Глава 35. Свой среди чужих и чужой среди своих

Пока Саул в трепете лежал под мрачными сводами Аэндорской пещеры, филистимляне готовились к решительной битве. “Когда филистимляне, как я уже упомянул, расположились станом, подсчитав свои набранные из разных народов, царств и провинций силы, то наконец к ним примкнул и царь Анхус со своим собственным войском и в сопровождении Давида с его шестьюстами тяжеловооруженными товарищами. Увидев Давида, военачальники филистимлян стали расспрашивать царя [Анхуса], откуда явились эти евреи и кто призвал их. Тот ответил, что это Давид, который бежал от своего властелина, Саула, и, придя к Анхусу, был принят им, а теперь, желая отблагодарить его за оказанную услугу и отмстить Саулу, примкнул к их войску. Но Анхус этим объяснением навлек на себя неудовольствие военачальников, которые стали укорять его за то, что он принял к себе в качестве союзника врага, и советовали ему отослать Давида обратно, потому что под видом помощи у того может скрываться тайное желание оказать своим друзьям большой вред и таким образом иметь предлог для примирения со своим государем. Ввиду таких соображений, военачальники требовали немедленной отсылки Давида с его шестьюстами товарищами назад в то место, которое Анхус предоставил им для жительства, потому что ведь это тот самый Давид, который, по хвалебным гимнам девушек, убил множество десятков тысяч филистимлян. Услышав эти соображения и признав их вполне правильными, царь Гитты призвал к себе Давида и сказал ему: „Я со своей стороны могу тебе заявить, что верю в полную твою ко мне преданность и любовь; ввиду этого я и взял тебя с собою на войну в качестве союзника. Но не так смотрят на дело остальные полководцы. Поэтому возвратись еще сегодня в то место, которое я предоставил тебе для жительства, не подозревай меня ни в чем дурном и охраняй там страну мою, чтобы в нее не вторглись какие-нибудь враги. Такого рода дело тоже достойно союзника“. Поэтому Давид, по приказанию царя Гитты, возвратился в Секелу” [Иосиф Флавий. Указ. соч. Т. 1. Книга 6. Глава 14, 5. С. 320—321]. При этом Давид вновь проявил слабость и хитрость, сказав: “что я сделал, и что ты нашел в рабе твоем с того времени, как я пред лицем твоим, и до сего дня, почему бы мне не идти и не воевать с врагами господина моего, царя?” (1 Цар. 29:8). Поняв, что опасность миновала и ему не грозит участие в походе против соотечественников, он, вместо того, чтобы возблагодарить Бога за это чудо, решил перестраховаться и во всеуслышание выразил своё сожаление, что не идёт в поход против своих же собратьев. Давид и его люди с радостью возвращались к себе в Секелаг, радуясь чудесному решению вроде бы неразрешимой задачи. При этом никто из них не поблагодарил Бога, ибо они были уверены, что добились этого путём своей хитрости и дипломатии, которая на самом деле была проявлением неверия и бесчестия. “Между тем в то самое время, как Давид отправился на помощь к филистимлянам, на Секелу нагрянули амалекитяне, взяли ее силою, подожгли ее и, захватив здесь и в других филистейских владениях богатую добычу, вернулись домой. Найдя Секелу совершенно разрушенною и разграбленною и видя, что обе его жены, равно как жены и дети его товарищей, захвачены в плен, Давид с горя разорвал свою одежду и предался ввиду постигшего его бедствия такому отчаянию и так заплакал, что вскоре у него не хватило и слез. Вместе с тем он чуть было не подвергся опасности со стороны своих товарищей, которые, в отчаянии, что их жены и дети уведены в рабство, готовы были побить его камнями на смерть, потому что считали виновником всего несчастия именно Давида. Придя несколько в себя от постигшего его горя и вознесясь мыслью к Господу Богу, Давид предложил первосвященнику Афиафару надеть на себя облачение и, вопросив Предвечного, сказать, даст ли Он евреям возможность при погоне настичь амалекитян, отбить у них захваченных ими жен и детей и наказать врагов” [Иосиф Флавий. Там же. С. 321—322]. Итак, в тот момент, когда, казалось, самое страшное позади и участия в войне против своего народа или гибели от рук филистимлян удалось избежать, оказалось, что самое страшное было впереди. Самое страшное было у догоравшего и вымершего Секелага. Это был страшный урок Давиду, урок того, что происходит, когда люди поступают самостоятельно, отвергая Божье водительство и попадая в руки другой силы. Бог, допустив это, показал Давиду, что хитростью и отступлением, пусть и внешним от Него, человек ничего не выиграет. Недаром, спустя 