Время

»Время сотворити Господеви»

Литургия

Страница 1.

Покидая храм после воскресной Евхаристии, мы возвращаемся во время и с него начинается то освящение мира и жизни, таинством, даром которого является Евхаристия. Время есть, действительно, образ мира и жизни, образ их, как жизни, но также и смерти, конечного распада и исчезновения.-. Время, с одной стороны, как будто обещает рост, возможность развития, творчества, восхождения, и оно же — с другой стороны, все обрекает на смерть, все делает бессмысленным. ,,Смерть и время царят на земле» и «после глупой жизни приходит глупая смерть» (Л. Н. Толстой). Время трагично, ибо в нем, в сущности, нет настоящего, а только безостановочное претворение будущего — «еще не существующего» — в уже исчезающее прошлое, в смерть — Философам всех времен всегда была знакома эта ,,проблема времени», ее всегда старалась, так или иначе, разрешить человеческая мысль, а также человеческая религия. В нашу задачу, однако, не входит предложить еще один трактат о времени. Мы хотели бы кратко передать здесь христианский опыт времени, как он дан был верующим изначально и каким он, и по сей день, даруется Церковью. Ибо и здесь, по отношению к времени, Церковь предлагает не решение философской или богословской «проблемы», а именно дар. И дар этот становится «решением проблемы» только если принимается так же свободно и радостно, как он даруется. Или — по другому — такова радость этого дара, что ненужной становится сама «проблема»…

Чтобы понять сущность этого дара, нужно снова обратиться к литургии, снова попытаться расшифровать забытый язык ее. Действительно, в наши дни никого, за исключением единиц, не интересует то, что в прошлом так живо волновало христиан, например, праздники и их «годичный круг», суточные богослужения, т.е. все то, что «раскрывает» отношение самой Церкви к времени. Не говоря уже о простых мирянах, даже пастыри и богословы нередко утверждают, что наша «символика» устарела, оказалась несостоятельной, что у нас есть задачипосерьезней и было бы смехотворно разрешать их, относя, скажем, к Пасхе, Пятидесятнице, или, просто, к празднованию воскресного дня.

Но так ли это? Может быть несостоятельность их объясняется тем. что сами христиане перестали понимать подлинную их природу и тогда они и впрямь превратились в архаические и непонятные «символы». И, что еще важнее, не потому ли сами верующие перестали понимать эти «символы», что решили они, что религия не имеет отношения ко времени, ибо она есть спасение и бегство от времени, а не преображение его.

Мы должны понять, что не в том главная трагедия, что христианство пошло на недолжный компромисс с «миром сим», а в том, что «спиритуализировав» себя, оно превратилось в «одну из религий», обслуживающих людей и их .духовные нужды», тогда как вошло оно в «мир сей» как победное благовестие Царства Божьего, разрушения смерти и спасения, созданного Богом мира. Как и другие «спиритуалистические» религии, христианство сосредоточило все внимание свое на «душе», противопоставив ее «телу». Христиане впали в соблазн вообще отвергнуть и игнорировать время, но, тем самым, они отдали время во власть утопий, идеологий, веры в нескончаемый «прогресс» и в конечное торжество «земного счастья…». «Спиритуализация» христианства и есть, поэтому источник «секуляризации» мира, его жизни, его культуры, его, как говорят теперь, ценностей. Христиане стали утверждать, что раз Царство Божие — «не от мира сего», то время «мира сего» вообще не представляет религиозного интереса и что .духовная жизнь» состоит в уходе из него. И своего они добились. Они порвали со временем, предварительно наполнив его «христианскими символами» и теперь сами не знают, что делать с ним: действительно, невозможно, как говорят в Америке, «вернуть Христа в праздник Рождества Христова (действительно ставший «коммерческой», самой что ни на есть «материальной» вершиной года), если Он не «искупил», т.е. не наполнил смыслом само время.

Но есть среди христиан и те, и их все больше и больше, которые приняли, своим сделали время, как понимает его расцерковленный, «секулярный» мир. Это время буквально обожествленное, как прогресс, как вечная гарантия, что завтра будет лучшим, чем сегодня, что мир есть «научно доказанное» развитие, имеющее исполниться как всеобщее счастье… И вот, христиане, и целые «Церкви», восторженно включаются в эту «борьбу за прогресс», своими делают «научные идеологии» этот прогресс доказывающие и призывают христиан активно участвовать в этом служении миру и человеку.

Опять, как видим, — дихотомия духовности и активизма. Опять внутреннее раздирание христианского благовестия, опять — «редукция» христианства либо к индивидуальному «душеспасению», либо к очередной «борьбе» за него или иные «секулярные» ценности.

В свете сказанного и уместно задать вопрос: почему Христос явился в мир в определенный момент человеческой истории — момент, который Апостол называет «полнотой времени»? Почему воскрес Он в первый день после субботы? Почему Он Духа Св. послал на Церковь Свою и тем исполнил ее, в праздничный день Пятидесятницы? Почему, иными словами все, что Он делал и совершал, не только совершал Он во времени — что самоочевидно — но и по отношению ко времени, тем самым наполняя время новым смыслом, новой силой? Для того ли только, чтобы мы могли «символизировать» все это в благолепных богослужениях, «изображать», а потом забывать? Вот на этот вопрос и нужно ответить в первую очередь.