Сын, прославленный Отцом, и Отец, прославленный Сыном

«После сих слов Иисус возвел очи Свои на небо и сказал: Отче! пришел час: прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя» (Ин. 17:1).

Это была молитва после наставления. После сих слов Иисус возвел очи Свои на небо и молился. Ни одно поучение не должно оставаться без молитвы, ибо как можно надеяться, что слова, которые мы услышали или сказали, станут для нас благословением, если мы не попросили об этом у Господа? Сеятель многократными молитвами должен орошать семя, им посаженное; слушатель же и внимающий должен с усердием и прилежанием искать благорасположения Того, Кто дает хлеб ядущему и семя сеящему.

Это была молитва, связанная с Вечерей Господней. Подлинно ли, что превыше всего именно молитва должна сопровождать всякое наше действие за священным столом? Посмеем ли мы придти на священный пир без молитвы ? Уйти оттуда без молитвы? Если да, то не удивимся, что установление воспринимается как пустая формальность, не насыщающая душу. К слову проповеди, к ритуалу таинства давайте же примешивать соль моления, не ограничивая себя в этом.

Обратите внимание на позу Возносящего молитву. Спаситель — это видно — молился с возведенными к небу очами. Многое в этом внешнем факте говорит о Его преданности и любви к Богу. У нас нет времени останавливаться на этом подробно. Нам достаточно знать, что поднятые к небу глаза указывали на Того, к Кому Он обращался, и свидетельствовали о том, что Молившийся не был тем праздным лучником, который стреляет наугад, но

молитву свою Он направлял к Богу, наблюдая, как стрела ее возносится к престолу Его Отца. Они также показывали то, от чего отталкивался Его взор и от чего Сам Он был отвращен, глядя поверх Своих учеников с их приязнью и сочувствием, поверх мира с его враждебностью и даже поверх самого Себя. Взгляд Его был устремлен в Невидимое, и это весьма поучительно для нас. Если бы Он захотел, то мог бы молиться с закрытыми глазами, но Его глаза были открытыми глазами веры и любви, которые могли смотреть в лицо Бога и в то же время воспринимать все вокруг, не отвлекаясь от главного. Поэтому у Него не было необходимости опускать занавес Своих век, и Он пристально смотрел в открытое небо.

Обратите внимание, каким было начало Его молитвы, ибо оно оформляет всю молитву. Он начал со слова «Отче». Он не сказал: «Отче наш». «Отче наш» — это обращение для нас, потому что нас, т.е. тех, кто состоит в сыновнем родстве с Отцом, много. Но «Отче» — обращение для Него, потому что Он один и к тому же Он такой Сын, каким никому из нас — в определенном отношении — никогда не стать. Не наше дело сегодня углубляться в таинственное учение о предвечном Сыновстве. Мы просто знаем, что оно истина. Слово «Отче» в его наивысшем постижимом нами смысле уместно исключительно для уст нашего Господа, но как величественно, как выразительно оно произносится Им. Оно показывает Его любовь к Богу, Его упование на Бога, его полное подчинение Божественной воле и Его радостное согласие с ней. Он будет сокрушен железным жезлом мщения Своего Отца, но тем не менее называет Его «Отче». Ему предстоит испить чашу полыни и желчи, которая была бы поднесена нам, если бы Он не осушил ее до дна, и все же Он говорит Ему: «Отче». Он показывает нам добрый пример: во всякое время бедствий и скорби будем же уповать на наше сыновство, на наше усыновление и на Отцовство нашего великого Бога. Именно к Отцу нашему будем стремиться, ибо к кому еще так обычно бежит дитя? Куда еще мы можем пойти, если не к нашему Отцу, Который знает, в чем мы имеем нужду прежде нашего прошения у Него, икоторый никогда не оставит Своих, но как и любой отец, жалеющий своих детей, сжалится над теми, кто боится Его. Сама молитва, сам факт молитвы показывают нам Его человеческую природу. Иисус молится: Он — человек. Он возводит Свои глаза к небу и взывает: «Отче». Он такой же как и мы: человек. Но эта молитва в каком-то смысле говорит и о Его божественности, которую она едва ли способна скрыть. Как в некоторых статуях, которыми мы часто восхищаемся, можно увидеть чей-то образ, проступающий сквозь мрамор, так и здесь в молитве Христа Бог просвечивает сквозь человека. Эту молитву мог вознести только Тот , Который был в равной степени Богом и человеком. Посмеете ли вы сказать: «Отче, прославь меня, да и я прославлю Тебя»? В устах твари это было бы самонадеянностью. Только Он, Чья Богоравность не была Им украдена или присвоена, хотя Он и умалил и унизил Себя, мог так молиться. Хотя Он взывает к Богу: «Отче, прославь Сына Твоего», все же Он добавляет — и без всяких пояснений: «да и Сын Твой прославит Тебя». Он в состоянии вернуть Богу всю славу, которую Бог может Ему дать, и в Его власти возвеличить имя Отца в той же мере, в какой Отец может возвеличить Его имя. Я вижу здесь человеческую природу Христа, но восхищаюсь и преклоняюсь и перед божественной природой нашего благословенного Господа.

