23. Плоды пятничного труда

Во всех трагедиях древности — и реальных, и театральных — мы видим одну и ту же картину: герой (например, Александр Македонский или Эдип) достигает вершины, чтобы тут же с нее упасть. Лишь в истории Христа происходит противоположное: Герой падает, чтобы тут же быть вознесенным.

Томас Кейхилл, американский писатель

В конце первой главы я упоминал о друге, который сказал мне: «Я верю, что Бог благ. Но вот о каком благе идет речь? Я взываю к Богу о помощи, но мне непонятно, в чем суть Его ответов. Можно ли на Него рассчитывать?» Действительно, в чем именно мы можем рассчитывать на Бога? Этот вопрос красной нитью прошел через всю мою книгу. Собственно, он и был той причиной, по которой я вообще взялся за перо. Ведь во всех личных отношениях у нас есть хоть какое-то представление о том, чего нам ожидать и на что рассчитывать. А что же происходит в отношениях с Богом?

Ответ отчасти подсказывает фраза из книги Далласа Вилларда «Божий заговор»: «На нашем пути в Божьем мире, в нашей судьбе еще не случилось и не может случиться ничего непоправимого». Мир — благой, мир — падший, мир можно спасти. Виллард применяет эти положения не только к мирозданию в целом, но и к каждому из нас, детей Божьих. Все, что бы мы ни совершили, находится в благотворной власти Отца.

Воистину образ действий Бога парадоксален, и то, что мы считаем глубоким негативом, неожиданно оборачивается огромной пользой. Эта тема постоянно звучит в притчах и поступках Иисуса. Образчиком милости Христос выставляет не какого-нибудь благочестивого иудейского старейшину, а самарянина, почти язычника. И первая женщина-миссионер, свидетельствовавшая о Христе, тоже из самарян. Причем она не просто принадлежала к этому мерзкому для иудеев народу, но еще и жила с любовником, а до этого у нее было пять мужей. А образцом веры Иисус назвал римского сотника — оккупанта, угнетателя, язычника. Особого внимания Спаситель удостоил сборщика пошлин и податей Закхея, «начальника мытарей и человека богатого» (Лк 19:2), в результате чего Закхей вдруг явил чудеса щедрости и дал Иисусу обещание вчетверо воздать всем, кого когда-нибудь обидел, а половину своего имущества отдать нищим. Но самое поразительное, что перед Своим вознесением Христос без особых сомнений доверил крайне важную миссию группе необразованных, простых людей, возглавляемых предателем Петром.

Доктор Билл Уилсон, один из основателей движения самопомощи «Анонимные Алкоголики», осознал этот христианский парадокс после многих неудавшихся попыток излечиться от алкоголизма. Он понял: подъем начинается лишь после того, как человек достиг своего дна. Доктор Билл писал своим единомышленникам: «Какое же счастье понимать суть Божьего парадокса! Знать, что сила рождается из немощи, духовная полнота — из нищеты духа, а Воскресению предшествуют унижение и смерть. Страдание не толькои не столько — цена, сколько краеугольный камень духовного возрождения». Принципы, разработанные доктором Биллом в процессе собственного исцеления, воплощены в программе «Двенадцать Шагов». К сегодняшнему дню чудесное действие этой программы ощутили на себе миллионы людей, которые искренне стремились избавиться от различных пагубных зависимостей и/или созависимости. Выздоровление в программе продолжается на протяжении всей жизни. Немедленного и чудесного исцеления не получает почти никто, от какой бы зависимости человек ни страдал — алкогольной, наркотической, сексуальной, пищевой, компьютерной и так далее. Этот список можно продолжать бесконечно. Подавляющему большинству приходится вести сражение с собой шаг за шагом и день за днем. И благодать люди, работающие по программе, ощущают не как волшебный бальзам, а как внутреннюю силу, которая возрастает по мере того, как они все больше полагаются на Бога. И неудивительно: каждый из двенадцати шагов программы соответствует какому-либо христианскому принципу.

Каждому человеку выпадают свои тяготы. Например, того, кто стремится к браку, постигает одиночество. Кого-то поджидают хронические болезни, нищета, тяжелое детство, расовая ненависть, алкоголизм, семейные раздоры или развод. Если люди воспринимают Бога как Зевса-громовержца, поражающего своими молниями несчастных смертных, то они, естественно, впадут в недовольство. И, конечно, будут порицать Бога — как же иначе, ведь в их бедах виноват именно Он! Но этот образ — ложный. Представьте себе, что Бог действует не с олимпийских высот, а взывает к нам изо всякой нашей немощи, из любого нашего ограничения. Если вы постигнете эту важную истину, то перед вами откроется возможность духовного преображения и спасения.

