Орден софианцев

Между ХСМЛ, розенкрейцерами, теософами и сектантами существует тесный и неразрывный союз, как между организациями, сродными по духу, направлению и конечным устремлениям. Их объединяет одна цель — борьба с христианством вообще, а с православием в особенности. Все эти антихристианские организации подчинены главному центру ХСМЛ в Америке и оттуда получают директивы. На Западе, в Париже, работой всех этих организаций руководит один из виднейших деятелей ХСМЛ, Джон Мотт, а в Маньчжурской Империи в Харбине — секретарь местного Отдела ХСМЛ, американец Хейг. Розенкрейцеры, теософы и различные сектантские объединения получают материальную поддержку от ХСМЛ и в свою очередь, содействуют успеху его работы, оставаясь в ответ на получаемое покровительство, верными союзниками в проведении общих задач и целей.

После революции ХСМЛ обратил свое благосклонное внимание на эмигрантскую организацию, именующуюся «Братство Святой Софии».

Братство это, зародившееся еще в России, было создано группой профессоров и литераторов, занимавшихся религиозными вопросами. В период деятельности Штейнера в Германии и открытия им там антропософического общества, учившего, что антропософия исследует жизнь человека в Софии, в 1900 году в России возник кружок софианцев под руководством М. С. Соловьева (брата философа), который развивал идеи В. С. Соловьева о Софии.

Соловьевский кружок был только началом. Брошенные розенкрейцерами «Семена розы», в виде учения о Софии, упали на плодотворную почву. Очень скоро возникают и другие кружки, в которых происходят поиски Софии — Премудрости Божьей.

«В кружках и между кружками, — пишет гр. Граббе, — шли постоянные споры, хотя одно у них было общее — искание познания Софии, как какого-то женственного начала. Только подходы к Софии были разные. Одни ограничивались суждением о ней с религиозно-философской стороны, исходя преимущественно из гностической системы древнего еретика Валентина, другие переносили Софию в область политики и социологии, видя проявление ее в революции. Одни в своем учении о Софии исходили из хотя бы извращенного, но христианства, другие выводили его непосредственно от Валентина и прочих гностиков. Эти разнообразные оттенки вызывали бесконечные споры». (Гр. Ю. П. Граббе.Корни церковной смуты.) Участниками этих кружков являлись Булгаков, Бердяев, Карташев, Мережковский, Философов, Ремизов, Белый, Соллогуб и др.

И в Петербурге, и в Москве кружки эти объединяли людей различных направлений и оттенков: от софианцев-христиан до сатанистов, вроде Соллогуба и Блока.

На почве всех этих исканий и откровений возникло Религиозно-философское Общество, которое объединило представителей самых различных течений софианской религиозно-философской мысли.

После революции, в 1918 г. при большевиках, в Москве, руководители Религиозно-философского Общества открыли Вольную Академию Духовной Культуры. В ней, кроме вышеупомянутых деятелей к группе руководителей присоединились профессора Франк, Карсавин, Вышеславцев и др.

После «высылки» профессоров-софианцев из Советской России в 1922 г. они на средства ХСМЛ открыли в Берлине Религиозно-философскую Академию, которая затем была перенесена в Париж и стала центром для объединения отдельных деятелей в Орден Софианцев.

К числу выдающихся братьев-софианцев следует отнести Булгакова, бывшего социалиста-марксиста, ставшего в эмиграции священником, масона Карташева, бывшего министра исповеданий в кабинете Керенского, крещенного иудея Франка, протестанта Зенковского, Бердяева, Вышеславцева и др. В эмиграции эти профессора, на деньги ХСМЛ, открывают эпоху «реформации» Православной Церкви. Они приходят к непреложному убеждению, что Православная Церковь нуждается в радикальной внутренней реформе, что она «одряхлела» и требует обновления, что они должны и могут стать пророками нового христианства, могут изобрести новые догматы и создать свою иерархию.

