Статья XIV. О прообразах; прообразный характер древнего закон

I.

Существуют прообразы ясные и доказательные, и есть менее натуральные, имеющие значение только в глазах уже и без того убежденных людей, как напр., символы апокалипсические.

Но между теми и другими та разница, что апокалипсические лишены всякой несомненности. Поэтому весьма несправедливо утверждать, что объяснение их так же основательно, как и символов явных, так как в апокалипсисе нет символов, столь доказательных, как некоторые из первых. Стало быть, партии не равны; и смешивать те и другие не следует, ибо, имея сходство с одной стороны, они вполне различны с другой.

II.

Одна из главных причин, почему пророки облекали обещаемые ими духовные блага в символы благ земных, была та, что они имели дело с пародом чувственным, которого нужно было сделать носителем завета духовного.

Иисусу Христу служил прообразом Иосиф: любимец своего отца, посланный им навестить своих братьев и т. д.; невинный, он был продан братьями за двадцать динариев и чрез то сделался их господином, спасителем их, спасителем чужих и спасителем всего мира; этого бы не случилось, когда бы у братьев не было намерения погубить его, и не будь он продан и осужден ими.

В темнице невинный Иосиф между двумя преступниками: Иисус Христос на кресте между двумя разбойниками. Иосиф предсказывает избавление одному и смерть другому на основании одних и тех же признаков. Иисус Христос спасает избранных и осуждает отверженных, виновных в одних и тех же преступлениях. Иосиф только предсказывает, Иисус Христос совершает. Иосиф просит того, который будет спасен, вспомнить о нем, когда достигнет славы; спасаемый Иисусом Христом просит Его помянуть его, когда Он будет в царствии Своем.

III.

Благодать есть лишь предображение славы, ибо не составляет конечной цели. Закон был прообразом благодати, а благодать служит прообразом славы, но в то же время представляет собою и средство к ее достижению.

IV.

Синагога не погибала совсем, потому что предображала собою (Церковь); но, будучи только прообразом, она подверглась порабощению. Прообраз существовал до момента осуществления прообразуемого с тою целью, чтобы церковь всегда пребывала видимою то как прообраз, то как действительность.

V.

Чтобы сразу доказать истинность обоих Заветов, нужно лишь убедиться сбылись ли в Новом Завете пророчества Завета Ветхого. Чтобы исследовать пророчества, нужно понимать их, потому что, если видеть в них один лишь, (буквальный) смысл, то никакого предсказания о Мессии мы не найдем в них; напротив, если в них заключается два смысла (буквальный и внутренний), то пришествие Его в лице Иисуса Христа несомненно.

Значит весь вопрос в том, имеют ли пророчества этот двоякий смысл, или нет (представляют ли они прообразы или реальность, т. е. следует ли искать в них чего-либо помимо того, что представляется на первый взгляд, или ограничиться прямым смыслом).

Если закон и жертвоприношения суть истины (сами по себе), то они должны быть приятны Богу, а не наоборот. Если же это не более как предображение, то они должны быть в одно и то же время и угодны, и неугодны. А так как во всем Писании они вызывают такое двоякое отношения к себе, (то остается признать в них прообразы).

VI.

Доказательством исключительно прообразовательного значения Ветхого Завета и что под временными благами пророки подразумевали блага иные — служит, во-первых, то соображение, что было бы недостойно Бога призывать людей к наслаждению лишь одними земными благами. Во-вторых, если пророки и говорят весьма ясно о ниспослании со временем благ земных, однако возвещают в то же время, что их речь темна, что смысл ее совсем не будет понятен; из этого можно заключить, что этот смысл не тот, который она непосредственно собою представляет, и что, следовательно, они предсказывают иные жертвы, иного Искупителя и т. д.; они говорят, что их поймут только в конце времен (Иер. 23:20; 30:24).

В-третьих, слова пророков будут противоречить и опровергать друг друга, если признать, что они под словами закон и жертва разумеют только закон и жертву в Моисеевом смысле; тогда противоречие их было бы очевидно и резко. Но, стало быть, они разумели иное, если противоречили сами себе в одной и той же главе.

VII.

Сказано, что закон будет изменен, что будет изменена жертва, что у них (иудеев) не будет ни царя, ни князя, ни жертвоприношений; что будет заключен новый союз; что закон будет обновлен; правила, которые им даны были, не будут более годны; что жертвы их будут противны Богу, который совсем не требовал их.

Вопреки этому сказано (в другом месте), что закон и союз этот пребудут вечно, как и жертвы; что в Иудее не искоренится царствующий род, пока не придет Царь Вечный. Выражается ли во всех этих изречениях действительность? — Нет. Или в них выражены только прообразы? тоже нет. Но то или другое они выражают. Однако, первые, исключая реальность, этим самым указывают на свой прообразный характер.

