25. Воскресение Иисуса

Литература: Из старых работ, по сей день сохранивших научную ценность, отметим: J.Orr, The Resurrection of Jesus (n.d.); W.Miligan, The Resurrection of Our Lord (1883); and W. J.Sparrow–Simpson, The Resurrection and Modern Thought (1911).

См. также: W.Kunneth, The Theology of the Resurrection (1965; Ger. 1951); G.W.Stahlin, «On the Third Day» ,Int 10(1956), 282–99; R.R.Niebuhr, Resurrection and Historical Reason (1957); R.H. Fuller, «The Resurrection of Jesus Christ», BR 4 (1960), 8–24; W.Pannenberg, Jesus — God and Man (1968; Ger. 1964), 54–114; D.P.Fuller, Easter Faith and History (1965); H.Anderson, «The Easter Witness of the Evangelists», in The NT in Historical and Contemporary Perspective, ed. H.Anderson and W.Barclay (1965), 35–55; W.Lillie, «The Empty Tomb and the Resurrection», Historicity and Chronology in the NT (1965), 117–34; D.P.Fuller, «The Resurrection of Jesus and the Historical Method», JBR 34 (1966), 18–24; N. Clark, Interpreting the Resurrection (1967); S.H.Hooke, The Resurrection of Christ (1967); C.F.D.Moule (ed.), The Significance of the Message of the Resurrection for Faith in Jesus Christ (1968); C.F.Evans, Resurrection and the NT (1970); W.Marxsen, The Resurrection of Jesus of Nazareth (1970); I.H.Marshall, «The Resurrection in the Acts of the Apostles», in Apostolic History and the Gospel, ed. W.Gasque and R.P.Martin (1970), 92–107; E.F.Harrison, «The Resurrection of Jesus Christ in the Book of Acts and in Early Christian Literature», in Understanding the Sacred Text, ed. J.Reumann (1972),217–31;G.E. Ladd, I Believe in the Resurrectlon of Jesus (1975), R.H.Stein, «Was the Tomb Really Empty?» JETS 20 (1977), 23–29; R.B.Gaffin Jr., The Centrallty of the Resurrection: A Study of Paul’s Soteriology (1978); J. F. Jensen, The Resurrection of Jesus Christ in NT Theology (1980); M.J. Harris, Raised Immortal (1983); G.R.Osborne, The Resurrection Narratives: Aredactional Study (19&4); W.L.Craig, «The Historicity of the Empty Tomb of Jesus», NTS31 (1985), 39–67; JE.Alsup, «Resurrection and Historicity», Austin Seminary Bulletin 103 (1988), 5–18; M.L.Peel, «The Resurrection in Recent Scholarly Research», BibRev 5 (1989), 14–21, 42–43; C.E.B.Cranfield, «The Resurrection of Jesus Christ»,.ET’ 101 (1990), 167–72; M.J.Harris, From Grave to Glory (1990).

Значение воскресения

Ученики Иисуса надеялись на скорое пришествие Царства Божьего. Они спорили, кто будет занимать в Царстве более высокое положение (Мф. 18:1), а мать двух учеников попыталась повлиять на Иисуса, чтобы Он предложил ее сыновьям наилучшие места в грядущем Царстве (Мк. 10:37 = Мф. 20:21). Вопрос, заданный учениками после Пасхи: «Не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?» (Деян. 1:6), показывает, что они продолжали уповать на земное теократическое царство. Без сомнения, эти ученики кричали громче всего, когда Иисуса приветствовали на въезде в Иерусалим: «Благословенно грядущее во имя Господа царство отца нашего Давида! осанна в вышних!» (Мк. 11:10).