В своих сочинениях Булгаков, Бердяев и Карташев начинают излагать свои мысли и чаяния, которые должны вдохнуть новую жизнь в «омертвевшую» православную церковь.

Вопрос о реформации православной церкви ставит А. В. Карташев в своей статье «Реформа, реформация и исполнение церкви» (Сборник Евразийцев, кн. 2). «С освобождением подавленного церковного сознания перед русскими церковными силами откроется выход к новому творчеству, — пишет Карташев — к такого рода начинаниям, которые я назвал бы уже переступающими грани простой реформы и возможными лишь в перспективе реформации».

«Все недвижимое и не творящее истории еще подвластно по инерции Церкви. Но, увы, все творческое, передовое, действительно увлекающее чарующее, по истине господствующее, носящее на себе печать молодости и таящее в себе залог будущего не может поместиться в Церкви и для исторического творчества ради человечества выходит из нее».

«Откуда же может прийти и придет то новое в религии и в Церкви, откуда засияет тот новый догматический свет, который откроет перед Церковью новые пути и средства воздействия на мир и на историю? Оттуда же, откуда истекает и все в религии, из сердца человеческого, исполненного духом пророческим».

«Умерло бы пророчество, умерла бы и Церковь. Но пророчество живет. Церковь только проглядела, куда оно ушло, где Дух живет. Воздухом (пророчества) сейчас дышит все человечество внецерковное и внерелигиозное».

Второй пророк софианской ереси Н. А. Бердяев в своей книге «О свободе» объявляет войну «догматическому богословию» и доказывает, что учение масона Бема или пантеиста Эккерта глубже и значительнее учений наших святых и праведников.

«Догматическое богословие, — пишет брат Бердяев, — должно уступить место религиозной философии».

«Дух дышит, где хочет, и гностический дар великих философов и мистиков был дар боговдохновенный. Гностический дар не прямо пропорционален ступеням святости. У Якова Бема был больший гностический дар, чем у святых. Это дар особый. Глубоким представляется учение Мейстера Эккерта о Перво-Божестве, которое глубже и изначальнее Бога. В Перво-Божестве, которое выше всех лиц Троицы и связанной с ним диалектики, предвечно и абсолютно преодолевается всякая антиномичность, по отношению к нему исчезает даже самый вопрос о бытии и небытии».

«Обычное сознание соединяет Перво-Божество с Богом-Отцом; но ведь Бог-Отец есть одно из лиц мистической диалектики, есть действующее лицо религиозной драмы, а Перво-Божество лежит под и над этой диалектикой и не участвует в драме в качестве лица. Перво-Божество есть Сверх-Сущее».

Наконец духовный глава «Братства Св. Софии» С. Булгаков самочинно подменяет точно изложенное еще в IV веке Св. Афанасием Великим и другими Св. Отцами Церкви учение о Премудрости Божией и превращает Премудрость Божию в живое, умное существо, отличное от Бога-Отца, и от Бога-Сына и от Бога-Духа Святого, и называет ее «Софией».

Но приписывая этому существу наименования Ипостаси, Булгаков вводит в православное вероучение новое догматическое понятие «ипостасности», коим означается та же Ипостась, но только в скрытом, замаскированном состоянии.

Собор Епископов за границей с поразительной глубиной и правдой оценил подлинную сущность поднятого братьями-софианцами движения и вскрыл корни церковной смуты, которая явилась следствием проповедуемой пророками новой религии реформации.

«Ставя мир Церкви превыше всего, — говорилось в послании, — мы долго мирились с незаконными превышениями власти со стороны Митрополита Евлогия. Но вынуждены были, наконец, решительно выступить против, когда убедились, что они угрожают чистоте православной веры и незыблемости канонического строя православной церкви. С великим прискорбием увидели мы, что Митрополит Евлогий стал явно покровительствовать модернизму как в области христианского вероучения, так и в сфере церковной жизни».

