победою"" (1 Кор. 15:53, 54). Кроме того, мы понимаем, что имеет в виду апостол, когда, завершая свой рассказ о знаменитых ветхозаветных персонажах, говорит: "И все сии, свидетельствованные в вере, не получили обещанного, потому что Бог предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства" (Евр. 11:39, 40).
И наконец, у нас есть несокрушимый аргумент против спиритизма с его материализацией духовного, против католицизма с его просьбами, обращенными к давно умершим святым, и молитвами за умерших, а также против любого другого "изма", который основывается на учении о естественном бессмертии души. По сути дела, только те, кто вслед за Библией считает, что умерший человек до дня своего воскресения безмолвно лежит в могиле, могут последовательно противостоять спиритизму и дать ответ на обескураживающий вопрос спиритов, которые недоумевают: "Почему христианские служители противятся практике спиритизма, если наши успехи в этой области лишь способствуют утверждению одного из величайших учений христианской Церкви - учения о бессмертии?" В связи с тем, что увлечение экстрасенсорикой растет с каждым годом, этот вопрос будет вселять все большую тревогу в тех, кто придерживается так называемого ортодоксального взгляда на природу души.
Еврейские и греческие слова, переводимые как "душа", "дух" и "ад".
Адекватная и непротиворечивая трактовка некоторых вызывающих затруднение текстов, касающихся природы человека, требует объяснения смысла отдельных ключевых слов в языках, на которых написана Библия. Здесь мы приводим расширенное примечание на эту тему.
"Душа" в Ветхом Завете
В Ветхом Завете слово "душа" употребляется 473 раза. В еврейском языке есть три слова, которые переводятся как "душа":
1 раз так переводится слово "nedibah",
1 раз - "neshamah",
471 раз - "nephesh".
Эти три термина переводятся следующими словами:
1. "Nedibah":
1 раз "душа": Иов 30:16 (единственный случай употребления термина "nedibah" в Библии.)
2. "Neshamah":
17 раз "дыхание" ("дышит", "дышал"). Например:
Быт. 2:7; 7:22; Втор. 20:16; Нав.10:40; 11:11.
3 раза "дуновение": 2 Цар. 22:16; Иов 4:9; Пс.17:16.
2 раза "дух": Иов 26:4; Притч. 20:27.
1 раз "души" ("всякое дыхание"): Ис. 57:16.
1 раз "вдохновение" ("дыхание"): Иов 32:8.
3. "Nephesh":
471 раз "душа" (любой текст в Ветхом Завете, где употребляется слово "душа", за исключением Иов 30:16 и Ис. 57:16).
118 раз "жизнь" ("жизни" - род. п., "жизни" - мн. ч.). Например: Быт. 1:20, 30; 9:4; 3 Цар. 19:14; Иов 6:11; Пс. 37:13.
29 раз "человек". Например: Чис. 31:19; 35:11, 15, 30; Втор. 27:25; Ис. Нав. 20:3, 9; 1 Цар. 22:22.
15 раз "ум", "душа": Втор. 18:6; Иер.15:1.
15 раз "сердце". Например: Исх. 23:9; Притч. 23:7.
9 раз "творение", "создание": Быт. 1:21,24; 2:19; 9:10, 12, 15, 1б;Лев.11:46.
7 раз "тело" (или "мертвое тело"): Лев. 21:11; Чис. 6:6; 9:6,7, 10; 19:13; Агг. 2:13.
5 раз "умерший": Лев. 19:28; 21:1; 22:4; Чис. 5:2; 6:11.
4 раза "человек" ("люди"): Исх. 12:16; 4 Цар. 12:4; 1 Пар. 5:21; Ис. 49:7.
3 раза словом "я", "меня": Чис. 23:10; Суд. 16:30; 3 Цар. 20:32.
3 раза "скотина": Лев. 24:18.
2 раза "призрак", "дух": Иов 11:20; Иер.15:9.
1 раз "рыба": Ис.19:10.
"Nephesh" один раз или более переводится как "мы", "он", "тебя", "тебе", "они", "ее", "ей самой" (и другие формы личного местоимения), а также как "воля", "склонность", "влечение", "вещь", "дыхание" и т. д.
В исследовании слова "nephesh" обращают на себя внимание два интересных факта:
1. Многообразие случаев, когда это слово употребляется;
2. Употребление этого слова для описания чего-то такого, что может быть убито, а также для обозначения мертвых людей.
Кроме того, следует обратить внимание на постоянную фразу "живое творение" ("nephesh")". Если бы само слово "nephesh" обозначало что-то бессмертное, добавление прилагательного "живой" было бы излишним.
"Душа" в Новом Завете
В Новом Завете слово "душа" употребляется 58 раз и везде представляет собой перевод греческого слова "psuche". В английской Библии "psuche" переводится следующими словами:
58 раз словом "душа";
40 раз словом "жизнь", например: Мк. 3:4; 10:45; Лк. 6:9; 9:56; Ин.13:37; Рим.11:3; Откр. 8:9; 12:11;
3 раза словом "разум", "сознание": Деян.14:2; Флп.1:27; Евр.12:3;
1 раз словом "сердце": Еф. 6:6;
1 раз наречием "сердечно" (буквально "от души"): Кол. 3:32.
Кроме того, "psuche" используется в Ин.10:24 и 2 Кор.12:15 в идиоматических выражениях, которые нельзя перевести буквально.
Обратите внимание на то, что несколько раз по отношению к "psuche" употребляются глаголы "убивать" и "уничтожать".
"Дух" в Ветхом Завете
В Ветхом Завете слово "дух" употребляется 234 раза и представляет собой перевод следующих еврейских слов:
2 раза слова "neshamah";
232 раза слова "ruach".
В английской Библии эти два термина переводятся следующими словами: "Neshamah" (см. выше); "Ruach".
232 раза словом "дух" (за исключением Иов 26:4 и Притч. 20:27, где этим словом переведен термин "neshamah", тогда как обычно в Ветхом Завете им переводится термин "ruach").
97 раз словом "ветер" (в Ветхом Завете слово "ветер" всегда является переводом термина "ruach").
28 раз словом "дыхание", например: Быт. 6:17; 7:15, 22; Иов 12:10; Пс.103:29; 145:4; Еккл. 3:19.
8 раз словом "разум", "дух": Быт. 26:35; Притч. 29:11; Иез.11:5; 20:32; Дан. 5:20; Авв.1:11.
4 раза словом "дуновение, "дыхание": Исх.15:8; 4Цар.19:7; Ис. 25:4; 37:7.
Кроме того, один или более раз слово "ruach" переводится как "гнев", "воздух", "буря", "пустой", "суетный".
"Дух" в Новом Завете
В Новом Завете слово "дух" употребляется 290 раз. Этим словом переводятся следующие греческие слова: 2 раза - слово "phantasma"; 288 раз - слово "pneuma".
В английской Библии эти два слова переводятся следующими словами:
1. "Phantasma":
2 раза словом "дух": (Мф. 14:26; Мк. 6:49 (только в этих двух случаях употребляется слово "phantasma" в Библии).
2. "Pneuma":
288 раз словом "дух" (в Новом Завете за исключением Мф. 14:26 и Мк. 6:49 "pneuma" переводится как "дух").
92 раза словом "дух": Мф. 27:50; Ин. 19:30 (а также в любом случае, где это слово встречается в словосочетании "Святой Дух").
1 раз словом "жизнь": Откр.13:15.
1 раз словом "ветер": Ин. 3:8.
1 раз прилагательным "духовный": 1 Кор. 14:12.
"Ад" в Ветхом Завете
В Ветхом Завете слово "ад" встречается 31 раз и везде представляет собой перевод еврейского слова "sheol". "Sheol" в английской Библии переводится следующими словами:
31 раз словом "ад";
31 раз словом "могила", например: Быт. 37:35; 1 Цар. 2:6; Иов. 7:9; Пс. 29:4; Еккл. 9:10; Ис. 38:18; Иез. 31:15; Ос. 13:14;
3 раза словом "преисподняя" ("яма"): Чис. 16:30, 33; Иов 17:16.
"Ад" в Новом Завете
В Новом Завете слово "ад" встречается 23 раза; им переводятся следующие греческие слова:
10 раз - слово "hades";
12 раз - слово "gehenna";
1 раз - слово "tartaroo";
В английской Библии эти греческие слова переводятся следующими словами: 1. "Hades":
10 раз словом "ад": Мф.11:23; 16:18; Лк.10:15; 16:23; Деян. 2:27, 31; Откр.1:18; 6:8; 20:13, 14;
1 раз словом "могила": 1 Кор. 15:55.
2. "Gehenna":
9 раз словом "ад". Мф. 5:29,30; 10:28; 23:15, 33; Мк. 9:43, 45; Лк. 12:5; Иак. 3:6;
3 раза словом "адский": Мф. 5:22; 18:9; Мк. 9:47.
3. "Tartaroo":
1 раз словом "ад": 2 Петр. 2:4 (единственный случай употребления слова "tartaroo" в Библии).
Определение еврейских терминов
Эти определения взяты из словаря Гезениуса (Gesenius). В данном случае мы используем Лексикон, опубликованный в 1875 году Джоном Уили (Wiley), в Нью-Йорке.
"NEDIBAH: благородство, благородное или счастливое состояние".
"NESHAMAH:
1. Дыхание, дух.
а. Дух Божий, наделяющий жизнью и мудростью; б. Дух человеческий, душа. Живое создание;
2. Тяжелое дыхание разгневанного, например, разгневанного Бога". "NEPHESH:
1. Дыхание;
2. Душа, "anima", "psuche", благодаря которой живет тело, признак жизни которого - дыхание... следовательно, жизненно важное начало (Быт. 35:18; 3 Цар.17:21; Исх. 21:23). Кроме того, о "душе" говорится в связи с жизнью (Быт. 12:13; Пс.118:175), умиранием (Суд. 16:30), убийством (Чис. 31:19). Это слово часто употребляется во фразах, говорящих об утрате или сохранении жизни;
3. Сознание как вместилище чувств, переживаний и различных эмоций;
4. Конкретно животное, то есть то, в чем есть душа или сознание;
5. Иногда я, я сам, ты, ты сам".
"RUACH: 1. Дух, дыхание.
а. Дыхание рта (уст). Поэтому часто употребляется по отношению к чему-нибудь быстро гибнущему. Часто употребляется по отношению к "жизненному духу";
б. Дыхание ноздрей, сопение, храпение. Отсюда "гнев";
в. Дыхание воздуха, движение воздуха, то есть "дуновение";
2. "Psuche", "anima", дыхание, жизнь, жизненное начало, которое проявляется в дыхании рта и ноздрей (см. 1, а, б), идет ли речь о людях или о животных, Еккл. 3:21; 8:8; 12:7;
3. Разумное сознание или дух.
а. Как вместилище чувств, переживаний и различных эмоций;
б. Как способ мышления и действия; в. Воли и совета; Реже: г. применяется к интеллекту.
4. Дух Божий".
"SHEOL: место под землей, где царит густая тьма (Иов 10:21, 22) и где собираются тени умерших. Ад, чистилище, "limbus Patrum". Пустое место под землей".
Определение греческих терминов
Эти определения взяты из Греческого лексикона Лиддела и Скотта (Liddel and Scott's Greek Lexicon): "PSUCHE:
1. "Дыхание", по-латински "anima", особенно как признак жизни, "жизнь", "дух"...
2. "Душа", или бессмертная часть человека в противоположность его телу, или тленной части; у Гомера только в значении отлетевшей души, духа: он говорит о ней как о чем-то бестелесном, что нельзя схватить смертными руками...
3. Орган "nous'a", то есть мышления и суждения, душа, сознание, разум, понимание...
4. "Anima mundi", или жизненный дух, который, согласно древней философии, проникает все земли, моря и небо". "PHANTASMA:
1. Появление, образ, фантом, призрак. ...Видение, мечта;
2. Особенно как образ, представленный в сознании предметом, объектом...
3. Просто образ, нечто нереальное". "PHEUMA:
1. Ветер, воздух;
2. Особенно как латинская "anima", воздух, которым мы дышим, дыхание;
3. Жизнь, также "дух", "живое существо";
4. Дух, духовное существо [в] Новом Завете;
5. Метафорически "дух", то есть чувство".
"HADES: нижний, преисподний мир. Место отлетевших духов. Могила, смерть".
"GEHENNA: долина Гинном, символизировавшая место будущего наказания".
"TARTAROO: (форма существительного "Tartaros"): преисподняя вообще".
Комментарии к определениям
Надо помнить, что приведенные определения в основном показывают, как эти слова употреблялись классическими греческими писателями, поэтому нельзя забывать, что в них неизбежно проявлялись языческие представления. Такое определение еврейских и греческих слов достаточно общепринято.
В начальном определении слов "душа" и "дух" нет ничего, что предполагало бы или оправдывало мысль о существовании бессмертной реальности, независимой от тела. Да, второе определение слова "psuche" - "бессмертная часть человека", однако в данном случае просто отмечается употребление этого слова такими древнегреческими писателями, как Гомер, которые были язычниками. Мы поступим по меньшей мере странно, если попытаемся решить вопрос христианской теологии путем обращения к определению, основанному на употреблении того или иного слова языческими писателями. Прибегнув к такому методу, мы нашли бы подтверждение языческой философии пантеизма в четвертом определении слова "psuche", которое представляет собой всего лишь иллюстрацию того, в каком смысле его употребляли языческие писатели.
Мы согласны с тем, что язычники верили в существование бестелесных душ, или духов, и поэтому иногда употребляли "psuche" и другие слова для выражения этой веры. Вопрос сводится к следующему: неизбежно ли приводит изначальное значение слова "psuche" или значение любого другого слова, переводимого как "душа" или "дух", к вере в существование какой-то бессмертной субстанции? Ответ отрицательный. Возникает сходный вопрос: оправдывает ли такую веру использование этих терминов библейскими (не языческими) писателями? Ответ опять-таки отрицательный.
В определении и употреблении слова "sheol" нет ничего, что хотя бы отдаленно обозначало бы место, где горит огонь и совершаются пытки. То же самое можно сказать и о словах "hades" и "tartaroo". Язычники знали, что мертвые куда-то отправляются, но куда именно - неизвестно, и для того, чтобы описать это неведомое место, они часто употребляли слова "hades" и "tartaroo". Что касается термина "gehenna", то он представляет собой имя собственное и является транслитерацией еврейского наименования, обозначающего место сожжения за пределами Иерусалима. Это буквальное образное сравнение. Последний суд, или уничтожение грешников уподобляется огню, горящему в долине Гинном. Огонь этой долины никогда не угасал, и поэтому непременно пожирал все, что в него бросали.
