Город, сброшенный в море

Историю народа, которую мы будем изучать в данной главе в контексте библейских пророчеств, отличает одна интересная особенность. Она заключается в том, что отношение к этому народу, его месту и роли в истории, буквально перевернуто с ног на голову. Учебники по истории и большинство монографий рисуют этот народ, как свободолюбивый и бесстрашный, который в отстаивании своей и других народов свободы осмелился бросить вызов кровожадному Риму, порабощавшему все страны. Полководец этого народа Ганнибал вообще являлся и является кумиром и любимым героем множества школьников, которые с упоением читают о его переходе через Альпы, когда он даже сумел перевести через них слонов. Читая историю его войны с римлянами, мы, как правило, переживаем за него и очень печалимся по поводу его горькой кончины. Мы ненавидим римлян, разрушивших до основания столицу государства этого народа. Этот народ часто представлен в книгах бесстрашными мореплавателями, Колумбами своего времени. А между тем в Библии под символом дьявола выступает именно этот народ. Не кровожадные ассирийцы, не гордые египтяне, не воинственные ливийцы, не расчетливые лидийцы, а именно этот народ — финикийцы. Так кто же прав — учебники, рисующие прекрасный образ финикийцев, или Библия, сопоставляющая их с дьяволом?

В объятиях бога Молоха

Центральным местом любого финикийского города был храм. Именно с возведения храма главного бога финикийцы начинали строительство города. Свои культовые сооружения этот народ никогда не переносил с места на место. Всякий новый храм в случае разрушения предыдущего сооружался на его месте, причем при этом максимально пытались сохранить остатки старого храма. Хотя бы старые балки или камни. В некоторых местах проживания финикийцев (например, на острове Фасосе) городов могло не быть, но храм был обязательно. Храму жертвовалась жителями десятая часть всех своих доходов. Храмы часто служили городским казнохранилищем и архивом, и имели свои собственные хозяйства. Во главе храма стоял верховный жрец, происходивший из одного из знатных аристократических семейств города, а порой, как в Тире, из царской семьи, будучи вторым после царя человеком в государстве. Должность эта, как правило, передавалась по наследству. Вторую ступень храмовой иерархии составляли жрецы и жрицы (часть из них имела семьи, другие давали обет безбрачия), за ними шли гадатели и пророки, затем музыканты и писцы. Потом шел обслуживающий персонал, и, наконец, храмовые рабы, которые делились на рабов храма и рабов того или иного бога. По своему внешнему виду финикийские храмы весьма разнились. Так, в Сидоне храм бога Эшмуна имел площадь в 3500 м² и высоту около 20 метров. Храм этого же бога в Карфагене мог вместить до 50 тысяч человек! [1]. Здесь мы находим вновь подтверждение библейскому сообщению (Суд. 16:27) о храме, который вмещал до 3000 человек, тогда как ряд ученых не верили в существование таких громадных храмов в XII в. до х. э. Вместе с тем были и небольшие храмы. Например, храм в городе Мараф, имевший площадь всего в 13 метров и высотой в 3 [2]. Свои храмы финикийцы сооружали из камня, покрывая их сверху кедровыми досками, привезенными с Ливанских гор. Храмовый комплекс сооружался на подиуме-возвышении, на которое вела величественная лестница, иногда включавшая 60 и более ступеней. У подножия лестницы находился источник пресной воды. Расположенный на подиуме комплекс окружала стена с башнями, так что храм являлся одновременно и крепостью, служа убежищем жителям города во время войн. Войдя внутрь комплекса, мы оказались бы в обширном дворе, по периметру которого располагались капеллы, в одной из которых была статуя бога, жилые помещения для жрецов и других служителей храма. Во дворе стоял алтарь, и имелось два колодца, а также, как правило, росло священное дерево. В глубине двора располагалось собственно здание храма, бывшее прямоугольной формы и состоявшее из двух отделений: переднего и заднего. В переднем отделении храма статуй божеств не было, а находилось два алтаря, на которых постоянно поддерживался огонь. Задняя часть храма находилась на некотором возвышении и туда вела дверь (или двери), входить в которую имели право только жрецы. В этом помещении стояла статуя бога, которому был посвящен храм. Пунические храмы отличались большой роскошью. Статуи богов были позолочены, а стены храмов отделывались слоновой костью и даже цельными бивнями. Некоторые исследователи прошлого, особенно из числа ученых социалистических стран, утверждали в своих работах, что храм израильтян является просто копией сооружений финикийцев, ибо он также имеет внешний двор с алтарем и помещение собственно храма, состоящее из двух отделений: святого и святого святых. На первый взгляд, сходство, действительно, есть. Но если внимательно проанализировать и сопоставить святилища израильтян и древних хананеев, мы увидим большую разницу. Во-первых, символом хананейских храмов были статуи богов, в то время как древним израильтянам Господь запретил сооружать любые изваяния и идолов. К тому же религия Древнего Израиля была монотеистической, а у хананеев — политеистической. Во-вторых, служение у хананеян проводилось внутри храма (в переднем отделении), которое, как мы уже говорили, могло вмещать до 50 тысяч человек, тогда как служение у израильтян проходило вне храма. Те жертвоприношения, которые приносили хананеи, имели целью задобрить богов, «купить» их расположение, утолить их голод, в то время, как у израильтян приносимая жертва была символом искупления греха человека, символом грядущего Спасителя, который должен был отдать Свою жизнь для спасения людей. У хананеев же само понятие греха отсутствовало в принципе. Система жертвоприношений у израильтян имела целью духовное воспитание человека, поднятие его морального уровня, система же жертвоприношения у финикийцев, как мы увидим, носила просто изуверский характер. Что же касается самого факта принесения Богу жертвы, распространенному практически у всех древних народов, то он говорит о том, что каждый из них сохранял смутные воспоминания о необходимости жертвы, как символа спасения, но в отличие от израильтян другие народы, отступив затем от Бога, забыли значение жертвы и то, на что она указывала. Поэтому за определенным внешним сходством стоит колоссальная пропасть всей религиозной системы двух народов. А говоря о сходстве храмов, можно заметить, что вообще любое сооружение очень роднит то, что оно имеет стены и крышу. И поэтому, исходя лишь из внешних параметров, можно говорить о необычайном сходстве избы крестьянина и дворца царя. Помимо храмов финикийцы поклонялись своим богам в святилищах, которые располагались наиболее часто в пещерах (например, грот Васта между Тиром и Сидоном) [3], которые воспринимались, как святилище того или иного божества. Порой хананеи обожествляли и некоторые горы (высоты, как их называет Библия). Одной из самых знаменитых таких гор была гора Кармил, по поводу которой древнеримский историк I в. х. э. Корнелий Тацит пишет следующее: «Между Сирией и Иудеей есть место, где высится гора Карамел, там чтут божество того же имени, стоит алтарь, возносят молитвы, но по завету предков Карамелу не строят храмов и не ставят изображений» [4]. В отличие от статуй, воздвигавшихся в храмах, «на Кармиле было налицо само божество в более грандиозном виде — это сама гора Кармил, которая, подобно другим высотам, сама по себе считалась жилищем божественной силы. Из жизни пророка Илии, согласно библейскому повествованию, мы знаем, что Кармил был избран Илией для посрамления жрецов Ваала, конечно, как место, наиболее для них священное в пределах израильского царства. Если 450 «студных пророков Вааловых и 400 пророков дубравных, ядущих трапезу Иезавелину» не могли дозваться своего бога на горе, считавшейся его любимым местопребыванием и находившейся наиболее близко к нему, а один служитель Истинного Бога низвел именно здесь огонь с неба на жертву, то конечно для всех было наиболее ясно бессилие Ваала даже там, где он считался хозяином» [5]. Так благодаря археологическим и историческим сведениям можно глубже понять величественное событие, разыгравшееся на горе Кармил около 860 года до х. э. и о котором рассказывается в 3 Книге Царств 18 главе.