«Добро и зло обитают не в предметах и событиях, а в людях. Предметы и события есть то, что они есть, они нравственно нейтральны. Важно, как мы на них реагируем. Обычно нам подвластно далеко не все, но мы можем взять на себя ответственность за свою реакцию на происходящее. События заставляют нас страдать или радоваться, но наш рост определяется нашим внутренним отношением и к событиям, и к нашим чувствам», — замечает Поль Турнье. Турнье был врачом. Он каждый день боролся со страданиями, делал все возможное, чтобы облегчить состояние пациентов. Но при этом он старался сообщить больным правильный настрой, научить их реагировать на постигшие их бедствия здоровым образом.

Турнье написал книгу «Созидательное страдание», в которой исследовал удивившую его закономерность: самые успешные люди часто были выходцами из неблагополучных семей. Изучение биографий великих людей показало: огромное множество из них (в список попали три сотни человек, в частности, Александр Македонский, Юлий Цезарь, Людовик XIV, Джордж Вашингтон, Наполеон, королева Виктория) были сиротами. Турнье, который читал лекции о важности полноценной здоровой семьи, никак не мог взять в толк: как получилось, что столько «звезд» выросли в условиях, где они не только недополучали любовь и заботу, но нередко и подвергались насилию? Турнье (который, кстати, и сам был сиротой) перестал рассматривать тяготы как фактор однозначно негативный. Он пришел к выводу: в любых испытаниях заключено потенциальное благо.

Журналист Дэвид Айкман написал книгу «Великие души». В нее вошли биографиилюдей, которые в XX веке имели особый духовный и нравственный вес. Героями книги Айкмана стали мать Тереза (работала с прокаженными и умирающими), Александр Солженицын (летописец ГУЛАГа), Эли Визель (бывший узник Бухенвальда), Нельсон Мандела (провел в темнице 27 лет), Иоанн Павел П (вырос при нацизме и коммунизме), Билли Грэм (проповедник). И из всех духовных титанов XX столетия только Билли Грэм жил более или менее обычной жизнью человека среднего класса!

Конечно, нельзя стричь всех под одну гребенку, но есть важные свидетельства, на которые нельзя не обратить внимания. Когда я работал журналистом, мне неоднократно приходилось убеждаться в спасительных свойствах несчастий. Помню свою встречу с Джони Эриксон-Тада, которая произопша всего через несколько месяцев после постигшего ее несчастья. Джони было тогда только семнадцать лет, и будущее виделось ей полным тьмы и отчаяния. Как теперь служить Богу, если она сидит в инвалидном кресле, не может сама ни есть, ни пить, ни одеваться, вообще ухаживать за собой без посторонней помощи? «Вы не представляете, какой стыд и унижение я испытываю», — сказала она мне. Могло ли выйти благо из такой трагедии? Сейчас, тридцать лет спустя, Джони полагает: в тот день, когда она, нырнув в мелководную бухту, сломала шею, она получила дар Божий. Однако путь к этому признанию бьш очень долгим. Много времени пропшо, пока Джони позволила Богу войти в свою жизнь и обернуть ужас во благо.

А еще я помню, как, приехав в Индию, навестил Садана, бывшего пациента доктора Пола Брэнда. Брэнд лечил Садана от проказы. Мой собеседник походил на миниатюрную копию Махатмы Ганди: худой, лысый, сидевший со скрещенными ногами. Он рассказывал о прошлом высоким монотонным голосом: издевательства одноклассников в школе, шофер, пинком выкинувший его из автобуса. Ему — образованному и способному — отказывали работодатели. Больницы не принимали его на лечение. Садан рассказал и о том, как возился с ним Пол Брэнд со своей женой-офтальмологом: пересадка сухожилий, ампутации ступней, удаление катаракты и многое другое. Садан говорил в течение получаса, и его рассказ словно вобрал в себя все мыслимые человеческие страдания. Но когда мы сделали последний глоток чая, он сказал удивительную вещь:

— А знаете, хорошо, что у меня была эта болезнь.

— Хорошо? — я не поверил своим ушам.