Они, софианцы, говорилось в Послании, учат, что церковное сознание в Русской Православной Церкви, было до сих пор подавлено, а потому первою задачею ставят освобождение от этой подавленности… С освобождением же подавленного церковного сознания, по их мнению, перед русскими церковными силами открывается выход к новому творчеству, к такого рода начинаниям, которые переступают границы простой реформы и возможны лишь «в виде реформации».

«Не довольствуясь этим общим призывом к реформации, они вводят и новые догматические учения. Одним из наиболее важных новшеств этого рода является их учение о «Софии».

«Они же возвещают нам учение о Софии, как о женственном начале в Боге. Иногда это женственное начало является у них особым существом, или Ипостасью, хотя и не единосущным Св. Троице, но и не совершенно чуждым ей. А иногда — не Ипостасью, а только, как они выражаются, ипостасностью, которая однако способна ипостазироваться, т. е. становиться Ипостасью. Причем в первом случае София является у них существом, превысшим Богоматери, от которой приемлет даже почитание, а в последнем она почти отождествляется с Богоматерью. Как видно они и сами не отдают себе ясного отчета в своих собственных учениях. Но и в той, и в другой форме учение это совершенно чуждо и Апостольскому Преданию, и древле-святоотеческому учению». (Окружное Послание Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей от 18/31 марта 1927 года.)

Для проведения своей ереси братья-софианцы легализуют «Братство Софии», устав которого утверждает обработанный лестью и рекламой, честолюбивый Митрополит Евлогий. Создается организация, не имеющая прецедента в православной практике, а именно создается как говорит кн. Н С. Трубецкой, «внемонастырская община, состоящая из мирян и духовенства», которая «скорее заслуживала бы название ордена, чем братства».

«Братство Св. Софии, — писал кн. Н. С. Трубецкой к прот. С. Булгакову, приглашавшему его в 1924 году вступить в это братство, — состоит как бы вне конкретной церковной организации, не прилегает, а только прикасается к ней в отдельных пунктах. Вследствие этого Братству приходится создавать особо свою особую иерархию, что и является его самым бьющим в глаза отличительным признаком. Институт «духовного главы» и трех степеней братьев, не существующий ни в одном нормальном православном братстве, логически вытекает из необходимости иметь свою иерархию».

«Теоретически мыслимо положение при котором епископ оказывается в духовном подчинении у иерея (как духовного главы Братства), что канонически недопустимо».

«Происходит какое-то установление эквивалентности, какое то координирование двух Иерархий, одной — канонической, другой, основанной, в сущности, на общественном мнении. Происходит внецерковное наделение людей, отмеченных общественным мнением, признаком духовного авторитета, тем более соблазнительное, что чиноприемы и возведения в степени связаны с таинствами покаяния и причащения, придающими им видимость рукоположения».

Эта организация, по мысли кн. Н. С. Трубецкого, не укрепит авторитета канонической Иерархии, а подменит этот авторитет авторитетом светских богословов и религиозных публицистов и, в конце концов, приведет к антиепископальному настроению, близкому к «живой церкви».

Предсказания кн. Н. С. Трубецкого исполнились с поразительной точностью.

Орден софианцев начал свою деятельность с бунта и неподчинения Собору Епископов за границей, во главе с Митрополитом Антонием.

Бунтовщики-софианцы и им сочувствующие объявили, как непререкаемую истину, старую масонскую теорию об отделении церкви от государства. Они стали навязывать свое ложное мнение, что Зарубежная Русская Церковь должна отрешиться от политики, отрешиться от земных споров, а «отрешившись от земных споров, — пишет в масонской газете «Возрождение» связанный с софианцами масон проф. Н. С. Тимашев — церковь тем самым не только формально, но внутренне отделится от государства». Бунтовщики стали призывать отказаться от заветов и традиций Православной Церкви и забыть то великое историческое дело, которому служили наши святители Кирилл, Петр, Алексий, Иона, Макарий, Гермоген, преподобные Феодосий, Сергий, Серафим Саровский и сонм угодников Божиих, отдавая свои молитвы, слезы, труд и подвиг устроению государственной, политической и общественной жизни России.