Смерть Иисуса противоречила их надежде. Когда воины храма схватили Иисуса, Его ученики покинули Его и бежали, чтобы их тоже не схватили (Мк. 14:50). О поведении учеников после Его смерти мы ничего не знаем. Лука сообщает нам, что знавшие Иисуса смотрели на распятие издали (Лк. 23:49). Как бы то ни было, они не отождествляли себя с Ним в момент страданий. Незнакомец — некий Симон Киринеянин (Лк. 23:26) — был вынужден помочь Иисусу нести тяжелый крест. Очевидно, только один из учеников на самом деле присутствовал при Его смерти (Ин. 19:26). Никто из учеников не осмелился просить о погребении тела. Это взял на себя член синедриона, который занимал слишком высокое положение, чтобы бояться других старейшин или Пилата (Мк. 15:43). Ученики явно не осмеливались показываться на людях, чтобы их не постигла судьба учителя. Более того, не ученики приходят на могилу и обнаруживают, что она пуста, а женщины, желающие позаботиться о теле Иисуса. Смерть Иисуса означала смерть всех их надежд. Пришествие Царства оказалось тщетной мечтой, оно было похоронено вместе с телом Иисуса (Лк. 24:21). Хотя Иисус и предсказывал Свою смерть, идея умирающего Мессии была настолько странной, настолько чуждой, что распятие Иисуса могло привести Его последователей только к полному разочарованию. Вот что имеет в виду Павел, когда говорит про «Христа распятого, для Иудеев соблазн» (1 Кор. 1:23). Мессия по определению был правящим царем, а не распятым преступником.

Но прошло несколько дней — и все переменилось. Разочарованные галилеяне начали провозглашать в Иерусалиме новую весть. Они утверждали, что Иисус — действительно Мессия (Деян. 2:36), что смерть Его соответствовала воле и замыслу Бога, хоть с точки зрения людей и явилась неоправданным убийством (Деян. 2:23). Они смело заявляли, что иудеи убили Создателя жизни (Деян. 3:15) и что через распятого Иисуса Бог не только предлагал им покаяние и прощение грехов, но и довел до завершения то, что обещал через ветхозаветных пророков (Деян. 3:21).

Почему же так изменилось поведение учеников и их отношение к Иисусу? Новый Завет отвечает нам: Иисус воскрес из мертвых. Сошествие Святого Духа в Пятидесятницу изображается как рождение церкви и ее самоосознание, но преображение учеников Иисуса из группы напуганных, потерявших надежду, разочарованных людей в смелых проповедников Иисуса как Мессии и носителей спасения произошло в момент Его воскресения из мертвых.

Фактически воскресение — одна из основных тем раннехристианского послания. Первая из записанных христианских проповедей провозглашала факт воскресения и его значение (Деян. 2:14–36).

Петр практически ничего не говорит в ней о жизни и земном служении Иисуса (Деян. 2:22). Он не упоминает о личности Иисуса как человека, достойного подражания и преданности. Он не вспоминает о высоких этических учениях Иисуса и не пытается доказать их превосходство в сравнении с многочисленными иудейскими раввинами–учителями. Он только вскользь упоминает о чудесных деяниях, отличавших служение Иисуса, в доказательство того, что на Нем пребывало Божье благословение (Деян. 2:22). Важнее всего другое: Иисус был казнен как преступник и воскрес из мертвых (Деян. 2:24–32). Петр заявляет не о несравненной жизни Иисуса, не о Его превосходном учении, не о внушающих трепет деяниях, — он говорит, что Бог воскресил Иисуса из мертвых и вознес Его на небеса, где Он будет сидеть одесную Бога. На основании этого Петр призывает Израиль покаяться, принять прощение грехов и креститься во имя Иисуса Христа (Деян. 2:38).

Основной задачей апостолов в ранней христианской общине было не управлять и не руководить, но свидетельствовать о воскресении Иисуса (Деян. 4:33). Это видно из перечисления качеств, которыми должен обладать преемник Иуды: «быть вместе с нами свидетелем воскресения Его» (Деян. 1:22). Во всех проповедях первых глав Книги Деяний воскресение остается центральной темой (Деян. 3:14–15). Именно потому, что Бог воскресил Иисуса, апостолы способны были творить чудеса (Деян. 4:10) и нести Израилю дар спасения (Деян. 4:12). Именно упорное свидетельство о воскресении впервые привело к возникновению официального противостояния их с религиозными вождями, выступившими против новой секты (Деян. 4:1–2; 5:31–32).

Короче говоря, раннее христианство представляло собой не новое учение о Боге, не новую надежду на бессмертие и даже не новое богословское представление о природе спасения. Это был рассказ о великом событии, могущественном деянии Бога: воскресении Христа из мертвых. Любой новый богословский момент был неизбежно связан с искупительным деянием Бога, воскресившим распятого Иисуса из мертвых.