— Хорошо, — повторил Садан. — Если бы не проказа, я бьш бы обычным человеком с обычной семьей, гнался бы за карьерой и деньгами. Я не познакомился бы с такими чудесными людьми, как доктор Пол и доктор Маргарет. И я не узнал бы Бога, живущего в них.

И последний пример. В 1984 году меня, как и многих почитателей таланта Рейнольдса Прайса, глубоко расстроило известие о его тяжелой болезни. Мало того, что Прайс — великолепный писатель, он еще и прекрасный, глубокий человек. Заболел он раком спинного мозга. Десятью годами позже я прочел следующие строки, которые Прайс написал о своей болезни и параличе:

«Бедствие — да, в первые четыре года — кошмар. Несомненная катастрофа: вся жизнь опрокинулась, многое разлетелось вдребезги, что-то нужное ушло навсегда. И все же, если честно сравнить мою прежнюю жизнь (с 1933 по 1984 год) с нынешней, я должен сказать, что последние годы оказались лучше. Они позволили многое понять, принесли больше любви и заботы, больше милосердия и терпения. И еще я сделал больше работы заменьшее количество времени. Сколь же страпша и чудесна бывает Божья благодать!»

Воистину отношения с Богом сулят не сверхъестественное избавление от тягот, а сверхъестественное их использование.

Ценность наших усилий обычно определяется их результатом. Если биолог работал много лет и не клонировал нужный ген, он чувствует, что потратил время впустую. Если химик синтезировал новый полимер, он ощутит полный успех, лишь когда его детище найдет применение. Писателю мало написать роман: ему нужно, чтобы роман опубликовали, а потом и читали. Старатель роет землю не просто так, он ищет золото.

В отношениях с людьми все иначе. Я не думал про себя: «Надо подружиться с Томом, Скоттом и Райнером. Как это сделать? А составлю-ка я себе план…» Отношения выстраиваются неожиданно, спонтанно: с Тимом и Скоттом я работал, а с Райнером жил в одной комнате во время учебы в колледже. Никакой специальной цели у меня не было. Близость создается неведомыми нам путями, и узы часто скрепляются общими делами и трудными временами.

«Я есмь путь и истина и жизнь», — сказал Иисус (Ин 14:6). По большому счету общение с Богом, как и отношения с любым человеком, сводятся к пути: мы ежедневно зовем Бога (другими словами, Истину и Жизнь) в наши дела, в наш быт. Серен Кьеркегор однажды уподобил некоторых христиан школьникам, которые, трудясь над математическими задачами, подглядывают образцы решения, приведенные в конце учебника. Освоить математику подобным образом нельзя: несмотря на трудности, надо стараться решить задачи самостоятельно. Как писал Джон Буньян, пилигрим может дойти до цели лишь тернистым путем, полным не только радостей, но и всяческих препятствий.

Я знаю неженатого человека, который горячо молится Богу об избавлении от похоти. Говорит, у него в этом плане сплошные искушения. Порнография отвлекает, тянет вниз, разрушает молитвенную жизнь. Я, по возможности мягко, пытаюсь ему втолковать, что вряд ли Бог возьмет и чудесным образом изменит уровень соответствующих гормонов в организме страдальца. Вполне вероятно, ему стоит избавляться от зависимости тем же путем, что и другие люди: не только просительная молитва, но и самодисциплина, группы самопомощи, работа по двенадцатишаговой программе, признание своего бессилия и упование на Бога.

Бог по ведомым лишь Ему причинам попустил нашему падшему миру оставаться в испорченном состоянии длительное время. В нас же, жителях этого мира, Он ценит характер, а не достигнутый нами уровень комфорта. Причем Он часто использует для созидания человеческого характера именно то, что доставляет нам максимальные неудобства. Гениальный Писатель все еще создает Свое эпическое произведение, и мы лишь смутно угадываем, чем оно завершится. И мы стоим перед выбором: доверять Автору до конца или нет. Этот выбор существует всегда.

Что касается моей собственной духовной жизни, то я стараюсь открываться новым возможностям и не винить Бога, если мои ожидания не сбываются. Я уповаю, что Отец поведет меня сквозь трудности к обновлению и росту. Ему виднее.