Заявляя категорическое требование, что церковное дело не должно быть смешиваемо с политическим, софианцы стали учить о непротивлении злу насилием, каковое учение вылилось в определенное и безусловное требование отказа борьбы с сатанистами-большевиками.

«Душа человеческая стоит больше, чем все царства мира» — кричал в исступлении Бердяев и утверждал, что борьба с коммунистами, которые «могут покаяться и обратиться ко Христу», есть дело богопротивное и антихристианское. Бердяеву вторил не менее «православный» Франк, который, обрушиваясь на «идол политики» и признавая «богопротивность» большевиков, вместе с тем настаивает, что и «ненависть к большевикам», равно как политика, направленная к их свержению, столь же богопротивны, как и самый «кумир революций» (Франк. Крушение кумиров.)

Словом, братья-софианцы стали неприкрытыми пораженцами Православия, России и Русского народа, ибо, по словам Митрополита Харбинского и Маньчжурского Мефодия, политика лояльности к советской власти есть политика молчаливого одобрения советской политики, политика соглашательства или, назвав вещь своим именем, предательства Родины и Веры («Хлеб Небесный» № 12, 1 ноября 1929 г.)

К поднятому бунтовщиками антиепископальному движению примкнула пресловутая эмигрантская общественность во главе с братом Коковцовым, членом безбожной антихристианской масонской организации Великого Востока Франции.

Ордену софианцев оказала самую широкую и энергичную поддержку захваченная масонами эмигрантская пресса. В защиту бунтовщика Митрополита Евлогия выступила масонская газета «Возрождение» с бывшим редактором Струве, кн. Г. И. Трубецким и Карташевым. Такую же поддержку Митрополиту Евлогию оказали и «Последние Новости» масона Милюкова и даже «Дни» брата Керенского. Масон Струве, называвший в былое время святые мощи «куклой, набитой сеном», и открытые атеисты Милюков и Керенский выступили в качестве самоотверженных поборников «истинного» православия.

Атака на Иерархов, особенно на Блаженнейшего Митрополита Антония, как верных хранителей чистоты Православия, завершается церковной смутой.

Деньги, полученные из мутного масонского источника, стройное согласованное выступление подчиненных масонству газет и организаций, беспринципность, легкомыслие и верхоглядство эмигрантской общественности подогревают реформационное движение, углубляют церковный раскол и дают вес и силу Ордену Софианцев.

Дело реформации Православной Церкви проводится с широким размахом. На деньги темной силы открываются пастырские курсы, Богословский Институт, Религиозно-Философская Академия, издается журнал «Путь», книги и брошюры, создается «христианское студенческое движение» и т. д.

Члены братства Св. Софии от. С. Булгаков, А. В. Карташев, С.С. Безобразов, Н. А. Бердяев, Б. В. Вышеславцев, С. Л. Франк, Б. В. Зенковский, кн. Г. И. Трубецкой, П. Б, Струве захватывают руководящее влияние в Епархиальном Совете при Митрополите Евлогии, Религиозно-Философской Академий, Парижском Богословском Институте и в Русском Христианском Студенческом Движении.

Они же заставили Митрополита Евлогия окончательно порвать с Собором Епископов. Словом, забрали его в свои руки и сделали знаменем мятежа и орудием разрушения Православной Церкви, орудием самой лживой политики.

Братья-софианцы оттянули Митрополита Евлогия от Собора Епископов и толкнули его на подчинение Московской Патриархии во главе с Нижегородским Митрополитом Сергием, безоговорочно подчинившимся и признавшим советскую власть, как Богом поставленную, заставили его держать полный нейтралитет в отношении сатанистов-большевиков и признать, что всякое выступление и борьба с врагами Бога — большевиками есть нарушение заветов Христа о непротивлении злу насилием.

Обуреваемые нехристианской гордыней, братья-софианцы вместо богомудрия бросили в эмигрантские массы семена суемудрия, подняли соблазненных и совращенных ими на бунт против «официального богословия», т. е. против истинного учения православной Церкви, против церковной Иерархии, святой старины, обычаев и преданий.

