Глава 16. Умение отличать истину от лжеистины

Одни вещи верные, другие неверные. Я считаю это аксиомой, но многие этого не думают. Согласно господствующему принципу нашего века, «Некоторые вещи либо верные, либо неверные, в зависимости от того, с какой точки зрения к ним подходить. Черное может быть белым, и белое черным в зависимости от обстоятельств, и не важно, как вы это назовете. Истина — это, конечно, правда, но было бы примитивно говорить, что противоположное ей — ложь; мы не должны быть фанатиками и помнить девиз: «сколько людей, столько мнений». Наши предки никогда не выходили за рамки своей веры, они твердо держались догматов откровенной истины и ревностно защищали то, что считали духовным; их поля были защищены изгородями и рвами, но сыновья их сломали эти изгороди и засыпали рвы, сравняли все с землей, и играли в чехарду с пограничными камнями. Школа современного богословия смеется над смехотворной позитивностью реформаторов и пуритан. Она движется в сторону веротерпимости и скоро объявит великий союз между небом и адом или, вернее, слияние их на условиях взаимного согласия, допуская сосуществование обоих, подобно сожительству льва с овцой. Однако, по моему твердому старомодному убеждению некоторые доктрины правильные, а утверждения, которые диаметрально противоположные им, неправильные, т.е. когда «нет» становится фактом, а «да» уже устарело, и когда «да» можно оправдать, тогда «нет» надо отбросить. Думаю, что тот, кто так долго ставит в тупик наши суды, это либо сэр Роджер, Тихборн, либо ему подобные; я не могу согласиться с тем, что он в одно и тоже время законный наследник и самозванец. Однако в религиозных вопросах модная точка зрения напоминает такой тупик.

Мы братья мои, имеем твердую веру, которую и должны проповедовать. Мы посланы с определенным посланием от Бога. Мы не смеем изменить это послание, когда его проповедуем. Мы посланы нашим Господом не с общим поручением, которое можно понять как; «Как вы будете чувствовать сердцем своим и думать головой своей, так и проповедуем. Идите в ногу со временем. Что люди хотят от вас слышать, то и говорите им, и они спасутся». Мы же понимаем это поручение иначе. В Библии все сказано ясно и определенно. Она не кусок воска, чтобы лепить его по своей воле, ни кусок материи, чтобы кроить платье по господствующей моде. Эти великие мыслители, видимо, считают Священное Писание коробкой с буквами, которыми они могут играть и составлять слова, какие им вздумается, или волшебной бутылкой, из которой могут выливать все, что им заблагорассудится, от атеизма до спиритуализма. Я слишком старомоден, чтобы пасть ниц и поклоняться этой теории. В Библии для меня все сказано ясно и определенно, без всяких «но» и «возможно», без «если» и «может быть» и пятьдесят тысяч других оттенков, которые нарушают эту определенность; для меня это непреложный факт, которому надо верить, и противоположное ему — это мертвое заблуждение, идущее от отцов лжи.

Считать, поэтому, что существует истина и существует лжеистина, что в Библии написаны истины и что Евангелие состоит из определенных вещей, в которые люди должны верить, позволяет нам быть твердо уверенным в том, чему мы учим, и учить с твердой уверенностью. Мы проповедуем людям, которые либо погибнут, либо спасутся, и они, конечно же, не спасутся ложным учением. Мы должны служить Богу, слугами Которого мы являемся, и Он не прославится, если будем мы учить лжеистинам; и Он не вознаградит нас и не скажет: «Хорошо, добрый и верный раб, ты так разумно изменил благовестие, как никто до тебя». Мы находимся в исключительном положении и должны обладать духом Михея, который сказал: «Жив Господь, — что скажет мне Бог мой, то изреку я». Ни более, ни менее того, что призывает нас говорить Слово Божие, и это Слово мы должны возвещать в духе, который убеждает сынов человеческих в том, что бы они ни думали, мы верим Богу и ничто не поколеблет нас в нашей вере Ему.

Братья, в чем же должны мы быть уверены? Некоторые воображают, что не существует твердых принципов, которых надо держаться». Может быть, есть несколько доктрин», сказал мне один из таких господ, «которые можно считать непреложными. Может быть, установлено, что есть Бог; но отнюдь не следует авторитетно настаивать на Его личности; многое можно сказать и о пантеизме! Такие люди проникают в наши ряды, но они обычно достаточно хитры, чтобы скрывать свои истинные мысли христианской фразеологией, действуя таким образом согласно своим принципам, потому что основным их правилом является то, что истина не имеет никакого значения.