Первая же фраза Его молитвы говорит о Его предвидении: «Отче! час настал» — час, определенный в предвечном замысле, час, о котором пророчествовал и который хотел знать Даниил; час, на который указывали все остальные часы; центральный час, вплоть до которого человечество отсчитывало свое время и с которого оно начнет отсчитывать его вновь, если определит свое время правильно: главная точка, ось и поворотный пункт всей человеческой истории; мрачный, хотя и освобождающий час, час мщения и милости. «Пришел час». Он знал об этом. Безошибочное внутреннее предчувствие известило Его о том, что настало время принести Себя в жертву за грех.

Он выразился однако весьма определенно: «Пришел час». Его вера считала это часом: ночь в Гефсимании, утро побоев

и унижений, день распятия — все это было всего лишь часом, коротким промежутком времени. Душа Его скорбела и тосковала, ибо пришло время Его мучений, но радость за то, чему надлежало родиться благодаря Его тяжким страданиям, превращала все это время в какой-то один час. Таким образом, Его любовь и долготерпение помогли Ему презреть время унижения и позора, рассматривая его как всего лишь короткий эпизод.

Предвидение, о котором мы говорили, дает Ему возможность видеть то, что лежит за этим часом, то, что будет после него. Мы смотрим на этот час тьмы и, как правило, ничего кроме тьмы не видим, потому что глаза наши затянуты пеленой неверия, но Он видит дальше и поэтому молится: «Прославь Сына Твоего, да и Сын твой прославит Тебя». Глаз Его созерцает славу, которой еще предстоит быть явленной, но радость от этого созерцания такова, что даже Его собственная смерть кажется Ему всего лишь одним часом, который скоро пройдет и канет, растворившись в славе Его Отца. Во всем этом, братья, уподобимся же нашему Господу и будем смотреть не на то, что есть, но на то, что будет; не на эти незначительные и скоропреходящие страдания, но на ту во много раз превосходящую их предвечную славу, что придет на их место. Будем же со святым упованием — когда бы ни пришел наш час тьмы — обращаться к нашему Богу, Который втайне. Лучшая готовность для худшего часа — это молитва; лучшее средство для сокрушенного духа — это близость к Богу. Последуем же в этом нашему Учителю, и да поможет нам Дух Святой.

Рассмотрим теперь слова молитвы, заключающие в себе ее суть. Сама молитва состоит как бы из двух частей. В первой мы видим просьбу, касающуюся Его Самого: «Отче, прославь Сына Твоего», во второй — мотив просьбы: «да и Сын Твой прославит Тебя».

1. Начнем, таким образом, с ПРОСЬБЫ, КАСАЮЩЕЙСЯ ЕГО САМОГО, причем я обращаю ваше внимание на то, что это исполненная просьба. Больше восемнадцати веков прошло с тех пор, как эти божественные слова слетели с уст нашего благословенного Учителя, и они получили ответ, онибыли исполнены и все еще продолжают исполняться. Мы не будем рассматривать их с точки зрения апостолов, но -с нашей собственной точки зрения, видя в молитве именно просьбу, которая исполнена.

И прежде всего она была исполнена во время Его страданий. Некоторые из ранних отцов ограничивали смысл этих слов страстями нашего Господа, и мне нравятся их сильные выражения, когда они говорят, что крест Его был Его престолом, а Гефсимания была так же славна как Елеон, если не больше, ибо слава креста была бы замечательной темой при условии, что у нас достало бы разумения и слов, чтобы выразить ее. Говорим ли мы о бесчестья? Несомненно, Он умер смертью злодея. Говорим ли о позоре? Нет сомнений, на Него плевали, над Ним насмехались. Говорим о слабости? Нет сомнений, Он покоился во фобе. Но в Своих бесчестье, позоре и слабости Иисус в наивысшей степени знаменит, почитаем и крепок. Вера видит нравственное и духовное великолепие вокруг ее распятого Господа, которое затмевает собой весь блеск и сияние, что до этого исходили от Его вечного престола.

