Глава 4 . Забытые светофоры

«Я спросил: куда ты идешь? и он сказал мне: измерять Иерусалим, чтобы видеть, какая широта его и какая длина его. И вот Ангел, говоривший со мною, выходит, а другой Ангел идет навстречу ему, и сказал он этому: иди скорее, скажи этому юноше: Иерусалим заселит окрестности по причине множества людей и скота в нем. И Я буду для него, говорит Господь, огненною стеною вокруг него и прославлюсь посреди него. Эй, эй! бегите из северной страны, говорит Господь: ибо по четырем ветрам небесным Я рассеял вас, говорит Господь» (Зах. 2:2—6). В этих стихах пророк Захария, а через него Сам Господь поднимает другую, не менее важную тему для жизни каждого человека, — Божье предупреждение. В нашем мире существует очень много различных предупреждений. Переходя каждый день через дорогу, мы смотрим на светофор, красный свет которого предупреждает нас об опасности. Мы едем на машине и знаки ограничения скорости, запрещение обгона, гололед, сужение трассы предупреждают нас о возможной опасности. Законы государства предупреждают нас о наказании, если мы будем нарушать их. В медицине существует отдельная профилактическая служба, в задачу которой входит предупреждение возникновения заболеваний. На любом рабочем месте существуют правила техники безопасности, выполнение которых предупреждает несчастные случаи. Словом, если мы внимательно проанализируем этот вопрос, то увидим, что почти на каждом шагу мы сталкиваемся с различными предупреждениями. Наше отношение к этим предупреждениям различно. Это зависит во многом, в первую очередь, от особенностей человека. Но в любом случае даже самый злостный нарушитель понимает их важность. Во-вторых, они регулируют нашу с вами жизнедеятельность и за невыполнение некоторых из них может грозить и пожизненное заключение. В-третьих, о них, об этих предупреждениях, люди хорошо осведомлены. Многие из них даже специально изучают и сдают по ним экзамен, цель которого — убедиться, что человек действительно овладел ими и предупрежден о возможных опасностях. В-четвертых, нарушив те или иные предупредительные правила, значительный процент людей задумывается и больше их старается не нарушать. Мы здесь не говорим о больных людях, страдающих алкоголизмом, наркоманией или закоренелых преступниках, у которых просто нарушена нервная система и поражен головной мозг. Словом, мы считаемся в своей жизни с этими предупреждениями. Более того, мы говорим о них своим детям: «Не ходите на красный свет! Не перебегайте дорогу! Не заплывайте далеко! Не засиживайтесь подолгу у компьютера!» и т. д. Кто из нас не слышал этих и подобных предупреждений от родителей в детстве? А став взрослыми, их уже говорим мы сами. Часто, как когда-то нам наши родители, мы своим детям рассказываем поучительные истории, к чему приводят нарушения этих правил. На эту тему снимаются целые фильмы, ролики, устраиваются телепередачи. И главной целью всех этих мероприятий является предупреждение людей об опасности, на опыте предшествующих поколений. Удивительно, что среди всех этих тысяч предупреждений не находится место библейским. За тысячами мирских светофоров мы забыли библейские. А между тем, ведь они регулируют отношения Бога и человека, законов бытия и человеческого общества. Без их учета все наши человеческие предупреждения обречены на полный провал. Ибо если у человека нестойкая мораль, нет духовной основы, любви к людям, то все эти запреты ни к чему не приведут. И при первом же удобном случае человек нарушит их. Недаром Ф. М. Достоевский говорил: «Если Бога нет, то Всё дозволено». Удивительно, что разбирая горькие истории о том, к чему привело детей нарушение правил дорожного движения, мы не находим ни времени, ни возможности, а самое главное, желания рассказать, а к чему приводили нарушения Божьих законов на примере нашей собственной истории, как древней, так и недавней. Мы не указываем детям на роковые ошибки наших прародителей, которые, нарушив Господни Заповеди, привели себя и ближайшие последующие поколения к трагедии. Мы все хотим жить счастливо, но при этом не хотим изучать Законы счастья. А так не бывает! Мы желаем счастья своим детям, но главного, без чего счастья не бывает, мы им не раскрываем. А может быть, потому, что не знаем сами? А может быть, потому, что не хотим знать? Не хотим признавать? Иудеи времен периода царей так же не хотели ни знать, ни признавать, ни тем более, следовать Божьим предупреждениям, обращениям, законам. Они многократно попирали их, несмотря на то, что путем допущения различных испытаний в виде вражеских нашествий, голодоморов Господь пытался остановить их на греховном пути. Но иудеи не вняли ни Слову Божьему, ни Божьим пророкам, не обратили внимания на грозные предзнаменования, не говоря уже о том, что попрали Божью любовь и милости. Финалом всего этого стало страшное вавилонское нашествие, разрушение Иерусалима, сожжение почти всей Иудеи, тысячи погибших и увод остальных в семидесятилетний плен. Но вернувшись из плена во дни персов, иудеи вновь начали становиться на тот же путь греха, по которому шли их отцы. И вот Захария вначале своего обращения призывает народ остановиться и вспомнить свою совсем недавнюю историю. Историю своих отцов и дедов. Историю тех, кто пошел против Бога и оказался в плену. «И ты скажи им: так говорит Господь Саваоф: обратитесь ко Мне, говорит Господь Саваоф, и Я обращусь к вам, говорит Господь Саваоф» (Зах. 1:3). В этом небольшом стихе три раза упомянуто выражение: «Говорит Господь». Этим самым пророк делает особое ударение на важности этой вести, исходящей от Самого Бога. Господь призывает иудеев не быть такими, как их отцы. Он призывает их сделать выводы из истории, участниками которой были и еще некоторые из тех, кто сейчас внимал Захарии. «А все, что писано было прежде, написано нам в наставление, чтобы мы терпением и утешением из Писаний сохраняли надежду» (Римл. 15:4). В своей речи Захария подчеркивает то, что все Божьи пророчества о прошлом нашли свое исполнение: «Но слова Мои и определения Мои, которые заповедал Я рабам Моим, пророкам, разве не постигли отцов ваших?» (Зах. 1:6). И наказание постигло грешника, отказавшегося внимать Божьему предупреждению. Если мы, следуя совету Захарии, перелистаем страницы своей собственной истории, истории своих отцов, то мы так же найдем удивительные свидетельства, говорящие о четкой взаимосвязи между отступлением от Божьих законов и несчастьями, обрушивающимися на народ, на наших прародителей. 988 год х. э. — год принятия христианства, которое, как уже указывалось, стало насильственным над душами большинства людей, совершенно неподготовленных к этому. В результате возникает Двоеверие — странное, противоестественное объединение христианства с русским язычеством. Это приводит к тому, что к началу XIII века страна прозябает во власти страшных суеверий, языческих преданий, колдовства, аморальности, которые никак уже не могут прикрыть одежды официальной христианской церкви. Интересно и очень примечательно, что страшное нашествие монголо-татар в 1237 году практически всеми выдающимися духовными авторитетами русского народа тех времен прямо рассматривалось, как наказание Господа за грехи народа, отступившего от Бога и поправшего самые элементарные ценности. «Кто, братья, и отцы, и дети, не восплачет, видя такое божье наказание всей Русской земле? За грехи наши бог напустил на нас поганых; ведь бог, в гневе своем, приводит иноплеменников на землю, чтобы побежденные ими люди обратились к нему; а междоусобные войны бывают из-за наваждения дьявола. Ведь бог хочет не зла, но добра людям; а дьявол радуется жестокому убийству и кровопролитию. А если какая-нибудь земля согрешит, бог наказывает ее смертью, или голодом, или нашествием поганых, или засухой, или сильным дождем, или пожаром, или иными наказаниями; и нужно нам покаяться и жить, как велит бог, который говорит нам устами пророка: „Обратитесь ко мне всем вашим сердцем, с постом, и плачем, и стенанием“. Если так сделаем, простятся нам все грехи. Но мы возвращаемся к злодеяниям, как псы на свою блевотину, и как свинья постоянно валяется в греховных нечистотах, так и мы живем. Поэтому и наказание приемлем от бога, — нашествие поганых, по повелению бога, за наши грехи». [Памятники литературы Древней Руси. XIII век. М.: Художественная литература, 1981. Тверская летопись. С. 169].

