Глава 7

Шествие долиной смерти — Восхождение на Голгофу — Роковое изменение маршрута — Последнее собрание — Мученический конец

На десятый день нашего пребывания в Екатеринославе махновцы окончательно овладели городом после ожесточенного сражения на улицах. Начались грабежи и беспощадные убийства мирных жителей. Солдаты-махновцы грабили, жгли магазины, врывались в квартиры, беспощадно убивая тех, кто попадался под руку. Население города было в страхе. Дальнейшая работа стала невозможной. Никто не рисковал выйти из своей квартиры, все как бы замерло.

После занятия Екатеринослава махновцами для нас открылся путь на юг через русские и немецкие селения, которые мы намеревались посетить в начале нашего пути.

Был холодный, дождливый октябрьский день. Для подвоза вещей Господь послал нам одну подводу, но самим нам пришлось идти пешком. До первого селения было 15 верст. В обыкновенных условиях такие переходы не составляли для нас большой трудности. В данный момент это был один из самых тяжелых переходов. Дорога размякла от постоянных дождей, везде стояли лужи. Клейкая грязь цеплялась за ноги и пудовыми гирями облепляла обувь. Только с огромными усилиями можно было двигаться вперед. Сверху беспрерывно лил дождь. По сторонам дороги лежали обнаженные трупы убитых в сражении людей. Раздавались редкие ружейные выстрелы. Навстречу двигались, едва тащась по грязи, махновские обозы. Иногда нас обгоняли повозки с ранеными, которых отвозили в тыл.

Было жутко, но дух был бодр, ибо мы сознавали, что идем под могучей охраной нашего Господа и совершаем этот путь не ради каких-либо земных целей, но ради спасения душ наших ближних. Несмотря на хлеставший в лицо дождь и холодный ветер, часто раздавалось в этой мрачной долине смерти пение духовных гимнов. Некоторым из нас пришлось снять с ног окончательно размокшую обувь и идти босыми ногами по холодной грязи.

Было уже темно, когда мы приблизились к селу Александровка.

Завидев мерцающие в окнах огоньки, мы обрадовались скорому концу нашего пути. Однако перед самым селом оказалась еще одна преграда. Небольшая речка разлилась от дождей, и широкая водная полоса отделяла нас от села. В темноте эта река показалась нам настоящим Днепром. Перекинутый через речку мостик был залит водой.

С большим трудом и риском, один за другим мы перешли по воде.

В селе мы были с радостью встречены одним из верующих.

Омывшись от покрывавшей нас грязи, еще мокрые до самого белья, мы до поздней ночи имели чудное и благословенное собрание.

Несмотря на темноту и грязь, весть о нашем прибытии облетела все селение прежде, чем мы пришли на место. Дом, где мы остановились, вскоре наполнился людьми, жаждущими послушать Слово Божие.

Мы не имели возможности много работать в этом селении. Отсюда было близко до Екатеринослава, и здесь был сосредоточен тыл махновских войск, которые относились к нам очень враждебно и всячески препятствовали устройству собраний. Поэтому, устроив на второй день два собрания, а также просушив нашу одежду и обувь, мы разделились на две группы и пошли дальше по направлению к менонитским колониям Языковской волости.

В каждом селении, лежавшем на нашем пути, мы провели ряд евангелизационных собраний. Многие обращались к Христу, и верующие укреплялись в истине. На каждом собрании присутствовали махновцы. Слово Божие касалось многих из них, но большинство было настроено враждебно.

* * *

Наш путь за последнее время казался нам как бы восхождением на Голгофу. Тяжелые тучи сгустились вокруг нас, и становилось все темнее и темнее. В сердцах некоторых сотрудников появилось предчувствие скорого перехода в вечность. У многих любимой темой проповедей и бесед стало восхищение Церкви и пришествие Господа.

Стояла плохая погода, неблагоприятная для работы и передвижения с одного места на другое. Все время шли холодные дожди.

Всюду, где мы проходили, чувствовалось напряжение и тревога. Этот район находился во власти анархо-коммунистических махновских войск, причинявших жителям много тревог и бедствий.

22 октября обе группы прибыли, наконец, в колонию Николайполь (село Запорожского р-на Запорожской области). Жители колонии, извещенные уже раньше о нашем приходе, обрадовались этому посещению. Верующие старались приглашать на собрания возможно большее количество народа. Прошли три дня в почти беспрерывных собраниях. Несколько десятков грешников обратилось к Господу.

Господь послал много радости во время скорби и испытаний.