Всеми этими местами из пророчеств не могло говориться о действительности: всеми могло говориться о прообразе. Стало быть, ими высказана не действительность, а прообраз.

VIII.

Чтобы знать, имеют ли закон и жертвоприношение значение действительности или прообраза, нужно посмотреть, видели ли и разумели ли пророки, говоря об этих предметах, только этот древний союз, или они видели в нем нечто иное, ими предообразуемое, так как чрез изображение познается изображаемое. Для того нужно лишь исследовать то, что они говорят.

Возвещая, что союз будет вечным, разумеют ли они тот самый союз, о котором они говорят, что он будет изменен? Так и по отношению к жертвам и т. п.

IX.

Пророки ясно говорят, что Израиль всегда будет любим Богом, и закон Его будет вечно; в то же время они сказали, что смысл их слов скрытый и понят не будет.

Тайное письмо имеет два смысла. Когда перехватывают важное письмо, в котором находят ясный смысл, и в то же время в письме сказано, что смысл его скрытый, или затемненный на столько, что будут видеть его, не видя, и понимать, не понимая, тогда, несомненно, остается предположить, что это шифр с двояким смыслом, тем более что в его буквальном смысле встречаются резкие противоречия. Какого же уважения от нас заслуживают открывающие нам этот шифр и объясняющие скрытый смысл его, когда при этом извлеченные таким путем начала оказываются столь естественными и ясными? Сделано это Иисусом Христом и апостолами. Они научили нас, что враги наши суть наши страсти; что Искупитель духовен и царство Его будет духовное; что в пришествии Его будут две стороны, одна — унижения, чтобы смирить человека надменного, другая — славы, чтобы возвысить человека смиренного; что Иисус Христос будет Богом и человеком.

X.

Иисус Христос только указал людям, что они любят самих себя, что они рабы, слепы, страждущи, несчастны и грешники; что Ему надлежит избавить, просветить, исцелить их и сделать блаженными; что этого можно достигнуть, когда люди будут презирать самих себя и последуют испытанному Им унижению и крестной смерти.

Вот что говорит нам св. Павел: буква мертвит; все совершалось прообразами; надлежало Христу пострадать: Богу испытать унижение. Обрезание сердца, истинный пост, истинная жертва, истинный храм. Пророки указали, что все это должно быть духовно.

Итак, он, наконец, разъяснил нам, что все эти вещи только предображения, и что такое истинно свободный, истинный израильтянин, истинное обрезание, истинный хлеб небесный и т. д.

XI.

В этих обещаниях всякий находит то, что таится в глубине его сердца: блага земные или блага духовные; Бога или тварь; но с тою, однако, разницей, что ищущие в них тварь находят ее, но с некоторыми противоречиями, с запрещением любить ее, с повелением поклоняться только Богу и, что одно и тоже, только Его любить; и, наконец, находят, что для них Мессия не приходил. Тогда как ищущие Бога обретут Его, но без всякого противоречия, лишь с заветом любить Его одного.

XII.

Источники противоречий в Писании таковы: Бог, униженный даже до смерти на кресте, Мессия, торжествующий над смертью чрез Свою смерть, два естества в Иисусе Христе, двукратное пришествие, два состояния в природе человека.

Чтобы хорошо обрисовать человека, нужно лишь согласить все заключающиеся в нем противоположные черты, и недостаточно выставить ряд качеств, согласных между собою, не сообразив их с качествами противоположными; чтобы понять смысл автора, необходимо согласить все места, которые противоречат друг другу.

Таким образом, чтобы понять Библию, нужно открыть в ней такой смысл, в котором бы согласовались все взаимно противоречащие места. Недостаточно подыскать смысл, подходящий к нескольким согласным между собою местам; нужно найти такой, который бы примирял места, даже противоречащие.

Каждый автор имеет смысл, к которому подходят все противоречащие места, иначе в нем нет никакого смысла, чего нельзя сказать о священном Писании и пророках. Несомненно, однако, что они имели слишком много здравого смысла. Поэтому приходится отыскать в них такой смысл, который согласовал бы все противоречия.

Истинный смысл не тот, который извлекали из своих книг иудеи; но в Иисусе Христе все противоречия сгладились.

Иудеи не сумели согласовать прекращение царства и княжества, возвещенное Осией, с пророчеством Иакова.

Если принимать закон, жертвоприношения и царство за реальности, то всех мест в Писания согласовать нельзя. Необходимо, стало быть, признать, что разумеются эти вещи не как действительность, а только как прообразы. Иначе нельзя было бы согласовать мест одного и того же автора, одной и той же книги, иногда даже, одной и той же главы. Это достаточно указывает, каков был смысл автора.

XIII.