«I

СЛОВО ПРЕПОДОБНОГО ОТЦА НАШЕГО СЕРАПИОНА:

ГОСПОДИ, БЛАГОСЛОВИ, ОТЧЕ!

Вы слышали, братья, самого господа, говорящего в Евангелии: „И в последние времена будут знамения на солнце, и луне, и звездах, и землетрясения по землям, и голод“. Тогда сказанное господом нашим ныне сбылось — при нас, при нынешних людях. Как часто видели мы исчезавшее солнце, и луну меркшую, и звезд изменения! Теперь же и землетрясенье своими глазами увидели: земля, от создания укрепленная и неподвижная, повелением божиим ныне движется, от грехов наших колеблется, беззаконья нашего вынести не может. Не послушали мы Евангелия, не послушали мы Апостола, не послушали сказания пророков, — а они учили нас беспрестанно, но мы — все равно беззакония держимся! И вот уже поучает нас бог предзнаменованьями, земля сотрясается по его повелению: хоть и не говорит устами, но делом поучает. Даже так нас наказав, бог не отучил нас от злого нрава. Ныне — землю трясет и колеблет, многие грехи беззакония желая с земли отрясти, как листья от древа. Если же скажет кто: „И до этого землетрясения, войны и пожары бывали“,— то отвечу: „Да, верно, но что потом было с нами? Не голод ли? Не мор ли? Не сражения ли многие? И все равно не раскаялись мы, пока не пришел на нас немилостивый народ, как наслал его бог; и землю нашу опустошили, и города наши полонили, и церкви святые разорили, отцов и братьев наших избили, над матерями и сестрами нашими надругались“. И теперь, братья, все это признав, убоимся страшного этого наказанья и припадем к господу своему с обещаньем: да не падет на нас еще больший гнев господень, да не наведет на нас казни больше прежней. Недолго еще будет ждать он нашего покаяния, ждать нашего обращения. Если откажемся от греховных и безжалостных судов, если отстранимся от неправедного лихоимства и всякого грабежа, воровства, разбоя и грязного прелюбодейства, отлучающих от бога, сквернословия, лжи, клеветы, божбы и доносов и прочих сатанинских деяний, — если в этом переменимся, хорошо знаю: все благие примут нас не только в этой жизни, но и в будущей, ибо сам господь сказал: „Возвратитесь ко мне — вернусь и я к вам, отступитесь от всех — покину и я вас, казня“. Когда же отступим мы от грехов наших? Пожалеем себя и своих детей: когда еще столько внезапных смертей видели мы? Иные не успели порядка наладить в доме своем — и похищены были, иные с вечера в здравье легли — но утром не встали: устрашитесь, молю вас, такого внезапного расставанья! Если же предадимся воле господней, утешит нас бог небесный, как сыновей помилует нас, печаль земную снимет с нас, мирный исход в иную жизнь дарует нам, где торжества и праздника вечного сподобимся мы, вместе с достойно послужившими богу. Многое я говорил вам, братья и дети мои, однако вижу: мало приемлете, учением моим исправляясь; многие же не относят его к себе, будто бессмертные дремлют. Боюсь, как бы не сбылось над ними слово, реченное господом: „Если бы я не говорил им, то не имели бы греха; теперь же нет им прощения в грехе их“. Ибо часто говорю вам: если не переменитесь — прошенья не будет пред богом! Я же, грешный ваш пастырь, завещанное господом совершил, слово его вам передаю, вы же знаете, как господень дар преумножить. Когда он придет судить мир и воздать каждому по делам его, тогда потребует от вас ответа — и если вы преумножите свой талант, то восславит вас в славе отца своего с духом святым, ныне, присно и во веки веков!

II

ПОУЧЕНИЕ ПРЕПОДОБНОГО СЕРАПИОНА

Большую печаль в сердце своем ношу из-за вас, дети мои, потому что нисколько, вижу, не отвратились вы от дел непотребных. Не так скорбит мать, видя страдающих детей своих, как я, грешный отец ваш, видя вас, страдающих от дел беззаконных. Говорил я вам много раз, желая отвратить вас от гнусных нравов — но вижу: нисколько не изменились вы. Если кто из вас разбойник — разбоя не бросит, если крадет — воровства не оставит, если другого кого ненавидит — враждует без устали, если кто обижает и грабит — не насытится, если кто ростовщик — не перестанет проценты взимать, ибо, согласно пророку: „Суетится бесцельно: накопляя, не знает, кому собирает“. Несчастный и не думает, что как родится нагим — так и отходит, ничего не имея, кроме проклятия вечного; если кто любодей, — любодейства не бросит, сквернословец и пьяница, — привычек своих не оставит. Как же я утешусь, видя вас от бога отлученными? Чему я порадуюсь? Всегда сею в ниву ваших сердец семя божественное, но никогда не вижу, чтоб оно проросло и зерно породило. Умоляю вас, братья и дети мои, переменитесь к лучшему, обновитесь благим обновлением, перестаньте зло творить, устрашитесь создавшего вас бога, вострепещите суда его страшного! К кому идем, к кому направляемся, отходя от жизни земной? Что скажем, что ответим? Страшно, дети, подпасть под божий гнев. Почему не думаем, что постигнет нас, в такой жизни пребывающих? Чего не навлекли на себя? Какой казни от бога не восприняли? Не пленена ли земля наша? Не покорены ли города наши? Давно ли пали отцы и братья наши трупьем на землю? Не уведены ли женщины наши и дети в полон? Не порабощены ли были оставшиеся горестным рабством неверных? Вот уж к сорока годам приближаются страдания и мучения, и дани тяжкие на нас непрестанны, голод, мор на скот наш, и всласть хлеба своего наесться не можем, и стенания наши и горе сушат нам кости. Кто же нас до этого довел? Наше безверье и наши грехи, наше непослушанье, нераскаянность наша! Молю вас, братья, каждого из вас: вникните в помыслы ваши, узрите очами сердца дела ваши, — возненавидьте их и отриньте, к покаянью придите. Гнев божий престанет, и милость господня изольется на нас, и все мы в радости пребудем на нашей земле, по уходе от мира сего придем радостно, как дети к отцу, к богу своему и наследуем царство небесное, ради которого господом созданы были. Господь сотворил нас великими, мы же своим ослушаньем себя претворили в ничтожных. Так не утратим же, братья, величия нашего: „Не слышавшие завет праведны перед богом, но — исполнившие его“. Если же в чем совратимся, опять к покаянью прибегнем, любовь к богу проявим, слезы прольем, милость к нищим по силе сотворим, если сможете бедным помочь — от бед избавляйте. Если не станем такими — гнев божий будет на нас; всегда пребывая в любви, спокойно мы заживем! Знаем о граде Ниневии: велик был обильем людей, но и полн беззаконья. Как только бог пожелал истребить его, как Содом и Гоморру, послал Иону-пророка, чтоб предрек он погибель их града. Они же, услыхав, не медля, тотчас отошли от грехов своих и каждый — от бесчестной стези своей, поборов свои беззаконья раскаяньем, и постом, и молитвой, и плачем, — от стариков и до юных, до самых младенцев, которых на три дня от молока отлучили, да и до скота: и коням, и скотине всей пост сотворили. Так умолили господа, от казни его освободившись, божию ярость пременили на милость — и погибель избыли. Предсказанье Ионы было напрасным, отчего он и богу пенял, и роптал за бесчестье пророчеств своих: ведь град не погиб! Иона, как человек, погибели города ждал; но бог, увидев в сердцах их истинное покаянье, увидев, что каждый из них отошел от своего зла и делом, и мыслью, — милость несчастным явил. Что же мы скажем об этом? Чего мы не видели? Чего не свершилось над нами? Чем не накажет нас господь бог наш, желая нас отвратить от беззаконий наших? Ни единого лета или зимы не прошло ведь, чтобы бог не наказывал нас, но никак не отрешимся от подлой нашей привычки: кто завяз в каком грехе — в нем пребывает, к покаянью никто не стремится, никто богу не обещает искренне зла не творить. Какие кары не примем в сей жизни и в будущем огне неугасимом? Так теперь же перестаньте бога гневить, молю вас! Многие меж вами богу искренне служат, но на этой земле равно с грешниками наказаны богом — тем светлее венец получат от господа, греховным же — больше мучений за то, что казнимы были и праведники за их беззаконья. Слушая это, устрашитесь, вострепещите, отстаньте от зла и сотворите добро. Сам господь сказал: „Обратитесь ко мне — обращусь и я к вам“. Ждет раскаянья нашего — помиловать нас хочет, и избавить от бед хочет, от зла хочет спасти! Мы ж за Давидом скажем: „Господи, посмотри на смиренье наше и прости все грехи наши, направь нас, боже, спаситель наш, отврати гнев твой от нас, да не вечно прогневаешься на нас, да не прострешь гнев твой от рода в род!“ Ибо ты бог небесный, и тебя прославляем вместе с вечным отцом и с пречистым духом и ныне, и присно, и вечно!