Я не буду так же ограничивать смысл этих слов, хотя данная точка зрения должна быть включена в общий ход наших рассуждений. Сын Божий был прославлен, когда умирал на кресте, и это была одна сторона Его славы. Она заключалась в том, что Он смог вынести на Себе огромное бремя человеческой вины. Как человечество в целом, мы были совершенно раздавлены ею. Тысяча Самсонов не смогла бы освободить нас. Ангелы и архангелы, серафимы и херувимы не смогли бы поднять эту громадную массу, но этот один Человек — без чьей-либо помощи — пребывая в телесной слабости и переживая смертные муки, понес огромное бремя человеческой вины. Наказание мира нашего было на Нем. Господь возложил на Него беззакония всех нас. О, что это было за бремя! И то, что Он смог понести его, было воистину явлением Его славы. Грешник, погибающий в аду, не в состоянии вынести гнев Божий; муки вечные не освободят от наказания, не исчерпают его, и все же Он вынес это бремя за один час. О, удивительная сила воплотившегося

Бога! Воистину славен Ты, о Христос на кресте, более славен, чем даже когда словом Своим поколеблешь не только землю, но и небо, ибо сейчас вся тяжесть разгневанного неба покоится на Тебе, а Ты стоишь под нею твердо, не колеблясь. Восславьте же Его, возлюбленные, вы, ради кого Он понес эту тяжесть, восславьте Его, чтобы Он смог ее вынести.

Он был также прославлен тем, как Он нес это бремя, как выдержал все это, не уклоняясь и не отступая назад. В Нем не было ни вины, ни злого умысла, хотя снова и снова Его допрашивали Каиафа, Ирод Пилат. От Него не было слышно раздраженных и сердитых речей, когда Его унижали, били по голове, плевали в Него. Он не проявил ничего кроме кротости, даже когда враги пригвоздили Его руки и ноги, ничего кроме всепобеждающего сострадания и всемогущей любви, даже когда они насмехались над Его муками. Все их поношения, вся их брань не могли вызвать у Него гнев, и когда Ему кричали: «Пусть сойдет с креста, и мы уверуем в него!», все же Он не освободил Свою руку от мучительного древа, чтобы ударить ею насмешников, и не отряхнул Свою ногу от гвоздя, чтобы оттолкнуть ею поносящих Его.

Видя Его телесные муки, Его душевную пытку, Его духовный мрак, зная, что все силы земли и ада были брошены на Него, и более того — самое худшее — помня, что лик Отца был сокрыт от Него, пока Он кричал: «Для чего Ты Меня оставил?», и все же зная, что наш Защитник, начав Свое спасительное дело, довел его до конца, ни в чем не уклонившись от клятвы, которую дал, не отступив под ударами, которые Ему пришлось вынести, я говорю вам: Он был славен в Своих страданиях, и молитва Его была услышана. Отец прославил Своего Сына уже на древе. Это был час славы, который мог бы ослепить даже ангельские глаза, тот час, когда Он сказал: «совершилось!» и испустил дух. Для чего же Он совершил это? Он совершил это для того, чтобы спасти Свой народ, чтобы заселить рай бессмертными духами, которые найдут в Нем Самом источник вечной радости и услады; чтобы поколебать врата ада. Бог воистину прославил Своего Сына, дав Ему возможность вынести — и вынести так безупречно — всю тяжесть греха и наказания за него.И сегодня, возлюбленные, мы видим, что Бог прославил Своего Сына в Его смерти, потому что, умирая, Он спас Свой народ. Я ни в коем случае не верю, что результат смерти Христа был или мог быть в какое-то время неопределенным или неясным. То, что Он намеревался сделать Своей смертью, то, что хотел достичь ею, обязательно должно было быть сделано и достигнуто. И на сегодняшний день оно сделано до последней йоты или черты. Его великой целью было искупление Его избранных. «Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее». Говорят, что некоторые поют: «Он искупил нас из человеков». Теперь, когда Он умер, Он не сделал искупление Своего народа возможным, но искупил его полностью. Своими муками и смертью Он не просто даровал голую надежду на прощение грехов, но в самый миг Своей смерти Он забросил грех Своих избранных в глубину морскую. Он не просто сделал спасение человеков возможностью, которую они смогут реализовать, но Он спас Свой народ тогда же и там же, совершив то, ради чего Он и приходил, и в доказательство чего написано, что «этот человек после того, как Он принес жертву за грехи всех, воссел одесную Бога». Он не воссел бы там, если бы не сделал Своего дела. Согласно словам пророка, Он покрыл преступления, запечатал грех и привел правду вечную, ибо Он принес действительное искупление и примирение, которое никто и ничто не сможет подвергнуть отрицанию. И таким образом Отец прославил Своего Сына, уже когда Сын Его умирал, так как Отец принял Его Кровь, искупающую Его народ.

