8.

Но что мне до этого, скажешь ты, когда я совершенно отказалась от брака? Вот это, — о несчастная! — это и погубило тебя, что ты думаешь, будто это учение не имеет никакого к тебе отношения. Оттого ты, увлекшись непомерным презрением к этому предмету, и оскорбила Божию премудрость и оклеветала все создание. Если бракосочетание — дело нечистое, то нечисты и все рождающиеся от него, нечисты и вы, чего я не сказал бы о природе человеческой. Как же нечистая будет девственницею? Вами придуман этот второй, или — лучше — третий род осквернения и нечистоты; вы, избегая брака, как нечистого, чрез это самое удаление стали сквернее всех, изобретши девство, которое гнуснее прелюбодеяния. С кем же мы поставим вас на ряду? С иудеями? Но они не потерпят этого, потому что почитают брак и восхищаются созданием Божием. С нами? Но вы не захотели послушать Христа, говорящаго чрез Павла: честна женитва, и ложе нескверно (Евр. XIII, 4). Остается (наконец) поставить вас на ряду с язычниками; но и они также оттолкнут вас, так как вы нечестивее их. Платон говорит, что благ был устроивший все это, и что в благом не бывает зависти ни к кому и ни в чем ; а ты называешь Его злым и виновником злых дел. Но не пугайся: общниками в таком учении ты имеешь диавола и ангелов его, или — лучше — и не их, ибо, хотя они и внушили тебе такое безразсудство, не думай, чтобы они и сами так разсуждали. Они знают, что Бог благ. Послушай, как они сами говорят, то взывая: вемы Тя, кто еси святый Божий (Марк. I, 24), то такими словами: сии человецы раби Бога вышняго суть, иже возвещают вам путь спасения (Деян. XVI, 17). Неужели еще вы будете упоминать о своем девстве и хвалиться им, вместо того, чтобы удалившись плакать о самих себе и рыдать о безумии, которым диавол связал вас, как пленниц, и увлек в геенский огонь? Ты не вступала в брак? Но это еще не девство. Я могу называть девственницею только такую женщину, которая, быв властна вступить в брак, однако не вступила; а когда ты говоришь, что брак принадлежит к числу запрещенных дел, то твой подвиг становится уже не подвигом произволения, но требованием закона. Посему мы удивляемся тем из персов, которые не женились на своих матерях, но не удивляемся тому же у римлян; потому что у последних такое дело представлялось омерзительным для всякаго, а у персов безнаказанность дерзавших на это делала достойными похвалы тех, которые воздерживались от подобных кровосмешений. Так же надобно разсуждать и о браке. У нас он позволяется всем и посему мы справедливо удивляемся безбрачным; а вы, поставившие брак на ряду с худшими делами, уже не можете ожидать похвал за безбрачие; ибо воздержание от запрещеннаго еще не есть признак доблестной и бодрой души. Совершенство добродетели состоит не в том, чтобы не делать того, за что мы у всех стали бы считаться худыми, но в том, чтобы блистать такими делами, которыя и не совершивших не подвергают за это осуждению, и совершивших и отличившихся ими не только освобождают от славы дурных людей, но и поставляют в ряду добродетельных. Как никто не будет хвалить за девство евнухов, не вступающих в брак, так и вас. Что у них происходит по необходимости естества, то у вас делается по предубеждению лукавой совести; и как евнухов телесный недостаток лишает уважения за это дело, так и вас, хотя и остающихся с естеством неповрежденным, лишив здравых мыслей и поставив в необходимость быть безбрачными, диавол с одной стороны изнуряет трудами, и с другой — не допускает получить почести. Ты препятствуешь вступать в брак? Поэтому за безбрачие тебе и предстоит не награда, а наказание и мучение.