Еще одной разновидностью культовых сооружений финикийцев были тофеты. Это слово впервые встречается в Библии в 4Цар. 23:10 и Иер. 7:31 и сегодня оно служит термином для обозначения подобного рода святилищ. Что же представлял собой тофет? «Сам тофет представлял собой закрытый двор, внутри которого находились небольшая часовня размером всего в один квадратный метр с собственным двориком, к которому вел лабиринт загородок. В таких святилищах приносили в жертву грудных детей, останки которых хоронили в этом же дворе в специальных урнах, над которыми… ставилась стела с именем жертводателя и призывом к богу или богине принять этот дар. Когда двор заполнялся, он мог выравниваться, и в новом слое вновь располагались урны с останками несчастных детей… Такие тофеты стали неотъемлемой (выделено мною — прим. А.О.) частью пунических городов, они существовали пока была жива пуническая цивилизация… Располагались тофеты, как правило на краю города» [6]. Подобные тофеты финикийцев найдены в Карфагене, Хадрумете, Сардинии, Палестине, Мотии — словом везде где обитали финикийцы [7]. Людей жертвовали различным богам финикийского пантеона. Но «в основном человеческие жертвы приносились Баал-Хамону. Особенно известны жертвы детей, главным образом первенцев, мальчиков, но часто и девочек… Антропометрические исследования останков таких жертв показали, что 85% жертв было моложе шести месяцев» [8]. Сожженные дети часто изображались на стелах с атрибутами и жестами божеств, так что можно полагать, что пунийцы их героизировали или даже обожествляли, считая, видимо, что душа жертвы поднимается непосредственно к богу, входя в царство Баал-Хаммона [9]. История нам сохранила описание и даже внешний вид статуи бога Ваал-Хаммона. В Библии он назван Молохом от термина «молек», которым именовалось жертвоприношение в честь этого бога [10]. «Статуя Молоха… была колоссального роста, вся из меди, и внутри пустая. Голова была бычачья, потому что бык был символом силы и солнца в его лютом виде. Руки у статуи были чудовищной длины, и на огромные простертые ладони клались жертвы; руки, движимые цепями на блоках, скрытых за спиною, поднимали жертвы до отверстия, находящегося в груди, откуда они сваливались в пылающее пекло, которое помещалось внутри статуи, на невидимой решетке, а выпадавшие сквозь нее зола и угли образовывали все возрастающую кучу между ног колосса. Полагают, что взрослые жертвы сперва закалывались, но нет сомнения в том, что дети клались живыми на страшные, докрасна раскаленные ладони чудовища. Родным настрого воспрещалось выказывать печаль. Детей, если они кричали, пока их приготовляли к ужасному обряду, успокаивали ласками. Как это ни должно казаться безобразным и невозможным, матери обязаны были не только присутствовать на страшном торжестве, но воздерживаться от слез, рыданий и всякого проявления печали, потому что иначе он не только лишились бы почета, подобавшего им вследствие оказанной им всенародно великой чести, но могли навлечь гнев оскорбленного божества на весь народ, и одно неохотно сделанное приношение могло уничтожить действие всего жертвоприношения и даже навлечь на народ беды хуже прежнего. Такая слабохарактерная мать была бы навеки опозорена» [11]. Эти чудовищные жертвоприношения совершались ночью при звуках флейт, тамбуринов и лир, которые заглушали крики несчастных детей, а так же усиливали возбуждение в народе [12]. Алтари богов постоянно обагрялись кровью детей, в годы же крупных празднеств или в годины бедствий людей и в частности детей приносили в жертву сотнями и тысячами [13]. Так, когда армия Агафолпа подошла к стенам Карфагена, жители последнего, решив, что это связано с гневом божества сожгли одномоментно более 500 детей, из которых 200 — сыновья знатных семейств — были определены властями, а не менее 300 было пожертвовано добровольно [14]. Борец же за свободу Ганнибал, которого сегодня многие рисуют борцом за справедливость против жестоких римлян приказал умертвить три тысячи взятых в плен при Гимере иллирийцев в честь души своего погибшего в этих местах предка [15]. Как известно, убийство беззащитных пленных всегда считалось бесчестным поступком. В понятии же финикийцев это было нормой. «Раскопки в тофетах показывают, что в урнах хоронили зачастую останки не родившихся детей, а зародышей, по-видимому, выкидышей» [16]. «Своеобразным видом жертвы была священная проституция, когда женщины жертвовали богине любви свое тело. Такие женщины выступали как бы в роли жриц в обряде «священного брака». Это было присуще культу Астарты Эрицинской, отмечаемому в сикке, куда специально для этого прибывали пунические женщины [Валерий Максим. Книга II, 6, 15]… священными проститутками богини любви (Астарты или Тиннит) были женщины, которые отделялись от семьи» [17]. Астарта изображалась в обнаженном виде, с подчеркнутыми половыми признаками. Крупнейший ученый XIX века в области религии, доктор «Пьер Дюфур признает главным элементом культа Ваала (верховный бог финикийцев — прим. А.О.) священную проституцию. Относительно сопровождавшей жрецов свиты (аколиты) он говорит: это были красивые безбородые юноши, которые для удаления волос со всего тела натирались благовонными маслами; они занимались в святилище гнусным противоестественным развратом… Они принимали более или менее активное участие в постыдных таинствах; они продавались почитателям своего бога и отдавали храму все, что зарабатывали проституцией. Но это не все: у них были собаки, дрессированные для той же преступной цели и то, что они выручали от продажи или от отдачи этих собак, «плату собак», они тоже отдавали храму. Наконец, во время некоторых проходивших ночью церемоний, когда сами звезды прятались от стыда и смущения, жрецы и посвященные хватались за ножи и покрывали друг друга рубцами и неглубокими ранами; потом, изможденные от порока, до крайности возбужденные своей музыкой, они падали в лужи собственной крови. Женоподобные, говорит тот же автор, составляли секту, имевшую особый ритуал и свои тайны: происхождение этой секты стоит в очевидной связи с распространением венерических болезней, которые портили кровь женщин и делали близость с этой сектой очень опасной. Помимо этого, с целью увеличить доходы культа, при храмах были также группы женщин, которые занимались проституцией в пользу алтаря… На ночных празднествах «Доброй Богини» проституция носила характер сатириазиса и нимфомании; разнузданность этих оргий не поддается описанию. Мужчины и женщины под звуки музыки и тамбура доходили до крайних пределов разврата, причем церемониями руководили жрецы» [18]. «Богиня Астарта требовала от своих жрецов и прислужников самооскопления и некоторой женственности» [19]. В 1929 году были обнаружены остатки древнего финикийского города Угарит, благодаря исследованию которых были открыты многие тайны культуры и религии древних финикийцев. Так, в ходе раскопок «Между двумя храмами, один из которых был посвящен Баалу, а другой — Дагону, археолог обнаружил среди богатых купеческих домов одно жилище, некогда принадлежащее верховному жрецу Угарита. Верховный жрец владел внушительной библиотекой: в его доме хранилось множество табличек с текстами…, которые… повествуют о богах и религиях древнего Ханаана, с которыми столкнулся народ Израиля, впервые вступив на землю обетованную… Принято считать, что всякое более или менее цивилизованное общество следит за нравственностью своих граждан, но в Ханаане тех дней культ чувственности считался формой служения богам. Торгующие своим телом мужчины и женщины именовались «священными» служителями религии, а вознаграждение за их услуги пополняло храмовую казну, как «жертвоприношение божеству». Так что пророки и авторы хроник ничего не преувеличивали. Правда о том, насколько серьезно мотивированы их суровые обличения, мы узнали только после великих открытий в Рас-Шамра» [20]. Вчитаемся в финикийское описание богинь и богов, которым они сами поклонялись. Вот, к примеру, что написано о богине Анат, богине войны: «Она прикрепила головы у себя на груди, крепко привязала руки к своему поясу, она погружала колени в кровь сильных, бедра — в сгустки крови бойцов» [21]. Согласно угаритским представлениям, у Анат был брат бог Ваал, с которым она регулярно вступала в половые отношения, описанные с откровенным бесстыдством: «Ваал лег голый и схватил нижнюю часть ее живота, Анат легла голой и схватила его яички…» [22]. Но эти отношения были не только поэмой, но и руководством к действию: «…беря пример со своего бога, его подданные ради «содействия плодородию» вступали в «священные» сексуальные отношения. Если сами жрецы занимались развратом, то тем более рядовые хананеяне не считали зазорным удовлетворять свою похоть и постоянно нарушать верность в супружестве. Сохранилось изображение, на котором Ваал занимается любовью с… телкой» [23]. «Наряду с Ваалом величайшим почитанием окружали в Ханаане богиню плодородия Астарту… В культе Астарты подчеркивается сексуальность как главный аспект жизни, что нашло выражение в освященном религией распутстве» [24]. А вот биография верховного бога финикийцев Эла. Он женился на трех своих сестрах. Убил своего брата Атланта и своего родного сына Садида; дочери своей Шеол он отрезал голову, отца Небо оскопил; более того, он оскопил сам себя и заставил своих товарищей поступить так же [25]. Даже атеистические ученые, ненавидевшие все, связанное с Израилем, выступающем против Ханаан, вынуждены констатировать: «Выступающие в нем боги и богини одержимы всеми страстями, присущими обыкновенному смертному: они любят, ненавидят, борются между собой, страдают и умирают. Разумеется религия не провозглашала высоких моральных принципов» [26]. В религиозных взглядах и образе жизни финикийцев большую роль играла магия. При раскопках финикийских городов находят несметное количество амулетов, талисманов, апотропеических масок. Даже в фундаменты домов клались бронзовые изображения скорпионов, чтобы обезопасить обитателей дома от настоящих насекомых [27]. Финикийцы верили в бессмертие души и у них был очень развит культ предков. Жрецы при этом поддерживали связь между живыми и мертвыми, выполняя роль спиритов. Покойников финикийцы в основном сжигали, помещая прах либо в могилы, выкопанные в холмах, либо опускали в глубоко вырытые колодцы, либо (это относилось к знати) сооружали мавзолеи [28], которые становились так же объектами для поклонения. Практически у всех древних народов: шумеров, греков, египтян, индусов и т.д. одним из символов зла и богопротивных сил преисподнего мира является змея [29]. И это неудивительно. Ибо каждый из этих народов хотя бы и в смутной форме, но сохранял память о роковом событии, произошедшем на самой заре человеческой истории, событии, открывшем путь для страданий и слез на нашей земле и о котором повествуется в книге Бытие. «Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть. И сказал змей жене: нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3:1-5). Дьявол принял образ змея, и поэтому тот сохранялся в памяти различных народов, как символ зла. В Священном Писании змей, дракон, символизирующие сатану выступает несколько раз под именем Левиафана, в частности: «В тот день поразит Господь мечом Своим тяжелым, и большим и крепким, левиафана, змея прямо бегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское» (Ис. 27:1). Всякий раз это чудовище, олицетворяя зло, является противником Господа. В мифологии многих народов боги или герои борются со змеями, источниками страданий для людей [30]. Образ змея неразрывно связан с древом жизни. Так, в мифологии «Ригведы», «Эдды», славянском фольклоре и у древних шумеров змей находится возле древа жизни [31]. Древние люди боялись змей, пытались их всячески задобрить. Но в отличие от них финикийцы боготворили их, для них змей был источником зла, как и для всех, но они ему и поклонялись не из-за страха, а потому, что он символизировал злое начало. Древний историк «Макробий (Saturn. I, 9, 12) пишет, что финикийцы в своих святилищах выставляют изображение змеи, свернувшейся в круг… Это сообщение Макробия перекликается с финикийской теогонией и космогонией… Известна роль змея в религии не только финикийцев, но и многих других народов Ближнего Востока. «Преодоление» первоначального змея было, видимо необходимо для создания нынешнего мира. В религиозных представлениях пунийцев змея… была тесно связана с образом Эшмуна, чей храм был одним из самых почитаемых в Карфагене. Змеи стояли на страже храмов, охраняя заброшенные и забытые [Presper Aquit. de pr. III, 38]. Поэтому неудивительно представление о мире… как о гигантском мировом змее или, возможно, как об окруженном змеем» [32]. Между тем — отметим это еще раз — финикийцы знали, что Змей — это противник Бога. В подтверждение этому приведем их собственный миф. «Врагом Эла был могучий Змей. И два войска, одним из которых предводительствовал Эл, а другим Змей, упорно сражались друг с другом… [наконец] воины Змея упали на землю в океан и были поглощены им, а Эл стал властелином неба» [33]. Эл — это одно из имен Единого Истинного Бога, сохранившееся хотя и в искаженном образе у народов Древнего Востока [34]. «Богом, соединяющим жизнь и смерть был Эшмун. Его можно назвать одним из великих финикийских богов… Священным животным Эшмуна считалась змея — символ вечной жизни и постоянного обновления, ибо финикийцы, как и многие другие народы древности искренне верили, что змеи не умирают, а только меняют кожу, после чего возрождаются к новой жизни. Саму змею финикийцы называли «добрым божеством» и чрезвычайно почитали» [35]. Итак, змей — враг Единого Бога, символ преисподней и зла — был для финикийцев добрым богом. Для современных сатанистов дьявол так же является существом, которое желает людям дать все, а Бог только все забирает и не дает «нормально» жить. Как по своей сути, так и по форме древние финикийцы поклонялись дьяволу и именно поэтому пророк Иезекииль выбирает символом сатаны не Ниневию, Фивы или Вавилон, а финикийский Тир, в храмах которого открыто (а не в переносной форме, как в Египте или в Вавилоне) кадили сатанинскому змею. «По справедливому замечанию Честертона, мы теперь лишь потому можем любить античность, что она духовно не покорилась «карфагенству». А такая опасность была. И в самом деле, каким зловещим выглядел бы греко-римский мир, признай он культ финикийского Молоха…» [36].

Под проклятием Ноя

«Ной начал возделывать землю и насадил виноградник; и выпил он вина, и опьянел, и лежал обнаженным в шатре своем. И увидел Хам, отец Ханаана, наготу отца своего, и выйдя рассказал двум братьям своим. Сим же и Иафет взяли одежду и, положив ее на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видали наготы отца своего. Ной проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его, и сказал: проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих. Потом сказал: благословен Господь Бог Симов; Ханаан же будет рабом ему; да распространит Бог Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых; Ханаан же будет рабом ему» (Быт. 9:20-27). Пророческим взором патриарх Ной увидел целые века грядущей истории и зловещую роль, которую предстояло в них сыграть Ханаану. Читая это место книги Бытие, многие не могут понять, почему проклятию подвергся не Хам, а его сын Ханаан. Но дело в том, что в Быт. 9:1 мы читаем, как Бог благословил Ноя и его сыновей, в том числе и Хама и поэтому Ной отменить Божье благословение конечно не мог, но в то же время оставить Хама без наказания было нельзя. Ханаан же был любимым сыном Хама, наиболее походя на него чертами своего характера и поэтому проклятие Ханаана было для Хама еще более тяжким, нежели если бы прокляли его [37]. Священное Писание называет Ханаана (Быт. 10:6) родоначальником хананейских племен. Долгое время ученые не соглашались с библейским сообщением о том, что название народа — хананеи, происходит от имени их предка Ханаана. Особенно против этого выступали некоторые советские ученые, не желавшие в силу идеологии признавать верность Библии в таком важном вопросе, как происхождение народов. Сегодня ученые всего мира признали достоверность библейского сообщения. Правильно «возводить название «Ханаан» для обозначения народа и страны, в которой он обитает, по имени своего предка. Такого предка мы находим как в Библии, так и в финикийской литературе (выделено мною — прим. А.О.). В библейской «таблице народов» (так называется 10 глава Бытия — прим. А.О.) среди сынов Хама называется Ханаан (Кенаан), ставший предком ряда народов, в том числе сидонян (Быт. 10:6, 15). Филон Библский (fr. 39) говорит о Хна (Xva), который позже получил имя Финика. Филон стремился там, где это возможно, дать финикийским божествам и героям греческие имена. Так что Финик, по мнению Филона, греческое имя Хна. Финик (??????) же считался греками предком — эпонимом финикийцев. Само имя Хна является формой того же имени, что и воспроизводимое в клинописной литературе имя Ханаана» [38]. Подтвердила современная наука и то, что «Границы Ханаана хорошо отмечены в Библии» [39]. У Ханаана было одиннадцать сыновей, каждый из которых стал прародителем одного из племен. «От Ханаана родились: Сидон, первенец его, Хет, Иевусей, Аморрей, Гергесей, Евей, Аркей, Синей, Арвадей, Цемарей и Химафей. Впоследствии племена Ханаанские рассеялись, и были пределы Хананеев от Сидона к Герару до Газы, отсюда к Содому, Гоморре, Адме и Цевоиму до Лаши» (Быт. 10:15-19). На сегодняшний день найдены следы всех этих народов, включая и гиргашитов, существование которых, как одной из этнических групп хананеев было доказано совсем недавно [40]. Древнейшие поселения хананеев обнаружены в Палестине на территории современных Сирии и Ливана. Прародиной же финикийцев древние авторы называют острова в Персидском заливе [41]. Эти сообщения подтверждены и современными учеными [42]. Эти данные вновь подтверждают библейские сообщения о том, что прародиной человечества и местом его первоначального обитания после потопа была зона Персидского залива. Именно оттуда предки финикийцев мигрировали на территорию Палестины, где были воздвигнуты финикийские города-государства. Дело в том, что единого государственного образования, охватывавшего весь народ финикийцы никогда не имели. Каждый из их городов был независимым государством, управлявшимся либо царем либо суфетом, т.е. судьей. В случае войны или какой бы то ни было еще необходимости финикийцы объединяли свои усилия для решения общих задач. Бывало и так, что один из городов получал (в силу различных причин: война, голодоморы, вражеские нашествия) гегемонию над другим или другими городами. Так, например, одно время было единое Тиро-Сидонское царство. Потом эти образования вновь распадались. В данной главе мы остановимся, следуя задаче поставленной в книге, лишь на тех финикийских городах, которые упоминаются в Библии и фигурируют в библейских пророчествах. Отметим лишь, что одним из древнейших их городов в Палестине был Угарит, погибший в 12 в. до х. э. и открытый археологами в 1928 году х. э. и благодаря чему были раскрыты многие стороны жизни финикийского общества.