Факт воскресения

Перед современными исследователями библейской истории и богословия возникает множество сложных проблем, связанных с новозаветными свидетельствами о воскресении Христа. Сам факт воскресения, изображенный в Библии, представляется многим современным людям невероятным; однако воскресение только помогает привлечь внимание к характеру того, как в целом разворачивалась искупительная история. Павел пишет в 1 Кор. 15:14, что если Христос не воскресал из мертвых, то вера бесполезна. Как будто бы смелое заявление. Разве не вера в Бога живого дает жизнь вечную? Может ли реальность или нереальность одного–единственного события ставить под сомнение веру в живого Бога? Разве автор Послания к евреям не имел в виду, что вера в Бога важнее всего, когда писал: «А без веры угодить Богу невозможно; ибо надобно, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть, и ищущим Его воздает» (Евр. 11:6)? Разве мы не должны считать, что именно на вере в живого Бога основана наши убежденность в воскресении Христа?

Все это убедительно, но не таков ход мыслей у Павла. Если Христос не воскресал, то вера тщетна. И причина этого вполне понятна. Бог, Которому поклоняются христиане, — это не продукт поклонения и не создание богословов или философов. Это и не Бог, изобретенный или открытый людьми. Это Бог, Который обратился к ним по собственной инициативе, явил Себя в ряде искупительных событий, начиная с избавления Израиля из Египта, и т. д. Бог являет Себя не и системе учений и не в богословской книге, но в серии событий, записанных в Библии. Пришествие Иисуса из Назарета было кульминацией этого ряда искупительных событий; и Его воскресение придает значение всему, что происходило до Него. Если Христос не воскресал из мертвых, то все длительное течение искупительных деяний Бога, ведущих Его народ к спасению, заканчивается тупиком, приводит к гробнице. Если воскресение Христа нереально, то мы не можем быть уверены, что Бог — живой, так как последнее слово остается за смертью. Вера тщетна, потому что объект этой веры не был воскрешен как Господь жизни. Тогда христианская вера покоится в могиле вместе с окончательным и высшим откровением Бога во Христе — если Христос действительно мертв.

Понимание нами воскресения Христа — вопрос, включающий в себя не только само воскресение; проблема касается самой природы христианской веры, природы Бога и Его искупительных деяний. В Библии Бог представлен как живой Бог, Творец и Хранитель жизни и существования, Которого нельзя ни пантеистически отождествлять с творением, ни деистически отделять от него. Он выше творения и истории, в которых, однако, постоянно действует. Как живой Бог, Он способен действовать способами, непостижимыми для человека.

Многие современные мыслители не могут принять такое представление о Боге. Они считают, что мир всегда и везде подчинен неизменным «законам природы». В мире нет места для деяний Бога, отличных от привычного. Так, один выдающийся современный богослов просто отрицает возможность воскресения Иисуса как возвращение умершего к телесной жизни, потому что «для этого обязательно нужно чудо. Для современного человека подобное неприемлемо, потому что он может видеть деяния Бога только в духовной жизни (которая для Него является единственно подлинной) и в преображении его личности. Не говоря уже о невероятности такого чуда, ему не понять, как такое событие может быть деянием Бога и как оно может повлиять на его собственную жизнь ». Следовательно, «исторический факт воскресения из мертвых совершенно невозможно постичь».[1065]

Такое отношение с самого начала ведет к предвзятости и заставляет принимать решение, не выслушав доказательств. Бультман полагает, что Бог воздействует на человеческое существование, но не на историю. Он отрицает библейское свидетельство о природе искупительных событий, которое рассматривает откровение Бога о Себе как действующее не только в жизни отдельных людей, но и в объективных событиях. Иначе говоря, определение христианства, отталкивающееся от таких предпосылок, основано не на библейском свидетельстве об искупительных деяниях Бога.

Новый Завет свидетельствует, что в саду недалеко от Иерусалима произошло объективное событие: распятый и похороненный Иисус вышел из могилы и возвратился к жизни. Рассматривая этот объективный факт воскресения, мы не собираемся доказывать его, чтобы таким образом возбудить веру. Мы признаем, что вера основывается не на доказательстве «исторических» или объективных фактов, напротив — она пробуждается в сердце человека с помощью Святого Духа. Но Святой Дух использовал свидетельства учеников о реальном воскресении Христа, и мы тоже должны свидетельствовать о фактах новозаветного рассказа.

