21. О людях, порождающих тиранов

«И было после сих происшествий: у Навуфея Изреелитянина в Из-реели был виноградник подле дворца Ахава, царя Самарийского. И сказал Ахав Навуфею, говоря: отдай мне свой виноградник; из него будет у меня овощной сад, ибо он близко к моему дому; а вместо него я дам тебе виноградник лучше этого, или, если угодно тебе, дам тебе серебра, сколько он стоит. Но Навуфей сказал Ахаву: сохрани меня Господь, чтоб я отдал тебе наследство отцов моих! И пришел Ахав домой встревоженный и огорченный тем словом, которое сказал ему Навуфей Изреелитянин, говоря: не отдам тебе наследства отцов моих. И лег на постель свою, и отворотил лице свое, и хлеба не ел» (3 Цар. 21:1-4). Рассматривая начало этой трагической истории с позиций сегодняшнего дня, мы можем лишь несколько удивиться отказу Навуфея: ведь к нему обратился сам царь, причем, предложивший за виноградник практически любую цену, за которую Навуфей мог приобрести виноградник куда лучше и обширнее этого. Однако, если мы познакомимся с теми особенностями земельных отношений, которые существовали в Древнем Израиле, то мы увидим, насколько была вопиюща и даже преступна просьба Ахава, а с другой стороны, насколько логичным и законным был ответ Навуфея. Дело в том, что в Древнем Израиле существовала принципиально иная система землевладения в отличие от всех соседних государств. В Древнем Израиле хозяином земли являлся Бог. «Землю не должно продавать навсегда, ибо Моя земля: вы пришельцы и поселенцы у Меня; по всей земле владения вашего дозволяйте выкуп земли. Если брат твой обеднеет и продаст от владения своего, то придет близкий его родственник и выкупит проданное братом его; если же некому за него выкупить, но сам он будет иметь достаток и найдет, сколько нужно на выкуп, то пусть он расчислит годы продажи своей и возвратит остальное тому, кому он продал, и вступит опять во владение свое; если же не найдет рука его, сколько нужно возвратить ему, то проданное им останется в руках покупщика до юбилейного года, а в юбилейный год отойдет оно, и он опять вступит во владение свое» (Левит 25:23-28). Израильтяне, вне зависимости от того, кем они являлись, выступали лишь как арендаторы Божьей земли, не имеющие права продавать ее вне своего рода: «Чтобы удел сынов Израилевых не переходил из колена в колено; ибо каждый из сынов Израилевых должен быть привязан к уделу колена отцов своих» (Числа 36:7). И потому, даже если кто-то не мог выкупить своей земли у кредиторов, поступившей им в счет погашения долгов, то в юбилейный год земля все равно возвращалась своему прежнему владельцу. Эта система обеспечивала социальные гарантии, как мы бы сказали сейчас, всем слоям населения. Она препятствовала злоупотреблениям богатых, она препятствовала обнищанию населения и созданию предпосылок для рабства. Последнее, кстати, только в Древнем Израиле из всех стран Древнего мира рассматривалось не только как отрицательное явления, но благодаря законам имело очень строгие временные ограничения. Так, долговое рабство ограничивалось только шестью годами (Исход 21:2-11; Втор. 15:12-18). Закон запрещал также продажу или порабощение израильтян другими израильтянами (Левит 25:35-42). Это действительно были законы, которые мог даровать в то тяжелое время только Бог. Благодаря также законам о земле, израильское общество укреплялось внутренне вследствие ответственности и солидарности за каждого члена рода или колена, которые должны были погасить долги и выкупить землю, если их близкие сделать этого не могли. Также разделенные между коленами и семьями наследственные земельные наделы давали право каждой семье на обетование и благословение завета: «Исполняйте постановления Мои, и храните законы Мои и исполняйте их, и будете жить спокойно на земле; и будет земля давать плод свой, и будете есть досыта, и будете жить спокойно на ней» (Левит 25:18-19). Земля Палестины была дана Господом Своему народу на условиях послушания и выполнения Его воли. По сравнению с этими постановлениями относительно земли, в соседних языческих странах ситуация была совершенно иной. Так, в Египте хозяином