* * *

Работы было много, времени мало. Нашего посещения ожидали и в других местах. Мы решили направиться дальше, к Хортицким колониям. Во время последнего молитвенного собрания пришел местный проповедник Шеленберг и начал упрашивать посетить еще три окрестные колонии. При этом он сообщил некоторые печальные вести, что побудило нас внять его просьбе и остаться здесь еще на несколько дней.

Шеленберг сообщил, что в колонии Дубовка жители до сих пор не допускали к себе ни одного верующего. Несколько времени тому назад один верующий купил хозяйство в этой колонии. Когда он подъезжал к колонии с несколькими подводами, нагруженными его имуществом, то жители, узнав, что он человек, обращенный к Господу, вышли всем обществом ему навстречу и не допустили его въезда в колонию.

Этот рассказ окончательно побудил нас оставить мысль о дальнейшем пути и сделать попытку проникнуть с Евангельской вестью и в эту колонию. Мы разделились на четыре группы и, оставив одну из них на месте, направились в соседние колонии.

Махновцы, нередко присутствовавшие на собраниях, относились к нам враждебно. В их среде было много людей, которые прежде знали Господа, но отпали от истины и теперь приходили в ярость при каждом напоминании о Боге и Его любви.

Это были люди, крайне ожесточенные на всех и на все. Некоторые заявляли нам при беседах: «Мы хуже зверя. Имей мы хотя бы звериные чувства, мы не решились бы делать того, что делаем теперь. Нам человека убить гораздо легче, чем пристрелить собаку».

* * *

В час дня 25-го октября каждая из групп направилась в назначенное селение. Условились вернуться во Вторник 29-го октября в Николайполь и тогда уже всем вместе ехать дальше. Братья Я. Дик и Юшкевич с двумя сестрами, Р. Розенберг и Е. Гиберт и братом Голицыным избрали для себя колонию, о которой Шеленберг рассказывал много плохого. Шеленберг также решил поехать с ними, чтобы присутствовать на первом евангельском собрании в прежде неприступном для Евангелия селении.

Через час после приезда в помещении школы было устроено первое собрание. Люди, предоставившие помещение для собраний, на первом собрании не присутствовали за исключением нескольких женщин и детей. Несмотря на такое отношение, было решено назначить второе собрание, в семь часов вечера.

Вечернее собрание превзошло все ожидания и надежды. Господь начал действовать. Все селение от стариков до детей явилось в назначенное время. Во время проповеди и последующих бесед многие люди с глубоким раскаянием приходили к Господу. Чувствовалась усиленная работа Святого Духа. Люди, не желавшие прежде слушать о Боге, не хотели теперь оставить собрание. Было уже около двенадцати часов ночи, когда все разошлись по домам, с намерением собраться снова, как только наступит утро.

В девять часов утра было назначено собрание для новообращенных. В двенадцать часов — для детей и юношей, а в два и шесть часов вечера — общие собрания. Так был распределен для работы следующий день, но этому плану не суждено было осуществиться.

Господь, как видно, сулил иначе. Его пути — не наши пути, и мысли Его — не наши мысли.

В субботу утром 26-го октября проповедники были приглашены к завтраку. В это время вошло несколько вооруженных махновцев, которые сейчас же уселись за накрытый стол. Видя перед собою ожесточенные души, нуждающиеся в спасении, Я. Дик начал свидетельствовать им о Христе.

Через некоторое время приехал отряд махновцев. Оставив лошадей во дворе, они вошли в дом. Проповедь и беседы продолжались до двенадцати часов дня. Махновцы слушали, задавали различные вопросы. Братья с любовью и кротостью давали им ответы, стремясь пробудить сердца людей, огрубевших в преступлениях, грабежах и убийствах.

В двенадцать часов махновцы разошлись по другим домам. Воспользовавшись этим, Я. Дик и Шеленберг с двумя сестрами направились в школу на собрание для детей и юношей. Юшкевич был приглашен к одному новообращенному, а Голицын по случаю болезни остался на квартире.

Часы жизни каждого из них были сочтены. Некоторые из них уже чувствовали приближение конца. Перед самой поездкой в эту колонию на совместном собрании всех сотрудников при разборе первых стихов 14-ой главы Ев. Иоанна Яковом Диком были высказаны слова о скором переходе в небесные обители. Накануне, во время собрания, обращаясь с призывом к раскаянию, он несколько раз говорил слушающим: «Многие из вас завтра уже будут не в состоянии слушать меня и не смогут раскаяться!» Голицын еще перед выходом из Екатеринослава сказал в беседе с одним из братьев: «Мой переход в вечность близок. Странно, но я чувствую, что мне остается жить всего несколько дней. Я готов перейти в вечность, но какая-то тоска наполняет мое сердце. Мне кажется, я так мало сделал для моего Господа. После моего обращения я много еще занимался самим собою!» В этот день он также был очень сосредоточен, мало говорил и стремился уединиться.