«Надев на себя тогу ревнителей Православия и Христианского просвещения, они с такою хитростью и лицемерием, через посредство денег и печати, обольщают доверчивых и несведущих людей, заражают их ядом модернизма и отвлекают от истинной Христовой Церкви». (Окружное Послание Архиереев Русской Православной Церкви за границей от 15/28 августа 1932 г.)

Ничего нового в поднятом софианцами движении нет. Орден софианцев, как и всякая последовательная масонская организация, проповедует безграничную свободу совести, стремится к освобождению от «гнета» «Константиновской эпохи», призывает на месте «старой и одряхлевшей церкви» построить «новую и живую» церковь, энергично проповедует проведение масонского принципа отделения церкви от государства, вносит грубейшую ересь в учение Православной Церкви, доказывает, что учение масонских мудрецов глубже и значительнее учения Святых Православной Церкви, стремится создать новую религию, которая объединит в один братский союз всех людей, населяющих вселенную.

Орден софианцев повторяет прописные истины масонства и проводит обычную работу братьев вольных каменщиков, а именно — начинает с реформации и обновления и приходит к бунту и разрушению.

Самое страшное в движении софианцев — это захват ими под свое влияние эмигрантской молодежи, каковой захват производится посредством школы и разного рода кружков и объединений. Среди русский эмигрантской молодежи создается «Христианское Студенческое движение», которое ставит своей задачей воспитание молодежи в масонском духе. Студенческие религиозные кружки, старательно насаждаемые в различных пунктах Европы, вынуждены и должны работать в духе Христианского Союза Молодых Людей, т. е. организации, как уже неоднократно указывалось, проповедующей веру в какого-то неопределенного Единого Бога, общего всем, и христианским, и нехристианским религиям, организации антинациональной, стремящейся создать, вместо существующих государств, царство Божие на земле, т. е. земной Эдем (рай), предел мечтаний в течение веков братьев вольных каменщиков.

Это религиозное движение молодежи построено на масонских принципах и идет под знаком Всемирного Масонского Ордена.

Характер и цели этого движения не составляют тайны и не скрываются руководителями религиозного движения молодежи в эмиграции.

«Надо навсегда разбить, забыть, отвыкнуть от той горделивой мысли, что Дух Божий только у нас и с нами (т. е. православными), — говорит один из руководителей этого движения, «брат» Зенковский. — Будучи среди инославных, вне православия, я все же ощущал себя в Церкви, я видел, что рамки Церкви бесконечно шире и объемлюще, чем мы обыкновенно думаем».

«Церковь Христова шире нашего суженного понимания ее: она включает в себя всех верующих в Бога и любящих Его, как бы их вера и любовь не проявлялись».

Тем же целям угашения православного сознания и чувства эмигрантской молодежи служат и школы, открываемые и содержимые все на те же средства Христианского Союза Молодых Людей. Везде, где бы ни возникали отделы ХСМЛ, проводится одна и та же система: молодежь старательно завлекается в Союз и там обрабатывается в желательном для масонства духе. На западе, среди русской эмиграции, этот вопрос поставлен шире: там больше денег и больше продажных русских людей высокой умственной квалификации. Но программа остается единой и проводится без изменения и в Париже, и в Харбине, и в других местах русского эмигрантского рассеяния.