III

Подивимся, братия, человеколюбию бога нашего. Как нас к себе приближает? Какими словами поучает нас? Какими угрозами нам не грозил? Мы же, мы — никак к нему не обратимся! Видев наши прегрешенья умножившимися, видев нас, его заповеди отвергших, предзнаменований много явив, много страха насылал, много рабами своими поучал — и ничем не смог нас наставить! Тогда навел на нас народ безжалостный, народ лютый, народ, не щадящий красоты юных, немощи старых, младенчества детей; воздвигли мы на себя ярость бога нашего, по Давиду: „Быстро распалилась ярость его на нас“. Разрушены божьи церкви, осквернены сосуды священные, честные кресты и святые книги, затоптаны священные места, святители стали пищей меча, тела преподобных мучеников птицам брошены на съедение, кровь отцов и братьев наших, будто вода в изобилье, насытила землю, сила наших князей и воевод исчезла, воины наши, страха исполнясь, бежали, множество братий и чад наших в плен увели; многие города опустели, поля наши сорной травой поросли, и величие наше унизилось, великолепие наше сгинуло, богатство наше стало добычей врага, труд наш неверным достался в наследство, земля наша попала во власть иноземцам: в позоре мы были живущим окрест земли нашей, в посмеяние — для наших врагов, ибо познали, будто небесный дождь, на себе гнев господень! Мы воздвигли ярость его на себя и отвергли великую милость его — и не дали присматривать за нами милосердным очам. Не было кары, которая бы нас миновала, и теперь непрестанно казнимы: не обратились мы к господу, не раскаялись в наших грехах, не отступились от злых своих нравов, не очистились от скверны греховной, позабыли страшные кары на всю нашу землю; в ничтожестве пребывая, себя почитаем великими. Вот почему не кончается злое мучение наше: зависть умножилась, злоба нас держит в покорстве, тщеславие разум наш вознесло, к ближним вражда вселилась в наши сердца, ненасытная жадность поработила, не дала нам оказывать милость сиротам, не дала познать природу людей — но как звери жаждут насытить плоть, так и мы жаждем и стремимся всех погубить, а горестное их имущество и кровавое к своему присоединить; звери, поев, насыщаются, мы же насытиться не можем: того добыв, другого желаем! За праведное богатство бог не гневается на нас, но, как сказал пророк: „Господь с небес взглянул, чтобы видеть, есть ли кто, разумеющий или ищущий бога, но все уклонились совместно“, и далее: „Неужели не вразумятся творящие беззаконие, поедающие народ мой вместо хлеба?“ Апостол же Павел непрестанно восклицает, говоря: „Братья, не участвуйте в злобных деяньях и темных, ибо лихоимцы и грабители совместно с идолослужителями осуждены будут“. Моисею вот что сказал бог: „Если обидой обидите вдову и сироту, возопят ко мне, слухом услышу вопль их, и разгневаюсь яростью, и погублю вас мечом“. И ныне сбылось о нас сказанное: не от меча ли мы пали? не однажды, не дважды ли? Что же следует делать нам, чтобы грехи исчезли, те, что терзают нас? Вспомните достойно написанное в божественных книгах, что и владыки нашего самая важная заповедь — любите друг друга, милость имейте ко всякому человеку, любите ближнего своего как самого себя, тело свое сохраняйте чистым, не оскверняя его, а коль осквернили, то очистите его покаяньем; не возгордитесь, не воздайте злом за зло. Весьма ненавидит господь бог наш злопамятного человека. Как можем сказать: „Отче наш, отпусти нам грехи наши“, а сами не прощаем? Какою, сказано, мерою мерите, той и отмерится вам. Богу нашему слава.

IV

ПОУЧЕНИЕ ПРЕПОДОБНОГО СЕРАПИОНА

Краткое время радовался я за вас, дети мои, видя вашу любовь и послушанье нашей ничтожности, и подумал, что уже утвердились вы и с радостью приемлете божественное Писание, „на совет нечестивых не ходите и на собрании развратителей не сидите“. Но вы еще языческих обычаев держитесь: в колдовство верите, и огнем пожигаете невинных людей, и тем насылаете на всю общину и город убийство; если же кто и не причастен к убийству, но мысленно с тем согласился, сам стал убийцей; или, если мог помочь и не помог — тот сам убить повелел. Из книг каких иль писаний вы слышали, будто от колдовства на земле наступает голод или что колдовством хлеба умножаются? Если же верите в это, зачем тогда пожигаете их? Молитесь вы колдунам, и чтите их, и жертвы приносите им — пусть правят общиной, ниспустят дожди, тепло принесут, земле плодить повелят! Вот нынче три года хлеб не родится не только в Руси, но у католиков тоже — колдуны ль так устроили? А не бог ли правит своим твореньем, как хочет, нас за грехи наказуя? Видел и я в божественных книгах, что чародейки и чародеи с помощью бесов влияют на род людской и на скот — могут его уничтожить; над теми вершат, а им — верят! Если бог допустит, то бесы вершат, попускает же бог лишь тем, кто боится их, а кто веру крепкую держит к богу — над тем чародеи не властны! В печаль я впал от ваших безумств; молю вас, откажитесь от языческих действий. Если хотите очистить город от неверных людей, я этому рад: очищайте, как Давид, царь и пророк, истребляя в граде Иерусалиме всех творящих беззаконие — тех убиеньем, других же заточением, иных темницами, но всегда град господень от грехов очищал он. Кто же из вас таким был судьей, как Давид? Тот страхом божьим судил, видел духом святым и по правде ответ свой давал. Вы же, вы, как можете вы осуждать на смерть, если сами страстей преисполнены? И по правде не судите: иной по вражде это делает, другой — желая той горестной прибыли, третий — по недостатку ума; хотел бы убить да ограбить, а что и кого убивать — того и не знает! Божьи законы повелевают лишь при многих свидетелях осудить на смерть человека. Вы же лишь в воде доказательства видите и говорите: „Если начнет утопать — невиновна, коль поплывет — то колдунья!“ Не может ли дьявол, видя ваше неверье, ее поддержать, чтоб не утонула, чтобы и вас вовлечь в душегубство; как же, отринув свидетельство человека, созданного богом, идете к бездушной стихии, к воде, чтобы принять свидетельства, противные богу? Наверное, слыхали и вы, что от бога бедствия посланы на землю с самых древних времен: еще до потопа — на гигантов огнем, при потопе — водою, в Содоме — серой, во времена фараона — десятью казнями, в Ханаане — шершнями и огненным камнем с небес; при судьях — войной, при Давиде — мором, при Тите — плененьем, потом сотрясеньем земли и разрушением града. А в нашем народе чего не видали мы? Войны, голод, и мор, и трясенье земли, и, наконец, — то, что отданы мы иноземцам не только на смерть и на плен, но и в печальное рабство. Это же все нисходит от бога, и этим нам спасение творит. А теперь, умоляю вас, покайтесь в прежнем безумье и не будьте больше как тростник, ветром колеблемый. А если услышите некие басни людские, к божественным книгам стремитесь, чтоб враг наш, дьявол, увидев ваш разум и твердую душу, не смог подтолкнуть вас на грех, но, посрамленный, убрался. Ибо вижу я вас, с великим желаньем идущих в церковь и благоговейно стоящих; о, если бы мог я сердце и душу каждого из вас наполнить божественным разумом! Пусть не устану я, вас поучая, и вразумляя, и наставляя, ведь безмерная жалость давит меня, что вы такой жизни лишитесь и божьего света не узрите: ибо не может пастух успокоиться, видя овец своих волком расхищенных, — могу ли и я успокоиться, коль многих из вас похищает волк злобный — диавол?! И помня об этом желанье моем спасти вас, постарайтесь угодить сотворившему всех нас богу, которого вечно достойна всякая слава и честь.