В евангелиях утверждаются несколько фактов. Во–первых, Иисус умер. Вряд ли кто–то из серьезных исследователей будет сомневаться в этом. Во–вторых, надежды учеников умерли вместе с Ним. Иисус проповедовал пришествие Царства Божьего; и ученики следовали за Ним в надежде, что увидят это пришествие (Лк. 19:11), искупление Израиля (Лк. 24:21). Хотя Иисус не раз предупреждал их о Своей смерти, пытаясь их к ней подготовить (Мк. 8:31), они так и не поняли Его слов. Вспомните, что иудеи в I веке не отождествляли Мессию и Страдающего Раба (Ис. 53). Мессия по определению должен был править Царством, а не страдать и умереть; и когда Иисус смиренно сдался врагам и был казнен как обыкновенный преступник, их надежды рухнули. Для них это был конец Иисуса, конец Его проповедей и их надежд.

Третий же факт таков: вдруг разочарование и вялость учеников превратились в уверенность. Они поверили, что Иисус снова жив. Случилось нечто, убедившее их в Его воскресении. Они видели Его снова, слышали Его голос, узнали Его.

Четвертый факт — пустая гробница. Об этом говорится во всех евангелиях, а также в «символе веры» у Павла в 1 Кор. 15:1–3. Смысла подчеркивать факт погребения Иисуса или то, что Его воскресение произошло на третий день, не было бы, не означай воскресение опустевшей гробницы. Многие ученые считают, что рассказы о пустой гробнице — это более поздние легенды, добавленные, чтобы подкрепить веру христиан в воскресение; но сегодня многие вынуждены признать историческую достоверность пустой гробницы.[1066]

Пятый факт — это вера в воскресение. Сегодня не многие будут отрицать историчность этого факта: ученики верили, что Иисус воскрес из мертвых. Даже те ученые, которые не могут поверить в воскресение Иисуса, признают, что ученики в него верили. Они верили, что их Учитель, умерший и похороненный, опять ожил. Они были уверены, что снова видели Его, слышали Его голос, внимали Его учению, узнали Его черты. Они верили, что Его присутствие было не «духовным», т.е. нематериальным, «призрачным», но объективно–телесным. Такой была вера, создавшая Церковь. Своим возникновением и вверенным ей посланием церковь обязана не надежде на продолжение жизни после смерти, не уверенности в превосходстве Бога над смертью, не бессмертию человеческого духа. Ее вызвало к жизни событие, случившееся во времени и пространстве: Иисус из Назарета воскрес из мертвых. Вера в воскресение Иисуса была историческим фактом; без нее не было бы церкви.

Но мы подходим к последнему, жизненно важному факту. Что–то случилось, что ученики поверили в воскресение Иисуса. Это ключевой момент. Не вера учеников породила рассказ о воскресении, а событие, на котором основан этот рассказ, породило веру.

Они утратили веру. Это были люди «несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки» (Лк. 24:25). Факты воскресения и веры в воскресение неразрывны, но не идентичны. Факт породил веру.

Вот в чем суть проблемы для человека XX века: что представляет собой факт воскресения? Что должно было случиться, чтобы ученики поверили? Проблема эта связана с современным пониманием истории и исторических событий. В древнем мире такой проблемы не было, так как люди верили, что боги нисходят на землю, чтобы общаться с людьми и порождать всякие необычные явления. Современный мир отказался от такого представления и истолковывает историю, оставаясь в рамках непрерывности и аналогий. Исторический опыт — это неразрывная цепь причин и следствий. У каждого исторического события должна быть разумная, историческая причина.

С момента возникновения этого исторического метода критики пытались исторически обосновать возникновение веры в воскресение и рассказы о нем. Вот наша основная проблема: «историчность» воскресения.

Конечно же, исторический факт заключается в том, что смерть — это конец исторического существования личности. Когда человек умирает, он навсегда покидает земную сцену. Тело превращается в прах. То, что происходит с духом или душой, — вопрос уже не исторический, а богословский или метафизический. Вот почему воскресение, согласно признанным историческим фактам, не может быть «оживлением трупа». Во многих религиях говорится о таких воскресениях, но историки считают эти рассказы легендами. Рассказ о возвращении Иисуса к жизни следует воспринимать так же, как мы воспринимаем подобные истории в других религиях.

