Часть I. Вызов секулярного мира

Глава 1. Божий стиль общения

Сегодня адвентист совсем не тот, что когда-то, в 60-е годы. В те времена большинство адвентистов предпочитали избегать контакта с миром, за исключением тех случаев, когда этот контакт происходил на адвентистской основе. В последние же годы члены Церкви заняли весьма высокие посты — например, губернатор Гавайских островов, второй помощник госсекретаря Соединенных Штатов, глава Управления по социальной защите; среди адвентистов есть подающий основного состава в бейсбольной команде высшей лиги, актер Голливуда, дирижер большого симфонического оркестра, главы по крайней мере двух государств «третьего мира» и командир антикоммунистической партизанской армии. Вполне может быть, что к 2000 году одно из крупных государств в Южно-Тихоокеанском регионе станет преимущественно адвентистским. Даже сейчас значительная часть членов парламента и несколько губернаторов в этой стране являются адвентистами. (Случилось даже так, что губернатор и лидер оппозиционной партии в одной из провинций были пресвитерами в одной и той же церкви!)

Быть адвентистом в наше время — это волнующе и очень ответственно. Многие из стародавних правил, похоже, уже не срабатывают, как прежде. Немало адвентистов пытаются заниматься тем, чем никогда прежде не занимались. Люди, которых я только что упомянул, знают на собственном опыте, что четко придерживаться адвентистского вероучения, занимая высокое положение, очень и очень непросто. Почти каждую минуту на протяжении всего дня вам грозит опасность нарушить равновесие между убеждениями адвентиста седьмого дня и должностными обязанностями. Несомненно, это нелегкое испытание — быть подающим основного состава в команде высшей лиги, даже если в вашем контракте зафиксировано, что вам предоставляется выходной в субботу при каждой возможности!

С трудностями сталкиваются не только те адвентисты, чьи имена широко известны. Рядовым адвентистам тоже приходится учиться, как вести себя с соседями и даже родственниками — братьями, сестрами, родителями, детьми и внуками, — которые смотрят на мир иначе, чем мы. Несмотря на то, что они живут рядом с вами, адвентизм может быть для них таким странным и чуждым, как если бы вы только что вышли из космического корабля.

Два горизонта

Но является ли это нашей проблемой? Разве мы не призваны просто излагать весть в том виде, как мы ее знаем и ценим? А если она не по нраву кому-то, то не тем ли хуже для него? Рассуждать таким образом, может быть, и проще, но Елена Уайт говорит, что люди не услышат Благой вести до тех пор, пока она не будет провозглашена в доступном для них виде. «Истина должна быть провозглашена человечеству на понятном ему языке» («Желание веков», с. 34). Люди нуждаются в том, чтобы к ним обращались на языке, который им знаком. Евангелие должно возвещаться людям в контексте их культуры. Причина, по которой адвентистская весть распространяется, подобно пожару, в Новой Гвинее, на Филиппинах, в Кении и странах Карибского бассейна, заключается в том, что адвентизм в обычном нашем изложении — это именно то, чего ищут живущие там люди. Однако в других местах та же самая весть, похоже, не имеет успеха.

Я сидел на кушетке в гостиной дома, комнаты в котором были расположены на разных уровнях. Слева от меня три или четыре лестницы вели в спальную часть дома. Трехлетняя дочь хозяина дома пыталась спустить большую детскую коляску вниз по лестнице. В коляске сидел огромный игрушечный зверь На полпути вниз коляска опрокинулась, и игрушка, скатившись по ступенькам, шлепнулась на пол. Малышка подняла коляску, спустилась по лестнице, подобрала игрушку и стала «утешать» ее.

Я решил, что наступило время прокомментировать ситуацию: «Похоже, зверь пострадал не без твоей помощи».

«А вот и нет, — ответила она, — он сам во всем виноват!»

Что же произошло на самом деле? Мы говорили на одном языке — простом английском — и все же между нами не было никакого понимания Подобное же происходит чаще, чем нам кажется, и в общении с неверующими людьми.

Такое непонимание может привести в полное замешательство Одна супружеская пара, занимавшаяся миссионерской деятельностью, отправилась вверх по течению реки во внутренние районы Новой Гвинеи в попытке добраться до народности сои — племени, живущем на деревьях и никогда прежде не вступавшем в контакт с внешним миром. Супруги соорудили небольшую хижину поблизости от нескольких деревень и стали служить местным жителям, оказывая им медицинскую помощь и пытаясь понять их язык и обычаи. Многие сои поселились вокруг них и, похоже, были благодарны за их старания.

В достаточной мере овладев языком, муж решил, что настала пора попробовать изложить Евангелие. Отправившись в одну из деревень, он рассказал там историю об Иисусе. Рассказ получился складным, и он не мог понять, почему людей так мало заинтересовала эта история. Они не приняли близко к сердцу повествование о том, что совершил для далекого племени (евреев) из далекой страны «величайший Дух». Библейская весть, казалось, нисколько не трогала их, и они оставались безучастны, пока миссионер не рассказал им о том, как Иуда предал Иисуса. Внезапно все соплеменники обратились в слух. Стало очевидно, что они начинают что-то понимать и разбираться. Оказывается, главным героем во всей этой истории для них являлся не Иисус, а Иуда!

Может быть, миссионер неправильно рассказал им Евангелие? Нет. Проблема заключалась в культуре сои, где наивысшим уважением пользовался человек, у которого хватило силы духа предать своего лучшего друга. Когда древесные жители услышали евангельскую историю, на них произвел большое впечатление человек, который сумел в течение трех лет находиться рядом с Такой могущественной Личностью, как Иисус, делить с Ним пищу, путешествовать вместе с Ним и наконец предать Его, ничем не выдав себя другим ученикам! Такое предательство превосходило все образцы подобного поведения, которые сои чтили многие годы.