V

СЛОВО БЛАЖЕННОГО СЕРАПИОНА О МАЛОВЕРЬЕ

Печаль многую ношу в сердце о вас, дети мои. Никак не измените мерзких своих привычек, все злое творите в противность богу на погибель душе своей. Правду отринули, любви не имеете, зависть и лесть процветают в вас — и вознесся ваш разум. Обычай языческий взяли: кудесникам верите и сжигаете на огне неповинных людей. Где вы найдете в Писанье, что люди властны над урожаем иль голодом? могут подать или дождь, иль жару? О неразумные! все бог сотворяет как хочет, беды и голод насылает за наши грехи, нас наказав, приводя к покаянью. О маломерные! слыхали о божьих вы казнях: в древние времена до потопа на гигантов — огнем сожжены, и содомляне огнем сожжены, при фараоне — десять египетских казней, при Ханаане раскаленные камни с небес напустил, при судьях войны навел, при Давиде — мор на людей, при Тите — плен на Иерусалим, а затем землетрясенье и разрушение града. И в наше время какого еще мы не видели зла? Многие беды, и скорби, и войны, и голод, от неверных насилье. Но никак не изменим злых обычаев наших; ныне же, гнев божий видя, решаете: если кто висельника или утопленника похоронил — чтобы не пострадать самим, вырываете снова. О, безумие злое! о, маловерье! Насколько мы зла преисполнены и в том не раскаемся! Потоп был при Ное не за повешенного, не за утопленного, но за людские неправды, как и прочие кары бесчисленные. Город Дураццо четыре года стоял, морем затоплен, и ныне в море лежит. В Польше от обилия дождя шестьсот человек утонуло, а двести других еще в Перемышле утонуло, и голод был четыре года. И все это было уж в наше время за наши грехи! О люди! это ли ваше раскаянье? тем ли бога умолите, что утопленника или удавленника выроете? Этим ли божию кару хотите ослабить? Лучше, братья, отстанем от злого, прекратим все злодеянья: разбой, грабежи, пьянство, прелюбодейство, скряжничество, ростовщичество, обиды, воровство, лжесвидетельство, гнев и ярость, злопамятство, ложь, клевету. Я же, грешный, всегда вас учу, дети мои, велю вам покаяться. Вы же не прекращаете злых дел. И если когда на нас кара какая от бога придет, еще больше прогневаем бога, распространяя приметы: из-за этого — засуха, из-за этого — дождь, из-за этого хлеб не родится!.. Распоряжаетесь божьим созданьем, но о безумье своем почему не скорбите? Даже язычники, божьего слова не зная, не убивают единоверцев своих, не грабят, не обвиняют, не клевещут, не крадут, не зарятся на чужое; никакой неверный не продаст своего брата, но если кого-то постигнет беда — выкупят его и на жизнь дадут ему, а то, что найдут на торгу, — всем покажут; мы же считаем себя православными, во имя божье крещенными и, заповедь божию зная, неправды всегда преисполнены, и зависти, и немилосердья: братий своих мы грабим и убиваем, язычникам их продаем; доносами, завистью, если бы можно, так съели б друг друга, — но бог охраняет! Вельможа или простой человек — каждый добычи желает, ищет, как бы обидеть кого. Окаянный, кого поедаешь?! не такого ли человека, как ты сам? Не зверь он и не иноверец. Зачем ты плач и проклятье на себя навлекаешь? или бессмертен ты? или не ждешь ни божьего суда, ни воздаянья каждому по делам его? Ибо — от сна пробудясь, не на молитву ты ум направляешь, а как бы кого озлобить и ложью кого пересилить. Если не перестанете, то позже горшие беды вас ждут! Потому вам с мольбой говорю: раскаемся все мы сердечно — и бог оставит свой гнев, отвратимся от всех злодеяний — и господь бог да вернется к нам. Ведь знаю я и вам говорю, что за мои грехи все эти несчастья творятся. Придите ж со мной и покайтесь, и вместе умолим мы бога, ибо я знаю: если покаемся мы — будем помилованы; если же не оставите вы безумья и неправды, то увидите худшее после. Богу же нашему слава». [Памятники литературы Древней Руси. XIII в. Указ. соч. С. 441—455]. В этих словах боль и крик души. Затем при Сергии Радонежском и митрополите Алексии Русь начинает духовно возрождаться, сбрасывая многовековые путы Двоеверия и суеверий, невольно духовно подготавливаясь к возможной Реформации, великому движению, которое сделало настоящий поворот в умах и развитии всей Западной Европы. В конце XV века Русь подошла вплотную к идее возвращения церкви к ее первоапостольским истокам. Но после долгой борьбы попытка реформировать церковь путем отказа от икон, молитв святым, исповеди перед священником, восстановлении почитания субботы, отказа церкви от владения землями и крепостными завершилась страшной расправой над теми, кто хотел вырвать страну из мрака суеверий и «оязыченного» христианства, кто хотел вырвать страну из пут феодализма и зарождающегося крепостничества. Эти реформаторы были сожжены в железных клетках на Красной площади в Москве в 1503 году. Русь отвергла Божий призыв, вновь вступив на горький путь своих отцов времен домонгольского нашествия, путь, ведущий к созданию государственной церкви, с аппаратом идеологического давления и доктринами, противоречащими Библии. Русь времен Василия III (1505—1533) и особенно его сына Ивана IV «Грозного» (1533—1584) за внешним красивым фасадом представляла собой морально и духовно весьма плачевное зрелище!

«О догматах русской церкви и ее заблуждениях.