В Харбине ХСМЛ, во главе с секретарем Хейгом, также занят организацией русской эмигрантской молодежи и обработкой ее в антинациональном, антирусском духе. Здесь ХСМЛ ведет очень тонкую работу и ведет ее весьма умно. В стенах гимназии ХСМЛ обучают закону Божию, поют молитвы, чтут православные праздники — словом, воспитание детей, с внешней стороны, ведется в строгом православном направлении. Но по существу своему гимназия эта является учебным заведением не православным и не русским. Православные священники играют там роль ширмы и никакого влияния на воспитание детей оказать не могут. Учащаяся молодежь обрабатывается не в школе непосредственно, а посредством школы, в различных кружках: литературных, музыкальных, спортивных и т. д. и т. д. Кружки эти заботливо и энергично создаются каждым отделом ХСМЛ, в том числе и Харбинским. Здесь для этой цели была создана, рекламировалась и поддерживалась т. н. «Чураевка» — литературный кружок, получивший свое наименование по роману Гребенщикова, деятельного масона-розенкрейцера, связанного тесными узами с ХСМЛ вообще, а с Харбинским его отделением в частности. «Чураевка» эта преследует цели борьбы с национальными порывами и национальным горением молодежи, тушит в русской молодежи патриотизм и своими безыдейными, беспочвенными исканиями и настроениями убивает волю к борьбе за Россию.

В этой работе Христианскому Союзу Молодых Людей оказывают громадную услугу беспринципные, утратившие честь и национальное достоинство русские так называемые «общественные деятели», которые вместо того, чтобы создавать или поддерживать свои чисто русские учебные заведения, своим участием в явно масонской организации содействуют работе темной силы по духовному и нравственному калечению русского молодого поколения.

Основное ядро ХСМЛ как в Париже, так и здесь в Харбине составляют розенкрейцеры. Но надлежит отметить, что работа харбинских розенкрейцеров отличается от работы этой организации в Париже. В Париже идет борьба за «обновление» Православной церкви и пропаганда интернациональной веры. В Харбине же открытой борьбы не ведут, никакой ереси не проповедуют, но работу свою по воспитанию молодого поколения направляют в духе полного религиозного безразличия.

«Союз, — писал в 1927 году Архиепископ Харбинский и Маньчжурский Мефодий, — не ведет специальной пропаганды какого-либо определенного вероисповедания, но его идеология есть та же пропаганда равноценности всех вероисповеданий и полного вероисповедного или конфессионального безразличия. Юношество, входя в идейное общение с Союзом, не может не подчиниться в той или иной мере идеологии Союза и не воспитать в себе зачатков конфессионального безразличия; пользующиеся благами союза, в силу своей простой деликатности, ставят себе в обязательство делать со своей стороны те или иные уступки идеологии Союза». («Хлеб Небесный», № 4, 1927 г.)

Опыт жизни и длительные наблюдения приводят к печальным выводам: молодежь, соприкасаясь с интернациональной по существу и составу организацией ХСМЛ, невольно заражается чужими взглядами и религиозными убеждениями или же, под влиянием среды и обстановки, впадает в полный религиозный индеферентизм, а нередко кончает и полным атеизмом и космополитизмом. Плоть от плоти масонства, ХСМЛ знает, что делает, и, верный наставлению одного из масонских учителей — «зорко глядите на молодых», — сеет свою безбожную и интернациональную заразу среди неокрепшего духом молодого поколения русской эмиграции, широко используя в своих темных целях те искания и порывы, которые обуревают сбитую с толку ужасающим революционным штормом русскую молодежь. Кладя камень вместо хлеба в ее протянутую за духовной пищей руку, руководители ХСМЛ творят это каиново дело, как и подобает не стесняющимся средствами истинным масонам, посредством бесстыдных, продажных, эгоистичных и алчных людей, носящих, к великому стыду и позору нашему, русское имя. Профессора и педагоги, т. н. общественные деятели и даже иногда лица духовного звания, наводняют темные масонские прихожии в ожидании даже не великих и богатых, а самых ничтожных подачек и за кусок хлеба или теплое местечко продают и свои души, и честь, и национальное достоинство, и самое благополучие своих собственных и вообще русских детей.

Обучение и воспитание русской эмигрантской молодежи в учебных заведениях, ведущих свою работу под знаком красного опрокинутого вершиной вниз треугольника, представляет собой громадное зло. И братья-софианцы. которые действуют под эгидой масонской организации ХСМЛ, служат не Православию и России, а дьяволу и его детищу, интернационалу: не носители истинного света, а служители тьмы, не созидатели, а растлители русского духа, даже не слепые поводыри, а наглые обманщики, это люди, продавшие и пытающиеся осквернить веру отцов и дедов, и в этом заключается вся преступность перед Россией, русскими и русской верой поднятого ими движения.

