4. Унижение или возвышение

Шестая глава второй книги Царств является одной из самых интересных во всей исследуемой нами этой библейской книге. Её начало соответствует более описанию приготовления к какой-либо войне. «И собрал снова Давид всех отборных людей из Израиля, тридцать тысяч. И встал и пошел Давид и весь народ, бывший с ним из Ваала Иудина, чтобы перенести оттуда ковчег Божий, на котором нарицается имя Господа Саваофа, сидящего на херувимах» (2 Цар. 6:1—2). В древности народ собирался только в самые критические обстоятельства, главным из которых было вражеское нашествие. И это было немудрено. Ведь если сегодня для того, чтобы прибыть в столицу на самолётах и поездах требуется не один час, то в древности, чтобы прибыть в назначенный пункт, требовались недели. Так же путешествие в столицу сопровождалось практически полной остановкой ведения домашнего хозяйства — уборки полей, пахоты, сбора урожая, кузнечного и гончарного ремесла и т. д. Дальнее путешествие требовало больших расходов на дорогу и было сопряжено с немалыми опасностями и тяготами. По сути созыв всенародных собраний фактически останавливал жизнь в стране и потому к нему прибегали в самых исключительных случаях. На это же собрание Давид созвал тридцать тысяч (!) человек лучших представителей всего израильского народа. Эта цифра и сегодня внушает уважение, если же учесть, что всё население крупнейших городов в те времена составляло 3000—4000, то мы можем себе представить, как это величественно смотрелось тогда. Все это многотысячное собрание в почтении направилось в город Ваал Иудин, где находился тогда ковчег Божий, чтобы перевезти его в Иерусалим. «И поставили ковчег Божий на новую колесницу и вывезли его из дома Аминадава, что на холме. Сыновья же Аминадава, Оза и Ахио, вели новую колесницу. И повезли ее с ковчегом Божиим из дома Аминадава, что на холме; и Ахио шел пред ковчегом. А Давид и все сыны Израилевы играли пред Господом на всяких музыкальных орудиях из кипарисового дерева, и на цитрах, и на псалтирях, и на тимпанах, и на систрах, и на кимвалах. И когда дошли до гумна Нахонова, Оза простер руку свою к ковчегу Божию и взялся за него; ибо волы наклонили его. Но Господь прогневался на Озу; и поразил его Бог там же за дерзновение, и умер он там у ковчега Божия. И опечалился Давид, что Господь поразил Озу. Место сие и доныне называется: „поражение Озы“» (2 Цар. 6:3—8). Это место часто у некоторых вызывает недоумение. Многие видят в нём проявление Божьей неоправданной жестокости. И действительно, на первый взгляд кажется, что неужели за столь невинный поступок, сделанный, к тому же, из самых благовидных побуждений, следовало карать смертью? Вообще, если мы будем рассматривать многие другие библейские истории, то в них мы так же встретим ситуации, когда за вроде бы незначительное деяние следует несоразмерное по тяжести наказание. Например, вкушение Адамом и Евой плодов с дерева познания в раю (Быт. 2:17). Но именно за этими, на первый взгляд, незначительными событиями кроется большой смысл. То же относится и к случаю с Озой. Ибо, во-первых, Израиль тех дней весьма низко стоял на духовном уровне. И оказание «помощи» Божьему ковчегу, безусловно бы, уронило авторитет Господа среди развращенного и суеверного народа: «Что же это за Сильный Бог, ковчег Которого без помощи человека может упасть?» Во-вторых, в языческих религиях статую бога принято было одевать, поить, кормить, укладывать спать, поливать водой во время жары. И потому подобное обращение с ковчегом, символом Божьего присутствия, ставило Бога Израилева в один ряд с языческими богами. В-третьих, Оза принадлежал к колену Левия, т. е. он прекрасно знал о том, что ковчег — это святыня, и прикосновение к нему означает его и осквернение, и унижение в глазах людей. В-четвертых, сам Оза проявил неверие, продемонстрировав это, к тому же, пред всем народом. Он проявил неверие к Божьей силе в самом элементарном вопросе. Если бы случай с Озой остался без последствий, то сам Оза так же погиб бы из-за своего неверия, но увлёк бы за собой и огромное число людей, разуверившихся в могуществе Бога и в необходимости соблюдения Его закона. Наконец, ковчег появился в Иерусалиме. «Когда входил ковчег Господень в город Давидов, Мелхола, дочь Саула, смотрела в окно и, увидев царя Давида, скачущего и пляшущего пред Господом, уничижила его в сердце своем. И принесли ковчег Господень и поставили его на своем месте посреди скинии, которую устроил для него Давид; и принес Давид всесожжения пред Господом и жертвы мирные. Когда Давид окончил приношение всесожжений и жертв мирных, то благословил он народ именем Господа Саваофа. И раздал всему народу, всему множеству Израильтян, как мужчинам, так и женщинам, по одному хлебу, и по куску жареного мяса, и по одной лепешке каждому. И пошел весь народ, каждый в дом свой. Когда Давид возвратился, чтобы благословить дом свой, то Мелхола, дочь Саула, вышла к нему навстречу и сказала: как отличился сегодня царь Израилев, обнажившись сегодня пред глазами рабынь рабов своих, как обнажается какой-нибудь пустой человек! И сказал Давид Мелхоле: пред Господом, Который предпочел меня отцу твоему и всему дому его, утвердив меня вождем народа Господня, Израиля, — пред Господом играть и плясать буду; и я