* Тир. Имя этого города связано в Библии с царем Хирамом, союзником Давида, помогавшем его сыну Соломону строить храм. Основан был Тир около 28 в. до х. э. Город состоял как бы из двух частей — островной части и материковой. Последнюю древние авторы называли Палетиром, т.е. Старым Тиром [43], который в течение всей истории был связан с островной частью города [44]. Иногда материковая часть именовалась Ушу. Считают, что первоначально Тир возник на материке и лишь затем были освоены лежащие поблизости (около километра) два острова, образовавшие островную часть. Поэтому материковую часть и называли Старым Тиром. При царе Хираме в X в. до х. э. пролив между двумя островами был засыпан, в результате чего острова были слиты воедино. Островная часть Тира по-финикийски называлась Цор, т.е. «скала», т.к. остров, где она располагалась, был скалистым [45]. В ходе последних археологических работ было определено, что островная площадь Тира равнялась приблизительно 58 га [46]. Размеры материковой части не могут быть определены, т.к. от них практически ничего не осталось. Еще в древности Тир поражал своим великолепием. Так, в одном из амарнских писем (открытых при раскопках египетского города Телль-Амарны) правитель Тира упрекается в том, что его дворец не похож на дворцы других финикийских правителей: он чрезвычайно богат и может сравниться лишь с дворцом царя Угарита [47]. Отличались богатством и храмы Тира, среди которых особое место занимал храм бога Мелькарта, построенный одновременно с самим городом. Мелькарт (в пер. «царь города») почитался как владыка Тира и праздники в его честь считались главными в этом городе. Этот бог по воззрениям финикийцев являлся покровителем моряков и колонистов и поэтому практически во всех колониях он так же был одним из почитаемых богов. Религиозные праздники у финикийцев сопровождались пышными театральными представлениями. Театр строился, как правило на краю святилища. При этом необходимо отметить, что в отличие от греков и римлян у финикийцев театр не был отделен от культа и театральные представления были неотъемлемой частью религиозных обрядов. Эти театрализованные религиозные представления сопровождались игрой музыкантш и танцами [48]. Эти представления имели разнузданный аморальный характер и заканчивались, как правило, массовыми отвратительными оргиями [49], о которых мы писали выше. На фоне таких празднеств выделяется только один, приковывающий к себе внимание исследователей. Наиболее древние свидетельства об этом празднике содержатся у древнеримского историка Тита Ливия. Так, он сообщает, что во время войны между Римом и Карфагеном в 211 г. до х. э. карфагенский полководец «Газдрубал послал к Нерону (командующему римскими войсками — прим. А.О.) с просьбой отложить переговоры на завтра: у карфагенян-де это заповедный день, запретный для любых важных дел» [50]. Сегодня историками показано, что здесь речь шла о финикийской субботе, дне, в который нельзя было делать никаких дел [51]. Суббота, как день воздержания от всяческих работ, существовала и в Месопотамии [52], да и вообще практически у всех древних народов [53]. Эти свидетельства о субботе у различных народов подтверждают библейское сообщение, как об общем происхождении людей, так и о существовании первоначально единой монотеистической религии, одной из заповедей которой была и заповедь о субботе. Однако, затем древние народы впали в грех и истина о субботе была у них искажена, и только древние евреи сохраняли ее в первоначальной Богом данной чистоте. Но память о субботе жила у всех, и даже финикийцы, забыв подлинное значение и смысл этого дня, продолжали по инерции святить его [54].

Дома жителей Тира представляли собой в основном двухэтажные сооружения, причем нижний этаж был больше верхнего. При этом окна были только на верху и нижняя их часть закрывалась балюстрадой (так называемые тирские окна). Крыши домов были плоские. Были у тирцев и многоэтажные дома (пяти и шести). Улицы у финикийцев были мощеные. Кстати, среди древних народов они первыми начали мостить улицы. Древнейшие среди обнаруженных таких улиц относятся к VI в. до х. э. [55]. Тир обладал прекрасной крепостью, стены которой достигали до 50 метров в высоту [56], и гаванью. После гибели Угарита на протяжении нескольких веков за исключением небольших промежутков времени именно Тир считался главным среди других финикийских городов, хотя те и сохраняли свою независимость. Именно жители Тира в основном занимались колонизацией отдаленных земель. О чем будет рассказано ниже.

* Сидон — город пурпура и стекла. Другим знаменитым городом финикийцев, не раз упоминавшимся в Библии, был Сидон. Именно из этого города была родом зловещая жена израильского царя Ахава Иезавель, бывшая дочерью сидонского царя Ефваала (3Цар. 16:31). Основан Сидон был до Тира и своим названием обязан богу Циду (по-финикийски Сидон звучал Цидон), якобы основавшему город, который исторически был их праотцем Сидоном, который был первенцем Ханаана (Быт. 10:15) [57]. В древности часто обожествлялись далекие предки, что и произошло в случае с Сидоном [58]. О значении Сидона говорит тот факт, что вся Южная Финикия называлась Сидон. Благодаря подводной археологии доктора Пуадебара (умер в 1954 г.) ученым стало известно о великолепном устройстве сидонского порта. «Теперь мы можем оценить, насколько большими должны были быть волнорезы, часто вдававшиеся далеко в море, для защиты якорных стоянок. Мы знаем, как между отдельными портовыми бассейнами осуществлялось судоходство, как оно регулировалось: различные каналы были построены с учетом направления ветра, были тщательно продуманы сооружения складов товара, резервуары для воды и арсенал, а также установка различных погрузочных механизмов на причалах… имелись… в Сидоне, специальные промывочные системы, служившие для предотвращения загрязнения порта илом. Это сооружение было построено финикийцами» [59]. Своим богатством город был обязан в частности производству пурпура и стекла. «Пурпурная ткань, как известно, получается из морских моллюсков Murex trunculus и Murex brandaris. Древнеримский ученый Плиний старший описывает технологию получения пурпура, которой пользовались финикийцы. Прежде всего нужно было выловить пригодных для этого живых морских моллюсков… Раковины пойманных моллюсков открывали и находящиеся в их полости железистые тельца извлекали наружу. Они содержат беловатые выделения — исходный материал для процесса крашения. Чтобы добыть эту жидкость, железистые тельца — а иногда, если экземпляры были мелкие, моллюски целиком — давили каменным «прессом» и три дня выдерживали под консервирующим воздействием соли. Затем следовали отстой и сгущение жидкости путем десятидневного выпаривания в металлических котлах на слабом огне. Потом подлежащий окраске материал пропитывали еще беловатым красителем и сушили на солнце. Постепенно под влиянием света в ходе просушки образовывалась пурпурная окраска. Благодаря различным способам получения и обработки исходного красящего вещества, неоднократным пропиткам и другим искусным приемам финикийцы достигали широкой гаммы оттенков от ярко-красного до темно-фиолетового» [60]. Ткани из пурпура стоили баснословные деньги. Так, 1 кг тирской шерсти, дважды окрашенной в пурпур стоил 2 тыс. динариев! [61]. Древний поэт Овидий, обращаясь к женщинам, призывает их к благоразумию: «Нужно ли мне говорить и о платье? И здесь бесполезно И золотое шитье, и финикийский багрянец. Право, безумно таскать на себе все свое состоянье, Ежели столько вокруг красок дешевле ценой» [62]. Пурпур действительно стоил целого состояния, которого не жалели впрочем правители древних стран и просто богатые люди, самолюбию которых льстило то, что они одеваются в одежды, которые простой человек и не помыслит одеть из-за их цены. До сих пор сохранились в Сидоне (современном городе Сайде) следы добычи пурпура древними финикийцами. В центре города высится «огромный холм 100 метров в диаметре и 45 метров высотой, на котором расположено мусульманское кладбище. Эта гора огромная свалка отходов важнейшей отрасли древнего Сидона — производства пурпура. Она состоит из миллионов ракушек. По-видимому, не желая загрязнять окружающую среду, сидонцы не оставляли отходы на месте производства, а вывозили их на специальную свалку, которая за много столетий выросла в холм» [63].

Помимо этого в Сидоне изготовляли стекло. Стеклоделие зародилось в Сидоне, который стал потом благодаря этому очень знаменит, пожалуй едва ли не ранее VII в. до н. э., после того как почти тысячу лет на рынке господствовали египетские поставщики стекла [64]. Плиний Старший всю честь открытия стекла приписывал именно финикийцам, а не египтянам. В своей истории он передает следующий рассказ об этом открытии. Мореходы, шедшие якобы с грузом глыб селитры из Египта, причалили к берегу в районе Акко, чтобы приготовить себе обед. Но поскольку кругом был лишь один песок, они притащили с корабля несколько кусков селитры, чтобы поставить на них котлы. Когда же она разогрелась и соединилась с песком побережья, то образовался прозрачный поток жидкости нового рода. И это, как говорят, было возникновение стекла [65]. В древности стекло в цене не уступало ни пурпуру, ни золоту. Недаром патриарх Иов ставил стекло в один ряд с золотом: «не равняется с нею золото и кристалл, и не выменяешь ее на сосуды из чистого золота» (Иов. 28:17).

Славились сидонцы и как изготовители изделий из бронзы. Недаром именно финикийских мастеров привлек Соломон при постройке храма в Иерусалиме (3Цар. 7:13-14). Об умении сидонских мастеров говорит и Гомер: «Дам пировую кратеру (большой сосуд для вина — прим. А. О.) богатую; эта кратера Вся из серебра, но края золотые, искусной работы Бога Гефеста; ее подарил мне Федим благородный, Царь сидонян, в то время, когда, возвращаясь в отчизну, В доме его я гостил, и ее от меня ты получишь» [66]. Была развита у них и металлургия и другие отрасли экономики. Но еще большие богатства, чем все это приносила финикийцам созданная ими всемирная, как бы сейчас сказали, торговая сеть.