Возражение 93
Адвентисты седьмого дня не верят в то, что Христос безвозмездно предложил всем людям спасение - ведь они проповедуют, что спасение неразрывно связано с соблюдением закона. Этот ложный взгляд на спасение неоднократно выражается в сочинениях Елены Уайт, которую они считают богодухновенным писателем.
Мы уже анализировали различные аспекты этого обвинения, и поэтому ограничимся только рассмотрением вопроса, согласно которому Елена Уайт якобы верила и учила, что спасение связано не со Христом, а с соблюдением закона. Дадим ей возможность ответить самой, приведя отрывок из ее статьи, написанной в 1889 году.
Итак, Елена Уайт говорит: "Однажды, когда я на пароходе направлялась в Орегон, неподалеку от моей каюты, дверь которой была открыта, на штормовом мостике собралось несколько человек. Обращаясь к ним, один служитель рассуждал о законе. Спустя какое-то время он сказал: "На пароходе находится госпожа Уайт, ярый сторонник закона. Она говорит, что спастись можно только соблюдением закона. С ее точки зрения наше спасение целиком и полностью зависит от безупречного его соблюдения". После того как он какое-то время превратно излагал мои взгляды, а также взгляды других адвентистов седьмого дня, я вышла и сказала: "Господин пресвитер, госпожа Уайт здесь и она сама может ответить за себя. Я выслушала все, что вы сказали, и хочу вас заверить, что госпожа Уайт не верит в это. Закон не может спасти нарушителя. Именно потому, что закон был нарушен и грешника с неизбежностью ждала смерть, Тот, Кто был равен Отцу, пришел на эту землю и облекся в человеческую природу. Именно человеческие грехи побудили Христа сойти со Своего царского престола, отложить Свое царское одеяние и облечь Свою божественную природу в природу человеческую. Он пришел для того, чтобы наделить человека нравственной силой и соединить падшее человечество с Богом, чтобы, веруя в Иисуса, мы могли стать причастниками Божественной природы и избежать тления, которому подвержено все в этом мире. Апостол говорит, что "грех есть беззаконие". Однако Христос явился для того, чтобы взять грех на Себя и спасти от грехов Свой народ. Душа, верующая во Христа, имеет возможность очиститься от всякой скверны и благодатью Иисуса вернуть себе Божественное расположение.
Закон указывает на Христа, и любое нарушение закона может быть искуплено только кровью Сына Божьего. Закон как зеркало: он показывает человеку изъяны его характера, но в нем не содержится ничего, что могло бы исцелить от недостатков, которые он выявляет. Павел говорит: "Я не пропустил ничего полезного, о чем вам не проповедовал бы и чему не учил бы вас всенародно и по домам, возвещая Иудеям и Еллинам покаяние пред Богом и веру в Господа нашего Иисуса Христа" (Деян. 20:20, 21). Почему Павел проповедовал о необходимости покаяния перед Богом? Потому что человек нарушил Закон Божий и, следовательно, разорвал свои отношения с Богом. Почему он проповедовал веру в Господа нашего Иисуса Христа? Потому что Христос умер на Голгофе и тем самым открыл источник, в котором Иудея и Иерусалим могли омыться от греха и нечистоты и очиститься...
Смерть Христа - неопровержимый аргумент, доказывающий, что Закон Божий остается неизменным. Если бы Бог мог изменить хоть одну заповедь из Своего Закона, Христос бы не умер. "Вы когда-нибудь слышали, чтобы я говорила обратное? - спросила я этого служителя. Он ответил, что не слышал. - Из тысяч страниц, которые я написала, нашли ли вы хотя бы одну, где бы я говорила, что нас спасет закон? - Нет, - ответил он. - Тогда зачем вы приписываете мне такие взгляды? Надеюсь, что больше вы такого не скажете"" (Знамения времени, 1889, 23 сентября, с. 578. Из сноски становится ясно, что это была проповедь, прочитанная в Чикаго, Иллинойс, 9 апреля 1889 г.).
Комментарий на слова Елены Уайт
Авторы возражения, которое мы здесь рассматриваем, согласятся с тем, что, занимаясь исследованием Библии, предпочтительнее предоставить библейским авторам говорить самим за себя. Мы согласны с данным требованием и лишь подчеркиваем, что такое право надо дать и Елене Уайт. Когда ей позволяют говорить от своего имени, приведенное возражение теряет свою силу, потому что адвентисты седьмого дня полностью согласны с ее словами.
Возражение 94
"Адвентисты седьмого дня учат, что, как и все люди, Христос родился с "грешной природой". Это ясно указывает на то, что Его сердце тоже "лукаво... более всего и крайне испорчено" (Иер. 17:9). Они также "учат, что, осуществляя Свою земную миссию Спасителя человека, Христос мог потерпеть неудачу и что Он пришел в этот мир, "рискуя проиграть и навлечь на Себя вечную гибель". Однако Библия постоянно утверждает, что Христос был свят, "не знал греха" и что Он "не ослабеет и не изнеможет"".
Веками ведутся бесконечные и ожесточенные споры о природе Христа. Это неизбежно, потому что здесь мы сталкиваемся с великой тайной. Библия проливает определенный свет на различные стороны этой тайны, однако не содержит никакого формального ее обсуждения. Богословы, сосредоточивающие внимание на текстах, которые говорят о Христе как "сыне Божием", настолько ослеплены Божественной славой, явленной в этих текстах, что часто просто не замечают других отрывков, касающихся Христа; иные, обращающиеся к текстам, в которых о Христе говорится как о "Сыне человеческом", иногда склоняются к тому, чтобы умалить Божественную природу Христа.
Факты говорят о том, что Христос пребывал среди людей, оставаясь человеком и Богом. Таково историческое учение христианства. Непостижимо? Да. Именно поэтому нам надо действовать очень осторожно, если мы хотим сделать правильные выводы относительно того, каким образом проблема греха и греховной природы человека соотносится со Христом. Что понимается под "греховной природой"? С самого начала Реформации протестанты не могли выработать единого мнения по этому вопросу, однако похоже, что наш критик вообще не испытывает никаких затруднений и, с догматической решительностью прорываясь через тайну природы Христа и тайну греховной человеческой природы, утверждает, что адвентисты седьмого дня повинны в страшной ереси.
В своем исповедании веры адвентисты никогда не делали формального заявления по этому вопросу. Единственное высказывание по данной проблеме, которое существует в нашей литературе и которое можно рассматривать как подлинно авторитетное, являются слова Елены Уайт. Наш критик приводит следующий отрывок из ее книги "Желание веков": "Уподобившись нам, Он [Иисус] был призван показать пример послушания. Для этого Он принял человеческое естество и прошел через выпадающие на долю человека испытания" (с. 24).
Для того чтобы ощутить всю силу ее слов, приведем данный отрывок в более широком контексте: "Сатана выставляет Божественный закон любви законом своекорыстия. Он утверждает, что невозможно повиноваться заповедям закона. Вину за падение наших прародителей и за все горестные последствия он возлагает на Творца, побуждая людей смотреть на Бога как на виновника греха, страданий и смерти. Иисус должен был разоблачить этот обман. Уподобившись нам, Он был призван показать пример послушания. Для этого Он принял человеческое естество и прошел через выпадающие на долю человека испытания. "Он должен был во всем уподобиться братиям" (Евр. 2:17). Если бы нам пришлось переносить то, что не довелось испытать Иисусу, сатана мог бы утверждать, что Божья сила недостаточна для нас. Поэтому Иисус был "подобно нам искушен во всем" (Евр. 4:15). Он перенес все испытания, которые переносим мы, и не воспользовался ни единым Своим преимуществом, ничем, что было бы недоступно и нам. Придя на землю человеком, Спаситель боролся с искушением и побеждал силой, данной Ему Богом. Он говорит: "Я желаю исполнить волю Твою, Боже Мой, и закон Твой у меня в сердце" (Пс. 39:9). Утешая приходящих к Нему, пораженных сатаной, Он открывал людям суть Божественного закона и смысл Своего служения. Вся Его жизнь свидетельствует о том, что и мы способны повиноваться Закону Божьему.
Благодаря Своей человеческой природе Иисус соединился с людьми. Благодаря Своей Божественной природе Он поддерживал связь с престолом Господа. Как Сын Человеческий Он является для нас примером повиновения, как Сын Божий Он дает нам силу повиноваться" (Желание веков, с. 24).
Далее в этой же книге Елена Уайт говорит: "Бог допустил, чтобы Сын Его беспомощным младенцем, подверженным слабости человеческой, пришел в тот мир, где сатана претендовал на владычество. Господь допустил, чтобы Его Сын столкнулся со всеми опасностями наравне со всяким человеком, и допустил, чтобы Он боролся, как борется каждое земное дитя, рискуя потерпеть поражение и обречь себя на вечную гибель" (с. 49).
Такова вера адвентистов, и мы исповедуем это учение, потому что оно не противоречит откровению и разуму. Отметим еще несколько моментов.
1. Павел говорит, что Бог послал "Сына Своего в подобии плоти греховной" (Рим. 8:3).
2. Павел поясняет, что "не Ангелов восприемлет Он [Христос] , но восприемлет семя Авраамово" (Евр. 2:16) и что Он причастен "плоти и крови" (ст. 14).
3. Павел тотчас подтверждает сказанное, говоря: "Посему Он должен был во всем уподобиться братиям" (Евр. 2:17). Итак, Он должен был уподобиться нам не в чем-то, но "во всем". В Пересмотренном стандартном переводе сказано: "Должен был во всех отношениях уподобиться братиям". Следовательно, Он имел не только Божественную, но и человеческую природу. Но разве наша человеческая природа не подвергается искушению? Если бы это было не так, тогда следующие слова Павла утратили бы свой смысл, ибо он тотчас добавляет: "Ибо, как Сам Он претерпел, быв искушен, то может и искушаемым помочь" (Евр. 2:18). 4. Павел снова говорит, что Христос, "подобно нам, искушен во всем, кроме греха" (Евр. 4:15). В Пересмотренном стандартном переводе этот отрывок выглядит следующим образом: "Как и мы, он во всех отношениях подвергся искушению, но при этом не совершил греха". Что же означают слова о том, что Христос был "искушен"? Павел сам отвечает: Христос был искушен "подобно нам".
Стремясь преуменьшить силу данных слов, наш критик заявляет: слово "искушен" применительно ко Христу означает, что Он был "испытан", или "проверен". Однако приведенные тексты подчеркивают, что в данном случае природа искушения была точно такой же, какова природа искушения, которому подвергаются люди. Нельзя, однако, отрицать, что есть и различие: Христос был искушен, но при этом Он не согрешил, чего нельзя сказать о людях. В той или иной степени все мы не сумели устоять перед соблазном. В тексте говорится не о том, что Христос не мог согрешить, а о том, что Он не согрешил. Но если и в человеческой природе согрешить для Него было невозможно, то почему бы Павлу прямо не сказать об этом в рассматриваемых нами текстах? Это было бы великим откровением. Но, заявляет наш критик, если Христос на самом деле имел человеческую природу, способную ко греху, то есть, иными словами, природу, подобную нашей, тогда Он не мог не согрешить, потому что Библия говорит, что "лукаво сердце человеческое более всего и крайне испорчено" (Иер.17:9). Мы полностью согласны с тем, что человеческое сердце "лукаво" и полно греха, однако эта отличительная особенность, характерная для падшего человечества, не является неизбежной для человеческой природы. Находясь в раю, Адам имел человеческую природу и с самого начала был способен согрешить, однако он оставался безгрешен до того дня, когда неправильно употребил свою свободную волю и принял грех в свое сердце.
Интересно, что Павел особым образом сравнивает Адама, которого он называет "первым человеком Адамом", со Христом, Которого именует "последним Адамом", противопоставляя их друг другу (1 Кор.15:45). "Ибо, как смерть через человека, так через человека и воскресение мертвых. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут" (1 Кор. 15:21, 22). Разве это противопоставление и сравнение не указывают нам на решение данной трудной проблемы? Наш праотец Адам проиграл битву с искусителем не потому, что у него было "крайне испорченное" сердце (Творец создал его совершенным), а потому, что он неправильно употребил свою свободную волю и впустил грех в свое сердце. Мы же, его дети, пошли по его стопам. Что касается Христа, этого "последнего Адама", то Он одержал победу над искусителем, и поэтому мы, благодаря обетованым прощению и силе, тоже можем победить. Адам мог победить, но проиграл, Христос мог проиграть, но победил, и в этом их разительное отличие.
Оно усиливается и благодаря тому, что Христос родился среди людей примерно через четыре тысячи лет после того, как грех вошел в этот мир, приняв все то, что таинственным образом ослабляет тело и душу в борьбе с ним. Человек, страдающий расстройством пищеварения, может стать святым, однако его путь на небо окажется довольно мучительным. Человек, у которого слабая нервная система, тоже способен достичь святости, однако как нелегко ему это будет сделать! Им обоим нельзя грешить, и оба не смогут получить оправдания за свой грех, однако если они победят искушения, их победа будет гораздо убедительнее свидетельствовать о торжестве Божьей благодати, явленной в данной Богом свободной воле, чем победа того человека, который не имеет таких недугов. Именно в этом смысле мы вполне обоснованно можем сказать, что по сравнению с поражением Адама победа Христа выглядит еще блистательнее. Христос победил, несмотря на то, что принял на Себя "подобие плоти греховной" вместе со всеми губительными и ослабляющими последствиями греха, которые влияют на тело и нервную систему человека, а также со всеми последствиями, оказывающими воздействие на его окружение ("Из Назарета может ли быть что доброе?" - Ин. 1:46).
Иначе говоря, адвентисты верят, что Христос, "последний Адам", обладал природой, подобной природе "первого человека Адама", то есть такой, которая не была осквернена грехом, но могла ответить на грех и к тому же была ослаблена последствиями воздействия греха на человеческое тело, его нервную систему и окружающую среду - воздействия, не прекращавшегося четыре тысячи лет.
