3. Благовестие

В этой главе мы попытаемся с помощью Библии найти ответы на четыре вопроса, связанные с обязанностью христианина благовествовать. Что такое благовестие? В чем суть Благой вести? Каковы мотивы благовестия? Какие методы и средства можно использовать в благовестии?

1. Что такое благовестие?

Кто-то может подумать, что евангельским христианам незачем тратить время на обсуждение этого вопроса. И действительно, принимая во внимание то, какое важное место они справедливо отводят благовестию, было бы разумно предположить, что в этом вопросе у христиан не должно быть разногласий. Однако на самом деле значительное число всех недоразумений, связанных с благовестием, возникает именно из-за несогласия в вопросе о том, чем же оно является. Причиной тому служит распространенная и закоренелая привычка изучать благовестие не с точки зрения передаваемой вести, а с точки зрения производимого ею эффекта.

Для примера приведу известное определение благовестия, прозвучавшее в отчете совета служителей об евангелизационной работе церкви в 1918 году. «Благовествовать, — провозгласил совет, — значит так в силе Святого Духа представить Христа Иисуса людям, чтобы они через Него стали уповать на Бога, приняли Его как своего Спасителя и служили Ему как Царю, став частью Его Церкви».

Во многих отношениях это определение верно. В нем прекрасно отражены цель и назначение евангелизационной деятельности, и в нем отсутствуют неуместные и вводящие в заблуждение идеи. Прежде всего, следует сказать, что оно содержит мысль о том, что благовествовать — значит провозглашать определенную весть. Это определение позволяет сделать вывод, что проповедь, которая просто учит о существовании Бога или о моральном законе, не является евангелизационной, потому что благовествовать — значит являть Христа Иисуса, Сына Божьего, ставшего человеком в определенный момент человеческой истории для того, чтобы спасти падший мир. Чтобы в соответствии с этим определением проповедь можно было назвать благовестием, в ней недостаточно сказать только об учении и примере исторического Иисуса и даже о совершенном Им спасении. Определение учит, что благовествовать — значит являть Самого Христа Иисуса, живого Спасителя, правящего Господа. Также нельзя назвать благовестием и то, когда мы указываем на живого Христа как на Помощника и Друга, но не говорим о спасении, совершенном Им на кресте. Определение учит, что благовествовать — значит являть Иисуса как Христа, Помазанника Господня, исполняющего возложенные на Него обязанности Первосвященника и Царя. Мы должны являть «единого Посредника между Богом и людьми, человека Христа Иисуса» (1 Тим. 2:5), который «чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши» (1 Пет. 3:18), через которого (и только через которого) люди могут обрести упование в Боге, о чем Он Сам и засвидетельствовал: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Ин. 14:6). Нам надо говорить о Спасителе, о Том, Кто «пришел в мир спасти грешников» и «искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою», об «Иисусе, избавляющем нас от грядущего гнева» (1 Тим. 1:15, Гал. 3:13, 1 Фес. 1:10). Нам надо возвещать, что Он — Царь: «Ибо Христос для того и умер, и воскрес, и ожил, чтобы владычествовать и над мертвыми и над живыми» (Рим. 14:9). Без провозглашения этих конкретных истин благовестие невозможно.

В приведенном выше определении также говорится, что благовествовать — значит нести Благую весть с определенной целью. Это определение не позволяет назвать благовестием оторванные от жизни критические или богословские рассуждения, предметом которых является Иисус Христос. Благовествовать, согласно этому определению, — значит представлять Христа Иисуса и Его труд в неразрывной связи с нуждами падшего человека, погибающего без Бога Отца и находящегося под гневом Бога Судьи. Благовествовать — значит показать во Христе Иисусе единственную для человека надежду в этом мире и в мире грядущем, значит призвать человека принять Христа как своего Спасителя, признав то, что без Него он погибнет. Но и это еще не все. Благовествуя, мы должны призывать людей принять Христа полностью, принять таким, каков Он есть, — Господом, а не только Спасителем, и начать служить Ему как Царю, присоединившись к Его Церкви — сообществу тех, кто поклоняется Ему, свидетельствует о Нем и трудится для Него здесь, на земле. Другими словами, благовествовать — значит призывать не только обратиться, поверить и откликнуться на божественное приглашение принять Спасителя, но и исполнить божественное повеление раскаяться в грехах. И если не предлагается такое применение евангельской вести, то нет и благовестия.

В рассматриваемом нами определении все эти важные моменты нашли отражение. Однако в одном фундаментальном вопросе оно расходится с истиной. Вместо придаточного предложения цели в нем использовано придаточное предложение следствия. «Благовествовать — значит представлять Христа Иисуса грешным людям для того, чтобы при действии Святого Духа они стали уповать на Бога…» — такое начало было бы правильным. В указанном же выше определении записано следующее: «Благовествовать — значит ТАК в силе Святого Духа представлять Иисуса Христа людям, чтобы они через Него стали уповать на Бога…». Такое определение представляет благовестие с точки зрения эффективности воздействия слов Евангелия на жизнь других людей, т.е. сводит суть благовестия к «добыванию» новообращенных.

Но, как мы уже убедились, такая позиция далека от истины. Дело человека — благовествовать, а дело Бога — давать веру. Евангелист действительно должен заботиться о появлении обращенных, и определение совета представляет ситуацию, которую его члены хотели бы видеть в идеале своего служения. Но ответить на вопрос о том, является ли та или иная проповедь благовестием на основании числа обращенных людей, невозможно. В свое время были миссионеры, отправившиеся благовествовать в мусульманские страны. Вложив в этот труд всю свою жизнь, они так и не увидели ни одного человека, который бы обратился через их проповеди. Можно ли из этого заключить, что они не благовествовали? С другой стороны, было много неевангельских проповедников, чьи слова (не всегда воспринимаемые в том смысле, который в них вкладывался) послужили к подлинному обращению некоторых людей. Можно ли из этого заключить, что их проповеди все-таки были благовестием? На оба вопроса можно с уверенностью ответить отрицательно. Результат проповеди зависит не от намерений и желаний человека, но от воли всемогущего Бога. Эта мысль не должна оставлять нас безразличными к тому, видим ли мы плоды своей евангелизационной работы или нет. Если плод не появляется, мы должны обратиться к Богу, чтобы узнать, почему так происходит. Указывает же эта мысль только на то, что мы не должны определять благовестие с точки зрения достигнутых результатов.

Как же тогда определить, что есть благовестие? Ответ очень прост. Согласно учению Нового Завета, благовестие — это проповедь Благой вести, Евангелия. Это процесс сообщения, в котором христиане становятся устами, возвещающими о Божьей милости к грешнику. Всякий, кто стремится нести эту весть независимо от обстоятельств, большому или маленькому собранию людей, с кафедры или в личной беседе совершает труд благовестия. Поскольку суть Благой вести составляет призыв Бога к бунтующему против Него миру обратиться и уверовать в Христа, то, благовествуя, необходимо призывать слушающих к обращению. Если вы не стремитесь обращать людей к Богу, значит, вы не благовествуете, и об этом мы уже говорили. Чтобы определить, действительно ли вы благовествуете, не надо выяснять, было ли то или иное обращение результатом именно вашего свидетельства. В этом вопросе важно знать, насколько верно и полно вы стараетесь донести Благую весть до людей.

Чтобы дополнить представление о новозаветном понятии благовестия, достаточно понять то, что Павел говорит о сути своего миссионерского призвания. Из его слов можно сделать три заключения.

1. Павел благовествовал как уполномоченный представитель Господа Иисуса Христа. Задача благовестия была непосредственно вверена в руки апостола. «…Христос послал меня… благовествовать» (1 Кор. 1:17). Кем же считал себя Павел, выполняя поручение Христа? Во-первых, он видел себя служителем Христа. «Итак каждый должен разуметь нас [Павла и его соработника Аполлоса], — писал Павел коринфской церкви, — как служителей Христовых и домостроителей тайн Божиих» (1 Кор. 4:1). Павел был призван нести вверенное ему служение (1 Кор. 9:17). Он считал себя рабом, которому оказано большое доверие так же, как и всякому рабу в новозаветное время, которому поручалось вести домашнее хозяйство господина. «Бог удостоил нас того, чтобы вверить нам благовестие» (1 Фес. 2:4, ср. 1 Тим. 1:11 и далее, Титу 1:3). Одновременно на плечи Павла легла ответственность оправдать оказанное доверие, что естественно для любого служителя, и сберечь вверенную ему драгоценную истину (о чем он позже просил и Тимофея), донести и передать ее людям в соответствии с наставлениями своего Господина. О значении для Павла того факта, что ему было вверено служение, говорят слова из его первого Послания к Коринфянам: «Это необходимая обязанность моя, и горе мне, если не благовествую!» (1 Кор. 9:16). Итак, Павел, говоря о себе как о служителе, подчеркивает свою ответственность в благовестии.

Кроме того, Павел считает себя вестником Христа. Когда апостол говорит, что он «поставлен проповедником» Евангелия (2 Тим. 2:11), он использует слово «керих», что значит «вестник», «глашатай», т.е. человек, публично оглашающий объявления от чужого имени. Когда Павел пишет «мы проповедуем Христа распятого» (1 Кор. 1:23), то употребляет глагол «керуссо», обозначающий действия, входящие в обязанности глашатая по распространению вверенной ему информации, передающего другим людям то, что ему поручили. Павел говорит, что после того, как мудрость человеческая привела мир в состояние безбожия, «благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих» (1 Кор. 2:4, 15:14, 1:21). Павел использует здесь греческое слово «керигма», которое означает не действие возвещения (проповедования), а содержание вести, саму весть. Апостол по своему собственному представлению не был ни философом, ни моралистом, ни выдающимся мыслителем, он был просто вестником Христа. Царь и Господин сообщил своему рабу весть, которую тот должен был провозглашать, поэтому весь смысл деятельности Павла сводился к тому, чтобы донести ее верно и точно, ничего не добавляя, не искажая и не пропуская. И делать это он должен был не так, как если бы эта весть была очередной идеей, порожденной человеческим гением, и поэтому доступной для понимания только некоторым людям, обладающим соответственными умственными способностями. Павел должен был возвещать ее как слово Божие, произносимое во имя Христа и с Его властью, причем истинность слов апостола подтверждается силой Духа Христова, действующего в сердцах слушающих. «И когда я приходил к вам, — напоминает Павел коринфянам, — приходил возвещать вам свидетельство Божие». То есть Павел приходил не для того, чтобы убеждать в каких-то человеческих идеях, а для того, чтобы сообщить Божью весть. «Ибо я рассудил быть у вас незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого». «И слово мое и проповедь [«керигма»] моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы, чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией» (1 Кор. 2:2,3-4). Итак, образ глашатая подчеркивает достоверность благовестия Павла.