Финикийская торговая империя

Финикийцы были прекрасные мореходы и купцы. Практически по всему средиземноморью ими были основаны многочисленные города: Тир, Сидон, Библ, Арвад, Угарит — в Палестине; Утика в Африке. Наиболее знаменитым среди всех них был основанный в Африке Карфаген, будущий соперник самого Рима (история Карфагена будет рассказана нами в работе, посвященной Археологическому исследованию книги Откровение, в главе, посвященной истории Древнего Рима). Свидетельством тирской торговли является интересный памятник: пророчество Иезекииля о Тире (Иез. 27 глава). В поэтический текст пророчества вставлен прозаический отрывок (27:12-24), где монотонность географических перечислений контрастирует со страстной поэтической речью пророка [67]. Действительно, 27 глава Иезекииля является одним из древнейших и, как показала современная наука — что мы увидим ниже — одним из самых исторически достоверных документов.

Итак, первым среди торговых партнеров Тира назван Фарсис. «Фарсис, торговец твой, по множеству всякого богатства, платил за товары твои серебром, железом, свинцом и оловом» (Иез. 27:12).

* Фарсис, или Страна металлов. Это название (Фарсис или Таршиш) встречается во многих древних документах, где оно фигурирует, как город в Испании. Оно найдено на финикийской надписи при раскопках города Норы в Сардинии [68]. О Тартесе, как городе в Испании говорят и античные авторы [69]. Страбон [70] говорит, что в южной Испании были племена турдетанов и турдулов, которые являлись потомками тартессиев [71]. В ассирийских хрониках царя Асархаддона последний «гордо заявлял, что к его ногам преклонились цари середины моря — от страны Иа-да-на-на, страны Иа-ман до страны Тар-си-си» [72]. Иа-да-на-на — это Кипр [73]. Перед нами претензия ассирийского царя на господство над всем Средиземным морем, и на его западном конце, противоположном восточному с Кипром, находится Таршиш [74]. Все это заставляет присоединиться к тем исследователям, которые помещают Таршиш в Испании [75]. «Итак, можно смело говорить, что Таршиш, упомянутый во главе списка тирских торговых партнеров — это Южная Испания, с которой финикийцы были знакомы… с XII в. до х. э.» [76]. Мы специально подробно остановились на вопросе локализации Тарсиса, поскольку в некоторых книгах еще бытует одна из старых версий об отождествлении Тарсиса с городом Таре в Киликии (Малая Азия). Но против этого выступают перечисленные выше свидетельства античных авторов, данные последних археологических раскопок [77], в том числе в самой Испании, а так же библейские свидетельства. Так, например, в Пс. 71:8-11 крайними точками известной тогда вселенной названы Таршиш и Шеба и Сава. Последние, как известно, располагаются на юге Аравии, т.е. представляют восточную крайнюю точку, западной же является Тартесс в Испании. Таре, расположенные в Киликии совсем недалеко от Иерусалима, этому не соответствует. Город Тартесс был центром Тартессийской державы, которая представляла собой федерацию племен во главе с племенем тартессиев. Сам тартессийский этнос сложился в результате смешения племен андалусцев и иберов [78], бывших потомками патриарха Фарсиса (Быт. 10:4). Время возникновения этого государства относится примерно к XII в. до х. э. Погибает оно через 700 лет, в V в. до х. э. На его территории обнаружены следы финикийских факторий и городов, одним из которых был Гадес [79]. Иезекииль говорит, что из Фарсиса Тир получал серебро, железо, свинец и олово. Сегодня имеется полное подтверждение, что именно этими товарами был богат и продавал их Фарсис. «Главное богатство Тартесса — металлы, особенно серебро» [80]… «Что касается олова, одного из самых ценных металлов древности, то, по свидетельству Посейдония (у Страбона так же), и оно имелось… Сейчас считают, что в древности в истоках Бетиса действительно находилось месторождение олова» [81]. В северо-западной части Пиренейского полуострова недавно были открыты древние оловянные рудники [82]. Было в Тартесе и золото [83]. В третьей книге Царств 10:22 говорится: «…ибо у царя был на море Фарсисский корабль с кораблем Хирамовым; в три года раз приходил Фарсисский корабль, привозивший золото и серебро, и слоновую кость, и обезьян, и павлинов». Как видим, во времена царя Соломона из Фарсиса привозили золото. Иезекииль же не упоминает золото, как товар, который привозят из Фарсиса. Эта незначительная деталь показывает большую точность и достоверность сообщения Иезекииля. Ибо «во времена Соломона и Хирама товарами, приходившими с Запада на Восток, были золото, серебро, слоновая кость, диковинные звери и птицы. Но уже на рубеже X-IX вв. до х. э. состав грузов, доставляемых оттуда, резко изменился. Осталось серебро, которым славилась Южная Испания. Но нет уже золота, которое вместе с драгоценными камнями теперь приходило преимущественно из Сабы и Раемы и полностью исчезли предметы увеселения восточных владык. Вместо этого появляются металлы — железо, свинец, олово» [84].

* Торговцы человеческими душами. Следующими торговыми партнерами Тира названы Иаван, Тубал и Мешех. «Иаван, Фувал и Мешех торговали с тобою, выменивая товары твои на души человеческие и медную посуду» (Иез. 27:13). Сегодня никто не сомневается в том, что Иаваном в западносемитском мире называли греков [85] и в частности жителей ее островов [86]. Проведенные археологические раскопки на Эвбле, Крите и Родосе показали их торговые связи с финикийцами, а на Крите вообще обнаружены следы финикийского культа, что говорит о наличии там их поселения [87]. В некрополе Рашидие, южнее Тира были обнаружены несомненные свидетельства контактов этого города с Грецией, торговая связь с которой осуществлялась через Киклады, а греческими контрагентами финикийских торговцев были Эвбея и Аттика [88]. Мешех, или мушки — это народ, имевший две этнические группы. Первая — западные мушки, или фригийцы — обитали на территории Малой Азии и создали мощное Фригийское царство, разгромленное в VIII в. до х. э. киммерийцами. Вторая — восточные мушки, обитала в верхнем течении Евфрата и северо-западнее его [89]. У Иезекииля, учитывая то, что Мешех назван между Иаваном и Фувалом (находился на востоке Малой Азии), здесь имеются в виду западные мушки или фригийцы. Фувал (или Тубал) — это одно из хеттских государств, располагавшихся в Центральной Анатолии (Малая Азия), разбитое ассирийцами в 712 г. до х. э. [90]. Сегодня найдены документы, показывающие, что у мушек одним из главных товаров были медные сосуды, которые они, в частности, давали в виде дани ассирийским царям [91]. Жители Малой Азии, и в частности фригийцы, достигли небывалого искусства в изготовлении всевозможных сосудов из различных металлов от меди до золота. Они изготовляли кратеры — большие сосуды для вина, фиалы — малые сосуды, кипеллоны, киссибионы, галейсоны (глубокий кубок в форме чаши), депасы [92]. Красоту фригийского сосуда депаса вот как описывает Гомер: «Окрест гвоздями златыми покрытый; на нем рукояток Было четыре высоких, и две голубицы на каждой Будто кивали златые; и был он внутри двоедонный. Тяжкий сей кубок иной не легко приподнял бы с трапезы Полный вином…» [93]. Финикийцы были не только купцами, торгующими пряностями, драгоценностями и предметами утвари, они торговали людьми. И как работорговцы финикийцы не знали себе равных. Получая рабов в ходе войн и взятия городов, финикийцы отбирали среди них женщин и затем выменивали их на рабов мужчин [94]. «Финикийцы… широко развитую морскую торговлю сочетали с пиратским промыслом. На острове Сицилия, а также на африканском и испанском побережьях они создавали многочисленные базы, откуда предпринимали торговые походы и совершали разбойничьи набеги… наряду с торговлей и разбоем финикийцы занимались охотой на людей. Для поимки будущих рабов они применяли весьма хитроумный способ. Разложив украшения и яркие ткани, они сначала выманивали на берег, а потом завлекали на корабли женщин и девушек. Заполучив на борт свою добычу, они снимались с якоря и выходили в открытое море, уничтожив предварительно или оттолкнув от берега туземные лодки» [95]. О коварных методах финикийцев, как пиратов рассказывает Гомер (Одиссея, XV, 414-484), повествуя, как они подкупая рабынь захватывали и продавали затем в дальних странах даже детей. Получив у критян, фригийцев и фувалцев рабов, финикийцы затем перепродавали их в другие страны, получая на этом громадные барыши.

* Дом Фогармы. «Из дома Фогарма за товары твои доставляли тебе лошадей и строевых коней и лошаков» (Иез. 27:14). Страна Фогарма располагалась на северо-востоке Малой Азии и как топоним под именем «страна Тегарама» упоминается в летописях хеттского царя Суппилулиумы I (XIV в. до х. э.) [96]. На ее территории затем образовалось протоармянское государство [97], а патриарх Фогарма (Быт. 10:3) считается прародителем армян. Историки показали, что действительно, как об этом писал Иезекииль «купцы «из дома Тогармы» посещали рынки далекого Тира, спускаясь на легких судах к Вавилону и привозили туда лошадей, мулов, пальмовое вино и другие товары» [98].

* Дедан. «Сыны Дедана торговали с тобою; многие острова производили с тобою мену, в уплату тебе доставляли слоновую кость и черное дерево» (Иез. 27:15). Это государство располагалось на северо-востоке Аравийского полуострова. Свое происхождение дедане вели от патриарха Дедана, внука Хуша, правнука Хама (Быт. 10:6, 7). Близкое соседство с Африкой давало в руки деданам слоновую кость и черное дерево [99].

* Арамеяне. «По причине большого торгового производства твоего торговали с тобою Арамеяне; за товары твои они платили карбункулами, тканями пурпуровыми, узорчатыми, и виссонами, и кораллами, и рубинами» (Иез. 27:16). Арамом (по имени народа арамеев) называлась в древности вся Сирия [100], в том числе и Дамаск, который был столицей одного из арамейских царств, основанных в X в. до х. э. в конце правления Соломона (3Цар. 11:23-25) [101]. Однако, Иезекииль выделяет Дамаск отдельно. И вновь эта деталь говорит о точности книги пророка. Ибо для Тира торговля с Дамаском была одной из самых важных и ценных [102]. Упоминаемое пророком хелбонское вино весьма славилось в древнем мире. Многие монархи мира покупали его у Дамаска за золото. Порой о богатстве царей можно было говорить по тому, могут они или нет покупать хелбонское вино. Вот что, к примеру, о царях Мидо-Персии пишет Страбон: «Нравы персов вообще скромные. Однако цари из-за богатства дошли до такой роскоши, что посылали за пшеницей из Асса в Эолиде, за халимонийским вином из Сирии и за водой из Евлея» [103].

Следующими торговыми партнерами Тира названы «Дан и Иаван из Узала платили тебе за товары твои выделанным железом; кассия и благовонная трость шли на обмен тебе» (Иез. 27:19). Дан — это древний город в Аравии, на месте которого сегодня расположен город Аден. Иаван из Узалы — так названо греческое поселение (Иаван — предок греков) в аравийском городе Узале (Авзале) (ныне это город республики Йемен Сана). Эта колония славилась изготовлением изделий из железа. Так же они торговали кассией — сорт корицы, произрастающий в Аравии. Дедан — это арабское племя, жившее в северо-восточной Аравии и славящееся изготовлением всевозможных принадлежностей к верховой езде, которые и составляли предмет их торговли (Иез. 27:20). Их соседями были кидаряне (Иез. 27:21), также потомки Измаила (Быт. 25:13), бывшие одним из кочевых племен, занимавшихся разведением скота. Как мы уже упоминали выше, Тир не получал золота из Фарсиса, так как более выгодно было получать его из Сабы. «Купцы из Савы и Раемы торговали с тобою всякими лучшими благовониями и всякими дорогими камнями, и золотом платили за товары твои» (Иез. 27:22). Сава (или Саба) — это было государство, объединявшее племена Южной Аравии (главным племенем были сабеи, откуда и название страны) и существовавшее уже в XI в. до х. э. Именно царица Савы приезжала к Соломону послушать его мудрости. Столицей Сабы был город Мариб. Управлялось это государство первоначально царями-первосвященниками [104]. Своим богатством страна была обязана выгодному географическому положению, «которое отводило [ей] важное место в международной торговле. Преуспевало в это время государство Саба. Из Аравии вывозили благовония. Кроме этого, южноарабские купцы вели обширную посредническую торговлю: через их руки проходили благовония, пряности, драгоценные камни, которые везли из Индии и с сомалийского берега Африки. В Южную Аравию эти товары доставлялись морем, здесь они перегружались на верблюдов и по известным древнейшим караванным путям, вдоль затерянных в пустыне колодцев, двигались в направлении побережья Средиземного моря, в филистимские и финикийские города, а оттуда расходились по странам Передней Азии и Средиземноморья. Торговля велась исключительно предметами роскоши» [105]. Как видим, Иезекииль весьма точно говорит о товарах Савы (Раема — это было одно из ее вассальных княжеств).