Что касается нас, меня во всяком случае, то я уверен, что Бог есть и я буду проповедовать, как абсолютно уверенный в этом человек. Он — Творец неба и земли, Создатель Провидения, Господь милости. Благословенно имя Его во веки веков! У нас нет никаких сомнений и споров о Нем. Мы также уверены, что книга, называемая Библией, это Его слово и она вдохновенна: но не в смысле вдохновенности книг Шекспира, Мильтона и Драйдена, а в безмерно высшем смысле. Так что, имея точный текст, мы считаем слова его истинными. Мы верим, что все, сказанное в этой книги, что исходит от Бога, должны приниматься нами как Его непреложное свидетельство и не менее того Бог запрещает нам обольщаться теми разнообразными толкованиями способа вдохновения, которые нарушают его целостность. Эта книга является божественной; она совершенна и последнее слово в высшей инстанции — «Судия, прекращающий споры». Как не посмею я в мыслях своих вознести хулу на Творца моего, так не посмею я и усомниться в слове Его.

Мы также абсолютно верим в доктрину Пресвятой Троицы. Мы не можем объяснить, как Отец, Сын и Дух Святой существуют каждый в отдельности и сами по себе совершенны и в то же время составляют одно, являясь единым Богом. Однако мы твердо верим в это и проповедуем единого Бога, несмотря на всякие унитарианские, социнианские и сивиллианские ереси. Мы твердо держимся доктрины Троицы единосущной и нераздельной. И еще, братья, ни даже намека на сомнение не может быть произнесено нами об искуплении Господа нашего Иисуса Христа. Мы не можем обойтись без крови в нашем служении, иначе в не мне будет жизни, потому что мы можем сказать об Евангелии, что «Кровь — это жизнь». До смерти своей мы должны возвещать истинное замещение Христа, заместительную жертву. И также не можем мы и на секунду усомниться во всемогущем и всеславном Духе Божием — факте Его существования. Его личность, сила Его работы в нас, необходимость Его влияния, уверенность, что никто не возродится как только через Него, что мы снова рождаемся через Духа Божия и что Дух пребывает в верующих и является творцом всего хорошего в них, что Он их освящает и охраняет и что без Него они не могут творить добра — вот все эти истины мы с уверенностью должны проповедовать.

Абсолютная необходимость в новом рождении также требует от нас уверенности. Говоря об этом, мы не должны обольщать наших прихожан тем, что достаточно только нравственного исправления. Мы должны постоянно повторять им: «Вы должны снова родиться». Не оказаться бы нам в таком положении, как один шотландский проповедник, который, прослушав проповедь Джона Макдональда, обращенную к грешникам, заметил: «Да, г-н. Макдональд, высказали очень хорошую проповедь, но я не знаю ни одного человека в моем приходе, кто бы не был возрожденным». Бедная душа, он, по всей вероятности, сам не был возрожденным. Нет, мы не должны льстить нашим слушателям, а постоянно говорить им, что они рождены грешниками и должны родиться святыми, иначе никогда не увидеть им лица Господа, принявшего их.

Мы также должны не сомневаться в страшном зле греха и говорить о нем со скорбью и уверенностью. И хотя некоторые умные люди ставят трудные вопросы об аде, мы не перестанем говорить о всех страхах Господних и о том, что Господь сказал: «И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную». Да не сорвется с уст наших и намека на сомнение в все славной великой истине, что спасение — это милость Божия. Если мы когда-нибудь сами спасемся, то уверены, что произойдет это только по милости Божией, и знаем, что это должно произойти и с другими. И всем своим сердцем, живя и умирая, мы будем восклицать: «Смилуйся! Смилуйся! Смилуйся!» Мы также абсолютно уверены в оправдании верой, потому что спасение «не от дел, чтобы никто не хвалился». Наша проповедь — это «жизнь во Христе Распятом». Вера в искупителя будет той спасительной милостью, которую мы будем просить Господа вселить в сердца наших слушателей. И все остальные, что мы считаем истинным в Священном Писании, мы должны проповедовать с полной уверенностью. Если возникают вопросы, которые можно считать спорными или относительно неважными, мы должны говорить с той степенью уверенности, которая не требует настойчивости. Но о вещах, которые не могут быть спорными, которые существенны и важны, мы должны говорить уверенно, не запинаясь, не спрашивая своих слушателей, « а чтобы хотели, чтобы я сказал?» И не извиняясь: «Это мое мнение, но и мнения других также могут быть правильны». Мы должны проповедовать Евангелие, а отнюдь не свои мнения; свидетельство Иеговы о Своем собственном Сыне, посланном для спасения грешников. Если бы нам поручили составить Евангелие, то мы могли бы изменить его соответственно взглядам нашего времени, но так как нам поручено не писать, а только повторять его, то мы не смеем ни слова изменять в нем. Если бы в доме у меня была служанка и я послал бы ее к кому-то с поручением, а она изменила бы его по своему усмотрению, то могла бы упустить из него самое главное. После этого она не долго бы задержалась в моем доме, так как мне нужна служанка, которая бы передала почти слово в слово то, что я ей сказал. Я отвечаю за свои слова, а не она, и если кто рассердится на нее за то, что она сказала, то будет совершенно неправд; потому что вина лежит на мне, а не на том, кому я поручил действовать от моего имени. Имеющий Слово Божие должен передавать его точно, и тогда он может ответить на любые возражения только одно: «Так сказал Господь». Это для нас непреложная истина, которую мы будем отстаивать со всей нашей уверенностью.