Наконец, Павел видит себя в качестве посланника Христа. Что это значит? Посланник, или посол, — уполномоченный представитель Повелителя. Апостол говорит не от своего имени, а от лица той власти, которую представляет. Павел должен верно передать волеизъявление этой власти тем, к кому он послан. Апостол дважды повторяет эту мысль и каждый раз применительно к своему служению благовестия. «И о мне (молитесь), — писал он из тюрьмы, — дабы мне дано было слово — устами моими открыто с дерзновением возвещать тайну благовествования, для которого я исполняю посольство в узах, дабы я смело проповедывал, как мне должно» (Еф. 6:19-20). «Бог… — пишет Павел в другом месте, — дал нам слово примирения. Итак мы — посланники от имени Христова, и как бы Сам Бог увещевает чрез нас, от имени Христова просим: примиритесь с Богом» (2 Кор. 5:19-20). Апостол Павел называл себя посланником, потому что понимал, что, возвещая о событиях и обещаниях Евангелия и приглашая грешников обрести примирение, совершенное на Голгофе, он доносит весть, которую в этот мир принес Христос. Итак, говоря о себе как о посланнике, Павел подчеркивает свою полномочность быть представителем Христа.

В своем евангелизационном служении Павел сознательно вел себя как раб и слуга, вестник и глашатай, представитель и посланник Господа Иисуса Христа. Отсюда, с одной стороны, неугасимое дерзновение и твердая уверенность Павла в данной ему власти перед лицом презрения и безразличия со стороны многих людей, с другой — бескомпромиссный отказ от даже малейшего изменения вверенного ему послания в угоду обстоятельствам. И то и другое, безусловно, связано, потому что Павел мог рассчитывать на силу, данную ему Христом только до тех пор, пока говорил то, что ему было поручено. И когда он проповедовал то Евангелие, которое ему было вверено Христом, он говорил как посланный Им представитель, а значит, мог говорить дерзновенно и требовать от других, чтобы его услышали.

Но поручение провозглашать Евангелие никогда не было прерогативой одних только апостолов. И сегодня оно не относится только к церковнослужителям. Это поручение дано всей церкви и, следовательно, каждому христианину в отдельности. Все христиане направлены на труд благовестия, среди них и филиппийцы, которые сияют, «как светила в мире, содержа слово жизни» (Фил. 2:15-16). На каждом христианине лежит обязанность распространять Евангелие Христа. И каждый христианин, который делится Евангелием со своим ближним, должен делать это как посланник Христа и как Его представитель, исходя из условий данного ему от Бога поручения. Таковы полномочия Церкви и такова ответственность христианина в благовестии.

2. Главную задачу благовестия Павел видел в том, чтобы научить истине об Иисусе Христе. Это заключение тесно связано с первым.

Павел как посланник Христа должен был донести весть, данную его Повелителем. «Ибо Христос послал меня, — заявляет Павел, — не крестить, а благовествовать…» (1 Кор. 1:17). Здесь использовано греческое слово «евангелидзомай», означающее «сообщать Евангелие» («евангелион»), буквально «добровествовать». Таким и было Евангелие Павла. «Добрая весть, — провозглашал Павел, — пришла в этот мир — добрая весть от Бога». Она не похожа на то, что мог ожидать этот мир — и иудейский, и языческий, но именно в ней весь мир нуждается больше всего. Эта добрая весть, «слово Божие», как о ней обычно говорится в Новом Завете (cр. Деян. 4:31, 8:14, 9:1, 13:46, 2 Кор. 2:17, Кол. 1:25, 1 Фес. 2:13, 2 Тим. 2:9), «истина», как часто ее называет Павел (cр. 2 Кор. 4:2, Гал. 2:5, 14, 2 Фес. 2:10 и далее, 2 Тим. 2:18, 25, 3:8) есть полное и окончательное откровение о том, что Творец сделал и еще сделает, чтобы спасти грешников. Это исчерпывающее раскрытие отступившему от Бога миру истин о духовной жизни.

В чем же заключалась эта добрая весть, которую проповедовал Павел? Это была весть об Иисусе из Назарета. Весть о воплощении, искуплении, царстве, кресте и венце Сына Божия. Весть о том, как Бог «прославил Сына Своего Иисуса» (Деян. 3:13), сделав Его Христом, долгожданным «Начальником и Спасителем» (Деян. 5:31) мира. Весть о том, что Бог сделал Своего Сына Человеком. Как Человек, Христос стал Священником, Пророком и Царем. Как Священник, Иисус сделался жертвой за грехи, как Пророк, давал закон Своим людям и, как Царь, мог судить весь мир. Христос обладал теми же полномочиями, какими в Ветхом Завете обладал лишь Иегова. Бог дал власть Христу царствовать, пока всякое колено не преклонится перед Ним, и спасать всех, кто призывает Его имя. Если говорить кратко, то Благая весть звучит так: Бог осуществил Свое извечное намерение прославить Своего Сына, сделав Его великим Спасителем великих грешников.

Такова суть Евангелия, которое Павел был послан проповедовать. Благая весть была достаточно сложной, так что прежде, чем жить ею, надо было ее изучить, и прежде, чем применять в жизни, следовало понять, что она значит. Другими словами, этой вести надо было научить. Следовательно, Павел, будучи проповедником Благой вести, должен был также стать и учителем. Апостол понимал, что и к этому он тоже призван: он говорит, что для благовестия он «поставлен проповедником… и учителем» (2 Тим. 1:11). Также он говорит, что учительство было обычным делом в его евангелизационном служении. Вот что апостол пишет об этом: «…благоволил Бог показать, какое богатство славы в тайне сей для язычников, которая есть Христос… Которого мы проповедуем, вразумляя всякого человека и научая всякой премудрости…» (Кол. 1:27-28). В обоих отрывках слово «научить» приводится Павлом для того, чтобы раскрыть смысл слова «проповедать». Это значит, что именно уча, проповедник выполняет свою работу. Евангелию надо научить. Вначале следует разложить его на составляющие, потом последовательно их осмыслить, затем дать четкое определение, чем Евангелие является, а чем не является, и в конце концов показать, как каждая составляющая Евангелия связана с остальными. Это следует объяснять до тех пор, пока не появится полной уверенности в том, что слушатели поняли. Поэтому когда бы Павел ни проповедовал, в официальной или неофициальной обстановке, в синагоге или на улицах, иудеям или язычникам, многим людям или одному человеку, он всегда учил, показывая, какое отношение его проповедь имеет к жизни. Лука, описывая благовестие Павла, использует такие слова, как «состязался» (Деян. 9:29) (т.е. спорил), «говорил» (от гр. «диалегомай»; в некоторых переводах это слово имеет оттенок «спорить», в русском синодальном переводе использованы такие слова: «говорил» Деян. 17:2, «рассуждал» (Деян. 17:2), «говорил» (Деян. 18:4), «беседовал» (Деян. 19:8), «говорил» (Деян. 24:25)), «учил» («поучая» (Деян. 18:11), «уча» (Деян. 28:31)) и «убеждал» (т.е., старался изменить точку зрения слушателей; «убеждал» (Деян. 18:4), «удостоверяя» (Деян. 19:8), «убеждениями» (Деян. 19:26), «удостоверяя» (Деян. 28:23), ср. «не убеждаешь» (Деян. 26:28)). Павел и сам упоминает о своем служении среди язычников, прежде всего, как о служении наставления: «Мне… дана благодать сия — благовествовать язычникам неисследимое богатство Христово и открыть всем, в чем состоит домостроительство тайны…» (Еф. 3:8). Павел считал, что, как проповедник Евангелия, он прежде всего обязан передать знание, довести до сознания людей евангельские истины. Для него наставление других в истине было основной частью евангелизационного служения. Поэтому единственно правильным методом благовестия является обучение.

3. Конечную цель своего благовестия Павел видел в обращении слушателей в веру во Христа.

Слово «обращение» в Новом Завете — это перевод греческого слова «эпистрефо», которое означает, а часто и переводится как «поворот». Мы считаем, что обращение человека — это дело Бога. С одной стороны, это действительно так, но, как это ни странно, в трех местах Нового Завета, где использовано слово «эпистрефо», означающее «обращение» кого-то к Богу, субъектом действия является не Бог, как мы могли бы подумать, а проповедник. Вот что ангел сказал об Иоанне Крестителе: «И многих из сынов Израилевых обратит к Господу Богу их» (Лк. 1:16). Иаков пишет: «Братия! если кто из вас уклонится от истины, и обратит кто его, пусть тот знает, что обративший грешника… спасет душу от смерти…» (Иак. 5:19-20). Сам Павел говорит Агриппе о том, что Христос повелел ему: «…Я теперь посылаю тебя открыть глаза им, чтобы они обратились [и обратить их — так в английском переводе KJV] от тьмы к свету и от власти сатаны к Богу», и так как он повиновался небесному видению, то возвестил и иудеям, и язычникам, «чтобы они покаялись и обратились к Богу» (Деян. 26:17-20). Эти отрывки говорят о том, что обращение людей есть труд людей Божьих. Грешники должны через призыв обратиться к Богу в покаянии и вере.