После аравийских торговых партнеров Тира пророк говорит о месопотамских. «Харан и Хане и Еден, купцы Савейские, Ассур и Хилмад торговали с тобою. Они торговали с тобою драгоценными одеждами, шелковыми и узорчатыми материями, которые они привозили на твои рынки в дорогих ящиках, сделанных из кедра и хорошо упакованных» (Иез. 27:23, 24). Харран — это древний крупный город в северо-восточной Месопотамии, прославившийся своим богатством и могуществом [106] и большой приверженностью поклонения Луне, которое еще существовало в XII в. х. э. Хане, Еден, Химад — месопотамские города. Купцы савейские в данном стихе упомянуты лишь, как посредники при торговле. Под Ассуром понимается Ассирийская империя, города которой (Ниневия, Калах и др.) принимали деятельное участие в торговле с финикийцами. Была торговым партнером Тира и Иудея (Иез. 27:17), доставлявшая ему пшеницу, названную по имени города Минниф в Галааде, миннифскою, деревянное масло (так в древности называлось оливковое), мед (диких пчел) и бальзам. Отметим, что в своем перечне государств, торговавших с Тиром пророк вообще не упоминает его ближайших соседей: царства Моав, Аммон, филистимские города. И здесь мы вновь констатируем точность 27 главы в историческом аспекте, так как данные государства являлись лишь транзитной территорией для товаров Тира, прямой же импорта от них не было [107].

Итак, как видим, финикийские города торговали фактически со всем миром от Испании до Индии, непомерно из года в год росло их богатство, а вместе с ним и гордыня. Чем больше богатели их города, тем больше сжигали детей во славу Ваала, якобы дарующего все это. Господь многократно обращался с вестью спасения к финикийцам через Своих пророков, но финикийцы все более и более ожесточали сердца. И тогда, как и над другими народами древнего Востока Божий приговор, объявленный в пророчествах, был приведен в исполнение.

С роковой высоты

«И было ко мне слово Господне: сын человеческий! скажи начальствующему в Тире: так говорит Господь Бог: за то, что вознеслось сердце твое и ты говоришь: «я бог, восседаю на седалище божием, в сердце морей», и будучи человеком, а не Богом, ставишь ум твой наравне с умом Божиим, — вот, ты премудрее Даниила, нет тайны, сокрытой от тебя; твоею мудростью и твоим разумом ты приобрел себе богатство и в сокровищницы твои собрал золота и серебра; большою мудростью твоею, посредством торговли твоей, ты умножил богатство твое, и ум твой возгордился богатством твоим, — за то так говорит Господь Бог: так как ты ум твой ставишь наравне с умом Божиим, вот, Я приведу на тебя иноземцев, лютейших из народов, и они обнажат мечи свои против красы твоей мудрости и помрачат блеск твой; низведут тебя в могилу, и умрешь в сердце морей смертью убитых» (Иез. 28:1-8).

Библейские пророчества о Тире

«Пророчество о Тире. — Рыдайте, корабли Фарсиса, ибо он разрушен; нет домов, и некому входить в домы. Так им возвещено из земли Киттийской. Переселяйтесь в Фарсис, рыдайте, обитатели острова! Это ли ваш ликующий город, которого начало от дней древних? Ноги его несут его скитаться в стране далекой» (Ис. 23:1, 6, 7) — время произнесения пророчества около 710 г. до х. э.

«За то, так говорит Господь Бог: вот, Я — на тебя, Тир, и подниму на тебя многие народы, как море поднимает волны свои. И разобьют стены Тира и разрушат башни его; и вымету из него прах его и сделаю его голою скалою. Местом для расстилания сетей будет он среди моря; ибо Я сказал это, говорит Господь Бог: и будет он на расхищение народам. Ибо так говорит Господь Бог: вот, Я приведу против Тира от севера Навуходоносора, царя Вавилонского, царя царей, с конями и с колесницами, и со всадниками, и с войском, и с многочисленным народом. Дочерей твоих на земле он побьет мечом и устроит против тебя осадные башни, и насыплет против тебя вал, и поставит против тебя щиты; и к стенам твоим придвинет стенобитные машины и башни твои разрушит секирами своими. От множества коней его покроет тебя пыль, от шума всадников и колес и колесниц потрясутся стены твои, когда он будет входить в ворота твои, как входят в разбитый город. И разграбят богатство твое, и расхитят товары твои, и разрушат стены твои, и разобьют красивые домы твои, и камни твои и дерева твои, и землю твою бросят в воду. И сделаю тебя голою скалою, будешь местом для расстилания сетей; не будешь вновь построен: ибо Я, Господь, сказал это, говорит Господь Бог. Ужасом сделаю тебя, и не будет тебя, и будут искать тебя, но уже не найдут тебя во веки, говорит Господь Бог» (Иез. 26:3, 4, 5, 7, 8-10, 12, 14, 21). «Сын человеческий! Навуходоносор, царь Вавилонский, утомил свое войско большими работами при Тире; все головы оплешивели и все плечи стерты; а ни ему, ни войску его нет вознаграждения от Тира за работы, которые он употребил против него» (Иез. 29:18) — время произнесения 587 г. до х. э.

«Пошлю огонь в стены Тира, и пожрет чертоги его» (Ам. 1:10) — время произнесения 760 г. до х. э.

«И устроил себе Тир крепость, накопил серебра, как пыли, и золота, как уличной грязи. Вот, Господь сделает его бедным и поразит силу его в море, и сам он будет истреблен огнем» (Зах. 9:3, 4) — время произнесения — 520 г. до х. э.

Выводы из пророчеств о Тире

Переселение жителей города в Фарсис, их скитание в далекой стране (Ис. 23:6, 7);

Против Тира будут воевать многие народы (Иез. 26:3);

Город будет разрушен (Ис. 23:1; Иез. 26:4);

Город станет голой скалой (Иез. 26:4; 26:14);

На его месте будут расстилать сети (Иез. 26:5, 14);

Разрушение Навуходоносором города на земле (Иез. 26:8-10);

Город будет несколько раз разграблен (Иез. 26:5; 26:12);

Камни города будут сброшены вместе с землей, на которой стоял город, в воду (Иез. 26:12);

Город не будет отстроен (Иез. 26:21);

Город не смогут найти (Иез. 26:21);

Истребление города огнем (Ам. 1:10);

Море не станет давать городу дохода (Зах. 9:4);

Ужас островных царей падению города (Иез. 27:35);

Полной победы над Тиром Навуходоносору достичь не удастся (Иез. 29:18).

Библейские пророчества о Сидоне

«И скажи: вот, Я на тебя, Сидон, и прославлюсь среди тебя, и узнают, что Я — Господь, когда произведу суд над ним и явлю в нем святость Мою; и пошлю на него моровую язву и кровопролитие на улицы его, и падут среди него убитые мечом, пожирающим его отовсюду; и узнают, что Я — Господь» (Иез. 28:22, 23).

Выводы из пророчеств о Сидоне

В Сидоне будет проповедано о Боге (Иез. 28:22);

В городе будут эпидемии (Иез. 28:23);

История города будет кровопролитной (Иез. 28:23);

Ничего не говорится о разрушении города.

Как видим, пророчества предрекают различную судьбу этим двум близлежащим финикийским городам. Тир должен пасть и быть брошен в море, а Сидон пройдя сквозь скорби и лихолетья услышать спасительную проповедь Христа. Отметим, что гибель предсказана Тиру, хотя тот был намного сильнее Сидона.

Золото, смешанное с кровью

Начало VI в. до х. э. ознаменовалось бурным ростом могущества недавно возникшего Нововавилонского царства. Молодой и деятельный его правитель Навуходоносор II (605-562), ведя нескончаемые войны разбивает остатки ассирийских войск, затем покоряет своей власти Сирию, Палестину, царства Моав, Аммон, Эдом [108]. Противниками энергичного царя выступают Египет и Финикия. Первая попытка овладеть Финикией была предпринята вавилонянами около 604 г. до х. э., когда значительная часть финикийских земель была взята ими. После этой экспедиции в одной из своих надписей Навуходоносор говорит, что он послал армию в Ливан и нарубил кедра с Ливанских гор для строительства храмов в Вавилонии [109]. Но это была неполная победа, сами финикийские города Сидон и Тир остались непокоренными, представляя собой постоянную угрозу вавилонской державе. Поэтому в 573 г. до х. э. Навуходоносор, окончательно сокрушив независимость палестинских государств, вновь вторгается в Финикию. Ему без особого труда удается взять Сидон. «И только Тир продолжал упорно сопротивляться. Тир, крупнейший финикийский город-государство, по праву считался самой мощной крепостью в мире. Старая часть города (Ушу) была расположена на материке, а на близлежащем островке находилась неприступная крепость, собственно Тир… В войске Тира служили наемники из Египта, Лидии, Ливии, Арвада. Их щиты и шлемы сверкали на его башнях, их колчаны висели на его стенах. Они довершали красу Тира… Да, Тир был городом богатым и весьма славным среди морей. Им не мог овладеть ни один завоеватель. И вот теперь эту задачу предстояло решить Навуходоносору. Осада Тира началась 23 апреля 587 г.» [110] (по другим данным в 585 г.). Осада города продолжалась долгих 13 лет [111]. «Вавилоняне легко завладели материковой частью города, но были бессильны сокрушить цитадель на острове. Они не имели достаточно сильного флота, способного блокировать Тир с моря. Оставалось надеяться лишь на истощение тирийцев. Блокада города с суши велась с невиданным упорством: «Навуходоносор, царь Вавилона, утомил свое войско большими работами при Тире. Все головы оплешивели, и все плечи стерты, а ни ему, ни его войску нет вознаграждения от Тира за работы, которые он употребил против него» (Иез. 29:18) — так с нескрываемой иронией говорил об осаде Тира пророк Иезекииль» [112]. Несмотря на все упорство взять Тир вавилонянам не удалось [113]. Поэтому разрушению подвергся только континентальный Тир, островной же не был взят, хотя и вынужден был признать верховенство вавилонского царя, который уводит царя города Итобаала III в плен, а на его место ставит лояльного себе Баала II [114]. Хотя Тир и не был включен в состав вавилонского царства, но экономически и политически он подпал под контроль вавилонского царя, пославшего в город своего представителя Энлиля-шапика-зери, власть которого мало отличалась от власти царя Тира [115]. Спустя немного времени Навуходоносор вообще ликвидирует царскую власть, заменив ее суффетами, т.е. судьями [116]. Однако, несмотря на это видимое влияние Вавилона, Тир не пустил за свои стены вавилонский гарнизон, продолжая сохранять автономию [117]. От тесных же контактов с Вавилоном Тир только выиграл, так как теперь объектами его торговли становились самые отдаленные земли обширного Нововавилонского царства [118]. К тому же союзнические отношения с Вавилоном обеспечивали внешнюю безопасность Тира [119]. Поэтому, затратив многие годы на осаду Тира, потеряв при этом много людей и денег Навуходоносор ничего по сути не выиграл, за исключением символического признания финикийцами его владычества. Сами же финикийцы при этом обеспечили себе и безопасность, и небывалое доселе расширение торговли и при всем этом вдобавок сохранили себе реальную независимость (пророчество о Тире No14). Последняя вскоре приобрела и юридические черты, когда по смерти Навуходоносора его преемники были вынуждены восстановить царскую власть в Тире, чтобы подкупить этим влиятельных финикийцев для того, чтобы те поддержали центральное вавилонское правительство, которое начало ослабевать и терять контроль над империей [120]. После крушения Вавилона финикийцы из тех же соображений, что и ранее признают над собой власть Мидо-Персии, активно участвуя в ее завоевательной политике. Однако, поражение персов в войне с греками, восстания в империи, дворцовые перевороты, нападение на нее Египта подвигают расчетливых финикийцев к смене хозяина. Вступив в союз с греками и Египтом, финикийские города Тир, Сидон и Арвад выступают против персов [121]. Узнав о восстании, персидский царь Артаксеркс III собирает армию в 300000 человек, 500 судов и 300 боевых слонов и подступает к Сидону, ставшему центром восстания. Трудно сказать, сколько продлилась бы осада, если бы не предательство царя Сидона Теннеса, открывшего персам ворота города. «Артаксеркс решил сурово наказать Сидон, чтобы морально сломить другие финикийские города. Многие сидонцы сами сожгли свои дома вместе с собою, детьми и женами. Оставшихся персидские воины бросали в огонь с городских стен… погибло более 40000 человек. Артаксеркс даже продал пожарище, в котором находилось много золота и серебра, расплавившихся от огня. Царь Теннес, в котором Артаксеркс больше не нуждался, также был казнен… Уцелевшая часть населения Сидона была обращена в рабство и уведена в Вавилон и Сузы» [122]. Сохранилась и древняя персидская хроника тех лет. «В 14 годы (345 г. до х. э. — прим. А.О.) Умасу, которого называют Артаксерксом, в месяце ташриту пленники, которых царь захватил из Сидона, были доставлены в Вавилон и Сузы. На 13-й день того же месяца несколько отрядов войска вступило в Вавилон. На 16-й день… женщины, плененные из Сидона, которых царь послал в Вавилон, вступили во дворец царя» [123].

