10. Завещание Давида

Успокоив страну, Давид приступает к активной внешней политике. «Стремясь к завоеванию других земель, Давид решил увеличить свою армию, призвав на военную службу всех, достигших надлежащего возраста. Для этого нужно было произвести перепись населения. На такой поступок царя толкнули гордость и честолюбие. Перепись населения должна была показать, насколько велика разница между слабостью царства до прихода к власти Давида и мощью и процветанием, ставшими результатом его правления, а это только усилило бы самонадеянность царя и народа… Процветание Израиля под правлением Давида возросло скорее благодаря благословениям Божьим, нежели способностям царя или силе его армии. Увеличение военной мощи страны создало бы у окружающих народов представление, будто Израиль больше полагается нам свою армию, нежели на силу Иеговы… Цель этого мероприятия в корне противоречила положениям теократии. Даже беспринципный Иоав запротестовал». [Уайт. Указ. соч. С. 747—748]. Итак, перепись была вызвана:

* желанием самовосхваления;

* планами вести новые войны.

Таким образом, в своей внешней политике царь делает ставку на силу своей армии, а не на Бога, а во-вторых, во имя амбициозных замыслов он был готов проливать кровь людей, лишая детей отцов. «И подал Иоав список народной переписи царю; и оказалось, что Израильтян было восемьсот тысяч мужей сильных, способных к войне, а Иудеян пятьсот тысяч. И вздрогнуло сердце Давидово после того, как он сосчитал народ. И сказал Давид Господу: тяжко согрешил я, поступив так; и ныне молю Тебя, Господи, прости грех раба Твоего, ибо крайне неразумно поступил я» (2 Цар. 24:9—10). Давид осознал, что он согрешил. Он понял, что по его вине народ втягивается в полосу новых испытаний. Читая историю Давида, на первый взгляд создаётся странное впечатление: вроде бы, царь только что каялся после восстания Авессалома, и вот он вновь падает, и вновь просит прощения у Бога. Но спросим себя, не бывает ли подобного и в нашей жизни? Да, верующий человек тоже может падать, но в отличие от неверующего, он, поднимаясь, вновь идёт за Богом. Нам легко осуждать Давида, удивляясь его неверию и непоследовательности. Однако, в отличие от нас, он стоял перед огромными искушениями, обладая непомерной властью. «Когда Давид встал на другой день утром, то было слово Господа к Гаду пророку, прозорливцу Давида» (2 Цар. 24:11). «Всевышний послал Давиду пророка Гада с предложением выбора между тремя родами наказаний: желает ли он, чтобы страну в продолжение семи лет постигал голод, или чтобы враги после трехмесячной войны нанесли евреям поражение, или чтобы в течение трехдневного срока среди евреев свирепствовала моровая язва. Давид очутился в крайне затруднительном положении при необходимости решиться на одно из сопряженных с такими ужасными бедствиями наказаний, глубоко опечалился и совершенно растерялся. Однако пророк указал на неизбежность какого-либо решения и велел дать ответ поскорее, чтобы он, пророк, мог довести решение Давида до сведения Господа Бога. Тогда царь подумал, что, если он выберет голод, пожалуй, скажут, что он сделал это во вред другим, а не себе, так как у него лично были большие запасы хлеба, между тем как всех прочих постигла бы вся тягость наказания; если же бы он склонился в пользу трехмесячной войны, которая должна была окончиться поражением евреев, то его опять могли бы обвинить в том, что он выбрал этот род наказания потому, что сам он окружен наиболее храбрыми защитниками и имеет значительные укрепления, в силу чего ему, конечно, не приходится опасаться за свою собственную персону. Ввиду всего этого Давид выбрал наказание, которое в одинаковой мере постигало бы царей и подданных и которого все одинаково должны были опасаться (а именно моровую язву), причем выставил на вид, что лучше отдаться в руки Предвечного, чем во власть неприятелей. Узнав об этом решении Давида, пророк сообщил о нем Предвечному, который и наслал на евреев моровую язву. Народ погибал при этом не в одной лишь форме, так что нелегко было определить момент заболевания. И хотя бедствие по результатам своим сводилось постоянно к одному и тому же, смерть под тысячью различных форм похищала людей, которые притом совершенно не были в состоянии уберечься от нее и принять какие-либо меры предосторожности. Дело в том, что один умирал непосредственно за другим, и сколь незаметно подкрадывалась болезнь, столь же быстро наступал и печальный конец ее жертвы, причем одни умирали в страшных