Когда Писание таким образом говорит об обращении, а значит, и о спасении людей как о работе, исполняемой Божьими людьми, оно никоим образом не ставит под сомнение истину о том, что в конечном счете обращает и спасает человека все-таки Бог. Эти отрывки говорят лишь о том, что христианин должен стремиться обращать и спасать других людей. Проповедник должен трудиться ради обращения в своем собрании, жена должна трудиться ради приобретения своего неверующего мужа для Царствия Божьего (1 Кор. 7:16). Христианам было поручено обращать людей, и они не должны позволять себе, будучи представителями Христа на земле, стремиться к чему-то меньшему. Поэтому благовестие заключается не в том, чтобы просто научить, наставить и довести до сведения человека какие-то истины. Оно подразумевает нечто большее — попытку вызвать реакцию на преподанные истины. Благовествуя, мы не просто передаем информацию, а стараемся обратить. Благовествуя, мы не просто уведомляем, но и приглашаем. Благовествуя, мы «приобретаем», «ловим», «приводим» нашего ближнего ко Христу (1 Кор. 9:19, 1 Пет. 3:1, Лк. 5:10). Господь наш сравнивает эту работу с работой рыболова (Мтф. 4:19, ср. 13:47).

Апостол Павел, как мы уже видели, понимал, что послан Христом не только для того, чтобы проповедовать людям, но и для того, чтобы обратить их к Богу. Конечная цель служения Павла заключалась не в том, чтобы как можно больше людей из разных стран услышали Благую весть, но в том, чтобы спасти грешников, «чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор. 9:22). Таким образом, в его евангелизационных проповедях были как наставления («потому что Бог во Христе примирил с Собою мир» (2 Кор. 5:19)), так и призыв («от имени Христова просим: примиритесь с Богом» (2 Кор. 5:19)). Обязанности Павла не ограничивались только проповедью Евангелия и сохранением слова истины. Павел был ответственен не только перед Евангелием, которое он должен был проповедовать и сохранять в чистоте, но и перед людьми, которым он должен был его донести и которые без Евангелия погибали (ср. Рим. 1:13). Будучи апостолом Христа, он был больше учителя истины, он был пастырем душ, посланным в мир не для того, чтобы читать нравоучения грешникам, но чтобы любить их. И это потому, что апостолом он был лишь во вторую очередь, а в первую — был христианином, и, как христианин, он был призван любить своего ближнего. Для него это значило, что в любой ситуации и любыми доступными ему средствами он должен стремиться к благу других людей, Его апостольское призвание благовествовать и основывать новые церкви приобретало для него важность, потому что именно таким образом он исполнял заповедь Христа о любви к ближнему. Поэтому Павел не мог проповедовать Евангелие сурово и безразлично по отношению к человеку или в духе высокомерия: «Евангелие вы услышали, а теперь делайте с ним, что хотите», и оправдывать равнодушное отношение к людям своей преданностью истине. Такой подход свидетельствовал бы об отсутствии любви к людям. Павел должен был представить истину в духе любви, и это было бы подтверждением и проявлением его желания спасти тех, к кому он обращается. «Я ищу не вашего, а вас… Я охотно буду издерживать свое и истощать себя за души ваши» (2 Кор. 12:14-15). Эти слова — прекрасная иллюстрация отношения Павла к благовестию.

Наше благовестие должно быть наполнено тем же духом. Если любовь к ближнему побуждает нас рассказывать ему о Христе, то заповедь благовествовать можно считать своего рода проявлением заповеди о любви к ближнему во имя Христа. Поэтому заповедь благовествовать должна исполняться как заповедь любви.

Любовь сделала Павла участливым и внимательным в служении благовестия. «Но [мы] были тихи среди вас, — напоминает он фессалоникийцам, — из усердия к вам, восхотели передать вам не только благовестие Божие, но и души наши, потому что вы стали нам любезны» (1 Фес 2:7-8). Любовь сделала Павла также чутким и отзывчивым, хотя он и оставался непоколебимо твердым в своем слове и не изменял его в угоду людям (ср. Гал. 1:10, 2 Кор. 2:17, 1 Фес. 2:4). Апостол был готов отдать всего себя, объясняя Евангелие, лишь бы не дать повода соблазну или поставить ненужные барьеры на пути принятия Благой вести людьми. «Ибо, будучи свободен от всех, — писал Павел коринфянам, — я всем поработил себя, дабы больше приобресть: для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобресть подзаконных; для чуждых закона — как чуждый закона… чтобы приобресть чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобресть немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор. 9:19-22). Павел стремился спасать людей и поэтому не считал достаточным лишь сообщить им истину, он делал все возможное, чтобы люди поверили в Христа. Апостол, переставая быть самим собой, начинал размышлять вместе с ними, отталкиваясь от их позиций, старался говорить понятным для них языком. Павел избегал всего того, что могло бы вызвать у людей предвзятое отношение к Евангелию и стать камнем преткновения на пути к спасению. В своем рвении сохранить истину апостол никогда не терял из виду нужды и желания людей. Везде, где бы Павел ни проповедовал Евангелие, даже в пылу жарких споров, он никогда не переставал думать о спасении грешников и стремился обращать всех, в ком он видел своих ближних, к вере в Господа Иисуса Христа.

Следовательно, в благовестии Павел действовал в любви, как подобает служителю Христа в этом мире, учил грешников истинам Евангелия и стремился обратить их и спасти. Поэтому если и мы делаем то же самое, в том же духе и ради той же цели, значит, мы действительно благовествуем, независимо от конкретных методов, применяемых при этом.

Мы уже выяснили, что можно впасть в серьезное заблуждение, если вкладывать слишком много в определение благовестия и считать, что проповедник Евангелия обязан не только обращать, но еще и спасать людей. Тем не менее ошибочным будет и слишком узкое определение благовестия.

Примером такой ошибки может быть определение благовестия, сводящееся к описанию так называемого евангелизационного богослужения. Например, им может быть такое богослужение, которое проводится вне стен церкви, на котором рассказываются свидетельства, поет хор и в конце служения звучит призыв к покаянию и принятию Христа. Человек, который решил покаяться, должен подтвердить это каким-либо внешним знаком, как-то: поднятием руки, вставанием с места и выходом к кафедре или на сцену. Если мы будем утверждать, что проведением таких служений церковь исполняет свою обязанность благовестия, а обязанность христиан, соответственно, сводится к тому, чтобы приводить неверующих людей на такие собрания, то мы окажемся в серьезном заблуждении. Об этом я и хочу поговорить ниже.

Во-первых, существует множество возможностей рассказать необращенным о Евангелии с целью их спасения и помимо подобного рода собраний. Прежде всего, есть возможность личного благовестия, посредством которого Андрей привел ко Христу Петра, Филипп — Нафанаила, а Павел — Онисима (Ин. 1:40-49, Фил. 10). Существуют также домашние собрания и формы совместного изучения Библии. И, конечно же, что важнее всего, еженедельно в воскресенье проходят регулярные богослужения в поместных церквах. А поскольку все проповеди в наших церквах основаны на библейском тексте, то каждое служение неизбежно будет евангелизационным. Ошибается тот, кто считает евангелизационные проповеди каким-то особым родом проповедей, отличающимся от остальных особым стилем и содержанием. Евангелизационные проповеди есть не что иное, как библейские проповеди. Не может быть хорошей проповеди без истолкования и применения того, что написано в Библии, а Библия как раз и раскрывает волю Божию о спасении человека. Все Писание так или иначе свидетельствует о Христе, и все библейские сюжеты так или иначе связаны с Ним. Поэтому всякая проповедь, основанная на Библии, будет неизбежно в том или ином свете отражать Христа и в большей или меньшей степени будет евангелизационной. Некоторые проповеди, несомненно, в гораздо большей степени, чем другие, направлены на обращение грешников. Но невозможно говорить об Иисусе Христе так, как о Нем говорит Библия, то есть как о божественном решении всех проблем грешного человека в отношениях с Богом, и при этом не произносить евангелизационную проповедь. «Господь Иисус Христос, — сказал Роберт Болтон, — предлагает Себя всякому человеку даром и без каких-либо исключений каждое воскресенье в каждой проповеди либо в простых и прямых словах, либо, по крайней мере, подразумеваемым образом». Так, несомненно, и происходит везде, где преподается ясное библейское учение. И что-то в корне не так со служением церкви или отдельного человека, если определение Болтона оказывается к нему неприменимым. Если в наших церквах «евангелизационные» служения или «евангелизационные» проповеди считаются каким-то особым, вырывающимся из обыденности событием, то это является серьезным обвинительным свидетельством против наших обычных воскресных богослужений. Если мы будем считать, что суть евангелизационной работы заключается в проведении особого рода собраний, отличающихся от еженедельных служений, это будет говорить о нашем недопонимании того, для чего нужны регулярные воскресные служения.

Во-вторых, давайте представим поместную церковь, сообщество христиан, которые искренно несут служение благовестия методами, перечисленными выше, т.е. через личное служение, домашние встречи, проповедь Евангелия на своих обычных собраниях, но никогда не проводили специальных евангелизационных собраний и не участвовали в подобных кампаниях других церквей. Если мы будем ограничивать благовестие проведением особых собраний, то мы будем вынуждены сделать вывод, что церковь, не принимающая участия в особых собраниях, евангелизацией вообще не занимается. Но это все равно что утверждать, что человек не может быть настоящим британцем, если он не живет во Фринтоне. И довольно странно было бы обвинять людей в отсутствии евангелизационной работы только по той причине, что они не принимают участия в собраниях, о которых нет упоминания в Новом Завете. Потому что тогда получится, что в новозаветное время никто не благовествовал.