В страшные годы натиска темных сил на православие всю тяжесть борьбы и все удары мужественно и бесстрашно принял на себя Блаженнейший Митрополит Антоний. Непомерно тяжела была эта борьба: у сторонников модернизма с Митрополитом Евлогием во главе были все средства и возможности, а именно: чужие деньги, купленные за деньги, или пойманные на популярность, интеллектуальные силы и, наконец, поддержка всемирного масонства; у Митрополита Антония — ничего, кроме веры и верности Православию, убеждения в правоте своего дела и поддержки самоотверженных и бескорыстных сторонников, которых нельзя было купить ни за какие блага и заставить отказаться от чистого исповедания веры своих прадедов, дедов и отцов и отдать на поругание мировому масонству свою мать — Православную Церковь.

Начатая масонством борьба с Православной Церковью не закончена; она будет продолжаться. Обладающим эластичной совестью «реформаторам» нашим не для того давали деньги, чтобы они, в утешение себе, писали весьма умные, но совершенно ненужные для России и русского народа книги; расчетливые хозяева потребуют исполнения обязанностей, и «реформаторы» вынуждены будут продолжать свое черное дело.

По указке невидимого хозяина, как под дирижерскую палочку, меняются тактика, подходы и способы разложения Православной Церкви. Из лагеря сконфуженного и оскандалившегося митрополита Евлогия идет мысль о примирении, о снятии запрещения с мятежного митрополита Евлогия и, якобы, неразрывности общения его с Собором Епископов. Честные маклера проделывают всю подготовительную к этому примирению работу: которое, само собой разумеется, никогда не может быть искренним, ибо митрополит Евлогий во власти темной силы, в плену и должен будет выполнять ее волю.

Все разговоры о примирении имеют своей целью создать обстановку, при которой было бы возможно проникновение представителей группы в Собор Епископов, устранение на покой ненавистного для мирового масонства Митрополита Антония, замещение его места более мягким и податливым иерархом, а может быть, и самим Митрополитом Евлогием, захват влияния в Соборе Епископов и превращение Собора из оплота и защитника Православной Церкви в орудие ее окончательного разрушения.

Но страшен сон, да милостив Бог! С помощью Божьей все богоборные попытки будут сокрушены. Не в первый раз последователи Бема, Сен-Мартена. Сведенберга и темные рыцари Ордена Розенкрейцеров делают вылазки, чтобы в духе масонства «реформировать» Православную Церковь, и не первый раз попытки и затеи ничтожных людей, лишенных чувства смирения, элементарной честности, оканчиваются крахом и позором.

Тот же бесславный конец ждет и «Орден Софианцев» с его потугами «реформировать» Православную Церковь. Правда в конце концов победит ложь, и никакие деньги, никакие самые ученые книги Булгакова и Бердяева не сделают черного белым, «ибо нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не было бы узнано». (От Матфея, гл. X, ст. 26.)

Разоблачается ложь и пошлость мирового масонства. Снимается покрывало таинственности и открывается подлинный антихристианский лик Ордена братьев вольных каменщиков. Выявляется и деятельность сторонников масонского модернизма во главе с Булгаковым, Бердяевым, Карташевым и др. Слухи и подозрения о дружественном альянсе с масонством и с большевиками-сатанистами превращаются в действительность. Постепенно приподнимается завеса над деятельностью реформаторов. Писатель Арцибашев группу выехавших в 1922 году из Советской России профессоров и писателей, принявших потом самое деятельное участие в разжигании церковной смуты, очень метко окрестил «полусосланными, полувысланными, полупосланными». А летопись нашей эмигрантской жизни знает и еще несколько интересных страниц, касающихся деятельности господ реформаторов.