Как же должны мы показывать эту уверенность? Этот вопрос не требует ответа. Наша уверенность проявится сама по себе. Если мы действительно верим, что это истина, то с полной уверенностью будем утверждать ее, но, конечно же, не путем упрямого, дикого, волчьего фанатизма, который всех других лишает шанса и надежды на спасение и даже возможности возродиться или хотя бы быть честным, кто не согласен с нами по поводу цвета чешуи левиафана. Иногда создается впечатление, что некоторые так естественно распинаются на кресте; они просто созданы, чтобы распинаться, ну и пусть распинаются. Только бы поссориться с вами, они будут спорить о цвете невидимого или о весе несуществующего вещества. Они всегда будут готовы бороться с вами, но не из-за важности обсуждаемого вопроса, а из-за желания всегда быть победителем в споре, что считают гораздо более важным. Не ходите со сжатыми кулаками. готовыми броситься в бой, нося богословский револьвер за поясом. Бессмысленно быть своего рода доктринальным бойцовым петухом, готовым броситься в бой, или терьером ортодоксии, готовым расправиться с иноверными крысами. Будьте «вежливы в общении» и «тверды в деле». Будьте готовы к борьбе и всегда имейте меч наготове, но носите его в ножнах, так как бессмысленно размахивать оружием перед лицом каждого, чтобы только вызвать конфликт, как это делают наши возлюбленные братья из Израиля. Они, как говорят, снимают свои плащи на Дроннейворкской ярмарке и тащат их по земле, размахивая дубинками и выкрикивая: «Осмелится, ли кто из вас, джентльменов ступить на фалды моего плаща!» Так и эти богословы, горячая и благородная кровь которых не дает им покоя, пока не бросятся они в бой.

Если вы действительно верите Евангелию, то будете действовать более разумно. Сам тон ваш покажет вашу искренность, вы будете говорить, как человек, которому есть что сказать и который уверен, что это истина. Наблюдали ли вы когда-нибудь за жуликом, который собирается говорить неправду? Видели ли, как он начинает гримасничать? Надо время, чтобы научиться правдоподобно сказать ложь, потому что лицевые органы не были первоначально созданы и приспособлены для естественного выражения лжи. Когда человек знает, что он говорит вам правду, все в нем подтверждает его искренность. Всякий хороший следователь сразу же увидит, говорит ли свидетель правду или ложь. Правда сразу же видна по выражению лица и жестам, потону и акценту. Когда защитник засыпает вопросами наивного деревенского свидетеля и пытается запутать его, он все это время чувствует, что перед ним честный свидетель, и говорит себе: «Мне надо ослабить показания этого парня, потому что они очень повредят моей защите». Христианский проповедник должен выглядеть правдивым; а так как он не только свидетельствует истину, но хочет, чтобы другие увидели эту истину и могли сами поверить в нее, он должен говорить более уверенным тоном, чем простой свидетель, утверждающий факты, которым можно верить или не верить без всяких серьезных последствий в одном и другом случае. Лютер был человек уверенный. Никто не сомневался в том, что он верил в то, что говорил. Он метал громы, потому что молнии были в его вере. Он проповедовал всегда и всюду, потому что все его существо верило в то, что он говорил. «Да», вы хорошо это понимали, «Он, может быть, безумец, может быть, ошибается, но он твердо верит в то, что говорит. Он есть воплощение веры; его сердце переполняет его уста».