Перед историческим критиком стоит вопрос: что же произошло! Какое «историческое» событие породило веру в воскресение и привело к возникновению историй о явлениях Иисуса и пустой гробнице?

Исторические критики предлагали множество решений этой проблемы. Одно из самых ранних исторических объяснений веры в воскресение таково: ученики выкрали тело Иисуса, спрятали его и стали провозглашать, что Он воскрес. Получается, что весть о воскресении была сознательным обманом. Христианская Благая Весть о спасении основана на лжи. Такое мнение вряд ли даже стоит опровергать.

Другая теория — на самом деле Иисус не умер, а только впал в кому от слабости и потери крови. Прохладный воздух гробницы, аромат специй и часы отдыха вернули Его к жизни. Придя в сознание, Он вышел из гробницы, явился Своим ученикам и объявил, что воскрес из мертвых.[1067]

Еще одна современная попытка объяснения: слухи о воскресении начала распространять Мария. Она заблудилась и пришла не к той могиле, могила оказалась пустой. У страха глаза велики: увидев садовника, она решила, что это Иисус, воскресший из мертвых.

Подобные истории сами себя опровергают. Единственное приемлемое «историческое» объяснение заключается в том, что опыт учеников был реальным, но субъективным, а не объективным. Для человека воображение столь же реально, как и объективная действительность; просто это иной порядок реальности. Согласно этой теории, ученики действительно имели видения, по причине которых поверили, что Иисус жив и победил смерть. В евангелиях говорится о физических и объективных контактах с Иисусом, но такие рассказы по определению не могут считаться историческими. На самом деле это был ряд субъективных видений или галлюцинаций, во время которых ученики верили, что видят живого Иисуса.

Но эта теория создает еще одну проблему: отчего возник этот субъективный опыт? Что вызывало эти видения? Видения — явление психологическое; они реальны. Но видения не случаются ни с того ни с сего. Для этого необходимы определенные предпосылки, чего в случае с учениками Иисуса явно не было. Представление об учениках, которые после смерти Иисуса лелеют воспоминания о Нем, жаждут снова увидеть Его и надеются, что Он оживет, противоречит свидетельствам евангелий. Тот, кто изображает апостолов настолько воодушевленными надеждой, что вера их преодолевает порог смерти и побуждает видеть Иисуса воскресшим, должен переписать евангельское предание. Мы не льстим ученикам, говоря, что их вера могла возникнуть только на основании объективной реальности; но так сказано в евангелиях. Необходима ли объективность для веры? Поддерживает ли вера сама себя? В случае с учениками — HETI Вера не ведет к видениям, а видения — к вере. Возникновение веры в воскресение можно объяснить только одним: Иисус действительно воскрес.

Многие ученые не обращают внимания на трудности, связанные с теорией «видений». Бультман как историк объясняет веру в воскресение только личной близостью учеников к Иисусу во время Его земной жизни. Это личное влияние Иисуса привело к тому, что у них были субъективные видения.[1068] Классическая формулировка этой точки зрения принадлежит Иоганну Вайссу, который писал, что «явления — не внешнее явление, но исключительно результат внутренней борьбы, в которой вера одержала верх над сомнениями… явления были не причиной их веры, хотя им так казалось, а напротив — ее результатом». Вера, которая вызвана объективными явлениями, «не особенно ценна в плане моральном и религиозном».[1069] Хоть такое мнение и льстит ученикам, для того, чтобы оно соответствовало истине, надо было бы переписать Новый Завет.

Так легко проблему не решить. Это признает один из самых способных и известных учеников Бультмана, Гюнтер Борнкам. Он понимает, что отчаяние и разочарование учеников не позволяют объяснить веру в воскресение субъективным опытом их внутренних переживаний. Далее он переходит к пункту, о котором сейчас будем говорить и мы и согласно которому «явления воскресшего Христа и свидетельства о них стали причиной подобной веры».[1070] Этот вывод кажется неизбежным. Но остается вопрос: какой была природа этих явлений?

Природа воскресения

Решив, что воскресение было первичным и объективным, мы не полностью разрешаем проблему. Нужно ответить еще на самый важный вопрос: какова природа воскресения? Воскресение — это событие, в результате которого возникла Церковь, поэтому вопрос о его природе чрезвычайно важен.