Как нести Благую весть подобным людям? Местная традиция чтила поступки, которые совершенно противоречили Евангелию. Миссионер изложил Благую весть ясно и убедительно, но только в свете своих представлений, в то время как для местных жителей все услышанное лишь подтвердило их собственные отвратительные взгляды. Люди не понимают Евангелия, если оно не приходит к ним в контексте их культуры. Но где было взять в той культуре какую-либо аналогию, применимую к истории спасения?

Вскоре после попытки миссионеров передать Евангельскую весть между двумя племенами вспыхнула война. Супруги всеми силами старались погасить конфликт, но безрезультатно. Наконец, отчаявшись, они заявили, что вынуждены покинуть эти племена и направиться на поиски других — которые не предают и не убивают друг друга. Не желая расставаться с экономическими преимуществами, которые они обрели благодаря пребыванию рядом с ними миссионеров (хорошие топоры, ножи, зеркала, лекарства и т. д.), местные жители пообещали примириться. Но разве можно доверять клятве о примирении в обществе, где прославляется предательство?

Культура сои, однако, предусматривала впечатляющий и эффективный ритуал мира. Воины враждующих племен выстраивались лицом друг к другу на лесной поляне. Вожди обоих племен, терзаемые душевными муками, выбирали среди собственных, самых дорогих сердцу малолетних детей, по мальчику и подводили его к иноплеменнику, который, по их мнению, заслуживал больше доверия. Происходил обмен мальчиками и именами. Каждый член племени, желавший примириться, подходил и возлагал на малыша руки. Эти малыши становились «чадами мира». Племя любило и берегло свое чадо мира, ибо люди знали, что, пока этот ребенок жив, им не грозит нападение. Почему? Потому что другое племя боялось причинить вред одному из своих. И в конце концов всякий, кто отдал собственного сына своим врагам, является человеком, заслуживающим доверия. Жизнь такого чада мира служила залогом дружественных отношений между племенами. После ритуала мира все члены обоих племен обменивались дарами и именами, чтобы каждый из них считался полноправным членом другого племени.

Супруги-миссионеры оказались свидетелями всего происходившего и задали немало вопросов. Это и была как раз та аналогия с искуплением, которую они искали. И они изложили Евангелие под другим углом зрения. На этот раз они рассказали о том, как между небесами и нашей землей разгорелась война. Но Бог так возлюбил мир, что послал «чадо мира». Он отдал Своего Сына человеческому «племени». И Сын Божий жил среди нас. А поскольку Он умер, и воскрес, и живет вечно, то Бог провозгласил «мир» с человеческим родом, и все племена и все народы, желающие принять к себе «чадо мира», тоже могут пребывать в мире с Богом. И в то время как мир между племенами сои продолжался лишь до тех пор, пока был жив ребенок, в Иисусе им обещан вечный мир, потому что Он живет вечно. Бог теперь на их стороне, и Он даст им новые имена, чтобы прославить обновление их душ. В результате этой и других проповедей, в которых евангельские события были изложены людям на языке их собственного культурного контекста, многие туземцы приняли Христа1.

Эта история служит хорошим примером того, что такое общение. Каждый человек на нашей земле имеет то, что можно назвать «горизонтом». В физическом смысле горизонтом каждого человека, находящегося в комнате, служат четыре стены и потолок и вид за окнами. Горизонт этого человека ограничен помещением, в котором он оказался в данный момент. В долине горизонт ограничен деревьями и холмами. На равнине обзор более широкий, а вот на вершине горы у горизонта вообще почти нет границ.

У каждого человека есть горизонт иного рода — горизонт интеллекта, эмоций и опыта. Наши знания и опыт, как правило, ограничены образованием, местом жительства и воспитанием. Когда мы сталкиваемся с другим человеком, наше общение может оказаться наиболее эффективным, если затронуты вопросы, представляющие взаимный интерес и обеспечивающие взаимопонимание. Главная ценность образования заключается в том, что оно представляет собой интеллектуальный эквивалент подъема в гору. Чем больше вы получаете знаний, тем шире становится ваш горизонт и ваш потенциал для влияния на других людей в этом мире. Вы обретаете способность передавать отдельные мысли в разнообразных формах и выражениях. Важна не форма сообщения, которую вы хотите использовать, а ясное понимание собеседником смысла, который вы намереваетесь в него вложить.

Основная цель этой книги заключается в том, чтобы расширить горизонт читателя до понимания горизонта, или мировоззрения, неверующих людей. Вступая в контакт с секулярной средой, адвентисты сталкиваются с проблемой, подобной той, что была у миссионеров в Новой Гвинее. У секуляризированных людей, с которыми мы сталкиваемся, мировоззрение подчас настолько отлично от нашего, что всякое взаимодействие практически лишается смысла. Что необходимо в такой ситуации, чтобы произошло общение? Один из людей, стремящихся к общению, должен расширить свой горизонт настолько, чтобы охватить горизонт другого. В чьи обязанности должно входить расширение горизонтов в данном контексте? «Истина должна быть провозглашена человечеству на понятном ему языке». Это утверждение предполагает, что, по крайней мере, некоторым адвентистам необходимо научиться разговаривать с мирскими людьми. Как сказал Эмиль Брукнер, «Церковь в наши дни должна обращаться… главным образом к „язычникам»»2.

Если это действительно так, то нам необходимо научиться разговаривать с язычниками!