Отец прославил Своего Сына, дав Ему — уже в час Его страданий — победить всех Его врагов. Та пригвожденная нога сокрушила главу змия, так что он уже никогда не смог вернуть себе былую силу. Та пригвожденная рука схватила змею греха и задушила ее. А та умирающая голова, склонившись, поразила смерть ее же собственным мечом, как Давид Голиафа, ибо Он «смертию смерть попрал».

Силы зла были огромны. Подумайте только о грехе, о сатане, о смерти, но все их объединенные полчища были разбиты в том одном генеральном сражении, в котором крест

был знаменем, а умирающий Спаситель — Победителем. О славный Господи, Ты пленил плен, властно подвергнув Своих противников позору уже вися на кресте, и пригвоздив к проклятому древу рукописание, которое было против нас. Да, Отец уже тогда прославил Тебя, несмотря на то, что Ты переживал смертные муки.

Кроме этого были и внешние знамения, говорившие о прославлении Христа уже в Его смерти, на которых вряд ли стоит останавливаться подробно. Не разодралась ли надвое завеса в храме? Не спрятало ли солнце лик свой? Не отверзлись ли гробы, а усопшие не воскресли ли? Не устрашился ли весь Иерусалим, а сотник не сказал ли: «Воистину Он был сын Божий» ? Да, Отец прославил Своего Сына, даже когда Ему угодно было сокрушить Его, предав на страдания. Одной рукой Он поражал Его, а другой -прославлял. Две силы — разрушающая и поддерживающая

— действовали в одно и тоже время. Отец прославлял Своего Сына.

А теперь, возлюбленные, что бы мне сказать об Отце, прославляющем Сына после Его смерти и за эту смерть! Не хочу быть многословным, но просто скажу, что когда завеса в храме разодралась надвое, это было прославлением Христа, ибо теперь путь к престолу Божию, бывший до этого закрытым, ясно обозначен для нас. Далее, открытие Его пронзенного бока было другим Его прославлением, ибо на сегодняшний день двойной источник надежно и действенно очищает верующих и от вины и от власти греха. Также и пронзенное сердце нашего Спасителя прославило Его благодаря своей силе благословлять. Потом Его несчастное тело лежало во гробе — я называю его несчастным, потому что оно казалось таким, — обвитое пеленами с благовониями. Но, возлюбленные, Отец прославил даже это мертвое тело,

— которое люди считали тленным, — ибо оно не узнало тления. На протяжении трех дней и ночей ни один червь не мог приблизиться к нему, ни один след разложения не мог проявиться на нем. Эта хрустальная ваза, в которой пребывало драгоценное миро души Спасителя, должна была остаться неповрежденной. «Кость Его да не сокрушится».Украшенное ранами — подобно тому, как искусный гравер прикосновением своего резца делает образ еще более прелестным чем прежде — тело это должны были надежно сторожить ангелы-хранители, пока не придет утро. И едва только начало светать, и солнце еще только поднималось, как — се! — взошло Само Солнце правды! Подобно тому, как человек, поднявшийся с кровати, одевает свою одежду, так наш Господь облекся в одеяние Своего тела, которое Он до этого снял, отложив в сторону, и теперь снова явил Себя миру живым как телом, так и душой, явил Себя Мужем совершенным. О, это было грандиозным прославлением Христа, когда Отец воскресил Его из мертвых и Его снова увидели ученики Его. У смерти не было уз, которые могли бы удержать Его. Темница гроба не смогла заключить в себе непревзойденного узника. Воскресение из мертвых прославило Его. Молитва Его была услышана.