Главные заблуждения их в отношении к вере, по мнению моему, следующие. Во-первых, что касается до Слова Божия, то они не читают всенародно некоторых книг Священного Писания, каковы, например, книги Моисея, особенно последние четыре: Исход, Левит, Числа и Второзакония, признавая их недостоверными и утратившими свое значение со времени пришествия Христова, так как ими не установляется никакого различия между законом нравственным и обрядовым. Книг пророческих они не отвергают, но не читают их публично в церквах по той же самой причине, что в них содержатся только прообразования о Христе и они относятся (как они говорят) только к евреям. Один Псалтырь у них в большем уважении: его поют и читают каждый день в церквах. Новый Завет они признают и читают весь, исключая Апокалипсис, которого не читают (хотя и не отвергают его), потому что не могут понять и не имеют такой возможности, как Западная церковь, удостовериться в исполнении заключающихся здесь пророчеств, особенно что касается до вероотступничества антихристовой церкви. Однако у них были свои антихристы Греческой церкви, и даже самое падение их, и наказание за то владычеством турок они могут найти в числе проречений этой же книги. Во-вторых (что, собственно, составляет источник всех их прочих заблуждений как относительно учения их о вере, так и в отношении к обрядам), полагают они, вместе с папистами, что предания их церкви имеют одинаковое значение со Священным Писанием. С этой точки они отдают предпочтение своей церкви перед всеми прочими, утверждая, что у них сохраняются самые истинные и справедливые предания, сообщенные Апостолами Греческой церкви, а от нее полученные ими. В-третьих, что церковь (разумея под этим Греческую и в особенности патриарха и его синод, как главу всего прочего духовенства) имеет верховную власть толковать Священное Писание и что все обязаны почитать эти толкования непогрешительными и истинными. В-четвертых, говоря о Божественных свойствах и трех лицах Единосущного Божества, они утверждают, что Святой Дух исходит только от Отца, а не от Сына. В-пятых, о делах Христа у них существует множество заблуждений, почти тех же самых, как и в папской церкви, именно что он есть единый искупитель, но не единый заступник пред Богом. Главное их доказательство (когда с ними о том заговорят), приводимое ими в защиту этого заблуждения, заключается в неуместном и странном сравнении Бога с земным Владыкою или Государем, которого должно о чем-либо просить через посредство ближайших к нему особ. В этом случае они отдают еще преимущество одним перед другими, как-то: Благословенной Деве Марии, которую называют Пречистою, или Пренепорочною, и Св. Николаю, именуемому у них Скорым Помощником. Они говорят, что Бог назначил ему для служения 300 главных Ангелов. Это довело их до ужасного идолопоклонства, притом самого грубого и невежественного, состоящего в том, что они с таким же благоговением честят свои образы, как бы самого Бога, принося им молитвы, благодарения, жертвы или поклоняясь им до самой земли и ударяя об нее головою. Так как все эти почести они оказывают только образу Святого, а не самому его изображению, то говорят, что поклоняются не идолу, а Святому в его образе и оттого нисколько не оскорбляют Бога, забывая заповедь Господню, которая запрещает творить кумир и всякое подобие для того, чтобы ему поклоняться, или вообще для какого бы то ни было употребления. Стены их церквей увешаны образами, писаными на гладких досках и богато украшенными жемчугом и драгоценными камнями, хотя некоторые из них сделаны выпуклыми, так что отстают от доски, по большей мере на дюйм. Такие образа называют они чудотворными и когда хотят поставить их в церковь, то никак не скажут, что образ куплен, но всегда говорят, что он выменян на деньги. В-шестых, относительно средств оправдания, они согласны с папистами, что не только верой, но и делами должно служить Христу и что это opus operatum, или дело из любви к делу, должно быть непременно угодно Богу. Поэтому все заключается у них в молитвах, постах, обетах и приношениях Святым, подаянии милостыни, крестных знамениях и тому подобных обрядах. Как царь, так и дворянство и простой народ всегда носят с собою четки не только в церкви, но и в других общественных местах, особенно в каких-нибудь заседаниях или торжественных собраниях, как, например, в судах, при общественных совещаниях, переговорах с посланниками и т. п. В-седьмых, вместе с папистами они думают, что ни один человек не может быть уверен в своем спасении до последнего решения в день судный. В-восьмых, исповедываются они наедине священнику и думают, что вследствие этого им отпускаются те грехи, в которых они именно сознаются, и в особенности священнику. Есть еще у них множество других ложных мнений в отношении к вере, но это главные заблуждения, внушенные им частью преданиями (которые им сообщены церковью Греческою), а в особенности незнанием Священного Писания. Последнее хотя есть у них на польском языке (совершенно сходным с их языком, за исключением некоторых слов), но очень немногие читают его с таким благочестием, какого требует это занятие; для простого же народа (если бы он захотел читать) нет нужного числа книг Ветхого и Нового Завета, хотя простых служебников у них чрезвычайно много. Все эти недостатки происходят от лиц духовных, которые, будучи сами невежественны и неблагочестивы, изо всех сил стараются удерживать народ в таком же невежестве и слепоте для своих выгод и доходов, а отчасти и от тамошнего образа правления, так как цари (на которых особенно лежит такая обязанность) не желают заменить его какими-нибудь нововведениями, а напротив, стараются удержать ту религию, которая наиболее к нему подходит. Несмотря на то, нет сомнения, что если бы они хотя сколько-нибудь хранили Слово Божие (хотя без обыкновенных способов к достижению истинного смысла и разумения его), то и Бог имел бы между ними своих избранных, что отчасти и подтверждается». [Россия XVI века. Воспоминания иностранцев. Смоленск: Русич, 2003. Джильс Флетчер. О государстве Русском. С. 126—129]. «Что касается до объяснения в проповедях Слова Божия, поучения или увещаний, то это у них не в обычае и выше их знаний, потому что все духовенство не имеет совершенно никаких сведений ни в других предметах, ни в Слове Божием. Обыкновенно только два раза в год, именно первого сентября (который считается у них первым днем года) и в день Св. Иоанна Крестителя, каждый митрополит, архиепископ и епископ в своей соборной церкви говорит народу обычную речь такого или почти такого содержания: если кто имеет злобу на своего ближнего, то должен ее оставить; если кто замышляет заговор или бунт против своего государя, то да остережется; если кто не соблюдал постов и обетов и не исполнял прочих своих обязанностей по уставу церковному, тот да исправится, и проч. Но такова и самая форма, потому что вся речь содержит в себе именно столько же слов, и отнюдь не более, сколько мною исчислено. Несмотря на это, она произносится весьма торжественно, над аналоем, нарочно для того поставленным, как будто бы проповедник собирался читать пространное рассуждение о существе Божием. В Москве всегда сам царь присутствует при этом торжественном поучении. Будучи сами невеждами во всем, они стараются всеми средствами воспрепятствовать распространению просвещения, как бы опасаясь, чтобы не обнаружились их собственное невежество и нечестие. По этой причине они уверили царей, что всякий успех в образовании может произвести переворот и государстве и, следовательно, должен быть опасным для их власти. В этом случае они правы, потому что человеку разумному и мыслящему, еще более возвышенному познаниями и свободным воспитанием, в высшей степени трудно переносить принудительный образ правления. Несколько лет тому назад, еще при покойном царе, привезли из Польши в Москву типографский станок и буквы, и здесь была основана типография с позволения самого царя и к величайшему его удовольствию. Но вскоре дом ночью подожгли, и станок с буквами совершенно сгорел, о чем, как полагают, постаралось духовенство. Священники (которых зовут попами) определяются епископами почти без всякого предварительного