земли был фараон и жрецы. Такая же ситуация была и в Вавилоне. Вавилонский «царь смотрел на все земли в стране как на земли, принадлежащие ему, и считал себя вправе отчуждать участки от общин и передавать в качестве царского пожалования тому или иному сановнику… Все это постепенно приводило к сосредоточению крупных богатств в руках кучки богачей. Вполне естественно, что эти богачи владели не только стадами и рабами, но также и землей, которую они получали в виде царского пожалования и которую они скупали». Та же система владения землей, при которой ее хозяином выступал царь, была характерна и для Хеттского царства, для Урарту, финикийских и филистимлянских государств. Поэтому отказ Навуфея свидетельствует о нем как о глубоко верующем человеке, который не побоялся отказаться от очень выгодного, с коммерческой точки зрения, предложения, сделанного, к тому же, самим царем. Заметим также, что власть и нерушимость этих земельных законов сохранялась даже во дни Ахава и царь при всем своем деспотизме не мог своевольно приобрести чье-либо имущество. Ахава бесило собственное бессилие. Он очень хотел получить этот виноградник, но сделать этого он, царь, не мог. Состояние Ахава лучше всего объясняется словом «каприз», определение которому словарь Даля дает следующее: «Каприз — это причуда, прихоть, привередливость, упрямство». Как часто это качество управляет и нами, когда мы чего-то хотим, причем того, что нам не нужно, а то и принесет вред. Как отмечает тот же Даль, капризный человек является также неуживчивым, сварливым, брюзгливым, склонным ломаться и кричать. Мы очень склонны выполнять свои капризы. Порой наша жизнь вообще превращается в цепь исполнений этих капризов. Мы прикладываем неимоверные жизненные усилия, чтобы купить новое платье, машину, мебель. Безусловно, в улучшении своего быта нет ничего греховного, но в то же время, когда ему подчинено все — это трагедия! Это гонка с целью обогнать другого, и предела здесь нет. У царя Ахава были десятки дворцов, сотни гектаров земли, неисчислимые богатства, но ему захотелось именно виноградника Навуфея, который по сравнению с ним и с его богатствами не имел практически ничего. «И вошла к нему жена его Иезавель и сказала ему: отчего встревожен дух твой, что ты и хлеба не ешь? Он сказал ей: когда я стал говорить Навуфею Изреелитянину и сказал ему: «отдай мне виноградник твой за серебро, или, если хочешь, я дам тебе другой виноградник вместо него», тогда он сказал: «не отдам тебе виноградника моего». И сказала ему Иезавель, жена его: что за царство было бы в Израиле, если бы ты так поступал? встань, ешь хлеб и будь спокоен; я доставлю тебе виноградник Навуфея Изреелитянина» (3 Цар. 21:5-7). Для Иезавели, дочери Сидонского царя, была дикой та ситуация, о которой поведал ей Ахав. Ей, привыкшей рассматривать царскую власть как неограниченный деспотизм одного над всеми, было совершенно непонятно горе Ахава от его бессилия, а тем более отказ Навуфея. Однако Иезавель была очень умной женщиной, которая, с одной стороны, свято верила в неограниченность царской власти, а с другой — умела учитывать особенности законов и обычаев, существовавших в израильском обществе. Так, не решаясь открыто попрать общественные законы, установленные много веков назад, Иезавель решается на хитрость. Точнее, на откровенную подлость. «И написала она от имени Ахава письма, и запечатала их его печатью, и послала эти письма к старейшинам и знатным в его городе, живущим с Навуфе-ем. В письмах она писала так: объявите пост и посадите Навуфея на первое место в народе; и против него посадите двух негодных людей, которые свидетельствовали бы на него и сказали: «ты хулил Бога и царя»; и потом выведите его, и побейте его камнями, чтоб он умер» (3 Цар. 21:8- 10). Она шла на открытое беззастенчивое преступление. Но возмущаясь ее поступком, спросим себя, а не поступаем ли и мы порой так же? Конечно, мы не приказываем кого-то убить, да, впрочем, мы и не имеем таких возможностей, но проблема преднамеренного очернения человека, мешающего нам по тем или иным причинам, сегодня актуальна как никогда. Священное