Роль Святого Духа

Многие христиане, однако, не согласны с мыслью, что в общении с неверующими людьми нужно принимать их условия. Разве в задачу Святого Духа не входит наведение моста над пропастью, разделяющей людей? Разве в Библии не написано, что «не воинством и не силою, но Духом Моим, говорит Господь Саваоф»? Работа

Святого Духа, конечно же, важна для эффективной проповеди. Даже пытаться осуществить какие-либо предложения, изложенные в этой книге, без водительства и поддержки Духа было бы верхом неразумия. (Духовный аспект благовествования будет рассмотрен подробно во второй части.) Святой Дух не только помогает христианам свидетельствовать о своей вере — Он, помимо прочего, вполне способен непосредственно общаться с любым человеческим существом, независимо от обстановки! В Рим. 1:18—20, однако, указывается, что, хотя деятельность Духа имеет всеобщий характер, ее доля в общей работе в целом довольно ограничена. Писание и опыт показывают, что Святой Дух, как правило, не подменяет человеческих усилий (см., например, Рим. 10:14). Давайте в качестве примера возьмем Писание. Разве Библия переписана слово в слово с золотых табличек, спущенных с небес? Нет. Писание возникло в условиях, определенных временем, местом, языком и культурой конкретных людей. Были учтены знания, опыт и происхождение библейских авторов. Павел, с его «докторской степенью», выразил откровение, полученное им от Бога, иначе, чем это сделал Петр, простой рыбак. Иоанн писал на простом, ясном, почти что детском греческом. С другой стороны, автор Послания к Евреям владеет литературным греческим языком, самым сложным для понимания во всем Новом Завете, за исключением первых четырех стихов Евангелия от Луки. В лице Матфея перед вами предстает человек, хорошо понимавший иудейское мировоззрение. Он последовательно показывает, каким образом в жизни Иисуса исполнились ветхозаветные Писания, с которыми иудеи были хорошо знакомы (см., к примеру, Мф. 1:22, 23; 2:5, 6, 15, 17, 18). Он использует иудейские термины, не поясняя их. С другой стороны, Марк обращается к языческому сознанию. Он объясняет иудейскую терминологию своим читателям-неиудеям (ср., к примеру, Мк, 14:12 и Мф. 26:17). Библейские авторы всегда имели в виду конкретную аудиторию. Писание показывает нам, что Бог старается Сам и ждет от нас того же, — общаться с людьми на их уровне, говорить с ними на их языке.

Возможно, еще большее значение, чем уникальные стили библейских авторов, имеет тот факт, что Бог даже содержание видений, которые Он посылает, стремится приблизить к восприятию тех или иных вдохновенных пророков. Самый яркий тому пример можно найти в Книге Даниила, где мы читаем, что видения сходного содержания даны двум людям, выросшим в совершенно разных культурах. Для Навуходоносора, языческого царя, Бог изображает империи будущего с помощью истукана (см. Дан. 2)! Этот символ был вполне понятен Навуходоносору, поскольку ему народы мира виделись яркими и сияющими фигурами богов, которым они поклонялись. В то же время для Даниила Бог рисует народы мира в виде злобных, прожорливых животных, которые угнетают его народ (см. Дан. 7). Бог обращался к каждому из пророков на доступном ему языке. Он нисходит до того уровня, на котором находятся люди.

Любопытно, что, поскольку греческий язык Нового Завета значительно отличается и от классического греческого Платона и Аристотеля, и от современного греческого, некоторые богословы прошлого века решили, что Новый Завет был написан на особом греческом — может быть, даже на «небесном языке». Затем в Египте кто-то натолкнулся на древнюю мусорную свалку. Она была полна обрывков любовных писем, счетов, рецептов и прочих атрибутов повседневной жизни I века. К удивлению многих, эти фрагменты папирусов оказались написаны на том же самом языке и в том же стиле, что и книги Нового Завета! Новый Завет был написан не на небесном языке и не на языке высокообразованной элиты, но на обыденном языке обычных людей. Бог нисходит до того уровня, на котором находятся люди! Священное Слово было обусловлено бренной культурой человеческих существ.

Эта мысль ясно выражена в «Избранных вестях», кн. 1, с. 19—22 (курсив мой):

Авторам Библии приходилось выражать свои мысли на доступном человеку языке. Она была написана обыкновенными людьми. Этих людей вдохновлял Святой Дух…

Писание было дано людям не в виде длинной череды неразрывных изречений, но часть за частью, через сменявшие друг друга поколения, по мере того как Бог в Своем провидении видел подходящую возможность вдохновить человека «многократно и многообразно»…

Библия написана вдохновленными Богом людьми, но она не соответствует Божьему образу мышления и Его средствам выражения. Она отражает человеческие свойства. Бог как писатель в ней не представлен…

Библия, совершенная в своей простоте, не выражает в полной мере великие замыслы Божьи, ибо безграничные замыслы невозможно адекватно выразить ограниченными средствами передачи мыслей.

Есть еще более яркий пример того, как Бог нисходит до уровня, на котором находятся люди. Когда Бог Сам пришел на землю в человеческой плоти, Он явился не в виде современного африканца или средневекового француза. Он пришел как один из иудеев I века, населявших Палестину; Его речь соответствовала местным языку и культуре; Он мог испачкаться, проголодаться и устать и даже временами разочаровывался, гневался и печалился (см. Мк. 1:40,41; 3:4,5; 6:6; 10:13,14). Бог пришел к нам не как супергерой, но как подобный нам Человек. Воплощение Иисуса демонстрирует, насколько тверд Бог в Своей решимости нисходить до уровня людей — в то время, в том месте, в той культуре и обстоятельствах, в которых они находятся.

Именно этот принцип воплощения двигал Павлом в его миссионерских предприятиях. Недвусмысленные размышления Павла по этому поводу — 1 Кор. 9:19— 23 — являются также и выражением принципа служения секулярному обществу. Павел говорит нам, что проповедование людям, весьма отличающимся от нас, требует значительных жертв. Главная причина, объясняющая отсутствие заметного успеха в работе с неверующими людьми, заключается в том, что мы не решаемся принести эту жертву.

Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобрести: для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона — как чуждый закона, — не будучи чужд закона пред богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых. Сие же делаю для Евангелия, чтоб быть соучастником его.

Павел в этом отрывке излагает принцип служения людям, поиска других горизонтов, чтобы мы учились говорить с людьми на их языке. Наградой же за нашу готовность принести необходимые жертвы будет великолепный шанс для множества людей прийти ко Христу. Благодаря этим жертвам, пришедших к Богу будет гораздо больше!

Если Бог так стремится нисходить до уровня, на котором находятся люди, почему Иисус, казалось бы намеренно, приводил людей в замешательство Своими притчами (см. Мк. 4:11, 12)? Ответ заключается в том, что Иисус говорил притчами из-за противления людей Его вести. Притчи были способом преодолеть сопротивление и посеять в душах семя истины. В последующей жизни, когда противление людей под влиянием обстоятельств сойдет на нет, они, возможно, вспомнят притчи Иисуса и поймут их смысл. Таким образом, у Иисуса никогда не было цели сокрыть смысл Своих слов — Он хотел пробиться к душам некоторых людей, не подвергая опасности Свою миссию в целом.

«Завершая работу»

Возможно, помимо изложенной в Писании причины, побуждающей нас учиться завоевывать сердца секулярных людей, существует еще более важное основание для этой работы. Кроме того, оно может стать ключом к исполнению обетования, согласно которому накануне возвращения Иисуса Евангелие распространится по всему миру (что адвентисты иногда описывают как «завершение работы»). В книге «Желание веков» есть глава под названием «Полнота времен». Там Елена Уайт показывает, что Бог затратил сотни лет на подготовку мира к пришествию Иисуса. Он просвещал греков, римлян и иудеев, подготавливая человеческие умы к пришествию Христа.

Это описание совпадает с тем, что мы знаем из истории. Эпоха наиболее радикальных религиозных перемен на всем протяжении человеческой истории приходится на первое тысячелетие до нашей эры. В течение этого периода человечество в целом освобождалось от приверженности к тому, что мы назовем языческими верованиями (поклонение силам природы), устремляясь к философским, или мировым, религиям, которые нам сегодня известны. Все великие религии современности возникли либо между 800-м и 200 гг. до н. э. (иудаизм, зороастризм, индуизм, буддизм, джайнизм, конфуцианство, даосизм), либо находятся в прямой зависимости от возникших в это время (христианство, ислам, сикхизм). Повсюду, кроме наиболее изолированных уголков земного шара, эти религии вытеснили первоначальные верования.

Вот как Елена Уайт описывает беспокойную атмосферу, в которой происходило это важное изменение в отношении человека к Богу: «В то время (при жизни Христа) языческая религия утрачивала свое влияние на людей, которые устали от пышных зрелищ и легенд. Они нуждались в такой религии, которая могла бы принести удовлетворение душе» («Желание веков», с. 32). Эта великая перемена в человеческих умах производила на Елену Уайт очень глубокое впечатление — она даже утверждала, что некоторые великие языческие религиозные деятели и философы были «вдохновлены» Богом! (См. «Желание веков», с. 33).

Эллинизация — процесс распространения греческой культуры по всему Средиземноморью — создала общество, в котором были преобладающий язык (греческий) и преобладающая культура (эллинизм), подготовив тем самым почву для пришествия Иисуса. В подобных условиях Евангелие могло распространяться с быстротою молнии.

Те, кто изучает религию сегодня, усматривают в секуляризации, происходящей в наши дни, почти точное соответствие эллинизации, которая, по словам Елены Уайт, подготовила древний мир к Первому пришествию Христа. Если это так, то не является ли процесс современной секуляризации Божьим орудием в подготовке современного мира ко Второму пришествию Христа?

Нам сказано, что накануне пришествия Иисуса Евангелие будет проповедано всем народам (см. Мф. 24:14; Мк. 13:10). Этому, несомненно, способствовало бы распространение среди всех народов какого-либо преобладающего языка и единой культуры. И это уже происходит. В современном мире существует основной язык — английский. Налицо и все более преобладающая культура — светская, берущая свое начало в западных странах. Светская культура распространяется по всему миру средствами массовой информации. Одним из немногих государств, более или менее успешно противостоящих наплыву светской культуры, является Иран. Но признаки того, что сопротивление Ирана не сможет продолжаться долго, уже появились.

Я поделился некоторыми из этих размышлений с одним студентом из Африки. И вот что он ответил: «Меня это не интересует. Это не имеет ко мне отношения. Это западная проблема».

Примерно через полгода после его возвращения в Африку я получил от него письмо. (Это было одно из тех писем, которые я складываю в папку с надписью «Личная поддержка». В этой папке хранятся письма, которые мне хочется перечитывать снова и снова, если я чем-нибудь удручен.) Он писал: «Когда я вернулся на родину, меня назначили пастором церкви в столице, приняв во внимание мою степень магистра. В моей церкви 26 докторов философии, и здесь происходит все то, о чем вы говорили. Благодарение Богу за то, что существует Университет Андрюса!»

Процесс секуляризации, который продолжался в развитых странах мира 200 лет, у развивающихся народов может занять всего 20 лет. Предпринятая мною поездка в Африку подтверждает этот факт. Под воздействием западных средств массовой информации (ТВ, журналы и т. п.) секуляризация происходит там столь стремительно, что духовные лидеры и глазом не успевают моргнуть. Быть может, это часть Божьего плана по скорому завершению работы? Если так, то задача, стоящая перед адвентистами, вполне ясна. Научившись завоевывать сердца секулярных людей, мы скоро сумеем завоевать сердца почти всех.

Сегодня эта тема крайне актуальна для адвентистской Церкви.