Размышляя о ветхозаветных временах, я прихожу к выводу, что явственные действия,которых я невольно ожидаю от Бога, скорее всего, не принесут желаемых результатов. Ради достижения высокой цели Бог попускает события, которые вряд ли нравятся Ему Самому. Ради исполнения Своей цели Он послал к нам Своего

Сына — безгрешного, миролюбивого, полного благодати и исцеляющей силы. И мы Его убили.

В поэме Джона Мильтона «Потерянный рай» перед Адамом предстает грядущая история мира. Адам, удрученный своим грехом, отчаивается, но в конце концов восклицает:

«О, Благодать, без меры и границ, От Зла родить способная Добро И даже Зло в Добро преобразить! Ты чудо, большее того, что свет, При сотворенье мира извлекло Из мрака. Я сомненьем обуян: Раскаиваться ль должно о грехе Содеянном иль радоваться мне, Что к вящему он благу приведет И вящей славе Божьей, вящей ласке Господней людям и торжествованью Над гневом — милосердья».

В средневековом богословии возникло даже учение о «счастливой вине», felix culpa. Парадоксальный смысл его состоит в том, что нам сейчас даже лучше, чем было до грехопадения. Последняя глава в истории мироздания будет более славной, чем первая. Как сказал блаженный Августин, «Бог решил, что лучше делать из зла добро, чем допустить, чтобы совсем не было зла».

Игра стоит свеч.

Как минимум, одно стало лучше: у нас есть Христос, Который Своей жизнью и смертью примирил нас с Богом и дал возможность спасения каждому. В этой книге я говорил об отношениях с Богом с человеческой точки зрения (единственно для меня возможной). Но я понимаю, что не только мыдолжны приспосабливаться к общению с невидимым, совершенно не похожим на нас Богом, но и Ему, чтобы познать нас и примириться с нами, необходимо было приспосабливаться. Более того, Богу было угодно подчинить Себя земному сюжету. Раннехристианские авторы говорили, что в истории Христа как бы повторилась человеческая драма.

Мир — благой, хороший. Это слово Божие звучало после каждого акта творения. И Бог даже счел, что мир (нас!) стоит спасти, в него стоит сойти, за него стоит умереть.

Мир — падший. Бог обещал устранить страдание, нищету, зло и смерть. Однако на пути к преображению приходится глотать несчастья в лошадиных дозах. От тягот, выпавших на долю нашего свободного и опасного мира, Бог не избавил и Самого Себя. Сын Божий сознательно пошел на худшее из того, что есть свете.

Мир можно спасти. Таков смысл Боговоплощения. И удивительный Божий парадокстаков: высшее зло обращается в высшее благо, человеческое насилие и ненависть служат искуплению человечества. Апостол Павел сказал о Христе: «Отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собою» (Кол 2:15).

Явление Спасителя изменило мир навечно и бесповоротно. Божий замысел о Вселенной восторжествует, история лишь детализирует генеральную линию. Недаром слова апостола Павла звучат столь победоносно: «Если Бог за нас, кто против нас? Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего? Кто отлучит нас от любви Божьей?» (Рим 8:31,32,35).

Страстная Пятница — день, наполненный скорбью, день крестной смерти Иисуса Христа, снятия Его с креста и погребения. Но недаром ее называют еще и Великой Пятницей — раны ее даровали людям исцеление.

На смену рыданиям приходит молчанье.

Омытая слезами, очищенная их солью и горечью, ночь застывает в пустом, безнадежном ожидании. Но яркой утренней звездой грядет Агнец!

Он приходит с живой водою, свежей, доступной всем — плодом трудов, совершенных в Пятницу.

Н.Т. Райт, епископ Даремский

Моя жена ведет еженедельный христианский кружок в частном интернате для престарелых. На этот кружок приходит и старушка по имени Бетси. У нее болезнь Альцгеймера, но она честно отсиживает весь час. Бетси худенькая, голубоглазая, с милой улыбкой. Каждую неделю Джэнет заново ей представляется, и Бетси в который раз знакомится с «новой руководительницей». Когда другие общаются или смеются над чьей-либо шуткой, Бетси отстранение и обезоруживающе улыбается. Большей частью она сидит тихо, ничего не делая и не особо улавливая тему беседы, а просто получая удовольствие от приятного общества.

Джэнет выяснила, что Бетси не утратила способность читать. Она приносит с собой открытку, которую дочь прислала ей несколько месяцев назад, и перечитывает ее, словно та пришла со вчерашней почтой. Теряя нить, она снова и снова повторяет одну и ту же строчку, пока кто-нибудь не попросит ее читать дальше. Но в хорошие дни бывает, что Бетси ясным, высоким голосом прочитывает целый отрывок. Поэтому Джэнет стала просить ее каждую неделю читать гимн.