Бультман истолковывает воскресение в экзистенциалистском ключе. Он согласен с тем, что воскресение означает возвращение Иисуса в керигме, т.е. провозглашении Благой Вести, что керигма сама по себе — эсхатологическое событие и что Иисус, таким образом, активно присутствует в общении со слушателем керигмы. Все рассуждения о природе воскресения, все рассказы о пустой гробнице и тому подобном не имеют никакого значения для факта воскресения.[1071]

Хотя Борнкам признает, что теории о видениях недостаточно, чтобы объяснить возникновение веры в воскресение, нам следовало бы ожидать от него более удовлетворительного ответа на вопрос. Как он пишет, пасхальная вера заключается в том, что «Сам Бог вмешался в Своем могуществе в жизнь грешного и непокорного мира, освободив Иисуса из Назарета от власти греха и смерти, снова воскресив Его и сделав Господом этого мира».[1072] Таким образом, нам представляется, что, судя по языку, речь идет о чем–то меньшем, чем телесное воскресение, потому что далее он объясняет: «Это событие, принадлежащее этому времени и этому миру, но оно же и выходит за пределы времени и мира».[1073] Воскресение снова толкуется экзистенциально; но следует помнить, что для экзистенциалиста опыт «подлинного существования» или, выражаясь по–христиански, спасительная вера, предполагает объективность, а не субъективность.[1074]

Бультман утверждает, что оживление трупа невозможно. Хотя это замечание и здраво, оно не имеет веса, потому что в Новом Завете о воскресении Иисуса нигде и не говорится как об «оживлении трупа», — под ним подразумевается возникновение жизни нового порядка во времени и пространстве.

Иудеи I века верили в воскресение физического тела, т. е. в возвращение жизни умершему телу. Пример этого — история иудейского старейшины по имени Разис, жертвы гонений в эпоху Селевкидов. Чтобы не попасть в руки ненавистных греков, Разис взял меч и пронзил себя. Затем «остановился на одной крутой скале… вырвал у себя внутренности и, взяв их обеими руками, бросил в толпу и, моля Господа жизни и духа опять дать ему жизнь и дыхание, кончил таким образом жизнь» (2 Мак. 14:46).

К воскресению Иисуса подобная история отношения не имеет. Воскресение Иисуса не было возвращением физической жизни мертвому телу; это — возникновение жизни нового порядка.[1075] Это воплощение вечной жизни во времени и пространстве. Это начало эсхатологического воскресения. Это ясно из доказательств Павла в 1 Кор. 15.

Эсхатологический характер воскресения Иисуса не обозначен явно в евангелиях и Деяниях, но мы можем сделать такой вывод на основании двух моментов. Первый — это природа проповедей апостолов о воскресении. В Деян. 4:1 нам говорится: саддукеям не понравилось, что ученики «проповедуют в Иисусе воскресение из мертвых». Это поразительное утверждение. В чем его суть? Фарисеи верили в воскресение из мертвых и учили ему. Иудейские рабби или богословы имели обыкновение восседать в просторных дворах храмов в окружении учеников. Без сомнения, если бы кто–нибудь прошелся по храмовой территории и остановился послушать нескольких рабби, обучающих своих последователей, рано или поздно он услышал бы упоминание о воскресении из мертвых. Почему же саддукеи возражали против подобного учения последователей Иисуса?

Дело в том, что в провозглашении воскресения Иисуса Его учениками доктрина обрела новые масштабы и новое значение. Рабби учили воскресению как предмету теоретического богословия; они спорили между собой по поводу времени и объектов воскресения. Христианская весть была иной. Она была не абстрактной теорией или холодным богословием, а объявлением о современном факте, который, если был правдой, вынуждал иудеев признать, что среди них произошло новое искупительное деяние Бога, на которое они не могли не обратить внимания. Более того, формулировка заявления учеников показывает, что они не просто рассказывали о событии, которому были свидетелями, — воскресении распятого Учителя; они провозглашали «в Иисусе воскресение из мертвых». Воскресение Иисуса имело громадное значение. Теперь воскресение из мертвых было не сомнительной богословской надеждой на будущее, а фактом настоящего, придававшим всему с ним связанному новую перспективу, так что его невозможно было более игнорировать или просто смиряться с ним.