испытания их в дознаниях и поставляются без особенных обрядов, кроме того, что на маковке выстригаются у них волосы (а не бреются, потому что этого они не терпят) шириною в ладонь или более, в это место помазует елеем епископ, который, при постановлении священника, надевает на него сперва стихарь, потом возлагает ему на грудь крест из белой шелковой или из другой материи, который он должен носить не более восьми дней, и таким образом дает ему власть служить и петь в церкви, равно как совершать таинства. Священники суть люди совершенно необразованные, что, впрочем, вовсе не удивительно, потому что сами поставляющие их, епископы (как было сказано выше), точно таковы же и не извлекают никакой особенной пользы из каких бы то ни было сведений или из самого Священного Писания, кроме того, что читают его и поют». [Россия XVI века. Воспоминания иностранцев. Смоленск: Русич, 2003. Джильс Флетчер. О государстве Русском. С. 112—113]. «Видя грубые и жестокие поступки с ними всех главных должностных лиц и других начальников, они так же бесчеловечно поступают друг с другом, особенно со своими подчиненными и низшими, так что самый низкий и убогий крестьянин (как они называют простолюдина), унижающийся и ползающий перед дворянином, как собака, и облизывающий пыль у ног его, делается несносным тираном, как скоро получает над кем-нибудь верх. От этого бывает здесь множество грабежей и убийств. Жизнь человека считается нипочем. Часто грабят в самих городах на улицах, когда кто запоздает вечером, но на крик ни один человек не выйдет из дому подать помощь, хотя бы и слышал вопли. Я не хочу говорить о странных убийствах и других жестокостях, какие у них случаются. Едва ли кто поверит, что подобные злодейства могли происходить между людьми, особенно такими, которые называют себя христианами. Бродяг и нищенствующих у них несчетное число: голод и крайняя нужда до того их изнуряют, что они просят милостыни самым ужасным, отчаянным образом, говоря: „Подай и зарежь меня, подай и убей меня“ и т. п. Отсюда можно заключить, каково обращение их с иностранцами, когда они так бесчеловечны и жестоки к своим единоземцам. И несмотря на то, нельзя сказать наверное, что преобладает в этой стране — жестокость или невоздержание. Впрочем, о последнем я и говорить не стану, потому что оно так грязно, что трудно найти приличное для него выражение. Все государство преисполнено подобными грехами. И удивительно ли это, когда у них нет законов для обуздания блуда, прелюбодеяния и других пороков?». [Там же. С. 150—151]. «При упоминании о религии русских, я, естественно, начну с вопроса: „Можно ли считать русских христианами?“. Если русских спросить об этом, они отвечают, что именно они-то и являются истинно крещенными и лучшими в мире христианами, в то время как мы разве можем считаться „окропленными“ христианами. Поэтому, если кто-либо из иностранных христиан захочет перейти в их вероисповедание, они заставляют его вновь креститься. Что они, однако, все-таки христиане, это мы, вправе заключить, так как essentiaia christianismi или „существенно необходимые главные основания христианства“ мы у них находим. Таковы — истинное слово Божие и святые таинства. Священная Библия имеется у них, а именно Ветхий Завет [с текста] 70 греческих толковников; а Новый — с обычного перевода, переизданные на славянском и русском языках и отпечатанные. Странно, однако, что никогда они не допускают всю Библию в свои церкви, говоря, что в Ветхом Завете много скверных нецеломудренных вещей, могущих осквернить столь святое место, как их церковь; поэтому у них, наряду с Новым заветом, имеются лишь некоторые писания пророков, которые они тут подвергают обсуждению. В домах, однако, разрешается иметь и читать всю Библию». [Россия XVII века. Воспоминания иностранцев. Смоленск: Русич, 2003. Адам Олеарий. Описание путешествия в Московию. С. 436]. «В их церквах висит на стенах большое количество икон, из которых самые многочисленные и самые знаменитые должны представлять Господа Христа, Св. Деву Марию и Николая, главного их патрона. У каждого здесь имеется свой святой или своя икона, перед которою он молится. Если кто-либо совершит грубое преступление, достойное отлучения, то его святой [его икона] удаляется из церкви; этой иконою он может после этого пользоваться дома, так как отлученный не смеет более входить в церковь. Те, у кого есть средства, убирают и украшают свои иконы великолепнейшим образом жемчугом и драгоценными камнями. Икона непременно требуется для молитвы; поэтому они должны у них быть не только в церквах и во время публичных процессий, но и у каждого в его доме, комнате и каморке, чтобы во время молитвы иметь ее перед глазами. Когда они собираются молиться, они зажигают одну или две восковые свечи и прикрепляют их перед иконою; от этой причины часто, когда они забудут потушить свечу, происходят пожары. До сих пор и немцам приходилось, ради русских, держать такие иконы в своих домах, так как иначе русские неохотно с ними сносились, да и нельзя было получить русской прислуги без этого. Теперь же патриарх не желает допускать, чтобы их иконы еще встречались в немецких комнатах, по его мнению, недостойных этой чести. Когда русский отправляется к другому в дом или комнату, он сначала воздает честь Богу и произносит свое „Господи“. Только после этого он начинает говорить с людьми. В дом он входит как немой, ни на кого не обращая внимания, хотя бы даже 10 и более человек находились в помещении. Лишь только войдя в комнату, он, прежде всего, обращается к иконе, которая обыкновенно поставлена за столом в углу; если ее ему не видно, он спрашивает: „Есть ли Бог?“ Лишь только заметив ее, он, с поклонами перед нею, трижды совершает крестное знамение. Затем он оборачивается к людям, здоровается с ними и справляет свое дело. Они приписывают иконам весьма большую силу, будто они совершенно особым образом могут помогать в делах. Неоднократно уже упоминавшийся датский дворянин Иаков говорит, что они в его время икону на палке держали в пиве во время пивоварения, надеясь, что тогда пиво лучше сварится. Они их как-то боятся и страшатся, точно в них действительно имеется какая-то божественная сущность. Когда они желают при иконах заняться плотскою утехою, то они завешивают их платком. Иногда они ими наводят страх на людей. В 1643 г. по Р. X., в июне месяце, случилось как-то, что одна из их икон начала казаться в лице своем краснее обыкновенного. Попы сообщили об этом патриарху и Великому князю, подняли из-за этого целую историю, точно это обстоятельство знаменовало собою что-то великое; говорили, что следует объявить дни покаяния и поста, дабы отстранить грозящее наказание. Великий князь, как государь благочестивый и богобоязненный, принял это близко к сердцу, призвал русских живописцев и под крестным целованием спрашивал их, произошло ли это от естественных причин или нет. Живописцы, хорошенько осмотрев икону, сказали: „Здесь нет чуда, так как краска с лица от времени сходит, и поэтому просвечивает красный грунт“. После этого страхи прекратились. Временами и попы, помощью вымышленных и написанных на иконах знамений, пугают людей, так что те должны поститься и молиться, жертвовать попам и давать милостыню, которую простецы из народа из благоговения и дают в больших количествах. Нечто подобное, говорит, произошло в Архангельске несколько лет тому назад. Два попа, с помощью обмана, собрали много денежных пожертвований, но при дележе поспорили, вступили в драку и донесли друг на друга относительно обмана. После этого и кнуту пришлось показать свое знамение. Что простой неразумный народ приписывает иконам большую силу, видно из следующего. Когда в 1611 году шведский полководец Иаков Делагарди занял Великий Новгород и при этом произошел пожар, некий русский стал держать против огня свою икону св. Николая и молился, чтобы она помогла погасить огонь. Когда, однако, помощи не последовало, а напротив, огонь все более и более стал распространяться, он в нетерпении бросил свою икону в огонь и сказал: „Если ты нам не желаешь помочь, то помоги себе сам и туши“. В то время солдаты, не найдя в домах много такого, чем бы могли воспользоваться, взяли с собою иконы, но