И вскоре, через несколько недель, еще одна слава пришла к Нему, ибо тихо вознесся Он с уступа Елеонского, отдаляясь от учеников Своих, пока облако не приняло Его, сокрыв от человеческого взгляда.

«На небо, ввысь Его неся, туда, где правит Он, махая крыльями, крича: Сей подвиг совершен!»

Его Отец прославил Его, и теперь Он восседает одесную Бога. Слова наши немы и не могут выразить Его подлинной славы. В прошлое утро один из братьев подошел к моей кровати, чтобы разбудить меня. Лицо его как будто светилось от радости, когда он сказал: «Ночью я видел во сне Господа, восседающего на Своем престоле. О, в какую же славу облек Его Отец! Я хотел бы еще раз уснуть, чтобы еще раз увидеть это!» На его глазах выступили слезы, и он сказал: «О, слава Христова! О, слава Христова!» Я напомнил ему, как Мерси смеялась во сне, а Кристина спросила ее, почему. И когда Мерси рассказала свой сон, то экономка сказала, что и она смеялась бы, если бы видела то же самое. Блаженны те, кто

во сне или бодрствуя, живя или умирая, сумели узреть хоть один проблеск Его славы. Ничто так не приводит мое сердце в восторг, как мысль о прославлении моего Господа. О, если бы и я смог хоть как-то восславить Его! Если б я мог быть хотя бы глиняным сосудом, в котором хранились бы Его сокровища, или трубой, возглашающей всем Его имя! Большей радости мне не надо. И все вы думаете точно так же, вы, которые любите Его. Всех вас приводит в восторг мысль о том, как высок престол Его, как ясен лик Его, как блестящи одежды Его. Терпите же. Вы скоро увидите Его, ибо Отец прославит Его во Втором пришествии. Он медлит, Он долго медлит, как нам кажется, хотя Сам Он говорит: «Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною». Он грядет, дабы Ему быть прославленным уже среди сынов человеческих. Так да исполнятся слова этой молитвы в золотом веке вплоть до рассвета и далее в вечности.

2. Прервемся на один миг и затем коротко поразмышляем о МОТИВЕ ЕГО МОЛИТВЫ.

«Отче, прославь Сына Твоего, да u Сын Твой прославит Тебя». Обратите на это внимание. Когда молишься -великое дело молиться с чистым сердцем, но любая корысть есть нечистота. В нашем благословенном Господе не было корысти. Он сказал: «Я не ищу Моей славы», и даже в этой молитве, о которой мы говорим сегодня, слова эти пребывают верными, ибо Он ищет славы только для того, чтобы прославить Отца. Возлюбленные, желание нашего Господа было исполнено, ибо в Иисусе Христе Бог прославлен больше чем где бы то ни было. Непостижима и невероятна слава Божия, явленная в природе. Этот круглый земной шар и все, что населяет его; открытое море, спокойно отражающее небеса или бушующее бурями; удивительная ширь неба, кудрявая от облаков или голубая под знойным солнцем, или же усыпанная бесчисленными звездами; вы, горы и холмы, со всей вашей растительностью; вы, смеющиеся долины с мычащими и блеющими стадами, — все «это Твои славные дела, Родитель добра, Всемогущий». Тебя прославляет каждая травинка и каждый лист; каждая летящая букашка и ползущий червь возносят Тебе хвалу — от Левиафана домокрицы. И все же вся вместе взятая природа не в состоянии раскрыть все Твои славные качества. Божественная верность, справедливость и правда едва ли явлены в природе, хотя следы их и можно увидеть. Но в лице Иисуса, Который есть точный образ Отца, Бог прославлен в полной мере. В смерти Христовой Бог прославлен превыше всего, потому что в ней проявлены все атрибуты Божий. В ней была сила, которая поддерживала Христа в Его более чем Геркулесовом подвиге; любовь, отдавшая Его любимца умереть вместо тех, кто изменили Ему; справедливость, которая не простила бы, не смогла бы простить грех без наказания; истина, грозившая наказанием и наказавшая, обещавшая дать Спасителя и давшая Его; верность обетованию, исполнившая это обетование такой ужасной ценой; мудрость, замыслившая удивительный путь спасения посредством замещения, — нет, позвольте свести все это воедино — цельность, святость Божия, более того, все Его атрибуты, каждый из них одинаково возвеличен в смерти Иисуса Христа. Он славен, и Триединый Бог прославлен в Нем.