1 Впервые эта история была рассказана Доном Ричардсом Don Richardson Peace Child (Ventura, Calif Regal Books, 1924)

2 Цитируется по Donald Bloesch The Christian Witness in a Secular Age (Minneapolis Augsburg, 1986), p 45

Адвентистская проблема

Принимая во внимание все, что мы обсуждали в первой главе, уместно тем не менее задать вопрос: «Актуальна ли для адвентистов эта тема?» Не может быть, чтобы такая стремительно развивающаяся церковь, как Церковь адвентистов седьмого дня, нуждалась в пересмотре методов своей миссионерской работы.

Именно в этом вопросе реальное положение вещей может оказаться весьма неприятным, и поэтому я хочу подчеркнуть, что пишу эту книгу как преданный член Церкви АСД. Я люблю эту Церковь — и не только потому, что работаю для нее. Это моя жизнь. Она привела меня ко Христу. Ни одно слово в этой главе не предполагает что-то опровергать или кого-то огорчить. Но мы должны жить в соответствии с реальностью. А реальность такова, что, хотя «Жатва-90» во многих местах была чрезвычайно успешной (в целом с 1985-го по 1990 год в мире крестились два с половиной миллиона человек), это еще не вся правда, а мы должны знать всю.

Распространение Евангелия по всему миру подразумевает два подхода. Один из них — это развитие Церкви, возрастание числа ее членов. Нести Евангелие миру — огромная задача. Для ее выполнения требуется многочисленная «армия». Созданию подобной армии способствует максимально быстрое возрастание Церкви, и мы немало в этом преуспели. В настоящее время количество адвентистов во всем мире превышает семь миллионов человек. Но гораздо меньше мы преуспели в другом подходе: в миссионерской деятельности и действенном привлечении тех, кто никогда не слышал о Евангелии. Сами методы, способствующие численному росту Церкви, могут вызывать у нас пренебрежительное отношение к тем группам людей, которые противятся Евангелию, поскольку нам кажется, что затраченные на них усилия приводят к ничтожному результату.

В сфере евангелизации мы добиваемся в лучшем случае ограниченных успехов. Воздействие адвентистов быстро ширится в некоторых развивающихся странах и в отдельных иммигрантских субкультурах Северной Америки. Но в остальных регионах наше влияние на подавляющее большинство людей очень невелико. Несмотря на то, что в таких странах, как Новая Гвинея, Филиппины и Ямайка, работа адвентистов идет довольно бурно, существует еще 31 страна, в том числе Мавритания, Саудовская Аравия и Афганистан, где адвентистов, если таковые имеются, очень мало и где отсутствуют какие-либо организованные объединения верующих. Насчитывается 17 тысяч различных территорий, где проживают люди, никогда не слышавшие историю спасения, у которых нет Библии, церкви и среди которых нет христиан, свидетельствующих о Христе. Существует 2300 групп населения, насчитывающих в своем составе более миллиона человек каждая, в которых нет ни одного адвентиста, не говоря уже о какой-либо действующей общине. Теперь, когда Глобальная Миссия сосредоточила внимание на этой проблеме, работа только началась.

Хотя США формально являются христианским государством, работа адвентистов разворачивается здесь только среди немногих групп населения. Например, когда я был пастором в Нью-Йорке, то фактически целый год проводил собрания три-четыре раза в неделю. Объектом моих особых стараний были белые мужчины, и я почувствовал себя поистине счастливым, с Божьей помощью крестив 12 человек. А потом мне довелось поговорить по телефону с моим другом, пастором одной из соседних церквей северо-восточной конференции, совершавшим служение среди американских нефов. Тем летом я помогал ему в напряженной трехнедельной работе на богослужении под открытым небом, что завершилось крещением 80 человек. Узнав, что я трудился целый год, чтобы крестить всего 12 человек, он в шутку спросил: «Что с тобой произошло?»

Произошло ли что-нибудь со мной? Пожалуй, нет. В конце концов я тоже помогал ему в летней работе. И я поделился с ним некоторыми соображениями о том, что различные группы населения неодинаково восприимчивы к Евангелию.

Внезапно на другом конце провода стало совершенно тихо. Потом он произнес: «Я кое-что понял».

«Что именно?» — спросил я.

«Я понял: мы крестили 83 человека, но ни один из них не является американцем», — ответил он.

«Ты можешь не отдавать себе отчета в этом, — сказал я. — Но ты тоже начинаешь сталкиваться с этими проблемами в своей общине. Просто до тех пор, пока у тебя есть несколько восприимчивых групп, готовых присоединиться к Церкви, эту проблему легче не замечать».

Если человек, как и его предки уже не в одном поколении, живет в каком-нибудь большом американском городе, если у него приличный доход и красивый дом в пригороде, то будь он негром, латиноамериканцем или выходцем из Азии, он столь же глух к Евангелию, как любой белый. Это подтверждается результатами исследования евангелизации латиноамериканцев в Южной Калифорнии. На протяжении 70-х годов латиноамериканская прослойка в Церкви удваивалась там каждые три-четыре года. Это исследование было направлено на выявление общих методов, но вместо этого обнаружилось, что за 20 лет не был крещен ни один латиноамериканец в третьем или четвертом поколении, кроме тех, кто состоял в браке с членом адвентистской Церкви или был каким-то образом связан с этой Церковью. Церковь крестила только иммигрантов и детей иммигрантов. Отсюда следует, что даже в некоторых наиболее восприимчивых слоях общества наше влияние на удивление ограничено.

В других группах населения оно еще меньше. Относительно успешным нововведением евангелизации стали недавние семинары по Книге Откровение. Поэтому была предпринята грандиозная попытка привлечь на них большое количество жителей предместья одного крупного города. Население предместья составляло 60 тысяч человек со средним доходом 100 тысяч долларов в год. Это был типичный район «яппи». Сто тысяч долларов было затрачено на рекламу; 40 пасторов проводили семинары почти каждый квартал!