Если мы хотим показать нашу уверенность в истине, то должны делать это не только тоном и жестом, но и каждодневными делами, Жизнь человека всегда более показательна, чем его речь; когда люди судят о нем, то оценивают его дела в фунтах, а слова в пенсах. Если жизнь проповедника с его доктринами, то большинство его слушателей будут следовать его делам, а не словам. Человек может много знать об истине, но быть очень плохим ее свидетелем, так как сам он не верит в нее. Знахарь, который в классическом рассказе превозносил верное средство от простуды, чихая и кашляя между каждым предложением своего панегирика, может служить образцом и символом плохого проповедника. Сатир из эзоповской басни возмущался путешественником, который из того же рта дул на пальцы, чтобы согреть их, и на суп, чтобы остудить его. Я не знаю более верного средства вызвать у людей предубеждение против истины, чем восхвалять ее устами человека, не вызывающего доверия. Когда в день Господень диавол искушал Господа, то Он приказал ему замолчать, так как не нужны Ему сатанинские восхваления. Смешно слышать проповедование истины из уст плохого человека; это подобно муке в мешке из под угля. Будучи недавно в одном из наших шотландских городов, я услышал, что в психиатрической больнице один сумасшедший называл себя великой исторической фигурой. Этот несчастный стал в позу и торжественно заявил: «Я сэр Уилльям Валлас! Дайте мне немного табака». Умаление сэра Валласа до понюшки табака было абсурдно; но не менее абсурдно и прискорбно видеть посланника Божия жадным, любящим жизненные блага, вспыльчивым или безучастным. Как странно слышать из уст проповедника такие слова: «Я служитель Всевышнего и пойду куда угодно, где мне будут больше платить. Я призван трудиться только во славу Божию и пойду только в ту церковь, которая благоденствует. Христос — это моя жизнь, но я не могу жить на пятьсот фунтов в год». Брат, если есть в тебе истина, то она будет струиться из тебя, как аромат струится из каждого сучка сандалового дерева; она будет побуждать тебя идти вперед, как попутный ветер несет корабли, надувая каждый их парус; она будет пылать во всем твоем существе с такой силой, как огонь костра в лесу охватывает пламенем все деревья там. Истина не станет тебе настоящим другом, пока все дела твои не будут отмечены ее печалью. Мы должны показать свою уверенность в истине нашей готовностью принести себя в жертву. Это, действительно, самый эффективный трудный путь. Мы должны быть готовыми отказаться от всего и вся во имя принципов, которые мы исповедуем, и быть готовыми скорее обидеть самых твердых сторонников наших, отказаться от самых верных наших друзей, чем проступить против своей совести. Мы должны быть готовыми скорее ничего не иметь в кармане и быть презираемыми, чем поступиться своей репутацией, чем действовать вероломно. Мы должны скорее умереть, чем отвергнуть истину. Цена истины уже назначена, и мы должны быть готовыми заплатить за нее любую цену и дать ее другим бесплатно. Сегодня, к сожалению, мало кто готов к этому. Люди имеют спасительную истину и избавляют себя от всякого труда; они достаточно проницательны и не упускают своей выгоды; они великодушны и исполняют всякие прихоти людей, если любыми средствами могут сэкономить деньги. Есть много дворняжек, которые побегут за любым, кто будет их кормить. Они первыми выступают против уверенности, называя ее упрямым догматизмом и невежественным фанатизмом. Их обвинительный приговор не может нас огорчить; другого мы от них и не ждем. Но прежде всего мы должны показать нашу ревность об истине, непрестанно, вовремя и не во время, утверждая ее самым мягкими деликатным образом, но в то же время серьезно и твердо. Мы не смеем обращаться к нашим прихожанам как бы в полусне. Наша проповедь не должна звучать, как явный храп. В ней должна быть сила, жизнь, энергия, эффективность. Мы должны отдать всего самого себя и показать, что ревность о доме Божием полностью владеет нами. Как же должны мы доказать нашу уверенность? Конечно же, не играя на одной и той же струне или бесконечно повторяя одни и те же истины, заявляя, что мы верим в них. Так делать могут только невежды. Шарманщик не образец убедительности; он может быть настойчив, но не убедителен. Я могу назвать братьев, которые выучили четыре-пять доктрин и перемалывают их с постоянной монотонностью. Я всегда рад, когда они мелят одно и то же, где-нибудь далеко от моего дома. Изнурять людей постоянным повторением — это не путь для доказательства нашей твердости в вере.