В-третьих, следует отметить, что собрание или служение не является евангелизационным только потому, что включает свидетельства, пение хора и призыв, точно так же, как человек не может быть британцем только потому, что носит полосатые брюки и котелок. Чтобы определить, было ли то или иное собрание евангелизационным, надо спросить не о том, прозвучал ли призыв или нет, а каким истинам учили с кафедры. Если выясняется, что Евангелие проповедовалось так, что призыв ответить на Благую весть был непонятен собравшимся, назвать такое собрание евангелизационным можно только с большой натяжкой.

Все это сказано не для того, чтобы подлить масла в огонь дискуссии, а исключительно в интересах здравого рассуждения. Я вовсе не стремился приуменьшить значение евангелизационных встреч и кампаний как таковых. Я не предлагаю искоренить из практики благовестия специальные евангелизационные собрания. Сделать это, особенно ввиду неистового язычества современного мира, было бы чрезвычайно глупо. Я стремился доказать только то, что есть место и для многих других методов благовестия. На основании того, что Бог использовал такие собрания и кампании в прошлом, выдвигается сомнительная идея о том, что они представляют собой нормальный, естественный, необходимый и даже единственный способ благовестия сегодня и в будущем. Но этот вывод неверен. Благовестие может происходить и без подобного рода собраний. Они вовсе не являются неотъемлемой частью практики благовестия. Если провозглашается Благая весть с целью обращения грешников, то это и есть благовестие независимо от того, где и как это происходит. Благовестие следует определять не описательно, говоря, каким должно быть евангелизационное собрание, а с богословской точки зрения, то есть определяя, что должно говориться и с какой целью.

Ниже мы рассмотрим, какими принципами мы должны руководствоваться в оценке разных методов благовестия и в какой мере обязанность христианина благовествовать относится лично к каждому из нас.

II. В чем заключается евангельская весть?

Этот вопрос мы осветим в общих чертах. Если говорить совсем кратко, то Благая весть — это Евангелие распятого Христа; весть о грехе человека и Божьей благодати, человеческой вине и Божьем прощении, о рождении свыше и новой жизни, которые дарует Святой Дух. Эта весть содержит в себе четыре неотъемлемые составляющие.

1. Евангелие — это весть о Боге. Из Евангелия мы узнаем, кто есть Бог, каков Его характер, каковы Его законы и чего Он требует от человека, которого сотворил. Мы узнаем, что всем, даже самим своим существованием, мы обязаны Богу. Все, что ни происходит в нашей жизни, злое или доброе, происходит под Его контролем. Благая весть говорит нам, что Бог создал нас, чтобы мы поклонялись и служили Ему, восхваляли Его и жили для Его славы. Эти истины лежат в основе спасающей веры, и до тех пор, пока они не будут постигнуты, сама Благая весть будет казаться бессмысленной. Именно отсюда, с понимания полной и постоянной зависимости человека от своего Творца, и начинается христианство.

И здесь мы можем многому научиться у апостола Павла. Проповедуя иудеям, как, например, в Писидийской Антиохии (Деян. 13:16-41), Павлу не было нужды напоминать, что люди являются Божьим творением. Для слушателей Павла это было само собой разумеющимся, потому что Ветхий Завет был преподан им с детства. Обращаясь к ним, апостол мог начинать свою проповедь непосредственно с Христа, в котором исполнились ветхозаветные надежды. Когда же Павел проповедовал язычникам, ничего не знавшим о Ветхом Завете, ему приходилось начинать с самых азов. И апостол проповедовал о Боге-Творце и человеке-творении. Так, когда афиняне попросили Павла объяснить им, о каком это Иисусе и воскресении он говорит с иудеями, он прежде всего рассказал им о Творце и о том, для чего Он сотворил человека. «Бог, сотворивший мир и все, что в нем… Сам дая всему жизнь и дыхание и все… Он произвел весь род человеческий… дабы они искали Бога» (Деян. 17:24-27). Это не было, как некоторые считают, апологетическим философствованием, от которого Павел впоследствии отказался, но было первым и основным уроком истинной веры. Евангелие прежде всего говорит нам о том, что мы, творение, полностью зависим от Бога, и Он, Творец, имеет абсолютную власть над нами. Только поняв это, мы можем увидеть, что такое грех, и только увидев, что такое грех, можем принять Благую весть о спасении от греха. Мы должны узнать, что значит называть Бога Творцом, прежде чем сможем называть Его Искупителем. Никакие разговоры о грехе и спасении не принесут и малейшей пользы, если этот предварительный урок не будет хотя бы в какой-то мере усвоен.

2. Евангелие — это весть о грехе. Евангелие говорит нам, что мы далеко отошли от Божьего стандарта, погрязли во грехе и теперь находимся под Божьим гневом. Оно говорит нам, что причиной нашего постоянства в грехе является наша греховная природа. Что бы мы сами ни делали или пытались делать, ничто не может нас исправить и восстановить Божью благосклонность к нам. Евангелие помогает нам увидеть себя глазами Бога и думать о себе так, как Он думает о нас. Таким образом, оно ведет нас к разочарованию в самих себе. И это тоже очень важный шаг. Пока мы не узнаем о необходимости оправдаться перед Богом и о нашей неспособности добиться этого собственными усилиями, мы не сможем прийти ко Христу, спасающему от греха.

Здесь следует остеречься одной ловушки. В жизни любого человека происходит нечто, вызывающее чувство стыда. Каждый человек испытывает угрызения совести за какие-то прошлые поступки, которые он совершил вопреки собственной морали и нравственным законам общества. Опасность заключается в том, что, благовествуя, мы можем посчитать достаточным пробудить в человеке ощущения такого рода. Мы можем заставить его почувствовать себя неуютно, чтобы затем предложить Христа в качестве средства, избавляющего человека от такого состояния, даже не касаясь вопроса о его взаимоотношениях с Богом. Но именно со взаимоотношений с Богом и следует начинать разговор о грехе. И делать это надо потому, что Библия считает грех преступлением человека против Бога, который разрушает его отношения с Ним. Если человек не начнет смотреть на свои проступки в свете Божьего закона и святости, он никогда не сможет рассмотреть в них грех, потому что грех — понятие не социальное. Хотя грех и совершается человеком и нередко против другого человека, грех нельзя определить в рамках самого человека или общества. Мы никогда не узнаем, чем на самом деле является грех, пока не научимся смотреть на него глазами Бога и мерить его не по человеческим стандартам, а исходя из тех требований, которые предъявляет человеку Бог.

Необходимо уяснить, что угрызения совести — это совсем не то же самое, что чувство вины за грех. И если человек обеспокоен своими слабостями и скверными поступками, это еще не значит, что он осознает свою греховность. Ни к чему не приводящее ощущение собственной ничтожности из-за ошибок и неспособности соответствовать требованиям жизни — это еще не чувство вины за грех. Не будет также и спасающей верой то, если человек, находясь в таком состоянии, призовет Господа Иисуса Христа только для того, чтобы успокоить себя, найти поддержку и вновь обрести уверенность. И то, что мы проповедуем, не будет Евангелием (хотя мы можем думать, что это так), если в проповеди мы ориентируемся на чувственные потребности человека. Это приблизительно звучит так: «Вы всем недовольны? Вы несчастны? Хотите обрести мир в сердце? Вы чувствуете, что у вас ничего не получается? Вы уже пресытились собой? Хотите найти настоящего друга? Тогда придите ко Христу, и Он восполнит все ваши нужды». Говоря так, мы превращаем Господа Иисуса Христа в какую-то добрую фею или психолога экстра класса. Нам следует запомнить, что проповедовать о грехе — не значит играть на чувствах (это трюк промывателя мозгов), но соотносить жизнь человека со святым Божьим законом. Чувствовать вину за грех — значит не просто считать себя полностью опустившимся человеком, но осознавать, что своей жизнью я разгневал Бога, попрал Его власть над собой, отверг Его и пошел против Него. Проповедовать Христа — значит говорить о Нем как о Примирителе человека с Богом посредством Своего креста. Поверить во Христа — значит положиться на Него как на единственное средство восстановления общения с Богом.

Истинный Христос, Христос Библии, который сделался Спасителем от греха и Ходатаем перед Богом, на самом деле дает всем верующим в Него мир, радость, духовную силу и честь называться и быть Его другом. Но Христос, который предлагается и принимается исключительно как средство облегчения бремени житейских невзгод через помощь и утешение, — ненастоящий. Это неверно представленный и неверно воспринятый Христос, другими словами, Христос вымышленный. И если мы рассказываем людям о вымышленном Христе, то нам нечего рассчитывать, что они обретут настоящее спасение. Поэтому надо быть настороже, чтобы не перепутать растревоженную совесть и ощущение собственной ничтожности с духовным чувством вины за грех. Нам следует в своем благовестии донести до грешников главную истину об их положении, а именно: грех сделал их чуждыми Богу и подверг их Божьему осуждению, враждебному отношению и гневу, чтобы они осознали, что прежде всего им нужны восстановленные взаимоотношения с Богом.

Уместным может быть вопрос о том, как отличить подлинное чувство вины за грех от обычных угрызений совести или разочарования в жизни, которые может ощущать любой, впавший в отчаяние человек.

Существует три таких признака.

1). Чувство вины за грех возникает из-за осознания своих неправильных взаимоотношений с Богом. Не со своим соседом, не со своей совестью, но со своим Творцом, Богом, в чьих руках находится дыхание человека и от Которого ежесекундно зависит человеческое существование. Это чувство вызывает ощущение конкретной нужды — нужды в восстановлении отношений с Богом. Этому ощущению сопутствует понимание того, что человек в том состоянии, в котором он находится в настоящий момент, может иметь только такие отношения с Богом, которые не сулят ему ничего, кроме наказания, гнева и боли как в настоящем, так и в будущем. Также человек понимает, что в таком состоянии находиться больше невозможно, поэтому он готов любой ценой и на любых условиях изменить это состояние. Несмотря на то, что человек чувствует вину перед Богом, отчуждение и отстранение от Него, он жаждет примириться, но не с собой или окружающими, а с самим Богом.