Каков результат? В первый вечер пришло восемь человек!

Для выяснения причин этой неудачи обратились на кафедру маркетинга Университета Андрюса. С помощью маркетинговой корпорации Доннели выяснилось, что в Северной Америке существует 47 социоэкономических групп — от самых богатых до самых бедных. Каждый человек входит в какую-либо из этих групп. Вы на крючке у социологов! Если им удастся навесить на вас какой-нибудь из этих 47 ярлыков, они скажут, какая у вас машина, какую вы употребляете зубную пасту и даже какие продукты предпочитаете на завтрак. Здесь есть что-то непостижимое, но они действительно это могут. Вот как сильно мы похожи на овец. Но наиболее интересным для нас открытием стала информация о том, что только четыре или пять групп английского происхождения серьезно воспринимают упомянутый семинар. (Еще пять-семь групп, состоящих из национальных меньшинств, тоже реагируют неплохо.) Социологическое исследование показало, что только 12 человек из 60-тысячного населения этого предместья входят в какую-нибудь из этих четырех-пяти групп. 8 человек из 12 — это превосходный отклик на приглашение!

В мои намерения не входит критиковать традиционные методы евангелизации. Поскольку они были весьма эффективны, большинство из них до сих пор действовали. Совсем недавно в Сиэтле — городе, отличающемся высоким уровнем секуляризации, — была проведена широкомасштабная акция, включавшая около 60 семинаров по Книге Откровение и привлекшая почти 3 тысячи человек. Методы, которые эффективны в какой-то определенной аудитории, не следует отбрасывать, приступая к работе с другой аудиторией. Если то, что вы сейчас делаете, приводит к хорошим результатам, продолжайте в том же духе.

Однако в Северной Америке распространение Евангелия среди большинства населения явно наталкивается на серьезные препятствия, причина которых — особенности восприятия. Большинство американцев не воспринимают адвентистскую весть и остаются за пределами нашего влияния. Наша весть не имеет непосредственного отношения к их повседневной жизни. Им просто кажется, что мы говорим чепуху.

Ошибочная направленность проповеди

Еще одна причина наших неудач в работе с секулярными людьми кроется в том, как мы доносим нашу весть. Например, главной темой многих традиционных адвентистских изданий, посвященных евангелизации, является проблема субботы и воскресенья. Я видел номер, посвященный столь отдаленному периоду, как завершение первой недели (Творения). Во многих местах такой подход был оправдан. Но о чем это говорит секулярному человеку? «Адвентисты? Они занимаются вопросами, которые не имеют ко мне абсолютно никакого отношения». Разумеется, с точки зрения Бога и тех, кто живет во Христе, эта проблема очень важна. Но для секулярного человека не может быть более несущественного вопроса, чем вопрос о том, в какой день — субботу или воскресенье — следует посещать церковь. Они вообще сомневаются, надо ли туда ходить, поэтому споры относительно правильного дня воспринимаются секулярным обществом как подтверждение того, что на эти собрания не стоит тратить время и внимание.

Кроме того, адвентистов чрезвычайно интересует то, что произошло в 1844 году. Но секулярные люди живут главным образом здесь и сейчас. Если вы посвятите собрание обсуждению событий этого года, они решат, что им это совершенно ни к чему. Конечно, сам по себе этот вопрос очень важен, но он не имеет отношения к ситуации, в которой живут эти люди. Весть, которую мы привыкли нести им, встречает все меньший отклик.

Чтобы не показаться законченным еретиком, хочу напомнить, что в 1888 году на Генеральной Конференции в Миннеаполисе Елена Уайт говорила, что адвентисты не должны чуждаться «истины для настоящего времени». Что она подразумевала под этим? Истина для настоящего времени — это тот аспект истины, который особенно актуален для конкретного места и данного времени. Я написал эту книгу, поскольку верю, что в учении адвентистов таких истин немало: идеи, которые способны оказать сильнейшее воздействие на секулярных людей, вести, способные взволновать все общество. Нам надо уяснить, что это за идеи. (В первой главе третьей части я приведу некоторые соображения о том, в каких областях адвентистское вероучение занимает исключительные позиции с точки зрения влияния на секулярный мир.) Но, несмотря на то, что в системе нашего благовестия могут содержаться элементы, привлекающие секулярных людей, это, как правило, еще не стало очевидным.

Я не хочу, чтобы меня неправильно поняли. Миссионерская работа нашей Церкви зиждется на долгой традиции, и я, конечно, не предлагаю от нее отказаться. В мире много разных людей. В некоторых странах «третьего мира» и в отдельных иммигрантских культурах Северной Америки темы и подходы XIX столетия по-прежнему актуальны. Пусть там так и будет, но только, поступая подобным образом, надо отдавать себе отчет в том, что мы невольно ориентируемся лишь на определенный тип людей, пренебрегая другими. Не сознавая этого, мы невольно даем понять секулярным людям, что их присутствие среди нас нежелательно и что наше учение не имеет к ним никакого отношения. Там, где значительная часть населения остается равнодушной к нашей проповеди, следует попытаться использовать подходы, в большей степени ориентированные на конкретную аудиторию. В этой книге я призываю дополнить традиционные методы новыми, которые привлекут тех, кого не удается заинтересовать достойно зарекомендовавшими себя подходами прошлого и настоящего.