Братья мои, вы можете усилить вашу уверенность постоянным напоминанием себе о важности евангельских истин для вашей собственной души. Прощены ли ваши грехи? Надеетесь ли вы на Царство Божие? Как влияет на веса слава Царства Небесного? Конечно, без этих вещей вы не спасетесь и, потому, должны твердо держаться их, знаете, что иначе вы погибнете. Вы должны умереть, и, сознавая, что только эти вещи могут поддержать вас в последний ваш час, вы будете держаться их всеми вашими силами. Как человек может отказаться от истины, которую он считает жизненно важной для спасения своей собственной души? Он постоянно чувствует: 2Я должен жить с нею, я должен умереть с нею, сейчас я несчастен и без нее погибну навсегда, и потому, с помощью Божией, не могу отказаться от нее».

Ваш собственный каждодневный опыт, поддержит вас, дорогие братья. Надеюсь, вы уже почувствовали и почувствуете еще больше, какой огромной силой обладает та истина, которую вы проповедуете. Я верю в доктрину избрания, так как абсолютно уверен, что если бы Бог не избрал меня, я никогда бы не избрал Его; и я уверен, что избрал Он меня еще до моего рождения, иначе не избрал бы меня после него. И избрал Он меня по неведомым мне причинам, потому что сам я не вижу причины, почему Он призрел на меня с такой особой любовью. Поэтому я должен принять эту доктрину. Благодаря ей я вижу развращенность человеческого сердца, потому что чувствую развращенность моего собственного сердца и постоянно нахожу доказательства, что в моей плоти нет ничего хорошего. Я не могу не осознавать, что без прощения не будет мне искупления, потому что этого требует мое сознание и мое спокойствие зависит от него. Маленький суд в моем собственном сердце не оправдает меня, пока я не понесу наказание за бесчестие, нанесенное Богу. Иногда нам говорят, что такие-то и такие-то утверждения не верны; но когда мы можем возразить, что сами на себе проверили и доказали их, то какие еще другие могут быть возражения? Человек делает вдруг открытие, что мед не сладок. «Но я ел его за завтраком и нахожу его очень сладким,» говорите вы, и ваш ответ окончательный. Этот же человек говорит вам, что соль ядовита, но вы говорите, что вы здоровы и вот уже двадцать лет едите соль. Он говорит, что есть хлеб — это ошибка, страшное заблуждение, устарелая глупость; но за каждой едой вы смеетесь над этим его заявлением. Если вы постоянно и повседневно утверждаетесь в истине Слова Божия, тоя не боюсь, что что-либо может заставить вас усомниться в ней. Те молодые люди, которые никогда не испытывали сознания греха, а приняли свою религию, как они принимают по утрам ванну, впрыгивая в нее, они так же легко оставят ее, как они вползли и выползли из своей ванны. Кто не испытал ни радости, ни отчаяния, которые указывают на духовную жизнь, тот находится в беспомощном состоянии и его парализованная рука не может твердо удержать истину. Это глиссеры Слова Божия, они подобны ласточкам которые касаются своими крыльями воды и первыми перелетают из своей страны в другую, когда и как им заблагорассудится. Сначала они верят в одно, затем в другое, потому что на самом деле они ни во что глубоко не верят. Если вам приходилось переживать все муки отчаяния, если все в вас переворачивалось с ног на голову, и, подобно выжатому лимону, в вас, не осталось ни собственных сил, ни гордости, а затем вы исполнились радости и мира Божия через Иисуса Христа, то я доверюсь вам больше чем пятистам тысячам неверующих. Всякий раз, когда я слышу скептических невежд, критикующих Слово Божие, я улыбаюсь про себя и думаю: «Эй, вы, простаки! Как можете вы выдвигать такие бессмысленные возражения. Борясь со своим собственным неверием, меня обуревали сомнения в десять раз более серьезные, чем ваши». Нас, кто боролся с конницей, не сразит пехота. Гордон Камминг и другие охотники на львов не испугаются диких кошек, как и те, кто боролся с сатаной, не уступит поле брани скептикам и никому из служителей тьмы.

