2. Может ли современный человек еще верить в Бога?

Вопрос о Боге является основным вопросом человека, не только богослова, философа и художника, но всего человечества.

Задолго до возникновения естественных наук люди всех рас, культур и веков вопрошали о Творце мира. Для древнего человека, например, существование Бога было само собой разумеющимся; ему и на ум не приходило в этом усомниться. Настолько античный человек был связан со сверхъестественным, что Цицерон имел основание заявить, что сомневается в здравом рассудке отрицающих Бога.

То же следует сказать и о средних веках, которые устремленными к небу храмами, своеобразными простодушными картинами работы безымянных мастеров и мистической поэзией еще и сегодня мощно свидетельствуют о вере в Бога.

Не будет преувеличением сказать, что следующая за средневековьем эпоха, характеризующаяся реформацией, была веком глубокой религиозности.

Только этим можно объяснить, почему идеи Лютера и Кальвина нашли столь плодородную почву. Даже создание ордена иезуитов Игнатием Лойолой,- движения, которое критикуется даже католиками,- нельзя объяснить иначе, как религиозными мотивами.

Партии протестантов и католиков ожесточенно враждовали друг с другом, но сомневаться в существовании Бога человеку 16 и 17-го столетия на ум не приходило.

Наоборот, из уст различных богословов звучат уверенные гимны искренней религиозности. Здесь массивные, как удары молота, слова реформатора: «Бог нам убежище и покров». Там проникающая в сердце мистика Ангела Силезия: «Два окна у души: одно на временное смотрит, другое вечность ловит».

Часто утверждают, что рационализм 18-го века породил современный атеизм.

Это мнение не выдерживает глубокого анализа. Хотя культ разума периода просвещения пробил глубокие бреши в крепости христианства, но о безбожии и в этом периоде не было и речи.

Даже жрец рационализма, Вольтер, говорил: «Если бы не было Бога, то Его следовало изобрести, однако Он существует! Вся природа говорит нам об этом».

В этом веке Иоанн Себастьян Бах написал свои — «Страдания по Матфею» и Г. Ф. Гендель ораторию «Мессия». Маттиас Клаудиус в это же время пел в простодушной вере: Боже, дай зреть Твое спасение, Не уповать на тление Тщеславной суеты! Смиренной простотою Ходить дай пред Тобою Как детям — радуясь и уповая на Тебя.

Лишь в 19-м и 20-м веках, как знамение нашего времени, начал распространяться атеизм.

От утверждения, что прогресс науки веру в Бога делает ненужной, дошли до тезиса: «Религия — опиум для народа».

Судьба известного атеистического философа Фридриха Ницше (1844-1900) характерна для блужданий духа современности вообще.

Хотя Ницше хотел быть без Бога, но без Него он жить не мог.

В этой борьбе и погиб изобретатель «сверхчеловека». Будучи еще гимназистом он писал: «Хочу познать Тебя, Неизвестный, глубоко в душу мою Проникающий, жизнь мою подобно вихрю Возмущающий, необъятный и мне Близкий! Хочу знать Тебя, служить Тебе!» Однако жизнь Ницше очень ясно показывает, что проблема атеизма это вопрос сердца, а не разума. Существование Бога не зависит от нашего желания. Суррогат, которым высокомерие Ницше пыталось заменить Бога называется «сверхчеловек».

Если полностью открыть себя вам, друзья: Если были бы боги, как я стерпел бы, чтобы не быть богом? Потому нет богов.

И добавляет: «Бог мертв, человек стал зверем, зверем, которому нет равного».

Дало ли Ницше счастье его познание? Почти пророчески он изображает нам наш «просвещенный» 20-й век: «Я видел, как великая печаль угнетала людей.

Лучшие истомились в трудах своих. Явилось учение и вера сопровождала ее: «Все было, все пусто, все равно!»… Тщетным был всякий труд, наше вино стало ядом, дурной глаз опалил наши поля и наши сердца, так что они пожелтели. Мы все высохли…все наши источники иссякли… Воистину, чтобы умереть, нам уже недоставало сил; вот, мы бодрствуем еще и продолжаем жить — в гробницах».

Обращаясь к некой Фрау фон Овербек он однажды заметил: «Только не откажитесь от Христа, мысль о Нем велика и могуча». При этом он глотнул с трудом.

Черты лица его были крайне взволнованы, но внезапно приняли выражение каменного спокойствия: «Я отказался от Него.

Я хочу создать новое, я не хочу и не смею вернуться. Но я погибну в моих страстях. Они бросают меня из стороны в сторону. Я постоянно раздваиваюсь. Но не жалею об этом».

Многие пошли по его следам, и в их жизни также отражается банкротство мира, враждующего с Богом.

Верно изречение псалмопевца: «Сказал безумец в сердце своем: <192>нет Бога<169>».