Проповедь как средство

Еще одна преграда, возникающая между нами и секулярными людьми, — это наши собрания, ориентированные на групповое восприятие. С точки зрения экономии времени и энергии групповой подход многие годы был вполне эффективен. Но секулярные люди редко поддаются убеждению в массовом порядке. Обычно они более восприимчивы в разговоре с глазу на глаз, и это не должно нас удивлять. Исследование адвентистских церквей (Лэйк Юннон), проведенное Готфридом Остервалом (опубликовано в 1976 году), показывает, что 85—90% крещений совершилось в первую очередь в результате личного общения с родственником, другом или пастором. Только менее четверти новообращенных отводит значительную роль публичным собраниям, адвентистским телепередачам, книгам и журналам. Тем более невосприимчивы к групповому подходу секулярные люди. Таким образом, мы не можем рассчитывать, что программы вроде «Так написано» или «Голос пророчества» убедят их сами по себе. Серьезное воздействие на секулярный мир зависит в основном от личных усилий.

Когда речь идет о духовных проблемах, нерелигиозные люди плохо воспринимают и лекции. Они склонны сомневаться, исследовать и задавать вопросы. Едва ли они придут и скажут: «Во что верит ваша Церковь? Дайте мне список основных положений вашего вероучения, и я поставлю под ним свою подпись». Когда религиозные люди принимают решение стать адвентистами седьмого дня, они хотят активно участвовать в своем обращении. Они хотят обсуждать свой путь к вере. Они могут сказать: «Вы прекрасно говорите, но нельзя ли мне выразить эту мысль по-другому?» Или: «Не заблуждаюсь ли я, считая, что этот вопрос не является решающим в моей собственной жизни с Богом?» Они хотят, чтобы их вера была осознанной.

Никогда не забуду милую супружескую чету, которую я крестил в Нью-Йорке. Накануне того дня, на который было назначено крещение, они выглядели очень встревоженными. «Понимаете, — сказали они, — работая с нами, вы были просто великолепны, и все такое прочее, но нас кое-что беспокоит, и мы даже не решаемся вам об этом сказать».

«В чем же дело? — спросил я. — Говорите смелее».

И вот что они сказали: «Эти слова посвящения… Мы их читали и верим во все это, но постарайтесь понять, — там будут наши родственники, и если вы прочитаете текст дословно, они подумают, что мы выходим в открытый космос или что-то в этом роде. Нельзя ли немного изменить текст?»

Я не сообщил об этом ни президенту нашей конференции, ни своему руководству, но Господь внушил мне, чтобы я шел домой и сделал то, о чем они просили. Я написал, что вероучение адвентистов седьмого дня основано на двух великих идеях: отношении к Богу и к другим людям. Что касается отношения к Богу, я рассказал о том, что сделал для нас Христос и как в ответ на это мы радостно служим Ему всем сердцем. Если Он требует, чтобы мы совершали богослужение в субботу, мы делаем это в субботу. Если Он требует, чтобы мы отдавали десятину, мы возвращаем десятину. Если Он требует, чтобы мы вели здоровый образ жизни, мы находим, что это довольно достойный способ отблагодарить Бога за все, сделанное Им для нас.

Далее я сказал о том, что, выстраивая свое отношение к окружающим на определенных принципах, мы тем самым откликаемся на все, совершенное для нас Христом. Такие принципы, как скромность, бережливость и преданность, отражают жертвенную любовь Христа к миру. Читая в то субботнее утро эти видоизмененные слова посвящения, я, предчувствуя самое худшее, старался не смотреть в сторону нескольких пожилых немок, которые были членами Церкви уже 60 лет. Когда служба закончилась, одна из них — именно та, которой я боялся, — направилась прямо ко мне! Не успел я собраться с духом, как она произнесла: «Пастор, я хожу в эту церковь шестьдесят лет, но еще никогда не слышала подобного посвящения. Впервые в жизни я по-настоящему поняла, почему я — адвентистка седьмого дня!»

«Слава Богу!» — сказал я. И поблагодарил Господа про себя.

Я отнюдь не пытаюсь внушить мысль, что вам следует всякий раз изменять слова посвящения. И если вы это делаете, то будьте внимательны, чтобы точно передать смысл! Но я убежден, что нерелигиозные люди, примыкающие к Церкви, хотят активно участвовать в своем обращении. Они любят спорить и обсуждать, а это совсем не то, к чему мы привыкли. Понятно, что этот процесс более успешно протекает не в толпе, а в уединенной обстановке. Адвентисты, как правило, охотно слушают лекции, но секулярный человек более отзывчив тогда, когда кто-то берет на себя труд выслушать его.

То, что нам и в голову не приходило

Немало вопросов вызывает и такая сторона работы с секулярными людьми, как богослужение. Хотя это утверждение может показаться излишне резким, но типичное адвентистское богослужение словно призывает секулярного человека больше не возвращаться. Но разве вы сами приглашали когда-нибудь своего соседа в церковь только лишь для того, чтобы он туда больше не пришел?

Поясню на примере. Допустим, у вас прекрасный дом в прекрасном районе, но ваши соседи переехали, и рядом поселились другие. Эти люди производят самое благоприятное впечатление. Ваши дети становятся друзьями, и в результате вы постепенно сближаетесь. Поэтому, узнав однажды, что они — буддисты, вы испытываете легкое потрясение.

Через некоторое время ваш сосед приходит и говорит: «Знаете, вы действительно замечательные соседи. У нас таких никогда не было. И мы очень этим дорожим. Мы с женой считаем, что вы обязательно должны узнать о том, что является главным в нашей жизни, — о нашей вере. Вот мы и подумали, не согласитесь ли вы в следующий уикенд посетить вместе с нами буддийский храм?»

Будучи добрым христианином, вы, разумеется, отвечаете: «Ну, конечно… конечно. С большим удовольствием».

Но ваша супруга, узнав об этом, восклицает: «КОМУ ты пообещал? ЗАЧЕМ? ЭТО НЕВОЗМОЖНО!»