Наш критик чувствует, что единственная возможность отнестись ко Христу с должным почтением и оградить Его от скверны греха заключается в том, чтобы занять позицию, согласно которой Христос и не мог согрешить. Однако способна ли нас утешить и придать нам уверенности личная победа безгрешного Христа над грехом, если во время Своего земного служения Он обрел свободу от греха не благодаря настоящей победе над искушением, а просто из-за невозможности грешить? Тогда нам остается благоговейно склониться перед этим Святым Существом, однако мы уже не можем увидеть в Нем Того, Кто "во всем уподобился братиям", Кто, "подобно нам, искушен во всем" и Кто "может и искушаемым помочь". Если Христос был просто не в состоянии согрешить, то тогда все эти слова теряют смысл.
Мы чувствуем, что воздадим Христу еще больше чести и не бросим на Него и тени подозрения в грехе, если поверим, что Он, хотя и мог совершить грех, если бы захотел, но не сделал этого, и ощущая силу искушения в той же мере, что и мы, Он сознательно сделал Свой выбор: стал на сторону Отца, а не дьявола. Искушение пыталось одолеть Христа, но не нашло никакого отклика в Его сердце. Он сказал: "Идет князь мира сего и во Мне не имеет ничего" (Ин. 14:30). Он "возлюбил правду и возненавидел беззаконие" (Евр.1:9) и в этом смысле оказался "отделенным от грешников" (Евр.7:26). Без каких-либо оговорок мы принимаем слова Священного Писания о том, что Христос "не знал греха" (2 Кор. 5:21).
Отстаивая такой взгляд на Христа, адвентисты седьмого дня по существу соглашаются с точкой зрения, которую на протяжении многих лет выражали различные богословы. Здесь мы можем упомянуть только некоторых из них.
В своем хорошо известном комментарии на отрывок из Послания к Евреям (Евр. 2:18) Альберт Барнс (Barnes) говорит, что слово "искушен" может означать, что человек испытал "бедствия или страдания" или он подвергся "искушению, когда сознание переживает сильное побуждение ко злу". Затем он добавляет: "Спасителя искушали и тем, и другим образом, причем в самой суровой форме, какую только можно себе представить".
Комментируя Послание к Евреям, Генри Джонс Рипли (Ripley), баптистский богослов и преподаватель семинарии, сто лет назад писал: "О Христе сказано, что Он во всем уподобился человеку и, следовательно, так же, как и люди, во всем подвергся искушению. Находясь на земле и будучи человеком в том подлинном смысле, в каком им является каждый из нас, Он, как и люди, подвергался искушению со стороны сатаны, а также со стороны Своих врагов и мнимых друзей. Искушения были обусловлены Его телесной природой, Его умственными способностями, Его эмоциональной восприимчивостью, а также отношениями с земными родственниками. ...Принимая во внимание любые трудные вопросы, которые могут возникнуть из того факта, что Он был Сыном Божьим, хотя и уничижившимся до человека, мы не должны забывать не менее библейскую истину, согласно которой Он был подобен нам и на самом деле был подвержен тем же немощам и искушениям, которые испытывают люди. ...Если мы испытываем искушение, это еще не доказывает, что мы грешники, - грех начинается тогда, когда мы поддаемся искушению" (Послание к Евреям, 1868, с. 62).
Комментируя выражение "кроме греха" (Евр. 4:15), Макалей (Macaulay), в свое время работавший пастором церкви (Wheaton Bible Church), пишет так: "Это выражение не есть констатация факта, что Он не грешил, не отвечая на искушения. Оно означает, что искушения не коснулись Его безгрешной природы, никак не затронули ее и не взволновали. ...У Него были наши естественные слабости, на которые рассчитывал враг, они и стали мишенью для искушения, но они никогда не приводили к греху" (Devotional Studies in the Epistle to the Hebrews, 1948, p. 70).
Комментируя этот же отрывок из Послания к Евреям, Мозес Стюарт (Stuart), богослов начала XIX века и преподаватель семинарии, пишет: "Он [Христос] обладал настоящей человеческой природой, и поэтому был восприимчив к воздействию различных искушений, хотя никогда не поддавался им" (Комментарий на Послание к Евреям, 1876, с. 336).
Комментируя этот же текст, Брук Фосс Уэсткот (Westcott), англиканский епископ и один из самых известных знатоков греческого языка прошлого поколения, отмечает: "Лучше всего объяснить эту истину можно следующим образом: Христос воспринял человеческую природу, чтобы жить единой жизнью с падшим человеком, хотя и без греховных побуждений" (Послание к Евреям, 1903, с. 108).
Уильям Порчер Дюбос (Dubose), богослов Епископальной церкви и профессор Южного университета (штат Теннесси), в начале XX века писал по поводу этого вопроса: "Мне кажется, лучше всего выразить суть данной проблемы можно словами, которые, по моему мнению, и составляют ясное и недвусмысленное учение Послания к Евреям и вообще всего Нового Завета, а именно, ради нас Господь стал человеком и Своим отношением ко греху полностью принял на Себя наше состояние, тем самым открыв нам возможность так же, как и Он, побеждать грех. Когда мы оставлены наедине со своей природой и собой, грех побеждает и убивает всех нас, но благодаря Божьей силе, которая в Нем пребывала, Он вышел победителем в схватке с грехом, уничтожив его. Он сделал это не как человек, обладающий самодостаточной волей и силой, но как человек, полностью зависящий от Бога. Всемогущую Божью благодать, от которой Он зависел, а также Свою абсолютную зависимость от нее Он претворил в Свою совершенную веру, доступную нам в спасении. Он вновь совершает в нас победу над грехом и смертью, которая первоначально совершилась в Нем Самом" (Цит. A. Nairne в книге The Epistte to the Hebrews, Introduction, p. Ixxviii. The Cambridge Bible for Schools and Colleges).
Касаясь искушения Христа в пустыне, декан Ф. Фаррар (Farrar), чья книга "Жизнь Христа" и другие произведения на протяжении многих лет служили наставлением для благочестивых людей, писал: "Некоторые в своем неудержном и невежественном рвении заявляют, что Он [Христос] не только был по-настоящему безгрешен, но обладал природой, по отношению к которой грех божественным и чудесным образом был просто невозможен. И что же тогда? Если Его великая борьба была всего лишь обманчивой фантасмагорией, то какая нам польза от этого повествования? Если нам приходится сражаться облаченными в доспехи свободной человеческой воли, которые еще на груди наших отцов были изрублены и иссечены множеством жестоких ударов, то разве мы утешимся, увидев, что наш великий Полководец не только победоносно сражается, но и не подвергается никакой опасности, не только остается невредимым, но просто не может быть ранен? Те, кто именно таким образом хочет воздать Ему честь, отнимают у нас живого Христа, Который был не только истинным Богом, но и истинным человеком... Итак, предстает ли это под видом псевдоортодоксии, ложной и фарисейской, направленной только на то, чтобы обнаружить и осудить ересь других, или происходит в результате чрезмерного постыдного благоговения, вырождающегося в чувство рабского страха, - будем осторожны и не станем противоречить ясному учению Писания, а в отношении этого рассказа [искушение в пустыне] - ясному учению Самого Христа, ошибочно предполагая, что Он просто не был подвержен настоящему искушению" (Жизнь Христа, с. 95, 96).
Мы могли бы сослаться на гораздо большее количество сочинений, принадлежащих перу посвященных и сведущих богословов различных конфессий, однако для того, чтобы доказать, что адвентистский взгляд на Христа и искушение не представляет собой какого-то странного еретического учения, достаточно и этого.
А теперь добавим несколько слов относительно отрывка из Книги пророка Исайи, где сказано, что Христос "не ослабеет и не изнеможет" (Ис. 42:4). Это пророчество приводится как доказательство того, что Христос, придя на эту землю, не мог подвергать Себя риску вечной гибели. Зададим несколько вопросов, которые помогут прояснить проблему. Можем ли мы утверждать, что Бог с самого начала знает об исходе того или иного события? Конечно, можем! Следовательно, Он заранее знает, что некоторые грешники будут упорствовать в своем грехе и в конце концов погибнут. Однако вправе ли мы сказать, что Бог отнимает у них свободную волю и делает их гибель неизбежной? Все ответят, что это не так. И еще: Бог заранее знает, что есть праведники, которые останутся неколебимыми в своей праведности и в великий день Господень будут спасены. Однако приводит ли это знание к тому, что они утрачивают свою свободную волю, перестают ощущать настоящее греховное искушение и непременно будут спасены? Мы опять ответим, что это не так. Да, Бог предвидел, что Его Сын "не ослабеет и не изнеможет", однако это предвидение не избавило нашего Господа и Спасителя от искушения.
В заключение повторим еще раз: адвентисты верят, что Христос - истинный Бог и истинный Человек, что Его человеческая природа была подвержена тем же греховным искушениям, каким подвергается и наша, что силой, данной Ему Отцом, Он восторжествовал над искушением и что Его в буквальном смысле можно назвать "святым, непричастным злу, непорочным" (Евр.7:26).
Примечание
Быть может, в качестве совета будет уместно сказать несколько слов некоторым нашим писателям и проповедникам. Воплощение - великая тайна. Мы никогда до конца не поймем, как можно одновременно быть "Сыном Божиим" и "Сыном человеческим", то есть обладать человеческой и Божественной природой. Равным образом, великой тайной остается и существование греха во Вселенной. Мы, наверное, никогда до конца не поймем природу греха и, следовательно, никогда, по-видимому, полностью не постигнем выражение "греховная плоть", которое часто употребляем, не пытаясь его определить. Говоря о пятне греха или его зародышах, мы должны помнить, что используем метафорический язык. Некоторые критики и особенно те, кто смотрит на Писание через призму кальвинизма, в выражении "плоть греховная" усматривают нечто такое, чего адвентистская теология не предполагает. Таким образом, используя это выражение по отношению к человеческой природе Христа (как это делают некоторые наши писатели), мы рискуем быть неправильно понятыми. Да, это выражение мы трактуем всего лишь как сообщение о том, что Христос "восприемлет семя Авраамово" "в подобии плоти греховной", однако критики не хотят этому верить.
Никогда не следует забывать, что библейские тайны, вернее всего выражены библейским языком. Следовательно, когда нам приходится продвигаться сквозь туман божественной тайны, лучше всего оставаться в надежных границах библейских цитат. Для того чтобы извлечь из этой тайны ее спасительную освящающую силу, нам не следует двигаться дальше. Оставаясь в этих границах, мы наилучшим образом защищаем эту тайну от насмешек скептиков, имя адвентиста - от критических нападок, а самих себя - от возможности заблудиться в тумане.
Возражение 95
Христос - центр и основание нашего спасения. Обращаясь к Коринфской церкви, Павел сказал: "Ибо я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого" (1 Кор. 2:2). Однако, заостряя внимание на соблюдении закона и субботы, а также на других характерных особенностях своего вероучения, адвентисты седьмого дня, в отличие от истинных христиан, явным образом не отводят Христу центрального, доминирующего положения.
Мы считаем, что так называемые "характерные особенности вероучения" ярким образом подчеркивают первостепенное значение Христа. Обратим внимание на следующие факты.
1. Наше учение о законе. Мы учим, что "грех есть беззаконие" и что все человечество виновно перед Богом и осуждено, потому что возмездие за грех - смерть. Если бы Закон Божий можно было упразднить, человек уже не подлежал бы наказанию смертью, и оказалось бы, что смерть Христа вовсе не является необходимой для нашего спасения, поскольку, как известно, Он умер, чтобы спасти нас от осуждения и смерти. Таким образом, Его смерть на Голгофе просто стала бы прекрасным примером того, как добрый человек умирает за свои благородные идеалы, давая нам образец надлежащего поведения. Некоторые христиане считают, что так оно и было. Такое предположение лишает смерть Христа ее спасительности, внушающей благоговейный трепет.
Однако адвентисты седьмого дня навсегда застрахованы от такого взгляда, унижающего Христа. Мы считаем, что Закон Божий имеет вечную силу, и, следовательно, единственная надежда виновного грешника избежать смерти заключается в том, что требования нарушенного человеком закона находят свое удовлетворение во Христе, Который умер вместо этого грешника. Сама наша вера в то, что Закон Божий неизменен в вечности, заставляет нас видеть во Христе нашу единственную надежду в этой жизни. Разве можно в большей степени выразить все основополагающее значение Христа для нашего спасения? 2. Наше учение о субботе. Мы уже говорили о том, что (см. Возражения 45 и 46), соблюдая седьмой день, то есть субботу, человек сосредоточивает свое внимание на великой истине творения, изложенной в Книге Бытие. Именно эту истину сегодня столь охотно отрицают христиане, придерживающиеся теории эволюции. Итак, сосредоточиваясь на этом творческом проявлении Божественной силы, мы не можем не оказать еще большие почести Христу, потому что Бог "создал все Иисусом Христом" (Еф. 3:9). "Ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, - все Им и для Него создано" (Кол. 1:16).
Истинное соблюдение субботы представляет собой еженедельное поклонение Христу как Творцу. Таким образом, воздавая Ему почести, мы обретаем готовность во всей полноте поверить в Его обетование, согласно которому Он в буквальном смысле сотворит в нас новое сердце и душу и, следовательно, сделает нас новым творением во Христе Иисусе.
Поскольку мы каждую неделю вспоминаем о том, как совершенен был наш мир изначально, мы можем во всей полноте осознать всю глубину грехопадения наших прародителей и буквально принять слова нашего Господа, сказавшего: "И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе" (Ин. 12:32). Разве это не свидетельствует о том, что Христос в полной мере является средоточием нашей веры?
3. Наше учение о святилище. Земное служение в святилище, которое Бог установил для израильтян через Моисея, было прообразом небесного служения, которому надлежало совершиться ради спасения человека. Следовательно, мы воссоздаем реальность жертвенного служения и пролития крови во оставление грехов, то есть ту истину, которую современное христианство почти всюду забыло или отрицает. В заклании земных агнцев мы видим прообраз "Агнца Божия", в земной Пасхе - прообраз "Пасхи нашей", Христа, Который был "заклан за нас", в земных священниках - прообраз нашего первосвященника Христа, Который совершает за нас служение на небе (см. 1 Кор. 5:7; Евр. 8:1). Разве можно еще сильнее подчеркнуть значимость Христа в нашем учении и оказать Ему большие почести?
4. Наше учение о смертности человека. Мы буквально понимаем текст, гласящий: "Возмездие за грех - смерть", то есть в буквальном смысле верим, что окончательная участь грешника - гибель, уничтожение. Такой вывод логически вытекает из нашей веры в то, что человек не обладает бессмертной душой. Следовательно, мы безоговорочно и безусловно прославляем Христа как нашу единственную надежду на жизнь. Мы буквально понимаем следующие Его слова: "Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком" (Ин.10:10). Мы верим, что "жизнь и нетление" были явлены "через благовестие" нашего Господа и никак иначе (2 Тим. 1:10). Разве можно воздать Христу большие почести?