А сегодня, возлюбленные, Бог прославлен в смерти Христовой любовью всех, кого Иисус спасает; священным трепетом и сыновним страхом всех, кого Иисус приводит к ногам Отца; пылким и страстным служением всех, кто посвящен сердцем и чувствует в себе святое пламя любви ко Христу, зажигающее его душу. Там, в небесах, где не прекращается пение облеченных в белые одежды, и здесь внизу, где мучеников сжигали за их любовь к Богу, где исповедники несмотря на гонения распространяли славу Его имени, повсюду, где смиренные христиане терпеливо переносят страдания и усердно трудятся или живут в святости, имя Отца прославлено страстями Христа Божия.

Мы многое еще хотели бы сказать, но время не позволяет. Поэтому закончим следующими тремя замечаниями, и пусть они останутся в вашей памяти.

Первое. Мотив Христа должен быть нашим мотивом. Когда вы просите у Бога благословение, делайте это с тем, чтобы вы этим благословением смогли бы Его прославить. Вы томитесь от желания вернуть себе ваше здоровье?

Убедитесь же в том, что вы готовы и пожертвовать им для Него. Вы хотите мирских успехов? Пусть они послужат для Его прославления. Вы даже страстно желаете возрастать в благодати? Просите об этом, но только для того, чтобы вам прославить Его. Если есть хоть что-нибудь, чего вы осмеливаетесь желать и просить в молитве, говорите об этом так: «Отче, благослови дитя Свое, чтобы и оно в свою очередь благословило Тебя и служило Тебе». Чисты те молитвы, в которых содержится именно этот мотив, все же остальные несут на себе след своекорыстия. Да поможет вам Бог совершить все во славу Его, говорить во славу Его, жить во славу Его. Блажен, воистину блажен тот, кому выпадет это. Пусть же именно этот мотив, именно эта потребность руководит и управляет вами точно так же, как они руководили и управляли вашим Господом.

Следующее. Христово богословие должно быть нашим богословием. Что это значит? Во-первых, что Христос должен быть прославлен, во-вторых, что Отец должен быть прославлен. Иногда ошибаются в первом, иногда — во втором. Многие трудные годы потребовались для того, чтобы обратить людей к прославлению Господа Иисуса, ибо люди хотели поклоняться Богу, но не Христу Божиему. Отсюда великая борьба с арианством и впоследствии социнианские споры, так как люди не хотели прославлять Христа. О вы, которые спасены Им, я не боюсь за вас в этом смысле, но некоторые в наши дни предают забвению Отца. Христос любим, ибо Он умер, но многие считают Отца непричастным к удивительному делу искупления, тогда как, возлюбленные, оба Они суть Одно в нашем спасении. Отец, Сын и Дух единогласны в нашем искуплении, и для нас было бы воистину пагубным ставить одно Лицо Божественной Троицы выше двух других. Пусть же все славят Сына так же, как они славят Отца, и славят Отца так же, как славят Сына. Было бы предательством по отношению ко Христу, к Его сокровенному желанию, если бы мы прославляли Сына и не почитали и не любили Отца.

И наконец, пусть каждый верующий увидит здесь свою безопасность. Слава Христа и слава Отца — могу ещедобавить славу благословенного Духа — равным образом заботятся о спасении души, которая верует. Не есть ли это самая чудесная и самая удивительная гарантия безопасности каждого, за кого умер Христос? Смею ли я говорить это? Если бы хоть одна верующая душа погибла, это было бы пятном на непреходящей славе. Тогда истина Божия не могла бы более считаться надежной и несомненной, Его верность — твердой и прочной, а Его любовь — незыблемой и неизменной. Его сила могла бы быть поставлена под сомнение, а Его изменчивость стала бы доказанным фактом. Но, возлюбленные, этого не может быть. Христос не даст потеряться ни одной овце Его стада, а Утешитель не оставит ни одной души, в которую Он уже начал вселяться. Положитесь же на это. Пребывайте во Христе без всякого сомнения и страха, ибо горы сдвинутся и холмы поколеблются, но завет любви Его не поколеблется и не отступит от вас, говорит милующий Господь.

Веруйте в Господа Иисуса Христа, дорогие слушатели, и эти божественные привилегии будут вашими. И как я уже молился сегодня, так я снова молюсь, чтобы все они стали достоянием каждой души, находящейся в этом зале — без исключения — через веру во Христа Иисуса действием Духа Святого. Аминь.

1879