В одну из пятниц подопечные Джэнет выбрали для чтения «Старый грубый крест». (Они вообще больше любили гимны, знакомые с детства.) «На далеком холме старый крест виден мне, знак позора, страданий и мук», — начала Бетси. И вдруг страшно разволновалась: «Я не могу это читать! Очень грустно! Очень!» Кто-то из старичков завздыхал. Другие удивленно уставились на чтицу. За все время знакомства с ней они ни разу не слышали, чтобы Бетси произнесла складную фразу. А тут она явно поняла смысл текста.

— Успокойтесь, Бетси! — принялась утешать ее Джэнет. — Все в порядке. Не надо читать, если вы не хотите.Однако старушка снова взялась за текст. Она продолжила с того места, на котором остановилась. Но вскоре по щекам ее потекли слезы. «Не могу читать, — говорила она, — не могу! Это так грустно!» Казалось, она забыла, что уже сказала об этом всего две минуты назад. И она начинала читать снова, а потом — еще и еще. И всякий раз с горечью останавливалась: «.. .Так грустно…»

Поскольку встреча уже завершалась, участники кружка стали потихоньку расходиться. Кто-то пошел в столовую, кто-то к себе в комнату. Они молчали, словно в церкви, и с благоговением оглядывались на Бетси. Никто из них никогда не видел ее в ясном состоянии ума.

Наконец, когда Бетси немного успокоилась, Джэнет повела ее к лифту, чтобы проводить до комнаты. К ее изумлению, Бетси вдруг начала петь гимн по памяти. Она перевирала мелодию, голос ее обрывался, но гимн узнал бы каждый:

На далеком холме старый крест виден мне, Знак позора, страданий и мук. О кресте мы поем потому, что на нем Был распят лучший грешников Друг.

Старый крест осудил суету, Дал покой для усталых сердец. Я душою прильнул ко кресту, Чрез него обрету я венец.

Преодолевая путаницу мыслей, поврежденные нейроны возродили давно забытые связи и воскресили слова и смысл гимна. Но для Бетси в этом вдруг открывшемся ей смысле важны были только страдание и позор. Эти два слова вобрали в себя все муки ее собственного состояния, в котором она жила каждый день. Кто изведал больше страдания и стыда, чем сама Бетси? И гимн дал ей ответ: Иисус Христос.

Но гимн вслед за Христом обещает нам обретение венца, покой и полноту в Господе. Бог придет во всей Своей созидательной и исцеляющей мощи, и тогда личное богообщение станет столь же несомненным, сколь и самые близкие наши человеческие связи на земле. «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан» (1 Кор 13:12).

И однажды по нерушимому Божьему обетованию Бетси обретет новый ум. Ирландский поэт и писатель-романист Патрик Кавана называет Божье обетование, свершение которого началось с Воскресения Христова, «освобожденной навеки радостью».

Для людей, которых, подобно Бетси, терзают страдания и стыд, долгий путь предпоследнего дня кажется невыносимо трудным, а бремя его — непосильным. Эти люди черпают утешение в Страстной Пятнице, ибо она несет им весть о том, что в страданиях они не одиноки. Обетование же о Дне Воскресном видится им слишком неясным и безнадежно далеким, потому что их взгляд затуманен болью от душевных ран. Но обетование это — истинно.

Мы знаем о Страстной Пятнице. Но знают о ней и люди других вероисповеданий, и атеисты. Иными словами, они знают о несправедливости и бесконечном страдании, опустоте и жестокой загадке смерти. Все эти страсти присутствуют не только в истории человечества, но и в нашей повседневной жизни. Каждый неизбежно встречается с болью, с несбывшейся любовью, с одиночеством — без них не обошлась ни история, ни наша личная судьба. Но знаем мы и о Дне Восьмом. Христианам он дарит надежду и предвещает, пусть пока «как бы сквозь тусклое стекло», грядущее Воскресение. А еще — Справедливость и Любовь, которые победят смерть. Тот первый Воскресный День, день Воскресения Христова, принес в мир надежду. Надежда… Нет слова более туманного, но мы знаем и уповаем, что наш долгий путь сквозь время есть путь к воскресению.

Джордж Стайнер, американский писатель.