2). Чувство вины за грех — это чувство вины за конкретные грехи, за конкретные проступки перед Богом, от которых человек должен отвратиться, если хочет исправить свое положение перед Ним. Так, Исаия был обличен в конкретном грехе нечистоты уст (Ис. 6:5), а Закхей — в грехе вымогательства (Лк. 19:8).

3). Чувство вины за грех — это чувство вины за свое греховное состояние, то есть ощущение полной моральной деградации и испорченности в глазах Бога. Такое чувство вызывает желание того, что Иезекииль называл «новым сердцем» (Иез. 36:26), а наш Господь — рождением свыше (Ин. 3:3-8), т.е. духовным перерождением. Так, автор 50-го псалма (считается, что Давид написал его после обличения в греховной связи с Вирсавией) исповедует не только конкретные грехи (стихи 3-6), но и порочность своего естества (стихи 7-8). Давид ищет избавления от вины за грех и очищения от пороков. Возможно, самый быстрый способ того, как определить, действительно ли человек осознает свою греховность, — это прочесть с ним 50-й псалом и посмотреть, говорит ли его сердце то же, что и псалмопевец.

3. Евангелие — это весть о Христе, воплотившемся Божьем сыне, Агнце Божьем, умершем за грехи мира, воскресшем Господе, совершенном Спасителе.

В связи с изложением этой части Благой вести следует указать на два момента.

1. Мы не должны представлять личность Христа вне связи с совершенным Им спасением.

Некоторые полагают, что грешников к ногам Иисуса Христа приводит не изложение учения о Нем, а представление о личности Христа. Действительно, спасает только Сам живой Христос, и никакое учение об искуплении, даже самое правильное, Христа не заменит. Делающие же подобное утверждение, однако, говорят, что проповедь Евангелия вполне может обойтись без доктринальных подробностей, и все, что требуется от проповедника, — это нарисовать яркий словесный портрет Человека из Галилеи, который творил добрые дела, и уверить слушателей в том, что этот Иисус живой и может помочь им в их бедах. Но такая проповедь скорее похожа на головоломку и способна лишь ввести в заблуждение. После нее возникают вопросы: «Кем был этот Иисус? Где Он сейчас?» Не давая на них ответов, она сбивает с толку вдумчивых слушателей.

Дело в том, что невозможно увидеть какой-то смысл в исторической личности Христа, пока мы не узнаем о воплощении, то есть о том, что Иисус на самом деле был Богом Сыном, сделавшимся человеком, чтобы спасти грешников согласно предвечному волеизъявлению Бога Отца. И в жизни Христа вы не будете видеть никакого смысла, пока не узнаете о заместительном искуплении, то есть о том, что Он жил как человек, чтобы и умереть как человек за людей, и что Его страдания и смерть на кресте в действительности были спасением, освобождением мира от греха. Также невозможно сказать, каким образом мы можем обращаться к Нему сегодня, пока нам не станет известно о том, что Он воскрес, вознесся и воссел на небесах, то есть о том, что Иисус воскрес, возведен на престол, стал Царем и жив сегодня, чтобы дать спасение всякому, кто признает Его Господство. Эти доктрины, как и многие другие, являются неотъемлемой частью Евангелия. Без них от Евангелия остается только загадочная история о человеке по имени Иисус. Противопоставить преподавание учения о Христе простому представлению Его личности, все равно что разделить надвое то, что соединено Богом. Сделать так было бы большой ошибкой, потому что именно эти доктрины необходимы для того, чтобы пролить свет на личность Иисуса Христа и ясно представить слушателям Благой вести Того, с Кем мы хотим их познакомить. Когда в обычной жизни мы пытаемся представить кого-то другому человеку, мы рассказываем о нем, говорим о том, что он сделал. Точно так же происходит и в благовестии. Сами апостолы проповедовали учение, чтобы проповедовать Христа, о чем и говорится в Новом завете. В сущности, без этих доктрин не было бы никакой проповеди Евангелия.

2. Но есть и вторая мысль, дополняющая первую. Мы не должны говорить о спасении, совершенном Христом, в отрыве от Его личности.

К сожалению, такая ошибка встречается среди проповедников Евангелия и душепопечитетелей. В своем стремлении уделить как можно больше внимания искупительной жертве Христа — единственном и достаточном основании, на котором грешники могут быть приняты Богом, — они излагают призыв к вере следующим образом: «Веруйте, что Христос умер за ваши грехи». Подобное утверждение приводит к восприятию дела спасения в прошедшем времени, как будто Спасителя в настоящем не существует. Однако Христос должен быть единственным объектом нашей веры. Отделять работу от Работника — это не по-библейски. Нигде в Новом Завете призыв к вере не излагается таким образом. Новый Завет призывает к вере в («эн», «эйс», «эпи» — греческие предлоги, переданные в русском переводе Библии предлогом «в») Самого Христа, призывает довериться живому Спасителю, умершему за грехи. Объектом спасительной веры является, если говорить точно, не искупление, но Господь Иисус Христос, его совершивший. Благовествуя, мы не должны отделять крест и его благословения от Христа, который умер на кресте. Человек как личность, получая благословения в смерти Христа, получает их, доверяя Ему как Личности, и верит не просто в Его искупительную смерть, но — в Него, живого Спасителя. Павел сказал: «…веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься…» (Деян. 16:31). «Придите ко Мне… и Я успокою вас» — сказал наш Господь (Мтф. 11:28).

Это сразу же делает понятной мысль о том, что вопрос о широте искупления, вызывающий интерес в определенных богословских кругах, не имеет отношения к содержанию благовестия именно в этой, третьей его части. Я не предлагаю обсуждать сейчас этот вопрос, так как он затрагивался мной в другой книге. Сейчас я не спрашиваю вашего мнения о том, насколько верно утверждение, что Христос умер для того, чтобы спасти всех людей, которые жили в прошлом, живут сегодня или будут жить в будущем. Также не прошу определиться со своей точкой зрения по этому вопросу тех, кто еще колеблется. Я хочу сказать только то, что, даже если вы считаете приведенное выше утверждение истинным, ваше представление Христа другим людям в благовестии не должно отличаться от представления Христа человеком, считающим приведенное выше утверждение ложным.

Вполне очевидно: если проповедник считает, что выражение «Христос умер за каждого из вас», обращенное к какой-либо аудитории, невозможно проверить на истинность, он постарается не употреблять его в своих евангелизационных проповедях. Вы не встретите подобных высказываний в проповедях, к примеру, Джорджа Уитфилда или Чарльза Сперджена. Я подвожу вас к мысли о том, что, если даже кто-то и считает, что это выражение станет истинным, и использует его в проповеди, все равно он не прав в том, что в евангелизационной проповеди нужны подобные выражения и что их использование обоснованно. Благовествовать, как мы уже выяснили, — значит приглашать людей прийти к Иисусу Христу, живому Спасителю, Который силой искупительной смерти может дать прощение и спасение всем, кто доверится Ему. То, что надо сказать о кресте в проповеди Евангелия, выражается одной фразой: «Смерть Христа — это основание для прощения, которое дает Иисус». И это все, что надо сказать. Вопрос о широте искупления не имеет к этому никакого отношения.

Известно, что в Новом Завете нет упоминания о том, что кто-либо призывал человека к покаянию только потому, что Христос умер именно за него. Основанием, на котором в Новом Завете грешники приглашаются прийти и поверить в Христа, является только то, что они нуждаются в Нем, что Христос предлагает Себя им, и то, что принявшим Его верой обещаны все благословения, которые Христос Своей смертью приобрел для Своего народа. Призыв к вере и обещание спасения для всех верующих — вот что является универсальным и всеобъемлющем в Новом Завете (см. Мтф. 11:28, 22:9, Лк. 2:10, 12:8, Ин. 1:12, 3:14, 6:40,54, 7:37, 11:26, 12:46, Деян. 2:21, 10:43, 13:39, Рим. 1:16, 3:22, 9:33, 10:4, Гал. 3:22, Тит. 2:11, Откр. 22:17, ср. Ис. 55:1).

В благовестии мы должны во всем придерживаться Нового Завета. Выход за рамки Нового Завета, искажение его идей или смещение расставленных в нем акцентов всегда приводят к заблуждению. И поэтому я позволю себе привести здесь слова Джеймса Дени: «Мы не помышляем о том, чтобы отделить дело [Христа] от Того, Кто его совершил. Новый Завет говорит только о живом Христе, и все апостольские проповеди Евангелия возвещают людям о живом Христе. Но живой Христос — это Христос, Который умер, и о Нем нельзя проповедовать, не говоря о Его смерти и ее примиряющей силе. Живой Христос и сила Его примиряющей смерти — вот суть апостольской вести… Цель благовестника — проповедовать Христа… раскрывая Его образ через Распятие». Не могут быть Евангелием такие слова: «Поверьте, что Христос умер за грехи всех людей, а значит, и за ваши». Также Евангелием не могут быть и такие слова: «Поверьте, что Христос умер только за грехи некоторых людей, и, возможно, не за ваши». Вот настоящее Евангелие: «Поверьте в Господа Иисуса Христа, который умер за грехи и теперь предлагает стать вашим Спасителем». Эту весть мы и должны нести в мир, а не призывать людей поверить в правильность той или иной позиции в вопросе об ограниченности искупления. Наша задача — показать живого Христа и призвать к вере в Него.

Только потому, что Джон Весли и Джордж Витфилд понимали это, они могли считать друг друга братьями в благовестии, хотя в вопросе о широте искупления они не были согласны. Их взгляды на эту проблему не излагались в их благовестии, обоим было достаточно проповедовать Евангелие так, как оно изложено в Писании, то есть провозглашать «живого Христа и силу Его примиряющей смерти», предлагать Его грешникам и приглашать погибших прийти к Нему и обрести жизнь.