Сестры продолжали детское собрание. Я. Дик и Шеленберг после беседы с двумя учителями преклонили колени для молитвы. Эти две души жаждали получить мир от Господа. В это время в помещение вошли три вооруженных человека. Они грубо потребовали от Дика и других прекратить молитву и показать документы, уполномачивающие их разъезжать по селениям. Требовавшие враждебно смотрели на них и держали в руках обнаженные шашки.

Видя замыслы этих людей и чувствуя приближение своего конца, Я. Дик передал им свои документы, открыл Библию и начал читать им, увещевать и призывать к раскаянию. Дерзкие лица людей, пришедших с определенной целью, смягчились. Подобно преступникам, застигнутым на месте преступления, стояли они и не могли поднять своих глаз. Палачи отступили назад, как некогда в Гефсимании перед Господом, так и теперь перед Его служителем.

«Кто мы и зачем посещаем селения, вы знаете и без моих документов. Многие из вас знают, что нас послал Господь умерший за нас всех на Голгофском кресте. Теперь вы пришли с определенной целью, но какая вам польза, если вы прервете нашу жизнь? Мы готовы перейти в вечность к нашему Господу. Смерть для нас — желанная встреча с Тем, Кому мы служим, и во имя Которого прерывается наша жизнь. Но вы? Что ожидает в вечности вас? Знайте, мои друзья, что не сегодня, так завтра вам тоже придется встретиться со смертью. Что вас встретит там, за гробом? Все ваши преступления, все злодеяния вопиют к Богу о справедливом суде и воздаянии.

Слово Божие говорит, что все мы предстанем на суд Христов, все должны будем дать отчет в том, что мы делаем на земле. Это же Слово говорит, что ни воры, ни пьяницы, ни убийцы Царства Божия не наследуют. Вечные мучения и скрежет зубов — вот участь грешников. Друзья, быть может, последний раз в своей жизни вы слышите сегодня призыв Господа к покаянию. Еще не поздно. Он может и хочет вас спасти и простить. Остановитесь на ваших путях греха и покайтесь. Хотите молиться? Хотите воззвать к Нему о помощи прощения?»

Махновцы стояли перед ним с поникшими головами и обнаженным оружием в руках, дрожа от охватившего их внутреннего волнения, они мялись с ноги на ногу. Наконец, повернувшись, они вышли вон из помещения: «Да, мы давно вас знаем», — произнес один из них дрожащим голосом.

Прошло несколько минут. В помещение вошла другая группа вооруженных махновцев в сопровождении бр. Голицына, которого двое поддерживали под руки. Он едва держался на ногах: Из-под надетой на голову шляпы струилась кровь. Лицо и руки были покрыты синими кровавыми подтеками.

В то время как одна группа махновцев была в школе у бр. Я. Дика, вторая направилась на квартиру, где остановились миссионеры.

Застав там одного лишь брата Голицына и задав ему несколько вопросов, они начали избивать его нагайками. «Сегодня, наконец, мы заставим вас всех умолкнуть навсегда. Теперь вы все, пугавшие народ адом и призывающие слушаться Бога, узнаете сами мучения ада в наших руках! Мы не боимся ни вашего Бога, ни ада. Мы свергнем Его с престола, как свергли земных владык. Мы заставим замолкнуть всех, говорящих о Нем, всех слуг капитала!» На мученика за Христа, лежащего на полу в луже собственной крови, вместе с угрозами и насмешками один за другим посыпались удары нагаек и прикладов. Одежда и белье пропитались кровью.

Вырывавшиеся иногда стоны совершенно затихли. Он лежал уже без движения и признаков жизни.

«Мы вытянули из него душу, — обратился один из истязателей к другим, глядя на своих товарищей налившимися кровью глазами. — Прекратим, его нужно привести в чувство, он нам еще нужен на несколько минут».

«Хозяйка, — загремел он хриплым, подобным рычанию зверя голосом. — Принеси сейчас же ведро холодной воды и дай чистое белье, чтобы одеть этого оперированного фазана. Нам нужно провести его по улице, а в таком виде он перепугает других, прежде чем те подвергнутся той же участи».

Холодная вода, вылитая на безжизненное тело, произвела некоторое действие. Закрытые глаза открылись еще раз, и тихий стон вырвался из уст страдальца. Повинуясь приказанию палачей, бедная женщина с болью в сердце дрожащими реками раздела несчастного и обмыв водой окровавленное тело, одела его в чистое белье и одежду своего недавно умершего мужа.