Писание говорит: «Не ходи переносчиком в народе твоем и не восставай на жизнь ближнего твоего. Я Господь» (Лев. 19:16). В книге Иова написано: «суждение и осуждение — близки» (Иов 36:17). Но несмотря на все это, сплетни, клевета и пересуды являются одними из главных бичей как в миру, так и в церкви. Именно они и творят больше всего зла, когда люди внешне улыбаются друг другу, придерживаясь внешне законных приличий и правил, а за спиной сплетничая и осуждая, создавая этим отрицательный ореол вокруг неугодного себе человека. Такой «отдел» своеобразной информации работает лучше всего. Люди могут не находить времени для выполнения домашних работ, профессиональной деятельности, работы в церкви, но для передачи подобной информации время и силы, как правило, находятся. В этой истории «обращает на себя внимание еще один аспект рассказа: полное подчинение горожан, во всяком случае, городской верхушки царице, и их готовность пойти на самое неправедное дело, чтобы ей угодить, что ясно говорит о начавшемся вырождении общинных структур». Сам по себе факт раболепного подчинения городских властей царской власти красноречиво свидетельствует о кризисе традиционных общинных отношений. Проблема разграничения властей была всегда. Долгие столетия шло и идет формирование законодательной, исполнительной и судебной власти. И мы знаем, к каким страшным последствиям приводит смешение этих властей и сосредоточение их в одних руках. И основной причиной этого является часто не только и не сколько наличие какой-либо амбициозной личности, сколько желание толпы раболепствовать перед вышестоящим, ибо многие находят удовольствие — именно удовольствие — в раболепстве: вовремя «подхихикнуть», подбежать, сказать нужное слово. Такие люди в своем «усердии» и формируют часто деспота. Более того, разумные распоряжения правителя (руководителя) превращая в деспотизм или абсурд. Проблема холуев, людей, не имеющих своего мнения, готовых всегда и за все голосовать, все что угодно делать — это страшная проблема, особенно, если касается духовных аспектов. В истории Иезавели и раболепствующих прислужников весьма примечательной является и позиция Ахава, даже не поинтересовавшегося у своей жены, каким именно образом она собирается «доставить» ему виноградник Навуфея. Ахав не мог не понимать, что законных путей для этого не было. Также Ахав не мог и не знать характера своей жены и тех методов, которые она использует. Все это он знал и понимал, но в этот момент его это просто не интересовало, Ахав решил не обременять себя неприятными размышлениями, а предпочел «не понимать» того, что должно было произойти с Навуфеем. Это очень удобная позиция: «не понимать», а потом сказать: «Как же это могло произойти? Зачем так было поступать?» Можно даже изобразить деланное негодование и возмущение, которое, впрочем, скоро пройдет. Как это желание «не понимать», «не замечать» актуально сегодня для наших дней! Люди считают, что этим они сохранят свое лицо, они пытаются с помощью этого уйти от решения вопроса, предпочитая, чтобы обошлись без них и решили проблему без них другие люди, а они как бы ни при чем. Это очень страшный вид беспринципности. Также в этой истории обращает на себя внимание и цинизм, проявленный Иезавелью и угодливыми чиновниками, которые для убийства На-вуфея использовали понятие поста и имени Божьего. Язычница Иезавель, когда ей было нужно, использовала религиозные символы и законы Израиля. Так пост обычно объявлялся царем вследствие какой-либо критической ситуации: это могла быть война, засуха, причину которых видели, как правило, в духовном прегрешении народа. «И собрались в Массифу, и черпали воду, и проливали пред Господом, и постились в тот день, говоря: согрешили мы пред Господом. И судил Самуил сынов Израиле-вых в Массифе» (1 Цар. 7:6). Почетное место Навуфея обеспечивалось во многом его общественным положением, а также, самое главное, желанием показать его влияние на общество, чем на деле он фактически не обладал. Учла также Иезавель и тот момент, что для вынесения приговора необходимы именно два свидетеля. Также и обвинение, инкриминирующееся