Бросая веками невинных детей в огонь пред ненасытными богами, теперь сами сидонцы были сброшены в пламя собственных домов, поистине, принеся страшное жертвоприношение Ваалу, который теперь не слышал своих фанатичных приверженцев, взывавших о помощи против персов. Золото, в течение веков накопленное сидонцами теперь обращалось в расплавленные массы, перемешанные с кровью их владельцев. Теперь финикийцы увидели, что залог счастья отнюдь не в золоте. Веками занимаясь работорговлей, выкрадывая детей, губя жизнь невинных девушек теперь сами финикийцы на самих себе могли испытать всю тяжесть рабства, весь его позор и боль от вида умерщвляемых детей и насилуемых жен и сестер. В эти дни кровь лилась рекой по сидонским улицам (пророчество о Сидоне No3). Тир, дожидавшийся исхода дела и теперь устрашенный участью Сидона не оказал сопротивления, покорившись персам. Лукавые тирийцы полагали, что теперь весь центр финикийской торговли переместится к ним, ибо разгромленный и сожженный Сидон еще не скоро оправится от страшного опустошения [124]. Тирийцы и не предполагали, что скоро Божий суд грядет и на них.

Царь, сбросивший в море город

Спустя всего двадцать лет после разгрома Сидона, преданного как собственным царем, так и оставленного в беде братским Тиром, в Финикии показалось войско непобедимого молодого царя Македонии Александра, который в битве при Иссе разгромил Мидо-Персидские войска, в результате чего сделался хозяином всего Переднеазиатского Средиземноморья [125]. Вскоре после этой битвы ведомое им войско подступило к Сидону. «Сидоняне поспешили сдаться победителю ненавистной персидской державы. Следуя их почетному приглашению, Александр занял город, возвратил ему его прежнюю область и его прежнее устройство, поручив управление им Авдоллониму, жившему в бедности потомку сидонских царей; затем он двинулся к Тиру» [126]. Древние историки оставили замечательное по точности и красочности описание драматических событий осады Тира. «Тир, выдающийся своими размерами и славой среди всех городов Сирии и Финикии, казалось, охотнее вступил бы с Александром в союз, чем признал бы его власть; поэтому послы города принесли ему в подарок золотой венок, а раньше щедро и гостеприимно снабдили его продовольствием из города. Царь приказал принять от них дары как от друзей и, благосклонно обратившись к ним, сказал, что хочет принести жертву Геркулесу, особенно почитаемому тирийцами; цари македонские, мол, верят, что ведут свой род от этого бога, а ему самому оракулом предписано исполнить это. Послы отвечают ему, что есть храм Геркулеса за чертой города, на месте, называемом Палетир, там царь сможет принести жертву богу по установленному обряду. Тут Александр не сдержал гнева, с которым и обычно не мог совладать. «Так вы, — воскликнул он, — полагаясь на то, что занимаете остров, презираете наше сухопутное войско? Но я скоро покажу вам, что вы живете на материке! Знайте же: или вы впустите меня в город, или я возьму его силой». С этими словами он отпустил послов. Друзья стали уговаривать тирийцев, чтобы они сами предоставили свободный доступ в город царю, которого приняли и Сирия и Финикия. Но они, достаточно полагаясь на неприступность места, решили выдержать осаду.

В самом деле, город отделяется от материка проливом шириной в 4 стадия. Так как пролив обращен в сторону африканского ветра, то по нему часто набегают на берег из открытого моря большие волны. Поэтому именно этот ветер, как ничто другое, препятствовал производству работ, которыми македонцы задумали соединить остров с материком. Ведь большие глыбы камня с трудом можно перевозить даже и при спокойном море; африканский же ветер, вздымая волны, опрокидывал все, что свозили для постройки, да и нет столь крепких скал, которых не разъедали бы волны, то проникающие в скрепления отдельных частей, то при более сильном ветре перекатывающиеся через все сооружение. Кроме того, было и еще не меньшее затруднение: у стены и башен море было очень глубоким; осадные машины могли действовать только издали, с кораблей, к стенам нельзя было подставить лестницы, отвесная стена над морем преграждала путь пехоте; кораблей у царя не было, да если бы он и двинул их, то они по своей неустойчивости легко могли быть остановлены метательным оружием. Все это и поддерживало тирийцев, хотя силы их были ничтожны. К ним тогда прибыли послы от карфагенян для празднования по обычаю предков священной годовщины; ведь Карфаген основали тирийцы, которые и почитались там всегда как предки. Итак, пунийцы начали убеждать тирийцев мужественно вынести осаду, обещая скорое прибытие помощи из Карфагена, ибо в те времена моря были в значительной мере во власти пунического флота.

Греки же начали осаждать город. Но сначала надо было воздвигнуть мол для соединения города с материком. Воины впали в отчаяние, когда увидели глубокое море, которое можно было забросать камнями разве только силами богов; где найти такие скалы, где такие огромные деревья? Нужно опустошить целые области, чтобы заполнить это пространство, а пролив все время волнуется, и чем теснее становится между островом и материком, тем сильнее он бушует. Затем всем командирам дается приказ воздействовать на своих солдат, и, когда все достаточно подготовились, приступили к сооружению. Большое количество камня было под рукой: его предоставляли развалины древнего Тира; лесной материал для плотов и башен подвозился с Ливанских гор. Со дна моря строительство уже поднялось на высоту горы, но еще не доходило до поверхности воды, и чем дальше от берега возводился мол, тем больше глубокое море поглощало все, что насыпалось. А тирийцы, подъезжая на маленьких судах, издевались над тем, что воины, прославившиеся своим оружием, таскают на спине тяжести подобно вьючным животным. Они спрашивали их: неужели Александр сильнее Нептуна? Но эти насмешки только поднимали дух воинов.

Но вот уже мол стал немного выступать из воды, увеличилась ширина насыпи и приближалась к городу. Тогда тирийцы, увидев большие размеры сооружения, рост которого они раньше не заметили, стали объезжать на легких судах не законченную еще постройку и засыпать копьями воинов, стоявших на месте работы. Когда многие из них были ранены без отмщения, а ладьи тирийцев легко разворачивались и приставали к месту работ, воины вынуждены были бросать работу, чтобы обороняться. Поэтому царь приказал щитами и плотами защитить сооружающих мол, чтобы оградить их от стрел, и воздвиг две башни на конце мола, с которых можно было обстреливать подплывающие ладьи.

Примерно в те же дни прибыли 30 послов от карфагенян, но они принесли осажденным не столько помощь, сколько сочувствие, так как заявили, что пунийцы затруднены своей войной, в которой они борются не за преобладание, а за свое спасение. Тогда сиракузяне, опустошавшие Африку, расположились лагерем недалеко от стен Карфагена. Но тирийцы не пали при этом духом, хотя и лишились больших надежд: они передали своих жен и детей, чтобы их увезли в Карфаген и чтобы самим мужественнее переносить любую судьбу, если самое для них дорогое не будет разделять с ними их участи.

Вскоре начался новый штурм города. Александр приказал подвести к городу флот и осадные орудия, чтобы стеснить напуганных осажденных со всех сторон, сам царь поднялся на самый верх башни с тем большим мужеством, чем больше была опасность. Заметный по своим царским знакам и блестящему вооружению, он был главной мишенью для стрел. И он проявил доблесть, достойную быть зрелищем: многих защитников стен он сразил копьем, некоторых врагов отбросил, напав с мечом и щитом, ибо башня, на которой он стоял, почти соприкасалась со стеной города. Когда под частыми ударами тарана каменная кладка была разбита и защитные укрепления рухнули, флот вошел в порт и группа македонцев поднялась на покинутые неприятелем башни. Тогда тирийцы, на которых обрушилось разом столько бед, бросаются в храмы, ища там спасения, другие заперлись в своих домах, каждый сам выбирал для себя род добровольной смерти, иные бросались на врагов, чтобы не умереть неотомщенными; большое их число занимало крыши и оттуда бросало на проходящих камни и все, что попадалось под руку. Александр приказывает перебить всех, кроме укрывшихся в храмах, и поджечь все постройки города. Хотя этот приказ был объявлен глашатаем, никто из вооруженных не искал защиты богов: храмы наполнились женщинами и детьми, мужчины стояли у своих домов, готовые дать отпор свирепствующему победителю. Многих спасли сидоняне, находившиеся в отрядах македонцев. Они вступили в город в числе победителей, но, помня о своем родстве с тирийцами (основателем обоих городов считался Агенор), они спасли многих из них, уводя к своим кораблям и тайно переправляя их в Сидон. Так неистовства победителей тайно избежали 15 тысяч человек. О том, сколько было пролито крови, можно судить хотя бы по тому, что внутри укреплений города было казнено 6 тысяч воинов. Печальное для победителей зрелище было подготовлено яростью царя: 2 тысячи человек, на убийство которых уже не хватило ожесточения, были пригвождены к крестам на большом расстоянии вдоль берега моря.

Город этот испытал много падений, после которых вновь возрождался, теперь же под охраной римского гуманного владычества он пользуется продолжительным миром, содействующим всеобщему процветанию» [127]. «Весть об этих событиях в Тире должна была произвести громадное впечатление; подобно дню при Иссе, она должна была дать почувствовать востоку, а еще более приморским странам запада до Иракловых столбов непреоборимую мощь этого македонского царя-воина. Могущественный город на острове, гордый флот, торговля, богатство этого всемирного города исчезли; ахиллов гнев победителя сокрушил их» [128]. «Очередное завоевание Финикии стало все же необычным. Оно означало коренной поворот в истории этой страны. С македонским завоеванием закончилась древневосточная эпоха Финикии и началась совершенно новая — эллинистическая» [129]. Так в точности исполнились удивительные библейские пророчества о Тире. Старый Тир, разрушенный еще Навуходоносором, был сброшен в море (Иез. 26:12), были сброшены в воду его камни, земля и дерева с близлежащих Ливанских гор (пророчество о Тире No4, 8) [130], часть жителей города до взятия его Александром была увезена в далекие владения Карфагена, включавшие и Фарсис (пророчество о Тире No1) [131], ужас от падения Тира потряс государства Средиземноморья (пророчество о Тире No13). Тирскому могуществу был нанесен смертельный удар, но сам город, как торговый центр продолжал еще существовать, благодаря описанному выше выгодному географическому положению.