Братья мои, если имеем мы общение с Господом нашим Иисусом Христом, то не можем усомниться в основных учениях Евангелия; как и не можем мы быть сомневающимися. Достаточно посмотреть на голову, увенчанную терновым венком, и пробитые гвоздями руки и ноги, чтобы сразу же излечиться от всех «сомнений нашего века» и всех его прихотей. Войдите в «Скалу веков, открывшуюся для вас», и вам не страшны будут зыбучие пески. Знаменитый американский проповедник Саммерфильд, лежа на смертном одре, обратился к своему другу и сказал: «Я заглянул в вечность. О, если бы мог я вернуться назад и проповедовать, как бы я совершенно иначе проповедовал, чем раньше». Загляните в вечность, братья мои, если хотите быть уверенными. Вспомните, как безбожник встретил христианина и надеющегося на пути в Новый Иерусалим и сказал им: «Нет небесной страны, я прошел длинный путь и не нашел ее». Тогда христианин сказал надеющемуся: «Разве не видели мы ее с вершины горы Клэр (Ясной), когда были с пастухами?» Вот — это ответ! И так, когда люди говорят нам: «Христа нет — и никакой правды нет в религии», мы должны возразить им: «Разве не сидели мы в тени Его, испытывая огромное блаженство? Разве плоды Его не были для нас сладкими? Идите со своими скептиками к тем, кто не знают, кому они верят. Мы попробовали на вкус и ощутили руками благое слово жизни. То, что мы видели и слышали, то мы и свидетельствуем; и принимают ли наше свидетельство или нет, мы не можем не давать его, потому что мы говорим то, что знаем, и свидетельствуем то, что видели». Это, братья мои, самый верный путь доказать нашу уверенность.

И, наконец, почему именно в этот особый век должны мы быть решительны и смелы? Потому что этот век — сомневающийся. Он кишит сомнениями, как древний Египет лягушками. Вы сталкиваетесь с ними повсюду. Все сомневаются во всем, и не только в религии, но и в политике и общественной экономии, вообще во всем. Эта эра прогресса, и, я думаю, это должен быть век шатаний, чтобы любая политика могла немного дальше продвинуться. Итак, братья, поскольку наш век сомневается, поскольку это век сомнений, то нам нужно остановиться и стоять спокойно там, где мы уверены, что под нами правда. Может быть, если бы это был век фанатизма и никто ничему не учился бы, то, может быть, мы могли бы и послушать новых учителей, но сегодня мы должны быть с консерваторами, а не с радикалами, которые в действительности являются консерваторами. Мы должны вернуться к корням, к корню правды, и твердо держаться того, что открыл нам Бог, и с этим встретить сомнения этого века. Г-н. Артур Мэрселл очень точно описал наш век: «Не слишком ли далеко мы зашли, говоря, что современная мысль стала нетерпима к Библии, Евангелию и Кресту? Посмотрим, так ли это. Какую же часть Библии она только не критиковала? Пятикнижие уже давно изъято из канона как недостоверное. То, что мы читаем о сотворении мира и потопе, клеймится как басни. А законы, из которых не стыдился цитировать Соломон, упрятаны или поставлены на полку.

Разные люди критикуют разные части Библии, и разные системы направляют свой артиллерийский огонь на разные вопросы; другие разрывают Священное Писание на клочки и развеивают их во все стороны света, и даже самые сдержанные из культурных вандалов того, что называются современной мыслью, низводят его до памфлета морали, вместо того чтобы сделать из него том учений, через которые мы имеем вечную жизнь. Едва ли найдется один пророк, которого бы мудрецы нашего времени не рассматривали в том же духе, что и любую книгу из библиотеки. Многострадальный Иов не избежал предвзятости интеллектуализма нашего времени. Исаия не перепиливается деревянной пилой, а четвертуется и разбирается на куски. Рыдающий пророк тонет в собственных слезах. Иезикииль размалывается в пыль колесами своей же колесницы. Сам Даниил пожирается учеными львами. И она проглатывается такими монстрами, жадность которых не сравниться ни с какой рыбой, так как они не выбрасывают его из своего чрева на волю. История и события книг Паралипоменон считаются во всем противоречивыми друг другу, потому что какой-то школьный учитель не в состоянии на бумаге свести их концы с концами. И каждое чудо, которое Господь Своим всемогуществом творит во благо Своему народу или на погибель его врагов, попирается как абсурдность, потому что эти ученые профессора не в состоянии своими чарами сделать того же. Некоторые события, которые называются чудесами, могут считаться правдоподобными, потому что наши великие вожди полагают, что могут совершать их сами. Некоторые естественные явления, которые какой-то ученый муж может показать своим ученикам в темной комнате или на столе, установленной разной аппаратурой, объясняют чудо на Красном море. Космонавт, поднявшийся в космос на своем аппарате испустившийся на землю, объясняет правдоподобие огненного и облачного столпов и других мелочей такого рода. Итак, наши великие мужи ублаготворяются , когда думают, что их игрушечные жезлы поглотили жезл Аарона; но когда Ааронов жезл угрожает им поглотить их жезлы, они говорят, что эта часть повествования не достоверна и что чуда этого никогда не было.