русские побежали за ними и за дорогую цену выкупили эти иконы. Простонародье, особенно вне городов и в деревнях, желая приучить детей к богобоязни, ставит их перед иконами, чтобы они перед ними в глубоком смирении и почтительности клали поклоны, крестились и говорили „Господи“. Им при этом не говорится, что все это значит, так что с нежного детства всякий привыкает к мысли, что иконы — боги, как, впрочем, старшие их и называют. В Ладоге моя хозяйка не хотела дать своему ребенку, едва говорившему и стоявшему, поесть, пока тот подобным образом девять раз подряд не воздал, как она говорила, славы своему Богу. Однако некоторые знатные люди и лица, живущие в городах близ церквей, имеют несколько лучшие — а умнейшие из них и совершенно иные — мысли об иконах. В русской Нарве жил знатный богатый купец, еще и теперь здравствующий; звали его Филиппом N.; это был словоохотливый любезный мужчина, который иногда приходил к столу к нашим послам и о том или другом давал хорошие сведения. Однажды — это было 30 января 1634 г., с нашим медиком г. Гартманом Граманом, по его просьбе, зашел я к нему в гости. Когда мы вступили с ним в беседу о их религии, особенно об иконах, он при нас произнес исповедание веры, из которого мы могли усмотреть истинного христианина. Он сказал, между прочим: он никакого значения не придает иконам, взял свой носовой платок и провел им по иконе, говоря: „Так я могу стереть краску и потом сжечь дерево; в этом ли искать мне спасение?“ Он показал мне библию на славянском языке, в которой был очень начитан, открывал в нескольких местах и переводил, говоря: „Вот здесь я должен искать волю Божию и держаться ее“. Постов, которые соблюдаются большинством русских, он не признавал; он говорил: „Что в том, что я не ем мяса, но имею зато в своем распоряжении великолепнейшие рыбы и напиваюсь водки и меду; истинный пост заключается в том, что Богом указано чрез пророка Иоиля в первой и второй главе. Так я пощусь, если я не принимаю ничего, кроме воды и хлеба, и усердно молюсь“. Он жаловался при этом, что очень многие из его земляков не имеют таких познаний в религиозных делах и в совершении христианского долга. Когда мы возразили, почему он, будучи так просвещен Богом, не постарается научить своих собратий лучшему, он ответил: у него нет на это призвания; кроме того, ему бы не поверили, но сочли бы его даже за еретика». [Россия XVII века. Воспоминания иностранцев. Смоленск: Русич, 2003. Адам Олеарий. Описание путешествия в Московию. С. 452—455]. «В наше время повсеместно находились открытые кабаки и шинки, в которые каждый, кто бы ни захотел, мог зайти и пить за свои деньги. Тогда простонародье несло в кабаки все, что у него было, и сидело в них до тех пор, пока, после опорожнения кошелька, и одежда и даже сорочки снимались и отдавались хозяину; после этого голые, в чем мать родила, отправлялись домой. Правда, в последнее время такие простонародные кабаки, принадлежавшие частью царю, частью боярам, упразднены, потому что они отвлекали людей от работы и давали только возможность пропивать заработанные деньги; теперь никто уже не может получить за 2 или 3 копейки, шиллинга или гроша — водки. Вместо этого его царское величество велел устроить в каждом городе лишь один кружечный двор или дом, откуда вино выдается только кружками или целыми кувшинами, для заведывания дворами поставлены лица, принесшие особую присягу и ежегодно доставляющие невероятную сумму денег в казну его царского величества. Ежедневного пьянства, однако, эта мера почти не прекратила, так как несколько соседей складываются, посылают за кувшином или более и расходятся не раньше, как выпьют все до дна; при этом часто они падают один рядом с другим. Некоторые также закупают в больших количествах, а от себя тайно продают в чарках. Поэтому, правда, уже не видно такого количества голых, но бродят и валяются немногим меньше пьяных. Женщины не считают для себя стыдом напиваться и падать рядом с мужчинами. Какая опасность и какое крушение при подобных обстоятельствах жизни претерпеваются честью и целомудрием, легко себе представить. Я сказал, что духовные лица не стремятся к тому, чтобы быть свободными от этого порока. Так же легко встретить пьяного попа и монаха, как и пьяного мужика. Хотя ни в одном монастыре не пьют ни вина, ни водки, ни меда, ни крепкого пива, а пьют лишь квас, т. е. слабое пиво, или кофент, тем не менее монахи, выходя из монастырей и находясь в гостях у добрых друзей, считают себя в праве не только не отказываться от хорошей выпивки, но даже и сами требуют таковой и жадно пьют, наслаждаясь этим до того, что их только по одежде можно отличить от пьяниц мирян. Они также являются большими любителями табаку и некоторое время тому назад всякий носил его при себе: бедный простолюдин столь же охотно отдавал свою копейку за табак, как и за хлеб. Рабами и крепостными являются все они. Обычай и нрав их таков, что перед иным человеком они унижаются, проявляют свою рабскую душу, земно кланяются знатным людям, низко нагибая голову — вплоть до самой земли и бросаясь даже к ногам их; в обычае их также благодарить за побои и наказание. Подобно тому, как все подданные высокого и низкого звания называются и должны считаться царскими „холопами“, то есть рабами и крепостными, также точно и у вельмож и знатных людей имеются свои рабы и крепостные работники и крестьяне. Князья и вельможи обязаны проявлять свое рабство и ничтожество перед царем еще и в том, что они в письмах и челобитных должны подписываться уменьшительным именем, то есть, например, писать „Ивашка“, а не Иван, или „Петрушка, твой холоп“. Когда и великий князь к кому-либо обращается, он пользуется такими уменьшительными именами. Впрочем, и за преступления вельможам назначаются столь варварские наказания, что по ним можно судить о их рабстве. Поэтому русские и говорят: „Все, что у нас есть, принадлежит Богу и Великому князю“. Иностранцы, находящиеся на службе у великого князя, должны унижаться таким же образом и ожидать всех сопряженных с этим приятностей и неприятностей. Хотя царь и относится весьма милостиво к наиболее видным из них, однако совершить проступок и впасть в немилость весьма легко. Раньше было весьма опасно быть великокняжеским лейб-медиком, так как в случае, когда данное лекарство не производило желательного действия или когда пациент помирал во время лечения, врачи подвергались сильнейшей немилости, и с ними обходились как с рабами. Известна история о великом князе Борисе Годунове и его врачах. Когда в 1602 г. герцог Иоанн, брат Христиана IV, короля датского, приехал для женитьбы на дочери Великого князя и внезапно заболел, великий князь с жестокими угрозами потребовал, чтобы врачи показали лучшее свое искусство на герцоге и не дали ему помереть. Когда, однако, никакое лекарство не могло помочь и герцог умер, врачам пришлось прятаться и не показываться в течение долгого времени. Что касается рабов и слуг вельмож и иных господ, то их бесчисленное количество; у иного в именье или на дворе их имеется более 50 и даже 100. Находящихся в Москве, большею частью, не кормят во дворах, но дают им на руки харчевые деньги, правда, столь незначительные, что на них трудно поддержать жизнь; поэтому-то в Москве так много воров и убийц. В наше время не проходило почти ни одной ночи, чтобы не было где-либо кражи со взломом. При этом часто хозяина загораживают какими-нибудь вещами в комнате, и ему приходится оставаться спокойным зрителем, если он недостаточно силен, чтобы справиться с ворами, не желает подвергать опасности жизнь и видеть свой дом зажженным над собственною головою. Поэтому-то на дворах знатных людей нанимают особых стражников, которые ежечасно должны подавать о себе знать, ударяя палками в подвешенную доску, вроде как в барабан, и отбивая часы. Так как, однако, часто случалось, что подобные стражники сторожили не столько для господ, сколько для воров, устраивали для этих последних безопасный путь, помогали воровать и убегали, то теперь не нанимают никого ни в стражники, ни в прислуги (ведь, помимо рабов, имеются еще наемные слуги), без представления известных и достаточных местных обывателей поручителями. Подобного рода многократно