Теперь понятным и объяснимым становится беспрепятственная работа «высланных» софианцев в Вольной Академии Духовной Культуры, которая просуществовала с 1917 по 1922 гг., т. е. до того времени, когда «поборники Православия» были «высланы» советской властью за границу.

В брошюре Соборянина «Лжеучители» приведены неопровержимые доказательства того, что «реформаторы» не были «полусосланы», «полувысланы», «полупосланы», а просто посланы из СССР со специальной целью внести раскол в Русскую Православную Церковь за границей и погасить среди эмиграции сильный подъем религиозного чувства, а вместе с тем погасить и национально-патриотическое настроение. Оказывается инициатором высылки был никто иной, как брат Герш Апфельбаум (Зиновьев), связанный с «высылаемыми» общностью интересов и целей ввиду совместной с ними принадлежности к всемирному франк-масонству. По отношению к высылаемым советская власть проявила трогательную заботливость: им была оказана материальная помощь, а Госполитуправление отпустило средства на покупку пароходных билетов. В первую группу «высланных» попали: проф. Бердяев, Франк, Стратонов, Осоргин, Ясинский. Во второй группе «изгнанных кривды ради» оказались: проф. Лосский, Карсавин, Коган, Бруцкус, Изгоев, Волковысский, Пумпянский, Юштин.

Высланные «в глушь» — в Берлин — нашли радушный прием со стороны ХСМЛ, масонства, еврейства и вообще «передовой интеллигенции».

«В Воскресенье, — как сообщает издаваемая г. Гессеном в Берлине газета «Руль», — состоялось открытие религиозно-философской академии, организованной группой высланных из России ученых и литераторов, при содействии Союза Христианских Молодых Людей. Собрание прошло при переполненном зале. Густой стеной публика стояла в проходах, и многие не могли попасть совершенно.

Присутствовали почти все члены обеих высланных групп: Московской и Петербургской, представители научно-литературного и художественного «Русского Берлина», а также немецкие журналисты и профессора.

Собрание открылось вступительным словом председательствующего Н. А. Бердяева «О духовном возрождении России и задачах религиозно-философской академии», далее Франк говорил о «Философии и религии». Вместо заболевшего И. А. Ильина выступил проф. А. П, Карсавин. Все доклады имели большой успех». («Руль» № 608 от 28 ноября 1922 года.)

В честь «высланных» Русской Академической группой в Берлине и Союзом Русских литераторов и журналистов в Германии было устроено приветственное собрание. Это собрание было устроено в еврейской масонской ложе в Берлине.

Словом, ХСМЛ, Союз Русских евреев, масоны и масонствующие встретили «высланных» профессоров, как триумфаторов, и окружили их заботами и попечением. А в это время в России советская власть, которая с такой предупредительностью и комфортом отправила в «ссылку» в Берлин радетелей за православие, предавала мученической смерти иерархов и священнослужителей «одряхлевшей Константиновской церкви», а покинутый великий русский философ В. В. Розанов, не продавший за деньги и «рюмочку похвалы» своей веры и своего народа, умирал от голода в обители Преподобного Сергия.

«Пострадавшие» и впоследствии пользовались неизменной благосклонностью и поддержкой мирового масонства. Открытая на деньги ХСМЛ в Берлине религиозно-философская Академия была перенесена в Париж, где уже окончательно сложившийся орден софианцев, «сборище антихристовых рабов», под знаменем красного треугольника, обращенного вершиной вниз, начал «реформацию» Православной Церкви.

Но с каждым днем обнаруживалась тесная связь реформаторов с темными мировыми силами, и это делало их работу бесплодной.

Такой же скандал в «благородном масонском семействе» произошел с академиком Н. К. Рерихом, который в 1934 г. пожаловал в Маньчжурскую Империю, чтобы просветить эмиграцию «истинным» светом розенкрейцерского учения.

В виду того, что скандал с торжественным приездом и поспешным отъездом Рериха из Маньчжурской Империи принял мировой характер, на личности и деятельности этой персоны необходимо остановиться.