Так и Новый Завет стоит не большего, чем Ветхий в руках этих посягателей на истину. Для них ничего там не заслуживает уважения. Они не признают предостерегающего голоса, воскликнувшего «сними обувь твою с ног твоих; ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая». Мнение, которое под любым благовидным предлогом начинает сомневаться в правильности посягательства на духовные истины объясняются невежественным и рабским. Колебание в топтании копытом лилии или любовь весеннего цветка объясняется сентиментальным безумием, и передовая мысль этого века лишь сожалеет и глумится безумием, и передовая мысль этого века лишь сожалеет и глумится над таким чувством, так как оно мешает его хваленному прогрессу. Нам говорят, что легенды нашего детства устарели и что философский разум расширяет наш кругозор. Мы же в это не верим. Но дело в том, что немногие мыслители, очень не многие, которые отрицают все, с первого до последнего, и мучаются сомнениями, ставящими перед ними всевозможные вопросы., заложили основу этой системы; к этим немногим честным сомневающимся примкнуло огромное количество людей, которые просто не находят себе покоя; и к ним, в свою очередь, примкнули те, кто враждебно относится к духу и истинам Священного Писания; и все они вместе объединились и назвали себя вождями современной мысли. Верно, то, что они имеют последователей; но кто же они, эти последователи? Это просто сателлиты моды, богачи, педанты и глупцы. Вереницы экипажей «высаживают» и «подбирают» пассажиров у дверей дома, где должен читать лекции передовой профессор, а так как модная лавка рекламируется как лекционный зал, то говорится, что эти взгляды имеют успех. Но в век, в котором господствует мода, можно ли думать, чтобы эти почитатели моды вообще имели какие-то взгляды? Становится достойным уважения какое-то время подражать моде, и потому тщеславные люди следуют этой моде и показывают свой наряд. Но что касается взглядов, то едва ли кто может допустить, чтобы такие люди вообще имели бы какие-то взгляды, разве только что они мечтают привлечь на свою сторону хотя бы десятую часть толпы, которая посещает выставку Британской академии разбираясь в законах перспективы. Так и надо делать; и каждый, у кого есть платье показать и кому нечего делать, показывает его, и все, кто хочет быть модным (и кто не хочет?), должны идти в ногу со временем. Так наступают времена, посягающие на священные границы Нового Завета, как если бы это был пол церкви св.Албана или профессорский лекционный зал; дамы волочат по нему свои шлейфы, щеголи наступают своими модными туфлями на достоверность одного, авторитетность другого или вдохновенность третьего.

Кто никогда не слышал о Штрауссе, Бауэре или Тюбингене, говорят о нашем Спасителе, что это был человек с добрыми намерениями, но имевший большие недостатки и совершивший много ошибок; что Его чудеса, записанные в Новом Завете, были отчасти плодом воображения и отчасти объяснимы естественными теориями; что воскрешения Лазаря никогда не было, так как Евангелие от Иоанна — это фальшивка с первого слова до последнего; что искупление — это доктрина, которая должна быть отвергнута как проповедующая убийство и несправедливость; что Павел был фанатиком, который писал безрассудные вещи, и многое из того, что носит его имя, никогда не было им написано. Таким образом Библия протирается через молотило критики от Бытия до Откровения, пока от веры века, в котором мы живем, представленным так называемыми вождями, остается только несколько богодухновенных осколков».

Однако сомнения этого века отнюдь не так серьезны; мы живем среди беззаботных, безумных людей. Если бы сомневающиеся были искренними, то мы имели бы больше мест скопления неверующих, чем их есть сегодня; но неверующих, как организованная община, не процветает. Неверие в Лондоне открытое и признанное, сводится, по моему мнению к одному старому сараю из рифленого железа напротив церкви св.Луки. Не называется ли он «Храмом науки»? Его литература долго лежала в лавчонках на Флейт Стрит; это все, что он мог сделать; и я не думаю, что даже эти лавчонки существуют сегодня. Это бессмысленное, глупое, никчемное занятие. Во времена Тома Пейна неверие считалось яростным богохульством, но оно выражалось открыто и по своему прямо и серьезно. Раньше оно владело умами людей, заслуживающих некоторой доли уважения; Юм, например, Болигброки Вольтер были великими мыслителями. Но где вы сегодня найдете Гоббса или Гиббона? Сомневающиеся сегодня сомневаются потому, что их совершенно не волнует истина. Они совершенно равнодушны. Для современного скептицизма истина — эта игра и забава; и он подходит к «современно мысли», как к развлечению, как женщины развлекаются игрой в крокет или стрельбой из лука. Это век модисток, кукол и комедий. Даже благочестивые люди совершенно уже не верят так, как верили их отцы. Некоторые нонкомформисты позорно неопределенны в своих убеждениях; у них очень мало твердых убеждений, ради которых они бы пошли на риск и даже в тюрьму. Моллюски заняли место, а люди превратились в медуз. Не нам же подражать им. И далее, этот век очень впечатлительный, и потому я хотел бы, чтобы вы были очень решительны и приложили все ваши усилия, чтобы оказать на него свое влияние.