мучениях и невероятных страданиях почти внезапно, тогда как других настолько истощали сопровождавшие течение болезни мучительные страдания, что от их тела к моменту смерти почти ничего уже более не оставалось, что могло бы быть предано земле. У одних вдруг темнело перед глазами, и они умирали от удушья, другие испускали дух во время похорон кого-либо из умерших родственников и так и не успевали окончить чужое погребение. Таким образом за время от рассвета до полудня первого же дня успело умереть от моровой язвы семьдесят тысяч человек. Тогда ангел Господен простер свою руку и над Иерусалимом, тем самым насылая бедствие и туда. Царь, облекшись в мешок, сидел на земле и слезно молил Господа Бога смилостивиться и прекратить горе, удовлетворившись массой уже погибшего народа. Когда же Давид случайно поднял глаза к небу и увидал, как по воздуху несся по направлению к Иерусалиму ангел с обнаженным мечом, он обратился к Всевышнему с указанием, что ведь он, Давид, как пастырь, один достоин наказания, тогда как ни в чем не повинную паству следовало бы пощадить; при этом он умолял Предвечного направить весь гнев на него и загубить весь род его, но иметь жалость к массе народной. Господь Бог внял этой молитве и положил конец моровой язве. Вместе с тем Он через пророка Гада повелел Давиду немедленно отправиться на гумно иевусита Оронна, воздвигнуть там алтарь и принести жертву Всевышнему. По получении этого предписания, Давид не медлил ни единой минуты и тотчас поспешил в указанное место. Когда же Оронн, занятый в это время обмолачиванием хлеба, увидел, что к нему идет царь в сопровождении всех своих сыновей, он выбежал к нему навстречу и пал перед ним ниц. Оронн был по происхождению своему иевуситянин, что не мешало ему, однако, находиться в самых дружественных отношениях с Давидом, который в силу этого, … не причинил ему ни малейшего зла, когда овладевал городом. Когда же Оронн стал спрашивать Давида, что побудило его, владыку, прийти к рабу своему, царь ответил, что он явился для того, чтобы купить у него это гумно с целью воздвигнуть на нем алтарь в честь Господа Бога и принести на нем жертву. На это Оронн заметил, что он с удовольствием предоставляет Давиду для принесения жертвы всесожжения не только гумно свое, но также все свои земледельческие орудия и быков и только молит Господа Бога о том, чтобы Он милостиво принял эту жертву. Царь, однако, возразил, что, хотя он и тронут до глубины сердца благородством и великодушием такого подарка и благодарит за него, он тем не менее просит взять за все установленную цену, потому что было бы совершенно неуместно принести Всевышнему даром доставшуюся жертвователю жертву. Тогда Оронн сказал, что готов подчиниться царскому желанию, и Давид купил у него гумно за пятьдесят сиклов, воздвиг на нем алтарь и принес на нем по уставу жертвы всесожжения и примирительные, чем удовлетворился Предвечный и стал снова милостиво относиться к евреям. Между прочим, это было как раз то самое место, куда некогда Аврам привел своего сына Исака для принесения его в жертву и где в тот самый момент, когда он уж готовился заколоть сына, внезапно у жертвенника появился баран, которого, … Аврам и принес в жертву вместо своего сына. Когда же царь Давид убедился, что Господь Бог милостиво внял его молитве и принял его жертву, то порешил назвать это место „всенародным алтарем“ и построить здесь храм Господу Богу». [Иосиф Флавий. Указ. соч. Т. 1. Книга 7. Глава 13, 2—4. С. 377—379]. Последние месяцы жизни Давида были омрачены придворными распрями двух группировок, каждая из которых хотела видеть на престоле своего кандидата. Одна — старшего из оставшихся сыновей — Адонию, вторая — Соломона. «Соперничество царских сыновей обострилось перед смертью Давида. Права на трон имел самый старший из оставшихся сыновей царя — Адония. Его поддерживали способный и популярный полководец Иоав, за спиной которого стояла армия, первосвященник Авиафар и, по-видимому, некоторые другие придворные. На стороне Адонии были иудеи, находившиеся при дворе, и часть, по крайней мере, его сводных братьев. Вероятно, его поддерживал некий Шими (Семей) из рода Саула, в свое время поддержавший Авессалома, но затем помилованный Давидом, по-видимому, потому, что он был достаточно авторитетен среди своего племени Вениамина. Сам Адония позже говорил, что весь Израиль рассматривал его как будущего царя (I Reg., 2, 15). Вероятно, он имел в виду готовность всех израильских племен признать его. Таким образом, „партия“ Адонии была довольно сильна; она могла рассчитывать и на обычай первородства, и на армию, и на жречество, и на два, по крайней мере, племени — Иуды и Вениамина. Однако против Адонии и его сторонников возникла сильная оппозиция, сплотившаяся вокруг Соломона. Тот юридически никаких прав на престол не имел, ибо был в списке сыновей Давида, составленном по старшинству, всего лишь десятым, и даже после смерти трех первых сыновей оказывался только седьмым. Правда, его матерью была любимая жена Давида, Бетсева, имевшая, по-видимому, значительное влияние на царя, и это облегчало Соломону путь к власти. Во всяком случае, его поддержали командир наемников Ванея, второй первосвященник Цадок и пророк Натан, пользовавшийся большим доверием Давида. Борьба между обеими „партиями“ обострялась по мере приближения кончины Давида». [Циркин. Указ. соч. С. 160—161]. Давид к этому времени был уже очень стар и болен, однако сейчас, как никогда, он ощущал свою зависимость от Бога, прославляя Его любовь и милость. «Вот последние слова Давида, изречение Давида, сына Иессеева, изречение мужа, поставленного высоко, помазанника Бога Иаковлева и сладкого певца Израилева: Дух Господень говорит во мне, и слово Его на языке у меня. Сказал Бог Израилев, говорил о мне скала Израилева: владычествующий над людьми будет праведен, владычествуя в страхе Божием. И как на рассвете утра, при восходе солнца на безоблачном небе, от сияния после дождя вырастает трава из земли, не так ли дом мой у Бога? Ибо завет вечный положил Он со мною, твердый и непреложный. Не так ли исходит от Него все спасение мое и все хотение мое? А нечестивые будут, как выброшенное терние, которого не берут рукою» (2 Цар. 23:1—6). Читая псалмы, сочиненные Давидом незадолго до смерти, чувствуется, что Давида, как человека, уже мало интересовали земные дела. Но как царь, чувствующий на себе груз ответственности, он должен был нести в меру своих сил тяжёлое бремя власти. Некоторые, читая его завещание Соломону «Еще: ты знаешь, что сделал мне Иоав, сын Саруин, как поступил он с двумя вождями войска Израильского, с Авениром, сыном Нировым, и Амессаем, сыном Иеферовым, как он умертвил их и пролил кровь бранную во время мира, обагрив кровью бранною пояс на чреслах своих и обувь на ногах своих: поступи по мудрости твоей, чтобы не отпустить седины его мирно в преисподнюю. А сынам Верзеллия Галаадитянина окажи милость, чтоб они были между питающимися твоим столом, ибо они пришли ко мне, когда я бежал от Авессалома, брата твоего. Вот еще у тебя Семей, сын Геры Вениамитянина из Бахурима; он злословил меня тяжким злословием, когда я шел в Маханаим; но он вышел навстречу мне у Иордана, и я поклялся ему Господом, говоря: „я не умерщвлю тебя мечом“. Ты же не оставь его безнаказанным; ибо ты человек мудрый и знаешь, что тебе сделать с ним, чтобы низвести седину его в крови в преисподнюю» (3 Цар. 2:5—9) не могут понять, почему он оставил столь странное и даже жестокое повеление. Однако напомним, что Давид был не просто верующим человеком, но он был правителем, в руки которого Бог дал и суд. Давид нёс ответственность не только за себя, но и за оставляемую им страну. Он был мудрым политиком, к тому же, он повелел Соломону наказать убийц, главным из которых был Иоав, не раз обагрявший невинной кровью свой меч. Да, Давид в своё время тоже стал прямой причиной гибели невинного Урии Хеттеянина, но в жизни Давида это было лишь однажды, к тому же после этого он глубоко покаялся и понёс безропотно Божье возмездие. Иоав же, убивая, не чувствовал угрызений совести. Давид прошёл длительный жизненный путь, на котором не раз дьявол пытался превратить его в духовного манкурта, и однажды с Вирсавией это почти удалось, но с Божьей помощью Давид осознал свой грех, сбросив с себя страшную шапку манкурта. Опыты своей жизни царь оставил для грядущих поколений в многочисленных замечательных псалмах, многие из которых являются его исповедью. Читайте их, когда вам тяжело, когда вам трудно, когда вас не понимают и гонят, и вы ощутите особый Божий мир, наполняющий ваше сердце. Эти псалмы помогут вам сбросить с себя шапку манкурта-раба, которую пытается сегодня надеть на нас сатана. Жизнь Давида показала, что можно, не смотря на падения и испытания, остаться человеком, свободным человеком в Иисусе Христе. «Буду превозносить Тебя, Боже мой, Царь [мой], и благословлять имя Твое во веки и веки. Всякий день буду благословлять Тебя и восхвалять имя Твое во веки и веки» (Пс. 144:1—2).