Навуфею, было очень тонко продумано, заключаясь в хуле на царя и Бога. Последнее было введено специально, чтобы показать, что Навуфей восстает не только против царя, но и Бога. И это все сделала Иезавель, сама открыто выступающая против Бога, и в то же время осуждающая человека, когда ей было нужно, за хулу на Бога. План Иезавели исполнился в точности. «И сделали мужи города его, старейшины и знатные, жившие в городе его, как приказала им Иезавель, так, как писано в письмах, которые она послала к ним. Объявили пост и посадили Навуфея во главе народа; и выступили два негодных человека и сели против него, и свидетельствовали на него эти недобрые люди пред народом, и говорили: Навуфей хулил Бога и царя. И вывели его за город, и побили его камнями, и он умер. И послали к Иезавели сказать: Навуфей побит камнями и умер. Услышав, что Навуфей побит камнями и умер, Иезавель сказала Ахаву: встань, возьми во владение виноградник Навуфея Из-реелитянина, который не хотел отдать тебе за серебро; ибо Навуфея нет в живых, он умер. Когда услышал Ахав, что Навуфей был убит, встал Ахав, чтобы пойти в виноградник Навуфея Изреелитянина и взять его во владение» (3 Цар. 21:11-16). Как видим, у Ахава в сердце ничего не дрогнуло, более того, история подчеркивает, что царь пошел в виноградник сразу же, как услышал об убийстве Навуфея. Он даже не захотел хотя бы для приличия выждать какое-то время. Нет, его каприз настолько завладел им, что он не мог сдержаться. Подобно ему и люди, одержимые злой силой, не могут контролировать себя. «И было слово Господне к Илии Фесвитянину: встань, пойди навстречу Ахаву, царю Израильскому, который в Самарии, вот, он теперь в винограднике Навуфея, куда пришел,

чтобы взять его во владение; и скажи ему: «так говорит Господь: ты убил, и еще вступаешь в наследство?» и скажи ему: «так говорит Господь: на том месте, где псы лизали кровь Навуфея, псы будут лизать и твою кровь». И сказал Ахав Илии: нашел ты меня, враг мой! Он сказал: нашел, ибо ты предался тому, чтобы делать неугодное пред очами Господа. (Так говорит Господь:) вот, Я наведу на тебя беды и вымету за тобою и истреблю у Ахава мочащегося к стене и заключенного и оставшегося в Израиле. И поступлю с домом твоим так, как поступил Я с домом Иеро-воама, сына Наватова, и с домом Ваасы, сына Ахиина, за оскорбление, которым ты раздражил Меня и ввел Израиля в грех. Также и о Иезавели сказал Господь: псы съедят Иезавель за стеною Изрееля. Кто умрет у Ахава в городе, того съедят псы, а кто умрет на поле, того расклюют птицы небесные; не было еще такого, как Ахав, который предался бы тому, чтобы делать неугодное пред очами Господа, к чему подущала его жена его Иезавель; он поступал весьма гнусно, последуя идолам, как делали Аморреи, которых Господь прогнал от лица сынов Израилевых» (3 Цар. 21:17- 26). Мы вновь видим Илию, бесстрашно явившегося перед лицо царя и сказавшего ему столь страшный приговор, относящийся уже непосредственно к самому царю и его близким. Эти слова как гром поразили Ахава. «Выслушав все слова сии, Ахав разодрал одежды свои, и возложил на тело свое вретище, и постился, и спал во вретище, и ходил печально. И было слово Господне к Илии Фесвитянину, и сказал Господь: видишь, как смирился предо Мною Ахав? За то, что он смирился предо Мною, Я не наведу бед в его дни; во дни сына его наведу беды на дом его» (3 Цар. 21:27-29). Бог дал Ахаву еще один шанс. Цель Бога — всегда спасти человека. Бог видит каждое движение нашего сердца и всегда готов поддержать нас в нашем желании следовать за Ним. Милость Божия превозносится над судом. Он дает шанс каждому, и даже Ахаву. Впрочем, насколько применимо слово «даже» относительно Ахава и живущих сегодня, а может быть, и нас с вами? Всегда проще сказать: Ахав, Иезавель… Но подумаем, не напоминаем ли мы их порой? И если это так бывает, то история Ахава и Божьего ответа на его покаяние показывает, что никогда не поздно воззвать к Богу, самое главное — чтобы это было сделано всем сердцем. Ахаву был дан шанс, последний шанс. Но сумеет ли он воспользоваться им — об этом мы узнаем в следующей главе.