Не было разрешено приносить жертвы вне Иерусалима, бывшего местом, избранным Богом, не дозволено даже есть десятину в другом месте (Втор. 12:5 и сл.; 14:23 и сл.; 15:20; 16:2, 7, 11, 15).

Осия предсказал, что у них не будет ни царей, ни князей, ни жертв, ни кумиров, что и исполнилось теперь, так как иудеи не могут приносить законной жертвы вне Иерусалима.

XIV.

Когда слово Бога, Бога истинного, представляется неверным буквально, то оно верно в смысле духовном. Сиди одесную Меня. Буквально — это неверно, но верно по духу. В этих выражениях говорится о Боге применительно к понятиям человеческим; это имеет лишь тот смысл, в каком люди приглашают занять место по правую свою руку, — в этом смысле говорит и Бог. Так что этим объясняется только намерение Божие, а не способ, каким Он его исполнит.

Так, когда сказано: Бог принял благоухание фимиамов ваших и в награду дает вам землю обильную, то этим словам можно уподобить такое положение в наших земных отношениях, когда человек, угожденный вашими воскурениями, захотел бы дать вам в награду хорошую, тучную землю; такое же намерение Бог имеет по отношению к вам.

XV.

Единственная конечная цель книг Ветхого Завета есть любовь к Богу. Все, что в них не клонится к этой единственной задаче, есть ее проображение, ибо, ввиду единственности цели, все, что не выражает ее непосредственно, есть прообраз.

Бог таким путем разнообразит эту единственную заповедь любви, чтобы удовлетворить наше ищущее разнообразия любопытство, и этим разнообразием ведет нас всегда к тому, что нам единственно нужно. Ибо потребно только одно (Лк. 10:42), а мы любим разнообразие, и Бог удовлетворяет обе эти наши потребности путем разнообразий, ведущих к единственной нашей потребе.

XVI.

Раввины объясняют сосцы жены символически, как и все, что не выражает их единственной цели, т.е. земных благ.

XVII.

Некоторые из них вполне сознают, что у человека нет других врагов, кроме его чувственности, которая и отвлекает его от Бога, но не Сам Бог; что не тучная земля, а один Бог есть действительное благо. Полагающие благо человека во плоти, а зло в том, что их отвлекает от чувственных удовольствий, пусть их пресыщаются ими и в них умрут. Но кто ищет Бога всем своим сердцем, у кого нет иного горя, кроме невозможности созерцать Его, у которых одно желание — иметь Его, и одни враги — препятствия к этому; которые скорбят, видя себя окруженными и обуреваемыми такими врагами, — пусть они утешатся, я возвещу им счастливое событие: у них есть Избавитель, и я им покажу Его; я им покажу, что для них есть Бог; другим я Его не открою. Я укажу им, что обещан Мессия, который избавит их от врагов, и что Он, действительно, пришел избавить от неправды, но не от врагов.

XVIII.

Когда Давид предсказывает, что Мессия избавит Свой народ от врагов его, то этому предсказанию можно придать чувственный смысл, т. е. что Он избавит от египтян. В таком случае я бы не сумел доказать, что пророчество это сбылось. Но можно также додумать, что избавление будет от, беззаконий, ибо, действительно, враги не египтяне, а беззакония, Стало быть, слово враги имеет здесь двоякий смысл.

Но если в другом месте Давид (Пс. 129), вместе с Исаией и другими пророками (Ис. 43:25 и сл.), говорит, что Мессия избавит Свой народ от беззаконий, то двусмысленность устраняется и слово враги означает просто неправды, потому что если бы он разумел этим словом грехи, то свободно мог бы назвать их врагами; если же он думал о врагах, то не мог означить их словом «неправды».

А Моисей, Давид и Исаия употребляли одни и те же выражения. Кто же скажет, что они разумели не одно и тоже, и что смысл Давида, который, очевидно, разумел неправды, говоря о врагах, не был и смыслом Моисее, когда этот последний говорит о врагах.

Даниил, в IX главе, молится об избавлении народа из вражеского плена; но он разумеет плен греха и, в доказательство этого, говорит, что Гавриил пришел сказать ему, что молитва его услышана и остается ждать еще только семьдесят седмин; тогда народ будет избавлен от неправды, греху придет конец, и Освободитель, Святой из святых, принесет правду вечную — не законную, а вечную.

Коль скоро эта тайна открыта, невозможно не видеть ее. Пускай прочтут Ветхий Завет при этом свете, и увидят, были ли завещаны жертвоприношения в прямом смысле, был ли рад Авраам конечным предметам попечения Божия о нем, и была ли обетованная земля действительным местом упокоения? — Нет. Стало быть, это были прообразы. Пусть исследуют также все предписанные церемонии и все заветы, не клонящиеся непосредственно к обнаружению заповеди любви — и окажется, что все это прообразы (Ос. 6:6).