1000 лет, Христос скажет: “Кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами” (Мк. 8:38). Впервые за много времени Давид, прежде чем что-то предпринять, в этой страшной сложившейся ситуации обратился к Богу. Он не обращался к Творцу, когда первый и второй раз бежал к филистимлянам, не обращался он и тогда, когда Анхус предложил ему идти против своего народа, не обращался он, и когда в составе филистимского войска двинулся к Иудее, не обратился он, и когда Бог чудесным образом прервал его поход вместе с Анхусом. Он обратился к Богу только теперь, потеряв жен и детей, уважение соплеменников и имущество. Как часто это повторяется и в нашей жизни, когда мы обращаемся к Богу лишь тогда, когда нам плохо, тяжело, когда мы в безвыходном тупике. Только тогда мы осознаём своё полное ничтожество, только тогда мы перестаём заигрывать со грехом и поступать по-своему. Господь услышал Давида так же, как часто слышит и нас, таких же неблагодарных его детей. Он помогает нам и выручает из беды. Но когда подобное повторяется не раз, и мы в упрямстве всё дальше и дальше отходим от Него, то тогда мы пожинаем в полной мере то, что посеяли. Но Господь видел сердце Давида, которое искренне раскаивалось в содеянном. И Он услышал сына Иессеева. “Так как со стороны первосвященника последовал ответ положительный, то Давид бросился во главе своих шестисот воинов в погоню за неприятелями. Достигнув ручья, носившего название Васела, и совершенно случайно найдя там какого-то заблудившегося египтянина, совсем истощенного лишениями и голодом (так как человек этот в продолжение трех дней блуждал без пищи по пустыне), Давид сперва подкрепил его силы пищею и питьем, а затем стал расспрашивать его, кто он и откуда. Тот ответил, что он египтянин и был брошен тут своим господином, так как по болезни не мог дальше следовать за ним; при этом он пояснил, что находился в числе тех, которые подожгли и разграбили Секелу и другие иудейские поселения, Давид тотчас употребил этого человека в качестве проводника к месту расположения амалекитян и напал на них в то время, как они лежали на земле отчасти за едою, отчасти уже пьяные от вина, отчасти наслаждаясь обществом захваченных в виде добычи пленниц. Давид нагрянул на них совершенно неожиданно и учинил среди них страшную резню, что было тем легче, что все они были безоружны, не ожидали ничего подобного и направили все свои помыслы исключительно на пьянство и на разгул. Некоторые из амалекитян были перерезаны в то самое время, как они сидели еще за столом, так что кровь их обагрила стоявшие на столе кушанья, другие были перебиты в тот момент, когда они пили за здоровье своих собеседников, третьи, наконец, пали под ударами мечей, погруженные в глубокий сон от чрезмерного употребления вина. Все те же, которым второпях удалось надеть на себя оружие и которые стали оказывать Давиду сопротивление, были убиты также без труда, как и безоружные, лежавшие на земле. Спутники Давида провели за этою резнею весь день, с утра до наступления вечера, так что от всей массы амалекитян не уцелело более четырехсот человек, которым удалось вскочить на своих верблюдов и спастись бегством. Таким образом Давид вернул назад все то имущество, которое захватили у евреев враги, а также освободил своих жен и жен товарищей. Когда на возвратном пути евреи прибыли на то место, где они оставили двести товарищей своих для охраны имущества, то остальные четыреста не хотели отдать последним известной части добычи, мотивируя это тем, что они не согласились вместе с ними преследовать врагов, но предпочли спокойное безделье, и предоставляя им теперь удовлетвориться лишь получением обратно своих освобожденных из плена жен. Но Давид вмешался в это дело и заявил, что такое решение гнусно и несправедливо, потому что, раз Господь Бог даровал им победу над врагами и дал им возможность вернуть свое имущество, следует разделить всю добычу поровну как между участвовавшими в походе, так и между теми, которые остались для охраны остального добра. С тех пор установился среди них закон, в силу которого одинаковую часть добычи получали как участники походов, так и охранители имущества. Прибыв в Секелу, Давид разослал часть добычи всем своим сородичам и приверженцам в области колена Иудова. Так произошло разрушение Секелы и избиение амалекитян” [Иосиф Флавий. Указ. соч. Т. 1. Книга 6. Глава 14, 6. С. 322—323]. Не прошло и трёх дней после разгрома амаликитян и возвращения Давида в Секелаг, как к нему прибывает гонец…