5. Наш акцент на пророчестве. Наиболее характерная особенность нашей деноминации заключается в представлении о том, что Бог хочет, чтобы мы правильно понимали библейские пророческие отрывки и чтобы они послужили нам руководством на пути на небеса. В Книге пророка Даниила и Книге Откровение, которые столь часто становятся основой проповедей во время наших евангельских встреч, мы находим самые замечательные строки, описывающие силу Христа и грядущее Царство. Особое внимание мы обращаем на начальные слова Книги Откровение: "Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре. И Он показал, послав оное через Ангела Своего рабу Своему Иоанну" (Откр.1:1). Мы призываем слушателя посмотреть на небо и увидеть Христа, Который ходит посреди семи светильников (см. Откр.1:13). Христа, Который есть "Агнец как бы закланный" (Откр. 5:6). Христа как Царя царей и Господа господствующих (см. Откр. 19:16), грядущего установить Свое вечное Царство. Проповедуя на основании пророческой Книги Даниила, мы заостряем особое внимание на видении 2300 дней (см. Дан. 8:14), куда входит пророчество о семидесяти седминах (см. Дан. 9:24-27). Именно в этом пророчестве, которое является средоточием адвентистской теологии, содержится одно из неопровержимых доказательств того, что Христос, родившийся в Вифлееме, на самом деле "Христос Владыка", пришествие Которого предсказывали "Моисей и все пророки". Разве можно воздать Христу еще большие почести?
6. Наше учение о Втором пришествии Христа. Во всей адвентистской теологии ни одна другая доктрина не занимает столь центрального места, какое отведено концепции о Втором пришествии. Человек, посещающий адвентистские евангельские богослужения, довольно скоро знакомится с этим учением. По сути дела, на таких служениях это учение обсуждается самым широким образом. Его суть лучше всего выражена в словах ангелов, обращенных к ученикам во время вознесения Христа: "И сказали: мужи Галилейские! что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо" (Деян.1:11). Человеку, принявшему адвентистскую веру, постоянно напоминают об этой великой истине в многочисленных статьях и книгах, посвященных Второму пришествию. Мы не поддаемся обману довольно распространенного в христианстве лжеучения, согласно которому мир постепенно улучшается, и в конце концов все войдут в тысячелетнее царство. Мы, адвентисты, видим надежду на будущее не в способности человека улучшить этот мир, а в Божьей силе, способной заново воссоздать эту землю. Наша надежда основывается на обетовании, согласно которому "Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем" (1 Фес. 4:16,17). Разве можно еще сильнее возвеличить Христа? Итак, мы вкратце рассмотрели, какое место Христос занимает в наших шести самых характерных доктринах. Хочется думать, что на самом деле у нашего критика просто не было времени, чтобы как следует их изучить.
Возражение 96
Адвентисты утверждают, что неверно считать спасенным человека, принимающего Христа как своего Искупителя. Елена Уайт заявляет. "Тем, кто принял Спасителя, каким бы искренним ни было их обращение, никогда не следует говорить или чувствовать, что они уже спасены. Это вводит в заблуждение" (Наглядные уроки Христа, с. 155). Евангелие учит, что верующие "спасены" "словом о кресте" (1 Кор.1:18). Оно учит, что Бог "спас нас и призвал званием святым" (2 Тим. 1:9). Если мы говорим, что родившийся свыше не обладает спасением уже теперь, мы возвещаем ложное Евангелие. Адвентисты превращают спасение в процесс "распятия своего эгоистического "я"", "доказывания того, что человек "достоин" спасения", а также в "борьбу". Это еще раз говорит о том, что они проповедуют ложное законническое Евангелие.
Для начала приведем упомянутое высказывание Елены Уайт в контексте, чтобы лучше понять действительный смысл ее слов. Цитата взята из главы "Двое молящихся", в которой речь идет о фарисее и мытаре, пришедших в храм для молитвы. Елена Уайт говорит о том, сколь опасна духовная гордыня и чувство самодовольства, которое пробуждает в человеке ощущение собственной праведности. Затем она упоминает Петра и замечает, что "в первые годы своего ученичества Петр был о себе высокого мнения. Петр, как и фарисей, считал, что он "не таков, как прочие люди". Он заверял своего Господа, что если другие и соблазнятся о Нем, то он не соблазнится, однако довольно скоро неосознаваемая им слабость дала о себе знать, и Петр отрекся от Господа с проклятием". Приведем отрывок из книги Елены Уайт: "Отступничество Петра не было результатом лишь минутной слабости, но явилось следствием давнего и постепенного падения. Самоуверенность привела его к убеждению, что он уже спасен, и шаг за шагом влекла его все ниже, пока он не отрекся от своего Учителя. Мы никогда не можем быть вполне уверенными в себе и полагать, будучи еще здесь, на земле, а не на небесах, что мы защищены от искушения. Тем, кто принял Спасителя, каким бы искренним ни было их обращение, никогда не следует говорить или чувствовать, что они уже спасены. Это вводит в заблуждение. Дорожить своей верой и лелеять надежду на спасение должен каждый, но даже когда мы предаем себя Христу и знаем, что Он принимает нас, мы не избавлены от искушения. Слово Божье учит: "Многие очистятся, убедятся и переплавлены будут в искушении" (Дан. 12:10). Только тот, кто перенесет испытание, "получит венец жизни" (Иак. 1:12).
Тому, кто принимает Христа и в своей новообретенной уверенности считает себя спасенным, грозит опасность уповать лишь на самого себя. Таковые забывают о собственной слабости и постоянной нужде в Божественной силе. Они не подготовлены к противостоянию уловкам сатаны, и потому, когда приходит искушение, подобно Петру, падают в глубины греха. Нам дается предостережение: "Кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть" (1 Кор. 10:12). Единственная гарантия нашей безопасности - это постоянное недоверие себе и своим силам и зависимость от Христа" (Наглядные уроки Христа, с. 155).
Очевидно, что в данном случае слово "спасен" Елена Уайт употребляет для того, чтобы охарактеризовать ошибочную идею спасения, которую отстаивают отдельные люди. Она не придает ему тот смысл, который вкладывает в него Павел во Втором послании к Тимофею (2 Тим. 1:9) - этот отрывок и приводит наш критик.
В определенном смысле христианин может сказать, что он спасен. Когда мы исповедуем свою вину и обращаемся ко Христу, Он прощает нас, спасает от осуждения греха и указывает путь к небу. Адвентисты искренне в это верят.
Однако в многовековой истории христианства были люди, отстаивавшие небиблейскую точку зрения, согласно которой, спасая нас от наших прошлых грехов, Христос тотчас навсегда возносит нас в некое небо на земле, откуда невозможно низвергнуться. Таким образом получается, что уже здесь и теперь мы навсегда оказываемся спасены, спасены и еще раз спасены! В лучшем случае такое понимание спасения приводит к духовной гордыне ("Боже! Благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди"), в худшем - к духовной слепоте, самодостаточности и ложной уверенности, в результате которой человек впадает в самый отвратительный грех.
Именно это ложное понимание слова "спасен" на протяжении многих лет опровергают адвентисты седьмого дня и христианские руководители в целом.
Мы принимаем все, что говорит Библия о нашем спасении здесь и теперь, а также о том, что отныне мы оправданы кровью Христа. Однако в то же время мы принимаем все, что она говорит о тех опасностях, которые подстерегают нас на пути к небу, а также о необходимости постоянно бодрствовать в молитве, если мы хотим достичь нашей небесной цели.
Слова Павла приводятся в доказательство того, что спасение - это совершившийся факт для тех, кто не забывает об истинном Евангелии: "Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, - сила Божия" (1 Кор. 1:18). Однако в этом же Послании Павел говорит: "Напоминаю вам, братия, Евангелие, которое я благовествовал вам, которое вы и приняли, в котором и утвердились, которым и спасаетесь, если преподанное удерживаете так, как я благовествовал вам, если только не тщетно уверовали" (1 Кор. 15:1, 2).
Адам Кларк (Clarke) так комментирует этот текст: "Теперь вы находитесь в том состоянии, в котором возможно спастись, и вы на самом деле спасены от своего язычества и прошлых грехов. ...Ваше будущее спасение или возможность в конечном счете войти во славу теперь зависит от того, насколько вы будете верны благодати, которую приняли".
Таково продуманное методистское учение о спасении. Его придерживаются и адвентисты. В своем хорошо известном библейском комментарии Джемисон (Jamieson), Фоссе (Fausset) и Браун (Brown) замечают, что фразу "которым и спасены" (1 Кор. 15:2) следует читать как "которым и спасаетесь". Такого мнения придерживается и Ланж. Это согласуется с библейским образом христианина, идущего по дороге, которая временами оказывается прямой, а временами довольно извилистой: стремясь не сбиться с пути, он всегда может просить защиты у ангелов, однако до самого конца путешествия никогда нельзя быть уверенным, что искушения и опасности миновали. Воспринимая христианина именно таким образом, мы с полным правом можем сказать, что он находится в процессе спасения. Никакое чувство вины не обременяет его. Христос освободил его от этого, однако он не освобожден от возможности совершить грех, и тогда он снова окажется виновным. У него по-прежнему сохраняется возможность сбиться с прямого пути, уклонившись в ту или иную сторону.
Именно поэтому мы считаем весьма значимыми слова апостола Павла, с которыми он обращается к Тимофею: "Вникай в себя и в учение; занимайся сим постоянно: ибо, так поступая, и себя спасешь, и слушающих тебя" (1 Тим. 4:16). Мы видим, что здесь слово "спасать" Павел использует в будущем времени. Спасение станет возможным только в том случае, если Тимофей будет "постоянно" держаться избранного пути.
Кроме того, Павел говорит Тимофею: "Подвизайся добрым подвигом веры, держись вечной жизни, к которой ты и призван, и исповедал доброе исповедание перед многими свидетелями" (1 Тим. 6:12).
Обращаясь к Коринфской церкви, Павел писал: "Не знаете ли, что бегущие на ристалище бегут все, но один получает награду? Так бегите, чтобы получить. Все подвижники воздерживаются от всего: те для получения венца тленного, а мы - нетленного. И потому я бегу не так, как на неверное, бьюсь не так, чтобы только бить воздух; но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным" (1 Кор. 9:24-27).
О духовной борьбе и сражении, наполняющих жизнь христианина, адвентистам не удавалось сказать сильнее, чем в данном случае это делает Павел. Наши аргументы в немалой степени почерпнуты из этих текстов.
Кроме того, Писание полно увещеваний, призывающих христиан оставаться твердыми, чтобы не пасть и не лишиться своей награды. "Будем держаться исповедания упования неуклонно", - говорит Павел (Евр. 10:23), а чуть дальше в этой же главе призывает: "Не оставляйте упования вашего" (ст. 35).
В Книге Откровение содержится пророчество об истории христианской Церкви, которое, касаясь семи периодов или церквей, охватывает время от эпохи Христа до Второго пришествия. В конце вести каждой церкви дается обетование о небесной награде, однако особая награда обещана "побеждающему" (см. Откр. 2:7, 11, 17, 26; 3:5, 12, 21). Первую церковь (Ефес) предостерегают: "Итак, вспомни, откуда ты ниспал, и покайся, и твори прежние дела; а если не так, скоро приду к тебе и сдвину светильник твой с места его, если не покаешься" (Откр. 2:5). Таким же образом предостерегается и третья церковь (Пергам), которую призывают к покаянию: "Покайся" (ст. 16). Это же предостережение обращено и к седьмой церкви (Лаодикия) (см. Откр. 3:19). Пятую церковь (Сардис) призывают: "Только то, что имеете, держите, пока приду" (Откр. 2:25). Такой же призыв обращен и к шестой церкви (Филадельфия): "Се, гряду скоро; держи, что имеешь, дабы кто не восхитил венца твоего" (Откр. 3:11).
Разве мог библейский автор еще яснее выразить отрезвляющую истину о том, что человек, избавившийся от своих прошлых грехов и принявший имя христианина, все равно может оступиться? Обратите внимание на призыв к тем, кто еще не пал, "держать, что имеешь", чтобы не пасть и впредь.
Все это согласуется с предостережением Павла, обращенным к Коринфской церкви: "Посему, кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть" (1 Кор. 10:12). Совершенно очевидно, что в окончательном смысле слова спасение не представляет собой чего-то такого, чем христианин уже обладает, и не является таковым до тех пор, пока он не завершит своего пути и не сохранит веру до конца. "Претерпевший же до конца спасется", - сказал Христос (Мф. 24:13).
Говоря о спасении, Елена Уайт предостерегает от двух крайностей:
1. От самоуверенности, которая может заставить однажды спасенного человека считать, что теперь ему ничего не страшно и что, по меньшей мере, он сам может преодолеть всякое искушение; эта опасность и обсуждается в отрывке из книги "Наглядные уроки Христа";
2. От излишнего страха по поводу своего спасения, который рождается из осознания собственной слабости. Относительно последней крайности она пишет: "Не следует сосредоточиваться на себе и предаваться страху и тревожным мыслям относительно нашего спасения. Все это уводит нас от Источника силы. Доверьте свою жизнь Богу и уповайте на Него. Говорите и думайте об Иисусе. Ваше "я" должно раствориться в Нем. Отбросьте все сомнения и страхи. Скажите вместе с апостолом Павлом: "И уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня" (Гал. 2:20). Ищите покой в Боге. Он силен сохранить то, что вы вверили Ему. Если вы находитесь в Его руках, то все преодолеете силой Возлюбившего вас" (Е. Уайт. Путь ко Христу, с. 72). ' Наш критик занимает выгодную позицию, сводя вопрос о спасении лишь к одному его аспекту, и в этом ограниченном контексте его аргумент, на первый взгляд, выглядит библейским. Сила адвентистской позиции заключается в том, что мы целиком и без каких-либо оговорок принимаем все аспекты Божественного плана спасения человека.
Возражение 97
Адвентисты седьмого дня отвергают искупление Христа. Они обесценивают смерть Спасителя, считая, что на Голгофе Он не совершил окончательного искупления за грех.