Отвергающие Бога стоят перед непреодолимым препятствием: Бог жив в человеческом сердце.

Иными словами, нет безбожного народа на этой земле, как бы атеисты не силились такого найти.

Так говорит Плутарх: «Можно найти города без стен, без литературы, без царей, без дворцов, без сокровищ, без своей монеты, без театра, без гимназии; но города без святилища и без божества еще никто не видел и никто не увидит».

Человек не создает Бога как удобное решение открытых вопросов или как высшую инстанцию, под покровом которой он может лучше эксплуатировать своего соседа; нет, человек взывает к Богу, потому что он не может к Нему не взывать. Идею о Боге немыслимо отделить от человеческой жизни; она настолько с нею связана, что тот, кто говорит: «Человек», в то же время вынужден сказать и «Бог». Атеизм же является недугом цивилизации: наравне с самоубийством он относится к ненормальным явлениям нашего развращенного мира.

Дикарям незнакомо ни то, ни другое.

По схеме материалистического мировоззрения должно было, конечно, быть наоборот. Первобытные люди, находящиеся на переходной ступени от животного к человеку, говорят материалисты, вовсе не могут иметь веры в Бога, потому что лишь на более высокой ступени развития человек начинает пользоваться понятием о божествах и духах. В этом атеистическом суеверии, снабженном ярлыком научной теории, хорошо разобралась современная этнография, результатами исследований не оставив от него камня на камне. Действительным является противоположное. Мы находим у самых примитивных племен, например у пигмеев центральной Африки более высокое богопознание, нежели у прикоснувшихся к цивилизации негров.

Так пигмеи-бамбути сообщают о Боге, который сотворил мир и людей. Этот Бог для детей своих — людей был добрым Отцом. В то время в мире не было нужды и страха. Бог, хотя и был невидим, но говорил с человеком; однако Он Свои отношения с человеком поставил в зависимость от их послушания. По причине же нарушения человеком повеления Божьего, возникли горе, болезнь, труд и смерть. Самое же плохое то, что Бог, добрый Отец, теперь отошел от людей. Бамбути рассматривают это как величайшую катастрофу человечества.

Эту веру в высшего Бога этнографы обнаружили у многих народностей на разных материках. неудивительно поэтому, что индийский миссионер из опыта своей работы сообщил однажды о следующем: «Как-то я сказал группе собравшихся мужчин: «Слушайте, что о вас думают просвещенные европейцы!» Затем я перевел из английского журнала упомянутые выше взгляды о том, что у них нет веры в Бога и в бессмертие. Однако, один из слушателей меня прервал словами: «Отец, какой осел написал эту статью?» Когда же я ему возразил, что писатель не осел, а ученый господин, то он ответил: «Если он ученый, то как он мог написать такую чушь? Не может быть людей, которые не знают, что есть Бог.» Известный этнолог В. Шмидт отсюда заключает: «Во время зарождения подобного этноса невозможно установить наличие в нем ни атеизма, ни другого эволюционистского «изма»; вначале стоит вера в единого личного Бога».

Однако, было бы ошибкой думать, что Бога можно заключить в математическую схему, и что мы, люди, можем доказать существование Бога посредством нескольких формул.

Вера в Бога прежде всего является делом сердца. Требуется известная готовность сердца, чтобы разум в свидетельствах природы и истории мог распознать следы Творца, как говорит Паскаль: «Человеческое нужно знать, чтобы любить; божественное же нужно любить, чтобы знать».

Испокон веков природа служит великим наглядным учебником премудрости Божьей. «Небеса проповедуют славу Божью и о делах рук Его вещает твердь»,- говорит Псалмопевец.

Апостол Павел пишет к римлянам: «Что может знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им; ибо невидимое Его, вечная сила Его и божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны».

Так и в нашем мире ничего не возникает из ничего, не бывает часов без мастера, ни книги без автора, ни машины без инженера, так и происхождение мира не может быть объяснено иначе, как только действием руки Божьей. Естествоиспытатель Афанасий Кирхер (1601<196>1680), изобретатель волшебного фонаря, в своем кабинете имел искусно изготовленный глобус.

Однажды его навестил друг, который был атеистом, и спросил с видимым интересом: «Кто сделал этот глобус?» «Никто,- ответил Кирхер,- он возник сам по себе». «Ты шутишь,- удивился посетитель,- изготовивший его должен быть большим мастером». «Как,- усмехнулся на это верующий ученый,- ты не хочешь верить, что эта слабая копия земного шара произошла сама по себе, но уверяешь, что так было со всем великим мирозданием, и не хочешь признать Творца?» Нет ли еще и сегодня людей, которые хотят верить только в то, что они видят и осязают? Именно их Бог не оставил без свидетельства. Он обращается к ним через красоту летнего неба, усеянного звездами; в каждой травинке и в каждом цветке присутствует откровение. Современный человек на все это любит возражать со снисходительной улыбкой: «Ведь это все возникло лишь через игру случая!» Случай? Можно ли объяснить порядок, целесообразность и целеустремленность природы случайностью? Каким же невероятностям должны верить неверующие, чтобы быть неверующими?! — хочется воскликнуть вместе с Паскалем.