Допустим, в конце концов ваша супруга соглашается на это мероприятие. Что происходит у вас в душе по дороге к буддийскому храму? Несомненно, вы будете высказывать друг другу свои опасения. «Интересно, как это будет выглядеть? Не заставят ли они нас петь? Представляешь: вставай и танцуй, приговаривая какую-то бессмыслицу. Вот ужас, как это будет неловко! Я никогда в жизни не пел ничего подобного! Не знаю даже, с чего начать».

Ваша супруга отвечает: «Что, если они собирают подношения идолу или чему-нибудь там? Следует ли нам принимать в этом участие или лучше вести себя так, как будто ничего не происходит?»

«А вдруг перед входом в храм нам придется где-нибудь расписаться или получить нечто вроде подписного листа? А в понедельник к нам придет их священник и принесет буддийскую литературу или еще что-нибудь?» — добавляете вы.

Что бы вы в такую минуту предпочли? Повернуть обратно и ехать домой, верно? Но это омрачило бы ваши добрые отношения с соседями; значит, это не выход. На что вам остается надеяться в лучшем случае? Вероятно, на то, что вы скромно войдете в храм, сядете где-нибудь в дальнем уголке, осмотритесь, увидите, что происходит, и после окончания богослужения быстро и незаметно уйдете? Надеясь, что вас никто не заметил, верно? Но представьте, что из этого ничего не получится. В разгар богослужения кто-нибудь скажет: «Просим всех посетителей встать». Довольно неловкая ситуация, не правда ли? Вы стоите в буддийском храме как люди, вполне созревшие для обращения, и не смеете пошевелиться от смущения.

Теперь вы понимаете, почему секулярные люди не чувствуют себя свободно в адвентистской церкви? Что там обычно происходит? Как только посетители входят, им предлагают расписаться в книге для гостей или на специальном бланке. Но в церкви секулярные люди больше всего опасаются принуждения. Они не хотят, чтобы их заставляли подписывать что-то, о чем они впоследствии могут пожалеть. И, разумеется, они не хотят попасть в неловкое положение, когда их вынуждают встать и оказаться в центре внимания множества незнакомых людей.

Пение гимнов тоже может стать существенным препятствием. Представьте, каково человеку, когда вокруг него все поют во весь голос, а он даже никогда не слышал этого гимна. Найдется не так уж много более затруднительных ситуаций, чем оказаться среди людей, объединенных каким-то общим делом, принять участие в котором вы не в состоянии.

Кроме того, секулярные люди проявляют острую антипатию к всевозможным манипуляциям. Они, например, боятся, что их «надуют», поставив перед необходимостью внести пожертвование, тогда как они предпочли бы этого не делать. Для них характерно следующее представление относительно церкви: «Единственное, чего от меня хотят, — это мои деньги». Но не успеют они оглянуться, как чаша для пожертвований проплывет мимо, и тогда им кажется, что глаза всех присутствующих устремлены на них. Недавно я спросил свою жену — адвентистку с почти 20-летним стажем, — почему она неизменно кладет в чашу для пожертвований один доллар из своих карманных денег, несмотря на то, что мы своевременно возвращаем десятину, предусмотренную в качестве отдельной статьи нашего семейного бюджета, и т. д. «Боюсь осрамиться в глазах окружающих, — ответила она, — ведь люди заметят, что я ничего не положила в чашу!» Если даже жена пастора с таким стажем чувствует себя столь несвободно, то какое же глубокое воздействие должен произвести ритуал сбора пожертвований на тех, кто не привык к церковной жизни!

Но чего секулярные люди боятся в наш век информации больше всего, так это скуки. Есть ли основания полагать, что типичное богослужение адвентистов седьмого дня покажется человеку, далекому от религии, впервые пришедшему в церковь, захватывающе интересным? Затронет ли оно что-то важное в его душе? Если служения в вашей церкви не привлекают даже вашу молодежь, то они покажутся скучными и посетителям.

Реальность такова, что секулярные люди почти полностью изолированы от христианства. Они не открывают Библию и не слушают проповеди. Они не читают религиозные брошюры, которые суют им в руки на улице. Когда они видят на бампере автомобиля наклейку: «Посигналь, если любишь Иисуса», то не испытывают желания помолиться или раскаяться. Они просто говорят: «Вот проехал еще один псих с наклейкой на бампере». Они не ждут христианских передач по телевидению, если только Джимми Своггерт не устраивает очередную эффектную исповедь. Действительность такова, что секулярные люди — а это почти около 70 процентов американцев — почти полностью изолированы от всего того, что для нас является естественным. Познакомившись с ними поближе, начинаешь понимать, что они просто ничего не знают о христианстве. Я не пытаюсь внушить мысль, что в попытках убедить таких людей мы должны все изменить. Но необходимо, по крайней мере, отдавать себе отчет в том, что адвентистское богослужение их не привлекает.

Однако не понимайте мои слова слишком буквально. Вознамерившись узнать, почему почти во всех церквах секулярные люди чувствуют себя неуютно, просто спросите некоторых из них, почему они не ходят в церковь. Если человек достаточно раскован, чтобы сказать вам правду, его ответ обязательно попадет в одну из описанных выше четырех категорий.

Однажды мне довелось проповедовать в конгрегационалистской церкви. Я просмотрел в своей тетради более сотни проповедей на основные темы и обнаружил, что лишь немногие из них приемлемы для этой церкви без значительной переработки. Мы, адвентисты, пользуемся своим, понятным только нам языком. У нас существует собственный, особый метод построения умозаключений. Одна только мысль о присутствии в церкви десяти атеистов может повергнуть рядового адвентистского пастора в смятение. О чем ему следует говорить и каким образом? Адвентисты седьмого дня абсолютно справедливо озабочены тем, смогут ли они завершить работу в этом мире. Но если мы действительно относимся к этому вопросу серьезно, нам необходимо учиться говорить с людьми нерелигиозными.