Почти всегда те, кто критикует учение адвентистов седьмого дня, стремятся отыскать какие-либо утверждения Елены Уайт, якобы подтверждающие их обвинения. Они говорят, что делают это, поскольку все адвентисты принимают высказывания Елены Уайт относительно доктрин. Исходя из этого, мы приведем несколько отрывков из ее сочинений, чтобы показать, как мы на самом деле понимаем отношение Христа к грешнику. В своей книге "Путь ко Христу" она пишет: "Христос взял на Себя вину грешных людей и пострадал за них" (с. 31).
И в другом месте: "Христос должен быть открыт грешнику как Спаситель, умерший за грехи мира" (там же, с. 26).
Перед нами лишь два характерных высказывания; можно было бы привести много других, столь же красноречивых.
Приведенные отрывки полностью подтверждают слова Иоанна Крестителя, сказанные о Христе: "Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира" (Ин. 1:29). Кроме того, они прекрасно согласуются и с высказыванием Петра: "Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо" (1 Петр. 2:24).
Мы верим, что Своею смертью Христос принес жертву, достаточную для того, чтобы искупить грехи всего мира. Кроме того, мы верим, что, исповедуя свои грехи, мы получаем Божье прощение, и если в дальнейшем избегаем греховных поступков, Божественное прощение остается полным и окончательным. Однако в согласии с прообразом Дня искупления (см. Лев. 16) мы считаем, что однажды настанет великий и последний день, когда Бог изгладит грехи всех тех, кто "сподобится достигнуть того [небесного] века [мира]" (Лк. 20:35). Это произойдет в самом конце времени испытания, когда мы завершим весь свой путь, и небесные книги будут заполнены (что и решит нашу участь окончательно). Следовательно, великий час Божьего суда - это время для подведения окончательных итогов. Рассуждая таким образом, мы всего лишь вторим словам Христа, Который сказал: "Претерпевший же до конца спасется" (Мф. 24:13).
Отрицать искупительную жертву Христа - это одно, а верить, что окончательное избавление от грехов еще впереди, - совсем другое. Мы не отрицаем искупления, и все наше отличие от некоторых других христиан заключается в восприятии хронологического аспекта. Мы безоговорочно верим, что наши грехи прощены и целиком и полностью будут изглажены одной лишь искупительной Кровью Иисуса Христа, пролитой на Голгофе. Обсуждение временного аспекта, предполагаемого в этом Божественном действии, никоим образом не затрагивает вопроса о том, что Христос, и только Христос совершает искупление. Мы не допускаем и мысли, что по прошествии какого-то времени драгоценная искупительная Кровь нашего Спасителя хотя бы отчасти утрачивает свою силу. Однако осуществление плана спасения от греха требует и других действий Христа - уже после Голгофы, на это указывают следующие тексты: Рим. 4:25; 1 Кор.15:17; Евр. 7:25.
Тем, кто приписывает нам какие-то странные идеи только потому, что, согласно нашему убеждению, дело искупления Христом грехов человечества не столько закончилось, сколько началось на Голгофе, мы зададим несколько вопросов. Если на кресте было совершено полное и окончательное искупление всех грехов, значит, тогда все спасены? Ведь апостол Павел говорит, что "Христос за всех умер". Быть может, наши критики причисляют нас к так называемым универсалистам? Нет, ответите вы, спасутся не все. Но, быть может, тогда вы считаете, что на кресте Христос полностью искупил лишь некоторых и, следовательно, Его жертва была принесена не за весь мир, а только за какую-то его часть? Такая точка зрения была бы верой в предопределение в самой худшей форме.
Адвентисты свободны от затруднения, создаваемого такими вопросами. Мы верим, что на кресте Христос заложил основы искупления всех грешников, и, следовательно, все могут быть спасены. Однако, кроме этого, мы верим, что только "претерпевший до конца спасется". Таким образом, с одной стороны, мы избегаем ложного учения универсализма, а с другой - столь же ложной доктрины, согласно которой человек, не "претерпев до конца", обретает полное и окончательное спасение. Следовательно, если спасение человека предполагает определенные его действия "до конца" (что должно быть истинным как по отношению к самому последнему человеку, спасенному в этом мире, так и по отношению к предыдущим поколениям), тогда окончательный этап спасительной работы искупления не может быть совершен, пока этот конец не наступит.
Возражение 98
Адвентисты седьмого дня делают сатану своим спасителем, носителем греха, а также посредником и заместителем.
Вместе со всеми протестантами мы верим, что, кроме имени Иисуса Христа, нет никакого иного имени под небом, каким мы могли бы спастись. Мы верим в это без каких-либо оговорок. О сатане речь пойдет только тогда, когда план спасения завершится, а благодаря искупительной работе Христа праведники будут спасены для вечности. С большей или меньшей степенью точности наше понимание того, каким образом сатана связан с нашими грехами, можно проиллюстрировать на следующем примере.
Представьте, что каких-то людей арестовали, допросили и выяснили, что они совершили определенные нарушения. Согласно приговору суда, им надо заплатить крупный штраф, но их положение совершенно безнадежно, потому что у них нет и гроша. Внезапно отчаяние сменяется радостью: какой-то богатый филантроп решил этот штраф заплатить. Они соглашаются и оказываются на свободе. Кажется, что все улажено, однако на самом деле это не так: продолжая расследование, суд выясняет, что какой-то дьявольски хитрый человек оказал влияние на этих бедных людей и увлек их на путь преступлений. Его ловят, и суд выносит приговор. Ему тоже надо заплатить большой штраф, причем гораздо больший, чем тот, от которого милосердный филантроп освободил упомянутых бедняков, поскольку суд решает, что этот злодей виновен вдвойне.
Мы все согласны, что суд поступил правильно. Никому и в голову не придет считать вопрос закрытым в силу
того, что нарушителей освободили. И поскольку подстрекателю придется понести наказание за преступления тех, чей штраф был погашен, никто не заподозрит этого богатого и щедрого человека в нечистых намерениях. Наказание, которое было определено провинившимся людям, полностью погашено упомянутым даром, и тем не менее злодей должен быть наказан за те же самые преступления, потому что именно он их задумал.
Быть может, аналогия не совсем удачна, но в общих, хотя и смутных чертах становится ясно, как мы воспринимаем отношение сатаны к нашим грехам. Мы виновны перед Богом. У нас нет ничего, положение наше безнадежно, но Христос заплатил сумму, необходимую для нашего освобождения, - заплатил не серебром или золотом, а Своей драгоценной Кровью. В нашем примере Он выступает как филантроп. Штраф за наши грехи полностью оплачен, потому что Его дара вполне хватает для этого. Он целиком и полностью искупает нас.
Однако небесный суд решает, что настоящим зачинщиком всякого греха является главный злодей, сатана, причем все началось еще в тот день, когда он соблазнил Еву. Его привлекают к суду и не только обвиняют в совершенных им грехах, но и требуют нести ответственность за грехи тех, кого уже простили. Представьте себе, что ваш адвокат, добившись прощения, обратился бы к прокурору с просьбой продолжить дело против вашего врага и заставить его держать ответ за тяготы и беды, которые претерпели ныне прощенные и спасенные грешники.
Таким образом, мы ни в каком смысле не считаем сатану спасителем от греха. В своем учении мы самым решительным образом подчеркиваем, что он и есть его инициатор. Мы уверены, что сатане, изначальному зачинщику всякого греха, предстоит пострадать на последнем Божьем суде.
Возражение 99
Адвентисты седьмого дня осуществляют активную миссионерскую программу, наверное, шире всех других религиозных конфессий. Однако зачем навязывать христианскую религию народам других стран? Зачем мешать им жить так, как они хотят?
Строго говоря, данное возражение адресовано не только адвентистам, и поэтому, отвечая, будем защищать христианскую миссионерскую деятельность в целом. Суть обвинения сводится к тому, что миссионер навязывает свою религию народам других стран. Слово "навязывать" предполагает какое-то принудительное действие. Существует множество примеров того, каким образом цивилизованные нации навязывают язычникам торговые и деловые соглашения. По сути дела, взаимоотношения развитых государств с языческими странами в основном обусловлены применением силы, поэтому слово "навязывать" является неуместным.
И тем не менее в области миссионерской деятельности мы обнаруживаем радостное исключение из мрачной политики навязывания своих учений. История миссионерского движения - это история того, как люди в одиночку, без какой-либо государственной помощи и обычно даже без моральной поддержки со стороны всей Церкви (потому что слишком часто христианская Церковь без энтузиазма относится к своей миссионерской программе) отправляются в дальний путь. Их влечет только книга и то, что в ней содержится. Не имея никаких возможностей принуждать язычников к принятию новой веры, миссионеры довольно часто вынуждены опасаться за свою жизнь и нередко жертвовать ею.
Христианский миссионер отправляется в путь не для того, чтобы заставить язычников принять новые взгляды, но для того, чтобы, по словам Павла, "вразумить всякого человека". Влекомый любовью Христа, он приходит к людям как Его посланник и умоляет всех примириться с Богом. Он стремится разделить с людьми свою веру и надежду, а также новую жизнь, обретенную им самим. Он похож на человека, который, найдя большое богатство, чувствует, что не может оставить его только себе, но должен поделиться с другими. Миссионер - это тот, кто, освободившись от вины за грех и получив Божественное обетование вечной жизни, чувствует непреодолимое желание рассказать историю прощения другим людям, чтобы и они могли возродиться заново.
Миссионер - это тот, кто, услышав прекрасную историю о том, что Христос умер, воскрес и теперь сидит одесную Бога, чтобы ходатайствовать за нас, всем своим сердцем стремится поделиться с другими этой вестью, исполненной великой славы. Он отправляется в путь не для того, чтобы навязывать какие-то чуждые представления язычникам, но для того, чтобы нести Благую весть о спасении, которая нигде не может оказаться чуждой. Евангелие имеет дело с грехом, а грех - мировая болезнь.
Остается только ожидать, что провозглашение такой вести будет потрясать сами основы многих социальных и государственных институтов и обычаев языческих стран. Есть сила, которая идет рядом с Евангелием, и даже сопутствует силе Божьей.
Если бы проповедь Евангелия не сопровождалась никакой благотворной переменой жизни, у скептика был бы самый сильный аргумент в пользу того, что Евангелие - безжизненная теория. Но эти перемены наилучшим образом доказывают жизненную силу и значимость вести, которую проповедуют миссионеры.
Однако сегодня, как никогда ранее, становится актуальна миссионерская деятельность. После двух мировых войн почти все человечество исполнено подозрения, ненависти и зависти. Мир разрушается под воздействием этих злых сил.
Сегодня крайне важно проявлять взаимное доверие и понимание, чувство братской дружбы и родства. Это единственное цементирующее средство, которое может удержать шаткое здание цивилизации от полного разрушения.
Но откуда его взять? Такое средство пыталась отыскать Лига Наций, но все закончилось провалом, а что касается Организации Объединенных Наций, то, похоже, что у нее дела обстоят не лучше. Этим таинственным цементирующим средством не владеют ни крупные вооруженные силы, ни огромная регулярная армия. Но дайте христианскому миссионеру возможность проповедовать в любом уголке мира и посмотрите, что произойдет. Мужчины и женщины начинают называть друг друга "братом" и "сестрой" в Иисусе Христе. Других христиан, живущих на далекой родине этого миссионера, они воспринимают как братьев и сестер в Господе, однако вы не можете думать о ком-то как о своем брате и в то же время относиться к нему с подозрением.
Да, так называемые христианские государства воюют с другими такими же государствами, однако этот печальный факт не оспаривает истинности всего вышеизложенного. Мы не говорим о так называемом христианстве, но говорим о подлинном исповедании. Христос сказал: "По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою" (Ин. 13:35). Настоящее христианство проявляется в настоящей любви к другим людям, и где-нибудь в далекой стране миссионер, даруя людям любовь и наставление, смягчает человеческие сердца.
Таким образом, в мире, над которым уже нависла реальная угроза третьей мировой войны, христианский миссионер возвышается как великий апостол мира. Никогда еще потребность в христианских миссионерах не была так велика. Мы рады, что наш критик видит, как адвентисты седьмого дня возглавляют ряды миссионеров. Рассылая миссионеров, мы верим, что исполняем волю Бога, потому что наш Господь повелел Своим ученикам: "Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари" (Мк.16:15).
Возражение 100
Если ряды адвентистов седьмого дня покидает такое большое количество людей, значит, в самом учении что-то неверно.
Впервые подобное обвинение было предъявлено нам около 1890-го года, человеком, который покинул Церковь адвентистов седьмого дня: по крайней мере, наши критики дословно приводят его довод. Они, вероятно, не знают, что в ту раннюю эпоху вместе с другими этот человек уверенно предсказывал, что довольно скоро адвентистская Церковь распадется! Ниже мы приводим список ее членов во всем мире на 1890-й год и последующие десятилетия010 :
1890 - 29 711
1900 - 75 767
1910 - 104 526
1920 - 185 450
1930 - 314 253
1940 - 504 752
1950 - 756812
Да, есть люди, которые покидают адвентистскую Церковь. Откуда об этом знает наш критик? Он знает об этом, потому что мы публикуем наши статистические отчеты. Во всех церквах есть информационные издания, в которых указывается количество людей, совершивших отступничество. Однако мы никогда не слышали, чтобы какой-нибудь христианин сомневался в правильности самого учения из-за того, что так много людей покидает различные христианские Церкви. Очень многие скажут, что когда-то они были членами той или иной Церкви (включая и ту, к которой принадлежит наш критик), но потом оставили ее.
Во всем этом нет ничего странного или нового. Именно об отступничестве идет речь в притче о сеятеле, рассказанной Христом (см. Мф.13:18-23). Эта притча заранее предупреждает: из принявших Слово сохранится только часть.
Говоря о том, что единоверцы оставили его в момент испытания, Павел писал Тимофею: "При первом моем ответе никого не было со мною, но все меня оставили. Да не вменится им!" (2 Тим. 4:16). В этом же послании он сообщает: "Ты знаешь, что все Асийские оставили меня; в числе их Фигелл и Ермоген" (2 Тим. 1:15). Остается только услышать, как какой-нибудь христианин начнет рассуждать о том, что в самом "учении", которое проповедовал Павел, "что-то неверно".