Предательство моря

С самого начала своего существования вся мощь Тира зиждилась на море. Именно море сделало Тир Тиром. Именно море сделало его одним из центров мировой торговли. Тирийцы щедро приносили морским богам жертвы, понимая, что от них зависит их величие. И вот не вражеское нашествие, не чума, не внутренняя смута, а именно море нанесло Тиру страшный удар. После распада империи Александра Македонского земли Финикии отошли к Египту, где правила греческая династия Птолемеев. «Главными источниками несметного богатства Птолемеев были плодородие, превосходная обработка почвы их страны и цветущая торговля. Какое значение придает торговля государству лучше всего доказывает пример Нидерландов семнадцатого столетия и современной Англии; на востоке же, где торговля всегда страдает от корыстолюбия и жадности правительств, он вследствие естественных богатств стран, начинает процветать и тогда, когда система произвольных поборов заменяется определенными умеренными пошлинами, как это было в царстве Птолемеев. Один взгляд на карту убеждает нас в том, что тогдашняя всемирная торговля должна была идти через Египет. Внутренняя Азия и Африка доставляли в Египет свои произведения сухим путем, а сообщения с Аравиею и Индиею производились через Красное море. В Азии Птолемеи не только заняли часть Сирии, но распространили свое владычество и до Пальмиры, а при Птолемее Эвергете еще далее. Они окончили начатый Нехао канал, соединивший Нил с Красным морем, основали в Южной части этого залива две гавани и соединили их удобными путями сообщения с Нилом. Кроме этого они не только восстановили прежние торговые сношения с внутренней Африкой, но и распространили и оживили их своими походами и религиозными торжествами. Наконец, они получали золото из непокоренных подвластных им стран» [132]. Одной из этих двух гаваней была Береника, основанная Птолемеем II (285-247) и названная им в честь своей матери и располагавшаяся на Красном море. К ней царь проложил дорогу из Коптоса, расположенного на Ниле [133]. Вследствие этих строительств, осуществленных Птолемеями торговые пути изменились. Раньше тирские суда плавали по маршруту финикийский порт — Петра — Красное море — Индийский океан. Теперь же через прорытый канал моряки из Красного моря и Индийского океана приходили в Александрию, а оттуда уже в различные порты Средиземноморья. Значение Тира, как торгового центра рухнуло окончательно. Последующая история города неразрывно связана с государствами, которые располагались на его землях. После птолемеевского Египта Тир подпал под власть царства Селевкидов, затем Рима, потом Византии, потом арабов. Потом город оказывается в эпицентре войн времен крестовых походов, попеременно переходя из рук в руки, то мусульман, то христианских рыцарей, подвергаясь каждый раз страшному опустошению. Вот как описывается одно из взятий Тира мусульманами: «Взяв и разрушив Птолемаиду, султан направил одного из своих эмиров с отрядом войск, чтобы завоевать Тир, и город, охваченный ужасом без сопротивления открыл свои ворота… Эти города не давшие никакой помощи Птолемаиде полагали, что находятся под защитой перемирия. Но население их было перебито, рассеяно, продано в рабство; ярость мусульман распространялась даже на камни этих городов, и казалось, что они стремятся уничтожить саму землю, по которой ступали христиане. Их дома, храмы, памятники, их хозяйство и все, составляющее гордость христиан — все это было истреблено вместе с жителями с помощью огня и меча» [134]. Окончательно Тир был взят мусульманами летом 1291 года [135]. Разграбленный и сожженный мусульманскими войсками город уснул на веки. Посещавший эти края в 1355 году арабский путешественник Ибн Батутта писал, что только жалкие развалины остались от некогда великого города. Сегодня на месте древнего Тира стоит бедная рыбацкая деревушка Сур. «Первое впечатление от Сура, древнего Тира — разочаровывающее. Сегодня он представляет собой провинциальное гнездо на юге Ливана, расположенное на полуострове, глубоко вдающемся в море… Заметим с самого начала: повсюду здесь в большом количестве встречаются строения или остатки строений — эллинистических, римских, византийских, арабских, турецких. Но память о финикийцах отсутствует…» [136]. Как и указывалось в пророчестве (пророчества о Тире No5, 9) на месте древнего Тира, где некогда плавали тысячи судов сегодня снуют по морю бедные шаланды рыбаков, которые расстилают свои сети там, где много веков назад купцы со всего мира расстилали перед глазами покупателей виссон и пурпур. Заметим, что Иезекииль в пророчестве подчеркивает, что как город Тир никогда уже отстроен не будет, но в то же время на его месте будут рыбаки расстилать свои сети, т.е. будет существовать какое-то поселение. И действительно, как город Тир разрушен, а на его месте стоит бедная деревня. Как отмечает Майбаум и другие следов финикийского Старого Тира нет. Сегодня даже не могут установить его точное местонахождение [137] (пророчество о Тире No10). И только подводная археология позволяет хоть чуть-чуть взглянуть на финикийский Тир. «Стратегом среди археологов был умерший в 1954 г. ученый Пуадебар. Его основной целью было найти следы древнего торгового пути из Испании в Китай. В середине двадцатых годов Пуадебар проводил раскопки в сирийской пустыне и в конце концов очутился в рыбацкой деревне на скалистом острове у побережья Средиземного моря. Когда-то эта деревня была сильным финикийским городом Тиром. В качестве одного из методов для проведения своих исследований в пустыне Пуадебар использовал воздушную разведку. Можно ли с самолета обнаружить затопленные портовые сооружения?» [138]. «Летом 1934 г. с воздуха начались поиски сооружений под водой: самолет летал вдоль прибрежной полосы. И первые снимки показали, что неподалеку от берега находятся пятна, имеющие правильную геометрическую форму. Очевидно, следы каких-то сооружений… На глубине 3-5 метров удалось водолазам проследить древний мол, начинавшийся от сторожевой башни и уходивший далеко в море, почти на 200 метров. Мол был не только длинным, но и широким — до 8 метров. Обороняя свой город, жители Тира могли расположить здесь не только войска, но и боевые машины. Затем был найден второй, еще более мощный мол длиной в 750 метров, причем посредине его был оставлен неширокий проход — своеобразные «ворота» для кораблей. Если бы через них попытался проникнуть в гавань Тира вражеский корабль, он был бы встречен градом стрел и камней, причем обстрел этот длился бы долго: от прохода к молу тянулся 100-метровый «коридор», образованный двумя дамбами, на которых также могли находиться лучники и пращники. Укрепления имелись и в начале каждого мола, на тот случай, если бы враг попытался захватить портовые сооружения не с моря, а с суши» [139]. «Полученные фотоснимки показали, что основными членами рабочей группы, видимо, окажутся подводники. Исследователь нанял местных ныряльщиков и несколько водолазов. Простые ныряльщики успешно провели разведку больших участков на мелководье. Они явились проводниками, которые вывели тяжелых водолазов к подводным руинам. Пуадебар получил у капитана Ива Ле Прера инструктаж по технике подводной фотографии. Ле Прер конструировал для различных фотоаппаратов специальные корпуса, с помощью которых можно было вертикально фотографировать с поверхности воды. Особенно полезным средством при определении контуров лежащего под водой порта оказались стереосъемки» [140]. А совсем невдалеке от жалкой деревеньки Сур высится портовый город Сайда, древний Сидон с населением более ста тысяч человек. За свою долгую историю Сидон не раз подвергался страшным нашествиям. Он прошел через все те же лихолетья, что и Тир. Он не раз был оккупирован мусульманами, затем христианскими рыцарями. Он подвергался огню, а его жители вырезались, но всякий раз он восставал из пепла. Страшному опустошению он подвергся в том же 1291 году, когда был разорен Тир, но в отличие от него выжил. После этого он не раз был в эпицентре борьбы мусульманских властителей. В 1840 году Сайда была подвергнута страшной бомбардировке союзного англо-французского флота, воевавшего с Египтом, в чьи владения тогда входила и Сайда [141]. Тогда погибло около 40000 жителей города. В 70-е годы XX века в Сайде лилась кровь из-за гражданской войны, бушевавшей в Ливане [142]. Пройдя через войны и эпидемии, Сидон выжил. И в этом основная заслуга принадлежит любви Бога, Который несмотря на святотатство финикийцев продолжал взывать к их сердцу. И даже этот развращенный и жестокий народ откликнулся на призыв Божественной милости. «И живущие в окрестностях Тира и Сидона, услышав, что Он делал, шли к Нему в великом множестве» (Мк. 3:8). Останавливался в Сидоне и апостол Павел, отмечавший усердие сидонских христиан: «На другой день пристали к Сидону. Юлий, поступая с Павлом человеколюбиво, позволил ему сходить к друзьям и воспользоваться их усердием» (Деян. 27:3). Со временем город становится одним из центров христианства [143], а его епископы принимают участие во Вселенских соборах (в Никее, 325 год, Константинополе, 381 год; Халкидоне, 581 год).

Более, чем за три тысячи лет Иезекииль в деталях предсказал столь различную судьбу двух близлежащих городов Тира и Сидона. Их история показывает нам точность Библии, как исторической книги; верность ее удивительных пророчеств, а главное — любовь Божью, до конца обращенную даже к самому отъявленному грешнику.

Примечания к 6 главе

[1] Циркин Ю. Б. Карфаген и его культура, М, ГРВЛ, 1986, с. 175

[2] Тураев. Указ. соч., том 2, с. 14

[3] Donner H. — Rollig W. Kanaanaische und aramaische Inschriften. Wiesbaden, 1966-1969, том II, p. 160

[4] Тацит К. Сочинения. В 2Т. СПб, Наука, 1993, История, книга 2, 78, с. 455-456

[5] Тураев. Указ. соч., том 2, с. 13-14

[6] Циркин. Карфаген и его культура. Указ. соч., с. 172; Циркин. Мифы Финикии и Угарита. Указ. соч., с. 249, Moscati S. Swiat Fenicjan, War szava, 1971, p. 175

[7] Foucher L. Hadrumetum. Tunis, 1964, p. 35-38; Parrot A. Chehab M, Moscatis Les Pheniciens. Paris, 1975, p. 152, 155, 197, 215; Sznycer M. Carthage et la civilisation punique. — Rome et conquete du Monde Mediterraneen, Paris, 1978, t 2, p. 589; Жюльен Ш. А. История северной Африки, М, 1962, с. 121

[8] Tlatli S-E La Carthage, Paris, 1978, p. 197-198

[9] Charles — Picard G. et C. Vie et mort de Carthage, Paris, 1970, p. 49

[10] Fevrier J. G. Essai de reconstruction du sacrifice molek. — Journal Asiatique, 1960, t 248, p. 167-170

[11] Рагозина З. А. История Ассирии, СПб, И-е А.Ф. Маркса, 1902, с. 151-152

[12] Leglay M. Saturne Africane, Paris, 1966, р. 316-318, 329

[13] Авдиев В. И. Пунический Карфаген в свете новейших раскопок // Вестник древней истории, 1962, No3, с. 131-132

[14] Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. СПб, 1776, книга 20, 14

[15] Диодор Сицилийский. Указ. соч., книга 13, 62, 4; Циркин. Карфаген и его культура. Указ. соч., с. 180

[16] Charles — Picard G and c La civilization d’nn peuple conquerant, — Archeologia. 1980, No 146, р. 20

[17] Циркин. Карфаген и его культура. Указ. соч., с. 182

[18] Дюпуи. Указ. соч., стр. 24, 30

[19] Смирнова И. Магия как она есть. — М.: ФАИР, 1997, стр. 248

[20] Келлер В. Библия как история. — М.: Крон-Пресс, 1998, стр. 313-314, 312

[21] Цит. по: Бейер Р. Царь Соломон. — Ростов-на-Дону: Феникс, 1998, стр. 274-275

[22] Бейер. Указ. соч., стр. 275

[23] Бойд Р. Курганы, гробницы, сокровища. — Чехословакия, Свет на Востоке, 1991, стр. 160

[24] Косидовский З. Библейские сказания. — М.: Политиздат, 1978, стр. 235

[25] Циркин Ю.Б. Мифы Финикии и Угарита. — М.: АСТ, 2000, стр. 140

[26] Косидовский. Указ. соч., стр. 234

[27] Gsell S. Histoire ancienne de l’Afrique du Nord. T 1-8. Paris, 1913-1928, T 4, p. 71, 425