еще больше уничижусь, и сделаюсь еще ничтожнее в глазах моих, и пред служанками, о которых ты говоришь, я буду славен. И у Мелхолы, дочери Сауловой, не было детей до дня смерти ее» (2 Цар. 6:16—23). Сегодня некоторые конфессии ссылаются на это место, когда хотят оправдать наличие у них танцев, ударной музыки, криков и «священного» хохота на служениях. Но между тем, что описано в 6 главе и тем, что происходит на богослужениях харизматических церквей, есть ряд весьма существенных принципиальных отличий. Во-первых, танцевал и восклицал Давид не в храме, не во время богослужения, а тогда, когда ковчег двигался к Иерусалиму. Во-вторых, каждый библейский стих и историю необходимо рассматривать в контексте обычаев и философии людей того времени. В те времена у Древнего Израиля, да и у всех древних народов, в понятие богослужения и богопрославления входил танец и ударная музыка. Это было связано с особенностями культуры народов древнего Востока. И потому в Ветхом Завете мы встречаем упоминания об этом. Однако ничего даже отдалённо похожего мы не находим в Новом Завете. Ничего подобного мы не видим ни в апостольский период церкви, ни в последующую историю христианства. Нигде Христа мы не находим пляшущим. Тем же, кто продолжает настаивать на возможности прямых параллелей между танцующим Давидом и танцами в современных церквях, следует задуматься о том, что тогда почему бы им не взять так же без всякого учёта исторической ситуации и особенностей культуры примеры Иезекииля, лежащего на боку много дней (Иез. 4:1—5), Иеремию, ходящего во вретище и пепле, Осию, женившегося на блуднице (Ос. 1:2)? Своё отношение к Господу Давид прекрасно проявил, ответив своей жене Мелхоле, возмутившейся, по её мнению, недостойным поведением царя, который вёл себя как простой человек пред Богом, не подчёркивая, что он всё же царь: «И я еще больше уничижусь, и сделаюсь еще ничтожнее в глазах моих, и пред служанками, о которых ты говоришь, я буду славен» (2 Цар. 6:22). Этим он показал, что пред Богом равны все люди и он, царь Израиля, в этом отношении не стоит ближе к Небесному Престолу, чем его последний раб. Пред Богом равны все! Как жаль, что подавляющее большинство последующих монархов забыло этот пример Давида. Так если мы с вами войдём в любой древний храм, к примеру, Московского кремля, то там пред алтарём мы увидим два трона под балдахином — для царя и царицы. Высокопоставленные лица и сегодня стоят на особых почётных местах, а не в толпе простолюдинов. В Западной же Европе вообще по занимаемому в церкви месту можно было судить о социальном статусе человека. В Древнем мире социальные предрассудки были очень сильны. Так только по одежде можно было сказать о занимаемом положении человека. Причём это касалось не только и не сколько её богатства, но и фасона. Ибо определённые фасоны имели право носить только некоторые классы общества. [Вейс Г. История цивилизации. В 3 т. М.: ЭКСМО-ПРЕСС, 1998. Т. 1. С. 140]. В деле служения Богу Давид встаёт над всеми этими обычаями. И это был не просто поступок, достойный этого человека, но это было и ярчайшее свидетельство о религии Бога Израилева. Религии, которая провозглашала равенство всех людей пред Богом, тогда как в других религиях царь являлся полубогом, а жрецы — посредниками между Богом и человеком. Давид не постеснялся унизиться, если это можно назвать унижением, ибо в действительности он духовно возвысился. В этом примере Давида нам есть чему поучиться, и в первую очередь, спросить себя, не стесняемся ли мы своей веры в Бога перед нашими родными, друзьями. Исповедуем ли мы вообще Христа. Конечно, здесь речь не идёт об антипроповеди, навязывании другим наших убеждений. Но ведь часто бывает так, что ни своей жизнью, ни словами мы ничего не говорим окружающим нас людям о Христе. А между тем, Господь однажды сказал: «Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами» (Мк. 8:38). Этот эпизод шестой главы нам так же иллюстрирует слова Спасителя о том, что часто враги человеку — домашние его (Мф. 10:36). Дьявол прекрасно знает, какое влияние имеют на человека его близкие, и поэтому пытается в первую очередь именно через них воздействовать на человека, чтобы он отступил от Бога. Очень любя своих родителей, детей, сестёр, братьев, жен и мужей некоторые люди, чтобы не расстраивать их, идут у них на поводу — начинают пропускать субботние богослужения, пренебрегают молитвой, чтением Библии, уходят от церковной жизни. При этом многие делают это для того, чтобы, не обозляя, как они считают, своих родных, привести их к Богу. Но хорошего из этого никогда не выходит. Пойдя на компромисс, один, другой раз человек потом и сам отходит от Бога. Если же мы действительно любим своих родных и желаем им счастья, хотим быть вместе с ними в вечности, то в духовных вопросах необходимо проявить стойкость и принципиальность. Иногда после некоторых операций врачи не разрешают в первые дни давать еду больным. И порой близкие пациентов, не имея сил смотреть и слышать просьбы своих прооперированных родных о еде, дают им пищу, способствуя невольно тем самым их смерти. Так и идя на поводу неверующих родственников мы губим не только себя, но и их. Планы сатаны превратить Давида в духовного раба, манкурта через воздействия близких людей сорвались.