Да, от адвентистского движения отходили и будут отходить, однако тех, кто смотрит на него беспристрастно, впечатляет не то, что кто-то его покидает, а то, что очень многие остаются, хотя принадлежность к этому движению требует, чтобы его члены жили согласно высоким и твердым нравственным нормам, а также предполагает, что им всегда придется сталкиваться с экономическими трудностями, связанными с запретом работать в субботу. Сторонние наблюдатели часто говорят нам, что мы могли бы завоевать и удержать гораздо больше человек, если бы не призывали воздерживаться от спиртных напитков, табака, посещения театров и всего другого, что, как мы считаем, противоречит библейским нормам. Однако если мы снизим наши требования, то само наше существование не будет иметь смысла. Мы глубоко и смиренно верим, что нам предназначено призывать людей к соблюдению высочайших норм, предписанных Небом, и показывать людям, что благодаря
Божьей силе они могут привести свою жизнь в соответствие с этими нормами, подготовившись к тому дню, когда всем придется встретиться лицом к лицу с Богом.
Стараясь придать своему аргументу еще большую силу, наш критик публикует несколько писем от бывших адвентистов, которые покинули эту Церковь потому, что больше не принимают взглядов Елены Уайт или ее истолкований различных аспектов вероучения. Однако разве это доказывает, что сама наша деноминация или взгляды Елены Уайт оказались ложными? Тот факт, что Дух пророчества обычно имеет отношение к Церкви, явствует из Писания (см. возражение 108). При изучении Писания также становится очевидно, что некоторые, отказываясь принимать пророческое наставление, в то же время с доверием воспринимают книги древних пророков. Но и во времена Христа иудеи отвергали Его, хотя горячо клялись, что верят в написанное Моисеем!
010 После 1950 года чисяенность Церкви АСД увеличивалась следующим образом:
1960 - 1245125
1970 - 2051864
1980 - 3480518
1990 - 6694880
2000 - 11687229
Возражение 101
Когда адвентистские служители идут в народ со своими проповедями, они первое время скрывают свою конфессиональную принадлежность. Таким образом они надеются привлечь тех, кто никогда не пришел бы к ним, зная о подлинных организаторах встречи. По сути дела, это форма обмана. Если, начиная свою деятельность в обществе, религиозная конфессия боится открыть свое лицо, значит, с ней что-то неладно.
Такое обвинение звучало бы убедительнее, если бы этот вопрос не возникал на страницах Библии. Среди поразительных фактов, содержащихся в Евангелии, есть и такой: Христос по разным причинам предпочитал скрывать Свое истинное лицо. В качестве примеров приведем несколько отрывков.
"И говорит ему Иисус: смотри, никому не сказывай, но пойди, покажи себя священнику и принеси дар, какой повелел Моисей, во свидетельство им" (Мф. 8:4).
"И открылись глаза их; и Иисус строго сказал им: смотрите, чтобы никто не узнал" (Мф. 9:30).
"Тогда [Иисус] запретил ученикам Своим, чтобы никому не сказывали, что Он есть Иисус Христос" (Мф. 16:20).
Быть может, какой-нибудь благочестивый христианин выразит опасение и сомнение относительно служения Христа или заявит, что в течение какого-то времени Христос скрывал Свое подлинное лицо лишь потому, что испытывал чувство стыда или страха. Однако с самого начала приведенные тексты по меньшей мере доказывают одно:
сокрытие своей истинной сущности вовсе не означает, что это вызвано стыдом или страхом. Для такого поведения могут быть вполне достойные и разумные причины.
По поводу третьего из приведенных отрывков хорошо заметил Адам Кларк (Clarke): "Для Него [Христа] еще не настало время проявить Себя полностью, и Он хотел избежать злобы иудеев и зависти римлян, которые могли бы возникнуть, если бы Он позволил Своим ученикам говорить о Нем как о Спасителе гибнущего мира. Он предпочитает подождать до тех пор, пока Его воскресение и вознесение в самом ярком свете представят эту истину как совершенно неопровержимую".
Мы думаем, что с таким объяснением согласятся почти все богословы. По-видимому, Христос не сумел бы выполнить Свою задачу, если бы сразу позволил говорить о Себе как о Мессии, потому что "злоба" и "зависть" ослепляют людей и не дают им увидеть истину.
Последователи Христа могут с полным правом обращаться к Нему как к Наставнику во всех вопросах, в том числе и в вопросе наилучшего возвещения истины о Его Втором пришествии на эту землю. Никто не станет спорить, что на протяжении почти всей истории адвентистской Церкви само слово "адвентист" почти у всех вызывало в уме следующую картину: сбитые с толку фанатики, облачившись для вознесения, сидят на крышах, ожидая, когда разверзнутся небеса. История с одеждами для вознесения стала частью американского фольклора и прочно вошла в разные энциклопедии. Между тем, эта история - всего лишь часть той фантастической картины, которая предстает перед многими, стоит им услышать слово "адвентист".
Данная история - миф, и таким же мифом являются 99% всех сходных историй (что теперь доказано), однако это не мешает людям верить в них. Конечный результат заключается в том, что многие смотрят на адвентистов седьмого дня сквозь обманчивый туман, наполняющий эти клеветнические по своей сути выдумки. В истории религии нет ничего нового: достаточно взглянуть на ранний период существования квакеров и баптистов.
Таким образом, любому разумному человеку нетрудно понять, почему в прошлом адвентистские служители стремились к тому, чтобы на первых порах их воспринимали просто как христианских проповедников, а о своей принадлежности к Церкви адвентистов сообщали позднее. В конце концов мы прежде всего хотим быть христианскими проповедниками о правде, а преуспев в этом, надеемся утвердить в сознании людей актуальную весть из библейского пророчества, которую, пользуясь словами апостола Петра, можно назвать "настоящей истиной" для последних дней земной истории.
Нет никакого сомнения в том, что, если бы в прошлом адвентисты сразу заявляли, кто они такие, им не удалось бы завоевать большую аудиторию, по крайней мере, в некоторых городах. Однако мы считаем, что это доказывает не столько слабость адвентистского движения, сколько силу ложных представлений, порожденных причудливыми мифами. Другая особенность заключается в том, что многие, посетив адвентистские собрания, открыто признают, что изменили свое представление о нас, и рады, что лишь впоследствии узнали, кто проводит эти собрания.
В последние годы информация о нашей деятельности стала гораздо более объективной, в результате во многих местах прежняя искаженная картина меняется в лучшую сторону. И тогда мы с самого начала сообщаем о том, что то или иное общественное собрание проводится адвентистами. Нам нравится поступать так, и мы надеемся, что вскоре сможем делать это повсюду. Мы не стыдимся адвентизма, мы совершенно далеки от этого чувства. Одна потенциальная покупательница спросила нашего книгоношу, к какой Церкви он принадлежит. "Не хочу хвастаться, - ответил он, - но я адвентист седьмого дня". Да, мы не хотим хвастаться, мы просто сообщаем миру весть, которая, как мы убеждены, должна быть возвещена в это время. Порой, для того чтобы собрать аудиторию на начальном этапе, мы вынуждены первое время не акцентировать внимание на своей конфессиональной принадлежности, но это временная мера, а затем мы в полный голос заявляем: мы - адвентисты. Тогда те, кто побывал у нас, могли бы уже не приходить, однако обычно люди остаются с нами!
Познакомившись с сочинениями многих критиков адвентизма, понимаешь, что именно они нередко способствуют распространению искаженных представлений об адвентистах, которых неизменно упрекают (как бы окончательно доказывая свою правоту) в том, что иногда, начиная серию евангельских проповедей, мы сразу не говорим, кто мы такие. Если они действительно помогут нам полностью развеять те клеветнические мифы, которые в сознании людей часто соединены с именем "адвентист", мы будем просто счастливы каждую нашу встречу открывать сообщением о том, что ее проводят адвентисты! Пока же в определенных случаях и при определенных обстоятельствах мы вынуждены следовать тому примеру, который дал нам наш Господь, наставляя Своих учеников.
Возражение 102
Адвентисты седьмого дня фанатично насаждают санитарную реформу и вегетарианство и тем самым ограничивают свободу христиан. По сути дела, своими взглядами на вопросы питания они навлекают на себя осуждение Библии (см. Рим. 14:2; 1 Тим. 4:3).
Когда это обвинение было предъявлено впервые, казалось, что оно отчасти обоснованно, и мы были вынуждены отвечать на него. Однако сегодня, после многих лет медицинских исследований, это обвинение вместо нас опровергают ученые, и обычно, касаясь наших взглядов на спиртные напитки, табак, чай, кофе и т. д., слово "фанатичный" заменяют словами "здоровый" и "научный". То, что обычно называется "пищей", в большей или меньшей степени вредно для тела считают адвентисты и настаивают, что такой "пищи" в нашем рационе не должно быть. Павел спрашивает: "Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои?" (1 Кор. 6:19) и добавляет: "Ибо вы куплены дорогою ценою. Посему прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божий" (6:20).
Употребляя пищу и напитки, которые неизбежно наносят вред здоровью, христианин не вправе утверждать, что исполняет величественную заповедь "прославления Бога и в телах ваших". Библия заявляет, что если кто разорит "храм Божий", того покарает Бог (1 Кор. 3:17).
Своими привычками и обычаями мы должны содействовать усилиям Бога сформировать в нас совершенный христианский характер. Известно, что, употребляя здоровую пищу и напитки, мы во многом способствуем формированию доброго нрава и крепкого телосложения. Но справедливо и обратное.
Апостол Петр ясно показывает, что между пищей и святостью существует прямая связь. Призывая к святости во всех своих поступках, он имеет в виду ветхозаветный текст, в котором говорится о Божьем осуждении тех, кто употребляет нечистую пищу (см. 1 Петр. 1:15, 16; Лев. 11:44-47).
Однако могут спросить: разве Библия не разрешает употреблять некоторые виды мяса, признанные "чистыми"? Да, разрешает, но позвольте, в свою очередь, задать такой вопрос: что бы вы подумали о человеке, который, угождая своему вкусу, стал бы употреблять в пищу какое-нибудь вредоносное растение и, оправдывая свой опасный рацион, стал бы ссылаться на Библию, где сказано, что можно есть всякую траву? (См. Быт. 1:29.) Вы, наверное, ответите, что Книгу Бытие следует читать, помня о том, что в результате проклятия, нависшего над миром, все творение постоянно подвергалось процессу вырождения. Так же обстоят дела и с употреблением в пищу того, что когда-то в Писании было определено как "чистое" мясо. Более того, известно, что мясная пища не входила в изначальный рацион человека (см. Быт. 1:29).
Однако, признавая, что во всех вопросах, на которые не содержится ясного ответа в Писании, каждый человек должен руководствоваться собственной совестью, адвентисты седьмого дня не превращают употребление "чистого" мяса в своего рода критерий принадлежности к Церкви, но призывают ее членов самым тщательным образом изучить вопрос питания в свете Писания и научных открытий, чтобы ни в чем не "осквернить храма Божия". Помня о том, что "Царствие Божие не пища и питие" (Рим. 14:17), мы тем не менее постоянно не должны забывать и богодухновенную заповедь, которая гласит: "Итак, едите ли, пьете ли или иное что делаете, все делайте в славу Божию" (1Кор.10:31).
Желая последовать этому и другим подобным призывам, адвентисты, вопреки прихотям плотского аппетита, стали сдержаннее относиться к еде и питью. Мы считаем, что тем самым легче сумеем "удаляться от плотских похотей, восстающих на душу" (1 Петр. 2:11), беря пример с Павла, который сказал: "Усмиряю и порабощаю тело мое" (1 Кор. 9:27).
В приведенном нами возражении упоминается отрывок из Послания к Римлянам, который в контексте выглядит так: "Немощного в вере принимайте без споров о мнениях. Ибо иной уверен, что можно есть все, а немощный ест овощи. Кто ест, не уничижай того, кто не ест; и кто не ест, не осуждай того, кто ест, потому что Бог принял его. Кто ты, осуждающий чужого раба? Перед своим Господом стоит он и падает. И будет восставлен, ибо силен Бог восставить его. Иной отличает день от дня, а другой судит о всяком те равно. Всякий поступай по удостоверению своего ума" (Рим.14:1-5).
Ранее (см. Возражение 36) мы обсуждали этот отрывок в связи с вопросом о святых днях. Мы пришли к выводу, что Павел рассматривает иудейские праздники и ограничения в еде и питье, хотя сам вопрос о еде и питье не обсуждается. Иудейский церемониал включал в себя и определенный режим питания. Существовали, например, дни, когда следовало поститься. Легко предположить, что, приняв христианство, некоторые иудеи по-прежнему чувствовали потребность чтить такие дни и, следовательно, воздерживаться от пищи или исполнять прочие, связанные с ними, церемониальные требования. В Послании к Колоссянам Павел пишет: "Итак, никто да не осуждает вас за пищу, или питие, или за какой-нибудь праздник, или новомесячие, или субботу" (Кол. 2:16). В данном случае Павел не затрагивает конкретных вопросов о том, что надо есть и пить: он стремится лишь освободить христиан от ограничений, обусловленных церемониальными требованиями, или ложной уверенности в том, что можно обрести спасение благодаря определенному питанию.
Различные исследователи считают, что евреи, рассеянные за пределы своей земли, оказавшиеся в Риме, не могли быть уверены в том, что продукты, которые им приходится покупать, отвечают иудейским нормам и являются чистыми; даже "чистое" мясо не могло быть чистым в церемониальном отношении. Учитывая это, некоторые иудеи просто отказывались от употребления мяса вообще.
Кроме того, в языческих городах Римской империи нередко случалось так, что сначала какое-то мясо посвящали идолам в качестве жертвоприношения, а затем продавали на рынке. Именно об этом и говорит Павел, обращаясь к Коринфской церкви. Одни христиане не могли есть такое мясо, не испытывая угрызений совести, другие же не были столь щепетильны. Это заставило Павла дать такой же совет, какой он дает и в 14-й главе Послания к Римлянам, призывая снисходительно относиться друг к другу (см. 1 Кор. 8). Некоторые комментаторы считают, что упомянутая 8-я глава, по сути дела, представляет собой истолкование отрывка из Послания к Римлянам (Рим. 14:1-5).
Как упомянутый отрывок соотносится с учением адвентистов о здоровье в свете всего сказанного? Различие между ними таково, каково различие между церемониальными и диетическими соображениями относительно употребления некоторых видов пищи.