упомянутые рабы в особенности в Москве сильно нарушают безопасность на улицах, и без хорошего ружья и спутников нельзя избегнуть нападений». [Россия XVII век. Указ. соч. Исаак Масса. Краткое известие о Московии. С. 360—364]. Свидетельства иностранцев, быть может не совсем приятные для слуха, не отличаются от констатаций наших русских ученых. «Переводчик Посольского приказа Фирсов в 1683 г. перевел Псалтырь. И этот чиновничек министерства иностранных дел признает необходимым обновить церковный порядок помощью знания. „Наш российский народ, — пишет он, — грубый и неученый; не только простые, но и духовного чина люди истинные ведомости и разума и св. писания не ищут, ученых людей поносят и еретиками называют“. Русское общество отличалось однородностью, цельностью своего нравственно-религиозного состава. При всем различии общественных положений древнерусские люди по своему духовному облику были очень похожи друг на друга, утоляли свои духовные потребности из одних и тех же источников. Боярин и холоп, грамотей и безграмотный запоминали неодинаковое количество священных текстов, молитв, церковных песнопений и мирских бесовских песен, сказок, старинных преданий, неодинаково ясно понимали вещи, неодинаково строго заучивали свой житейский катехизис. Но они твердили один и тот же катехизис, в положенное время одинаково легкомысленно грешили и с одинаковым страхом божиим приступали к покаянию и причащению до ближайшего разрешения „на вся“. Такие однообразные изгибы автоматической совести помогали древнерусским людям хорошо понимать друг друга, составлять однородную нравственную массу, устанавливали между ними некоторое духовное согласие вопреки социальной розни и делали сменяющиеся поколения периодическим повторением раз установившегося типа». [Ключевский. Указ. соч. С. 339—340]. Именно это моральное падение народа и духовенства, обусловленное отсутствием библейской духовной базы, только одной могущей спасти общество от разложения, готовило страшное Смутное время (1605—1613), в ходе которого страна была погружена в нескончаемые гражданские войны, интервенции иностранных держав, захвативших почти всю страну, включая и Москву. Об этом времени великий историк Н. М. Карамзин восклицает: «И что была тогда Россия?…». [Карамзин Н. М. История государства Российского. В 4 т. Ростов-на-Дону: Феникс, 1995. Т. 4. С. 480]. И вот в самый критический момент, когда, казалось, что уже все кончено, народ обращается к Богу, осознав, что только Он может помочь. Начинается духовное возрождение. Господь вновь отвечает на молитвы людей, вновь дает им шанс, вновь призывает свернуть с рокового пути отцов. Но вскоре наступает время патриарха Никона с его реформой, расколовшей Русь. Наступают реформы Петра I, которые, с одной стороны, выводят Россию в ранг ведущих европейских держав, но с другой — приводят к страшной секуляризации, бездуховности общества, в котором для Бога практически не остается места. К началу XX столетия Россия была страной куполов и одновременно страной атеистов. В церковь ходили почти все, и почти все ни во что не верили. Хождение в церковь превратилось в обряд, форму, в том числе и для большинства духовенства. Огромная империя продолжала оставаться аграрной отсталой страной, с огромным процентом неграмотного, темного и суеверного населения. Но при этом сохранялось страшное давление государственной церкви, запрещающее под страхом смерти и ссылки в Сибирь оставлять православие. Процветали как никогда магия, оккультизм, спиритизм, гадания. В 1905—1907 гг. страну потрясает первая русская революция. Вследствие нее Николай II вынужденно издает манифест о правах и свободах, по которому человек наделялся правом выбора религии, свободы взглядов. Впервые на территории огромного государства стала звучать Трехангельская весть, призывающая людей отказаться от этих всех пережитков суеверий и языческих установок в христианстве, призывающая их вернуться к чистому учению Христа, Его Закону. В это время духовной свободы страна делает и небывалый экономический скачок. Реформы П. А. Столыпина выводят к 1913 году Россию на европейские экономические показатели. Вновь стране дается шанс, сойдя с дороги «отцовской» религии, обрести счастье. Но вот в 1914 году начинается Первая Мировая Война и, пользуясь этим, «государственная» церковь объявляет все протестантские конфессии агентами кайзеровской Германии. Она заставляет правительство начать небывалые гонения на тех, кто призывал людей вернуться к Богу, читать Библию, чтить Его закон. Казалось бы, прошлая история должна бы была чему-то научить. Но нет, народ вновь отвергает Божьи предостережения, вступая на тот же отцовский путь обязательной «государственной» религии, не задумываясь при этом, насколько та соответствует или не соответствует учению Библии. Но вот приходит октябрь 1917 года и вчерашние мужики, крестящие лоб по входе и выходе из церкви, идут громить ее купола и звонницы. Неужели в один день произошло изменение мышления? Конечно же, нет. Общество давно уже было атеистическим, несмотря на тягу к разглагольствованиям многих о том, что до Революции Русь была набожной страной. Нет! Набожную страну в несколько месяцев в воинственно атеистическую не превратить. В истории нашей страны произошло подобное тому, что имело место во Франции в период Французской революции 1789 года. Ибо Франция долгое время считалась старшей духовной дочерью папства, а ее народ — одним из самых ревностных папских слуг. Но это было лишь ширмой. На деле народ уже давно устал от злоупотреблений и ханжества духовенства, которое ему не раскрывало Вечные Божьи Истины, которое не служило его нуждам, а грубо господствовало над ним. И вот когда грянула революция, то наибольший протест людей обрушился именно на церковь, которая в его глазах дискредитировала Бога. Нечто подобное произошло и у нас в 1917 году и в последующие годы советской власти. Разгул сталинского террора был заложен задолго до самого рождения И. Сталина. Он был заложен бездуховностью большей части народа, которую взращивали суеверия, гнет и ханжество церкви и многих ее служителей. Нам больно понимать это. Но это наша история, наш народ, который состоял из наших дедов и прадедов. А значит, именно мы должны сделать выводы из своей же собственной истории. Семьдесят лет мы были в атеистическом плену, после которого нам были дарованы свободы, в том числе вероисповедания. Что же изберем мы сейчас, сегодня, когда вновь все громче и громче звучат голоса о восстановлении единой обязательной для всех «государственной» религии отцов? Свернем ли мы вновь на этот путь? Или нашествие монголо-татар, эпоха Ивана Грозного, Смутное время, 1917 год, сталинский террор нас ничему не научили? Не научили тому, что любое, внешне замечательное действие, желание, если лишено Божьего одобрения, рано или поздно обратится во зло. Прекрасно, если мы хотим объединить людей одной верой в Бога. Но возникает вопрос: верой в какого Бога? Бога, Чье правление зиждется на Десятисловном Законе, или Бога, правящего по человеческим преданиям и искажениям Слова? Бога, любящего людей или Бога, мучающего людей всю вечность в аду? Бога, запрещающего делать какие-либо изображения и поклоняться им или Бога икон и мощей? Бога, принимающего поклонение в субботу, или Бога, принимающего поклонение в День Солнца? Какого же Бога? И какой одной веры? Веры в бессмертие души, молитвы святым, покупки спасения за деньги, веры обрядов, словом, всего того, против чего восстаёт Сам Бог на страницах Библии? Или действительно веры в Триединого Бога, неизменность Его закона и понимания, что спасаемся мы только принятием Христа. Итак, есть вера в Живого Бога, а есть вера отцов в Бога человеческих преданий. Первая нам дарует жизнь, вторая — смерть. И мы вновь оказываемся на распутье, какую веру принять, в какого Бога верить? «И ты скажи им: так говорит Господь Саваоф: обратитесь ко Мне, говорит Господь Саваоф, и Я обращусь к вам, говорит Господь Саваоф. Не будьте такими, как отцы ваши, к которым взывали прежде бывшие пророки, говоря: „так говорит Господь Саваоф: обратитесь от злых путей ваших и от злых дел ваших“; но они не слушались и не внимали Мне, говорит Господь» (Зах. 1:3—4).