[28] Ferron J. L’epitaphe de Milkpilles a Carthage — Studi Magrebini. I Napoli, 1966, p 71-73

[29] Мифы народов мира. В 2 т. М, Советская энциклопедия, 1980, т. 1, с. 470

[30] Мифы народов мира. Указ. соч., т. 2, с. 469

[31] Там же, с. 470

[32] Циркин. Карфаген и его культура. Указ. соч., с. 170

[33] Циркин. Мифы Финикии и Угарита. Указ. соч., с. 145-146

[34] Шантепи де ля Сосей П. История религий. В 2 т., М, 1992

[35] Циркин. Мифы Финикии и Угарита. Указ. соч., с. 74, 75

[36] Светлов Э. На пороге Нового Завета, Брюссель, 1983, с. 417

[37] Лопухин А. П. Толковая Библия. В 3-х книгах, Стокгольм, 1987, книга 1, том 1, с. 65

[38] Тураев Б. А. Остатки финикийской литературы, СПб, 1902, с. 71-72; Циркин Ю. Б. От Ханаана до Карфагена, М, АСТ, Астрель, 2001, с. 18

[39] Циркин. Там же, с. 23

[40] Sznycer M. A propos de l’inscripton punique de Carthage CIS I, 4483 // Semitica, 1996, T.46, p 19-23

[41] Страбон. География, М, Ладомир, 1994, книга 16, 3, 4, с. 709; Солин, книга 23, 12

[42] Шифман И. Ш. Финикийская историческая традиция в греческой и римской историографии // Древний Восток и мировая культура, М, 1981, с. 103-106

[43] Страбон. Указ. соч., книга 16, 2, 24, с. 701; Квинт Курций Руф. История Александра Македонского, М, И-во Моск. ун-та, 1993, книга 4, глава 2, 4, с. 50

[44] Циркин. От Ханаана до Карфагена. Указ. соч., с. 40

[45] Циркин. Мифы Финикии и Угарита. Указ. соч., с. 150

[46] Katzenstein H. J. The History of Tyre. Jerusalem, 1973, p. 10

[47] Die El Amarna-Tafeln, 89, 48-53

[48] Fantar M. A Pavimenta punica et signe dit de Tanit, dans les habitations de Kerkouane. — Studi Magrebini, Napoli, 1966, p 565-574

[49] Циркин. Мифы Финикии и Угарита. Указ. соч., с. 243

[50] Тит Ливий. История Рима от основания города. В 3-х Т., М, Наука, 1991, том 2, книга 16, 17, 12, с. 243

[51] Кораблев И. Ш. Ганнибал, М, 1976, с. 243; Gsell S. Histoire ancienne de l’Afrique du Nord. T 1-8. Paris, 1913-1928, T4, с. 404

[52] Бикерман Э. Хронология Древнего мира, М, Наука, 1976, с. 305; Dhorm E. Les religions de Babylonie et d’Assirie. Dussand R. Les religions des Hittites et des Hourrites, des Pheniciens et des Syriens, Paris, 1949, p. 237-239; Рагозина З. А. Древнейшие народы, СПб, И-е А. Ф. Маркса, 1903, с. 113; Климишин И. А. Календарь и хронология, М, 1990, с. 81

[53] Иосиф Флавий. Против Апиона. М: Иерусалим, 1994, с. 39, 282

[54] Циркин Ю. Б. Карфаген и его культура. Указ. соч., с. 178

[55] Isserlin B. S. J. Motya (Trapani). — Notizie degli scavi di antichita. 1970, vol 24, p. 569

[56] Майбаум Х. Сирия, М, Наука, 1982, с. 78

[57] Циркин. Мифы Финикии и Угарита. Указ. соч., с. 317

[58] Майбаум. Указ. соч., с. 73

[59] Ланитцки Г. Амфоры, затонувшие корабли, затопленные города, М, Прогресс, 1982, с. 113-114

[60] Бернхардт К.-Х Древний Ливан, М, Наука, 1982, с. 90-91; ((~~Вопросы техники в Naturalis Historia Плиния Старшего~~)) // Вестник древней истории, М, 1946, No3, с. 317-318

[61] Бернхардт. Указ. соч., с. 92

[62] Овидий. Наука любви. Кн. III

[63] Майбаум. Указ. соч., с. 74

[64] Бернхардт. Указ. соч., с. 94

[65] Вестник древней истории. Указ. соч., с. 317-318

[66] Гомер. Одиссея. М, АСТ, Харьков, Фолио, 2000, книга 15, 115, с. 236

[67] Bunners G. L’expansion phenicienne en Mediterranee. Bruxelles; Roma, 1979, p. 90

[68] Kannanaische und aramaiache Inschriften, 46

[69] Pausanii. Graeciae descriptio, X, 17, 5; Iulii Solini Collectanea rerum memorabilium, IV, 1

[70] Страбон. География. СПб., Наука, 1994, книга 3, 1, 6

[71] Perez Rojas M. El nombre de Tartessos // Tartessos y sus problems. Barcelona, 1969, p 370, n 7

[72] Bunnens. Ibid. p 341

[73] Ibid, p 54

[74] Dhorm E. Les peuples issues de japhet d’apres le chapitre X de la Genese — Syria, 1932, T13, p 36, 46

[75] Tyloch W. Le probleme de Tarsis la lumiere de la philology et de l’exegese // Actes du deuxieme congres international d’etudes des cultures de la Mediterranee Occidental. Alger, 1978, p 50

[76] Циркин. От Ханаана до Карфагена. Указ. соч., с. 153

[77] Циркин Ю. Б. Финикийская культура в Испании, М, ГРВЛ, 1976, с. 9-18

[78] Pericot L. Historia de Espana, t I, Barselona, 1965, p 179-180

[79] Циркин. Финикийская культура в Испании. Указ. соч., с. 20-24

[80] Страбон. Указ. соч., книга III, глава 2, 9; Диодор Сицилийский. Указ. соч., книга V, 36, 1-3

[81] Хеннич Р. Неведомые земли, т. 1, М, 1961, с. 120; Циркин. Финикийская культура в Испании. Указ. соч. с. 18

[82] Almagro M. A proposito de la fecha de las fibulas de Huelva — Ampurias, t 19-20, 1957-1958, p 207

[83] Страбон. Указ. соч., книга III, глава 2, 9

[84] Циркин. От Ханаана до Карфагена. Указ. соч., с. 153

[85] Bunners. Ibid, p 88

[86] Galling K. Der. Weg der Phonizier nach Tarsis // ZDPV, 1972, Bd 88, p. 7

[87] Negbi O. Early Phoenician Presence in the Mediterranean Islands // American journal of Archaeology, 1992, V 96, p 606-609

[88] Doumet C., Kawakabani I. Les tombes de Rachidieh: remarques sur les contacts internationaux et le commerce phenicien au VIII e siecle av. J. — C. // Actes du III congres international des etudes pheniciennes et puniques. Tunis, 1995, p. 391

[89] Дьяконов И. М. Фригийский язык. — Древние языки Малой Азии, М, 1980, с. 260-263

[90] Маккуин Дж. Г. Хетты и их современники в Малой Азии, М, Наука, 1983, с. 54

[91] Barnett R.D. Phrygia and the Peoples of Anatolia in the Iron Age // CAH, 1975, V. II, 2, p 422

[92] Вейс Г. История цивилизации. Указ. соч., Т1, с. 291-292

[93] Илиада, XI, 632

[94] Диодор Сицилийский. Указ. соч., книга 13, 57, 58 и книга V, 17, 3, 3

[95] Нойкирхен Х. Пираты. Киев, ((~~Преса Украiни~~)), 1992, с. 24-25

[96] The Ancient Near East in Pictures (ANET). Relating to the Old Testament, by James B. Pritchard, Princetown, University Press, 1969, p. 318

[97] Дьяконов И. М. Малая Азия и Армения около 600 г. до н. э. и северные походы вавилонских царей // Вестник древней истории, 1981, No2, с. 50

[98] Вейс. Указ. соч., том 1, с. 302

[99] Бауэр Г. М. Древний Дедан. Археологические и эпиграфические памятники // Красноморские заметки, I, М, 1994

[100] Циркин. От Ханаана до Карфагена. Указ. соч., с. 145

[101] Всемирная история в 24Т. Минск, Литература, 1996, т. 3, с. 69, 70

[102] Циркин. От Ханаана до Карфагена. Указ. соч., с. 145

[103] Страбон. Указ. соч., книга 15, глава 3, 22, с. 682

[104] Лундин А. Г. Государство мукаррибов Саба, М, 1971

[105] Всемирная история. Указ. соч., том 3, с. 29

[106] Оппенхейм Л. Древняя Месопотамия, М, Наука, 1980, с. 120

[107] Циркин. От Ханаана до Карфагена. Указ. соч., с. 158

[108] Белявский В. А. Тайны Вавилона. М, Вече, 2001, с. 98, 100

[109] ANET, 307

[110] Белявский. Указ. соч., с. 98, 99

[111] Иосиф Флавий. Иудейские древности. В 2 т., Минск, Беларусь, 1994, Т2, книга 10, глава 11, 1, с. 36

[112] Белявский. Указ. соч., с. 99-100

[113] Katzenstein H.J. The History of Tyre. Jerusalem, 1973, p. 331

[114] Иосиф Флавий. Против Апиона, М. Иерусалим, 1994, I, 21

[115] Unger E. Nebukadnezar II und Seine Sandabaku (Oberkomissar) in Tyrus // Zeitschrift fur die Alttestamentliche Wissenschaft, 1923, Bd III, p 314

[116] Тураев Б. А. Остатки финикийской литературы, Петроград, 1903, с. 112

[117] Белявский. Указ. соч., с. 100

[118] Dandamayev M.A., Neo-Babylonian Society and Economy, — CAH, 1991, V. III, 2, p 273

[119] Циркин. От Ханаана до Карфагена. Указ. соч., с. 272, 273

[120] Katzenstein. Ibid, p 342

[121] Диодор Сицилийский. Указ. соч., книга 16, 41, 3

[122] Дандамаев М. А. Политическая история Ахеменидской державы, М, Наука, 1985, с. 251

[123] Хрестоматия по истории Древнего Востока // Под ред. Коростовцева М. А., Кацнельсона И. С., Кузищина В. И. В 2 т. М, Высшая школа, 1980, с. 39

[124] Дройзен И. История эллинизма. В 3-х т. Ростов-на-Дону, Феникс, 1995, т. 1, с. 212

[125] Шифман И. Ш. Александр Македонский, Л, Наука, 1988, с. 78

[126] Дройзен. Указ. соч., т. 1, с. 213

[127] Квинт Курций Руф. Указ. соч., книга 4, с. 50-57

[128] Дройзен. Указ. соч., том 1, с. 225

[129] Циркин. От Ханаана до Карфагена. Указ. соч., с. 310

[130] См. об этом также: Шахермайер Ф. Александр Македонский, М, Наука, 1986, с. 134

[131] См. также: Шахермайер. Указ. соч., с. 136

[132] Шлоссер Ф. Всемирная история. СПб, Типография И. Огризко, 1862, Т3, с. 41-42

[133] Гладкий В. Д. Древний мир. Энциклопедический словарь. В 2 т. Донецк, Отечество, 1996, т. 1, с. 83

[134] Мишо Ж. История крестовых походов, М, 2000

[135] Круглер Б. История крестовых походов. Ростов-на-Дону, Феникс, 1995, с. 484

[136] Майбаум. Указ. соч., с. 75

[137] Кондратов А. М. Атлантиды ищите на шельфе. Л, Гидрометеоиздат, 1988, с. 141

[138] Ланитцки Г. Амфоры, затонувшие корабли, затопленные города, М, Прогресс, 1982, с. 113

[139] Кондратов А. М. Атлантиды ищите на шельфе. Ленинград, Гидрометеоиздат, 1988, с. 141-142

[140] Ланитцки. Указ. соч., с 113

[141] Новая история стран зарубежной Азии и Африки, Л, 1971, с. 197

[142] Вольнов Л. Л. У врат Востока, М, Мысль, 1982, с. 81

[143] Бернхардт. Указ. соч., с. 200-202