А теперь обратимся к отрывку из Первого послания к Тимофею (1 Тим. 4:1). Прочитаем его в контексте: "Дух же ясно говорит, что в последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам-обольстителям и учениям бесовским, через лицемерие лжесловесников, сожженных в совести своей, запрещающих вступать в брак и употреблять в пищу то, что Бог сотворил, дабы верные и познавшие истину вкушали с благодарением. Ибо всякое творение Божие хорошо, и ничто не предосудительно, если принимается с благодарением, потому что освящается словом Божиим и молитвою" (1 Тим. 4:1-5).
Исследователи Библии уверены, что прежде всего этот отрывок относится к гностическим и сходным с ними ересям, которые в ту пору уже начали формироваться. Многие протестантские ученые считают, что в более глубоком смысле он находит свое исполнение в Римско-католической церкви. Доказательство в пользу такой точки зрения выглядит вполне обосновано и убедительно.
Согласно гностикам, учения которых довольно рано пустили глубокие корни в христианской Церкви, материя - явное зло, и пища, которую мы едим, была сотворена не Богом, а низшим божеством. Брак они тоже считали злом. Манихеи, представлявшие собой другую еретическую секту, утверждали, что вино истекает из крови и желчи дьявола (см. комментарий Ланжа (Lange) на 1 Тим. 4:1).
Позднее Римско-католическая церковь, которую, как замечает Гарнак, гностицизм наполовину победил, утвердила догмат о безбрачии духовенства и запретила есть мясо в определенные периоды.
Павел вполне мог предостерегать против такой ереси. Воздерживаться от определенных видов мяса и питья на основании доводов, предложенных гностиками и другими сектами, значило бы самим своим образом жизни одобрять их лжеучения. Ни мы, ни наш критик не могли бы, например, пропагандировать воздержание от вина на основании аргументов, изложенных этими отступниками. Однако, разоблачая доводы гностиков и манихеев, наш критик не стал бы больше верить в пользу воздержания и, быть может, реформы питания.
Также обстоит дело и с нами: мы согласны с Павлом, когда он разоблачает ереси, описанные в приведенном отрывке из Послания к Тимофею (1 Тим. 4:1-4), но в то же время считаем, что было бы неплохо из соображений правильного питания отказаться от некоторых видов пищи и питья.
В заключение хотелось бы заметить, что словом "мясо" в данном отрывке переведено греческое слово "broma" - "пища". В старинной английской фразе "подсядем к мясу" слово "мясо" просто означает пищу. Следовательно, в данном случае Павел говорит не о том, надо или не надо питаться мясом: он стремится предостеречь против еретических доктрин, призывающих христиан "воздерживаться" от различных видов "пищи", причем не в силу каких-либо здравых диетических соображений, а на основании ложных философских языческих доводов. Мы считаем, что если бы Павел воскрес сегодня, он бы очень удивился, увидев, что его предостережение против сформировавшейся в ту далекую эпоху гностической ереси истолковывается применительно ко взглядам на питание, отстаиваемым адвентистами седьмого дня, живущими в XX веке.
Возражение 103
Адвентисты седьмого дня занимаются прозелитизмом.
Здесь мы признаем себя "виновными", потому что в словаре сказано, что заниматься прозелитизмом - значит "склонять к другому мнению, верованию, секте или партии", а именно этим мы и занимаемся. Христос Сам повелел нам делать это, сказав: "Итак, идите, научите все народы, крестя их" (Мф. 28:19).
Прозелитизмом занимались Петр, Иаков, Иоанн, великий благовестник Павел, и мы следуем за ними, продолжая начатую ими работу. Тем, кто формально верил в Бога, апостолы проповедовали, что Мессия, о Котором говорится в Ветхом Завете, уже пришел. Язычников они призывали "обратиться к Богу от идолов, чтобы служить Богу живому и истинному" (1Фес.1:9). Совершая данную Богом задачу прозелитизма, они отправлялись в самые отдаленные уголки земли.
Так поступаем и мы. Формально верующему мы проповедуем о том, что Христос, о Котором говорится в Ветхом и Новом Заветах, Тот Христос, Который однажды пришел, чтобы умереть за наши грехи, скоро снова придет на эту землю. Язычников мы призываем оставить своих идолов, обратиться к истинному Богу и готовиться к скорому пришествию Его Сына с небес.
Всюду мы встречаем людей, которые исповедуют небиблейскую веру о грядущих великих событиях и не поклоняются Творцу неба и земли в субботу так, как Он заповедовал это делать (см. Исх. 20:8-11; Откр.14:6, 7). Если мы верны Богу, нам надо использовать любую возможность для того, чтобы отвратить людей от ложных верований, то есть обратить их в истинную веру. Поступая иначе, мы не исполняем своего долга перед Небом. В каком состоянии находился бы мир сегодня, если бы в свое время Лютер, Кальвин и другие реформаторы в своих проповедях не призывали людей оставить прежние взгляды на религию, то есть не занимались бы прозелитизмом? Наша задача заключается в том, чтобы завершить дело, начатое этими реформаторами, и мы с радостью следуем их примеру и используем их методы.
Возражение 104
Противостоя принятию законов о соблюдении воскресного дня, адвентисты показывают, что их совершенно не заботит потребность трудящегося человека в отдыхе, а также тот факт, что миллионы людей поступают неблагочестиво и не посвящают Богу ни одного дня в неделю. Складывается впечатление, что их больше волнует не стремление поддержать рабочего человека, не нравственный подъем страны, а желание оградить себя от преследований.
Один из очевидных фактов, касающихся нашей деноминации, заключается в том, что она состоит не из богатых людей, а из рабочих! Тем не менее все мы против законов о соблюдении воскресенья!
Второй вполне очевидный факт заключается в том, что мы вовсе не безразличны к нравственному состоянию мира. В нашей литературе с горечью отмечается плачевное состояние нравственности и неблагочестивость людей. Различие между нами и сторонниками закона о воскресенье не в нашей близорукости, а в тех методах, которые, как мы считаем, надо использовать, чтобы исцелить человека от болезни безбожия. Кто-то надеется привести людей в Божье Царство через ворота политики, надеется, что наши законодатели спасут нас от гибели. Мы же молим об обетованном Втором пришествии Христа, Который спасет благочестивых от этого злого мира, и ожидая Его скорого пришествия, со всей серьезностью стремимся своей проповедью Евангелия привести человека к Богу.
Третий факт, который вам вскоре станет очевидным, заключается в том, что наше противостояние закону о соблюдении воскресенья вызвано отнюдь не эгоистическим желанием спасти себя от возможного преследования. Конечно же, нельзя усматривать эгоистичный умысел в действиях того, кто, желая спастись от преследования, ссылается на свои конституционные права. Даже великий апостол Павел неоднократно ссылался на свое римское гражданство, чтобы спастись от жестокости бывших братьев. Наша позиция объясняется несколькими причинами.
1. Изучая пророчество, мы видим, что приближается день, когда снова поднимет голову религиозная нетерпимость, характерная для темного средневековья, и в последние часы мировой истории сформируется мощный религиозно-политический союз, стремящийся к власти над совестью человека. Мы верим, что наш долг заключается в том, чтобы предостеречь людей и призвать их к нравственному сопротивлению. По существу, у нас нет иного выхода, учитывая тот факт, что Христос устами Иоанна повелел нам протестовать против этого движения, раскрывая людям пагубный замысел.
2. С этой предостерегающей вестью, которую нам заповедано провозглашать, тесно связано повеление возвещать всему миру великую весть о субботе: вряд ли найдется более благоприятный случай особым образом возгласить об истинной субботе, чем сейчас, когда весь мир пытаются заставить поддерживать ложную? В этом смысле наше противостояние закону о соблюдении воскресного дня из негативного перерастает в позитивное. Мы просто используем возросший интерес к законам о соблюдении воскресенья, для того чтобы еще ярче провозгласить весть об истинной субботе. Когда начинается время скорби, Божий народ должен выступить вперед, чтобы полнее и убедительнее, чем раньше, проповедовать учение о субботе. Волнения, начавшиеся в связи с воскресным законодательством, наглядно показывают, каким образом человеческий гнев можно использовать во славу Божью, или, говоря нейтральнее, как напор заблуждающихся ревнителей можно использовать для достижения благой цели.
В результате широкой кампании, которую в последние годы реформисты вели в печати и других средствах массовой информации, людей, познакомившихся с подлинными фактами, касающихся субботы, вероятно, стало больше, чем когда-либо прежде. Шумиха, поднятая сторонниками воскресного дня, привела к тому, что редакторы газет и журналов охотно печатали материалы, отражающие другую точку зрения. Мы самым прискорбным образом пренебрегли бы своими обязанностями, если бы не воспользовались представившимися возможностями.
3. Мы верим, что среди сторонников законов о воскресном дне много искренних и серьезных людей. В сущности, мы готовы даже допустить, что все они, в соответствии со своим пониманием Евангелия, стремятся приблизить Божье Царство. Однако их искренность не оправдывает их ошибок. Если намеченная ими программа будет выполнена и тяжелая рука закона окажет им поддержку, они станут гонителями.
Нельзя представить более трагическую судьбу, чем судьба человека, который, ослепленный ложным рвением во имя Божье, в конце концов превращается в гонителя тех, кто стремится проповедовать Евангелие. Христос предсказал наступление такого времени, когда "всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу". Это Божье предсказание исполнилось в средние века и, быть может, снова сбудется в последние дни. По сути дела, перед самым концом все разделятся на две группы: гонителей и гонимых, то есть тех, кто оказывает поддержку великому религиозно-политическому союзу, и тех, кто, занимая противоположную позицию, даже не имеет права продавать и покупать. Выступая против законов о соблюдении воскресенья, мы прежде всего стремимся не себя избавить от гонений, а помешать другим стать гонителями. Вся наша литература направлена на то, чтобы показать реформистам всю порочность пути, который они выбрали, и делать это надо всегда в духе милосердия и христианской любви, критикуя не людей, а их принципы.
4. Писание недвусмысленно возвещает, что мы должны быть добропорядочными гражданами, искренне и горячо поддерживающими свое государство (см. Рим. 13:1-7; Мф. 22:16-21). Именно в этом заключается основная причина нашего протеста против тех, кто стремится способствовать союзу Церкви и государства. Зная из истории и пророчества, что такой союз лишь вредит гражданам и уничтожает свободы, признанные в стране, мы наверняка не исполнили бы во всей полноте Божественное повеление оказывать поддержку правительству, если бы не возвысили голос против этой грозной опасности. По-настоящему верный гражданин - это тот, у кого хватает нравственного мужества поднять тревогу и сопротивляться мнению большинства, когда его многочисленные противники осуществляют программу, которая на первый взгляд кажется благотворной. Человек, поднявший тревогу, никоим образом не нарушает принцип отделения Церкви от государства, - напротив, он обращает внимание остальных на то, что это жизненно важный принцип и впредь его не следует нарушать. 5. И наконец, мы выступаем против законодательства о воскресном дне, потому что нам хотелось бы защитить христианство от неправильного представления о нем, которое, несомненно, распространится, если предполагаемый религиозный закон без какого-либо противодействия вступит в силу. Одно из самых больших препятствий в работе проповедника заключается в следующем: человек с улицы испытывает ощущение, будто Церковь - это некая организация, стремящаяся навязать свои взгляды. Для этого, конечно, есть исторические причины, и когда обычный человек, не посещающий церковь, видит, как современные воинствующие церковные лидеры стремятся использовать силу государства, антипатия по отношению к Церкви только обостряется. Мы стремимся защитить христианскую религию от такого грубого и неверного ее понимания. Мы предали бы нашего Господа, если бы не использовали любую возможность, чтобы показать человеку, что Евангелие Иисуса Христа - не евангелие силы и что Он поручил Своим ученикам звать или направлять людей к вере в Него, но не тащить силой. С такой же убежденностью стали бы препятствовать любой попытке с помощью закона установить празднование еженедельной субботы.
Возражение 105
Противоборствуя законам о соблюдении воскресного дня, адвентисты седьмого дня показывают, что они связаны с неблагонадежными элементами общества.
Если два человека или две организации чему-то противятся, из этого вовсе не следует, что мотивы их сопротивления одинаковы. Нередко случается, что между ними нет ничего общего. Один человек может противиться неконтролируемой иммиграции, искренне считая, что только ограничения на въезд будут сдерживать проникновение в страну нежелательных элементов, другой полностью с ним согласен, однако руководствуется эгоистическими соображениями, потому что не хочет, чтобы в сфере занятости создавалась какая-либо конкуренция, и боится, что не сможет требовать желательной для него оплаты за свою работу. Сколь различны мотивы, двигающие этими людьми! И тем не менее оба находятся в одном и том же лагере - лагере противоборства неограниченному въезду.
Другой пример: одни приветствуют неограниченный въезд, желая, чтобы люди, не нашедшие себе места в Европе, получили шанс в США, другие (например, не слишком щепетильные работодатели) тоже поддерживают иммиграцию, зная, что в результате на их предприятиях появится дешевая рабочая сила. В одном лагере оказываются гуманисты и жаждущие наживы. Странно? Нет, поскольку это весьма распространенное явление. Станем ли мы обвинять их в том, что они связаны между собой? Не станем, если, конечно, готовы отвечать за свои формулировки и логику рассуждения.
Так же обстоят дела и с попытками принятия закона о соблюдении воскресного дня. Мы противостоим этому, считая подобные проявления нарушением принципов религиозной свободы. Что касается людей с сомнительной репутацией, выступающих против введения подобных законов, то такая их реакция обусловлена тем, что принятие таких законов лишает их самого прибыльного для бизнеса дня. Между нами нет ничего общего. Проводя границу между адвентистами и этими людьми, мы тем не менее не считаем, что, кроме нас, все остальные противники данных законов имеют сомнительную репутацию. Многие граждане могут противостоять им по самым разным, вполне обоснованным причинам.
Позиция адвентистов седьмого дня состоит в том, что если какой-либо бизнес или учреждение по своему роду занятий достаточно сомнительны, что их деятельность прекращать на один день вполне оправдано, то такая деятельность не должна иметь место и во все остальные дни недели. Таким образом, мы в семь раз активнее противостоим этим проявлениям зла, чем самый ревностный сторонник закона о воскресенье со своим призывом прекращать недостойную деятельность один день в неделю.
Возьмите, например, нашу энергичную борьбу за запрещение продажи спиртных напитков, которую мы вели на протяжении многих лет. Складывалось впечатление, что многие христиане готовы пойти на компромисс и выступить за закрытие питейных заведений только в воскресенье, мы же стояли зато, чтобы они были закрыты все семь дней в неделю, то есть триста шестьдесят пять дней в году.