4. Наконец мы подошли к последней составляющей благовестия. В Благой вести должен быть призыв к вере и покаянию. Каждого человека, слышащего Евангелие, Бог призывает покаяться и поверить. Павел говорит афинянам: «Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться» (Деян. 17:30). Когда люди, слушавшие слова Господа, спросили: «Что нам делать, чтобы творить дела Божии?», Он ответил: «…вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал» (Ин. 6:29). В другом месте (1 Ин. 3:23) мы читаем: «Заповедь Его та, чтобы мы веровали во имя Сына Его Иисуса…». Покаяние и вера — очевидные и прямые божественные заповеди, поэтому отказ от покаяния и неверие считаются в Новом Завете самыми большими грехами (ср. Лк. 13:3,5, 2 Фес. 2:11). Из этих глобальных заповедей вытекают глобальные обетования для всех, кто их исполняет. «…Всякий верующий в Него получит прощение грехов именем Его» (Деян. 10:43). «…Желающий пусть берет воду жиз ни даром» (Откр. 22:17). «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16). Эти слова указывают нам на обетования, которым Бог будет верен до конца времен.

Следует заметить, что вера — это не просто оптимистическое ощущение, так же, как и покаяние — это не просто ощущение сожаления и угрызений совести. И вера, и покаяние являются поступками, и поступками очень серьезными. Вера больше, чем простое доверие фактам или источнику информации. По-настоящему верить — значит целиком довериться и полностью положиться самому и возложить все свое упование на обещания милости, которую Христос явил грешникам, и на Самого Христа, давшего эти обещания. Покаяние тоже не является простым сожалением о былых годах жизни. Покаяние — это изменение ума и сердца, новая жизнь в самоотречении и служении Спасителю как Царю, который теперь занимает главное место в сердце. Просто вера в факты без доверия и просто сожаление без обращения не спасают. «…И бесы веруют, и трепещут» (Иак. 2:19). «…печаль мирская производит смерть» (2 Кор. 7:10).

Остановимся еще на двух моментах.

1). Необходимо не только покаяние, но и вера. Недостаточно принять решение отвратиться от греха, оставить вредные привычки и попытаться воплотить учение Христа в своей жизни, став религиозным и делая добрые дела другим людям. Устремленность, решимость, нравственность, религиозность не могут заменить веры. И Мартин Лютер, и Джон Весли обладали всеми этими качествами еще до того, как уверовали. Всякая вера строится на фундаменте знания: человек должен хотя бы что-то знать о Христе, о Его Кресте и Его обещаниях, прежде чем сможет получить спасительную веру. Поэтому, представляя Евангелие грешникам, мы должны придавать этому особое значение, чтобы с последней испарившейся каплей уверенности в себе они целиком доверились Христу и силе Его искупительной крови, способной примирить их с Богом. Ничто меньшее верой быть не может.

2). Необходима не только вера, но и покаяние. Недостаточно иметь веру в то, что грешники оправдываются и принимаются только через Христа и Его смерть, что за их собственные дела они уже многократно заслужили Божье наказание и что без Христа у них нет ни малейшей надежды. Знание Благой вести и правильная вера в нее не могут заменить покаяние. Любое покаяние также строится на фундаменте знания. Человек должен знать, что (используем здесь слова первого из девяносто пяти тезисов Лютера), «когда наш Господь и Повелитель, Иисус Христос, сказал: «Покайтесь», он имел в виду, что вся жизнь верующего должна быть жизнью покаяния». Нам надо также знать, что собственно покаяние в себя включает. Христос неоднократно и намеренно указывал на радикальный разрыв с прошлой жизнью, являющийся частью покаяния. «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною… кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее» (Лк. 9:23). «Если кто приходит ко Мне, и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей (т.е. поставит все это на второе место в системе своих приоритетов. — Авт.), тот не может быть Моим учеником… Всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником» (Лк. 14:26,33). Покаяние, которое Христос ожидает от своего народа, состоит в бесповоротном отказе устанавливать какие-либо ограничения на те требования, которые Христос может предъявить к их жизни. Наш Господь хорошо знал, чего будет стоить Его последователям быть верными этому решению и никогда не сбиваться с Его пути, поэтому Он хотел, чтобы они, прежде чем посвящать себя, подумали основательно над тем, что значит быть учеником Христа. Он не стремился собрать вокруг Себя огромную толпу мнимых приверженцев, которые тут же разбежались бы, узнай, что значит на самом деле следование за Христом. Когда мы предлагаем Евангелие Христа грешникам, мы должны призывать их внимательнее относить ся к цене следования за Христом и предлагать им серьезно подумать, прежде чем они откликнутся на весть о прощении даром. Элементарная честность призывает нас не скрывать того факта, что бесплатное прощение в каком-то смысле стоит нам всей жизни, иначе наше благовестие станет обманным трюком. Там, где нет ясного понимания, а значит, и реального восприятия требований Христа, там не может быть покаяния, а значит, и спасения.

Такова и есть Благая весть, которую мы посланы проповедовать.

III. Каковы мотивы благовестия?

Есть два мотива, которые должны постоянно подталкивать нас к благовестию. Первый — это любовь к Богу и радение о Его славе, второй — любовь к человеку и радение о его благе.

1. Первый мотив основополагающий и самый важный. Цель жизни всякого человека — прославить Бога. Вот библейское правило жизни человека: «…все делайте в славу Божию» (1 Кор. 10:31). Люди могут прославить Бога через послушание Его слову и исполнение Его явленной воли. Первая и главная заповедь такова: «…возлюби Господа Бога твоего…» (Мтф. 22:37-38). Мы проявляем свою любовь к Отцу и Сыну, возлюбившим нас, когда исполняем Их заповеди. «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня», — сказал Господь (Ин. 14:21). «…это есть любовь к Богу, — писал Иоанн, — чтобы мы соблюдали заповеди Его…» (1 Ин. 5:3). Итак, благовестие — это заповедь, данная нам от Бога, от Отца и от Сына. Господь говорит нам: «И проповедано будет (у Марка: «должно быть проповедано») сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам…» (Мтф. 24:14, Мр. 13:10). И перед вознесением Христос дал Своим ученикам ответственное задание: «…идите, научите все народы», сразу же дополнив его утешительным обещанием: «…и се, Я с вами во все дни до скончания века» (Мтф. 28:19-20). Сила этого обещания должна, по всей видимости, соответствовать силе заповеди, к которой это обещание относится. Фраза «до скончания века» относится не только к одиннадцати ученикам, но и ко всей христианской церкви на протяжении всей истории. Это обещание относится к нам так же, как и к апостолам, и мы можем найти в нем великое утешение. Но если на нас распространяется обетование, то тем более и повеление, за которым это обетование следует. Оно было дано, чтобы ободрить одиннадцать и не дать им упасть под тяжестью непосильной задачи благовествовать всему миру, которую на них возлагал Христос. Если мы принимаем обетование, тогда мы должны принять и ответственность, которую предполагает повеление. Труд, который был возложен на одиннадцать учеников, — это труд, который сейчас лежит на всей церкви. И если это есть задача всей церкви, значит, и ваша, и моя задача лично. Поэтому, если мы любим Бога и желаем прославить Его, то должны быть послушны Его повелению благовествовать.

Благовествуя, мы прославляем Бога не только потому, что проявляем послушание, но и потому, что возвещаем этому миру, какие чудные дела совершил Бог для спасения грешников. Бог прославляется, когда великие дела Его благодати становятся известны людям. Псалмопевец призывает нас: «…благовествуйте со дня на день спасение Его! Возвещайте в народах славу Его, во всех племенах чудеса Его!» (Пс. 95:2-3). Уже то, что христианин говорит с неверующим о Господе Иисусе Христе и Его спасительной силе, само по себе прославляет Бога и воздает Ему честь.

2. Второй мотив, который должен побуждать нас проповедовать Евангелие, — это любовь к ближнему и желание видеть его спасенным. Желание привести других людей ко Христу должно быть не чем иным, как естественным, непроизвольным следствием любви, появляющейся в сердце каждого возрожденного человека. Наш Господь подтвердил требование Ветхого Завета любить ближнего как самого себя (Мр. 12:31, Лк. 10:27). «Итак, доколе есть время, — пишет Павел, — будем делать добро всем» (Гал. 6:10). Разве чело век может нуждаться в чем-то больше, чем в спасении Христа? Разве мы можем сделать для человека большее благо, чем рассказать ему о Нем? И если мы действительно любим своего ближнего как самих себя, то непременно захотим, чтобы и он возрадовался о спасении, которое так дорого нам самим. Об этом не надо долго рассуждать, не говоря уже о том, чтобы спорить. Когда мы видим, как сильно наш ближний нуждается в Христе, порыв к благовестию должен возникать в нас непроизвольно.

Кто же наш ближний? Когда законник, столкнувшийся с отсутствием любви к ближнему в своем сердце, обратился к Господу с таким вопросом, Иисус Христос ответил ему рассказом о добром самарянине (Лк. 10:29-37). Вот чему учит эта история: всякий встречающийся нам человек, находящийся в нужде, и есть наш ближний. Бог устроил эту встречу с ним, чтобы мы могли помочь ему, в чем бы он ни нуждался. «Иди, и ты поступай так же», — сказал Иисус законнику. То же он говорит и нам. Мы должны стараться помочь любой нужде: и материальной, и духовной. Таким образом, столкнувшись с человеком, который живет без Христа, а точнее сказать, не живет, а погибает, мы должны посмотреть на него, как на ближнего, и спросить себя, что я могу сделать, чтобы он познал Христа.