Будто законы существуют без законодателя, порядок без распорядителя, движение без двигающего! Будто жизнь возникла сама по себе, хотя теперь каждый ученик старших классов знает, что то, что называется «возникновением жизни» является лишь дешевой гипотезой.

Можно допустить, что из тысячи нот путем слепого подбора возникает одна из чудных симфоний Бетховена? И если это не удалось бы с первого приема, то как скоро можно было бы рассчитывать на милость случая? С математической точки зрения шансы практически равны нулю.

Маленький опыт может каждого в этом убедить. Предположим, что мы пронумеровали на обороте десять старых железнодорожных билетов номерами от 1 до 10. Мы их кладем в карман и основательно встряхиваем. Теперь же попытайтесь их вытащить в порядке от 1 до 10, причем каждый вытянутый билет должен быть снова положен в карман к остальным.

Вероятность в первый раз вытянуть билет за номером 1 равна 1:10. Вероятность же, что после номера 1 сразу же попадется номер 2 будет уже равна 1:100. Вероятность попадания подряд номеров 1, 2, 3 будет равна 1:1000. Чтобы к этому еще вытянулся номер 4, имеется шанс 1:10000. Вероятность же того, что все 10 билетов будут вытянуты в порядке их нумерации равна астрономическому числу в 1:10 миллиардам.

Для того же, чтобы могли возникнуть все сложные и закономерные до мелочей жизненные процессы, нужно совпадение больше десяти факторов в определенном порядке.

Проф. Кресси Морисон, бывший президент Нью-Йоркской академии наук, говорит: «Для возникновения и существования жизни на нашей земле необходимо такое множество существенных условий, что с математической точки зрения невозможно, чтобы все они в нужном соотношении сошлись бы в любое время на любой земле по случайности. Отсюда видно, что в природе должно быть какого-то рода руководство. И если это так, то за всеми событиями должно стоять какое-то намерение».

Уже древние любили изображать Бога, как распорядителя космоса и возражали против случайности. Та же вера, что в основе природы лежат разумные законы, привела к открытию Кеплером планетных путей.

Этот астроном, который как и большинство ученых, был человеком верующим, однажды, как рассказывают, воскликнул: «В творении как бы осязаю Бога руками Я!» Вообще ошибочно думать, что все ученые неверующие. В действительности имеет место обратное.

Чем человек образованнее, тем с большим благоговением он стоит перед тайной жизни; лишь недоучки глумятся над Богом.

Великий француз Пастер об этом сказал: «Мир однажды посмеется над глупостью нашей сегодняшней материалистической философии.

Чем больше я исследую природу, тем больше я поражаюсь и восхищаюсь делами Творца. Я молюсь во время моей работы в лаборатории».

Шиллер в «Доне Карлосе» внушительно изобразил отношение между Творцом природы и человеком, восклицая устами маркиза Поза: Художника не видят; скромно в законах вечных он таит себя! Их вольнодумец видит, его не замечая! На что, он молвит, Бог? Мир дивен без Него? И ни одна смиренная молитва не величает Бога так, Как вольнодумца этого глумление.

Однако неверно Бога рассматривать лишь через телескоп или в микроскоп.

Бог звезд и атомов, строитель великого и мелкого, является также нашим Богом, Творцом и Промыслителем человека.

Мы не можем пройти мимо Него, не рискуя утратить действительное счастье и истинный мир. Без Бога нет счастья. К такому выводу нас приводит история и собственный опыт.

Ведь не может атеизм дать человеку удовлетворение! Так как Бога нет, то одиночество становится невыносимым, был вынужден к концу своей жизни признать Ницше.

«Эрзац-боги» (боги-суррогаты), которыми современный человек украсил свое тусклое небо, не достойны того, чтобы уповать на них.

Поклоняться ли властолюбию, погубившему Александра Македонского, Цезаря и Наполеона? Или богатству, о котором Джон Д. Рокфеллер однажды сказал: «Кто в мире самый бедный? Скажу вам: самый бедный, которого я знаю, это тот, кто не имеет ничего, кроме денег».

Нет, счастье человека зависит не от его общественного положения, не от его трудов и достижений. Счастье это то, что остается, когда приходит время оставлять все земное. Если в последний час, когда все проходящее отступает, человек видит объятия милосердного Творца, распростертые, чтобы принять его — он счастлив. Мы не только можем, мы должны верить в Бога. Поэтому Ангел Селизий говорит в «Херувимном Страннике»: @R 14A = Человек, становись существенным; Ибо когда мир пройдет, случайное все отпадет. и сущность лишь останется.