Эсхатологическая природа воскресения Иисуса также видна из свойств Его тела после воскресения, как описано в евангелиях. Воскресение Иисуса явно было телесным; но тело это было новым и обладало иными качествами, чем до смерти.

В евангелиях немало говорится о том, что воскресение Иисуса действительно было телесным. Возьмем факт пустой гробницы. Многие библейские критики отрицают такую возможность, они говорят, что это придуманная позже апологетическая история, призванная подкрепить веру в воскресение. Но те, кто это утверждает, не принимают во внимание, что в евангелиях факт пустой гробницы не используется апологетически, для доказательства реальности воскресения. Сама по себе пустая гробница была загадкой, требующей разъяснения. Марк сообщает, что женщины, увидев пустую гробницу (и услышав весть ангелов), первым делом испугались и изумились. Лука рассказывает, что двое учеников узнали о пустой гробнице, но в воскресение не поверили, пока сами не встретили воскресшего Иисуса (Лк. 24:22 и далее). Иоанн описывает, как Мария решила, что тело Иисуса забрали (Ин. 20:2). У Иоанна вера возникает при виде не пустой гробницы, а погребального савана (Ин. 20:6–8). Если бы не явления Иисуса, пустая гробница осталась бы загадкой. Следовательно, пустая гробница — это не свидетельство о факте воскресения, а скорее свидетельство телесности этого воскресения.

Телесный характер воскресения следует и из других моментов. Иисуса можно было воспринимать физически с помощью органов чувств: осязать (Мф. 28:9; Ин. 20:17,27), видеть, слышать (Ин. 20:16; вероятно, Мария узнала Иисуса по голосу, когда Он назвал ее по имени). Есть и другие свидетельства, заставляющие нас думать, что тело Иисуса было просто физическим. Он сказал: «Дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня» (Лк. 24:39). Однако из контекста видно, что речь идет не о «биологическом» строении тела, а только о том, что тело Его было реальным, что Он не был духом. Павел также настаивает на телесной природе воскресения. Поэтому нам не следует уделять слишком много внимания упоминанию о «плоти и костях» в Лк. 24:39, это не значит, что тело Иисуса было таким же, как и прежде.

Воскресший Иисус мог принимать пищу. Он съел кусочек рыбы в присутствии учеников (Лк. 24:42–43), но, опять же, слова «пред ними» (Лк. 24:43) показывают, что это действие было совершено специально, чтобы засвидетельствовать телесность воскресения.

Тело Иисуса после воскресения обладало новыми и чудесными свойствами по сравнению с обыкновенным физическим телом человека. Оно обладало качествами, прежде на земле невиданными. Оно могло по желанию появляться и исчезать. Иоанн дважды упоминает о неожиданном появлении Иисуса перед учениками, «когда двери… были заперты» (Ин. 20:19,26). Это может значить только, что Иисус не входил через дверь. Несмотря на то что двери были заперты, «Иисус стал посреди [их]» (Ин. 20:26). В Еммаусе, преломив хлеб с двумя учениками, Иисус внезапно исчез (Лк. 24:31). Когда они вернулись в Иерусалим и стали рассказывать о том, что с ними случилось, Иисус снова внезапно появился. Причем так внезапно, что они испугались и приняли Его за духа (Лк. 24:36–37). После воскресения тело Иисуса обладало новыми поразительными способностями. Казалось, оно принадлежит реальности иного типа.

Более того, внимательное изучение текста приводит нас к выводу: нигде не говорится, что камень был убран от входа в гробницу, чтобы Иисус мог выйти. Землетрясение, в результате которого откатился камень (Мф. 28:2), Матфей представляет как чудесное знамение, а не как реальное событие. Получается, что Иисус покинул гробницу еще до того, как камень был убран. Ему не нужно было откатывать камень, чтобы выйти из могилы; Он уже вышел. Камень был отодвинут для учеников, не для Иисуса.

Итак, мы приходим к следующему выводу: воскресение Иисуса было телесным, но тело Его после воскресения стало обладать странн;ыми способностями, превосходящими физические ограничения. Оно могло взаимодействовать с окружающей действительностью, но в то же время выходило за ее границы. С.К.Барретт справедливо отмечает «чудесные способности воскресшего Иисуса, Который был достаточно телесным, чтобы демонстрировать Свои раны, и достаточно нематериальным, чтобы проходить сквозь закрытые двери».[1076] Свидетельство Павла так же двойственно. Воскресение Иисуса принадлежит к новому и высшему порядку: Веку Грядущему, вечной жизни.