«Ты не должна чистить пола, — проревел снова палач, обращаясь к хозяйке, начавшей вытирать лужу крови. — Мы заставим его самого лизать свою кровь! Сейчас же убери все это!». При этом он нанес своей жертве удар по наклоненной голове.

Собрав последние силы и подползши к месту истязаний, Голицын начал вытирать свою кровь. «А теперь ты должен отвести нас к остальным братьям и сестрицам. Вместе вам будет веселее прогуляться в рай из этого мира, принадлежащего теперь нам. Вы обещали рай за гробом, призывая здесь к страданиям и подчинению эксплуататорам и кровососам! Теперь мы вам самим дадим возможность испытать страдания и попасть в ваш рай! Возьмите его под руки, а то он еще откажется повиноваться нам, — обратился начальник группы к остальным палачам. — Пойдем, как бы не улетели другие птенцы из-под нашего надзора. До свидания, хозяйка. Спасибо, что дала приют этим святым особам. Не смущайся тем, что видела. Подобные операции мы произведем еще многим здесь. Если хочешь сохранить твою шкуру, то сиди дома, чтоб твоя нога никуда не выходила. Как только ты пойдешь болтать по соседям, мы отправим тебя вслед за твоими квартирантами!».

Когда махновцы с Голицыным прибыли к школе, где находились Я. Дик, Шеленберг и две сестры, оттуда только что вышла другая группа. Увидев своих сподвижников, идущие обратились к ним с вопросом: «Ну что, товарищи, отправили проповедников в рай? Мы хотели собрать их всех вместе, чтобы им веселее было совершить этот путь. Что же вы молчите? Или и вас испугали грехом и адом?».

— Нет, они еще живы, — ответил один из вышедших. — Напрасно хотим мы проливать еще и их кровь, ведь мы и так уже купаемся в человеческой крови.

— Что? — проревел начальник вновь прибывшей группы. — Вы бежите, как бабы, испугались крови! В самом деле боитесь ада? Стыдитесь, берегитесь, как бы вам самим за такие вещи не открутили голов. А ну, шашки наголо! Марш обратно, мы подбавим вам храбрости, вместе будет веселее!

«Становитесь к стенке, — обратился он к миссионерам, войдя в помещение. — Мы давно уже не стреляли в цель, теперь немного попрактикуемся!».

— Стойте, товарищи, — не стоит грязнить их кровью помещения школы, — отведем их лучше в какой-либо сарай, там будет немного свободнее, — приказал начальник.

Двое палачей набросились на Я. Дика и стали избивать его нагайками: — Успеете расправиться, — остановил их начальник, — ведите на место!

Окруженная со всех сторон палачами, державшими в руках обнаженные шашки, группа служителей Христа как овцы, ведомые на заклание, вышли из школы и направились к месту пыток и казни. Через несколько минут был приведен и последний из миссионеров, брат Юшкевич, находившийся в доме одного новообращенного человека.

Находившаяся против школы клуня стала местом страшных пыток и смерти всех шести работников этой группы.

Впоследствии, рассказывая об их смерти, палачи с удивлением восклицали: «Таких людей мы еще никогда не убивали: они вели себя до крайности странно. Когда их рубили шашками, они все еще стояли на коленях, молились, призывали нас покаяться в грехах, говорили о любви Бога ко всем людям и даже к таким, как мы. Никто из них не жаловался на боль, никто не просил пощады. Да, это были какие-то странные люди!».

Остальные три группы переживали в эти дни сильные испытания и были близки к такому же концу. Из них только брат Реймер был убит махновцами в Николайполе. Для остальных еще не наступило время перехода в вечность.

Из оставшихся в Николайполе два брата заболели тифом, и Реймер ухаживал за ними. Однажды он направился в аптеку за лекарствами и больше уже не вернулся. В это время сестра К. Эннс, посещавшая дома, проходя по селению, была позвана в один дом, где проходившими махновцами был убит человек. Голова несчастного была совершенно размозжена. Как видно, он был убит из винтовки разрывной пулей. Перевернув труп, лежавший вниз лицом, сестра Эннс узнала в убитом своего сотрудника бр. Реймера.

Этот еще молодой человек, обратившийся к Господу во время нашей работы в Екатеринославе, хотел, во что бы то ни стало идти с нами и помогать, чем может, в нашей работе. Прошло всего несколько недель, и его жизненный путь пришел к концу. Его работа была коротка, но он перешел в вечность прямо с Божией нивы.