Позвольте еще раз напомнить: если мы сами узнали о любви Христа к нам и если наши сердца в какой-то мере наполнились благодарностью за благодать, спасшую нас от смерти и ада, тогда чувство сострадания к духовно мертвым людям должно появиться в нас естественно и непроизвольно. «Любовь Христова объемлет нас» (2 Кор. 5:14). Павел сказал эти слова, имея в виду, что благовестие должно быть активным. Прискорбно и неприятно видеть равнодушного христианина, в котором не горит желание благовествовать и делиться драгоценной вестью о Христе с другими людьми, нуждающимися в Спасителе не меньше его самого. Андрей поступил естественно, когда, найдя Мессию, пошел и рассказал о Нем своему брату Симону. Естественно поступил и Филипп, поспешивший поделиться великой вестью со своим другом Нафанаилом (Ин. 1:40-46). Их не надо было просить об этом. Они сделали это непроизвольно, как само собой разумеющееся. Давайте скажем прямо: в нашей духовной жизни есть серьезные проблемы, если мы не находим в себе естественного желания поступать подобным образом. Благовествовать — это большая честь, и как должно быть замечательно рассказывать другим людям о любви Христа, понимая, что нет ничего, в чем они нуждались бы больше, и никакая другая весть во всем мире не принесет им большего блага. Поэтому мы не должны быть равнодушными в индивидуальном благовестии. Мы должны благовествовать с радостью и удовольствием. В нас не должно быть желания найти повод для уклонения от своей обязанности, когда представляется случай поговорить с другим человеком об Иисусе Христе. Если окажется, что мы уходим от этой ответственности, пытаемся ее избежать, то мы должны четко осознать, что тем самым мы потворствуем греху и поддаемся сатане. Если (и это наиболее частая причина) нас сдерживает страх показаться странными и нелепыми или боязнь потерять признание в определенном кругу, мы должны спросить себя как перед Богом: можно ли позволять этому стать препятствием нашей любви к ближнему? Если это ложная скромность (она же скрытая гордость) сдерживает наш язык от христианского свидетельства другим людям, то мы должны спросить у своей совести: «Что важнее: наша репутация или их спасение?» Мы не сможем благодушно смотреть на распространение тщеславия и трусости, если будем оценивать свою жизнь по Божьим меркам. Нам надо просить о благодати, дарующей нам возможность ощутить нестерпимый стыд за самих себя, и молиться, чтобы любовь Божья так переполнила нас, чтобы нас стала переполнять и любовь к человеку. Тогда делиться с человеком Благой вестью станет для нас легко, естественно и радостно.

Надеюсь, картина нашей ответственности в благовестии уже достаточно прояснилась. Благовестие — не единственная задача, возложенная на нас Господом, и не все долж ны исполнять ее одинаково. Не все призваны быть проповедниками, не всем даются одинаковые возможности и способности в личном благовестии людям, нуждающимся во Христе. Но какая-то доля ответственности за благовестие все равно лежит на каждом из нас, уклонившись от нее, мы неизбежно изменим любви и к Богу, и к ближнему. Все мы, по крайней мере, можем и должны молиться о спасении необращенных людей, особенно за членов своих семей, наших друзей или людей, с которыми мы общаемся ежедневно. Затем мы должны научиться замечать те возможности для благовестия, которые несет в себе каждый день, и быть инициативными в их использовании. Инициативность заложена в природе любви. Если вы любите кого-то, то не перестаете думать о том, что и как вы еще можете сделать для того, чтобы доставить радость объекту вашей любви. И вы радуетесь, если он радуется тому, что вы для него делаете. Поэтому, если мы любим Бога Отца, Сына и Святого Духа за все, что Он сделал для нас, давайте тогда максимально использовать любую ситуацию ради Его славы. Один из лучших способов сделать это — искать пути и средства для распространения Евангелия и исполнять повеление научить все народы. Точно так же, если мы любим нашего ближнего, мы опять же призовем всю свою энергию и инициативность, чтобы найти лучшие возможности и средства сделать ему добро. А наибольшее благо, которое мы можем ему оказать, — поделиться с ним тем, что мы знаем о Христе. Итак, если мы любим Бога и своего ближнего, мы будем благовествовать, и при этом будем делать это активно. Мы не будем раздраженно спрашивать, сколько сил еще потребует благовестие, как будто нам не терпится поскорее разделаться с неприятным и обременительным занятием. Мы не будем нетерпеливо спрашивать, достаточно ли для Бога уже приложенного нами к благовестию какого-то минимума стараний. Напротив, мы будем настойчиво просить и горячо молиться, чтобы нам открылось еще больше возможностей нести людям весть о Христе и чтобы в это дело мы смогли искренне и без остатка вложить все свои силы.

Чтобы не допустить ошибки в осуществлении высказанных выше мыслей, необходимо отметить следующее. Никогда нельзя забывать, что наша инициативность, требуемая для благовестия, — это инициативность, рожденная любовью. Она исходит из искреннего беспокойства за судьбу тех людей, которых мы хотим привести ко Христу. Она вызвана неподдельной заботой об их благополучии и проявляется в подлинном уважении к ним и подлинном дружелюбии. Иногда за кафедрой и в личном благовестии можно встретить такое рвение, которое больше похоже на охоту на волков, чем на поиски заблудших душ. Такое рвение дискредитирует Евангелие и вызывает обеспокоенность. Оно дискредитирует Евангелие потому, что от него веет не любовью и заботой, не желанием оказать помощь, а высокомерием, тщеславием и наслаждением властью над судьбами душ. Оно вызывает обеспокоенность потому, что находит выражение в диком психологическом воздействии на бедную жертву, из-за которого хрупкие и впечатлительные души могут серьезно пострадать. Но если любовь направляет нас на труд благовестия и руководит нами, то общаться с людьми мы должны в другом духе — духе любви. Если мы действительно беспокоимся о них, если наше сердце на самом деле любит и боится Бога, тогда мы будем стараться показать им Христа так, чтобы они увидели, что мы почитаем Его и уважаем их. И не будем ломать их личности, использовать их слабости и грубо играть на их чувствах, но постараемся доказать искренность своих дружеских намерений, делясь с ними самым дорогим, что у нас есть. И этот дух дружбы и заботы будет проявляться во всем, что мы говорим им и с кафедры, и лично, какими бы резкими для них эти истины ни были.

Есть одна известная книга по методике личного благовестия, написанная К. Г. Трамбулом и носящая название «Брать людей живыми». В третьей главе этой книги автор рассказывает о правиле, которое его отец, Х. К. Трамбул, использовал в личном благовестии. Вот это правило: «Если человек позволяет мне самому выбрать тему беседы, то я всегда стараюсь поговорить о Христе и таким образом узнать о нуж дах собеседника и, если возможно, помочь ему». В этой фразе ключевые слова — «если человек позволяет мне выбрать тему». Эти слова напоминают нам, что, благовествуя, мы должны быть, во-первых, вежливыми, а во-вторых, дружелюбными. Человек позволяет вам выбирать тему разговора, если видит, что вы дружелюбно к нему относитесь, и чувствует, что вы его уважаете и искренне беспокоитесь о нем. Собеседник должен понять, что вы относитесь к нему как к человеку, а не как к очередному «случаю» из практики благовестия. С одними людьми вы можете установить такие отношения за пять минут, а с другими налаживание отношений может занять месяцы. В любом случае принцип остается прежним, и право вести доверительную беседу об Иисусе Христе надо заслужить, убедив собеседника в своей дружбе и искренней заботе о нем. Приставание к прохожему, попытки проникнуть в его душевные тайны и навязывание объяснений божественных истин в ответ на его безразличие, должны быть отвергнуты как унизительная карикатура на личное благовестие. Подобная грубость оскорбляет Бога, более того она обижает людей и настраивает их против Христа, последователи Которого ведут себя так возмутительно. Нести служение личного благовестия — тяжелый крест, потому что оно требует от нас участия в жизни других людей. Если мы будем относиться к людям искренне и дружелюбно, то они позволят нам говорить о Христе и об их духовных проблемах. Таким образом, если вы хотите заниматься личным благовестием, а я надеюсь, что это так, потому что иначе и быть не может, молитесь о даре дружелюбия. Искреннее дружелюбие в любом случае является отличительной чертой человека, который учится любить ближнего как самого себя.

IV. Какие средства и методы надо применять в благовестии?

Сегодня ведутся споры по поводу методов евангелизации. Одни критикуют, а другие защищают евангелизационные собрания, которые были неотъемлемой частью благо вестия Англии и Америки на протяжении почти столетия. Эти собрания благодаря своей распространенности хорошо известны многим. Организаторы таких собраний намеренно делают их живыми и яркими, надеясь таким образом привлечь людей, мало интересующихся христианством и ни разу до этого не посещавших христианскую церковь. Поэтому собрания проводятся так, чтобы создать атмосферу тепла, хорошего настроения и радости. Пение хора, сольные выступления и выступление различных ансамблей, призывные, воздействующие на чувства гимны — все это занимает значительную часть времени. Также специально подбираются песни и свидетельства, чтобы доказать, что христианские переживания реальны. В заключение собрания непременно звучит призыв принять Евангелие. Если кто-то из людей заинтересовался Евангелием, то для них устраивается дополнительное собрание. Также проводятся личные беседы с теми, кто ответил на призыв или кто только собирается сделать этот шаг.

Теперь мы рассмотрим, какие же критические замечания высказываются в адрес евангелизационных собраний (не обсуждая вопроса, справедливы эти замечания или нет). Говорят, что такие собрания скорее увеселяют публику, чем вызывают у нее благоговение. Попытка «развлечь» людей приводит к тому, что у них исчезает чувство величия Бога и желание поклоняться Ему, их мысли о Творце становятся примитивными. Но хуже всего то, что у потенциальных новообращенных складывается неверное представление об обычном воскресном служении в церкви. Организаторам евангелизационных собраний кажется, что нужно как можно привлекательней представить слушателям христианскую жизнь, но, делая это, они тем самым оказывают медвежью услугу пасторам церкви, создавая ложное представление о том, что значит быть христианином.