Огромный прогресс движения Высокой Церкви в Англии показывает, какую большую силу имеет усердие. Ритуалисты верят в свои доктрины и потому имеют влияние. Для меня их символ веры просто невыносимая чушь, а их поступки просто детская глупость; но они посмели пойти против толпы и переманили ее на свою сторону. И надо отдать им должное, они храбро боролись; когда их церкви стали ареной бунта и беспорядков и низшее духовенство подняли вопль: «Нет папизму», они храбро встретили своего противника и ни разу не дрогнули. Они пошли против течения, которое считалось глубоко укоренившимся в Англии чувством протестантизма, и, имея поддержку со стороны епископов, питаясь только хлебом и рыбой, они превратились из кучки приверженцев в господствующую и самую жизненную партию в Церкви Англии. К нашему огромному удивлению и ужасу они снова обратили людей к папизму, который мы считали уже мертвым и похороненным. Если бы двадцать лет тому назад мне бы сказали, что эндорская ведьма станет королевой Англии, то я бы скорее поверил в это, чем в то, что Высокая Церковь получит сегодня такое распространение, но на деле оказалось, что люди были ревностны и решительны и твердо держались того, во что верили и, не колеблясь делали свое дело. Поэтому на наш век можно оказывать влияние; он признает то, чему его учат ревностные люди, будь то правда или ложь. Можно возразить, что лжи скорее поверят, чем правде. Это вполне возможно, но люди все признают, если вы будете проповедовать свои истины энергично и ревностно. Если они и не примут их своим сердцем, в духовном смысле, то во всяком случае разумом они воспримут их и согласятся с ними, и степень их принятия будет в очень большой мере зависеть от энергии, с которой вы будете проповедовать им. Тогда и Бог благословит ваше рвение, так что, когда разум будет завоеван серьезностью. А внимание ревностью, то и само сердце откроется под воздействием силы Духа Святого.

Мы должны быть ревностными. Что делали диссентеры в последнее время, как не старались совершенствоваться? А много ли наших проповедников усердно трудились, чтобы стать хорошими ораторами и мыслителями. Разве это допустимо? Наши молодые проповедники просто слепы. Они кричат, как глупые ослы, полагая, что тогда будут о них о них говорить, что они пришли в Иерусалим или воспитывались в Германии. Но люди их раскусили. Я же полагая, что истинные христиане ничего больше так не презирают, как глупую аффектацию интеллектуализма. Один благочестивый старый диакон сказал: «Г-н такой-то, который был у нас, очень умный человек. Он говорил блестящие проповеди, но главного мы не услышали. Мы с трудом можем содержать проповедников, и в следующий раз будем просить возвратиться к нам одного из старомодных проповедников, которые верят в то, что проповедуют. И больше нам никого не надо». Выйдете ли вы к людям и станете ли говорить им, что вы думаете, что можете сказать им что-то но не знаем что: что вы не уверены. Что то, что вы проповедуете, правильно, но доверие к вам требует от вас, чтобы вы сказали это, и потому вы говорите? Да, дуракам и идиотам вы можете понравиться и, понимая, что сеете неверие, ничего поделать не можете. Когда пророк начинает говорить, он должен говорить как бы от имени Господа, а если не может он делать этого, то пусть идет себе спать. И совершенно ясно, братья мои, сейчас, либо никогда, должны мы быть решительными, так как этот век предоставлен самому себе. Вы не можете двенадцать месяцев смотреть и видеть, как он несет вниз по течению, якоря подняты и судно несется к своей погибели. Оно мчится сейчас на юго-восток и приближается к мысу Ватикана, и если оно будет нестись еще дальше в этом направлении, то разобьется о скалы Римского рифа. Мы должны подняться на него и ввести его обратно во всеславный поток евангельской истины. Я был бы очень рад, если бы смог повести его вокруг мыса Кальвина и ввести прямо в залив Голгофы и бросит его якорь в славной гавани, которая совсем близко от Веракуса (Креста Истины). Бог благословляет нас на это. Мы должны иметь сильную руку, твердо держаться направления нашего потока и открыто бороться с течением; и тогда, по милости Божией, мы спасаем и этот век, и грядущее поколение.