Возражение 106
Адвентисты седьмого дня учат, что спасутся только они.
Мы так не считаем. У Елены Уайт, о которой наши противники довольно часто говорят как об основном представителе нашего учения, есть такие слова: "Некоторые из язычников, не ведая того, поклоняются Богу. Хотя свет жизни не коснулся их, хотя они и не знали писаного Закона Божьего, тем не менее слышали Его голос, взывающий к ним через природу, и делали то, чего требует Закон Божий. Добрые дела доказывают, что Святой Дух коснулся их сердец, и они признаны детьми Божьими" (Желание веков, с. 638).
Можно ли выразиться более лояльно? Мы сомневаемся, что наш критик подписался бы под этими словами. Он, вероятно, решил бы, что они слишком лояльны. Однако ясно, что мы не можем одновременно исповедовать слишком узкие и слишком широкие взгляды по этому жизненно важному вопросу. Не стоит ожидать, что мы признаем себя виновными в том и другом. Мы заявляем, что ни в том, ни в этом нас обвинить нельзя и ниже приводим учение адвентистов седьмого дня о спасении.
Мы безоговорочно соглашаемся со следующими богодухновенными словами: "Веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься" (Деян. 16:31). Однако никто из христиан не станет утверждать, что под словом "спасешься" подразумевается всего лишь освобождение от наказания за грех. Это, конечно, крайне важно. Однако каждому, кто хочет спастись от возмездия за грех, прежде всего надо спастись от самого греха, ибо обещано: "Он спасет людей Своих от грехов их" (Мф.1:21), а в Послании к Римлянам (Рим.
8:1-4) возвещается, что Христос отдал Свою жизнь за человека, "чтобы оправдание закона исполнилось в нас, живущих не по плоти, но по духу".
Обращение - это нечто большее, чем философская перемена умонастроения: в Евангелии от Иоанна сказано, что это рождение свыше (см. Ин. 3:5-8). На смену первому движению сердца, признанию того, что ты нуждаешься в Божьей помощи, которое подготавливает к обращению, должно прийти искреннее предание себя воле Божьей, которое совершается преображающей силой Святого Духа; это и есть рождение свыше, о котором Христос сказал, что оно абсолютно необходимо для спасения.
Затем должно последовать возрастание в благодати и "познании Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа" (2 Петр. 3:18). Только что уверовав, мы похожи на младенцев, однако питаясь Божьим словом, мы растем. По мере того как мы все яснее понимаем правильные требования Библии и принимаем их, мы как христиане становимся все сильнее. Эти возрастание должно продолжаться. "Начавший в вас доброе дело будет совершать его даже до дня Иисуса Христа" (Флп.1:6). До тех пор пока христианин продолжает духовно возрастать, то есть пока его образ жизни не противоречит все ярче разгорающемуся свету, который Библия пытается полнее донести до его сердца и ума, он находится на пути, который ведет в Царство Божье.
Возражение 107
Адвентисты седьмого дня пугают грядущей катастрофой.
Это обвинение верно лишь наполовину, поскольку, познакомившись с нашими книгами и журналами, вы увидите, что почти все тексты, в которых говорится о катастрофе, взяты в кавычки. Эти кавычки имеют весьма важное значение - они обозначают цитаты какого-нибудь хорошо известного деятеля в области политики, общественной и религиозной жизни, а также образования и экономики.
Вы можете взять обычную нашу газету, в которой прочтете статью об ужасающем росте преступности среди молодежи, но тут же обнаружите, что самые печальные страницы в ней представляют всего лишь выдержки из не вызывающих сомнения официальных источников или из опубликованных высказываний какого-нибудь судьи или воспитателя, компетентного в этой области. В наших журналах вы можете найти статьи о том, что мир ожидает мрачное будущее, однако, посмотрев внимательнее, вы обнаружите, что эта картина нарисована не нашим журналистом, а признанными государственными деятелями, которых он цитирует. Бегло просмотрев какую-либо из наших передовых статей, вы узнаете, что рост материального благосостояния вовсе не является критерием нравственного прогресса и что изумительные научные открытия нашего века - всего лишь орудия нашего уничтожения, однако прочитав ее внимательнее, вы увидите ссылки на авторитетные источники.
Наша задача заключается в том, чтобы не "пугать" грядущими бедами, а истолковывать их с точки зрения
Библии. Когда государственные деятели, президенты и премьер-министры заявляют о том, что в мире творится что-то неладное и что будущее невыразимо мрачно и ужасно, любому здравомыслящему человеку не мешает поразмыслить над причинами этого прогноза. Наша задача заключается в том, чтобы помочь людям во всех уголках Земли осознать всю драматичность времени, в которое они живут, и затем помочь им решить ставящий в тупик вопрос. Цитируя тех, кто обладает авторитетом в своей области, мы стремимся пробудить внимание наших читателей, а затем, будучи людьми, которым есть что сказать применительно к этому времени, стараемся подготовить их к скорому кульминационному событию, представив проблему в свете Библии.
По сути дела, голос адвентистов резко отличается от тех авторитетных, но горестных голосов, обладатели которых видят впереди только мрак и уничтожение. Глядя на окружающее глазами библейских пророков, мы за этим миром видим другой - светлый и радостный мир, видим даже "новое небо и новую землю, на которых обитает правда".
По существу, когда тени сгущаются над миром, а людские сердца все сильнее трепещут от страха, только те, кто верит во Второе пришествие Христа, могут оставаться истинно радостными. Величайшие умы человечества признают, что мир не в силах справиться с теми страшными проблемами, которые ставят под угрозу жизнь на этой земле. Только Князь мира способен найти выход. Вот почему мы проповедуем о пришествии Христа, вот почему мы воистину счастливы! Если бы наш критик слушал нас более внимательно, он понял бы, что мы говорим не столько о надвигающихся бедах, сколько о радостном освобождении праведников от этих бед.
Возражение 108
Адвентизм - это новый "изм", который отстаивает новые небиблейские взгляды.
Это обвинение наполовину истинно, наполовину ложно: истинно в том, что касается возраста данной деноминации, и ложно в том, что касается природы исповедуемых ею учений.
Касаясь недолгого нашего существования, следует заметить следующее: если критерием религиозной значимости является возраст, тогда Католическая церковь стоит гораздо выше всех протестантских, а буддизм - выше католицизма. Однако, сколь ошибочным является такое рассуждение! Касаясь того, что мы якобы проповедуем какие-то новые и небиблейские учения, в ответ можем сказать: одной из отличительных особенностей наших учений является их древность; все они исходят из одного источника - "так говорит Господь", о чем свидетельствуют многочисленные ссылки на Писание во всех наших книгах и статьях.
Возьмите, к примеру, наше учение о субботе. Оно берет свое начало во времена творения (см. Быт. 2:2, 3) и входит в самый ранний библейский свод законов - Декалог, сформулированный за пятнадцать веков до Первого пришествия Христа (см. Исх. 20:2-17). Можно добавить, что наши критики почти единодушно обвиняют нас в проповеди новых учений и соблюдении "древней иудейской субботы". Каким образом учение может быть одновременно новым и древним, они не объясняют.
Излагая учение о Втором пришествии Христа и говоря о том, что "идет Господь со тьмами святых Ангелов Своих - сотворить суд над всеми", - мы повторяем слова
Еноха, "седьмого от Адама" (Иуда 14, 15). Следовательно, древность этого учения сомнений не вызывает.
Нашу убежденность в том, что вегетарианская пища является идеальной, вряд ли можно расценить как некое новшество. Сам Господь предписал Адаму и Еве питаться подобным образом (см. Быт.1:29).
С древних времен Божий народ имеет благословение пророков и верит в пророческое водительство (см. Быт. 20:7; Исх. 15:20). Мы верим, что дар пророчества по-прежнему принадлежит Церкви. Ясно, что и в этом учении нет ничего нового.
Мы считаем, что христиане должны платить десятину, однако полагаем, что в этом вопросе нашими предшественниками были такие люди, как Авраам и другие очень древние библейские персонажи (см. Быт. 14:20).
Наше учение о дьяволе как личности, ответственной за грех, о творении, осуществленном Всемогущим Богом, о буквальном Втором пришествии, о наказании огнем всех грешников согласуется с учением библейских авторов, живших тысячи лет назад, и - обратите внимание и на это! - с учением основателей большинства протестантских церквей, о чем свидетельствуют их символы веры и исповедания. Эволюционная теория развития, отвергающая творение и не оставляющая места для пришествия, представление о том, что грех - плод нашего воображения, и уверенность в том, что в конечном счете все каким-то образом спасутся, - вот суть новых учений. Тем не менее сегодня их возвещают со многих протестантских кафедр. Не адвентисты, а популярные проповедники распространяют новые небиблейские учения.
Смысл нашего существования как деноминации мы усматриваем в том, чтобы не возвещать какие-то новые учения, а заново утверждать старые, проверенные и "подвизаться за веру, однажды преданную святым" (Иуда 3). Поступая таким образом, мы понимаем, что часто нам приходится опровергать расхожие представления, однако если
меру отступничества от принятого учения можно считать мерой ереси, тогда апостолы были величайшими из когда-либо существовавших еретиков. Мнимый народ Божий называл их "всесветными возмутителями" (Деян.17:5,6).
Возвещая людям вечное Евангелие и провозглашая предостережение, актуальное для нашего времени, каждый адвентист седьмого дня готов принять обвинение в ереси вместе с могущественным евангелистом Павлом: "По учению, которое они называют ересью, я действительно служу Богу отцов моих, веруя всему, написанному в законе и пророках" (Деян. 24:14).
Возражение 109
Как у многих современных "измов", у адвентизма есть свой пророк, сочинения которого адвентисты воспринимают как вторую Библию.
Обвинение построено таким образом, чтобы подтолкнуть читателя к следующему выводу: поскольку самой отличительной особенностью многих современных религиозных сект является наличие пророков, устами которых говорит явно не Бог, любая деноминация, имеющая пророка, должна попадать в одну категорию с этими "измами". Наши критики хотят, чтобы слово "пророк" всегда сочеталось со словом "ложный". Но разве это неизбежно? Разве существование лжепророков означает, что все пророки именно таковы? Если существуют фальшивые деньги, то разве отсюда следует, что все деньги - фальшивые? Конечно, нет. Где есть фальшивое, есть и подлинное, где есть ложное, есть и истинное.
В эпоху, когда такое искаженное представление об отношении пророчества к Божьему плану спасения овладевает умами почти всех людей, необходимо кратко рассмотреть историю учения, чтобы обрести правильное понимание данной проблемы. Не разобравшись в ней, мы наверняка окажемся в одной из двух горестных ситуаций: или сблизимся с чем-нибудь, что обладает зловещей силой, или отвергнем все, что притязает на сверхъестественное происхождение. В первом случае мы безнадежно погибнем, во втором пойдем против Божественного повеления, которое гласит: "Пророчества не уничижайте" (1 Фес. 5:20). Вместо этого нам надо выбрать средний путь и "испытывать духов, от Бога ли они" (1 Ин. 4:1).
На протяжении всего общения Бога со Своим народом в нем принимали участие пророки и пророчицы. Со времен Моисея и Мариам, во времена Деворы, Олдамы и Анны, пророчицы, "достигшей глубокой старости" во дни Христа, и вплоть до последних лет апостольского периода, когда "пророчествовали" четыре дочери Филиппа-благо-вестника, Бог давал Свои наставления Церкви устами мужчин и женщин, на которых Он низвел Дух пророчества (см. Исх. 15:20; Суд. 4:4; 4 Цар. 22:14; Лк. 2:36; Деян. 21:8, 9). Наконец, Библия ясно говорит, что Церковь будет обладать этим даром и в последние дни своей земной истории (см. Откр.12:17; ср. Откр.19:10).
Наличие дара пророчества Соломон считал совершенно необходимым: "Без откровения свыше народ необуздан" (в английском переводе "народ гибнет". - Прим. пер.}. Нет никакого основания полагать, что в эти последние дни, когда всюду умножаются обман и ереси, когда даже избранные рискуют поддаться обольщению (см. Мф. 24:24), сказанное Соломоном менее актуально, чем в его время.
Кроме того, ясно, что, давая Свои наставления Церкви через пророков, Бог ничего не добавлял к неизменному канону Священного Писания. Разве мы не встречаем в них множества примеров, когда пророки письменно и устно провозглашают вести, которые наверняка были богодухновенными, но не вошли в Библию? Конечно, встречаем (см. 2 Пар. 9:29; Деян. 21:8, 9).
Исходя из этого, мы готовы на основе изучения Библии сделать вывод, согласно которому наличие пророка в какой-либо Церкви не обязательно свидетельствует о фальшивости этой деноминации. Напротив - существование пророка может служить наилучшим доказательством того, что Бог особым образом руководит этим движением. Кроме того, несомненно и другое обстоятельство: истинный Божий пророк, обращающийся к людям с богодухновенными словами, может не привносить в свои высказывания ничего, что следовало бы в определенном смысле рассматривать как добавление к великому мерилу истины - к Библии.
В рамках этого короткого ответа мы не собираемся доказывать, что сочинения Елены Уайт, которая, как мы считаем, обладает даром пророчества, - от Бога. Они сами наилучшим образом свидетельствуют о своем Божественном происхождении. Тем не менее мы не утверждаем, что эти сочинения, несмотря на их богодухновенность, надо считать второй Библией или дополнением к ней. В этом мы согласны с нашими предыдущими выводами. "Письменные свидетельства, - поясняет Елена Уайт, - предназначены не для того, чтобы дать новый свет, но наиболее ярко запечатлеть в сознании уже открытые вдохновенные истины. Долг человека по отношению к Богу и ближнему ясно определен в Слове Божьем, однако лишь некоторые из вас повинуются данному свету. Новая истина не открывается, но Бог через Свидетельства упрощает ранее данные великие истины" (Свидетельства для Церкви, с. 2, с. 605).
В заключение мы хотели бы задать нашему критику два вопроса. Заявляя, что в наше время нет истинных пророков, готовы ли вы сделать логический вывод из вашего утверждения и допустить, что Бог действует пристрастно и проявляет больше милосердия к тем, кто жил прежде, а не к нам, живущим в самое опасное для Церкви время? Однако принимая во внимание тот факт, что библейские тексты, приведенные в этой главе, ясно показывают, что Дух пророчества был и будет в истинной Церкви наших дней, как вы объясняете его отсутствие в Церкви, членом которой вы являетесь?