Подталкивание к принятию Евангелия и намеренное использование действующей на чувства, чарующей музыки — все это вызывает такие «обращения», которые являются просто сильными эмоциями, а не плодом духовного из менения или обновления. Нерегулярный характер проведения подобных собраний неизбежно приводит к тому, что призыв к принятию Евангелия зачастую обращен к людям, которые мало знают о том, что стоит за этим принятием и чего оно будет им стоить, а это низводит призыв до уровня обманного трюка. Проповедник и душепопечители в погоне за новообращенными принуждают людей принимать преждевременное решение, когда те еще полностью не осознали, к чему их призывают. Появлением новообращенных организаторы оправдывают проведение евангелизационных собраний. Но на практике люди, назвавшие себя верующими после таких собраний, оказываются равнодушными к Евангелию. Критики считают, что у благовестия будет будущее только тогда, когда церкви окончательно распрощаются с подобным методом проведения евангелизационных собраний и будут применять новую модель, в которой благовестием будет заниматься поместная церковь, а не группа или объединение церквей, и в которой евангелизационные собрания займут свое место среди обычных церковных служений.

Обычно на критику оппоненты отвечают так: если избавиться от недостатков евангелизационных собраний, то их вполне можно проводить, и они с успехом проводятся. Они утверждают, что в прошлом эти собрания уже доказали свою эффективность, а опыт показывает, что Бог их по-прежнему использует, и нет видимых причин для того, чтобы навсегда забыть о них. С точки зрения защитников евангелизационных собраний, сегодня многие церкви не исполняют свою обязанность благовествовать, поэтому такие евангелизационные собрания могут стать единственной возможностью донести Евангелие до большого числа людей. Будущее евангелизации они видят не в ликвидации евангелизационных собраний, а в их реформировании.

Спор продолжается и, несомненно, будет продолжаться еще какое-то время. Я не собираюсь углубляться в него, но попробую взглянуть на этот спор со стороны. Я попытаюсь определить ключевой принцип, который поможет нам в оцен ке того или иного метода благовестия как уже применяемого, так и планируемого к применению.

Что же представляет собой этот принцип?

Благовестие, как мы уже отмечали выше, это передача Евангелия людям с целью их обращения. В конечном счете есть только одно средство благовестия — Евангелие Иисуса Христа, изложенное и примененное. Вера и покаяние — две составляющие обращения — возникают как ответ человека на Благую весть. «Вера от слышания, — говорит Павел, — а слышание от слова Божия» (Рим. 10:17). Другими словами, вера пробуждается вестью, а весть, пробуждающая ее, есть слова Христа.

Итак, есть только один проповедник Евангелия — Господь Иисус Христос. Именно Он Своим Святым Духом делает христиан способными верно объяснять и применять Евангелие, именно Он Своим Святым Духом открывает разум (Лк. 24:45) и сердце (Деян. 16:14) человека к принятию Евангелия и таким образом привлекает его к Себе для спасения (Ин. 12:32). Вот что Павел говорит о своих достижениях благовестника: «Не осмелюсь сказать что-нибудь такое, чего не совершил Христос чрез меня, в покорении язычников вере, словом и делом… силою Духа Божия» (Рим. 15:18-19). Со времен Августина очень часто ударение делалось на то, что Христос Сам является истинным служителем таинств Евангелия, а священнослужители являются как бы Его рукой. Следует помнить и о другой, не менее важной истине: Христос является истинным служителем слова Евангелия, а проповедники действуют лишь как Его уста.

Итак, существует только один метод благовестия — верное объяснение и применение евангельской вести. Отсюда следует (это и есть наш искомый принцип), что любую предлагаемую евангелизационную стратегию, технику, стиль или действие можно проверить с помощью таких вопросов: «Действительно ли это поможет проповеди Благой вести? Окажется ли это хорошим средством полного и верного объяснения Евангелия и его применения?» Если ответы положительные, то можно смело применять данную еванге лизационную стратегию или технику. Если же те или иные действия приводят к затемнению смысла Благой вести, то, конечно, от такой евангелизационной деятельности следует отказаться.

Мы должны подвергнуть критической оценке все, что связано с евангелизацией: христианские миссии и общества; крупные евангелизационные кампании; наши проповеди, беседы и свидетельства; наши большие и малые собрания; личное благовестие; трактаты, которые мы раздаем, книги, которые даем для чтения, письма, которые пишем. Чтобы сделать это, нужно задать себе несколько вопросов.

Спросите себя, упоминаете ли вы, рассказывая об Иисусе Христе, что Евангелие — это весть от Самого Бога. Направляете ли вы внимание человека от всего мирского к Богу и Его истинам? Или, наоборот, больше внимания привлекаете к себе, чем к Богу и Его посланию? Звучит ли Благая весть как ваша идея, ваше изобретение или, напротив, как божественное откровение, к которому вы относитесь с трепетом? Не ощущается ли при этом влияние вашего ума и воображения? И не возвышаете ли вы себя таким образом? Видна ли во всем, что вы делаете, простота? Видно ли, что вы проповедуете Евангелие только с одной целью — донести Благую весть? Стремитесь ли вы к тому, чтобы умалить себя, не боясь ничего так сильно, как людского восхищения и аплодисментов, в то время как людям надо склониться и смириться перед всемогущим Господом, от Чьего имени вы говорите?

Мы должны разобраться, содействует или препятствует тот или иной метод благовестия воздействию слова на разум людей. Не затемняют ли витиеватые фразы и религиозный жаргон смысл Евангелия? Заставит ли таким образом рассказанное Евангелие задуматься людей о Боге и о своих отношениях с Ним? Или, наоборот, угасит мысль, вызывая только эмоции? Пробудит оно разум или усыпит его? Как в своем рассказе о Христе вы собираетесь пробудить человека: силой чувства или силой истины? Конечно же, в чувствах как таковых ничего плохого нет (даже странно, если обра щение к Богу происходит без глубоких переживаний). Плохо, когда «взывание» к чувствам и игра на чувствах заменяют наставление разума.

Мы должны также выяснить, предполагает ли тот или иной метод благовестия ясное и полное изложение учения Евангелия — истин о Творце и Его требованиях к творению; истин о нас самих, виновных, заблудших и беспомощных грешниках, нуждающихся в рождении свыше; истин о Сыне Божьем, ставшем человеком, умершем за грехи людей и воскресшем, чтобы прощать грешных и приводить их к Богу? Следует разобраться, верно ли вы проповедуете Евангелие или только предлагаете полуправду, оставляете людей со смутным представлением об этих истинах, торопите их, требуя скорее уверовать и покаяться, при этом как следует не объясняя, в чем они должны каяться и во что им надо верить?

Спросите себя, рассчитан ли тот или иной метод на то, чтобы научить людей верно применять Евангелие. Другими словами, содержится ли в нем призыв к человеку посмотреть на себя так, как на него смотрит Бог? Призываете ли вы человека как можно глубже осознать его нужду, возникшую из-за неправильных отношений с Богом? Рассказываете ли вы ему, что приняв Христа Спасителем и Господом, ему придется дорого заплатить за это? Или все-таки этот метод, приукрашивая одни истины и искажая другие, создает неверное впечатление о требованиях Евангелия? Знает ли, к примеру, человек, что он ответственен перед Христом за все свои дела? Или он неверно полагает, что ему достаточно доверить Христу только свое спасение, не подозревая, что он должен отречься от себя и сделать Христа Господом? Считает ли он, что ему надо только посвятить себя Христу как Господу, не зная о том, что он также должен принять Его как Спасителя? Надо помнить, что с точки зрения спасения человек находится в большой опасности, если его совесть была разбужена к поспешному и неправильному принятию Евангелия. Если мытарь превратится в фарисея, то его состояние только ухудшится.

К тому же вы должны спросить, показываете ли вы серьезность евангельской истины, когда проповедуете ее. Понимают ли люди, что перед ними стоит вопрос жизни и смерти? Ощущают ли они, как велик Бог, как велика тяжесть их греха и их нужда, как велика благодать Христа? Рассказываете ли вы людям о величии и святости Бога? Помогает ли такое благовестие понять, как ужасно попасть в руки Бога живого? Или ваш способ представления Христа делает Евангелие чем-то обыденным и несерьезным, так что слушатели ошибочно полагают, что евангельская весть не оставит никакого следа в их жизни? Вы оскорбляете Бога и оказываете медвежью услугу людям, если после вашего изложения Евангелия оно кажется людям неглубоким и тривиальным? Тем не менее вы не должны требовательно и сурово говорить о духовном: ваша напускная серьезность превратит слушателей в лицемеров. Тот, кто говорит о Христе должен постоянно просить у Бога, чтобы Он вложил в его сердце ощущение Своего величия и славы, радости общения с Ним, ощущение того, насколько ужасно проводить вечность без Него. Ему следует молиться также о том, чтобы Бог дал вам способность говорить открыто и искренне, выражая то, что у него на сердце. Только тогда Евангелие будет звучать естественно и по-настоящему серьезно.

Приведенные выше вопросы должны помочь нам проверить и исправить, где это необходимо, свои методы благовестия. Критерий оценки таков: лучший метод благовестия — это такой метод, который наиболее полно служит задачам Евангелия. Это такой метод, используя который можно яснее всего засвидетельствовать о божественном происхождении евангельской вести и лучше всего дать людям понять, что от отношения к ней зависит их жизнь и смерть. Это такой метод, с помощью которого можно полно и подробно объяснить Благую весть Христа и значение Его креста и который ведет к точному применению Евангелия в жизни. Это такой метод, в результате использования которого Благая весть оказывает влияние на разум тех людей, к кому обращено свидетельство. Это такой метод, который помогает слушателям понять, что Евангелие есть слово Божие, обращенное лично к каждому из них. Какой конкретно метод лучше применить в той или иной ситуации, каждый из нас определит самостоятельно. Здесь же дан принцип, с помощью которого должны разрешаться все споры о методах благовестия. А сейчас мы перейдем к рассмотрению других вопросов.