Это свидетельство евангелий подкрепляется рассуждениями Павла о воскресении в 1 Кор. 15. Павел пишет об эсхатологическом воскресении святых в момент парусии, но эсхатологическое воскресение неотделимо от воскресения Иисуса, потому что это — две части одного события. Воскресение Иисуса было первым плодом эсхатологического воскресения (1 Кор. 15:20). Все, кто пребывает во Христе, едины с Ним, как все, кто в Адаме, едины с Адамом. Все, кто в Адаме, наследуют его смерть, а все, кто во Христе, получают Его жизнь. «Каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его» (1 Кор. 15:23).

Воскресение Христа и воскресение тех, кто Ему принадлежит, — две части единого целого, два акта одной драмы, два этапа одного процесса. Сроки не имеют значения. Неважно, сколько времени пройдет между этими двумя этапами воскресения. Логическая или, точнее, богословская связь от этого не зависит. Воскресение Иисуса — это «первые плоды» эсхатологического воскресения в последние времена. Понятие первых плодов было понятно палестинским земледельцам. Это были первые зерна урожая, которые показывали, что он созрел, пора начинать жатву. Первые плоды — это не сам урожай, но обещание урожая. По сути дела, это начало его сбора. Жатва уже началась: зерно собирают.

Воскресение Иисуса — не отдельное событие, дающее людям уверенность в будущем воскресении; это само начало эсхатологического воскресения. Если бы мы попытались описать тонкую реальность грубым языком, мы сказали бы, что от эсхатологического воскресения быт отколот кусочек и помещен внутрь истории. Первый акт драмы последних времен произошел до дня Господня.

Воскресение Иисуса — не просто историческое событие. Его нельзя описывать как просто сверхъестественное явление — чудо — вмешательство Бога в действие «законов природы». Воскресение Иисуса — это внедрение в историю чего–то, принадлежащего вечности! Оно сверхъестественно? Да, но не в обычном смысле слова. Это не «нарушение» обычного течения событий; это проявление чего–то совершенно нового. Вечная жизнь явилась среди смертных.[1077]

Именно эсхатологическая природа воскресения Иисуса создает для современных историков так много неудобств. Согласно свидетельству Нового Завета, у воскресения не было исторических причин; это деяние Бога, а историки не изучают Бога. Это событие, не имеющее аналогий, совершенно уникальное, выходящее за рамки обычного исторического опыта. Это явление вечной жизни среди смертных, а историки не могут судить о вечной жизни или Грядущем Веке. Однако это объективное событие, оно произошло в истории, хоть и превосходит обычные человеческие категории. Вот почему современные историки часто не хотят истолковывать воскресение как телесное. Но историк должен объяснить возникновение веры в воскресение и церкви; а для каждого, кто верит в существование живого и всемогущего Бога, «гипотеза» телесного воскресения Иисуса — единственное адекватное объяснение «исторических» фактов.

Марксен указывает, что ни один из учеников не был свидетелем воскресения, никто не видел, как Он воскресал.[1078] Вывод о воскресении Иисуса был сделан на основании Его явлений. Мы согласны с этим. Но мы должны настаивать также на том, что этот вывод совершенно неизбежен. Марксен не прав, когда утверждает, что все евангелисты хотели своими историями о воскресении показать, что деятельность Иисуса продолжается,[1079] и сводит все повествования к одному моменту: вере Петра.[1080] Значение рассказов о воскресении в том, что Иисус продолжает деятельность — потому что Он жив; а ученики, в том числе и Петр, поверили в это, потому что лично встречали Господа в телесном облике.

Итак, мы приходим к выводу, что воскресение Иисуса — это эсхатологическое событие, произошедшее в истории и приведшее к возникновению христианской церкви. Оно позволяет нам понять характер и послание ранней церкви. Церковь возникла на основании эсхатологического события; она сама — эсхатологическое сообщество, и ее послание эсхатологично. Некоторым образом, события последних времен и эсхатологическое свершение вторглись в историю.